Эти бессмертные

— Бригитта, иди отсюда, — сказал Павел, приблизившись к ней и к императору. — Незачем подвергать опасности моего ребенка. Пошла прочь, быстро!

— Стой, — сказал император.

Его голос был басовитым и хриплым, таким голосом только черных властелинов озвучивать.

— Останься с нами, — повелел император Бригитте. — И впредь выполняй только то, что говорю я. А ты, — император уставился на Павла, — я правильно понял, что ты собрался занять мое место?

— Это зависит от того, как мы с тобой договоримся, — сказал Павел. — Хотя...

4

Лорд Павел обошел Хортона и пошел прочь, туда, где его ждет гибель. Хортон был уверен, что только что разговаривал с потрясателем вселенной в последний раз. В ходе этого разговора Павел не видел, что связисты тесной группкой столпились за его плечом, так что Хортону не пришлось повторять приказ потрясателя. Он просто сказал им:

— Слышали? Выполняйте. Бегом!

И повернулся к Топу.

— Действуй, как говорил повелитель, — повелел Хортон. — Подготовь углы обстрела и все прочее, ты лучше знаешь, что делать.

Топ смотрел на герцога с плохо скрываемым отвращением. Хортон понимал его чувства. Он еще не решил, как поведет себя в ближайшие минуты, но не исключал, что запятнает свой жизненный путь предательством. Впрочем, что сейчас можно назвать предательством? Иногда жизнь складывается так, что кого-то приходится предавать по-любому, а кто Хортону дороже: любимая женщина, собственноручно призванный демон или император, служить которому — долг любого воителя? Он не готов так сразу ответить на этот вопрос, да и неподходящее сейчас время копаться в собственных чувствах. Копайся, не копайся, все равно получится так, как получится.

Хортон не стал ничего говорить Топу, он просто обошел его и направился к своим бойцам. Он видел, как Павел на минуту остановился, подозвал к себе двух баронов, что-то сказал им, после чего в толпе зенитчиков началось какое-то неясное движение. Кажется, они рассредотачиваются и принимают боевое построение. Да, действительно. Интересно, какими словами потрясатель сумел их воодушевить?

Внимание Хортона привлекла суета в задних рядах боевого построения. Граф Гмохиур ругается с бароном Бойтом, да не просто ругается, а как бы магия в дело не пошла. Ого! Хортон рассмеялся, смех вышел истерическим, но это нормально в такой ситуации. Гмохиур учится быстрее, чем большинство молодых, вот уже усвоил, что на короткой дистанции удар кулаком в подбородок ничем не хуже боевого заклинания.

— Отставить! — выкрикнул Хортон еще одно слово из тех, которыми демон обогатил человеческий язык за последние дни. — Гмохиур, в чем дело?

— Кажется, я ненароком оскорблил повелителя, — ответил Гмохиур, слегка поклонившись. — Если так, прошу меня простить. Причина того, что я ударил этого недоноска, заключается в том, что он посмел выразить сомнение в пути добра. Дескать, сдаваться пора.

Закончив эту речь, Гмохиур внимательно уставился в глаза Хортона, ожидая реакции. Хортон отвел взгляд и сказал:

— Пора или не пора сдаваться — станет ясно в ближайшие минуты. Лорд Павел, прежде чем выйти к императору, приказал действовать по основному плану. Наша задача — прикрывать небо на случай, если противник взлетит.

— Это его собственные слова? — уточнил Гмохиур.

— Его собственные, — кивнул Хортон. — Если не веришь мне — спроси Топа или любого из связистов, они все были свидетелями. Еще лорд Павел сказал, что передает командование мне. Это он тоже сказал при свидетелях.

— Я проверю это после боя, — серьезно сказал Гмохиур. — И если окажется, что ты солгал, один из нас отправится в новое воплощение.

— Хорошо, — кивнул Хортон. — Но я прошу не выяснять этот вопрос до конца боя, на это нет времени.

