После этих слов мы перенеслись... куда-то. Мрачное местечко. Так и веет безысходностью. Повернулась к куратору.
— Отец Иаков, и что я...
— Здесь есть портал, дитя моё. Найдёшь — выберешься. Ищи лучше. Через три часа стемнеет, а ночью здесь опасно.
С этим напутствием наидобрейший испарился. Вся инструкция в двух словах: "ищи лучше!". Попинала ногой камень. Отбила палец, успокоилась. Попыталась вспомнить свои ощущения от перехода. В свободный портал я провалилась, чтобы очнуться в Учебке. Ничего не вспоминается — слишком много произошло после. Вспомнился только Мессинг.
Кстати, да! Мессинг запихнул меня в пентаграмму. Пентаграмма тоже своего рода врата в другой мир. Перенесло же меня на Семинар... А вот Карл и Сальваторе передвигались безо всякой ритуальной магии. Сальвио даже меня умудрился перенести. Кстати, ничего я, в момент приближения к точке переноса, не почувствовала. И когда на первой практике меня дёрнули в стену, дабы дон Марко смог удостоить меня беседой. И Мартин... человек в картинках. Он касался одной из своих татуировок. Служебные? Или где? Наверное, по должности положено.
Глава 28. Как в метро, или "Нет входа и выхода нет"
Перебираю воспоминания о перемещениях из пункта А в пункт Б... — бестолку! Или это я — бестолочь. А время идёт. Надо бы озаботиться защитой. Или, хотя бы, препятствием для здешних опасностей. Прощупать местность на наличие праха, который я смогу поднять. Вот и ещё одно перемещение. На этот раз, при помощи некромантии. Ну... это, скорее, перенос груза из одной точки в другую. Архимед, при помощи системы блоков, в одиночку сдвигающий с места галеру... В общем, — в голове обычная каша. И как быть с вратами?.. Допустим, это место, где грань между мирами (бред? Но миров много) тоньше, чем везде. А если наоборот? Если эта грань плотнее? Как петли для пуговиц? Дааа... после таких мыслей хочется спросить у себя: "Что ты куришь, детка?"
Вопрос, почему-то, прозвучал голосом Серёги. Вспомнила рассказ Клауса, представила ночной полёт, парашют, зависший в мыльном пузыре, и шоссейка с летящим на Серёгу камазом... Краем глаза уловила радужный отблеск. Повернулась — ничего. Разозлившись, выпустила вибриссы. Тигриные, эмпатические и некромантские. Зачем мелочиться? Искать надо лучше!
А эмпатия помогла мне келью выбрать. Может и местечко другое подобрать поможет? Хочется есть, пить и загрызть кого-нибудь. Кого-то похожего на отца Иакова. Интересно, каков его истинный облик? Маг, некромант, телепат, не знаю, кто ещё — но мои лорды для него дети неразумные. И Мессинг... Вспомнила, как наидобрейшего нашего позабавило моё беспокойство о Мессинге. Мессинг — тоже для него дитё. Сколько же лет нашему куратору?..
Опять не о том думаю! Открылась этому месту... некомфортно мне здесь. А вдруг оно обидится?.. И выпихнет меня куда-нибудь, кхм... похлеще? Выбор... выбор есть всегда.
И тут я увидела. Здесь не одни врата. Здесь их... Как говорила дона Роза де Альвадорец — и не сосчитаешь! Не стала выбирать. Раскрылась вратам вся целиком, слилась с ними во всём их многообразии... И спокойно вошла в просиявшую радугой арку. И... плюхнулась в воду с высоты не менее десяти метров. Ну и шуточки! Вынырнула, отфыркиваясь, и рванула к берегу. Кто знает, что в этом водоёме водится? Вдруг пираньи? Или аллигаторы, какие-нибудь? Лес стоит стеной. Тепло... перетекла в тигрицу, принюхиваюсь. Почему мне кажется, что этот мир очень древний? Не знаю...
По тропе не пошла — залегла в зарослях, жду. Примолкшие, было, птицы возобновили свою какофонию. Голод усиливается. Наконец, уловила шаги. Несколько оленей осторожно пробираются к воде. Замерла. Ни шерстинкой не шевелю. Сумела удержаться, пока копытные не пройдут мимо — лучше схватить крайнего, чем распугать всю стаю. Рычать не стала, хотя тигры, вроде бы, рычат, нападая. Незачем объявлять о себе раньше времени. Сами мы не местные.
