Дальше — больше. Есть старинная задачка про волка, козу и капусту. Готовка трех блюд на четырех конфорках — из той же оперы. А именно суп, спагетти и мясной соус к ним. Все готовится разное время, все требует предельного внимания, но должно быть готово в одно время. И желательно побыстрее. Предел мечтаний — не подгоревшее и не пересоленное.
За возней с готовкой пролетел почти час. К тому моменту смазанные маслом спагетти и соус отстаивались на столе, прикрытые полотенцем, а бульону нужно было кипеть еще столько же, так что настало время для других дел. Не снимая фартука, я направился вглубь дома.
Планировка была такова, что из прихожей по длинному коридору, окна которого с одной стороны выходили на улицу, можно было попасть на кухню или, не доходя до конца, войти в гостиную. И уже из гостиной одна дверь вела в санузел, а другая — в собственно комнату, где Смерть обитал большую часть времени. Или... я поправил себя. Правильнее говорить: 'где я обычно находил его, когда приходил в этот дом'. Потому что кто знает, что здесь происходит, когда никого нет... Я пересек гостиную, положил руку на дверную ручку и мгновенно ощутил сопротивление. Не физическое, нет. Дверь не была заперта, ее можно было распахнуть и легким толчком. Но глубинное ощущение запрета, границы — оно было почти непреодолимым. Существо, обитающее за дверью, по каким-то своим причинам не торопилось впускать меня в свое личное пространство.
[Извинение.]
На этот раз пришедшее извне прикосновение было более четко оформленным, передавая уже конкретные понятия.
Дверь легко подалась.
Смерть, одетый в джинсы и черный свитер, стоял у окна, заложив руки за спину и 'глядя' на затянутое серой пеленой небо. 'Глядя' — потому что его глаза закрывала плотная белая повязка. Я невольно вздрогнул. Он терялся на фоне комнаты в перепадах света и тени и одновременно притягивал взгляд. Казался хилым и беспомощным и одновременно буквально излучал мощь. Неопределяемый возраст, андрогинное телосложение, не удерживающиеся в памяти черты лица, голос, звучащий как сто тысяч голосов одновременно — таков был Смерть. Черт возьми, он был достоин этого прозвища. Стоп, не прозвища.
Карты.
'Смерть' — лишь название карты таро. Спасительная ниточка, с относительным успехом заменяющая ему имя. Собственное иметь он иметь просто не способен.
— Через полчаса они должны подойти, — сообщил я.
Смерть не шевельнулся.
[Хор, неровное звучание. Помехи. Страх.]
— Что-то серьезное?
[Умолкни, неизбывный сладкий зов. Ступай к небесным стражам-овчарам. Пускай кочуют до скончания веков тебе во след сияньями вот тьме.]*
Он обернулся ко мне.
[Вопрос: нечто, сходство.]
— Нет, ничего подобного я не слышал, — честно говоря, я мало что понимал из его речи. Ну, это дело обычное.
Он не ответил, только снова развернулся к окну.
[Иль не слыхал ты, что душа стара, что ты — в прибое, в шелесте дубов, и в крике птиц, и в ветре на холме? Умолкни, неизбывный сладкий зов!]
— Это Йейтс?
Смерть кивнул.
[Желание, продолжение, слух.]
Я вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Когда надо — сам выйдет, главное что полностью не ушел в себя, отключившись от реальности. Время еще было, так что я быстро прошелся по гостиной и коридору с метелкой для пыли, а потом еще раз — с пылесосом. Рефлекторно потянулся стащить со стола с компьютером наброшенную сверху ткань и протереть пыль и там, но вовремя одумался — связываться с этим цифровым садистом, не имея в запасе полночи времени, было бы опрометчиво.
Наконец, снаружи замерцал свет фар. Я прикрыл суп крышкой, поставил завариваться чай и пошел встречать посетителей. Язык не поворачивается называть приходящих сюда людей 'клиентами'. 'Клиент' — это существо из капиталистической эпохи, нечто капризное и требующее внимания больше, чем блины на сковородке. Они же... я отворил дверь за секунду до того, как зазвенел звонок. Эти пришли просить, а не потреблять.
