После амазонки и Люне фляга добралась до него. Повторялось то же, что и в пустыне. Не сглупил ли он, отправившись в это путешествие? Впрочем, у западной границы, где, по слухам, целые города сходили с ума, еще до того, как кашшафцы перешли горы, было еще хуже. Им надо выйти на поверхность. Люне обещала, что выйдут. Неужели обманет?.. Хоть бы принц нашел что-нибудь...
Ялмари отсутствовал так долго, что Герард задремал. Проснулся от того, что горничная пискнула от радости. Как он ее отыскивает в темноте? Ведь ни разу с амазонкой не спутал, хотя на его месте Герард бы непременно эту строптивую красавицу тоже попробовал. Один ее взгляд на принца чего стоит. Нет, с принцем явно что-то не то, если он пренебрегает такой красотой и привязался к этой невзрачной простушке. Да мало того, еще и женится на ней...
— Что там? — это полуполковник интересуется. Хотя и так ясно, что хорошими известиями Ялмари бы сразу поделился.
— Ничего. Сначала сужается так, что еле протиснешься, а потом и вовсе земля давно обрушилась, так что не пройти...
Кто-то еле слышно вздохнул. Каждый раз они надеются, что вот сейчас найдут выход и каждый раз напрасно.
Справа встрепенулся, а затем вскочил на ноги Балор.
— Ты слышишь? — спросил он негромко.
— Слышу, — так же тихо ответил Ялмари. — Приготовьте оружие.
Следовало отдать должное этой горничной: когда им грозила опасность, она ни разу не заплакала, не бухнулась в обморок. Герард нащупал меч.
Они замерли. В кромешной тишине лорд слышал только стук собственного сердца да еле уловимое дыхание Люне. И только через долгие десять вдохов он различил где-то вдалеке шаги. Поначалу подумал, что ему мерещится, но вскоре шаги стали громче. Тяжелая поступь, будто медленно, но уверенно идет по тоннелю огромный рыцарь в доспехах. Только звона не хватает, и от этого становилось еще страшнее.
Шаги приближались, и они никак не могли понять, откуда ждать гостя: из главного тоннеля, по которому они пришли, или из бокового. Герард слышал, как кто-то шумно дышал, скорее всего, оборотень: старался учуять пришельца, но, видимо, безрезультатно. Внезапно все стихло, словно таинственный рыцарь разглядывал их из темноты.
— Зажечь факел? — хрипло предложил Шрам.
— Да, — откликнулся Ялмари.
Скрежет кресала, быстро гаснущие искры, а потом быстро разгорающееся пламя факела. Ялмари взял его из рук полуполковника и посветил во все стороны. Мужчины стояли у развилки с мечами наготове. Женщины сидели у стены. Только амазонка сразу полезла вперед. Ему уже тоже никак нельзя было сидеть. Он нехотя встал рядом с Балором. За пределами круга, освещаемого факелом, стояла непроглядная тьма.
Они подождали немного, а затем принц загасил огонь.
— Пойдемте отсюда, — предложил Балор.
Усталости как не бывало. Они быстро подхватили вещи и пошли вперед. Шагов не было слышно.
13 дисамбира, Тофел
Они терпели поражение. Вражеская кавалерия неслась на них, держа огромные серпы. Рыцари Лейна умудрялись наклоняться до земли, и скашивать солдат Гарое, как пшеницу, перерубая им ноги. Кровь брызгала фонтаном, заливая низину, будто разлив полноводной реки, а следом за кавалерией шла пехота, вязала обезноженных рыцарей в снопы и уносила куда-то.
Гарое стоял посреди поля и орал так, что в конце концов сорвал горло. Тогда он шепотом стал объяснять, что бежать нельзя, что надо дать бой, копейщики обязаны выйти вперед и построиться, мать их растак. Он хватал кого-то, чтобы остановить и призвать их к порядку, к долгу, к желанию выжить. Кто-то с отрубленными ногами, хватал его за ноги и тянул, тянул вниз, чтобы он тоже лег на землю, а Гарое вырывался, потому знал, что захлебнется в крови, если уступит. Эта бессмысленная борьба утомляла до безумия.
