Синяя бабочка плетельщика судеб

Содержание

Не так-то просто убить Императора

Пролог

Рытьё ям — чревато

Расскажи о своих планах

Вторая грань правды

Не так-то просто дружить с Императором

Случайная встреча?

Алхимия

Быть человеком

Снежное великолепие

Уровни коварства

Дороги Леса

Обижатели и обиженне

Лесныe интриганы

Смешная кровь

Эстетика ужаса

Великая Тайна

Особенности силы

Великий рандом

{Тени восьмая и девятая. Судьба и Удача}

Часть I.

Не так-то просто убить Императора.

Пролог.

Память согревает человека изнутри, и в то же время рвет его на части.

Харуки Мураками

... залитый солнечным светом луг. Синекрылая бабочка, которая никак не хотела ловиться в мой сачок. Я уже очень устал, да и кушать хотелось, чай, время-то обеденное! Но я обещал сестрёнке, что поймаю «синеклылку», а значит, я её поймаю!

Внезапно ветер переменился, и я почувствовал такой знакомый, родной запах. Папа! Что он делает здесь в такой час? Ой, надо срочно спрятать сачок, чтобы папа его не увидел...

Я бросил орудие преступления в высокую траву и побежал на встречу отцу. Трава была чуть меньше меня ростом, но росла пучками, так что я добежал быстро и почти не падая.

— Папа! Папа! — кричал я, заливаясь смехом и подпрыгивая от переполнявшей меня радости.

— Привет, малыш, — сказал он подхватывая меня подмышками и поднимая меня над головой. Папа сильный. — Ты что здесь делаешь? Сейчас же обед!

Бу! Сколько ему раз говорить, что я не малыш?! Ай, ладно, наверху так хорошо, можно так много посмотреть!

— Я бабочку ловлю! — честно ответил я, глядя в теплые глаза древесного цвета. — Меня Риваша попросила!

— Так нельзя! — строго произнёс отец, опуская меня на землю. — Ты же можешь ненароком убить бабочку!

— Я ведь осторожно! — возмутился я.

— А бабочка может лишиться крыльев даже от маленького прикосновения! Обещай, что больше не будешь так делать!

Я опустил глаза к долу и пнул попавшийся под ногу камешек.

— Не могу, я уже обещал сестренке... — чуть слышно пробормотал я, чувствуя как горят щеки.

— Хм, обещания надо выполнять, даже самые глупые... — задумчиво проговорил папа, присаживаясь на корточки. — А что именно ты обещал?

— Что я принесу ей до вечера синекрылую бабочку, — ответил я ещё тише.

— А вот это выполнимо! — радостно воскликнул он. — И вовсе не обязательно для этого ловить её!

Он поднялся на ноги и, развернувшись ко мне спиной, пропел что-то жутко прекрасное и мелодичное.

— Ну вот, — он опять присел на корточки передо мной, — держи.

Он протянул мне руку, на указательном пальце которой, слегка шевеля ультрамариновыми крыльями, сидела бабочка.

— Смелее, он не кусается, — сказал отец, почему-то назвав бабочку в мужском роде. Ведь бабочки не бывают мальчиками, правда? А глаза отца искрились от смеха. — Только не забудь покормить его после того, как покажешь Риваше. Он очень любит мед и сахарный сироп.

Я протянул вперед руку, как завороженный глядя на синекрылого. Бабочка, словно в раздумье, шевельнула крыльями, а потом быстро и уверенно перелетел с большой мозолистой ладони, на маленькую, пухлую детскую ручку. Кажется, тогда эта бабочка была даже больше моей ладони.

— Иди домой, — мягко произнёс папа.

— А как же ты? — я резко вскинул на него глаза, отвлекаясь от чуда в моих руках.

— А у меня дела, — произнёс он, улыбнувшись, но глаза его выдавали печаль. — Мне надо поиграть с Птицей Летящей во Тьме.

— С совой, что ли? — спросил я. Взрослый уже, птиц знаю.

— Нет, малыш, сова летает в свете луны, я же говорю про совсем другую птицу. Но смотри-ка, твоя бабочка совсем заждался... Беги домой, малыш.

Я поспешил в указанном направлении. Взбежал по лестнице, распугивая слуг. Бабочка плотно сжал крылья и крепко вцепился в мой палец, вызвав щекотку.

— Риваша, смотри! Я принес эту бабочку! — закричал я, как только оказался в залитой солнцем столовой.

— Морин, — строго сказал мать поднимаясь со стула, — сколько раз тебе говорить, чтобы ты понял? Не опаздывай на обед, это вредит здоровью! И уж тем более, не надо тащить в дом всех зверей в округе!

— Ну, мам! Я же обещал сестрёнке!

— И мне тоже! Ты отца своего не видел, случайно?

— Видел, он сказал, что пошёл играть с птицей, летящей в темноте, — по детски бесхитростно ответил я.

Мама после этих слов странно дрогнула, прижала руки к груди и упала на пол. Свет померк...

Глава 1.

Рытьё ям — черевато.

Если человек тебе сделал ЗЛО — ты дай ему конфетку, он тебе ЗЛО — ты ему конфетку...

И так до тех пор, пока у этой твари не разовьётся сахарный диабет.

Фаина Раневская

«Морин!» — позвал меня Олест. — «Морин, очнись, мы почти приехали!»

Я встрепенулся в седле и с недоумением огляделся по сторонам. Мы с Олестом и Ветром ехали по темному лесу, который, тем не менее, стал немного реже, чем был час назад.

«Тебе опять это снилось?» — сочувствующе спросил хранитель, одним взмахом крыльев сумев выразить столько эмоций, что все актёры столичного театра нервно режут себе вены... Или нет? Обычно люди творческих профессий предпочитают яды. — «Когда ты уже забудешь об этом, а?»

«Когда отомщу!» — твердо ответил я.

В тот день я в последний раз видел отца. Мать после моего известия слегла с болезнью сердца. Для управления родовым поместьем срочно был вызван из столичного университета мой старший брат, Дьон. Между нами десять лет разницы, и он на момент исчезновения отца был уже совершеннолетним. И все это из-за меня...

А Олест — та самая синяя бабочка, — после того, как я накормил его медом, заявил, что будет моим хранителем. Я был очень этому рад, ведь так редко кого-то из людей выбирают хранители! Только через несколько лет мне объяснили, в крайне нецензурных выражениях, что хранитель-бабочка в обществе всерьёз не воспринимается, главенствуют всякие тигры да соколы. Теперь, когда я выхожу на люди, Олест прячется в кармане моего плаща, который сделан по спец-заказу.

А вот для того, чтобы поверить, что мой отец больше уже никогда не вернется домой, мне понадобилось гораздо больше времени. Всё казалось, вот-вот дверь с громким стуком откроется, и домой войдет как всегда шумный и веселый отец, лишь немного задержавшись в своем очередном путешествии. Но годы шли, а этого не происходило... Его убил император безлюдных пустошей, Гуахаро. Я поклялся отомстить ему, с личным хранителем это обещало быть не так уж и сложно...

«А я говорю, это очень плохая идея!» — ворчал Олест. — «Не зря же он четвертую сотню лет правит!»

«Не бухти!» — отмахнулся я. — «У нас все получится!»

Конечно, ведь у предыдущих претендентов на звание освободителя безлюдных пустошей не было того, что есть у меня!

Ветер ступал очень тихо, почти бесшумно, но все равно его пришлось оставить в лесу. Кони, почему-то, совершенно не умеют передвигаться по вертикальным поверхностям.

Достав из чересседельной сумки веревку с «кошкой» на конце, я направился к антрацитово-черной стене, которая виднелась между деревьями. Вообще-то это странно, что лес подобрался так близко к замку, обычно лорды стараются вырубить даже кустики на расстоянии двух полетов стрелы от стен. А тут деревья расступаются всего лишь в метре от черного гранита, многие ветки даже царапают стену.

Когда я залез на самую высокую из таких веток аккуратно, но быстро раскачав «кошку» с третьей попытки закинул её на стену. Так... Осталось только влезть по гладкой, как стекло, стене на десятиметровую высоту...

Раз плюнуть!

Ну, я и поплевал... На ладони... И полез вверх. Где-то на шестом метре я совсем устал цепляться изрядно стертыми подошвами за абсолютно гладкую стену, полез только по веревке. Дело пошло шустрее, но когда я уже вцепился в край стены и собирался было перекинуть ногу через неё, кто-то схватил меня за капюшон плаща.

— Тебе помочь? — ехидно спросил этот кто-то.

Внутри все похолодело, я в ужасе вскинул глаза. На стене стояли две фигуры с ног до головы укутанные в тёмно-фиолетовые ткани. Твою мать! Воины тьмы!

«Попались!» — пискнул Олест, прячась в своем кармане. Я в тот момент очень сильно пожалел, что мне спрятаться негде. Эти гады ведь мне не дадут даже до своего повелителя добраться!

Я не успел среагировать, как меня бесцеремонно, в четыре руки, швырнули вниз. Но почему-то полетел я во внутренний двор, а не за стену. Единственное, на что меня хватило, помимо пустых суждений, это перевернуться ногами вниз. Пусть воины тьмы меня там в капусту нарубят, но тогда я умру в бою, а не сверну шею, как последний воришка, падая со стены!

Когда я довольно-таки удачно приземлился на ноги, — не зря же у меня бабочка в хранителях, — всего лишь порядочно отбив ступни, меня, ещё не очухавшегося, взяли в кольцо, уложили носом в землю и заломили руки. Я в очередной раз возблагодарил моего учителя по боевым искусствам. Старый узкоглазый пень не зря работал над моей растяжкой.

— Ну, что тут у нас? — раздался откуда-то сверху холодный... нет, абсолютно безэмоциональный голос, который больше бы подошёл каменной статуе, чем живому человеку. — Очередной охотник за сокровищами?

Я начал поднимать голову, дабы разглядеть, что это за сволочь тут вякает. Первое, что я увидел, это тапочки. Да-да, большущие тапочки в виде зайчиков из розового меха. Риваша такие носила, когда простудой болела, в пятилетнем возрасте. Далее мой взгляд упёрся в полы черного с золотой окантовкой халата и в, немного вылезшую из-под прикрытия ткани, тонкую, белую лодыжку.

Выше поднять голову мне не дали.

— Ты кто? — задал я очень интересующий меня вопрос.

— А вот это уже совсем наглость, — сказал тот же голос. Казалось бы, эта фраза должна была бы быть произнесена с возмущением, но нет, все та же холодность гранита. — Приходишь незваным, царапаешь стену, а потом ещё и удивляешься, когда перед тобой возмущенный хозяин появляется. В ваших землях меня называют Гуахаро.

Он!

Как всегда в стрессовых ситуациях, у меня словно открылось второе дыхание. С силой оттолкнув от себя воинов тьмы я вскочил на ноги и, потянувшись к карману брюк, бросился к императору. Но за миллиметр до цели меня схватили другие воины, которым ещё не досталось, и скрутили гораздо основательнее.

Блин! Мне же совсем чуть-чуть оставалось!

— О, вот это уже интереснее, — как ни в чем не бывало продолжал император, даже не сдвинувшись с места. — Неужели меня мститель посетил?

— Гр-р-р! — мой ответ был крайне содержательным, но что я ещё мог сказать, в то время как кусал чью-то особо наглую конечность.

— Ясно. И за что ты мне мстишь? — спросил Гуахаро, но тут же сам себя перебил: — Впрочем, не важно. Предлагаю бой до первой крови, проигравший выполняет одно любое желание победителя. Например, если ты нанесешь мне хотя бы малюсенькую царапинку, то сможешь приказать мне заколоться мечом или разбить голову об стену.

— Сука!!! ...!!! ..! На*бать меня хочешь?!! — возмутился я, выплюнув основательно пожёванную руку стражника. — Пид..! М-м-м!!!

Кто-то очень нежно, — читай: едва не выбив зубы, — воткнул мне в рот какую-то вонючую тряпку. Ну-ну, я вам ещё это припомню!

— Никакого подвоха, просто я полностью уверен в своей победе, — я прям увидел, как его губы расплываются в самодовольной ухмылке, хотя, надо признать, голос ни капельки не изменился. — Но если ты всё-таки сомневаешься, я могу дать клятву порядка. Так как?

Я начал лихорадочно соображать. Да, я только сейчас начал соображать, потому что до этого момента мне ничего не оставалось, кроме как умереть с честью, как можно больше напакостив моим врагам, а тут такой шанс... С одной стороны, это явная ловушка, с другой — мне ведь и нужен только бой, а уж там я найду чем удивить убийцу!

Старательно покивав головой, я промычал нечто одобрительное.

— Ну, что же... — продолжал Гуахаро. — Раз так, то я, прозванный летящим во тьме, Гуахаро, вызываю на бой этого юношу. Бой будет длиться до первой крови, а проигравший исполнит любое желание победителя. Да будут стражи порядка мне свидетелями!

Совсем близко громыхнула молния, подтверждая, что эти слова были услышаны.

— Уберите кляп, — скомандовал император своим воинам, а затем обратился ко мне. — Согласен ли ты с этими условиями?

Я после того, как мне освободили рот, старательно проплевался, рассказал всю родословную воинов тьмы и самого императора до десятого колена, и лишь потом ответил:

— Согласен.

В ту же секунду стража императора разбежалась в разные стороны. Я медленно поднялся, следя краем глаза за Гуахаро и ожидая нападения в любой момент, но, к моей преогромнейшей радости, его не последовало. Зато, как только я увидел грозного темного властелина целиком, я некрасиво вытаращил глаза и совершенно по-глупому открыл рот.

Невысокий, щуплый, с длинными пальцами, не предназначенными не только для меча, но даже золотой кубок в таких руках будет смотреться кощунственно, им подходит только высокий хрустальный бокал. Длинные, почти до задницы волосы иссиня-черного цвета заплетены в две полураспустившиеся косы, по остатку висящих волос было видно, что они треугольно-кудрявые. Как это, спросите вы? А фиг его знает, просто у него волосы изгибаются резким уголком, образуя треугольную спираль в мой мизинец толщиной. А самое страшное — глаза. Не миндалевидные, как у всех нормальных людей, а в форме полукруга, прямая сторона которого находится внизу. Абсолютно черная, маслянисто блестящая, радужка. Его глаза не выражали ничего, они никуда не смотрели, просто были направлены куда-то над моим плечом. Страшные глаза, безжизненные.

— А... А... — я не знал, что сказать, поэтому задал очень глупый вопрос: — А ты мальчик или девочка?

А что? Халат надежно скрывает как вторичные, так и первичные половые признаки, зато подобное телосложение и причёска больше подошли бы девушке...

Он приподнял брови и немного перевел взгляд в мою сторону, вроде как и смотрит на меня, но... Не видит? Не замечает? Или он считает, что я не стою его внимания?

— Тебе это так важно для выполнения своей миссии? — произнёс он. — Или ты хочешь пригласить меня на свидание?

— «Морин, соберись!» — прошептал Олест. - «Это существо убило твоего отца, а ты с ним разговорчики разводишь! Он же просто над тобой издевается!»

Но, как всегда, здравые комментарии хранителя не были услышаны. Я просто не мог не ввязаться в очередную словесную перепалку. Поэтому я, медленно потянувшись к секретному карману, спросил:

— А если так? У меня нет шансов?

Он улыбнулся, но глаза оставались всё такими же холодными.

— Давай рассуждать логически, — начал он, вроде как не замечая моих манипуляций. — Я же всё-таки император, а не императрица... Так что никаких шансов, да вот только ты больше хочешь меня убить. Так что начинай!

— Ты так в тапочках и будешь драться? — удивился я.

— И даже без меча, — кивнул он. — Больно много чести для простого воришки!

Ах так!

Я быстро вынул из кармана плоскую черную коробочку, которую мне в прошлый раз стражники помешали достать, и разбил её о брусчатку. Тут же разгорелось ослепительно-белое, «плазменное» пламя. До настоящей плазмы ему было, как мне до соладоров на коне, но не я придумывал название.

Со всех сторон послышались странные, приглушенно-звякающие звуки. Это воины тьмы падлаи на землю, звеня о бусчатку скрытыми под плащами доспехами.

— Завеса света? — послышался где-то в бушующем море огня спокойный голос императора. — Неплохо. Это, насколько я помню, очень редкая, а потому безумно дорогая штучка, лишающая магии всю территорию, на которую этот свет падает. Не говоря уж о том, что это крайне вредно для зрения. Вынужден тебя огорчить, на меня это ни каким образом не подействует.

«На тебя и не рассчитывали! Пусть эта штука довольно дорогая, но отнюдь не единственная в своем роде, и кто-нибудь да обязательно использовал её на тебе! Я просто охрану хотел вырубить и исключить применение магии, а уж с таким хлюпиком я справлюсь!» — эти слова буквально рвались в ответ, но я сдерживался, и, пока император болтал, времени даром не терял, подкрадываясь к нему с мечом наизготовку.

Да-да, у меня тоже есть меч, какой герой без меча? Просто он был надежно спрятан в недрах моего плаща наряду с метательными ножами и арбалетом.

— Я черпаю силы из самого себя, так что зачарованный свет не может отрезать меня от источника, — как ни в чём не бывало продолжал самовосхвалятся Гуахаро.

Я ударил.

— Хотя тебя, малыш, я уделаю вручную! — сказал он, каким-то невероятно выверенным движением уклонившись от удара. Мой меч прошёл буквально в паре сантиметров от его халата.

Возможно, задумайся тогда я о подобной лёгкости и точности, ничего бы этого не случилось, но... Это была бы совсем другая история, произошедшая явно не со мной.

Поэтому, вместо того чтобы остановиться и подумать, я позвал хранителя.

«Олест! Давай вместе!»

Бабочка послушно вылетел из своего убежища и уселся мне на макушку. В тот же миг я получил силу, выносливость и чувствительность этого насекомого.

Я начал гонять императора по всему двору, перепрыгивая, — довольно редко, бу-га-га, — тела воинов Гуахаро. Всё время я всего лишь на чуточку промахивался, всего на пару сантиметров, в следующий раз я его обязательно достану!

С каждым ударом я распалялся всё больше, всё больше жаждал достать этого змееныша. Кульминация наступила, когда император, после очередного моего зверского замаха, не стал уклоняться, а, подпрыгнув, встал на острие моего меча. В тапочках с зайчиками!!! Они, что, у него сталью обиты? Я не придумал ничего лучше, чем начать стряхивать чужеродный предмет на землю, чай, не кровь врагов. Самое странное, что его веса почти не ощущалось.

Страннее даже того, что император никак не желал стряхиваться!!!

После десятка судорожных движений, что больше подошли бы домохозяйке с мухобойкой, чем обученному воину света, императору, по-видимому, надоела такая карусель, и он ударил. Но как ударил! Оттолкнувшись от моего меча — о, да, этот вес я почувствовал! — он взвился в воздух, взмахнув ногой где-то у меня над головой, взъерошив мне волосы. Я даже на мгновение подумал, что он промахнулся, пока меня не накрыла боль от экстренного рассоединения с хранителем. Но этого Гуахаро было мало! Сделав в воздухе полный оборот, он ударил меня пяткой в нос.

В тот момент я пчень порадовался этим дурацким тапочкам, ведь если бы не они, этот придурок пробил бы мне своей шальной конечностью череп. А так я отделался всего лишь переломом носа. Жаль только, что бой я проиграл. Даже боюсь представить, что он может у меня попросить.

Действие завесы света начало потихоньку заканчиваться. Я, глупо хлопая глазами, пытался адаптироваться к перемене освещения и дозваться Олеста.

— Порядок подтвердит мои слова! — это должно было прозвучать торжественно, по логике вещей, но оказалось таким же равнодушным. — Я хочу, чтобы...

Он затянул паузу, психовано при этом улыбнувшись. Ну-ну... Если что, у меня ещё таблетка цианида есть.

— Я хочу, чтобы ты стал моим гостем!

Я мрачно сверлил взглядом спину идущего впереди воина тьмы. Жаль, что я не маг... Сейчас бы дырку между лопаток у него бы сделал... Хотя нет, это очень хорошо, что у меня нет способностей к колдовству, иначе мне пришлось бы отказаться даже от такого безобидного удовольствия, как бросать злобные взгляды. Законы гостеприимства, мать их за ногу! Пока я здесь нахожусь, я не могу причинить вред обитателям дома. Чтоб им икалось до потери пульса! Дабы случайно всё-таки не наложить какого-нибудь проклятья, я решил отвлечься на окружающие меня виды. Ну, ещё потому, что так завещал старый узкоглазый пень.

Внутри замок оказался ещё стрaш... неприятнее, чем снаружи. Все те же, не прикрытые никакими гобеленами зеркально-черные стены, пол лишь немного шершавый, чтобы ноги не скользили. Бордюр на стыке стены и потолка светился бледным, мертвенным светом. Явно магическая штучка... Справа окна: высокие, узкие, прямоугольной формы, однотипные, расположены близко, так что если в одно окно пролезть взрослому человеку будет проблематично, то, сломав перегородку между двумя, можно с комфортом пропихнуть рыцаря в полном вооружении. Слева, на равном расстоянии друг от друга, торчали одинаковые черные прямоугольные двери. Блин, да как они тут ориентируются?! Мы уже два раза свернули, а я никакой разницы не заметил!

— Вот ваша комната, — стражник остановился перед ничем не примечательной дверью. — Через четыре часа завтрак, отдохните пока.

И развернувшись, отправился дальше по коридору.

— А можно мне аптечку? — спросил я его в спину. Эх, наглеть так наглеть! — Там у меня ещё конь в лесу пасется.

Он замер, чуть повернул голову в мою сторону и бесстрастно, явно стараясь подражать своему повелителю, произнёс:

— Всё необходимое уже у вас в комнате, а о коне позаботятся, не беспокойтесь.

Последние слова были произнесены с едва-едва сдерживаемой злостью. Да, оказывается, не всех воинов тьмы эмоционально кастрируют... Или этот просто ещё не на той степени посвящения? В любом случае, до спокойствия императора ему так же далеко, как мне до Западной Империи пешком.

Усмехнувшись своим мыслям, я вошёл в комнату. М-да... А я-то надеялся, что меня из-за статуса гостя в тюрьму не посадят... Помещение оказалось довольно просторным, не спорю, но на этом все его плюсы заканчивались. Два чрезвычайно маленьких окна, скорее даже отдушины; стол, который из-за обилия зеркал и всяких подозрительных баночек больше подошёл бы какой-нибудь придворной фрейлине; но самое ужасное — кровать. Небольшое, примерно мне до колена, возвышение из черного камня, на котором лежал матрац не толще зимнего одеяла. И на таком можно спать? Тьфу, блин, издевательство какое! Ладно хоть подушка с летним одеялом есть.

Первым делом я, конечно, исследовал предложенный ассортимент баночек с помощью простейшего анализатора зелий. Так, обезболивающее, расслабляющее, заживляющее открытые раны, заживляющие синяки, от ожогов, от переломов... Даже для бабочек нашлось лекарство.

Я в задумчивости покрутил в руках один из препаратов. С одной стороны, я нахожусь в логове врага, с другой — я гость, и хозяева тоже ни чем не могут мне повредить... Ай-да, если они меня отравить решили, то им же хуже! Боги порядка не прощают нарушения клятв.

Оставив Олеста наслаждаться покоем в открытой банке с бабочкиным лекарством, я привычным движением вправил нос, помазал соответствующим кремом и отправился на это жуткое подобие кровати. Снял плащ и сапоги, лег на живот, уткнувшись лбом в подушку и... Ослабил контроль.

Мало того, что не смог прибить эту малявку, слабак, так ещё и попался в его ловушку! Дурак! Не мог предусмотреть, что этот идиот со скуки начнет искусство боя изучать?! Четвертое столетие в такой глуши, что ему ещё тут делать?! Я полный придурок! Надо было лучше слушать этого пенька узкоглазого, а не надеяться на завесу света! Слабак! Не смог победить хлипкого паренька! Он же на голову меня ниже! Я — слабак! Слабак-слабак-слабак-слабак!

Глаза защипало от бессильной злости на самого себя и обиды на императора. Пальцы скомкали простыню, пришлось закусить край подушки, чтобы не разреветься в голос. Минут десять я вообще не мог ни о чем связно думать. Хотелось выть и кататься по полу. Останавливало меня только то, что за мной наверняка наблюдают. Затем, на смену отчаянию пришла здоровая злость.

Гуахаро... Сволочь! Равнодушная сволочь! За кого он меня принимает?! Он убил моего отца, и ещё думает, что я буду ему подчиняться?! Буду изображать из себя придворного шута?! Или, ещё лучше, маленькую зверюшку в клетке?! Скалить зубки по команде, шугаться палки?! Фигушки! Я ему ещё покажу, на что способны представители рода Ёль-Ншели!

Уф-ф... Кажется, отпустило...

Подавление эмоций имеет один очень неприятный эффект: рано или поздно они вырываются на свободу, и лучше бы, если это была тихая банальная истерика без лишних ушей, поэтому я стараюсь как можно чаще сбрасывать напряжение, в любом удобном для этого положении. Иначе могу сорваться в самый неподходящий момент, как сегодня.

Я вытер глаза одеялом и перевернулся на спину, закинув правую руку за голову, и согнул левую ногу в колене. И, конечно же, принялся мелко потрясывать правой ногой. Дурацкая привычка, но почему-то помогает думать.

Да, это была моя ошибка, надо было отдохнуть перед проникновением, а не лезть из огня да дракону в пасть. О чём я только думал? Наверное, о том, что отдыхать в лесу, о котором ходит так много разнообразных слухов, малость неосмотрительно, несмотря на стоящего на страже Олеста. Если какая-нибудь бяка произойдет, я просто не успею так быстро прийти в себя, а бабочка не сможет обеспечить мне для этого достаточно времени... В отличии от змеи или тигра. «Может, как говорил старый пень, я ещё слишком молод для таких дел?» — подумалось мне, но я сразу отбросил эту мысль как несостоятельную, ведь сейчас я в самом расцвете сил, ещё пара лет, и я стану дряхлым стариком[1]! Если меня кто-нибудь раньше не убьёт.

Жаль...

Но с этим ничего не поделаешь, надо просто учесть на будущее и начать вырабатывать план на теперешнее положение дел. Выбрать линию поведения и — как там старый пень говорил? — стратегию общения? Мою цель? Или узнавание цели противника? У-у-у... Надо было лучше учить уроки...

«Олест, что там первое?» — спросил я любимую шпаргалку.

«Определение цели противника, потом выбор своей цели, потом выбор стиля поведения... Но это вообще-то можно комбинировать и менять местами, неуч!»

«Угу, спасибо».

У одного человека может быть множество целей, вспомнил я, но они не должны быть равнозначны, иначе очень просто разорваться, и это может привести даже к сумасшествию. Цель всей жизни должна быть невыполнимой, но непременно очень высокой, во всяком случае, мне так учитель заявлял. Ведь, если достиднешь цели, то и жить будет незачем. Если, конечно, не найти себе новую цель, но это слишком ненадежно, в нужный момент достойной цели может и не найтись.

Так какая же у меня цель? Да все та же. Отомстить. Ничего существенно не изменилось, а декорации и правила поведения не в счёт.

За этими размышлениями я не заметил, как уснул. Проснулся только от деликатного стука в дверь.

— Да? — абсолютно бодрым голосом произнёс я. Ещё одно следствие ученичества у старого пня... Или, скорее, загулов во время оного. Как бы не была шальна ночка, но отвечать всегда приходилось бодро, во избежание наказания.

Пару раз это даже прокатывало.

— Мастер приглашает вас на завтрак, — громко и отчетливо, словно нет никакой двери, ответил некто. — Второй поворот налево, вторая дверь справа.

— Понял.

Я, страшно зевая во все тридцать[2] — правда, некоторые из них вставные, но это мелочь, — зубов, встал с так называемой кровати. Специально не стал чесать места, где оружие впивалось в тело во время сна. Мало ли, вдруг за мной наблюдают? Осторожность ещё никому не мешала.

«Олест! Ты идешь[3]?»

Бабочка тяжело выбрался из банки с лекарством, пошевелил перепачканными усиками и твердо ответил:

«Иду!»

Тяжело взмахнув крыльями, он какими-то странными зигзагами направился ко мне. Я не стал подходить ближе или каким-либо иным образом помогать ему. Олест тогда меня пошлет по самому извилистому маршруту, прямо в сердце хаоса. Гордый.

Наконец, он устроился на своем законном месте, у меня на макушке, и мы смогли-таки отправиться к хозяину, который собирает гостей таким вот оригинальным образом.

Я шёл по коридору, внимательно считая двери. Странно, что нам проводника не выделили, но, может быть, это какая-то проверка? Чем-чем, а уж пространственным идиотизмом я не страдаю. Остановившись возле нужной двери, я задумался. Входить или не входить? Мои сомнения развеяли голоса, доносящиеся из комнаты.

— ... И всё-таки, зачем вы его пригласили? — настойчиво спрашивал незнакомый мне голос.

— Палан, неужели ты думаешь, что задавая один и тот же вопрос в восьмой раз, получишь ответ отличный от первых семи? — сказал император. Мало кому удается говорить настолько бесцветно. — Мне не с кем разделить трапезу, ты же со мной есть отказываешься.

— Почему именно он? — перефразировал вопрос неизвестный мне Палан. — Почему не тот рыцарь, что приходил на прошлой неделе?

На прошлой неделе? Кто бы это мог быть...

— Ну, вряд ли он мог рассказать мне что-нибудь интересное... О его супер-пупер благородных предках, которые при мне стащили у сильфов воз с оружием мне слушать как-то не особо хочется. Да и, к тому же, рыцарь был чересчур слабонервным.

— А этот нет?

— Нет. Такие люди, как он, всегда находятся в своей тарелке. И не смотри на меня так. Я людей не ем, слишком мясо у вас противное... У того рыцаря была очень слабая, а потому чувствительная гордость. Помнишь поток брани, что он на меня вылил, увидев в тапочках? Всё потому, что он посчитал это неуважением к себе. Чувствовал, наверное, подсознательно, что уважения этого он не заслуживает, вот и злился, делая акцент на то, что его уважать надо как чьего-то там потомка.

Всё это было сказано так же ровно и безэмоционально, и только по паузам между словами можно было понять, где ставить точку, а где запятую.

— А вот наш новый гость такой ерундой не страдает. Видел его выражение лица, когда его гвардейцы скрутили?

— Нет, — полным растерянности голосом ответил Палан.

— Ты многое потерял. Он возлежал на земле с таким видом, словно он на королевском ложе... Хотя нет, там обычно нервничают, особенно сами короли... Лучше сказать, в спальне своего хорошо охраняемого замка.

— Его спокойствие ему изменило, когда он догадался кто вы, Мастер, — заметил Палан.

— Ну да, ненавидит он меня слишком сильно, но это не может помешать мне восхищаться им. Например, сейчас, когда ему не выделили проводника по замку, он не стал возмущаться, а спокойно дошёл и стал подслушивать.

Вот сволочь!

Но делать нечего, раз уж засекли...

— Всегда приятно слушать комплименты в свою честь, особенно, если их говорят другим, — сказал я, быстрым шагом входщ в комнату, ослепительно улыбнубаясь. — Тогда есть хоть небольшая надежда на честность.

Всё те же каменные стены, мертвенный свет, только посреди комнаты стоит прямоугольный стол на двадцать персон, а над ним ещё две дополнительные полоски света. Окон нет, но с противоположной стороны комнаты есть ещё одна дверь. Стулья прямые, жесткие, без намека на комфорт.

— А кто спорит? — улыбнулся одними губами император. — Проходи, присаживайся.

Он сделал приглашающий жест рукой, щедро предлагая садиться там, где мне удобнее. Сам Гуахаро сидел во главе стола. Первым порывом было разместиться с противоположной стороны, но усилием воли я подавил это недостойное желание. Слишком уж по-детски, да и к тому же император наверняка захочет поговорить, а я не горю желанием кричать через весь стол. С другой стороны, сидеть рядом с этим уродом тоже не больно-то охота, подумает ещё, что подлизываюсь... Или, что хуже, не сдержусь и воткну в этого гада какой-нибудь столовый прибор. Я свою выдержку не переоцениваю. Так что я сел за два кресла до него, с левой стороны, потому что правша и левой рукой кидаюсь хуже.

— Палан, ты присоединишься? — спросил император стоящего рядом с ним мужичка.

Средних лет, невысокого роста, с брюшком, хотя оставшиеся видными жилы шеи выдавали, что в молодости он был неплохим бойцом, но сейчас это уже почти незаметно. Черты лица какие-то странные, как будто творец, что лепил его лицо из глины, не захотел заканчивать свою работу и в расстройстве провел божественной дланью, смазывая черты. Некогда голубые глаза выцвели и покрылись белесым налетом страдания.

Не удивляйтесь таким подробным и поэтичным описаниям. Учитель дрючил меня на этот счет очень строго, даже сильнее, чем по поводу фехтования. Он говорил, что нельзя забывать ни одного встреченного тобой человека, ведь мало ли при каких обстоятельствах судьба снова может свести вас. А за поэтичность надо сказать спасибо мамочке, которая мне на ночь вместо сказок читала старые баллады. В большинстве своем любовные.

— Нет, если разрешите, — поклонился Палан. — Боюсь, я пока вхожу в категорию слабонервных.

Ого! А вот это уже интересно! Чего это они все так боятся есть со свои повелителем?

— Тогда можешь идти, — спокойно произнёс Гуахаро.

Палан, поклонившись императору, смерил меня злорадным взглядом. Уже страшно.

— Аоэльникф, накрывай! — скомандовал Гуахаро.

Тут же освещение начало мигать. Миг, и перед нами появился полный набор столовых приборов на две персоны. Следующая вспышка света, и появились салаты, потом разнообразные омлето-яичницы. Затем творог, молоко, йогурты и прочие радости молочника. Последними появились различные сорта меда.

Ик!

Как человек, вынужденный хорошо знать теорию магии, иначе любимая сестренка меня давно бы совершенно случайно убила, я знаю, что подобная телепортация отнимает столько сил, что уж проще команду служанок полностью подчинить. А если это была не телепортация, то... Этот вариант мне нравился гораздо меньше.

— Угощайтесь, — предложил Гуахаро.

Он уже успел наложить себе яичницу с беконом.

«Я, пожалуй, тоже позавтракаю», — сказал Олест, спланировав на одну из плошек с медом.

Я проводил его обеспокоенным взглядом. Как бы не нажрался до невменяемого состояния... Мы в сердце вражеской крепости, хотелось бы быть в полной боевой готовности, мало ли что...

Тут передо мной встала другая проблема: огромное количество ложек-вилок. А я ведь даже десертную от суповой плохо отличаю...

— В чём проблема? Тебе не нравится еда? — спросил император, заметив мою заминку.

Я с тоской оглядел сервировочный набор: белая салфетка на черном граните, заборчик разномастных ложек-вилок, три хрустальных бокала и четыре тарелки стопочкой. Тоже хрустальные. Эх, придется с секретом расставаться...

— Блюда подают в той же последовательности, в какой расположены столовые приборы. То есть первая с края вилка для первого блюда, вторая для второго и так далее[4], — нехотя признался я. — А сейчас всё выложено разом, и я не помню какую ложку к чему применить.

— Интересно, — проговорил император, посыпая яйчницу жгучим белым перцем. — Учту, если мне какой-нибудь псих предложит поесть на человеческой территории. А вообще, ешь, как тебе удобнее, я все равно в этих палочках не разбираюсь.

Как мне удобнее, значит? Палочки? Ну что же, сам напросился!

Быстро выхватываю из рукава пару палочек для еды из западных стран, в другой руке у меня словно сам собой возник кинжал, для подмоги. Всё-таки ученичество у узкоглазого пня наложило на меня свой отпечаток, хотя он и ругался постоянно на кинжал.

Так, что бы мне съесть такое эдакое? Больше всего хотелось творога с клубничным йогуртом, но это будет выглядеть по-детски... Или девчачьи. Мужик должен съедать за раз целого гуся, закусывая головкой сыра и запивая это все кувшином вина. Во всяком случае, мне так говорила моя первая м-м-м... подруга. А меня из-за Олеста постоянно на сладенькое тянуло...

Выбрав компромиссный вариант, омлет с булочкой, я мельком взглянул на императора, чтобы оценить его реакцию, и чуть не подавился.

Да-а... Теперь я понимаю, почему с ним никто не хочет есть! Не из-за необычного способа накрывания на стол, как я подумал вначале, а из-за вкусовых предпочтений. Яичница с беконом и жгучим перцем, творог и мед в одной тарелке, рыбный салат с фруктами в другой, и запивается это все чаем с бергамотом. Извращенец.

— Что ты на меня так смотришь? — спросил император, заметив повышенное внимание к своей персоне. — Ну нравиться мне кушать так! Все равно в желудке все смешается. Я же тебя так есть не заставляю? А если особо слабонервных тошнит от одного вида, то они могут отвернуться.

Я себя слабонервным не считал, поэтому подавил недостойное дворянина желание и просто уткнулся взглядом в собственную тарелку.

Через пять минут я уже скучал и не знал, чем занять руки. Ничего не попишешь, у меня жуткая привычка все делать как можно быстрее, за что был неоднократно обруган матерью и бит учителем. Мне все время кажется, что жизнь проходит мимо меня, и где-то там, за углом кипят битвы, и звон стали заглушает крики воинов. Глупо, конечно, но старый пень не сумел мне привить ни капли терпения. В итоге, я скучаю в замке своего злейшего врага. Даже пакость никакую придумать не получается... Не мастак я этого дела, если честно.

Эх...

— Скучаешь? — заметил мое состояние Гуахаро. Сам-то он уж точно не скучал, пожирая четвертый по счету омлет с медом и чесноком.

Я молча кивнул. ещё и издевается, гад!

— Тогда расскажи мне что-нибудь, — предложил император.

— Что? — я мрачно уставился на это женоподобное чудо. — Секреты графвства Ёль-Ншели?

— Ну зачем ты так? — укоряюще произнёс он, посмотрев в пространство передо мной. — Ты же гость, а не пленник, и не вражеский шпион. Кроме того, все секреты твоего графства, как и всего королевства, я знаю получше тебя. Расскажи лучше мне, к примеру, сказку.

— Сказку? — переспросил я, не поверив своим ушам.

— Ну да, сказку, — повторил Гуахаро и на всякий случай пояснил: — Такие истории, что детям на ночь рассказывают.

— Зачем тебе? — неподдельно удивился я.

— А что? Я тут третью сотню лет торчу, не знаю даже, что нынче детям на ночь рассказывают. Шпионов моих просить докладывать ещё и об этом как-то не удобно. И так гоняю до посинения.

Хм? Он так и говорит «мои шпионы»? Обычно своих предпочитают называть разведчиками... Странно.

Ладно, теперь мне надо вспомнить хоть одну сказку. Не любовные романы же ему, на самом деле, пересказывать? Но надо признать, как снотворное они действовало просто замечательно! Как только мать начинала читать долгое, нудное и слезливое признание в любви очередного несчастного героя, так я мгновенно засыпал, лишь бы этого не слышать. Ещё детские мозги хорошо зависали на хитросплетениях родственных связей. Кто, кого, когда и от кого родил, понять до девяти лет у меня категорически не получалось. Хотя в этом возрасте мать перешла от старинных баллад к современной прозе и началось! Единственное, что я слушал с неподдельным интересом, так это описания постельных сцен. Мама-то больше для себя читала и где-то к середине книги вообще забывала, что у нее малолетний сын тоже такое слушает. С большим интересом. Хотя теперь я маме за науку даже благодарен, ведь несмотря на среднюю внешность и отдаленные земли, все девушки столицы были моими.

Ну да ладно, это все лирика, мне же надо сказку вспомнить... Иногда мама не могла читать своему любимчику по состоянию здоровья и посылала ко мне служанку. Она была неграмотная и рассказывала настоящие сказки, которые слушают нормальные дети. Осталось только вспомнить хоть одну.

О! Есть, оказывается, у меня в загашниках ещё что-то кроме похождений Изабеллы и жития западных богов! Последнее заслуга учителя, не подумайте ничего такого. Хотя там тоже много интереного есть, м-да...

Не уверен, что Гуахаро это понравится. Впрочем, а с чего это я должен беспокоиться о его психическом здоровье?..

— Есть одна сказка, — начал я, стараясь не смотреть, как он уничтожает восьмую порцию чего-то с чем-то желто-красного цвета. Кажется, это был творог с томатной пастой. И куда в него столько влазит? Если он каждый раз так ест, то он уже должен быть толще борца сумо. А так скелет-скелетом, только почему-то с кожей, париком и страшненькими глазками. — В одном из селений, расположенных поблизости от Проклятого леса, жила девушка с золотыми, как солнце, волосами. Она часто, по просьбе матери, ходила к бабушке на другую сторону леса. Правда, ей приходилось идти кружной дорогой, чтобы не стать пищей чудовищ. Но однажды, наслушавшись в трактире историй о том, как некоторые вполне безопасно проходили сквозь лес, она решила пойти напрямую, ослушавшись мать.

На одной из полян росли чудесные цветы, поражающие своей красотой. Златовласка решила принести такой цветок своей бабушке, но, как только она коснулась цветка, её опутали невидимые лианы и погрузили в магический сон.

Мать Златовласки забеспокоилась и побежала к бабушке сама. Не обнаружив там дочери и узнав, что та вообще до бабушки не дошла, мать побежала плакаться к охотникам, чтобы они вызволили дочурку из Проклятого леса, даже пожертвовала им свою свадебную диадему. Бравые ребята к вечеру привели измученную девушку домой. Она была в ужаснейшем состоянии, одежда порвана, все в синяках, но в любви и понимании она сумела оправиться и стать уважаемым членом общества.

— Рассказчик из тебя слабоватый, последняя фраза вообще из какой-то официальной бумажки, — заметил Гуахаро, промокая губы салфеткой. Что? Неужели он наелся? — Но позволь несколько уточнений, это вы восточный клинышек моих владений называете Проклятым лесом?

— Ага, — довольно кивнул я. Хоть маленькая, но пакость, даже нелестная оценка моих способностей не смущает. Зачем на правду-то обижаться?

— Жесть, — покачал головой он. — Чему только детей учат? Ладно, давай разберём эту историю по полочкам. Мать. Какого демона она позволяет своей дочери шляться по трактирам?! Не знаю, какие нравы сейчас царят в ваших городах, но трактиры всегда считались неподходящим местом для девушки. Так?

— М-м-м... — я лихорадочно пытался что-нибудь придумать. — Может, её родители содержали этот трактир? А девушка просто помогала им? Вот разговор и подслушала...

— Родители? Значит, у неё и отец есть? — уточнил император. — Тогда ещё лучше, как он позволял ходить своей дочери так далеко одной? Помимо леса в мире куча других опасностей. Раз. Едем дальше. Златовласка. Вряд ли её можно обвинить в походах к бабушке, её же мама посылала, а вот подслушивать очень нехорошо, особенно сплетни, ведь они так неинформативны! Сквозь мои земли действительно можно пройти невредимым, но только если не делать ему больно. То есть, не портить растения, не охотиться. Можно только собирать то, что уже упало. Ты наверняка так и прошёл. Кроме того, какой же дур... блондинкой надо быть, чтобы рвать цветы в проклятом лесу, о котором наверняка ходит множество ужасных слухов? Насколько я помню, на полянах растут только три вида цветов, и только один из них цветет днём. Этот цветок, кстати говоря, ещё и не больно-то красив. Но вот проблемка! При прикосновении они сильно жгутся. Больно, но не вредно. Значит, Златовласка, после того, как её в первый раз ужалило, обмотала руки каким-нибудь тряпками и пошла рвать беззащитные цветы. За что и поплатилась. Кроме того, мать не могла сразу узнать, что случилось с её дочерью. Мало ли, у бабушки задержалась... Хотя не факт, что Златовласка шла именно к ней. К тому же, к охотникам просто так не обращаются, значит, как минимум неделю она провела в силках.

Император поставил локти на стол и, оперевшись подбородком о сложенные замочком руки, с легким прищуром посмотрел в мою сторону.

— А теперь, давай взглянем на охотников. В принципе, нет ничего странного, что они хвастались в трактире своими и чужими подвигами. Хотя, лучше бы их поступки говорили сами за себя, но чего нет, того нет. Случайно или нарочно они исказили информацию, исходя из полученных данных нам не ясно, но то, что охотники кучкуются на определенной территории по несколько месяцев, разгоняя при этом всех остальных наемников, общеизвестно. Далее, они выполняют свои прямые обязанности, но не бесплатно, как основатель завещал, а за крупную сумму денег, как теперь принято. О том, как они поступили с бедной девушкой вообще говорить не хочется, но надо, раз уж начал... Дело в том, что яд, находящийся в стрекательных клетках этого растения, не причиняет вреда, лишь замедляет деятельность организма, а силки обращаются со своей новой батареечкой крайне нежно, чтобы не повредить. Тогда откуда же взялись синяки и порванная одежда? Да все просто, это охотники постарались, ведь человек, освобожденный от силков, очухивается только через два часа. Не ошибусь в предположении, что охотники за эти два часа знатно повеселились... Иначе, зачем бы им приходить только к вечеру, ведь эти цветы ничего не могут сделать профессионалам.

— Ты все извратил! — с ненавистью прошипел я. Ведь предупреждали меня, что он мастер риторики, а я, дурак, не верил!

— Возможно, — слегка дернув плечом, безмятежно улыбнулся Гуахаро. — Это лишь моё мнение, моя правда, как пострадавшей стороны. В конце-концов, ведь только мои цветочки оказались в проигрыше. И да, я вижу в жизни плохие стороны, что не мешает мне любоваться ею. Продолжать разбор?

— Да чего уж продолжать-то? — недовольно откликнулся я, ища взглядом Олеста. — И так вроде всё понятно.

— Нет, тебе понятно лишь мое мнение, — покачал головой император, наливая себе чаю. Вполне профессионально так наливая. Расплата за страшные вкусы. Сомневаюсь, что блевотина слуг благотворно влияет даже на его аппетит. — Но можно попробовать представить себе правду других. Например, мать. Наверняка она была недовольна, что её повзрослевшая дочь крутится в зале, среди мужиков, поэтому решила отправлять её почаще к своей матери, дабы та научила внучку уму-разуму через задние ворота. Когда дочь через пару дней, к генеральной уборке, не вернулась, мать забеспокоилась и послала кого-нибудь поискать свою дочь. А когда узнала, что она даже до бабушки не дошла, забеспокоилась о престиже семьи и скрепя сердце отдала свою диадему. Будешь слушать дальше?

— А куда я денусь? — мрачно буркнул я. Олест, предатель, оказался в стельку пьян.

— Помрешь от скуки? — предположил Гуахаро. — Нет? Тогда продолжу. Отец, если он и был, наверняка думал, что воспитание дочери его не касается, а вот если бы это был сын... Хотя об этом история умалчивает. Сама Златовласка, наверное, в каждом встречном-поперечном видела замаскированного принца, который обязательно должен в нее влюбиться. А уж когда она услышала, что проклятый лес ни одна девушка не проходила — что, кстати, наглые враки, — она решила стать первой, чтобы поразить гипотетического принца своей отвагой в самое сердце... Сколько там сейчас дают за убийство принца крови?.. Как раз и мама отправила её к этой зануде-бабке, которая чуть что, сразу хватается за хворостину, и не даёт носить платье с глубоким вырезом. А уж когда Златовласка цветы разглядела, то сразу поняла, что все принцы будут её, а может даже короли, если не слишком стары... Да и ещё все соседские девчонки сдохнут от зависти! Когда цветы стали жалиться, она наверняка обиделась. Как же! Цветы не дают себя сорвать! Да человек же царь природы! За что и поплатилась. Она, конечно же, была до смерти благодарна спасителям и, думаю, не отказалась сделать для них несколько штучек, несмотря на свое ужасное состояние. А может и нет, это только мои домыслы. Кто там дальше?

— Охотники, — буркнул я.

Я уже и не рад был, что выбрал именно эту сказку. Похоже, его она задела за живое, и он решил оторваться на мне. Самоконтроль трещал по всем швам, безумно хотелось приложить его смазливым личиком об стол, стерев эту наглую самодовольную ухмылку. Но нельзя, хаос меня забери! Кодекс гостя, тысяча инкубов ему в задницу!

— Охотники, — произнёс он, словно пробуя на вкус это слово. Даже свои пустые глазища прикрыл. — Наверняка, не все охотники знали, что своим бездумным хвастовством они подстрекают молодежь на подвиги. Так же они совершенно искренне считают, что помогать бедным совершенно бесполезно, ведь они все равно все вскоре сдохнут. Значит, надо проверять работоспособность клиента, а чтобы добру не пропадать, надо все конфисковать, и за спасение их жалких жизней им ничего не должно быть жалко, а особенно для таких героев как охотники. Девушку спасённую, они тоже посчитали своей законной платой, с которой развлекаются там же на поляне, предварительно спалив все ядовитые цветы.

Я старался дышать медленно и размеренно, считал до ста и применял прочие методы психотерапии. То, каким тоном он рассказывал об охотниках, веками спасающих людей, живущих в приграничье... Об охотниках, одним из которых был мой отец...

— Людям свойственно меняться, — безмятежно продолжал Гуахаро. — В этом и состоит вся их прелесть, но кроме прогресса, движения вперед, есть и регресс, который мы можем наблюдать в обители. Сейчас охотники уже совсем не те... Если не веришь, могу показать переписку глав совета...

— Зачем тебе это?! — резко спросил я. — Зачем ты меня мучаешь?!

— Мучаю? — переспросил император, словно кроме дистрофии он обладал ещё и плохим слухом, и задумался. — Да, наверное... Скажем так: я вправляю вывихнутые мысли. А зачем? Мне это интересно. Хочется донести хоть до кого-то, что мир многомерен, как в физическом, так и в ментальном плане. Правда не бывает одна, а истин — много. Лучше сходи сейчас, потренируйся или, если хочешь, можешь посидеть у себя в комнате.

Я бездумно смотрел на удаляющуюся в заднюю дверь тощую спину. Я...

...так его...

Ненавижу!!!

Сноски:

Мне в то время казалось, что двадцать лет — это глубокая старость. Молодой был, глупый. (прим. Морина)

[Обратно]

30 зубов — это норма для взрослых людей, живущих в том мире. Другое дело, что из-за слишком активного образа жизни у Морина несколько передних зубов оказались выбиты. Хорошо иметь сестру-ведьму, которая периодически вставляет тебе зубы. (прим. Оракула)

[Обратно]

Данный глагол на русский язык можно перевести как «передвигаться», но у нас больше используется конкретизированное «идти», «ехать», «лететь» и т. д. Поэтому не стоит удивляться, что «бабочка идет», а так же, что «бабочка шёл», ведь Олест мужик, то, что в русском языке бабочка женского рода — это только наши проблемы. (прим. Оракула)

[Обратно]

Кстати говоря, это правило распространяется и на этикет нашего мира. (прим. Оракула)

[Обратно]

Глава 2.

Расскажи о своих планах.

Как вылечить простуду, знает каждый, кроме вашего врача.

Неизвестный

Не послушавшись совета Гуахаро, я быстрым шагом — но стараясь не сорваться на бег, — направился на крышу здания. Нет, не на зло императору, как подумал Олест, просто я лучше знаю, как мне успокоиться.

Дорогу даже не пришлось спрашивать: достаточно было дойти до конца коридора, где обнаружилась лестница, и подняться по ней до самого верха. Как потом буду добираться до выделенной мне комнаты, я даже не думал, это сейчас не важно. Люк на крышу, как ни странно, оказался не заперт. Хотя чего их запирать-то? Почти все свои, от них ничего скрывать не надо, а единственный чужой не выйдет отсюда живым.

В последствии эта мысль стала пророческой, но совершенно в другом смысле, нежели я предполагал.

Крыша оказалась черепичной, имеющей форму шестигранной пирамиды, несмотря на то, что сама башня была круглой. Вершина пирамиды казалась срезанной, из нее торчал шпиль, оставляя свободным бортик примерно двадцати сантиметров шириной, как раз можно пристроить задницу.

Я сел, оперевшись на шпиль спиной, и уставился перед собой. Леса, леса и только у самого горизонта была видна желтая полоска степей. Если бы я смотрел с противоположной стороны, то после небольшой полоски покрытых лесом холмов, взгляд бы упёрся в величественные Срединные горы. А ведь ещё на территории империи мертвых пустошей есть и болота, и пустыня, и цепь озёр с целебной водой...

И все это совершенно безлюдно.

Примерно триста лет назад, может чуть побольше, — людям тогда было не до запоминания точной даты — тут были процветающее королевства, славящиеся своими ремесленниками, чуть дальше на восток стояла Академия Магии, не чета нынешней. Говорят, маги тогда умели даже вызывать души мёртвых! Впрочем, от ужасной участи их это не спасло.

Триста лет назад жители территорий, на которых теперь находятся Мертвые Пустоши, начали умирать от неизвестной болезни, с которой ничего не смогли поделать даже лучшие целители. Люди бежали, стараясь скрыться от угрозы, но куда им было податься? У соседей те же самые проблемы... Хотя нет, приморские районы почти не пострадали от чумы, там вымерло всего лишь около пятидесяти процентов населения. По сравнению с центром, где процент зараженных приближался к девяносто пяти, это сущие пустяки. А потом появилось оно.

Черный туман полез из болот, убивая людей, но всего лишь изменяя животных и растения, превращая простых коров и пшеницу в жаждущих крови хищников. Этот туман впитывал магию, кормился ею и не желал исчезать даже самым солнечным днем. Несмотря на всё своё сопротивление, королевства пали. Города, попавшиеся на пути тумана, обращались в пыль. Та же участь постигла и Академию, вместе с её величественной библиотекой.

Когда все люди немаленького материка зажались по углам в страхе за собственные шкуры, наступление тумана затормозилось, чётко очертив границы новоявленной империи. Тогда же Гуахаро, изобретатель этого жуткого оружия, явил общественности свой бледный лик, объявив, что вся эта территория принадлежит ему. Народ немного взбодрился, живой человек, пусть даже не-человек, это вам не непонятный туман, его и убить можно.

Но все попытки оканчивались неудачей.

Почти вся центральная область материка оказался оккупирована изменённой природой. Кроме того, небольшие клинышки вторгались в незаражённые территории. Заклятые звери не хотели сидеть на месте, а людей становилось всё меньше.

В какой-то момент появился человек, — летописи не сохранили его настоящего имени, сейчас его называют просто Основателем, — и заявил, что люди пока ещё слишком слабы, чтобы бороться с Гуахаро напрямую, и что надо просто чуток поднакопить сил. Он основал Обитель Охотников, людей, помогающих бороться с вырвавшимися за пределы леса монстрами или, наоборот, спасать случайно зашедших в проклятый лес недоумков. Он же основал новую Академию магии и Университет для не-магов.

После того, как все хоть немного устаканилось, мир начали сотрясать природные катаклизмы. Цунами и землетрясения едва ли не полностью уничтожили всё население планеты. Климат начал стремительно менятся, мы бы просто не смогли приспособиться, но нам помогли. В небе появилось второе солнце, не такое яркое, как первое, но несущее не меньшую благодать.

Появилось Малое Солнце, дом соладоров, расы, которая помогла нам выжить.

Поговаривают, что они такие же люди, как мы, только мне что-то слабо в это верится. По-моему, единственное, что нас объединяет — это количество рук-ног и отсутствие хвоста. Маленького росточка, большеголовые, тонкокостные, они больше всего напоминают вставших на ноги головастиков, чем людей. Они казались бы смешными, если бы не огромная физическая и магическая сила соладоров.

Хм, может Гуахаро из них? Нет, вряд ли, он появился на сто двадцать с чем-то лет раньше, да и внешне может напоминать большеголового только тем, кто знает о них лишь понаслышке, а вот те, кто видел хотя бы картинку, ни за что не перепутают.

Во-первых, он намного выше. Столичная статуя большеголового в полный рост была мне где-то до пояса. Во-вторых, у соладоров кости гораздо тоньше, чем у нас, а у императора конечности были нормальной толщины, только совсем без жира и почти без мышц. А в-третьих, все большеголовые щеголяли лысыми черепами. Так что Гуахаро явно что-то на основе человека.

Но вернёмся к истории. Большеголовые в большинстве своем владеют предметной магией, которую они почему-то называют технологией. Они же помогали нам в период катастроф, щедро делясь информацией.

Обычно великие открытия магов никак не влияют на быт обычных людей, но тут был совершенно иной случай. Канализация, мельницы, единая система измерений, медицина, кораблестроение и многое, многое другое помогло облегчить жизнь простого трудяги. Конечно, не все знания, дарованные соладорами, оказались полезными, молодёжь, к примеру, быстро переняла все жаргонизмы и мат. Разумеется, наши бледные и невыразительные ругательства не могли составить конкуренцию целому языку нецензурщины.

Оказалось, что мир гораздо больше, чем представляли наши предки. На юго-западе от нашего материка обнаружился ещё один континент, единая Империя Солнечного Света. Люди там жили по совершенно диким законам, страннее чем у большеголовых, хотя в это и сложно поверить. Даже если не обращать внимания на тот факт, что они до сих пор верят в богов, то уж их преданность своему бессмертному Императору казалась просто поразительной для нашего народа, отвыкшего ждать помощи сверху.

Мой учитель был оттуда родом. Мастер боевой магии, он был вынужден скрываться в живом кольце, как ещё называют окружающие пустоши страны, от преследования. Причины он не называл, объясняя тем, что знание это мне совершенно ничего не дает, а из-за праздного любопытства не стоит ворошить прошлое.

На северо-востоке от нас располагается архипелаг Альянса сильфов и шелки. Флота, в привычном понимании этого слова, у них нет, да и зачем им? Расы разумных тюленей и оборотней-амфибий не нуждаются в дополнительных плавсредствах.

«Это всё было ещё задолго до твоего рождения, так что наплюй и забудь», — предложил Олест в ответ на мои воспоминания о лекциях учителя.

«А отца тоже до моего рождения убили?!» — возмутился я, слегка ежась под порывом ледяного ветра. Высота приличная, как-никак.

«За это — отомсти, раз уж начал, а в остальное не суйся. Какой бы сволочью не был Гуахаро, одно он сказал совершенно верно — правда многогранна. И он тебе это вполне убедительно доказал».

«Да уж, убедительнее некуда».

Я встал и неторопливым шагом спустился к краю крыши. С интересом посмотрел вниз. Ну и высотища! Так сразу и не определить, сколько метров, но точно больше ста. Из центра это было заметно слабо, землю загораживает край крыши, сравнивать не с чем, а тут...

Очередной порыв ледяного ветра едва ли не сбросил меня вниз, но я удержался благодаря тонким, но крепким металлическим перилам.

«Эй, поосторожнее там», — попросил Олест. — «Ты... Ты что, придурок, делаешь?!»

А я что? Я ничего... Гуляю вот... По перильцам. Раскинув руки в стороны идти по тонкой трубе, предугадывая малейшее движение ветра — это так здорово!

«Придурок, ёб... то есть грохнешься с такой высоты — и даже я спасти тебя не смогу!» — предупредил бабочка.

Зачем падать? Я не хочу! А вот потрепать нервы Олесту — самое милое дело.

Я шёл прогулочным шагом, не смотря под ноги. Зачем? Я уже проверил, труба ровная, качественная, изгибается почти незаметно, так что в любом случае не упаду. Давно уже прошли времена, когда я боялся встать на цепь демонолога[5], а два метра внизу или двести — не важно.

Пройдя две грани пирамиды, я заметил внизу какое-то шевеление. Ха! А у воинов тьмы, оказывается, тренировка на свежем воздухе. Может, присоединиться? Я в задумчивости остановился и слегка поднялся на цыпочки. Присоединиться хочется, а вот спускаться по лестнице — нет.

«Даже не думай!» — возмутился Олест. — «С такой высоты навернешься — никакой хранитель не спасёт!»

Я только улыбнулся и прыгнул вниз головой.

— Что он делает? — с интересом спросила струйка дыма, на мгновение приняв форму змеи.

— Провокацию, — ответил император, улыбаясь с ничем неприкрытым безумием. — Умный мальчик, только вот не учёл, что в эту игру тоже можно играть вдвоем.

Я на личном опыте убедился в правильности тезиса, что падение — это почти полёт, только финал печальнее. Олест что-то вопил, стараясь увеличить качество объединения и замедлить падение, но куда там, сто двадцать килограмм[6]!» живого веса не поднять даже соколам, что уж говорить о бабочке...

Однако, строго в соответствии с моим планом, печального финала не случилось: за три метра до земли я попал в телекинетическую подушку и меня почти мягко опустили на площадку.

— Ну? Что застыли? — злорадно спросил я, не обращая внимания на маты Олеста. — Падения никогда не видели?

После подтверждения моей догадки жизнь снова заиграла всеми красками. Я зачем-то нужен Гуахаро живым, а значит есть шанс его нае... надуть.

«А если бы он тебя не поймал?» — рявкнул Олест.

Так как это была первая цензурная фраза, которую он мне сказал после падения, я решил всё-таки ответить.

«Тогда бы мы умерли, но Гуахаро бы пережил несколько не слишком приятных минут, разбираясь с богами. А это обязательно бы случилось, будь я обычной игрушкой».

— Видели, причём много-много раз, — заметил один из воинов.

Характерные мешочки над верхними веками указывали на то, что кто-то из его предков был из Солнечной Империи, но крупный нос и узкое лицо просто кричали о том, что этот предок был очень дальним. Возраста он был уже пожилого, где-то тридцать есть. Короткий ёжик тёмно-русых волос и жёлтые глаза завершали картину. Ну да, конечно, он ещё был одет в тёмно-фиолетовую мантию воина тьмы, но она стандартная и не стоит описания. Кроме того, она ещё вполне качественно скрывает фигуру, так что и про неё ничего не могу сказать.

— ... Но вы первый, кто не раскрасил нам площадку, — закончил он. — Присоединитесь к тренировке?

Я молча кивнул. Кажется, это один из тех, кого Гуахаро лишил эмоций.

Разумеется, среди человеческой расы не могло не найтись дегенератов, которые были бы готовы служить создателю чёрной чумы, только вот император, опасаясь предательства, лишает всех своих сторонников эмоций и намертво привязывает их к себе. В общем, предавшие род людей становятся просто големами.

— С радостью, — искренне улыбнулся я в ответ, предвкушая драку.

И ожидания меня не подвели. Вопреки сложившемуся среди столичных дворян стереотипу, тренировка — это не только и не столько собственно драка, сколько куча специальных упражнений для развития координации движений, силы и гибкости, плюс небольшие лекции о возможных путях достижения цели. Под целью, в большинстве случаев, подразумеваются болевые точки противника.

Во всяком случае, именно такой философии придерживался мой учитель.

А сейчас мне устроили стандартную кабацкую драку — все ученики на одного бедного меня.

Надо признать, что во время этого изби... этой тренировки моё и так не слишком устойчивое самомнение пошатнулось окончательно. Эти гады работали в команде так грамотно, что мне даже не удалось никого нормально атаковать — несколько случайных попаданий с моей стороны не в счёт — оставалось только самым позорным образом извиваться и убегать, что я с успехом и проделывал.

Через пару минут, что для боя является приличным сроком, я внезапно понял, что их стратегия имеет незначительные бреши, которыми я тут же и воспользовался. Существенно это мне ничего не дало, зато, отвесив парочке воинов тьмы увесистые пинки под зад, я испытал ни с чем не сравнимое удовольствие.

Ещё через две минуты они начали запыхаться. Классическая реакция скороспелок. Они сильны и быстры, но не могут поддерживать такой темп долгое время. Я, хоть и не очень силен, зато юрок и могу скакать так часами.

Спасибо тебе, учитель, и прости за все проклятия в твой адрес!

Из пятнадцати воинов тьмы хоть по чуть-чуть, но досталось каждому. Кому подзатыльник, кому... кхе... поджопник, кому в ухо прилетело, но досталось всем. Неудивительно, что они кидались на меня все яростнее и бестолковее.

— Хватит, — негромко произнёс наставник. Его никто не услышал, точнее не захотел слышать. — Вода!

На драчунов обрушился целый водопад ледяной воды. В ответ на такую жестокость со стороны учеников послышались на удивление дружные маты. Я не отставал от общественности, несмотря на то, что такие меры воспитания были для меня более чем привычными: недолюбливая классическую магию в целом, узкоглазый пень питал нежную страсть к заклинанию ледяного дождя.

— А-а-апчхи! — многозначительно выдал я. Бр-р-р! А у учителя вода была теплее!

— Наказание за оскорбление, — спокойно сказал старший. — Бой с учителем!

Что тут началось! Парни, которые гоняли нас с Олестом по всей площадке, разлетались как пушинки от ударов в общем-то не крупного наставника!

Я, наученный горьким опытом командных драк, вперёд не лез, чтобы первым не получить на орехи, но и смыться за угол, чтобы поесть этих самых орехов, мне не позволяла гордость: чай, не крестьянский мальчишка, чтобы от драки бегать. Так что я от неё благородно уклонялся, стараясь, чтобы между мной и наставником тёмных было как минимум два ученика. Заодно поедал те самые орешки, пока они не отсырели в мокрой одежде.

Между прочим, в складках моего одеяния можно найти множество всякой хрени. Старый пень научил меня скрывать в одежде и на теле практически любые вещи, но умения выбирать их так и не привил. Я точно уверен только насчёт оружия, доспехов и денег... Хотя нет, я уверен в отсутствии последних. Ну, может ещё об орешках помню, остальное находится под мраком тайны. Например, при прошлой ревизии в одном из карманов я обнаружил розовые подтяжки. Кому они принадлежали я вспомнить так и не смог.

Мысли текли вокруг каких-то абстрактных вещей, а тело привычно отступало. Надо отдать должное ученикам тьмы, получив удар, они довольно-таки шустро поднимались, давая мне возможность затеряться в толпе. Впрочем, мне это не помогло, когда так называемый наставник увидел меня с набитым ртом (Все ещё помнят, как я ем?). В его взгляде что-то перемкнуло, и он целенаправленно двинулся ко мне.

Обругав себя последними словами (Придурок, не мог жрать незаметнее?!), я начал драпать активнее, старательно жуя. Пропущенные удары крайне негативно влияют на пищеварение.

М-да, рано я похвалил учеников, они даже не заметили, что цель их учителя изменилась, все так же бросались на него... Хотя это мне только на руку. Орешки оказались временно забыты, а все наши с Олестом силы сосредоточились на убегании. Если уж он своих учеников так раскидывает, то что уж говорить о таком маленьком и скромном мне? К тому же наставник тёмных лично мне ничего плохого не сделал, чтобы попытаться уничтожить его любой ценой.

О, похоже, до учеников наконец-то дошло... Встали кружочком, гады, и ещё подбадривают, сволочи. А наставник уже совсем дошёл до ручки, вон как зубы скалит. Неужели все это из-за орешков? Или всё-таки из-за меня? Нет, конечно, узкоглазый пень мне не раз тонко намекал, — когда топил меня в чисто воспитательных целях или когда помогал бежать от обманутых мужей, — что я могу разозлить даже ледяную богиню правосудия, но я, честно говоря, не верил до сего момента.

Только вот зло скалящийся воин тьмы, который, теоретически, должен быть абсолютно невозмутим, не оставлял мне права на сомнения.

— Хватит, — негромко произнёс император. Его голос ни с чем не спутаешь. — Госет, неужели ты в действительности хочешь причинить вред нашему гостю?

— Нет, — останавливаясь, произнёс наставник сквозь крепко стиснутые зубы.

Я посмотрел на него совершенно невинным взглядом и продолжил жевать. Не с набитым же мне ртом колкости отпускать?

— Наш гость промок, — произнёс Гуахаро. Тон и положение ни капли не изменились, но мне почему-то показалось, что он обращается ко мне. — Надеюсь, у него есть сменная одежда или, может, выдать ему что-то из наших запасов?

Представив себя в фиолетовой форме воинов тьмы, я чуть не подавился. Ну уж нет! Так низко я ещё не опустился!

— Все мои вещи остались на коне, — ответил я, с трудом проглотив орехи.

— Прекрасно, — сказал Гуахаро, едва-едва взглянув на пространство передо мной. — Щарлайре, проводи его.

— Да, Мастер, — чуть поклонился один из учеников.

Э-э-э... Я что-то не понял, меня отпускают? Ведь Ветер находится за пределами замка, а там прекращает действие клятва гостя.

Видимо, этот вопрос как-то отпечатался у меня на лице, потому что я неожиданно получил ответ.

— Клятва гостя распространяется на все подвластные территории. У большинства людей это только собственный дом, поэтому и возникли такие суеверия, — сказал император. — А у меня дом гораздо больше здания.

Вот попал! Незаметно смыться точно не получиться: одно дело выбираться из замка, а совсем другое удирать от погони по лесу.

— Пойдёмте, — вежливо произнёс Щарлайре, что смотрелось несколько странно после того, как я съездил ему по уху.

Мы неторопливо направились куда-то к северному крылу замка. Хотя замком, в привычном понимании этого слова, данное сооружение назвать было нельзя: резиденция тёмного императора явлется просто башней, окруженной хозяйственными постройками и высоким каменным забором.

Олест, осознав, что драка уже закончилась, с заметным трудом отсоединился от меня и, даже не обругав, отправился в свой карман досыпать. Переволновался, бедняга. На какое-то мгновение мне даже стало стыдно за свое поведение, но затем я вспомнил какими он словами меня крыл, и весь стыд стыдливо свернул ушки и спрятался. Прошу прощения за невольный каламбур.

Хм, странно, мы почему-то поднимаемся по стене, вместо того, чтобы идти к воротам, которых я ещё к тому же не видел.

— А зачем?... — я решил не заморачиваться, а спросить прямо у моего проводника, но меня нагло перебили.

— Увидишь, — коротко бросил он.

Выглядел он как типичный южанин: зеленоватая кожа, широкий нос, тонкие губы и высокие скулы, плюс ёжик серебристых волос. Похоже, здесь все, кроме императора, не слишком заботятся о своём внешним виде.

Мы наконец дошли до точки назначения. Э? Это, что, шутка такая?

— В чёрном замке нет ворот, — ехидно пояснил проводник, заметив мою ошарашенную физиономию. — Приходится спускать по лестнице.

Какое упущение архитектора! А продовольствие им как завозят? Тоже на веревках? Хотя какое продовольствие, здесь же даже дорог нет! Кто их всех кормит?!

Решив оставить эти вопросы на потом, я соскользнул вниз, вслед за Щарлайре по веревочной лестнице. М-да, он явно не часто выбирается из замка, вон как лестница раскачивается под ним... Навыка ему явно не хватает.

— Эй! Ты чего застыл? Уже передумал? — громко крикнул он, не поднимая головы. Выделывается. Мало того что сам лезет как беременная корова, так ещё и меня не заметил! Ну, я ему сейчас покажу!

— Да вот, жду пока некоторые улитки наконец сползут, — шепнул я ему на ухо.

Как он подскочил! Это надо было видеть! Даже чуть было не свалился, но я его поймал за шиворот. Конечно, до земли оставалось всего метра два, но, боюсь, в таком состоянии он не сумел бы качественно приземлиться.

— Полетать захотелось? — осведомился я, аккуратно цепляя ученика тьмы обратно на лестницу.

