Поселение оказалось не так уж далеко, во всяком случае, шли они мили две, три, не больше. Дома здесь были из белого камня, и стояли почти в самом лесу. Чем-то похоже на гондорские поселения... ничего особенного. И люди пару раз встретились, женщины оба раза, почему-то обе — молодые, обе в мужской одежде, а Фарамира они словно и не заметили, только улыбнулись слегка — и все.

Дом Сэйти стоял на окраине. Светлый, небольшой, уютный внутри. Сэйти бросила на скамью свой кожаный рюкзак и прошла в одну из комнатушек — ну точно, здесь она, наверное, готовила.

— Иди сюда, — позвала она.

Фарамир зашёл. Единственное, чего ему хотелось, — это как можно скорее убраться отсюда, с этих земель, населённых людьми Саурона, и вернуться домой.

— Вот, — Сэйти положила на стол сверток. — Там лембас. Числом десять. Тебе этого хватит, чтобы добраться, только смотри, береги, больше половины в день тебе не понадобится. Кроме того...

Она распахнула куртку и отстегнула от своей туники небольшую брошь в виде звезды.

— Возьми. Это знак: если вдруг наткнешься на наши дозоры, покажешь — тебя не станут задерживать, пропустят.

Фарамир невольно залюбовался... и тут же покачал головой.

-Нет. Я не могу это взять.

— Не нужно этого гонора, Фарамир, пожалуйста, — попросила Сэйти. — Ты хочешь выжить и вернуться в Гондор — или хочешь себе как можно больше трудностей пути?

-Да причём тут гонор, — начал было он и остановился.

Она хочет ему помочь. Зная, что — враг. А уж мордорские дозоры будут это знать ещё лучше, чем она, покажет он им эту звезду или нет. Осторожно взял брошь, положил на ладонь.

-Почему — звезда?

— Так уж повелось издавна. Звезда Эарендил — знаешь?

-Ещё бы. Но уж вашим-то символом она никак не может быть... Тут что-то другое. Правда?

— У нас тоже чтят эту звезду, — улыбнулась Сэйти. — Только называют иначе: Сердце.

-Странно, — сказал Фарамир, окончательно уверившись в том, что с этими тёмными он никогда ничего не поймёт. — Что ж... спасибо тебе.

— Не за что... Идем, я познакомлю тебя с конем.

Конь ждал. Именно ждал, как будто все понимал прекрасно, и сам пришел к крыльцу дома. Тоже темной масти, хотя и светлее первого, крылатого. С очень умным взглядом. Оседланный — но без уздечки.

— Его зовут Хэлтэар, — пояснила Сэйти, погладив коня по гриве. — Это значит, примерно — "северный ветер". Он все понимает, так что ты с ним просто разговаривай, объясняй, что хочешь. Жаль, ты не умеешь их мысли слышать, а то бы и ехать тебе было не так скучно. Ты уж смотри, не обижай его. А как доберешься — просто отпусти, он обратно сам вернется.

-Да как же можно такого обижать, — Фарамир ласково коснулся его шеи. — Надо же, чудо какое... Ну, здравствуй. Отвезёшь меня домой?

Конь мотнул головой, а потом посмотрел на него — и кивнул, совершенно по-человечески, осмысленно.

— Они тоже стараются так показывать, чтобы их понимали, — пояснила Сэйти. — Ну, чтобы обычные люди понимали, неизмененные. Нам-то не нужно: мы и так друг друга слышим. А с вами приходится объясняться знаками. Как все равно глухому показывать, извини уж за сравнение...

-С ума сойти, — искренне сказал Фарамир и взлетел в седло. — Что ж... Спасибо, и — прощай, Сэйти. Передай Саурону... впрочем, нет, ничего не передавай. Я полагаю, он и так прекрасно знает, что я хотел бы ему сказать.

...Даже воздух здесь был другим. Родным. Снова защемило сердце, но совсем не так, как там, далеко, где его высадила сауронова эльфийка. Итилиен...

А через мгновение он уже всматривался в берег ручья и хмурился. Никак не мог взять в толк, что тут не так. Вроде ничего особенного, песок, быстрые струи, корни деревьев... Нет. Слишком хорошо засело это, — находить следы человека.

Здесь кто-то есть. Недалеко.

