Да, будь мечи сегодняшних противников боевыми — полновесными и заточенными, — испытывавший боевое искусство Макса сержант наверняка был бы ранен или, по крайней мере, основательно сбит с ног, так что добить бедолагу оставалось бы лишь делом техники. Но сейчас бравый вояка лишь чуть пошатнулся, после чего воткнул свой клинок в землю и расхохотался густым басом:

— Ну что ж, партизан, убедил: какая-никакая выучка у тебя имеется. Теперь клади меч обратно, ополоснись, охолони чуток, а через полчаса жду тебя в "Развеселой вдовушке". Там, за пивком, и побеседуем.

...

Как говорит о том молва,

Не зная зла и горя,

Одна весёлая вдова

Жила в Эскуадоре.

Ты не суди ее, сперва

Дослушай эту песню:

Была румяная вдова

Всех прочих дам прелестней.

Кому подарит нежный взгляд,

Кого приветит словом —

Она давала всем подряд...

...приют под тёплым кровом.

Будь ты солдат или купец,

Коль деньги есть в кармане —

Постигнет всякий молодец

Венец своих желаний.

Макс как раз входил в кабак, когда разудалая солдатская компания, плотно устроившаяся за несколькими сдвинутыми вместе столами, дружно вскинула вверх пивные кружки и с понимающими улыбочками выхватили из уст запевалы последний куплет, хором переиначив его на еще более похабный лад:

Будь ты солдат или купец,

Коль деньги есть в кармане —

Достигнет счастья твой конец

И тут же снова встанет.

"Да уж, — подумалось юному шевалье, — отменно здесь служивый народ гуляет. Весело!" Чем встретила его пивная, примостившаяся рядом с казармами Эскуадорского гарнизона? Прежде всего духотой, в которой были густо замешаны запахи жарящегося мяса, хмеля и мужского пота. А еще — изобилием мускулистых мужских рук в наколках, волосатых торсов в вырезах расстегнутых полотняных рубах и безостановочной добродушной бранью практически за каждым столом. Обстановка была своя, домашняя, разительно отличаясь от вылизанных и манерных рестораций в той части города, которую Макс успел посетить накануне и где день и ночь толклись приезжие продавцы, покупатели, да и просто любопытствующие со всех окраин Круга Земель. На них и было рассчитано пряничное изобилие таверн и кофеен центральной части Нижнего города, не говоря уже о Верхнем, куда простонародью и ходу-то не было.

Здесь же, у "Развеселой вдовушки", посторонних практически не наблюдалось — ну, если не считать самого шевалье, хотя и тот после после недавнего поединка на мечах считался уже почти что местным. Своего недавнего противника по схватке он заприметил сразу же: крепко сложенный рыжеусый сержант уютно устроился за одним из небольшим столиков в самой глубине зала и сейчас приветливо махнул ему рукой, в другой руке продолжая сжимать здоровенную глиняную кружку. Но Макс, которому в чужой стране покамест все было в новинку, позволил себе чуть задержаться перед стойкой — заказать выпивку, поразмышлять над выбором предлагаемых закусок, а заодно и послушать песню, которую выпевали разгулявшиеся вояки:

Как мог ты гневен быть и груб,

Когда тебя хотели

Две пары полных женских губ...

В одном и том же теле?

Пришел однажды страшный тролль

(Разобрала охота)...

Вдова сказала: нет, изволь

Сквозь задние ворота!

К ней гном повадился потом,

И с ним проблем хватало,

Ведь гном дотягивал с трудом

До нужного портала!

Раздался дикий хохот, и пьяный хор вразнобой грянул припев снова, теперь уже в доработанном на солдатский манер варианте:

... Ведь гном дотягивал с трудом

До нижнего портала!

— Мое почтение, сержант, — с вежливой, но в то же время чуть задиристой улыбкой произнес Макс, добравшись наконец до нужного стола.

