Сергей с блаженной улыбкой закатил глаза от приятных воспоминаний. Нетерпение Павлы уже рыло землю копытами.
— А кого, ты тут в ХАИ знаешь?
— С Алексеевым и Пихтовниковым шапочно знаком, ну а молодежь почти вся разбежалась уже, как дипломы получили. Лозино-Лозинский Глеб вроде остался, он раньше тут испытательной лабораторией командовал.
— Как имя отчество последнего?
— Да Глеб он, фамилия вроде Лозино-Лозинский, а отчество я и не спрашивал.
'Знакомая фамилия. Где-то я уже это слышал. Точно! В 89-м мы с МИГ-овцами пересекались, и кто-то из них про него рассказывал. Что-то там про двигательную установку к 'МИГ-31' говорилось, не помню. Но если этот деятель в курсе работы Люльки, то срочно к нему'.
— Серый, отведи меня к нему, а?!
— Да нет проблем. Только швидче давай, а то матч закончится, а я глянуть хочу.
Дверь помещения кафедры открылась с недовольным скрипом. На пороге стоял какой-то худой студент, и удивленно хлопал глазами.
— Здрасте. А вам чего товарищи летчики?
— Добрый день, товарищ. Глеба Лозино-Лозинского, где найти можно?
— Так на испытаниях он вместе с 'Проскуровцами'?
— С кем?
— Ну членов ракетного кружка у нас так называют. Их профессор Проскура курирует. Хотите, можете подождать, они через час закончить должны.
— А к ним туда пройти можно?
— Наверное. У вас что-то срочное.
— Срочное! Помогай товарищ студент.
— Да пойдемте. Я, правда, не студент, а аспирант. Вот сюда, пожалуйста.
Ускоренная ходьба посетителей с сопровождающим по коридорам, лестницам и внутреннему двору завершилась в углу территории рядом с большим сараем-ангаром. Из ангара раздавались странные звуки 'ФШШШШШБОППП!'. Небольшая пауза между звуками вдруг была прервана яростной репликой — 'Я же говорил, нормально будет! А!? Ну как вам последняя?!'. Аспирант не стал дожидаться полной тишины и громко прочирикал.
— Глеб Евгеньевич! К вам тут пришли!
— Я занят, пусть подождут!
Павла даже подалась вперед. 'Не хватало еще и этому с крючка сорваться!'. Но аспирант видимо что-то прочитал в глазах напиравшего со срочностью Сивакина, и неожиданно вписался за пилотов.
— Это срочно, тут два летчика к вам!
— Ладно, иду. Эрнест готовь пока следующую. А ты, Саша, бегом к Георгию Федоровичу, покажи ему расчеты.
— Чем обязан? Постойте-постойте, Сергей. Вот так встреча!
— Узнал, меня мучитель! Ну, здорово! А это знакомься Паша Колун, мы с ним вместе воевали. У него тут дело к Архипу Люльке, а тот уехал. Поможешь человеку?
— Постараюсь, чем смогу. А ты как здесь?
— Да я завтра целый день тут буду с прочнистами вашими дискутировать по нашим проблемам. И к тебе заскочу, если не прогонишь.
— Конечно, заходи. После обеда буду свободен.
— Тогда до завтра. Не обижай моего Пашу, а то он у нас буйный, да и спортсмен к тому ж.
— Ладно тебе. Заходи!
— А ты Пашка, как закончишь тут, лети на 'Сельмаш', может хоть часть второго тайма застанешь.
— Там видно будет. Лети, комэск.
Капитан исчез вместе с аспирантом, и Павла вгляделась в вытянутое лицо инженера, с внимательно прищуренными глазами.
— Ну, а вы Павел, с чем к нам пожаловали? Можем 'на ты', если удобно. — 'Лет на семь Павла старше, а молодец не чинится'.
— Еще как удобно. Глеб, я тут приехал с Архипом Михалычем один важный вопрос обсудить. Мы с одним мастером модель-макет нового двигателя изготовили. Фактически на коленке все делали, расчетов нет, испытаний не проводили, чертежи только общие... Теперь вот, не знаю, кому все это показывать, чтобы дальнейшее продумывать.
