— Абсолютно правы. Но не соглашусь я по причинам никак не связанным с грозной репутацией вашего наркомата. Просто я считаю, что большая война для нашей страны уже не за горами. И вот чтобы подготовить Родину к этим боям я, как комсомолец, уже поставил себе ряд целей, которые требуется достичь. А надев форму сотрудника НКВД, я буду сильно связан своей должностью и субординацией. Прикажут мне забыть о своих идеях, и придется забыть. Вот этого я позволить себе не могу.
— Хм. Честный и прямой ответ. Определенно такие люди нам нужны, но ваша аргументация мне тоже понятна. Спасибо за ваши оригинальные предложения, мы их сначала тщательно обдумаем. И, товарищ Колун, я вас убедительно прошу обо всем этом никому не рассказывать. Подписку мы с вас пока не берем, но вы и сами все должны понимать. Договорились? Ну, вот и отлично. Давайте сюда ваш пропуск, я отмечу...
/черновой вариант обновления от 29.03.12/
Павла ехала в трамвае задумавшись о вечном.
'Как там у Блока? 'Ночь, улица, фонарь, аптека. И тусклый...' не помню, какой он там был, этот 'свет'. Вот и в трамвае, так же все. И через полвека и через сто лет, а может, и через полтораста будет то же самое. Две бабки, зацепившись языком, трещат о никому, кроме них неинтересных проблемах и ужасах. Я ведь и сама там, в будущем, чуть было бабкой не стала. Может, и хорошо, что я не увидела себя такой. В жизни у мужчины, конечно, не одни сплошные плюсы. Да регулярных женских проблем нету, но и место в трамвае никто не уступит. Хотя мне-то это сейчас зачем? Я ж ныне молодой и бодрый парень. Угу. Молодой, только совсем не бодрый. Если бы Иваныча не ослепляли его родительские чувства ко мне, давно бы уже просек, что под знакомой личиной выпивохи и бабника Пашки Колуна живет уже другой человек. Хм. А мужиком все же проще жить. Стукнет тебя какой-нибудь 'дятел' в спину, сам с ним и разберешься. Сам, без милиции. И на помощь звать не будешь. Хотя, я и раньше всегда сама во всем разбиралась... Правда, если уж в качестве мужика попадешь под какой-нибудь 'паровой молот', то жалости не жди к себе. А я и не жду. Жаль только мне друзей сейчас заводить нельзя, наверняка и они на крючке местных 'правоохранителей' окажутся. Я ведь сегодня, можно сказать, вообще 'легко обделалась'. В смысле штаны сухие, и с жизнью новой прощаться не пришлось. Ладно, хватит уже. Сегодня-то чем бы мне заняться? Может, тех радиолюбителей отловить, а? Эту ловлю и завтра можно будет с утреца начать. Хм. Пойду ка, я билеты в нормальный театр своей подружке куплю. Хотя я ведь для нее вовсе не подружка, а предмет тайных мечтаний. Настолько тайных, что все на расстроенном личике аршинным шрифтом написано. Мдяя. Но на разврат меня что-то не тянет пока. А! Пусть эта жертва неразделенных чувств там себе, что хочет, выдумывает. А в театр я ее завтра вечером свожу перед самым отъездом. Да и у самой вроде интерес к искусству проснулся'.
— Девушка, а в первый ряд есть билеты?
— Только с краю, товарищ командир.
— Ну, тогда пусть будет второй ряд, но желательно в центре.
— Могу предложить третий, зато уже совсем в центре. Возьмете?
— А куда ж деваться, возьму.
В этот момент Павла почувствовала сильную руку, вцепившуюся в ее плечо.
— А ну, стоять! Старший лейтенант Колун, вы задержаны.
'Вот так номер! Неужели в Харьковском управлении такие идиоты водятся? Что не мог тихо спокойно подождать, когда я билеты куплю, и ласково руку на плечо положить. Как КГБ раньше делало. Или уж если жестко брать меня, то сразу удар по загривку, и прямо тут на ступеньках 'ноги врозь'. Как у нас в двадцатьпервом столетии ОМОН делает. А это-то что еще за фигня?'.
— В чем дело сержант? Позвольте мне купить билеты, и я с вами пройду добровольно.
— Обойдешься старлей. У меня приказ доставить тебя быстро и без повреждений, но я все равно не советую оказывать нам сопротивления.
