Волчек открыл глаза, повернулся и сел на койке. Он все еще был под впечатлением последнего сна, но реальность маленькой каюты с ее струящимся из невидимых отверстий в потолке ледяным воздухом — суранец всегда выкручивал ручку термостата в крайнее положение — уже размывала серую, липкую безнадежность кошмара.

Непонятные размазанные иероглифы на переборке постепенно стали четкими и сложились в привычные цифры. Половина восьмого утра по местному времени. Волчек потер заспанное лицо, поморщился от боли в еще не зажившей спине и вскочил с койки. Зайдя в крошечную ванную комнату, похожей скорее на просторную душевую кабину, только еще оснащенную крошечным умывальником, он выпил один стакан холодной, сводившей челюсти воды, а еще два вылил себе на голову. Как будто мне досталось чье-то похмелье, подумал он, усмехнулся своей слегка опухшей физиономии в большом зеркале и достал умывальные принадлежности. Как большинство военных Федерации, Волчек недолюбливал новые технологии, позволяющие мгновенно очищать зубы и почти мгновенно удалять растительность на лице. Зубная щетка и бритва окончательно утверждали переход от сна к бодрствованию и помогали внести последние правки в план на день.

Из ванной он вышел, поеживаясь после мощных ледяных струй, как следует измолотивших его со всех сторон, но зато чувствуя себя полностью проснувшимся и избавленным от неприятных ощущений в голове. Стремительно одевшись, он вышел из каюты и сразу же наткнулся в узком коридоре на возвращавшуюся с ночного дежурства доктора Лонгин, удостоившую его только сердитого взгляда.

— Доброе утро, — тем не менее вежливо приветствовал ее мичман и галантно уступил дорогу, прижавшись спиной к переборке. Итле пронеслась мимо, даже не взглянув на него второй раз. Пожав плечами, Волчек зашел в подъемник и через три секунды вышел прямо к дверям столовой. Стоявший рядом на посту у коммуникационной рубки Котик приветствовал его и тепло поздравил с переходом в офицеры.

Несмотря на ранний час, за половиной столов уже сидели люди. Звенели столовые приборы, слышались разговоры, смех. Вошедшего мичмана тут же окружила небольшая толпа, посыпались поздравления и пожелания, а боцман провозгласил тост, утверждая, что, мол, у нашей старой канонерки огневая мощь в два раза больше, чем у всех последующих нашего проекта (1), ведь у нас есть суранский спецназовец, да такой, что один стоит целой орудийной палубы! Перекрикивая аплодисменты и смех, Волчек в ответ пошутил, что, по-видимому, суранец прежде всего обходится кораблю, как целая орудийная палуба.

Мичману немедленно освободили место "с видом на звезды" (то есть у огромного экрана, показывавшего панораму со стороны кормы, где космос не застилали ни причальные устройства Цитадели, ни другие корабли), сервировали завтрак, а вездесущий боцман уже успел достать из своих бездонных кладовых и принести новехонькие мичманские нашивки. Волчек таки собрался для ответной речи, в которой, поблагодарив за теплое отношение, вполне серьезно сказал, что он, как боевая единица — это прежде всего результат кропотливого труда тысяч и тысяч людей, включая весь экипаж и десант (2) "Гишу"; что же до его способностей, позволивших ему пройти вступительные испытания на Суране, то за них благодарить надо его родителей и учителей.

— А я сам-то что, — усмехаясь, сказал он, — ну, да, мне иногда удавалось преодолеть свою лень. Но только иногда!

Когда ему, наконец, удалось приняться за еду, та почти остыла, но его это совершенно не беспокоило. После месяцев сидения на консервах во вражеском тылу любая свежеприготовленная пища казалась блюдом с пиршества богов. Столовая опустела — новая вахта сменяла предыдущую, а все остальные отправились завершать переезд посольства в постоянную резиденцию на Цитадели. Отправив в рот очередной кусок, Волчек включил свой проектор и углубился в чтение писем и сводок. С каждым новым куском чувство голода уходило все дальше, но вместе с ним отдалялось и хорошее настроение — потому что не было никаких новостей по беглянке и ее преследователям.

