Тернистая дорога к звездам

Он заметил, что Катя начала вздрагивать понемногу, понял — старается сдержать смех, но не смогла, расхохоталась во всю, приговаривая:

— Чего вы там сверху льете... Ромочка, я даже не обижаюсь на них... пусть еще приезжают...

— Мы, дорогая, поступим следующим образом — запись выложим в интернет и поверх пустим бегущую строку — мочевой пузырь и кишечник оказались честнее чекистских мозгов, не выдержав беззакония.

Долго смеялись оба, представляя, как на это посмотрит прокуратура и чекистское начальство в Москве. Посмеются все, кроме участников событий, но меры-то принять придется.

Катя ушла на кухню готовить обед... Роман взял подрамник и стал набрасывать карандашом эскиз ее портрета, глядя на ряд сделанных им же фотографий. Начертил овал, определили глаза, брови, нос, рот... Через полчаса получился карандашный набросок, соответствующий оригиналу. Он отошел немного назад, чтобы окинуть рисунок издалека и наткнулся на Катю.

— Я начала готовить обед, а из головы никак не выходила мысль о лучах на нашем заборе. Я же все-таки физик...

— Понятно, — перебил ее Роман, — хочется знать, как это работает, если нет ничего видимого?

— Хочется, Рома, но ты меня не перебивай, пожалуйста... я и сама собьюсь... Хотела вначале уговорить тебя вернуться — ты же великий физик... Сейчас глянула, как ты рисуешь и засомневалась — у тебя так здорово получается. Что если в тебе пропадает Тициан, Шишкин, Куинджи или Рембрандт, например? Я не знаю... ты сам определишься. Так что это за лучи?

— Как ты меня... и великий физик, и Тициан... прямо взлечу сейчас...

— Ну, Рома...

— Все, уже приземлился, — он улыбнулся, — рисовать, как все, я могу, это бесспорно. Но встать в ряд с названными художниками, это, извините, надо быть гением. Но почему бы не попробовать? Леонардо тоже не в одной области был силен. Это я так... немного губу раскатал... А лучи... Самое сложное — это было сделать запись электромагнитных колебаний зоны сна головного мозга и гладкой мускулатуры. То есть я пошел от обратного — определенная частичка мозга посылает во внешнюю среду свой импульс — я сплю, как и гладкая мышца. Выявить, определить, отделить от других импульсов и записать... Да, здесь пришлось повозиться. Когда появилась запись... все остальное не сложно и доступно любому. Прибор посылает луч определенной характеристики, конкретные нейроны улавливают его и дают команду к действию — человек засыпает и обгаживается. Все элементарно, Катя.

— Конечно, я же не полная дура все-таки, немного соображаю, — возразила она, — гладкая мускулатура — это не только мышцы анального и мочевого сфинктеров, это еще и дыхательные мышцы. Или ты хочешь сказать, что одни мышцы гладкие, а другие менее или более гладкие?

— Правильно, абсолютно правильно мыслишь, Катенька. Давай предположим, что мы посылаем луч белого цвета. Вспомним школьную программу — Каждый Охотник Желает Знать Где Сидит Фазан. На сфинктеры воздействует оранжевый, на дыхательные мышцы желтый, на область сна мозга фиолетовый. Вот и отправим оранжевый с фиолетовым, если говорить образно и абстрактно.

— А-а, у гениев всегда все просто, — махнула рукой Екатерина.

— Зачем ты так, — обиделся Роман, — просто только на нашем заборе. Подобрать волны определенной частоты и длины оказалось совсем не просто. Четырехтактный автомобильный двигатель — чего проще... А в каменном веке — это выше, чем полеты на метле или ступе.

— Ромочка, — заволновалась Катя, — я же не хотела тебя обидеть. Ты только про луч света заикнулся — я сразу поняла принцип. Иногда люди десятками лет ищут принцип. А еще нужно создать прибор, который этот принцип уловит. Ладно, — она усмехнулась, — пора вернуться к своей женской доле, одной физикой сыт не будешь.

— Мы вполне можем нанять повара и домработницу, — предложил Роман.

— Нет уж, — сразу ответила она, — чтобы еще кто-то здесь мелькал туда-сюда. Хотя... не знаю... мы на прислугу еще не заработали.

