'Осенняя симфония' by Demonheart
'И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.'
А.С. Пушкин, 'Пророк'
ОГЛАВЛЕНИЕ:
ПРОЛОГ
Глава 1: Однажды вечером
Глава 2: Рождение
Глава 3: Предчувствие
Глава 4: Первый вдох
Интерлюдия первая
Глава 5: Отравленный край
Глава 6: По другую сторону
Глава 7: Начало песни
Глава 8: Токката для неба и ветра
Интерлюдия вторая
Глава 9: Размышления на пепелище
Глава 10: Маленькие просьбы
Глава 11: Увертюра под первым снегом
Интерлюдия третья
Глава 12: Отшельник
Глава 13: Крещендо
Глава 14: Зима грядет
ПРОЛОГ
Храм Христа Спасителя на своем недолгом веку повидал всякое. И эпатажные танцы хулиганствующей арт-группы, и скандалы с участием местных продажных священников, и воинственные рейды активистов, стремившихся разоблачить незаконную торговлю. Если бы здания умели общаться между собой, то соседние дома, особенно построенные еще при императорах, наверняка поддержали бы своего молодого и неопытного коллегу, помогли бы ему справиться с грузом стыда за все эти происшествия. Может даже поделились бы байками из своей многовековой истории, богатой войнами и революциями, кризисами и изобилием.
Государственный музей изящных искусств мог бы рассказать о том, как много лет все его экспонаты были увезены в Сибирь, а потом немецкие бомбардировщики разрушили перекрытия, и потом целых три года его залы стояли под открытым небом. Большой литейный мост мог бы поведать о множестве своих предшественников, находившихся прежде на его месте еще со времен царя Михаила. Много их стояло, и если сойдутся звезды, много еще будет стоять. Стоящий чуть поодаль Дом Пашкова, превосходящий возрастом их обоих вместе взятых, мог бы рассказать о страшном пожаре 1812-го года и занявшей город французской армии, и о демонстрациях шокированного проигранной русско-японской войной народа, и даже о тайном визите в тридцатых годах двадцатого века в Москву некой персоны, облеченной властью превыше любых императоров, генсеков или президентов. И лишь краснокаменный Кремль молча взирал на эту возню с высоты своей семисотлетней истории, надменно и снисходительно. Что же, они имел на это право.
Но если эти здания что-то и говорят, то их никто не слышит, ибо они сложены из мертвого камня, чьи слова длиной в эоны не способны задержаться в человеческом сознании. И Храм продолжал стоять, неловко пытаясь спрятать свою громаду в закатных тенях, стыдливо и трогательно. Не подозревая, что стоять ему осталось совсем не долго.
Внутри было полно народу — шла вечерняя служба по случаю Покрова. Молельный зал, хотя и крупнейший в стране, с трудом вмещал всех прихожан. В основном — сливки общества, которым было по карману оплатить прилегающую платную стоянку, и которых пропустил фейсконтроль, но в заднем ряду теснились люди попроще — воспитанники и работники церковных приютов, получившие пропуск в рамках благотворительности. В силу того, что эти приюты в столице можно было пересчитать по пальцам, место нашлось.
Снаружи же было пусто — на территорию Храма кого попало не пускали, и стоящий у дверей охранник, немолодой уже сухопарый мужчина, честно отрабатывавший свою немаленькую зарплату, грозно косился на какого-то подозрительно типа, прислонившегося к внешней ограде и меланхолично поедавшего орешки из пакетика. Охраннику он почему-то не нравился. Вроде бы не бомж, не кавказец и не таджик, не пытался митинговать или кого-то разоблачать, но все равно, не нравился и все тут. Что-то было в том типе неправильное, неприятное, и сам факт его нахождения в пределах видимости раздражал неимоверно. Взять бы его за шкирку и вышвырнуть подальше... но вот незадача, он уже вне охраняемой территории, и что-то делать нет повода.