Забросив грязную посуду в окошко кухонного автомата, спецназовец вышел из столовой и направился в сторону оружейной комнаты. Сегодня утром охране делегации наконец-то разрешили носить личное оружие на территории Цитадели.

— — — — — — — — — —

(1) "Гишу" была головной, а значит, самой старой канонерской лодкой своего проекта (т.е. типа "Гишу")

(2) На корабле Флота Федерации любой присутствующий на борту относится к одной из трех категорий: 1. экипаж 2. десант 3. гражданские лица.

Беседа

Яркий свет ударил в глаза. Свет несуществующего солнца Цитадели немного отличался от Килея (1), и довольно сильно — от красноватого Кисура (2). Шагнув через еле заметную щель между корпусом "Гишу" и причальным трапом, Волчек в очередной раз испытал странное чувство, будто он переходил не с корабля на берег, а из одной галактики в другую. Безмолвие комплекса причалов для малых судов разительно отличалось от ненавязчивой суеты портов Федерации, где даже глубокой ночью на подсвеченных мягким, неярким сиянием пирсах носятся туда-сюда роботизированные транспорты и обслуживающие агрегаты, почти беззвучно взлетают и садятся сотни платформ, автоматических кораблей, челноков.

— Мичман, — отвлек его от размышлений невыносимо бодрый голос, — как вы думаете, я похож на скайкар?

Повернувшись, спецназовец изумленно уставился на вытянутый прямоугольный корпус тяжелой платформы, лишившийся большей части знакомых деталей — решеток, крепежных приспособлений, навесного оборудования. Но даже так со скайкаром его можно было перепутать разве что в темноте.

— Нет, Котик, — покачал он головой, с трудом удерживаясь от смеха. — Даже с военным скайкаром у тебя мало сходства. Почему тебя так... ощипали?

— Требования СБЦ, мичман, — отрапортовал "Питомец", и на его лобовой броне появилось изображение симпатичного пушистого кота с голубым бантиком на шее. — Не должны выглядеть агрессивно, милитаристски, создавать у местных впечатление военного положения. Рекомендовали добиться максимального сходства с гражданским транспортом.

Зверек на броне зашевелился, сел, обвив себя хвостом, затем выпучил глаза и высунул кончик языка с характерным для настоящих котов умильно-идиотским видом. Этого Волчек уже не выдержал и покатился со смеху.

— Давай тебе тоже... бантик поперек фюзеляжа повяжем. Голубенький! — на покрасневших щеках спецназовца блеснули слезы, он никак не мог разогнуться обратно, вцепившись руками в колени так, будто без этого он немедленно повалился бы на спину.

Волчек отстегнул карабин, спрыгнул на мостовую и поблагодарил Котика. Машина смущенным тоном сказала "Пожалуйста", изображение спящего кота на броне приоткрыло один глаз и добродушно покосилось на него.

— Три минуты, Котик, — одобрительно кивнул головой Волчек. — По-моему, это рекорд. Скайкар летел бы никак не меньше пяти. Ты точно на него не похож!

— Мы же Флот, мичман! — прогудел Котик и начал плавно подниматься, стараясь не обдать своего недавнего пассажира клубами пыли. — Удачи!

— И тебе! — спецназовец повернулся и вошел под небольшую прямоугольную арку. Влажная свежесть набережной немедленно сменилась застоявшимся, но все еще чистым воздухом внутреннего двора. Волчек прошел его до конца и тут понял, что пропустил нужный ему вход. Он развернулся и, обойдя что-то вроде окруженного мелкими разноцветными цветами куста, поднялся по низкому пандусу.

Дверь открылась перед ним сама, сдвинувшись в сторону без единого звука. Необыкновенно узкая, она напоминала скорее дверцу платяного шкафа. Волчек с трудом протискивался в нее, почти застрял и наконец, невнятно ругнувшись, велел бронекостюму изменить профиль. Тот будто похудел, позволив спецназовцу наконец пройти в дверь боком, не задевая краев проема.

