Все действительно могло измениться и очень скоро. Фалеф Ири был старше отца, но у него до сих пор не было наследника. Его жена родила ему семерых детей, но выжила только одна девочка — Солта иногда сталкивался с ней, когда няни выводили малышку гулять. Она была милым ребенком, но Ветоним ей не достанется — он перейдет только к сыну. Недавно Ири овдовел. К нему ходит какая-то служанка, но захочет ли она родить сына графу? Впрочем, он может и еще раз жениться. Но пока все на самом деле может повернуться так, что Ветоним вернется семье Ройне.
— Солта, продолжим тренировку.
Мальчик встал, учтиво поклонился сначала графу, который вышел, не взглянув на него, затем Авишуру. И выставил перед собой меч. Ему надо много тренироваться, потому что когда он станет оруженосцем графа Ветонима, он будет ходить с ним на войну. А Ири часто бывает на войне — столь щедрый подарок от короля приходится отрабатывать.
Духовник поднес генералу элий, и Денисолта благоговейно прижался к нему губами, затем отступил в сторону. Братья тоже получили благословение, а за ними другие полковники. С остальными офицерами были духовники меньшего ранга. В ожидании пока они закончат свою "работу", братья встали рядом с генералом Ройне. Как всегда: Идбаш, средний, — справа, Алеан, младший, — слева. Если они были рядом на войне, Солта чувствовал себя сильнее. Под командованием Идбаша более пяти тысяч пехоты. Алеан лучше управляется с кавалерией. А еще с семьей Ройне лучники, копейщики и целая армия вспомогательного состава — механики, оружейники, коновалы, повара... Когда они покидали Ветоним, казалось, совершается великое переселение, ведь за ними следовало множество невоенных: от коробейников до проституток, рассчитывающих поживиться за счет солдат. Проституток Ройне не жаловал. Пока армия только собиралась, он еще терпел их, но за неделю до перехода в Энгарн велел выгнать всех. Одной, особо непонятливой, пришлось сломать руку и пообещать, что в следующий раз переломают ноги. Вроде бы это помогло. Они не могли рассчитывать на помощь свыше, если не будут повиноваться Богу. А помощь им будет нужна.
То, как их армия преодолеет перевал Вааны, зависело только от Эль-Элиона. Разведчики Ройне несколько раз побывали на нем и составили такую подробную карту, что Солте казалось, он видел его собственными глазами. Энгарнская армия могла защититься только двумя способами: либо перегородить перевал и принять бой, либо устроить засаду на склонах в самом узком месте. Ройне нутром чуял, что они выберут именно это — очень уж удобно для нападения. Обезопасить себя они не могли. Могли только быть готовыми к любым неожиданностям.
Денисолта стоял на возвышении. Духовники собирали вещи: благословение получили все, от генерала до повара. Можно отправляться в путь. Он потрепал Мрака по холке и легко вскочил в седло. Конь, казалось, дрожал от нетерпения. Еще мгновение — и запели трубы, давая сигнал к выступлению. Генерал Ройне знал, что все предусмотрел, каждый знает свои обязанности, но спросил у Алеана:
— Разведчики выехали вперед?
Разведчики должны были отправиться вместе со специально обученными собаками. Ройне очень на них рассчитывал.
— Да, мой генерал, — хохотнул брат. — Все приказания выполнены, я отбываю в полк, — он пришпорил Лихача.
Солта залюбовался им. Алеан всем нравился и за легкий характер, и за бесшабашную смелость, но иногда становилось страшно: как бы не сломал себе шею. Идбаш — спокойный и обстоятельный — такой тревоги не вызывал. Он, как и старший брат, никогда не выходил из себя, четко выполняя приказы генерала. Он вообще старался не огорчать Солту. Когда собрался жениться, пришел и попросил выбрать для него достойную невесту. Младший балбес о женитьбе еще не думает, но вполне может притащить домой какую-нибудь девку, поставив семью перед фактом: "Вот моя жена".
