| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Охранник отвязал его от балки, Фрэнк сделал шаг и, споткнувшись, упал. С трудом поднявшись, застегнул медленно брюки, малейшее прикосновение к обожжённому месту вызывала адскую боль, будто новый удар электротоком. Краем глаза зацепил женщину, худенькую блондинку в кожаной куртке. На её хорошеньком личике не дрогнул ни один мускул.
Еле переставляя ноги, Фрэнк доковылял до казармы и ничком упал на койку. Этот день казался нереальным кошмаром, который будет длиться вечно. Он медленно, осторожно сел на кровати, посмотрел на распухшие руки, подумав с безнадёжной грустью: "Играть на рояле я уже никогда не смогу". Усмехнулся глупым мыслям. Он думает о чепухе, когда главное выжить в этом аду.
Перед ним выросла чья-то фигура. Фрэнк поднял глаза и увидел того самого парня, который так был не доволен, что Фрэнк "отлынивает" от работы.
— Значит, это ты стучишь на всех, сволочь! — процедил тот сквозь зубы. — Поэтому тебе разрешают ни хрена не делать!
— Ты спятил, чувак? Они меня пытали там, — попытался объяснить Фрэнк растерянно. — Электротоком.
— Пытали, говоришь?! Ну, мы сейчас тебе добавим.
Парень схватил Фрэнка за шкирку и шмякнул о стену. Точными ударами начал избивать. От острой боли перехватило дыхание. Фрэнк сполз вниз, сжавшись в комок, пытаясь увернуться от безжалостных ударов. Рот заполнился кровью и выбитыми зубами. Последнее, что он запомнил, это страшный удар в голову. В глазах сверкнули искры, и обрушилась тьма.
* * *
Фрэнк очнулся в пустоте, куда не проникало ни звука, ни шороха, ни малейшего луча света. Он ничего не чувствовал. Не только боли, но даже любых тактильных ощущений. Он потерял счёт времени и совершенно не помнил не только, какое сегодня число, но даже год. Мысли путались, перед глазами лишь вспыхивали образы из прошлой жизни, будто время дало обратный ход и он начал проживать свою жизнь с конца. От той точки отсчёта, которую ещё помнил. События неразличимым вихрем пронеслись в голове и почему-то зацепились за тот день, когда он должен был ехать встречать Эллис в аэропорт.
Через час самолёт должен приземлиться, а он всё сидел за компьютером. Через пару минут он уже оказался за рулём, и, отстукивая пальцами весёлую песенку, завёл мотор. Промчавшись по улицам, свернул на улицу Цезаря Чавеса. Остановился у светофора напротив витрины небольшого магазинчика, торгующего бытовой электроникой. И краем уха зацепил слова диктора о рейсе UA 4236 из Дублина.
Бросив бросил машину на перекрёстке, подошёл ближе к телевизору, выставленному в витрине, и услышал ту фразу, которую хотел услышать меньше всего на свете. Авиалайнер, на котором Эллис возвращалась от своих родителей из Дублина, потерпел крушение в центре Атлантики.
Несмотря на яркий, июньский день показалось, что наступила ночь, перед глазами всё померкло, пронзило ледяным ветром. Он доплёлся до машины и направился к автобану 101, вдоль западного берега залива до аэропорта. В глубине души надеясь, что это ошибка, или он услышал неправильно номер рейса, или диктор ошибся. Но приехав в аэропорт, он увидел лица таких же несчастных, как и он, которые замерев, ждали вестей, надеясь до последнего, что тот, кого они ждали, опоздал на этот рейс.
Вернувшись из аэропорта поздно вечером, он привёз с собой ящик виски, и ударился в дикий запой.
В голове что-то переклинило, и Фрэнк увидел Эллис живой, он сам стоял рядом и неуклюже держал в руках белоснежный свёрток, не понимая до конца, что это такое. И только по счастливому лицу Эллис осознал, что их любовь воплотилась в маленькое беспомощное существо, которое спало теперь у него на руках.
— Ты рад, дорогой? — спросила Эллис.
— А, да, рад, — ответил он, поглядывая на свёрток, как идиот.
— Как мы его назовём?
— Давай в честь твоего отца, Брайаном?
