Дружно выпили. Вернулись к обсуждению. То есть, все трое ждут моего ответа. Вот надо было мне ляпнуть такое Наидобрейшему! Воистину, "язык мой, — враг мой". И как мне теперь выбираться? Махнула рукой. Мысленно. Но кое-что нуждается в уточнении:
— Требовать от меня верности я не позволю. Это понятно?
— Верность не твоя проблема, Тигра. Если Светлейшему так нужно, он обеспечит её самостоятельно.
Солли насмешливо скалит зубы. Над кем смеётся высокий Тёмный? Покачивая стакан, глядя на колышущуюся багряную поверхность, лорд Эрик задумчиво сказал:
— Ты меня удивила, дорогуша. Я привык считать тебя ледышкой, оттаивающей только у пыточного столба, и вдруг... интересно было бы увидеть того, кто пробудил в тебе женщину.
Смотрю на Солли и... вспоминаю. Переживаю заново сексуальный фейерверк на террасе над городом и оргию в спальне, оставившую от меня руины и мурчащую, довольно потягивающуюся тигрицу.
— Кхм... Тигра! — Солли в шоке. — Эмм...
Мяяягко касаюсь эмпатией. Не только в шоке, но и... смущён? В его-то возрасте? Сэ в бешенстве, а при взгляде на Наидобрейшего у меня резко заболела голова. Так резко, что я со всхлипом зажмурилась.
Прикосновение прохладных пальцев к вискам. Мягкое:
— Ты сегодня переволновалась, дитя.
Боль схлынула, оставив недоумение. Я помню эти глюки. Вместо отца Иакова, невероятно красивый голубоглазый брюнет, рассматривающий прочих разных, как грязь под ногами. В этот раз голубые глаза ярко светились от ярости и... впервые он на меня смотрел, как на женщину. На женщину, заслужившую наказание. Страшно. Так страшно, что хочется напасть первой. Отстраняюсь от впечатлений. Я не я, и мысль не моя. Как учил Мессинг, — мысли плавают поверх меня. Ага. Всё выше, и выше, и выше, стремим мы полёт наших... мыслей.
— Ты не ответила Светлейшему, дитя.
Уже не удивляясь глюкам, смотрю как алебастрово-белые тонкие пальцы, взблёскивая камнями перстней, поворачивают стакан с вином. Вино не колышется, как в стакане лорда Эрика, а томно изгибается, счастливое оказанной честью. Зажмурилась посильнее, потом открыла глаза. Глюк пропал. Отец Иаков благостно смотрит на меня. А лорды, вежливо улыбаясь, смотрят на отца Иакова. Наидобрейший пояснил:
— Мне интересно.
Что ж... хотелось быть доброй, и промолчать, но от Наидобрейшего не увернёшься.
— Нет. Я не умираю. Я воспринимаю это как неприятную процедуру, которую приходится вытерпеть, согласно нашему договору. Утром принимаю душ, и выбрасываю мысли об этом из головы.
Тишина. Нет, ТИШИНА. Мои собеседники переваривают услышанное. Не к месту вспомнила заключительную фразу армейского анекдота о поднятии танка: "А что вы хотите? Сорок тонн!"
— Светлый, зачем тебе это?! — Солли хлопнул ладонью по столу. Посуда подпрыгнула, по столешнице зазмеилась трещина.
— Это касается только меня и Тигры. — Сэ спокоен. Смотрит ласково. Не миновать мне пыточного столба.
— Ошибаешься, сын мой. Это касается всех, кто рядом с вами.
Всё-таки, Сэ подсел на эмпатию... Или... отец Иаков его сознательно на неё посадил? Зачем? Я ЗНАЮ, что причина мне известна, но вспомнить не могу, — начинает болеть голова.
— Дитя, не размышляй слишком много. Я хотел услышать правду, я её услышал.
— Ты сам виноват, светлый. Если бы не твоя жестокость, Тигра не стала бы такой.
Тигрица вздыбила холку и прижала уши. Ей тоже не нравится, когда меня обсуждают при мне.
— Я здесь, лорд Эрик. Почему ты говоришь, как будто меня с вами нет?
— Извини, Тигра. — Солли не испытывает сожалений, просто отмахнулся от меня стандартной фразой.
— Я могу объяснить тебе, как Я понимаю причину. — Вспомнив дону Розу де Альвадорец, добавила. — Если ты, конечно, захочешь.