Идбаш тоже ускакал к своему полку, а Ройне в окружении оруженосца, адъютантов и порученцев, влился в колонну.
— Мы им покажем! — Улла Ири чуть вырвался вперед, чтобы ехать рядом с Денисолтой.
Вот кто раздражал Солту, но приходилось его терпеть. Если следовать букве закона, мальчишка не имел никаких прав на Ветоним — поместье всегда принадлежало семье Ройне. И тем не менее находилось немало умников, кричавших, что Улла должен владеть графством. Пока мальчишка находился рядом с Солтой, служа у него в адъютантах, генералу было спокойней. Ему недавно исполнилось восемнадцать. Он обожал генерала и во всем ему угождал. Граф Ветоним наблюдал за этим с брезгливым недоумением: неужели он был таким же? Нет, он никогда не унижался так перед Фалефом. Он ходил с ним на войну, но помнил, что находится в плену. Поэтому Ройне проигнорировал возглас Уллы. Паскир, служивший оруженосцем уже почти пять лет, как всегда точно почувствовал настроение генерала, поспешил оттеснить Ири и занять место рядом.
...Солнце клонилось к закату, когда армия добралась до опасного места. До сих пор их никто не встретил, значит, здесь точно ждут.
— Разведчики докладывают — дожди прошли на неделе, — зашептал рядом Паскир. — Это нам на руку, быстро они нас не атакуют.
Небо и сейчас было темным, угрожая ливнем. Только вот ливень был опасней не для армии Солты. Что если так и поможет им Эль-Элион?
— Авангарду идти очень осторожно, приготовиться к нападению, — негромко пробормотал он: не любил без нужды напрягать голос.
Его приказ тут же передали дальше, один из порученцев сорвался с места, догоняя передовые отряды. И, будто услышав эту команду, прогремел гром, и хлынул дождь. Солта плотнее закутался в плащ. Тут же словно что-то кольнуло сердце, он бросился вслед за порученцем, туда, где в авангарде находился Алеан. Что-то должно было произойти.
Он заметил энгарнцев, еще не найдя Алеана. Они собирались ударить во фланг. Будь земля посуше, а река помельче, как обычно, они бы смели кавалерийский полк за четверть часа, но сейчас его солдаты успевали подготовиться к атаке. Брат уже сориентировался и перестраивал ряды. С него станется, он будет воевать по-рыцарски, ожидая честного поединка.
— Катапульты, арбалетчики! — выкрикивал генерал на ходу.
Все зашевелились, разворачиваясь к противнику. Когда энгарнцы построились в боевой порядок, их встретили болты, стрелы, камни. Вражеские ряды сминались, не успевая выстроиться, кони вязли в рыхлом береге. Немногие "счастливчики", сумевшие спуститься с горы, столкнулись с Алеаном, а тот с нетерпением ждал боя. Схватка вышла короткой и яростной. Не прошло и получаса, как кавалерия гнала энгарнцев вниз по перевалу. Подоспевшая пехота поднималась на холм.
— Пленных не брать! — крикнул Ройне и помчался вслед за братом.
Он любил битву. И хотя сильнее он был не на поле и тем более не в "горной" войне, а в осаде, в тот момент, когда конь нес его к врагу, он испытывал такую бурю эмоций, которую никогда не испытаешь в мирное время. Восторг, ненависть, жажда победы, затмевали разум, и он врывался в ряды противника, как карающая длань Господа. Сегодня хорошего боя не получилось — что за радость рубить спины? Большинство энгарнцев не захотели повернуться к ним лицом. Но дух поднимало другое: он сказал, что перейдет этот перевал, и он его перешел. Осталось дело за малым: добыть графства для братьев и герцогство для себя.
15 нуфамбира, Маарафские холмы
Они шли до тех пор, пока не свалился Сорот. По правде говоря, если бы не свалился он, то упала бы она, Бисера. И потом мучилась бы угрызениями совести из-за того, что задержала всех, оказалась слабее мужчин. А лорду как с гуся вода. Он ни разу не охнул за ночной переход. Значит, соображалка еще работает, знает, когда можно стонать, а когда лучше заткнуться. Она-то считала, что Герард совсем убогий.
