Ой-ой-ой, домовой!

Младенцы там, старики....

Те, кто играется с магией крови, должны быть... ладно, не уничтожены. Но поставлены под строгий учет и контроль. А если уж ты навлекаешь проклятье на свою кровь...

Огонь становится единственным вариантом.

Невиновные?

Невиновные не страдают, что ты!

Я скромно промолчала, но местной верой поинтересовалась.

Как оказалось, здесь вера весьма напоминает нашу. Ну, с определенными поправками. Так вот, здесь есть Творец, который воздал мир. Под это дело он себе сотворил кучу управителей, главный из которых некто Хурт. Ему молятся, он принимает души после смерти, отвечает за всю планету — дел у него невпроворот. Помощники у него были, но примерно так в начала времен, один из них, некто Рух, восстал против Хурта. И огреб молотом (атрибут местного бога) по загривку. Да так душевно, что провалился под землю. Там он и обитает, там мучает грешные души...

Не все посмертие, а какой-то конкретный срок, потом они все равно идут к Хурту, а потом следует перерождение.

Кстати — и местный жест, вроде нашего креста — это молот. Надо коснуться левого плеча, потом низа живота, а потом правого плеча.

Почему молот?

Так инструмент же! Полезный и качественный.

Женщины?

А что с ними не так? Богини?

Богинь — нет. У местных богов все силы уходят на мироустройство. Куда уж там по бабам...

Есть служители Хурта — хуртары. Они стоят храмы, живут при храмах... да, служба контроля крови тоже при храмах располагается, так удобнее. И не надо говорить, о чем не знаешь.

Кровь — она такая, проклятье может любого накрыть. И это — страшно.

Сгнить заживо, к примеру?

А потом еще и землю заразить, и всех, кто рядом окажется. Не лучше ли сразу, от честной стали и огня? Душа все равно полетит к Хурту, а он все учтет. И чего было, и чего не было, и родится человек лучше прежнего.

Меня это не сильно убедило.

С другой стороны — а Хурт его знает? Может, и правда? Меня-то этот кадр действительно притянул. Знал что, знал как...

Так вот, у лэрра Эрарда были каналы. Когда маг может взаимодействовать с эфиром... вы осьминога видели?

Ах, даже кушали?

Вот, человек — такая же осьминожка. Выпускает из своей ауры щупальца, присасывается к эфиру, и начинает насыщать им свою кровь. Это серьезное искусство, это трудно, тяжко...

Лаборатория?

Да, примерно для того она и предназначена. Насыщать по максимуму помещение эфиром, облегчать владельцу работу...

Мы разговаривали долго, лэрр несколько раз прикладывался к фляге, но про усталость не говорил. А я тоже не предлагала ему пойти отдохнуть. С чего бы?

Мне интересно, и хотелось бы со статусом определиться. Кстати, а что такое призрак?

Проявленное создание тонкого мира?

Оп-па? А подробности?

Подробности были достаточно интересны.

Как оказалось, рядом с миром обычным, существует еще и мир тонкий. Почему мы его не видим? Потому что его обитатели — создания эфира. Существа появившиеся в результате тех или иных манипуляций.

К примеру, если девушка утопится в озере с определенными намерениями, да еще войдет в резонанс с эфиром, то станет русалкой.

Правда, есть побочный эффект. Потом у нее вся семья вымереть может, кровь-то одна, а мертвую кровь завсегда к живой тянет. Но, допустим, она сирота, морить ей некого, или не нашли, не пресекли, вот и получается у озера дух-хранитель.

Есть свой хранитель у Леса, у рек... да много где.

Точно есть?

Точно, точно. Просто мы их не всегда видим, пока они не желают проявиться в нашем мире. Там они непроявленные эфиренты. А вот когда они оказываются в этом мире, они становятся эфирентами проявленными.

Я подумала, что не мне спорить. В конце концов — микробы. Кто сказал, что мы их видим? Но ведь есть же, сволочи! А до изобретения микроскопа мы о них и не подозревали.