Катя повернулась и ушла на кухню. Роман продолжил заниматься портретом.

После обеда он вспомнил, что у Кати через неделю день рождения и спросил ее прямо:

— Катенька, у тебя скоро день рождения — где бы ты хотела отметить его: у нас дома или в ресторане?

Она присела в кресло, задумалась на секунду:

— Мне, Ромочка, на работу выходить послезавтра. Обычно у нас была вечеринка небольшая на работе, а потом я приглашала подруг к себе домой. Но сейчас у меня ты — я бы хотела отметить свой день рождения здесь, с тобой, с папой и мамой, еще несколько родственников, пригласить пару подруг и все. Никаких вечеринок на работе и в ресторане. А ты как считаешь?

— Я считаю твой выбор правильным, но повар из меня никудышный. Придется просить твою маму, чтобы она что-нибудь приготовила и приехала сюда заранее. Она согласится, если я ее попрошу?

— Конечно, согласится, Рома, о чем ты говоришь, — ответила Катя.

— Тогда я прямо сейчас и поеду, переговорю с ней.

— Я с тобой.

— Хорошо, но с одним условием — я с родителями стану обсуждать все вопросы без тебя. Ты дома побудешь, а я к ним в магазин заеду.

Увидев Романа у себя в магазине, Лебедевы очень удивились.

— А где Катя? — сразу же спросила Настасья Павловна.

— Я завез ее к вам домой, а к вам у меня разговор.

— Конечно, Рома, проходи, — они провели его в свой кабинет, — ты голодный, покушаешь или чайку?

— Спасибо, Настасья Павловна, мы с Катенькой пообедали дома. У нее день рождения скоро. Я заехал обсудить именно эти вопросы. Катенька предложила отмечать у нас дома, в коттедже. Пригласить несколько родственников, пару подруг и все. Я бы хотел, Настасья Павловна, чтобы вы помогли с кухней, приехали пораньше и приготовили там что-нибудь.

— Конечно, Рома, не переживай. И продукты привезем, и все приготовим — магазин свой, есть, где взять, не беспокойся.

— Я хотел спланировать день рождения следующим образом — Катя уезжает на работу утром на такси, в обед приезжаете вы с Василием Андреевичем, а я уезжаю в город и тоже на такси. Хочу купить и подарить Кате машину на день рождения, она просила Джазз, если вы помните, но мне что-то не хочется. Хорошая машина, не спорю, но маленькая, не для солидной женщины — для девчонки. Я бы купил ей Хонду СR-V, у меня такая же, машина хорошая. Как вы считаете, Василий Андреевич?

— Сколько она стоит? — спросил он.

— Два миллиона, как раз есть машина светло-синего цвета. У меня коричневая.

— Два миллиона — это большие деньги, Роман, — ответил Лебедев.

— Василий Андреевич, я же не про деньги... Понравится ей эта модель или другую лучше выбрать?

— Понравится, Рома, понравится, — ответил Лебедев.

— Я еще хотел посоветоваться... Я человек в городе новый, многого не знаю... Хочу Катеньке колье с бриллиантами подарить. Подскажите, где купить можно?

— Ромочка, — возразила Настасья Павловна, — ты и так на машину потратишься...

— Мы один раз живем... Почему я не могу сделать приятное любимой женщине?

— Хорошо, Рома... Если ты так решил... У меня есть знакомый директор ювелирного магазина, — ответил Лебедев.

— Так поедемте к нему прямо сейчас. Если Катенька позвонит или придет — придумайте что-нибудь, Настасья Павловна, хорошо?

— Езжайте, — с улыбкой ответила она, — Катя ничего не узнает.

Роман выбрал понравившийся гарнитур — колье и сережки, рассчитался сразу же карточкой.

Когда дети уехали домой, Лебедев произнес:

— Да, мать, не дарил я тебе таких подарков... Но это не главное — жили бы хорошо. Колье с сережками обошлось Роману в миллион восемьсот рублей... Вот так вот, мамочка.

В день рождения после работы Роман встречал Катю у дверей ее НИИ. Она вышла с двумя подругами, Он вручил ей букет цветов, обнял и поцеловал в щеку. Она зарделась и стала знакомить его с подружками:

— Эта Светлана, а это Валерия.