— Ты чего подкрадываешься?! — возмутился он вместо благодарности.

— И не думал даже, — обиделся я. Вот так спасаю, а мне даже вежливого «спасибо» не сказали. — Я просто двигаюсь тихо, а твой плохой слух не моя проблема.

Он на меня как-то странно посмотрел, а затем кивнул и начал спускаться дальше в полном молчании.

Далее шли без происшествий, разве что проводник частенько на меня косился. И что я делаю не так? Наверное, это из-за того что я каждый раз терпеливо ловлю его за шиворот после того как он, заглядевшись, запнется о что-нибудь. Бою в лесу их явно не обучали... Или ещё не успели, или у Гуахаро программа такая. Только вот зачем императору, на территории которого нет ни одного города, нужны воины, обученные сражаться в городских условиях? Подозрительно это...

«Не накручивай себя», — сонно посоветовал Олест. — «Может, его потом пустыню патрулировать пошлют, или болота... Не в каждой густой тени скрывается убийца».

«Ага», — мрачно согласился я. — «Иногда там бывают грабители, воры, насильники или стражники, только вот целителей, прекрасных дам или просто цветов там не найти. Так что не надо мне про это, по-любому от Гуахаро ничего хорошего ожидать не приходиться».

«Твоя правда», — согласился хранитель.

Наконец, дошли до Ветра, который в наглую обгладывал какой-то куст. На меня он покосился с обидой, мол, что ты меня, хозяин, не расседлал-то?

— Прости меня, я очень плохо поступил, — покаянно сказал я, освобождая его от поклажи. — Хотел быстрее обернуться. Придётся мне ещё тут задержаться, надеюсь, ты не будешь без меня скучать?

Ветер ехидно ржанул и скосил глаза на изрядно обглоданные кусты. Мол, не беспокойся, я найду чем заняться. Невольно улыбнувшись, я потрепал хулигана по длиннющей гриве. Для животных эти земли абсолютно безопасны, максимум, что может угрожать моему коню — это встреча с каким-нибудь хищником. Хотя нет, это хищнику надо опасаться встречи с Ветром.

— Ши-шикарный конь, — заикаясь, заметил Щарлайре.

— Ага, — согласился я, любуясь своим Ветром.

Высокий, сильный, грациозный конь вороной масти, с перекатывающимися под кожей стальными мышцами, с длиннющей гривой и шикарным хвостом зеленоватого отлива. Это не простой конь, а специальный модификант сильфов, который может в случае чего и в морду дать копытом, и откусить какую-нибудь важную часть тела. Нет, никаких клыков, когтей и прочей гадости у него нет, просто огромная сила и сквернейший характер защищают его лучше всех этих ухищрений.

— Во сколько он тебе обошёлся? — спросил ученик тьмы.

Ого! Он, что, думает, что я его купил? Наивный...

— В два сломанных ребра, — честно признался я, но, заметив его недоумевающий взгляд, все же пояснил: — Из арбалета подстрелили, когда мы бежали из замка его бывшего хозяина.

— Так ты его украл?! — пораженно расширил глаза мой собеседник.

Мы с Ветром с одинаковым выражением посмотрели на этого недоумка. Украсть боевого коня? Да как это ему в голову могло придти?

— Почему «украл»? Ну почему сразу «украл»? — с трагическим надрывом начал я старую песню. — Девка за мной побежала, сама мне на шею вешалась — так значит, я её украл и обесчестил? Боевого коня освободил от страшной участи стать музейным экспонатом — так сразу украл? Он, между прочим, сам, добровольно, подставился под седло.

Признаю, больная тема. Очень больная. Девяносто процентов моих травм связаны с ней.

— Разжиревший купец купил его ещё жеребёнком, — продолжал я с не меньшим пафосом. — Боялся Ветра до дрожи, но, жаднюга, не давал кататься на нём даже собственному сыну! Так и держал в стойле, кормя отборным овсом и изредка показывая особо дорогим гостям!.. У меня тогда были серьезные проблемы с деньгами и властями, и я, в целях маскировки, нанялся телохранителем к одному купцу, деловому партнеру предыдущего хозяина Ветра. И как говорится в романтических балладах: «Это была любовь с первого взгляда».

Ветер фыркнул и легонько толкнул меня коленом. Не любит он излишнюю пафосность, что тут поделать? Даже когда я вешаю лапшу на хорошенькие ушки очередной красотки, он старается меня заткнуть. Не понимает, что я тоже про себя ржу похлеще его.

Щарлайре, конечно, не девушка, но тоже не шибко умный. Рефлекс вешать лапшу на развешанные уши неискореним, во всяком случае, узкоглазому пню так и не удалось исправить этот мой недостаток.

Самое смешное, я в таких случаях никогда не вру.

— Так что назвать это кражей никак не получается, — развел руками я, чуть улыбаясь.

Пока ученик тьмы переваривал лапшу, я разложил на земле весь свой нехитрый скарб. Так, седло со всеми комплектующими можно оставить тут, ничего им не сделается, они влагостойкие, а воров в Мёртвой Империи почему-то не водится. Сумки с запасной одеждой, оружием и едой я возьму с собой. Хотя нет, еду лучше оставить, меня в замке покормят, а вот Ветер может обидиться на вегетарианскую диету и в действительности кого-нибудь сожрать. Не знаю, как насчёт других его собратьев, но мой конь так обожрался за свою жизнь отборного овса, что сейчас даже видеть его не может. Точнее может, но это вызывает у него приступы неконтролируемой агрессии. Теперь питается свежей зеленью, грубым сеном, особенно хорошо идет из чего-нибудь колючего, фруктами... Изредка таскает у меня мясо со специями, но не так уж часто, чтобы бить тревогу.

Так что открытая сумка с продуктами осталась на траве. Уж что-что, а достать все съедобное из тряпок он может вполне профессионально. В бытность свою купеческим конём обучился: ловил конюхов, придавливал коленом к стене и отбирал все стащенное на кухне. Какое-то время я пытался научить его незаметно таскать кошельки у прохожих, но благородный конь может только грабить.

— Пойдём обратно? — поинтересовался я, собравшись.

— А? Что? — отвлекся от своих раздумий ученик тьмы. — Да, конечно.

Он что, совсем непуганный? Опасно так задумываться при почти незнакомом человеке. Получишь нож между рёбер — и даже не заметишь.

— Почему ты стал воином тьмы? — с интересом спросил я. Мне действительно интересно что же заставляет людей предавать самих себя.

— А? — всё ещё отвлеченно переспросил собеседник. — А, у меня просто выбора другого не было. Меня отдали в рабство за долги отчима, а Мастер купил и дал свободу.

— Да ну? — выразил свое сомнение я.

— Конечно, — утвердительно кивнул Щарлайре. — Если я захочу, то хоть сейчас смогу уйти из империи, никто за руки хватать меня не будет, но куда идти? Домой? Это уже даже не смешно.

Хм, если это так, то очень умный ход. Иллюзия выбора создает уверенность в том, что служишь уже добровольно.

— А как же слухи о лишении эмоций? — спросил я.

— Чушь! — категорично заявил он. — Просто по регламенту во время вылазок вне империи надо держаться невозмутимо.

— Сомневаюсь, что регламент поможет от провокации.

— Зря, — серьезно покачал головой он. — После выходок Мастера все старания этих придворных интриганов кажутся просто детским лепетом.

— Да ну? — снова спросил я. Да что это такое, сведения из него буквально клещами приходится доставать. — Приведи примеры.

— Кроме того, что по всем законам природы он давно уже должен был быть мертв? — со смешком уточнил Щарлайре. — Ну вот к примеру: неделю назад он о чем-то так задумался, что не заметил, как идет по потолку, иногда проходя сквозь стены. Частенько отвечает на вопрос до того, как его озвучишь — да что там! — до того как его вообще сформулируешь!

Удивил, блин. По сравнению с черным туманом явно слабовато, впрочем — я бросил быстрый взгляд на спутника — им этого хватает. Значит, Гуахаро использует специальные методики для тренировки невозмутимости... Проще говоря, безостановочно держит их в состоянии удивления, пока оно не притупляется. Ничего особенного в этом нет, многие школы боя Империи Солнечного Света делают точно также. Да и я на личном опыте убедился в преувеличенности слухов о безэмоциональности воинов тьмы.

Только Гуахаро это не спасёт.

— А ещё в замке есть галерея движущихся картин, — добавил Щарлайре. — Я пока ещё не на той ступени посвящения, чтобы посещать галерею, но говорят, что это просто непередаваемое зрелище!

— Ты хотел сказать «фильмов»? — уточнил я.

— Ну что ты, разве я не знаю что такое фильмы? — снисходительно посмотрел на меня ученик тьмы. — Я даже в детстве с родителями там был!

Большеголовые построили в столице одно здание, в котором с помощью техномагии показывают отрывки из жизни соладоров. Красиво и необычно, конечно, но сюжетов там слишком мало, чтобы представить себе полною картину.

— Там просто с помощью специальных приспособлений записывают реальные моменты, пусть и с помощью актеров, там и звук есть, и запах, а в галерее, как говорят, только картинка. Движущаяся. И, знаешь...

Он немного помолчал, словно собираясь с мыслями.

— Многие из видевших хоть и говорят, что картины прекрасны, но надеются, что их сюжет никогда не происходил в реальности.

Так, а вот это уже интересно! Хочу туда попасть... Надо как-нибудь осторожно выяснить, где расположена галерея.

«А не проще ли спросить у императора?» — сонно предложил Олест. Как сильно бы он ни устал, он все равно продолжает контролировать ситуацию, хотя и вполуха. Разумеется, если таковые вообще у бабочки есть. — «Как ты недавно доказал, у него явно на тебя какие-то планы. Не думаю, что он откажет тебе в проведении экскурсии».

«Так-то оно так», — задумчиво передал я. -«Только это будет совсем не интересно... К тому же, Гуахаро слишком хорошо мне показал, насколько просто манипулировать правдой, поэтому я хочу посмотреть всю его галерею сам, а не то, что он захочет мне показать».

«Как всегда, Морин», — устало произнёс бабочка. — «Первая причина была истинной, остальное — обоснуй для посторонних. Когда ты уже повзрослеешь?»

«Надеюсь, никогда», — усмехнулся я.

Мы подошли к стене, и Щарлайре начал выстукивать на стене какой-то замысловатый мотивчик. Со слухом у него была явная беда, он несколько раз сбивался, ругался нехорошими словами и начинал все сначала. После с десятой, попытки меня стало подмывать желание предложить помощь этому недоумку.

«Не всем же быть такими гениями, как ты», — философски заметил Олест. — «Представь себе, некоторые люди не могут сразу научится чему-то, даже если это что-то им действительно интересно».

«Вот только не надо из меня опять сильфа делать[7]!» — попросил я. — «Наоборот, мне интересно только то, к чему у меня есть способности. Например, со счётом у меня всегда были проблемы, и мне совершено не нравится заниматься делами поместья. Та же самая ситуация с магией».

«Ну-ну, так я тебе и поверил», — хмыкнул бабочка.

Видимо, дежурные по стене опознали Щарлайре по количеству неудачных попыток и, сжалившись, сбросили сверху конец веревочной лестницы. Я не стал дожидаться, когда этот медлительный человек соизволит подняться, и первым полез на стену. Как оказалось, это было чрезвычайно дальновидное решение: парочка учеников тьмы решила поднять знающего код коллегу и оставить бедного меня в лесу. Во всяком случае, об этом говорили вцепившиеся в лестницу руки и разочарованные физиономии.

Я лучезарно улыбнулся несостоявшимся интриганам и отправился вниз. Время обеда, надо найти местную столовую для простонародья и отбрехаться от предложения императора разделить с ним трапезу, если таковое поступит. Нет, я не перешёл в категорию слабонервных, которые не могут смотреть, как этот урод жрёт, просто на сегодня мне задушевных бесед явно хватило.

Неприятно это осознавать, но, похоже, император тоже так решил, потому что первый же пойманный организм в фиолетовой мантии (кто он там, ученик или воин, я не разбирался) беспрекословно отвёл меня в столовую.

Зайдя в здание донжона, я на мгновение замер. Нет, виды взгляд не поражали, всё те же скучные чёрные коридоры с подсветкой, но вот запах... Этот запах не должен быть в помещении, невозможно!

Я подозрительно принюхался. Нет, мой нос меня не обманул, здесь действительно пахнет грозой. Однажды в детстве наше поместье накрыл ураган. Помню, как я стоял у открытого окна и с жадностью смотрел на сияние почти непрерывных молний; помню, как плакала сестра, испугавшись грохота; помню запах, ни с чем не сравнимый запах грозы...

«Олест?» — поинтересовался я мнением хранителя.

«Не понимаю о чем ты», — отрекся он. — «Признаю, запах странный, но здесь так пахло и до этого, просто ты попал сюда в стрессовой ситуации, не до принюхивания было. Я думаю, это последствия каких-нибудь опытов императора».

«Каких опытов?» — удивился я.

«Каких-нибудь!» — крайне понятно пояснил хранитель. — «Неужели ты думаешь, что такое существо, как Гуахаро остановится на одном опаснейшем изобретении? Наверняка у него где-нибудь в подвале лаборатория с кучей непонятных штуковин и оружия».

«Не каркай, ты же бабочка, а не ворон», — мрачно съязвил я.

Понимание того, что Олест на сто процентов прав, бодрости мне не прибавило.

Я тряхнул головой, отгоняя все непрошеные мысли, и вошёл в указанное проводником помещение. М-да, у архитектора этого замка явно были большие проблемы с воображением, точнее с его отсутствием. Общая обеденная зала была похожа на столовую императора как две капли воды, различаясь лишь размерами. Восемь длинных столов рядками, над ними дополнительные полоски света, тяжеленные каменные столы и неудобные стулья... Хотя нет, ещё одно отличие нашлось: столовые приборы здесь были явно попроще, из керамики.

Заметив за одним из столов знакомую мне по тренировке команду, я решительно направился к ним. Не есть же мне в одиночку?

— Привет, — поздоровался я.

Меня смерили крайне недружелюбными взглядами. Ну-ну, и не таких уделывали.

Я как ни в чем не бывало улыбнулся и сел на стул рядом с ними, потом посмотрел на здоровяка, который мне запомнился тем, что смог до меня дотянуться.

— А здорово ты меня достал, — с почти искреннем восхищением произнёс я. — Если бы я не подскользнулся — это был бы чистый нокаут.

Враки, конечно, но они купились.

Остаток дня прошёл в теплой дружественной обстановке. После обеда я стал помогать ученикам тьмы, частенько посмеиваясь над их беспомощностью в некоторых вопросах. Со всеми перезнакомился и подружился, делая вид, как будто так и надо — забираться через стену, чтобы убить их Мастера, как будто это нормально — использовать плазменное пламя для обездвиживания стражи. Вот он минус такого воспитания, в столице на меня бы ещё год-два косились, даже если бы король даровал мне прощение, а здесь это в норме вещей.

Ну ничего, мы ещё потанцуем.

На следующее утро я чувствовал себя совершенно разбитым, и дело было даже не в неудобной кровати, в конце концов, на земле спалось похуже, а в банальной простуде.

— Апчхи! — мрачно поздоровался я с миром.

Знакомая тянущая боль над переносицей не оставляла никаких сомнений в причине моей разбитости. Как уже говорилось ранее, я был крайне неспокойным ребенком, да и что уж греха таить, я им до сих пор остаюсь, так что, мои действия, в целом, достаточно предсказуемы: напакостил, получил наказание, лечусь; напакостил, получил наказание, лечусь; недопакостил, сломал себе что-то, лечусь. Ничего удивительного, что за свои неполные восемнадцать я умудрился переболеть всеми возможными заболеваниями и получить все виды травм. Разве что только шею я себе пока не ломал.

Я рассмеялся лающим смехом, совсем не плавно преходящим в кашель. Вот демон, как же не вовремя!

Как-то учитель пробовал меня закалять, но после шестого воспаления легких плюнул на это дело и сказал, что мне проще переболеть, чем не болеть. И действительно, то же самое воспаление легких у меня проходит само собой за пару дней, а переломы срастаются за неделю. Регенерация у меня развита явно больше иммунитета.

Хотя, если валятся в кровати и жалеть себя, то болезнь может затянуться на неограниченно долгий срок. Во всяком случае, мне удалось проболеть почти месяц, потом закончилось терпение. Причем не у меня, а у той симпатичной лекарки, ради которой я, собственно, и болел.

Пришлось вставать и ползти к ящику с медикаментами со слабой надеждой найти там что-нибудь противопростудное.

«Что случилось?» — спросил хранитель, почувствовавший, что со мной что-то не так.

«Как бы тебе сказать...» — задумчиво протянул я, желая избежать очередной лекции, но непрошеный чих разрушил все мои коварные планы.

«Опять...» — простонал он. — «Не мог место для этого получше выбрать?»

«Это от меня не зависит...» — попробовал было оправдаться я.

«Очень даже зависит!» — возмутился Олест, яростно махая крыльями прямо у меня перед носом. - «Если бы вчера вместо того, чтобы травить своим гипотетическим врагам байки, ты бы переоделся — этого бы не произошло!»

«Так тепло же было!» — ответил я, копаясь в сумке в поисках необходимого снадобья. — «Всё на мне же высохло!»

«Ага, а простуда — это все происки врага», — ехидно заметил Олест, но от дальнейшей нотации меня спас очередной чих, который мощным потоком воздуха смёл висящего перед носом бабочку.

«Сам виноват!» — передразнил я его.

К сожалению, нужного мне снадобья оказалось всего лишь на самом донышке, на один-два приема, не больше... У императора попросить, что ли?.. Вроде как он должен заботится о своих гостях... Представив себе, как император с маниакальным выражением лица и с хищно нацеленной ложкой, полной целебной микстуры приговаривает: «Кушай, Морин, кушай... Простуда — вещь опасная!» — я чуть не захлебнулся смехом пополам с кашлем.

«Хватит валяться!» — передал Олест. — «Завтрак пропустим».

«Хорошо, встаю...» — ещё подхихикивая ответил я. — «А куда нам идти, к императору или в общую столовую?»

«Так как никаких особых указаний не поступало, пошли к ученикам тьмы, с ними общаться приятнее».

«Только это ни капельки не приближает нас к цели...»

«Ну почему? Мы пока информацию собираем, это всегда пригодится».

«Уговорил».

Хлебнув из специально заклятого сестренкой сосуда, я поморщился. Гадость редкостная, но помогает великолепно. Во всяком случае, вид станет как у просто не выспавшегося человека, а не как у упыря недельной давности, которому мешочком с перцем дали по носу.

Кто ж знал, что моя невинная шутка может оказаться полностью правдивой?

Я с ужасом смотрел на приближающуюся ко мне ложку.

— Кушай, Морин, простуда — вещь опасная, — проговорил император.

Слово в слово! Лийина[8], за что мне это?!

Я отрицательно замотал головой, боясь даже выразить свой протест вслух, чтобы меня прямо во время разговора не заткнули ложкой с дурно пахнущей микстурой.

Я попал. Вроде именно так сказал Щарлайре, когда я не удержался и чихнул за завтраком. После моего, в общем-то, невинного действия, да и к тому же в руки, в немаленьком зале наступила гробовая тишина. Тем громче прозвучал комментарий ученика тьмы, и тем отчетливее в нем слышалось искреннее сочувствие.

Не успел я даже задать вопрос, куда именно я попал, по их мнению, как в столовой прямо из воздуха материализовался Гуахаро. Обведя притихший зал взглядом своих страшненьких глазок, он уставился прямо на меня.

— Почему больные в общей зале? — спросил он. — А ну марш в кровать!

Прежде чем я вообще сумел оправиться от удивления, мое тело уже прошло пол дороги, а когда я попытался воспротивиться, то меня нагло подняло в воздух и продолжило транспортировать так. Причем антимагический амулет даже не пискнул!

— Не имеете права! — вскричал я, вспомнив немного из случайно подслушанных у Дьона уроков. — Я — гость, и вы не имеете никакого права навязывать мне свою волю!

— Ты — больной гость, и тебя надо лечить, — парировал император, неспешно шагая по коридору и без особого напряжения поддерживая мою немаленькую тушку на весу. — Даже вопреки твоему желанию. Я же не хочу, чтобы ты загнулся тут от простейшего воспаления легких.

На мои дальнейшие крики он не обращал ровно никакого внимания, только материализовал бутерброд с какой-то гадостью, всем своим видом олицетворяя поговорку «когда я ем, я глух и нем».

Дальнейшее действие я описывать не хочу, так как не хочется лишний раз вспоминать свой проигрыш, а это был проигрыш, стопроцентный безоговорочный. Даже при первой моей встрече с императором сто процентов не набралось, всё-таки воинов тьмы я успокоил... Даже во время нашей словесной баталии я сначала вёл, а уже потом он всё перевернул с ног на голову... Скажу лишь только, что в конце я оказался переодет в незнамо откуда взявшуюся пижаму из странного материала, уложен на кровать и накрыт четырьмя одеялами, от чего у меня сразу поднялась температура. Всё это проходило в полном молчании со стороны Гуахаро и его же абсолютной неподвижности. Издевался надо мной в этот раз он исключительно магически.

А дальше началась исполнятся моя утренняя фантазия, только мне уже было от этого совершенно не смешно. Блин, ну почему у меня эротические фантазии так не сбываются? Например, тот, в котором я с тремя хорошенькими графинями... Почему именно этот бред больного простудой воображения?!!

«Лучше выпей», — посоветовал этот предатель, ранее называемый Олестом. — «Навредить он тебе в любом случае не может, зато терпения ему не занимать».

— Попробуй посмотреть на это с другой стороны, — предложил Гуахаро, присаживаясь на краешек кровати, прям добрый-добрый лекарь. А я его даже спихнуть не могу, все тело сковала его магия! Хорошо хоть магические целебные зелья надо пить только добровольно, иначе я бы давно был залечен. До смерти. — Тебя кормит с ложечки сам император Мёртвых Пустошей!

Я смерил его мрачным взглядом. Ой-ой-ой, какая мне, блин, честь оказана! С радостью поменяюсь со всеми желающими, можно бесплатно. Или даже могу и доплатить! Если выживете.

— Неужели тебе не хочется выздороветь? — сказал император, но я только по структуре предложения понял, что это вопрос.

Посмотрев ещё мрачнее, я крепче сжал челюсти, до скрипа зубов. Я бы ему всё сказал, если бы не опасность открывать рот.

Видимо, он меня понял, так как убрал ложку на тумбочку, аккуратно положив её на тарелочку, чтобы не опрокидывалась, и выжидательно уставился на меня.

Насколько я помню, этой тумбочки в комнате не было. Так же я не видел, чтобы он приносил с собой какие-либо лекарства. Наверное, наколдовал.

— Я не пью незнакомые лекарства, — проговорил я сквозь стиснутые зубы. Получилось не слишком внятно, зато не напоят.

— Рассказать состав? — с готовностью предложил он.

Издевается, гад.

Я закатил глаза к потолку и несколько раз глубоко вздохнул.

— Ваше Величество, — как можно более спокойно проговорил я. — Вы вообще знаете, сколько мне лет?

— Восемнадцать лет и четыре месяца, — ни на мгновение не задумавшись ответил он.

Э?

— Что? Ах да, у вас же меряют от рождения... — опомнился Гуахаро. — Тогда семнадцать лет и семь месяцев.

Интересно, где это меряют с момента зачатия?

— Откуда такие точные цифры? — подозрительно поинтересовался я.

— Вижу.

Ответа точнее, я, наверное, не дождусь.

— А тебе известно, что с шестнадцати лет человек считается совершеннолетним? — продолжал я.

— Да.

— Так почему вы обращаетесь со мной как с младенцем неразумным?!! — взорвался я.

— Кроме того, что по сравнению со мной, ты действительно младенец? — уточнил он. — Ну, наверное, потому, что мне безразличен физический возраст, а ты ведешь себя именно как дитя. Тебе даже не хватило серьёзности не заболеть.

Так, спокойно... Пойдём другим путем.

— Вы в курсе, зачем я к вам в замок забрался? — спросил я.

— Мстишь мне за что-то, — пожал тощим плечами Гуахаро, словно говорил о какой-то совершенно незначительной вещи.

— А за что? — задал я наводящий вопрос.

— Э-э-э... — задумался он. Конечно, я же ему не говорил. — Ты считаешь, что я убил твоего отца?

— Да, — терпеливо согласился я, уже не удивляясь такой оперативной доставке знаний. — Что может чувствовать человек к убийце своего отца?

— Ну-у-у-у... — протянул император. — Я так этого убийцу очень уважал, и даже сказал спасибо за это, но это явно не тот случай. Вспомним классику. Ненависть?

— Да, — не понимаю, откуда у меня это терпение. Видать, наорался, пока меня переодевали. — Как вы думаете, я буду принимать из ваших рук лекарство?

— Но я же не могу тебе навредить.

Я чуть ли не завыл от беспомощности. Этот четырёхсотлетний чурбан не понимает даже самых простых вещей! Ладно, работаем дальше.

— Зелье — это штука опасная, — как маленькому начал объяснять я. — Может, данное конкретное зелье меня вылечит от простуды, но вырастит на голове козлиные рожки. И ведь совершенно не повредит!

— Так давай я тебе состав расскажу? — снова предложил император.

Все он понимает, но издевается, гад.

«Терпение, Морин, терпение...» — проговорил Олест. — «Хотя бы этот раунд ты не должен проиграть».

— Ещё раз вспомни, сколько мне лет, — посоветовал я. — Теперь вспомни, как я дерусь. Этому человек не обучится за один год или даже за пять. А теперь скажи мне, могу ли я знать это скучнейшее целительство так, чтобы по составу зелья понять его эффект?

— Теоретически, да, — невозмутимо поведал мне Гуахаро.

Возникло желание побиться головой об стенку, она более понимающая. И меньше издевается.

— Ты когда с людьми в последний раз общался? — спросил я, но, не дожидаясь ответа, уточнил: — С нормальными людьми, а не со своими слугами.

— Вчера, — не растерялся он.

— А кроме меня?

— Лет сто назад, — признался он.

А что же он в этот раз точную цифру не назвал, гад?

— Хорошо, а ты в курсе, что люди больше любят пить и гулять, нежели учиться? В курсе, что любую свободную минутку большинство людей тратит именно на это?

— В курсе, — кивнул Гуахаро. — Очень интересно, ты вначале пытался мне доказать, что взрослый, но быстро сдался, так как сам так не считаешь. Затем пытаешься объяснить, что ты меня ненавидишь (я, кстати, до сих пор не понимаю за что), а значит не доверяешь, а теперь убеждаешь меня, что ты дурак, пьяница и бабник. Я нигде не ошибся?

Заболела голова. Это не считая больного горла и рыдающего носа.

— Издеваешься? — прямо спросил я. Ответ, в принципе, и так понятен, но надо же что-то сказать.

— Нет, — не признался он. — Просто хочу, чтобы ты обосновал свой отказ пить микстуру.

— Не хочу.

— Микстуры или обоснования? — уточнил он.

— Ни того, ни другого, — буркнул я.

— Вот так бы с самого начала, — улыбнулся он одними губами и поднялся на ноги. — До завтра!

Император растворился в воздухе.

«И что это было?» — поинтересовался я у хранителя.

«Тебе только что доказали, что ты идиот», — охотно пояснил он.

«А ты и рад, подлюга!»

«Ничего подобного, я просто ответил на твой вопрос!», — возмутился хранитель.

«Больно уж радостно...»

«Тебе показалось», — заверили меня.

Я попробовал пошевелиться и, как ни странно, мне это удалось. А вот встать не получилось, вокруг словно образовался прозрачный купол, который накрывал меня с головы до ног, позволяя вертеться в постели, но даже сеть оказалось проблематично.

Самое поганое, что он в своем праве. Я не знаю ни одного правила в кодексе гостя, которое могло бы помочь мне в данной ситуации. Гостя действительно надо лечить, если возникает такая необходимость, даже против его воли.

Интересно, а что этой сволочи всё-таки от меня надо? Над простой игрушкой, подозреваю, не стали бы так трястись. Пойдем от противного, чего этому гаду не хватает? Слуги у него есть, подвластная территория огромна, влияние и того больше... Враги у него, конечно, есть, но сомневаюсь, что они представляют для него реальную угрозу. Что ещё? Нет, у меня воображение пасует.

«Спросить не судьба?» — предложил Олест.

«Так он мне и ответит...» — вздохнул я.

«Ну-у-у... С тебя этим вопросом ничего не убудет...»

«В принципе, да», — согласился я, зевнув.

Хм, если меня все равно заперли, то почему бы не поспать?..

Сноски:

Цепь демонолога (или Цепь Повелителей Духов) — магический артефакт, одним из основных свойств которого является возможность влиять на энергетическую структуру объекта. Из-за особо редких контактов с представителями миров демонов и духов главное свойство Цепи оказалось забытым, так как на её изготовление тратится слишком много усилий, а существ с постоянным физическим телом проще уничтожить обычным оружием. В настоящий момент производство Цепей остановлено, готовые артефакты хранятся в коллекциях богатеньких идиотов, у мастеров различных школ боя или в храмах богов.

Внешне Цепь похожа на тонкую золотую веревку длинной от трёх до восьми метров и диаметром меньше пяти миллиметров, на конце небольшой манипулятор силы, чаще всего выполненный из драгоценного или полудрагоценного камня в форме вытянутого тетраэдра и покрытого рунами. В отличие от всех известных видов веревок Цепь обладает почти неограниченным запасом гибкости, поэтому ходить по протянутой между двумя объектами Цепи на порядок сложнее, чем по веревке. (прим. Гуахаро)

[Обратно]

Это не ошибка. Морин действительно имеет массу в сто двадцать килограмм. Однако, следует понимать, что это иной мир, в котором значение ускорения свободного равно 7,35 м/с2. То есть, вес Морина равен человеку с массой в девяносто килограмм, который находится на Земле. (прим. Оракула)

[Обратно]

Сильфы (жен. Сельфиды) — магическая раса, живущая на островах архипелага. По легенде, они имеют способности ко всему и могут стать кем угодно. На практике этого пока не выяснили, сильфы из посольства ничем не демонстрируют такую способность, а эмигрантов то ли нет, то ли они действительно так хорошо маскируются. (прим. Оракула)

[Обратно]

Лийина — богиня справедливости западного пантеона. По легенде она слепая, однако видит всех насквозь. Так же является воплощением порядка и, как следствие, льда. В некоторых ответвлениях считается ещё и богиней любви и покровительницей материнства. (прим. Оракула)

[Обратно]

Глава 3.

Вторая грань правды.

Когда у организма нет возможности выпускать энергию физически, он начинает это делать ментально.

Из наблюдений автора.

Долго поспать мне все равно не удалось, проснулся часа через три. И почему нельзя высыпаться впрок? Было бы очень удобно. Дурацкая анатомия!

Подняв руку, я без особой надежды потрогал окружающий меня барьер. За прошедшее время прочности у него не убавилось, а жаль. Много времени лежать на одном месте у меня получается очень плохо, как заявлял мой любимый старший братец «Шило в одном месте мешало».

Внутри барьера было мало места, поэтому полностью выпутаться из одеял у меня не получилось. Я вздохнул, невольно скривив губы. Голова болела уже значительно меньше, сопли не текли... Видимо, из-за споров с Гуахаро мне так сильно захотелось выздороветь, что организм, поднапрягшись, выполнил мою просьбу. Если бы не полностью отсутствующие магические способности, подумал бы, что у меня пик силы. Но я не маг. К счастью.

«Или к сожалению», — слабо вякнул Олест. Этот предатель остался снаружи барьера и, воспользовавшись моей беспомощностью, принялся жрать лекарство для бабочек, которое в больших дозах вызывало эффект схожий с опьянением. Редкая штука, и пользоваться ей надо очень осторожно.

Бабочки не бывают сытыми, они всегда хотят есть. Очень. Многие его соплеменники, живущие в неволе, погибли именно от обжорства... Самый умный и хитрый из бабочек так глупо умирать не хотел и решил стать хранителем человеку. Нервов тратиться больше, зато кушать можно без опаски, сила связывающая нас, увеличивает регенерацию обоих.

Олест та ещё сволочь.

Прокрутив перед мысленным взором события последних дней, я чуть усмехнулся. Несмотря на то, что счет явно не в мою пользу, все происходящее никак не получается охарактеризовать негативно. Хотя бы потому что они были другими, отличными от тех серых и скучных дней. После смерти учителя меня мало что так развлекало... Разве что приобретение Ветра, но это был единичный случай. Я даже к принцессе подкатывался! Гонка от стражей была интересной, а вот приз подкачал.

«Так ты от скуки сюда полез, что ли?!» — возмутился Олест, даже отвлекаясь от еды.

«Не совсем», — поправил я. — «Просто когда ожидание наполнено интересными вещами, оно кажется не таким уж тягостным».

В дверь постучали.

— Да? — отозвался я, едва сдерживая радость. Пусть будет даже Гуахаро, только бы не быть одному. Хотя сомнительно, что император станет стучать.

— Можно? — спросил Щарлайре, просовывая голову в комнату.

— Конечно, — энергично закивал я. Возможно, хоть он объяснит мне в чем дело.

— Ну ты и влип, — с некоторым даже восхищением протянул ученик тьмы, присаживаясь на край тумбочки.

— Может расскажешь, куда именно? — иронично поинтересовался я.

— Разумеется, я ведь за этим и пришёл, — ответил Щарлайре, явно тяня время. Блин... А я ведь даже врезать ему не могу.

Пришлось вспоминать уроки дипломатии, на которые меня пытался таскать Дьон, и изображать сдерживаемый зевок.

— У нашего Мастера пунктик, — начал рассказывать ученик, подсознательно поняв намек. — Больных не любит и залечивает их чуть ли не до смерти. Поэтому мы предпочитаем при первом намеке на насморк сбегать в человеческие земли.

— Вот так просто взять и сбежать? — не поверил я.

— Не просто, конечно, а отпросившись и взяв отпуск, — поправил меня собеседник. — Потратить недельку заслуженных выходных на лечение у нормальной знахарки, все таки лучше, чем целое десятидьневье лежать под куполом.

— Десять дней? — взвыл я. — Да я тут со скуки подохну!

Так, таблетку цианида у меня отобрали, может одеялом задушиться?..

— Разве мастер может позволить, чтобы кто-то умер в его замке? — насмешливо проговорил Щарлайре. — Тем более по такому ничтожному поводу? Нет, он даст тебе книги!

Зашибись.

— Зачем они мне? — мрачно поинтересовался я. — Я читать не умею.

Действительно, не умею. Да и зачем мне было тратить столько времени на бесполезную ерунду, если любой бедняк за монетку прочитает вслух любой документ? Да и услуги писарей стоят недорого.

— Что?! — удивился Щарлайре.

И было чему. Среди благородных практикуется обязательное светское образование... Только учить чтению начинают в двенадцать лет, а я как раз в этом возрасте сбежал из дома. Зато ни один столичный франт моего возраста не устоит больше двух минут в поединке со мной. Вот!

Старый пень тоже придерживался мнения, что воину уметь читать необязательно. Зато на счет счета и истории он меня дрючил нещадно.

— Ты глухой? — ещё мрачнее уточнил я.

— Ну ты попал... — протянул Щарлайре, присвистнув. — Если ты верующий, то можешь считать, что попал в Ледяную Купель. Мастер от тебя не отстанет, пока ты не прочитаешь хотя бы две книги.

— Во-первых, как он узнает, — начал перечислять я. — А во-вторых, я же гость, он не может меня заставлять.

— Во-первых, — раздался незнамо откуда четкий, но такой же безэмоциональный голос Гуахаро. — Я все слышу, а во-вторых, посидишь на карантине недельку, сразу букварь запросишь.

Карантин... Карантин... Где-то я уже слышал это слово... Ага, вспомнил! Это охотников во времена основания ордена оставляли одних в специальных комнатах Обители после возвращения из леса, чтобы зараза, если была, успела себя проявить. Э-э-э... Это что значит, ко мне вообще никого пускать не будут? Ну хотя бы стала понятна паранойя императора на счет больных, мало ли какая зараза сбежит из лаборатории, лучше больного сразу изолировать, пока не началась эпидемия в замке.

— А тебе мама не говорила, что подслушивать не хорошо? — пробурчал я.

— Эй, Мастера надо на Вы называть! — возмутился такому обращению Щарлайре. Похоже, сам факт слежки его не удивил.

— Все в порядке, ученик, — успокоил его император. — Морин не мой подданный и может называть меня как его душеньке будет угодно. Отвечая на заданный вопрос: нет, меня мать этому не учила и не могла научить, так как большую часть жизни именно подслушиванием и занималась. Хм... Если так послушать, то я вообще чистым злом кажусь.

— А что, это не так? — ехидно уточнил я.

— Нет, конечно, — ответил Гуахаро. — Щарлайре, ты на урок не опоздаешь?

— Что? — спохватился ученик. — Ой! Пока, Морин, я побежал.

И стрелой вылетел из комнаты.

— Так что там насчет чистого зла? — переспросил я, глядя на захлопнувшуюся дверь.

— Зло, как и любая стихия, не может существовать в чистом виде, — проговорил император, материализуясь вместе с креслом посреди комнаты. — Во всяком случае так, чтобы при этом влиять на окружающую действительность.

М-да... А я ещё хотел это убить... Ему вообще на магические законы плевать, что ли? Телепортация таких объемных и тяжелых объектов требует огромного количества энергии, которая ну ни как не может поместиться в таком хрупком теле. Не говоря уж о том, что контролировать такое количество силы почти невозможно.

— Как это? — спросил я, пытаясь заткнуть одеяло подальше. всё-таки под таким количеством ткани мне немного жарковато.

«Попроси императора убрать их», — посоветовал Олест. Вот за что я его люблю, так это за то, что в любом, даже самом невменяемом состоянии, он умудряется контролировать ситуацию. Я пока так не могу, за что неоднократно был бит ревнивыми мужьями. Не безосновательно, конечно, но от того не менее обидно.

«Просить? Ни за что!» — отказался я.

Император демонстративно вздохнул, словно слышал весь наш разговор и, взмахнув рукой, убрал лишние одеяла, оставив мне только одно.

— Возьмем как пример чистой стихии воду, — начал объяснять Гуахаро, словно только что не совершал невозможного. Это я про подслушивание разговора между хранителем и патроном говорю. — В чистом виде она встречается только в виде специальной воды для алхимических опытов, может на знание этого тебе образования хватило?

Я немного даже обиделся. Подумаешь, читать не умею! Не надо из меня делать серва неграмотного! В алхимии, например, я очень даже разбираюсь, во всяком случае горючую смесь могу приготовить... И дымовую завесу, и даже яд!

— Не будем о моем образовании, — усмехнулся я, подавив обиду. — Оно у меня достаточно... Специфическое.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся император только губами. — Пока она находится в колбе, она является чистейшим представителем своей стихии. В ней нет ни пузырьков воздуха, ни растений, ни рыб... Чистейшая вода, воплощение идеала своей стихии, но... Пока она в колбе, никто не сможет насладиться её чистотой, а стоит только открыть крышку, как она сразу же становится грязной.

— Прямо-таки сразу? — не поверил я.

— Сразу-сразу, — заверил меня император, чуть кивнув. — Конечно, человеческий глаз не может этого заметить, но мы говорим о чистоте стихии. В колбу попадает воздух, наполненный пылью и множеством бактерий, которые попадают в воду, загрязняя её. Стоит оставить её в таком виде на недельку, как она измениться вполне видимо для человеческого глаза.

— Высохнет, просто, — недовольно буркнул я, поймав себя на мысли, что мне нравятся такие разговоры. Нет, не то, что меня каждый раз лицом в лужу тыкают, а то, что собеседник умный и эрудированный, не то что эти столичные дворянчики... Оказывается, я сам не замечал, как устал от этих пьяных разговоров об оружии и бабах, устал — не поверите! — от мата и просто наслаждаюсь обществом человека, который уверенно оперирует метафорами и лексикон которого больше тысячи слов.

А вот то, что этим человеком оказался именно Гуахаро, меня, конечно, не слишком обрадовало. Если мягко сказать.

— Может быть высохнет, — согласился император. — То есть превратиться в воздух, а может быть зацветет, превратиться в обиталище жизни... Или же сгниет и станет носителем смерти. Все зависит от условий. Но, в любом случае, чистая вода в открытой колбе повлияла на окружающее. Пусть даже ценой собственной чистоты. То же самое со злом.

— А если взять к примеру не воду, а огонь? — провокационно спросил я. — Он тоже не чистый?

— Нет, конечно. Чистое пламя только у солнца, все остальное только фикция, жалкая пародия, которая оставляет после себя уголь, дым и углекислый газ. Без окружающей среды оно вообще ничто.

— А как горит солнце? — с любопытством спросил я. — Разве оно окружающую среду не сжигает?

— Нечего там сжигать, — усмехнулся Гуахаро. — Оно находится в абсолютной пустоте.

— Абсолютной пустоты не бывает! — возмутился я. — Даже в пустой шкатулке есть воздух!

— Да, конечно, — кивнул император, словно это было что-то незначительное. — Но так дело обстоит только на планете, в пределах её атмосферы, дальше идет пустота, иногда разбавляемая облаками пыли. Ладно, мне пора. Тебе оставить букварь или ещё упрямиться будешь?

И вот как на такой вопрос ответить?

— Оставь, но упрямиться я всё-таки буду. И на счет пустоты ты меня не убедил. Да, кстати, можешь этого пьяницу ко мне под колпак засунуть? Не одному же мне страдать.

— С удовольствием, — хмыкнул Гуахаро, поднимаясь на ноги.

Что? О нет, только не это...

Я было, уже приготовился к неизбежной боли, которая бывает, когда кто-то чужой касается твоего хранителя, к тому же такого хрупкого, но нет, ничего подобного не было. Император спокойно поднял Олеста за усики и передал мне за барьер. Бабочка, всё-таки уступил своей природе и, обожравшись, был уже в невменяемом состоянии, так что даже этих манипуляций с собой не заметил.

Посмотрев на то место, где ещё мгновение назад стоял император я мысленно взмолился всем богам, которых знал, чтобы Гуахаро действительно магией перенес Олеста, а не голыми руками.

Иначе все будет очень-очень грустно.

Прошло ещё часа три. Ко мне никто не приходил, Олест спал как убитый и вести со мной светские беседы отказывался, иногда посылая меня по такому извилистому маршруту в сердце хаоса, что я аж заслушивался. К сожалению, через полчаса такое развлечение стало мне надоедать, во многом потому, что хранитель начал повторяться. Ненавистный букварь лежал где-то у ног.

Нет, я честно попытался его читать, но в очередной раз потерпел полное фиаско. Ну не понимаю я, как эта кучка совершенно одинаковых символов может складываться в слова.

От скуки я начал размышлять на отвлеченные темы. Откуда взялся Гуахаро? Какой он расы? Почему на его магию не реагируют антимагические амулеты? Ведь, даже если бы сила воздействия оказалась бы им не по зубам, они бы все равно что-то бы сделали, хотя бы засветились, предупреждая об опасности, а тут вообще глухо. Почему, при всех его возможностях, он не захватил весь мир? Почему он со мной возиться? Как в замок доставляется продовольствие? На какой фиг я ему сдался? Какие дела могут быть в глубоком лесу? Как может быть полная пустота? Почему он ходит в тапочках?

Эти и многие другие вопросы я без особого успеха обдумывал следующие три часа, ворочаясь внутри барьера как бешеный. То, что ни на один из вопросов у меня не было внятного ответа хорошего настроения мне не добавляло.

В конце-концов, я начал пинать барьер в разных местах, выстукивая незамысловатый мотивчик песенки про гулящую Тарику. За этим делом меня и застал Гуахаро.

— Тебе ведь это нравится, да? — спросил я до того, как он успел открыть рот. — Нравится меня мучить?

— Мучить? — переспросил император. — Чем же?

— Ты меня запер! Я уже здоров, но скоро свихнусь!

— Всего-то шесть часов в закрытом помещении, — пожал плечами собеседник. — Не так уж и много.

— Для кого как, ваше худейшество, — буркнул я. — А я ребенок, мне двигаться надо!

— Ребенок? — с сомнением переспросил император, кинув взгляд чуть выше стодвадцатикилограммовой кучи костей и мышц, которая переспала с третью населения материка.

— Ребенок! — с вызовом подтвердил я.

— Ребеночек, тебе мишку не дать? — засюсюкал Гуахаро. — А то вдруг спать одному страшно?

Уел, одному мне действительно... Нет, не страшно, просто неуютно. Впрочем, почему это уел?

— Давай, — кивнул я, но тут же спохватился. — Только чтобы он не кусался, не вонял и давал себя тискать.

Тут же внутри барьера возник большущий, мне по пояс, мишка из нежнейшего мехозаменителя. Ватой он набит был не полностью, как раз хватало, чтобы обнимать и тискать его как захочется. Прям как в магазинах большеголовых.

Я с наслаждением обнял его руками и ногами уткнувшись носом мишке между ушей. Самую чуточку пахнет резиной... Всегда о таком мечтал! Только не положено такому здоровенному быку как я с мишкой спать. Мои губы словно сами собой расползлись в радостной полуулыбке.

Лицо Гуахаро надо было видеть... Ужас, недоумение, удивление, брезгливость... Все это смешалось на обычно каменном лице. Не ожидал такого император, не ожидал. Теперь-то я не жалел, что поперся к нему в замок неподготовленным, одно это выражение сполна окупало все мои страдания.

Жалко только, что оно не посмертное.

— Может тебе ещё и соску дать? — предложил он, как мне показалось, не совсем уверенно.

— Теплое молоко с медом, пожалуйста, — чуть невнятно из-за мишки произнёс я.

Мое желание тут же оказалось выполненным. Я взболтал бутылочку, придирчиво осмотрел её на свет. Вроде оно. И сама соска вроде чистая. С ещё большим наслаждением я засунул её в рот. Что-то не льется... Как всегда, впрочем. Пришлось прокусить зубами себе дырку побольше. Вообще соска — самое гениальное изобретение человечества. Вы только представьте себе, можно есть на боку, на животе и вообще в любом положении!

Я покрепче обнял мишку, поудобнее пристроил соску и макушкой подвинул Олеста чуть повыше на подушке, чтобы не мешался.

Счастье есть!

— Один-три, — высказался император, когда я был уже в полудреме. — Ладно, спи, потом поговорим.

Я только промычал что-то одобрительное.

Сложившейся из дыма черный змей обернулся вокруг тела императора, положив голову ему на плечо.

— А он мне нравится, — весело проговорил змей. — Думаю, это лучшая кандидатура из всех существующих.

— Ага, — мрачно согласился Гуахаро. — Только он меня ненавидит.

— С каких это пор такие мелочи для тебя проблема? — удивился странный собеседник. — Уж что-что, а кадры ты вербовать всегда умел.

— Возможно...

— Что-то ты вялый... Стоп, ты что обижен? Обижен, что не смог просчитать?

— Немного удивлен и обескуражен. Он ведь даже во время завтрака брал не те продукты, которые хотел, все время придумывал какие-то оправдания... Почему он друг изменил линию поведения?

— Понятия не имею, — признался змей. Внезапно он обеспокоился. — Только не вздумаю у него мишку отбирать.

— Сам знаю, — пробурчал император. Кружево возможного сплеталось так, что если бы Гуахаро это всё-таки сделал, то его бы ждала неминуемая кончина. В способе кружева не сходились, но сам факт подтвердили дружно. Остальные предсказывали смерть Морина, и только трое приводили его к нужному результату... Лишь одно из них было приемлемым.

Хотя, если учесть способность графенка ходить по самым слабым нитям...

Проснулся я от ветра в лицо. Подо мной все ещё была та неудобная кровать, в руках оставался мишка... Это может означать только одно.

;«Морин, ты совсем обнаглел?!» — вопил Олест, размахивая крыльями у меня перед лицом. — «Какого хрена ты спишь с мишкой? Откуда ты его вообще взял?!»

«Если бы кто-то не проспал самое интересное, то не задавал бы сейчас глупых вопросов», — фыркнул я. — «Так что сиди и не вякай, пьяница».

«Мне, что, даже в кое-то веки расслабиться нельзя?» — возмутился бабочка. — «Стоит тебя только на пару часов оставить одного и ты превращаешься в сущее дитя!»

Я, в подтверждении его словам, перевернулся вместе с мишкой на другой бок. Эгей, а барьера-то нет! Распахнув глаза, я резко сел на кровати.

— Доброе утро, — пожелал император сидя в том же кресле, словно и не исчезал вовсе. — Хотя время уже идет к закату.

— Ну и тебе тогда доброго вечера, — фыркнул я, потягиваясь. — Где тут выздоровевшим гостям завтрак дают?

— Все с доставкой на дом, — чуть улыбнулся император, взмахивая рукой. — К сожалению, меню только детское.

Это я уже заметил. На появившемся словно из небытия столе были манная каша, клубничное варенье, стакан молока и две сиротливые печенинки. Похоже, кто-то хочет, чтобы я отказался от роли маленького мальчика. Фигушки, я сам очень люблю манную кашу, наверное, потому что меня ей в детстве не кормили.

— Приятного аппетита, — пожелал я, взявшись за ложку, которая присутствовала в единственном экземпляре. Протесты Олеста я проигнорировал. Впрочем, он сам не стал долго бухтеть и уселся на вазочку с вареньем. — Такая телепортация должна отнимать колоссальное количество энергии, зачем ты ей пользуешься?

— А я и не пользуюсь — ответил Гуахаро, в этот раз даже не пытаясь составить мне компанию за завтраком. — Это делают вла, коренные жители империи.

Этого-то я и боялся.

— Что за вла? — изобразил удивление я.

— Ты же это знаешь? — усмехнулся император.

Дурак, да запомни уже, что ему врать не надо.

— Тогда расскажите свою версию, — предложил я. — Сколько человек, столько и мнений.

— Ну-ну... Вла — народ, получившийся от смешения особого, на данный момент уже не существующего вида стрекоз и воплощений малых духов ветра.

Я попробовал себе такое представить. Не получилось даже с пятой попытки, хотя на отсутствие воображения я никогда не жаловался. Скорее, наоборот.

— Это потому что ты не знаешь, как выглядят эти воплощения, — понял мои сомнения император. — Как раз таки, как эти самые стрекозы. Или бабочки, если кто-то хочет особо выделиться. Не косись, хранитель у тебя нормальный зверь, настолько это вообще возможно для его вида. Вла близкие по разуму людям, но совершенно невидимые для них.

всё-таки для «них», а не для «нас».

— Они обладают поистине уникальным даром телепортации, но только окружающих предметов, сами они не могут даже отойти от своего объекта привязки. Вла умирают только если этот предмет уничтожить.

— А они могут телепортировать друг друга? — с интересом спросил я, чуть поразмыслив.

— Да, — кивнул Гуахаро. — Именно из-за того, что они с рождения понимают, что без соплеменников они ничего не смогут, вла являются самой дружелюбной расой, которую я знаю.

— Именно поэтому ты решил помочь бедным и несчастным вла завоевать мир? — с сарказмом уточнил я.

— Нет, — совершенно спокойно ответил император. — Я просто ненавижу людей в целом и хотел освободить от них хотя бы небольшой участок суши.

— Почему... — начал было я.

— Почему я ненавижу людей? — перебил меня Гуахаро, чуть выгибая бровь. — О, тут все просто. С таким потенциалом к прогрессу вы предпочитаете прожигать жизнь в бессмысленном стремлении отхватить кусок побольше и не сдохнуть. Дрожите от жадности при виде презренного металла, которого я могу за час сделать больше тонны, и не менее сильно дрожите от страха перед металлом благородным. Конечно, есть некоторые индивидуумы, цель жизни которых чуть отлична от похода к жене соседа, но таких мало и с каждым годом благополучной жизни становиться все меньше. Ещё парочку катастроф устроить, что ли?..

Император с самым серьезным и задумчивым видом потер указательным пальцем висок. К счастью, я уже доел и подавиться мне не грозило.

— Не надо катастроф, — попросил я. — Мотивацию можно подстегнуть и другими способами.

— Например? — живо заинтересовался собеседник.

Ой...

— Что такое? — не мог не заметить изменение моего состояния Гуахаро.

— Что у тебя с голосом? — вместо ответа спросил я. — Раньше он казался совсем безэмоциональным...

— С голосом все в порядке, он у меня всегда таким невыразительным был, — заверил меня он. — Просто ты приспособился.

— Приспособился? — осторожно переспросил я. Только этого мне не хватало!

— Это примерно как с тихим звуком, сначала кажется, что ничего не слышно, но потом, по прошествии времени, начинаешь разбирать отдельные слова. Ты достаточно быстро разобрался, поздравляю.

— Если ты так не любишь прожигателей жизни, то почему я ещё жив? — задал я более интересующий меня вопрос.

— Ты, конечно, прожигатель, — согласно кивнул император. — Да ещё какой! Только это тебе надоело, причем давно. К тому же, я очень уважаю мстителей. Вы хоть и дураки, но не для собственного желудка живете.

Захотелось разбить о его голову что-нибудь тяжелое, но обязательно хрупкое, чтобы осколки брызнули во все стороны красивым фейерверком. Но вместо этого я спросил:

— И в чем заключается наша дурость?

— Мстить ради самой мести не просто бесполезно, — проговорил Гуахаро, чуть качнув кистью. Пальцы, больше похожие на лапки пещерного паука, сложились веером. — Это вредно, прежде всего для самого мстителя. Ненависть отравляет душу и причиняет боль прежде всего самым близким. Мстить надо, чтобы неповадно было.

— Ничего нового ты мне не сказал, — хмыкнул я, залезая на кровать с ногами. — Ты явно стараешься переманить меня на свою сторону. Зачем?

— Жалко, что такой материал пропадает, — просто сказал император. — Убьют тебя как-нибудь в темной подворотне...

Охренеть! Он обо мне беспокоится!

«Рот закрой», — посоветовал Олест.

Громко клацнули зубы.

— Ну и наглость... — протянул я даже чуточку уважительно, после того как оправился от удивления.

— А что такого? — протянул Гуахаро, поворачивая свои паучьи лапки вверх ладонью.

Бр-р-р!

— Ты убил моего отца и ещё хочешь, чтобы я на тебя работал?!

Я нервно захихикал. Ещё немного и он доведет меня до истерики. Ребенок я очень капризный и эмоциональный.

— А знаешь, почему и как? — проваокационно спросил император.

— Э-э-э... — тут до меня дошло, что подробностей я действительно не знаю. — Нет.

— А хочешь узнать?

В этот момент я серьезно задумался. С одной стороны, любопытно было жутко, с другой — даже если Гуахаро и скажет правду, то лишь частично и только в выгодном для него свете. Впрочем... Я ведь все равно ничего не теряю.

— Хочу, — решился я.

— Ты прекрасно знаешь, что твой отец был охотником, — начал Гуахаро. — Самым сильным, честным и дальше по списку достоинств. Только вот не бывает людей без недостатков, в данном случае его подводила просто убийственная честность, за которую его в ордене просто люто ненавидели. Ну не мог он молча смотреть, как орден загнивает... В одиночку с этим не справиться, друзья хоть тоже неординарные личности, но своих армий не имеют. Вот он решил немного... Э-э-э... Обострить вечный конфликт между мной и Обителью. А я очень не люблю, когда мной пытаются втемную играть.

Я даже не стал злиться на такой поклеп. Знал ведь заранее.

— Не веришь? — понял император. — Ну да ладно, я не настаиваю. Вот, возьми.

Передо мной появилась классическая цепь демонолога серебристого цвета с прозрачным Камнем на конце.

— Это принадлежало твоему отцу, — пояснил Гуахаро, видя, что я не спешу хватать магическое оружие. — Большая часть моей сокровищницы состоит из таких вот трофеев... А я все наивно жду, когда придут наследники и заберут свое барахло. Возьми цепь и свали с моих земель, а?

Последнее предложение было произнесено с явной тоской. Прав был учитель, я действительно могу достать кого угодно.

— А что так? — немного даже разочарованно спросил я. — Мы же только начали!

— Ненавистный мне логический казус, — развел своими передними конечностями император. Рукава халата задрались, обнажая скелетообразные предплечья, по которым можно изучать кровеносную систему. Какая мерзость! — Ты уже меня убивать не хочешь, но по-ослиному упрямо считаешь, что должен. Мне тебя убивать жалко, но если будешь и дальше нарываться, придется. Наилучшим решением я считаю твое изгнание, до тех пор, пока мозги не проснутся.

Челюсть я, наученный горьким опытом, держал крепко сжатой, зато глаза стали как у лягушонка.

— Меня и отсюда выгоняют?! — возмутился я, подгребая к себе мишку. На всякий случай. — Да сколько можно уже?!! Я даже ещё не осмотрел достопримечательности!

— Тебя отпускают живого, непокалеченного, накормленного и даже с подарками, а ты ещё возмущаешься, — покачал головой император. — Ладно, если будешь вести себя хорошо, то можешь оставаться здесь сколько захочешь.

— Что, в твоем понимании, хорошее поведение? — деловито уточнил я. Может ещё есть шанс...

— Во-первых, не устраивать на меня покушений, — начал перечислять Гуахаро. — Все равно не поможет, я бессмертный. От слова совсем. Я даже сам не знаю надежного метода моего убийства. Во-вторых, не портить мне учеников, подговаривая их на восстание. Поверь, вла с этим справятся даже без напряжения. В-третьих, не портить мое имущество. То есть, не ломать замок, ничего не трогать в лаборатории, не доводить до нервного срыва моих учеников, не калечить их физически... Вроде, все.

Я в задумчивости почесал подбородок, где уже начала пробиваться легкая щетина. Борода у меня растет редко, неровно, так что у меня не остается иного выхода, кроме как бриться.

То, что бессмертный — плохо, хотя он может и соврать. То, что отпускает — хорошо, можно подучиться для следующей попытки или собрать отряд, хотя опять-таки он соврать может... Турум-пум-пум, чего я теряю? Даже если это и ловушка, я могу ещё этой сволочуге нервы попортить. Это надо уточнить.

— Тебя доводить можно?

— Попробуй, — холодно улыбнулся в ответ Гуахаро.

Как всегда, улыбка не коснулась глаз.

— Тогда, может ответишь мне на парочку вопросов? — делано равнодушно произнёс я, но губы предательски дернулись, пытаясь сложиться в хищную улыбку.

— Задавай. Но ответов не обещаю, — милостиво кивнул он.

— На какой... Зачем я тебе нужен?

— Стой, где очерчен мелом круг... — тихонечко, словно про себя пропел Гуахаро. — Пока секрет. Незачем тебя знать это сейчас, может не сложиться ничего.

— Какой ты расы? — допытывался я. На первый вопрос я и не ожидал честного и внятного ответа, так что не сильно расстроился. Но попытаться стоило.

— Теоретически — человек, на самом деле — генетический урод. К счастью, изменения самым положительным образом сказались на моем разуме, чего нельзя сказать о теле.

— Как ты выжил?! — вылупился я.

И до появления Пустошей, и после всех физически или умственно отсталых детей убивают. И так места мало, чтобы ещё уродов плодить.

— Мать меня очень любила, прятала на болотах... — пояснил император равнодушно. Или у меня опять восприятие его голоса сбилось, или он действительно по этому поводу ничего не чувствует, или он специально прячет эмоции. — Когда мне было восемь, нас поймали. Мать казнили первой, за злостное нарушение всевозможных законов... Впрочем, она и до моего рождения была в розыске. Тогда-то у меня и проснулась сила. Только поздно, к сожалению.

Восемь лет? Я чуть не присвистнул. А у меня-то, оказывается, было счастливое детство!

— И ты придумал гениальный план мести?

— Нет, — покачал головой император, чуть усмехнувшись. — Уже тогда я знал, что мстить глупо и бессмысленно. Просто поубивал в гневе всех, кто пришёл полюбоваться на сожжение живого человека, — кстати, палача не тронул, работа у него такая, неприятная, тяжелая, но нужная — а потом ушёл обратно в болота, в самую глухую топь, куда мать мне раньше не разрешала ходить. Очень полезное умение в таких условиях — по воде ходить. Там я и познакомился с вла. Остальное вполне четко отражено в хрониках. Лично за этим следил.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — с недоумением спросил я. На его месте я бы ни за что никому даже не намекнул бы на это.

— Потому что ты спросил, — чуть улыбнулся император.

— «Зачем?», а не «Почему?» — поправил я.

— Хочу переманить тебя на свою сторону.

Блин... По части уклонения от ответов ему явно нет равных.

— Почему ты все время ходишь в этих тапочках? — все умные мысли вылетели из головы, выбитые таким откровением, так что для поддержания разговора пришлось спрашивать такую ерунду.

— А что с ними не так? — удивился Гуахаро. Приподнял ногу, из-за чего полы халата чуть разъехались, обнажая тощую лодыжку покрытую полупрозрачной кожей. Пошевелил ступней вверх-вниз. Меня передернуло. — Мне нравится... Этот замок — мой дом и я могу ходить в нем, как захочу. А хочу я тепла сухости и удобства. Жизнь на болоте этим не изобилует, знаешь ли...

— Замок ты сам проектировал? — осенило меня.

— Конечно, хотя строили вла. А что? — удивился он.

— Все такое мрачное и строгое, — я ещё раз поежился.

— Мне нравится, — повторил император, пожав худенькими плечиками. — На черном сразу видно где и что не так.

— А фиолетовый почему? — вспомнил я форму воинов тьмы.

— Чтоб от стены отличались.

Я с ним скоро совсем с ума сойду.

— Ещё вопросы? — уточнил Гуахаро.

— Я свободен в перемещениях?

— Вполне. Только предупреди, когда уходить соберешься. Пока.

Тупо посмотрев на то место, где только что был грозный император, я постарался в зародыше подавить странное чувство, похожее на...

Сочувствие?..

* * *

— Ветер, фу, выплюнь эту гадость, — поморщился я. — Смотри, какой у меня есть вкусный бифштекс для тебя.

Клац!

Я едва успел отдернуть руку, когда оголодавший за неделю без мяса конь кинулся к хорошо прожаренному и проперченному куску нежнейшего филе. Не до конца пережеванные останки чего-то мелкого, но уже рогатого оказались забыты.

— Э-э-э, Хар... — протянул я, глядя на хищный прищур моего коня. — У тебя ещё мясо есть? Так же неплохо было бы пару кустиков ежевики...

Это я Гуахаро до Хара сократил. Император не протестовал и охотно откликался на это прозвище. По-моему, ему вообще по барабану, как его называют. Сволочь или Мастер, Ваше Императорское Величество или же Ваше Страшнейшество... Не заморачивается он по поводу имени, не то что наши «светоносные» барончики.

— Есть, конечно, — проговорил император, взмахивая рукой. На полянке появился огромный кусок мяса, в который не преминул вгрызться Ветер. Лошадиные зубы для этого не слишком приспособлены, но он старался.

— Зачем так много? — всплеснул я руками. — Он же от обжорства помрет!

— Я случайно, — хмыкнул Гуахаро, нервно поправляя рукав мантии. — Сложно рассчитать оптимальное количество еды, когда на тебя столь хищно косятся. Я уж думал он меня есть начнет.

Дабы проводить бесконечно дорогого гостя — это про меня, если не понятно — император даже переоделся, сменил свой черно-золотой халат на не сильно отличающуюся по покрою мантию-хамелеон. Используй я только зрение, то с двух шагов бы не заметил.

— На тебя не покуситься даже подыхающий от голода шакал, — хмыкнул я, насмешливо посмотрев на выпирающие косточки плеч. — Не то что молодой и здоровый конь, у которого ещё обед недоеден. И, между прочим, он всегда так смотрит. Ежевику не забудь.

Хар ещё раз взмахнул рукой и запрыгнул на ветку ближайшего дерева. От греха подальше.

За прошедшую неделю я успел значительно расшатать нервишки всему Темному Замку, включая императора и вла. Нет, я вел себя хорошо, но мои бесконечные вопросы могут вывести из себя кого угодно. Неудивительно, что Хар теперь даже моего коня шугается. Удивительно, что он меня ещё не прибил.

— Вы, наверное, устроите праздник после моего ухода, — грустно хмыкнул я, доставая из мешка гребень. За целую неделю в дикой природе Ветер успел посадить в свою роскошную шевелюру несколько репьев, да и остальная масса волос выглядела не очень опрятно. И почистить его не мешало бы.

— Я не склонен к празднествам, а вот Палан, думаю, напьется от счастья, — хмыкнул Гуахаро с ветки. — А простые воины вообще будут по тебе скучать.

Так как Палан всего лишь казначей, а не воин тьмы, я смог на нем оторваться при полном попустительстве императора. Нет, никаких бомб-вонючек под дверь я ему не подкладывал, зато в словесных баталиях Палан изрядно мне проигрывал.

А воины тьмы — вообще хорошие ребята. Хоть и недоумки. Я их даже парочке безобидных фокусов из моего арсенала научил.

— Зверинец будет хором выть, — продолжил император.

Единственные, кого я полюбил сразу полностью и без оглядки были модифицированные звери. Сильные, красивые, грациозные... И любовь эта была взаимной. Часами я возился с ними, иногда даже забывая про обед.

— Может, тебе помочь? — предложил император, глядя на мою возню с гребнем. Колтуны никак не желали расчесываться, а стричь их было откровенно жалко.

— Так не терпится от меня избавиться? — фыркнул я.

— Представь себе, — серьезно кивнул он. — Так помочь?

— Давай.

Я уже почти привык к этим постоянным нарушениям всех известных мне законов магии. Объяснять, как это он делает, император категорически отказывается, мотивируя тем, что не освоившие даже простейшую грамоту индивидуумы не поймут магию высших порядков.

Ветер нервно передернул ушами и переступил с ноги на ногу. Фиолетовые искры закружились вокруг моего коня, очищая расчесывая и даже заживляя мелкие царапинки, которые чисто домашний конь получил, продираясь сквозь не те кусты.

— Здорово! — восхищенно протянул я, любуясь умытым красавцем. — А гриву в косички заплести слабо?

Это была моя мечта — сделать Ветру много-много косичек, как у боевых коней сильфов. Помимо собственно престижа эти косы несли чисто практическую пользу, грива не путалась и затруднялось движение паразитов.

Хоп! Грива и хвост на мгновение вздыбилиь, а потом с шумом опали, уже будучи заплетёнными в тонкие-тонкие жгутики. Чтобы добиться такого эффекта физически, мне бы пришлось неделю торчать вокруг него... Но мне бы терпения даже на одну косичку не хватило.

— Спасибо! — радостно сказал я.

Ветер не менее радостно ржанул, доедая последний кусок мяса и заедая его ежевикой. И как я это чудище седлать буду? Он же раздулся чуть ли не в двое!

«Ничего, ремней с запасом хватит», — успокоил меня Олест. — «Меня больше пугает тот момент, когда он это все переварит и будет носиться от переизбытка энергии. При этом остатки жизнедеятельности будут разбрасываться во все стороны».

«Зануда».

С трудом оседлав сытого, а, значит, очень флегматичного коня, я затянул седло на самую последнюю дырочку ремня. Он вообще идти-то сможет?

Ветер, прекрасно чувствуя мое настроение, обиженно ржанул.

— Ладно-ладно, верю. Поехали, не будем больше испытывать гостеприимство некоторых личностей.

Все равно его убью.

Я хмыкнул и, запрыгнув в седло, не оглядываясь направился к границе проклятых земель.

— Валите, — не остался в долгу император. — Поумнеете — приходите, буду ждать.

Часть II.

Не так-то просто дружить с Императором.

Глава 4.

Случайная встреча?

Случайностей нет, любое совершенное действие кому-либо нужно. Единственный вопрос: кому?

Отрывок из лекции по предвидению.

Полгода спустя.

Соглашаться на аферу Сизого было плохой идеей. Очень плохой.

Нет, все началось прекрасно, разбалованные столичные аристократы у нас в городе с дорогущими золоченными шпагами вместо оружия и всего лишь один охранник. Куш обещал выйти знатный и Сизый даже обещал выдать каждому по пятьдесят золотых, но...

— А-а-а... Грхт! — это самое «но» только что убило Левшу, лучшего мечника в наших кругах. Играючи, словно предвидя каждое его действия или же значительно превосходя его по скорости это «но» зарубило единственного относительно хорошего человека в этом гадюшнике.

Да уж, такому охраннику помощники не нужны.

От моих «рыбок» он отмахивался двуручным мечом, словно мухобойкой, даже и не думая тормозить или прекращать погоню, при этом он ещё умудрялся ехидно скалиться. А вот мне было уже совсем не весело: хромая нога протестующе ныла, а разленившаяся дыхалка грозилась взорваться.

Я посмотрел вслед своим улепетывающим «товарищам». Нет, эти бандюги меня точно спасать не будут... На Левшу ещё можно было чуточку понадеяться, а на этих слабаков — нет. Остается одно.

Резко свернув с, как на зло, прямой дороги я втиснулся в нишу двери, молясь о том, что невысокая темная тень посреди ночи будет не слишком заметна. Но на всякий случай приготовил рыбок. Сердце стучит в ушах, ничего толком не слышно, а руки мелко трясутся. В такие моменты я отчаянно жалею, что моя самоуверенность сгинула в неизвестном направлении.

А вот и «но», бежит совершенно не скрываясь... Ну же, давай, пробегай мимо... Черт, сглазил!

У меня прямо перед носом оказалось лезвие меча. Очень странного меча... И чего он медлит?.. Такой меч я видел всего однажды. Я неверяще уставился на рослого светловолосого южанина, который с не меньшим удивлением пялился на меня. Секунда. Вторая. Меч исчезает из поля зрения, а меня, как котенка, поднимают за шкирку, а я даже ничего не могу сделать! Рука с «рыбками» безвольно опустилась, не желая подчиняться законному хозяину. Звонко стукнул метал о брусчатку.

Но самое главное — запах яростной грозы посреди унылой зимы.

— Хар?.. — недоверчиво спросил я. Представить императора в таком облике специально не получилось бы даже с дикого бодуна, однако...

— Морин?.. — с ещё большим недоверием. Понимаю, я сам себя в зеркале не узнаю, если хватает силы воли не отпрыгивать с воплями. Кстати...

— Ты как меня узнал?! — получилось хором.

Ещё пара секунд ошеломленного молчания.

— У тебя есть на примете место, где можно было спокойно поговорить? — наконец спросил Гуахаро, опуская меня на землю.

— А эти?..

— Да ну их...

Раз так... Подбираем «рыбок» и в путь.

Мы направились в самое безопасное и секретное мое логово. Никого другого я бы туда не привел даже под мухой, но Хар... Это Хар. Маниакальный правитель со склонностью болтать на отвлеченные и, зачастую, непонятные темы, который о законах вспоминает лишь иногда и только из вежливости. Спиной я чувствовал его сухой, изучающий взгляд, словно проникающий под одежду и кожу. Да-да, я в курсе что неважно выгляжу.

Неслышно пробрались в запущенный и колючий сад около заброшенного дома, оттуда по лестнице на крышу, а потом — на соседнее здание. В нем обитает вполне милая семейка зажиточных горожан, не без своих скелетов в шкафу или, точнее, призраков на чердаке. Дедка удавили в собственной постели собственные же внуки, чтобы завладеть домом. Винить их я ни в чем не могу, у деда действительно тяжелый характер... На зло им, в мир мертвых он отправляться не пожелал и остался в виде призрака терроризировать своих потомков и просто мимо пробегающих. Внуки оказались поистине жаднюгами и раскошеливаться на полное изгнание не пожелали, лишь заперли своего предка на чердаке, где он по сей день и скучает.