— А почему не твоего? — удивилась Эллис. — Ты же так хотел.
— Ну, так назовём следующего, — Фрэнк вгляделся с умилением в пухлые розовые щёчки, курносый носик спящего малыша, решив, что они не будут останавливаться на достигнутом.
Дни, недели вновь начали скакать как норовистые жеребцы, унося назад, в прошлое. И Фрэнк увидел себя в белом смокинге, который он рассматривал в зеркале. Эллис в белом свадебном платье подошла и, отразившись рядом, сказала, с искрящимися от счастья глазами:
— Тебе идёт этот костюм.
— А, по-моему, ужасно, — Фрэнк смущённо одёрнул жилет. — Выгляжу, как клоун.
И вдруг Фрэнк увидел разъярённые глаза отца, когда тот узнал, что сын курит марихуану. Притащив в гараж за шкирку, отец выпорол его, и мать неделю утешала своего мальчика. Мать, ирландка Кэролайн Фолкленд, от которой Фрэнк унаследовал синие как морские волны глаза, и фамилию. Потому что отец не хотел, чтобы сын мучился с его русским клеймом. Фрэнк помнил, что на лице матери всегда отражалось одно чувство — забота. Она заботилась о муже, сыне и обо всех остальных людях в мире, жалела, страдала от того, что не может помочь всем, кому хочет.
Взрослея, Фрэнк отдалялся от матери, считал, что она смешна в своём желании видеть в нём ребёнка, о котором надо заботиться, отдавать лучший кусочек, следить, чтобы он не простудился и вовремя поел. Только спустя время, Фрэнк понял, что свой характер он во многом унаследовал от матери. Бросаясь без раздумий на помощь кому-то, он понимал, что сделал это, потому что так бы сделала мать. "Сильный человек умеет помочь и себе, и другим. В любых обстоятельствах. Вот в чем его сила", — говорила она.
Встречаясь лицом к лицу с, казалось бы, неразрешимой проблемой, он спрашивал себя, а как бы поступила мать. И всегда побеждал. Она навсегда осталась для него ангелом-хранителем, помогая выбраться из безнадёжных ситуаций. Никогда не сердилась, не ругалась. Лишь огорчалась. И выражение печали от неправильных поступков сына на её лице действовало лучше всяких упрёков и криков. "Я хочу быть великим изобретателем, а не музыкантом", — говорил Фрэнк упрямо, когда мама решила, что сын будет брать уроки игры на фортепиано. "Конечно, ты обязательно им станешь", — говорила она, улыбаясь мягкой, лучистой улыбкой, освещавшей лицо внутренним светом. "Но, чтобы им стать, надо иметь упорство, силу воли и невероятное терпение — и ты научиться всему этому, если будешь заниматься". И Фрэнк, садился за старенькое пианино и играл по пять часов гаммы. Со временем осознав, что мама, как всегда была права.
Перед глазами вспыхнул последний факт, который он помнил — отец подарил на день рожденья не футбольный мяч, а конструктор, который Фрэнк сразу хотел зашвырнуть в дальний угол, но вместо этого заинтересовался и спустя неделю, его уже нельзя было оторвать от создания невероятных технических сооружений.
Кажется, минула целая вечность, прежде чем Фрэнк услышал первый звук. Чей-то голос бубнил бессмысленные фразы, от которых возникало раздражение и злость. Усилием воли он заставил себя отключиться и вновь обратился к воспоминаниям. Лицо матери, нежный овал, окружённый рыжеватыми кудряшками, небольшой носик и мягкая линия рта вдруг превратилось в лицо Дайаны Кеплер. И Фрэнк вновь увидел её чистые наивные глаза, услышал серебристый голосок.
Он вспомнил, как уехал от Кеплера в три часа ночи, совершенно охрипший, но безумно довольный, будто в доме главного врага обрёл родственную душу. "Значит, от Кеплера я смог уехать?" — пронеслась в голове мучительная мысль.
Когда распрощался с очаровательной рыжей девушкой с изумрудными глазами, вышел в прихожую, его нагнал Кеплер и протянул незаполненный чек со своей подписью.
— Скажите, Форден, — спросил с некоторым смущением, что очень странно смотрелось на его обычно надменном лице. — Как вы считаете, у моей дочери есть какие-то способности? На ваш взгляд. Будьте объективны.