— А у нас считается, что эфира нет. То есть он был... но это просто выдумка.

— Сами они выдумщики, — махнул рукой Эрард. — Эфир есть везде, это понятно. Есть концентрационные точки, есть дольмены, есть места, в которых контакт наиболее облегчен... это наверняка есть и у вас.

— Считается, что это ненаучно.

— Значит, у вас наука еще не доросла до понимания эфира.

— Зато мы в космос летаем, — обиделась я.

— Сравнила круглое с теплым. Или синее с мягким, — махнул рукой Эрард. — Чтобы определить наличие или отсутствие эфира, другие приборы нужны. Чистая медь, чистое золото, чистая ртуть, правильно сбалансированный контур... да много чего. Сразу так и не расскажешь.

— Ага. И я теперь такой проявленный эфирент.

— Да. Надеюсь, ты не очень на меня сердишься, Амура?

— Сержусь, — вздохнула я. — Но не сильно, наверное. Все равно там я померши, здесь интересно, а зная, что после смерти что-то есть... если меня развоплотят здесь, куда я попаду?

— В свое законное посмертие.

— Тем более. Туда я еще всяко успею. Могу и задержаться. Ты же меня вызвал по серьезной причине, верно?

Эрард кивнул. И залпом осушил флягу до дна.

— Очень серьезной.

— Поделишься?

— Хочу, чтобы ты нашла того, кто меня убил.

* * *

Я офигела.

Не была б эфирентом, так и села б, где стояла. А так...

Сквозь пол, что ли, проваливаться? Не дождетесь.

— Серьезно? Может, убивать будет?

— Нет, Амура. Не будет. Уже убил.

Я помотала эфирным сгустком, который был у меня на месте головы.

— Эрард, давай, объясняй, в чем квест? Ни фига не понимаю...

— Проклятие. Ты видела мои язвы?

Видела.

— А это не лечится?

— Как бы это попроще... я сам уже вызвал службу контроля крови.

— Зачем?

— Потому что это проклятие, на крови, со смертельным исходом. У меня оставались пара месяцев, не больше, потом все равно помер бы.

— Бы?

— Твой призыв тоже много сил сожрал. Это магия крови, а у меня кровь порченная, ее больше надо. Думаешь, что у меня во фляге было? Эфиретик, подпитка. Дорогая, как сволочь, но мощная...

Я вздохнула.

— То есть ты — умираешь.

— Да. Пара дней, и мне конец.

— А с меня хочешь стребовать... найти проклинателя? Или как он там называется?

— Проклятийника.

— Угу. А служба контроля крови?

— А они люди. Я же рассказывал про то, как целые деревни выжигали... думаешь, я своим такой участи хочу?

— Думаешь, меня примут в расчет? — ответно уточнила я.

Вот в нашей истории принимали. На вилы, к примеру. Или на кресты, на костры — в зависимости от богатства фантазии.

— Примут. Я напишу им... поднимаешь, не хочется мне так просто уходить.

Это я могла понять, мне бы тоже не хотелось. Но...

— Уйди с фанфарами. Или с барабанами.

— Хм-м... ты кем в своем мире была?

— Чужие деньги считала, — буркнула я.

— А свои у тебя водились? Наверняка, при воде быть, да не испить...

— Ну, водились. И что?

— Кому ты все оставила?

— Сыну, — вздохнула я.

— Было хоть, что оставлять?

— Было...

Маг прищурился на меня так, словно читал по лицу. А может, и читал по чему-то, или есть какие-то цвета уныния, как побежалости?

— Поделишься? Может, полегчает?

Я вздохнула.

— Чему тут легчать... дура я была. Дура гольная и малолетняя, понимаешь? Мечта всех девочек с рабочей окраины — вот явится принц, посадит тебя рядом с собой на белого коня и повезет во дворец. А там трон, шмотки, жратва... Мечта, правда?

— Власть, деньги...

— В том числе. Я вот такой нищей девочкой и была, ты что думаешь? Потому и с деньгами выучилась... а он — звезда потока, красавец, единственный сын у богатых родителей, когда он за мной ухаживать начал, я от радости описалась. Но цену выставила. До свадьбы — ни-ни.