Там, где Павел вел переговоры с императором, что-то ухнуло, негромко, но гулко, и кто-то заорал изо всех сил прямо над ухом:

— Воздух!

Хортон повернулся на первый звук и увидел, что какое-то тело, похожее на человеческое, беспорядочно кувыркается в воздухе, метрах в пяти над землей. Кажется, это был не Павел.

— Огонь! — закричал Хортон, а его пальцы уже складывались в жест сплошного файрбола. — Первому взводу упреждение два корпуса, второму прицельный огонь, третий в резерве!

И ударил сплошным файрболом с упреждением в два корпуса.

Воздух наполнился мерзким свистящим шипением. Пылающие плети сплошных файрболов протянулись над полем боя, летящее тело пропало из поля зрения — струи огня ослепляли и не позволяли ничего разглядеть. А что сейчас творится с другой стороны поля, куда опадают файрболы, не нашедшие цели... Вроде там не было никаких подразделений, хотя кто его знает... Сейчас-то там уж точно никого нет.

Кто-то промахнулся, огненная плеть стегнула по земле, оставляя за собой дымный шлейф пылающей травы.

— Кто ниже берет?! — заорал Хортон. — Руки-ноги пообрываю!

Неприцельная плеть немедленно погасла. Хортон критически оглядел поле боя и дал следующую команду:

— Зенитчики, отбой! Пехота, вторая рота, вперед, первая в оцепление! Связист, сигналь!

Связист просигналил. Вторая рота ринулась в слабо дымящееся опустевшее пространство. Хортон разглядел Людвига, тот бежал в авангарде, его прикрывали сразу трое бойцов-танков, но все равно это очень большой риск. Надо потом разъяснить ему, где место командира в наступлении. Если, конечно, будет это "потом".

— Какая тварь промахнулась?! — прорычал Гмохиур. — Казнить подонка со всей жестокостью! Сейчас я разберусь...

— Отставить, — сказал Хортон. — Не суетись, потом разберешься. Не нужно ничего делать, стоим, ждем. Сейчас бойцы выяснят, что с потрясателем...

— И с этим, — добавил Гмохиур. — Я так и не понял, сбили мы его или нет.

— Я тоже не понял, — вздохнул Хортон. — Лучше бы сбили.

Слева взлетели сигнальные файрболы — три вертикально в небо и еще три по крутой дуге влево-вперед, где на небольшой площадке на краю скалы угадывалась похожая на человека фигура.

— Топ! — закричал Хортон. — По противнику навесным огнем всеми силами — бей! Ребята, прикрываем небо, поправка — три пальца выше, оставить, пять пальцев! Поехали!

Огненные шары, зловеще шипя, взлетели в небо. Первый залп артиллеристов прошел с большим недолетом, очевидно, скала была дальше, чем казалось. А вот залп зенитчиков не прорезал огненными струями воздух над скалой, а ударил точно в цель. Площадка утонула в огне, вниз покатились камни, потревоженные взрывами.

— Первый взвод — поправка семь пальцев! — крикнул Хортон. — Остальные — прицел не менять, сожжем гада на месте!

Артиллеристы поправили прицел, теперь скала не просто окуталась пламенем, она сияла ярче, чем солнце. Ни одна животворная магия не способна выдержать такой губительный натиск.

— Отбой! — скомандовал Хортон. — Пехота, третья рота — оцепить скалу снизу! Связисты, что со второй ротой? Где лорд Павел?

— Пока не знаю, — отозвался Лоох. — Сигнала пока не было.

— Как не было? — возмутился Хортон. — Поубиваю всех к бесам, холопами сделаю! Беги туда и выясни все лично! Бегом, пошел, сгною тварь!

5

— Пока оставайся с нами, — повелел он девушке. — И впредь выполняй только то, что говорю я. А ты, — он уставился на вышедшего к нему воителя, — я правильно понял, что ты собрался занять мое место?

— Это зависит от того, как мы с тобой договоримся, — ответил тот. — Хотя...