Он огляделся, прикидывая. Деревья, холм... а он сам, — где бы он устроил здесь засаду?

И, как молния, мысль. Взгляд устремился на ничем не примечательную ложбинку. Там. Только там. Узко, если пойдёт отряд, им придётся пробираться по одному. Удобно, да...

Конь встрепенулся: что-то услышал.

-Тихо, тихо, — в самое ухо попросил его Фарамир. — Мы не пойдём туда. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Конь понимал. А потом он повернул морду к Фарамиру — и несколько раз мотнул ею в сторону, явно указывая что-то, самим Фарамиром еще не замеченное.

Только тогда он заслышал движение. Не так уж далеко, но все же отнюдь не близко. Там были не всадники; пешие. И пробирались они так, что если не знать нарочно — скорее всего, их и не заметишь. Сколько их там?.. Пятеро... шесть... нет, кажется, больше, если он не заметил первых. Только вот двигались они туда, где, собственно, и был единственный проход. Мимо той самой ложбинки.

Фарамир спешился. Значит, вот оно как... Надо полагать, хозяйничают здесь сейчас сауроновы воины, — было бы смешно предполагать обратное. И на кого, как не на уцелевших наших, устраивать им облавы и засады...

Он жестом попросил коня — останься на месте, я вернусь... И стремительно метнулся туда, наперерез. Бесшумно, как тень.

Выскочил из кустов — аккурат перед теми, кто шёл прямо в засаду.

-Стойте! — повелительным шёпотом.

Остановились они сразу — не спрашивая, кто перед ними, не спрашивая, в чем дело: уловили тревогу. Люди; в одежде цвета листвы, ну конечно — это для скрытности, для маскировки.

— Что? — коротко спросил первый.

-Засада, — так же коротко ответил Фарамир. — В ложбинке, там единственный проход. Лучше обогнуть, но это долго, насколько я знаю эту местность.

— Спасибо, — так же коротко ответил человек. Остальные подошли ближе. — Ты кто, куда держишь путь?

-Домой, в Гондор, — он улыбнулся. — Я Фарамир, сын Денетора.

Люди молча переглянулись. Выражение их лиц едва-едва изменилось... но все же перемена была.

— Фарамир, — повторил человек. — Что же ты предупреждаешь нас о засаде? Или не понял, кто перед тобой?

Он непонимающе смотрел на них.

-Там же тёмные.

— Ты ошибся, сын Наместника. Те, кого ты называешь "темными" — перед тобой.

Фарамир отступил на шаг. Вот это да... Мысли из головы улетучились мгновенно. Он улыбнулся — широко, отчаянно.

-Ну что ж. Выходит, в засаду попался я, а не вы.

— Успокойся. Мы видим — у тебя наш конь, да и... — человек словно бы прислушался. — Какой-то талисман из наших, верно?

Фарамир растерянно кивнул. Достал звезду Сэйти. Не хотел, чтобы пришлось ею воспользоваться... не хотел.

— Да, — кивнул человек удовлетворенно. — Значит, если бы тебя хотели задержать — уже бы задержали. Так что скажи нам, откуда у тебя наш конь и этот талисман, и езжай, куда намеревался.

-Девушка дала, — неохотно объяснил Фарамир. — Возле озера Нурнен. Зовут Сэйти.

— Ладно... Давно едешь-то?

-Давненько. Уже дней пятнадцать... да.

— Ты, наверное, и так уже знал, что Минас-Тирит захвачен. Все ваши покинули город, ушли в Лебеннин и Белфалас, ну, и в укрытия ваши горные кое-кто, кто не поверил, что ваши в безопасности. Эльдар пока еще стоят неподалеку от города, но скоро они уйдут, кроме разве что тех, кто захочет остаться с миром. Так что путь тебе, Фарамир, держать в Лебеннин. Сейчас там все ваши.

Фарамир кивнул. Он уже как-то свыкся с мыслью, — победители не лгут, потому что их сила такова, что им не надо лгать... Шагнул обратно, — в ту сторону, где его ждал конь. Что ж... Значит, в Лебеннин.

— Да, и передай своему брату, — окликнул его человек. — Пусть оставит свои выходки. Иначе ведь и правда убьют, а тебе, должно быть, брата терять не хочется. И смотри сам не попадись своим на стрелу. Не все тебя в лицо знают, а конь у тебя черный...