Я туда попал совершенно случайно, прятался от очередной облавы стражи. Дедок меня напугал, я ему в зубы дал серебреным кастетом... Так и подружились. Иногда я прячусь у него, мы вместе пьем — правда он скорее нюхает — жалуемся на жизнь и вообще весело проводим время.

Однако, на этот раз призрак, едва заметив Гуахаро, с тихим «Ой!» поспешил удалиться. На мой вопросительный взгляд император ответил недоумевающим. Бесполезно. Из этого гада ничего не вытащить. Хотя... Ух ты! У него выражение глаз появилось!

— Раздевайся, — скомандовал Хар спокойно. — Доктор пришёл. Лечить тебя будем.

— А может не надо?.. — жалобно спросил я, вспомнив выжившие результаты его опытов. Нет, конечно все супер, но дополнительной парой конечностей мне обзаводиться не хотелось.

— Надо, Морин, надо, — терпеливо произнёс Гуахаро. — С человеком, каждые две минуты отвлекающимся на боль в ребрах, я говорить не буду.

И об этом знает, гаденыш!

Секунды две я размышлял, а не послать ли его куда подальше с такими требованиями, но благоразумие взяло вверх. Как ни крути, он мой самый близкий и надежный шанс выбраться из этой дыры. На пол полетели лохмотья, заменяющие мне одежду, хотя ничего из оружия там не звенело, все надежно запрятано. Передернув плечами я впервые в жизни почувствовал что-то вроде смущения или... Стыда? Точно, это стыд.

— А можно меня снаружи не лечить? — тут же начал ставить условия я. — Только внутри? Чтобы шрамы остались?

— Считаешь, что шрамы украшают мужчину? — хмыкнул он. — Поверь, такие не украшают никого.

А то я не знаю.

— При чем здесь вообще украшения? — возмутился я. — Мне надо кое-кому морду начистить, но чтобы он осознал от кого эта чистка шла. Да и шрамы потом можно у любой целительницы убрать.

Недоверчивое хмыкание.

— Ладно, не у любой, но все же... — слово «возможно» я тактично опустил. То, что у императора в лексиконе нет слов «невозможно» и «не могу» я давно понял и даже верил, что вылечить такие повреждения для него — пустяк, но я все ещё не был уверен, что за мной не следят и такое неожиданное исцеление или появление нового человек может привлечь слишком много излишнего внимания.

— Ну хорошо, — мельком осмотрев меня, заявил Хар. — Только грязнуль я лечить не буду. Марш в ванную!

— Где я её тебе возьму? — проворчал я, слегка ежась от холода. На чердаке всегда было чуть прохладно, ведь мне так и не удалось заткнуть все дыры. Здоровье не позволяет.

— Одолжим у соседей, — как нечто само собой разумеется заявил император. — Их сейчас как раз дома нет, так что не помешаем.

— А если придут? — осторожничал я.

— Раньше обеда они не явятся, — покачал головой он, словно знал все будущее наперед. — Но даже если вдруг... Поверь, опасаться этого надо им, а не нам.

Лестница на чердак давно уже иссохла и пришла в полную непригодность. Что не остановило колдуна, который периодически забывает, что надо ходить именно по земле, а не по потолку. В прошлый раз он нес меня в очень неадекватном состоянии и я не мог оценить то искусство, с которым он это делал. Давления, как у большинства непрофессионалов, не ощущалось, так же не было и ощущения дискомфорта, вызванного отсутствием опоры. Словно это правильно, словно так и должно быть.

Император шёл по дому так, как будто давно и надежно выучил всю планировку, хотя такого быть не могло, так как хозяева совсем недавно меняли местами некоторые жизненно важные комнаты и Хара при этом не было. Уверенно открыв третью по счету дверь, император завел меня в просторное помещение, выложенное камнем. Учитывая, что весь дом изначально был деревянным, это смотрелось, по меньшей мере, странно. В центре комнаты стоял большущий медный таз, в котором могут поместиться по крайней мере трое таких как я.

Гуахаро чуть прищелкнул пальцами, указывая на этот таз и там прямо из воздуха с сумасшедшей скоростью начала образовываться вода. Не прошло и десяти секунд, как емкость оказалась полной.

— Залазь, — скомандовал он.

Я, даже и не подумав ослушаться попытался перевалиться через высокий бортик, что в моем состоянии выглядело сравни подвигу. Я вам говорил, что я не герой? Нет, так вот, говорю. Этот подвиг в одиночку мне совершить не удалось, Гуахаро, немного понаблюдав за моей возней, одним движением закинул меня в лохань.

Горячая вода с непривычки обожгла кожу, но в следующее мгновение по телу разлилось долгожданное тепло. Кайф... Э! Мы так не договаривались!

— Успокойся, — мягко улыбнулся Хар, удобно устроившись на широкой каменной скамейке. Впрочем, удобно — это не про него, такое ощущение, что он напряжен всегда и везде. — В цивилизованном обществе это называется гидромассажем.

Угу, блин, массаж! Как будто в водоворот окунули! Впрочем... Прикольно!

Я вздохнул поглубже и погрузился в воду с головой. В нос сразу же залилась жгущая слизистую жидкость, никакие воздушные пробки не помогли, а чувство равновесия сразу же объявило забастовку, запутавшись где верх, а где низ... Хорошо хоть седалище с толку ничто не сбило и оно доставляло мне достоверную информацию. Как всегда.

Через две с половиной минуты я вынырнул, оттолкнувшись от дна. Всё-таки вода — не моя стихия.

— Закончил? — терпеливо спросил Гуахаро.

— А как же?.. — начал было я вспомнив о, собственно, мытье.

— Нет необходимости. Вода уже все сделала.

— Удобно, — прокомментировал я, вылезая. — Мне бы так...

— Хочешь, научу?

Этот вопрос чуть не отправил меня обратно купаться. Ведь доказано многими поколениями исследований, что нельзя увеличить свой запас магической энергии больше, чем в двое. 0*2=0, не так ли? Впрочем, о ком я говорю...

— С чего вдруг такая щедрость? — оправившись от удивления спросил я.

— Ложись, — скомандовал Хар, кивая на скамейку у противоположной стены. — И почему это «вдруг»? Я всегда был добр к тебе.

— Вот это как раз и подозрительно, — согласился я. После горячей воды прикосновение к ледяному камню казалось даже приятным. — На кой черт тебе сдался такой скромный я?

— Вот уж чем-чем, а скромностью тебя природа обделила, — хмыкнул Хар, цепкими пальцами хватая мою правую руку. — Сначала кости. Три неправильно сросшихся перелома на одну руку — это лишку, тебе не кажется? Сейчас поправим... Не отвлекай меня, а то потом ещё раз переделывать придется.

Боли, которую я подсознательно ожидал, не было, так же не было онемения, которого я ожидал уже сознательно. Я чувствовал всем манипуляции Гуахаро, но боли не было... С закрытыми глазами я мог сказать, что он сейчас делает, ломает или сращивает руку, но боли не было... Как будто её и не должно при этом быть.

Кстати, это очень забавное ощущение.

— Да-да, — проговорил он едва слышно. — Глаза лучше не открывать.

— Что я, в первый раз у лекаря, что ли? — даже немного обиделся я. Даже самые кровавые побоища мне казались менее ужасными, чем практика лекаря травматолога.

— Левая рука, — монотонно проговорил император. Это напомнило мне первую нашу встречу. — Два почти правильно сросшихся перелома, отсутствует мизинец.

Нет, всё-таки отращивание новой кости прикольней сращивания старой.

— Ключицы. Давний перелом.

А, это я ещё в детстве сломал. То ли с дерева грохнулся, то ли подрался с кем, уже и не помню... Что он и это лечить будет? Похоже на то.

— Ребра, — с неким даже предвкушением начал Хар. — Восемь переломов, семь из которых срослись неправильно.

Так, это надолго... Посплю-ка я лучше.

— Итого двадцать один перелом, — обрадованно заключил Хар. — Признавайся, как выжить умудрился?

От этого голоса я проснулся и ошалело заморгал. Тьфу, блин, проспал все на свете. И как оказался на животе — тоже.

— Они же не одновременно были, — простонал я. Организму как-то даже не верилось, что все кости целы. — Не больше трех переломов за раз.

— Займемся-ка мышцами, заодно и поговорим... Как ты докатился до жизни такой? — спросил Гуахаро, проведя рукой по шраму на позвоночнике и принося заметное облегчение.

— Охотники, инквизиторский подраздел, — коротко ответил я. Говорить об этом не хотелось, да разве кого-нибудь в этом мире интересует мое мнение?

— Ну-ну, не злись, — произнёс император, ласково проведя у меня под шеей. — Я не желаю тебе зла... Так как ты к ним попал?

— Десять человек поджидало меня около границы леса, — поморщился от воспоминаний я. — Первым же выстрелом сбили Олеста, прямо во время единения. Пока я пытался справиться с откатом меня и спеленали... Эй, ты меня лечишь или калечишь?

— Прости, — повинился он. Рука, сжимающая плечо, разжалась. — Ты не называл им своего настоящего имени. Почему?

— А зачем? Ничем бы это мне не помогло, а на семью навлекать очередное ведро... Нет, уже целую цистерну позора не хотелось, — пожал плечами я, в тайне гордясь этим.

— Помогло, — покачал головой Хар. — Специально на этот случай я проверяю списки пойманных охотниками. Если бы среди них было твое имя, я бы тебя вызволил.

Я, аж до крови, закусил губу, стараясь сдержать нечто, с силой рвущееся из груди. Может стон, а может плач... Дурацкое упрямство! Если бы не это, возможно, все обернулось бы иначе. Уж в чем в чем, а в словах Гуахаро я не сомневался, когда существо обладает подобной силой — ему просто незачем врать, как незачем острому мечу искать щели в кожаном доспехе.

— Как ты умудрился выжить? — бесцветно спросил император. — И, самое главное, как ты умудрился не потерять рассудок?

Последние пятьдесят лет охотники стали усиленно ловить его шпионов, то есть всех тех, кто задерживался в лесу больше, чем на три дня и выходили оттуда живыми. Поимка, допрос, а потом, если выяснится, что человек невиновен, отпущение... Только редко что остается от бедняги после допроса.

— С рассудком-то как раз проблемы вышли, — усмехнулся я. — После смерти Олеста мне все стало глубоко наплевать. Вот они и решили на меня времени не тратить, покалечили немного, да отпустили.

— А почему не убили?

— Можно сказать, повезло, — фыркнул я. — Им места для трупов не хватало, а везти или сжигать — лень. Вот они и отпустили меня еле живого по дороге сюда, в самый бандитский город живого кольца. Наверное, надеялись что я сдохну где-нибудь в канаве, подальше от стен монастыря, а вот хрен им, а не канава!

Вновь в груди вспыхнула та самая злость, что не давала мне сдаться все это кошмарное время. Злость и упрямство.

— Прости, — выдохнул он мне на ухо.

— За что? — тоскливо произнёс я, злость ушла, оставив только пустоту. — Ты не мог предвидеть все.

— Мог, — возразил он. — Но не предвидел. Прости.

— Прощу, — легко согласился я. С ним спорить все равно бесполезно. — Если только дашь убить Палана.

— Думаешь, это он?

— Уверен.

— Странно, почему подозрение не пало на меня?

— Слишком сложный план, больше похожий на изощренное издевательство. А издеваться ты не любишь, просто не слишком хорошо понимаешь, что можно делать, а что нельзя.

— А если это такой план, чтобы заставить тебя безоговорочно перейти на мою сторону, э?

— Зачем? Я и так на твоей стороне, и ты это прекрасно знаешь.

— Так почему же ты не согласился остаться? — насмешливо спросил он.

— У убийцы собственного отца? — поддержал я. — В тот момент мне казалось это совершенно неприемлемым, каким бы надежным ты не пытался казаться.

— Юношеский максимализм, — понимающе произнёс Хар. — Сейчас, надеюсь, ты этим не страдаешь?

— Нет... — задумчиво протянул я, неожиданно осознав, что за последние полгода я так никому и не врезал просто за косой взгляд.

— Только пытки — это ведь не самое страшно, так? — тихо спросил он.

Я криво усмехнулся и прикрыл глаза. Да уж, самые болезненные и кровавые пытки не идут ни в какое сравнение с осознание того, что всю оставшуюся жизнь мне придется быть уродливым калекой, с загрубевшей кожей, полуслепым, кашляющим кровью от любого резкого запаха и даже не мужчиной. Впору было запить, но денег на это не было, а попрошайничать мне не позволяла гордость. Да-да, та самая фамильная гордость, что не раз спасала и не раз втягивала меня в неприятности.

К счастью, добрая деревенская девчушка увидев шевелящийся комок мяса, отдаленно напоминающий человека, не убежала звать взрослых, чтобы те меня добили, а выходила сама. Именно благодаря ей я не только выжил, но и смог ходить, и даже пользоваться левой рукой. После недолгих мытарств я влился в компанию городских бандитов. Даже такие, в прямом смысле, покалеченные навыки метания ножей в полной темноте и на звук очень ценились... Или сыграла роль моя безбашенность, обусловленная отсутствием страха смерти?

Внезапно меня развернуло. Уй, блин, силища! С осязанием у меня в последнее время проблемы, но судя по обрывкам ощущений, Гуахаро схватил меня за подбородок двумя пальцами. Причем, давления не было, как если бы это было движением человека, скорее это было похоже на идеально подогнанную стальную скобку: вроде бы и никаких неудобств, и двинуться почему-то не получается.

— Посмотри мне в глаза, — приказал Гуахаро своим обычным нейтральным тоном. — И ответь на один вопрос, только честно. Ты сломался?

Я поднял взгляд на два серо-голубых кружочка в обрамлении густых серебристых ресниц. Все как положено.

Что можно ответить на этот вопрос? Боль нищета и вонь стали для меня настолько привычными, что даже не верится, что всего лишь полгода назад все было по-другому. Но сломался ли я? Что на это ответить? Правду.

— Я... Я не знаю, — тихий ответ.

Императора он, похоже, удовлетворил, так как меня опустили обратно на лавку и продолжили лечение. Кайф...

— С мышцами все, — проговорил он как ни в чем не бывало. — Займемся более тонкой частью. Сначала глаза. Ты знаешь, что случается с человеком, хранителя которого убивают?

— Он умирает от тоски? — предположил я, поворачиваясь на спину. Эту версию я мельком когда-то слышал, но если так, в пыточной меня явно сумели взбодрить.

— По официальной версии, — согласился Гуахаро, проводя руками над моими глазами. От его ладоней шло тепло, которое совершенно свободно проникало сквозь веки и жгло исключительно глазное яблоко. По виску что-то потекло, я только понадеялся, что это всего лишь слезы. — Когда у тебя умирает половина сердца, это не может хорошо сказаться на самочувствии... Впрочем, ты опять умудрился пройти по самой тонкой ниточке вероятности.

Это «впрочем» было уже после того, как он убрал руки и пару секунд разглядывал отчаянно моргавшего меня. В тот момент мне было не до отслеживания странности тона, однако это было чересчур заметно и радость от просмотра в полном качестве сменилась настороженностью.

— О чем ты?

— М-м-м... — задумался Хар, как-то странно смотря мне в глаза... Нет, скорее разглядывая их. — В общем, за спасшее тебе жизнь упрямство можешь благодарить Олеста. Хотя это странно — благодарить самого себя.

Че?!

— Полное единение, — пояснил он, ещё больше все запутав. — Иди, посмотри, сразу все поймешь.

И кивнул куда-то в сторону.

Подозрительно посмотрев на такого правдоподобного южанина — вылеченное зрение позволило рассмотреть небольшой шрамик над губой, родинку на правом виске и сеточку лопнувших капилляров под глазами — я двинулся в указанном направлении, где видело зеркало в раме из водостойкого дерева, подаренного жене призрака его матерью.

Фу, ну я и урод... Такое впечатление, что охотникам не понравилась моя внешность и они начали старательно меня уродовать. И зачем надо было смотреть на эти жуткие шрамы? Раньше у меня хоть иллюзия собственной привлекательности оставалась. Что он там в моих глазах увидел?..

Черт! И полтора миллиона инкубов ему в задницу!

Я подошёл к зеркалу поближе, надеясь, что ярко-синий цвет глаз мне просто привиделся... Но нет, все так, как и показалось вначале.

— Повезло, что хранителем у тебя был не какой-нибудь кошак, — утешил император. — Шерсть, когти и клыки спрятать гораздо сложнее. А так, просто передался пигмент...

Глаза точно такие же как при объединении... Значит, Олест жив, но из-за отсутствия своего материального носителя отделиться от меня не может. То есть, все эти полгода я провел в боевом облике и, наверное, проведу так оставшуюся жизнь... Не так уж и плохо.

— А разве цвет глаз можно замаскировать? — спросил я, продолжая разглядывать их в зеркале. Мало того, что они были неестественно насыщенного синего цвета, так ещё по окружности радужки шёл черный ободок... Надеюсь, фасеточность мне лишь показалась.

— Вполне, — проговорил император. — Налюбовался? Иди обратно, надо всё-таки закончить с этим до обеда. Не будем нервировать хозяев дома.

С неохотой я вернулся на лавку.

— Кстати, если хочешь я могу тебе второе сердце вырастить, — предложил этот псих. — Представь: вонзили тебе туда клинок, а ты живехонький, но очень злой...

— Нет, спасибо, — поспешил отказаться я. — Тогда будут проблемы с легкими, а для решения их понадобиться куда более сложная переделка. В срок точно не управишься.

— Как хочешь, как хочешь... — несколько разочаровано протянул Хар.

Конечно, давить на его, наверное, единственное слабое место не хотелось, но я слишком хорошо помню его зверинец и монструозных змей-убийц, которым он изначально хотел всего лишь прирастить крылья. Совсем у него в этом плане тормозов нет, но что поделать? Идеальных не бывает.

— Радужку маскировать? — деловито спросил он, через какое-то время.

— Не, не стоит... Все равно за шрамами никто цвета глаз не заметит.

— Как хочешь, как хочешь... Ты все же согласен на меня работать?

— Смотря кем и на каких условиях, — уточнил я. — Но, в принципе, согласен.

— Хм... А вот как раз условия-то я разглашать сейчас не могу, — протянул Гуахаро. — Велика вероятность, что нас могут подслушивать. Единственное место на планете, где нет чужих ушей — это мой лес. Как на счет отправиться туда?

— Когда?

— Когда захочешь, но своим ходом. Мне работнички, не желающие даже недельку провести в пути не нужны.

— Отлично. Не передумаешь?

— Я очень редко меняю свои решения. Так хочешь магический дар?

— Нет, спасибочки, — побледнел я. Слишком уж ярко вспомнилось как Риваша что-то напутала в заклинании, и во что после этого превратился наш цветущий сад. — Лучше верни возможность контактировать с твоими зверюшками. Инквизиторы что-то нахимичили и теперь на меня даже лютики кидаются.

— Уже. Моя печать на третьем уровне ауры работает как универсальный пропуск для них.

— Печать? Мы так не договаривали! — возмутился я.

— Не паникуй, её никто не увидит, а я хотя бы снова не потеряю тебя из виду. Все, закончил. Один маленький совет: завязывай с выпивкой, а не то печень тебе придется менять регулярно.

Я, не обращая внимания на подобные замечания, вскочил на ноги и высоко подпрыгнул, чувствуя непривычную легкость во всем теле. Даже до попадания в лес такого не было... Хотя да, я и тогда не был абсолютно здоров.

— Спасибо, — произнёс я. Губы предательски расплывались в блаженной или, лучше сказать, дурацкой улыбке и с этим невозможно было ничего поделать.

— Сочтемся, — насмешливо произнёс Гуахаро. На какое-то мгновение это меня отрезвило.

— И всё-таки, зачем именно я тебе нужен? Зачем надо было столько сил тратить? — попытался выведать я.

— Узнаешь по прибытии в Лес, — усмехнулся он. — Ну, мне пора. До встречи.

Упс. Мгновенная телепортация без звуковых и оптических эффектов, просто вот он есть, а в следующую секунду его нет. Учитывая, что даже архимаг вынужден строить порталы — это весьма впечатляюще. Впрочем, как всегда.

Свинарник в ванной исчез вместе с императором, и теперь единственным, что напоминало о вторжении, был, собственно, я. Надо это исправить.

Наслаждаясь легкостью в теле, я побежал на верх. Да, конечно, лестница на чердак так и не появилась, но право слово, она была нужна тому калеке, а не мне. Две стоящие друг напротив друга на расстоянии метра стены для меня сейчас получше всякой стремянки, буквально в два прыжка я оказался на верху, а уж заметать следы — самое милое дело.

— Он уже ушёл? — осторожно спросил дедок, наполовину появляясь в видимом спектре.

— Да, — ответил я, подходя к своей одежде. Тут я впервые пожалел о лечении, надевать вонючие шмотки совершенно не было никакого желания, но сверкать чистотой и, как следствие, выбиваться из образа тоже не хотелось. Дилемма. — Ты чего смотался-то?

— Твое счастье, что ты аур не видишь... — с нервным смешком проговорил призрак.

— А что с ним не так? — рассеяно сказал я, одеваясь. всё-таки дело превыше всего. В правый сапог пришлось подложить какой-то ржавый шуруп, чтобы хромать не забывать. Дырявая бесформенная коричневая тряпка, что заменяла мне плащ с капюшоном, практически идеально скрыла очертания.

— Да так... Всего-то абсолютно однотонная, без следа эмоций, переживаний и сожалений аура, — нарочно небрежным тоном ответил дедок. — У людей не бывает такого цвета, скорее это похоже на воплощенную стихию, только непонятно какая стихия выберет своим символом серебристый.

— Стоп-стоп, серебристый? — замер я, заметив несостыковку. Однотонность и, следовательно, бесчувственность меня не пугала, наверное, ситуация та же, что и с голосом: слабая выразительность, а вот цвет заинтересовал. — Не белесый? всё-таки металлические оттенки предполагают наличие отражений.

— Маг что ли? — подозрительно спросил дедок.

— Сестра — ведьма, — поморщившись, пояснил я. Успев одеться я столкнулся с проблемой неожиданного свойства: оказывается, я хранил несколько рыбок во впадине, сформированной неправильно сросшимися ребрами.

— А-а-а... Понятно, — сразу же успокоился призрак. Оно и понятно, маг-калека — это нонсенс, а значит он что-то нехорошее замышляет. Зато маги в семье — любимая тема для анекдотов в народе... Что уж говорить, сам великий магистр теоретики, начал изучать науку из-за того, что его непоседливый сынок все время поджигал что попало. — Да, он отражал твою ауру практически полностью. Но, увы, с одной стороны.

— А чего он так спокойно шастает?.. Не боится, что его каждый встречный-поперечный опознает? — озадачился я. Нет, действительно, если у него такая необычная аура, то его ориентировки должны были быть в каждом городе, и каждый маломальски способный к колдовству смог бы его опознать.

— Ну ты даешь! — развеселился дедок. — Я же призрак, мне все эти щиты-маскировки по барабану, они только на живых действуют. А ещё, я видел смерть и его ауру... Черную-черную, такую, что казалось там взгляд тонул.

— А внешне как? — заинтересовался я. Что и говорить, людей всегда интересовало, что там за гранью.

— А внешне... — старик причмокнул губами. — Эх, да что и говорить, сам когда-нибудь увидишь.

— Ох, ну спасибо, — от такого предсказания стало как-то не по себе, хотя разумом-то я осознавал, что это неизбежно рано или поздно произойдет. — А у меня какая аура?

— Да обычная, — пожал плечами призрак. — Куча цветов-страстей, запертая внутри синего упрямства так, что их цвета даже не всегда различишь. Хотя нет, странно, ненависти слишком мало для такого положения...

— Я её берегу для особых случаев, — нехорошая улыбка невольно появилась на моих губах. — Ладно, мне пора идти. Возможно, до встречи.

Помахав рукой одному из самых дружелюбных приведений, знакомых мне, я выпрыгнул в окно и мягко приземлился в соседнем саду. Как хорошо снова быть здоровым! Теперь можно и повеселиться.

Призрак купца посмотрел в след удаляющейся тени и грустно покачал головой. Не стоило парнишке связываться с носящим серебристую ауру и, тем более, принимать от него подарки. Сделки с богами никогда не бывают в пользу смертных, но... Проклятое упрямство не дало бы услышать ему эти слова.

И не видел купец тонкого светящегося ободка ауры, так называемого пояса обаяния.

Итак, Вээртоге. Город четырех портов, самая северная задница кольца, соответственно — самое далекое от столицы место. Бандитизм здесь не просто распространен, он является нормой и другой жизни аборигены даже не представляют. Местный лорд давно плюнул на это проклятое место и занимается гораздо более перспективными землями, а его младший сын, по слухам, сам возглавляет одну из группировок, разумеется абсолютно тайно.

Сам город поделен на пять, извиняюсь, шесть районов, в каждом из которых свой глава. Так как в каждом из них было что-то, чего не было у других (Портовый — морепродукты; Кузнецовый — оружие и прочие железные изделия; Вратный — доступ наружу и, конечно же, товары из-за стены; Обще ремесленный — гончарные, текстильные и тому подобные изделия; Магический — понятно) им приходилось сотрудничать и даже образовалось некоторое подобие дружбы, если можно так выразиться. Во всяком случае, все новообразованные группировки давились дружно и весело.

Единственный, кто не входил в этот альянс был Центральный район, где находилась мэрия, казармы стражи, таверны и школы. Раздавить их не получалось по двум причинам: во-первых, непонятно как его делить, ни территориально, ни по полезности равно не получалось, а во-вторых... Эрвис.

Начальник стражи со своими дружинниками, похоже, единственные, кто верен забывшему их господину и кто старается поддерживать хоть какой-то порядок. С одной стороны — хорошо обученная полусотня воинов не шла ни в какое сравнение со здешним сбродом, что душу продадут за бутылку вина, но с другой стороны, Вээртоге — их родной город, где помогает каждый камень.

Зимнее небо было как всегда хмурым, оттуда что-то капало. Вроде бы... А может не капало, просто холодная сырость была везде и проникала даже в самые защищенные места. Впрочем, это мне на руку, в такую погоду никого не удивляет закутанная по самую маковку фигура. Да и вообще, народу было не слишком много, все предпочитали тосковать дома, в сухости и тепле. Даже вездесущие грабители отсыпались по домам... Вообще, это очень большая удача, что к нам заехали те аристократы, обычно приключенцы любят летом заезжать...

Ага-ага, это в столице мода такая, ездить сюда, чтобы «карать бандитов», а на самом деле, чтобы выёбы... выпендриваться перед дамами и перед товарищами. Чем бы полезным занялись, ей-богу, например: доучились бы обращению с мечем... Впрочем, для выживших это становится очень хорошим уроком. Выживших только мало.

Свернув с главной улицы, я попал в небольшой тупичок, пугающий случайных прохожих своей чистотой. И не зря. В этом городе подобная чистота может поддерживаться только венерами, а попасться к ним на обед не желает даже самый отъявленный сорвиголова. Наверное, такие психи как я — большая редкость.

Вытащив из кармана кожаный мешочек, в похожих нормальные люди хранят деньги, я высыпал его содержимое на ладонь. Белый порошок за последнее время отсырел и сдуваться не желал. Ладно, думаю и так съедят.

Живая изгородь, внешне напоминающая дикую ежевику, зашевелилась. Разъехались ветви и на свет показались огромные бутоны ярко-красных цветов. Они медленно, лениво шевелились, немного позевывая зубастой пастью. Не стоит обольщаться их медлительностью, меня они знают, а вот кого чужого запросто растерзают, и он даже вякнуть не успеет. Хищные растения-убийцы защищают казармы стражи лучше любых охранников.

— Кушайте, мои милые, — ласково приговаривал я, нежно гладя бутоны, которые запросто могли оторвать мне голову. — Кушайте, мои хорошие...

Эх, ну что поделать, люблю я эти цветочки! Раньше, до того как попасть к Гуахаро, меня восхищало их умение обнаружить меня в любой точке сада и почти успешные попытки сделать мне бо-бо, а потом, когда я познакомился с их мамашей, от которой охотники и брали семена на продажу, так вообще влюбился. Чисто, искренне и безоглядно. Они такие... Такие мощные, сильные! Такие преданные! И такие ласковые! А как играть-то любят! Особенно в «Поймай и скушай крысу», неважно, что эта крыса человеческого вида.

Правда, когда я в первый раз увидел здешнюю изгородь, то чуть не расплакался. Слишком большая нагрузка при отсутствии ухода и кормежке в стиле «что поймаешь», причем людей есть не давали, а били зарядами молний и арестовывали. К счастью, костная пыль, доставляемая мной часто и в больших количествах, быстро восстановила прежний тонус этих удивительных растений. Кормить приходилось на большом расстоянии, так как цветочки после экспериментов инквизиторов считали меня врагом номер один.

Горсточка белого порошка быстро исчезла в недрах неведомой мне пищеварительной системы.

— Ну что, лапушки, поднимите меня? — ласково спросил я. Разговор с растениями попахивает различными психическими заболеваниями с непроизносимыми названиями, но Гуахаро как-то обмолвился, что все его тварюшки обладают зачатками разума... А то и не зачатками. Можно даже договориться с волком-пограничником, если он не сильно голоден и вы забрели туда действительно случайно. Если быть очень, очень вежливым.

Цветочки зашумели листьями, словно совещаясь или пытаясь мне что-то сказать. К сожалению, их языка я не знаю, надо будет в следующий раз у Хара попросить научить. Наконец, будто приняв какое-то решение, венеры успокоились и потянулись ко мне тысячей тончайших усиков, которые в мановение ока сплели вокруг меня плотный кокон так, что даже моргать не получалось. Судя по докладу чувства равновесия, цветочки выполняли мою просьбу, а не решили устроить на моих косточках пир.

Усики, начиная с головы, расползлись в стороны, и моему взору предстал карниз беспечно открытого окна. Хотя нет, это часть территории венер, и любому покусившемуся на нее очень не поздоровиться... С другой стороны, ставни тоже отобрать не получалось, вот и приходилось капитану даже зимой сидеть в своем кабинете с окнами на распашку. Подтянувшись на руках — о, какое это чудесное ощущение силы в мышцах! — я окинул взглядом обстановку.

Слева, у другого окна, уже закрытого, стоял письменный стол, где отважно сражался с бюрократическими проволочками Эрвис. Свечи и факелы горели на всю катушку, безуспешно пытаясь осветить мрачное помещение, где очень не хватало женской руки, с их милыми безделушками статуэтками и картинами. Справа от меня находился диван, наверное, чтобы гости могли полюбоваться на венер во всей красе. Не могу за это осуждать, они действительно прекрасны.

Оттолкнувшись от любезно подставленной веточки, я быстро влез в окно и шмыгнул за диван, стараясь как можно меньше загораживать свет, а уж о шуме и говорить нечего. Но страдающий от скучных бумажек капитан все равно почуял, что что-то не так. Хм, почуял... Именно из-за этого старый пень настаивал на ежедневном мытье и неодобрительно косился на парфюмерные лавки.

— Антор! — настороженно позвал начальник стражи.

Дверь распахнулась, из-за лишней старательности ударившись о стену, и в комнату ворвался полный энергии стражник младшего звена.

— Да, сэр! — громко гаркнул он.

Новенький... Сюда, помимо скучающих благородных прибывают на практику стражи и городские гвардейцы короля, только шансов выжить у них гораздо больше, учителя их не жалеют. После трех лет отработки здесь стражник считается ветераном и имеет право на повышенную зарплату.

— Сходи вниз, похоже забор опять какую-то пакость поймал, — скомандовал капитан.

— Слушаюсь, сэр! — гаркнул новичок.

Хлопнула дверь за излишне ретивым сотрудником. Я вылез из своего укрытия и нагло, но тихо уселся в кресло. Удобное, черт, давненько я на таких не сиживал... Дайте-ка подумать? С последнего посещения столицы? Восемь месяцев назад. Кошмар. Интересно, когда он меня заметит?..

— Доброго дня, Сельдь из района врат, — словно вторя моим мыслям, произнёс Эрвис. — Что привело тебя ко мне?

Капитан медленно, величественно, всем своим видом показывая, что он нисколечко не боится ужасного меня повернулся. Мельком я заметил блестящий медный подсвечник, который меня и выдал. Но все внимание было приковано к внимательному взгляду черных глаз, немного знакомых черных глаз. Не ожидал увидеть его здесь.

— И Вам не хворать, эрл Витовский, — поддержал светскую беседу я. — Как поживает ваш сын? Все никак не женится?

Эрл Дианервис Витовский, вдовствующий граф Перпекуа. После смерти жены, урожденной графини Перпекуа, стал наследником их рода, но быстро переложил свои полномочия на старшего сына и исчез в неизвестном направлении. По слухам, его целый год вынуждали пойти на это как родственники жены, так и собственные братья. Проблемы с женитьбой его сына — любимая столичная байка. Каких только слухов о нем не ходит! Угу, видел я его как-то раз, сразу диагноз поставил. Женат он уже... На собственном графстве. Трудоголизм в особо запущенной стадии.

Брови Эрвиса на мгновение приподнялись, выдавая удивление. Оно и понятно, по городу даже слухов не ходит, что капитан благородный, зато о том, что он вдовец, знает каждый мальчишка. Я же его элементарно узнал, виделись как-то мельком в столице.

— Какие информированные нынче грабители пошли, — насмешливо произнёс эрл. На меня дохнуло холодом опасности, что немного сбило с меня самоуверенность. Теперь, когда в жизни появилась цель умирать совершенно не хотелось. — Что надо, Сельдь?

Это у меня такое прозвище дурацкое. С одной стороны, мои рыбки промаха не знают, а с другой, я живучий и умудряюсь найти выход из, казалось бы, тупиковой ситуации. Такой, как этой ночью. А то, что не красавчик... Не показатель, при таком образе жизни у многих бандюгов есть безобразные шрамы. Выдачей лицензий целителям тут никто не занимается, что плачевно сказывается на качестве их работы.

— Хочу кое-что продать, — улыбнулся я, не обнажая зубов, коих от первоначального комплекта осталось немного.

— Здесь тебе не ломбард, — ощерился старый воин. — А стража. Крикну я, и сюда набежит толпа, которая повяжет тебя в мановение ока.

— К сожалению, информацию в ломбард сдать нельзя, — покачал головой я, резко успокоившись. Ничего он мне пока не сделает. — Да и рыбка в вашем горле окажется гораздо быстрее крика.

— Какая фраза! — восхитился капитан, не обратив на угрозу никакого внимания. — Сам небось лордом был?

— Хотелось бы, но нет, — покачал головой я. Последние два года на такие бездарные провокации не ведусь. — Разве что лордом книг... Да и то, скромный бывший помощник библиотекаря не тянет на это звание. Так вам нужен полный компромат на верхушку Вратного района или нет?

Дианервис задумался, вертя в руках какую-то палочку. Мне это не нравилось, но сначала надо попробовать договориться по-хорошему, морду ему набить я всегда успею. Надеюсь.

— Что ты хочешь? — наконец спросил эрл. — Денег?

— Разрешение на выход из города, — хмыкнув, пояснил я. — Денег я и сам могу заработать, а вот если Жинр узнает о нашем разговоре... Будет бо-бо.

— Почему же ты не промолчишь?

— Совесть замучила, не могу я на такое больше смотреть, — действительно, не могу, однако пришлось придать голосу фальшивые интонации, чтобы не поверили и не посчитали размазней.

Капитан — единственный человек в городе, обладающий достаточной властью, которому можно доверить медную монетку-мою жизнь. Если уж предавать, то по-крупному, как кричат большинство его поступков. Остальные ханы меня попросту убьют, чтобы не портил вид их «благополучного» города.

— Ты знаешь Мертвые пустоши? — задал неожиданный вопрос Эрвис.

Ну как сказать... Знаю большинство зверюшек, причем большую часть лично, а вот с географией сложнее. Впрочем, заблудиться там нереально.

— Немного, — скромно произнёс я. — С чего вдруг такой интерес?

— Просто так выпустить такое убожество за стены я не могу, — покачал головой капитан. Кидаться с обиженными обвинениями и доказательствами обратного я не стал, на самом же деле убожество. Внешне. — Зато кое-кому нужен проводник по Мертвым Пустошам.

Удачно. Обычно в проводники берут охотников, но они, со своей радикальной политикой и повышенным эгоцентризмом здесь не прижились.

— Хорошо, такая оплата меня устраивает, — кивнул я. — Перейдем к моей части договора?..

Через два часа я, мрачно усмехаясь, сидел в таверне «У Рошаля» и мерно попивал сидр. Конечно, беседа с Эрвисом столько не продлилась, даже несмотря на все попытки вытащить из меня ещё больше информации. К его несчастью, я в этом деле был, если не мастером, то специалистом точно: учитель после каждой попойки устраивал мне допрос с пристрастием... Правда, больше получаса мирной беседы у нас не получалось, а мне в очередной раз приходилось придумывать объяснение следам от хворостины для своих дам.

Ухмылка стала немного грустноватой. Веселое было времечко, все было так просто... Даже когда я куковал в тюрьме предварительного заключения за многочисленные дебоши, я знал, что узкоглазый пень вытащит меня. Конечно, это не избавляло меня от порций нотаций и ворчания, но... Что бы он там не говорил, что бы я там не говорил, действия были гораздо красноречивее слов. Можно сказать, он мне был как второй отец, хотя о первом старый пень никогда не распространялся... Наверное, считал непедагогичным во всех подробностях описывать все их с отцом авантюры.

И чего ему понадобилось вдруг умирать?... Непонятно. Просто как-то раз в лесочке сказал мне:

— Ты уже достаточно взрослый, — неловкая пауза. — Во всяком случае не сдохнешь в ближайшей подворотне, — пауза. — Надеюсь. Тело сожги, — на мой недоумевающий взгляд он пояснил: — Задержался я что-то на этом свете.

И испустил дух. Умер. Некоторое время я не мог поверить в это, тормошил его, пинал... Потом осознал, что это подходит под статью «Издевательство над трупом» и, плюнув на все, выполнил его последнюю волю. Горя и страданий не было, только детская обида и стучавшая в висках мысль: «И этот бросил».

Через четыре месяца бесполезного прожигания жизни в столице я заскучал так отчаянно, что пошёл мочить Гуахаро. Итог вы уже знаете.

Хищно улыбнувшись, я сделал ещё один глоток сидра. Хорошо ещё капюшон скрыл мое лицо от посторонних взглядов, не хватало ещё юродивым прослыть... Здесь не принято задумываться о каких-то метафорических вещах, а уж трапеза в одиночестве считается чем-то ужасно скучным. Я их не виню, задумайся они хоть на мгновение о своих действиях, сразу же проснется совесть, а за ней — невнимательность. Единственное возможное наказание за этот грех — смерть, а места интеллектуалов займут молодые, не обремененные муками совести бандиты.

Чудес не бывает. Не мог мастер боевой магии взять в ученики мальчишку-бродягу просто потому, что понравилось его упрямство. Зато этот мастер мог взять под опеку сына своего давно умершего друга. Так сказать расплата за то, что не поддержал его в этой самоубийственной авантюре. Бонус судьбы в наследство.

В этот раз такой халявы не будет... Надеяться на случайность встречи с Гуахаро по меньшей мере смешно. Что может забыть такой крутой маг-домосед в этом захолустье? Кроме меня, разумеется. И свалил он как-то чересчур быстро, словно уже сделал все что хотел. Я вполне отдаю себе отчет, что эти последние полгода вполне могли быть полностью спланированы императором. Нет, в том что охотникам меня сдал Палан не было никакого сомнения, но Хар мог намекнуть на такой исход событий, навести на мысль... За двести-то лет даже с его необщительностью можно такому научиться.

Но в Мертвые Пустоши я всё-таки пойду, интересно же к чему эти сложности. Отказаться от подарка-исцеления я бы не смог, гнить в этом городе ещё дольше не было никакой возможности, пара месяцев — и я бы пошёл на встречу своим папочкам.

Да и подобравшись к нему поближе можно узнать надежный способ его умерщвления... Так, на всякий случай.

— Ещё сидра? — вежливо улыбнулась разносчица.

С удовольствием окинув взглядом ладную фигурку я протянул кубок. Наконец-то вид женщины не вызывает во мне глухого раздражения.

У такого вежливого обращения было две причины. Во-первых, в лицо она меня не знает и по дурацкой женской привычке думает, что я какой-нибудь принц, в крайнем случае, герцог, путешествующий инкогнито. И ведь знает, прекрасно знает, кто чаще всего скрывается под таким капюшоном, но все равно надеется на лучшее.

А вторая причина банальна, но возбуждает местных дам не меньше. У меня появились деньги. Стребовал с Сизого за спасение отряда. Он, конечно, ломался как девица на выданье, но его убедили слова о том, что это таинственный мечник — мой друг. Так же сыграли свою роль кинжал у горла и преждевременная кончина не в меру ретивого телохранителя.

— Ты Сельдь? — с презрением обратился ко мне незнакомый голос.

Ну, наконец-то.

Глава 5.

Алхимия.

Фанатизм до добра не доведёт.

Токвемада

А голос-то женский...

Я замедленно, с показной ленцой повернулся к говорившей. М-м-м, интересная композиция...

Моими новыми клиентами оказалась влюблённая парочка. То есть как влюблённая... Девушка явно питала сильные чувства: несмотря на обще презрительное выражение лица, она бросала на него взгляды полные восхищения и некой боязливой просьбы одобрения. Темно-каштановые тяжелые локоны качались при каждом гордом вздергивании подбородка. Приятные черты лица — пухлые губы; крупный, но изящной формы нос, аккуратные ушки... Манера держаться напоминает аристократическую, но не факт, что она благородных кровей: служанки в богатых домах знают этикет не хуже королев, а зажиточные крестьянки из кожи вон лезут чтобы походить на городских. С другой стороны, по мне никогда не скажешь,что моя мать внучатая племянница нынешнего короля... А ещё существуют ведьмы, которым несмотря на поголовное дворянство, законы этикета глубоко по барабану. Магическая сила позволяет им творить немыслимые для обычных девушек вещи.

Кстати, именно поэтому я стараюсь с магичками не связываться, головы им красивыми словами запудрить не удастся, а даже если что и выгорит, потом сам будешь чувствовать себя наё... Обманутым.

Её спутник уже давно вышел из того возраста, когда безоглядно влюбляются. Примерно сорока лет, подтянутый, справный. Судя по непропорционально развитым рукам — левша. Лук, меч или секира — непонятно, при себе у него оружия, кроме пары кинжалов, не было. Из-под воротника едва заметно высовывается плетёный кожаный шнурок амулета. Сходу определить специализацию не удалось, но качество явно выше среднего — низшим артефактам не свойственно замыкать силу вокруг своего носителя, поэтому они вполне могут обойтись обычным хлопком. Кольчуга двойного плетения смотрелась на нём естественно, словно вторая кожа. И шрамы. Едва заметные, залеченные хорошим целителем так, что не сразу получается определить от чего они. Двадцать с лишним теней от шрамов только на руках и лице.

Везунчик.

Такой побитый жизнью человек если и способен на чувство подобное любви, безоглядно влюбляться неспособен, слишком боится быть обманутым. Но это совершенно не моё дело.

— Да, меня так называют, — спокойно подтвердил я. — С кем имею честь разговаривать?

— Мы от лорда Верденсийского.

Она бы это ещё громче сказала. И да, кажется, это мои новые попутчики.

— Садитесь, пожалуйста, — предложил я. — Стоя вы привлекаете чересчур много внимания.

Девушка огляделась и с тихим «Ой!» плюхнулась на скамейку. Усмехнувшись, мужчина неторопливо последовал за ней. Ясно. Девочка со скандалом напросилась вести переговоры, на самом деле ничего в них не смысля, а её спутник, сказав, что будет просто наблюдать, не позволит на неё слишком давить. Что же, я не против обучения, особенно когда учат не меня.

— Меня называют Сельдем, — повторил я. — А как я могу называть вас?

Начнём с простого.

— Госпожой и господином, — мгновенно ответила она.

Неправильный ответ.

— Госпожой для меня является Владычица Ледяных Чертогов, — сказал я, неуверенный, что меня поймут, если я назову просто имя. — А господином — Владыка Мёртвых. Вы на них ну никак не тянете. Вторая попытка. Сразу предупреждаю, не надо придумывать себе прозвища, которые сами потом забудете. Если так уж хотите остаться неузнанными, лучше просто сократите собственное имя.

Отлично, девушка задумалась, искоса поглядывая на своего спутника, и рубить меня в капусту никто не стал... Мои догадки оказались верны. А девушка — аристократка. Слишком легко, можно даже сказать привычно повелась на мою игру.

Тихонечко попивая сидр, я прислушался. Неудачное место для разговора, слишком много лишних ушей... Впрочем, в этом городе всегда так, и средство борьбы с нежелательными слушателями выработано давно. С легким шорохом развернулся звукоизолирующий щит второго уровня. Было бы кощунством оставлять такой хороший трофей моему сомнительному начальству.

— Хорошо, — наконец решилась она. — Меня зовут Фани, это мой друг Аргах. А вообще, воспитанные люди снимают головной убор в помещении.

— В моём случае будет более вежливым по отношению к соседям всё же носить головной убор, — заметил я, слегка отодвинув капюшон. Пару секунд полюбовавшись на перекошенную физиономию девушки, я вернул ткань на место. — Перейдем к делу. Что вам от меня нужно?

Секундный ступор. Такие неконкретные вопросы чаще всего и ставят в тупик неподготовленных личностей. Чуть более конкретный вариант «Скажи любое слово», но как бы подразумевалось, что я сам всё знаю... Ничего-ничего, пусть учится... Взрослый человек должен чётко выражать свои мысли. Меня, например, по этому признаку взрослым точно не назовёшь.

Девушка растерянно посмотрела на Аргаха и, получив одобрительный кивок, приободрилась.

— Нам нужно как можно скорее добраться до столицы, — произнесла Фани. — Говорят, ты хорошо знаешь Проклятые Пустоши.

— Допустим, — не стал отпираться я. — Каков состав группы?

— А тебе зачем? — мгновенно окрысилась она.

— Чтобы знать, насколько опасным путём вас можно провести, — спокойно отвечал я. Как ни странно, внутренне восстановление положительно сказалось на моём терпении, в другое время я бы эту дуру, лезущую не в свое дело, непременно стукнул бы. — Одно дело, если с тобой едет десяток младших сестричек, тогда о пустошах не стоит даже заикаться; и совсем другое — десяток хорошо обученных сильфов... В последнем случае можно идти не по дорогам, а напрямую... Так как?

Она ещё раз беспомощно посмотрела на спутника. Тот решил её больше не мучить и вступил в разговор сам... Однако следовать линии подруги не стал.

— Если ты так хорош, то почему весь в шрамах?

— Знание тайных троп не спасает от предательства, — усмехнулась я. — Как и покровительство инквизиции от кинжала в горле. Ещё вопросы не по существу?

— Нет, — оскалился Аргах. — Это го достаточно. Едут два лучника, три мечника и целительница.

Произнося последнее слово он с нежностью посмотрел на Фани... То есть, это для девушки могло показать нежностью, а на самом деле гордость «Смотри какую я девушку отхватил!»

— Кони?

— У всех, плюс два заводных.

Везёт.

— Осложняющие факторы типа погони, необходимости успеть раньше зимнего солнцестояния, боязни пауков, аллергии на бруснику, населённые пункты нежелательные для посещения?

— Погоня, — ответил Аргах. Хм, судя по реакции Фани, боязнь пауков тоже присутствует. А зря, пауки же такие милашки.

— Бандиты, инквизиция, аристократы или купцы?

— Аристократы.

Угу, девка из дому сбежала. Глупость. Но похвальная.

— Провизия, теплая одежда?

— А одежда зачем? — не понял суровый воин.

— В северной части Пустошей уже выпал снег, — произнёс я, стараясь скрыть мечтательность в голосе... Снег я видел только на картинках, в Живом Кольце его не бывает. Увидеть снег и сожрать сосульку. Обязательно сожрать сосульку. И заболеть, конечно, как без этого? — Насколько близка погоня?

— В спину не дышат, но и внимания привлекать не хотелось бы, — уклончиво ответил он.

— Замечательно, — кивнул я. Действительно замечательно, я не иронизирую. В большинстве моих путешествий со старым пнём мне о таких условиях приходилось только мечтать. — Предлагаю приобрести две повозки и в каждой из деревень, что попадутся нам на пути до Пустошей покупать недельный запас провизии, чтобы не привлекать к себе особого внимания... В Пустошах, по моим расчётам, мы должны провести как раз около трёх недель. Однако я вас сопровождать буду только до живого кольца... Дальше пойдёте сами. Идёт?

— Хм, то есть ты останешься в Пустошах? — подозрительно спросила Фани. — Ты, случайно, не шпион Императора?

В какой-то мере.

— Нет, к сожалению... Иначе бы меня давно уже исцелили. Просто люди мне уже опротивели до такой степени, что я лучше продолжу в одиночку травы собирать.

— Хорошо. Меня утраивают такие условия, — довольно произнёс Аргах. Наверняка подумывает и дальше брать с собой девушку на переговоры, вон как лихо вызывает откровенность. Три раза. Ха. — Когда выдвигаемся?

— Можно, в принципе, и сегодня, в лесу спать всё же менее опасно, чем в этом городе. Но мне надо ещё кое-что приобрести... Так что лучше классически завтра с утра. Да и, думаю, вам мягкая кроватка важнее фактора безопасности.

Это уже девушке. Интересно, заметит подколку или нет?

Не заметила.

-Прекрасно, — заметил, но не прореагировал воин. — Встретимся завтра на рассвете у главных врат. До встречи.

Ну, хотя бы попрощались, — подумал я, глядя в спины удаляющейся парочке. Мне тоже пора... Хотелось бы зайти к алхимику в рабочее время, а то растащит на реактивы нафиг.

Но сразу к алхимику я не пошёл, сначала мне надо запастись костями... Есть в нашем городе один пересохший колодец, в который годами скидывались никому не нужные трупы. Крысы там откормленные, размером с кошку, но и костей там предостаточно.

Надо только нос заткнуть, а то мне обоняние вылечили... Глаза будет щипать в любом случае.

Я легко и бесшумно крался тенях, незаметным ветерком пробираясь между различными засадами, наслаждаясь ловкостью собственного тела. Быть здоровым всё-таки очень хорошо... Ну, это и так понятно.

Неподалёку обнаружился Сизый в компании своих более дешёвых подельников. Возможно, у меня обострение мании величия, но мне показалось, что ждут меня. Ну-ну, пусть ждут, мне не жалко... Но и останавливаться ради них не буду.

Тихо прокравшись мимо людей Элариса, которые следят, но не вмешиваются в происходящее с черным провалом, я пролез в окошко соседнего подвала. Хм, а раньше мне это казалось сложным.... Вонь не позволяла использовать это безусловно полезное помещение, а для того, чтобы заложить проход к колодцу кирпичом, сюда надо сначала зайти. Когда-то давно хозяин этого дома решил, что он самый умный на свете и прорыл прямой выход к колодцу из-за чего тот вскоре и пришёл в негодность... После того, как затопило весь квартал.

Сейчас же по этому узкому проходу согнувшись можно пройти к хранилищу трупов, если крысы по пути не сожрут. Но они меня любят, я этим очаровашкам проход к еде очищаю.

Несмотря на то, что почти в каждой щели этого города кто-нибудь да живёт, эти подвал остались не занятыми. Даже если кто из не брезгливых сможет перетерпеть запах — что вряд ли, даже мне приходилось закрывать глаза — то тут запросто можно подхватить какую-нибудь заразу. Это если умолчать о крысах, которым что мёртвый человек, что спящий — всё едино. Даже складом не сделали, зайти сюда ненадолго может любой. О нет, это помещение требует больших инвестиций, которых живущие принципиально сегодняшним днем бандиты сделать не могут. Да и окупиться вряд ли.

Ага, вот и грот... Вода, сделав небольшой крюк, пробила себе дорогу обратно под грунт, утекая в другой колодец... Местным плевать, они всё равно воду не пьют. Так же в этом гроте можно найти самые чистые кости... Да и воняет здесь не так уж сильно.

Выковыривать человеческие кости из склизкой тины ещё полгода назад показалось бы мне чем-то крайне омерзительным, а сейчас... Действие как действие, вроде похода в туалет. Можно даже какую-нибудь монетку найти, что раньше была вшита в сапоги или одежку получше снять с трупа посвежее. У меня, кстати, весь гардероб отсюда.

Никакого внутреннего дискомфорта не было и быть не могло. Тело — это вещь, не больше, не меньше. Тело — это уже не человек, и его кости могут послужить в качестве гостинца для цветочков.

Набрав полный мешок костей — путешествие обещает быть долгим — я так же нашёл две серебряные монеты, которые, должно выть, раньше были вшиты в ремень или обувь, плюс вполне приличную одежку почти моего размера.

О Жизнь! До чего ты меня довела!

Хи-хи.

К алхимику я пришёл благоухая как настоящий зомби, даже не пытаясь скрываться в тенях... Увидеть-то меня не увидят, но от обоняния это не спасёт. Погодка немного исправилась, на улицы выползло множество любителей лёгкой наживы... Только её в этом городе нет.

К счастью, к лавке с вывеской в виде колбы я успел до закрытия.

Полутёмное помещение встретило меня острыми запахами аммиака и серы, не такими, впрочем, сильными как в разгар рабочего дня. В качестве освещения служили банки с сотнями люминесцентых мушек в каждой и синий огонь под котлом с «вечным» зельем... Я не знаю из чего конкретно состоит эта болотно-зелёная жидкость, но как она тихо булькала с моего первого появления здесь, так и булькает до сих пор. Полки из химически затемненного дерева были заполнены разнообразными колбочками с подкрашенной водой или заспиртованными животными... А за стойкой из отбеленного, больше напоминающего кость, дерева мрачно протирает колбочки сгорбленный старик в кожаном фартуке. Один глаз у него был выпуклый, страшный, не мигающий — казалось, он видел тебя на сквозь — а второй, маленький, мигающий ровно раз в секунду, был абсолютно чёрным без белка или радужки. Ещё Йон имеет дурацкую привычку к месту и не к месту хихикать, сотрясаясь всем телом. Всё это производило на ультрасуеверных жителей города неизгладимое впечатление.

Не знаю уж от чего, может от недостатка образования, а может, из-за перманентной опасности для жизни, но жители этого города суеверны до чёртиков. Амулеты для удачи, от сглаза и порчи пользуются здесь большой популярностью... Хотя текучесть кадров в этом бизнесе даже больше, чем у грабителей. Чуть какой амулет не подействовал и сразу мастера клеймить. По их представлениям, именно так должна выглядеть лавка, имеющая хотя бы малейшее отношение к магии. Включая целительство.

— Ну здравствуй, Сельдь, — захихикал алхимик. — С чем пожаловал?

Мы с ним, можно сказать, дружим. Обсуждаем западную мифологию, математику, теоретическую магию... Здесь я впервые с огромным удивлением понял, что я не такой уж и безнадёжный идиот, как мне казалось после общения с учителем и Харом, и некоторые вещи, которые казались мне словно сами собой разумеющимися, для Йона оказались открытием. Кроме того, он, как и Эларис, относился к той категории немелочных людей, что не станут продавать за медяк, только за два.

— Да вот, хочу косточек про запас намолоть, — я демонстративно брякнул мешком с костями. — Пустишь на ночь?

— В поход собрался, хе-хе? — изогнул рожу в удивление Йон.

— К весне готовлюсь, — меланхолично произнёс я. Нашёл, кого пугать своей рожей... Сам такой же. — Так как?

— Два медяка, и можешь торчать тут хоть до утра, — деловито сказал он. Дружба-дружбой, но денежку никто терять не хочет. -Тут Эрни остаётся, присмотри за ним, ладно?

Полагаю, что ему тоже скажут не спускать с него глаз.

— Что он опять натворил? — спросил я с интересом.

Йону очень повезло с учеником... Нет, я не издеваюсь, действительно повезло, только старый алхимик не может оценить своего везения. Искренне считающий, что алхимия строго подчиняется определённому набору правил, Йон не может принять творческий, интуитивный подход своего ученика.

— Зачем-то чуть не добавил в микстуру от кашля экстракт зелёного орешника, — проворчал горбун, разворачиваясь к двери в подсобку. — Еле-еле успел отобрать.

Впрочем, его вполне можно понять: незнакомый с базовыми правилами составления зелий, Эрни порой в порыве вдохновения может учудить такое, что даже в пьяном сне не всякому приснится. Это зелье, будь оно приготовлено, действительно смогло бы вылечить кашель за час, что в десять раз быстрее обычного результата, но при этом едкий зелёный пигмент орешника окрасил бы всю слизистую пациента в крайне стойкий салатовый цвет.

— Да ты проходи, не стесняйся, — пригласил Йон.

В лабораториях, казалось, начинался совершенно другой мир: рабочее пространство, за исключением, разумеется, полок с реактивами чувствительных к свету, было ярко освещено, чисто вымыто и вообще нарядно. И запахи совсем другие — едва-едва уловимые нотки хлорки с чем-то съедобным вроде ванили. У полок с жидкими реактивами на цыпочках стоял парнишка лет тринадцати на вид и с благоволением протирал сосуд из зеленоватого стекла.

— Ты что делаешь, балбес?! — взвился Йон. — А ну отойди от туда немедленно!

Благоволение мгновенно сменилось страхом.

— Но вы же сами сказали... — промямлил Эрни, тем не менее послушно меняя дислокацию.

— Кто же в таком неустойчивом положении тянется к зельям! — взвился алхимик, потрясая в воздухе палкой. — А вдруг упадёшь и разобьёшь колбу?! Знаешь, какие они хрупкие?

Выстрел из арбалета в упор точно выдержит.

— Простите, — на горбуна посмотрели зеленые, полные вины и слёз глаза.

Йон осёкся. Привык к сопротивлению и дерзости своих предыдущих помощников, а тут такое быстрое признание вины. Даже как-то обидно, поорать не дали.

— Лестницу возьми, — буркнул алхимик.

Мальчишка буквально сорвался с места в карьер с энтузиазмом кинувшись выполнять пожелание. Я только покачал головой. И где Йон такого нашёл?

Тощий, как маленький скелетик обернутый в пергамент. Загорелый настолько, что, казалось, искупался в бронзовой пыли. Руки натруженные мозолистые с обкусанными ногтями. Светлые, выгоревшие волосы аккуратно подстрижены под горшок, а не висят сальными лохмами, как у наших беспризорников. Явно деревенский, причём вырос в любящей, относительно, семье. А вот одежда с чужого плеча ему сильно не нравилась, он постоянно почёсывался и дёргался... Надеюсь, ему не сказали, что в этой же форме умерли — только на моей памяти! — четыре предыдущих помощника алхимика.

— Располагайся, — радушно предложил Йон. — Мне надо кое-куда сходить.

То есть совсем-совсем уходит? Оставляет меня одного? И не будет даже следить из своего дома через зеркала? Это что-то новенькое... Эрни в любом случае не является серьёзной преградой, и алхимику это прекрасно известно. Наверное, пакость какую-то задумал.

— Двери я запру, уж не обессудь, — развел руками горбун. — Ты хоть мой лучший друг, но бережёного боги берегут.

— Ну и выпер бы меня, — пожал я плечами. — В чём проблема-то?

— Что в фразе про друга ты не расслышал? — хихикнул он. — А отказаться от встречи я не могу, меня молочница на свидание пригласила, — он мечтательно причмокнул губами. — Так что будем считать это актом доверия к тебе.

Экстремал... Молочницей здесь называют бабу поперёк себя шире, которая содержит единственный в городе относительно чистый бордель. Эта баба отличается генеральским характером и на редкость тяжёлой рукой. Поговаривают, что она скалкой уложила отряд Элариса, когда тот вежливо попросил её прикрыть своё заведение. Несмотря на все вышеперечисленное, у неё были толпы поклонников, ни одному из которых она взаимностью не отвечала. Серьёзная, уважаемая женщина... Кроме неё, в этом городе ценилась только ведьма Сластёна, но её стараются вслух не упоминать, особенно на ночь глядя.

— Удачи, — искренне пожелал я, хотя точно знал, что он мне нагло врёт. Интересно, кто, зачем и какую сумму заплатил ему за предательство.

Он молча кивнул и ушёл куда-то в сторону складских помещений. Через пару минут с тихим шуршанием развернулась защитная сеть, закрывая двери и окна. Хм, он меня даже не поправил? Желать удачи в Вээртоге — это очень плохая примета. Точно сдавать меня пошёл... Или я мелкий паникёр и параноик. Взломать такой купол, да ещё и изнутри для меня — плёвое дело, но... Интуиция не вопит, так что пара часов у меня есть.

— Ой! — вскрикнул Эрни, едва не наткнувшись на меня. Разумеется, по всем законам наивных энтузиастов он начал падать, опрокидывая на себя тяжеленную лестницу. К его счастью, я вовремя получил укол совести и подхватил стремянку. Хм, не такая уж она и тяжёлая...

На меня вылупились глаза, полные неземного удивления. Вроде «этого тут не стояло». Действительно, не стояло. Как объяснял учитель, полный уход в свои мысли сродни отводу глаз низшего уровня... Научно доказано, что люди могут чувствовать чужой взгляд, но если он направлен внутрь себя? Получается, и человека нет... Ну стоит у стены колонна, много вы на неё внимания обратите?

— И долго ты валяться собираешься? — осведомился я.

— А... А, да, конечно, — опомнился Эрни. Вскочил, подхватил стремянку и с ещё большим энтузиазмом кинулся к полкам, не забывая, впрочем, опасливо поглядывать на меня.

Ладно, хватит фигней страдать, надо для моих любимчиков гостинец подготовить. Прежде чем совать кости в молотилку их необходимо очистить и просушить, но делать это вручную у меня не было ни времени, ни желания. Запустил их по одной в аквариум с крохотными пираньями, главной гордостью Йона. Десять секунд — и косточка была как после сотни лет в проточной воде.

Алхимика бы хватил удар, если бы он узнал об этом действии. Так же как удар чуть не хватил меня, когда я узнал что главных водных падальщиков Пустошей кормят свежим мясом. Мои хорошие, хоть раз в жизни покушайте качественной гнили.

Эрни пару раз испуганно покосился на меня, но смолчал.

После небольшого прокаливания над алхимическим огнем, кости отправлялись в молотилку... Точнее, в настоящую ручную мельницу, только приспособленную не для мягкий зерновых, а для твёрдых минералов. Десять отдельных жеровен, собранных в одну систему, чтобы превратить булыжник в пыль. Высотой эта махина была мне примерно по грудь, а шириной чуть больше метра. Привести в действие это чудовище было бы нереально тяжело, если бы не система шестерёнок, которая позволяла использовать её даже горбуну... Или калеке. Знай только сиди себе и ручку крути.

Разумеется, мне вскорости стало скучно. Изначально я планировал помедитировать в процессе, но погружаться в глубины сознания мне мешал мальчишка, в самый неожиданный момент звякающий стекляшками. И ладно бы он это делал с какой-то определённой периодичностью, так нет, только настроишься на тишину и мерное скрежетание жеровен, как «Звяк!», и всё настроение сбивает. Подсознание воспринимает неожиданные шумы как знак опасности и не даёт мне расслабиться.

— Как тебя зовут? — решил я развлечь себя беседой, но вовремя вспомнил, что, теоретически, его имени я знать не должен.

— Эрни, — после удивлённой паузы ответил он. — А вас?

Нормальное имя, даже прозвища себе ещё не придумал. Точно деревенский... Кстати, а почему на «вы»?

— Сельдь, — отозвался я.

— А человеческого имени у вас нет?

— Нет, — отрезал я. Во всяком случае, не в этом теле. — Что привело тебя в местный филиал ада?

— А? — не понял он.

Блин, грамотей... Хочу к Гуахаро.

— Как у алхимика оказался, спрашиваю!

— Я младший в семье, постоянно всё взрывал, вот мать и отвела меня сюда.

— А кто твоя мать? — заинтересовался я. Что за сумасшедшая женщина, что отдала своё дитя в это кошмарное место?

— Швея из ремесленного района, — коротко сказал Эрни.

Понятно.

— Из дома сбежал, да? — хмыкнул я. Ну не может он быть городским. Если поведение и имя вполне возможно подделать, то рабоче-крестьянский загар, не задевающий ладоней и даже кожу между пальцами — нет. Дети этого города редко видят солнце, жизнь тут кипит либо в помещениях, либо ночью. Да и молод он ещё, чтобы уметь врать так. Хотя не факт, не факт...

— Угу, — буркнул он. Расстроился, бедненький, что не удалось меня обмануть.

— Почему именно этот город? — не отставал я. — Вээртоге не самое лучшее место для такого как ты.

— Неважно, — невежливо буркнул Эрни.

Я тихонько фыркнул. Малыш обиделся. Ну-ну.

— А где я, по-вашему, должен быть? — через несколько минут, не выдержав, спросил он.

— В Университете, на факультете алхимии, — проговорил я равнодушно, прекрасно осознавая, что это почти не прикрытый комплимент. — Там бы тебя с руками оторвали.

Упс, это явно неудачный речевой оборот.

— Тч! — фыркнул парнишка. — Всю жизнь делать крема от морщин? Ну уж нет! Здесь лучшие алхимики!

Я тихонько, но искренне засмеялся.

— Вы чего-о?.. — обиженно протянул мальчишка.

— А здесь ты всю жизнь будешь делать микстуру от кашля и дымовую завесу, — пояснил я. — Всё тоже самое, только за крем от морщин платят больше... Да и в столице есть шанс попасть в команду разработчиков какого-нибудь нового препарате. А вообще, лучший алхимик этого мира живет в Безлюдных Пустошах.

— Отшельник? — удивился Эрни. Даже тряпкой водить перестал.

— Почти, — опять засмеялся я. — Основательный такой отшельник, с замком и армией, чтоб уж точно никто не побеспокоил.

С тихим щелчком захлопнулся клапан молотилки, сообщая, что весь материал успешно прошёл трансформацию. Нагнувшись с показным кряхтением, я достал из-под низа тазик с костяной пылью. На этот раз получилось гораздо быстрее, всё-таки силушка молодецкая... Теперь надо их расфасовать по мешочкам, которые я, без зазрения совести позаимствовал у Йона. Мальчишка подозрительно покосился на меня, но ничего не сказал по этому поводу.

— То есть, император — алхимик? — уточнил Эрни.

— Ага, — кивнул я, забыв про капюшон. — И чёрный туман всего лишь алхимическая субстанция.

Как-то я неосторожно спросил у Гуахаро про этот туман... Ё-моё, четыре часа подряд я слушал лекцию, из которой понял хорошо если половину слов. И процентов десять предложений. В основном это были риторические вопросы. Заметив — Спустя четыре часа! — мою офигевшую мордочку и судорожные попытки сбежать, Гуахаро, было, собрался объяснить мне базовые понятия химии, как он её называл, но я в ужасе отказался. Ещё два часа он уговаривал меня это изучить, но я был непреклонен... Разочаровавшись в очередной раз в роду людском, Его Величество закусил обиду шоколадкой с жгучим перцем.

Кстати, это очень вкусная штука.

— Жаль, что он учеников не берёт, — глаза, успевшие засветиться предвкушением, разочарованно потухли.

— Берёт, — произнёс я, оглядываясь в поисках поварёшки. И куда Йон её засунул?.. Всегда же висела на видном месте. — С радостью всё расскажет, только успевай слушать и запоминать... Желающих, правда, мало. А что есть, не нравятся самому императору: умные, почему-то, к нему не идут.

Я передёрнул плечами, вспомнив маньячный блеск обычно безжизненных глаз.

— Да уж, кому охота лишиться эмоций, — проворчал Эрни спускаясь со стремянки. — Разве что дуракам и висельникам. Держи.

Он достал из ящика искомую поварёшку. Или как этот инструмент правильно называется?..

— А, спасибо, — поблагодарил я. — На счёт эмоций — миф. Я лично дважды довёл мастера тьмы до неконтролируемого бешенства.

Второй раз это вышло совершенно случайно. Висел на турнике вниз головой, никого не трогал, загорал, птичек слушал — в Пустошах они офигенно поют, между прочим, — с Олестом болтал на отвлечённые темы, ногти кинжальчиком чистил... Началась тренировка. Я упорно изображал из себя гигантскую контуженную летучую собаку. Меня вежливо попросили освободить тренажер. Я не менее вежливо ответил, что мне ещё часа два так висеть нужно. Далее завопила моя пятая точка, и началась сумасшедшая гонка по всем помещениям замка. Спасение я нашёл под столом Гуахаро, воин тьмы при присутствии в нём хозяина вытаскивать меня не посмел. Император отнёсся к моим манипуляциям флегматично: сложил на меня свои холоднющие лапы и напомнил об обещании никого не доводить... Я честно признался, что не понял, за что он на меня взъелся.

— Да, в этом ты мастер, — протянул Эрни каким-то странным голосом.

Интуиция отреагировала слишком поздно, да и сознательно я не ожидал подобной подлости со стороны Йона. Надо бы запомнить уже, что границ нет только у глупости и подлости человеческой.

Меня с силой впечатало в стену, слава всем богам что в незанятую полками, на мгновение выбив дух огромной силой, вонью и жаром трансформированного тела. Жуткая, непропорциональная, негармоничная, противоречащая законам логики и элементарной биологии морда больше всего напоминала некую помесь человека с волком, но очень отдалённо. Жёлтые глаза, передёрнутые кровавой дымкой, кожа в пене от остатков трансформированной органики и вырастающая прямо на глазах шерсть на вытянутой морде. Фу.

Непонятно как, возможно, на чистых рефлексах я подставил в раскалённую пасть руку, не давая чудищу добраться до горла. Два кинжала на предплечье не позволили ему сломать кость и откусить конечность к чёрту, но кожу полностью они защитить не могли... Словно снова вернулся в застенки инквизиции к их любимейшим раскалённым щипцам.

Я ткнул его в шею кинжалом с другой руки, но он оказался слишком мал, чтобы пробраться сквозь проволочно-жёсткую шерсть. В панике я попытался стряхнуть волка с руки, как капли воды. К моему удивлению, зверь болтался на руке свободно, как невесомая тряпка, но после впечатывания его в стену, не такие уж хрупкие полки с реактивами посыпались на пол. Чудище злобно зарычало.

Так, кажется Гуахаро мне чего-то не то сказал...

Паника ушла, как будто её и не бывало, исчез страх, пропала боль... Вернулась спокойная и размеренная уверенность в собственных силах. Пусть даже они и не совсем мои. Только жалко до ужаса парнишку, который больше никогда не станет человеком. Разработка древних алхимиков на основе черного тумана, вещество за пару часов необратимо превращающее человека в бешеное, неуправляемое существо. Очень сильное, почти непобедимое... И совершенно безумное.

— Отпусти, — твёрдо произнёс я. — Сейчас же.

Звериные глаза недоуменно моргнули. Мясо говорит? И даже приказывает?