Первым был грузный, одетый в дорогой костюм седой мужчина, который больше всего напоминал хорошо загорелую помесь человека и медведя — бизнесмен или чиновник, а скорее всего и то и другое одновременно. С ним была женщина лет тридцати пяти-сорока, одетая роскошно, но без вкуса — видимо, жена. Эти двое наполняли воздух вокруг себя кофейно-мятным вкусом беспокойства со слегка приторной примесью остро-пряного недоверия. Страха в них пока не ощущалось, но до этого еще дойдет. Третьим человеком был долговязый парень приблизительно двадцати лет, с мелированными волосами и непропорционально тонкими руками. Он терялся за спинами родителей и именно для него предназначался этот визит. В нем тоже пока не чувствовалось страха — скорее раздражение. С ними были еще два телохранителя, молча стоявшие рядом, но кого волнует мебель?
'Наркоман, алкоголик или игроман? — я повнимательнее присмотрелся к рукам парня. — Скорее, наркоман. Рутина'.
— Добрый вечер, — просто дань законам человеческого общества, не более. — Мы вас ждали.
— Здрасте-здрасьте, — хмуро буркнул мужчина.
Очевидно, во всякую чертовщину он не верил, согласился на эту авантюру только по просьбе жены и в глубине души считал это пустой тратой времени и денег. Но приходится ли выбирать, если обычные наркологические клиники не помогают?
— Проходите.
Шесть человек в одной прихожей — это многовато. Даже если пропустить всех в коридор — все равно тесно.
— Вы не забыли об оплате?
— Да мы-то не забыли... — начал было закипать седой мужчина, но осекся, стоило мне подойти к нему на пару шагов.
— Я не сомневался, что вы подготовили деньги, — с нажимом сказал я. — Но я имел ввиду вторую часть оплаты.
Женщина неуютно заерзала, но раскрыла свою сумочку и достала из нее потертую книжицу. Фотоальбом.
— Простите, я не понимаю, откуда вы знаете про мои студенческие фото и зачем они вообще вам нужны.
— О них знал он. Для него такие вещи так же естественны, как дыхание для вас. Что до фотографий, мне они не нужны. Ему, — я указал глазами на дверь гостиной, — они тоже не нужны. Однако они нужны вам, и это позволяет им быть вашей платой. Всякое приложение силы должно быть скомпенсировано, всякая затраченная энергия — восполнена. Вы отдаете ваши дорогие воспоминания в обмен на ребенка — достаточная оплата.
— Тогда зачем вам деньги? — холодно осведомился отец семейства.
— Затем что еда, одежда и электричество из воздуха не берутся, — ответил я.
Дверь в гостиную отворилась. Сама.
— Вы можете входить, — сказал я мелированному парню. — Только вы, и никто больше.
— Мне кажется, вы много на себя берете, — все так же холодно заметил седой мужчина.
— Мне кажется, наша репутация достаточна, чтобы выставлять те условия, которые мы считаем необходимыми, — я развернулся, собираясь вернуться на кухню, но задержался на секунду. — Конечно, вы можете зайти внутрь. Я вас останавливать не стану. Но в таком случае последствия могут быть непредсказуемы. Господин маг беседует с душой человека один на один, вмешиваться в этот разговор просто не вежливо.
Снова слабый импульс извне. Он это серьезно?
[Желание доказательств. Одобрение. Доказательства, обмен, уверенность в правоте.]
— Хм... господин маг разрешает вам так же войти. Вы же, — обернулся я к женщине, — вы можете подождать на кухне. Есть чай, если хотите.
Я вернулся на кухню. Не стоит перегибать палку, даже с людьми, у них от этого портится вкус. Не стоит беспокоиться из-за этого бизнесмена, который не достиг бы своего положения, не научись чувствовать людей. Не стоит беспокоиться и из-за его жены, которая явно наслышана от кого-то из знакомых о том, что мы делаем.