— Роман, — представился он.

Катя стала оглядываться и, не заметив его машины, спросила:

— Ты без машины, Рома, на такси поедем?

Он подвел ее к новенькой и блестящей Хонде СR-V голубого цвета, достал ключи:

— Эта твоя машина, Катенька, на ней и поедем, прошу, — он передал ей ключи.

— Моя? — удивилась она, — мы же хотели Джазз.

— Я полагаю, что в этой ты будешь смотреться лучше...

— Ой, Ромочка! — она бросилась ему на шею, потом произнесла: — Я боюсь, Рома, ты садись за руль сам. Я потом... за выходные подучусь немного... Какой цвет прелестный!

— Старался, — ответил он, открывая дверцу и усаживая сначала Катю, потом ее подруг.

За столом они сидели, как истуканки, не как обычно, когда ранее бывали на ее днях рождениях. И вскоре засобирались домой. Им вызвали такси, и они укатили. Роман взял слово:

— Я не стал, Катенька, дарить тебе основной подарок при подругах. Они и так обзавидовались, как мне показалось.

— Ничего тебе, Рома, не показалось, — поддержал его Лебедев, — подружки оказались уцененными, не настоящими, ни одна не порадовалась за тебя искренне, я заметил.

— Бог им судья, — продолжил Роман и подошел к Кате, встав у нее за спиной, — закрой глаза и не открывай, — он надел ей колье и прицепил к мочкам ушей сережки, — теперь можешь открыть глазки.

Она обрадовано бросилась к зеркалу...

— Ой, Ромочка... Это настоящие бриллианты?!

— Настоящие, — подтвердил подошедший отец, — при мне покупал.

— Ромочка... — она кинулась к нему на шею, — сколько же они стоят?

— Почти как твоя машина, — шепнул ей на ухо отец, с гордостью оглядывая дочь.

Она еще долго крутилась у зеркала, подбегая то к Роману, то родственникам, то к отцу с матерью и снова к зеркалу.

— Правда, красиво. Мне идет?

— Идет доченька, конечно, идет, — поддержала ее мать.

— А когда свадьба у вас? — спросила родная тетя.

— Не будет свадьбы, — твердо ответила Катя, — не хочу, чтобы завидовали. Зарегистрируемся с Ромой и отпразднуем здесь, среди своих. Ты не против, Ромочка?

— Нет, конечно, — согласился он, — всегда лучше видеть лица, которые смотрят с добром, участием и радостью. Подадим заявление и о дне сообщим.

На следующий день подруги уже завистливо судачили на работе: "Конечно, теперь она Графиня, Ваше Сиятельство...куда уж нам... и машина, и коттедж... а у самой ни кожи, ни рожи" ...

Катя сразу почувствовала, что женщины на нее смотрят косо и с завистью, а мужчины... Мужчинам тоже было не все равно — фамилия Графа имела вес, и они считали ее теперь основной претенденткой на должность начальника отдела.

Дома Катя поделилась мыслями с Романом.

— Понятная ситуация, гнилой коллективчик оказался. Но ничего, не переживай. Завтра приезжай на работу на машине, надень колье и сережки и напиши заявление на увольнение. Найдем тебе работу получше и коллектив попорядочнее.

Екатерина раздумывала весь вечер, а утром оделась получше и укатила на машине, вернулась домой через два часа довольная, рассказывала мужу:

— Девчонки сразу заметили колье с сережками. Попросили примерить, я им ответила, что это только для графинь, каждая сережка несколько миллионов стоит, не для смердных ушей. Как они зафыркали сразу... а мне смешно стало. Пошла и подала заявление на увольнение прямо с сегодняшнего дня. Потом новенький лаборант ко мне привязался — что да как... Я ему тоже все напрямую высказала... Звягинцев его фамилия, обещал все на работе уладить, а трудовую и расчет домой сюда привезти. Так что жди гостей из ФСБ, Ромочка. Я не сдержалась, сильно набедокурила?

Он слушал ее с улыбкой...

— Все, что случилось, Катя, к лучшему. Мы вместе, а это главное.

