— Спасибо.
Молчание затягивалось, и Павла, 'скрепя сердцем', решила проявить куртуазность.
— А вы не боитесь ходить одна так поздно?
— Я тут очень многих знаю. Здесь район тихий, и много военных живет. Вот мимо рынка или вокзала я бы ночью идти не рискнула.
— Марина, можно задать вам личный вопрос?
— Конечно, Павел.
— Скажите, почему вы не замужем?
'Все-таки мой идиотизм развивается с явным ускорением. Когда же этой голове поумнеть-то суждено? Что не заход, то 'брильянт не ограненный'. Вот ведь!'.
— Даже не знаю, как вам ответить.
— Если вам это неприятно вспоминать, то не отвечайте.
— Вы очень хороший, Павел. Только странный какой-то. Спрашиваете так, словно вас кто-то заставляет, а вам самому и говорить не хочется.
'Ага, точно. Выстрел в десятку. Умная подружка. На раз меня расшифровала. И, как я теперь буду с ней общаться? Фальшивить я не умею, а одними шутками тут не отделаться. Кто же я такой, Колун Павел Владимирович, типа старший лейтенант и ветеран Китая? ... Мда... Может у меня сердце разбитое? Опять врать! Ненавижу вранье! Но и правду ответить нельзя. Значит...'.
— Простите меня, Марина. Вы правы, я действительно не гляжу на женщин, и к тому есть веские причины. Причины, о которых я говорить не могу, да и не хочу. Просто...просто, не дело это...перед красивой девушкой бесчувственным каменным истуканом выглядеть. Вот я и... Вы не сердитесь на меня?
— Ну, что вы, Павел! Это вы на меня не сердитесь, пожалуйста. И на дядю Савву тоже.
— Будем считать недоразумение исчерпанным. Предлагаю вам мир и свою дружбу.
'Жевачки жаль не выпускают еще. А то некомплект у нас выходит. Стоять маразм!' .
— Хорошо, считайте договорились. Ну вот я и дома. Будет время заходите. У меня семнадцатая квартира.
— Доброй ночи, Марина.
— Спокойной ночи.
Обратного пути к сараю Павла не заметила, разбираясь в своих мыслях и чувствах. Потом, переоделась обратно в халат с галошами, и ей тут же стало не до раздумий. 'Безумная Кулибинская ночь' продолжалась.
...
— Нам, Михалыч, поглядеть бы, хоть как срослось. Вдруг он не будет нужную тягу создавать. Вдруг мы его криво собрали. А?
— И как ты глядеть собрался? Пожар в сарае устраивать я тебе не дам! А то живо меня по миру пустишь.
— Есть идея. Давай его от электромотора закрутим, а в воздушную струю дым пустим. Сможешь какое-нибудь 'кадило' придумать?
— Кадило ему, богохульнику, подавай! Ладно, сделаю. И вправду толковую штуку придумал, аж самому интересно стало.
Испытания модели-макета шли пока вполне успешно. 'Кадило' качественно снабжало компрессор дымовым наполнителем. А круговая камера сгорания, разработки Михалыча, исправно делила дымовой поток на пять не очень ровных струй, сливавшихся вместе, в том месте, где у настоящего ТРД по идее должна была находиться крыльчатка, последней ступени, вращающая все остальные ступени компрессора.
— Вот видишь, Павлуша, а то те твои отдельные камеры сгорания я недели три бы делал. Да и крепить их замучались бы мы с тобой. Правда и эта наша 'кастрюля' длительного нагрева может и не выдержать.
— Зря ты дядька свое изобретение кастрюлей обзываешь. Знаешь пословицу — 'Как вы лодку назовете, так она и поплывет'. Ты же Михалыч, считай мировое открытие сделал. Таких камер, может еще и не делал еще никто, а ты взял и выдумал.
— Да, не выдумал! А использовал имеющиеся заготовки. Нашел тоже дядьку, нечего тебе, Паша, подлизываться. Вместе делали, вместе думали, идея твоя, вот и патентуй ее сам.
— Михалыч, а ты это... ты завтра в середине дня свободен, или как?
— Чего тебе неугомону еще втемяшилось?
— Да мне завтра, в ХАИ, наверняка твоя помощь потребуется, наше опытное двигло демонстрировать.