— Говори, дитя. Вам предстоит совместное пребывание в Школе Гильдий. Желательно выяснить отношения заранее. Я не смогу навещать вас ежедневно, чтобы урегулировать возникающие конфликты.
Это что? Я не избавлюсь от общества Сэ ещё и там? Баба Яга против! Мысленно топаю ногами.
— Сэ не счёл нужным любезничать с "помоечной помесью", лорд Эрик.
— Тигра, ты не подумала, что светлый просто не слишком хорошо говорит на всеобщем, поэтому неудачно подобрал слова?
— Я могла бы сделать на это скидку, лорд Эрик, если бы не последовало уточнение, что в трущобах не отслеживают от какого спаривания появилось потомство. Сэ, не заморачиваясь ухаживанием, решил культивировать у меня Стокгольмский синдром.
— Поясни, дитя.
— Это такое психическое отклонение. Если над тобой жестоко измываются, а ты не можешь себя защитить, — нужно полюбить, и всё простится.
— Для этого надо уметь прощать. Ты не умеешь.
— Да, отец Иаков. Я не умею. — Интересно, скольких женщин, способных простить, что их считают "помесью помоечной" и объявляют, что оставят их тут же, как найдут им замену, знает отец Иаков?
Наидобрейший заулыбался, очень довольный. Потом, доверительно склонившись ко мне, сказал:
— Ни одной. А я живу достаточно долго, дитя.
— Эмм... я так понял, вы говорите о женщинах, способных простить подобное?
— Именно, сын мой. О женщинах. Не о рабынях.
Лорд Эрик пытается возразить.
— Отец Иаков, судьба изменчива. Можно за один день из принцессы стать босоногой рабыней в ошейнике.
— Нет, сын мой. Если таковое произошло, то принцесса была рабыней изначально. По своей сути. Рабыни могут родиться в любой семье.
— Генетический сбой? И что с ними делают? — Мне действительно интересно.
Наидобрейший пожимает плечами.
— В основном, уничтожают. Некоторые семьи пытались использовать, делая привязку на хозяина из семьи. Но гарантий такая привязка не даёт. Её можно снять, и привязать рабыню к другому хозяину.
Поёжилась. Отец Иаков говорит о живых женщинах, как об... артефактах. К собакам, полагаю, Наидобрейший относится лучше.
— Ты путаешь, дитя. Дающая миру жизнь заслуживает уважения и защиты, даже ценой жизни. Рабыня — всего лишь имущество. Иногда, если это обученная рабыня для удовольствий, очень дорогое. Но тем не менее, — имущество.
Стараюсь сдержать злость. Дышу ровно, говорю почтительно.
— Они живые, и у них есть душа.
— Они животные, дитя. И душа у них, такая же, как у животных.
Солли не успокаивается.
— Женщина тоже может оказаться в ошейнике.
— Может. Но быть в ошейнике и быть рабыней не одно и то же.
— И в чём отличие?
Стараюсь сдержать смех. Опять моя дурацкая память влезла с перлом из школьных сочинений. "Славяне были вольнолюбивым народом. Их часто угоняли в рабство, но и там они не работали".
— Ты знаешь, сын мой.
Отец Иаков встал из за стола и исчез в радуге. Солли нахмурился, явно пытаясь что-то вспомнить.
— Значит, Стокгольмский синдром? — Светлейший шепчет, срываясь на змеиное шипение.
— Тигра образованная женщина, я сразу заметил.
Хмуро посмотрела на братьев по боли. Пусть бы отцу Иакову семейные сцены устраивали. А мне незачем.
— Пойду отдыхать. "Вечер перестаёт быть томным".
— Ты согласилась соблюдать вашу договорённость со Светлейшим, Тигра.
— И?
— Собираешься его убить?
Я протрезвела и разозлилась. Подарила братьям по боли весёлую улыбку.
— Смерть это слишком примитивно. Я и сейчас могу его убить.
— Ты ошибаешься, МОЯ Тигра.
Не обращая внимания на Сэ, спрашиваю Солли.
— Лорд Эрик, как думаешь, сколько времени затратит большая стая крыс на то, чтобы сожрать Сэ?
Солли присвистнул.
— Я тебя понял, Тигра. Но ты не можешь управлять...