Охранник зябко поежился — осень в Москве выдалась прохладная — и для очистки совести еще раз обошел периметр и проверил автостоянку. Все было спокойно и скучно. Любители критиковать церковь давно занялись более прибыльными делами, а патриархат благоразумно решил свернуть публичную деятельность. Всех развлечений на рабочем месте с тех пор было изредка гонять попрошаек. Впрочем, за такие деньги можно скуку и потерпеть, пусть даже сам Храм не вызывает теплых чувств. Вот был же здесь отличный бассейн — зачем понадобилось его заливать бетоном? Москва даром что не резиновая, а места-то достаточно для строительства. Охранник помнил бассейн, ходил в него еще школьником, и временами ударялся в ностальгию.
Он вдруг дернулся, как от удара, оглянулся и уставился прямо в стену. Непонятное ощущение, толком не оформившееся... что-то там возникло, внутри Храма. Что-то непонятное, неописуемое... но совершенно точно вызывающее...
Ужас.
Отнявшиеся ноги. Чуть было не разорвавшееся сердце. Опорожнившийся мочевой пузырь. Пересохшее горло.
Страх, охвативший все его существо, был всеобъемлющим, затопляющим собой каждый нейрон мозга. Ощущения лягушки в террариуме, вдруг осознавшей, что из-за прозрачной границы ее уютного и теплого мира за ней наблюдает нечто огромное и непостижимое.
После чего обрушившийся шквал стер хрупкий человеческий разум в пыль.
Оболочка из семидесяти трех килограммов воды, белков и кальциевых солей мешком повалилась на землю.
Странный тип, до этого вдумчиво разделявший внимание между наручными часами и пакетиком с орешками, разом утратил всю расслабленность и со всех ног кинулся к Храму. Он бежал, выжимая из собственных мышц и сухожилий все до последней капли и немного сверх того. Бушующий вокруг Храма информационный шторм, способный уничтожить сознание обычного человека за секунды, он даже не замечал. Более того, с каждым шагом в этом невидимом аду он словно напитывался силой. Достаточно, чтобы с разбегу снести плечом с петел тяжелые четырехметровые двери.
Когда он вбежал внутрь, его взгляду предстал подлинный Хаос. Под хтонической мощью 'первичного импульса' пространство молельного зала стонало и корчилось, раздираемое на части неведомыми науке силами. Свет и тень перемешивались и тут же распадались, краски вокруг менялись самопроизвольно и бессистемно, каменные стены и пол сжимались и расширялись, будто мускулы какого-то исполинского зверя, а роскошный, покрытый слоем золота алтарь окутывал странный, неземной свет. Наверное, по сравнению с этим местом даже древний Р'льех выглядел цитаделью порядка и логичности. И все это происходило в полной тишине.
Могильной.
Неизвестный человек быстро обвел взглядом зал. На лежащие вокруг тела он внимания не обратил — все равно им бы не помог даже бог, которому они тут молились. Искомое он обнаружил ближе к алтарю. Девушка, почти девочка, светловолосая, очень небогато одетая. Интуиция подсказывала, что обычно таких как она заворачивали назад еще в ста метрах от входа. Вцепившись в лицо руками, она стояла на коленях, сотрясаясь всем хрупким телом в такт конвульсивному дыханию. Ее можно было принять за больную эпилепсией во время припадка...
...если бы не пульсирующее вокруг нее облако неземного света.
Неизвестный шагнул к ней.
В следующую секунду пространство вокруг девушки разверзлось, вывернулось наизнанку, исторгая из себя какие-то сотканные из света исполинские фигуры. Они напоминали людей, но с огромными крыльями за спиной и с пылающими мечами в руках. На лице человека отразилась смесь неясных эмоций, но страха среди них не было. Только раздражение пополам с брезгливостью. Фигуры грозно двинулись к нему, занося мечи, но он лишь выставил вперед ладонь, словно приказывая остановиться.
— Нет!
Слова были произнесены вне акустического диапазона, на уровне более глубоком, нежели предположение или констатация факта. Это была установка правила, утверждение закона. Абсолютного и непреложного закона совершенно безумного микрокосма.
Сияющие фигуры мгновенно исчезли без следа.