— Отпусти, — повторил я так же, как дел это с гончими пустошей. Но тогда я был уверен в разумности собеседника.

Волкочеловек в задумчивости пожевал мою руку. Думаю, ему было не очень-то вкусно, моя одежка чистотой не отличается. Глухое рычание и вибрация всем телом стали тише. Волк осторожно расцепил зубы и отошёл назад, опустившись на четыре лапы. Хвост раздражённо хлестал по бокам.

Фух, пронесло...

В следующий момент я уже думал о том, что пркольнее ощущения выращиваемого пальца может быть только ощущение перегрызенного горла.

Это странно — просыпаться в луже собственной крови, особенно в том случае, если крови вылилось гораздо больше чем было изначально в организме. Сразу же возникает вопрос: а какого чёрта я вообще очнулся? Кто-то нашёл утерянные формулы магии смерти или всё это было всего лишь сном и это не кровь? Но нет, липкое и пахнет железом. Всё ещё тёплое... И жутко болит шея. Значит, я жив. Чудесно. Но только вот почему?

Неуверенно попытался перевернуться на спину. Мир весело закружился в ритме вальса, но, судя по общей цветовой гамме, я до сих пор нахожусь в лавке у алхимика. Занятно... Да, и, кажется, в этом танце кто-то шевелиться отдельно. Но, как ни странно, меня этот кто-то убить не пытался, а старательно обходил стороной. Секунды шли, отдаваясь мягким звоном в ушах, но жизнь, казалось, не собиралась утекать сквозь пальцы, наоборот, с каждым мгновением мне становилось всё лучше и лучше.

Тут уж об источнике чуда гадать не пришлось, у меня в жизни в последнее время было только одно событие, выходящее за рамки нормального. Гуахаро. Помниться, он когда-то упоминал о восстанавливающим механизме стражей пустошей... Они не являются самостоятельными живыми существами, у них нет самок, их выращивают искусственно в инкубаторах, загружая в мозг программу поведения и базовые знания. Если бы не это, как объяснял Хар, то они бы давно подмяли под себя все экосистемы империи. Но когда молодые стражи только-только выходят на службу, так как у них не было счастливого детства, в котором они могли бы набраться опыта, который не загрузишь искусственно, стражи весьма наивны, хотя и сильны. Для того чтобы уменьшить текучесть кадров, Гуахаро оставляет в их организме немного клеточной энергии, что позволяет им пару раз восстанавливаться после тяжёлых ран. Считается, что после этого звери быстро умнеют и больше не попадаются, а если и попадаются, то зачем нужен такой дурак?..

Видимо, он привил мне что-то подобное после лечения. То ли по-привычке, то ли специально... Даже не знаю, радоваться мне или обижаться. Или пугаться. Неужели я ему настолько нужен?

Зрение, наконец, сдалось на милость всесильной регенерации и я смог подробнее рассмотреть мечущийся по лаборатории объект. Эрни. Вполне себе в человеческом виде. Одежда, конечно, местами порвана — чай, волчище покрупнее паренька будет — он явно прихрамывает на правую ногу, но ругается он точно по-человечески.

Хм, неужели дополнительная жизнь может нейтрализовать даже действие «Зелья Волка»? Насколько я понял, она восстанавливает тело живого существа следую рисунку его ауры... В этом, кажется, и заключается самый большой минус этого механизма: повреждения, нанесённые ауре, мгновенно отражаются на физическом теле...

О, а мальчишка-то не промах! Явно не в себе, но собирает наиболее дорогие ингредиенты в мешок, бежать собирается. Да только как он с таким диким взглядом по улице пойдёт? Первый же встречный захочет поразвлечься с настолько напуганной жертвой. Это уже не говоря о том, что дом заперт. Видимо, Йон хоть сволочь, но не дурак, понимает, что если такого уровня зверь вырвется в город, то выжившие — а их будет много, здесь народ не из пугливых... временами, — его первым же и четвертуют.

— Эрни-Эрни, — на распев произнёс я. — Как не стыдно, Эрни. Покусал и бросил? Какая подлость!

Получилось немного хрипло, но ничего, сойдет для местной богадельни.

Мальчишка, до этого старательно избегавший смотреть на меня, обернулся. На его лице застыл ужас, настоящий, животный... Нет, скорее страх разумного перед сверхъестественным, перед тем, что выходит за грань понимания.

— Что встал? — насмешливо спросил я. — Помоги подняться, если уж человеческий вид изволил принять.

— Э... А... — к мальчишке вернулся голос, но разум где-то запаздывает. — Вы сильф?!

Обожаю, когда обманываемый придумывает отмазку за меня! К сильфам здесь относятся всё же лучше, чем к шпионам императора, хотя, по сути, это одно и тоже: Гуахаро как-то обмолвился, что владыка Сильфодиума — его давний кореш и делиться разведанными.

— Да, — спокойно, с едва-едва уловимой насмешкой ответил я. — Благодари судьбу, что тебе на зуб попался именно я, весь это позволило вернуть тебе человеческий облик... Относительно.

— Что вы имеете в виду? — насторожился он.

Ужас сменился недоверием, за ним пришёл восторг, уж потом настороженность... Все эти эмоции так чётко проступали на его лице, что мне на мгновение послышался голос матери, читающий очередное романтиш-ш-шное описание.

— Помоги мне, — попросил я.

Настороженность, настороженностью, но подойти всё же не побоялся. Вцепиться стальной хваткой в худенькое плечо, медленно попытаться подняться... Голова, потеряв опору в виде твёрдого пола безвольно откинулась назад. Уже вполне ожидаемая чувствительность при полном отсутствии боли.

— Хорошо, — признался я. — Похоже, мне пока всё же лучше полежать.

Меня на удивление бережно опустили обратно. Кажется, его мучает совесть... Так, не об этом сейчас речь, надо кое-что проверить.

— Какого цвета у меня глаза? — серьёзно спросил я.

Эрни секунд десять всматривался, а потом как-то неуверенно произнёс:

— Карие? Да-да, точно. Карие.

Я кинул мимолётный взгляд на колбу с ртутью, стоящую как раз на самой нижней полке у противоположной стены. Очертания было видно плохо, однако два ярко-синих кружочка были заметны даже отсюда. Хар сказал, что не будет накидывать маскировку, значит...

— А чем пахнет? — ещё один диагностический вопрос.

— Мертвечина, кровь, моча, хлорка, — он без всякого стеснения провёл носом над моим лицом. — Яблоко... Вино... Нет, сидр, точно сидр! И... и... Очуметь, роза! Или ландыш?.. В любом случае, что-то цветочное... — он опустился к шее, а я остро пожалел, что мне некуда отступать. — Кровь... Странная. Грозой пахнет и... — прямо к открытой ране прикоснулось что-то мягкое и тёплое. Я мог видеть лишь макушку Эрни, но понадеялся, что прямо сейчас он меня есть не будет... Хотя интересное, наверное, ощущение. — И колется, — заключил он.

— Эрни, — с беспокойством произнёс я. — Надеюсь, ты осознаёшь, что делаешь.

Дошло. Отскочил к противоположному краю лаборатории широко распахнув глаза. Только на этот раз он испугался не меня, а себя.

В затылке что-то щёлкнуло. Хм, и как я не заметил, что у меня позвоночник повреждён?.. Наверное потому, что это ощущение мне совершенно незнакомо. Это даже можно назвать своеобразным личным рекордом, я наконец-то свернул себе шею.

С неким трудом, однако мне удалось сесть. Одежда оказалась безнадёжно испорчена клыками и кровью. Та самая, относительно приличная одежда, что я сегодня снял с трупа... А всё-таки человек — самая большая сволочь мира: мне следовало бы благодарить судьбу, что удалось выжить, а я о шмотках беспокоюсь.

Но жалко ведь!

Да ещё один кинжал прокушен насквозь, а второй как-то странно оплавился. Вот уж чего действительно жалко... У меня сейчас не так уж много оружия, чтобы им вот так бездарно разбрасываться.

Хм, жизнь спасти — бездарно выбросить?

Так, кажется я начинаю сам с собой спорить, а это первый признак сумасшествия. Не хотелось бы.

— Моя кровь восстановила твою физическую структуру, следуя рисунку ауры, которую зелье уже успело немного повредить. Поэтому у тебя сейчас проявляются некоторые волчьи черты и, возможно, они смогут со временем стать доминантными... То есть, главными, — сказал я, чтобы отвлечь мальчишку от самокопания. А то мало ли что он там может раскопать. — В целительстве я не специалист, но знаю одного чело... Существо, что может тебе помочь. Думаю, его заинтересует твой случай.

— Кто? — округлил глаза Эрни. Оно и понятно, в живом кольце до сих пор считается, что действие зелья волка необратимо.

— Гуахаро, — коротко бросил я. Шелуха слов в данном случае только помешает ошеломляющему эффекту.

— Император Безлюдных Пустошей? — тупо переспросил мальчишка.

Как будто в мире много существ с таким именем.

— Да, — подтвердил я, размышляя над возможностью принятия вертикального положения. Спешить некуда, зелье волка прекратили использовать не по моральным соображениям, а по, банально, экономическим. При всей своей сложности изготовления, такая зверюшка не живёт дольше двенадцати часов, а значит, осторожный Йон сюда до обеда даже не заглянет. Хорошо я кому-то на ногу наступил, если он решил раскошелиться на такую операцию. — С императором вполне можно иметь дело, если не обижать его зверюшек, не критиковать его вкус у не смотреть на него свысока... Последнее, при его росте, особенно сложно.

Осторожно, по стеночке, я заполз в более-менее перендикулярное горизонту положение. Вопрос для анализа поставлен некорректно: не «кому», а «которому из» ибо не заводить себе врагов на каждом шагу я так и не научился... Ну ладно, допустим сейчас это происходит через час и даже через два, но всё равно — это слишком много. Почему я ещё жив? Потому что первое, чему учат воинов запада, это убегать. Не драться, не метать ножи, как думают многие, а именно убегать, выпутываться из любых ловушек и прятаться в пустой, хорошо освещённой комнате. Главный приоритет любого воина запада — выполнить задание, а мёртвый воин этого сделать не сможет.

— За зверюшек он может испепелить к чёрту, — продолжал болтать я, пытаясь выпустить из рук опору. Пальцы вцепились в деревяшку мёртвой хваткой, и, после нескольких неудачных попыток, я мудро решил подождать. Наверное, что-то ещё не совсем долечилось. — А за остальное можно отделаться задушевной беседой... Только жить после неё не захочется, гарантирую.

— Т-ты с ним встречался? — задал гениальный вопрос Эрни. Надеюсь, это всё от шока. Не хотелось бы брать с собой полного идиота.

— Да, гостил я как-то в чёрной башне, — сообщил я. Руки немного расслабились, и я теперь могу сказать, что твёрдо стою на ногах. Теперь бы не мешало бы найти аптечку, а то кожа, судя по не остановившемуся кровотечению, восстанавливаться не собирается. — По делам. Извини, больше рассказать не могу, это не моя тайна. Где Йон хранил уже готовые препараты?

— А, а... — оправился, наконец от шока Эрни. — Вот здесь, только там заперто.

Так «здесь» или «там»? Впрочем, лучше не уточнять, а то он опять впадёт в ступор.

Оказывается, за одним из шкафов была дверь... Я, конечно, подозревал, что там ещё одно помещение, но мне всегда казалось, что там может лежать нечто более существенное, нежели готовая продукция.

— Не бывает запертых дверей, бывают ещё не взломанные, — перефразировал я, прикидывая траекторию. Самое сложное заключалось в том, чтобы не наступить на какую-нибудь баночку из тех, что посыпались на пол, когда я впечатал волка в шкаф. Разумеется, ни одна из них не разбилась — естественный отбор: алхимики, выбирающие хрупкую, не заклятую тару не выживают.

Насколько сложным был замок точно сказать не могу. Но явно проще чем на двери у спальни принцесс... В окно было бы романтичнее, но под ним всегда караулят стаи влюблённых придурков, а я всегда не любил связываться с фанатиками. А тут всего две магические линии, да ещё на материальном носителе, плюс два механических замка. Если магию я просто замкнул друг на друга валявшимся неподалёку медным жгутом — лаборатории очень удобно грабить — то с механикой пришлось повозиться, моторика пальцев не до конца восстановилась. Можно было бы, конечно, капнуть в него кислотой, но не факт, что после этого замок откроется, а не застрянет намертво.

— Ого, это действительно стоило прятать, — присвистнул я после всех этих мучений. — А Йон-то балуется запрещёнными зельями уже давно... И весьма профессионально.

Мне даже не совсем верилось в услышанное от анализатора зелий, но они врать не умеют, а обманывать его сейчас некому и незачем. Чёрный туман, Поцелуй смерти, Огненное озеро, Исцеление первого уровня и даже парочка Воскрешений... Некоторые из препаратов мой малообразованный амулетик не смог опознать. Большинство запретили из-за существенной помехи органам государственного правопорядка, которым не нравиться когда преступники скрывают следы тем же Чёрным туманом... Некоторые оказались запрещены из-за аморальных компонентов, вроде мозга младенца или матки девственницы. А есть и такие, как например зелье Волка, за использование которого просто и незамысловато убивают.

— Что там? — полюбопытствовал Эрни. Уже лучше, значит, оживает.

— Полагаю, весь список запрещённых, плюс те, которые ещё запретить не успели, — хмыкнул я. — Где у него зеркало?

Пять стандартных аптечных набора я нашёл сразу же, на входе... Большинство зелий долго не храниться, а если храниться, то с большой затратой средств, так что их всегда готовят на заказ, но аптечка — это совсем другое дело. На них всегда большой спрос.

Можно было бы, в принципе, попросить помощи у Эрни, но я слегка опасался, что от крови может проснуться его волчья часть. Хоть мне и любопытно, какого это, когда тебя едят живьём, но, думаю, эксперименты на эту тему можно отложить.

— Там, в четвёртом ящике, — сообщил мальчишка. — Сейчас принесу.

Я благосклонно кивнул, стараясь не думать о истерике, которая произойдёт, когда я отпущу эмоциональный поводок. Уже и так поджилки трясутся, ещё не хватало, чтобы волчонок своим нюхом учуял мой страх. Точнее, панику. Или лучше сказать ужас?

Зеркала оказались спрятанными в специальной коробочке, обитой мягкой тканью. И не потому, что Йону, как горбуну, неприятно видеть своё отражение, хотя и это тоже, а потому, что стоят эти стекляшки в Вээртоге офигенно дорого. К сожалению, для экономии магической энергии, которой алхимикам не-магам вечно не хватает, зеркало просто необходимо.

Установив его на столе, я, поморщившись от увиденного, принялся обрабатывать жуткую на вид рану.

— Собери, пожалуйста, пыль в мешочки, — попросил я, указав на чудом уцелевший тазик с костным порошком. — Она нам очень пригодиться.

Шмыгнув носом и потирая себе бок, мальчишка похромал выполнять указание, отведя, наконец, голодный взгляд от моей шеи. Фух, даже с моей подготовкой такое терпеть сложновато. Причём сомнительно, что он сам это замечает.

Подняв руку, я пощупал место укуса. Кожа разорвана нехило, но дальше повреждения не пошли, оставив жизненно важные органы абсолютно целыми. Так прикольно трогать собственную сонную артерию при полном отсутствие боли... Она такая мягенькая, теплая и склизкая, причём под пальцами прямо-таки чувствуется как с огромной скоростью течёт кровь. Так, не отвлекаться... Посмотрев после этого на руку, я не сдержал удивлённого присвистывания: кровь, испачкавшая руку, быстро впитывалась в кожу, не оставляя следа.

Обрабатывать раны через зеркало — то ещё приключение, особенно если целых полгода в него не смотреться... Но я старался. Измазал всё, что ещё не было измазано, но зато всё сделал сам, без помощи голодного волкочеловека. Кстати, об этом.

— Эрни, — позвал я. — А ты кушать хочешь?

Вместо парнишки ответил его желудок. Громко так, согласно.

— Да, — покраснел Эрни.

— Тогда иди поешь. Физическая трансформация сжирает огромное количество энергии.

— А какая связь между едой и энергией? — не понял он.

Блин.

— Потом объясню. Иди.

С исчезновением из поля зрения мальчишки интуиция успокоилась, прекратив настойчиво зудеть. Она, конечно, не раз меня спасала, и не меньшее количество раз подводила, но сейчас я её специально игнорировал. Во-первых, жалко парнишку, сам таким же наивным энтузиастом был да и, что уж греха таить, временами и остаюсь. Во-вторых, жалко Гуахаро... Не смейтесь, я абсолютно серьёзно. Представьте, как ему, должно быть, одиноко если он начал рассказывать про это мне! Думаю, эти двое быстро споются.

Ого, в аптечке даже лейкопластырь есть! Какая удача, не надо теперь заматывать шею и плечо бинтами, которые существенно стесняют движения.

Всё заклеено, прямо глаз радуется чистоте и аккуратности, которой не видел на собственном теле давно. Осталось только окровавленную одежку сменить и почти приличный человек получиться.

Ха-ха.

— А фы бутете? — прошамкал с набитым ртом Эрни, высовываясь из подсобки.

Совершенно бездумно я подлетел к нему и особым образом стукнул его по спине. Интуиция даже вякнуть не успела, а вот куриное крылышко, весело разбрасывая вокруг себя капли жира, полетело на пол. Кто-то стащил хозяйский завтрак.

— Сначала прожуй, а потом говори, — наставительно произнёс я, дождавшись пока мальчишка прокашляется. — Иначе ты выказываешь неуважение к собеседнику. Так что ты хотел сказать?

— Ну и методы у вас, — прохрипел он. — Я всего лишь спросил, не хотите ли вы есть.

— Нет, спасибо, — вежливо оскалился я, глядя как парень поднимает еду с пола. — Не забудь это помыть, а то мало ли какая пакость может здесь на полу водиться. И да, пока ты со мной, придётся заняться твоим воспитанием. Физическим, социальным и культурным. Иначе не могу, не выдержит душа поэта. Но ты не бойся, это будет не так страшно, как кажется.

Похлопав по плечу волчонка, я направился ревизировать лабораторию. Сначала неплохо было бы найти пункт управления защитой, потом собрать все самые ценные и нужные зелья, ибо утащить с собой мы не можем даже десятой части запасов Йона. Составить химическую бомбочку, в качестве мести так как оставаться и выяснять, кто же меня заказал нет никого желания. Наигрался я уж в этой песочнице. Потом нужно выбраться из запертого дома не повредив защиты и не нарвавшись на наблюдателей. Переодеться, очистить заначки... И, в конце, прийти к воротам живым и здоровым.

Вот тогда начнётся веселье с уговариванием Аргаха взять с нами мальчишку, и прочая, прочая, прочая... Но об этом я подумаю после.

Так же я старался не думать о том, что фактически взял себе ученика. «По-настоящему взрослым ты станешь только тогда, когда сам, добровольно, возьмёшь на себя ответственность за другого человека», — как говорил мой собственный учитель. Тьфу-тьфу, не хочу взрослеть. Просто морально подготовлю парнишку ко встрече с Гуахаро, а то ведь император сведет его с ума и даже не поморщится.

Глава 6.

Быть человеком.

Когда человек выходит из себя, ничто нечеловеческое ему не чуждо.

Леонид С. Сухоруков.

Когда сильф — а Эрни про себя решил называть это удивительное существо только так — попросил прекратить паниковать и поесть по-человечески, мальчишка не обиделся. Ну, если только чуть-чуть, для проформы. Устроившись в уголке с хозяйской тарелкой курицы на коленях, он принялся наблюдать за новым учителем. Тот, не обращая на него никакого внимания, вдохновенно готовил какое-то зелье, которого не нашлось даже среди запасов Йона.

Эрни всегда любил загадки, любил размышлять и представлять себе неведомые миры, за что в деревне его всегда называли бесполезным мечтателем... Может быть, он смог бы стать уважаемым человеком, если бы применял свой разум на практике. Но ему почему-то всегда казалось, что если он сделает это, то замарает мечту реальностью, как мамин парадный кружевной платок в дёгте. Однако тайна сильфа не казалась обыденной и грязной, наоборот, она светилась как драгоценный камень в каморке деревенской травницы и была достойна размышления.

Эрни жевал и хмурился, стараясь понять, как он вообще умудрился принять сильфа за человека. Но, при всей своей простоте, разгадка ускользала, призывно махая пушистым хвостиком где-то совсем близко. Тогда мальчик решил пойти от обратного. Что отличает это существо от человека? Почему, глядя на него, понимаешь, что он не такой?..

Мальчик начал вспоминать всех людей, которых он когда-либо видел ранее. Маму с генеральским характером, становившуюся ласковой кошечкой в присутствии папы; серьёзного и делового гончара-отца; мальчишек, с которыми он раньше дружил, а теперь был в жуткой ссоре; сестёр, вечно болтающих на совершенно неинтересные темы; строгого старосту, который по деревне ходит напыжившись, как индюк, но стелется перед сборщиком налогов... Вот оно. Точно. Люди ведь делятся на тех, кто требует почтения и кто его оказывает. Здесь, в этом городе, Эрни узнал ещё один тип — нелюдимые одиночки, волком цепляющиеся за своё право не пресмыкаться ни перед кем.

Сильф ни словом, ни жестом не требовал почтения. Не смотрел поверх голов, не говорил презрительно, через губу. Так же он не благоговел ни перед кем: не склонял головы, не называл господином и не льстил. Но и на волка-одиночку он тоже не походил, не было той агрессивности. Может быть, сильф относился ко всем, как к равным? — Эрни хрустнул куриной косточкой во рту и отмёл эту мысль. — Нет, невозможно даже представить себя на одной ступени с ним. Он не требовал почтения, но ему хотелось подчиняться... Просто следовать его приказам, забыв про долг перед роднёй или деревней.

Может, сильф просто ведёт себя как старший товарищ? Более опытный, но друг, который всё покажет и расскажет?.. Нет, такие тоже всегда требуют почтения... И оказывают его, когда надо.

Зайдя в тупик, Эрни принялся активнее жевать челюстями, наблюдая за предметом размышления. Сильф двигался легко, плавно, уверенно, быстро. На мгновение он полностью застывал, уставившись в пространство, а потом вновь взрывался движением, продолжая свой безумный танец под неизвестную мелодию.

От неожиданной догадки Эрни чуть не вскочил со стула. Вот оно! Танец! Он уже видел такое! Да! Четыре года назад к ним в деревню приезжали бродячие артисты, что для жителей стало чуть ли не событием века. И взрослые, и дети заворожёно смотрели на выступления, смеялись над шутом, ахали перед фокусником... А в самом конце были танцы: весёлая девушка с пышными чёрными кудрями — причём нельзя сказать, что особо красивая — затащила на специально выделенную площадку всех, кто мог ходить. Она была игрива, хватала за руки, тянула за собой, улыбалась так, что каждому казалось, будто эта улыбка адресована именно ему. И невозможно было отказать. За пару минут она заставила половину деревни — молодую половину, где свои иерархические заморочки — танцевать на равных один танец. Вместе, под одну мелодию... Но сама она равной не была: девушка вела, подчиняя огромное количество людей своим движениям, без принуждения, не требуя восхищения. После многие из молодёжи хотели сбежать вместе с этими артистами. Девушки — чтобы стать такой, как она; парни — чтобы завоевать её сердце. К счастью, директор труппы никого не пустил.

Вот и сильф был точно таким же: сгусток чистой энергии в телесной оболочке танцующий под неведомую музыку и заставляющий... Нет, скорее даже приглашающий присоединится к нему. Не отдающий приказы — зачем? Следующие ритму сделают всё сами! — а предлагающий... Но от этого предложения почти невозможно отказаться.

Йон всегда подозрительно относился к людям — да что там, он всех ненавидел за то, что они здоровые, а он нет! — однако сильф умудрился стать ему кем-то вроде друга. Конечно, это могло быть банальным сочувствием, глядя на его увечья алхимик мог вспомнить себя в похожей ситуации, но в лавку заходило множество других калек, и никто из них не удостаивался такой чести.

Эрни жевал крылышко целиком, вспоминая. Нет, тогда сильф не был таким лёгким, таким... Энергичным. Словно на него надели кандалы, не давая резким движением разбить рамки социальных слоёв, не давая душе делать то, что хочется, не давая быть самим собой.

— Что пялишься? — с интересом спросил сильф, болтая в воздухе пробиркой. — Влюбился что ли?

В пору было покраснеть — всё-таки неприлично так долго смотреть на чужого человека — но в танце не особо любят рамки приличий, там ценится искренность.

— Да ладно, я впервые вижу сильфа, любопытно же, — ответил Эрни, вовремя вспомнив, что крылышко лучше сначала проглотить. А то он рискует опять получить по башке. — Дай хоть попялиться, пока никто не видит.

— Угу... И много различий нашёл? — рассеянно хмыкнул он, аккуратно переливая содержимое пробирки в колбу.

— Очень... — признал Эрни. — Вообще непонятно как ты мог раньше казаться мне человеком.

— А, элементарная психология... — мельком взглянув на парнишку, сильф решил сказать попроще. — Узость человеческого мышления?.. Тоже нет? Хм... Все люди — недалёкие идиоты, так понятнее? В сказку верят, но не в то, что она может их напрямую коснуться.

— Я не идиот, я догадался!

— Да-да... Ты просто непрактичный фантазёр. Ты жуй-жуй, не отвлекайся. Так вот, о чём это я?.. Ах да, люди либо приземистые, смотрящие себе под ноги и не видящие птиц, либо мечтательные мыслители, разглядывающие небо, но не замечающие камня под ногами. Очень редко, кто может это совмещать.

Он замолчал, явно чем-то довольный. Как будто его буквально полчаса назад никто не пытался съесть.

Как и ожидалось, выбраться из лаборатории не составило особого труда. Все инструменты для этого нам любезно предоставил Йон. Но, на всякий случай, мы вылезли через крышу, вдруг за входами следят. Одной миной я также не ограничился, оставив целую систему взрывных ловушек... Очень уж хотелось в кое-то веки применить весь мой теоретический багаж по этому поводу.

Эрни хотел остаться и посмотреть на рожу старшего алхимика, когда он обнаружит своё любимое детище в руинах, но я его отговорил: на убийство каждой шавки, что на тебя залает, не хватит никакого здоровья. В будущем Йон не сможет принести мне больших проблем, так зачем же убиваться? Однако, малыш так пригорюнился, что пришлось его утешить. «Вырастешь — отомстишь...» Стыдобища-то какая! Не думал, что я когда-нибудь это скажу.

Зельями мы загрузились по самое не могу. Хотелось бы взять больше, но я вовремя вспомнил, до чего меня в прошлые разы доводила жадность — в лучшем случае до туалета — и жестко сортировал добычу. Из готовых зелий только самые дешёвые или, наоборот, самые дорогие, запрещённые: на первые ставить маячок экономически не выгодно, на вторые — опасно. Маячок штука такая, что может работать в обе стороны, и подставляться так откровенно совсем не в духе старого горбуна. Зато я набрал ингредиентов на пару тысяч золотых и полтысячи монетами.

Когда мы были уже почти у цели, идущий чуть сзади Эрни внезапно шумно втянул носом воздух. Обоняние у него должно быть хорошим, чтобы почувствовать запах ему такие ухищрения вовсе не нужны, значит...

— Сколько? — негромко спросил я.

— Н-не уверен... Наверное, шесть или семь.

Коротко кивнув, я почти естественным движением плеча перекатил колбочку из рукава в ладонь.

— Куда-то собрался, Сельдь? — из предрассветной тени выступила пафосная фигура. Ой, какие люди! Куц, глава одной из многочисленных банд вратного района. И один из тех, у кого моя рожа почему-то вызывает неконтролируемое раздражение.

О-бо-жа-ю этот город! Тут ещё даже не успел чихнуть, а четверть населения уже об этом знает, четверть — довольствуется слухами, часть — уже выписывает чек на устранение такого наглеца, а остальным просто пофигу. Бесполезно пытаться что-то скрыть в таких условиях... Впрочем, разве я пытался?

— Что тебе, Куц? — спросил я со вселенской тоской в голосе. Хотя вряд ли кто оценит мой пассаж, образования недостаточно.

— Надоели мы тебе, Сельдь? — притворно-ласково произнёс разбойник. — Ну ничего, можешь избавиться от нас очень просто — отдай те сумки и проваливай.

Как я не старался, но так и не смог засечь остальных представителей банды. Кто-то хорошо раскошелился на мою поимку: амулеты абсолютной скрытности просто так не достать.

М-да... Они меня видят, а я их — нет. Уровняем шансы? Взорвём этот курятник!

С негромким «Чпок!» открылся флакончик.

— Эрни, закрой глаза, — тихонько попросил я, но оглядываться не стал. Не послушается, сам виноват будет.

Резкий взмах рукой, и зелье начинает реакцию с воздухом. Малюсенькие капли жидкости мигом превратились в огромные шары слепящего света. В то место, где я только что стоял, врезалось три стрелы. Одна полетела в Эрни, но он, звериным чутьём заметив неладное, уже спрятался в нише двери.

Шары упруго отскакивали от стен и дороги, заполняя всю улицу. Двигаясь максимально быстро и аккуратно, я проскользнул между ними и перерезал горло внезапно оказавшемуся совсем не крутым Куцу. Услышав до боли знакомый звук, его команда нарушила главное условие амулета абсолютной скрытности: недвижимость. Дальше — проще: ориентируясь по тяжёлому сопению добить остальных. Хаотично размахивающие оружием бандиты — точнее, думающие, что они это делают хаотично — стали великолепной мишенью для моих рыбок.

Второй хрюкнул, упал, даже не поняв, что с ним случилось. Третий нечаянно со всего размаха попал из арбалета в стену и чуть не убился рикошетом. Ну ладно, я ему немного помог. Чуть-чуть. К этому моменту зрение у меня вполне адаптировалось — удобно иметь в хранителях бабочку — и я получил неоспоримое преимущество. Четвёртый умер с безмерным удивлением на лице. Как же так, убив главаря и его помощников, я должен был немного поглумиться над ними и возглавить осиротевшую банду.

Тьфу, пакость.

Пятый бездарно промахнулся из арбалета и прямо лицом наткнулся на один из световых шаров. Его крик недолго услаждал слух обитателей города. Сжалившись, я пристрелил его из его собственного оружия, проверяя качество... Которое меня не устроило.

Шестой был застрелен при попытке к бегству. Седьмой, если он был, признаков жизни благоразумно не подавал. Вот и умница.

Отбросив в сторону бесполезный теперь трёхзарядный арбалет, я подхватил Эрни под локоток и вывел в свободную от шаров зону.

— Что это было? — спросил он, одной рукой вытирая слезящиеся глаза. — Какое-то крутое боевое зелье?

— Ага, как же, — фыркнул я. — Всё гораздо проще, друг мой... Это ламповое зелье, начинка для магических светильников. Чтобы убить, не обязательно иметь хороший меч, порой достаточно и зёрнышка риса.

Эрни хмыкнул, высоко вздёрнув подбородок. Восхищается, но скрывает это. Молодец. Слепое восхищение радует меня только в исполнении хорошеньких девушек, а для ученика такое поведение смертельно. Не услышит чего-то или, наоборот, слишком легко поведётся на провокации и всё, хана. Не выполнил урок. Конечно, хороший учитель сначала собьёт это восхищение, но я ещё не настолько обнаглел, чтобы так называться.

— А почему они к тебе пристали? — с интересом спросил Эрни, стараясь не отставать. — Что ты натворил?

— Ещё бы знать, — пожал плечами я. — Меня настолько достал этот город, что выяснять, кто и из-за чего на меня в очередной раз взъелся, не хочется.

— А разве можно оставлять врагов за спиной?

Блин... Как бы это попроще объяснить....

— Надо различать тип врага. Если за тобой гонится стая волков, то лучше разобраться с ними сразу, пока не истратил все свои силы на бесполезный бег. А вот от цепных собак можно и нужно уходить: сделать толком ничего не могут, а тратить силы на каждого злобного кобеля — так и целой жизни не хватит.

— То есть, ты думаешь, что можешь убежать от проблем? — волчонок забежал вперёд, чтобы разглядеть выражение моего лица.

— Мне в этом плане проще, знаешь ли, — чуть улыбнулся я. — Невозможно убежать только от проблем в системе, продолжая находиться в ней... Эм... Нельзя убежать от цепной собаки, продолжая жить в том же дворе, так понятнее? То есть, если я уеду из этого города, меня больше не будут волновать его внутренние проблемы, но если я захочу остаться, мне придётся их решать. Конечно, от всего не убежишь: от себя, к примеру, или от Владыки Сильфодиума, хотя... В общем, ты меня понял.

— Убежать от себя это... — задумался Эрни, чуть замедлив шаг. — Потерять память, верно? А от Владыки...

— Уйти в мир иной.

— Умереть?

— Это самый простой способ, — кивнул я.

Странно.... Мы уже подошли к воротам, а на нас ещё никто больше не напал. Что-то мне не кажется, что этот город может нас настолько просто отпустить.

Города живые, что бы там не заявляли скептики, не высовывающие носа из своих тёплых домов.

Команда Аргарха уже ждала нас у ворот. Всё как обещано: столько-то лучников, столько бойцов и даже рожи не настолько бандитские, насколько можно было ожидать.

— Кого это ты с собой притащил? — недовольно спросил Аргарх.

— Это Эрни, мой ученик.

Капитан отряда поджал губы. Ученик — это серьёзно, под забором не оставить. Конечно, можно было бы оставить там меня, но... Пойти в Проклятые Пустоши им было нужно. Очень.

Люблю быть незаменимым. Очень.

Аргарх мимолётно покосился на Фани. Та уже смотрела на худющего мальчишку с материнской заботой. Прибить его тоже теперь не дадут... Остаётся только одно:

— Хорошо, можешь его взять с собой, — милостиво кивнул он. — Но платить будешь сам.

— Конечно, — чуть наклонил я голову. — Спасибо.

Ай-ай-ай, таки не удалось ему сыграть действительно хорошую мину. Мелковат гаврик, что поделаешь.

Отвесив Эрни подзатыльник, чтоб так явно не заглядывался на чужих баб, я потащил его к лошадям. Сивые кривоногие кобылы нервно переступали с копыта на копыто, чуя зверя, но не понимая, почему не боятся люди.

— Ш-ш-ш, сладенькая, всё в порядке, — тихо произнёс я, поглаживая кобылицу по короткой жесткой гриве. — Не надо нервничать, всё хорошо. Вот так, порядок.

Коняшка косила на мальчишку одним глазом, но убегать не спешила. С показной неуклюжестью я залез в седло. Я бы с радостью посадил туда волчонка: хотелось пройтись пешком, насладиться вновь приобретённой силой... Однако это будет смотреться, по меньшей мере, странно. Так что придётся ему пройтись четыре часочка до ближайшего города. Ничего, ему полезно... Наверное. Мало что можно сказать с уверенностью о человеке, который случайно выпил два редчайших зелья — а свою кровь я ныне считаю таковой — и остался жив. Может, через пару минут он превратится обратно в волка, а может — рассыплется в прах.

Впрочем, внешне Эрни выглядел вполне нормально.

Через ворота прошли без проблем. Удивительно даже... Вээртоге — это вам не Столица, где документы проверяют только у самого знатного — что не раз спасало меня от многих проблем — это город воров, где каждый кадр на учёте и не выйдет отсюда, не расплатившись со всеми кредиторами. Видимо, Эрвис всё-таки выполнил своё обещание.

Солнышко светит, птички... Э, нет, сейчас зима, птицы молчат. Ветер шелестит, а отряд старательно в гляделки играет. Я, закапюшоненный калека, откосил. Эрни роста не хватает следить за глазами сидящих на конях. Фани сидит радостная и гордая, любуется природой, а вот воины прямо диалоги ведут. Жаль, что мне вертеться неприлично, а то, наблюдая всего лишь за двумя, я теряю большую часть разговора.

Когда мы вышли за пределы видимости из города у меня созрел план. Не то чтобы очень сложный или полезный, но служащий главной цели моей жизни после убийства императора — развлечению.

Я вполголоса начал рассказывать Эрни о растениях, встречающихся по дороге. Свойства, история, связанные с ними легенды. По мере разговора... Монолога, я все больше офигевал: я и не думал, что знаю настолько много об обычной луговой траве. Не надо было слушать Хара, который о цветочках и зверюшках рассказывал больше и, главное, понятнее, чем об алхимии.

Постепенно гляделки сошли на нет, ближайшие ко мне воины начали прислушиваться, а я, наоборот, понизил голос. Волчонку-то что, он по любому услышит. Как только они, раздражённо хмыкнув, теряли ко мне интерес и уходили подальше, я начинал говорить громче и захватывающие басни снова отрывками начинали доходить до их ушей. Они три раза так ловились, прежде чем догадались, что я над ними банально издеваюсь. Только сделать ничего не могли: формально я прав, как хочу, так и рассказываю своему ученику, а то, что подслушивать не даю — так это уже их проблемы. Хотя от ответной пакости меня это вряд ли убережёт.

Вот и прекрасно.

Ребячество, конечно... Но кто сказал, что в восемнадцать надо ставить на себе крест? Вон, Гуахаро триста с лишним лет и ничего, развлекается...

Кроме того, раньше я бы просто подложил в рюкзак Фани жабу.

Обиженные воины начали строить предположения и появления у меня ученика. Тоже вроде как тихонечко, между собой, но чтобы я слышал. Ничего особо нового они придумать не могли в силу бедного воображения, но Эрни начал покрываться красными пятнами и терять концентрацию. Даже один раз чуть запнулся, хотя до этого демонстрировал похвальную ловкость.

Нет, так не пойдёт.

Я снова повысил тон, на этот раз, чтобы жутко романтичная история синего цветочка дошла до ушей Фани. Девушка, не стесняясь, пристроилась поближе чтобы лучше слышать. Воины злобно заткнулись. Говорить скабрезности рядом с нежными ушками девушки их шефа никто из них не решался. А я что? Я ничего. Я вообще на неё не смотрю, Эрни рассказываю. Имею право. Аргарх заметил, но устраивать разборки в присутствии своего цветочка не стал.

И только Эрни с Фани не понимали подноготную этой лекции.

В общем, дорога до деревни прошла незаметно.

Там я оставил бесполезную часть команды в таверне, а остальных отправил закупаться.

— Постарайтесь купить как можно больше тёплых вещей, там сейчас холодно, — и, посчитав свой долг проводника выполненным, потащил Эрни к торговцу живностью.

По умолчанию считается, что об участниках отряда беспокоится командир. То есть кормит, поит, лечит и экипирует если необходимо. Он же распределяет по своему разумению трофеи. Часто стихийно собранные отряды складываются, создавая общую кассу, которую так же хранит главарь. В более крупных военных образованиях этим занимается специально назначенный казначей.

А вот Эрни остался вроде как вне отряда, и обеспечивать его придётся мне. Что с его «наследством» не станет большой проблемой.

В этом полугородишке я ещё не был, но планировка всех населённых пунктов живого кольца примерно одинакова, и, зная хотя бы пяток таких полудеревень, заблудиться очень сложно.

Мы вышли на окраину города, откуда слушалось коровье мычание. Конечно, это не осенняя ярмарка, когда торговцы выстраиваются в четыре ряда, и от гвалта животных совсем не слышно воплей «Держи вора!» Но одну-две лавки с живностью держать в деревне вполне рентабельно.

Особенно рядом с Вээртоге.

— Мира вашему дому! — громко сказал я.

Через низкий заборчик было видно мужичка из тех, что всегда недовольны жизнью. Вот и сейчас он обернулся с таким выражением лица, словно я убил его любимую тётушку, а потом ещё в любимые тапочки нагадил.

— Чего тебе, бродяга? — брезгливо спросил мужик.

Короткое мгновение я не мог понять, о чём это он, потом вспомнил, как я нынче выгляжу... Вот засада! Разница между внутренним и внешним состоянием слишком велика, что порождает удивление, когда ожидаемое и получаемое отношения не совпадают. Ещё один повод скучать по Гуахаро.

— Хочу животинку у вас прикупить, ездовую. Какая у вас поспокойнее?

— Шёл бы ты, пока на неприятности не нарвался, — сплюнул мужик. — Ишь, животинку ему...

Отвернувшись, он уже собирался пройти в дом, как в паре миллиметров от его уха сверкнул отблеск. Глухой стук, и в деревянный домишки на пол лезвия вошёл кинжал. Пользоваться грубой силой не хотелось, но слушать мои уговоры он бы просто не стал.

— Думаешь, напугал, тварь?! — яростно спросил он, начиная оборачиваться. — Да я и не такого видал...

Ещё один отблеск, на этот раз перед носом. Интересно, на какой рыбке он вспомнит, что власть в руках держащего оружие? Делаем ставки, господа.

— Ирод! Что ж ты фасад портишь?! — на крыльцо выскочила дородная баба с большим полотенцем в руках. По опыту скажу, что лучше попасть под удар меча, чем такой вот тряпочки.

— Это не я, это этот псих что-то прицепился! — завизжал мужичок, пытаясь уклониться. Почти удалось, рыбка эффектно разрезала ему рукав.

— Мне бы животинку прикупить, — миролюбиво сказал я, покачивая в руке следующий кинжал. — А ваш муж ничего внятного по этому поводу сказать не может. Думал, небольшая зарядка его взбодрит, но нет, похоже, он вообще по жизни умственно отсталый.

Баба с чуть приоткрытым ртом посмотрела на дом, на мужа, на нож в моей руке. На дом, на мужа, на нож. Снова.

— Мы не торгуем скотиной, это загон наших соседей, — наконец, родила она.

— Мадам, не будете ли вы так любезны проводить нас к ним? — вежливо попросил я, подпустив в голос тепла.

— Ой, ну какая я тебе мадам, — с наигранным недовольством сказала бабища, мгновенно покраснев. — Ну пошли, провожу, а то ведь весь дом развалишь.

Она повесила полотенце на открытую дверь и постаралась незаметно вытереть руки об юбки — логика, однако — а потом, гордо выпрямившись, от чего её и без того впечатляющая грудь стала выглядеть ещё больше, подошла калитке. За ней круглыми глазами наблюдали мужичок и Эрни.

— А вы кто саму будете-то? — важно спросила женщина, буквально протискиваясь в калитку.

— Да травник я, собиратель, — так же важно отвечал я. — Тут проездом, хочу к Лесу подступиться...

— Ох-ох, это же опасно! — не дала мне закончить фразу она. — Там же жуткие волки водятся!

— А что поделаешь, — фальшиво вздохнул я, будучи с большинством этих волков знаком лично. — Жизнь такая, не побегаешь — не поешь... А мне ещё ученика поднимать надо.

— Да, жизнь такая, — согласилась она.

Блин, ну прямо полное взаимопонимание. Бва-ха-ха!

— Вам кинжалы в стене не помешают? — любезно спросил я. — А то мой ученик может их вытащить.

— Да не, так даже красивше будет, — отмахнулась бабища.

Угу, всем соседям будет показывать и рассказывать страшные истории.

— Дуняша! Открывай, покупатель пришёл! Важный.

С такими рекомендациями нам быстро выдали совершенно флегматичного мула, единственной заботой которого была еда. На подозрительного волкочеловека он даже ухом не повёл, хотя остальные травоядные явно беспокоились. К покупке прилагалось сносное седло и сертификат скотного лекаря, по которому выходило, что животинку звать Чубчиком.

Сгрузив на мула всё честно награбленное — А оставлять добычу в таверне, без присмотра, где точно знают, что у тебя что-то есть... Как-то не комильфо — мы пошли в другую таверну, дабы вкусить прелестей местной кухни. К сожалению, наниматели привыкли экономить на питании своих подчинённых... А Эрни вообще еда не положена.

Заказав обед в отдельной комнате, мы чинно и плотно поели. Точнее, устроили словно соревнование, кто нажрётся быстрее, не опускаясь до откровенного свинства. Блин, да я даже в Столице так прилично не ел. Сосредоточенное сопение мало походило на разговор и, хотя Эрни порывался задавать вопросы, наши организмы были больше озабочены физическим состоянием, нежели разрешением неких сомнений. Ученик алхимика явно старался изо всех сил, чтобы произвести на меня благоприятное впечатление. Впрочем, на количество поглощаемой им пищи это не особо влияло. Аппетит у парнишки оказался поистине волчьим...

Во время обеда у Эрни выдалась минутка подумать, он автоматически жевал и пытался понять, что же вообще здесь происходит. Вчера его мир перевернулся с ног на голову, из-за чего парень чувствовал себя потерянным. А все попытки хоть как-то обрести равновесие в этом перевернутом мире терпели крушение, во многом — из-за невозможности понять и предсказать действия сильфа.

Сначала Эрни думал, что Сельдем движет любопытство — после зелья волка не бывало выживших, — а отношение как к равному — просто привычка. Но сильф назвал его своим учеником... Конечно, это только маскировка, причём временная, но... Лекция по дороге была самой настоящей, Эрни за всю свою жизнь не узнавал столько нового и интересного, как за этот неполный день пути. Йон никогда ничего подобного не рассказывал., он вообще если что-то и объяснял, то очень неохотно и только чтобы ученик не напортачил чего-нибудь в процессе. А уж за ошибки наказывал так, что и вспоминать страшно, сразу начинала саднить спина. Одно утешение: после недавней трансформации все следы порки бесследно исчезли.

Парень нервно облизал губы. Раз уж он сам решил стать лучшим алхимиком, глупо отвергать такой шанс. В голове крутилось множество вопросов. Правда, задавать их здесь и сейчас было рискованно, сильф вполне мог наградить за разговоры во время еды ещё одной оплеухой. Рука у него была тяжелой, и Эрни вовсе не хотелось лишний раз ощутить её на своем затылке. Да и вдруг Сельдь разочаруется в нем? Ведь, по сути, он взял ученика алхимика с собой из какой-то странной прихоти. Сегодня захотел, завтра передумал...

Эрни помотал головой. Нет! Это же сильф, не человек. Вряд ли путешествие с ним окажется опасней жизни в Вээртоге или ученичества у Йона. Надо только выяснить, чего делать ни в коем случае нельзя, а с остальным можно как-нибудь справиться.

...Что, впрочем, не мешало ему бросать на меня странные взгляды. После трапезы мы вернулись к нашим гаврикам, несмотря на огромное искушение сбежать. Мрачно перездоровавшись со всеми, я проверил купленное, поржал про себя, но одобрил. Далее мы загрузились на копытных и поехали дальше топтать пыльные дороги, благо до следующей деревеньки можно было добраться уже к вечеру.

На этот раз я послал весь внешний мир в игнор, погрузившись в состояние абсолютного созерцания. Давайте, сплетничайте гаврики мои, я вам потом всё-всё припомню.

Эрни с видом неземного страдальца сидел в седле. Да, деревенские чаще всего могут удержаться на коне, но, во-первых, без седла, а во-вторых, не такие долгие переходы. Можно было отвлечь его разговорами, но мне было лень. Я сыт, здоров, с целью и возможностями. Идите все куда подальше, я отдыхаю.

Ко второй деревеньке мы подъехали за полчаса до заката. Вот что значит точный расчёт. Мы разгрузились в таверне, мне пришлось оставив честно награбленное — да, мне очень нравится это словосочетание — имущество почти без присмотра. Эрни уже было свалился прямо на полу выделенной нам комнатушки, но, увы, у меня на него были другие планы.

Это вторая деревушка была немного в стороне от пути к Безлюдным Пустошам, но я свернул сюда специально, вроде как мы собираемся сделать вид, что идём в обход, чтобы запутать преследователя. На самом деле это ничего не даст: такой колоритный отряд трудно не заметить, и в какой момент мы бы не свернули, всё равно будет видно, что мы идём в Пустоши. Причина, по которой я привёл всех сюда, была чисто эгоистичной — в этой деревеньке находились лучшие бани всей северной части живого кольца.

Мне просто хотелось наконец-то смыть с себя всю грязь Вээертоге, выпарить её из костей, очиститься хотя бы физически. Да и вонять мне уже надоело.

— Вставай, — я легонько пнул севшего под дверью Эрни.

Тот лениво открыл левый глаз.

— Не-а.

— Встать. Сейчас же, — жестко сказал я.

Не знаю, наверное, приказной тон надо было отрабатывать перед зеркалом, но волчонок только выдохнул:

— Лучше убей.

Меньше всего Эрни хотелось сейчас вставать и куда-то идти.

В глазах потемнело. Внезапно его лицо оказалось напротив моего, а судорожно дёргающееся горло — у меня по пальцами.

— Что, всё? Выдохся, слабак? — зашипел я, сквозь плотно сжатые зубы. — Уже не хочешь стать великим алхимиком, вылечится? Уже всё, к Змею попросился? А вот фиг тебе, встанешь и пойдёшь как миленький, ясно?

— П-п-п... — выдохнул Эрни.

— Что? Не слышу? — я демонстративно оттопырил ухо рукой.

— Пусти! — наконец сообщил волчонок, безуспешно стуча кулаком по державшей его руке.

Спохватившись, я отступил, опуская сведённую судорогой руку. Эрни грохнулся на пол с глухим стуком и судорожно закашлялся, с ужасом поглядывая на меня. Я же только озадаченно чесал в затылке.

И что это такое только что было? Нет, понятно, что вспышка ярости... Но какого чёрта?! Я никогда не требовал ни от кого повиновения, даже когда имел на это право... А тут такая бурная реакция...

— Ну что, встаёшь? — миролюбиво спросил я.

Полуволк опасливо покосился на меня, но руку все же принял.

— Учитель, а почему вы так рассердились? Я нарушил какое-то правило? — робко спросил Эрни. Голос его дрожал, колени подгибались, но он всё равно пытался выяснить причины.

Я удивлённо моргнул. Ещё раз. Нифига себе нервы! Его чуть не придушили прямо тут, гроза не миновала, а он уже вопросы по существу задаёт. Только вот бы ещё знать на них ответы... Впрочем, можно выиграть немного времени. Протянув руку к невольно сжавшемуся мальчонке, я ослабил ремни. Сумки мягко соскользнули на пол. Эрни опасливо открыл один глаз.

— Легче? — заботливо спросил я. — Вот и ладушки, сложи добычу в тот угол и пошли. По дороге поговорим.

Мальчик явно был сильно ошарашен такой переменой настроения, но возражать не стал. Я запер, очень хорошо запер дверь нашей комнаты, трижды проверив охранную систему, спустился вниз и вышел на улицу. Немного повертев головой, пошёл туда, где улицы сужались, то бишь к центру города, более заставленному домами.

— Учитель, а куда мы идем? — все же рискнул спросить полуволк, послушно следуя за мной.

— В баню. Хочу отмыться, да и тебе подобное не помешает, — пожал плечами я. — Не принимай близко к сердцу то что было в комнате, ладно? Я же не просто так покинул боевой пост и в Пустоши собрался. Так получилось, что я застрял в боевом облике, со всеми вытекающими последствиями вроде паранойи и нелюбви к проявлениям слабости. Просто... Если что-то не так, говори спокойно, докладывай, а не раскисай как нечто непотребное.

Мне было немного неловко. Напугал ребёнка, себя не сдержал. Тьфу! Что бы сказал узкоглазый пень на подобное непотребство? То-то же.

— И, если у тебя есть какие-то вопросы, — вспомнил я. — Задавай, не стесняйся. Ты же всё-таки мой ученик на время этого похода. Потом я сдам тебя с рук на руки Хару, и будешь ты донимать уже его... Хотя тут ещё вопрос кто кого.

Глаза Эрни прямо-таки вспыхнули огнем любопытства.

Вопросов у него было много. Правда, многие из них здесь и сейчас задавать было рискованно, но и оставшихся было столько, что выбрать какой-то один было очень сложно.

— Учитель, а для чего вам столько костяной пыли? В зельях она не используется, и против хищников бесполезна...

— Это смотря против каких хищников, — хмыкнул я. — Плотоядные растения Пустошей очень нуждаются в гидроксиапатите... Э-э-э... В полезных минералах, находящихся в костях животных. Таким образом, костную пыль можно использовать в качестве разменной монеты, которой можно откупиться. Но лично у меня подобных проблем нет. Это просто... Гостинец.

— Гостинец? То есть, даже, например, с венерами можно договориться? — Эрни явно не верилось, что эти огромные мухоловки не тронут возможную добычу только потому, что она сильф. К тому же, сильф замаскированный. — А что такое «гидроксопатит»? — попытался воспроизвести незнакомое слово ученик алхимика. — Он содержится только в костях? — создать зелье, способное утихомирить растительных хищников было... заманчиво.

— Гидроксиапатит. Гидроксид апатита. Гидроксидофосфат кальция, — перечислил я все знакомые названия этого вещества. — Это та субстанция, из-за которого наши кости и зубы твёрдые. Конечно, он встречается не только в живых организмах и даже может быть получен алхимически... Но из костей проще и дешевле. К тому же... Человеку, чтобы поддерживать жизнедеятельность, нужна лишь глюкоза, сахар. Но ты же не будешь всю жизнь жевать только его? Вот-вот. Не стоит превращать угощение в противную микстуру. Кстати, мы уже пришли.

Эрни так заворожённо смотрел на меня, что мне аж стало немного неловко. Разбил мечту об универсальном зелье против хищных растений, а он мало того, что не обиделся так ещё и слушает... Так. Конечно, такую микстуру запросто можно было создать, но зачем? Всё равно о любви цветочков к пыли должны знать только приближённые к императору, а мы не будем кормить их хим-продуктом.

В бани нас сначала не хотели пускать, но универсальный пропуск в виде комбинации кинжала с монетой позволил нам заполучить в своё распоряжение отдельный комплекс из раздевалки, бани и бассейна. Конечно, всё это было небольшого размера, но хотя пялиться на меня никто не будет... Почти.

С радостью скинув вонючую одежду я ополоснулся из тазика и с чуть ли не радостным визгом кинулся в парилку. Там забрался на самую верхнюю «ступеньку» и вытянулся во весь рост. Кра-со-та.

Где-то через минуту ко мне присоединился мой новоявленный ученик, недовольно потирая нос. Лёг на ступеньку ниже. Мне пофиг, я греюсь.

Помолчали.

Минут через десять я не выдержал, открыл глаза и посмотрел вниз. Генератор любопытства поспешно отвёл взгляд.

Стоило Эрни решить, что хотя бы немного способен понимать сильфа, как тот выкинул новый фортель. Парень, ещё не привыкший к своим новым возможностям, не ожидал, что даже небольшая деревушка станет для него таким испытанием. Уши ловили обрывки разговоров на другой улице, глаза различали мельчайшие детали предметов, которые раньше он и заметил бы с трудом. Но самой большой проблемой стало обоняние: лавина запахов оказалась для него огромным шоком. Все равно, что из пустыни неожиданно попасть в центр шумной ярмарки. Поэтому, когда они, наконец, добрались до номера, сил полуволка хватило только осесть на пол прямо возле двери. На попытку сильфа заставить снова куда-то идти Эрни среагировал весьма вяло, больше всего нас свете желая свернутся клубочком и не двигаться с места как можно дольше. Он никак не ожидал, что Сельдь воспримет его слова «Лучше убей» всерьёз, поэтому жесткие, сильные пальцы на горле стали для парня полнейшим сюрпризом. Сгорбленный, покрытый шрамами сильф держал так, что хватка казалась поистине железной.

На какой-то миг Эрни поверил, что его вот так просто и без затей придушат прямо здесь. И поэтому особенным контрастом стал переход к привычному мягкому тону и протянутая рука. Больше всего в тот момент хотелось завопить «Что это вообще было?», но было страшно спровоцировать новый всплеск агрессии. Ну, мало ли...

Слова о боевом облике и вовсе поставили его в тупик. Эрни думал, что удивляться дальше уже некуда, но сильф снова умудрился его озадачить. Ну, какой же это боевой облик? Хотя... Меткости, скорости и четкости движений Сельдю было не занимать. Но вот жуткие шрамы, сейчас особенно заметные, сбивали с толку.

Эрни покосился на занявшего верхнюю полку сильфа, но промолчал. Конечно, тот разрешил задавать вопросы, но стоит ли злоупотреблять его хорошим настроением? Не разозлится ли он так же стремительно, как успокоился?

— Спрашивай, — со вздохом разрешил учитель, заметивший косые взгляды.

— Шрамы... Они настоящие?

— Да.

— Но я думал силь...

— Мы полностью контролируем свою физическую оболочку, — перебил он. — Можем восстанавливаться или нет. По желанию.

— А зачем они вам?

— Так проще. Никто не подумает, что такие, как мы можем быть калеками.

Эрни задумчиво почесал в затылке. Логично. Сам-то он не заподозрил в Сельде сильфа, пока тот не зарастил перегрызенное горло, несмотря на все его странности. Полный контроль над телом... Полуволк чихнул и снова потер нос.

— Учитель, а нет какого-нибудь способа притупить нюх? А то это так... Неудобно.

— А его и не нужно притуплять... — произнёс сильф, откидываясь назад. — Проблема в том, что ты отрицаешь этот дар, не хочешь его принимать. Вот он и лезет вперёд, пытается напомнить о своём существовании. Просто прими его, возьми под контроль. Закрой глаза. Чем пахнет?

Эрни послушно зажмурился. Запахов было много, они лезли в ноздри, перебивая друг друга и раздражая подростка. Но вот чем конкретно пахло? Парень сосредоточился, пытаясь разобраться в этой мешанине.

— Ммм... деревом, ромашковым мылом... хвоей... вами, учитель... немного пивом... кровью совсем чуть-чуть... и, — полуволк повел носом, — кажется чистотелом и... березой? — последнее немного удивленно. Березы были в здешних местах довольно редкими, и их древесину для строительства не использовали. К тому же, терпкий запах принадлежал не самому дереву, а, скорее, листьям.

— Верно, — усмехнулся сильф, хотя сам вряд ли чувствовал то же самое. — Ты как-то говорил, что я пахну цветами. Оно до сих пор так?

— Да, — кивнул Эрни. — Только какими-то другими. Не такими сильными, как раньше, не роза, а, скорее ромашка или одуванчик, — Эрни сосредоточено хмурился. — И грозой тоже пахнете, уже почти совсем незаметно.

— Ну так как, нос больше не чешется? — с улыбкой спросил Сельдь.

— А? — встрепенулся парень, успевший провалиться в собственное, запаховое пространство. — Нет, все в порядке... — удивленно протянул Эрни. Амбре и в самом деле перестало бить по сознанию, отступая как бы на задний план, но при этом ощущаясь намного четче, чем раньше. Теперь он мог легко найти что-нибудь, ориентируясь только по обонянию, мог разложить любой запах на составляющие. Например, сильф пах сложно: сладковатым — от мыла, терпким — от кожи, островатым — от пота, свежим травянистым — от волос и плюс совершенно непонятный горьковатый аромат ромашки. И так со всем окружающим. Это тоже было... Интересно. А уж какие открывались возможности в плане изучения алхимии!

— Спасибо вам, учитель, — Эрни низко склонил голову, выражая уважение. Правда, из-за того, что при этом он лежал на полке, вышло несколько комично.

— Пожалуйста. Если солнце слепит глаза — просто посмотри на него, — важно и многозначительно сказал я, хотя внутренне меня всего распирало от смеха.

Нет, я не насмехался над мальчишкой — О, Лийина, два года разницы всего! — меня забавляла и смущала сама ситуация: я в роли учителя, причём вполне справляюсь. Кто увидит — не поверит. Впрочем, сперва будет «кто увидит — не узнает», а уж потом: «А узнает — не поверит». Да... Можно себя поздравить. Бва-ха-ха! Только немного беспокоили эти странные запахи... С чего бы мне пахнуть цветами? Ладно гроза, это магия Гуахаро так пахнет — Кстати, именно по ней я его и опознал тогда, в Вээртоге. — а вот цветы к чему? Я даже случайно не душился, да и дамы в городе воров не слишком жалуют парфюмерию.

— Пошли окунёмся? — решил я отвлечься.

Холодная вода обжигала, в крохотном бассейне не получалось не то что поплавать, даже чтобы погрузиться с головой, пришлось согнуться в три погибели, но... Это было наслаждение, поистине достойное адептов Заката.

Вынырнув, я глубоко вздохнул и освободил место для волчонка. Хорошо-то как! Словно заново родился. Исцеление оставалось незавершённым, не хватало именного этого простого, доступного каждому человеку шага.

Эрни прыгнул в небольшую ёмкость вслед за мной, но тут же с воплем выскочил обратно. Видно было, что всякими экстремальными развлечениями, вроде купания зимой в проруби или ныряния в снег парень никогда не увлекался. Так что он поспешил выбраться из воды, слегка постукивая зубами и кутаться в полотенце.

— Учитель, как вы думаете, когда нашу одежду приведут в порядок? — спросил Эрни окончательно оттаяв и перестав бояться. Гм, не знаю, что он там себе напридумывал, но я бы очень долго дулся на попытку убийства.

— А что, ты уже всё? — ехидно оскалился я. — Зря, зря... А мы ведь только начали. Один мой друг называл эту процедуру Девятью Кругами Ада... Догадываешься почему?

Эрни сглотнул. Видимо, если он не знал, то хотя бы догадывался, представлял перспективу.

— А может, не надо? — на меня уставились зеленые глаза с таким жалобным выражением, что мне невольно хотелось дать парню конфетку и погладить по макушке. — Ну, давайте я... — взгляд парнишки панически заметался по небольшой комнатке. — Давайте я вас веником попарю? — Эрни метнулся в угол, откуда пахло березой и чистотелом, и продемонстрировал найденный там веник. Очаровашка. Только от меня так просто не уйдёшь...

— Попаришь, конечно, попаришь, — ласково произнёс я, подхватывая под локоток, намеревающегося откосить парня. — Ещё как попаришь... И я тебя тоже.

Эрни снова сглотнул, испугавшись моего многообещающего тона. Но возражать он не посмел. И правильно, в вопросах чистоты и здоровья я становлюсь настоящим маньяком.

Это были действительно девять кругов ада. Даже несмотря на то, что я позволял ему сидеть на нижней полке и только умываться холодной водой, не окунаясь, под конец процедуры Эрни выглядел полностью выжатым и готовым сдохнуть прямо там, не взирая на угрозы. Взмолиться о пощаде ему не давали только недавние слова о сильной нелюбви к проявлениям слабости. Хе-хе-хе... Он явно думает, что сварился заживо, что неизменно меня веселит: после попытки одних особо ретивых горожан сжечь меня на костре, подобные процедуры уже не казались мне экстремальными.

Но стоило перейти обратно в раздевалку, где для нас уже был накрыт стол, как откуда ни возьмись у него появились силы. И не хилые.

Волчий аппетит, хе-хе.

Эрни рванулся к еде со скоростью, которую никак не ожидаешь от нетренированного мальчишки. Он жевал быстро, жадно, но аккуратно, постоянно оглядываясь на меня Волшебная сила оплеухи, как сказал бы узкоглазый пень. То, что на меня это действовало редко — это уже другой вопрос.

Неторопливо завернувшись в большое полотенце, я тоже присоединился к трапезе. Палочек тут не давали, да и ложка была деревянной, но я старался есть чинно, чтобы не позорить новоприобретённое звание учителя. А вот молодому организму волкочеловека закон не писан. Нет, он, конечно, ел достаточно аккуратно, по-человечески. Но мне интересно, куда в него столько влазит?

Наконец, когда стол уже на три четверти опустел, Эрни вспомнил об информационном голоде:

— Учитель... А Император... он какой?

— Хм... Который? — уточнил я, меланхолично уставившись в стену. Владыка Сильфодиума на людских землях имел этот титул... Да и о Западной Империи забывать не стоило. Правда, с этими двумя я знаком лишь понаслышке, но мало ли. Уточнять не вредно.

— Император Пустошей. Гуахаро, — голос парня упал почти до шепота.

— Хар? Наглая сволочь, жулик. Великий маг, стратег, интриган, учёный, художник, музыкант. Страшней его разгневанного взгляда я не видал ничего в жизни, — я мечтательно замолчал. Да, несмотря на то, что в тот раз он меня чуть не прибил за разбитый бак с яйцом стража, это было незабываемое зрелище. — Он ничего не смыслит в кулинарии, ест творог с рыбой. У него прекрасные чёрные кудри, которые так и просятся, чтоб их запрели в косички... Большую часть времени он совершенно, абсолютно невозмутим, по его взгляду ничего никогда не поймёшь, но как только преодолеешь барьер, войдёшь во внутренний круг... О, это чудо, шаровая молния в стазисе!

Я мельком взглянул на ученика, оценивая как на него подействовал мой монолог. Да, лицо интеллектуально загруженное, ага. Только что глаза к переносице не свел. Видимо, не получается у него собрать все эти маленькие признаки воедино.

— Вы так о нем говорите... Как будто он вам дорог. Хороший друг или... — парень залился краской и замолк на полуслове.

— Ну да, хороший друг... — я с недоумением посмотрел на парнишку. — Странный правда, но друг, ты чего покраснел? А, ну да, двусмысленно звучит как-то. Да нет, ничего такого, мы же разных видов. Хотя идея интересная, да... У Хара связь с физическим миром хромает, он периодически проходит сквозь предметы и не всегда замечает прикосновения. Я успел ему четыре косички заплести, прежде чем он меня засёк. Весело было... Так, ладно, практически для тебя более важно уважать его зверей, не спорить на метафизические темы и не прикалываться относительно его вкусов. Нет, никакого наказания не будет, он просто с тобой поговорит. После чего тебе захочется сброситься с крыши цитадели. Самому.

Эрни хихикнул. Что смешного? Это вполне реальная угроза.

— А вы давно знакомы? И он правда ест творог с рыбой? А сколько тогда вам лет? — протараторил следующую порцию вопросов расслабившийся парень.

Коварный вопрос.

— Мы знакомы давно, — начал по порядку отвечать я. Лукавлю, да, но мне действительно кажется, что мы целую вечность провели рядом, а не жалкую неделю. — Он правда ест в самых странных сочетаниях и творог с рыбой отнюдь не самое страшное из них. Ему триста с хвостиком лет, мне — чуть меньше. Войдите! — ответил я на стук в дверь. — О, вот и наша одежда. Благодарю вас, миледи, — Я чуть поклонился девушке из обслуживающего персонала.

Та зарделась, но пробурчав что-то благодарное, удалилась. Комплимент всякой девушке по душе, но отвечать на подобные поползновения калеки — увольте. Вполне понятно. Было бы больше времени и — что уж греха таить — желания, я бы её переубедил, да ещё как... Но меня ждут дела поинтереснее.

Стопочка чистой, выглаженной одежды радовала глаз. Эрни её ещё и подшили, а я попросил о моей так не беспокоится: порванные, не по размеру вещи скрывали меня от посторонних глаз. Смотреть на человека, одетого в такое, как минимум неприятно, даже скорее противно, а значит, взгляды нормальных прохожих не будут на мне задерживаться. В случае с извращенцами, которым нравится наблюдать за чужими страданиями и недостатками... Они заметят только дыры и шрамы, а не то, что я сложен не как нищий, а как воин.

К сожалению, при долгом рассмотрении, к любому образу добавляются детали. К бродяге, состоящему из шрамов и лохмотьев, добавятся новые движения, речи, взгляды... И я не уверен, что мне удастся сохранить инкогнито до конца поездки. Хотя можно сыграть на этом.

Зато теперь я, не воняя, могу подкрадываться к людям. Разговор так и остался незаконченным, а в таверне нас встретили весьма недружелюбно.

— Ты где был? — нависла надо мной Фани.

Учитывая, что я специально горбился, а леди не пренебрегала каблуками, это было вполне возможно сделать. Но я с трудом удержал усталый вздох. Опять Аргах на меня её спускает, как комнатную собачку, а сам смотрит, развлекается. Понимает, сволочь, что обычными бандитскими методами с ней не справиться.

— В банях, — галантно улыбнулся я. — В этом городе самые чудесные бани северной части живого кольца. Видите ли, я просто очень хотел помыться.

— Бани? Тут есть бани? — глаза невинного создания зажглись и про меня она тут же забыла. — Аргарх, пойдём в бани! Ну пойдём, а?

Так-то. Любишь аристократок из дома красть, люби и их капризы выполнять. Деревенские девушки в этом плане гораздо проще.

Тонкий волосок, оставленный мной на ручке двери, оказался нетронут. Отлично, значит, по крайней мере тут никто не входил. Конечно, потенциальный нарушитель мог воспользоваться магией, но небольшая точка, нарисованная специальным зельем, тоже не горела. Осторожно проникнув внутрь, оставив в коридоре недоумевающего Эрни, я проверил все ловушки и индикаторы. Стены — чисто. Забытая дырка для подглядывания — чисто. Окно — один индикатор сбит. Перепроверка... Идиот, надо было мазать его подальше от ветки.

Убедившись, что в наше отсутствие на честно награбленное никто не покусился, я обезвредил большинство ловушек и впустил волчонка. Конечно, потом всё равно надо будет устанавливать всё обратно, но для начала надо бы объяснить ученику, что делать, чтобы не нарваться на стрелу по пути в туалет. Конечно, я настраивал всё так, чтоб ловушки калечили, но не убивали, однако мало ли какая случайность может произойти...

Учителям положено спать на кровати, ученикам, если нет другой, на полу. Эта несправедливость была второй по степени ненавистности, после императора. И отказываться от случайно выпавших мне привилегий я не спешил... Ну, разве что постелил Эрни на полу два одеяла, чтобы ему не было так жёстко. А так ничего, слышал, в деревнях вообще на лавках спят.

Заново запустив систему безопасности, я с почти чистой совестью опустился в кровать. С тех пор, как мы с Олестом объединились, проблема сна встала ребром: слишком беспокоились мы оба о возможности внезапного нападения, чтобы спокойно почивать. С другой стороны, спать вообще-то надо... Но опасно. Неким компромиссным решением стал сон в строго защищенных местах, вроде чердака с призраком или такой вот комнаты с ловушками. И всё равно неспокойно было на душе, уснуть никак не получалось, только уж если совсем вымотаюсь.

А сегодня я как раз был на той грани между спокойным погружением в царство Света или же параноидальной бессонницей. Ладно, лягу, посмотрим кто победит...

... Похоже, бог сновидений всё-таки победил. Потому что я явно только что проснулся.

Звяньк!

Кстати, от чего?

Я приоткрыл глаза, рассматривая обстановку сквозь ресницы. Но предосторожности были ни к чему, на меня никто не смотрел. Замечательно. Свет Младшего Солнца проникал в окно достаточно, чтобы разглядеть, что периметр не нарушен. Значит, это Эрни шумит, значит, ничего страшного, можно продолжать спать...

Смачный хруст и довольный чавк отменили мою отправку в царство грёз. Пришлось выяснять, чем это таким мой ученик занимается.

Эрни ел. То есть как ел... Жрал. По-звериному. Он добрался до сумки с припасами, ловушки с которой я научил его снимать ещё вечером, подозревая, что он проголодается. Только я не думал, что его голод будет таким... всеобъемлющим, заставляющим терять человеческий облик. Буквально.

Волкочеловек резко развернулся и склонил голову набок, разглядывая меня. Нет, трансформация не пошла дальше, он физически почти не изменился... Подумаешь, глаза горят, да мимика стала странной... Но вот разумным существом он быть перестал.

— Р-р-р... — интеллигентно поздоровался волк, начиная двигаться ко мне.