Из глубины темной комнаты раздался тихий смех.

— Здравствуй, — буркнул Волчек, приводя броню в прежнее состояние.

— Привет. Это слишком толстая новая броня, или ты сам располнел? — мелодичный голос подсмеивался над ним, но совсем не зло.

— С тех пор, как мы виделись? Потерял три килограмма, а броня — да, новая, — Волчек подошел к столу, накрытому какой-то воздушной тканью, отодвинул ближайший к себе стул и очень аккуратно сел на него. Человек в бронекостюме, даже таком гибком и подстраивающимся под владельца, как "Баньши", должен помнить, что он весит больше, двигается с большей инерцией и, как ни крути, менее пластичен, чем в обычной одежде. Ну и мебель не очень любит броню, впрочем, это взаимно. Безобидное движение закованного в современные доспехи солдата может превратить стул в растопку для костра или перевернуть его вместе с сидящим.

— Отлично выглядишь, — неуклюже похвалил он. — Насколько я вообще в этом что-то понимаю.

— Спасибо, я знаю. О моей внешности заботятся восемь косметологов, — ответили ему со смехом.

— Я скорее про то, что ты менее напряжена. И вообще не сравнить с нашей первой встречей.

— На первой встрече, если ты помнишь, мне показалось, что я не уйду с нее живой. Сначала ты смотрел на меня, как хищный зверь смотрит на свою добычу.

— Правда? Я и забыл уже. Наверно, у меня были трудности с акклиматизацией. Да, я же привез тебе кое-что, — на столе появилась небольшая серебристая статуэтка.

— Спасибо, Штефен! Какая тяжелая! Это же...

— Платина. В нашем Облаке она стоит не так, как у вас, так что сама работа гораздо ценнее потраченного на нее металла.

— Это волк? — продемонстрировали ему некоторое знание земной фауны.

— Гишу. Самый крупный хищник на моей родной планете.

— Он больше волка?

— Да. Если я встану рядом с ним, его холка будет выше моей макушки.

— Огромный! И глядит так свирепо. Я поставлю его в своем кабинете. Не хочу пугать посетителей!

— Мой товарищ сделал его для тебя по моему заказу. На брюхе клеймо мастера, выполнено в виде фрактала. Если кто-то будет сомневаться, что статуэтка из Облака — может проверить с помощью микроскопа.

— Я не собираюсь продавать его коллекционерам! Это же твой подарок.

— Тем не менее, если вдруг настанут непростые времена — смело продавай, я не обижусь. И раз уж речь зашла о коллекционерах...

— Погоди, ты сразу хочешь о делах? — интонации мелодичного голоса выразили неподдельное огорчение.

— У тебя же всегда нет времени. А в этот раз мы готовы привлечь тебя как эксперта и платить тебе за консультации.

— Я ценю, что ты заботишься о моем времени, и тем более — о моем благосостоянии. Правда. Но давай сначала просто немного поболтаем о том, о сем, как два приятеля. Два приятеля из разных галактик, — последняя фраза перешла в негромкий, приятный для ушей смех.

— Ты не могла выбрать для "болтовни о том, о сем" худшего собеседника, — улыбнулся Волчек. — У нас на Флоте обычно все предельно конкретно и привязано к определенным местам или событиям.

— Хочешь что-нибудь выпить? — послышался звук отодвигаемого стула. — У меня тут большой бар, а вы же пьете то же, что и земляне, верно?

— Не все, — фыркнул спецназовец. — Мне так редко можно алкогольные напитки, что я перестал пить их совсем. Помнишь, в прошлый раз ты угостила меня соком, таким сиреневым?

— Я поняла. У меня всего несколько плодов, но на пару бокалов хватит. Лед?

— Спасибо, льда не нужно. Только сам сок.