Человек подбежал к стоящей на коленях девушке, провел ладонью перед лицом, толкнул в плечо, потряс, ущипнул за руку. Бесполезно. Та не подавала никаких признаков сознания. Ладно, придется пожестче. Он зашел ей за спину, слегка потряс руками, примерился...
И изо всей силы нанес рубящий удар ребром ладони в шею. Виновница творящегося вокруг хаоса и эпицентр информационного шторма повалилась на пол, как марионетка с подрезанными нитками.
По пространству прошла последняя, самая сильная судорога и вдруг все прекратилось. 'Импульс' погас так же внезапно, как и вспыхнул. Окружающий мир вернулся к нормальному состоянию. Человек облегченно выдохнул, вытер со лба холодный пот и посмотрел в лицо девушки — глаза закрылись, дыхание стало более глубоким и редким — худшее для уже закончилось. Надо только вынести ее подальше...
— Какая сцена, какая кульминация, — прозвенел у него за спиной высокий голос. — Какой момент катарсиса! Романтический герой явился к деве, оказавшейся в беде, и молча все поправил! Давайте напишем сочинение на эту тему! Объем — три тетрадных страницы, время — до конца урока.
Человек полуобернулся, одарив пришельца — худого рыжего мальчишку лет четырнадцати-пятнадцати на вид, в черных очках — строгим взглядом.
— И тебе добрый вечер. Если ты тут уже был, чего сам ее не остановил, сразу же? Пока я бежал сюда, у меня отлетела подошва на ботинке, а одна пара стоит пять тысяч, на минуточку.
— И всего то? — мальчишка медленно начал приближаться. — Висельник, я тебя не понимаю. Как можно в твоем положении думать о деньгах?
— Не так уж и сложно, на самом деле, дело привычки. А я в свою очередь не понимаю, как можно плевать даже на своих. А, Дьявол?
— Какая она мне 'своя'? — искренне удивился тот. — Для меня своих нет. А ты все равно сам справился.
— А если бы не справился? Если бы тут возникла вторая Карантинная Зона?
— Было бы круто! — названный Дьяволом мальчишка мечтательно улыбнулся. — Наверное, в этой помойке чуть меньше бы начало вонять. Слушай, а может, бахнем? Ну так, чтобы наверняка?
— Руки поотрываю и в уши вставлю, — спокойно пообещал человек. — Ты меня знаешь.
— Боюсь-боюсь, — тот, кого назвали Дьяволом, примирительно поднял руки. — Куда уж мне.
— Всему свое время и место, в том числе иронии. От тебя проблем больше, чем от всех остальных вместе взятых, — названный Висельником снова наклонился к девушке, все еще находившейся без сознания. — И, раз уж мы в христианском храме, позволь напомнить тебе, что гордыня — смертный грех.
Дьявол в ответ криво усмехнулся и подошел к алтарю. Приблизившись вплотную, он несколько секунд водил по нему руками, после чего развернулся к Висельнику.
-А зачем нужна эта фигня? — спросил он, тыкая в алтарь пальцем.
— Не знаю, — раздраженно ответил Висельник. — Не отвлекай меня. Тут, кажется, растяжение на лодыжке и гастрит, пытаюсь нейтрализовать.
— Люди странные все-таки. Поставили тумбочку какую-то, золотом облепили, какое-то покрывало сверху постелили, тоже явно недешевое, натуральный шелк вроде бы, — по-детски задумчиво протянул Дьявол, внимательно ощупывая алтарь с разных сторон. — Да тут и подсвечники из золота, и стены им обиты. У меня всего один вопрос — зачем?
— Это помогает им справиться со страхом.
— Все равно не понятно. Ну, вот отгрохали здоровенное здание за миллиарды, битком набили золотом — и теперь все зашибись? Если чего-то боишься, не лучше вложиться в охрану там, в прививки...
— Страх неизвестности так просто не побороть. Тем более что смерть, как правило, необратима, и потому никто толком не может объяснить этим баранам, что 'там' ничего нет, — Висельник тяжело вздохнул. — Кстати, раз уж ты все равно здесь, сделай раз в жизни что-нибудь полезное и огради территорию. Хотя бы на полчаса, чтобы нам успеть уйти отсюда, пока не нагрянули свидетели.
