Присвоенный ранг: А
Группа крови: вторая, резус отрицательный
Врожденные заболевания: отсутствуют
Заболевания и травмы на момент первичного импульса: растяжение левой лодыжки. Получено предположительно непосредственно в момент Первичного импульса.
Вредные привычки...
Я в сомнении задержался пальцами над клавиатурой, после чего переборол себя и напечатал:
...отсутствуют
Семейный статус на момент Провала: не замужем, детей нет, сирота.
Социальный статус на момент Провала: пребывание на попечении в приюте при Покровском женском монастыре в Москве. (примечание — сделать запрос с целью установления подлинного имени и деталей биографии)
Психологическая реакция: отрицание, замкнутость, развитие посттравматического синдрома.
В памяти всплыло лицо девчонки, в тот момент, когда видел ее перед отбытием. Потерянное, пустое. В руках у нее был новенький телефон, но она не обращала на него внимания. Если бы она вцепилась в него до побелевших пальцев — это было бы хорошим знаком, значит, в ней оставалось достаточно воли к жизни. Нет, ее определенно следовало забрать сразу. Надо будет позвонить Магусу, чтобы навестил ее. Пока же я просто добавил еще одну строчку:
(примечание — взять на особый контроль, риск суицидальной попытки)
Пока на этом все. Чуть позже папка с одиноким пока файлом разбухнет от записей телефонных переговоров, импровизированных отчетов о состоянии здоровья и записанных по памяти исповедей. Но это позже, а на сегодня вроде бы все. Можно и потренироваться немного.
С книжного стеллажа я взял толстую общую тетрадь и сборник задач по газодинамике. Самый обычный сборник, который есть в библиотеке любого технического университета, и который можно купить в любом интернет-магазине за сравнительно скромные семьсот рублей. Да, обычно под тренировками подразумевают бег, битье груши или поднятие тяжестей... но кто сказал, что тренировать можно только мышцы? Отнюдь. Мозг тоже поддается тренировке, что давно доказано экспериментально. Но почему-то люди довольно часто тратят время на штанги и беговые дорожки и почти никогда — на математические формулы.
Странно это. Если интеллект ценится выше мускулов — значит нужно развивать его, правильно? Хотя кто этих людей разберет. В конце концов, для меня и чтение литературы по всем областям науки, и решение бесчисленных задач — все это не каприз или хобби, а жизненная необходимость.
Я раскрыл сборник на заложенной странице. 'Распространение ударных волн в однородной среде'. Звучит намного интереснее, чем есть на самом деле.
'В ударной трубе по азоту при нормальной температуре распространяется ударная волна. Найти соотношение давлений, при котором скорость распространения будет превышать три числа Маха'.
Хм, это считается в уме за три секунды. Ладно, может дальше посложнее будет...
Время неторопливо близилось к одиннадцати часам. Страницы тетради передо мной постепенно заполняли ровные строки решений, местами дополненные схемами, если сходу не получалось представить картинку в уме. Задач уровня третьего-четвертого курса было недостаточно, чтобы полностью занять мой мозг, и в голову невольно лезли беспокойные мысли. Например, о том, что Жрица была уже четвертым эспером за этот календарный год.
Просто примерно год назад я как-то от нечего делать набросал график за последние пару лет, на котором отметил моменты рождения новых эсперов и кое-какие события. Некоторые из них оказывались достоянием прессы и интернета, другие происходили в безлюдных местах или нам удавалось сработать на опережение. Все эти события были различны на первый взгляд, как по внешнему проявлению, так и по эффекту, но объединяла их одна общая особенность — они были одинаково невозможны с точки зрения законов природы. Будучи эспером, я привык видеть мир в ином свете, но то, что происходило там...
Ни в одном языке нет слов, чтобы точно описать это.
Возьмем, к примеру, события, которые широкой публике известны как Трирская резня. Всего за одну ночь в городе с населением сто тысяч человек было с особой жестокостью умерщвлено десять тысяч. Десять тысяч переселенцев из Ливии, Ирака и Турции. Все без исключения, от младенцев до глубоких стариков. И далеко не все из них были так плохи, как это представляли правые движения. Мало кто вспоминал потом, что резне предшествовало почти два месяца загадочных исчезновений людей — только немцев, и только в промежуток времени с полуночи до шести утра. Дьявола с нами тогда еще не было, и вершить расправу взялся лично Смерть, потому что больше никто не решился. Ужас, испытанный местными жителями на утро, не поддавался описанию, но к нему примешивалась изрядная доля облегчения. После этого пришлось держаться мучительно долгие шесть часов, чтобы не пострадал никто, пересиливший себя и вышедший наружу в запретное время — и аномалия была уничтожена. Разбираться с последствиями сил уже ни у кого не было, так что потом целый год всю Европу трясло от межэтнических столкновений и последствий их подавления под истеричные вопли правозащитников о восставшем нацизме и попранной толерантности. Да и сейчас немногим спокойнее...