А я лихорадочно размышлял, что же мне делать. Да, у меня был кинжал, плюс нынешний облик волчонка кажется менее сильным, вполне можно было его зарезать, но... Было жалко. Я только-только вкусил все прелести наставничества и не хотел просто так избавляться от подобного развлечения. К тому же мальчишка на редкость недурной, не хотелось бы его терять. Значит, надо как-то излечить его разум. Как? Все алхимические реагенты остались в сумках, под надёжной защитой, которую в порыве боя не снять. Да и не знал я ни одного подходящего зелья. Вот затмить сознание — это сколько угодно: отупение, глюки, гиперчуствительность. А вот рецептиков, проясняющих рассудок мне никто не дал. Сволочи.

Значит, остаётся один выход — то самое редчайшее зелье, которое находится прямо во мне и достаётся с болью. Совсем непредсказуемое зелье, эффект которого закончится через шесть дней. Моя кровь. И я точно не знаю, может ли она помочь в данной ситуации.

Но ладно. Почему бы не попробовать? Осталось только заманить Эрни на подобное угощение... А заманиваться он что-то не собирается, только смотрит на меня очень внимательно своими горящими зелёными глазищами.

Ути-пути, как страшно.

Точно, страшно. Еде должно быть страшно. Мне надо испугаться. Только сложно это сделать будучи в боевом объединении. Тут не до страха: либо бьёшь, либо убегаешь, третьего, мирного решения не дано. Значит, придётся ковырять этот барьер воспоминаниями. Нет, глупость. Что смогут сделать застарелые эмоции? Надо что-то новое... Или хорошо забытое старое. То, что я сам не прочувствовал до конца, а спрятал, не разбирая, в глубины подсознания.

Я представил, как дверь медленно открывается и в клубах пара от раскалённой печи появляется ОН. Главный инквизитор, предводитель всей этой ветви охотников. Одиозная личность, не палач, но сволочь, умудряющаяся сыпать соль на рану как в прямом, так и в переносном смысле. Я никогда его не боялся...

— Р-р-р!!!

Но, судя по реакции волчонка, обманывал себя даже в этом.

Облизав от напряжения губы, я сосредоточился, приготовился, представил себе инквизитора во всех подробностях. Эта глухая чёрная мантия. Эта доброжелательная, ласковая улыбочка. Этот пронизывающий до самых печёнок взгляд. Прыжок! Эрни одним махом преодолел расстояние в два метра, чтобы вцепиться мне в шею. Но не успел, в зубы раньше попалось выставленное вперёд предплечье. На этот раз оно было совершенно голым, не защищённым парочкой кинжалов, но и зубы противника оказались менее смертоносными. Сжатие челюстей не привело к перелому кости... Даже мясо особо не пострадало. Но главной цели я добился: моя кровь попала к нему. Дальше остаётся только ждать, подействует или нет.

— Р-р-р... — раздалось менее раздражённое, скорее даже сонное.

Тело, придавившее меня, начало постепенно расслабляться, переставая впиваться в меня своими острыми углами. Вот и ладушки, спи малыш... Только не здесь. Теперь я наставник и ни с кем привилегии сна на кровати делить не пожелаю!

Дождавшись, когда Эрни полностью успокоится, я аккуратно спихнул расслабленное тело на пол. Попытка отобрать руку вызвала волну рычания, так что, подумав, я решил оставить её в качестве соски. Ладно, мне не жалко... Пока действует заклятие Гуахаро. К тому же будет любопытно понаблюдать, как он проснётся с окровавленной конечностью во рту. А так... Даже спать можно. И об усталости, с такой-то потерей крови, беспокоиться не надо.

Казалось, я только положил голову на подушку, как сразу же очнулся. В комнате кто-то был... Кто-то, кто старался удержать своё присутствие в тайне, но не несущий угрозы. Не убийца, вор. Я осторожно, стараясь не скинуть волчонка с руки, перевернулся на бок, вроде как случайно обнимая подушку, под которой лежал кинжал. Не открывая глаз я попытался определить местоположение гостя.

— Вижу, мой подарок тебе пригодился, — раздалось рядом насмешливое.

— Ха-ар... — простонал я, открывая глаза. — Ты что-то там говорил на счёт того, что я должен дойти до леса самостоятельно?

Так и есть. Он стоял совсем рядом с окном, в своём низкорослом облике, и смотрел в пол. Треугольные кудри завораживающе блестели в лунном свете, а ниспадающие полы халата скрывали тонкие конечности.

— Так и есть, — кивнул он, вторя моим мыслям.

— И как с этим коррелируется твой визит? — рассеяно спросил я, раздумывая, как бы половчее сесть.

— Никак, — согласился Гуахаро. — Потому что это не визит. Я тебе снюсь.

— Да? — с сомнением произнёс я, оглядываясь. — А больше похоже на комнату в таверне... И, если это сон, то где мои пучеглазые пони, скачущие по радуге?

— Я вместо них, — сообщил он, подходя ближе. — Надеюсь, ты не против.

Тут я серьёзно задумался. Пони или Гуахаро? С одной стороны, пони весёлые и беззаботные, с другой — с ними толком и не поговоришь... Ладно, пусть для разнообразия мне однажды присниться император.

— Кстати, я до сих пор не верю, что это сон, — заявил я.

— Ну и не верь, — пожал плечами собеседник, присаживаясь на край кровати. — Это совершенно неважно в данных обстоятельствах. Ты не ответил на вопрос.

— Э-э-э... — глубокомысленно произнёс я.

Да, я как-то уже успел отвыкнуть от привычки Гуахаро поднимать темы, с которых уже свернули в процессе разговора, и требовать ответа на вопрос, который ты уже забыл. Да, это очень полезно для памяти и внимания, но я каждый раз чувствую себя идиотом, когда не могу вспомнить о чём он. К счастью, сегодня у нас общения было ещё совсем чуть-чуть.

— Регенерация? Да, спасибо, очень пригодилось. Кстати, я тебе тоже подарок приготовил...

— Мальчишка? — император с лёгким интересом посмотрел вниз. — И что же в нём такого особенного, что его присутствие окажется для меня подарком?

— Полагаю, это чуть ли не единственный случай выживания после зелья волка...

— Я много уродцев повидал на своём пути.

Да, точно... Первых волкочеловеков как раз на него и направили, наверное.

— Он будет слушать твои бредни по алхимии, — выложил последний козырь я.

Некоторое время император просто рассматривал лежащего у кровати Эрни. Тот спал, не подозревая, что прямо сейчас вершиться его судьба.

— Значит, ты хочешь привести мне ученика... — медленно, словно не до конца осознавая сказанное, говорил Хар. — С чего вдруг такая забота о нуждах империи?

— При чём тут империя? Мне просто показалось, что вы друг другу очень подходите: ученик алхимика, талантливый экспериментатор и опытный химик, готовый болтать на эту тему часами, не замечая попытки собеседника сбежать.

Хар был в шоке. Это было заметно не по мимике, а по едва заметному ощущению, по замершим плечами и остекленелому взгляду. Удовлетворённо улыбнувшись, я откинулся на подушки, любуясь делом рук своих. Обожаю доводить эту невозмутимую сволочь до такого состояния. Это кайф почище победы над самым сильным противником, это... Это знание, о том, что всё возможно. Даже развести на сильные эмоции Императора.

— Ты... заботишься. Обо мне?

— Не совсем, о мальчишке тоже... — начал было я, но потом поморщился: — Тьфу, вечно меня тянет оправдываться за добрые дела. Де— это не я такой хороший-крутой, это обстоятельства вынудили. Да, не выдержала душа поэта зрелища, когда ты вдохновенно вещал в пустоту, вот и решил привести тебе слушателя.

— Спасибо, — коротко сказал он. Затем усмехнулся, покачал головой. — Да-а-а, не зря...

— Что не зря? — мгновенно насторожился я.

— Потом расскажу.

— А, опять твоя таинственная миссия, ради которой ты заставил меня тащиться в Лес. Хар, мы в моём сне, здесь-то ты можешь об этом рассказать?

— Не могу.

— Почему? Здесь никто не подслушает. Разве что бог смерти и снов... Что смешного?

— Как ты думаешь, как я смог проникнуть к тебе в сон? Да, только с его помощью, так что он подслушивает и с большим интересом, но это неважно, потому что он знает, но я не хочу, чтоб знал ты.

Глаза невольно округлились. Мало того, что боги, оказывается, существуют в реальности, так ещё и Хар с ними общается. Неудивительно, что все попытки совета магов уничтожить его были обречены на поражение...

Ладно, подумаю об этом позже, а пока...

— Почему ты не хочешь, чтобы я об этом пока знал? Хочешь сыграть мной втёмную?

— Ты же знаешь, я не делаю так, — покачал головой он. — Обман — удел слабых людей, не способных самостоятельно завербовать себе сторонников. Предпочитаю честный обмен, услуга за услугу, смерть за предательство. Но... Я просто боюсь сглазить.

— Что? — мне показалось, что я ослышался.

— Не ослышался. Я боюсь сглазить.

Я посмотрел на потолок и досчитал до десяти. Хотелось завопить, что это антинаучная хрень и нечего морочить мне мозги. В Вээртоге я уже достаточно насмотрелся на все эти амулеты удачи и полную зависимость от примет, и уж совершенно точно не ожидал такого же подхода от цивилизованного донельзя Гуахаро.

— Это не варварство, — тихо произнёс он, длинным пальцем надавив мне на подбородок, заставляя смотреть мне в глаза. — Это и есть самая древняя, могущественнейшая и доступная каждому магия. Все эти фокусы, которые преподают в Академии магии — детский лепет, по сравнению с этим. Файерболы, исцеление, даже возможность сжечь одним движением целый город меркнет перед возможностью менять мир своим желанием, чувствовать, как он плавится в твоих руках, как медленно, совсем незаметно, из каких-то мелочей, встраивается идеальная картина. Представь, ты сильно разозлился на кого-то, а на следующий день он упал с лестницы и сломал шею.

Я сглотнул, заворожённо глядя в пустые чёрные глаза. Даже об алхимии он не вещал с таким вдохновением.

— Монетка с одинаковой вероятностью может выпасть и орлом, и решкой, но твоё желание изменяет эти вероятности, делая одну из них более возможной. Конечно, от этого монетка не зависнет в воздухе, но повлиять на неё можно без всякого телекинеза, одним желанием. И этим владеют все разумные существа, только не ведают об этом, не хотят знать. Потому что это страшно, чувствовать, как мир плавится под твоими ладонями. Кто-то, кто не боится этой силы, может управлять всем. Таких существ называют плетельщиками судеб. Они... Мы сплетаем кружево вероятности в единую, нужную нам картину.

— Значит тогда, у инквизиторов...

— Нет. Я не знал об этой вероятности, поэтому не мог на неё повлиять. Я запретил себе вмешиваться в твою судьбу, поэтому я не хочу знать с кем и как ты сейчас едешь. Поэтому я не хочу говорить тебе сейчас, не будучи полностью уверенным, что ты согласишься. Кружево складывается слишком ненадёжно и, если с твоей стороны возникнет хоть малейшее сомнение, то всё пойдёт насмарку.

— Э-э-э... Ты бы не мог пялиться на меня чуть менее пристально? — робко попросил я.

— Не могу. Я вообще не пялюсь. Я слеп.

— Что, серьёзно?

— Да. Слепая судьба, может слышал?

— Е*ть-копать... — только и смог проговорить я.

То есть, он не просто знаком с богами, он сам один из них. Впрочем, про Судьбу было как раз известно меньше всех, да оно и не удивительно: кто бы мог подумать, что это не она, а он, и что он сидит во вполне материальном замке и жрёт творог с чесноком.

— Не верю, — наконец вынес вердикт я.

— Во что? Что я слеп? Да ну, ты сам это давно уже заметил, просто никак не мог подобрать нужное слово к этому явлению.

— Нет, я говорю о... — возразил я, но замолчал на полуслове. И в самом деле, чего это я? Все эти намёки могут означать ещё кучу совершенно иных вещей. — Неважно. Так какова цель твоего визита?

Гуахаро мгновенно отвёл взгляд, пялясь куда-то на дверь. Словно девица невинная, ей-богу.

Так... Раньше за ним таких повадок не водилось. Все эмоции были едва видны, различимые только по почти незаметным микровыражениям, а тут такое... Кроме того, он только что признался, что слеп, зачем ему тогда прятать глаза?

— Потому что в них всё равно можно прочитать правду, — ответил он на незаданный вопрос. — Ох... Кажется, я стесняюсь. И чего? Признаться. Ну поднимешь меня на смех, делов-то... В общем, я соскучился.

Глаза второй раз за день пригрозили вылезти из орбит. Не, всё-таки Хар счёт по количеству удивлений ведёт с большим отрывом.

— Ты чего замолчал? Я тебе, можно сказать, выложил всё на духу, а ты молчишь!

— Эм... — начал я. — Я перевариваю. Не каждый день мне в таком признаются классические мизантропы, склонные к периодическим геноцидам.

— Мор... — покачал головой он с почти отеческой заботой, моментально постарев в моём восприятии лет на тридцать. — Как ты думаешь, сколько людей говорят со мной без страха, злобы или пресмыкательства? Сколько спокойно, с полным на то правом, спорят и слушают, не пытаясь доказать своё величие? Без корысти, просто потому что нравится процесс? Вот именно.

Эм... Я, конечно, подозревал, что он весьма одинок, но чтоб то такой степени, чтоб скучать по моей наглой роже...

— Ты своими признаниями меня скоро до инфаркта доведёшь, — неловко пошутил я.

Серьёзно, я не понимал, что с ним делать после таких признаний. С девками — понятно, валить и трахать. С друзьями — тоже, выпить по кувшину вина и сходить вместе набить кому-нибудь морду. Но какого чёрта делать с существом, который своё тело использует только в качестве метода коммуникации, я не знал.

— Не-а, — усмехнулся Хар, оживляясь. Не стесняясь, он пересел на кровати в позу лотоса. — Я взял на себя смелость слегка укрепить организм. Кроме регенерации, которая, кстати, скоро пройдёт, я прикрутил тебе пару-тройку других полезностей. Например, полностью восстановил нервную систему, от чего воспринимаемая информация окажется несколько более чёткой, даже по сравнению с тем, что было до твоего прихода ко мне...

Я с большим облегчением втянулся в обсуждение этих технических мелочей. Ну нафиг эти загадки и неловкость. Приеду в Лес — разберусь, что же это такого важного и хрупкого задумала эта сволочь, а пока можно просто приятно провести время.

Глава 7.

Снжежное великолепие.

Самое прекрасное в природе — отсутствие человека.

Карман Блисс

Пробуждение Эрни вышло замечательным: наконец-то не орали петухи прямо под окном, ничего не взрывалось за стеной, не было жуткого скрипучего голоса Йона над ухом... И даже пинка под рёбра никто не отвесил. Впервые за многие годы парнишка проснулся сам, без какого-либо внешнего вмешательства, просто потому что выспался.

Не открывая глаз, волчонок улыбнулся новому дню... Не вышло: ему что-то мешалось, словно он попытался зажевать что-то очень большое, не помещающееся во рту целиком. Это что-то было солоноватым на вкус и очень-очень приятно пахнущим.

Эрни открыл глаза и...

— Учитель! — воскликнул он, мгновенно вскочив на ноги. Его пробила крупная нервная дрожь. — Учитель...

Тот лежал на животе, сильно вывернув голову вбок, разметав руки и ноги по кровати. Эрни не был специалистом, но эта позиция отнюдь не выглядела естественной. И, самое главное, правая рука сильфа безвольно свисала с кровати, на предплечье были небольшие ранки, кровь из которых уже не текла, а только слабо сочилась, медленно и лениво стекая по запястью к кончикам пальцев, а оттуда дальше, на лежащее на полу одеяло.

Эрни пробило холодным потом, когда он понял, что именно было у него во рту.

— Ох, да чтоб тебе Рассветная во сне пришла, — простонал сильф, поворачиваясь на бок и закрывая голову подушкой. — Эрни, можно потише? Я сплю, между прочим, а от твоих воплей поседеет даже Смерть!

Кто такая Рассветная и почему Смерть ещё не седая парень не имел ни малейшего понятия. Впрочем, это было и не важно. Главное, сильф был жив и даже ругался. Вяло, конечно, но сам факт...

— Учитель, — всхлипнул полуволк, порывистым движением обнимая его. — Вы живы...

— Кхе! Эрни, твою мать, слезь с меня! — Сельдь обниматься, по-видимому, не желал и начал спросонья вяло отбиваться. — Разумеется я жив! Я вообще очень живучее создание и даже твои ночные перекусы меня не убьют... Надеюсь.

Такой тёплый, мягкий и живой учитель неожиданно словно окаменел. Эрни не успел даже вздохнуть, как оказался буквально вжат в матрац, не имея ни малейшей возможности шевельнуться. На него внимательно смотрели тёмные глаза, но того удушающего запаха агрессии, что был перед походом в бани, мальчик не почувствовал.

— Кстати, об этом. Как самочувствие? — мирно спросил Сельдь, словно это не его пальцы сжались вокруг горла, грозя в любой момент придушить волчонка.

— П-п-перекусы? — жалобно хлопнул ресницами мальчишка. — Учитель, я... Я напал на вас? — впрочем, вопрос был риторическим, кровь на руке сильфа достаточно четко давала понять — да, пытался. Хотя рана за время разговора уже почти затянулась. — Меня теперь надо... Ликвидировать?

— Пытался. Видимо, нашего запаса провизии тебе не хватило, — кивнул сильф. На мгновение взгляд его замер, стал пустым, словно его хозяин покинул тело. Секунда — и глаза снова смотрят вполне осмысленно. — Посмотри-ка на меня. Так... — он пощёлкал пальцами слева и справа от мальчика. — Гипертрофированной реакции на раздражители не замечено. Особой тяги к человечине — тоже, если не считать обмнимашек... Да ладно, не волнуйся ты так, убивать я тебя всё равно не буду. Наверное. В крайнем случае, всегда можно посадить тебя в клетку. Так как самочувствие, Эрни? Только честно.

— Хорошо... Даже отлично. Никогда себя так замечательно не чувствовал. Как будто если подпрыгну, то смогу взлететь, — честно ответил Эрни. — Даже есть не хочется. И запахи немного приглушились.

— Вот и чудненько, — светло улыбнулся сильф, слезая с пленника. — А теперь вон из моей кровати! Иди лучше закажи нам завтрак двойную порцию на каждого. Ты, может, есть и не хочешь, а вот я сегодня потерял много калорий... Эм... Энергии. Давай-давай, бегом.

Эрни послушно сорвался с места, ракетой рванув на кухню. Несмотря на отсутствие голода, он заказал еду и себе. Парню вовсе не хотелось снова проснуться с чужой рукой во рту. Или, что ещё хуже, наброситься на кого-нибудь среди бела дня. Люди далеко не так великодушны, как сильф.

Полуволк невольно передернул плечами. Он никак не мог понять логики этого странного создания. Да, раны на Сельде заживают очень быстро, и смерть ему вряд ли грозила, но все равно, даже не наказать ученика за попытку нападения... Это в голове Эрни никак не укладывалось. Он не мог понять, почему сильф возится с ним, прикрывает, помогает... Даже учит. И сегодня утром первым делом спросил о самочувствии... Почему Сельдь так добр к нему? Ведь пока от Эрни были только одни проблемы...

Волчонок потряс головой. Он совсем запутался. Наверное, человек не может до конца понять сильфа. Но это неважно. Сейчас его долг — позаботиться об учителе. Парень подхватил поднос, уставленный тарелками, добавил к этому специально заказанную бутылку красного вина и поволок все это богатство в комнату. Завтракать в общем зале он бы сейчас просто не смог. Да и показывать нанимателям руку сильфа, с которой ещё не сошли следы укуса, было бы неразумно. Волчонок притормозил возле комнаты и робко поскребся в дверь:

— Учитель?

Как только Эрни выскользнул за дверь, я упал лицом в подушку. За что мне такое наказание?.. Нет, идея поразвлечься своей прелести до сих пор не потеряла, но почему так хреново? Относительно мягкая кровать, тёплое одеялко... И даже за голову мою награда до сих пор не назначена. Казалось бы, живи да радуйся, развлекайся в предвкушении разгадки самой страшной тайны моей жизни...

Ах да, из меня же полночи высасывал соки ненасытный полуволк. Всего-то.

Я с головой укрылся одеялом, надеясь укрыться от этого ослепляющего света, что мешает спать. Несколько минут сна — это всё, что мне надо. Ну, возможно, ещё гарантия того, что меня внезапно не съедят.

Пф-ф-ф...

Резко сдёрнув с себя одеяло, я уставился в потолок. При свете дня — даже без подробного размышления — шутка уже не казалась такой смешной. Да, мальчишка отличный, и пугать его — истинное наслаждение, но... Он в любой момент может превратиться в голодную тварь, которая не пустит к управлению телом человека до тех пор, пока не насытится достаточно. Ладно я, подаренная Харом регенерация мне такое позволяет, но а если он на кого-нибудь нападёт?

Хм, а с каких это пор меня интересует благополучие других? Надо просто увести Эрни из города. Если его... странности заметит народ, сразу же начнётся большая охота на парнишку, и его просто напросто линчуют. Я даже вмешаться не смогу: целая деревня — это слишком, даже для меня. А вот от команды Аргаха можно в случае чего избавиться, воины там средние и магов нет... Фани только немного жалко, но она сама виновата, не стоило ей высовываться из-под родительского крыла.

Решено. Хватит водить их вокруг да около, пришла пора идти прямиком в Лес. Благо я знал пару тайных тропинок, которые приведут нас к цели в полтора раза быстрее. Там и трупы прятать легче, плюс пропажу проще объяснить, если вдруг нежелательным свидетелем станет не вся команда, а один из её членов...

Ладно, признаю, жизнь всё-таки не такая дерьмовая, как казалось с утра.

Сладко потянувшись, я встал. Рваная рана на запястье уже успела затянуться и, что удивительно, зажила даже кожа, на которую раньше регенерация не распространялась. Видимо, добряшка-император подкрутил.

Надеть лохмотья, вооружиться, собрать разбросанные после ночного вещи... На всё-про всё — пятнадцать минут. И куда запропастился волчонок?..

Робкое «Учитель» было музыкой для моих ушей, а уж запахи, доносившиеся из-за двери... М-м-м... Нет, всё-таки утро определённо становиться прекрасным.

Волчонок загрузился тарелками так, что любого нормального человека уже трижды согнуло бы под таким весом. А этот ничего, только сверкает виноватыми зелёными глазищами из-за тарелок.

— О, еда пришла! — обрадовался я, отходя в сторону и делая приглашающий жест рукой. — Входи, дорогой, не стесняйся. Ты там наших гавриков не видел?

В чём прелесть бытия проводником, так это в том, что ты сам определяешь во сколько надо отправляться в путь. Можно выспаться вдоволь или, наоборот, разбудить всех до рассвета. Правда, с этим тоже надо быть осторожными, потому что если не доведёшь их вовремя, разочарованные воины голову снимать будут в первую очередь с тебя.

— Нет, все ещё спят, — мотнул головой Эрни, осторожно пристраивая поднос на хлипкий столик. — Да и повара только недавно встали.

И только тут мне пришло в голову выглянуть в окно. Солнце жарило нещадно... Едва-едва показавшись из-за горизонта. Какое замечательное утро! Пусть отоспаться Хар и Эрни мне не дали, зато и команде тоже не удастся понежиться в сладких снах. Тем более, если учитывать, что Фани потащила Аргаха в бани на ночь глядя.

— Вот и чудесно, вот и замечательно... — чуть ли не пропел я, присаживаясь на стул. — Да... Один я столько не съем. Присоединишься? О, красное вино. Весьма предусмотрительно, Эрни.

Секунду я колебался, прежде чем налить питьё в деревянный кубок. Да, оно хорошо восстанавливает кровопотерю, но мало ли что я натворю, будучи слегка навеселе? Нет, довести-то их до Леса-то я доведу, но вот шуточки при этом могут стать весьма... Опасными. С другой стороны, какого чёрта я их жалеть должен? Да и не факт, что вино на меня теперь подействует.

Паренек буквально расцвел от похвалы. Видимо, до этого его мало хвалили, раз глаза загорелись от такого, мягко говоря, сомнительного комплимента.

— Спасибо, учитель! — и поспешно зажевал бутерброд с мясом. Потом ещё один. На третьем его энтузиазм подугас, но волчонок все равно продолжить жевать, через силу запихивая в себя еду.

М-да... Кто-то сильно боится съесть не того.

— Эрни, хватит насиловать свой организм, — не выдержал я на шестом бутерброде. — Если сейчас ты не хочешь есть, то и не ешь. Это ночью надо будет тебе подкладывать поближе сумку с едой... Впрочем, не думаю, что это поможет.

Я замолчал, зажевав баранью ножку. Воспитывать и капать на мозги я, конечно, любил, но кушать хотелось сильнее.

Эрни с видимым облегчением отложил бутерброд.

— Может, меня стоит снотворным поить? Если еда не помогает...

— Хм... — я обдумал эту идею. — Не факт, что поможет. Натуральные успокоительные слишком слабы, а магические использовать опасно, ведь неизвестно как ты на них прореагируешь. Нет, дело всё-таки в еде. Я как-то слышал, что тяга к человеческой крови спровоцирована не столько недостатком неких алхимических веществ, сколько нехваткой жизненной силы. Так что придётся тебе и дальше присасываться к моему запястью. Я буду вскармливать волчонка собственной кровью... Ха! Это будет даже забавно.

— Но почему именно к человеческой? Разве нельзя убивать хотя бы кроликов? Они ведь тоже живые... — жалобно спросил он.

— Чтоб получить такое же количество силы от кроликов, тебе их придётся съесть... — я мысленно прикинул, судорожно вспоминая теормаг. — Штук двадцать, не меньше. К тому же, я очень, очень не рекомендую есть животных из Леса. Мстить он, может быть, и не будет, всё-таки ты изменённый и за человека наверняка не зачтёшься... Но несварение заработать запросто можно. А вот массовых уничтожений Стражи тебе точно не простят. Кстати, чем тебя-то такой способ питания не устраивает?

— Я не хочу причинять вред вам, учитель. И мне страшно, что я не смогу остановиться, и окончательно превращусь... в это, — предельно честно ответил полуволк. — Обидно умирать, когда только получил шанс на исполнение мечты.

А, точно, как я мог упустить из виду весь трагизм ситуации...

— Во-первых, — серьёзно начал я, даже отложив для этого дела ложку. — Если ты превратишься, то тебе будет всё равно, уж поверь. Обидно будет мне, но это уже другая история. Во-вторых, особого вреда ты мне не причинишь, а убить меня ты не сможешь... — во всяком случае, пока я нужен Гуахаро, о таком побеге мечтать не приходиться. — Так что не парься. Ситуация не настолько плоха, насколько кажется тебе. Я как-то к инквизиторам попал, там и то было веселее.

Де-факто, я успел довести одного палача до нервного срыва. Бедный мужик явно не привык к ржачу и подначкам во время работы... После этого небольшого инцидента Главный больше не пускал ко мне одного и того же палача надолго. А потом за меня взялись всерьёз и стало не до шуток. Почти.

Я мотнул головой, отгоняя неприятные воспоминания.

— Вам будет обидно? Почему? — Эрни затаил дыхание, глядя на меня с отчаянной надеждой и немым вопросом в глазах.

Эм, точно же. Я взял какого-то совершенно постороннего мальчишку, спас его, кормлю его собственной кровью и не отворачиваюсь даже когда он превращается в монстра. Весьма далековато от стандартного поведения и потому вызывает вопросы.

— Ты хороший парень, не испорченный цинизмом взрослой жизни. Ты весьма талантлив в алхимии, у тебя хорошее воображение, а значит, и способность к анализу. Но, главное, ты стремишься к знаниям, что встречается очень редко. А я знаю одного че... одно существо, которое не прочь поделиться знаниями, но вот беда, никто не слушает. Так почему бы не познакомить вас и не сделать этот мир чуточку счастливее?

Я замолчал, отпивая из кубка. Еда как-то незаметно исчезла, да и вина оставалось возмутительно мало.

— К тому же мне до смерти нравиться играть роль учителя. Ты представить себе не можешь, насколько это забавно.

Эрни похлопал глазами, словно пытаясь переварить информацию.

— Сильфы такие странные, — наконец, сообщил он. — Мне всегда говорили, что быть учителем очень сложно. Но из вас вышел замечательный учитель, — парнишка зарделся. — Я... мне будет жаль с вами расставаться.

— Сложность зависит от ученика, — я залихватски подмигнул волчонку. — Меня было учить в двести раз сложнее, уверяю тебя. Только и смотри, чтоб куда-нибудь не вляпался. И да, почему расставаться? К Хару я, судя по всему, буду наведываться часто. Ладно, пошли будить наших гавриков. Мне кажется это нечестным: мы проснулись, а они — нет. Ты как думаешь?

Не слушая ответа, я выскользнул из комнаты. Поймать за локоть служанку и выяснить местоположение остальной команды — секундное дело. Разбудить их всех радостным сообщением, что пора отправляться — истинное наслаждение. А уж раздавшиеся мне вслед маты были достойны документации. Но, что поделать, я всё-таки проводник и имею право зарываться... Чуть-чуть.

Через полчаса злой, невыспавшийся отряд мрачно завтракал в общем зале. Командный дух не поддержала только Фани: та была возмутительно бодра, свежа и весела. Видимо, бани пошли ей на пользу, да и ночью она не скучала в одиночестве... Что подтверждали синяки под глазами Аргарха.

Захихикав про себя я убежал проверять снаряжение. Ой, то есть проковылял. Я же калека, мне положено только хромать и ковылять, да... Так вот, об этой парочке. Теневое искусство, которому меня научил старый пень, манипулирует жизненной энергией бойцов, и там очень хорошо разбирается принцип восстановления этой самой силы. Еда, сон, положительные эмоции, медитации и... Секс. Но последнее — только для воительниц, потому что при половом акте сила переходит от мужчине к женщине, точнее, теоретически, к её будущему ребёнку.

И в этом заключается главная опасность содержания молодых любовниц. Аргарх уже опытный, тысячу раз раненный, сил в нём осталось не так уж много. А Фани использует его так же, как любого сверстника, отнимая силы. Это уж не говоря о том, что девушка в постели... Км... Явно требует активности, что тоже не улучшает состояние командира.

Впрочем, на первой встрече Аргарх заявлял, что его спутница — целительница. Может, и не даст помереть... Если заметит, что что-то не так. А ведь жаловаться гордый мужик точно не станет, ишь, сказать такое, баба его... того.

Ещё раз хихикнув, я проверил купленное. Конечно, моё желание увести волчонка из деревни — это очень важно, но если у нас элементарно не хватит ресурсов на переход, то в следующую деревеньку нам заглянуть всё-таки придётся. Было бы самоубийством соваться в Лес без надлежащего обмундирования... Не потому, что замёрзнем или умрём с голоду, нет. Вся проблема в том, что воины отнюдь не дураки и сразу поймут по недостатку провизии, что так мы явно не дойдём, и что я собираюсь их кинуть. Поэтому поступят по законам военного времени — повесят на ближайшем дереве.

Но запасов было достаточно. Я даже порадовался, что никто не следовал моим инструкциям, говорящим, что покупать надо немного, на один-два дня пути. О! Кстати, это можно использовать как оправдание изменению маршрута.

Через полчаса мы были уже в дороге. Ещё через час — остановились в том месте, где начиналась узкая тропинка в Лес. Кроме того, что этот путь был крайне непопулярен, а значит, запущен, его ещё закрывали, как вуалью, ветви плакучей ивы.

И никого не волновало, что водоёмов поблизости нет.

— Кхе... — по-старчески кашлянул я, остановив лошадку. — А вот тут мы свернём к Лесу...

— Как к лесу? — тут же возникла Фани. — Нам же надо в следующую деревню, купить ещё провизии...

— Её достаточно, — резко перебил я. — Кто-то меня не послушал и начал скупать слишком много. Молодцы, что сказать. Теперь вы привлекли внимание торговцев, и ваши преследователи, кем бы они ни были, наверняка уже вышли на наш след.

Короткое переглядывание команды, и я уже знаю, кто был ответственен за покупки. Мечник... Кажется, его зовут Симарх. Угу, значит, чуть позже его накажут, а потом он будет на меня сильно-сильно обижен и начнёт мстить. Будет весело.

— Поэтому я решил изменить маршрут, — продолжал я. — За этим деревом начинается тропа, ведущая к Безлюдным Пустошам. Конечно, не такая комфортная, как та, по которой я хотел провести вас изначально, но зато преследователей собьёт со следа... На некоторое время. Всё ясно?

— А почему не посоветовался со мной? — хмуро спросил Аргарх. Жаловаться ему было особо не на что, направление к Лесу угадывалось, да и прав я... Но разве он мог спустить мне подобную наглость.

— Прошу прощения, командир, — чуть наклонил голову я. — Не было возможности. В таверне я очень опасался лишних ушей.

— Смотрю, ты радеешь за нашу безопасность больше, чем мы сами, — усмехнулся он. Не злится, вот и прекрасно. Ещё с ним разборок мне не хватало.

— Профессиональная привычка, видите ли... — хмыкнул я, чуть отодвинув капюшон.

Вопросов больше не возникло.

Тропинка оказалась запущенной. Даже более запущенной, чем я помнил. Поросла травой, кусты уже начали подбираться совсем вплотную, тонкие веточки деревьев так и норовили хлестнуть по лицу. Но всё-таки это была тропинка: ровная земля, без торчащих корней, да и ветки были исключительно молодые. Видно было, что совсем недавно всё заросло. Хотя прошло уже более пятидесяти лет, после того знаменитого указа короля.

Он гласил, что нужно сократить тропы, ведущие к лесу ровно вдвое, после чего по местам начала этих дорог были высланы маги-природники, которые и закрыли их неположенными деревьями. К их большому сожалению, уничтожить пути не получалось, фигли, сам император прокладывал. Король и все коммуникации с Лесом закрыл бы, но это уже попахивало объявлением войны, которой всё Живое Кольцо боялось до дрожи.

Я, в своё время очень интересовался вопросом тайного проникновения к Гуахаро, и даже как-то находил старую карту дорог, которую заучил наизусть. И вот же, пригодилось... Таким вот неожиданным образом. Никогда бы не подумал, что пойду к Императору с дружеским визитом.

— Да этот калека просто издевается над нами! — возмущённо сказал Симарх, в очередной раз словив веткой по лицу.

— Это тайная дорога, которой не пользовались многие десятки лет, — покачал головой я. — За это время она, конечно, немного заросла, но это мелочи по сравнению с тем, что нам даёт её использование. Мы доберёмся до леса в полтора раза быстрее и наверняка оторвёмся от ваших преследователей.

Мечник заткнулся, но бросать на меня злые взгляды не прекратил. Кхе-кхе... Давай, злись, пока можешь. Через несколько часов тебе станет не до меня, будешь вздрагивать от каждого шороха и испуганно оглядываться по сторонам. Уж я-то постараюсь довести тебя до этого...

* * *

Отряд шёл без остановок уже шестой час. К собственному удивлению, Эрни устал намного меньше, чем вчера, но вот снова проснувшийся голод заставлял парня ощутимо нервничать. Конечно, вчера он сорвался только ночью, но вдруг волчьи признаки прогрессируют? К полудню несчастный полуволк был готов шарахаться от любого резкого движения, но тут Сельдь как раз объявил привал. Ученик алхимика мысленно облегченно выдохнул и впился зубами в кусок мяса. Может, пронесет?

Остальные члены отряда тоже не уступали, с аппетитом поглощая собственные припасы. Но стоило им проглотить последний кусок, как сильф, закончивший раньше остальных, начал говорить:

— Я знаю, вы взяли меня с собой не для того, чтобы я внезапно менял маршрут, но поверьте, будет гораздо лучше, если в Лес мы войдём без преследователей. Чем больше там народу, тем агрессивнее твари. Именно поэтому ещё ни одной армии не удалось пройти по Пустошам. Так же это не удалось сделать ни одному вооружённому отряду за всю историю...

Сельдь выдержал театральную паузу.

— Однако, пройти всё-таки возможно. Главное...

— Слушаться тебя? — насмешливо перебил Торил, лучник.

— ... Выполнять простые правила, — невозмутимо продолжал сильф. — Во-первых, спрячьте всё оружие. Если хоть одна мошка увидит что-то, хоть отдалённо напоминающее инструмент для убийства, то вас сожрут. Лучников это касается в первую очередь.

В голосе сильфа чувствовалась легкая ехидца. Да и глаза под тенью капюшона блестели очень уж довольно, заставляя заподозрить, что он откровенно наслаждается ситуацией. Заметить это было сложно, но Эрни сидел ближе всех. Да ещё и обострившееся восприятие...

— Во-вторых, никогда и ни при каких обстоятельствах не сходите с дороги. Император разрешает перемещение по своим землям только в строго определённых зонах, где не растут его обожаемые цветы. Если вы хоть на миллиметр сойдёте с пути, то можете навредить одному из них. Наказание за это — смерть.

Эрни, внимательно слушающий учителя, вздрогнул. Голосом Сельдь владел превосходно, у парня аж мурашки по спине побежали. Мысленно парень поклялся даже свисавшие на дорогу ветки не трогать. Так, на всякий случай.

— Надеюсь, мне не надо говорить, что нельзя вредить обитателям леса? Не убивать, не рвать растения и даже не пинать деревья. Если на вас сядет комар — вы спокойно дадите ему напиться. Иначе вас сожрут куда более опасные твари.

Судя по недовольным гримасам, особого энтузиазма это сообщение не вызвало. Учитывая, что идти предстояло по лесу, где мелкой кровососущей нечисти всегда достаточно, недовольство наемников было более чем понятно.

— Учитель... — Эрни робко потянул сильфа за рукав. — А если использовать отпугивающую смесь, это тоже будет причинением вреда?

— Это будет растратой реактивов, — отрезал сильф. — Так же под защиту Леса попадают ВСЕ животные, так что Судьба вас упаси причинять им какой-либо вред. Конечно, за прикосновения и похлопывания вас не убьют, всё-таки это ваш питомец, но если вдруг вздумаете плёткой помахать — то лучше цельте в соседа... А ещё в Пустошах могут себя вольготно чувствовать детёныши любых видов, в том числе и человека. Поэтому я вас убедительно прошу, для вашего же блага, не задирайте моего ученика. Он, конечно, уже далёк от своего голозадого детства, однако всё-таки может сойти за ребёнка. А Лесу — только дай повод подкопаться.

Сказано это было так, словно Сельдь сам будет ходить и документировать каждый косой взгляд в сторону ученика, чтобы потом предъявить неведомым лесным смотрителям. Впрочем, кто его знает? Он же сильф.

— Остались сущие мелочи: не разводить костров, не передвигаться по ночам, не блевать на кусты... ПОД кусты, кстати, можно. Удобрение и всё такое... Магические зелья и остатки еды тоже, желательно, не выбрасывать. Шуметь, травить анекдоты, громко ржать и петь песни — нежелательно, хотя и можно в светлое время суток. Ах да... Если вы всё-таки нарушили какое-то правило и за вами пришёл Страж...

Он замолчал, торжественно-мрачно оглядев всех по очереди, а затем продолжил:

— ... то лучше извинитесь, покайтесь и попытайтесь исправить положение. Ни в коем случае не доставайте оружие и не сопротивляйтесь, потому что любой, даже самый маленький Страж раскатает вас по всему Лесу и не поморщится. Если вы не сильф и не воин тени, то не пытайтесь сбежать — все жители Пустошей общаются между собой, и та сосенка, за которой вы спрячетесь, тоже будет на вас охотиться. Всем остальным, если они хотят жить, запрещёно помогать нарушителю, иначе кара обрушиться и на вас.

— А ты что лыбишься? — неожиданно вызверился Симарх на Эрни, губы которого после упоминания сильфов изогнулись в невольной улыбке. Сельдю-то, наверняка, все эти опасности на один зуб. Особенно учитывая личное знакомство с императором. Но мечник, с самого начала невзлюбивший паренька, явно принял усмешку на свой счет. Эрни невольно сжался, ожидая оплеухи... но тут руку мечника перехватили жесткие пальцы сильфа.

— И лучше начинать прямо сейчас, — сообщил учитель спокойно, — чтобы потом не было досадных недоразумений.

Костяшки пальцев сильфа побелели, а Симарх поморщился.

— Вот ещё, каких-то деревьев бояться... — вполголоса буркнул Мартин, третий мечник.

— А надо бы! — резко воскликнул Сельдь. — Этим деревьям по сотни лет, у каждого из них на счету сотни погубленных жизней. Каждое из них умнее всех нас вместе взятых, и пройти мимо них мы сможем только если не будем привлекать к себе лишнего внимания. Это понятно?

— Но как же гордость... — вякнула аристократка.

— Засуньте её в ... — от души посоветовал сильф. — В Лесу вы будете гостьей, так ведите себя соответственно. Представьте, что к вам в дом пришёл наглый, хамоватый парень из соседней деревни, сожрал всю еду, выгнал вас из постели и нагадил там? Что бы вы хотели с ним сделать? А представьте, что будет с вами, если этим гостем окажетесь вы, а у хозяина будет возможность свершить месть... То-то же.

Эрни мысленно повторил про себя озвученные сильфом правила. В принципе, ничего сложного, в лаборатории Йона правила не сильно отличались. Если мастер зол — прикинься ветошью, и, может быть, отделаешься легким испугом.

Помолчали.

— А теперь одевайтесь и как можно теплее, — скомандовал Сельдь.

— В смысле? — не понял Аргарх.

— В прямом. В Пустошах сейчас зима, со всеми, здесь забытыми, прелестями вроде снега. Чувствуйте, что стало холоднее? Во-о-от, это из-за близости Леса, в котором стоит такой дубак, что дождь замерзает в полёте, не долетая до земли превращается в крохотные льдинки.

Похолодало? Эрни нахмурился. Похоже, отравленный волчьим зельем организм продолжал преподносить сюрпризы. По крайней мере, никакого похолодания полуволк не заметил, даже, наоборот, хотелось куртку снять, чтобы остыть немного. Парень окинул взглядом остальных членов отряда. Ну, Сельдь не показатель, он и в теплых местах прячется в свои лохмотья по самые уши. Но Фани зябко передергивала плечами и дула на замёршие пальцы, а наемникам, судя по скорости, с которой доставались из мешков теплые вещи, тоже было отнюдь не жарко.

— Учитель, — тихонько, чтобы услышал только сильф, позвал Эрни. — А не будет слишком подозрительным, если я не оденусь? А то и так жарко...

— Будет, и очень, — покачал он головой. — Учитывая, что эти придурки в первые же минуты с непривычки отморозят всё, что только можно. Это значит, что они будут очень злы и, соответственно, будут искать на ком отыграться. Не стоит подставляться под мишень так уж явно. А что, действительно жарко? — сильф бесцеремонно запустил руку в воротник куртки. — Ух ты! Это может быть полезным. На вот, надень. Портной сэкономил на шерсти и эта вещь не такая тёплая, какой выглядит.

Эрни с тоскливым вздохом одел куртку. Оставалось только надеяться, что в лесу действительно будет холодно, потому что худой паренек в куцой курточке, обливающийся потом, выглядит не менее подозрительно, чем при отсутствии этой самой куртки. А ещё полуволка тревожило какое-то смутное ощущение. Он бы сказал, что это запах... но нет, к обострившемуся обонянию Эрни уже приспособился. Это было что-то другое... Наподобие того едва уловимого запаха грозы, который сопровождал Сельдя, почти теряясь в более сильном аромате цветов. Этакая тень запаха, но более размытая... и более угрожающая. Не просто гроза, а буря, срывающая крыши с домов и валящая столетние дубы. Эрни покрутил головой, пытаясь незаметно определить источник беспокойства. Пахло (за неимением другого объяснения, парень решил считать это именно запахом) со всех сторон, но особенно — с запада, где по словам сильфа, начинался лес. Юноша поежился. Если подобные ощущения возникают на довольно большом расстоянии, что же будет в самом лесу? Тут не только комаров покормишь, тут перед каждым упавшим листком извинишься за то, что наступил...

* * *

Посмотрев на мальчишку, я невольно улыбнулся. Нахохленный, настороженный, угрюмый... Не удивлюсь, если он будет шарахаться от каждой веточки.

— Да не волнуйся, — усмехнулся я, приобнимая волчонка за плечи. — Если куртка сильно будет мешаться — снимешь, но не думаю, что утепление будет лишним, даже тебе. И вообще... Это будет весело.

И тихонечко захихикал, так, чтоб не услышали остальные. А что? Всегда любил смотреть, как обламывается непомерно раздутое эго. Они велики в своих ролях и, возможно, заслужили свою самооценку, но в незнакомой ситуации все люди почему-то сдают, теряются... Хм, оказывается я благодарен узкоглазому пню за то, что он создал такие условия, в которых ни одна ситуация не воспринимается как привычная.

Команда хмуро собралась, напялила на себя кое-какие вещи, попрятала оружие... Фух, ну ладно, переукомплектуемся уже в Лесу, когда эти неосторожные личности уже подмёрзнут и поймут истинное значение словосочетания «одеться потеплее».

Мы снова вышли на тропинку, прошли под ветвями очередной ивы и... Замерли в удивлении. Даже я, теоретически знающий, что нас ждёт, не смог сдержать восхищённого вздоха, а уж что говорить об остальных.

Перед нами, через двадцать шагов свободного пространства, начинался Лес, из которого ощутимо веяло холодом. Голые ветви деревьев, которые облепила замёрзшая вода, смотрелись на удивление гармонично, словно кусочки хрусталя, замершие в своём, неведомом танце. Под переливающимися в свете солнца растениями, скопились белоснежные холмы, на вид такие мягкие-мягкие, но, по слухам, жутко холодные. Их округлые бока манили нарушить их покой...

Картину портила только дорога из жёлтого кирпича, уродливой молнией прорезающая всё это великолепие. Ледяные барханы плавно спускались к ней, но ни миллиметром не задевали её края. Гуахаро всегда чтил разнообразные договоры и его земли оставались проходимыми в любое время года.

Помнится, я как-то раз спросил императора...

— С какого перепугу такая доброта? — без предисловий начал я, ворвавшись к нему в кабинет.

— Да я вообще очень добрый, — по инерции сказал он, отворачиваясь от переговорного зеркала. Там кто-то мелькнул, но корить за вмешательство Хар не стал. — Можно конкретнее?

— Вот же, смотри! — я бухнул перед ним аудиозапись. — Земли Империи должны быть проходимы для мирных граждан в любое время года и суток!

— А, ты про это... Не так уж и добро, ты на ограничения посмотри.

— Ношение оружие, количество людей в отряде... — я махнул рукой, без слов показывая своё отношение к таким мелочам. — Но сам факт! Что тебя заставило пойти на такие уступки?

— То есть ты тоже думаешь, что это уступки? — он усмехнулся, откидываясь в кресле.

— Эм... Разрешение ходить по суверенной территории — это разве не уступки? — не понял я.

— Сядь и подумай. В ногах правды нет. Как ты думаешь, кто может пройти, следуя этим инструкциям?

Я плюхнулся прямо на стол и, поджав под себя ноги, принялся думать. Не армия — точно. Даже очень маленькими отрядами со спрятанным оружием переправлять выходило нерентабельно. И не купцы, запрет на повозки мешает перевозить хорошие грузы. Срочные гонцы? Вполне могло бы быть, если бы не ограничение на скорость передвижения. Разве что туристы и совсем уж отчаявшиеся преступники могли бы выжить при таких условиях, значит...

— Жертвы. Только жертвы могут пройти, — вынес вердикт я.

— Верно, — кивнул Хар. — Только совет Кольца не сразу догадался о чём говорят ограничения и успели заключить со мной мирный договор, основываясь на этих... «Уступках».

— У-у-у, какое коварство! — восхищённо протянул я. — А ещё есть?

— Конечно, — кивнул он. — Вот, слушай...

Впрочем, это уже иная история.

— А я думал, что лес зелёный, — нарушил молчание голос Торила.

— Летом — да, а вот зимой... — проговорил я чуть хрипловато. — Ты имеешь честь видеть какими были эти земли в это время года пять веков назад. И даже тогда в этой местности жили люди.

— Ладно, хватит болтать, — отрезал Симарх. — Идём.

И он первым ступил на дорожку, ведущую в Лес. О, ну ладно... Пустоши любят смелых. А не храбрящихся идиотов. Надеюсь, его съедят первым.

На моё удивление, до вечера никаких эксцессов не случилось, мы даже почти без конфликтов поели всухомятку, и расположились прямо на дороге, греющей как хорошая печка. Команда подмёрзла основательно, и та одежда, что вначале оказалась высокомерно проигнорирована, сейчас красовалась на тех, кто быстрее сообразил что к чему. Проблемы начались при постановке на ночлег. Спать прямо на дороге было жутко непривычно, но безумцев, желающих валяться на снежку не нашлось. Снизу — грело, а вот сверху порывом ветра могло насыпать снежка. Капитану с его невестой что? Поставили палатку и счастливы, а вот остатки команды, злобно переругиваясь, сбились в кучку, чтоб теплее было. Гы, предрекаю наутро конфликты типа кто кого куда пнул во сне. Я же потащил свою персональную печку в лице волчонка поближе к краю дороги, нахально пригрелся у него под боком и заснул. Надеюсь, он не будет меня будить, когда в очередной раз...

Ау!

Нет, не укусил. Просто наступил мне на руку, со скоростью наскипидаренного коня убегая вглубь Леса. Ну вот, а так было хорошо, такой горяченький суслик сопит в шею, снизу подогрев и прохладный воздух, так полезный для дыхалки... Казалось бы, идеальный отдых, но нет, кому-то надо было убежать.

Ещё побурчав про себя, я встал, накинул куртку и двинулся на поиски моей грелочки. А то мало ли, выбежит на озеро, провалится под лёд, а мне потом к Гуахаро без обещанного подарка. Кстати, об императоре...

Убедившись, что наш лагерь остался достаточно далеко, я ехидно спросил:

— И кто же это у нас тут прячется?

— Да вот не знаю... — послышалось откуда-то сверху. — А кто это у нас по ночам шляется в Лесу? Простудиться не боишься?

— Та я закалённый, — отмахнулся я, разворачиваясь.

Гуахаро сидел на ветке в трёх метрах от земли, совершенно не заботясь о том, что голая рука лежит на снегу. На этот раз он и одеться-то не соизволил, так и болтал ногами в тапочках с зайчиками. Мне, при взгляде на его халат, становилось откровенно холодно.

— Слушай... — начал я, но сбился, не зная как это описать. — Тут чувак с безумными глазами не пробегал?

— Пробегал, — послушно кивнул император. — Очень шустро, надо сказать. Сейчас он зажевал зайца, так что лучше к нему не подходить.

— Ох... Слушай, ты извини...

— Да ладно, будем считать, что это заяц проявил неосторожность, — великодушно отмахнулся Хар. — Ну вот ты и дошёл до Леса...

— У меня балласт, — покачал головой я, прислоняясь к тому дереву, на котором сидел собеседник.

— Так давай их убьём.

Как у него всё просто, прям умиляюсь.

— Заманчиво, но я обещал.

— Ух ты, ещё и принципиальный. Ну ладно, возись с ними сам... Но тебе же интересно, зачем я тебя позвал?

— Можешь сказать? — мгновенно вскинулся я.

— Не-а, — злорадно ответили мне. — У тебя на хвосте слишком много проблем, которыми ты не сможешь заниматься после этого известия... Так что давай, заканчивай поскорее с этими и займёмся серьёзными делами.

А вот тут мне захотелось действительно прикопать невольных помех, но...

— Девчонка? Да ладно тебе, Мор, она в таком виде на тебя даже не взглянет! — кое-кому и мысли не были конфиденциальной информацией.

— И что? Всё равно жалко. Молодая ещё совсем, смелая... Мог бы выйти толк, — я с сожалением покачал головой, уставившись на снег. Голубовато светящееся в свете малого солнца покрывало было грубо нарушено двумя рядами следов.

— Ну ладно, переманивай, мне не жалко... Да и тебе понадобятся союзники. А герцогиня де Фюрьи — это очень даже хорошее подспорье.

— Младшая принцесса? — я вскинул голову, глядя на него. — Да ладно, так не бывает.

— Скажем так, само по себе — нет. Но вот если кто заранее хочет постелить себе соломку...

— Ах ты гад!

— А причём тут я?..

Действительно, причём? Ну, если предположить, что моя догадка верна, он таки бог Судьбы, то он мог бы подстроить подобную вероятность, но...

Хрен докажешь.

— Кстати, как ты узнал, что я тут? — сменил тему император.

— В твоём присутствии пахнет грозой, — неохотно признался я, снова опуская взгляд на снег. — Точно так же я узнал тебя в Вээртоге.

— О... Ты чуешь мою магию. Весьма интересно... Кстати, твой подопечный уже доел.

— Как это магию?! — вскинул голову я, но на ветке уже никого не было. — Эй, подожди!

И тишина. Слинял, гадёныш, так и не рассказав самое интересное. Каким это образом я, ноль в магии, могу чувствовать его присутствие? Это даже не абсурд, это нелепость в квадрате, нет, в кубе! Может, у него просто духи такие?..

— Ой... — послышалось вдали человеческое.

Так, похоже Эрни не только хорошо поел, но ещё и умудрился как-то вернуть себе разум. Замечательно, только истерики мне здесь не хватало. Я побежал к нему, сильно загребая снег ногами. Спросонья я этого не заметил, но вообще-то бегать в таких условиях жутко неудобно, да к тому же холодно... Всё тепло, которое я успел скопить за полночи, выветрилось во время разговора, и сейчас я начал понимать гордых мужиков, которые не побоялись улечься в обнимку, лишь бы не околеть до конца.

Эрни был в подобии ступора, разглядывая окровавленные руки и остатки зайца. Он даже мое приближение заметил не сразу, а лишь когда я подошёл почти вплотную.

— Учитель! — встрепенулся, а надежды-то в глазах сколько. Потом перевел взгляд на свои руки, и надежда сменилась отчаяньем: — Учитель...

— Приятного аппетита, — вежливо пожелал я, останавливаясь на краю полянки. — Умыться не желаешь?

Окровавленная до самых ушей моська, виноватые глаза, которые чуть мерцали в свете малого солнца. Кого бы другого такая ситуация напрягла, но в Лесу мне было нечего бояться. И, уж тем более, не малыша-волчонка, пугающегося собственной тени.

— Учитель, — пискнул окончательно деморализованный Эрни. — Я... я правила нарушил...

— Ага, мои. Об аккуратности за едой, — фыркнул я, загребая горсть снега и бесцеремонно оттирая кровь с его лица. — А за зайца не переживай, ты его честно поймал с помощью только своего тела, честно сожрал, в одиночку да в сыром виде... Это не браконьерство, а благородная охота ради пропитания. Что, думаешь, тут звери друг друга не едят? Ещё как, это же природа! Просто Хар не любит людскую охоту, целью которой теперь является развлечение, вот и запретил... Пошли лучше назад, а то я уже замёрз.

Я демонстративно передёрнул плечами. Оказывается, на дороге было ещё тепло, даже если ты не касался её напрямую. А вот тут, в лесу, среди кристаллизованной воды, действительно — дубак.

— Учитель, — волчонок шмыгнул носом, — спасибо... Меня... меня не заметили? — мальчишка догнал меня, пытаясь на ходу заглянуть в лицо. А температура тела у него даже сейчас сильно повышена, тепло чувствуется и на таком расстоянии.

— Не знай, сейчас проверим, — легкомысленно пожал я плечами, обнимая ученика за плечи. — Иди сюда, моя грелочка... Если не заметили — хорошо. Заметили — будем оправдываться. Не примут оправданий — убьём, делов-то. Уф, какой ты тёпленький, не зря я тебя с собой взял. Если повезёт, это даже сбережёт меня от простуды. Болеть на территории Гуахаро мне больше не хочется.

— А это так страшно? — Эрни немного подуспокоился, по крайней мере, трястись перестал. — Император не любит, когда болеют?

— О, нет, он очень любит, — я передёрнул плечами, вспомнив купол обездвиживания. — Так любит, что лучше не попадаться ему под горячую руку всепоглощающей заботы.

Мы вернулись в лагерь. На удивление, забега Эрни никто не заметил... Хотя да, какой тут «заметить» если мимо пробегал Гуахаро. А вот проигнорировать ту обширную колею в Лес воины с утра вряд ли смогут. Но ничего, буду развлекаться отбрехательством и... Это будет завтра. А пока я могу погреться. Бр-р-р!!!

— Эрни, одна просьба, — тихо шепнул я моей грелочке.

Тот уже успел за ночное приключение утомиться и пребывал в полудрёме.

— Да, учитель?

— Сделай одолжение, если захочешь есть, то кусай меня, не бегай за зайцами. Я лучше потеряю пару стаканов крови, чем замёрзну в одиночестве.

— Хорошо, учитель... — пробормотал он, засыпая.

— И ещё одно.

— М-м-м?

— Меня зовут Морин.

* * *

Всего три слова полностью сбили сон. Эрни замер, таращась в темноту и счастливо улыбаясь. Вроде бы ничего особенного, но внутри шипящими пузырьками разлилось ликование. Свое имя не говорят тому, кого забудут на следующий день. Имя называют тому, кого будут помнить. И чтобы этот человек помнил тебя. А уж узнать имя сильфа... Имя того, кто полностью изменил жизнь ученика алхимика и дал надежду увидеть те чудеса, которые раньше можно было найти только в сказках. Это было сродни откровению для паломника.

— Спасибо, Морин, — тихонько выдохнул Эрни, укрывая учителя своей курткой. — Я... оправдаю ваше доверие.

Глава 8.

Уровни коварства.

Правила созданы для того, чтобы их нарушать. И получать за это по лбу.

Народная мудрость

— Ой, какая красотища-то!

М-м-м?

С трудом оторвавшись от моей любимой грелочки, я перевёл взгляд дальше. Фани стояла посреди белого дождя, в восхищении поднимая руки к небу. Крупные хлопья нежного льда, медленно опускались на землю, почти полностью закрывали обзор. Уже в трёх шагах не было видно ничего.

— Учитель? — завозился Эрни под боком. — А что это такое? — ученик алхимика немедленно выставил ладошку и попытался поймать несколько белых хлопьев. — Тают, — удивленно сообщил он.

— Что? — раздался грубый, ещё более хриплый ото сна голос чуть дальше. — Что... Что это за пакость?! Сельдь!

— Да успокойтесь вы, это всего лишь снегопад, — пресёк я истерику командира, мечтательно уставившись в небо.

Да-а-а... Хороший подарочек от Гуахаро. Этот гад же знал, прекрасно знал, что я хочу увидеть это явление природы, а так... А так он ещё и следы замёл. Даже то, что в его владениях мало людей, не отменяет того, что он император. Выгоды своей он не упустит.

— Тают? Ещё как тают! — завопил Симарх. — Вы только посмотрите на дорогу!

Я лениво перевёл взгляд ниже и тут вскинулся, поднимаясь на ноги. Снег, касаясь тёплой дороги, таял, оставляя после себя небольшую капельку воды. Однако, это всё смотрелось не так безобидно, если подсчитать общее количество этих капель... Такой снегопад был сравним с обильным летним ливнем.

— Все в сёдла, быстро! — скомандовал я. — Не оставляйте вещей на земле, если не хотите потом их сушить. И оденьтесь потеплее, только простуды тут не хватало! Кто успел вымокнуть, лучше переоденьтесь сразу, ясно?

Прелести попыток высушить вещи под обильным снегопадом наемники, видимо, представляли даже очень хорошо, поэтому свернули лагерь в рекордные сроки. Эрни оказался, пожалуй, единственным, кого не смущала неожиданная сырость и, как следствие, не мучил противный озноб. Что вызывало завистливые взгляды и повышало недовольство наемников.

Симарх что-то шепнул Торилу, тот кивнул, отошёл к своему коллеге-лучнику, Намету, и шепоток пронёсся дальше по цепочке. Ой, это очень не хорошо. Не люблю, когда вокруг меня зреют заговоры, да ещё и такие бездарные. Да ещё и Аргарх демонстративно не обращает внимания на шепотки, а Фани...

— Скажите, а это нормальное явление? — вежливо спросила она, подъезжая ко мне на своём гнедом в яблоках жеребце. — То есть... Наши предки жили при таких чудесах?

— Ну-у-у... — протянул я, лихорадочно вспоминая различные исторические данные. — Во время Катастрофы большинство здешних жителей умерло в муках, так что вряд ли они могли быть вашими или моими предками. Однако да, такая погода была весьма распространена.

Любопытно было не только Фани — волчонок тоже придвинулся поближе, не забывая восторженно глядеть по сторонам. У него вообще с утра было редкостно хорошее настроение. Сильф назвал ему свое имя! Это ли не знак доверия? А значит, сам Эрни чего-то стоит, и возится с ним Морин не только из жалости. Парнишка так увлекся рассказом, что не обратил внимания на странные шепотки отряда, хотя с его-то слухом разобрать сказанное можно было без проблем.

— И как люди в таких условиях жили? — округлила прекрасные глаза аристократка.

— Одевались теплее. Говорят, у них была живая одежда, сшитая из меха. Она обогревала, подгонялась по фигуре, дрожала за владельца и вообще была крайне хороша...

— О... И неужели нельзя такого прикупить сейчас? — уточнила девушка, тем самым словно зажигая над головой табличку «Богачка в десятом поколении».

— Увы и ах, моя госпожа, — с сожалением покачал я головой. — Секреты некромантии уже давно утеряны.

— Некромантии? — подал голос Эрни, любопытно сверкая глазами. Ну, его понять можно, волчье зелье тоже можно отнести к этой науке. — Но такая одежда должна быть кровожадной?

— Есть немного, — согласился я, одобрительно кивая ученику. Мне нравится, когда задают вопросы по существу. — Но эту кровожадность можно держать в узде, если вовремя кормить одежку.

— Некромантии? — вторила ему Фани, в огромных глазах которой читалось непомерное удивление. — Разве это не искусство поднятия живых мертвецов?

— Да. Содранная с животного шкурка, она же неживая, — кивнул я. — Хотя, следует признать, что такой одеждой пользовались в основном сами мерзлявые маги смерти. Заклинания-то имеют свойства выветриваться и всякое такое.

— А откуда ты всё это знаешь? — спросила девушка. От прежнего презрения не осталось и следа, только восторг... И чем я успел заслужить такое?

— Ну как же? — напыжился я от чувства собственной важности. — Мы же травники, народ образованный, особенно в плане истории. Есть множество растений, магические свойства которых зависят от легенд, которыми они окружены.

— Кормить? Одежду? — на свою беду, воображением ученик алхимика был не обижен. Поэтому картинку шубы, с чавканьем поглощающей кусок сырого мяса, представил очень ярко. Парнишку аж передернуло. — Но это же опасно... и неприятно, — Эрни зябко повел плечами. Он единственный из отряда так и не сел в седло, а сейчас, ошарашенный таким возможным применением древних кровавых знаний, и вовсе забыл про свой транспорт.

А теперь взгляд, посланный ученику, был не совсем довольным. Глупый вопрос, да.

— Кормить. Одежду, — дважды кивнул я. — Маги для этого использовали собственные силы, а не-маги, насколько мне говорил мой учитель, пользовались специальными кровавыми ваннами, куда раз в неделю окунали шубку.

— Какая мерзость, — скривился Аграрх. — Дохлая шкура, которая может сожрать хозяина...

— Гадость оно, может быть и гадость, — кивнул я. — Но вы вполне поймёте, почему местные жители соглашались на такой риск, если пройдётесь сейчас по лесу вне дороги... Думаю, ваша великолепная целительница, сможет спасти вас от воспаления легких...

— Что ты сказал? — спросил командир, надвигаясь на меня.

— Э-э-э... — протянул я, не понимая, чем вызвал вспышку агрессии. И только потом до меня дошло. — Но ведь она действительно хорошая целительница, наложила на всех малое иммуное, чтоб никто не заболел. И, кажется, это было выполнено автоматически.

— Ты маг? — ещё более напряжённо спросил Аргарх.

Хотел бы я знать.

— Нет, к сожалению, во мне нет ни капали магии, — как можно честнее сказал я. — Просто я привык замечать подобные вещи.

Как-то незаметно мы тронулись в путь, благо собирать было особо нечего. Костра не было, раздеваться никто не спешил, только спальники сложили и пошли. Точнее поехали.

А снегопад всё не кончался, превращая каждого из воинов в маленьких сугробик. Они, конечно, встряхивались, пытались убрать этот приставучий снег, но у них мало что получалось, потому что сверху их засыпала очередная порция белого чуда.

— Какая мерзость, — скривился Аграрх. — Дохлая шкура, которая может сожрать хозяина...

Эрни вздрогнул. Задумавшись, он не заметил приближения мечника, поэтому голос за спиной стал для него неожиданностью.

— Не задерживай остальных, немочь, — Аргарх презрительно глянул на парнишку. — Мы спешим.

— А? Да, конечно... — Эрни неловко начал карабкаться в седло. Насколько проще было бы просто пробежаться! Но нельзя, нельзя выдавать своих отличий от обычных людей. Аргарх, не дожидаясь полуволка, пришпорил своего коня, скрываясь за поворотом дороги. За ним последовала и Фани, продолжавшая увлеченно расспрашивать сильфа.

— Что копаешься, мелочь? — Симарх неожиданно резко хлопнул мула Эрни по крупу. Обычно флегматичная коняшка дико заржала и встала на дыбы, сбрасывая всадника. Прежде чем полуволк успел хоть как-то сориентироваться, мул уже скрылся в белой пелене.

— Так-так-так, как неосторожно, — мечник даже не пытался скрыть довольной улыбки. — Без мула тебе за остальным отрядом не угнаться... А значит, не смей без него возвращаться!

— Но... — пискнул Эрни.

— Бегом марш! — яростный рявк заставил юношу подскочить на месте и сорваться вслед за мулом. Благо, запах так быстро не выветривался даже под снегом.

К сожалению, к моменту когда Эрни догнал своё средство передвижения, он оказался уже съеден: наполовину разделанный труп лежал на снегу, как символ неизбежной смерти, а вокруг не было не единого следа. Только небольшой кустик с жизнерадостно-синими листочками стоял рядом. Волчонок сглотнул и сделал шаг назад, ему разом вспомнились все страшилки об этих землях, что шёпотом пересказывали друг другу дети из его деревни.

— Так-так... — раздалось из-за спины. — Малыш Эрни не справился с заданием.

Парень в ужасе оглянулся. Оказалось, эти типы всё время следовали за ним, а он их даже не почуял, ведомый только одним запахом, и теперь вынужден был расплачиваться за свою беспечность. Он попятился от наступавшего на него Симарха, Торила и Намета. Тощий ученик алхимика не мог ничего сделать трём опытным воинам, он рядом с ними выглядел откровенно жалко.

— Тебе что сказали, гадёныш? Мула привести! А ты что натворил?

— Н-н-но... Когда я пришёл, её уже съел какой-то хищник, — Эрни подрагивающей рукой указал на труп.

— А мне плевать! Тебе сказали привести мула, ты должен был его привести! И потом, хищник бы сожрал его полностью... Может, это ты его погрыз? — Симарх угрожающе навис над подростком, испуганно сжавшимся в комочек.

От последних слов Эрни вздрогнул. Нет, они не могли догадаться! Он ведь был очень осторожен! И сильф им бы не стал говорить. Сельдь, неведомым образом, — хотя на то он и сильф — сумел завоевать уважение Аргаха, при этом, всячески прикрывая Эрни. Даже сказал, что Лес защищает детей, и поэтому мальчишку лучше не трогать... Пока Эрни думал, Симарх размахнулся, собираясь отвесить несчастному парнишке оплеуху. Ученик алхимика инстинктивно вскинул руки, защищая голову, и зажмурился.

Но удара не последовало. Вместо этого по щеке мягко скользнуло что-то гладкое и упругое. Послышался странный звук, напоминающий полузадушенное хрипение. Эрни осторожно приоткрыл глаза и... с трудом удержал удивлённый вскрик. Безобидный, с виду, куст отрастил множество тонких длинных и гибких побегов, очень похожих на южные лианы, про которые вчера рассказывал Сельдь, и спеленал ими Симарха с компанией. Эти лианы, затягивались все туже, блокируя любое движение пленников. Один из лучников уже начал задыхаться, через мгновение к нему присоединились и остальные.

— Обнаружен нарушитель, — тихим ветерком перешёптывались деревья. — Обнаружен нарушитель.

— Твою ж налево... — простонал я, разворачиваясь обратно. — Прошу простить меня, миледи, но похоже, что-то случилось с моим учеником. Мне действительно очень жаль покидать вашу чудесную компанию, но увы.

Аргарха я демонстративно проигнорировал, спеша назад по дороге.

— Ну, и где нарушитель? — шёпотом спросил я. В разумности леса я давно уже не сомневался.

— Там... Там... — ответил мне перешёпот. Ветер изменил направление, дуя куда-то в сторону от места нашего лагеря.

Последовав за ним, я вышел на поляну, где, как мне помнится, росла Лия, синяя лиана. Как и следовало ожидать, нарушители оказались до боли знакомыми.

— Твою ж... — повторил я, оглядев композицию. Сил ругаться уже не было. — Вы мне скажите только одно, зачем вы нанимали проводника, если не желаете его слушать?

Разумеется, никто мне не ответил. Воины — понятно почему, а вот молчание Эрни показалось мне странным.

— Эрни, очнись! — я помахал рукой у него перед глазами. — Не ври, у этого растения нет парализующего яда. Что здесь произошло?

— А? — несчастный парень, похоже, уже почти не воспринимал реальность. А зря. Лия — она дама капризная, может и обидеться на такое пренебрежение. Лиана начала медленно оплетать его за талию, намереваясь подвинуть к себе поближе.

— Эрни, очнись! — я потряс его за плечо, затем отвесил звонкую пощёчину. — Да что ты посерел весь, а?

— Она... Она же их душит! — наконец обрел дар речи Эрни. — А... — он заметил росток, захлестнувший талию, и снова замолк. Потом поднял испуганные глаза на сильфа и тихонько, почти неслышно сказал: — Её же можно как-то успокоить? Вы ведь рассказывали...

— Да ничего, им полезно, — отмахнулся я. — Мне больше интересно, какую именно инструкцию они нарушили, оказавшись в таком положении. Кстати, не обижай даму. Это Лия, она совершенно спокойна и весьма благодушно настроена по отношению к тебе. Привет, лапочка...

Ласково погладив один из синих побегов, я улыбнулся. Стебельки так искренне двинулись ко мне, что это не могло не вызывать умиления.

Эрни круглыми глазами наблюдал, как лианы ластятся к руке Сельдя. Ну чисто котята, встретившие любимого хозяина после целого дня отсутствия. Потом перевел взгляд на ту пару побегов, которые предпочли остаться с ним. Несмело вытянул руку, осторожно провел по темно-синему стеблю. Побег изогнулся, подставляясь под ладонь, покрытую россыпью ожогов от реагентов. Эрни погладил лиану ещё раз, уже смелее. Лиана выгнулась ещё сильнее, несколько побегов из густого кокона, опутавшего воинов, тоже потянулись к полуволку. Эрни не смог сдержать несмелую улыбку. Ощущение гладких стеблей под пальцами оказалось на удивление приятным.