— Хм. Так ты бы, Павел, сразу на факультет двигателестроения сходил, да и пообщался там.
— Видишь ли, Глеб. Такими двигателями, по моим сведениям, в этом институте только Люлька занимался, ну и его помощники. Так, что...
— Показать можешь?
Павла развязала завязки папки, и показала выполненный Леной чертеж. На лице Глеба брови поползли вверх, и без того прищуренные глаза прищурились еще сильнее.
— Хм. Любопытно. Откуда такая красота?
— Места знать надо.
'Неужели повезло! Если это тот самый дядька, который 31-е 'МИГи' создавал, может и без Люльки рывок выйти. Только бы не сглазить. Хоть на обеих ногах фиги держи'.
— А вот это сверху что у тебя изображено?
— Поскольку это модель-макет двигателя, то здесь мы закладываем внешний электрический привод, запускаемый от аккумулятора, питаемого от электрогенератора, сидящего на валу мотоциклетного мотора.
— То есть без внешнего привода твой мотор не работает?
— Увы, в тех условиях, где мы его создавали, нужного качества лопаток раскручиваемой реактивной струей ступени нам не достичь.
— И для чего такой неполнофункциональный макет нужен?
'Вот так вопрос! Я-то надеялась, что мне на шею кинутся и скажут — Дорогой ты наш! Наконец-то мы тебя дождались! А тут... Мдааа. Прав Глеб, и для чего же мы этот двигатель вообще делали? Хотя есть пара мыслей...'
— Во-первых, этот агрегат в силу его малой массы можно закрепить и откатать практически на любом самолете. Проведя огневые испытания в воздухе. Целью таких испытаний может стать определение влияния таких двигателей на конструкции самолетов рассчитанных на их использование. Это может подтолкнуть поиск правильных схем таких самолетов и разработку их конструкций. Да и скоростные данные снять не помешало бы.
— Во-вторых, можно проверить работоспособность камеры сгорания, и изучить работу первых ступеней турбины.
— В-третьих, даже в таком неполнофункциональном виде, у таких моторов есть своя ниша применения.
— Хм. И какая же у них 'ниша'? Ты извини Павел, что я тебя словно бы допрашиваю, но мне действительно важно это понять. А для чего, объясню чуть позже.
— Заметано, Глеб. Так вот, 'ниш' у таких двигателей я вижу минимум две. Ускорители для повышения скорости и высотности поршневых самолетов и... И эксплуатация аэродромов в зимнее время.
— Чего?!
— Удивился, Глеб? А ты представь, что сильные снегопады закрыли большую часть наших военных аэродромов для взлета и посадки. Что тогда авиаторам делать?
— Ну, расчистить снег. И еще есть же лыжи. По-моему, их даже для истребителей делают.
— Расчистка полосы длиной двести метров с глубиной свежего снега полметра, это три-четыре часа тяжелой работы. Но если снег слежался, то на это уйдет часов восемь-десять, если вообще удастся вовремя сделать. А ведь снег может продолжать падать. А уж если чистить вручнуууую...Ну, а лыжи... Есть-то, они есть, но выпущенные в полете лыжи съедают дополнительно от семидесяти до ста километров скорости. А если у противника в этом районе окажется аэродром с недайбог подогреваемым покрытием или просто снабженный множеством техники для качественной расчистки? В этом случае наша авиация может недосчитаться многих самолетов из-за резкого ухудшения летных качеств. И небо станет чужим.
— 'Чужое небо', неприятно как-то звучит. И причем тут этот двигатель?
— А притом, что, смонтированная на полуторке пара чуть более мощных движков такого типа, приводимых например от списанного авиамотора, да хоть того же М-11, может за полчаса или меньше расчистить полосу для взлета истребителя. Просто реактивная струя будет бить по заснеженной полосе под углом градусов 30-40.
— Лихо! Сам придумал?
— Я не один работал, все решения коллективной разработки. Потом тебя с этим дедом познакомлю. И еще, прежде чем я занялся этим вопросом, мне довелось узнать тревожную информацию о работах, идущих за границей. Но об этом отдельный разговор и без лишних ушей.