— Я не специалист, мистер Кеплер. По-моему, у Дайаны несильный голос, для оперы не годится. А для джаза вполне. У неё талант к импровизациям и артистизм. У вас чудесная дочь, Кеплер.
— Вас удивляет, что у мерзавца вырос такой нежный цветок? — усмехнувшись, спросил с горечью Кеплер.
— Я этого не говорил, — сухо возразил Фрэнк.
— Но подумали, Форден. Я же вижу по вашим глазам. Не хочу впутывать Дайану в наши дела. Скоро у неё день рождения. Хочу пригласить вас. Заплачу за выступление, столько, сколько вы попросите. Это будет для неё большой радостью. Но с условием — вы не будете дарить ей свой автомобиль.
— Подарю большого плюшевого медведя. Она слишком юная для спортивных автомобилей.
— Останьтесь переночевать у нас. Ночью ездить по улицам опасно.
С чего вдруг Кеплер заволновался о безопасности своего конкурента?
— Если с вами что-то случиться, Дайана будет очень огорчена. Она вас очень любит.
— Откуда она обо мне узнала?
— Услышала ваши записи с джазовой певицей... Не знаю, как её зовут. Слушает постоянно.
Про пиратские записи своих выступлений Фрэнк ничего не знал, но даже виду не подал.
— Я хотел попросить вас иногда с ней заниматься вокалом или хотя бы присутствовать. Тогда она будет заниматься.
— Через месяц у неё будет другой объект девичьих грёз. Она забудет обо мне. Девочки в таком возрасте быстро меняют свои увлечения. Благодарю вас за гостеприимство, — он небрежно сунул чек в карман и вышел из особняка.
Что случилось потом? Как он оказался в подводном городе? Кто превратил его в раба? Этого, увы, память не сохранила.
Глава 11
Стайка дельфинов весело резвилась в воде. Они выпрыгивали, падали вниз, оставляя за собой дорожку серебристых пузырьков, гонялись друг за другом, будто играли в салочки. Фрэнк завидовал грациозным изящным, и, главное — свободным животным. Взглянул на свою ладонь, где красовался глубокий шрам. И тяжело вздохнул. Его долго держали в странном месте, куда не проникало ни отблеска света, ни единого звука. Изредка кормили и кололи препараты, которые вызывали яркие галлюцинации. Когда, наконец, выпустили, он с трудом смог отличить реальность от собственного бреда. Человек в белом халате долго расспрашивал о чём-то, затем Фрэнк предстал перед очередной тройкой судей. Старший из них, костлявый, бледный, как мертвец, мужик с лошадиным лицом и коротким, курносым носом, хитро сощурился:
— Будь любезен, возьми эти ножницы и воткни себе в ладонь.
Беспрекословно выполнив приказ, Фрэнк, глубоко вонзив в ладонь левой руки острие, с трудом сдержав крик боли, поднял мокрые от слез глаза на своих мучителей. Те довольно улыбались.
— Видишь, Форден, ты теперь стал нормальным человеком и обрёл смысл жизни в труде. Иди.
Оторвавшись от воспоминаний, Фрэнк обратил внимание, что погода резко испортилась. Волны тяжело вздымались, обрушивались со всей силы, пытаясь разломить хрупкое судёнышко, которое кидало из стороны в стороны.
По небу мчались свинцовые тучи. Через полчаса явно мог начаться сильный шторм.
Увидев, что в рулевой рубке никого нет, Фрэнк направился к машинному отделению. Рядом с дверью стоял дюжий охранник, но по его лицу Фрэнк понял, случилось что-то серьёзное. Из отделения доносились вопли, грязные ругательства.
— Почему не уходим? — спросил Фрэнк охранника.
Тот поморщился и хрипло ответил:
— Не знаю, чего они возятся.
— Можно я посмотрю?
Охранник бросил на него хмурый взгляд. Повисла пауза, словно в его тяжёлых, неповоротливых мозгах со скрипом ворочались шестерёнки. "Буржуев" не допускали до ходовых механизмов, опасались, что пленники выведут их из строя или сбегут, но Фрэнка знали, как механика с золотыми руками, поэтому охранник пробурчал:
— Ладно, проходи.