Шрам позволил им сделать привал, и она упала на камни, не особо выбирая место. Ноги не держали, но только бы этого не увидели другие, особенно придурочный полуполковник. Костер не разжигали. Но амазонка не мерзла. Она вообще не чувствовала ничего, кроме боли в мышцах и рассеченном плече, но перевязываться не было сил, тем более кровь уже загустела, а одежда прилипла к ране коркой. Так что кровью она не истечет, а остальное можно исправить утром.
Она проснулась, услышав его голос. Наверное, единственное, что могло ее разбудить после двух ночных переходов и лишь нескольких часов отдыха. Открыла глаза и тут же столкнулась с беспокойным взглядом.
— Что у тебя с рукой?
— Ерунда, — отмахнулась она.
— Надо срочно перевязать, пока не стало хуже, — не согласился он. — Помочь?
Бисера чуть не кивнула, но, заметив скабрезную ухмылку Шрама, насупилась:
— Сама справлюсь.
И снова бесконечно долгий день. Хотя идти стало значительно легче. Балор по-прежнему вел их. Он нашел тропку чуть ниже, но зато настоящую, а не нагромождение камней. Бисера шла поодаль. На привале, когда они жевали орешки и сушеные яблоки, садилась дальше всех. Но Шрам постоянно презрительно скалился в ее сторону. Она бы давно врезала ему, но Ялмари бы это огорчило. Не затем она отправилась в этот поход, чтобы создавать ему проблемы. Сейчас они одна команда, даже если всех, кроме принца хочется прибить. Неудобство ей причиняло то, что приходилось постоянно себя зажимать: не смотреть на Ялмари, не дотрагиваться до него, не отвечать на выпады Шрама, не давать по морде лорду за его намеки. Сплошные "не". Хорошо если это не будет напрасным. А интересно, взял бы ее Ялмари, если бы знал, что она хочет изменить в храме Судьбы?
Прежде чем устроиться на ночевку, Балор и Ялмари отлучились. Вернулись почти одновременно и заверили, что рядом никого нет. Ялмари принес дичь, и они поужинали. Оборотням тяжелее всех приходится без мяса. Костерок разожгли небольшой — и свет, и дым привлекают внимание издалека.
После ужина полуполковник сообщил, что она будет сторожить утром, перед рассветом. Бисера тут же завернулась в плащ, легла спиной к костру, чтобы сидящие там Ялмари и Балор не увидели, что она не спит, слушает.
— ...О чем задумался? — Балор гасил костер.
— Все идет не так, как мы планировали, — объяснил Ялмари.
— Да может, и к лучшему это, — попытался утешить его князь. — Дорога легче, и к цели мы ближе, если верить твоей карте.
— Только мы не знаем, что ждет нас, когда мы обогнем гору, — хмуро возразил принц. — Место для встречи с Щиллемом не случайно было выбрано. Пагиил готовит войска для вторжения в Энгарн. И хотя для всех мы — наемники, сталкиваться с ними мы не должны. С Щиллемом мы уже точно разминулись...
— Но ведь нам не нужен лейнский граф, чтобы добраться до места? Или нет? Карта у тебя. А чем больше людей, тем больше вероятности, что среди них будет акурд.
— Если со мной больше одного человека, уже есть вероятность, что среди нас акурд.
— Ты хочешь сказать...?
— Да! Возможно, он идет с нами от самого Жанхота. Возможно, кого-то подменили в ночном бою. Ты всех видел?
— Куда там!
— И я не видел. Никто не видел — не до того было. Так что... Самое главное, я не знаю, чего боюсь: того, что мы обогнем гору и никого не найдем или того, что нам придется прятаться от людей Пагиила. Ведь если войск герцога не будет там, где они наверняка должны быть, значит, все подстроил Загфуран. Он следит за нами и ведет туда, куда ему надо. А я не люблю, когда меня ведут...
