Синяя бабочка плетельщика судеб

— При чём тут империя? Мне просто показалось, что вы друг другу очень подходите: ученик алхимика, талантливый экспериментатор и опытный химик, готовый болтать на эту тему часами, не замечая попытки собеседника сбежать.

Хар был в шоке. Это было заметно не по мимике, а по едва заметному ощущению, по замершим плечами и остекленелому взгляду. Удовлетворённо улыбнувшись, я откинулся на подушки, любуясь делом рук своих. Обожаю доводить эту невозмутимую сволочь до такого состояния. Это кайф почище победы над самым сильным противником, это... Это знание, о том, что всё возможно. Даже развести на сильные эмоции Императора.

— Ты... заботишься. Обо мне?

— Не совсем, о мальчишке тоже... — начал было я, но потом поморщился: — Тьфу, вечно меня тянет оправдываться за добрые дела. Де— это не я такой хороший-крутой, это обстоятельства вынудили. Да, не выдержала душа поэта зрелища, когда ты вдохновенно вещал в пустоту, вот и решил привести тебе слушателя.

— Спасибо, — коротко сказал он. Затем усмехнулся, покачал головой. — Да-а-а, не зря...

— Что не зря? — мгновенно насторожился я.

— Потом расскажу.

— А, опять твоя таинственная миссия, ради которой ты заставил меня тащиться в Лес. Хар, мы в моём сне, здесь-то ты можешь об этом рассказать?

— Не могу.

— Почему? Здесь никто не подслушает. Разве что бог смерти и снов... Что смешного?

— Как ты думаешь, как я смог проникнуть к тебе в сон? Да, только с его помощью, так что он подслушивает и с большим интересом, но это неважно, потому что он знает, но я не хочу, чтоб знал ты.

Глаза невольно округлились. Мало того, что боги, оказывается, существуют в реальности, так ещё и Хар с ними общается. Неудивительно, что все попытки совета магов уничтожить его были обречены на поражение...

Ладно, подумаю об этом позже, а пока...

— Почему ты не хочешь, чтобы я об этом пока знал? Хочешь сыграть мной втёмную?

— Ты же знаешь, я не делаю так, — покачал головой он. — Обман — удел слабых людей, не способных самостоятельно завербовать себе сторонников. Предпочитаю честный обмен, услуга за услугу, смерть за предательство. Но... Я просто боюсь сглазить.

— Что? — мне показалось, что я ослышался.

— Не ослышался. Я боюсь сглазить.

Я посмотрел на потолок и досчитал до десяти. Хотелось завопить, что это антинаучная хрень и нечего морочить мне мозги. В Вээртоге я уже достаточно насмотрелся на все эти амулеты удачи и полную зависимость от примет, и уж совершенно точно не ожидал такого же подхода от цивилизованного донельзя Гуахаро.

— Это не варварство, — тихо произнёс он, длинным пальцем надавив мне на подбородок, заставляя смотреть мне в глаза. — Это и есть самая древняя, могущественнейшая и доступная каждому магия. Все эти фокусы, которые преподают в Академии магии — детский лепет, по сравнению с этим. Файерболы, исцеление, даже возможность сжечь одним движением целый город меркнет перед возможностью менять мир своим желанием, чувствовать, как он плавится в твоих руках, как медленно, совсем незаметно, из каких-то мелочей, встраивается идеальная картина. Представь, ты сильно разозлился на кого-то, а на следующий день он упал с лестницы и сломал шею.

Я сглотнул, заворожённо глядя в пустые чёрные глаза. Даже об алхимии он не вещал с таким вдохновением.

— Монетка с одинаковой вероятностью может выпасть и орлом, и решкой, но твоё желание изменяет эти вероятности, делая одну из них более возможной. Конечно, от этого монетка не зависнет в воздухе, но повлиять на неё можно без всякого телекинеза, одним желанием. И этим владеют все разумные существа, только не ведают об этом, не хотят знать. Потому что это страшно, чувствовать, как мир плавится под твоими ладонями. Кто-то, кто не боится этой силы, может управлять всем. Таких существ называют плетельщиками судеб. Они... Мы сплетаем кружево вероятности в единую, нужную нам картину.