— Что он делает? — спросила женщина, имея ввиду происходящее в гостиной.
— Чудеса, — пожал я плечами и принялся наливать чай.
Она вздохнула, приняла чашку и склонилась над ней. Распространяемая ею горечь неотвратимо заполняла все помещение. Охранники на этом фоне слегка острили раздражением, но в целом почти никак себя не проявляли. Для них, наемных работников, эта семейка была не более чем неодушевленными объектами, вроде дорогих ваз.
Время тянулось мучительно медленно. Нет, дело было простецкое. Даже героинщика с приличным стажем Смерть мог без проблем исцелить за один сеанс, раз и навсегда. Даже не за один сеанс — за пару секунд. И объяснения тому что он устраивает маскарад с белой мантией и многочасовыми сеансами, было два. Во-первых, ему приходилось себя сдерживать. Для эспера его ранга исправлять тонкости гормональной биохимии — это все равно, что тушить зажженную спичку, подставив ее под Ниагарский водопад. Во-вторых, ему почему-то было интересно разговаривать с людьми. Разговаривать нормально, лицом к лицу, с помощью слов. Тем более странно, ведь за те годы, что я его знаю, он так и не научился как следует говорить.
— Знаете, мне вас порекомендовала одна моя знакомая, — вдруг начала женщина. — Возможно, вы помните ее, у нее муж много играл.
Быстро перебрав в памяти всех посетителей, я нашел нужного. Да, был один человек, спускавший огромные суммы на игровых автоматах. Что же с нее потребовал Смерть... не помню.
— Вы сказали ей отдать какую-то книжку...
— Да, это была старая детская книжка. Кажется, 'Денискины рассказы' Виктора Драгунского, — теперь я вспомнил.
— Я сама раньше не верила, но она с такой радостью об этом рассказывала... вы ведь и Леше сможете помочь?
— Сможем, — сухо ответил я. Кажется, у нее так же была пониженная восприимчивость, и мое присутствие не вызывало у нее достаточного дискомфорта, чтобы не пытаться завязать разговор.
— Мы просто столько клиник обошли... ничего не помогало, каждый раз срывался...
Мне тут только слез на кухне не хватало.
— Запомните одну вещь. Не сомневайтесь в силе господина мага, — произнес я, добавляя в голос строгости. — Он вернет вам вашего сына, чего бы ему это ни стоило. Вот только сможете ли вы воспользоваться плодами его труда?
— Конечно! Уже все решили, что если выздоровеет...
— Вы все решили? А ему вы право голоса оставили?
— Раньше предоставляли. Вон к чему привело.
Я решил не спорить. В глубине души шевелилось колючее раздражение и, стыдно признаться, даже злость. Казалось бы, какое мне дело до людских проблем?
Прошло еще полчаса. В какой-то миг дверь гостиной снова отворилась, выпуская наружу парня-теперь-уже-бывшего-наркомана и его отца. Оба были явно вымотанными, осунувшимися, молчаливыми. Даже думать не хочется, через что им пришлось пройти. Заглянув на кухню, отец семейства окинул меня задумчивым взглядом, после чего молча вытащил смартфон.
— Реквизиты, — коротко потребовал он.
Я по памяти продиктовал номер счета и код банка. Тот быстро ввел данные, подтвердил перевод, кивнул охране, и вся компания тут же удалилась. Примерно через минуту с улицы донесся звук заводящихся моторов. Ну, вот и 'поработали'. Подумав мимоходом, что этот человек слишком уж поспешно ретировался, я пошел проверить, как там дела в гостиной.
Смерть сидел в единственном кресле, облаченный в длинную белую мантию. Возможно, смотрелось комично, но нужно же хоть немного соответствовать архетипу мага. Хотя бы из жалости к посетителям.
— Тяжелый случай? — поинтересовался я.