— Павел, это действительно интересный двигатель, и я готов его испытать и показать Архипу, когда он из Москвы вернется. Более того, у нас есть проект похожего мотора, гораздо более проработанный, но пока не в металле. Более подробно я про него говорить пока тоже не могу. Но вот сами испытания двигателя придется пока отложить. — В голосе инженера послышались извиняющиеся нотки.
— У нас сейчас все испытательные стенды заняты, и свободное окно появится, где-то примерно через месяц. Если я сейчас сниму с испытаний хоть один образец, то меня пинком из института попрут, а ректору выговор вкатят. Я итак тут сейчас как бы временно. Так как, оставляешь все мне?
'Нет, ну, что за жизнь пошла?! Только обрадовалась, и опять, бац! Снова-здорово! Неужели я все зря делала? Уууу! Стоп! А если летные испытания провести и на камеру снять? А потом с этим в Москву...'.
— Глеб. Я понял тебя, но у меня свои проблемы. Отпуск закончится, а нового я, может, год буду ждать. Это если новой, какой командировки не предвидится.
— Глеб нахмурил брови, и, окинув взглядом фигуру Павлы, кивнул своим мыслям и рассеянно спросил.
— В Китае или Испании был?
— Неважно где. Сейчас пока не могу рассказать. Но если договоримся, расскажу в подробностях все по этой теме.
— Договоримся?
— А как же. Вот скажи, что нужно иметь, чтобы провести хоть какие-то испытания двигателя?
— Первое нужен стенд, сейчас он занят. Второе нужна бригада испытателей. Хронометраж вести, протокол писать, другие измерения проводить, и отчет об испытаниях составлять. Ну, еще кое-какие измерительные инструменты нужны.
— Отлично! Все кроме стенда организовать сможешь?
— Зачем?
— Затем, что если дело выгорит, то через сутки появится отчет о проведении летных испытаний этой модели-макета. Опираясь на этот отчет, можно будет уже тебе идти к начальству и просить проведения стендовых испытаний и так далее. Как монголы в социализм, минуя капитализм, вступали. Так и мы с тобой огневые летные можем провести раньше стендовых. А? Помоги Глеб.
Инженер задумчиво почесал загривок, и недоверчиво спросил
— Где для испытаний самолет брать будем?
— На стотридцатьпятом заводище. Только твоему институту письмо потребуется написать, чтобы аппарат дали. А я со своей стороны летчиков найду.
— Ну ты даешь! Как у тебя все легко и быстро. Жуткая авантюра, хотя может и получиться. Ладно. Стой, жди меня здесь! Чертеж мне сюда давай. Как назвали-то?
— Пусть будет 'Изделие 'Тюльпан'' для секретности. Если номерной код нужен, то пишите МТД-1 — мототурбинный двигатель первый, ну или МКД-1 — мотокомпрессорный первый.
— Ладно, сойдет. Все, жди тут.
Глеб, забежал в ангар, надавал своим помощникам каких-то указаний. Потом скинув халат, и сжимая под мышкой папку, унесся по направлению к главному корпусу.
* * *
Лозино-Лозинский, приоткрыл дверь, и заглянул внутрь кабинета.
— К вам можно, профессор?
— Привели этого 'Кулибина'? Заходите!
Инженер пропустил Павлу вперед, и они вошли. Бодрый и кряжистый дядька с седеющими 'моржовыми' усами, поприветствовал вошедшего красного командира с грустно-хитрой улыбкой.
— Ну-с, здравствуйте товарищ, самородок! Меня зовут, Георгий Федорович Проскура. Я сейчас руковожу в институте кафедрами 'Гидравлических машин' и 'Аэродинамики'. И на время отъезда начальства в Москву, я являюсь временным исполняющим обязанности ректора. С Глебом Евгеньевичем вы уже познакомились, а вот это — он указал на сидящего у стола кудрявого сверстника Глеба.