— Забоялся, что ли?
— А хоть бы и так. Так, как поможешь.
— Ладно, хорошо хоть не боишься свои страхи признавать. Схожу с тобой.
— А на чем бы нам эту красоту туда довести. Придумай, Михалыч.
— Вот ведь банный лист. Если бы не твои руки, Паша, я бы тебя уже давно послал бы. Чтоб глаза ты мне не мозолил. Сделал бы я тебе заказ твой, получил бы от тебя оплату и все! Прощевай мил человек. А сейчас я про тебя, вот что думаю. Не тем ты Паша делом занимаешься. Не знаю, какой ты летчик, но мастер из тебя мог бы выйти первостатейный. И с людьми умеешь, да и руки у тебя растут откуда природой положено. В институт бы тебе какой, а ты крыльями краснозвездными размахался. Как есть, чудак ты Паша, такой талант в землю зарыл.
— Скорее уж, в небе растворил.
— Да разве же в названии дело. Эх ты, Паша, Паша...
* * *
А безумно-техническая ночь все никак не хотела заканчиваться.
— Михалыч, вот этот мото-генераторный узел к нему надо сверху лепить, и симметричный обтекатель вокруг него делать из какой-нибудь жести. Вот такая тонкая кровельная, наверно, сойдет. А сверху всего этого надо усиленную посадочную площадку для монтажа к стенду.
— Ну, и зачем нам Паша весь этот огород понадобился? Может с боков уголки присобачить и амба?
— Надо, дядька. Да хоть для летных испытаний потребуется. Там двигатель, скорее всего, придется снизу под крыло или фюзеляж подвешивать, так пусть уж сразу будет правильно скомпонован, чтоб в воздушном потоке меньше сопротивления давал.
— Ты же его сначала инженерам показывать будешь. Может, они совсем все раскритикуют, и его полностью переделывать придется. А?! Об этом подумал, конструктор?
— Даже если так, я тебя прошу, давай, как я сказал, сделаем. Мне сегодня чутье вещует. Спереди тоже обтекателем электромотор закрыть надо бы. И щели в нем прорезать для охлаждения.
— Гляньте на него! Вещун у него? Ох уж мне чутье твое. Так и кажется мне, Паша, что ты не краснвоенлет, а змий-искуситель какой-то. Местами дите дитем. А чуть в сторону вопрос, так прямо академиком смотрит! Да еще и упертый не по годам, будто главный баран в стаде.
Аксакал кустарной промышленности уперся недовольно-подозрительным взглядом в утомленные глаза шпионки.
'Вот ведь знахарь местный! Учуял! Как есть, учуял меня в старшем лейтенанте! Как теперь выкручиваться? Врать?! А вот хрен! Я тебе 'дед во сто шуб одет' сейчас, вот, как сама понимаю, скажу. А ты уже потом, что хошь и думай!'.
— А я, Михалыч, может, сюда специально послан темными силами, чтобы вот эту нашу с тобой 'огненную страсть' сотворить. Так что, не бузи. А то, в геене, до хрена свинца расплавленного.
— Тьфу на тебя! Голова у тебя, балбеса, светлая, ну прям как у отшельника какого. А на языке через слово бесы пляшут. Балабол и трепло ты все-таки, Паша. И, кто это такого богохульника только воспитывал?
— Врать не буду, люди и партия наша, такому не учат. А учит нас сопляков беспорточных жизнь наша непростая, но и прекрасная в своей непредсказуемости.
— Ты, гляди. Философ! Эх, Паша-Паша. Жениться тебе, хитромудрому дурню, поскорейча, надо! Чтоб ветром сдуло всю твою заумную философию вместе с фантазиями твоими огненными вместе взятыми. Детей вместе с хорошей бабой рожать да растить... А то научился, 'сопляк', словам всяким... Подсоби вот тут. Да не так, безрукий! Вот здесь, держи. Тихонько, только... Так вот, детей растить надо, а вы все молодые дурью маетесь. Одни, теряя портки, на войну рвутся. Другие... Ключ, вон тот, подай... другие, рекорды ставят. Эгх! Отдохнем чуток...