Изящная рука поставила перед ним высокий стеклянный бокал с чем-то вроде густой лиловой пены, а затем ласково погладила его предплечье. Волчек засмеялся.

— Так нечестно, — грустно сказал мелодичный голос, — ты не даешь мне ни единого шанса.

— Извини, если прозвучит грубо, — сказал Волчек, — но тебе нечего мне предложить. Мою историю ты знаешь, я благодарен тебе за твои весьма толковые и очень деликатные советы, но никакого развития тут быть не может. Мы, лиаты (3), устраиваем свою жизнь не так, как земляне.

— "Пока смерть не разлучит нас?" — предположил голос.

— Например, — Волчек с удовольствием отпил из бокала. — Удивительный сок. Пьешь и как будто оказываешься в суранском лесу ранней осенью. Почти такой же букет ароматов.

— В этом плане вы похожи на кварианцев, — чуть мрачновато сказал голос. — Но у них-то все из-за низкого иммунитета и скафандров, а у вас?

— Нас все время испытывает огнем война, — пожал плечами Волчек, — но мы и до нее были такими. Нам не нужно все время пробовать что-то новое в личной жизни.

— По-моему, вы очень многого себя лишаете — твердо произнес голос.

— Еще про нас говорят, что мы "уныло добродетельны", — рассмеялся спецназовец. — И это ты называешь "беседой о том, о сем"?

— — — — — — — — — —

(1) Килей — звезда, вокруг которой обращается планета Лиа — столица Федерации Объединенных Земель

(2) Кисур — звезда, вокруг которой вращается планета Суран, родина Штефена Волчека

(3) Лиат — в узком значении — житель планеты Лиа, в более широком — любой гражданин Федерации

Оперетта

— Извини, что дразнила тебя, — вздохнула собеседница. — Я знаю, что у тебя другой путь, совсем не такой, как у меня. С моим он почти не пересекается. А еще он гораздо короче. Короче даже обычной человеческой жизни.

— Я смотрю, наш легкий разговор ни о чем продолжается, — Волчек посмотрел на нее сквозь опустевший бокал. — Теперь еще и пророчество! Ну хоть годик я еще протяну?

— Возможно, что нет, — без улыбки сказала она. — Помнишь, в начале беседы ты говорил, что я почти не напряжена? Так вот, таким напряженным, как сегодня, я тебя еще никогда не видела. Что еще ты добавил к своему тяжелому и совершенно бессмысленному бремени?

— Тот, кому я помог несколько дней назад, исчез, и ему угрожает опасность, — Волчек тоже больше не улыбался.

— Я вижу в твоих словах два туманных места. Это не он, это она, верно? И она напомнила тебе о твоем горе?

Волчек кивнул, настороженно глядя на собеседницу.

— И ты не то, что бы дал ей денег на дорогу или ценный совет — ты спас ей жизнь.

— Я просто делал то, что подсказывала мне помощник, — упрямо возразил спецназовец.

— Но почему ты теперь ведешь себя так, будто это твой близкий человек? Ведь ты даже не влюблен в нее, твой маленький разум полностью занимает та, которой больше нет!

— Мы отвечаем за тех, в чью жизнь мы вмешались, — жестко отчеканил Волчек, — Я взялся за ее защиту, и мне теперь придется довести это до конца. И это не моя личная прихоть. Когда делаешь что-то, или доводи дело до конца, или останавливайся только тогда, когда сделал все, что от тебя зависит.

— Но ведь это опасно. Что, если ты погибнешь?

— Ты меня иногда очень удивляешь. У тебя же среди знакомых полно военных, — рука спецназовца крутанула бокал и тут же остановила его.

— Но это же не поле битвы! Одно дело — славная гибель на войне, другое дело — смерть от рук бандитов на улице!

— Это одно и то же, если ты сражаешься за что-то стоящее.

— Стоящее? Лишиться жизни из-за незнакомца? — голос собеседницы был полон скепсиса, — Который, судя по твоему характеру, даже не узнает, что за его жизнь кто-то заплатил своей?