— Значит тогда, у инквизиторов...

— Нет. Я не знал об этой вероятности, поэтому не мог на неё повлиять. Я запретил себе вмешиваться в твою судьбу, поэтому я не хочу знать с кем и как ты сейчас едешь. Поэтому я не хочу говорить тебе сейчас, не будучи полностью уверенным, что ты согласишься. Кружево складывается слишком ненадёжно и, если с твоей стороны возникнет хоть малейшее сомнение, то всё пойдёт насмарку.

— Э-э-э... Ты бы не мог пялиться на меня чуть менее пристально? — робко попросил я.

— Не могу. Я вообще не пялюсь. Я слеп.

— Что, серьёзно?

— Да. Слепая судьба, может слышал?

— Е*ть-копать... — только и смог проговорить я.

То есть, он не просто знаком с богами, он сам один из них. Впрочем, про Судьбу было как раз известно меньше всех, да оно и не удивительно: кто бы мог подумать, что это не она, а он, и что он сидит во вполне материальном замке и жрёт творог с чесноком.

— Не верю, — наконец вынес вердикт я.

— Во что? Что я слеп? Да ну, ты сам это давно уже заметил, просто никак не мог подобрать нужное слово к этому явлению.

— Нет, я говорю о... — возразил я, но замолчал на полуслове. И в самом деле, чего это я? Все эти намёки могут означать ещё кучу совершенно иных вещей. — Неважно. Так какова цель твоего визита?

Гуахаро мгновенно отвёл взгляд, пялясь куда-то на дверь. Словно девица невинная, ей-богу.

Так... Раньше за ним таких повадок не водилось. Все эмоции были едва видны, различимые только по почти незаметным микровыражениям, а тут такое... Кроме того, он только что признался, что слеп, зачем ему тогда прятать глаза?

— Потому что в них всё равно можно прочитать правду, — ответил он на незаданный вопрос. — Ох... Кажется, я стесняюсь. И чего? Признаться. Ну поднимешь меня на смех, делов-то... В общем, я соскучился.

Глаза второй раз за день пригрозили вылезти из орбит. Не, всё-таки Хар счёт по количеству удивлений ведёт с большим отрывом.

— Ты чего замолчал? Я тебе, можно сказать, выложил всё на духу, а ты молчишь!

— Эм... — начал я. — Я перевариваю. Не каждый день мне в таком признаются классические мизантропы, склонные к периодическим геноцидам.

— Мор... — покачал головой он с почти отеческой заботой, моментально постарев в моём восприятии лет на тридцать. — Как ты думаешь, сколько людей говорят со мной без страха, злобы или пресмыкательства? Сколько спокойно, с полным на то правом, спорят и слушают, не пытаясь доказать своё величие? Без корысти, просто потому что нравится процесс? Вот именно.

Эм... Я, конечно, подозревал, что он весьма одинок, но чтоб то такой степени, чтоб скучать по моей наглой роже...

— Ты своими признаниями меня скоро до инфаркта доведёшь, — неловко пошутил я.

Серьёзно, я не понимал, что с ним делать после таких признаний. С девками — понятно, валить и трахать. С друзьями — тоже, выпить по кувшину вина и сходить вместе набить кому-нибудь морду. Но какого чёрта делать с существом, который своё тело использует только в качестве метода коммуникации, я не знал.

— Не-а, — усмехнулся Хар, оживляясь. Не стесняясь, он пересел на кровати в позу лотоса. — Я взял на себя смелость слегка укрепить организм. Кроме регенерации, которая, кстати, скоро пройдёт, я прикрутил тебе пару-тройку других полезностей. Например, полностью восстановил нервную систему, от чего воспринимаемая информация окажется несколько более чёткой, даже по сравнению с тем, что было до твоего прихода ко мне...

Я с большим облегчением втянулся в обсуждение этих технических мелочей. Ну нафиг эти загадки и неловкость. Приеду в Лес — разберусь, что же это такого важного и хрупкого задумала эта сволочь, а пока можно просто приятно провести время.