Я горько вздохнула.

Да, и никто не объясняет соплюшкам, что если ты продалась — ты становишься собственностью. Вроде тапочек, и отношение к тебе такое же.

Удобны тапочки?

Носим.

Протерлись?

На помойку, безжалостно и равнодушно.

Любовь? А какая любовь, если вы свою цену назвали и продались? Перейти в статус любимых тапочек? Это если очень повезет, и то...

Вот что можно сделать, чтобы удержать мужчину? Который тебя купил со всеми потрохами, проверил эти потроха и не нашел в них ничего нового? На пузе поплясать?

Не забывай, таких как ты — очередь. Бо-ольшая...

Рано или поздно, так или иначе, продаешься — помни, что и тебя продадут. Это закон жизни.

— У вас так тоже принято? — не дал мне впасть в депрессию Эрард.

— У нас — не всегда. Можно и позволить себе. Но... мальчик решил заплатить. Как потом признавался — зацепило. Захотелось. Привык он получать все по первому требованию, а тут не обломилось. Обидно...

— Могу понять. Давай угадаю? Замуж ты вышла. И даже ребенка родила, да?

— Ага.

— А потом тебя начали выдавливать из дворца. Правильно?

— Не так сидишь, не так глядишь... да много чего было, уж поверь. Свекор со свекровкой, конечно, победили. Мало того, что новую жену подыскали, так еще и сына мне не отдали.

— Продолжатель рода...

— Мой сын! — окрысилась я.

— А если честно? Ты ему что могла дать? Себя в коробочке?

Я вздохнула.

Эрард, гад такой, бил по больному. Действительно — нечего. Сопля, двадцати пяти нет, профессия есть — работы нет, квартиры нет, машины нет... они меня в блин раскатали. Хорошо хоть раз в неделю видеться разрешили, привозили ребенка, хоть и смотрели, как на таракана, но привозили.

Как оказалось, это я от радости на пузе плясала, а вторая жена дала там всем жару. Тоже из богатеньких, с ней считаться пришлось, свекровка меня не то, что возлюбила, но оценила. Хотя бы не пакостила.

А толку?

Ребенок все равно вырос чужим. С папашей-уродом, который делал только деньги, с мачехой, которая на него демонстративно внимания не обращала....

— Повезло, — посочувствовал на эту исповедь Эрард. — Могла и гнобить парнишку.

Я ухмыльнулась. И плевать, что эфирент, получилось вполне себе злобно.

— Она бы хотела. Но...

Я отлично дружу с логикой и оперирую цифрами. Это у меня было всегда.

И — упорство.

Я — достойна! Я — добьюсь!

Я день и ночь работать буду, я пробьюсь повсюду, я справлюсь... умом и горбом, руками и головой...

— Я едва не запила после того, как сына отобрали, — честно призналась я. — Мамка у меня пила, хорошо хоть не с рождения, мне уж лет шесть было, как отец помер, и она с горя квасить начала. Я тогда зубы стиснула, поклялась, что такого не будет. Никогда. Так вот, когда у меня сына забрали, я быстро прикинула, что делать. Выходило так, что нужны деньги, нужна власть... я работать пошла. По специальности, бухгалтером. Конечно, и переспать пришлось с хозяином, но мне плевать было. Я сына хотела вернуть. А эта сука...

Вторая жена моего бывшего всегда ходила в один и тот же салон. На целый день, на процедуры. Шлифовки-подпилки, массаж-дренаж... черт ее знаешь, чем она там занималась. Я сделала проще.

Я даже не устраивалась туда уборщицей, я дала денег девчонке, и на один день подменила ее. На тот самый.

Дождалась, пока мадам останется одна в кабинете, вся в обертываниях, и зашла внутрь. Прикрыла дверь, ключ повернула.

Она так и не поняла ничего. А я прошла вперед и приставила ей скальпель к горлу.

— Закричишь — умрешь.