— Сержант не тыкать! Чей у вас приказ?
— Лейтенанта госбезопасности Юрасова.
'Угу. Это тот самый контрразведчик, под чьим кровом у нас с Кувшиновым и Скрынниковым беседа проходила. Ну и дураком же он оказался. Даа. Дела. Ну, здравствуй снова 'мать моржиха'. Вот только хамить я себе и сейчас не позволю. Раз вы законники, то по закону и действуйте. Или идите...лесом, пока документы ведомства и постановление об аресте не предъявлено. И как сказала Ракша-Сатана — 'Пусть это будет моя последняя битва!'. Сейчас поглядим, как тут сержантов ГБ учат'.
— Для начала сержант предъявите свои документы.
— Чтооо!? Ах, ты с.ука. Ты чего сказал?!
— Во-первых, не ругайтесь! Здесь вокруг женщины и дети. Не надо позорить высокое звание работника НКВД. А во-вторых, я же вроде не шепелявлю и не заикаюсь. Ваше удостоверение, сержант, предъявите.
— Шас ты сам у меня шепелявить станешь! А ну живо в машину, с.ука!!!
— СЕРЖАНТ НЕ ТЫКАТЬ И НЕ ХАМИТЬ!!! Здесь вокруг женщины и дети. Ведите себя прилично, товарищ сержант. И пока я не смогу убедиться, что вы не ряженый диверсант, никуда я с вами не поеду. ПредъЯвите мне документы, добровольно поеду с вами. А не предъявите...тогда попытайтесь сдвинуть меня с места на глазах у отдыхающих советских граждан. Только аптечку вы сразу готовьте.
— Да ты!
— Иван предъяви ты ему документы. Нам же сказали пригласить и быстро доставить. Скандал нам тут не нужен.
Последние слова тихо произнес второй НКВД-шник стоящий чуть позади агрессора, поставленного Павлой на место. Сержант явно опешил от такой наглости какого-то старлея, но слова напарника заставили его внешне успокоиться. С кривой улыбкой на лице он достал из нагрудного кармана удостоверение.
— ПОГЛЯДЕЛИ? А, товарищ старший лейтенант? Тогда ПРОШУ в машину.
— Благодарю. Сейчас я куплю билеты и проследую с вами.
— У нас нет времени на препирательства. Документы вы видели, следуйте в машину.
— Тогда так, если ваши действия потом вдруг окажутся самодеятельностью, то вы мне сами потом купите билеты, причем именно те, которые мне нужны.
— Куплю, куплю. Конечно, куплю. В машину!
— Руки уберите сержант, а то окажу вам настоящее сопротивление и плевать мне на возможные последствия.
— Хм. Он еще и грозится. Поговори, поговори, старлей...
Павла ехала на заднем сиденье эмки, стиснутая с двух сторон нетощими сержантами.
'Руки пока убрал. Ух, как ему бедному обидно стало, аж задницей заерзал на сидении. Ничего, привыкай сержант. Ума в голову не вложили тебе родители, значит, через ж.пу до тебя смысл жизни доходить будет. 'Ослик был сегодня зол, он узнал, что он осел'. Эх! И чего бы мне такого арестантского спеть-то на прощание? 'Владимирский централ' как-то вроде не в тему будет. Там вроде о любви к женщине слова. Может... 'Вихри враждебные веют над нами...Темные сиилы нас злоообно гнетут...'. Мдя. Что-то совсем мне сегодня не поется. А этот сержант, вон как пыхтит. Небось, предвкушает, как минут через пятнадцать мне с наслаждением будет почки опускать. Эх, и дурачок же ты Иван. Ты же и сам ведь расходный материал, только пока не понимаешь этого. Хм. И куда это нас везут? Вроде к управлению другой дорогой ехать надо'.
Машина свернула к знакомому Павле зданию училища погранвойск НКВД. Притормозив у будки охраны, проехала через ворота на территорию и остановилась рядом с разлинованным асфальтом плаца.
'Явно не для допроса меня везут. А значит, ссамовольничал этот сержант. Ну, если опять будет руки распускать, наказывать буду засранца'.
— Выходите из машины!
— Сержант отпустите рукав, иначе я вам руку сломаю, и ваш кадык с вашим же носом подружу.