— Она такая... Красивая...

— Ага, — я с беспокойством оглянулся на пленников. Им не стоит видеть что мы так фамильярно обращаемся с растениями Пустошей, прирежут прямо на месте... Попытаются. Но нет, их хорошо придушило, они были без сознания. — Красавица... А ты боялся. Так что здесь произошло?

— Ну... — Эрни смутился. Жаловаться на свои проблемы с остальными членами отряда было неловко, но молчать глупо. — Меня послали искать мула, а потом Симарх разозлился, что я не нашел его до того, как его съели, — парень махнул рукой в сторону остатков лошади. — А потом их связало, он меня даже ударить не успел...

— Ясно, банальная подстава, — покачал головой я. — Неужели бедный Чубчик так им надоел, что они решили расправиться с ним таким неординарным способом?.. — заметив недоумение волчонка, я добавил: — Лес дружественно настроен ко всем зверям. Если его убили, значит на это была какая-то причина. Например — смертельное ранение. Придурки... Эх, может их здесь и оставить...

— Н-не надо, — прозаикался Эрни, наконец обративший внимание на лица своих обидчиков, потихоньку приближавшиеся по цвету к душащей их лиане. — Пожалуйста... — на Морина воззрились большие жалобные глаза. Несмотря на все свалившиеся на полуволка за его недлинную жизнь неприятности и время, проведенное в Вээртоге, он был все ещё очень наивен. И мысль оставить постоянно шпынявшего его Симарха в объятиях лианы Эрни даже в голову не пришла.

— Демон, а было бы классно, — усмехнулся я. — Остальные хотя бы начали вести себя поприличнее. Ну ладно. Лия! Дай им подышать, будем вести воспитательную беседу. Да ладно тебе, не жадничай. Это будет весело, обещаю.

Объятья синих лиан ослабли. Постепенно к пленникам начал возвращаться естественный цвет лица. Торил один даже пошевелился, открыл глаза... Я присел рядом с ним на корточки и зажал ему рот ладонью.

— Тс-с-с! Не ори. Лес не выносит громких звуков. Не будешь? Вот и ладушки, — сказав это, я убрал руку и встал в полный рост, собираясь начать... Потом вспомнил, что я как бы сгорбленный старик-травник, и сменил тон. — Вот молодёжь, никогда не слушается! Я говорил вам не вредить животным в этом лесу?

— Да чтоб тебя! — задёргался в путах Симарх. — Отпусти нас! Немедленно.

— Не могу, — лаконично ответил я. — Потому что не я вас держу, а это милое растение, которое тоже требует уважения. И пока оно его не получит, вы так и будете лежать тут... Если, конечно, у него раньше не кончится терпение, и оно не съест вас... Как того мула, которого вы ранили.

Воин почти зарычал, но вовремя вспомнил о предупреждении насчет громких звуков, поэтому следующие слова сильно напоминали шипение придушенной змеи:

— Тебя не трогает. Этого, — Симарх мотнул головой в сторону застывшего Эрни, — тоже. И ты хочешь сказать, что не знаешь, что делать с этими долбанными лианами? — к концу фразы мечник невольно повысил голос, на что Лия сразу отреагировала, заставив Симарха снова захрипеть от недостатка воздуха.

— То, что меня терпят вовсе не означает, что я имею над ними власть, молодой человек, — покачал головой я. — Я мирный старик, никого не трогаю, агрессии не выражаю и уважительно отношусь к лесу, поэтому я в безопасности. Эрни ещё ребёнок, но, что самое важное, он тоже уважает Лес, поэтому тот его защищает. А вы, грубые невежды, вторглись на чужую территорию, начали ломать мебель и громко гоготать... Неужели вы думаете, что хозяева это потерпят? Я — такой же гость как и вы, разве что более вежливый, и ничего с этим, — я кивнул на лианы. — поделать не могу. Вам придётся извинятся перед ними. Эрни, пошли, — я взял парня за плечо. — Мы больше ничем помочь им не можем.

Я двинулся в сторону лагеря. Некий компромисс между двумя решениями: оставить их на произвол судьбы или спасти. Таки оставил, но дал все подсказки к выходу... Сколько из них выберется — уже другой вопрос.

— Она ведь их отпустит? — тихонько спросил Эрни, когда они отошли на несколько шагов. — Вы ведь просто хотите их проучить, чтобы они больше не нарушали правил леса? — на Морина уставились доверчивые глазищи.

Ну, вот как под таким взглядом говорить, что на самом деле бросил этих остолопов фактически на смерть, ибо ожидать от бандитов и наемников способности договориться с одним из творений Гуахаро... Ну, не особо разумно. Впрочем, Эрни не сколько спрашивал, сколько озвучивал свои мысли, в подтверждении которых не особо нуждался. Сильф в его глазах был существом непонятным, но, несомненно, благим.

— А как вы познакомились с Лией? И почему она меня не тронула?

— О, я как-то гостил у Гуахаро... — начал рассказывать я, радуясь перемене темы. — И как-то речь зашла о плотоядных растениях. В Сильфодиуме их почти нет, и наших учёных всегда волновало, как император мог сотворить подобное разнообразие. Вот я попросил его рассказать о своих изобретениях. Он очень многое мне показал, познакомил с интересными растениями... Кстати, кроме ласковых домашних зверюшек они могут быть ещё и очень интересными собеседниками. Лия, к примеру, создаёт очаровательнейшие лирические стихи.

От удивления Эрни запнулся, и точно бы упал, если бы я не подхватил его за локоть. На меня смотрели огромные, удивлённые... Нет, в абсолютно шоковом состоянии глаза. Будто пишущая стихи лиана — это гораздо удивительнее его превращения в волка.

— Вставай давай, ничего страшного, — улыбнулся я светло и легко. — Лия уже наелась, так что просто помнёт их и вернёт... Если что, целительница поможет.

— А как она их... ммм... воспроизводит? На снегу пишет? Ветками? — любопытство в Эрни оказалось неистребимо. И от шока волчонок отошёл довольно быстро. Хм, может, действительно приживется у Гуахаро...

— Телепатия, — пояснил я, но поняв, что это слово мало что означает для незакончившего Академию, пояснил: — Он передаёт свои мысли напрямую тебе в голову, — не удержавшись, я сильно надавил ученику на лоб. — В зависимости от чувствительности каждого индивидуума, это может звучать в диапазоне от лёгкого шёпота, который так легко не услышать, до крика, взрывающего мозг.

Эрни снова похлопал глазами, пытаясь уместить в свою картину мира не только лиану-стихотворца, но ещё и способную читать мысли.

— А она сейчас молчит или это я её не слышу? — волчонок оглянулся через плечо. — И на каком расстоянии она может... общаться?

Я прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Шёпот ветра и хрустальный перезвон складывались в удивительную песню, которую я не мог расшифровать.

«Не бойся, дитя», — прошелестело рядом, но было обращено не ко мне. — «Не бойся...»

— Э-э-э... Она говорит тебе не бояться. Не слышишь ты этого, потому что это скорее магическая, чем физическая особенность. А расстояние не имеет значение, она всегда может передать сообщение через товарок по лесу.

— Правда? — глаза Эрни сияли абсолютно детским восторгом. — А этому можно научиться? И.. она меня услышит сейчас? Я ведь так и не сказал спасибо... — определенно, адаптивность у волчонка достаточно высокая, чтобы пережить общения с Гуахаро без особо необратимых последствий. В смысле, с ума не сойдет, что уже хорошо. Интересно, как Эрни отреагирует на любимые тапочки Императора?

Хмыкнув своим мыслям, я снова прислушался.

— Э-э-э... — было немного сложно перевести образы в слова. — М-м-м... Короче, она говорит: «пожалуйста» и приглашает тебя послушать её стихи... Как-нибудь потом, когда научишься телепатии. С этим, кстати, можешь обратиться к Гуахаро, он как-то проболтался что может из немага сделать мага, так что, возможно, с телепатией будет так же легко.

— Я обязательно приду! И очень постараюсь научиться! — волчонок полыхал энтузиазмом. Потом задумался о чем-то, прикусил краешек губы: — Учитель... а это Лия вас позвала, да?

— Нет, сам Лес, — я покачал головой, не зная, как объяснить всю сложность моих отношений с ним. — Эти ребята нарушили правила, и Лес забил тревогу, которую может услышать каждый... допущенный. Хорошо, что первым услышал я, а не Стражи, иначе их бы точно съели. А так... Есть шанс, что они могут понравиться Лие.

— А Лия разве не Страж? — удивился Эрни. — Она ведь поймала нарушителей...

— М-м-м... Лия просто житель. Если к тебе в дом забрался вор, ты же можешь поймать его самостоятельно? А можешь и стражу вызвать, чтоб ловили уже они. Вот так и здесь.

Эрни так увлекся, что даже перебил сильфа:

— Как интересно... Так необычно, но в то же время гармонично...

Чёрная молния бесшумно вылетела из кустов, сшибла моего ученика с ног, навалилась сверху, прижимая его спиной к снегу и начала шумно дышать, обнюхивая Эрни со всех сторон. На меня внимания Страж даже не обратил... Обидно, а ведь я его из бутылочки совсем маленького кормил!

Конечно, опознать в огромном, достающим в холке мне до плеча звере маленького пушистого пусика было сложно, но характерное пятно на носу не давало ошибиться.

Далёкий потомок волка, почуяв моё недовольство, чуть прижал уши к черепу, но слезать с Эрни не спешил, наоборот, обнюхивая его ещё тщательнее.

Эрни испугано пискнул, пытаясь вывернуться из-под тяжелой тушки, а потом неожиданно зарычал. Черты лица поплыли, преображаясь в волчьи, на руках появились когти.

— Р-р-рау! — выдал он прямо в морду придавившего его Стража. За что был немедленно облизан.

— Р-р-р? — волчонок повернул голову ко мне. Теперь рычание вышло удивленным и даже... жалобным?

— Ну оближи его в ответ, — радушно предложил я.

Эрни возмущенно трепыхнулся, постепенно возвращаясь к человеческому облику. Надо же, на него не только моя кровь в этом плане действует. Резкое несоответствие реальности ожиданиям, или, как говорил Хар, «разрыв шаблона» тоже имеет свой эффект.

— Кто это? — парнишка отпихнул морду со страшенными клыками рукой. — И хватит меня слюнявить! Я невкусный! — а мое общество на него благотворно влияет. Раньше он или в обморок свалился бы, или просто в ступор впал. Хотя, может, он просто превысил свою сегодняшнюю норму по удивлению?

— Форри, оставь его! — скомандовал я. — Иди ко мне, мой хороший, мой маленький...

С этими словами я схватил огромного волка в охапку и начал беззастенчиво тискать. За ушами, под подбородком, брюхо... Форри млел, таял и прикрывал от удовольствия страшные жёлтые глаза.

— Кстати, познакомься, — обратился я к разомлевшей животине. — Этот человек... Не фыркай мне тут! Так вот, этот человек — мой ученик. Так что любить и обожать его надо почти как меня. Эрни, познакомься, это мой воспитанник, Форри, я его ещё с малых коготков кормил.

Хотя я вообще много с юными стражами возился, этого не отнять, да...

— Красивый, — Эрни осторожно встал на ноги. — Но слюнявый. А можно его погладить?

Форри открыл один глаз, смерил подозрительным взглядом родственничка, но милостиво кивнул. Я спрятал усмешку в густой шерсти. О, он бы предпочёл устроить с собратом небольшой поединок, но уж если тот ограничивает себя только человеческой формой... Негоже нападать на того, кто слабее.

Эрни сначала неуверенно, а потом все более смело принялся наглаживать темную шерсть, зарываясь в нее пальцами и балдея от процесса.

— Он замечательный. И Лия тоже... Учитель, а почему все так боятся Леса? Здесь ведь прекрасно.

— Честно? Не имею ни малейшего понятия, — признался я. Даже во времена охоты на Гуахаро я не боялся его Леса. — Но мой учитель как-то давно говорил, что люди ненавидят всё непонятное... И уж тем более то, что может им навредить. Впрочем... — я замолчал, поморщившись. — Свою лепту вносит пропаганда охотников. С давних времён людей приучали к тому, что в Лес опасно соваться и теперь, вместо того, чтобы изучить его, люди продолжают бояться... Просто по привычке.

— Это глупо, но я могу их понять. Встреть я Форри без вас, перепугался бы до мокрых штанов, — окончательно осмелевший Эрни уже вовсю теребил Стража, тиская его словно котенка. — А он такой теплый... и... близкий, что ли?

— Зелье волка готовили на основе крови Стражей, — сообщил я. — Так что ничего удивительного, что остаются следы связующей магии... Да и чего его бояться? Вон какой лохматый! Вот уж из кого вышла бы классная шубка!

Форрри изогнулся, легонько куснув меня за плечо. Мол, не шути так. Я улыбнулся, собираясь съязвить по этому поводу, но...

— Симарх! — послышалось не так уж далеко. — Нахмет! Торил!.. Сельдь! Да отзовитесь вы!

Странно, наш командир почти в панике. Хе-хе, наконец-то пробрало его.

— Ох, извини, Форри, нам надо возвращаться к нашим баранам... Не хотелось бы их пугать. Ты понимаешь о чём я?

Страж фыркнул, лизнул напоследок Эрни и скрылся в чаще.

— Я-то здесь, а вот ваши люди попали в ловушку, — громко сказал я, выпрямляясь во весь рост. — Правда, есть шанс, что они выберутся, так что предлагаю часик подождать.

На полянку вывалился Аргарх, под руку с Фани. Следом за ним спокойно прошёл последний мечник, невозмутимо оглядываяясь. Единственный нормальный чувак во всём этом сборище. Его, казалось, не заботят эти детские разборки и прочая фигня. Так, стоп. Не заботят. Эта команда в целом является подтверждением пословицы «Маленькая собачка — до смерти щенок», а вот он как-то выбивается из этой группы... Засланец? Надо бы поинтересоваться подробностями.

— Что здесь произошло! — потребовал ответа капитан.

— Нас только что обслюнявил Страж, — честно признался я, зная, какой фурор произведёт эта фраза.

И точно, собеседники разом посерели, почти сравнявшись цветом лица со снегом.

— Ч-что? — прошептала Фани.

— В профилактических целях, — с удовольствием пояснил я. — Ваша команда нарушила правила леса и сейчас страдает в объятьях прекрасной дамы. А нас решили за компанию проверить и попугать...

— И вы их там оставили?! — тут же взвилась целительница. — Надо же их спасти!

— Миледи, успокойтесь. Своими криками вы здесь совершенно ничего не сможете решить.

— Но бросить спутников — это бесчестие!

— Миледи, — неожиданно подал голос Эрни, — помните, учитель говорил, что перед Стражами можно извиниться? Мы только мешали. А наставник объяснил им, что делать. Если они последуют его совету — их отпустят.

— Но вы их бросили с какой-то... демоницей!

— Демоницей? — Эрни растерялся. Лиа, конечно, была весьма специфичным созданием, но на демона не тянула.

— А какая женщина будет ещё шататься по этому лесу?!

Волчонок красноречиво уставился на Фани, явно с трудом удерживая комментарий. Ты гляди-ка, а ему встреча с созданиями Гуахаро явно на пользу пошла...

— Все цветущие растения Пустошей предпочитаю ассоциировать себя с женщинами, — пояснил я. — Их поймала зимняя лиана и не отпустит, пока они не покаятся... Если покаятся.

— Так, хорошо, — обратил на себя внимание Аргарх. — Мы с Мартином пойдём в Лес и постараемся убедить эту... «демоницу» отпустить моих людей. Фани, останешься здесь, постережёшь вещи. Ты, — острый взгляд на меня. — Пойдёшь с нами.

— Извините, молодой человек, — я с показным кряхтением встал. — Всё что я мог, я уже сделал. Второе предупреждения от Стражей закончится смертью. Но вы, если ещё не забыли мой инструктаж, вполне можете вызволить ваших... друзей.

— Это приказ! — жестко сказал капитан, потянувшись к поясу.

Но увы, всё оружие было сложено в багаже и прекрасно замаскировано.

— Слушай меня, пацан, — резко начал я, порадовавшись, что шрамы скрывают мой возраст. — Пустоши — это не то место, где можно шутить ваши дурацкие шутки. Если хочешь жить засунь свою гордость куда подальше и опусти голову перед величием Природы. Потом, ты, конечно, можешь хвастаться в трактире о том, как плевал на ядовитые кусты, но сейчас... Сейчас смирись.

На лице Аргарха заиграли жвалки.

— Фани, ты ещё здесь? — резко спросил он. — Иди на дорогу.

— Но милый!..

— Любимая, ты слышала, что он сказал. Я не хочу, чтобы ты подвергала себя такой опасности. Пожалуйста. Я знаю, что ты очень отважная, но...

— Хорошо, Арги, — опустила она голову.

— А с тобой мы ещё поговорим... — угрожающе прошептал он, ткнув мне пальцем в грудь. — На нейтральной территории.

И, не оглядываясь, пошёл по нашим следам. За ним двинулся оставшийся мечник. Мило.

На самом деле он поступил достаточно умно. Перевёл стрелки так, словно всё моё возмущение касается не его, а Фани. А его образ непогрешимого главы отряда так и остался нетронут. Зато девушка себя переламывать явно не привыкла. Дворянка, голубая кровь... Фани сверлила меня возмущенным взглядом, явно осуждая за отказ помочь в вызволении товарищей по отряду. Не люблю юных представительниц аристократии. В смысле, весело проводить время — люблю, а вот говорить... Блин. Они так сильно помешанны на чести и благородстве, что доводят это до такого абсурда, что в реальных действиях места здравому смыслу не остаётся.

— Ты слышала приказ? — приподнял брови я, ступая к дороге. — Пойдём. И не смотри на меня так, я вовсе не подлец... Во всяком случае, не в данном случае. Вот ты целительница... В поле работала?

— Сомневаешься в моей квалификации? — фыркнула она, тем не менее, тоже выходя из сени деревьев. — Да, работала, два года.

— К тебе когда-нибудь приходили заплаканные родители с требованием исцелить их единственное дитя?

— Причем здесь это? — вскинулась Фани так, что сразу стало ясно — приходил.

— Наверняка приходили, — кивнул я. До дороги было каких-то десять шагов и мы уже успели выйти на тёплое, жёлтое полотно. — А у ребёнка была банальная простуда... Ты давала снадобья, снабжала инструкциями, говорила, что ребёнок сильный справится с инфекцией сам...

Фани скривилась. Подобные люди, искренне убежденные, что их деточка погибнет от малейшей царапины, раздражали всех лекарей независимо от происхождения. Особенно когда у тебя несколько человек действительно при смерти, а они теребят и требуют лечить как следует, а не отмахиваться от «такого тяжелого случая».

— Вот примерно так же для меня сейчас звучат твои обвинения, — сообщил я, с наслаждением растянувшись прямо на дороге. — Теплынь... Кха, недолго и действительно заболеть... Все инструкции я выдал, шансы справиться у них есть и помочь больше ничем не могу. Как и ты не можешь помочь иммунитету убить заразу побыстрее.

— Нет, — топнула ножкой Фани. — Это боевая операция, и ты убежал от неё!

— Девочка, — покачал головой я. — Не лезь со своим мнением туда, в чём ни капли не разбираешься. Я же не указываю тебе на то, что эта рубашка плохо сочетается с твоими сапогами?..

— Да как ты смеешь так со мной разговаривать, бродяга?!

Эрни возле мешков вскинулся, подсознательно стремясь возразить. Сильфа — бродягой?!!

— С тобой — это с кем? — меланхолично уточнил я.

Она прикусила язык.

— Вот именно. Так что веди себя прилично, как нормальная девушка и не тряси у меня перед носом своим титулом, раз так хочешь его скрыть.

— Ты знаешь?..

— Знаю. Но уважаю твоё право на новую жизнь. Если хочешь связать себя с бандитом с большой дороги, тебе и карты в руки. Но благородные замашки оставь, это совершенно неуместно.

— Он меня любит! — возразила она.

Ха, забавно, а против бандитизма не возражает.

— Ты в этом так уверена? Женщины, — покачал головой я. — Во что угодно поверят, лишь бы красиво звучало.

— Да что ты можешь знать!

— Ничего. Я ничего не знаю.

— Вот и не суйся не в своё дело, незнайка!

— Только если вы будете поступать также, — сладко улыбнулся я.

Помолчали. В плане взламывания черепушек я мог по праву называть себя если не мастером, то достаточно опытным воином. Сначала старый пень долгое время пытался привить мне любовь к анализу ситуации и запутывания собеседника в кружеве слов. Потом Гуахаро с его попытками рассмотреть ситуацию со всех сторон. Да ещё плюс мои собственные тренировки, когда я вешал лапшу на уши хорошеньким девушкам.

Какое небо голубое... Я никогда раньше не видел такого глубокого, холодного оттенка. Я стянул с головы капюшон, чтобы не загораживал обзор. Нет, кажется, всё-таки встречал что-то подобное... Это был камень, да, большой огранённый камень в серебряном обрамлении. Не помню, где я его встречал, но, кажется, ещё в столице.

— Ай! — вскрикнула Фани.

Никакой опасности я не чувствовал, так что просто скосил на неё взгляд. Та стояла, прижимая руки к лицу и в шоке разглядывая меня.

— Миледи, вы уже видели меня без капюшона, — напомнил я. — Чего же вы так кричите?..

— Но... — она явно не знала, что сказать. — Это же... Больно было?..

— Да, — отрезал я, возвращая головной убор на место.

И, словно бы не замечая её взгляда, встал и подошёл к Эрни. Вот так, деточка, мучайся от сочувствия и любопытства, злись за упрямство и всезнайство... Ты сама не поймёшь, как мысли обо мне перейду в совершенно другое русло.

И да, авторитетно заявляю. Я — самый коварный в этой компашке!

...Залитый солнечным светом луг. Синекрылая бабочка, которая никак не хотела ловиться в мой сачок. Я уже очень устал, да и кушать хотелось, чай, время-то обеденное! Но я обещал сестренке, что поймаю «синеклылку», а значит, я её поймаю!

Внезапно ветер переменился, и я почувствовал такой знакомый, родной запах. Папа! Что он делает здесь в такой час? Ой, надо срочно спрятать сачок, чтобы папа его не увидел...

Я бросил орудие преступления в высокую траву и побежал навстречу отцу. Трава была чуть меньше меня ростом, но росла пучками, так что я добежал быстро и почти не падая.

— Папа! Папа! — кричал я, заливаясь смехом и подпрыгивая от переполнявшей меня радости.

— Привет, малыш, — сказал он, подхватывая меня под мышками и поднимая над головой. Папа сильный. — Ты что здесь делаешь? Сейчас же обед!

Бу! Сколько ему раз говорить, что я не малыш?! Ай, ладно, наверху так хорошо, можно так много посмотреть!

— Я бабочку ловлю! — честно ответил я, глядя в теплые глаза древесного цвета. — Меня Риваша попросила!

— Так нельзя! — строго произнёс отец, опуская меня на землю. — Ты же можешь ненароком убить бабочку!

— Я ведь осторожно! — возмутился я.

— А бабочка может лишиться крыльев даже от маленького прикосновения! Обещай, что больше не будешь так делать!..

— Обещай, что больше не будешь так делать, — обманчиво мягким голосом попросил инквизитор, стирая плевок с лица. Тёмный душный подвал и в плоть врезаются раскалённые щипцы. — Обеща-а-ай...

Небесно-голубые глаза смотрели удивлённо, чуть расстроено, а пыточные инструменты в руках казались продолжением его тела. Этот контраст бил по сознанию хлеще огня.

— Ну же, малыш, вспомни нормы приличия, — прочти пропел он. — Если не хочешь представится, то хотя бы пообещай уважительно относиться к хозяевам.

— Да пошёл ты! — прохрипел я.

Ещё один плевок, от которого эта мразь успела увернуться. И боль, выворачивающая тело на изнанку. Я попытался дёрнуться, ударить эту мразь и...

...Проснулся от собственного движения.

Тяжело дыша, сел на подстилке, обхватив колени руками и утыкаясь в них лбoм. Спасибо Властелину Иллюзий, что напомнил мне причину, по которой я отказывался нормально спать все эти полгода. Не то чтобы у меня для этого так уж часто выпадала возможность, но всё-таки... Неосознанно я начал качаться из стороны в сторону, словно убаюкивая сам себя. Реб-бёночек... Больше восемнадцати лет от роду, а до сих пор с кошмарами справиться не могу. В своё оправдание могу сказать, что вряд ли найдётся мой сверстник с подобным опытом. Насколько мне извесно, я чуть ли не единственный, кто пережил поход в застенки инквизиции.

Посмотрев чуть правее, я убедился, что Эрни, сладко посапывая, видит седьмой сон. Вот уж чистая душа... Единственный кошмар — горбун-алхимик, который даже ударить толком не может. Везунчик.

Я вздохнул, потерев лоб. Кошмар срочно следовало с кем-нибудь обсудить, они не приходят просто так. Старый пень утверждал, что такие сны приходят как напоминание. О чём конкретно — неизвестно. Я всегда думал, что о мести, Олест же утверждал, что об отце... Иногда кошмары предостерегали меня об опасности, реже предрекали счастье, но...

Задрожав, я запустил пальцы в шевелюру. До этого я казался себе таким сильным и умудрёным опытом, а сейчас я просто испуганный щенок, ищущий утешения. Только некому утешить... Эрни ни чем помочь мне не может, сам дитё дитём, Фани — тоже, если даже упустить из виду, что к ней не подобраться. А больше никого более менее дружелюбного по близости нет.

Хотя...

— Гуахаро, сволочь ты эдакая, если слышишь меня, то немедленно тащи свою тощую задницу сюда. Поговорить надо, — прошептал я тихо и зажмурившись.

Я зажмурился, осозновая насколько глупо я сейчас выгляжу. Ну, а вдруг? Всё равно свидетелей моего позора нет. Даже Олест теперь не посмеётся надо мной... А команда тихо посапывает в две дырочки, не соизволив выставить часового.

Несколько секунд ничего не происходило. Я уж успел расскаятся о содеянном, как на подстилку опустилась тяжесть. Небольшая, как будто вес ребёнка. Что-то коснулось моих висков и страх с беспокойством куда-то делись, оставив только усталось и покой.

— В чём дело? — спросил знакомый почти безэмоциональный голос.

Я расслабился, глубоко вдохнув знакомый запах грозы, и откинулся обратно на сумку, что играла роль подушки, цепляясь за худющую талию императора. Просто так, чтоб не сбежал никуда. Секунду поразмыслив, он тоже лёг, на мою грудь, умудряясь устроить свои острые косточки так, чтобы мне ничего нигде не кололо. М-да, это мастерство похлеще боя.

— Ты вообще в курсе, что я тебя убить собирался? — спросил я в треугольные кудряшки.

Я ожидал что мне скажут что-то презрительное, вроде «Ты только из-за этого меня от дел отвлекал?», но нет, Хару человеческое было чуждо. Всё. Включая презрение.

— Да, конечно, — действительно спокойно скзал он. — Только у тебя не получится.

— Почему? — невольно заинтресовался я. Под сумкой лежал кинжал, а имепратор весь такой лениво-расслабленный лежит и явно не ожидает нападения.

— А ты попробуй, — просто предложил он.

Ну я и попробовал... Лезвие, вопреки ожиданиям, не встретило никакого сопротивления и по рукоятку погрузилось в грудную клетку. Прямо в сердце. Моё собственное пропустило удар от страха, несмотря на всю браваду, в действительности я его убивать не хотел. Но ведь убил! Убил! Вот он на руках моих лежит с пронзённым сердцем.

Мгновением позже на мою ладонь, всё ещё судорожно сжимающую рукоять, опустились длинные пальцы, крепко обхватили поверх и медленно потянули вверх. Окрававленное лезвие казалось сюрреалистически-красивым в мертвенном свете Малого Солнца. Красные капли неторопливо стекали с гладкой блестящей поверхности, образуя причудливый узор. На меня потекло что-то горячее и липкое.

Сильная рука с нереально длинными пальцами повела кинжал вверх, только не к сердцу, а к горлу. Быстрое движение, и мне на живот скатилась голова Хара, нежно проводя по левой руке мягкими кудряшками. Правая разжалась, вупустив кинжал, который бесполезной железкой рухнул на подстилку. Не до конца осознавая происходящее я взял в руки голову Гуахаро, рассматривая её с каким-то нездоровым любопытством. Разрез был сделан чисто, чётко между позвонками, сразу видно опыт...

— Я бессмертен, Морин, — заговорила голова. Глаза, как всегда, смотрели в пустоту, но сам факт разговора... — Совсем. Совсем-совсем.

Впрочем, удивление было не настолько сильным, насколько можно было бы ожидать.

— Ты что, с Владыкой Мёртвых поссорился? — с нервным смешком спросил я.

— Эм, ну и это тоже, хотя и по другому поводу, — озадачилась голова. — Впрочем, даже при большом желании Четвёртый не сможет меня забрать, я вне его юрисдикции.

Вот блин... У Смерти, оказывается, тоже юрисдикции есть?

— Эм... — невольно повторил за ним я. — А ты не мог бы... Ну это... Собраться.

— А что? — ехидненько оскалилась голова. — Тебя чего-то не устраивает?

— Ага, — согласился я. — Ты меня кровью заливаешь.

— Неженка, — фыркнула голова.

Тело подняло руки, бережно взяло у меня голову, село и аккуратно нахлобучило её на место. Щелчком пальцев уже целый император убрал кровь, а я быстренько притянул ходячий скелетик обратно, желая лично проверить сохранность организма. Ничего, никаких ран, шрамов или даже дырок на одежде, будто бы это была всего лишь иллюзия.

— На кинжал посмотри, — посоветовал Хар.

А вот оружие всё ещё было в рубиново-красной жидкости, пачкая подстилку. Задумчиво взяв его в руку, я повертел лезвием перед глазами. На вид настоящая, и на вкус... Тоже. Гуахро развернулся ко мне и спросил с нескрываемым любопытством:

— И как тебе, вампирушка моя?

— Кто? — не понял я прозвища.

— Вампры — существа, пьющие чужую кровь, — пояснил он.

— Разновидность комаров, что ли? — учточнил я.

— Ага, что-то вроде, — весьма подленько захихикал Император. — Чего звал-то?

— Наблюдаешь за мной? — решил зайти я с окраины. Откровенничать после такого представления было немного неудобно.

— Приглядываю, — не стал отрицать он.

— И зачем я тебе нужен?

— Узнаешь, когда придёшь ко мне в замок.

Всё тот же вопрос, всё тот же ответ... Ну, стоило хотя бы попытался.

— Мне приснился кошмар... — неловко начал я, не зная как он прореагирует. — И... Ну в общем...

— Ты хочешь знать, не означает ли он что-либо? — подсказал Гуахаро.

Я молча кивнул.

— Эх, Мор... Хотелось бы тебе помочь, но нельзя. Для твоего же блага.

— Поче?..

— Потому что услышав пророчество, ты позволяешь ему сбыться. Я мог бы рассказать тебе всё, что будет завтра, послезавтра, на год вперёд, на тысячу лет... Но это не оставит места неожиданности. Иди своей дорогой, не оглядывайся ни на кого и только тогда твоя судьба будет в твоих руках.

— А если нет, то в чьих она будет? — спросил я. Просто так, без всякой задней мысли.

— Плетельщика Судеб, — ответил Гуахаро.

То есть, в его... А ещё я внезапно вспомнил, как старый пень упоминал о Плетельщике, как о пятом боге западного пантеона, но отказывался рассказывать конкретно его житиё... Просто обмолвился в самом начале, что богов девять: Владыки Хаоса, Порядка, Жизни, Смерти, Судьбы, Удачи, Пространства, Разума и Эмоций, причём о последних четырёх известно только имя.

— А он существует в реальности? — осторожно спросил я, надеясь, что он мне вот прям сразу признается, что это он. То посещение во сне всё-таки казалось мне сном, да и намёки туманны...

— Сходила как-то Вторая на собрание агностиков, так её там чуть не убедили, что её не существует, — хихикнул Хар. — Ладно, проехали... В общем, я с предсказаниями тебе помочь не смогу, только если ты вдруг захочешь просто избавиться от кошмаров...

Подумав, я кивнул. Предзнаменования предзнаменованиями, но здоровый сон всё-таки важнее. И так понятно, что не в дом отдыха едем.

Гуахаро мягко коснулся указательным пальцем моего лба и прошептал:

— Спи спокойно, сы...

Глава 9.

Дороги Леса.

Легенда — приемная дочь истории.

Эрике Понсела

Мы в молчании ехали по дороге из жёлтого кирпича. Вокруг нас бушевала метель, грозя сорвать шапки и задувая в щели в одежде. Мрачное, траурное настроение висело внутри нашей маленькой группки, а состояние природы только усугубляло ситуацию. Нам пришлось ждать три часа на том же месте, пока из леса не вышли четверо. Ободрённый таким успехом, Аргарх сказал, что Симарх точно сейчас добьётся расположения лианы, надо только подождать ещё чуть-чуть... И ещё... И ещё самую малость... Вот и стемнело, можно тут же и устроить привал...

Но наутро никто из Леса так и не вышел.

Осознав, что ждать дальше бессмысленно — если Симарха не сожрала Лиа, то он уже замёрз насмерть — командир приказал выдвигаться. Фани тихо плакала, стараясь, чтоб никто не видел её слёз и осознанно гася содрогания тела. Парочка спасённых упорно молчали о том, что им пришлось пережить и только надсадно кашляли в шарфы. Аргарх ехал мрачнее тучи, явно не рассчитывая потерять людей во второй же день пути. Даже Эрни был каким-то притихшим, испуганным, когда пересаживался на освободившуюся лошадку.

Дебилизм. С таким настроением только на кладбище и ползти... И то не факт, что доползёшь.

— Но! Но! Пошла, родимая! — пришпорил я свою лошадку. — Давай, давай, поехали! И вы, ну! За мной!

Я громко, заливисто засвистел, срываясь в галоп. Люди ещё не успели вынырнуть из своих мрачных мыслей, а кони уже заспешили за мной, радуясь возможности разогреться. Животные всегда меня лучше понимали.

Необходимость удержаться в седле отлично отвлекает от тяжелых мыслей. Особенно учитывая то, что погрузившиеся в депрессию всадники уделяли внимание чему угодно, но только не дороге. Эрни от свиста вообще дернулся так, что чуть не вывалился из седла. Но, в отличие от той же Фани, волчонок быстро пришёл в себя и даже почти догнал меня. Я чуть придержал поводья, давая ему возможность поравняться со мной. Эрни заметно косил взглядом куда-то влево от дороги.

— Учитель... За нами присматривают или конвоируют? — тихо поинтересовался он.

— А как тебе больше нравится? — с любопытством спросил я.

— Мне бы не хотелось сориться с Форри. Он такой... — парень замялся, — надежный, что ли? А я даже не заметил, что он уже давно идет за нами.

А я его вообще не заметил, но не говорить же об этом ученику...

— Да не бойся, тебя в любом случае не съедят, — отмахнулся я.

— Эй! А ну стойте! — завопил Аргарх, который сориентировался медленнее всех.

— Ещё чего! — крикнул в ответ я. — Догоняйте, неваляшки! Итак из-за вас целый день пути потеряли!

Командир взрыкнул и наподдал коню. Я тоже сорвался с места, не желая просто так получать за «неваляшку». Эрни, с секундной заминкой, последовал за мной. За ним хвостом бежали три лошадки... Однако топот сзади казался всё громче, так как остальная часть команды вступила в игру.

— Ну же милая... Наподдай ещё! А я тебе вкусной-вкусной морковки дам!

Коняшка всхрапнула, покрепче закусила удила и увеличила скорость. Эрни с заводными остался где-то позади, ветер сорвал у меня с головы капюшон, а я чувствовал себя как никогда счастливо. О, как мне не хватало быстрой езды всё это время! Да, бедная лошадка не мой нежно любимый монстр, но тоже старается...

Как-то внезапно метель прекратилась и мы вырвались на свободный от снега участок Леса. Оглядевшись, я заметил, что немного льда тут всё же было, однако совсем чуть-чуть, даже на маленький сугроб его не хватало. А так же здесь было значительно теплее, я не мог ошибиться, даже после такой скачки.

Пространство сзади пошло рябью, выплёвывая донельзя ошарашенного Аргарха.

— Что за?..

Остальные тоже подъезжали и ошарашено останавливались. Хм... как-то в прошлый раз я упустил эту особенность империи. Но, если подумать, при движении по этим дорогам выигрывалось чересчур много времени, даже если сделать скидку на удобство и постоянную проходимость.

— Учитель, — у подъехавшего последним Эрни тоже возбужденно сверкали глаза. — Мы телепортировались? — он старательно выговорил сложное слово. И откуда только вообще его знает?

Вообще, вид у волчонка был такой, словно к нему посреди деревенской улочки подошёл сильф, и пообещал отвести в сказку. Причем не просто пообещал, но и взял за руку и реально отвел. Ах да, так же всё и было...

Не ржать. Умный вид, умный вид, где ты, умный вид?..

— Да, — спокойно произнёс я, возвращая капюшон на место. — Я слишком поздно заметил признаки портала, так что пришлось поспешить, чтоб в него попасть и задержать его существование. Скажу сразу, явление это редкое, но сэкономило нам как минимум неделю пути. Теперь рекомендую без спешки позаботиться о лошадях, Лес любит, когда за животными ухаживают.

Все деловито зашевелились, как-то разом забыв, что собирались проучить «виновника всех бед, назвавшего нас неваляшками». И только Фани оглянулась назад, с каким-то непередаваемым отчанием. Что бы я не думал об её умственных способностях, но это добрая и смелая девочка. Добрая, потому что жалеет даже этих проходимцев. Смелая, потому что вообще с ними отправилась в путь. Жаль только, что эти два качества без ума ей только мешают... Впрочем, тот имеет свойство просыпаться в стрессовых ситуациях и тренироваться со временем. Возможно, толк и выйдет... Если только не в этой компании.

Лошадей сейчас обхаживали так, словно им завтра предстояло нести на себе как минимум герцога. Копытные от такой заботы слегка прибалдели, и тянулись к людским рукам. Счастливые... Если бы меня ни с того ни с чего принялись так обхаживать, родная паранойя точно жизни бы не дала, заставляя выискивать подвох. А лошадям хоть бы что, радуются жизни. Завидую, вот честно. Меня бы кто так почесал...

Я в общем помешательсве участвовал с радостью и энтузиазмом. Лучше уж так, чем мрачные думы об умерших по глупости товарищах. Подозреваю, что портал-то как раз и открылся из-за человеческих жертвоприношений, но, понятное дело, вслух я об этом не сказал.

Дальше поехали более-менее спокойно. Конечно, народ постоянно косился на придорожные кусты, да старался не подавать виду, что дёргается от каждого шороха. Под вечер подошли к специально оборудованной полянке: из того же жёлтого кирпича, с подиумами, которые можно использовать как скамейки или кровати, да к тому же ещё и с кострищем, да сложенными в стопочку дровами. О такой прелести я никогда не слышал, но здраво рассудив, что мне-то точно нечего боятся, скомандовал привал. До темноты ещё было время, все быстро уселись у костра, а Аргарх начал рассказывать истории из жизни бывалого наёмника.

Весьма недурной ход в данных обстоятельствах.

Рассказчик из наемника оказался весьма неплохой, что и неудивительно — с заказчиками общается именно он, без подвешенного языка тут никуда. Да и байки Аргарх подбирал довольно умело — не курьезы, которые сейчас звучали бы неуместно, а для той же Фани вообще кощунственно, а интересные случая, увлекающие слушателей и заставляющие желать продолжения. Даже я невольно прислушался. Но как оказалось, наемник не только отвлекал свою команду от ненужных размышлений. Закончив очередную историю, Аргарх неожиданно обратился ко мне:

— Может, наш проводник поделится своим опытом? Судя по внешности, ему тоже есть, что рассказать.

— Э, нет, история появления у меня этих шрамов — совсем не то, что нужно для этой чудесной ночи. А больше моя жизнь ничем интересным не может похвастаться, — я развёл руками и невольно вспомнил, как в одних трусах и короне сбегал от разъярённого маркграфа Вильсого. — Гм. Но зато, хоть и не похоже, я получил весьма недурное образование, особенно в плане неофициальной магической науки.

Тут я замолчал, как бы отхлёбывая горячего отвара. Взгляды, которым меня просверлили спутники, чувствовались прямо таки материально — любопытный у Эрни и Фани, недовольный от Аргарха, недоуменный с толикой интереса от остальных. И только настороживший меня мечник остался спокоен, что подтверждает мою теорию. Блин, снова я забыл, как его зовут... Но ладно, если я ещё потяну время, они могут от взглядов перейти к чему-то более существенному.

— Знаете, в Вечной Империи ходят легенды, что всё, что мы видим вокруг себя, — я театрально провёл руками, показывая, что да-да, вот это всё. — Не просто неодушевлённые, безвольные предметы... Нет, это всё имеет собственный разум.

— Ты говоришь о богах? — взволнованно спросила Фани.

Ага. Так ты скрываешь своё образование, милочка...

— Да, о них... Не знаю, насколько правдивы эти истории, пока ещё не встречал ни одного бога, чтобы удостоверится в этом, — Бва-ха-ха-ха!!! — но есть одна очень красивая легенда, о которой я хотел бы вам сегодня рассказать.

Эрни подался вперед, буквально поедая меня взглядом.

— И о чём она?.. — с любопытством спросила девушка.

— Как и всякая легенда, конечно же, о любви, — улыбнулся я. — В далёкие времена, когда Жизнь и Смерть были ещё юны и не понимали своей силы, они шли по дорогам, как обычные люди, встречая на пути опасности и друзей... — я снова приложился к кружке.

— В те далёкие времена, — продолжал я, — половина материка принадлежала сильфам, а половина — людям. Их колдуны были так могущественны, что в войнах не было смысла: как только таковая началась бы, умерли все. И вот однажды в маленьком проклятом лесу сделали свои первые шаги Жизнь и Смерть... Не знаю, может это было и провидение, но их встретила прекрасная колдунья, которая стремилась в столицу, убегая от опасности...

Фани вздрогнула, отводя взгляд.

— Однажды на будущих богов напал отряд сильфов, но, разумеется, не смог совладать с теми, в чьих жилах течёт чистая стихия. Братья погнались за убегающими противниками, желая выяснить, чем же им так не угодила простая маленькая девчушка, которая, между нами говоря, очень понравилась Смерти. Оказалось, они просто хотели выкрасть её, потому что...

Театральная пауза, быстрая проверка слушателей.

— ... потому что она была дочерью наследного принца Сильфодиума.

Мечник фыркнул, сообщая, что он думает о таких совпадениях. А вот Эрни, судя по глазам, уже начал прикидывать, только ли это сказка, или сильф в моем лице как-то связан с этими событиями?

— Братья сказали тогда принцу, что отпустят её к отцу только с одним условием, что они пойдут с ней и обеспечат ей охрану, а сильфы взамен помогают им поступить в самое главное магическое учебное заведение, в Академию. Принц, хоть и был молод, да горяч, особенно в плане неуставных отношений с людьми, но разума не терял и понимал, что выбора-то особо у него не было. Да и братья выглядели жутко сильными, что им не зачем обманывать... Единственное, что омрачало его жизнь, это то, что его дочь была влюблена в Смерть. А такого союза он допустить не мог.

— Долго ли коротко, а юная принцесса начала вливаться в придворную жизнь. И вот её позвали на бал, на очень важное событие в жизни Сильфодиума, — Фани фыркнула от этих слов. — Да, там балы были редкостью и служили не столько для танцев, сколько для проведения дуэлей. Принцесса не хотела идти туда одна... Так же не хотела принимать приглашения местных. Тот единственный, кого она видела в роли своего спутника, был Смертью...

Фани тихонько шмыгнула носом, явно представляя себя на месте той самой принцессы. Для полного эффекта не хватало только кружевного платочка, чтобы промокнуть уголки глаз. Эх, никудышная из нее актриса, вернее, она просто сама не хочет прятать свои благородные корни. Гордость, чтоб её. Аргарх уже не так полыхал недовольством, похоже, легенда захватила и его. Про Эрни и говорить нечего — будь мы одни, он бы наверняка засыпал меня вопросами. Спрятав невольную улыбку, я продолжил:

— Много славных боёв было в тот день. Смерти было тяжело драться с людьми, — а для него мы все равны, что сильфы, что маги, что обычные горожане, — не калеча их, но он справился. Многие бросали ему вызов, чтобы избавить их столицу от чужака и завоевать сердце прекрасной принцессы. Но Смерть не уступил, проявляя поистине нечеловеческое мужество в борьбе не с другими, но с собой, — многозначительная пауза. Я мысленно похвалил себя за слог. — Только не знал он, что не одна пара глаз за ним наблюдала с восхищением. Наследный принц забыл о дыхании, созерцая великолепие хищника...

У Фани вырвался поражённый вздох, Аргарх сплюнул на землю, Эрни совершенно неприлично вылупил глаза. Я невольно приподнял брови:

— Между прочим, не следует забывать, что и сильфы, и боги могут менять облик по своему желанию. В том числе и менять пол... Итак, на чём я там остановился?.. Ах да! — кашлянув, я вернулся к прежнему стилю. — Как бы то ни было, наследник не рассказывал никому о своих мыслях, даже себе, запрещая думать о таком. А Смерть с принцессой миловались, наслаждаясь близостью с счастьем и по истине человеческим отчаянием. Но прошли месяцы, и принцессе требовалось всё больше времени уделять государственным делам, а Смерть... А Смерть с братом отправились учится в Академию. Долины и горы разделили любимых, не давая увидится, но это не погасило страсть...

Слушатели слегка успокоились — все, кроме Эрни. У волчонка, наоборот, глаза ещё больше расширились, так что невольно возникал вопрос — как у него ещё череп не затрещал. И на его лице легко читался вопрос, написанный огромнейшими буквами: «Учитель, а вы тоже так можете?»

— Принцесса была очень доброй, сильной и умной, и прекрасно понимала, что никто не позволит ей выйти замуж за человека, коим выглядел Смерть. Но так же она не хотела бросать отца и свою новообретённую родину. Эта дилемма грызла её изнутри, не давала спокойно вздохнуть. Королевская кровь боролась в ней с девичьими чувствами. Долг — с любовью. Однажды она не выдержала и приехала в Академию, чтобы встретится со своим возлюбленным и...

Я замолчал, закусив губу, словно вспоминая...

Фани невольно подалась вперед. Глаза аристократки блестели, на щеках появился румянец. Ну да, романтику любят все девушки, а она сейчас ещё больше чувствует сродство с героиней легенды — борьба долга с чувствами, риск ради любви. Девушка на секунду оглянулась, находя взглядом Аргарха. Ну-ну, лично на мой взгляд Аргарх не то что на Смерть не тянул, а даже рядом не валялся.

— ... и окончательно расстаться с ним. Ибо как не была сильна любовь, но жизнью и благополучием целого народа она пожертвовать не могла. В место этого отважная принцесса принесла на алтарь свои чувства, вырвала их с корнем из сердца и вернулась на родину, чтобы править. Да, полукровка никогда не могла получить официальный титул Владыки, но этого и не надо было. Она работала на благо своей страны без всяких пышных слов, но так, что о ней с благодарностью отзывался последний отшельник в далёких горах...

Разочарование, отразившееся на лице Фани при первой фразе, было совсем детским — как же, у ребенка конфетку отобрали. Но по мере того, как я говорил, обида сменялась задумчивостью.

— А Смерть? — спросил Мартин.

— А Смерть покорно смирился, потому что уважал такой выбор. И хоть ему было очень больно, он понимал, что в конце концов, она будет с ним... — я снова хлебнул отвара.

— И что? Это всё? — насмешливо спросил Аргарх. — Трагичная любовь и чувство долга? Ха!

Зря он так... Щаз он Фани всю романтику испортит и навсегда останется для неё грубым мужланом. А вот ученик алхимика нахмурился, явно что-то обдумывая:

— А принц сильфов? Как поступил он?

— Он остался в своём лесу, скрывая восхищение в глубине души. Но Время ничего не оставляет скрытым, и однажды ночью старый Владыка умер, и принцу пришлось вступать в права правления. Всё было бы ничего, если бы привычка гулять на сторону не была семейной, — чуть поморщившись я попытался вернуться на прежний тон. — Владыка всю жизнь любил сильную и гордую Владычицу свободных кланов пустыни и у неё от него был сын. Который тоже пожелал свой трон.

Взгляд Эрни стал явно оценивающим. Так, что-то мне не нравится его выражение лица... Он что, решил меня в родственники к Владыке записать?

— Наёмники Песчаного в нечестном и неравном бою сумели ранить Принца. У того был своеобразный спасательный круг, артефакт, переносящий владельца туда, где он больше всего хотел оказаться. Как всегда в момент опасности, мысли не подчинялись разуму, и вылезло всё то, что он так тщательно скрывал, — глоток отвара. — Когда на него буквально из неоткуда свалился раненный принц, Смерть растерялся. Он знал, что ещё не пришёл срок этого сильфа. И так же знал, что Жизнь в тот момент не мог его исцелить. Поэтому, он решил сделать это сам...

— Смерть не может исцелять! — категорически заявила Фани.

— А как он это сделал? — в один голос с ней выпалил Эрни.

— Может, — мягко сказал я. — Но только самая-самая сильная магия смерти может такое сотворить... И не просто так. Зная об этом, Смерть предложил принцу выбор: или исцелиться и остаться навсегда привязанным к нему, или тихо умереть, оставив дочь в одиночестве. Разумеется, Смерть не мог признаться в том, кто он есть и почему принц окажется соединён с ним, поэтому обставил дело так, чтобы сильф пообещал отдать ему во время коронации своё оружие, стеклянную косу. Впрочем, коронация — неверное слово, ведь символом власти Сильфодиума является посох.

— Посохация, — хихикнул Эрни. Я смотрю парень, чем дальше, тем больше раскрывается. Если так дело пойдет, то к Хару приедет маленькое любопытное чудовище. Императору понравится.

— Выбор принца был очевиден. Более того, Смерть не придавал значения тому, что старое оружие Владыка обычно отдаёт своей супруге. Что ему эти мелочи? А вот для принца это было очень важно и сулило определённую, хм, надежду. Смерть тогда был совсем юн и неопытен и не смог сразу исцелить принца целиком. Нечаянно он повредил гораздо больше, чем намеревался, и принц перестал принадлежать миру живых...

Фани прижала пальцы к губам, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Ну ещё бы, такой поворот гораздо интереснее обычной сказки про прекрасную принцессу и её верного рыцаря.

— Чтобы выполнить обещание, Смерти пришлось создать специальный артефакт, который поддерживал бы принца в некоем подобии жизни. Это было кольцо-коготь с маленькими синими камнями в серебряном обрамлении. Принц сперва ничего не заметил и, очнувшись, первым делом потянулся с благодарным поцелуем к своему спасителю.

Наемники синхронно скривились, Эрни с трудом удержал смешок. Интересно, что его так развеселило?

— С кольцом Смерти, а значит, властью над мёртвыми, принц быстро вернул власть над Сильфодиумом. А главное, теперь он больше не скрывал сам от себя правды, любя и будучи любим, и мог не бояться взять в руки посох, который славился дурным характером и привычкой убивать недостойных кандидатов. Всё пришло в норму. Смерть получил косу и своего паладина. Принц стал Владыкой и получил право любить. Принцесса осталась помогать ему... На этом можно закончить историю, — улыбнулся я.

— А что стало с Песчаным? Он выжил? — нет, Хар определенно будет доволен волчонком.

— Не знаю, — легко улыбнулся я. — Об этом история умалчивает...

А я умолчу о том, что через несколько лет Владыка предстал перед той же дилеммой, что и его дочь, и что выбор его был точно таким же. И то, что он выступил против Смерти, которая из-за этого убила его и прокляла весь его род, вынудив носить кольцо...

Эрни надулся, сверля меня обиженным взглядом. Ну, теперь-то ему что не так? Я чуть приподнял брови, выражая вежливое недоумение. Волчонок не проникся. А, черт, про капюшон забыл...

В тихом, задумчивом молчании мы разошлись по своим местам. Такие истории не для того, чтобы над ними смеялись, а для того, чтоб над ними задумывались. Или, хотя бы, сравнивали со своей жизнью и понимали, что всё не так уж и хреново, как казалось.

Эрни заснул у меня под боком, весьма нагло утащив мою руку к себе. Благо, что не оторвал... Но осаживать его не стал, пусть с ним Хар мучается. Или он с Харом. Тут ещё неизвестно кто кого. Я пялился в тёмное небо, сна не было ни в одном глазу. Прошлые кошмары отбили всякую охоту уходить в мир иллюзий, несмотря на неплохие утешения в реальности. Но сегодня я почему-то знал, что никто ко мне не придёт6.

— Гр-р-р, фр! — невнятно пробормотал Эрни. — Ам!

Руку на мгновение пронзило болью. Я, не скрываясь, поморщился, но дёргаться не стал. Волчонок сладко зачмокал, как новорождённое дитя, только вместо материнского молока он пил мою кровь.

Я решил воспользоваться свободным временем для размышлений. А подумать было о чём.

Во-первых, Гуахаро. Не понимаю, как практически всесильный человек, если он всё же человек, может нуждаться в ком-то настолько, чтобы приходить к нему по первому зову и позволять себя резать. В своей исключительности, как всякий эгоцентричный хрен, я был уверен. Но так же и не строил особых иллюзий, любого можно заменить. Но ладно, это чуть ли не вечная загадка откладывается на потом, ибо ни решить, ни забыть я её не могу.

Совсем иное дело мои попутчики. Фани, аристократка явно не последнего звена. Засоренные романтикой мозги могли вырасти только в теплице. При этом, как профессионал она хороша — хотя бы если учесть, что при всех перепадах температур в Лесу, никто ещё не простыл. Да, такое заклинание мог наложить даже слабенький колдун, но ведь она совсем не афишировала свою деятельность, словно такая защита сама собой разумеется.

Аргарх. Бандит с большой дороги, который под старость лет понял, что ничего работая на чужого дядю и мародёрствуя он не заработал. Ни кола, ни двора, а время-то идёт, он не молодеет. И скоро его просто прирежут его же самые молодые коллеги. Полагаю, именно поэтому он задурил девушке голову, ведь, если он женится на ней, то обретёт как минимум титул, а значит, неприкосновенность перед законом и родителями Фани. Да, потомственная аристократия его никогда не примет, но он больше может не опасаться за свою жизнь и свободу.

Вся его команда уже достаточно немолода, чтобы задуматься над будущем. Видимо, капитан пообещал им своё покровительство в случае успеха. Разве что погибший Симарх до конца не осознавал ценности собственной жизни и думал, что смерть — это то, что происходит не с нами. Другие же вовремя очухались от сладостного наслаждения унижением слабого, а он, видимо, нет. Ну, сам виноват.

Меня беспокоит Марти, мечник, который не повёлся на беззащитность Эрни и не осмелился нарушить приказа. Удивительное здравомыслие для наёмника, такие, обычно, сами собирают вокруг себя оболтусов, желающих переложить бремя мыслителя на кого-нибудь ещё. А этот идёт за Аргархом и строит из себя дебила.

Прикрыв глаза, я начал вспоминать прошедшие дни. Перед внутренним взором замелькали отдельные картины произошедшего. Взгляды. Улыбки. Жесты. Не знаю точно, но, кажется, Аргарх догадывается, что его друг не так уж прост. Но тоже вида не подаёт. Интриги, интриги... Будто бы из столицы не уезжал.

— Ням, ням, пф! — заявил Эрни, отпихивая головой моё запястье, и перевернулся на другой бок.

Что, неужели наелся?.. Удивительное рядом, прям. Ну вот и хорошо, я хоть смогу прогуляться. А то ложе с подогревом — это, конечно, хорошо, но что-то слишком жарко.

Неслышно поднявшись, я выскользнул из освещённого костром круга и погрузился в темноту Леса. Голые ветви деревьев складывались причудливую сетку, тонкий слой снега коварно прикрывал ямки, камни и торчащие корни... Но моё тело само знало куда и как ступать, чтоб не упасть. Я вдохнул полной грудью холодный, влажный воздух, наполненный ароматами мокрой земли, свежести и дерева. Уши наполнила обманчивая ночная тишина, которая кажется таковой только неопытному слушателю. Кожа пульсировала жаром, столь неуместным сейчас. Одежда жгла, натирала, воняла, хотелось содрать её с себя, как ненавистного паразита. Я не стал отказывать себе в этом удовольствии. Лес не выдаст.

Шаг, и великоватые сапоги остаются позади, а ноги, замотанные в портянки, ступают на снег. Пять шагов, и лишившиеся опоры тряпочки сползают окончательно. Горящие ступни коснулись нервной, холодной поверхности с ошеломляющим наслаждением, пробирающим аж до макушки. Балахон словно сам собой сполз с плеч, так же как куртка. Рубашка была меньше размером, так что пришлось сдирать её с себя практически с остервенением. Штаны держались только на ремне, так что никаких проблем не было.

Подул сильный, пронизывающий ветер, сдувая жар с разгорячённого тела. Это принесло облегчение, но мало, слишком мало...

Словно в ответ на мои мысли послышался шум воды.

Я не ускорил, но расширил шаг, больше не сменя неуклюже. Я сбросил маску калеки, которая, стоит признать, и так на мне держалась едва-едва. И это ощущение силы и мощи собственного тела требовало немедленно проверить себя, попробовать всё, что только можно, сделать как можно больше движений, выплеснуть этот жар.

Ступни коснулись гладких, округлых камней. Я вышел к небольшому уступу, в полтора человеческих роста, с которого стекал быстрый и даже на звук холодный ручей. Да и каким он может быть, если вокруг лежит снег? Родники и летом теплотой не балуют. То, что нужно. Замерев на мгновение на берегу, я шагнул вперёд, погружаясь по щиколотку в воду. Ногу обожгло морозом, который неведомым образом стрельнул до самого сердца. Хорошо. Медленно, наслаждаясь каждым шагом, каждым порывом ветра я побрёл к уступу, а там подставил лицо под быстрые струи. Всё тело немедленно оказалось заключено в кокон из воды, которая только из-за скорости движения не стала льдом.

Я просто стоял, позволяя воде смыть с меня весь жар, позволяя ей гладить своё тело, полностью отдаваясь на милость стихии. Внутреннее пламя даже не пыталось бороться с внешним холодом, они объединялись, сливались, даря ни с чем несравнимое ощущение власти над собой. Ведь мало кто может похвастаться, что может стоять под ледяными струями, без движения и даже с наслаждением...

Сколько я себя помню, я всегда любил воду. Во всех её проявлениях, формах и обличьях. Даже не могу назвать точного момента, когда научился плавать, только знаю, что Риваша всегда ругалась, что я провожу в озере у дома целый день и грозилась меня проклясть, чтоб я никогда-никогда не смог в него больше войти и не стал бы опаздывать на обед и ужин. Сейчас-то я понимаю, что семья волновалась из-за меня, а тогда было очень обидно.

После воды я люблю ветер. Сильный, внешне безобидный, но обладающий практически безграничной мощью. Свободный. Он всегда завораживал меня своей лёгкостью и непредсказуемостью и даже сейчас, пока я нахожусь среди воды, он умудряется меня касаться, будто вызывая на поединок... Или приглашая гулять. Казалось, я могу поднять руки, а за моей спиной из ледяных струй соткутся невесомые крылья и вознесут меня в небеса.

По глазам, привыкшим к темноте, ударил свет. Младшее солнце, как всегда, взошло быстро и неожиданно. Я мало его видел здесь, над Лесом. Говорят, дом соладоров опасается пролетать над территорией Гуахаро. Обернувшись, я посмотрел прямо на это белый кругляш в небе, а потом — вниз, на то, как преобразился пейзаж. Лёд, застывший на чёрных ветвях заблестел в свете спутника, снег на земле ответил ему менее ярким, но более частым сиянием. И вода, вода засверкала всеми своими гранями, притворяясь огромной чёрной змеёй, что ползёт по уже вырытой канаве.

Откуда-то из кустов раздался поражённый вздох. Лишних людей здесь быть не должно, значит кто-то из группы следовал за мной. Я протянул к незнакомцу руку, приглашая присоединится, но в ответ послышались только удаляющиеся шаги. Вот как... Испугался. Склонив голову на бок, я в задумчивости уставился на свою ладонь. Возможно, это потому, что капли, падающие с пальцев тут же обращались в лёд. Я задрал голову, прощаясь с быстро уходящим ночным светилом, прощаясь со столь гостеприимным ручьём, а затем вышел на берег, в полную власть ветра. Подошёл к кустам, за которыми прятался наблюдатель. Хм... Кто-то заботливый собрал по пути всю мою одежду. Это явно не воины. Осталось узнать, Фани это или Эрни...

Хотя волчонок наверняка набросился бы на меня с вопросами, но кто его знает... Всё-таки происходившее выглядит странно даже для меня.

На следующее утро все проснулись пусть и не в прекрасном, но в уже в достаточно приподнятом настроении. Эрни был подозрительно молчалив, Фани — подозрительно печальна и как-то странно на меня поглядывала. Словно специально, блин... А вот Аргарх был совсем не подозрительно зол, орал на всех и требовал шевелится. Видимо, история что-то задела даже в его чёрствой душе, за что он на себя разозлился, и теперь отыгрывается на нас. А, может быть, просто подумал, что Фани последует примеру принцессы...

Похихикав про себя, я послушно собрался строя из себя божий одуванчик в облике старого калеки.

— Ну что ты там копаешься?! — рявкнул капитан на Фани.

Та, уже четверть часа затягивающая подпругу, испуганно вздрогнула.

— Я уже почти закончила, — тихо сказала она. — Не злись, пожалуйста.

— Как мне не злиться, если ты тормозишь весь отряд? — взвился Аргарх. — Позволь поинтересоваться, о чём это ты таком интересном задумалась, что битый час мучаешь своего коня?

— Так взял бы и помог! — огрызнулась Фани. — Раз уж я так сильно всех задерживаю, — в голосе аристократки явственно прорезался сарказм. Оно и понятно, Эрни был гораздо худшим наездником, чем она, и до сих пор путался с упряжью.

— Что-то не помню, чтоб ты хоть раз соглашалась принять предложенную помощь! Ты ведь всё ещё думаешь об этой хрени, не так ли?

— Как будто тебя действительно интересует, о чем я думаю, — обиженно отвернулась Фани. Такой резкий наезд со стороны своего «романтического героя» явно сильно выбил девушку из колеи. Да ещё и после вчерашней истории... не подходящий момент выбрал Аргарх для проявления своего характера, очень неподходящий.

— Милая... — неловко произнёс он, явно не зная как исправить ситуацию. — Конечно, мне интересно о чём ты думаешь... Просто не зацикливайся на этой дурацкой истории. Это же глупая выдумка жрецов запада, что пудрят людям мозги.

Фани поджала губы и промолчала, резкими движениями затягивая узлы подпруги. Интересно, как она их потом развязывать собирается? Лишь взобравшись в седло, девушка снизошла до ответа:

— Даже если не считать того, что легенды о богах глупо называть никчемными выдумками, эта история уж точно лучше большинства, услышанных мной вчера. Заставляет задуматься.

— О том, как один мудак переспал с дочкой и папой по очереди. О да, очень познавательно... — фыркнул Аргарх.

Я прикусил губу, удерживая почти сорвавшийся смешок. Надо же, как его зацепило! И это при том, что о наличии физической связи между Смертью и принцем я точно не упоминал. Хотя зря он так о Смерти... Совсем чувства самосохранения нет? Ладно не верить, но вот так вот прямо оскорблять... Аукнется это ему, ой аукнется...

— Ну, если ты увидел в легенде только это, — Фани одарила наемника презрительным взглядом, — то конечно, ничего познавательного в этой истории нет.

«Браво, девочка!» — внутренне расхохотался я, глядя на ошарашенную рожу наёмника. — «Отлично его отбрила. Сразу виден опыт словесных баталий».

Вокруг так же послышались смешки. Теряет авторитет наш капитан, ох теряет... Бабу не может переспорить. А давить на неё — себе дороже.

— Удивительно, что ты этого не заметила, — пробурчал он. — Ладно, поехали. Не стоит терять ни минуты.

Фани гордо задрала нос и тронула свою лошадку — маленькая победа явно добавила ей уверенности в своих силах. За время этой перепалки Эрни уже успел справиться со своими проблемами, и тоже оседлал мула. Но уже через несколько минут плечи аристократки снова опустились, и она погрузилась в свои невеселые мысли. С другой стороны её отрешенность от мира зеркалил Эрни. Нет, ну кто же из них видел меня ночью?

Глава 10.

Обижатели и обиженные.

Размеры моей благодарности будут безграничны в пределах разумного.

Семён Альтов

Украдкой посмотрев на Фани, я довольно улыбнулся. Всё. Аргарх в пролёте, пусть даже она сама об этом не догадывается. Сейчас осталось только мягко довести эту мысль до осознания, а потом... Потом можно записывать новую, самую сложную проблему на мой счёт.

Ко мне подъехал Эрни и, прерывая мои мысли, на грани слышимости спросил:

— Учитель... А сильфы правда могут менять не только внешность, но и... пол?

От этого вопроса я едва не свалился с лошади, но достаточно быстро взял себя в руки. Глаза у подростка при этом поблескивали каким-то нездоровым любопытством. Такое ощущение, что он собрался с друзьями посплетничать о достоинствах деревенских красавиц.

Вот блин... Позволяя ему думать, что я один из изменчивых, я как-то упустил из виду, что он все эти данные на меня будет примерять. Банально заврался. Теряю форму, однако.

— Правда, — со вздохом сказал я, уже догадываясь, что мне предстоит.

— А как это возможно? — волчонок подался вперед, едва не вываливаясь из седла. — Одно дело внешность, а пол... У женщин же нет... ну... этого... — Эрни зарделся, но на лице у него при этом было написано такое любопытство, что не стоило и надеяться, что он засмущается и отстанет.

Я задумался, как бы ему это попонятнее объяснить, не вдаваясь в технические подробности высшего уровня теормага. Можно было бы послать, но такое мне казалось непедагогичным, да я и сам старого пня этим вопросом доставал долго и с наслаждением.

— Понимаешь, — начал я, судорожно подбирая слова. — Сильфы — больше маги, чем люди. То есть, если человеческий маг может не использовать силу, сильф — может не использовать тело. Это, так сказать, не слишком важная часть их организма, полностью послушная их силе.

Ученик алхимика похлопал глазами, пожевал губу.

— Это как с сыпучими и жидкими реактивами? Людям нужен сосуд, чтобы не «разлиться», и этот сосуд может быть пустым, а сильфы это сам реактив, и они могут обойтись без посуды? — ты гляди-ка, какие образные сравнения прорезались...

— Да, примерно так, — кивнул я. Ещё, вроде бы, слышал, что сильфы не могут изменять скелет, но говорить об этом я не стал. Не хотелось бы ошибиться... — Только люди — жидкость, которой нужен твёрдый сосуд, а сильфы... Как мягкая глина, могут обходиться без него. Таким образом, они могут менять свой облик практически без ограничений... Включая возможность выбирать пол.

— То есть, это чистая магия? — в голосе волчонка слышалось легкое разочарование. — Никаких условий, никаких рамок, все ограничивается только желанием самого сильфа? Захотел, рррраз — и все?

— Угу. Сильное желание. Очень сильное. Настолько сильное, что... Вот ты хочешь поменять своё тело? Стать девочкой? Изменить форму рук или носа?..

— Н-нет! — Эрни шарахнулся в сторону, как будто я его прямо здесь перевоплощать начну. — Ну, то есть я хотел бы выглядеть немного... внушительнее, но ведь такая смена внешности не дает нужных навыков? Ну, если превратится в такого, как... ну, Мартин, например, сильнее ведь не станешь?

— Сильфида пяти лет от роду, толком не научившаяся превращаться, с тонкими ручками-ножками... При желании спокойно сломает хребет коню, — усмехнувшись, пояснил я. — Так что особого смысла в мышцах нет.

— Ну, хотя бы гитопе... ги-по-те-ти-чес-ки, — по слогам произнес сложное слово Эрни. — Не силу, ну там ловкость, или какие-то другие физические особенности того облика, который сильф выбрал. Это возможно? — вот же репей, а. Они с Харом точно друг другу понравятся.

— Не знаю, — ехидно улыбнулся я. — Это ты у какого-нибудь сильфа лучше спроси, — я демонстративно осмотрелся, показывая, что нас могут гипотетически подслушивать.

Волчонок надулся, но все же не стал продолжать расспросы. Несколько минут ехали молча.

— Учитель... А вы покажете, как? Ну, потом...

— Думаю, мы вернёмся к этой теме как-нибудь потом, — уклончиво ответил я.

Знание теормага не просто спасало меня от фокусов Риваши, но и ещё и достаточно сильно повлияло на мою жизнь. Например, на то, что я не говорю прямой лжи и не даю обещаний, которые не собираюсь выполнять. Или не пересекаю реку во время свечения Малого Солнца. Или не бросаю в огонь живых насекомых. Вроде бы простые правила, а жизнь серьёзно облегчают, пару раз мне стихии даже помогали.

Волчонок шмыгнул носом, и закусил губу, явно придумывая, что бы еще такого у меня спросить. Покосился взглядом на мрачного Аргарха, размышляющую о чем-то своем Фани. Вздохнул. Все наиболее интересующие его темы были не из тех, что можно обсуждать при посторонних, а любопытство грызло парнишку не по-детски. Немного помучившись, Эрни нашел компромисс:

— Учитель, а вы знаете какие-нибудь легенды про этот лес и его обитателей?

«Хренову тучу», — хотел ответить я, но вовремя вспомнил, что интеллигентному старому знахарю так выражаться не пристало.

— Мы сейчас идём по самому центру Леса, сюда редко забредают люди, а те, что забредают, обладают достаточной сознательностью, чтобы не влипать в неприятности, — вместо этого начал я. — Легенд об этих местах мало... Современных. Но если хочешь, могу рассказать о тех, что были до Катастрофы.

— Хочу! — Эрни аж в седле подпрыгнул, рискуя свалиться.

Остальные тоже навострили уши, Фани так даже подъехала поближе. Хэх, что с людьми любопытство делает. Оно ведь не только кошку сгубило... Так, что бы им такого рассказать, чтобы окончательно мозги загрузить?

— Это центр не только Леса, но и всего материка, — проговорил я, оглядываясь. — Во-о-он там, на сотню метров западнее располагаются руины Академии, да-да, той самой, первой. Сейчас мы как раз проходим по бывшим территориям сильфов, до места их столицы километров десять к востоку. Говорят, там и сейчас можно увидеть необыкновенной красоты стеклянные здания, оставленные в полном запустении.

На лице Фани было явно видно борьбу между любопытством и здравым смыслом, но последний победил. По крайней мере, фразы «А давайте посмотрим, здесь же совсем недалеко» так и не последовало. Эрни радостно блестел глазами, то на меня, то на едва видимые под растительностью руины, наверное, представлял, как здание выглядело раньше. Остальные просто ждали продолжения рассказа, только Аргарх настороженно поглядывал на меня — после одной моей легенды он уже поругался с Фани, но требовать замолчать не рискнул.