Фарамир обернулся, помедлил секунду. Боромир, значит, жив. Это хорошо.

-Не стоит обо мне заботиться, — проговорил он. — Прощайте.

— Прощай, Фарамир. Удачи в пути.

"Темные" скрылись, словно их и не было — и только сейчас Фарамир вдруг осознал, что, значит, в засаде-то — свои, и теперь... и теперь, похоже, темные их уничтожат. Предупредил на собственную голову!

Он застыл... а через секунду уже, позабыв обо всём на свете, рванулся туда. К своим. Мелькнула мысль: не самое благодарное занятие — бегать по итилиенским кустам...

Не успел он добежать. Не понял сам, что произошло, не понял, в чем дело — вдруг пришло осознание: их там, в ложбинке, уже нет. Никого. Это не была смерть, нет. Просто были... и исчезли.

И когда он, задыхаясь от бега, ворвался туда, где должна была быть засада — понял: его опасения не напрасны. Они были здесь. Но что с ними случилось — одному Эру известно.

Он в отчаянии рухнул на землю. Предатель. Да, невольно, да — не хотел, но... какая разница теперь.

Минуту спустя подошел конь. Ткнулся мордой в плечо, заржал, словно говоря — ну что ты, не отчаивайся.

Он поднял глаза, — чёрные от горя.

-Я их сдал, понимаешь?! Сам. Своими руками. Врагу. Своих.

Конь помотал головой, словно желал возразить. Потыкался в плечо снова, показал головой куда-то в сторону Андуина, шум которого уже был слышен, словно говоря — что бы ты ни сделал, а идти-то дальше все равно нужно.

Он встал. Дальше... Дальше пойти он всегда успеет. Следов тут — полно, надо по ним разобраться, что тут произошло, это проще простого. Сумасшедшая надежда, конечно, но — а вдруг их взяли в плен?..

Следов было, конечно, и вправду полно. Одно странно. Ну не успели бы сюда дойти "темные"... нет, успели бы, но был бы бой, хоть что-то — и где это все? Вот, видно, ясно: они лежали в засаде, ждали... их было пятеро. И вот — исчезли. Как это?..

Он задумался. Как по воздуху унесли... по воздуху! Крылатые кони, да... но почему же тогда он не заметил их приближения? Такие существа не увидеть сложно... Он невольно вздрогнул. Как знать, может, у Саурона на службе ещё какие крылатые твари... или призраки. Назгулы, например. Этих, пожалуй, и не услышишь. Хотя стал бы Саурон тратить такую мощь на такую ничтожную засаду?..

Выбора не было. Только — продолжать путь. Он тяжело взобрался в седло, как будто вина придавливала плечи... впрочем, так оно ведь и было. Похлопал коня по шее, мол, трогай...

Конь пошел вперед, выбрался из леска на открытое место, где ему было проще идти.

Андуин приближался, шум его был уже слышен. Конь шел, явно зная дорогу — наверное, не первый раз здесь бывал. И вот, наконец, они выбрались на берег, отлогий, каменистый... перед Фарамиром расстилалась могучая река. Только вот как перебраться на другой берег?..

Он знал, что переправа в Осгилиате разрушена... была. Как знать, может, тёмные её восстановили, теперь здесь всё — их.

До Осгилиата было далеко, да и переправу так быстро не восстановишь... Но делать было нечего. Пришлось ехать по берегу.

Пара часов пути прошла в одиночестве. Потом он вдруг заметил, что впереди, у самой кромки подходящего к берегу леса, идет человек. Вроде одет не как "темные", но кто его знает...

Первой мыслью было — догнать и спросить, где теперь переправиться на другой берег. И тут же — остановил себя. Хватит уже, повстречался тут. Второй раз таких ошибок ему не надо.

Разминуться, однако, было невозможно. Фарамир все равно ехал так, что хочешь, не хочешь, а нагонишь и мимо проедешь: конный ведь, а тот — пеший. Да человек и сам его заметил. Подождал, пока Фарамир приблизится, и спросил:

— Тоже переправу ишещь?

И по выговору, и по внешности судя — гондорец.

Тот усмехнулся.

-Да. Тоже.