— А ну молчать! Живо из машины!
'Ах, вот ты как?! Ну, держись, салага! Будешь знать, как китайских ветеранов трогать'.
— Ах, ты еще и сопротивляться гад! Федя держи его!
— Не поможет тебе твой Федя, сержант. Лови в нос! И еще! И еще!
— Немедленно прекратить!
— Старший лейтенант Колун! Прекратить! Что тут происходит!? В чем дело я вас спрашиваю?!
Подоспевший лейтенант госбезопасности Юрасов заступил дорогу собиравшемуся кинуться в атаку сержанту Ивану. Тот одной рукой еще вытирал кровь, идущую из разбитого носа. А второй безуспешно пытался достать свой ТТ из кобуры.
— Сержант, немедленно прекратить! Что случилось, докладывайте!
— Этот...задержанный...он...он еще у театра нам сопротивление оказывать начал... А сейчас я ему из машины приказал выйти, а он...
— Максимов окажите ему помощь!
— А теперь вы рассказывайте, товарищ Колун.
'И чего ты от меня лейтенант-капитан ждешь. Покрывать твоего урода я точно не стану. Стукачей и грубиянов я учила, и учить всегда буду. А, значит, кушайте с удовольствием'.
— Слушаюсь. Этот сержант, выдернул меня прямо от окна театральной кассы, не позволив мне купить билеты. При этом он непристойно ругался в присутствии женщин и детей, о чем мной ему было сделано замечание. Замечание сержант получил дважды, но вел себя все равно по-хамски. Потом этот сержант отказывался предъявить свое удостоверение сотрудника НКВД. Только поэтому я, вначале, отказался следовать с ним. После успокаивающих слов своего напарника сержанта Максимова документы он мне все же предъявил, но хамить не перестал. По прибытии сюда, сержант схватил меня за форменный китель и попытался, заломив мне руку вытолкнуть из машины. Посчитав действия сержанта оскорблением личности, я попытался оттолкнуть его, но он начал драться. Мне пришлось защищаться, а дальнейшее вы видели.
— Сержант Тополев! Вы подтверждаете слова старшего лейтенанта.
— Он врет, товарищ лейтенант! Ну, старлей! Я тебя гада лично плакать заставлю!
— А ну смирно сержант!
— Товарищ лейтенант госбезопасности, в качестве свидетелей недостойного поведения сержанта могу назвать кассира театральной кассы и находившихся рядом отдыхающих.
— Значит так, вы старший лейтенант идите к майору Скрынникову. Вон там он летчиков построил. А ты сержант...
— Товарищ лейтенант госбезопасности, прошу извинить, если перебил. Но из-за действий сержанта, я лишился двух билетов в центре третьего ряда на завтрашний вечерний спектакль. Я прошу отправить этого сержанта за билетами в кассу, а потом, непосредственно перед спектаклем, я буду рад получить от него билеты и выслушать его извинения.
— Хорошо. Мы тут дальше сами разберемся, идите товарищ Колун.
'Все я сегодня правильно сделала. Даже если они мне это запомнят. А может, я еще и почистила НКВД от уродцев? Вдруг этого сержанта завтра уволят. Нееет. Не захотят они это дело раздувать. Жаль, таких самовлюбленных засранцев одноразовые щелчки по носу ничему не научат. Тут надо бы его к нам на завод на недельку на воспитание. Сунулся бы к ребятам не по делу, раз эдак пяток...Вот тогда его нос, а может, и другие какие части тела, каждый раз бы вопили в предчувствии, что мол 'Одумайся хозяин! Сейчас нам снова прилетит''. Ладно, пусть пока живет насекомое'.
— Товарищ майор! Старший лейтенант Колун по вашему приказанию явился!
— Вольно, товарищ старший лейтенант! Познакомьтесь с нашими курсантами авиационного отделения и инструкторами. Я предлагаю вам прямо сейчас отобрать несколько человек и за остаток вашего отпуска обучить их ведению воздушного боя на специально подготовленных учебных истребителях ИП-1.