Глава 7.

Снжежное великолепие.

Самое прекрасное в природе — отсутствие человека.

Карман Блисс

Пробуждение Эрни вышло замечательным: наконец-то не орали петухи прямо под окном, ничего не взрывалось за стеной, не было жуткого скрипучего голоса Йона над ухом... И даже пинка под рёбра никто не отвесил. Впервые за многие годы парнишка проснулся сам, без какого-либо внешнего вмешательства, просто потому что выспался.

Не открывая глаз, волчонок улыбнулся новому дню... Не вышло: ему что-то мешалось, словно он попытался зажевать что-то очень большое, не помещающееся во рту целиком. Это что-то было солоноватым на вкус и очень-очень приятно пахнущим.

Эрни открыл глаза и...

— Учитель! — воскликнул он, мгновенно вскочив на ноги. Его пробила крупная нервная дрожь. — Учитель...

Тот лежал на животе, сильно вывернув голову вбок, разметав руки и ноги по кровати. Эрни не был специалистом, но эта позиция отнюдь не выглядела естественной. И, самое главное, правая рука сильфа безвольно свисала с кровати, на предплечье были небольшие ранки, кровь из которых уже не текла, а только слабо сочилась, медленно и лениво стекая по запястью к кончикам пальцев, а оттуда дальше, на лежащее на полу одеяло.

Эрни пробило холодным потом, когда он понял, что именно было у него во рту.

— Ох, да чтоб тебе Рассветная во сне пришла, — простонал сильф, поворачиваясь на бок и закрывая голову подушкой. — Эрни, можно потише? Я сплю, между прочим, а от твоих воплей поседеет даже Смерть!

Кто такая Рассветная и почему Смерть ещё не седая парень не имел ни малейшего понятия. Впрочем, это было и не важно. Главное, сильф был жив и даже ругался. Вяло, конечно, но сам факт...

— Учитель, — всхлипнул полуволк, порывистым движением обнимая его. — Вы живы...

— Кхе! Эрни, твою мать, слезь с меня! — Сельдь обниматься, по-видимому, не желал и начал спросонья вяло отбиваться. — Разумеется я жив! Я вообще очень живучее создание и даже твои ночные перекусы меня не убьют... Надеюсь.

Такой тёплый, мягкий и живой учитель неожиданно словно окаменел. Эрни не успел даже вздохнуть, как оказался буквально вжат в матрац, не имея ни малейшей возможности шевельнуться. На него внимательно смотрели тёмные глаза, но того удушающего запаха агрессии, что был перед походом в бани, мальчик не почувствовал.

— Кстати, об этом. Как самочувствие? — мирно спросил Сельдь, словно это не его пальцы сжались вокруг горла, грозя в любой момент придушить волчонка.

— П-п-перекусы? — жалобно хлопнул ресницами мальчишка. — Учитель, я... Я напал на вас? — впрочем, вопрос был риторическим, кровь на руке сильфа достаточно четко давала понять — да, пытался. Хотя рана за время разговора уже почти затянулась. — Меня теперь надо... Ликвидировать?

— Пытался. Видимо, нашего запаса провизии тебе не хватило, — кивнул сильф. На мгновение взгляд его замер, стал пустым, словно его хозяин покинул тело. Секунда — и глаза снова смотрят вполне осмысленно. — Посмотри-ка на меня. Так... — он пощёлкал пальцами слева и справа от мальчика. — Гипертрофированной реакции на раздражители не замечено. Особой тяги к человечине — тоже, если не считать обмнимашек... Да ладно, не волнуйся ты так, убивать я тебя всё равно не буду. Наверное. В крайнем случае, всегда можно посадить тебя в клетку. Так как самочувствие, Эрни? Только честно.

— Хорошо... Даже отлично. Никогда себя так замечательно не чувствовал. Как будто если подпрыгну, то смогу взлететь, — честно ответил Эрни. — Даже есть не хочется. И запахи немного приглушились.