[Было интересно. Схема мышления, большая редкость.]
— У этого клубного мальчика?
[Сознательное затворничество. Сходство, карта 'Висельник'.]
— Я тебе на Новый Год толковый словарь подарю. Затворничество — это совсем другое.
[Смысл, постоянство, закрытое помещение, отрицание.]
— А в чем тогда смысл?
Молчание.
[Висельник?]
Висельник — это не я. 'Висельник' — это просто название карты, позволяющей посторонним идентифицировать меня. Если говорят 'Висельник' — это значит, что обращаются к карте, которая лежит в кармане напротив моей груди. Я должен ответить на обращение, но все равно, 'Висельник' — это просто название карты...
— Что?
[Новый голос. Неуверенность. Колебания.]
— А, ты про ту новенькую с картой 'Жрица'. Да, для нее это было ударом. Как всегда, впрочем. Успокоить ее было довольно сложно, — я недовольно поморщился, вспоминая сникшую светловолосую девчонку с ослепшим взглядом на две тысячи ярдов. — Пока она попросила несколько дней, чтобы уладить кое-какие дела, договорились, что потом найдем ей жилье и сделаем новые документы. Ну и в школу, наверное, на экстерн. Правда, с рангом А ей будет сложно, учебник-то она не прочитает, но трудности займут ее мысли. Честно говоря, я думал забрать ее сразу с собой, раз уж она еще несовершеннолетняя и жить ей негде. Заодно перед глазами будет. Боюсь, как бы она чего с собой не сделала...
[Сходство, карта 'Алхимик'.]
— Если не хуже. Его добил только гнет Хора, через полгода после рождения.
[Убийство, разрыв, душа. Воспоминания о книге. Разорванная душа, уязвимость. Восстановление, шов, возможность, ошибка.]
— Давай без намеков. Я не дипломированный психолог, но кое-что соображаю.
[Врач, возможность, исцеление, самостоятельность?]
— Мне кажется, эта тема закрыта. Мой случай немного отличается от прочих. Мне не нужно помогать, — я оглянулся на настенные часы. — Слушай, там суп сварился. Сейчас будешь ужинать?
[Позже.] — Смерть встал с кресла и направился к себе. — [Хор, песня, необычно. Желание понимания.]
Я лишь пожал плечами. Будет голоден — съест. Смерть вообще очень мало ел, даже с учетом его комплекции. Тем более что в этом доме еда не портится. Вообще.
Перемыв посуду и закинув в стиральную машинку вещи, я с удовлетворением потянулся и смахнул со лба воображаемый трудовой пот. Со всеми бытовыми делами было покончено, со счетами я разберусь утром. Теперь можно заняться кое-чем более важным.
Компьютер отозвался на нажатие кнопки сытым урчанием. Чем-то он мне иногда напоминал здоровенного черного кота. То ли тем, что захватил самый теплый угол в доме, то ли тем, что в грош не ставил пользователя (то есть меня), зависая, самопроизвольно перезагружаясь в самый ответственный момент, или выдавая такие финты, что впору было звать не мастера, а священника. Или санитаров. Антивирусы, чистка реестра, переустановка системы, обновление BIOS, даже замена железа — все было бесполезно. Треклятая машина словно издевалась над моими усилиями, нагло подмигивая сетевым индикатором. Некоторое время я после каждого финта этого железного негодяя просил Смерть проверить, что с ним не так, и каждый раз тот только разводил руками. Так что оставалось только терпеть.
Сегодня вроде бы все было в относительном порядке. Быстро проверив через Интернет наличие долгов за электричество и откачку отходов, я открыл окошко экселя и принялся вбивать свежие данные. Еще одна крупица знаний, которые может быть помогут пролить свет на три главные вопроса: кто мы, откуда мы, и почему мы?
Карта: Жрица
Настоящее имя: установить не удалось
Пол: женский
Возраст на момент Провала: пятнадцать лет
Период Провала: 14 дней
Период дозревания: около шестидесяти часов
