Эти бессмертные

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

— Но все-таки, Павел Иванович! — хрипло провозгласило устройство громкой связи. — Я, конечно, понимаю, кризис, евро растет, клиенты жмутся, но это же не повод...

Павел коснулся пальцем поворотника, зеленая стрелочка на приборной панели трижды моргнула, Павел резко крутанул руль и перестроился правее. Старенькая "Нексия" в заднем зеркале заметно дернулась, очевидно, ее водителю пришлось резко нажать на тормоз. А не фиг, надо было сразу притормозить, видел же, что большой джип заморгал поворотником. И нервничать не пришлось бы.

"Нексия" обиженно бибикнула.

— Вот козел! — пробормотал Павел себе под нос.

— Что, простите? — удивился телефонный собеседник.

Павел хихикнул.

— Это я не вам, Дмитрий Янович, — сказал он. — Я сейчас по третьему кольцу еду, напротив Москва-Сити, тут такое движение своеобразное...

Дмитрий Янович странно хрюкнул, кажется, с облегчением.

— Да, это вы точно заметили! — воскликнул он. — Ездить вообще не умеют, права напокупали...

Павел резко перестроился влево, обошел припаркованную фуру, снова вернулся в правый ряд и плавно, но энергично нажал на тормоз, возвращаясь к скорости потока.

— А все-таки, возвращаясь к нашим делам, — сказал Дмитрий Янович. — Я, конечно, понимаю, кризис...

Павел улыбнулся. Исход переговоров почти не вызывает сомнений, Дмитрий Янович дозрел, он уже готов идти на уступки. Отсрочку точно даст, а может, чем черт не шутит, попробовать цену сбить...

— Поймите меня правильно, — серьезно сказал Павел. — Я очень ценю вас, Дмитрий Янович, мы с вами сотрудничаем почти три года, вы показали себя очень надежным партнером. Очень надежным и очень достойным. Мне совсем не хочется прекращать наше сотрудничество с вами, но, вы сами понимаете, кризис...

— Я готов дать вам скидку, — быстро сказал Дмитрий Янович. — Скажем, процентов пять?

Павел внутренне возликовал, но сразу же придал лицу серьезное выражение и сказал:

— Боюсь, пяти процентов маловато будет. Понимаете, мы сейчас как раз рассматриваем вопрос о сокращении ассортимента...

— Семь, — сказал Дмитрий Янович. — Семь процентов.

Павел сделал паузу, изображая задумчивость, и сказал:

— Ну, даже не знаю... Если бы десять процентов, тогда да, конечно...

— Восемь.

— Ну, может быть... Надо, конечно, все просчитать на компьютере... Так, навскидку, если с отсрочкой на два месяца, то, пожалуй, пойдет.

Дмитрий Янович издал непонятный звук.

— Два месяца никак невозможно, — сказал он. — Если каждый заказчик будет тянуть два месяца... Поймите меня правильно, Павел Иванович, я к вам очень хорошо отношусь, гораздо лучше, чем к другим заказчикам, мы с вами, в конце концов, помните, на даче отдыхали...

— Понимаете, Дмитрий Янович, — проникновенно произнес Павел. — Я к вам тоже очень хорошо отношусь, но нам приходится сокращать ассортимент. Реально приходится, у нас тоже проблемы с заказчиками, мы больше не можем поддерживать все направления одновременно. Как раз сейчас решается вопрос, от каких направлений отказаться, и, боюсь...

Дмитрий Янович тяжело вздохнул.

— Хорошо, — сказал он. — Восемь процентов скидки и отсрочка платежа на полтора месяца с предоплатой пятьдесят процентов. Устроит?

— Предоплата пройдет на следующей неделе, где-нибудь в среду-четверг, — сказал Павел. — На крайний случай — в пятницу.

Это было совсем не обязательно, но чутье бизнесмена подсказало Павлу, что сейчас нужно еще чуть-чуть поторговаться. А то партнер может подумать, что слишком легко сдался.

Дмитрий Янович снова вздохнул и сказал:

— Хорошо. Я вам вышлю проект договора по факсу?