Он почувствовал, что предводитель дураков начал колдовать. Надо же быть таким идиотом! Ему в детстве сказки не рассказывали? Император неуязвим, это всем известно. На всякий случай он усилил щит, посмотрим, как изменится лицо наглеца, когда тот убедится в собственном бессилии. Сегодняшнее приключение обещает стать воистину забавным, спасибо создателю за великолепное развлечение. А что этот наглец колдует, кстати? Похоже на судороги земли и чуть-чуть на место на линии, но почему он выстраивает силовой кокон в виде конуса? Если бы острие конуса было направлено вверх, все было бы понятно, но он строит конус вверх воронкой, а острием вниз. Как будто собрался глубокую яму проделать. Думает, что противник провалится? А сам-то на ногах устоит?

В следующее мгновение земля под ногами вздрогнула, и неведомая сила бросила его вверх, он ничего не успел понять. Только успел бросить взгляд вниз и увидеть, что магическая воронка извергла целую груду земли, а затем все поле зрения заполнилось дымом и пылью.

Он накрылся силовым коконом и остановил падение. Ну, сейчас ты у меня получишь, маг-самоучка... Надо только прокашляться и прочистить глаза.

Мелкие капельки расплавленного стекла больно стегнули по лицу. И по руке, и по другой руке. Ерунда, конечно, если этот дурак думает, что мелкие ожоги причинят императору вред... Как он, интересно, добивается такого эффекта...

Пыль опала, и он воочию увидел, как противник добивается такого эффекта. Точнее, не противник добивается, а его товарищи. Сколько же здесь файрболов...

Подсознание отреагировало быстрее, чем сознание успело осмыслить происходящее. В следующую секунду он стоял на нависшем над пропастью уступе скалы и глядел вниз, на неширокую долину, в которой бушевало маленькое море огня. Нет, не в которой, а над которой — воители лупят файрболами не в землю, а в воздух — в то примерно место, где только что висел он. Интересно, сколько секунд продержался бы щит в таком пламени?

Внезапно он понял, что ему страшно. Впервые за многие тысячи лет он испытал давно забытое чувство, и это было даже приятно, как будто встретил старого друга. Он привык, что жизнь скучна, он мечтал о потрясениях, и вот потрясение осуществилось. А не тот ли это потрясатель вселенной, о котором почтенный Ихвор прорицал, когда они накурились дурман-травы в трактире, как же он назывался-то?... Может, действительно, пророчества великих магов обретают собственную силу и перестают быть просто словами? Или создатель решил претворить в жизнь мечты своего возлюбленного раба?

Тем временем огонь внизу погас, он не успел причинить большого ущерба, лишь трава кое-где дымилась. Похоже, большая часть колдовского пламени ударила в скальную стену и чуть-чуть нагрела ее. И в толпе дураков почти никто не пострадал, даже жалко как-то. Впрочем, это еще надо подумать, кто здесь больший дурак. Такое изящное заклинание, как вышло, что он не знает о нем? Или в нижнем мире наконец-то завелся великий маг?

В небо взвилась стайка файрболов необычного зеленого цвета. Три файрбола приближались прямо к нему, он отклонил их в сторону, для этого хватило совсем небольшого магического усилия. А потом началось нечто чудовищное.

Он никогда не слышал, какие звуки издают три сотни одновременно выпускаемых файрболов. Он никогда не видел, каким прекрасным цветком они распускаются в твоем поле зрения, когда их выстреливают в тебя. Он никогда не пытался рассчитать, сколько десятков файрболов способен поглотить его щит. Зачем это, если противнику не успеть выпустить более пяти-семи файрболов подряд? Все дело в том, что он никогда не сражался с сотнями врагов одновременно. Потому что ни один воитель в здравом уме никогда не сможет представить себе, что сотни воителей придут к одной цели и станут сражаться, как единое многорукое и многоголовое существо. Что там говорила эта женщина? Путь добра? Забавно. Много раз философы пытались увести народ этим путем, и всегда это приводило к рекам крови и более ни к чему. Но никогда еще путь добра не приводил на священную гору.