— Я некромант. Могу поднять всех дохлых крыс города. Вряд ли Сэ способен восстановиться из фрагментов, уцелевших после прохождения через пищеварительную систему крысы. — Одарила милого друга ласковой улыбкой. — Даже если способен, то мы сможем делать ставки, который из сонма Светлейших, восстановившихся из крысиного дерьма, останется в живых, и сколько времени на это уйдёт.
— Оставим эту тему. — Солли выразительно поморщился. — Если смерть это слишком примитивно, то что ты собираешься с ним сделать?
— Пока ничего. — Вздыхаю. — Наидобрейший будет недоволен.
* * *
Всю ночь Сэ не выпускал меня из рук. Содрал с меня комбез, швырнул на платформу для упражнений. Смотрю, как наливается и каменеет "орудие труда" и думаю, почему я уступила уговорам? Ответ мне не нравится, — потому что отец Иаков продолжает экспериментировать и не позволил бы мне соскочить.
Стальные пальцы сжимают точки возле ушей, не давая возможности стиснуть челюсти. Кашляю, задыхаясь, потом, приспособившись, открываю горло, позволяя Сэ получить удовлетворение желаемым способом.
Рывком раздвинуты ноги. Сэ надавливает руками, расставляя их максимально, раскрывая меня перед собой. Собирает слюну, сплёвывает в меня, не тратя времени на предварительную подготовку, и вонзается, продавливаясь на всю длину. Это не похоже на движение поршня. Такими длинными сильными ударами забивают сваи. Больно. Перерывов почти нет, — орудие по-прежнему полностью готово к бою, хотя каждый новый удар уже издаёт хлюпающий звук. Наконец, во мне что-то лопается и хлынувшая кровь освобождает меня от Светлейшего.
Рано обрадовалась. Сэ перевернул меня на живот. И снова боль, покой нам только снится... Очередной плевок, теперь уже между раздвинутых пальцами ягодиц и... опять забивает сваи, раздирая мне зад. Пока не добился кровотечения и оттуда. Уплываю во тьму.
Пока я была без сознания, Светлый исцелил нанесённые мне повреждения, убрал следы крови с платформы и пола и отмыл меня от крови и прочего. Привёл в чувство, задействовав болевые точки.
— Продолжим.
В этот сеанс "любви" мои рот и зад оставлены нетронутыми. И забиванием свай Светлейший более не занимается. Но теперь Сэ изливается не в меня, а на меня. Выплеснувшись мне на грудь, начал втирать семя в мои соски, массируя без особой нежности. Завёлся так, что изливаясь мне на живот перегрыз ключицу. Исцеление, массаж семенной жидкостью вместо масла... продолжение с переворотом. Массаж спины. Продолжение. Массаж ягодиц. Продолжение с переворотом. Массаж бёдер. Продолжение... Уплываю во тьму в процессе.
Болевые точки и сакраментальное "продолжим".
Покорно изгибаясь в руках Сэ, устроившего мои ноги на своих плечах, посмотрела из под ресниц на его лицо. Мне не показалось. С ресниц светлого срываются слёзы. Тоже мне, поручик Ржевский! Ибу и плачу, блин!
— Моя Тигра... моя...
Ой, как всё запущено... мяягко коснулась эмпатией. Злость ушла с моей кровью. Это он так решил смыть оскорбление. Теперь страдает. Чувство собственника его грызёт.
* * *
Наутро Сэ преподнёс мне очередной комплект побрякушек. На этот раз ничего изысканного, — так называемый, новорусский стиль. В каждой вещи буквально кричит ЦЕНА. Одарил, как проститутку.
Посмеиваясь, нанесла боевую раскраску. В стиле, соответствующем украшениям. Густо размалевала глаза и губы. Губы ещё и обвела по контуру, увеличивая, и намазала блеском. Подрумянила скулы. Слегка. Образ Марфушечки-душечки решила оставить на будущее. Когда косами покупными обзаведусь. Сотворила себе вырез до пупа, широко отвернув лацканы и закрепив их несколькими стежками, открыв груди почти до сосков. Рубашку пришлось снять. Массивный кулон с булыжником-бриллиантом улёгся в ложбинке, сияя звездой. Подумала, не сделать ли микрошорты, обрезав штанины, но ограничилась тем, что закатала их под попу. Проблема только с короткими волосами. Пришлось воспользоваться гелем и сделать из себя подобие кактуса. Из зеркала на меня смотрит настоящая "фея из бара". Ага, "я чёрная моль, я летучая мышь". Обувь только подкачала. Не выдают курсантам туфли на люминесцирующей платформе с каблуками-стилетами. Так что, короткие сапожки пришлось оставить.