'Сам ты философ хренов. У страны пара лет спокойных осталась перед бедой неминуемой. А он тут пропаганду 'Домостроя' устроил! И не объяснишь ведь ничего, старому хрену. Ни за что не поверит этот 'Диоген'. Ну и карбюратор с ним. А мы и сами с усами. Найдем пути оказания помощи страдающему Отечеству. Что-то меня опять на лозунги потянуло. Хм. Сами с усами...'. Павла непроизвольно потерла верхнюю губу под носом. 'Опаньки! У меня ж усы растут. Ё...И на подбородке щетина лезет! Как я теперь днем в ХАИ поеду? Спокойно! Я же теперь мужик, да не простой мужик, а гарный хлопец. Бриться надо! В жизни станка в руках не держала. Какой станок? А опасную бритву не желаете?! Стоять! Есть идея — надо в парикмахерскую идти!'
— Слышь, Михалыч. А где тут парикмахерская поблизости?
— Зачем тебе? Вроде стрижен коротко.
— Пусть побреют. А то у меня от напряжения иногда бывает, руки дрожат, боюсь порезаться. Да и бритву я на квартире оставил, далеко за ней топать.
— Аааа. А то, хочешь, я тебя побрею? В Гражданскую, чем только не занимался. И плотничал и костоправом был, да и в цырюльне потрудиться довелось. Ну, так как?
— Да боюсь, ты цену за свои услуги заломишь. А одеколон у тебя есть?
— А ты мене не боись. Чую я неспроста мы с тобой встретились. Много раз еще нам суждено с тобой одни дорожки топтать. А уж я такими людьми не разбрасываюсь. Так что предлагаю последний раз. Как вот это доделаем, идем ко мне домой. Заодно и умоемся и позавтракаем.
'А что? Приставать этот мужик ко мне точно не будет. Можно и сходить. Сколько там времени уже натикало?' Взгляд Павлы скользнул по массивному циферблату командирских часов, с которыми она проснулась в этом мире. Стрелки показывали полседьмого.
'Еще и раритет это механический заводить по утрам надо. А то, они вроде бы суток на трое завода рассчитаны. Хлоп себе полбу! Времени мало до встречи. А готова ли я. А что мне еще до встречи сделать надобно? Хм. 'Жизнь летит, как ураган в утиных сказках'. Придумали же штатовцы бредятину. Вспоминай извилина — выноси родная. Вещи Павла, может, снова разобрать? Нет, не то. Квартиру съемную навестить? Опять не туда. Описание двигателя! Точно! Мы же нашу 'огненную страсть' на коленке делали, а ее ещё задокументировать надо. И желательно расчеты к этому какие-нибудь примитивные присовокупить. Иначе в ХАИ посмеются, и пошлют куда подальше. Вот я дура! А времени осталось часов семь'.
— Михалыч, я еще одну проблему вспомнил.
— Что еще за проблема?
— Да без чертежей этот наш двигатель ученые и смотреть, может, не станут. У тебя дома листы бумаги и чертежный инструмент есть?
— На кой оно мне? Я своим клиентам все точно рассчитываю вот этим арифмометром. — И дед тихонько постучал испачканным кулаком себе по загривку.
'Пипец! Куда теперь бежать? Может в магазин, а потом у Михалыча в квартире сесть и быстро все набросать? Ага. Именно что набросать, чертежом это нескоро станет, так наброском и будет. Мысль была. Крутилась еще вечером какая-то. Вот ведь дырявая башка! Что-то с Мариной связанное. Причем тут Марина — она инженер по ТБ? Да и чертить она будет столько же сколько и я. Есть, вспомнил! Маша тетя Ани. Вот она чертежница, и сейчас работает на паровозостроительном. Это шанс! Михалыч, мама! Точно, он мне уже как мама родная стал. Хм...'.
— Михалыч, родной, помоги! Мне нужно срочно через Марину одной ее подружке чертежнице задание набросать. Чтобы к моменту встречи в ХАИ было на чем устройство макета рассказывать.
— Уже 'родной'. Хм. Точно скоро усыновлять тебя, дитятку саженную, придется. А спешить тебе паря некуда. У Маринки сейчас свободный день, хоть и среда нынче. Она до июня по субботам и воскресеньям на своем заводе курсы какие-то ведет, вот и отдыхает в середине недели. И вчера ее пораньше отпустили. Так что, спокойно доделывай работу, прибери все тут, и пойдем ко мне мыться-бриться. Никуда она не пропадет, даже может сама в гости напросится.