Прыжок... бьющееся подо мной тело... хруст костей, запах горячей крови кружит голову и я не могу удержать торжествующий рык. Топот убегающего стада, волна страха... Я вспоминаю об осторожности и уношу тушу подальше в заросли... к роднику. Жадно выхватываю огромные куски мяса... Уффф... хорошо! Теперь надо найти уютное место и подремать.
Ага, как же! Хорошо, хоть поесть успела!
— Интересный мир ты подобрала, дитя моё.
Вскочила с рычанием и... меня как будто наизнанку вывернули и собрали уже человеком. Не любит, наидобрейший с тиграми беседовать.
— Что ж, на сегодня урок окончен. Напишешь отчёт — сколько и каких врат ты обнаружила.
Понятное дело! Отчёт — это святое.
— Перерыв на обед делать не будем. Отправляемся через час.
Вопрос "куда?" не задаю — и так понятно — клад потрошить.
— Отец Иаков, я смогу встретиться с друзьями?
— С кем?!! — удивлению наидобрейшего нет предела. Действительно, откуда у палача друзья?..
— Дитя моё... это неразумно.
— Вызовет вопросы? Или где?
Куратор молча смотрит на меня, — улыбается благостно. Поёжилась... Значит, соблюдаем инкогнито. Ну и ладно.
* * *
Взмах пухлой руки, радужная вспышка и... удар по всем рецепторам. Опять война. На этот раз, с применением технических средств. Вой, свист, гром, комья спёкшейся земли и обломки. Приподняла голову, чтобы осмотреться... Ничего хорошего. Отделила от общей какофонии странный рокот, краем глаза уловила приближающийся пунктир пылевых фонтанчиков... Заорала "Сволочь!!!" и ползком-ползком под ближайший обугленный остов типа танка. Это не мой мир. У нас танки не так выглядят. А толку-то? По броне застучали пули, — пилот не успокаивается. Абстрагируюсь. Ищу портал. Он должен быть рядом. Соревноваться в скорости с крупнокалиберным пулемётом я не собираюсь. А если здесь ещё и стрелки есть? В плен попадать совсем не хочется. Что-то у меня сомнения в быстром появлении куратора... Отец Иаков читает найденную в сокровищах книгу и я ему мешаю. Вот и устроил мне гонки на выживание. "Ищи лучше!"
Нашла. Лежу и смеюсь в голос. Это не истерика. Действительно смешно. Портал на холме. На открытом пространстве. Военные, кажется не говорят холм. Это называется "высота". И? Что мне делать?
Искать лучше. Может быть, здесь ещё один есть. Потому что, если нет, мне-таки придётся побегать наперегонки с авиационными пулемётами. Жалко, кирпичей нет, да и беспартийная я — не смогу кирпичом самолёт подбить.
Вариантов — море. Есть портал под землёй. Надо отца Иакова тряхнуть: возможно ли такое? Или у меня уже крыша от усталости едет. Или на хол... на высоте. Землю здесь копать — экскаватор сломается. Одни железки обугленные. Кстати, о кирпичах... надо присмотреться, может здесь есть чем самолёт подбить? Пока сражение не вернулось на этот островок...
Сканирую местность на предмет енотов. Задаю параметры — енот должен уметь подбить самолёт. Мысль о том, чтобы поднять побольше покойников и бежать под их прикрытием отметаю сразу. Тяжёлый пулемёт — это не лук со стрелами. Прошьёт всю толпу и до меня доберётся.
Пятеро. С разных концов этого поля. И форма на них... неодинаковая. Впрочем, смерть стирает различия. А мне — так вообще пофиг. Оружие у них есть и ладно. Ребята начинают выцеливать самолёт, пилот пытается их пристрелить. Я... отдыхаю. Собираю силы для броска. Мне надо суметь прыгнуть в портал, находящийся в двух метрах над землёй. Цирк!
Кстати, о цирке: может действительно тигрицей прыгать? Она, конечно, тяжёлая, но всяко лучше меня прыгнет. Да и добежит быстрее.