Он выдохся, лег в кровавую реку и неожиданно... поплыл. Он плыл в крови, было почему-то очень уютно, шум и крики стихли. Над головой — только бездонное небо, под ним — теплая вода. Именно вода. С чего он взял, что это кровь? Наверно, потому что закат воду раскрасил...
Он пошевелился и с удивлением обнаружил, что это не вода, а мягкая постель, в которой он почти утонул.
Над ним колыхался разноцветный полог. "Кто додумался повесить такую пестроту? Аж в глазах рябит". Он захотел его сдернуть, и тут же застонал. Боль в правом плече, пронзила от головы до пяток, так что он едва не потерял сознание, а тело скрутило судорогой.
К нему тут же подскочил Киший.
— Ой-ой-ой, — запричитал он. — Глазки открыли. А мы уж и не чаяли, — он улыбался во весь рот. — И как очнулись, сразу ручонками задергали. Что теперь-то не так?
— Полог, — честно объяснил Гарое.
— Ах, теперь полог вам не угодил? А я уж думал, опять нас материть будете и отправлять с копьями наперевес вперед. Уж сколько мы тут понаслушались, — он хихикнул. — Будь вы священником, вам должно было бы стыдно быть.
— А то ты не знаешь, как в деревнях разговаривают, — Гарое чуть было не махнул рукой. — Я между прочим деревенским священником был.
— А все-таки хорошо, что вы не священник, — заключил Киший. — А то где бы мы сейчас были?
— А где мы сейчас? — осторожно уточнил он.
— В Тофеле мы. Немного вы не побереглись. Прям вот вас болтом арбалетным пришпилило, и через час-другой "волки" подошли, всех потоптали. Так что, считай, лейнской армии нет. "Волки" там полк один оставили на всякий случай, а остальные теперь на запад пойдут, — он оглянулся и тут же подхватился. — Шереш! Вот я обрадовался, что вы в себя пришли, заболтался. А кто вам лекарство давать будет? — он поднес ему бокал с вином, которое имело странный запах. — Пейте-пейте. Не бойтесь, — ободрил Киший. — Это на травах вино. Доктор прописал. Очень уж вы много крови потеряли. И там, в Аине, и потом, когда болт из вас вытаскивали. Хороший доктор у "волков", только очень уж резкий. Уж как он на вас с ножом, я даже смотреть не мог, вышел, — Киший дождался, когда Гарое допьет вино. — А кушать не хотите? — полуполковник отрицательно мотнул головой. — А вам тут письма пришли. Прочитать?
— А ты еще и читать умеешь? — засомневался Гарое.
— Я не умею. Да позову кого-нибудь. Доктора или там полковника. Очень он с вами поговорить хотел.
— Какой еще полковник?
— Да "волчий" же. Вы его вряд ли знаете. Полковник Иммер.
— Лучше открой письма и дай в левую руку, — Гарое мог свободно шевелить ею.
Оруженосец подал письма и вышел, наверно, чтобы не мешать. Гарое прочел бумаги.
Письма были важные. Одно из церкви с сообщением, что его просьба удовлетворена и отныне он не священник и священный амулет, как и рясу, носить не имеет права. Ну вот, его с радостью и, вероятно, с облегчением отпустили. Опять вспомнился разговор с Поладом — Гарое тогда доказывал, что ни в чем другом себя не видит...
Он приблизил к лицу другое письмо. Это Рам. Как он и предполагал, прислал письмо с тысячью извинений, пожеланиями скорейшего выздоровления и надеждой, что скоро они встретятся. Сколько же он без сознания провалялся, что Рам и о ранении узнал? Или это письмо переслали через гонцов Полада? У них все быстро. Надо попросить, чтобы кто-нибудь грамотный пришел, написал под диктовку, потому что он быстро не выздоровеет.
Киший о чем-то спорил за дверью, затем она открылась, и оруженосец хмуро поинтересовался:
— Ну, как вы? Спать хотите?