Глаза у нее были... только что не на ниточках.

— Ты... ты...

— Запомни. Сейчас я тебя оцарапаю, а в следующий раз — убью. Не здесь, нет. Я найду и место, и время, и никто меня не поймает. Ты же видишь, как мне легко уйти незамеченной, а ты останешься тут кучей дохлого дерьма. Один лишь жест, да?

— Дддддаааа...

— Мне плевать, что ты вышла замуж. Но если ты хоть пальцем тронешь его ребенка. Моего ребенка, сука. Если хоть руку на него поднимешь. Ты поняла? Одна его слезинка равноценна твоей смерти. Я тебя и на Луне достану. А это — на память.

И тряпку с хлороформом ей на морду. Если кто не знает, хлороформ можно быыло по дешевке купить в институте. Медицинском. Я купила. Был шанс не рассчитать дозу, но тут уж — наплевать. Помрет — туда и дорога.

Мне все удалось сделать правильно, как врач показывал в свое время. На память я оставила бабе порез на шее.

Какая ж истерика была в салоне!

Бывший муж тогда даже ко мне приезжал, но у меня было алиби на тот день, и я отгавкалась. Эта дурища даже лица моего не видела, еще не хватало. Ни камеры, ни люди... если бы я не была бухгалтером, мне стоило бы пойти в киллеры. Но сидеть не хотелось.

Так что сына я обезопасила.

Но мне понадобилось больше десяти лет, чтобы занять приличный уровень, с которого я могла общаться с бывшим.. нет, не на равных, но хотя бы не сверху вниз.

Я тогда еще не поняла, что сына я уже потеряла.

Он вырос добрым, неглупым, хорошим парнем, но — чужим. Не оказалось у нас той близости, которая бывает между матерью и ребенком, выломали ее, вытравили. И живи, как хочешь.

Сын стал мне хоть и родным, но чужим.

Больно...

— Зато он остался. Он жив, и внуки у тебя будут...

— Уже есть.

— Вот. И ты все им оставила, правильно?

— Старшей внучке. Лине. С ней у меня так получилось, контакт ближе, чем с сыном.

— Вот. А своему убийце оставила бы?

— Нет.

— И я не хочу.

— Ну и не оставляй, — я пока не понимала, в чем суть.

— Амура, ты вообще разбираешься в магии?

— Очень приблизительно.

— Понятно. Так вот, магия крови означает, что порчу на меня наслали через кровь. Родную кровь.

Почему-то у меня нос зачесался. Фантомная чесотка, наверное.

— А через сына?

— Он мертв.

Нос зачесался сильнее.

— И что с того? Нацедили кровушки, навели порчу...

— Кровь годится только свежая. Три дня, не больше, потом все.

— Ага, — я задумалась. — И у нас говорят, что убитые приходят под окно к обидчикам... три дня. Продержится человек — жив останется.

— Порчу на меня навели примерно через две пятницы после смерти сына.

— Пятницы?

Дальнейшее выяснение показало, что в данном мире недели не приняты. В месяце шесть отрезков по пять дней. Вот этот отрезок и называется пятницей.

Наконец я подвела итоги.

— На тебя наслали порчу. Подозреваю, что и сына угробили осознанно. Тебя вылечить не получится, поэтому ты хочешь, чтобы я...

— Поглядела на моих родных. Определила, кто навел порчу. И — отомстила.

Я хмыкнула.

— Никак иначе это определить нельзя? Кто навел, зачем навел...

— Если б можно было...

— Эрард, ты же сказал, что откат пойдет, что след останется, что...

— Я же и сказал, что от этого можно защититься.

— Про защиту ты не говорил. А можно?

— Да. Но взамен забирается чья-то жизнь. Может, даже жертвенного животного, магия крови это допускает. Это гадко, за это все равно следует расплата... к примеру, женщина могла родить троих детей. После такого ритуала ее здоровья хватит только на двух.

— А мужчина?

— Его дети могут нести печать ритуала. Уродство, например. Горб, колченогость...

— И снять никак не получится?

— Только с головой.