— Взаимно, — улыбнулся тот в ответ. — Присаживайся. Ты ничего, что я по-простому, без титулов?

— Да нет, намально, — отмахнулся Макс, поудобнее устраиваясь на лавке. Наследником отцовского виконтства он не был и никогда не будет, а посему все фанаберии с титулованием великодушно отдал на откуп старшему из братьев. Его же собственной дворянской чести если что и могло нанести урон, так это высказанное сомнение в умении владеть оружием, пить вино или обращаться с девками, но никак уж не обращение на "ты" со стороны старшего и много повидавшего воина.

— Ну тогда лады! Наше дело ведь, понимаешь ли, война, а не всякие там рыцарские турнирчики. — Сержант презрительно усмехнулся, запив свою усмешку новым основательным глотком, едва не опустошившим кружку. — Ты уже видел, как надо держать строй?

Макс, разумеется, видел, причем видел не далее как сегодня утром.

— Повторяю, блин, в последний раз для особо непонятливых! — зычный голос десятника перекрывал плац насплошь, эхом отражаясь от стен казармы.

— Раз, и два, и три! На счет раз — шаг левой ногой вперед: щит выставили, корпус развернули чуть вправо, правую руку с мечом полусогнули. Нога пружинит, не распрямляем. Щит далеко не выставлять — следим, чтобы у соседа слева оставалось место для замаха. А уж дело соседа справа проследить, чтобы оно оставалось у вас самих. Поняли, похоронная команда? И-и-и.. раз!

Сдвоенная пятерка новобранцев неуклюже, но старательно развернулась и выставила щиты.

— Та-ак-с, — протянул десятник, медленно проходя вдоль ряда. — Не кордебалет, конечно, но для сельской местности сойдет. А теперь — два...

Он снова вернулся на прежнее место в пяти шагах перед строем и утрированно-гнусавым голосом продолжил свое наставление.

— Значитца, на счёт "ды-ва" переносим вес тела на левую ногу и делаем шаг вперед правой. Поворачиваемся при этом чуть влево, одновременно занося правую руку с мечом для удара... Йоптыть!!!

В стремительном броске вперед десятник успел перехватить руку не в меру ретивого салаги за мгновение до того, как тот въехал бы своим мечом в нос соседа по шеренге.

— Я же еще "два" не скомандовал, дурья твоя башка!!!

Макс рассмеялся при воспоминании о незадачливом новобранце, а потом резко встряхнул головой, возвращаясь обратно к застольной беседе. И как раз вовремя, чтобы дослушать окончание разухабистой солдатской песни про гулящую вдовушку — ту самую, в честь которой, кажется, и был назван здешний кабак:

Когда ж Луна в свои права

Встает над бабским миром —

Дарила счастье та вдова

Всем городским вампирам.

Во многих странах я бывал,

Блудил по белу свету...

Эскуадорская вдова —

Тебя прекрасней нету!

Пусть не сносить мне головы

Ни во дворце, ни в храме —

Но только лишь у той вдовы

Есть право править нами!

Он даже успел, отхлебнув пива, вполголоса подпеть гулякам скабрезный повтор последнего куплета:

Пусть дует ветер в голове

И пусть пьяны мы сами,

Но лишь заправим той вдове —

И вровень с небесами.

— Что, понравилась песня?

Макс коротко хохотнул.

— Ну а теперь слушай, что я тебе скажу. Не знаю только, станет ли оно тебе в радость, — задумчиво протянул сержант. — Да ты жуй пока, жуй. Голодное брюхо к ученью глухо, сам знаешь!

Действительно, за то время, что шевалье предавался воспоминаниям, на столе уже появился его заказ — жареные колбаски с бобами. Самая закусь под пиво, кстати — хоть в Вестенланде, хоть в Чжэн-Го. Тем более, что ничто не мешало воздавать им должное и при этом одновременно слушать собеседника.