Хлопать в ладоши, радуясь последнему пике самолёта не стала — не до него. Перетекла в тигрицу и рванула на холм. Покойнички мои держат оборону. Стараются меня прикрыть. Отпустила их, уже прыгая в портал.
Я — грязная, провонявшая гарью, смотрю на идиллическую картину: пожилой монах читает древний манускрипт. Злобно рычать бесполезно. Постаралась тихонько сесть в сторонке. С подветренной стороны. Пусть наидобрейший почитает. А мне отдышаться нужно.
— Тебе нужно довести до автоматизма новообретённый навык, дитя моё.
Взмах пухлой руки, радужная вспышка...
* * *
Трое суток бегаю по различным мирам. Цунами, оползни, пожары лесные и степные, а чаще всего — война. Сколько раз я бегала от гогочущих мужиков в форме — трудно сосчитать. Пару раз приходилось некромантию использовать — на бегу поднимать покойников, чтобы они задержали погоню. Какая-то экстремальная тренировка получается. Автоматизм вырабатываю, ага. Бегаю, пока не устану, потом отчёт пишу. Всё как полагается. Когда начинаю уставать, — сразу, не осмотревшись, прыгаю в первый же портал. Тогда отец Иаков прекращает занятие и начинает вынимать из меня душу расспросами. Крайняя практика куратора заинтересовала не только, как некроманта. По-моему, он никак не подберёт для меня подходящее определение. Не вписываюсь я в рамки. Ага, — загадочная русская душа.
Наверное в отместку за крамольные мысли, следующее перемещение было в камеру пыток. И ладно бы, к столбу. Нет — в угол, где стол протоколиста. Тощий человек в чёрном испуганно втянул в себя воздух, я... сделала то же самое. Потому что мастеру-палачу даже не надо оборачиваться. Сэ я узнаю везде и всегда.
Любезный друг обернулся с грацией хищника. Сейчас прыгнет... Если здесь нет портала, — выцарапаю наидобрейшему куратору глаза.
Портал в соседнем помещении. За стеной. Камера закрыта, а Сэ, ласково улыбаясь плывёт ко мне. Светлейший двигается так плавно и стремительно, что напоминает атакующую акулу. Тогда я делаю отчаянный рывок. Всем своим существом. Если портала здесь нет, — пусть он здесь будет! Мыслей никаких, кроме "бежать, спасаться!" Как в фильме "Чародеи" — вижу цель, не вижу препятствий.
В портал я прошла. И даже не попыталась напасть на отца Иакова. Вот я какая сдержанная!
— Дитя моё... Наконец-то у тебя что-то начало получаться.
— Да, отец Иаков. А можно я...
— Сегодня отдыхаешь. Пишешь отчёт. Завтра продолжим.
И углубился в чтение. Фолиант не такой уж и толстый. Он что? По слогам читает?..
Порталом меня перенесло в знакомый уже водоём. Ага с родных десяти метров плюхнулась. Интересно, это отец Иаков меня вышвырнул, чтобы не отвлекала, или я сама с перепугу?
* * *
— Она отвратительна.
— Она — единственная, Лаки, мой мальчик. Другой у нас нет.
— Хвала Матери. И этой уже много.
— Если ты достаточно себя пожалел, то начинай настраиваться на будущее.
— Почему ты не оставишь её Маре?
Тишина... Тигрица моя спит в импровизированном логове под корнями огромного дерева. А я, вот, проснулась. Или нет? Откуда доносится этот разговор? С кем и о ком говорит отец Иаков?.. Молчание тяжелеет с каждым мгновением и... заканчивается жёсткой фразой:
— Ты последний в роду, Лаки. Пришла пора исполнить обязательства перед кланом.
Собеседник Наидобрейшего не впечатлился.
— Мара тоже последний в роду. Твоими стараниями, кстати.
Глухое рычание заставило усомниться — действительно ли одним из собеседников является отец Иаков. Или с тем, кого он называет "мой мальчик", Наидобрейший не считает нужным заслонять свои чувства благостной улыбкой? Интересно: я сплю и вижу сон? Или где? Если это сон, то я могу увидеть беседующих...
Тихо встаю и иду по радуге. Радужный мост слегка пружинит под лапами спящей тигрицы. Упасть я не боюсь — почему-то знаю, что, если упаду — проснусь в норе. Радужный мост становится тропой и упирается в панорамное окно, затянутое, похоже, мыльным пузырём. Сплю я, всё-таки, или нет?..
