ГЛАВА 1.
И тогда мы вбросили в этот чан с гуано гранату — поймали несколько немецких диверсантов, что обучали мексиканцев подрывной войне, и вывалили это добро в Вашингтоне.
А война на самом деле шла нешуточная — в итоге только немецких диверсантов мы обезвредили в Мексике более двух сотен, и еще три тысячи — японских. И по скромным подсчетам они обучили более двадцати тысяч мексиканцев, которые были непонятно где, но скорее всего в США. Позднее американцы подсчитают, что эти действия нанесли ущерб минимум на сотни миллионов долларов — тут и подрывы трубопроводов, и взрывы на электростанциях, и несколько разрушенных дамб, мостов, сотни подрывов на железнодорожных путях, диверсии на судоверфях — тайная война была нешуточной, и это помимо партизанских действий в многострадальной Калифорнии.
Этому способствовал наплыв мексиканцев в США по программе Bracero (от испанского bracero — чернорабочий) — межправительственное соглашение было подписано в августе 1942 года и в США потоком пошли рабочие, которые должны были заменить уходящих в армию белых, прежде всего на полях и шахтах, но и на заводах немало. В итоге за три года только официально было нанято более двух миллионов человек (в РИ — 200 тысяч), а с учетом нелегальной иммиграции — будут и все три (в РИ при лимите в 200 тысяч человек при завершении программы в пятидесятых было репатриировано в Мексику 3,8 миллиона человек). Так что была легальная возможность проникнуть в США кому угодно. И угодно было в том числе антиамерикански настроенным персонажам, которые помнили — сами или по рассказам — как американцы скупили до революции полмексики, а на полуострове Калифорния — так вообще 15 из 19 миллионов гектаров земли — видимо, хотели хоть таким образом завладеть полуостровом, раз не удалось в середине 19го века, когда сначала мексиканцы разбили американскую армию, не позволив Штатам завладеть еще и полуостровом, а затем покончили с республиками, которые пытались там организовать американские авантюристы — сначала с Республикой Нижняя Калифорния, а затем и с Республикой Сонора — эти земли так и остались в составе Мексики. Впрочем, мексиканцы отлично помнили об отнятых у них Калифорнии, Аризоне и Техасе, помнили и американцы — чье мясо съели. А потому, например, Техас (как и еще половина штатов) отказался участвовать в этой программе, что не избавило его от диверсий и саботажа — там хватало мексиканцев, которые жили в США и до начала войны.
И вот — этот поток хлынул на север. В основном это были безземельные крестьяне, но хватало и членов профашистских и антиамериканских организаций.
Одной из таких организаций был Национальный Синархистский Союз, который стоял на позициях антикоммунизма, антисионизма, национализма, ультраправого католицизма и клерикального фашизма — течения, зародившегося в Италии в двадцатых, а само слово "синархия" дословно означало "совместное управление" и исходило из иерархического управления идеального организма — оно было антонимом анархии. Которые к тому же активно продвигали идеи антиамериканизма, то есть выступали против засилья США, а также активно помогали живущим в США мексиканцам, а особенно уличным бандам — так, именно они вступились за банду "38я улица", когда на тех наехала полиция в деле об убийстве в Спящей Лагуне. И, шутки-шутками, а к началу войны в организации состояло полмиллиона человек. В менее ультраправой Партии Национального Действия и то было в десять раз меньше человек. Золоторубашечников — еще меньше — эта организация была создана одним из революционных генералов-сподвижников Панчо Вилья — сначала он создал зеленорубашечников, их запретили, и тогда уже появились золоторубашечники — их снова запретили в 1938, но они ушли в подполье и частью перебрались в США, где сконтачились с американскими фашистами — прежде всего сереброрубашечниками, и откуда в 1940 году даже попытались напасть на Мексику чтобы поднять там восстание против социалистического правительства — не срослось. Но кадры остались в общем целы — их было кому прикрывать — хотя золоторубашечники были против католической церкви, но все-таки за капитализм, тогда как, например, краснорубашечники мало того что были социалистами-марксистами, так еще и более активными антиклерикалами чем золоторубашечники — красные нападали на церковнослужителей и храмы. До кучи к этим фашистским организациям были фалангисты, и Национал-Социалистическая Партия Мексики, и еще много других более мелких группировок — мы оценивали численность профашистски и антикоммунистически настроенных людей минимум в два миллиона человек.
Их-то нам и предстояло перебороть, чтобы спокойно вести свои дела. Ведь не мешали же никому — зачем на нас поперли ? И удар мы нанесли с фланга — по самому больному и потенциально доходному месту мексиканской экономики — по нефти. Она, правда, находилась под управлением псевдо-социалистов из правящей партии, но ведь именно они практически никак не давили всю эту фашистскую нечисть, что наросла здесь за пост-революционное время. Так что надо было начинать с головы.
Национализация мексиканской нефти в 1938 году сильно ударила по экономике страны — сразу после нее цены поднялись на 20%, началась инфляция, так как многие страны под нажимом США и Англии объявили бойкот мексиканской нефти — ну прямо Венесуэла, только на семьдесят лет раньше. Мексике помогла Германия, которая начала закупать нефть (и продолжала делать это до сих пор, несмотря на войну). И потери от национализации еще нарастали — Карденаса, устроившего национализацию, сменили на Мануэля Камачо — правящая партия попыталась исправить положение. Положение было "исправлено", правда, снова за счет Мексики — по достигнутой договоренности она должна была выплатить американским и английским компаниям десятки миллионов долларов компенсации за национализированные нефтяные прииски и предприятия.
А с 1940 года мексиканская нефть стала продаваться в США через Синклер Ойл Компани — крупную но мутную фирмешку, владевшую в США нефтяными полями, трубопроводами и перерабатывающими заводами. Мы там когда копнули — такое полилось ! Основатель компании — Гарри Форд Синклер — занимался нефтью с начала века, к двадцатым годам сколотил неплохой капитал и владел уже существенной долей добычи, транспортировки и переработки. Как он этого достиг — непонятно, но в двадцатых его поймали за руку на махинации и он даже отсидел полгода в тюрьме, и в те же годы он начал активно сотрудничать с режимом Муссолини — убийство итальянского парламентария Андрео Матеотти в 1924 году как раз было связано с этой компанией — парламентарий вскрыл коррупционные схемы, которыми действовал американский нефтяник, и его убрали боевики Муссолини — этот эпизод стал известен потому, что это было первое убийство крупного оппозиционного политика в Италии, дальше пошло уже проще — в этом деле главное начать. А Синклер получил в Италии и ее колониях эксклюзивные права на разведку и добычу нефти, и продолжал делать это вплоть до текущего дня — и это несмотря на то, что США воевали с Италией. Причем по документам Sinclair Somali Corporation уже что-то добывала в Восточной Африке начиная с 1944 года (в РИ — уже после войны). Депрессию фирма тоже пережила неплохо — прямо перед ее началом Гарри продал кое-какие фирмы, снова замутил какую-то схему с лизингом и акциями, а потому оказался с кучей налички, которую и вложил удачно в приобретение просевших в цене нефтяных компаний — слишком подозрительно, явно вели за руку те, кто и устроил Депрессию.
Ну, будем считать что человеку повезло, вот только с нашим появлением удача от него отвернулась. Хотел я его уничтожить, чтобы не марал светлое имя "Синклер-128", да полезнее было оставить его на посту, тайно получив контрольный пакет и избавив персонажа от электрического стула — необходимо было держать все в тайне, чтобы не навести кое-кого на нехорошие мысли — компания хотя и не Стандарт Ойл, но отстает несильно. Впрочем, те, кто его покрывал, быстро пронюхали что что-то изменилось — сама передача пакетов акций была оформлена секретным соглашением, так что номинально Гарри оставался их владельцем, но, похоже, Гарри заключил такое соглашения не только с нами, так как его попытались убрать, потом еще и еще — к концу 1945 года на него было совершено семь покушений и еще пять подозрительных случаев — если бы не наши контрразведчики, которые стали наседками нефтяника, не пыхтеть ему на этом свете. К сожалению, исполнителей терактов пока не удавалось взять живыми, так что мы не знали — кто работал по Гарри, поэтому на всякий случай спрятали его понадежнее, и по разным каналам пустили информацию — где именно — причем со своими деталями, так что посмотрим кто и как на него будет выходить — так хотя бы выясним с кого начинать копать.
Заодно вскрылись махинации мексиканцев по продаже нефти испанцам, немцам и итальянцам — и это — во время войны ! Ну, тут уж скандал мы подняли изрядный — надо было подправить курс правящей партии, так как она все больше отходила от планов построения социализма. Благо что она на самом деле состояла из конгломерата организаций — профсоюзных, крестьянских и прочих, так что нужные нам люди и организации не пострадают, а вот все более правеющая верхушка должна была пойти под нож. Ну — ладно, в тюрьму.
Но все пошло как-то не так. Вообще, изначально, еще до всех этих событий, мы планировали обойтись парой сотен технических специалистов и тысячей-другой охраны. Но все усиливающиеся столкновения с боевыми организациями ультраправых заставили нас перебрасывать все новые и новые подкрепления, так что к концу 1945 у нас было на севере Мексики уже три дивизии — тридцать тысяч бойцов. И укомплектованы они были в основном бойцами из Юго-Восточной Азии. Уж не знаю, кто их принял за индейцев, но по стране разошлась весть, что индейцы и бедные крестьяне подняли восстание против латифундистов чтобы отобрать у них землю, обещанную им всеми предыдущими революционными правительствами начиная с 1911 года. Ну да, мы кооптировали в свои ряды и местных жителей, да и своих тоже камуфлировали — пончо, сомбреро, какие-нибудь перья — вьетнамцам, таиландцам и бойцам прочих народностей с другого берега Тихого океана такая экзотика нравилась, почти как текила. Так что спутать было немудрено. В итоге восстания вспыхнули уже по всей стране. Предотвратить их мы уже не могли, так что пришлось возглавить. Еще и я ляпнул — "А давайте назовем их сапатистами" — я помнил про партизанское движение в Мексике уже моих времен — они назвались так в честь крестьянского революционного деятеля Эмилиана Сапаты, убитого в 1919 году. И, хотя их политических убеждений и способов борьбы я не помнил, но вот слово понравилось — хлесткое, звучное. Но после этого все решили — "Ну точно дадут землю" — и стали образовывать теперь уже сапатистские отряды с удвоенной силой.
Что со всем этим делать мы просто не знали, а потому стали делать то, что умели — организовывать советы, кооперативы, боевые отряды и всеобуч. Причем уже к весне 1946 года локальные бои шли по всей Мексике — народ рассчитывал успеть до весеннего сева, а потому рьяно перекраивал земельные наделы в свою пользу. А промышленность работала, дети ходили в школы, поезда ездили по расписанию — бывало, рядом с железной дорогой идет бой между нашими и непойми какими отрядами, издалека погудит поезд — и стрельба прекращается пока он не проедет — обе стороны знали, что железные дороги трогать нельзя, так как они с начала войны находятся под управлением правительства США (РИ). И к американским аэродромам, расположенным вдоль западного побережья Мексики для защиты от японцев, обе стороны тоже не приближались. Естественно, все стороны клятвенно обещали правительству США спокойствие у южных границ, продолжение поставок сырья в тех же объемах — лишь бы не навлечь на страну еще и интервенцию северного соседа. Нам, конечно, воевать с американцами было уже не привыкать, да и сколько еще будет этих боев, но здесь, у самых границ — этого хотелось бы избежать.