— Значит, смотри, приятель, какая тут петрушка получается. Завербоваться в гарнизон ты можешь хоть сегодня: молод, статью пригож, меч в руках держать умеешь... Одно слово капитану, и место в строю тебе обеспечено.

— Но? — интонация старого вояки прямо-таки напрашивалась на это "но", и Макс решил не разочаровывать собеседника.

— А "но", парень, заключается в том, что не место тебе в строю. Не для тебя эта служба, вот такой уж ты нестроевой человек.

— В смысле?

— А в том смысле, что от воина требуется только одно: выполнить поставленную задачу. Сказано захватить город — значит, захватывай; сказано защитить город — значит, защищай до последней капли крови. Приказано убить врага — убил и пошел дальше, выполнять следующий приказ. А ты...

Сержант скептически оглядел претендента на место в королевском столичном гарнизоне. Пристально так оглядел, с головы до пояса. Дошел бы и до самых пяток, наверное, но ноги Макса были скрыты столом, кувшином пива и блюдом с остатками фирменных жареных колбасок, которые он неторопливо дожевывал, слушая старого вояку. Так что пришлось ограничиться тем, что есть.

— Тебе же, друг сердешный, надо не просто убить противника, но убить красиво, и чтоб при этом барышни платочками махали от восторга. А это — не для шеренги и не для боевого строя. Лучше другую работу себе подыщи, наособицу: в охрану к какому герцогу, например. Или, пуще того, телохранителем к купцу из первой квадры1 — вообще в "государях" купаться станешь, да и от благородных мамзелей на выданье отбою не будет.

Сержант вздохнул, и на его лице сквозь понимающую лукавую улыбку отчетливо читалось: "Ах, где мои восемнадцать..."

— Въехал? Ну тогда давай еще по одной!

...

Беда никогда не приходит оттуда, откуда ждешь; напротив, она имеет подлое обыкновение заявляться в гости с прямо противоположной стороны. Впрочем, случается и так, что твоя беда просто стоит на месте, в то время как сам ты упорно и настойчиво движешься навстречу до тех пор, пока не уткнешься наконец в ее радостно распахнутые объятья...

Когда веселый и не вполне трезвый Макс покинул таверну "У развеселой вдовы", уже начинало смеркаться, и теперь темнота надвигалась с пугающей быстротой. Хвала богам, шевалье с детства отличался хорошей зрительной памятью, и сейчас он возвращался к себе в гостиницу практически на автопилоте, лишь краем глаза опознавая перекрестки, маленькие площади, броские вывески торговых лавок и вычурные фасады околоточных молелен, примеченные утром по дороге в королевские казармы. Мысли же Макса пребывали сейчас в совершенно ином измерении.

Давешние расcуждения сержанта были продиктованы опытом и здравым смыслом; и к ним, определенно, стоило прислушаться. Но наниматься в охрану к торговцу, пусть даже самому богатому и пользующемуся покровительством короны, — об этом даже и речи идти не могло, ни при каких обстоятельствах. Честь не позволяет. Поэтому как вариант оставались лишь принцы или "герцоги Двора" — те самые, что имели один только почетный титул без всякого поместья и составляли свиту Его Величества, пышной толпой окружая "веселого Франци" на приемах, балах, охотах и прочих развлечениях, до которых монарх был весьма охоч. Тем более, что едва ли не вся столичная знать удостоилась своих титулов не за воинскую доблесть, а по протекции или в благодарность за вовремя предоставленный королю безвозмездный кредит: двор Эскуадора жил на широкую ногу и славился на весь Круг Земель своей продажностью, равно как и развращенностью.

"Что ж, Двор есть Двор. Не мне менять местные нравы, другое дело, что использовать их в своих собственных интересах не возбраняется никому. Даже кошкам..." — припомнилась Максу старая поговорка. Значит, надо будет наказать обслуге выгладить парадный камзол и назавтра же представиться в министерстве Короны, а заодно и поинтересоваться о ближайших балах и приемах, где мог бы подвернуться случай обзавестись подходящими знакомствами.