Быстро сбежав вниз, Фрэнк столкнулся с Брэдли, капитаном судна, приземистым мужиком в красной куртке-ветровке, окладистой рыжей бородой, в вязаной шапочке. И щуплого молодого человека с лицом, измазанным машинным маслом. Капитан в сильно возбуждённом состоянии изрыгал потоки грязных ругательств.
— Что случилось? — спросил Фрэнк, не обращая внимания на вопли.
Увидев возникшую перед ним худосочную фигуру "буржуя", капитан открыл рот, чтобы прогнать постороннего, но тут же осёкся.
— Дизель не заводится, — буркнул он и сердито бросил механику: — Ты, козел гребанный, давай чини быстро!
— Я же сказал, не могу, — плачущим голосом заскулил тот. — Не получается!
— Давайте, я посмотрю, — предложил Фрэнк. — Через полчаса шторм начнётся. Утопит, как котят в ведёрке.
Капитан поднял на него хмурый взгляд, пошевелил усами, обдумывая, стоит ли допускать буржуя к "сердцу" судна. Но потом всё же пробурчал:
— Ладно. Только без фокусов.
Сбросив куртку, Фрэнк начал копаться в дизеле, удивившись, как он вообще работал до сих пор, настолько был изношен.
— Ну чего? — поинтересовался капитан, когда Фрэнк оторвался от изучения движка и вытер руки тряпкой.
— Поршень заклинило, и коленчатый вал трещинами пошёл, — ответил Фрэнк.
— Ну, я это и сам вижу, — проворчал механик. — Как починить здесь? — воскликнул он в отчаянье.
Судёнышко уже ходило ходуном, волны били в борта с такой силой и мощью, что казалось ещё удар и все развалится на куски.
— Если есть сварочный аппарат, детали, инструменты, то, думаю, починить смогу. На соплях, конечно. Только, чтобы дойти смогли.
Капитан задумался на мгновение, потом буркнул:
— Пошли, покажу, что есть.
Они пришли в кладовую, где в углу была свалена куча ржавого хлама. Фрэнк быстро начал разбирать завалы, откладывая подходящие детали. Механик притащил сварочный агрегат, инструменты. Фрэнк занялся расточкой перемычек между канавками для поршневого кольца и парень, с нескрываемым любопытством понаблюдав, как ловко орудует "буржуй", поинтересовался:
— Помочь? Меня Харди зовут, — добавил он, улыбнувшись.
Через пять минут они так слаженно работали, будто делали это всю жизнь. Когда мотор запыхтел и судно, развернувшись, направилось домой, Харди радостно проговорил:
— Здорово у тебя это получилось. Оказывается, не все буржуи — лодыри.
Фрэнк вышел на палубу, наблюдая, как на горизонте вырастает причал и высокий каменный маяк рядом. Он так и не смог понять, какая сила "прятала" надводную часть города, так что с моря её невозможно было увидеть. Но тут же понял, если им даже удастся угнать гнилое судёнышко, всё равно далеко не уйдут. И вернуться в город на острове не смогут.
* * *
Поздно вечером, когда Фрэнк уже решил улечься спать, в казарму вошёл охранник.
— Форден, пошли, — хмуро приказал он.
Несмотря на то, что его не запирали больше в карцер, Фрэнк ощутил неприятный холодок и дрожь в руках. Его не пытали электротоком и не надевали кандалов, но когда вызывали к "судьям", он каждый раз испытывал животный неконтролируемый страх.
Охранник провёл его длинными коридорами и показал на дверь:
— Иди, я тебя здесь подожду.
Небольшая уютная комната, освещённая мягким светом люстры с тремя плафонами в виде цветка лотоса. Интерьер комнаты отличался от тех кабинетов, где Фрэнка допрашивали раньше. Вместо грубо обструганного стола — диванчики, журнальный столик и стулья с мягкими сиденьями, обитыми полосатой тканью. Стены обклеены бледно-голубыми обоями в мелкий цветочек. В комнате находился лишь один человек, которого Фрэнк видел раньше — жилистый тощий мужик с сильно выступающим кадыком и ледяным взглядом колючих глаз. Но сейчас его лицо выглядело даже приветливым.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