Бисера сразу подумала о своем. Он не любит, когда его ведут. Любит сам выбирать. Охотиться, как волк. Неужели эту серую мышку, свою жену, он добивался, охотился? Неужели, она не свалилась на него, как переспелая груша? "Ни за что не поверю! — горячилась Бисера. — Свалилась к нему и лежит теперь плюхой. Куда поставишь, там и стоит. Скажешь уйти — уйдет. Скажешь лежать — ляжет. Она надоест ему самое большее через месяц. Если сейчас не надоела, так только потому, что его дома не бывает. А вот если будет жить с ней — завоет с тоски. Разве такая женщина ему нужна? Не такая, совсем не такая..." Она так и не осмелилась произнести даже внутри себя, что ему нужна такая, как она. Но надежда такая тварь — гонишь в двери, она лезет в окно. Что если в этом путешествии Ялмари узнает ее с другой стороны? И тогда и без храма Судьбы она изменит судьбу. Амазонка никогда своего не упустит...
Ялмари проснулся еще до рассвета. По утрам у подножия гор становилось прохладно. Но ему не спалось не от холода. Просто почувствовал себя выспавшимся и не захотел лежать на жесткой земле, ожидая, когда встанут остальные. Лучше уж пройтись.
К его удивлению Бисера головы не повернула к нему, хотя и не дремала — чутко вглядывалась в темноту, чтобы не пропустить врага. Что ж, она честно выполняет обещание: ведет себя прилично. Это радует. И без того Шрам острить не устает.
Он взглянул на спящих спутников и ужаснулся — вокруг них витало что-то темное. Ялмари быстро отвернулся. Только бы не фея смерти. Не нужно ему подобное "пророчество".
Принц побрел вверх, бесшумно ступая. Странное ощущение возникло внутри: будто вновь кто-то вел его. Среди камней словно серебристый след вился. Вроде бы и не тропинка, но подниматься тут было удобнее. В душе все протестовало: кто его ведет? Зачем? Но свернуть он не мог, так и шел, не отрывая взгляд от серебряной ниточки... А ведь надо, надо смотреть по сторонам... Мало ли кто тут рядом может быть.
Он поднялся на самую вершину и остолбенел. Необычная здесь была гора. Маарафские холмы — они ведь невысокие, не сравнить с Рыжими горами или Аваримскими. Но сейчас перед ним раскинулся Лейн до самой Халакской гряды на побережье Великого океана. Даже Шакалью гору различал — она словно чуть мерцала среди всех. Но зачем ему Шакалья гора? Ему нужен храм Судьбы.
И, по его желанию, к нему приблизился храм. Сначала огромное темно-синее здание с каменным драконом на крыше. Потом город, непохожий на все, что он видел до сих пор. Улицы, лучами расходящиеся от храма. Великолепно украшенные дома, прекрасные как в центре, так и на окраине. У Хор-Агидгада было два кольца высоких стен, защищающих его, а затем еще плотный туман. Настолько плотный, что, казалось, в нем можно задохнуться. В одном месте, там, где туман редел, город окружали болота. Мрачные, опасные, притворяющиеся зелеными полянками с сочной травой, но стоит ступить туда — как трясина поцелует ноги, захватит в объятия, утянет в свою постель. И не спастись от нее, как ни старайся. Будешь лежать в темноте и сырости.
Неужели нет дороги в Проклятый город? Холодный ветер всколыхнул полы куртки, забрался под рубашку. Ялмари быстро застегнулся. Тогда ветер захотел сорвать шляпу, но и тут потерпел неудачу — он быстро придержал ее. И ветер сдался, улетел куда-то дальше, а он вновь изучал простирающуюся перед ним долину. Теперь появились тонкие черные ниточки, ведущие в Хор-Агидгад. Дороги. Их много. Только ходить ими нельзя. Они черные, потому что на них погибали люди. Каждая из них ведет к смерти, а вовсе не в город. В город нет дороги. Он проклят.