Впрочем, всё это терпело до завтра, а сейчас неспешно шагающего по эскуадорскими улицам юношу беспокоило совершенно другое.

Беспокоил тот, кто столь же неспешно топал за ним следом, всю дорогу от кабака неизменно держась на расстоянии в двадцать пять — тридцать шагов.

Своего "хвоста" Макс срисовал практически сразу же по выходу из пивной. Другое дело, что срисовывать там было особенно нечего: никаких выразительных черт у следовавшего за ним типа не наблюдалось. Средний рост, неяркая и неприметная одежда, обычная походка — одним словом, ни короны, ни шутовского колпака. Однако же, несмотря на отсутствие низко надвинутой на лоб шляпы или капюшона, толком разглядеть лицо незнакомца и угадать его возраст никак не удавалось. Облик соглядатая все время ускользал от постороннего взгляда, на что шевалье обратил внимание еще у "Развеселой вдовушки". Сей факт наводил на мысли о магии и настораживал.

Отношение к магам у шевалье Леруа всегда оставалось двойственным. С одной стороны, волшебники были весьма и весьма уважаемым сословием. Они входили в светское общество любого города и любой страны Круга, будь то Белозеро или Чжэн-го, Амедония или аль-Баххар, заснеженая Фрейолла или его родной, насплошь увитый виноградниками Сомье. С колдуном можно было весело потрепаться на приеме за бокалом вина, а с магичкой — даже потанцевать на балу. Но, с другой стороны, глубоко внутри повзрослевшего Макса все еще прятался обиженный мальчишка — тот мальчишка, который изо всех сил мечтал стать боевым магом. И которому, как назло, не досталось от богов ни крупинки таланта к настоящему волшебству. Вот эта потаенная ревность, или даже зависть, заставляла его подходить к волшебникам настороженно и отстраненно. Благо и сами маги держались достаточно замкнуто и никого из, как это у них называется, "натуралов" особенно близко к себе не подпускали.

Так что теперь Макс, неторопливо продвигаясь к месту своего ночлега, напряженно вслушивался в шаги за спиной, контролируя, не попытается ли идущий за ним мужчина подойти поближе. Окажись тот волшебником или нет, но лишняя предосторожность никогда не помешает. На всякий случай шевалье даже передвинул на ходу чуть поудобнее перевязь своего меча и проверил, легко ли тот выходит из ножен. Впрочем, меч был на месте и в полной готовности, а соглядатай аккуратно сохранял расстояние, так что юноша позволил себе на мгновение расслабиться...

... чего, как раз, делать совершенно не стоило.

Макс слишком много внимания уделял тому, что происходило за спиной, и когда прямо перед носом у него возникла орава местных гопников, это оказалось для шевалье полной неожиданностью. На какой-то момент он замешкался, а через мгновение отступать было уже некуда: местная шпана окружила молодого дворянина со всех сторон.

— Тэк-с, ну и кто же это здесь у нас?

Вожак компании, колоритный тип средних лет в кожаной безрукавке и с серьгой в левом ухе, сделал неторопливый шаг вперед, поигрывая дубинкой. Причем в передний конец этой, средних размеров, дубинки явно была заделана свинчатка -это однозначно угадывалось по темпу и плавности ее движений.

— Пришлый, стало быть, — взгляд главаря банды пристально ощупал шевалье со всех сторон, выискивая припрятанное оружие или охранные амулеты. — Чужак, да при этом еще богатенький и плюгавенький...

Ах, как же не хотелось сегодня Максу никого убивать! Ну очень не хотелось. После такого приятного вечера в кабаке... Да и вообще, начинать свое пребывание в чужой стране, в ее столице — в этом нарядном, веселом и чуть легкомысленном городе — с убийства было бы как-то... ну, скажем, неэстетично. Хотя шансы на то, чтобы отбиться от местной шантрапы, не проливая серьезной крови, оставались ничтожными. Но все-таки он честно попытался: