Синяя бабочка плетельщика судеб

Единственный, кто не входил в этот альянс был Центральный район, где находилась мэрия, казармы стражи, таверны и школы. Раздавить их не получалось по двум причинам: во-первых, непонятно как его делить, ни территориально, ни по полезности равно не получалось, а во-вторых... Эрвис.

Начальник стражи со своими дружинниками, похоже, единственные, кто верен забывшему их господину и кто старается поддерживать хоть какой-то порядок. С одной стороны — хорошо обученная полусотня воинов не шла ни в какое сравнение со здешним сбродом, что душу продадут за бутылку вина, но с другой стороны, Вээртоге — их родной город, где помогает каждый камень.

Зимнее небо было как всегда хмурым, оттуда что-то капало. Вроде бы... А может не капало, просто холодная сырость была везде и проникала даже в самые защищенные места. Впрочем, это мне на руку, в такую погоду никого не удивляет закутанная по самую маковку фигура. Да и вообще, народу было не слишком много, все предпочитали тосковать дома, в сухости и тепле. Даже вездесущие грабители отсыпались по домам... Вообще, это очень большая удача, что к нам заехали те аристократы, обычно приключенцы любят летом заезжать...

Ага-ага, это в столице мода такая, ездить сюда, чтобы «карать бандитов», а на самом деле, чтобы выёбы... выпендриваться перед дамами и перед товарищами. Чем бы полезным занялись, ей-богу, например: доучились бы обращению с мечем... Впрочем, для выживших это становится очень хорошим уроком. Выживших только мало.

Свернув с главной улицы, я попал в небольшой тупичок, пугающий случайных прохожих своей чистотой. И не зря. В этом городе подобная чистота может поддерживаться только венерами, а попасться к ним на обед не желает даже самый отъявленный сорвиголова. Наверное, такие психи как я — большая редкость.

Вытащив из кармана кожаный мешочек, в похожих нормальные люди хранят деньги, я высыпал его содержимое на ладонь. Белый порошок за последнее время отсырел и сдуваться не желал. Ладно, думаю и так съедят.

Живая изгородь, внешне напоминающая дикую ежевику, зашевелилась. Разъехались ветви и на свет показались огромные бутоны ярко-красных цветов. Они медленно, лениво шевелились, немного позевывая зубастой пастью. Не стоит обольщаться их медлительностью, меня они знают, а вот кого чужого запросто растерзают, и он даже вякнуть не успеет. Хищные растения-убийцы защищают казармы стражи лучше любых охранников.

— Кушайте, мои милые, — ласково приговаривал я, нежно гладя бутоны, которые запросто могли оторвать мне голову. — Кушайте, мои хорошие...

Эх, ну что поделать, люблю я эти цветочки! Раньше, до того как попасть к Гуахаро, меня восхищало их умение обнаружить меня в любой точке сада и почти успешные попытки сделать мне бо-бо, а потом, когда я познакомился с их мамашей, от которой охотники и брали семена на продажу, так вообще влюбился. Чисто, искренне и безоглядно. Они такие... Такие мощные, сильные! Такие преданные! И такие ласковые! А как играть-то любят! Особенно в «Поймай и скушай крысу», неважно, что эта крыса человеческого вида.

Правда, когда я в первый раз увидел здешнюю изгородь, то чуть не расплакался. Слишком большая нагрузка при отсутствии ухода и кормежке в стиле «что поймаешь», причем людей есть не давали, а били зарядами молний и арестовывали. К счастью, костная пыль, доставляемая мной часто и в больших количествах, быстро восстановила прежний тонус этих удивительных растений. Кормить приходилось на большом расстоянии, так как цветочки после экспериментов инквизиторов считали меня врагом номер один.

Горсточка белого порошка быстро исчезла в недрах неведомой мне пищеварительной системы.

— Ну что, лапушки, поднимите меня? — ласково спросил я. Разговор с растениями попахивает различными психическими заболеваниями с непроизносимыми названиями, но Гуахаро как-то обмолвился, что все его тварюшки обладают зачатками разума... А то и не зачатками. Можно даже договориться с волком-пограничником, если он не сильно голоден и вы забрели туда действительно случайно. Если быть очень, очень вежливым.

Цветочки зашумели листьями, словно совещаясь или пытаясь мне что-то сказать. К сожалению, их языка я не знаю, надо будет в следующий раз у Хара попросить научить. Наконец, будто приняв какое-то решение, венеры успокоились и потянулись ко мне тысячей тончайших усиков, которые в мановение ока сплели вокруг меня плотный кокон так, что даже моргать не получалось. Судя по докладу чувства равновесия, цветочки выполняли мою просьбу, а не решили устроить на моих косточках пир.

Усики, начиная с головы, расползлись в стороны, и моему взору предстал карниз беспечно открытого окна. Хотя нет, это часть территории венер, и любому покусившемуся на нее очень не поздоровиться... С другой стороны, ставни тоже отобрать не получалось, вот и приходилось капитану даже зимой сидеть в своем кабинете с окнами на распашку. Подтянувшись на руках — о, какое это чудесное ощущение силы в мышцах! — я окинул взглядом обстановку.

Слева, у другого окна, уже закрытого, стоял письменный стол, где отважно сражался с бюрократическими проволочками Эрвис. Свечи и факелы горели на всю катушку, безуспешно пытаясь осветить мрачное помещение, где очень не хватало женской руки, с их милыми безделушками статуэтками и картинами. Справа от меня находился диван, наверное, чтобы гости могли полюбоваться на венер во всей красе. Не могу за это осуждать, они действительно прекрасны.

Оттолкнувшись от любезно подставленной веточки, я быстро влез в окно и шмыгнул за диван, стараясь как можно меньше загораживать свет, а уж о шуме и говорить нечего. Но страдающий от скучных бумажек капитан все равно почуял, что что-то не так. Хм, почуял... Именно из-за этого старый пень настаивал на ежедневном мытье и неодобрительно косился на парфюмерные лавки.

— Антор! — настороженно позвал начальник стражи.

Дверь распахнулась, из-за лишней старательности ударившись о стену, и в комнату ворвался полный энергии стражник младшего звена.

— Да, сэр! — громко гаркнул он.

Новенький... Сюда, помимо скучающих благородных прибывают на практику стражи и городские гвардейцы короля, только шансов выжить у них гораздо больше, учителя их не жалеют. После трех лет отработки здесь стражник считается ветераном и имеет право на повышенную зарплату.

— Сходи вниз, похоже забор опять какую-то пакость поймал, — скомандовал капитан.

— Слушаюсь, сэр! — гаркнул новичок.

Хлопнула дверь за излишне ретивым сотрудником. Я вылез из своего укрытия и нагло, но тихо уселся в кресло. Удобное, черт, давненько я на таких не сиживал... Дайте-ка подумать? С последнего посещения столицы? Восемь месяцев назад. Кошмар. Интересно, когда он меня заметит?..

— Доброго дня, Сельдь из района врат, — словно вторя моим мыслям, произнёс Эрвис. — Что привело тебя ко мне?

Капитан медленно, величественно, всем своим видом показывая, что он нисколечко не боится ужасного меня повернулся. Мельком я заметил блестящий медный подсвечник, который меня и выдал. Но все внимание было приковано к внимательному взгляду черных глаз, немного знакомых черных глаз. Не ожидал увидеть его здесь.

— И Вам не хворать, эрл Витовский, — поддержал светскую беседу я. — Как поживает ваш сын? Все никак не женится?

Эрл Дианервис Витовский, вдовствующий граф Перпекуа. После смерти жены, урожденной графини Перпекуа, стал наследником их рода, но быстро переложил свои полномочия на старшего сына и исчез в неизвестном направлении. По слухам, его целый год вынуждали пойти на это как родственники жены, так и собственные братья. Проблемы с женитьбой его сына — любимая столичная байка. Каких только слухов о нем не ходит! Угу, видел я его как-то раз, сразу диагноз поставил. Женат он уже... На собственном графстве. Трудоголизм в особо запущенной стадии.