— Высылайте, — сказал Павел Иванович. — Я буду в офисе... ну, где-то через час, наверное. Сразу перезвоню.

— Вот и замечательно, — сказал Дмитрий Янович, но по его голосу было ясно, что он вовсе не считает достигнутую договоренность замечательной. — Тогда жду вашего звонка.

— Обязательно позвоню, как только, так сразу. До свидания!

— До свидания!

Павел кинул быстрый взгляд на панель устройства громкой связи, убедился, что связь оборвалась, и заорал во весь голос:

— ЙЙЙЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕ!

Как раз в этот момент справа в потоке машин обнаружился большой промежуток, Павел вдавил педаль в газа в пол и направил "Лексус" вправо. Шестисотый "Мерседес", ехавший впереди, тоже сунулся в ту же щель, Павел принял еще правее и ловко обошел его по обочине. То есть, это ему показалось, что ловко обошел.

Павел видел, что на обочине есть лужа, но до того, как передние колеса джипа коснулись поверхности воды, Павел не предполагал, насколько эта лужа глубокая. А потом уже поздно было давить тормоз, машину мотнуло, на приборной панели вспыхнула лампочка ESP, поток грязи звонко хлопнул по лобовому стеклу, включились дворники, Павел нервно посмотрел влево и облегченно выдохнул — "шестисотый" увернулся.

Нет, не совсем увернулся. Пассажирское окно "шестисотого" было приоткрыто, из него вылетел мокрый и грязный окурок, а затем показалась широкая бородатая физиономия, мокрая, грязная и очень злая.

Павел опустил водительское окно, сделал виноватое выражение лица и сказал, перекрикивая шум дороги:

— Извини, браток, я не нарочно. Я не видел...

— Я тебе не браток! — рявкнула физиономия. — Сначала ездить научись, урод!

В этот момент Павел увидел большой золотой крест на груди обладателя физиономии, прямо поверх... рясы.

— Извините, святой отец, — смущенно сказал Павел.

— Я тебе не святой отец! — крикнул священник. — И даже не батюшка! Будь ты проклят, ирод, и не будет тебе удачи ни в чем, пока дьяволы не заберут тебя в геенну огненную! Тьфу на тебя, ублюдок!

Завершив свою речь, священник сплюнул на мостовую и поднял тонированное стекло. Павел пробормотал нечто неразборчивое и тоже поднял стекло.

"Мерседес" срулил на обочину и резко ускорился, обходя справа едва плетущуюся фуру. Павел дал ему оторваться, а затем последовал тем же путем. Он нервно хихикнул.

— Святой отец, блин! — сказал он. — Духовный пастырь, на! Опиум для народа! Небось, не святыми делами, козел, на "шестисотый" заработал!

Потом Павел подумал, что говорить о священнике в таких выражениях все же нехорошо, и потянулся за телефоном. Надо сказать секретарше, чтобы не отходила от факса, и вообще, надо этот договор побыстрее оформить, будет нехорошо, если Дмитрий Янович передумает. А он запросто может передумать, если немного поразмышляет над сутью дела, сложит два плюс два и поймет, что партнер его попросту разводит.

Кто-то говорил Павлу, что нынешний финансовый кризис достиг таких масштабов из-за того, что слишком много людей пользуется кризисом как предлогом кого-нибудь обмануть. Павел понимал, что так оно и есть, но также он понимал, что в таких делах нельзя быть исключением. Как говорится, не обманешь — не продашь.

2

Граф Хортон, властитель Муралийского Острога, шел по коридору родового замка, и его шаги гулко отдавались в пустынном коридоре. Граф был задумчив и отчасти печален.