С трудом совладав с эмоциями, Павла доделала работу до конца и убрала помещение. Угловая комната в добротном кирпичном доме приятно радовала чистотой и порядком. На прибитых к отштукатуренным светло зеленым стенкам полках стояло множество книг. Среди этой домашней библиотеки на глаза Павле попались достаточно экзотические фолианты. Чего стоило хотя бы такое сверкающее золотом вдоль корешка название 'BRITANIKA', и небольшое уточнение под ним расположенное поперек корешка 'Micropædia' с номером тома. А томов таких на полках стояло десятка полтора, а то и по более. Явно не полный комплект, но выглядит солидно и стоит немеряно.
'Даа. Похоже, Михалыч, тут местным ведуном заделался. Или у него корни аристократические, а придуривается он, чтобы власти о его происхождении не догадались?'.
Процесс бритья занял от силы три минуты. Чувствовалась набитая рука мастера. Жаль только, что освоить принципы бритья у Павлы, за эти стремительные минуты, так и не получилось. Прижженная 'Красной Москвой', Павла уже хотела помочь по хозяйству, но была отправлена за стол ждать. Готовка заняла столько же времени. Яичница из шести яиц с толстонарезанным салом и с зеленым луком была умята усталыми работниками с чисто мужской неукротимостью. Скорость поглощения еды уменьшилась лишь к моменту чаепития. Под неторопливое хлюпанье чаем вприкуску, с кривыми параллелепипедами сахара и остатками вчерашних пирогов, продолжалась бесконечная мужская беседа.
'А еще говорят, что это мы женщины треплемся, не следя за временем. Ха, два раза. Правда я не встречала нашей сестры, которая могла бы одновременно болтать и столько же разнообразных работ выполнять сколько может Михалыч. Тут, да! Безоговорочно признаю преимущество мужского мыслительного аппарата'.
— Вот ты Паша, летчик, всей стране герой и защитник...
— Не придумывай, дядька, никакой я не герой.
— Опять, я тебе дядька! Хрен с тобой 'племяш', но, между прочим, Паша, старших перебивать-то нехорошо. Ты сперва дослушай, а уж потом ответствуй. Так вот, скажи мне, защитник. Для чего это страна такие деньжищи вкладывает в оборону, коли, как ты мне вчера сказывал, война долгие годы длиться будет? Я ведь твоих слов не забыл. Вот ты мне и ответь, теперь.
— Есть такая пословица Михалыч — 'Если народ не хочет кормить свою армию, то он будет кормить армию чужую'. Война пройдет, земля и люди останутся. Не все люди конечно, но тут уж как кому повезет. А земля Русская и народ наш и не такие беды переживали. Вон Татарское иго триста лет на плечах носили, а потом взяли да и скинули его.
— А я уж думал, ты мне про международный пролетариат рассказывать будешь. Как они все поднимутся, когда на нашу землю враги полезут. Прав ты, наверное, Паша. Вот только не пойму откуда у тебя эти мысли завелись. С виду обычный парень...
— Михалыч, ты опять?!
— Когда ты, малец, научишься старших не перебивая слушать? А?!
Павла обиженно уткнулась в стакан с обжигающим чаем. Пониже спины у нее свербило противное чувство. Хотелось уже бежать разбираться с чертежами. Одновременно царапался холодок стрема по поводу прозрений хозяина дома. И еще хотелось честно рассказать этому дядьке все, как есть, но вот, от последнего она наотрез отказалась. Кто его знает, будет еще, как на демона смотреть и креститься.
В дверь постучали. Павла еще на входе заметила, что звонок у Саввы Михалыча отсутствовал как класс.
— Заходи, Марин! Мы тут с товарищем старшим лейтенантом как раз чай пьем.
— Доброе утро. А я снова с пирогами. Как чувствовала, принесла.
— Ну тогда, бери сама кружку наливай и присядь с нами. У Павла опять какое-то дело к тебе вылезло.
Девушка присела с чашкой за стол. Судя по ее уверенным движениям, здесь она чувствовала себя, как дома. Взгляд, обращенный на Павла, был полон внимания и интереса.