— Да не вопрос вообще.
По воздуху на секунду прошла легкая дрожь. В этот момент девушка, голова которой все еще лежала на руках Висельника, открыла невидящие глаза. Некоторое время она просто озадаченно крутила головой, после чего задала вопрос:
— Я умерла, да?
Дьявол подавился смешком и отвернулся. Висельник озабоченно нахмурился.
— Нет, — спокойно ответил он, мягко удерживая ее за руку. — Теперь все будет в порядке. С тобой все хорошо.
— А вы кто?
— Это в двух словах не объяснишь. Чуть позже расскажу, ладно?
— А где я сейчас? Нас в храм повели, на службу...
— Все вопросы — чуть позже. Сама идти сможешь?
— Попытаюсь, — девушка попыталась встать и тут же с тихим стоном опустилась на пол. — Кажется, ногу подвернула.
— 'Пытаюсь нейтрализовать', — передразнил Висельника Дьявол. — Так бы сразу и сказал, что до сих пор не научился быстро лечить. Давай я...
— Тебя бы я фельдшером на скотобойню не взял, животных жалко.
Висельник подхватил девушку на руки и легко побежал к выходу. Дьявол, чье прозвище дико контрастировало с безобидной, даже немного жалкой внешностью, проводил его взглядом, после чего уселся на алтарь, скрестив ноги, разглядывая лежащие кругом тела прихожан и священнослужителей. Вид необратимо ставших овощами людей его не трогал ни в малейшей мере, за свою недолгую жизнь он повидал вещи пострашнее.
Он вообще выглядел очень странно. Черные очки в пасмурный вечер смотрелись дико, черные брюки явно требовали стирки, а черный, некогда стильный кожаный плащ — починки. Грязные и криво подстриженные рыжие волосы были единственным ярким пятном, оживлявшим его блеклую, если не сказать мрачную, внешность. Издалека они чем-то напоминали не то сияющий нимб, не то языки огня.
И было кое-что еще. Какая-то неуловимая взгляду неправильность сквозила в облике мальчишки, в словах, которые он произносил, в его жестах, мимике, походке, даже запахе. Что-то непонятное, отталкивающее, нелогичное, неимоверно чуждое — и от того ужасающее. Нечто такое, что не должно было существовать в мире, но оно существовало, оно жило, дышало тем же воздухом, что и люди, и говорило с ними...
Дьявол спрыгнул с алтаря, подошел к одному из тел, присел рядом на корточки и поднял за волосы.
— А ведь был богатый, — рассеянно проговорил он, обращаясь к покойнику странно изменившимся, совсем недетским голосом. — И на законы наверное плевал с высокой колокольни. И все равно так боялся, что тратил время на оттаптывание ног в этом месте. От неизвестности прятался? Или от смерти? Ну?! — он ударил голову овоща об пол. — А ну отвечай мне! Хм... Простите, как я мог забыть! Вы ведь тут все покойники!
Его нога поднялась и обрушилась вниз. Череп человека треснул под сокрушительным ударом, словно куриное яйцо, расплескивая по полу мозговое вещество, кровь и осколки черепа.
— Ну, ну, не расстраивайтесь так, — ласково сказал рыжий. — Такими вы мне даже нравитесь. Прямо как египетские фараоны!
Он озорно цыкнул языком.
— Эй, фараоны! Хотите себе пирамиду?
Дьявол закрыл глаза и склонил голову.
Окружающий мир, едва успевший стабилизироваться после бушевавшего здесь 'первичного импульса', скорчился в неописуемой людским языком муке. В единый момент все помещения Храма, от молельного зала до кладовок с инвентарем, охватило всепожирающее пламя. Пылала каждая поверхность, даже то, что в принципе не могло гореть. А потом где-то в вышине, в нескольких километрах над землей зародилось движение. Нечто невидимое глазу с огромной скоростью неслось вертикально вниз. И это нечто, подобно исполинскому кулаку, обрушилось на храм, смяв его так, будто он был сделан из картона. Величественное и по-своему красивое здание в единый миг стало бесформенной грудой камня.