Заклинание призвания демонов потребляет гораздо больше душевных сил, чем написано в книге Эльдара. Почему — непонятно. Возможно, оно легко далось Эльдару из-за каких-то уникальных особенностей его личности. Возможно, когда Эльдар писал свою книгу, он умолчал о каких-то важных особенностях заклинания, которые счел само собой разумеющимися. А может, Хортон просто чего-то не понял в подготовительных ритуалах и провел их чуть-чуть не так. К сожалению, книги не хранятся долго, проходит сотня-другая лет и буквы расплываются, а смысл начертанного остается лишь угадывать. Книга Эльдара досталась Хортону в весьма приличном состоянии, но все же... Может, нужно было разложить вокруг звезды не шестнадцать цветков перечницы, а шестьдесят шесть? Эти цифры выглядели не вполне разборчиво, вполне могла вкрасться ошибка. Но, с другой стороны, если бы в заклинание вкралась такая серьезная ошибка, оно просто не сработало бы. А оно сработало, целых два раза. Правда, ждать пришлось не три дня, как у Эльдара, а двадцать два в одном случае и двадцать шесть в другом, и обоих демонов пришлось умертвить...

Тихое покашливание отвлекло Хортона от высоких мыслей. Флетчер, мастер расчетов Острога, согнулся в почтительном поклоне, демонстрируя лорду редкие волосенки на макушке. Под мышкой Флетчер сжимал несколько толстых бумажных свитков, в одной руке он держал счеты, другую отставил в сторону в ритуальном жесте почтения. Дыхание Флетчера было шумным.

— Войди в кабинет, Флетчер, — милостиво позволил граф. И добавил: — Ты слишком много ешь, Флетчер, это вредит твоему здоровью.

Выпрямившийся было мастер расчетов снова согнулся в поклоне.

— Как будет угодно вашему сиятельству, — сказал он. — Однако осмелюсь заметить, что обширное чрево ничуть не мешает складывать и делить.

Губы лорда скривились в улыбке.

— Но внушает уважение младшим слугам, — продолжил он мысль Флетчера.

— Воистину так, — согласился Флетчер.

— Заходи, — сказал Хортон, указывая на дверь кабинета, — садись и докладывай. Кратко.

Флетчер осторожно присел на краешек стула и сказал:

— Кратко докладывать, собственно, нечего. Все хорошо.

Хортон опустился в кресло и откинулся на спинку.

— Я рад, — сказал он. — Однако мне необходимо знать, кто из моих баронов в этом году стал худшим.

Флетчер нахмурился, разложил на столе свитки, быстро выбрал среди них нужный и развернул. Большую часть свитка составляли цифры, образующие фигуру, отдаленно напоминающую лодку с парусом.

— Если подходить строго формально, — начал Флетчер, — по общепринятым методикам, то худшим оказывается его светлость барон Хайрон, управитель Фанарейской волости. Эта волость предоставила наименьший оброк в продовольствии, тканях и коже, однако осмелюсь заметить, что отличия от других волостей не вполне достоверны. Не думаю, что они обусловлены неумелым управлением, думаю, причины неудачи сэра Хайрона кроются в слепой случайности.

— Сэр Хайрон неудачлив, — сказал Хортон.

— Почему? — удивился Флетчер. — Надо полагать, вашему сиятельству известно нечто... — Флетчер осекся.

Хортон молча глядел на него, ожидая, когда мастер расчетов проделает должные умозаключения. Это не заняло много времени.

— Ваше сиятельство полагает, что сэр Людвиг заслуживает нового титула? — предположил Флетчер. — Или, возможно, ваше сиятельство считает целесообразным провести конфирмацию кого-то из юных мастеролв?

— Второе, — сказал Хортон. — Мастеру Зиксу уже двадцать три года, в этом возрасте пора приучаться нести ответственность не на словах, а на деле. Я тоже стал воителем в этом возрасте.

— Конечно, — склонил голову Флетчер, — как будет угодно вашему сиятельству.

— Ты говорил о Людвиге, — заметил Хортон. — Почему ты упомянул его первым?

Флетчер замялся.

— Его повышение показалось мне более вероятным, — сказал он. — Конечно, я ни в коей мере не пытаюсь подсказать вашему сиятельству, как следует поступать, однако...

Лицо графа вдруг приняло суровое выражение.

— Ты полагаешь, что Людвиг засиделся в рядовых воителях? — спросил он. — Или ты забыл поделиться со мной важными сведениями? Может быть, Людвиг проявляет непочтительность или...