Катя позвонила родителям, поинтересовалась здоровьем и сообщила, что уволилась с работы. Они сразу же приехали в Сосновый — так назывался коттеджный поселок, где проживали Роман с Катей. Поддержали ее. Отец стал готовить шашлыки. Ему нравился участок зятя, где можно не только шашлыки приготовить, но и отдохнуть, подышать запахом сосен.

К шести вечера снова заработал домофон. Приехавший представился кратко: ФСБ.

Катя пошла встречать. Вошедший протянул ей конверт.

— Что это и, простите, я вас не знаю? — заговорила она.

— Я начальник управления. Генерал Пилипчук Иван Арнольдович. Здесь ваша трудовая и расчет.

— Понятно, — она взяла конверт, — ко мне родители приехали... сейчас я приглашу мужа, вы пока присядьте вот здесь, — Катя указала на веранду.

Через минуту подошел Роман, поздоровался.

— Я генерал...

— Я знаю, Иван Арнольдович, — перебил его Граф, — вы не против, если мы переговорим с вами здесь, на веранде?

— Нет, конечно, не против, — ответил он.

— Внимательно слушаю...

— Я бы хотел извиниться за того полковника...

— Не стоит, генерал, мы не дети и я все понимаю, — перебил его Граф, — чего вы хотите?

— Мы бы хотели, Роман Сергеевич, чтобы вы вернулись в науку. Естественно не на тех условиях, о которых говорил полковник в Санкт-Петербурге.

— Что ж... прямо, честно и недвусмысленно. Вы не торопитесь, Иван Арнольдович?

— Нет, если есть необходимость — могу подождать. У вас гости, я понимаю.

Граф ничего не ответил на это, стараясь понять — что за человек этот прибывший генерал. Внешне он производил порядочное впечатление, а чувство редко обманывало Романа.

— Как я понимаю, беседа наша должна быть содержательной, деловой и без недомолвок. Вначале я бы хотел поговорить несколько на отвлеченные темы. Они дадут возможность лучше понять друг друга и в целом оценить весь разговор более продуктивно. Во второй части беседы уже перейти к тактике. Ваша стратегия, генерал, как я понял, уже высказана.

— В целом — да, — ответил он.

— Вы наверняка не ужинали, Иван Арнольдович, я сейчас скажу, чтобы нам чего-нибудь принесли. Выпьем по рюмочке коньяка — это придаст перца в наш разговор.

— Неудобно, Роман Сергеевич, — честно ответил генерал, — перца в разговор... его мы уже получили.

— Неудобно носить брюки прорехой назад или вы в обиде на интернет?

— Нет, не в обиде. Было смешно и больно. Врезали вы нам по самые помидоры, Роман Сергеевич. Прокуратура смеется, но требует объяснений и снова смеется.

— Что поделать... как-то надо было защищаться, — пояснил Граф.

Он ушел в дом и сразу вернулся. Через минуту Катя принесла поднос. Поставила на стол коньяк, порезанный и посоленный лимон, два шампура с шашлыками. Роман плеснул в бокалы коньяк, приподнял свой, словно приветствуя, и отпил немного. Начал разговор:

— Как бы вы, генерал, отнеслись к человеку, предложившему превратить, например, вот это дерево в рыбу? — спросил Граф.

— Если бы вопрос исходил не от вас, Роман Сергеевич, то однозначно бы посчитал того человека ненормальным. Полагаю, что подтекст заключается в том, во что сложно поверить изначально.

— А если бы вам предложили слетать на Марс?

— Это уже не столь фантастично. Наверно бы согласился, но, естественно, задал кучу вопросов, — ответил генерал.

— Мне нравится, как вы мыслите, Иван Арнольдович. Вроде бы честно, но в тоже время напряженно, с оглядкой на меня. Вернее, не совсем на меня, а на результат нашей беседы, который вы обязаны доложить руководству. Но все естественно. Понимаете, генерал... наука — это дама и еще какая... Она может ножкой взбрыкнуть, может отдаться или прогнать, пококетничать — вроде бы поймал уже, а она улизнула. Это дама, которая даст обещание и не выполнит его, может ничего не говорить, но сделать многое. И вредная она, и жить без нее нельзя. Вроде бы эта женщина меня любит и отдается... Но это же баба, что ей в голову взбредет в будущем? Но одно ясно — не будешь ее холить и ублажать: ничего не получишь.