'Обалдеть! Неужели решение уже приняли? Так быстро?! Нет, тут что-то не так. Просто Кувшинов и Скрынников меня проверяют. Точно! Решили поглядеть чему и как я за эти полтора дня курсантов научить смогу. Ой! Это что же мне ни имеющей ни одного вылета на этой гребаной ипэшке, нужно несколько человек... всего за ПОЛТОРА дня чему-то научить? Да это же бред полный! Хотя... А ведь запросто можно понять Кувшинова. Прежде чем выходить на свое начальство нужно, как минимум, убедиться, что заезжий старлей вообще хоть что-то может. Да, они много про меня всякого насобирали, но хотят своими глазищами убедиться, что это не вранье. Хорошенький получился вызов моей тяге к вечной борьбе. Хм. Принимаю! 'Мы принимаем бой — кричали они, и проклятый лягушонок вопил громче всех!'. Ведь обучала же я троих новеньких в нашем аэроклубе. Значит, и тут должна справиться. А! Будь что будет! Вот только пилотов для обучения я сама выберу! Только сама'.
— Товарищ Колун, я бы вам рекомендовал взять на обучение вот этих трех лучших курсантов. Ну, еще, наверное, одного лейтенанта-инструктора. Хотите с ними побеседовать?
— А кто у вас тут самые плохие курсанты предвыпускного и выпускного курсов авиационного отделения.
— Не понял. А зачем это вам плохие?
— А затем, товарищ майор, чтобы сравнить результат моего обучения с тем, что было до этого.
'Удивился майор. Да я знаю, что я существо уникальное. Чаще всего, если трудностей мне маловато, я их и сама себе создать могу. Рискую, конечно, но зато это будет мой выбор. А я в людях редко ошибаюсь'.
— Товарищ Колун. У вас ведь очень мало времени для их обучения. У нас еще даже самолеты не подготовлены. А вы самых плохих пилотов спрашиваете. Может, лучше не стоит экспериментировать?
— Товарищ майор я убедительно прошу дать мне выбрать из всех летчиков, иначе результат я прогнозировать не берусь. Сможете послать кого-нибудь быстро найти этих залетчиков?
— Ладно, найдем. Но остальных я вас также прошу посмотреть.
— И еще, товарищ майор, мне нужен летный комбинезон...
Через пять минут выдернутые с 'губы' и из нарядов перед Павлой стояли в строю чумазые и помятые восемь 'залетчиков'. Переодетая в летный комбинезон Павла, медленно шла вдоль строя, вглядываясь в глаза очередных 'штрафников'. Перед этим майор рассказал, что четверо из них загремели за 'самоход', двое просто поздно вернулись из увольнения, один за неаккуратный внешний вид, и еще один за пререкание со старшими по званию.
'Мдааа. И что это за странная такая тяга у меня к 'залетчикам'? Вот и в Крыму мне с ними повезло. А, может, мне просто хочется дать людям еще один шанс. Про тех ведь троих десантников мне потом Бандура рассказывал, что они сейчас в инструкторах по минной и рейдовой подготовке ходят. Вроде бы даже и бузить меньше стали. Может, для этого я тут себе приключений на одно место ищу? Хрен его знает! А эти...Нормальные вроде ребята. Вот эти двое вроде бы ничего. Вот этот злой, но сойдет. Но вот этот с полуулыбкой...'.
— Разрешите, товарищ майор.
— Командуйте старший лейтенант.
— Нападайте на меня товарищ курсант.
— Не понял, товарищ старший лейтенант.
— Что вам не ясно, курсант? Нападайте на меня
— Слушаюсь.
'Нет. Не нравится мне он. Плавательным пузырем чую, это или подлец, или просто идейный стукач. Он кстати из той четверки, которую в самоходе взяли. Хм. Ну, вот не верю я, что без точного наведения сразу четырех самоходчиков взять можно. Помню, в северной командировке нам местный безопасник про свой режимный объект жаловался. Оп! Что там, как периметр не охраняй, какую колючку не вешай, а все равно постоянно всякие срочники к местным за самогонкой ходят. И уж если хоть одного поймают, то это целое событие на весь гарнизон. А тут обычное училище. Ну и что, что пограничников в нем учат. Просто не верю я в такой результат. Как-никак сама в своей бригаде с алкашами боролась. Знаю, о чем говорю. То ли просто сдал он их, то ли сам же на это и спровоцировал. В общем, не нравится мне этот 'гусь'. Хм. И дерется не по-людски. Не по-пацански как-то. Ладно, пора с ним заканчивать'.