— Я надолго не задержу, — немолодой, но очень красивый старик, вырос за его спиной. Гарое прямо залюбовался им: правильные черты лица, смуглая гладкая кожа, только белые волосы и выдают возраст. — Выйди-ка, — скомандовал он Кишию, и тот, хоть и с ворчанием, но подчинился, — старик подвинул стул и сел рядом. В руках он крутил еще одно письмо. — Переживает, Киший, за вас, — гость старался завязать беседу. — Не пускал никого к вам. Говорит: "Вы его не знаете, а я вас. Кто знает, как ухаживать будете?" Даже с врачом пытался спорить. Но потом вроде поверил. Где вы его нашли?
— Это он меня нашел, — Гарое посетовал, что тон получился очень сухим. Но изменить его не смог: — С кем имею честь?
— Полковник Иммер, — представился старик, и Гарое подумал, что это очевидно. Такой мог быть только военным. И только "волком". Он с неприязнью вспомнил о Харвинде.
Иммер воспринял его гримасу иначе.
— Не любите "волков"? — он прищурился, и взгляд стал холоднее.
— Я слишком долго был священником, чтобы позволить себе не любить кого-то. Меня вон даже лейнцев учили любить.
Старик расхохотался.
— Вы напомнили мне одного монаха. Он говорил так: "Я вас люблю. Но как врага".
— Нет, — Гарое уже было стыдно за себя. — Теперь все иначе. Врагов я не люблю. С "волками" я вместе в подземелье Шереша спустился, а затем они еще и вытащили меня оттуда. А тех, кого я привык считать друзьями, чуть не убили. У вас что-то есть для меня?
— Во-первых, Полад поручил мне узнать, о ваших планах. Действительно ли вы просили освободить вас от сана, и насколько осознанно было это решение.
— Он считает, что я мог это сделать в припадке?
Иммер ухмыльнулся.
— Он предположил, что вы пожалели жителей Аина, и ради этого готовы были пойти на что угодно. Вам пришло письмо от Верховного священника. Господин Полад просил заверить, что если вы захотите, он позаботится, чтобы вы остались священником.
После долгой паузы Гарое промолвил:
— Такие вещи делают однажды. Я сам себе буду смешон, если буду то принимать, то обратно отдавать сан. Нет, священником я не буду.
Полковник, кажется, обрадовался.
— В таком случае, от имени господина Полада я имею честь сообщить вам, что вы утверждены в звании полуполковника, и примете роту пехоты. Займете место погибшего Улама. Полад предпочел оставить вас в пехоте. Но если вы желаете...
— Меня устраивает это место, — заверил Гарое, перебивая полковника, о чем тут же пожалел. Надо привыкать к субординации.
— Отлично, — Иммер повеселел. — Тогда последний приказ, — он развернул письмо, которое держал. — Полуполковник Кеворк удостаивается ордена святого Рефаила. Для вручения ему надлежит явиться в Жанхот на королевский прием, устроенный по случаю победы в Восточном Энгарне, который состоится девятнадцатого дисамбира.
Гарое опять надолго умолк. Как-то в голове у него не укладывалось происходящее. Он будет в Жанхоте. Увидит королеву, принца. Получит орден, которого даже Рам не имел, хотя дослужился до полковника. Да что Рам — во всем Энгарне человека три имели подобную награду... Не к месту подумалось, что выздороветь он не успеет, будет перевязанный, как настоящий герой. Это почему-то рассмешило.
— Надеюсь, настроение улучшилось из-за ордена, — теперь Иммер насторожился.
— Не обращайте внимания, — Гарое опять чуть не махнул рукой, спасибо боль в плече о себе напомнила. — В последнее время столько всего случилось, что я часто смеюсь невпопад. Киший заподозрил, что я свихнулся.
— Ясно. В таком случае не буду вас беспокоить. Вам еще нужно подлечиться, чтобы прибыть в Жанхот на своих ногах, — Иммер направился к выходу.
— А Кишия я могу оставить при себе? — спросил вслед Гарое.
— Безусловно, маркиз Эшкол, — одобрил старик. — Берите в оруженосцы кого угодно. Выздоравливайте.