Учитывая то, что меня намерены никуда не отпускать одну, кому будет хуже? Я-то смою краску, вымою голову, сниму побрякушки и поправлю комбез. И никто не узнает во мне эскорт Светлейшего. А вот его, в моём сопровождении, запомнят. То-то же!
— Дорогуша... — Солли закашлялся, зажмурился, открыл глаза и снова зажмурился. — Я ослеплён.
Ехидно улыбаясь, растопыриваю пальцы, "любуясь" червонными перстнями с разноцветными камнями. Мочки ушей оттянуты такими же серьгами. Дорого-богато!
— Немедленно приведи себя в надлежащий вид! — Сэ в бешенстве. Мысленно облизываюсь. Вкусные эмоции расходятся, как круги по воде.
Нацепив абсолютно бессмысленное выражение лица надула губки и заканючила.
— Нуу, пуупсик... ты же сам мне подарил эти чудесные украшения... а мне совершенно нечего надеть, чтобы все видели, как ты щедр к своей маленькой девочке.
Лорд Эрик всхлипывая от избытка чувств сползает под стол. Из горла Сэ вырывается змеиное шипение. И тут появился отец Иаков.
— Дитя... что ты с собой сотворила?
— Я... подобрала образ, гармонирующий с новыми украшениями. — Хлопаю глазками, как наивное дитё природы.
На меня махнули рукой, — что взять с глупой женщины (отследила эмпатией, — с Наидобрейшим надо держать ухо востро), и переключились на Светлейшего.
— Сын мой. Почему ты игнорируешь мои замечания?
Куратор улыбается благостно, чётки перетекают в пухлых пальцах, щёлкая костяшками, подобно таймеру взрывного устройства. Сэ подобрался, как змея перед броском.
— Поясните, отец Иаков. Я не понимаю.
— Я сказал, что ваши взаимоотношения с Тигрой касаются всех, кто рядом с вами. Что непонятного? Следовало уточнить, что касаются буквально?
Наидобрейший в ярости. Но я же не пользовалась эмпатией? Я же вообще закрылась, представив, что надо просто пережить ещё один урок психологического прессинга.
— Ты хорошо закрылась, дитя. Но те всплески, которые доносились, когда ты теряла сознание, были весьма... чувствительны.
Вспышка боли от Солли. Смотрю на тёмного лорда, непонимающе рассматривающего свою ладонь, заплывающую дымящейся кровью. Столовый нож с окровавленным лезвием аккуратно положен на стол. Тишина. Лично я опасаюсь привлечь внимание Наидобрейшего. Как мои лорды — не знаю.
— Ты понял, что я сказал, сын мой?
— Да, отец Иаков.
— Дитя, прошу тебя помнить, что ваш со Светлейшим договор не предполагает издевательств. Ты вправе защищать себя любым удобным способом.
— Да, отец Иаков.
Это меняет дело! Наидобрейший, практически, дал мне карт-бланш на убийство Светлейшего. Вероятно, мы его разбудили и не давали уснуть. Сколько раз я теряла сознание за ночь?.. Сама не помню уже.
* * *
Не знаю, назло отцу Иакову, или в поисках ответа на свои "желания", следующей ночью Сэ отправился со мной в камеру пыток. Старалась удержаться и не соскользнуть в эйфорию. Трижды загоняла себя в глубокий обморок. Но... нас хорошо учили.
— Напрасно стараешься, моя Тигра.
Сэ продержал меня на грани, пока я не сорвалась. Мои старания только усугубили ситуацию, — я не успела заблокировать эмпатию. Лучше бы я, как всегда делала, ускорила процесс... Раньше сядешь, раньше выйдешь. А вместо того, чтобы освободиться, я разделяю удовольствие со Светлейшим, впивая в него эмпатические когти. Полное слияние, ага. Сэ получил изнемогающую от наслаждения самку, а я — весь комплекс его эмоций, чувств и ощущений. Закрыться смогла только когда меня отцепили от столба.