Все эти мысли он обдумывал, сидя на ложе, на котором провел большую часть немыслимо долгих тысячелетий, отпущенных ему создателем. Он ушел со скального уступа, не желая испытывать собственный щит на прочность. Уже второй раз подряд он выходит из боя, даже не просто выходит, а убегает, это непорядок. Острые ощущения — вещь хорошая, но все хорошо в меру. Пора завязывать с этим идиотским поединком, когда с одной стороны один воитель, а с другой — многие сотни. Посмотрим, как этот парень покажет себя в поединке один на один.

Создатель, помоги, прошу тебя! Ага, спасибо. И еще раз. Замечательно. Ну что, предводитель дураков? Как ты теперь запоешь?

Предводитель дураков совсем не выказывал страха. Он с любопытством оглядел внутренности пещеры и спросил с искренним интересом:

— Так это здесь, значит, живет владыка мира?

Провел пальцем по пыльному саркофагу, взглянул с неодобрением на испачканный палец и сказал:

— Я-то думал, будет дворец какой-нибудь... Бедный Хортон, как он обломается.

Ну вот, наконец-то упомянуто знакомое имя.

— Хортон? — переспросил он. — Тот самый граф, из которого Хин пытался воспитать великого мага?

Гость (или пленник?) улыбнулся и сказал:

— Ну почему же пытался? Воспитал великого мага, да еще какого! Хортон призвал демона, а потом мы с ним вместе полили водой Хина, и чуть было не полили водой тебя.

— Полили водой? — не понял он. — Что ты имеешь ввиду?

— Это мой демонский язык, — сказал предводитель дураков. — У вас действует какая-то хитрая магия, она переводит слова с языка, на котором говорит говорящий, на язык, на котором говорит слушающий. Но не все слова эта магия понимает правильно. Ругательства она не понимает, жаргон всякий, слово "замочили", например.

Что ж, теперь кое-что стало ясно. Демон, значит. Да какой сильный... Хин, помнится, неслабый был воитель, летал даже лучше, чем он, пожалуй. Все упрашивал научить мгновенным перемещениям. Как же, нашел дурака.

— С какой целью ты пришел сюда? — спросил он.

Демон улыбнулся.

— Ну вот, пошел конструктивный разговор, — заявил он. — Ты молодец, что не стал волшебными палочками размахивать, приятно поговорить с таким императором.

Очень хотелось спросить, что за волшебные палочки имеет в виду демон, неужто он умеет делать переносные вещественные усилители магии? Но не стоит менять тему разговора, сначала демон должен ответить на поставленный вопрос.

— Ты и сам понимаешь, зачем я пришел сюда, — сказал демон. — Если получится — победить тебя и занять твое место. Но сейчас я даже рад, что это не получается. Ты ведь всегда здесь живешь, я правильно понял? Дворца у тебя нет?

— Вопросы здесь задаю я, — заявил он.

Демон огорченно покачал головой.

— А вот этого не надо, — сказал он. — Я думал мы переговоры ведем, а мы, оказывается, яйцами меряемся. Ты, наверное, забыл, у меня внизу восемьсот фанатиков, преданных мне до конца. Они твою гору в стекло закатают, будешь тут сидеть, как муха в янтаре.

6

Павлу было очень страшно. Но это был не тот страх, который парализует и лишает сил, это был совсем другой страх, наполняющий кровь адреналином, обостряющий чувства и убирающий боль, именно это он ощущал, когда Хортон заставил его сражаться с Людвигом, Людвиг сжег его руку до костей, а боли не было. И страха смерти тоже не было, Павел умер уже давно, когда заклинание Хортона, прорвавшееся через барьер миров, направило джип Павла в доверху заполненный бензовоз. Наверное, самурай в последнем бою чувствует нечто подобное, типа, я уже мертв, постараемся, чтобы следующая смерть стала не менее славной.