— Это Анатолий Петрович Еременко аспирант, временно исполняющий обязанности зав кафедры 'Самолетостроения'. После недавних событий, и в преддверии их продолжения, мы тут все, можно сказать, временные, так что, не тушуйтесь. А теперь, рассказывайте! Кто вы, и откуда на нашу голову появились?
— Очень приятно. Павел Колун, летчик-истребитель. Даже не знаю, как правильно отвечать на вторую часть вашего, профессор, вопроса. По должности я сейчас начальник парашютной службы 23-го истребительного полка. Это в Киевском военном округе. А вот, те идеи, которые реализованы в нашем с соавторами макете двигателя, они из-за границы приехали.
— Вот даже как? Ну что ж, я уже слышал некоторые намеки от Глеба Евгеньевича. А почему вы, батенька, не хотите дать делу законный ход? Доложите своему начальству, и получите законную командировку к нам. Проведем полноценные испытания. Да и что может с вашим двигателем случиться за пару месяцев? Не хотите ехать к нам, просите командировку в ЦАГИ и ВИАМ. Мы ведь и сами свои проекты вынуждены там рецензировать, и даже частично испытывать. Ну, так как?
— Спасибо вам, Георгий Федорович, за предложение, но вынужден отказаться. Нет у меня столько времени, и наверное уже не будет. Где я окажусь через пару недель, и то не знаю. Зато я знаю, что, как только родители приставляют к ребенку семь нянек, так сразу по возвращению одного глаза у кровиночки недосчитываются. Как говорится, нет автора — нет и предмета для рассмотрения. Не знаю к месту ли. Разрешите пояснить на примере?
— Ну, ну, попробуйте растолковать.
— Так вот, недавно, я стал свидетелем довольно неприглядной картины — интересная и передовая идея конструктора Калинина ржавеет у забора местного опытного авиазавода. Не хочу я такой судьбы нашему детищу!
Профессор прошелся грустно-ироничным взглядом по лицам своих коллег. Мол — 'видели каков фрукт?'. И выйдя из задумчивости, снова пронзительно разглядывал Павлу.
— Это вы про бесхвостый бомбардировщик? Знаем мы про него. Жалко ту конструкцию, но не в этом же дело. Она ведь не одна такая. И от нас-то, товарищ летчик, вы чего ждете? Вы ведь поняли уже, что нарушать порядок проведения испытаний нельзя. Это может привести к таким же, как у Калинина последствиям, но уже для всех, кто будет участвовать в этой авантюре. Если бы только у Калинина, ведь кроме него, и большая часть проектов Иосифа Григорьевича Немана, тоже сейчас заморожены.
Еременко поморщился, и стал знаками просить профессора остановиться. Но тот, сделав рукой жест, который можно было трактовать как — 'Ах, оставьте!', продолжал.
— И если вы не свалились с Луны, молодой человек, то должны понимать, что у других моторов и агрегатов, которые сейчас испытываются у нас, тоже есть авторы даже целые коллективы, и никто из них не хочет описанной мной и вами судьбы для своих проектов.
'Боятся! И здесь боятся ответственность на себя брать. Сочувствуют судьбе арестованных и судьбам их проектов, но подставляться не хотят. Дядька профессор, вроде бы не трус. Вон, сколько всего наговорил. Будь я прислан НКВД, уже можно было бы его теплым брать. А он со мной говорить не боится, в отличие от того же Еременко. Хотя тот молодой, ему еще карьеру делать. Как же мне их убедить? Не ужели опять неудача будет как и на 135-м заводе?'
— Вы правы, снимать двигатели с испытаний из-за нашего проекта не нужно. Но и время в таком деле дорогого стоит. Вот поэтому я и предложил Глебу Евгеньевичу, вариант, который принципиально никого не обижает, хотя риск для руководства института и всех кто хоть как-то засветится в этом проекте, все же присутствует. Вдруг во время летных огневых испытаний произойдет авария, а такого двигателя в планах института нет. Тогда действительно могут всплыть фамилии, а время нынче неспокойное. Я лично готов написать заявление в НКВД, о том, что испытания были целиком моей инициативой, а остальные участники просто введены мной в заблуждение мошенническим путем.