Ага, и титул вернули. Только у отца не было деревеньки Эшкол. Кажется, ему еще и поместье какое-то придарили. Тоже неплохо.
14 дисамбира, Восточная Кашшафа
— Мы уничтожили пять вампиров! — Даут вскочил.
Теперь он возвышался над присутствующими не хуже сосны в лесу, из которого они не так давно выбрались. Длинный, худой, с огромным носом, он вызывал бы смех, если бы не подчинял людей одним взглядом. Обычно граф хранил хладнокровие. За шестьдесят пять лет можно было припомнить лишь с десяток случаев, когда его вывели из себя. Это удалось опальной принцессе Миреле и сейчас магу Загфурану.
В небольшой комнате приграничного трактира, выделенной специально для трапезы знатных господ, воцарилась тишина. Капитан Тахан крякнул, подкрутил седые усы и уставился в пол. Там точно не было ничего, кроме деревянных досок, выскобленных почти добела — маги не любили грязь, но он не хотел оскорбить кого-нибудь пристальным вниманием. Среди рядовых воинов, даже в бою с вампирами, он чувствовал себя уютнее.
— Сядьте, граф, — Загфуран не повысил голос, но тем не менее Даут повиновался. Небывалый для него случай. — Вы убили пять вампиров. Это хорошо. Вы почти не потеряли воинов — это тоже неплохо. Вы даже оружие сохранили. Но погиб маг — и это перечеркивает все, что вы сделали, как бы ни оправдывались. И я надеюсь, что этот промах будет последним. В следующий раз вам лучше самому не вернуться из вылазки, чем вернуться без мага. Это понятно?
— Тогда убейте меня сейчас, — сухо пробормотал Даут, не глядя на невысокую фигуру, скрывающую лицо под капюшоном. Кроме Загфурана здесь находился брат Жамбера. Тот самый, кого пристраивали в духовники принцессы Мирелы. Видимо, он тоже не оправдал доверия, раз теперь его отправляют в особый отряд магом. Не услышав ничего на свое замечание, граф осмелел и промолвил громче. — Вы требуете от нас чудес.
— Граф, — так же веско продолжил Загфуран. — Я вынужден повториться и это в последний раз. Ищите оборотней и вампиров, убивайте их. Но не рискуйте магом. В Кашшафе не так много сильных магов, мы не можем жертвовать ни одним из них. Как только почувствуете опасность — уходите, прячьтесь. Умрите все, шереш вас раздери! — Загфуран стукнул кулаком по столу и все-таки заорал. — Но чтобы маг вернулся живым и невредимым. Иначе... — он умолк. Не любил повторять угроз, — быстро повернулся к капитану. — Вам ясен приказ, Тахан? Весь ваш отряд, все сто человек, охраняют не десятников, не вас и не Даута. Вы охраняете мага. Убивайте тварей по одному и возвращайтесь с магом обратно. Правда, — он недобро усмехнулся и у присутствующих вновь мурашки побежали по коже, — мне нужны доказательства, что вы действительно кого-то убили. Не хочу, чтобы ваши вылазки превратились в прогулки по энгарнскому лесу или опустевшим деревням.
— Я принес головы вампиров, — тут же оживился Тахан. — Господин граф на меня орал, но вот не зря, оказалось.
— Не зря, — одобрил маг. Он разом потерял интерес к Дауту и весь нацелился на Тахана. — Капитан, что еще вам нужно для успеха?
Гордый таким вниманием, Тахан выпрямился и снова подкрутил усы.
— Если позволите... Поискать бы еще таких, что сталкивались с этими тварями и не боятся. Я никого обижать не хочу. Хороших солдат подобрали. Да только не все хороши. Знаете ли, когда надо рубить дезертиров вместо того чтобы защищать мага, особо не повоюешь. А и они не виноваты. Воевать-то хотели, да это ж страх какой! Не всякий и опытный выдержит. Да и лишних людей у нас не будет, вы же знаете, господин Загфуран.
— Мы постоянно ищем таких людей. Может, у тебя есть кто на примете?