Или тот случай в прошлом году, когда без электричества остался весь Ростов. При том, что линии электропередач были целы, а генераторы электростанций работали без перебоев. Однако напряжение в сети было на нуле, а батарейки и аккумуляторы разряжались с небывалой скоростью. Тогда обошлось без жертв, если не считать тех, кто не получил за эти дни срочной медицинской помощи — благо дело было на исходе лета, а расквартированные вокруг города армейские части привлекли к охране порядка. Собственно, вычистить эту заразу оказалось не так сложно, как докопаться до корня проблемы, на что и ушла почти неделя. Но все же справились всего лишь вдвоем с Шутом, после чего единственной проблемой осталась обильная седина у местных энергетиков, коммунальщиков и метеорологов.
Бывали случаи и помельче, которые разрешались в одиночку, а то и вовсе мимоходом. И вот теперь, после почти годичного затишья, за восемь месяцев в мир приходят один за другим четыре новых эспера, у меня непрерывно болит голова от необходимости за всеми ними приглядывать, и остается только гадать, какая гадость и где ухитрится вылезти на этот раз.
На часах уже была почти полночь. Я протер глаза и перечитал последнее решение, после чего решительно перечеркнул все крест-накрест. Ошибка допущена в самом начале, неправильно взял производную, в результате получилась бессвязная каша из ничего не значащих символов. Досады я не ощущал, только еще раз убедился, что приучить себя к внутренней дисциплине намного сложнее, чем научиться решать задачки. Потянувшись, я решил, что раз уж мозги начали пробуксовывать, то стоит немного размяться на улице, поотрабатывать броски на бревне...
Видимо, у судьбы на этот счет были свои планы. Я едва успел выйти в прихожую и переобуться, когда резкий и сильный психический импульс, похожий на ожог от кипящего масла, заставил меня на мгновение замереть, а потом со всех ног броситься обратно в дом, в жилую комнату. Смерть стоял на коленях возле окна, одной рукой не давая себе упасть, а другой — вцепившись в голову так, будто хотел пальцами содрать с себя скальп. Сквозь стиснутые до хруста зубы капала слюна, он использовал всю свою силу воли, чтобы просто не потерять от боли сознание.
— Твою ж дивизию! — только и смог выдохнуть я.
Пятый раз за год! Пятый! С интервалом всего в десять дней! Мир, ты пьян, иди домой! Я подскочил к Смерти и положил руку ему на голову. Первое, что я сейчас должен сделать — подавить возможные искажения, чтобы случайно не случилось катастрофы. Второе...
— Висель... ник... — прошипел Смерть вслух, задыхаясь от боли. — Бери! Быстро!
— Беру!
В мой мозг хлынул целый поток образов: видения, звуки, тактильные ощущения, запахи, даже давно забытые вкусы. Неудержимый шквал чистой, не искаженной электронными протоколами информации фиксировался в мозгу и трансформировался в цельное представление о конкретном месте и конкретном человеке. О человеке, который только что по неизвестной причине перестал быть собой.
Смерть испустил тихий стон и окончательно сполз по стенке.
— Хор... Хор боится... очень, — прошептал он глухо.
— Тебе сейчас не стоит говорить, — я взвалил на шею обмякшее тело и оттащил Смерть в его комнату на кровать. — По крайней мере, это совсем рядом.
— Да, — еле слышно подтвердил он. — Она рядом.
— Дела, — я уже не мог даже ругаться. — Сколько у нас времени?
— Завтра. Вечер.
— Понял. Отдыхай... и прикрой меня, как оклемаешься.
Я схватил куртку и пулей вылетел из дома. Там, на севере, светил ночными огнями город. Где-то среди них ткань бытия только что разорвалась, и в родовых муках исторгла из себя нечто, еще недавно бывшее человеком. Где-то там в мир ступил новый эспер, и я должен был его найти, чем скорее, тем лучше.
*— стихи Дж.Б. Йейтса
Глава 2: Рождение
Три недели назад
Осень.
Для поэтов это время увядания, время смерти. Природа засыпает, готовится к зиме, птицы улетают на юг... в общем, все что талдычат в средней школе на уроках литературы трясущиеся от маразма училки.
Для нормальных людей осень — это такое время, когда надо доставать с антресолей теплую одежду и демисезонную обувь. Когда надо устраивать детей в детский сад или школу. Когда нищета выкапывает посаженные на даче овощи а кто побогаче — возвращается с Черного моря или из Тайланда в родные холодные края и хвастается перед знакомыми отпускными фотографиями.
Для окружающих студентов осень знаменовала начало нового учебного года, с тяжелым вхождением в режим и осознанием того, что до сессии еще прорва времени, и можно пока не напрягаться.
Лена осень тихо ненавидела.
Это время года у нее ассоциировалось с исключительно промозглым ветром, с неотвратимо укорачивающимся световым днем и вечно затянутым серой хмарью небом. Солнечный свет сменялся мертвым светом ламп, свежие овощи и фрукты — безвкусными, привезенными из-за границы. Наконец, исчезала возможность целыми днями сидеть дома, предаваясь праздному безделью, зато появлялась необходимость ежедневно появляться на парах. По отдельности все это было еще терпимо, но все вместе превращалось в изощренную пытку, в ходе которой в сумочке Лены постоянную прописку, вдобавок к косметике и всяким мелочам, получала пачка флуоксетина, благо в аптеке никто ни разу не интересовался наличием рецепта.