А в Мехико какие-то народные массы взяли да и скинули правительство. Мы-то, когда вытряхивали грязное белье по нефти и фашистам, вообще-то хотели сделать все по тихому — верхушечный переворот, приход к власти да пускай даже Карденаса — именно в этом направлении и копали наши лоббисты в Вашингтоне — они лучше смогут договориться с верхушкой правящей партии. А тут народные массы устроили то, что позднее назовут Третьей Мексиканской Революцией, хотя почему она третья — я не понял — у меня получалось либо две либо пять. Видимо, первая — освобождение от власти Испании в 19м веке, вторая — революция 1910х годов. Ну, ладно — путь будет третья — у нас были проблемы поважнее — мексиканцев стало не хватать в США уже явно — многие работавшие там брасейрос, как услышали что в Мексике будут раздавать землю крестьянам, бросили свою работу и подались в бега. Ну да — пришлось организовывать им караваны, выплачивать за них неустойки с переводом долга на себя и непонятными перспективами его возврата, но это были мелочи — похоже, мы скоро спалимся со своим проектом автострад — ведь именно мексиканцы были его главной рабочей силой. И если все увидят, что их нет уже и на обычных предприятиях, возникнут вопросы, и вопросы — к нам.
Впрочем, мы много работали над тем, чтобы вопросы возникали не только к нам, а ко всем. И наилучшей темой для этого стал национальный вопрос.
Несмотря на то, что США считались плавильным котлом, направление его работы было однобоким — все нации причесывались под англо-саксов, что было в общем-то неправильно — котел должен был варить на немецкий лад — ведь именно немцы составляли в США самую крупную этническую группу — их было даже больше чем ирландцев, не говоря уж об англо-саксах. Недаром полоса от Атлантического до Тихого океанов вдоль канадской границы называлась "немецким поясом", который, на минутку, занимал почти половину территории Соединенных Штатов, в том числе и в промышленном районе вокруг Великих Озер.
А заселением территории Северной Америки немцы занимались веками. С начала 17го века и до 1820 года туда прибыли десятки тысяч немецких колонистов — в Пенсильванию, Вирджинию, Нью-Йорк, во французскую Луизиану — это были в основном протестанты. Причем ехали-то они вовсе не в английские колонии, а, например, в голландские Нью-Йорк, Нью-Джерси, Дэлавэер (если говорить современными названиями), или в голландско-шведскую Пенсильванию — это уже потом английская корона постепенно подгребала эти колонии под себя в течение всего 17го века. Немецкие католики начали прибывать в заметных количествах лишь с 1812 года, когда русские избавили их от Наполеона. А с 1820 до Первой Мировой в США прибыло уже более шести миллионов немцев, до Второй Мировой — еще шестьсот тысяч. И это — только непосредственно прибывшие. В Америке поселенцы долгое время жили в немецких городах — по стране было полно всяких Джермантаунов и Джерманвиллей, соответственно, потомки переселенцев многократно увеличили число немцев Америки. Они говорили по немецки, вели хозяйство по немецки, думали по немецки, выпускали газеты на немецком, английский конечно знали, но не то чтобы очень и не то чтобы все — просто требовался нечасто. Дошло до того, что сам Вашингтон заделался ярым германофобом и говорил "Почему основанная англичанами колония Пенсильвания должна стать колонией чужаков? Скоро их станет так много, что они онемечат нас. Они никогда не примут нашего английского языка, обычаев и нашего внешнего вида" (естественно, Вашингтон предпочел забыть, что англичане были далеко не первыми в очереди основателей Пенсильвании). В начале 20го века во многих крупных городах вдоль Великих Озер, рек Огайо, Миссури и Миссисипи немцев было свыше сорока и даже шестидесяти процентов. Русские поволжские и крымские немцы массово оседали в Дакоте, Небраске и Канзасе — север Дакоты даже называли немецко-русским треугольником. Так что немцев было хоть отбавляй.