С другой стороны, если это сон, то моя крыша съехала капитально. Потому что, тот из двоих собеседников, которого я определила, как отца Иакова... Таких красивых мужчин не бывает. Красивых и... В общем, рядом с таким мужчиной остро чувствуешь своё несовершенство. Как там, у Марка Твена? "Человек создан из грязи, я видел, как он был создан. Я не создан из грязи. Человек — это собрание болезней, вместилище нечистот..." (© Марк Твен "Таинственный незнакомец"). Вот именно такое восприятие ситуации, причём с обеих сторон. И Интернационал, так выручающий меня в общении с моими лордами, в данном, конкретном, случае, — не помощник.
Второй собеседник тоже очень красив и аристократичен, хотя и не дотягивает до условного "отца Иакова". Хвала Матери, как он выразился. Интересно, о ком они говорили? Похоже, парня заставляют вступить в династический брак, а он упирается всеми лапами. И я его таки понимаю. Если "она отвратительна", то зачем себя мучить? Разговор, однако же, продолжается.
— Ты обвиняешь это дитя в том, что в её доме погибла твоя семья? Это смешно, Лаки.
— Обвиняешь же ты Мару, наставник, в гибели своей сестры.
Ярко голубые глаза засветились... Где-то, в моём подсознании, взвыла сирена воздушной тревоги. Захотелось закопаться под землю метров этак на надцать пять и не отсвечивать. Я, практически, слившись с этой радужной плёнкой, слушаю разговор, пробуя на эмпатический язык пылающие эмоции. Коктейль из ярости и волевого усилия по её сдерживанию невероятно вкусен. Хвала Мессингу, вкусовыми ощущениями я наслаждаюсь внутри себя, не транслируя удовольствие от дегустации. Обнаруживать своё присутствие не хочется. И неважно, сон это, или где. Мягкий, слегка насмешливый голос, в котором, как пузырьки в шампанском искрится веселье, произнёс:
— У меня есть на то причина, ты не находишь?
Лаки поёжился. Ещё бы! Даже у меня, отделённой от разговаривающих радугой, позвоночник скручивается от страха. Ответ прозвучал очень тихо и, если бы не безупречная дикция Лаки, разобрать его было бы крайне сложно. Впрочем, наверное у них слух другой... О чём я?.. Если там, действительно отец Иаков, — уровень звука не имеет значения, — он прочтёт мысли.
— Если бы мой отец не пренебрёг традицией, я тоже мог убить свою мать, отбиваясь. Твоя мать, наставник, из Бездны также не вышла, я знаю. — Пауза и ошеломлённое — Ты поэтому убил отца Мары? За соблюдение традиции?
Холодное молчание в ответ. Фигассе... Новорождённый младенец убивающий мать, отбиваясь?!! Роженица, нападающая на своего детёныша?!! Куда нас попали? Всё чудесатее и чудесатее...
— Оставим это. Мара у нас обладает уникальным даром выживания. Даже дом меняющих, пробудившись, всего лишь, открыл ему дверь на выход.
В тёмно-синих глазах полыхнули зарницы. Ярость Лаки пахнет озоном. Наставник ловко перевёл стрелки с себя на неведомого Мару. Бедный Мара, никто его не любит...
Я хочу тихонько уйти, но опасаюсь быть обнаруженной. Беседа продолжается.
— Тем не менее, наставник, я вынужден отказаться. Я не смогу не вспоминать своих родных... Я знаю, что это создание не виновно в их смерти. Но это совершенно не важно. Мара тоже не виноват в том, что защищался слишком хорошо, однако же, ты, полностью осознавая это, до сих пор его винишь. Это иррациональное чувство, но от осознания его иррациональности оно не перестаёт воздействовать на твоё отношение к племяннику.
— Я сказал, оставим это. Тебе нужно время, чтобы смириться с неизбежностью? Пусть так. Но ваш союз дело решённое. При всех её недостатках, она высокой крови. Одно это искупает всё. И ты можешь соблюсти традицию, оставив её наедине с Бездной. Меняющие рожают сразу троих. Возможно, мать-Бездна будет милостива к тебе...