Впрочем, последнее время переставали выручать даже таблетки. Лена не могла объяснить, откуда взялась ее депрессия. Ничего плохого с ней никогда не случалось, болезненных расставаний или трагических потерь не было и не предвиделось, с учебой тоже все было в порядке. Просто раз и возникла на пустом месте. Девушка вздохнула и для разнообразия решила послушать, о чем уже минут пять без умолку болтает ее подруга.
— ...А потом мы прямо из клуба с ними на вписку поехали, — Светка разливалась соловьем, описывая свои приключения на выходных. — Ну, догнались вискарем, еще спайс у одного был. Хороший, кстати, штырит с одной щепотки. О, еще прикол был: решили групповушку замутить а тут этот мне звонит. Ну любимая как ты там, я по тебе соскучился. А с меня в этот самый момент трусы стаскивают! Прикольно, да?
— Угу, — без особого энтузиазма кивнула Лена. Поведение подруги она не осуждала, но выслушивать почти одно и то же каждый вторник было скучно и утомительно. Сама она в разнообразных оргиях не участвовала с одиннадцатого класса — много сил уходило на подготовку к экзаменам, а потом в ее жизни появился флуоксетин. — Не помнишь, что у нас там следующая пара?
— Экономика... вроде. Сейчас посмотрю, — Светка принялась рыться в смартфоне в поисках файла с расписанием, а Лена уткнулась в окно.
Скучно.
Дни становятся все холоднее и короче, лекции в университете — все унылее, жизнь кажется безрадостной и лишенной любых перспектив. Хотя, казалось бы, девятнадцать лет, время жить на полную катушку. Ведь и внешностью природа не обделила, и сама далеко не дура, а родительский кошелек и связи предопределили будущую превосходную карьеру. Но нет, не хочется ни клубов с боулингом, ни старательно учиться, ни думать о будущем, а хочется по утру швырнуть об стену надоедливый айфон, укутаться в одеяло и спать до полудня. А потом сварить кофе, сесть с ним за ноутбук и почитать что-нибудь ненапряжное, посмотреть сериалы, или просто еще поспать. И чтобы ничего не беспокоило, не надоедала напоминаниями и заботой мать, не надрывался телефон, а список непрочитанных сообщений был девственно чист. Чтобы за окном лили дожди, и ветка растущей рядом с окном осины под порывами ветра хлестала в окно — а в комнате было тепло и уютно.
'Эскапизм, — вспомнила Лена умное слово с каким-то мазохистским удовольствием. — Шоколадку что ли после занятий купить? Говорят, помогает'.
Пока она ограничилась тем, что зашла с телефона в Интернет и установила себе новый статус на своей страничке: 'Ничего не хочу... Или хочу, чтобы ничего...' После чего принялась от нечего делать просматривать свежие картинки в каком-то паблике.
— Слыш, Ленка, ты того своего не кинула еще?
Того? Это она про кого? Девушка наморщила лоб. Ах да, это же про 'него'.
— Пока нет.
— Да он зануда же! Еще и нищеброд. Нельзя позволять так к себе относиться!
— Да фиг с ним, кушать не просит, — Лена только отмахнулась. — Он полезный, взялся курсовую делать.
— А, ну это правильно, обойдется, — Светка вдруг встрепенулась. — Слушай, меня на выходных на днюху пригласили, поехали! С парнем одним могу познакомить, он клевый! У него отец шишка большая в управлении 'Э'.
— А зовут его случайно не Магомед? — без интереса спросила Лена.
— Нет, Салман, — ее подруга непонимающе захлопала глазами. — А ты почему интересуешься?
— Да так, — девушка сделала неопределенный жест. — Угадать попыталась.
— А, ну... пойдешь или нет?
— Да нет, наверное. Устала я чего-то...
— Ну, вот и развеешься!
— Спать я хочу, — буркнула Лена.
Разговор начал откровенно утомлять ее. Она посмотрела на мигающие в углу экрана часы — до конца перерыва между парами оставалось три минуты. А может... Лена в раздумьях принялась накручивать на палец рыжий локон. Все равно экономика идет зачетом, а это значит, что в конце семестра надо будет на итоговой работе всего лишь уметь связать два слова. А тухнуть еще целую пару — это просто невыносимо. И вообще, ничто человеческое нам не чуждо, и слабости в том числе. Выговорив себе такое оправдание, она положила телефон обратно в сумочку и направилась к лестнице, ведущей на первый этаж. По дороге она разминулась с преподавателем экономики, но он ее, похоже, просто не заметил.
Выйдя на воздух, Лена подставила лицо прохладному осеннему ветру. После духоты учебного корпуса свежий воздух слегка пьянил и наполнял тело приятной легкостью. Может даже не стоит сразу ехать домой, а пройтись по скверу? Там сейчас все усыпано опавшими листьями, можно медленно идти по аллее, а они будут тихо шуршать под ногами. Гул машин теряется среди деревьев, можно помечтать о чем-то воздушном и приятном. И главное, на мозги никто не капает. А шоколадку можно купить и потом.