Брови Эрвиса на мгновение приподнялись, выдавая удивление. Оно и понятно, по городу даже слухов не ходит, что капитан благородный, зато о том, что он вдовец, знает каждый мальчишка. Я же его элементарно узнал, виделись как-то мельком в столице.

— Какие информированные нынче грабители пошли, — насмешливо произнёс эрл. На меня дохнуло холодом опасности, что немного сбило с меня самоуверенность. Теперь, когда в жизни появилась цель умирать совершенно не хотелось. — Что надо, Сельдь?

Это у меня такое прозвище дурацкое. С одной стороны, мои рыбки промаха не знают, а с другой, я живучий и умудряюсь найти выход из, казалось бы, тупиковой ситуации. Такой, как этой ночью. А то, что не красавчик... Не показатель, при таком образе жизни у многих бандюгов есть безобразные шрамы. Выдачей лицензий целителям тут никто не занимается, что плачевно сказывается на качестве их работы.

— Хочу кое-что продать, — улыбнулся я, не обнажая зубов, коих от первоначального комплекта осталось немного.

— Здесь тебе не ломбард, — ощерился старый воин. — А стража. Крикну я, и сюда набежит толпа, которая повяжет тебя в мановение ока.

— К сожалению, информацию в ломбард сдать нельзя, — покачал головой я, резко успокоившись. Ничего он мне пока не сделает. — Да и рыбка в вашем горле окажется гораздо быстрее крика.

— Какая фраза! — восхитился капитан, не обратив на угрозу никакого внимания. — Сам небось лордом был?

— Хотелось бы, но нет, — покачал головой я. Последние два года на такие бездарные провокации не ведусь. — Разве что лордом книг... Да и то, скромный бывший помощник библиотекаря не тянет на это звание. Так вам нужен полный компромат на верхушку Вратного района или нет?

Дианервис задумался, вертя в руках какую-то палочку. Мне это не нравилось, но сначала надо попробовать договориться по-хорошему, морду ему набить я всегда успею. Надеюсь.

— Что ты хочешь? — наконец спросил эрл. — Денег?

— Разрешение на выход из города, — хмыкнув, пояснил я. — Денег я и сам могу заработать, а вот если Жинр узнает о нашем разговоре... Будет бо-бо.

— Почему же ты не промолчишь?

— Совесть замучила, не могу я на такое больше смотреть, — действительно, не могу, однако пришлось придать голосу фальшивые интонации, чтобы не поверили и не посчитали размазней.

Капитан — единственный человек в городе, обладающий достаточной властью, которому можно доверить медную монетку-мою жизнь. Если уж предавать, то по-крупному, как кричат большинство его поступков. Остальные ханы меня попросту убьют, чтобы не портил вид их «благополучного» города.

— Ты знаешь Мертвые пустоши? — задал неожиданный вопрос Эрвис.

Ну как сказать... Знаю большинство зверюшек, причем большую часть лично, а вот с географией сложнее. Впрочем, заблудиться там нереально.

— Немного, — скромно произнёс я. — С чего вдруг такой интерес?

— Просто так выпустить такое убожество за стены я не могу, — покачал головой капитан. Кидаться с обиженными обвинениями и доказательствами обратного я не стал, на самом же деле убожество. Внешне. — Зато кое-кому нужен проводник по Мертвым Пустошам.

Удачно. Обычно в проводники берут охотников, но они, со своей радикальной политикой и повышенным эгоцентризмом здесь не прижились.

— Хорошо, такая оплата меня устраивает, — кивнул я. — Перейдем к моей части договора?..

Через два часа я, мрачно усмехаясь, сидел в таверне «У Рошаля» и мерно попивал сидр. Конечно, беседа с Эрвисом столько не продлилась, даже несмотря на все попытки вытащить из меня ещё больше информации. К его несчастью, я в этом деле был, если не мастером, то специалистом точно: учитель после каждой попойки устраивал мне допрос с пристрастием... Правда, больше получаса мирной беседы у нас не получалось, а мне в очередной раз приходилось придумывать объяснение следам от хворостины для своих дам.