— Надо признать, сильфы дольше всего сопротивлялись Чёрной Чуме и успешнее всего устраивали покушения на Императора. Один раз стараниями Лиги Пламени его даже ранили в сердце, но это оказалось ему несмертельным. Сильфы не хотели оставлять эти места, предпочитали умирать, под гнётом Чумы, чем эвакуироваться к своим морским собратьям, а всё потому, что это особая земля, — я сделал паузу. — Здесь жили и умирали сотни поколений сильнейших магов природы, весь воздух, каждое дерево и каждый камень пропитались их силой и энергией. Говорят, здесь до сих пор можно встретить духов стихий.

У Фани вырвался восхищённый вздох. Эрни нахмурился, что-то вспоминая. Остальные просто не поняли, о чём я говорю. По официальной версии Академии, природа — неразумна и просто предоставляет энергию, которой могут управлять маги. Отколовшиеся кусочки стихии называют элементалями, которые совершенно безвольны, послушны людям; но так же существуют легенды о духах, своевольных существах, управляющих стихиями в гораздо большем объёме, с гораздо меньшими затратами со стороны мага.

И, разумеется, каждый колдун мечтает подчинить такого духа.

— Лично я их не видел, врать не буду, — проговорил я. Ну да, только в замке Гуахаро, да и то не факт, что это было оно. — Но поговаривают, что где-то в этих местах можно встретить полупрозрачную девушку, словно сотканную из жарких запахов трав. Те, кто её видел, утверждают, что после этого у них прошли все болячки, увеличилась потенция да нашлась любовь всей жизни. А бывает, здесь видят парня, состоящего изо льда и ветра. Все, кто его видел, умирали, едва успев рассказать о нём.

— Судя по климату, второго видели чаще, — пробурчал под нос Мартин, зябко передергивая плечами. — Какие уж тут жаркие запахи...

Фани прикусила губу, глядя на меня с каким-то странным выражением лица. Эрни задумчиво потер затылок, и то и дело косил глазом, словно сравнивая меня с чем-то. Блин, даже это не помогло выяснить, кто меня видел. Теоретически, смертельно побледнеть должен был только один, но нет, оба странно себя ведут...

— Не обязательно, — возразил я. — Лето здесь жаркое, полное трав, цветов и листьев, хоть в это сейчас и не верится, — я тоже поёжился, закутываясь поглубже. Вчерашнее купание немного меня простудило и, хоть к вечеру всё уже пройдёт, сейчас очень хотелось под тёплое одеяло. — Говорят, сильфам Смертью было даровано право уходить за грань по собственному желанию, призывать его... Но многие, очень многие им не воспользовались, предпочитая оставаться в знакомых местах. Например, как эти девушка и парень, что любили друг друга, но умерли от Чумы, так и не поженившись... И теперь они не могут встретиться, ибо ходят тропами мёртвых по землям живых.

— Р-романтика, блин, — клацнул зубами уцелевший мечник.

* * *

После рассказа Морина наступила тишина — разговаривать никому не хотелось, все как-то разом ощутили себя букашками на фоне древнего леса. Кажется, люди даже дышать старались потише, чтобы не потревожить его, независимо от того, поняли ли они легенду, или беспечно отмахнулись от нее. Словно лес ждал рассказа сильфа, чтобы показаться во всей красе, загубить которую не смогла даже черная чума.

Впрочем, лес в этот момент волновал Эрни меньше всего. Все мысли полуволка сосредоточились на последних словах учителя — про духа, состоящего изо льда и ветра. Не он ли вчера был под водопадом? Вернее, не был ли этот дух сильфом, на короткое время сбросившим маску из плоти и крови? Угрозы смерти Эрни не боялся — он и так каждый день ходил по острию. Стоит чуть не удержать себя в руках — убьют наемники, как монстра. В любой момент можно окончательно сойти с ума, и тогда уже прикончит учитель — из жалости. И это не считая тех опасностей, что таил в себе лес. Да и потом, Морин сказал, что умирали те, кто пытался рассказать об увиденном — возможно, из-за попытки нарушить тайну, а не из-за того, что встретили духа. Ведь, если подумать, Морин уже не впервые посещает этот лес. Есть вероятность, что на него и раньше наталкивались любопытные, и сильф просто не хотел разглашения своей тайны. Ведь это выглядело так волшебно... Эрни был уверен, что ради такого зрелища очень многие захотели бы прогуляться в лес, невзирая на все опасности. Учитель сказал, что они как раз проезжают старые земли сильфов, которые до сих наполнены магией, так что все сходится... И... что если Морин действительно тот самый песчаный принц, про которого говорилось в легенде? Ведь не просто же так он решил рассказать вчера именно ее. Тогда все. Пусть Морин и не живет здесь, он наверняка острее, чем люди или другие сильфы должен чувствовать силу этих мест. Потому и ушел вчера ночью, когда все уснули, чтобы хоть ненадолго сбросить привычную маску, стать живым воплощением магии, а не искалеченным проводником горстки наемников. Парень прикрыл глаза, вспоминая вчерашнюю ночь.

... Проснулся Эрни от противного сквозняка, холодившего бок. Не то чтобы было совсем уж невмоготу, но он неожиданно быстро привык спасть рядом с учителем, и теперь без тепла сильфа под боком чувствовал себя неуютно. Парень чуть приподнялся на локтях, пытаясь понять, куда это сильфа могло понести посреди ночи. Нет, Морину-то здешний лес почти что дом родной, достаточно вспомнить, как ластился к его рукам встреченный Страж, но мало ли... Морин... Ученик алхимика покатал на языке имя сильфа. Ему нравилось про себя называть учителя по имени — это было словно знаком доверия, символом, что Эрни особенный, достойный...

Морина на дороге не оказалось. Волчонок огорченно вздохнул, машинально облизнул губы. Странноватый, но приятный вкус во рту усилился. Эрни застыл от пронзившей его загадки, медленно вытер рот ладонью... Вокруг было темно, но чувствительное зрение полуволка смогло разглядеть темные пятна на пальцах, а обоняние подсказало, что вот это, неимоверно притягательно пахнущее — кровь, причем кровь учителя. Эрни жалобно скривился — опять! Конечно, Морин говорил, что пусть уж лучше Эрни пьет его кровь, чем гоняется по лесу за зайцами, но Эрни так надеялся, что эта потребность сойдет на нет... Юноша решительно отбросил одеяло и встал. Надо найти учителя. Кто знает, сколько он мог выпить под действием своего безумия?

Вокруг не было видно ни зги. Эрни даже порадовался обостренному восприятию — без этого фиг бы он куда ушел, и уж тем более не смог бы понять, в какую сторону двигался Морин. А так запах сильфа четко указывал нужное направление. Вот если бы он еще и ямки подсвечивал... А то Эрни сам себе напоминал того хромого из известной байки — ямка, кочка, ой, запнулся... Действительно запнулся, но явно не об ветку. Наклонившись, он подобрал знакомый плащ с глубоким капюшоном. Волчонок невольно нахмурился. Зачем Морину раздеваться? Каким бы выносливым сильф не был, погода к прогулкам налегке не располагала.

Запах постепенно усиливался, давая понять, что он движется правильно, да и одежда учителя теперь встречалась все чаще. Такое ощущение, что он снимал ее впопыхах — рукава вывернуты, рубашка смята, штаны валяются причудливой ловушкой... Чем дальше, чем страшнее становилось Эрни. Морин не показывал особой морозостойкости, наоборот, он казался довольно мерзлячим. Что могло заставить его раздеться догола? Босиком, по снегу... Волчонка невольно передернуло. Да еще и темно, хоть глаз выколи, никак не удается понять, куда ведет след. По щеке хлестнула ветка, намекая, что ровная дорога кончилась. Ученик алхимика вздохнул и вытянул вперед руки, нащупывая препятствие. Кажется, это были какие-то кусты...

Свет резанул по глазам, заставив зажмуриться, смахивая слезы. Вот же пожелал на свою голову. Наконец, кое-как проморгавшись, Эрни смог приоткрыть глаза. Да так и застыл, не в силах отвести взгляд. За кустами лежала небольшая полянка, перечеркнутая темной лентой ручья. Шум небольшого водопада — и как он его раньше не услышал? — казался неотъемлемой частью открывшейся перед глазами сказки. Под падающими струями воды стоял сильф — именно сильф, не битый жизнью проводник Сельдь, не насмешливый и умный учитель Морин... Не создание из плоти и крови, а ожившая сказка.

Сейчас шрамы, перечеркнувшие кожу, выглядели не следами ранений, а загадочным узором-татуировкой, словно иней вдруг решил украсить своей вязью живое существо. Хрустально-прозрачная вода струилась по смуглой коже, обвивалась вокруг, словно ластилась к этому совершенному созданию. Сейчас как никогда было видно, что шрамы и прочее — не более чем маскировка, маскарадный костюм, который не в силах полностью скрыть истинную сущность своего носителя... Прекрасный, свободный, нереальный...

Морин стал сейчас частью этого потока, или, напротив, поток стал частью его, охотно подчиняясь воле создания воплощенной магии. Лед в лучах малого солнца искрился — не так как алмазы, которые Эрни когда-то мельком видел, а более холодно, но одновременно — более прекрасно. Несмотря на холод и бедность красок, эта картина была торжеством жизни, вечно бессмертной природы. Хоть и худощавый, сильф не выглядел хрупким — нет, это был поджарый, стремительный хищник, воин, не привыкший отступать... Воплотившаяся плеть воды, такой мягкой и уступчивой при осторожном касании, и столь гибельной во время гнева стихии.

Сильф запрокинул голову, подставляя лицо бледному свету малого солнца. Обострившимся зрением Эрни мог увидеть каждую черточку его лица, тень от каждой ресницы... Ультрамариново-синий цвет радужки вместо привычного карего только стал завершающим штрихом картины, сорвав с губ волчонка невольный вздох восхищения.

Морин обернулся, пронзительно глянул своими нереальными глазами. Протянул руку, словно приглашая присоединиться к нему, разделить этот застывающий на кончиках пальцев лед и ревниво кружащий вокруг ветер, словно пытающийся отобрать сильфа у потоков воды, закружить его в своих вихрях... Это было настолько нереально, настолько похоже на древнюю легенду, что Эрни не выдержал и сорвался с места. Но не к этой легенде, а прочь. Такая волшебная сказка... Он не чувствовал себя достойным коснуться ее. Наверное, он не должен был этого даже видеть... В таких историях нет места для несуразного мальчишки-мутанта, которого случайно привели с собой... Но одно Эрни точно знал: даже если ему все привиделось, он не сможет забыть этого до конца жизни.

* * *

До вечера все ехали молча, занятые своими мыслями. Поэтому Эрни уловил странный запах только когда они уже стали устраиваться на ночлег. Запах не был незнакомым, не таил в себе опасности, но почему-то заставлял беспокоится. Волчонок нахмурился, пытаясь определить его источник. Пахло... от Морина? Может, это последствия того, что сильф выпускал магию? Но нет, запах ничуть не напоминал те, которые Эрни чувствовал раньше — не цветы и не озон, а что-то другое. Ученик алхимика нахмурился, придвинулся чуть ближе к учителю. Почему-то этот запах пересушенной глины тоже был очень знакомым, но он совсем не подходил сильфу. И Эрни никак не мог вспомнить, где же чувствовал его раньше.

— Учитель, с вами все в порядке? — волчонок осторожно тронул сильфа за руку. Уловил неправильность, застыл на пару секунд, соображая, какую именно. После чего бесцеремонно ринулся щупать лоб:

— Да у вас температура! И вы молчали! И в тонком плаще! — Эрни тут же схватил одеяло, укутывая в него Морина и начал оглядываться по сторонам: — Миледи, вы не могли мне помочь?

— Успокойся. Со мной всё в полном порядке! — его организм не нашёл ничего лучше, как чихнуть в подтверждение этих слов. — Ладно, не совсем в порядке, но я уже принял необходимые меры.

— Ох, это простуда, — определила Фани одним магическим пассом. На «миледи» она никак не отреагировала, приняв такое обращение, как должное. — Подождите, у меня где-то было лекарство и заклятье... Как вы вообще умудрились заболеть? Я вед на всё колонну навесила «Улучшение здоровья»...

— Учитель, нельзя запускать простуду! Особенно в дороге! — Эрни жалобно хлопал глазами и все норовил уложить упрямого сильфа, кутая еще и в свое одеяло. — Ну как можно настолько о себе не заботиться? Сначала ручей, потом целый день в седле... Надо было утром сказать, что вам нездоровится!

— Ручей? Какой ручей? — насторожилась Фани.

Учитель вздохнул чуть ли не облегчённо:

— Да рядом был, — махнул он рукой. — Говорят, обладает целебными свойствами. Вот я и сходил ночью проверить, да исцелиться...

— Что за ересь! Даже если он был лечебным, купаться по такому холоду — верный путь к воспалению легких! — возмутилась Фани. — Ну, вот от вас я такого никак не ожидала! После того, как вы столько рассказывали нам, что нельзя покидать дорогу! Как ребенок, право слово!

Морин смерил её хмурым взглядом, в котором без труда читалось «покусаю».

— Вообще-то я умею передвигаться по Лесу, в отличие от некоторых, — мрачно начал он, поглубже закутываясь в одеяло. Сам себе противоречит. — И целебная вода действует: несколько шрамов затянулось, а простуда уже в терминальной стадии. Так что отойдите от меня, со мной всё хорошо.

— И не подумаю! — воинственно выдвинула подбородок Фани. — Пока вы в отряде, я отвечаю за ваше здоровье. Это не считая того, что вы можете заразить остальных, начиная с вашего ученика. Если уже не заразили.

— Я здоров, — не согласился Эрни. — Но можете меня обследовать, — волчонок явно решил подать пример упрямому сильфу.

— Никто не будет никого обследовать! — возразил Сельдь. — И вообще, отставить панику. Я выпью все микстурки и выполню предписания. Но вы, взамен такого послушания, отставляете все свои нравоучения... Или я начну на них отвечать.

Фани еще немножко посверлила проводника взглядом, но настаивать не стала. Нравоучения девушка с детства не любила, и выслушивать что-то подобное от проводника ей тем более не хотелось. И потом, свой профессиональный долг Фани выполнила, а ввязываться в перепалку с Сельдем она считала ниже своего достоинства.

Под руководством Эрни, его учитель выпил нужные микстурки, был завёрнут в два одеяла и уложен у костра. Ни о каких байках в его исполнении и речи быть не могло: как только Мартин заикнулся о продолжении интересных историй, на него с шипением ядовитой кобры набросилась Фани. Аргарх хмурился. Такое поведение девушки ему не нравилось, но поделать ничего не мог, да и интерес там был чисто профессиональный, да женско-сочувственный. Капитан подспудно понимал, что что-то в этой ситуации неладно, но никак не мог поверить, что прекрасная целительница предпочтёт сопливый, лысый комок костей и кожи, покрытой шрамами, ему, красивому, сильному да мужественному.

Воины у костра развлекались, как могли, рассказывая старые, несмешные байки, прерываемые междометиями «Э-э-э», да «Ы-ы-ы». По контрасту с красивым, почти академическим повествованием сильфа было очень заметна нехватка словарного запаса и сюжета. Послушав немного, Эрни решил не забивать себе голову и полечь спать пораньше...

Но тут его ожидала проблема: учитель решительно сграбастал его к себе в качестве грелки. Не то чтобы это было особо непривычно — Морин постоянно грелся об ученика, обладающего большей устойчивостью к холоду, но сегодня совместная ночевка грозила оказаться не слишком удобной. То ли сильф мерз больше обычного, то ли таким образом выражал недовольство — Эрни был подмят учителем и обнят руками и ногами, как любимый плюшевый медвежонок. Все бы ничего, да только сопение прямо в ухо раздражало, мешая уснуть. А еще Эрни очень быстро стало жарко от такого тесного контакта — температура у Морина уже почти спала, но волчонок и так на холод не жаловался, даже не особо жалея пожертвованное учителю одеяло. И вот тут-то парня прошиб холодный пот — он сообразил, какую глупость едва не сделал. Напрашиваться на обследование у целительницы, и это при том, что сейчас у него температура явно выше, чем у нормального человека! Да и просто, мало ли как на него могла подействовать магия Фани?

— Простите, учитель, — виновато прошептал Эрни на ухо Морину. — Я не подумал.

— Это ты за который раз извиняешься? — сонно уточнил тот.

— Она ведь целитель, а я чуть было добровольно не подставился... — покаянно засопел волчонок. — А простуду запускать все равно нельзя!

— Ничего. Просто в следующий раз думай головой, а не задницей, которая сильно боится остаться в одиночестве. Но за это ты не будешь дёргаться и смирно проработаешь грелочкой всю ночь.

— Как скажете, учитель, — расслабился Эрни. На него не сердились!

А Морин довольно улыбнулся, думая, как же хорошо его воспитал Йон...

* * *

Здравствуй, ночь. Здравствуйте, звёзды. Что ж вы мне всё спать-то не даёте, окаянные? Вроде и болею, и в тепле нахожусь, и воздух свежий меня постоянно обдувает, ан всё равно не могу заснуть. Приходится считать эти самые небесные светила, стук сердца волчонка, щелчки костра... Ничего не помогает.

Где-то в середине ночи кто-то прошёл мимо меня. Вскинув голову, я быстро пересчитал присутствующих, пытаясь понять, кто же такой смелый ночью да в Лес пошёл... Оказалось, Фани. Ну и ладно. Успокоившись, я вернулся на место, подгребая свою грелочку ещё ближе. Пусть аристократка обладает множеством недостатков, вроде заносчивости и склонности к морализаторству, но мстительно пинать ёлку она не стала бы. Как и губить несчастные снежные цветы.

Когда через полчаса она не вернулась, я заволновался. А вдруг всё-таки хватило глупости?..

— Ты куда? — сонно спросил волчонок, не желая меня отпускать.

— В туалет. Сейчас вернусь, спи.

— Аха... — зевнул Эрни, переворачиваясь на другой бок и закутываясь в одеяло. Еще и губами причмокнул.

Тихонько размяв затёкшие конечности, я двинулся вслед за колдуньей. Простуда уже прошла, будто её и не бывало, оставив только некую сухость в носу, но всё равно, вылезать из тёплого кокона одеял с подогревом было настолько лень, что мне пришлось умыться снегом, чтобы не вернуться обратно в ленивое лежбище. Будь я студентом Академии, то точно не пошёл бы на пары в такую погоду, но так как на кону стояла чужая жизнь, прошлось пересиливать себя и плестись по едва заметным в темноте следам.

Фани обнаружилась в ближайших кустиках, занятая делом, которым я оправдывался перед Эрни. Я хотел было уже деликатно свалить, чтоб не мешать столь интимному процессу, но меня заметили — не иначе, как магическую сеть вокруг себя раскинула — и просверлили злобным взглядом.

— Не кажется, что это уже слишком? — зло прошипела аристократка, пытаясь испепелить меня взглядом. Щеки Фани даже в темноте полыхали злым румянцем. Еще бы, такой конфуз.

— В лесу, полном самых разных тварей... Нет, не слишком. Тем более, вы задержались на целых полчаса, впору начать волноваться... — пожал я плечами. — Только не мне.

В её глаза промелькнула грусть, сменившаяся злобой. Да, я это так коварно и тонко намекаю на то, что Аргарх её отсутствия не заметил.

— Ну и что? — с вызовом подняла голову аристократка. — Он мне просто доверяет. В отличие от вас!

— Конечно, — беспрекословно согласился я. А зачем спорить, если она сама себе не верит?.. — Пойдём, я провожу тебя обратно, коли встал.

Фани фыркнула, явно собираясь высказать все, что думает о моей воспитанности — я ведь так и не отвернулся — но громкий шорох в соседних кустах заставил ее вздрогнуть и невольно попятиться ко мне. Как следует испугаться девушка не успела — за шорохом последовал жалобный стон, и не нужно было быть специалистом по обитателям Леса, чтобы понять — кто бы там не стонал, ему сейчас не до нападения. Фани снова вздрогнула, остановилась, затравленно глядя то на меня, то на кусты. Стон повторился. Девушка жалобно скривила губы и сделал шаг в сторону кустов.

— Уверены, что это хорошая идея? — негромко спросил я.

— Я не могу его там бросить, — глянула на меня Фани. — Помощь созданиям леса ведь не входит в список запретов?

Мда. Страшная вещь — инстинкты целителя...

— Нет, не входит, — вздохнул я. — Идемте, посмотрим, что там.

А там оказалась снежная кошка. Огромная, размером с осла, животинка, умудряющаяся передвигаться столь тихо, что жертва до самого последнего момента не понимает, что её атакует. Бело-чёрного, пятнистого окраса, она обладала густой, пушистой шерстью и огромными небесно-синими радужками. Но сейчас кошке было явно не до красоты и тишины: огромное брюхо едва ли не волочилось по земле, а задние лапы то и дело сводило судорогой.

— Она не может разродиться! — тут же опознала целительница.

Кошка удручённо кивнула. Животные Леса альтернативно разумные, но всё же разумные. И попросить помощь у того, кто может её оказать, они могли... Если не думать, что она тащилась ко мне, потому что я до сих пор ношу в себе печать магии Гуахаро.

— Давно, милая? — с сочувствием спросил я, присаживаясь рядом. Потрепав кошку по голове, я добился только того, что она потёрлась головой о моё плечо в совершенном отчаянии. — Давно. Как ты ещё передвигаться можешь... Слушай, я всё понимаю, но тут рядом есть удобный грот, полупещерка, неподалёку от ручья. Сможешь туда дойти?

Кошка покачала головой, по-прежнему тыкаясь лбом мне в плечо. Пришлось обнять её, подождать, пока приступ слабости пройдёт. Животные Леса сильные.

Наконец, она кивнула и двинулась в нужную сторону, чуть прихрамывая.

— Надеюсь, ты умеешь принимать кошачьи роды, — бросил я Фани, следуя за кошкой.

Глаза у Фани были круглые, но — воспитание сказывается — задавать глупых вопросов она не стала.

— Моя сумка... Там зелья и обезболивающее...

— Хорошо, сходи, возьми. Наш след сможешь найти?.. — спросил я, глядя вслед кошке. Сочувствие душило где-то под горлом, не давая разразиться длинными фразами. — Или нет, давай лучше ты повесь на меня метку, а потом по ней пройдёшь. Не доверяю я способностям следопыта целителей, уж извини.

— Хорошо, — кивнула Фани, и бросилась в лагерь, треща ветками под ногами. Надеюсь, она не поднимет всех на ноги. Хотя, не завидую я тому, кто попытается ее сейчас остановить — сметет и не заметит.

Вернулась целительница быстро, и что даже немного удивительно — одна. То ли наемники так крепко спят, то ли она все же умеет ходить без лишнего шума. Хм... пожалуй, я немного поспешил с выводами — у входа в пещерку тихонько скрипнул снег под чьей-то ногой, но, судя по спокойствию кошки, это скорее всего Эрни. На человека она среагировала бы более агрессивно.

— Тише, милая, тише, — ласково говорил я, гладя кошку по голове. — Всё будет хорошо, обязательно всё будет хорошо... Фани, ты знаешь, что делать?

— На практике я принимала роды у коровы, — сообщила целительница, одевая специальный ободок на волосы, чтобы не мешались. — И с теорией знакома. Я постараюсь ей помочь. В любом случае, самостоятельно она не справится.

Кошка согласно мявкнула. Вот блин, ненавижу попадать в такие ситуации, в которых я совершенно бесполезен. Если забинтовать рану или наложить шину я могу с лёгкостью, то решить такую деликатную проблему мне не под силу.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Да, — она вручила мне котелок и маленькие магические свечки. — Набери воды и озаботься освещением.

— Конечно, — кивнул я, принимая предметы. — Если тебе это поможет.

Она молча взялась за дело, став мягко поглаживать живот, что-то тихо и ласково говоря кошке. Руки целительницы при этом чуть заметно светились, снимая боль. Спустя полминуты кошка смогла распрямить сведенные судорогой боли лапы. Фани тут же уселась на колени рядом, ничуть не заботясь о чистоте одежды или хотя бы о том, чтобы подстелить плащ.

— Свечи ближе, — коротко скомандовала она. — Мне надо видеть, что я делаю.

Я молча расставил свечи так, чтобы все тени оказались за спиной аристократки. Фани наклонилась еще ближе, что-то разглядывая между лапами кошки. А потом неожиданно запустила руку прямо внутрь. Меня передернуло.

Кошка дернулась, и снова низко застонала.

— Тихо-тихо, девочка, потерпи немножко... Потерпи моя хорошая.. Ну давай, ты же сильная...

— Ты хороший лекарь, — заметил я. — Почему ты сбежала из дома?

— Давно понял?

— Сложно было не понять.

— Давай отложим этот разговор на более... удобное... время.

Вдалеке раздался волчий вой.

— Что это? — вскинулась целительница.

— Стражи. Надо закончить раньше, чем они доберутся сюда, иначе мы никогда им не докажем, что лечили, а не калечили.

Фани досадливо поморщилась:

— Ненавижу ограничения по времени. Ладно, милая, похоже, нам с тобой придётся постараться, так ведь, девочка?..

Кошка невнятно мяукнула.

Фани тем временем потянула руки назад, но не пустые. В ладонях у нее были зажаты крохотные лапки котёнка.

— Помоги мне, — отрывисто попросила она.

Я перехватил лапки, продолжая осторожно вытягивать котенка наружу. Фани снова начала поглаживать кошку по животу светящимися руками, пачкая светлую шерсть кровью.

— Их там ещё трое как минимум... Поэтому она и разродиться не могла — слишком много, никак не мог кто-то один к выходу пробиться...

Я удивленно приподнял брови. Четверо котят? У кошек Леса даже двое редкость — самка растит их в одиночку, за оравой сложно уследить.

Вой раздался ближе.

— Не хочешь отступить? — ненавязчиво предложил я. — Если тебя Стражи в таком виде застанут, то точно съедят. А пока у нас ещё есть шанс скрыться.

— Трус, — злобно фыркнула целительница. — Иди, если хочешь! А я её тут одну не брошу!

— Похвально, — кивнул я. — Но я, пожалуй, пойду...

Девушка отчётливо заскрипела зубами.

— ... посмотрю, чем можно задержать Стражей. Справишься сама?

Зло прищуренные глаза аристократки плавно трансформировались в круглые и удивленные. Она заторможено кивнула, ошарашено хлопая ресницами. Потом вскинулась:

— Ты, правда, собираешься пойти им навстречу?

— Этот вариант дает нам несколько больше шансов выжить. Если просто встретить Стража, всегда есть возможность с ним договориться... если он, конечно, не пришел по твою душу. Но вы бы поторопились, миледи.

Фани коротко кивнула, и снова запустила руки между лап кошки, нащупывая следующего детеныша.

— Давай, миленькая, потерпи еще немного...

Я вышел на улицу, показал Эрни кулак и жестами велел вернуться в лагерь. Тот отчаянно замотал головой, сообщая, что никуда он не уйдёт от такой интересной ситуации и вообще поможет мне во всём со Стражами. Пришлось брать его за шкирку, встряхивать и внушительно смотреть в глаза. Волчонок уныло вздохнул и всё-таки поплёлся в лагерь. Я же вымыл руки в ручье и пошёл на встречу вою... Только доносился он не из самого Леса, а откуда-то сверху.

Эту зону патрулируют летучие Стражи.

Величественные летучие ящерицы с непомерно большими крыльями и вытянутой головой, в количестве трёх штук приземлились передо мной. Я молча вышел вперёд, преграждая им путь. Из пещеры раздался писк, одна из ящериц дёрнулась вперёд, я, упреждая её движение, наперерез.

— Нет, — твёрдо скзал я.

Левая птица вплеснула крыльями и покачала головой.

— Она ей помогает. Здесь нет для вас работы, идите.

Стражи переглянулись между собой и уселись полукругом, все своим видом показывая, что никуда не улетят. Я пожал плечами — охота им морозить лапы на снегу, дожидаясь результата, да ради Лийины. Тем более, что осуждать их здоровое недоверие к людям я не мог — сам такой же. Но и в пещеру возвращаться не стал — ещё сунутся следом, и накроются все мои планы насчет Фани медной посудиной под гордым именем «таз». Она не Эрни, ей не стоит показывать, что Стражи меня слушаются.

Из пещеры донеслось писклявое мяуканье. Птицеящеры сначала напряглись, но потом как-то все сразу расслабились. Ну, то что это верещанье только что родившегося котенка, а не зверски убиваемого, понял даже я. Снова что-то успокаивающе забормотала Фани.

Дальше дело пошло бодрее и уже через час бодрого переглядывания с летающими ящерицами все четыре котёнка дружно пищали. Стражи переглянулись, пожали плечами и взмыли ввысь, я же поспешил в пещеру, узнать, всё ли в порядке и не нужна ли помощь.

— Всё нормально, — слабо улыбнулась Фани, сияя зеленоватой белезной кожи. Потратилась она изрядно. — Жить будут все. Как ты с ними справился?

— Да так, старый знахарский трюк, — отмахнулся я, с беспокойством оглядывая целительницу. Тебе помочь?

— Полей на руки, — девушка вытянула вперед руки с напрочь испорченным маникюром. — По хорошему, ее бы тоже обтереть, но я боюсь, что она простынет по такому холоду.

Я согласно покивал, послушно поливая на руки целительнице. Все же это особые люди — сама еле живая, одежда испорчена, руки все в крови, а улыбается, словно клад нашла. Хотя стоит признать, что четыре толстолапых барсенка смотрелись невероятно умильно. Так бы и потискал, если бы они были бы почище. А пока мама-кошка только начала их вылизывать, из-за чего котятки приседали под давлением большого языка на все четыре лапки и жалобно пищали.

Вместо этого я погладил новоявленную мать по голове. Умница, красавица... Сильная, отважная. Не побоялась выйти к людям, чтобы попросить помощи. Гуахаро предпочитает не помогать своим питомцам, которые по-глупости вляпались в беду, или которые физически неполноцены. Говорит, что так лучше для всего вида, но эта кошка — действительно молодец.

— Мурр, — устало сказала она, глядя на меня проникновенными синими глазами. Почему-то в них мне привиделся укор, мол, как я могла тебе, да не довериться... Хотя я точно в первый раз с ней вижусь.

— Похоже, всё хорошо, — заметил я. — Пора возвращаться.

— А? — вымотавшаяся Фани буквально засыпала. — Возвращаться? Ах да, лагерь... На нее же не нападут хищники? — она встревожено оглянулась на кошку.

Я покачал головой. На эту-то красавицу? Самоубийцы в лесу долго не живут.

— Нет. Я же говорил, детенышей в лесу ни один зверь не тронет, а их мать вполне способна за себя постоять. Пойдём.

Взяв за руку, я потянул её на себя, заставляя встать. Надо ещё как-нибудь заставить её умыться, а то на магическое очищение ей сейчас не хватит сил, а возвращаться в настолько кровавом виде будет несколько... подозрительно.

— Ой, — удивлённо протянула она. — А ты сильный.

— Внешность обманчива, миледи, — смиренно сказал я. — Оставим ей свечи?

— А, что? Ну, я не знаю... ей бы в тепле побыть, но не сгорит?

— Мяу! — укоряюще ответила кошка.

— Не сгорит, — сделал вывод я. — Она девушка разумная, буянить не будет. Пойдём.

Мы вышли из пещеры, спустились с небольшого уступчика на ровную землю и тут Фани завизжала от ужаса, прячась мне за спину. Не, я, конечно, не против, мне приятно ощутить себя настоящим мужиком... но можно было и не душить меня так старательно.

— Успокойся, — сказал я. — Это Стражи. Мы не сможем от них убежать при всём желании.

— Они... они ужасны!

— А по мне так милашки...

— Да нет, в магическом плане!

— Извини, не могу разделить с тобой это возмущаение, сам в этом деле полный профан. Так как, отпустишь меня?

— Ой, извини, да... И что нам теперь делать?!

— Гордо и с достоинством поприветствовать хозяев дома, в котором мы гостим. Справишься?

Целительница сосредоточено кивнула. А как же, этому аристократов учат с самого рождения, только не говорят, что Лес тоже может быть благородным домом, причём аж целого императора.

Фани тем временем гордо выпрямилась, расправила плечи. Присела в безупречном реверансе:

— Я благодарю добрых хозяев за гостеприимство и приношу свои извинения за беспокойство. Мы никоим образом не хотели причинять вред или же тревожить вас.

Птицеящеры согласно наклонили головы, что было очень похоже на ответный поклон. Глаза Фани снова округлились, но аристократка благоразумно удержала свое удивление при себе. Меня же так и тянуло хихикнуть над этой ситуацией — стоят друг напротив друга аристократка живого кольца и Стражи леса Гуахаро, и на полном серьезе раскланиваются.

Один из Стражей медленно шагнул вперед, вытянул шею и что-то положил к ногам вздрогнувшей Фани. После чего птицы дружно развернулись и взмыли в воздух, снова оставляя нас одних.

— Что это было? — ошарашено спросила целительница.

— Это? Подарок от Леса. Он тоже умеет быть благодарным, — улыбнулся я.

Целительница осторожно подняла с земли диковинный серебристый цветок.

Глава 11.

Лесные интриганы.

— Если ищешь, то обязательно найдёшь.

— Ага, только не факт, что именно то, что искал...

Хоббит

— Ты на них заклятье сна наложила? — с любопытством спросил я, оглядывая храпящих в унисон воинов.

— Да, им будет полезно выспаться, — кивнула девушка, подходя к своим сумкам. — Слишком много всего на голову навалилось, да ещё и Лес этот, в котором расслабиться никак нельзя. Отвернись, пожалуйста.

Я чуть поклонился, демонстративно поворачиваясь к ней спиной. Интересно, а заметит ли Аргарх, что Фани одежду поменяла? Вряд ли, мы, мужчины, не привыкли воспринимать эти тонкости, а зря... Если не сойдёшь с ума, сможешь многое понять о женщине по её наряду. Но об этом я никому не расскажу, не хочу конкурентов.

Как оказалось, целительница не столько переодевалась, сколько готовила какой-то артефакт, похожий на хранилище, автономное пространство для редких ингредиентов и зелий. Туда она положила этот диковинный цветок, который даже я, при всей своей помойке фактов в голове, не смог опознать. Ну ладно, потом у Гуахаро спрошу. Спросил бы и у Стражей, но те плохо объясняют, не по-человечески.

Эрни лежал тихой мышкой, притворяясь спящим. Я очень рад, что он меня всё-таки послушал и ушёл к лагерю, иначе было бы очень сложно объяснить, почему заклинание на него не подействовало. Я и сам этого не очень-то понимал, но, возможно, это из-за легендарной неуязвимости, которое даёт зелье волка. Полагаю, оно и на магические атаки давало защиту. Сев на своё место, я отряхнул снег с ботинок и спросил:

— Ну что, сделаем вид, что ничего этого не было?

— Что? Нет, конечно! — возмутилась Фани. — Я обязательно расскажу Аргарху обо всём произошедшем!

— О том, как ты их так честно и благородно усыпила, а сама в это время где-то шлялась с подозрительным калекой? Думаешь он поверит, что этот цветок подарил тебе Лес, а не я, в целях ухаживания?

— Фу, какую глупость ты говоришь! — помотала головой девушка. — С тобой? Фу!

— А что такого? — удивился я. — Ты же променяла прекрасных и элегантных аристократов на грубого и вонючего бандита. Не думаю, что Аргарх будет сомневаться в твоей способности поменять бравого вояку на вонючего калеку.

— Как ты можешь так говорить? — она прижала сферу с цветком к груди. — Он меня любит! И никогда не подумает обо мне плохо. Тем более, та-а-ак... Он, конечно, может и не идеален, зато он лучший мужчина герцогства!

— Как скажешь, — развёл я руками. — Это не моё дело. Но, если что, не говори потом, что я тебя не предупреждал.

С этими словами я лёг на своё место и подгрёб поближе Эрни, для тепла.

— Хам! Только со зверьми разговаривать и можешь, но никак не с культурными девушками! — заявила девушка.

Я тихонечко затрясся. Ага, не умею. Аж не добился того, что она считает себя без вины виноватой, что сразу почует Аргарх... и получит ещё один повод для ревности.

Эрни лежал тихо, не шевелился, и вообще старательно изображал тёплое и почти мягкое брёвнышко. Возвращение учителя и целительницы он услышал сразу. Вернее, услышал он шаги Фани — Морин ходил беззвучно даже для обостренного слуха волкочеловека. Он внимательно оглядел учителя сквозь полуприкрытые ресницы, облегченно перевёл дух — с ним было все в порядке. Нет, Эрни понимал, что для сильфа этот лес фактически дом родной, но вой Стражей был очень пугающим. Впору порадоваться, что Фани наложила заклятье на весь прочий отряд — от таких звуков проснулись бы даже люди.

А вот сама целительница выглядела совсем не похожей на себя обычную — растрепанная, чумазая, в измятой и перепачканной одежде... На фоне бодрого и чистого Морина — то ещё зрелище. Эрни чуть нахмурился, снова нашёл сильфа взглядом. Бодрого? Точно, ни малейшего следа жара или соплей. Полуволк осторожно втянул носом воздух. И запах пересушенной глины куда-то пропал... Выходит, учитель не преувеличивал, когда говорил, что само пройдет. Да, Фани его лечила но, как ученик алхимика, Эрни прекрасно знал, что моментально вылечить простуду невозможно — разве что ослабить её проявления настолько, что человек будет чувствовать себя здоровым.

А ведь ещё стоит вспомнить, что Морин прошлую ночь почти не спал — вернулся он в лагерь намного позже самого Эрни. И сегодня сразу же заметил отсутствие Фани, в то время как Эрни, несмотря на свое обостренное восприятие, среагировал только на движения учителя, спавшего рядом. Конечно, можно такую выносливость списать на природу сильфов — про этих волшебных существ вообще мало что известно. Тем более, сам же Морин говорил, что они больше магические создания, а какой сон может быть нужен магии? Но...

Но очень уж много учитель знает про лес и его обитателей. Опять же, Стражи к нему чуть ли не ластятся, что тоже очень странно — даже обычная собака не будет себя так вести с гостями хозяина, пусть и хорошо ей знакомыми. И Морин очень много знает о привычках и характере императора. Хоть те же знаменитые тапочки взять, про которые учитель рассказывал с такой умиленной улыбкой. Остальные про них говорили с возмущением, а он — с улыбкой, словно рассказывал про детскую шалость. Так бывает, когда заматеревшие мужики вспоминают, как подсыпали соли в суп нелюбимой тетке. Вспоминают... СВОИ шалости?!

Эрни потрясенно распахнул глаза, не в силах справиться с эмоциями. Морин — Император? Да ну, быть такого не может. Эрни даже головой мотнул, словно отгоняя бредовую мысль. Ведь всем известно, что император невысокий, худой и некрасивый, да ещё и с женской прической, а Морин под это описание совсем не подходит. Если убрать его шрамы, то он будет просто нечеловечески красив... Ага, а сильфы могут менять даже пол, не то что внешность. Если он может так легко натянуть шрамы просто для маскировки, что ему стоит натянуть некрасивую внешность для все той же маскировки?!

Учитель рядом шевельнулся и сонно пробурчал:

— Чего вертишься? Спать мешаешь...

Эрни испуганно замер. Мысль, что он лежит сейчас в обнимку с Императором Пустошей... ну, не то, чтобы доводила до паники, но вгоняла в ступор — это точно. Это же с ума сойти просто... Знали бы бандиты в Вээртоге, с кем они пытались тягаться. Неудивительно, что Сельдь выкручивался из таких ситуаций, в которых от кого другого даже костей не осталось бы. И этот запах озона... Он ведь не всегда сопровождал Морина, но вместе с тем и не чувствовался чужим сильфу. Что, если это его настоящий запах, а аромат цветов — всего лишь маскировка? Такая, как шрамы? Тогда получается, что второй запах появляется, когда Морин позволяет себе чуть-чуть ослабить маскировку. Например, в городе от него пахло довольно сильно. А за все время, что они шли с отрядом, запах постепенно слабел и был ощутим только один раз... когда учитель за чем-то уходил ночью в лес. Не со стражами ли договориться?

Да нет, глупость какая-то получается. Это что ж, всё время, пока Сельдь был в Вээртоге, Пустоши без присмотра оставались? Эрни мало что знал о том, чем должны заниматься императоры, но справедливо подозревал, что так просто шататься непонятно где несколько лет им никто не позволит. Конечно, остается еще непонятная сильфийская магия, но вряд ли она способна помочь человеку, ой, то есть, сильфу, раздвоиться. Даже королям это недоступно — приходится ставить на ключевые посты сыновей и родственников. Сыновей! Ну конечно! Эрни снова распахнул глаза. Сам Гуахаро вряд ли бы смог столько времени провести вне Пустошей, а вот его никому не известный наследник... Тогда становится понятным и знание привычек, и радость Стражей при встрече с Морином... Волчонок даже заерзал от обилия эмоций.

— Да спи ты уже, малахольный!

— Сплю, учитель, — тихонько прошептал Эрни в ответ, послушно закрывая глаза.

Следующее утро началось со скандала. Тихое шептание Аргарха и Фани перешло в бурное обсуждение, а затем воин схватил девушку за локоть и отвёл назад по дороге, чтобы скрыться от лишних ушей... Не знаю, правда, какой гений высчитывал эту дистанцию, так как мне было всё прекрасно слышно, но я не прислушивался, чтобы избежать дурацкого хихикания под нос. Вместо этого я скомандовал всем собираться и готовиться к долгому маршу.

Когда мы все уже были на конях, эта парочка соизвоила вернуться. Фани была мрачнее тучи, Арграх — злее солнца в пустыне. Мне даже на мгновение стало жаль их ссорить, настолько они подходили друг другу, но потом вспомнил о нескольких вещах.

Во-первых, Фани себе таким образом жизнь загубит на раз-два. Когда она сама поймёт, что Аргарху от неё ничего, кроме титула, не надо, будет поздно: она уже окажется связана узами брака, опозорена и выгнана из своего круга, за что она мужа всю жизнь будет ненавидеть. Во-вторых, мне самому бы не помешала дружелюбно настроенная дама, которая не хотела бы меня уничтожить в порыве обиды или гнева. И не была бы при этом самой разгульной девкой живого кольца.

Ну и потом, будь у них великая любовь на все времена, то мои жалкие интриги не смогут помешать им быть вместе.

Рысью мы ехали до обеда. Всем было не до разговоров, с коня бы не свалиться, да задницу сберечь. Я этому был только рад, потому что по плану всё должно было проходить дальше без моего вмешательства. Разве что подозрительный взгляд Мартина немного нервировал, на меня так пялились только девушки, провинциальный судья и палач. Мечник мало походил на девушку, так что...

С другой стороны меня сверлил глазами Эрни. Не сказать, чтобы его взгляд был агрессивным, или, к примеру, обиженным — я же отослал его вчера, не дав увидеть все самое интересное — но так на меня он не смотрел даже в первые дни после знакомства. Вот еще тоже проблема... Но с ним можно разобраться и попозже, а вот Мартин мне не нравится уже сейчас.

Развязка не заставила себя ждать. После обеда мечник торжественно поклялся блюсти законы леса, подхватил с собой сумку и направился в чашу, искать достаточно уединённое место для важных дел организма. Однако возвращаться он не пожелал ни через десять минут, ни через полчаса.

Под тяжёлым намекающим взглядом командира, я поднялся, отряхнул руки и двинулся следом за мечником. Ловушка? А как же! Самый здравомыслящий член команды не мог просто так сгинуть после того, как косился на меня целое утро. Да и лес бы меня предупредил о таком повороте событий. Мартин оставлял на снегу чёткие следы... Нарочито чёткие, аккуратные. Он даже ни разу не загребал снег сапогом, как будто шёл прогулочным шагом, а не крался на цыпочках по самому опасному месту в мире. О да, всё так неподозрительно...

Раньше я бы свалил от этой компашки ещё на стадии пристальных взглядов. Но у меня здесь ученик, да и к Гуахаро попасть надо... Опять же, жаль оставлять эту отважную глупышку на растерзание бандитам. Эх, что-то таким благородным стал, аж самому противно. Но регенерация всё ещё успешно действует, так почему бы не рискнуть?.. Знаю, Хар мне как испытание давал именно выживание, но...

Впрочем, разводить внутренние диалоги было поздно. Я встретился с Мартином.

Тот сидел под деревом, положив рядом сумку, и лениво жевал сухую травинку.

— Чего так долго? — недовольно произнёс он. — За Фани ты куда как резвее бегаешь.

— Живой, вот и отлично, — кивнул я. — Возвращайся в лагерь.

Развернувшись, я направисля было обратно, но не тут-то было! Меня бесцеремонно схватили за плечо. Первым порывом было отрезать наглую конечность, вторым — спихнуть. Но я стерпел, вспомнив, что вообще-то калека.

— Я знаю, кто ты! — многозначительно сказал Мартин.

— Да, я же представлялся. Рад, что у тебя со слухом всё в порядке. Пойдём.

— О нет, ты не калека! — продолжал разоряться мечник. — Ты далеко не калека. Думаешь, никто не видит? Не видит, как ты лихо взбираешься на коня, как ты аристократично держишься в седле?.. А эти бесшумные шаги воина? А этот твой ученик? Да никто в жизни не поверит, что это твой ученик!

Вот на этом моменте обвинений я завис. Ладно, остальные претензии, но Эрни-то им чем не угодил?

— Думаешь, не видно, как ты со снисходительной улыбкой наставляешь Фани? Не считаясь с тем, что она девушка босса! О-о-о, как жаль, что лорд Гаскес послал нам такого глупого шпиона...

Я посмотрел на него, как на говорящую какашку.

— Ты никаких цветов, случайно, не нюхал? А то здешние растения имеют свойство дурно влиять на рассудок.

— Шути, клоун... — с презрением сказал Мартин. — Аристократ, продавший себя и ставший шпионом... И не преуспевший в этом. Какой позор, не так ли? А ведь ты когда-то был хорошим воином.

— А ты чей шпион тогда? — покачал головой я. — Дисциплина у тебя явно лучше, чем у обычного разбойника, да и в кустики ты ходишь не в первый раз... с сумкой. Кому сообщения отправлял, сволочь?

— Догадливый, — хмыкнул он. — Лорд Арчибальд приказал мне двигаться вслед за наследницей. Любым способом. Скоро их кордон нагонит нас, и Алифания вернётся в свой родной дом.

Я задумался. Подумал ещё немного. И ещё. А потом пожал плечами и врезал ему в нос.

Мартин ловко блокировал, отступая вбок, где нарвался на моё колено и согнулся от боли.

— Не пойми меня неправильно, — сказал я спокойно. — Я не шпион и к означенным лордам не имею никакого отношения. Просто девочку жалко. Это же какой сволочью надо быть, чтобы дочь сбежала от тебя аж к бандиту?

Мечник рыкнул и кинулся на меня прямо из полусогнутого положения. Я не стал уклоняться в сторону, подпустил его ближе и... сделал сальто, перепрыгнув мечника буквально макушка к макушке. Дезориентированный противник ещё не сообразил, куда я делся, а я уже ударил его локтем по печени. Мартин упал в снег, постанывая от боли.

— А ещё я очень не люблю предателей. И двуличных людей, хотя сам не чужд обману. Но моему величеству простительно, — хмыкнул я.

Сила пьянила. О, как я давно мечтал сделать все эти трюки нормально, побить кого-то прямо, лицом к лицу, а не подло, из-за угла кинжалом. Как давно мне хотелось почувствовать эту власть над ситуацией, этот контроль... Не страх за свою жизнь, не отчаяние, лишь упоение силой, которую я так долго тренировал.

Пока я занимался самолюбованием, Мартин успел сделать ещё одну подлость, активировать браслет силы. Это такое заклинание, которое делает любого, даже самого распоследнего пьяницу, супер-воином, готовым к любым неожиданностям и практически неуязвимым. Ладно, признаю, это будет немного сложнее, чем я думал... Но тем интереснее!

Мартин кинулся на меня гораздо, гораздо быстрее, чем раньше. Я едва успел отпрыгнуть с его траектории, приземляясь на корточки. В принципе, слухи о неуязвимости браслетоносцев сильно преувеличены, надо только...

— Аргх!.. — просипело моё горло. Внезапно я оказался прижат к земле, а сверху на мне сидел Мартин, яростно впиваясь в горло.

Да, в бою с браслетоносцами не надо отвлекаться, ага.

Я ударил его коленом по спине, а после игнора с его стороны, носком по уху. Мечник поморщился, инстинктивно прижимая руку к голове, что позволило мне провести апперкорт и вырваться из его хватки.

— Кха-ках, — глубокомысленно заявил я, пытаясь вспомнить, как с такими биться. Во-первых, нельзя сводить с них глаз, иначе сработает отвод взора, и чувак куда-нибудь пропадёт, чтобы появиться из ниоткуда в самый неожиданный момент. Во-вторых, надо давить по органам чувств, с ними обычно балансировка хромает. В-третьих, нельзя позволять загонять себя в угола-а-а-а!!!

От очередного массажа горла меня спас прыжок на ветку дерева, которая так удачно расположилось у меня на пути. Ну, а в-четвёртых, против браслетоносцев хорошо помогает отрубление руки. Да-да, той самой, с браслетом. Причём, если проткнуть сердце, например, никакого эффекта может и не быть, если амулет качественный. Поговаривают, создавали даже такие версии, которые могли поддерживать владельца в живых даже без головы!..

Так, не отвлекаться...

Из сумки Мартина торчала рукоятка оружия. Я, чисто на инстинктах, ухватился за неё, скинул тряпку и ножны, а затем обнажил меч. Хреновенькая такая заточка, пилить придётся долго, зато меньше, чем если бы я ему вручную бы откручивал.

— Вот ты и попался, — улыбнулся одной стороной рта Мартин. Браслет на мимику не рассчитан, да и вообще жуткая штука. Победить ты может и победишь, но только ценой больших травм, которые залечить в два раза тяжелее, чем обычные.

— Ась? — уточнил я. — У меня меч. Это ты попался. Подставляй ручки на ампутацию...

— Ты обнажил оружие в Лесу. Ты теперь труп.

И только тут до меня начала доходить вся гениальность его замысла. А я-то всё не понимал, чего это он вначале так распинался, будто персонаж из дешёвой театральной постановки... Всё это было для того, чтобы спровоцировать меня на драку, в процессе которой я бы ухватился за оружие и... я бы стал проблемой Стражи. Сомневаюсь, что он хотел использовать браслет, от нормальные воины в шпионы не идут, но так уж получилось. И теперь он стоял с торжествующей улыбкой, а где-то вдали слышалось хлопание огромных крыльев.

— О, вижу, до тебя дошло... Да, не зря я это всё сделал, госпожа Алифания будет в безопасности, а я получу заслуженную награду.

Я задумчиво почесал рукояткой меча в затылке. Как бы объяснить этому гениальному дураку...

— Видишь ли в чём дело... Стражи Леса — это не совсем обычные звери. Они гораздо умнее большинства человеческих судий и смогут опознать, кто из нас зачинщик.

Он на мгновение задумался.

— Ну что же, в таком случае убьют нас обоих. Стражи Леса никогда не славились милосердием.

Я покачал головой, чувствуя, как за спиной нарастает и становится ритмичным ветер. Летучие стражи приземлились.

— Ну что, не хочешь повернуться к смерти лицом? — злобно оскалился Мартин.

— Твою смерть я увижу прекрасно, — равнодушно сказал я, указывая мечом противника. — Убейте его.

Ящероптицы радостно заклокотали, радуясь прямому приказу, и двинулись вперёд. Один из них прошёл буквально в двух сантиметрах, чуть не задев меня крылом. Они опирались на непомерно большие крылья, скалились во всю тысячу мелких треугольных зубов и радовались добыче.

— Что? Но как?! — успел вскрикнуть мечник. — А-а-а!!!

Неторопливо приползшая своей неуклюжей походкой птичка ловким, гибким движением откусила ему руку с браслетом. Раздался аппетитный хруст, скрип металла, звон разбившегося камня... Мартин обессиленно рухнул на колени, ему не хватало энергии даже на крик. Две другие ящерки деловито подошли, переваливаясь с боку на бок, и начали резкими движениями откусывать по кусочку от человека. Меня должно было стошнить от этого зрелища, но я спокойно смотрел на жертву собственной подлости и чувствовал только одно.

Досаду.

Досаду на себя, что попался на такую простейшую ловушку и мне пришлось полагаться на помощь Леса, жульничать. Без всех этих непонятных бонусов, что дал мне Гуахаро, я бы был уже покойником. Крайне неприятно. Расслабился я что-то, хотя опыт жизни в городе воров, наоборот, должен был сделать меня сильнее и подозрительнее.

Одна из птичек подошла ко мне своей неуклюжей походкой. Она доверчиво посмотрела на меня большими круглыми глазами и положила к моим глазам пышущую паром печёнку.

— Спасибо, моя хорошая, — сказал я, погладив её по голове. Страж ластился, как маленький котёнок, — за этот бесценный дар. Но вы с сёстрами заслужили его больше, чем я. Наслаждайтесь, прошу. Мне очень хочется, чтобы вы порадовались за меня полностью.

Птица-ящерица улыбнулась во все клыки и утащила печёнку к сёстрам. Я покачал головой, выкинул меч в снег и пошёл по своим следам в сторону лагеря.

— Ну что, как там? — взволнованно спросила Фани.

— Увы, — скорбно покачал головой я. — Я ни чем не смог ему помочь. Он наступил на подснежник.

Никто не стал переспрашивать, что это такое, все скорбно опустили головы. Фани, на удивление, не поспешила в очередной раз обвинить меня в некомпетентности и неисполнении своих обязанностей проводника. Она с какой странной опаской покосилась на свой мешок, куда убрала ночью подаренный стражами цветок. Представила, чем мог «приласкать» такой цветочек? Лия тоже довольно безобидно выглядит, выжившие после ее объятий поделились. Вообще, девушка весь день молчала и показательно дулась на окружающих. На Аргарха — за то, что не поверил и подозревал в — страшно представить! — том, что она изменяла ему с проводником, на которого без содрогания не глянуть. На остальных — за то, что были свидетелями ссоры. На меня — потому что я посмел оказаться правым и лучше нее предсказать реакцию Аргарха. На Эрни — за то, что тот был доволен жизнью и ни с кем не ругался. В общем, мир не оправдал ожиданий юной аристократки, и она на этот мир обиделась. Так обиделась, что на возмущение уже эмоционального спектра не хватало.

Только Эрни сиял ненормально широкой улыбкой, которую не смогло притушить даже известие о гибели Мартина. Да, отряд неуклонно таял, но — исключительно по своей глупости. Правила были просты и предельно понятны, нарушать их после наглядной демонстрации стал бы только последний дурак. А уж поднимать руку на наследника императора в его же лесу... Это ж надо совсем самоубийцей быть!

Конечно, Мартин об этом не знал — да он даже не знал, что Морин был сильфом — но все равно ситуация была безумно смешной. Обвинить СИЛЬФА в том, что он шпионит для какого-то людского лорда? Попытаться скормить сына Гуахаро Стражам? Эрни снова дурацки хихикнул.

— Вот же, нанюхался... — зло буркнул Аргарх.

Эрни закусил губу, гася очередной смешок. Вернуться в лагерь ему удалось заметно раньше учителя — видимо, благодаря тому, что Эрни бежал, а Морин просто шел. А бегать теперь полуволк умел быстро... Но объяснить, что же так развеселило его в лесу, куда он отправился вроде бы для справления определенных нужд, не упоминая драку, было сложно. Вот Эрни и ляпнул первое, что в голову пришло — про цветок с сильным и «таким смешным» запахом. Фани, с утра разобиженная на весь свет, лечить его не спешила, остальным было и вовсе наплевать, так что оставалось только не разозлить учителя. Конечно, Морин не запрещал ходить за собой, но ведь и не разрешал же. А наученный ночным опытом Эрни постарался не попасться ему на глаза. Потому что большая кошка — это, конечно, интересно, но пропустить бой в исполнении Морина было бы намного обидней. При одном только воспоминании о нем дух захватывало.

Мартин был хорошим бойцом — Эрни в этом разбирался слабо, но понять, что сам он не продержался бы против мечника и десяти секунд, мог. А уж когда Мартин ускорился так, что даже глаза полуволка с трудом успевали уследить за движениями... Временами казалось, что мечник словно бы исчезает на доли секунды, появляясь в другом месте. А Морин играл с ним, словно кошка с мышью! При этом позволяя Мартину до поры до времени считать кошкой себя! Позволил ухватить себя за горло, чтобы потом с оскорбительной легкостью вырваться из захвата, потом пробежался по ветке дерева. Морин вообще поддерживал иллюзию, что вот-вот уступит. Пару раз Эрни даже порывался броситься на помощь учителю, но, к счастью, удержался. Хорош бы он был, если бы влез в самый неподходящий момент!

А появление стражей... это было просто потрясающим. Здоровенные чешуйчатые зверюги, опустившиеся за спиной Морина, словно почетный караул. И это небрежная уверенность, с которой сильф им приказывал... уверенность в своей власти. Иногда что-то похожее проскальзывало в Фани, но целительнице было далеко до Морина. Это зрелище было одновременно пугающим и завораживающим...

А потом пришлось со всех ног нестись в лагерь, чтобы успеть раньше учителя, и что-то врать на любопытство остальных... Но настроения Эрни не смогло испортить даже это.

Подозрительно покосившись на необычайно довольного Эрни, я скомандовал выход.

— Не будь сухарём! — потребовала Фани. — Мартин умер, мы должны его хотя бы помянуть!

— Оказывается, что когда в Лесу умирает человек, на дороге появляется портал, — невозмутимо сообщил я. — Если поспешим, успеем в него войти и выйдем практически рядом с границей, что сохранит нам кучу времени и... жизней. А помянуть мы можем и после.

— Выдвигаемся, — оборвал все споры командир.

Он донельзя внимательно меня осмотрел, но ничего не сказал. Что-то подозревает?.. Знать бы что! А то этот хрен, который гениальный дурак, вообще меня за шпиона принял. Эрни что-то подозрительно хихикает, а правда... А правды не знаю даже я сам. Скрытная сволочь Гуахаро, чтоб ему Рассветная приснилась!

А вообще, ситуация вырисовывается интересная, — думал я, покачиваясь на меланхоличной коняшке. — Есть некая незамужняя знатная дама по имени Алифания, для друзей просто Фани. У неё есть злобный папочка Арчибальд, от которого она сбежала ажно к бандиту. А ещё есть некий лорд Гаскес, за чьего шпиона меня приняли. И вот это-то самое непонятное. Казалось бы, конфликт должен развиваться между Арчибальдом и Аргархом, аристократия против простолюдинов. При чём тут ещё какой-то лорд?.. Может, он помогал Фани? Да ну, бред, ни один нормальный лорд не позволит такому, как наш командир, жениться на Фани. Но, опять же, Мартин хотел убить шпиона Гаскеса, словно тот представлял для его миссии опасность. Самого мечника я не разгадал, для него лично я не был угрозой. Значит, возможно, я был угрозой для леди...

Тяжело вздохнув, я возвёл очи к небу. Как будто в Столицу вернулся. С этими аристократами всегда так, очень уж любят те, кто не пашет и не жнёт, усложнять себе жизнь таким вот образом. Мне как-то ближе нормальные люди, с простыми желаниями и интригами...

Их облапошить проще, м-да.

Да и утратил я уже сноровку в таких делах, если уж даже Мартин сумел найти несостыковки в моем образе. Конечно, я не выкладывался на полную, да и опять же, получить здоровое тело после полугода бытности калекой, когда оно могло подвести в любую минуту... Но это меня не оправдывает. Бонусы от Гуахаро со мной не навсегда, а значит, надо бы отвыкать от собственного бессмертия. И выяснить, что же так развеселило Эрни. Только полуволка с поехавшей крышей мне сейчас и не хватало. В историю про цветок с веселящим газом я не верю ни на йоту.

Волчонок как специально подгадывал — как раз в этот момент подъехал ближе и поинтересовался:

— Учитель, а что такое подснежник? Это какой-то хищник?

— Цветок, — рассеянно ответил я. — Небольшой белый цветок, который растёт прямо из-под снега. Очень нежный и красивый цветок, дарующий покой и успех... А ты чего такой весёлый?

Эрни слегка смутился.

— Я в лес ходил... А там цветок, с таким смешным запахом... — уголки губ волчонка снова поползли вверх, но теперь уже слегка застенчиво.

Так ребенок признаётся, что да, это он обмазал дерьмом дверную ручку у нелюбимой соседки, с которой вы вчера поругались. При этом он слегка косил взглядом на остальной отряд. Со стороны могло бы показаться, что он опасается их реакции, боится быть высмеянным.

— А еще там птички летали, чешуйчатые, — снова хихикнул парень.

Та-а-ак. Все с ним ясно, подглядывал, паразит. Совершенствуется парень — я ведь его даже не заметил.

— И птички были смешные? — уточнил я.

— Очень, — закивал Эрни.

М-да... Мальчик начинает меня пугать, надо бы поскорее сдать его Гуахаро. Это ж надо такое сморозить, что Стражи, пожирающие человека — смешные. Допустим я давно научился не жалеть об убитых, а сделано ли это моим мечом или же прирученным зверем не так важно. Но одно дело не жалеть и не сгорать под наплывом совести, и совсем другое — считать это смешным. Жаль, что я не умею видеть ауру, вот бы посмотреть, насколько далеко зашли изменения.

Я искоса взглянул на Фани. Та смотрела в землю, рядом с сумкой, в которой хранилась сфера с цветком. Нет, её о таком просить не стоит. Во-первых, не факт, что сможет, ибо это достаточно сложное и энергоёмкое умение; а во-вторых, она может потребовать много ненужных объяснений. Нет уж, сдам Хару, пусть он и разбирается.

Едущий первым Аргарх исчез в лёгкой дымке. Фани испуганно вскрикнула, кто-то восхищённо присвистнул. В прошлый раз мы проскочили портал на полной скорости, не удалось насладиться зрелищем, а посмотреть было на что: человек и конь, ничего не замечая, словно входили в жидкое зеркало, пропадая из виду, оказываясь в зазеркалье. Люди нерешительно натянули поводья... Покачав головой, я повёл коня прямо вперёд.

Нет смысла останавливаться, если всё идёт по плану.

Вообще, портал неощутим и в магическом плане не фонит, да и существует недолго... Прохождение никакими спецэффектами, кроме исчезновения для наблюдателей, не сопровождается. Но я более чем уверен, что каждый из отряда вообразит себе что-нибудь — волну холода, лёгкое, а то и нелёгкое покалывание, какие-нибудь радужные блики перед глазами... Вон, даже Эрни подобрался и принюхивается, стараясь сделать это незаметно от окружающих. Интересно, почует что или нет?

Скорее всего — да. Великая вещь, самовнушение.

Я пустил коня вперёд, и пейзаж вдруг переменился. Голые деревья, пожухлая обледенелая трава и дико озирающийся Аргарх.

— Портал, — сообщил я.

— Без калек разобрался, — тут же состроил он надменную гримасу.

Усмехнувшись, я поднял голову к небу и прислушался. Лёгкий ветерок бежал среди чёрных стволов, играл свою песню, песню осени и юга... Ого, так мы действительно сильно продвинулись, оказавшись практически на южной границе Пустошей. Понятия не имею, то ли это жертвоприношение помогло, то ли моё привилегированное положение, но мы в рекордные сроки оказались почти у цели...

Хотя Фани ещё недостаточно обработана, м-да... Может и сорваться с крючка.

— Очень рад за вас, — нейтрально ответил я.

Аргарх злобно зыркнул, но ничего не сказал — наверное, посчитал ниже своего достоинства спорить с калекой. Следом за мной из воздуха появились остальные члены отряда, застыли, ошарашено оглядываясь по сторонам. Ага, смена пейзажа оказалась достаточной, чтобы окончательно их впечатлить. Фани даже слегка оживилась, выходя из своего состояния обиды на весь свет и высокодуховной скорби по безвременно почившему Мартину.

— Теперь мы можем остановиться? — тут же подала голос она. — Портал пройден, причин для спешки больше нет...

Я тяжело вздохнул. Вот же... обиженное создание. Утром всё пошло не так, как хотелось, и теперь Фани пытается отыграться хотя бы таким образом, добиваясь исполнения своего желания. Хотя что-то не припомню я, чтобы она требовала устроить поминки по жертвам Лии.

Я подозрительно взглянул на неё. А не знала ли наша милая леди, что Мартин — шпион её отца? Что-то отношение к нему больно уж тёплое. Бр-р-р!!! Я уже запутался. И знать ничего не хочу, бедный я, несчастный, всеми обманутый и побитый!

Кхм, кокетство — это, конечно, хорошо. Для милой слабой барышни, которая играет в беспомощность перед женихом и не может залезть на коня, хотя на деле является мастером джигитировки. А меня что-то не в ту степь потянуло...

— Нет, мы не будем останавливаться, — отказался Аргарх.

— Но милый!..

— Чем быстрее мы выберемся из этого проклятого места, тем меньше шансов, что ещё кто-нибудь погибнет.

— Но мы должны хотя бы прочитать упокаивающее заклятье! Я не хочу, чтобы Мартин мучился, гуляя по этим лесам в виде призрака ещё одну вечность.

— А что же ты так не заботилась о Симархе?

— Я прочитала заклятье! Только ты, бесчувственный болван, этого даже не заметил!

— Ах так?!

— Да, так!

Остатки отряда со мной во главе тихонечко отошли. Никому не хотелось попадаться под тяжёлую руку командира и его ручной ведьмы. Точнее, отбивающейся от рук ведьмы. Скандал набирал обороты, Аргарх начал играть желваками, Фани, казалось, вот-вот запустит в него чем-нибудь малоприятным, вроде заклинания недельного поноса... Целители вообще в таких вроде бы несерьёзных гадостях мастера, могут испортить жизнь кому угодно. Кхм, что-то опять не в ту степь унесло.

— А что, погибшие в Лесу правда могут стать призраками? — подал голос Эрни.

— Только Гуахаро знает, — вполголоса ответил я. — О призраках никаких легенд не ходит, но вполне может быть, что тот собирает себе небольшую армию духов. В конце концов, у него же осталась библиотека бывшей Академии, где были собраны все знания по некромантии. С другой стороны, он явно специализируется на магии жизни, это они любили изменять природу... Но, опять же, о Императоре ничего не известно точно.

Я честно задумался, пытаясь вспомнить, не всплывало ли чего такого... Но нет, кроме, собственно, бессмертия Хара, никаких упоминаний о смерти не было. Ну, и ещё призраки сильфов, но это отдельная история.

Впрочем, наш диалог «счастливым» влюблённым был совершенно неинтересен.

— Молчи, женщина! — громыхнул Аргарх.

Ой, зря он так с ведьмой. Ведьмы — это не женщины. Ведьмы — это суперженщины, которые могут многое...

— А то что? Ударишь меня? Тоже мне, мужчина!

— Да, если ты этого добиваешься!

— Я добиваюсь того, чтобы ты поступил по-человечески, а не как стукнутый по шлему солдафон!

— Вот дома бы и требовала человечности! Сейчас мы в походе и любая минута промедления может стоить нам жизни.

Ну, это он, конечно, загнул. Поход не терпит поспешности, только неспешное и неумолимое движение...

— В этом походе стоить жизни может только чья-то тупость! — яростно сверкнула глазами Фани. — Если ты так трясешься за свою шкуру, давай, езжай вперед! А я проведу нужный ритуал и догоню. На дороге ведь безопасно...

А вот это она зря. Да, ночью такой прием сработал — если, конечно, не считать, что я с самого начала не собирался бросать ни кошку, ни целительницу, да и стражи мне не грозили. Но ставить ультиматум перед Аргархом в такой ситуации — глупо, очень глупо. Даже будь требования Фани сто раз оправданными, уступка ей сейчас обернется для наемника потерей авторитета и славой подкаблучника. Да и мужское эго не позволит ему признать, что он в чем-то неправ перед «провинившейся» женщиной. Так что требования Фани он в любом случае не выполнит — скорее, сграбастает строптивицу за шкирку и перекинет через седло, чтобы не выступала... ну, попытается, по крайней мере. Потому что, судя по гневно раздувающимся ноздрям, наемник сейчас взбешен до крайности и меньше всего склонен просчитывать последствия своих поступков.

Оплеуха вышла звонкой, оскорбительно громкой. Голова Фани мотнулась в сторону, она прижала руки к лицу, глядя на своего избранника с безмерным удивлением.

— Вперёд, — жёстко приказал он. — Ишь чего захотела, одна остаться...

Аристократка была так ошеломлена, что даже наложить на него проклятье забыла, просто молча развернула коня. Не, я даже в чём-то понимаю Аргарха, меня тоже эти капризные инфантильные девчата в своё время раздражали, но я-то просто сбегал от них, а этот, похоже, хочет сделать из гордой леди послушную селянку. Увы, не получится.

Все отводили глаза, будто бы ничего не видели и вообще всё в порядке. Только я, встретившись глазами с Фани, устало покачал головой. Нечто среднее между «я же говорил» и «сама виновата».

В тишине мы медленно продолжили путь. Команда опасалась не просто слово сказать, даже пукнуть лишний раз было страшно... даже лошадям. До того обстановка была напряжённая.

За ужином Фани отказалась от еды и свернулась в комок на краю лагеря. Аргарх, после вспышки внезапно осознавший, что переборщил, сунулся было к ней с бутербродом примирения, но был послан так далеко и надолго, что я невольно восхитился. Вот что значит высшее образование.

Как только все разлеглись по своим местам, по мне прокатилась волна холода. Нервно пялившиеся в темноту воины внезапно шумно и умиротворённо задышали, а от края лагеря послышались всхлипы. Ага, гордая аристократка усыпила свидетелей, чтобы поплакать в одиночестве. Только на меня почему-то магия не сработала, наверное лечение Хара до сих пор сказывается. Почесав нос, я поглубже зарылся под одеяло. Хочет девочка поплакать, не мне ей мешать...

Но полчаса прослушав всхлипы, я понял, что ничего не получится и пошёл играть роль утешителя. Эрни недовольно заворчал, уснувший без всякой магии, однако любопытство всё-таки перевесило, и он приподнялся на локтях. Воспользовавшись случаем, я взял ненужное ему одеяло и бережно накрыл им Фани.

Девушка сначала вздрогнула, а потом закуталась в него по самые уши, нервно шмыгая носом и отводя глаза в сторону. Я молча сел рядом. Любое утешение, не говоря уж о чтении моралей, сейчас будет как соль на рану. Плачущая девушка всегда уязвима, скажи ей, что она была права, а ее обидчик злодей, вовремя обними и погладь по голове — и твои акции в ее глазах здорово вырастут в цене. Но я же не соблазнять ее собрался. Проявленной заботы будет достаточно.

— Сейчас ты скажешь, что меня предупреждал, да? — все же спросила Фани несколько минут спустя.

Я глубоко вздохнул.