— Нет-нет! — воскликнул Флетчер. — Даже имей я право упрекать сэра Людвига, даже в этом случае сэр Людвиг не подал бы ни единого повода для упрека. Он почтителен и лоялен, я не могу сказать о нем ничего плохого. Насколько мне известно, мастер знаний согласен с моим мнением.

— Ты обсуждал Людвига с мастером знаний? — поинтересовался Хортон. — Почему?

Флетчер смущенно потупил глаза.

— Возможно, вашему сиятельству следует лично спросить об этом мастера знаний, — ответил он. — Я не уверен, что смогу правильно передать его слова.

— Попробуй.

— Как будет угодно вашему сиятельству. Мастер знаний полагает, что сэра Людвига начинает тяготить положение возлюбленного эфеба вашего сиятельства. Сэр Людвиг уже несколько месяцев помышляет опробовать свои силы в воинском деле. Он полагает, что справится с управлением волостью.

Граф Хортон погрузился в задумчивость.

— Я обдумал твои слова, — сказал он после минутной паузы. — Сдается мне, вы, мастера, правы. Я решил. Фанарейская волость будет зачищена и эта зачистка станет экзаменом для Людвига. Если он покажет себя достойным, то станет бароном. Думаю, я вполне смогу провести один год вдали от эфеба, а там посмотрим. Если же Людвиг не справится, я выберу нового барона так, как предписывает обычай. Людвигу не следует знать об этом, пока не придет время.

— Как будет угодно вашему сиятельству, — склонил голову Флетчер. — Будет ли угодно вашему сиятельству сообщить дату начала зачистки?

Хортон задумался. Сейчас идут тринадцатые сутки призвания демона, осталось примерно столько же, потом понадобится время, чтобы привести демона к покорности, если он окажется годен, или умертвить в противном случае... и еще потребуется время для отдыха.

— Срок — сорок дней, — сказал Хортон. — На сороковой день от сегодняшнего все должно быть готово, все бароны оповещены, все переселенцы подготовлены. За десять дней до зачистки напомни мне, чтобы я оповестил Людвига.

— Слушаю и повинуюсь. Вашему сиятельству угодно рассмотреть выбор расселяемых территорий?

В этот момент в дверь кабинета вежливо постучали. Хортон удивился. Неужели...

— Войди! — крикнул он.

Дверь отворилась и в комнату влетела Бригитта, запыхавшаяся и раскрасневшаяся от бега. "Ужели", понял Хортон.

Флетчер мгновенно вскочил на ноги и склонился в поклоне. Бригитта наклонилась вперед, опираясь на дверную ручку и тяжело дыша, ее позу тоже можно было назвать поклоном, хотя и с некоторой натяжкой.

— Ваше сиятельство! — воскликнула она, бросила быстрый взгляд на Флетчера и замолчала.

— Это то, о чем я подумал? — спросил Хортон.

Бригитта молча кивнула.

— Флетчер, — сказал Хортон, поднимаясь из-за стола. — Подготовь план расселения самостоятельно. Доложишь его на пятнадцатый день от сегодняшнего. Ступай.

Флетчер в очередной раз поклонился и покинул кабинет. Хортон убедился, что слуга покинул пределы слышимости, подошел к девушке, наклонился к ее уху и прошептал:

— Звезда?

Бригитта кивнула.

— Я желаю видеть мастера смерти, — сказал Хортон. — Пусть ему передадут, что пришло время. Он знает, что делать.

3

Павел не смог выполнить обещание, данное Дмитрию Яновичу, он не прибыл в офис через час. А случилось это вот почему.

На съезде с третьего кольца стояла пробка. Как обычно в таких случаях, Павел не стал стоять в очереди, а пошел вторым рядом. К сожалению, второй ряд тоже был забит, почти десять минут джип еле тащился, Павел начал злиться. Особенно злило его то, что впереди пробка на съезде плавно перерастала в пробку на Ленинградке. Может получиться, что добираться до офиса придется куда более часа. А это нехорошо — тогда вряд ли получится завтра подписать договор с Дмитрием Яновичем, а если это не получится, будет совсем плохо — вряд ли партнер резко передумает, но все же...