Ухмылка стала немного грустноватой. Веселое было времечко, все было так просто... Даже когда я куковал в тюрьме предварительного заключения за многочисленные дебоши, я знал, что узкоглазый пень вытащит меня. Конечно, это не избавляло меня от порций нотаций и ворчания, но... Что бы он там не говорил, что бы я там не говорил, действия были гораздо красноречивее слов. Можно сказать, он мне был как второй отец, хотя о первом старый пень никогда не распространялся... Наверное, считал непедагогичным во всех подробностях описывать все их с отцом авантюры.

И чего ему понадобилось вдруг умирать?... Непонятно. Просто как-то раз в лесочке сказал мне:

— Ты уже достаточно взрослый, — неловкая пауза. — Во всяком случае не сдохнешь в ближайшей подворотне, — пауза. — Надеюсь. Тело сожги, — на мой недоумевающий взгляд он пояснил: — Задержался я что-то на этом свете.

И испустил дух. Умер. Некоторое время я не мог поверить в это, тормошил его, пинал... Потом осознал, что это подходит под статью «Издевательство над трупом» и, плюнув на все, выполнил его последнюю волю. Горя и страданий не было, только детская обида и стучавшая в висках мысль: «И этот бросил».

Через четыре месяца бесполезного прожигания жизни в столице я заскучал так отчаянно, что пошёл мочить Гуахаро. Итог вы уже знаете.

Хищно улыбнувшись, я сделал ещё один глоток сидра. Хорошо ещё капюшон скрыл мое лицо от посторонних взглядов, не хватало ещё юродивым прослыть... Здесь не принято задумываться о каких-то метафорических вещах, а уж трапеза в одиночестве считается чем-то ужасно скучным. Я их не виню, задумайся они хоть на мгновение о своих действиях, сразу же проснется совесть, а за ней — невнимательность. Единственное возможное наказание за этот грех — смерть, а места интеллектуалов займут молодые, не обремененные муками совести бандиты.

Чудес не бывает. Не мог мастер боевой магии взять в ученики мальчишку-бродягу просто потому, что понравилось его упрямство. Зато этот мастер мог взять под опеку сына своего давно умершего друга. Так сказать расплата за то, что не поддержал его в этой самоубийственной авантюре. Бонус судьбы в наследство.

В этот раз такой халявы не будет... Надеяться на случайность встречи с Гуахаро по меньшей мере смешно. Что может забыть такой крутой маг-домосед в этом захолустье? Кроме меня, разумеется. И свалил он как-то чересчур быстро, словно уже сделал все что хотел. Я вполне отдаю себе отчет, что эти последние полгода вполне могли быть полностью спланированы императором. Нет, в том что охотникам меня сдал Палан не было никакого сомнения, но Хар мог намекнуть на такой исход событий, навести на мысль... За двести-то лет даже с его необщительностью можно такому научиться.

Но в Мертвые Пустоши я всё-таки пойду, интересно же к чему эти сложности. Отказаться от подарка-исцеления я бы не смог, гнить в этом городе ещё дольше не было никакой возможности, пара месяцев — и я бы пошёл на встречу своим папочкам.

Да и подобравшись к нему поближе можно узнать надежный способ его умерщвления... Так, на всякий случай.

— Ещё сидра? — вежливо улыбнулась разносчица.

С удовольствием окинув взглядом ладную фигурку я протянул кубок. Наконец-то вид женщины не вызывает во мне глухого раздражения.

У такого вежливого обращения было две причины. Во-первых, в лицо она меня не знает и по дурацкой женской привычке думает, что я какой-нибудь принц, в крайнем случае, герцог, путешествующий инкогнито. И ведь знает, прекрасно знает, кто чаще всего скрывается под таким капюшоном, но все равно надеется на лучшее.