— Плохо, — вздохнул тот. — Сам знаешь, нет тут переправ ближе, чем в Осгилиате. Ну разве что лодку увести у темных в их прибрежном лагере, там, выше по течению, будет.

Фарамир задумчиво кивнул.

-Мысль хорошая, только как у них уведёшь... Впрочем, лучше, если за это дело возьмусь я. Знаешь, где этот лагерь?

— Чего тут знать, — усмехнулся человек. — Две мили где-то отсюда. Конечно, если вместе, то шансов больше, но... Только если по-тихому.

Фарамир похлопал коня по шее.

-Ну как, сможешь двоих повезти? Не возражаешь?

Конь явно не возражал. Неожиданный попутчик забрался в седло, проговорил негромко:

— Слушай, я ведь тебя узнал. Ты Фарамир, верно?

-Верно, — неохотно отозвался тот. — А вот я тебя, извини, не знаю.

— Да откуда же. Я просто, считай, бродяга. Да, и вот еще что знаю: убивать их нельзя, они это чуют мигом. Заметят такое — нам конец. Ну и вообще... ради лодки, сам понимаешь...

-Чуют — это плохо, — коротко ответил Фарамир. — Как тебя зовут?

— Эгленн, — ответил тот. — Это означает — изгнанник.

-Все мы сейчас изгнанники, на родной-то земле, — мрачно сказал Фарамир. — Это у тебя прозвище, как я понимаю... Ну, не хочешь — не говори, буду Эгленном звать.

— Это уж точно, — кивнул тот. — Есть такое дело. Минас-Тирит за одну ночь заняли.

Фарамир только головой покачал. Вдруг нахмурился.

-Слушай, ты давно тут бродишь? Не заболел, часом? у тебя же руки ледяные. Может, не стоит сейчас на переправу? я тут всё знаю, сделаем привал, я тебе настой заварю...

— Да у тебя самого немногим теплее, — отшутился Эгленн. — Ничего мне не будет, я всегда такой. Это уж, знаешь, видать, когда всю жизнь мотаешься туда-сюда — само так делается. Хотя я не спешу, если что. Тебе-то вот, конечно, надо бы к своим скорее... Да, погоди, а как ты вообще по эту сторону Андуина оказался? Я же про тебя слыхал, что ты вроде в Северном Итилиене дозор несешь.

-Нёс, — поправил Фарамир.

Помолчал. С болью закрыл глаза. И что — мне теперь со всем этим жить?!

И как будто прорвало плотину, — через секунду он уже рассказывал о том, что с ним случилось. Подробно, жёстко, не щадя ни себя, ни врагов, — как будто больше не мог терпеть это вынужденное молчание в чужих землях. И — как будто этот гондорец поймёт его. Он не искал прощения за своё предательство, даже не надеялся на это, да и у Эгленна ли надо было о нём просить, — смешно... Просто — выговориться.

Эгленн молчал — слушал. Сидел-то он позади Фарамира, не видно было его лица. Ничего не говорил. Потом, наконец, когда тот замолчал, проговорил тихо:

— Да, вот оно как бывает... Ну все равно: жить-то дальше нужно. Нельзя же теперь просто лечь и помереть.

-Уже не вышло, — усмехнулся Фарамир. — Не дали. Так что придётся жить дальше.

— У вас там сейчас, я слышал, Арагорн теперь главный... этот, с Севера. Ты его знаешь хоть, или пока не довелось?

-Как — Арагорн? А мой отец, Наместник?

Эгленн помолчал.

— Мертв твой отец. Это я от темных слышал: мне тут с ними довелось перемолвиться, дней десять назад, как раз когда вся эта битва была, то есть не тогда, а попозже. Как наползла на город чародейская тьма, когда стало ясно, что уже все — он покончил с собой. Вроде бы и Арагорн там был, и Боромир.

-Да что ж они его не остановили?! — ахнул Фарамир. — Ну Саурон... сколько же на нём крови, сколько жизней... Как с этим жить-то можно?! А ведь живёт, и хорошо живёт...

— Он майа, — усмехнулся Эгленн. — Он так... это сколько же тысячелетий будет? Три тысячелетия до Нуменора, три — вторая эпоха... Сбиться можно. Что ему? Не зря ведь называли — Жестокий.