— Вот и чудненько, — светло улыбнулся сильф, слезая с пленника. — А теперь вон из моей кровати! Иди лучше закажи нам завтрак двойную порцию на каждого. Ты, может, есть и не хочешь, а вот я сегодня потерял много калорий... Эм... Энергии. Давай-давай, бегом.

Эрни послушно сорвался с места, ракетой рванув на кухню. Несмотря на отсутствие голода, он заказал еду и себе. Парню вовсе не хотелось снова проснуться с чужой рукой во рту. Или, что ещё хуже, наброситься на кого-нибудь среди бела дня. Люди далеко не так великодушны, как сильф.

Полуволк невольно передернул плечами. Он никак не мог понять логики этого странного создания. Да, раны на Сельде заживают очень быстро, и смерть ему вряд ли грозила, но все равно, даже не наказать ученика за попытку нападения... Это в голове Эрни никак не укладывалось. Он не мог понять, почему сильф возится с ним, прикрывает, помогает... Даже учит. И сегодня утром первым делом спросил о самочувствии... Почему Сельдь так добр к нему? Ведь пока от Эрни были только одни проблемы...

Волчонок потряс головой. Он совсем запутался. Наверное, человек не может до конца понять сильфа. Но это неважно. Сейчас его долг — позаботиться об учителе. Парень подхватил поднос, уставленный тарелками, добавил к этому специально заказанную бутылку красного вина и поволок все это богатство в комнату. Завтракать в общем зале он бы сейчас просто не смог. Да и показывать нанимателям руку сильфа, с которой ещё не сошли следы укуса, было бы неразумно. Волчонок притормозил возле комнаты и робко поскребся в дверь:

— Учитель?

Как только Эрни выскользнул за дверь, я упал лицом в подушку. За что мне такое наказание?.. Нет, идея поразвлечься своей прелести до сих пор не потеряла, но почему так хреново? Относительно мягкая кровать, тёплое одеялко... И даже за голову мою награда до сих пор не назначена. Казалось бы, живи да радуйся, развлекайся в предвкушении разгадки самой страшной тайны моей жизни...

Ах да, из меня же полночи высасывал соки ненасытный полуволк. Всего-то.

Я с головой укрылся одеялом, надеясь укрыться от этого ослепляющего света, что мешает спать. Несколько минут сна — это всё, что мне надо. Ну, возможно, ещё гарантия того, что меня внезапно не съедят.

Пф-ф-ф...

Резко сдёрнув с себя одеяло, я уставился в потолок. При свете дня — даже без подробного размышления — шутка уже не казалась такой смешной. Да, мальчишка отличный, и пугать его — истинное наслаждение, но... Он в любой момент может превратиться в голодную тварь, которая не пустит к управлению телом человека до тех пор, пока не насытится достаточно. Ладно я, подаренная Харом регенерация мне такое позволяет, но а если он на кого-нибудь нападёт?

Хм, а с каких это пор меня интересует благополучие других? Надо просто увести Эрни из города. Если его... странности заметит народ, сразу же начнётся большая охота на парнишку, и его просто напросто линчуют. Я даже вмешаться не смогу: целая деревня — это слишком, даже для меня. А вот от команды Аргаха можно в случае чего избавиться, воины там средние и магов нет... Фани только немного жалко, но она сама виновата, не стоило ей высовываться из-под родительского крыла.

Решено. Хватит водить их вокруг да около, пришла пора идти прямиком в Лес. Благо я знал пару тайных тропинок, которые приведут нас к цели в полтора раза быстрее. Там и трупы прятать легче, плюс пропажу проще объяснить, если вдруг нежелательным свидетелем станет не вся команда, а один из её членов...

Ладно, признаю, жизнь всё-таки не такая дерьмовая, как казалось с утра.

Сладко потянувшись, я встал. Рваная рана на запястье уже успела затянуться и, что удивительно, зажила даже кожа, на которую раньше регенерация не распространялась. Видимо, добряшка-император подкрутил.

Надеть лохмотья, вооружиться, собрать разбросанные после ночного вещи... На всё-про всё — пятнадцать минут. И куда запропастился волчонок?..