— Послушай опытного человека, знающего жизнь, — со стороны Эрни донеслось какое-то странное пхеканье. Я украдкой показал кулак, ничуть не сомневаясь, что волчонок все прекрасно разглядит. — Если бы люди всегда слушались правильных советов, жизнь, несомненно, была бы спокойней, но... она бы стала слишком предсказуемой. Скучной... Обыденной. Просто радуйся, что цена за ошибку оказалась такой малой.

— Малой?! — похоронный тон сменили возмущенные нотки.

Ах, благородное воспитание... Если парням еще вполне могло перепасть розог, то вот юную леди подобные воспитательные меры явно миновали.

— Малой, — кивнул я. — Большинство моих шрамов — цена всего лишь одной ошибки.

Фани шмыгнула носом, не найдясь с ответом.

— Почему всё так? — задала она крайне конкретный и однозначный вопрос. Но уточнять не требовалось.

— Знаешь, когда-то в молодости я промышлял мошенничеством... Не смотри на меня так, всё равно ничего не докажешь. Так вот, главное в этом деле было уметь говорить то, что жертва желает услышать.

— Аргарх не мошенник, — слабо запротестовала девушка.

— А как ещё назвать человека, который обманом заставил аристократку покинуть родимый дом?

— Он меня не обманывал...

— Но он говорил, что любит, не так ли?.. Врал, безбожно врал.

— Нет!.. Он просто, ну это... вспылил.

— Не любит он тебя, — со вздохом сказал я. — Есть такие люди, которые, может быть, где-то в глубине души и способны любить, но они с упорством давят в себе чувства, опасаясь потерять что-то более материальное... Деньги, влияние, контроль. Я их не осуждаю, это их выбор... Но он просто тебя обманул.

— Я... Я ведьма, я бы почувствовала ложь!

— Амулет у него на шее видела? Сначала я думал, что это просто магическая защита, но судя по тому, как он сейчас сладко дрыхнет — нет, это что-то специфическое. Например, ментальное. Поверь старому мошеннику, если человек говорит красивые и правильные слова, если все его поступки тебе нравятся, если нет никакого нарекания... Это ложь, обман. В жизни не бывает ничего идеального, в отличие от нарисованных картин. Часто, если человек действительно влюблён, он стесняется об этом сказать и лишь вздыхает издали. А если набирается смелости — его попытки кажутся почти нелепыми... Сказочно красивые слова бывают только в сказках.

Фани закуталась поглубже в одеяло.

— Он просто вспылил. Потом ему стало стыдно. Он гад и сволочь, но у всех свои недостатки... Я должна бороться за свою любовь... — бормотала она.

Я нежно улыбнулся и погладил её по голове. Всегда страшно терять иллюзии, осознавать внезапно, что всё, во что ты верил — пшик. Одной частью сознания ты как бы уже понимаешь, что всё это всего лишь сон, а другой — отчаянно цепляешься за распадающиеся куски миража, пытаясь вернуться к тому счастью.

— А ты-то сама его любишь? — грустно спросил я.

— Да!

— Даже после удара?

— Это всего лишь сиюминутная эмоция. Идеальных отношений не бывает, я должна терпеть!

— Видишь ли, в чём дело... Некоторым девушкам нравится чувствовать себя жертвой; нравится, когда мужчина проявляет к ним немного агрессии; нравится этот накал эмоций... А тебе это нравится? Потому что дальше будет только хуже.

С минуту Фани молчала.

— Кто ты? — наконец, спросила она. — Почему на тебя моё заклятье не подействовало?

— Проводник... просто проводник, которому не всё равно.

Фани снова шмыгнула носом, но уже не так несчастно, как несколько минут назад, словно бы раздумывая: плакать дальше или уже достаточно. Рядом бесшумной тенью возник Эрни, протянул девушке флягу с водой.

— Попей, станет легче.

Фани смерила его недоуменным взглядом, но фляжку взяла. После пары глотков она прерывисто выдохнула, окончательно успокаиваясь:

— Наш спор не имеет смысла. И я была бы признательна, если бы это... — девушка чуть замялась, — осталось неизвестным широкой общественности.

— Само наше существование на первый взгляд совершенно бессмысленно, — чуть улыбнулся я. — Отдыхай и не волнуйся, мы умеем хранить секреты.

Я поднялся на ноги, намереваясь отойти к своему месту, а затем остановился, словно бы в задумчивости, и произнёс:

— Знаешь, милость Леса весьма... ограничена. Тот, кто вышел за его границу, может вернуться не раньше, чем через неделю. А за сем дней многое может произойти.

За спиной я услышал потрясённый вздох, но не стал оборачиваться и проверять эффект. Надеюсь, Фани догадалась, на что я намекаю. Все мы когда-либо совершаем глупости, главное вовремя опомниться и включить мозги.

Утро прошло относительно спокойно, лучник Намет даже попытался неловко пошутить, Торил даже тихонько похихикал... Люди — странные существа. Мы можем залезть в такую бездну, в которую ни один зверь не сунется по доброй воле; мы можем даже вылезти из неё почти невредимыми... Но если в команде наступает подобные разлад, если нет даже минимального доверия, если все бояться даже чихнуть лишний раз — это означает верную смерть.

Люди всё-таки существа командные, вместе мы — сила. По отдельности — всего лишь прямоходящие волчата с острыми палками в руках.

Граница Леса была видна так же чётко, как и та, что встретила нас вначале. Пожухлая трава, ставшая жертвой осени, соседствовала с сочной, яркой зеленью. Через двадцать метров от границы начинался обычный лиственный лес, который не таит в себе никаких монстров, кроме банальных разбойников... Однако деревья не отваживались подкрадываться к Лесу, стоя ровной стеной у незримой черты, только трава, живущая недолго, решилась подобраться вплотную.

Отряд, открыв в себе второе дыхание, гурьбой кинулся к границе. Я их понимал, наконец-то эта опасность, с которой справиться невозможно НИКАК, закончилась. Теперь мир снова стал простым и понятным, теперь можно решать всё мечами и деньгами. Только я спустился с коня и начал снимать с него все пожитки. Рядом притормозили Эрни и Фани.

— Эй! — крикнул Аргарх. — Вы чего там встали?

— Я довёл вас до границы Леса, моя работа выполнена, — меланхолично ответил я, воюя с ремнями. — Но, увы, дальше наши пути расходятся. За теми деревьями начинается просёлочная дорога, пойдёте на восток — выйдете на тракт, ведущий прямо к столице.

— Вы собираетесь остаться в лесу? — Фани глянула на меня со странным выражением.

Предсказать, какие мысли сейчас бродили в ее хорошенькой головке, я даже не пытался. Все равно это невозможно, понять ход мыслей девушек, особенно когда у нее мозги спорят с эмоциями, и все это щедро приправлено обидой. Сейчас любое слово может подтолкнуть ее к тому или иному решению. Остается надеяться, что я достаточно мягко обрабатывал Фани, чтобы она не решила пойти за Аргархом чисто в пику мне.

— Да, у меня здесь куча дел, помимо развоза несчастных влюблённых, — фыркнул я. — Травы сами собой не соберутся.

— И это... не опасно? — уточнила девушка.

— Если ты относишься к Лесу с уважением — то нет. Он умеет быть благодарным.

— О чём вы там болтаете? — вспылил Аргарх. — Фани, пошли, оставь этого безумца, если уж он так хочет совершить самоубийство.

— Я... я остаюсь, — чуть запнувшись, однако достаточно твёрдо сказала Алифания.

— Чего-чего? — переспросил бывший командир.

— Я остаюсь, — чётко сказала она. — Уходи. Езжай себе в Столицу, налаживай себе жизнь за счёт другой дурочки!

— Слушай, Фани, ну извини меня за тот вечер, — мгновенно состроил покаянную рожу Аргарх, разворачивая коня. — Я вспылил... Такое бывает с военными людьми, нервная обстановка и всё такое.

— Уходи, — повторила девушка, заставив коня попятится.

— Фани, не делай глупостей, — поморщился командир.

— Ах, глупостей? Думаешь, я дура? — тихо-тихо произнесла она. — Да, я дура. О силы, какой же я была дурой, когда поверила тебе!

— Ну, раз не хочешь по хорошему...

Конь командира занёс ногу над границей, и тут внезапно подул сильный, холодный ветер... Нехороший такой ветер, предупреждающий.

— Тц-тц-тц, — покачал пальчиком я, освобождая «свою» лошадку от ноши. — Не следует злоупотреблять милостью Леса. Вышедший за его границу может вернуться не ранее, чем через неделю. Иначе смерть.

Командир посмотрел вниз, одёрнул коня.

— Почему ты об этом раньше не сказал? — злобно прищурился он.

— А никто и не спрашивал. — Я хлопнул коняшку по крупу, заставляя её выйти из Леса. Рядом как на углях вертелся Эрни, не зная, что делать: то ли последовать моему примеру, то ли так и сидеть, не отсвечивая. Я легонько покачал головой. Мул наш, а вот лошадь — заёмная.

— Ты любишь поболтать и ответить на незаданные вопросы.

— Увы и ах, только когда мне это выгодно, — улыбнулся я, подхватывая сумки на плечо. Кхе, тяжеловато... — Прощайте, ребята. Не скажу, что мне было приятно с вами путешествовать.

Эрни и Фани, чуть помявшись, последовали за моим бодрым шагом.

— С-сволочь, — выплюнул Аргарх. — А ну стой!

Не оборачиваясь, я шёл по дороге в обратную сторону. Шёл весело, пружинисто, радуясь своей победе и тому, что совсем скоро все тайны будут раскрыты.

— Стой, я сказал!

До боли знакомый звук выстрелившего арбалета заставил меня кинуться на землю... Да вот только тяжёлая, неповоротливая ноша сильно замедлила мою прыть и быть бы мне нанизанным на болт, как шашлык гриль, если бы не Эрни. Волчонок метнулся вперёд без колебаний, не раздумывая и поймал болт собственным телом. Захлебнулся криком боли, дернулся, словно ломаемый огромной невидимой рукой... и стон перерос в злобное рычание раненного зверя. А, как известно, раненный хищник намного опасней...

Под ухом пронзительно завизжала Фани, заставив меня невольно дернуться в сторону, но тут же я сообразил, что для волка с его более острым слухом этот визг будет сильным раздражителем. Метнувшись обратно, я стащил её с испуганной лошади, зажимая целительнице рот. Не хватало еще, чтобы Эрни её случайно прихлопнул из-за обострившихся звериных инстинктов, особенно когда мне её уже удалось завербовать. Будет безумно обидно. Фани, вроде бы, вняла такому грубому обращению и умолкла, давая мне возможность оттеснить себя за спину. Я напружинился, занимая боевую стойку и готовясь в случае чего вырубать волчонка или хотя бы сунуть ему руку в пасть, в надежде, что моя кровь снова откатит эффект зелья. Но Эрни в нашу сторону даже не глянул.

Скаля огромные клыки с глухим ворчанием-рычанием, звучащим даже не угрозой, а фоном к напряженной фигуре недоволка, он повернулся к наемникам. Все трое как-то резко побледнели и попятились. Лошадь Торила взвилась на дыбы, чуть не сбросив своего хозяина.

— Боль-хно, — неожиданно просипел-прорычал Эрни, вытаскивая стрелу из плеча. — Боль-хно... Опасность... Убить!

— Стреляй! — выкрикнул Аргарх, лихорадочно пытаясь перезарядить свой арбалет.

Намет даже попытался выполнить приказ, но руки у него выплясывали такие вензеля, что он бы и в стену сарая не попал, не то что в худого, несмотря на трансформацию, полуволка. Эрни же отшвырнул болт в сторону и единым движением метнулся на обидчиков.

Кто знает, может наемники если бы и не справились с жертвой волчьего зелья, то хотя бы оказали ему достойное сопротивление. Но лошади, обезумевшие от ужаса, превратили их в легкую добычу. Внушительные когти легко пронзали тела, мощные мускулы позволяли запросто отрывать конечности... Буквально через полминуты все было кончено, а Эрни застыл, покачиваясь, на одном месте. Но что радовало — жрать противников он не спешил. Не голоден, или все же разум еще не до конца им утрачен?

— Ч-что... Что эт-то т-такое? — еле слышно прозаикалась Фани.

Не слушая её, я подошёл к полуволку.

— Эрни, Эрни! Ты меня слышишь? — обеспокоенно спросил я.

Ответом мне был растерянный, полубезумный взгляд. Как у только что проснувшегося человека, который ещё не до конца понял где реальность, а где сон. Только человек сразу ориентируется, такая заминка не более чем пару секунд длиться, а у него — чуть ли не с минуту.

— Эрни, — мягко позвал я. — Иди ко мне.

Волчонок сделал неуверенный шаг, беспомощно скаля окровавленные зубы. Точно, кровь... Я торопливо завернул рукав, кинжалом порезав запястье. Почуяв знакомый запах, Эрни сделал ещё шаг. И ещё. С гулким всхлипом упал на колени, припадая губами к ране. Мне пришлось ухватить его за шкирку, чтобы затащить обратно за границу. Ему можно, он не совсем человек... а вот я предпочту не рисковать, вызывая лишние подозрения.

Медленно, судорожно, рывками кости вставали на места, мышцы переставали бугриться, а сам Эрни — тяжело дышать. Через некоторое время он без сил упал на дорогу, пришлось затаскивать его на мула для дальнейшей мобильности.

Чёрт, какой же я идиот...

— Что это?!! — чуть ли не на ультразвуке завопила девушка.

— Остаточное влияние зелья волка. Ничего особенного, он будет в порядке. Пойдём.

— Но...

— Можешь, конечно, пойти домой. Теперь никакой Аргарх тебе не страшен, — я невольно покосился на разодранную клыками тушку.

— Нет, конечно нет... Но куда ты с ним пойдёшь, он же в любой момент может обратиться!

— К единственному настоящему специалисту по этому зелью.

Она лишь с недоумением подняла бровь. Пришлось пояснить:

— К Императору.

Глава 12.

Смешная кровь.

Самые ужасные вещи перестают пугать, став привычкой. Но от этого они не становятся менее ужасными.

Книга Масок

Все тело ломило, перед глазами плыло, но Эрни чувствовал себя на удивление счастливым. Он — смог — быть — нужным. Ведь если бы не это, учитель Морин не стал бы отпаивать его собственной кровью. И парню почти удалось удержать свое безумие под контролем, не он не попытался сам добыть кровь сильфа, такую вкусную, сладкую, одуряющее пахнущую... По сравнению с ней, кровь наёмников была пресной, гадкой, словно склизкая застоявшаяся каша, и вызывала лишь желание брезгливо сплюнуть. Вообще, всё произошедшее на границе Леса воспринималось как-то смутно, словно сквозь толстую пелену. При попытке сосредоточиться на этом, голова тут же начинала кружиться ещё больше: из-за мешанины образов, запахов и звуков. Но как бы спутаны не были все ощущения, понять, что растерзал наёмников именно он, Эрни мог. А ведь Аргарх и прочие уже выехали за границу...

Волчонок кое-как распрямился в седле и подал голос:

— Учитель, а почему я не погиб при пересечении границы?

— Потому что Лес выставляет особые условия только людям, — меланхолично произнёс Морин, не глядя на меня.

Фани, стоящая рядом, моргнула, словно выныривая из своих мыслей, и мазнула отсутствующим взглядом по волчонку. Моргнула, словно её что-то зацепило, нахмурилась.

— Ты куда встал? Тебе вообще шевелиться нельзя! Арбалетный болт — это тебе не шутки!

Эрни удивленно покосился на целительницу. Он-то ожидал, что Фани будет трястись от одного только взгляда на него.

— Мне уже лучше... — неуверенно протянул волчонок.

— Лучше? — заинтересовался сильф. — Понесёшь тогда мои вещи?

И сунул ему под нос кучу сумок, скреплённых ремнём. Даже от взгляда на них волчонку становилось дурно, настолько свежи были воспоминания о гостинице, когда он нёс только часть из них. Волчонок подозревал, что сам Морин это может нести только благодаря своей нечеловеческой силе.

— Сельдь! — возмутилась девушка.

— А что? Он в порядке!

— Учитель, может лучше их просто нагрузить на мула? — осторожно предложил Эрни.

Морин деловито посмотрел на морду животного.

— Нет, он тоже отказывается... Хотя можно тебя с него сгрузить и нагрузить сумками. Но это будет уже не интересно.

— Почему? — Эрни лихорадочно придумывал способы отмазаться от великой чести. — Это будет очень интересно, угадывать в какую сторону меня занесёт на следующем шаге.

— Каждый раз в разную, разумеется! — заявил учитель, за шкирку поднимая нерадивого ученика на ноги и нагружая его ношей. — Держи. Это лучшее средство против головной боли и угрызений совести.

— А мул пойдет пустым? — простонал несчастный недооборотень.

— А мула мы галантно уступим даме, — радостно улыбнулся Морин.

— Вот ещё, я сама могу идти, — фыркнула та, но затем помотала головой, словно скидывая с себя этот шутливый тон. — Но всё-таки... вы идёте к Императору?

— Да. Лечить некоторых очень рисковых личностей от воспаления агрессивности, — сильф с укором посмотрел на Эрни. — И чего кидался? Ведь знаешь же, что у меня под балахоном кольчуга.

Волчонок смущённо отвёл глаза. Никакой кольчуги у учителя не было, он это знал прекрасно. Как и то, что сильфу с его способностью самоисцеляться никакой арбалет не страшен, но...

— Я не хотел... в смысле, я не собирался их убивать... Я просто испугался.

— И задница среагировала быстрей головы, ага, — фыркнул Морин.

— Сельдь! Как тебе не стыдно! Эрни своей жизнью рисковал, закрывая тебя, такой преданностью надо гордиться! А ты!

— А я не даю этому парнишке скиснуть простоквашей.

— Не надо, госпожа Фани. Учитель Мо... Сельдь спас меня гораздо раньше и дал надежду на возможность исцеления. Я перед ним в неоплатном долгу.

— Нельзя так говорить! В каждый момент своей жизни нужно сохранять гордость и самоуважение, — горячо возражала Фани, словно забыв, как она плакала сегодня ночью. — Стоп, Мо?.. Подожди-ка, как твоё настоящее имя?

— Это совершенно неважно, — отмахнулся учитель. — Настоящее имя, ненастоящее... Какая разница, леди Алифания?

— Ничего себе ерунда! Я тебе свою жизнь доверила, я иду с тобой к страшному Императору, вместо того, чтобы спокойно возвращаться домой! Я имею право знать!

— Меня зовут Морин, — признался сильф.

Некоторое время целительница молчала.

— Император не страшный, — пробурчал Эрни под нос. — Он просто странный.

— Морин?.. Это очень редкое имя, — задумчиво произнесла Фани, словно бы и не слыша волчонка. — На староимперском оно означает «Случайный». Даже при современной моде на иностранные имена, так называть детей наши люди опасаются. Говорят, это имя приносит удачу... Очень своеобразную удачу: человек с таким именем вылезет сухим из такого болота, куда нормальные люди забраться не смогут.

«О да», — волчонок едва сдержал веселое фырканье. — «Разумеется, вылезет, особенно если он не человек, а сильф, способный менять свое тело как угодно и превращать в оружие даже масло для осветительных шаров».

— И на всей территории живого кольца зарегистрирован только один Морин. Морин Ёль-Ншели, баронет с востока, — продолжала целительница, роясь во внутреннем кармане. — И на него у меня настроен поисковый амулет!

Небольшой медальончик, инкрустированный драгоценными камнями, на мгновение вспыхнул, а затем погас окончательно, став тусклым и нелепым. Его цель выполнена, он может отдыхать.

— Очешуеть... — выдохнула целительница.

— А откуда у тебя амулет, настроенный на меня? — заинтересовался Морин. — И секретные статистические данные о населении?

Эрни только и успевал поворачивать голову от целительницы к учителю и обратно. Ну надо же, баронет, кто бы мог подумать! Кто бы мог подумать, что маскировка сильфа окажется настолько совершенной. Впрочем, чего ещё ожидать от сына Императора Пустошей?

— А ты не помнишь?

— Откуда?

— Ты обесчестил мою сестру!

— А поконкретнее?

— Вивьен де Фьюри!

— А-а-а... Герцогиня. Как она поживает?

— Хам! Она жаждет мести!

— До сих пор? Впрочем, это не отменяет вопроса, откуда у тебя амулет.

— Вивьен очень осторожная, она срезала у тебя прядь волос на память.

— А почему тогда просто дистанционно не наслали проклятье?

— Мы насылали! Только все силы ушли в холостую!

— Ой, а я и не знал, что у меня такая хорошая защита.

Эрни хихикнул, даже порадовавшись тяжёлым сумкам. Не будь их, удержаться от смеха оказалось бы намного сложнее. Проклятие. На воплощенную магию. Испугал кота селедкой, называется.

— Ты!.. Ты!.. Ты обманщик!

— Конечно.

— Ты мошенник! Вор! Ты украл нашу семейную реликвию, корону!

— И загнал её в ломбард, который держит ваш казначей. Мы потом её вместе так весело пропивали...

— Ты обманул мою сестру!

— Она и рада была обмануться.

— Ты запудрил ей мозги!

— Я просто не сопротивлялся, когда она меня насиловала.

Волчонок мужественно изобразил жестокий приступ кашля и дюжину проглоченных мошек. Немного изучив учителя, Эрни был уверен, что тот искренне наслаждался перепалкой. Особенно забавно выглядели подобные нападки со стороны Фани, которая сама попала под обаяние Морина, несмотря на отталкивающую внешность. Интересно, а как она среагировала, если бы узнала, на кого она сейчас нападает, угрожающе потрясая амулетом?

— Лгун! Бесстыдник! Трус!

— Это да, от вашего уважаемого папочки пришлось удирать голышом. В одной короне.

— Да как ты!.. Да как?.. Уф, расскажу Вивьен, как красавчика-обманщика разукрасили, пусть порадуется.

— Думаешь, это на что-то повлияет? Я просто приду к ней, расскажу трагическую историю о том, как меня месяц продержали в инквизиции, и она тут же прижмёт меня к своей груди.

— Нет! Она так не сделает!

— Нет?

— Нет!.. Блин.

— Угу. Бабы — дуры.

— Вивьен — не баба!

— Баба в короне тоже баба.

— Учитель... пощадите... — всхлипнул Эрни, уже не в силах сдерживаться.

— Да смейся, только клыками не сверкай, — отмахнулся тот.

— А я тоже баба, значит?!! — взвилась девушка.

— А ты не баба, ты ведьма.

— Блин. Блин. Чёрт и все демоны Странника... — в сердцах произнесла Фани.

— Да как смеяться с такими баулами? Унесёт же...

— Крепись, страдания закаляют душу, — отмахнулся учитель. — В любом случае, я уже совершенно другой человек и не соблазняю невинных девушек обманом... — Пауза. — Не обманом... — Пауза. — Не для затаскивания в постель.

— Все равно кобель, — припечатала его Фани.

— И никогда не скрывал этого.

— Так, стоп, подожди! Ты идёшь к Императору? Добровольно? Без оружия? Просить помощи, а не убивать? ТЫ?!

— Ну-у-у... — замялся учитель.

— А что такого? — заинтересовался Эрни.

— Так Морин же самый отъявленный противник Императора! Только очень и очень быстрый человек мог убежать от Морина, чтобы тот не прожужжал ему все уши о том, как нехороший Чёрный Властелин убил его отца и как он, отважный герой, свершит правосудие и оторвёт ему голову!

На этом моменте Эрни не выдержал и заржал в голос, едва не уронив сумки на землю. Фани недоуменно глянула на волчонка и даже потянулась пощупать лоб чисто профессиональным жестом.

— Эм... Ну, голову я ему всё-таки отрубил... — смутившись, заметил Морин.

— И как? — все ещё стараясь отдышаться, спросил Эрни. — Вас жестоко гоняли пушистым тапочком по двору?

— То, что этот тапочек пушистый, вовсе не означает, что он мягкий, — наставительно произнёс сильф, невольно потирая переносицу.

— Да ладно! Все знают, что он бессмертен, — отмахнулась Фани. — Но тебя и неприступность девиц никогда не останавливала. Почему ты остановился и не расчленил его труп и не спрятал его в разных местах? Чем он тебя купил?

— Сердцем.

— Чего-чего?

— Ты о чём подумала, женщина?

Эрни сдавленно хрюкнул. Перед глазами так ярко встала картина: Гуахаро посреди двора устало опускает измочаленный тапочек, рывком выдёргивает пару собственных рёбер, и протягивает Морину сердце на ладони: «Хочешь, подарю? Только, ради Силы, прекрати мне заплетать косички!»

— О суповом наборе, — честно призналась она.

— Так я же в метафорическом смысле, — оскорбился Морин.

— Тут ассоциации ещё хуже. Невольно вспоминается одна легенда...

— Как будто бы сердечная связь обязательно должна быть между любовниками. Мы друзья, во. Очень хорошие друзья. Ни один другой человек в мире не относился с таким уважением и пониманием к моим тараканам.

Эрни снова хрюкнул, и даже мимолетно восхитился продуманностью действий учителя — никто не удивится желанию встретится с императором от горящего жаждой мести юнца. А что выжил, так дуракам везет... Но всё же интересно, что могло привлечь внимание Морина — или же самого Гуахаро — в Вээртоге?

— Ты же так хотел его убить! Неужели пощадил за красивые глаза?

— Ну, глаза у него, мягко говоря, страшненькие, но если тебе так проще воспринять, то да.

Помолчали.

— И что в итоге? Что ждёт меня в его Цитадели?

— Да ничего особенного. Ванна, обед и письмо к родичам, чтоб встретили в какой-нибудь деревушке рядом с Лесом.

— А если я не хочу возвращаться?

— А если ты не захочешь возвращаться и выдержишь хотя бы пару часов общения с Харом, то можешь оставаться. Наверное. Скорее всего, тебе найдут какую-нибудь работу по уходу за зверюшками... Только как ты без балов будешь?

Фани задрала нос, всем своим видом показывая, что прекрасно обойдется и без балов. Морин насмешливо фыркнул — уж он-то знал, какое впечатление может оказать Хар на неподготовленного человека. Хотя, с другой стороны, может несколько часов сиятельная госпожа Алифания и продержится — если Гуахаро отвлечется на волчонка.

Внезапно сильф замер, настороженно прислушиваясь. Эрни ничего подозрительного не слышал, но буквально кожей ощущал, как сгущается вокруг учителя напряжение. Лес замер, исчезли ставшие уже привычными шорохи, лёгкий ветерок в полной тишине растрепал чёлку. Волчонку стало немного не по себе, когда он понял, что напряжение Морина не от страха, а от предвкушения.

— Хм, кажется магическая аномалия приближается, — растерянно сказала Фани, оглядываясь.

— Ага, — со смешком сказал учитель. — Под названием телепорт. Леди Алифания, признавайтесь, кто за вами гонится?

— Личный отряд моего дяди, лорда Вернома, — отозвалась она. — Отборные ищейки... Но это не могут быть они, потому что они отставали дней на пять.

— Ну, если Мартин успел им передать метод вызывания порталов, то они вполне могли зарезать парочку своих, для ускорения пути, — покачал головой сильф. — Ну что, Фани? Точно домой не хочешь?

Аристократка медленно покачала головой. Она выглядела шокированной таким предположением, но доказывать невиновность своих не спешила. То ли поняла, что спорить с Морином бесполезно, потому что он все время оказывается прав; то ли лорд Верном был весьма специфичным человеком.

— Мы можем избежать встречи с ними? — Фани с надеждой глянула на сильфа.

— Да как-то не хочется, — пожал плечами тот. — С Аргархом мне подраться не дали, так хоть на этих душу отведу.

— С целым отрядом?

— Целым?

— Даже если двух человек и порезали, то оставшиеся восемнадцать могут стать проблемой. Даже для тебя.

— В смысле? — удивился Морин.

— Я знаю, что ты считаешься одним из лучших мечников Столицы, но у тебя сейчас ведь даже меча нет...

— Какая досада, прям даже не знаю что и сказать...

Но дальнейший спор не имел смысла: воздух задрожал, выпуская из небытия вооружённых до зубов конных воинов.

Первый конь авангарда появился из портала буквально в полуметре от меня, и тут же встал на дыбы, молотя копытами по воздуху над моей головой. Я не сдвинулся с места, не чувствуя опасности. Животное скорее перевернётся на спину, чем посмеет тронуть меня: я буквально кожей ощущал его страх... Но вот всадник справился с управлением и заставил животное встать ровно и попятиться, открывая мне вид на остальной отряд.

Дыхание перехватило от восхищения. За полгода в Вээртоге мой взгляд настолько привык к грязи и нищете, что настоящие рыцари казались сошедшими с картины жителями параллельной реальности. Мощные, высокие кони, подкованные высококлассной сталью, накрытые ярко-алыми попонами. Цельнолитые, сверкающие на солнце доспехи, гордая посадка воинов, которые, казалось, родились на лошадях, а не сели на них по недоразумению, как Аргарх.

— Леди Алифания! — громким чистым голосом сказал рыцарь авангарда. — Мы пришли, чтобы вызволить вас из рук этих нечестивых разбойников и вернуть вас домой!

Я обернулся, кинув взгляд на Фани. Та, как заведённая, качала головой, с откровенным ужасом разглядывая отряд. Интересно девки пляшут... Волчонка она не боялась, меня она не боялась, даже своего парня — и то не боялась! А тут чуть ли не трясётся. Хотя, может быть, притворялась так хорошо... Или на самом деле она опасается не самих рыцарей, а перспективы возвращения домой.

— Дама не хочет, — сделал вывод я, повернувшись обратно. — Проваливайте.

Меня проигнорировали. То есть, даже не снизошли до того, чтобы бросить презрительный взгляд на червяка под копытами коня. Тц-тц-тц, а ведь вроде не первый день по Лесу едут, и отчеты от Мартина получали... Хотя о чём это я, это же типичные представители аристократии, считают себя высшими существами, а нас с Эрни — грязью под ногами. Которую даже прирезать зазорно, ибо клинок испачкается. Не люблю таких, потому что у них кроме пустой бравады, ничего выдающегося и нет. Нормальные люди понимают, что титул в лучшем случае влияет на образование, но никак на весь интеллект в целом.

— Учитель? — волчонок подобрался, переводя взгляд с меня на всадников.

Губы парня чуть подрагивали — сторонний наблюдатель решил бы, что от испуга, но я склонялся к версии, что Эрни балансирует на грани трансформации и прячет оскал. Научился сдерживаться? Интересно... Я качнул головой, показывая, чтобы он не вмешивался. Обидно будет, если ему снесёт голову сейчас, когда мы уже почти добрались до Гуахаро.

— Леди Алифания... — с нажимом повторил рыцарь, пытаясь послать коня вперёд. Бедная животинка хрипела, косила на меня испуганным взглядом и никак не хотела слушаться поводьев.

По рукам пробежала волна активной, злой силы. Кто-то смеет стоять у меня на пути, когда мне осталось два шага... Да, я люблю поиграть. Но разгадка тайны Гуахаро близка, буквально руку протяни... А они стоят, словно между молотом и наковальней.

Рыцарь досадливо поморщился, снял с седельного крюка кнут и взмахом руки расправил его. Весьма умно — кожаный ремешок за оружие местными растениями не принимается, всё-таки у любой паранойи есть свои границы. Иначе придётся вводить запрет на пояса и цепочки, которыми можно задушить. Поэтому кнут, если не трогать обитателей Леса, можно носить его совсем не скрываясь. Воин ещё раз взмахнул рукой, на этот раз — в мою сторону. Не отрывая от него мрачного взгляда, я поймал кончик хлыста ладонью. Дёрнул на себя — и парень с грохотом свалился на жёлтые кирпичи, которые брызнули осколками во все стороны.

Моя аура будто взорвалась: я чувствовал каждое живое существо на десятки метров вокруг. Не задумываясь я собрал всю эту огромную массу и направил вперёд, на чужеродных здесь рыцарей. Тело сковало судорогой, рот открылся то ли в зевке, то ли в безмолвном крике. Руки напряглись, в них столкнулась моя безумная, злая сила и нежелание Леса мгновенно двигаться. Кони заволновались, припадая ушами и переступая с ноги на ногу. Они готовились бежать, хоть их чёрствые хозяева пока об опасности не догадывались.

Один удар сердца... И из леса с диким гомоном вылетела стая мелких пичужек. Они яростно чирикали и клевали в незащищённые места. Следом за ними прибежали дикие кошки. От них чуть отстали змеи, бурундуки, вороны... Не выдержав, кони понесли, пара рыцарей от неожиданности упала на землю и тут же оказалась загрызена.

— А я и не знал, что в лесу так много живности прячется, — меланхолично заметил я.

Дружная стая с гвалтом гнала рыцарей дальше, скрывая их от взгляда.

Я опустил руки, чувствуя странную, спокойную пустоту на месте выплеснутой силы, и повернулся к своим спутникам. Эрни уже успокоился и довольно поблескивал глазами с видом «А я знал, что все так будет!» Ах да, я же сильф... А вот Фани выглядела — краше в гроб кладут: бледная, с расширенными на пол-лица глазами и открытым в ужасе ртом.

— Ты... Ты кто такой?! — голос у девушки тоже подрагивал.

— Морин Ёль-Ншели, баронет с востока, — я приподнял брови, изображая вежливое непонимание.

— И поэтому тебе подчиняются твари Леса?!

— А ещё — закадычный друган Гуахаро, — подтвердил я. На моё плечо уселась довольная пичужка, и я указательным погладил её по голове. Та довольно зачирикала, задрожала и распушила хвост. — Точно домой не хочешь? А то можно отозвать птичек, оставшиеся в живых воины тебя с радостью проводят.

— Ну уж нет! — тут же подняла носик Фани. — Я не собираюсь менять своё решение из-за каких-то там дрессированных зверюшек!

На что и был расчёт.

— Тогда, может, сократим путь? — предложил я. — Тут по лесу совсем немного пройти надо.

— П-по лесу? — тут же скинула с себя спесь аристократка.

— Ага. На цветочки только не наступай, и всё будет отлично, — ободряюще улыбнулся я ей.

Девушка фыркнула, расправила плечи и показательно уверено шагнула с дороги на обочину. Я наклонил голову набок, с интересом смотря ей вслед. Через несколько шагов Фани не выдержала:

— Что?!

— Первое правило — при ходьбе даже по обычному лесу стоит внимательно смотреть под ноги. И второе — не лезь поперёд батьки в пекло. В переводе — проводник должен идти первым.

— Так иди, чего стоишь? — гневно свела брови Фани.

— А нам в другую сторону надо.

Рядом отчетливо хихикнул Эрни.

Я сделал приглашающий жест рукой и пошёл в нужную сторону. Леди Алифания оскорблённо фыркнула, как молодая и борзая лошадка, но я видел, что в каждом её жесте сквозит нервозность. Похоже, девушка впервые полностью потеряла контроль над ситуацией, всё заготовленные схемы, вбитые воспитанием и вычитанные в книгах, оказались бесполезны. То ли шутить, то ли смеяться, то ли плакать, то ли обижаться... сиятельная аристократка не знала, как себя вести, а искренне — не могла, потому что с детства привыкла следить за каждым своим жестом. От того и металась из крайности в крайность, нервничала...

Это напомнило мне, как в очередной раз сбежав от узкоглазого пня, я попал к работорговцам... Моя обычная наглая модель поведения быстро привела меня к переломам рёбер и прочим милым вещам, пришлось срочно переквалифицироваться в скромника, усыплять бдительность охраны и организовывать побег. Благо, что учитель знал какую-то травку, которая помогала убирать шрамы, и мне удалось свести клеймо.

Но то ощущение беспомощности я никогда не забуду.

Настроение тут же испортилось, и теперь в нашей компании радовался жизни только Эрни. Волчонок, несмотря на тяжёлые сумки, чуть ли не напевал себе под нос, вызывая почти непреодолимое желание сделать ему пакость.

— Учитель, а мула на дороге специально оставили?

Демон, вот было же ощущение, что я что-то забыл.

— Конечно, специально, — на полном серьёзе кивнул я волчонку. — Он по лесу не пройдёт.

— Да? Ой, я как-то не подумал... — признался Эрни. — А его не сожрут?

— Полагаю, все и без бедного копытного будут вполне сытыми, — хихикнул я.

— А император не обидится, что мы к нему не по дороге?

— В Тёмную Цитадель не ведёт ни одной дороги. В целях безопасности, ага... Чтоб отсеивать мстителей и воров с топографическим кретинизмом.

— А как тогда в замок доставляется провизия? — тут же вскинулась Фани, которую наверняка с детства доставали вопросами снабжения и управления хозяйством.

Вот бы знать.

— На летучих Стражах, — с ещё более серьёзной миной произнёс я. — Каждая такая зверюшка весит как человек и может поднимать вдвое больше.

— Они же прожорливые, — удивился Эрни. — Половину по дороге... того, сожрут.

Я фыркнул, лихорадочно придумывая, что сказать. И откуда у деревенского парня такие познания в зоологии?.. А-а-а, точно же, с курами, наверное, сравнил.

Но отвечать мне уже не понадобилось. Из ближайших кустиков бесшумно вышла пятёрка воинов тьмы в фиолетовых мантиях. В руках каждый из них держал короткий меч, удобный для боя среди деревьев. Фани икнула и прижалась ко мне спиной. По её запястью заплясали искры какого-то атакующего заклинания... М-да, было бы всё так просто, императора давно бы убили или хотя бы лишили всей его стражи. А так у них очень и очень хорошая магическая защита.

— Вернулся -таки, — недовольно проговорил глава отряда. — Лезешь и лезешь сюда, как дурак, не понимая, что тебя здесь не ждут.

Я с каким-то радостным изумлением понял, что это Палан. Надо признать, за прошедшее время он сильно изменился: осунулся, загорел, лишился приметного казначейского брюшка... Даже черты лица, ранее смазанные — заострились. Похоже, нервное у него времечко вышло.

— Да? — улыбнулся я, чувствуя полнейшую эйфорию. — А у меня на этот счёт другая информация. Прям личное приглашение императора... Кстати, ты волосы, случайно, не отстриг?..

Под форменным капюшоном было плохо видно.

— Нет, но при чём тут это?..

Больше не размениваясь на разговоры, я с той же блаженной улыбкой танцующе двинулся вперёд. Раз, вынуть из ножен соседнего воина длинный кинжал. Два — лёгкий пирует, и зачарованный кинжал с лёгкостью разрезает шею. Три, и я засовываю руку под капюшон, нашаривая высокий хвост. Секундой спустя обезглавленное тело падает в грязь.

Остальная стража даже не дёрнулась. Похоже, Хар предупредил всех, кроме, собственно, Палана.

Я поднял голову повыше, любуясь трофеем. На лице бывшего казначея замерло выражение неземного удивления. Навечно. Радостно чмокнув голову в нос, я небрежно закинул её за спину и поинтересовался:

— Ну что, сопроводите нас до замка?

— Ну ты и псих... — ошарашенно пробормотала Фани.

Можно подумать, она трупов никогда не видела. Готов поспорить, её папочка регулярно устраивает показательные экзекуции провинившихся подданных. Да и сами аристократы, несмотря на все запреты, нет да нет режут друг друга, часто — смертельно. Такова жизнь: смерть стоит за углом и внимательно наблюдает за тобой, выжидая момент, когда ты сделаешь неверный шаг... или побежишь в испуге от неё.

— Учитель, а это кто? — подал голос Эрни.

— Это? Бывший казначей императора. Бывший же? — я повернулся к ближайшему воину тьмы.

Тот неопределенно пожал плечами. Эрни тут же перевел внимание на него:

— А вам не страшно его игнорировать?

— Что? С чего ты взял? — растерянно спросил стражник.

Я ощутил невольную гордость за ученика — мне развести воинов на эмоции удалось только на третий день.

— Ну, это же Морин, — с непробиваемой уверенностью заявил волчонок.

Я подозрительно покосился на парня. Что он хочет этим сказать? Тот ответил мне совершенно спокойным, уверенным взглядом. Мол, я сам должен был прекрасно об этом знать. А я не знал. Вот блин. Ладно, потом разберёмся... Показав ему украдкой кулак, я развернулся и направился к замку. Воины тьмы деловито пристроились в арьергарде, оставив бывшего казначея на съедение зверюшкам. Правильно, они в Лесу ценятся больше, чем люди.

Через полчаса я в задумчивости остановился перед замком, склонил голову на бок и подозрительно спросил:

— С каких это пор в Цитадели есть ворота?

— Их делают по особому случаю, для самых дорогих гостей, — сказал стражник.

Кстати, они все были мне не знакомы... Новый «помёт»? И куда Гуахаро девал старых? Небось разбежались, увидев его за завтраком.

— И кто у нас дорогие гости? — ещё более подозрительно уточнил я.

Ради меня Гуахаро никогда бы не стал делать ворота, зная, что я гораздо больше люблю залезать в окно, нежели проходить в официальную дверь. Да он и сам их не очень-то уважал, предпочитая проходить сквозь стены и потолок.

— Посольство сильфов, — ровно ответил стражник.

Эрни издал какой-то трудноопределимый звук — то ли придушил в зародыше восторженный вопль, то ли поперхнулся от такой новости.

— Сильфов? Они поддерживают дипломатические отношения с Императором?! — Фани так широко распахнула глаза, что вполне могла бы сойти за соладорку.

— Ага, — Эрни оскалился так радостно, словно сам помогал эти отношения налаживать.

— А ты это откуда можешь знать?! — недовольно зыркнула на него аристократка.

— Так у императора же сын — сильф, — на голубом глазу выдал недооборотень.

Ошарашенное молчание можно было резать ножом. Удивлены были все, Фани, стражники... и я. Особенно я. У императора есть сын? Да ещё и сильф?! Откуда об этом знать Эрни?.. И только спустя пару секунд я догадался, что это он про меня.

Прикрыв лицо рукой, я глубоко вздохнул пару раз, восстанавливая душевное равновесие. Ну Эрни, это же надо было такое придумать... В страшном сне такое не приснится, разве что под «зельем волка»...

Отвесив ему смачный подзатыльник, я строго указал пальцем на его нос, давая ориентир для сгребания глаз в кучку:

— Потом поговорим. Очень серьёзно поговорим... А пока — молчи.

Эрни икнул, видимо осознав, что он ляпнул чего-то не того. А я с внезапной дрожью подумал, что как бы мне не пришлось самому сбегать и прятаться от невыносимой парочки из Гуахаро и Эрни.

— Извините, учитель... — волчонок виновато глянул на меня, потом на Фани.

— То-то же, — строго кивнул я и направился к воротам.

Но все эти треволнения оказались забыты, едва я увидел знакомый тонкий силуэт. Тот для таких важных гостей расщедрился на ворота, но сменить свой любимый халатик с тапочками даже и не подумал. Сначала я хотел церемонно поклониться, вежливо попросить крова и защиты, но... Но это же Гуахаро, плевавший на все нормы Гуахаро, стоящий в тапочках на снегу Гуахаро! Поэтому я позволил безудержной радости затопить меня и рванулся к нему на всех порах, подхватывая на руки почти невесомое тельце и стискивая его со всей своей богатырской силушки.

— Я рад, что ты наконец-то дошёл, — проговорил император холодно, но каким-то образом я понял, что он мне действительно рад. И что я правильно сделал, не став расшаркиваться. — Но у меня тут вообще-то посольство.

— Я важнее! — фыркнул я, продолжая нагло тискать Хара.

За спиной выразительно фыркнул Эрни — настолько выразительно, что не нужно было даже оборачиваться, чтобы представить на его лице выражение «ну, что я вам говорил?». Тихо пискнула Фани:

— Что... но... почему?!

— Соскучился, наверное, — радостно сообщил волчонок.

Я высвободил руку, снова продемонстрировал парню кулак. По случайности, именно тот, в котором ещё болталась голова. Получилось грозно.

— Да кто бы спорил... — вздохнул Хар слегка даже устало. — Морин, ты неисправим.

— А что такое? — замер я.

— Бабы. Ты даже с такой рожей умудрился закадрить бабу, ну что с тобой поделать?..

— Талант не пропьёшь! И вообще, рожа — это так, фигня, за минутку исправлю...

— Вот и займись этим. Где лаборатория, надеюсь, ты ещё не забыл?

— Как можно? — оскорбился я. — Как можно подумать, что я могу тебя сейчас отпустить!

Гуахаро мелко задрожал, хихикая. Но на его лице оставалось всё то же меланхоличное выражение.

— Вижу, подарочек мой тебе приглянулся.

— Ага, — с блаженной улыбкой согласился я. — Можно я одолжу у тебя одну из консервационных банок? — Я поднял голову повыше. — Хочу сохранить этот трофей для истории... Или вообще начать собирать коллекцию.

Фани оскорблено фыркнула — как кто-то, пусть даже и император, посмел заподозрить ее в чувствах к этому... нахалу! Эрни заёрзал на месте:

— Учитель... А можно... посмотреть?

— Лови! — улыбнулся я и кинул ему голову.

— Убил моего казначея и хочешь его голову в моей же банке сохранить?! — с театральным возмущением произнёс Хар

— Ага.

— Ну ты и наглец.

— Да ты чё? — удивился я, чуть-чуть подбрасывая его в воздух. После чего удобно устроил его на локте. Император был таким тощим, что сидел в руках как маленький ребёнок.

— Это и есть мой подарочек? — спросил он, глядя на волчонка поверх моей головы. — Надо бы его в криокамеру. Изменения стали совсем нестабильными, не хотелось бы, чтоб он испортился до того, как я смогу разобрать его на части.

— А девку бери в качестве казначея, она грамотная, — предложил я.

— Как предусмотрительно с твоей стороны... Хорош меня щекотать, — легонько стукнул меня по голове Хар. Я тут же убрал руку от бока, тихонько опуская её к тапочкам. — И вообще, отпусти меня, мне тут посольство принимать надо.

— Принимай, — радостно согласился я, ни делая ни единого движения, чтобы отпустить его.

— Учитель, а посмотреть-то можно? — снова подал голос Эрни, ничуть не испугавшийся угрозы криокамеры. Наверное, просто не знал, что это такое.

— Смотри, кто ж тебе не дает? — я широким жестом указал на голову Палана.

— Я же не про голову!

— Морин, покажи мальчику лабораторию, — попросил Хар. — Голову законсервируешь, волчонка сунешь в камеру, сам пройдёшь процесс регенерации третьей степени. Девушку проводят в гостевые покои.

— Помощь точно не нужна? — уточнил я.

— Ты уже помог. Теперь мне терпеть этих занудиков будет гораздо проще.

— А такие слова не вызовут дипломатический скандал?

— Отец этого молодого сильфа, — Гуахаро аккуратно указал пальчиком на центрального, с салатовыми волосами, — мой давний знакомый, очень адекватный мужчина, который не будет устраивать бучу из-за правды. Так что можешь меня отпустить, правда.

— А может я соску-у-у-учился...

— Пока не уберёшь шрамы, Великую Тайну не открою, — строго сказал император и тут же чуть не упал на землю. Но реакция у него была отменная: вместо того, чтобы шлёпнуться, он завис в воздухе.

А я уже подбежал к Эрни, схватил в одну руку трофейную голову, а во вторую — локоть парнишки и потащил его в лаборатории.

— Ай... учитель... не так быстро!

Как оказалось, бегать Морин мог так, что Эрни за ним еле поспевал.

— Не тормози! Ты стоишь на моем пути к великой тайне! — азартно выкрикнул сильф, ловко вписываясь в поворот.

— Ай... какой тайне?

— А вот не скажу! И вообще, ты провинился, так что молчи!

Эрни слегка смутился. Он действительно сглупил, заговорив о родстве Морина в присутствии Фани. Но ведь целительница всё равно уже видела власть сильфа над жителями Леса... Да и потом, он же не сказал, что Морин — сын императора. А про то, что Морин сильф, Алифания все равно не знала.

По крайней мере, пока.

Морин тем временем распахнул дверцу в маленькую комнатку, больше всего похожую на поставленный стоймя гроб, оббитый блестящим металлом.

— Залезай!

— Учитель! — Эрни обиженно глянул на сильфа. Ну да, он провинился. Но не настолько же!

— Что учитель? — Морин даже перестал подталкивать волчонка в нужном направлении. — Не бойся, это не опасно для жизни. Хар тебя потом аккуратненько соберёт, ещё лучше, чем раньше.

— А посмотреть? Вы же разрешили!

— Что посмотреть-то?!

— Как вы шрамы убирать будете. Интересно же! — волчонок умоляюще сложил руки перед грудью.

— В следующий раз — обязательно! — кивнул он, продолжая запихивать дальше. — Поверь, за этим дело не встанет, шрамы я получаю часто. А теперь — марш в криокамеру, любая минута может сделать тебя волком. Навсегда.

— Ну, учитель, — заканючил Эрни, упираясь ногами в пол.

— Я кому сказал — быстро! — рявкнул Морин. — И голову подержи, — трофей был немедленно впихнут в руки недоумевающему волчонку.

— А как же консервация?

— Ничего, в заморозке не пропадет, — отмахнулся Морин.

— Меня заморозят?!

— Конечно, это же криокамера. Ах да, ты же у нас неграмотная деревенщина... Заморозят, разморозят, разберут, соберут — как новенький будешь, отвечаю!

Эрни жалобно шмыгнул носом, но все прекратил упираться. Становиться волком парнишке не хотелось. Морин затолкнул недооборотня внутрь, захлопнул дверь:

— Не бойся, ты даже соскучится не успеешь!

А потом стало холодно, очень холодно. Никакого сравнения со снегом в лесу, от которого мёрзли наёмники и даже сильф. Волчонок заскулил, ударился плечом в дверь. Особый разгон в камере было не взять, но металл всё же заскрипел и прогнулся. Стало ещё холоднее.

Эрни почувствовал, как глаза затягивает знакомая мутно-красная пелена, снова ударил в дверь. Металл жалобно кракнул, срываясь с петель и с грохотом падая на пол. Полуоборотень вывалился наружу, в тепло, глухо ворча и скаля зубы.

— М-да, надо было тебя сначала вырубить. Ну ничего, у нас ещё полдюжины камер осталось! — бодро заключил Морин и потащил дальше по коридору.

Охреневший волчонок даже не вырывался. А потом Эрни слегка пришел в себя, и сообразил, что разворотил эту загадочную «криокамеру», потому что там было слишком холодно. И не факт, что не разворотит следующую.

— Учитель... а можно мне сначала снотворного?

— Не факт, что подействует! Не дрефь, салага, капитаном станешь!

Глава 13.

Эстетика ужаса.

Самый сильный, панический ужас в человека вселяет... идеал.

Книга Масок

С третьей попытки мне всё-таки удалось засунуть почти бессознательную тушку Эрни в криокамеру. Парнишка дважды испугался аж до трансформации — на третий раз сил уже не хватило. Мимо нас нет да нет проходили воины тьмы из нового «помёта» с показательно равнодушным видом. Но учитывая, что лаборатории не входят в маршрут патрулирования, ребята просто элементарно любопытствовали. Совсем-совсем новенькие, видимо, не обученные ещё толком, хе-хе-хе.

После чего я последовал дальше, вглубь целительского... то есть, медицинского отдела. Дверь с тихим шипением открылась передо мной, как в старые-добрые времена, аж ностальгией повеяло... Ну, или грозой, чистящим средством и цветами. Моя ностальгия хорошо пахнет, не чета некоторым солдатам.

Я прошёл мимо гладкого металлического стола, вокруг которого висели жутковатые стальные «руки», у которых вместо пальцев были скальпели, свёрла, рубила и отвёртки. Я как-то видел, как эти в прямом и переносном смысле волшебные «руки» собирали растерзанного Стража почти по кусочкам. Слева в рядок стояли регенерационные капсулы, напоминающие растолстевшие округлые гробы с зеленоватой крышкой. Справа, чуть впереди — шкафы с зельями и порошками. Помню, я сдуру поинтересовался, как готовится одно из них... А ну да, я же уже рассказывал про лекцию об алхимии, с которой мне так и не удалось сбежать. И, наконец, в самом дальнем конце помещения стоял нужный мне аппарат: стеклянная коробка, метр на метр площадью, два с половиной — высотой. Когда закрываешься в ней, с потолка льётся синий, целительский дождь.

Такая расстановка вовсе не случайна. У порога — стол, на который кладутся самые повреждённые клиенты. Чуть дальше — капсулы, если раны серьёзны, но пришивать ничего не надо. И в самом конце — водичка для поверхностных ран, куда больной вполне может залезть и сам. Так что я разделся, сложил аккуратной кучкой одежду на специальную подставку и вошёл в кабинку. С глухим «чпок» она закрылась и...

— А-а-а-а!!!

Заорав, я рванулся обратно, пытаясь открыть дверь, выломать её плечом, но ничего не вышло. Только мерзкая горькая жидкость попала в рот, и я поперхнулся, смачно отплёвываясь и обиженно глядя в стену. От туда на меня не менее обиженно посмотрело отражение, сверкая синими глазами и не менее синими подтёками на лице. Ещё раз ударив дверь плечом, я так ничего и не добился. Ну ладно, попробуем по-другому... Я протянул руку сквозь обжигающие струи и ткнул пальцем в синюю кнопку. Ничего.

Твою ж...

Сверху на меня лилась обжигающе-горячая синяя жидкость, дверь не открывалась, температура не регулировалась. Я раньше пользовался этой кабинкой, когда меня покусал ужаленный — в прямом смысле — под зад юный Страж. Клыки у него ещё не сформировались, как и мозги, так что я отделался лёгким испугом и нагоняем от Хара, когда я пытался эту рану скрыть. Ну не любит император больных на своей территории, не любит... Поэтому никакого подвоха я не ожидал, ан вот как оно вышло. Неужели какой-то автоматический режим?..

Спустя некоторое время я вполне адаптировался к жару. Это после холода улицы она казалась обжигающей, а на деле ничего так, нормально, как в бане. Только зелье воняет сильно, но всё-таки терпимо. Ну ладно, вон шрамы исчезают прямо на глазах, наверное, температура воды влияет на эффективность работы. Значит тот, кто ставил эти настройки, был не таким уж болваном и паниковать мне больше не надо. В конце концов, не умру же я в шаге от Великой Тайны, в исцеляющей кабинке...

С моим-то везением? Да запросто!

Постепенно все шрамы стёрлись... Сквозь них проступило моё родное лицо, словно под руками мастера-художника, который убрал с картины ученика лишние детали. Ушёл напускной возраст, исчезли морщины и пигментные пятна. Да вот только детскую припухлость щёк и губ так не вернёшь — скулы были очерчены чётко, упрямо, что невольно напоминало: это не та же река, хоть её русло и вернулось в норму после паводка.

Оглядев себя в отражающей стенке кабинки я довольно хмыкнул и толкнул дверь. Ничего. Ну, наверное, ещё не всё исчезло, где-нибудь на спине осталось, надо лишь немного подождать... Но ни через пять, ни через десять минут кабинка не пожелала открываться.

Ой-ой-ой...

Я стоял и с ужасом смотрел, как у меня буквально на глазах отрастают волосы. Жуткое зрелище, будто время проходит, а ты всё так же находишься в одном месте, не двигаешься... стареешь. Слева на голове у меня была проплешина, инквизиция как-то забавлялась кислотой и с тех пор на там ничего не росло. Теперь оттуда вылезли новые, юные волоски, от воды кажущиеся почти чёрными. Неровно дрожа, они вместе с потоками зелья опускались вниз по шее и лицу. Я поднял руку, чтобы убрать их и в ужасе вскрикнул: мои аккуратно обгрызенные ногти стали пятисантиметровыми когтями.

Нет, это совсем-совсем ненормально.

— Эй! — я стукнул ладонью стенку. Кулак сжать не получилось. — Выпустите меня отсюда!

В ответ мне послышалось злорадное хихиканье. Тихо-тихо, на грани слышимости, даже не определить голос. И вообще, не уверен, что это был не глюк.

— Выпустите! — требовал я, отплёвываясь от волос. — Гуахаро! Хар! Что это за шуточки?!

Смех стал ближе и отчётливей... Только я готов был поклясться, что ржал не человек. Механический, прерывистый голос напоминал речь самого императора, но такие дурацкие приколы совсем не в его стиле. Отлично... Я прислонился затылком к стене, подставив лицо под струи воды, чтобы волосы не лезли в нос. И чтоб не видеть, как они растут.

Итак, кто бы это мог быть? У кого хватит технических познаний, чтобы захватить игрушку императора?.. Точно не у воинов тьмы, они в целительстве ни бум-бум и вообще в лаборатории стараются не заглядывать. Разве что... Да нет, бред. А почему бред? У меня вон бабочка была говорящая, почему бы и тут не поселиться разуму?..

— Слушай, прости меня за криокамеры, — сказал я, чувствуя себя донельзя глупо. — Я слишком заигрался с Эрни, мне показалось забавным его пугать... и я не подумал о другой стороне вопроса. Прости, а?

Дверь не открылась, но и хихиканье стихло, сменившись задумчивым молчанием. Ну или неизвестный шутник замер, чтобы я мог дальше говорить, а он потом бы поржал ещё пуще над моими словами. Но делать нечего, никаких больше идей у меня не было.

— Я больше не буду! Даже на пол бумажки бросать! — в панике заявил я. Чтобы нормально говорить, пришлось наклонить голову и я увидел, как медленно растут ногти на ногах. — И починю криокамеры! Под чутким руководством Гуахаро! Честно!

Стена под моей спиной внезапно ушла в сторону, и я с размаху упал на пол, в позу «упор-лёжа». Многолетние тренировки не прошли даром, я успел извернуться в воздухе... и подскользнуться на синей жидкости, раскинув руки ласточкой. От моей кожи шёл пар: горячее зелье испарялось прямо на глазах, делая меня похожим на огненного голема, заботливо политого водичкой. Я подтянул руки, пытаясь встать, но «наступил» на волосы и зашипел от боли, шлёпнувшись обратно. Переведя дыхание, я аккуратно, контролируя каждое движение когтей, упёрся в пол, внимательно следя, чтоб нигде никакой прядки не было, и поднялся на четвереньки. Ободрённый успехом, я попытался опереться на ступню и тут же завыл от боли, едва не сломав ноготь.

Плюнув на эти попытки, я перевернулся, сев на задницу ровно и произнёс:

— Блин, ну хоть ножницы-то дай, это же совершенно невозможно!

Хохот невидимого собеседника возобновился, но рядом со мной буквально в воздухе появились кусачки. Я поразился мудрости этого существа: четверть метра ногтей я бы в колечко ножниц не продел бы. Разве что отламывать или отгрызать, но тут я даже не знаю, с какой стороны схватиться.

Я быстренько отщёлкнул ногти на руках, оставив примерно по сантиметру, ибо была вероятность с первой попытки отрезать их вместе с пальцами. Затем перешёл к ногам, где размеры оказались поскромнее: всего-то сантиметров пятнадцать. Замок, словно издеваясь, создал рядом зеркало, чтоб я не питал иллюзий о том, насколько жалко я выгляжу.

А вот хрен ему.

Кокетливым жестом я зачесал волосы на бок и подмигнул своему отражению. Красавец... Плевать, что двухцветный: оказалось, посещение инквизиции добавило полмешка пепла на мою голову, а новые волосы отросли моего родного, каштанового оттенка. Таким образом от кончика сантиметров двадцать они были тёмно-серые с белыми прядками, а чуть выше — сочно-коричневые... Плевать, что весь полосатый и в пятнах: шрамы, хоть и исчезли, но на их месте была нежно-розовая, чистая кожа, резко контрастирующая с загаром. Зато глаза у меня красивые, вот...

Последнее наследие умершего хранителя.

Помрачнев, я быстро справился с излишками когтей и затребовал у замка настоящие ножницы. Видимо, зданию стало совестно и он расщедрился на целый набор всяких пилочек-палочек-хрен-знает-чего. Я сначала хотел заострить ногти, превратив их в оружие, как делала одна из народностей Западной Империи, но мне пришлось с сожалением признать, что даже после магической обработки мои ногти слишком слабы для заточки. Да и обращаться я с ними совсем не умею и скорее выколю себе глаз, чем пораню кого-то другого.

Да-да, пакости мне ставила аж сама Цитадель! Хар как-то говорил, что является супер-сложным артефактом с собственным характером, но я не то чтобы не поверил, просто... Воспринял это как нечто незначительное, типа баек о быте соладоров, что с равным успехом могут быть и наглым враньём, и поражающей воображение правдой. Всё равно замок не любит общаться с «людишками» и ничем не проявляет себя веками... А вот надо же, я умудрился его разозлить. Надо патентовать это как особый магический дар. Для полного комплекта осталось разозлить только самого Гуахаро, но мне тогда патентовать будет нечем, м-да...

Рядом появилась чистая одежда, гребешок и ремешок для волос. Какая прелесть! Замку стало стыдно, и он извиняется! Эх, жаль, что об этом даже никому не расскажешь, сочтут брехнёй.

Одежда была не моя. Ибо целая, м-да... Но и не форма воинов тьмы, ибо чёрная. А так — качественная, крепкая, мне по размеру и удобно сидит. Жаловаться не на что, даже можно спасибо сказать... Одевшись, я некоторое время вспоминал, как плетутся косички — это было давно и не правда, Риваша подтвердит — а потом неуверенно собрал волосы в слабый жгут, оставив светлую часть болтаться. Слишком неровные, расплетаются.

Встав, я оглядел себя в зеркало в полный рост. Кр-расавец! Сам бы в себя влюбился, да только жрать больше хочется. Наверное, теперь мне и говорить ничего не надо, девки сами вешаться будут гроздями, надо только таинственно молчать и изредка бросать загадочные взгляды. И ресницы вот так томно опустить и мужественно поиграть желваками. Гы... Надо будет это срочно опробовать. На Фани, что ли?.. Впрочем, она и так моя с потрохами, пусть сама и заявляет обратное.

Пуговицы камзола внезапно затянулись дымкой, словно вокруг них возник очень плотный кусочек тумана. Через пару секунд он рассеялся и на месте обычных фигурных гвоздиков оказались ультрамариновые шарики в серебряной оправе.

— Думаешь, так лучше? — с сомнением спросил я и взглянул в зеркало.

Ой...

Нет, пожалуй, в таком виде я на столичный бал пойти не рискну. Ибо сначала меня жестоко и массово изнасилуют дамы, а потом, после того, как страже удастся пробиться, мою почти бездыханную тушку казнят, как сильфийского шпиона. А после смерти меня боготворят, сказав, что это богиня гармонии Лийина послала на нашу грешную землю воплощение красоты.

Не, преувеличиваю, конечно. Слегка. Но я как-то привык себя видеть более серым и незаметным.

— Тебе не кажется, что это слишком? — У меня даже самого не выходило оторвать взгляда от лучистых ярко-синих глаз. От моих же собственных глаз! — И вообще, они, кажется, даже ярче стали... Не, серьёзно, ты что со мной сделал? Это же кошмар какой-то!

Послышался смешок и зеркало исчезло. А в дверь лаборатории уже стучали.

— Владыка приглашает вас на обед, — послышалось громко и чётко. — Все уже собрались, ждут только вас.

Вау, какая честь! А ведь моей неземной красоты ещё никто не видел!

— Уже иду.

— Всем привет, — бодро заявил я. Для пущего эффекта хотел двери пинком распахнуть, но предусмотрительный замок раскрыл их сам. — Извините за опоздание, гонец был неторопливым.

В обеденной комнате уже действительно все собрались. Во главе стола, конечно, император. Сидит, пялится в никуда... Приоделся по случаю, халатик сменил. Но — я на ходу заглянул под стол — тапочки на месте. Справа, через место от него пристроилась Фани... Нет, леди Алифания. Удивительно, что делают с девушкой ванна, макияж и платье. Корсет подчёркивает высокую грудь и тонкую талию, юбка целомудренно опускается до самого пола, придавая верхней половине тела дополнительную хрупкость. Было жутко непривычно видеть её такой... И я был вынужден признать, что платья — это самое то для женщин. Женщина должна быть в платье, хоть как!

Три сильфа сидели в рядок с левой стороны, за два места от Гуахаро. Глядя на них, я не мог отделаться от ощущения, что это какие-то грубые глиняные заготовки, на каждом из которых стоит небрежная метка гончара, что вот этот вот кусок станет чашкой, а вот этот — тарелкой. Но самой формы пока не было.

Четвёртый чужак сначала тоже показался мне сильфом, мало ли, не всех видел при входе, но нет... Если продолжать аналогию, то он казался тщательно вылепленной статуэткой из фарфора... Из необожжённого фарфора. Почему-то с Фани таких ассоциаций не было, она была человеком из плоти и крови, а вот этот чужак... Кроме того, он был в платье. То есть, в жёстком камзоле длинной до пят, но под ним была юбка. Я точно видел, когда тапочки разглядывал. Да и количество украшений на нём превосходило все допустимые нормы: несколько цепочек; длинная серьга, почему-то только в одном ухе; различные браслеты; фигурные кольца на каждом пальце, а на некоторых — по два. И всё это из серебра с каким-то фиолетовым камнем.

— Леди Алифания, — поклонился я, когда проходил рядом с её местом. — Очаровательно выглядите. Не думал, что дорожная грязь может скрыть даже такое совершенство.

Фани одарила меня благосклонным взглядом и легким кивком. В уголках губ девушки притаилась улыбка превосходства, но одновременно взгляд выражал и некоторое недоумение:

— Благодарю, лорд?.. — явная вопросительная интонация ненавязчиво побуждала представиться. Хих, меня явно не узнали.

— Жаль, амулет у тебя разрядился, не могу снова свою личность подтвердить, — ухмыльнулся я. — Зато теперь ты можешь оценить, на что так падка твоя сестра.

Фани недоуменно моргнула. Потом снова глянула на меня, и опустила ресницы уже намеренно, чтобы притушить яростный блеск глаз. Все же не к лицу благородной леди устраивать выяснения отношений при посторонних, да еще и сильфах.

— Видимо, дорожная грязь обладает поистине великими способностями к маскировке, баронет, — в голосе несмотря на все усилия Алифании сохранять спокойствие, слышались нотки сарказма. — Жду не дождусь увидеть вашего ученика — он должен в таком случае и вовсе потрясать воображение.

— О, нисколько не сомневаюсь в этом! — радостно воскликнул я, подмигнув Гуахаро.

Я уселся между ним и Фани, прямо напротив не идентифицированного чужака. Тот разглядывал меня с нескрываемым любопытством, как неведомую зверюшку, несколько не стесняясь своего внимания. Я отвечал ему не менее любопытным взглядом. Черноволосый, с тёмно-синими глазами, он вроде бы казался человеком... В отличие от сильфов, которые щеголяли с совершенно дикими расцветками, одинаковыми на волосах, радужках и ногтях. Да и косились те на чужака весьма опасливо и дружно.

— Это весьма невежливо, садиться за стол, за который тебя не приглашали, — заметил зеленоволосый. Точнее, его цвет был нежно-нежно зелёный, как молодой салат. У меня даже возникло нездоровое желание пожевать его волосы.

— Мне как-то дома правила этикета Пустошей не преподавали, — вежливо приподнял бровь я. — Но хозяин не против, и я, пожалуй, останусь... Кстати, упрёк собеседника в том, что он не следует этикету, является самым страшным его нарушением... Так что завянь.

— Ты знаешь, с кем разговариваешь? — развеселился тот.

— Понятия не имею, нас не представили.

Все взгляды дружно скрестились на Гуахаро. Тот со вздохом вышел из прострации и посмотрел на нас так, что я мгновенно почувствовал себя идиотом. Радует, что это, похоже, было коллективным внушением.

— Оно вам надо? — тоскливо спросил он.

— Надо! — ответили мы, дружно, хором.

Только чужак промолчал.

— Ну ладно. Это Ашер, — кивнул на него император. — Последний, обладающий знаниями о забытом искусстве некромантии. Но вообще — няшка. Какого чёрта он сюда припёрся, не знаю, но выгнать не получается, ибо я всё ещё надеюсь спихнуть ему этот замок.

— Да зачем он мне сдался? — меланхолично спросил Ашер. Меня будто током ударило: его голос казался до боли знакомым, но я не мог вспомнить, где его слышал. — Я не люблю сидеть на месте. Так, поем у тебя, ноги подлечу и дальше в путь.

— То есть, вы путешественник? — заинтересованно спросила Фани. Кстати, обидно, что она не умерла на месте от моей неземной красоты. Возможно, уже попривыкла, глядя на конкурентов.

— Что-то вроде того, — улыбнулся он девушке. — Странник.

— Это сильфийский наследник престола, Корин, — Хар ткнул длинным тонким пальцем в сторону зеленоволосого. Гы, а его в нарушении этикета не обвинили. — Лицемер, гад и бабник. То есть, обладает всеми задатками хорошего правителя, но почему-то им не спешит становится.

— К вашим услугам, — шутливо отдал честь тот.

— Это две его ручные обезьянки, от которых убежать у него не получилось. Корин хотел бы прийти ко мне и вовсе в одиночку, чтоб потом сбежать в живое кольцо, но охрана папочки бдит.

Я с сомнением оглядел персикового и оранжевого сильфов.

— И что сложного, чтобы сбежать от них?

— Ничего, — пожал плечами Хар. — Для тебя. Ты и от инквизиции убежал, и от меня полгода скрывался...

Я пожал плечами. Вся «правая сторона» посмотрела на меня с интересом.

— Могу я поинтересоваться вашими именами? — спросила Фани.

Персиковый свысока глянул на девушку — не то чтобы как на неразумную букашку, но примерно к уровню подростка, рядящегося в родительское платье, Фани прировняли. Целительница взгляд выдержала, разве что села еще ровнее, являя собой эталон правильной осанки.

— Валентайн, — снизошел до того, чтобы представится сильф.

Алифания перевела взгляд на второго — оранжевого, как спелый апельсин.

— Октавиус, — уронил тот с видом божества, отвлекаемого от великих дум глупыми смертными. Вроде и достали уже по самое не могу, и прибить совестно — оно ж не понимает.

— Алифания, герцогиня де Фьюри, — титул был упомянут небрежно, как бы между прочим.

Мне от их высокомерия немедленно захотелось высморкаться в скатерть. Просто чтобы поглядеть, как их перекосит. Остановило меня только отсутствие скатерти и коварный взгляд Корина, который, похоже, тоже задумал какую-то пакость, как бы не ту же самую.

— Это Морин, мой друг и яростный мститель, желающий оторвать мне голову, — продолжал Гуахаро. — Что он с успехом и проделал. Врун, болтун и бабник. Обладает способностью доводить до белого каления всех, независимо от начальной эмоциональности. Задержался он как раз потому, что умудрился разозлить мой замок.

Ашер хихикнул и с уважением мне кивнул. Корин выглядел озадаченным.

— И девица, которую Мор притащил. Фани, какая-то там герцогиня. Пала жертвой обаяния Морина, даже когда он был в таком виде, что взглянуть на него без содрогания нельзя. Так что мальчики, держитесь за ваши юбочки, и не превращайтесь в девочек. На ваше счастье он достаточно консервативен.

Ашер захихикал ещё пуще. Так, не понял... А причём здесь консервативность?..

Фани сжала зубы и слегка покраснела — уверен, от ярости. Мало того, что Хар обозвал ее «какой-то там», что в исполнении императора вышло намного более обидно, чем у сильфов, так еще и посмел во всеуслышание заявить о том, что миледи ко мне неравнодушна...

— Этот мерзавец соблазнил мою сестру!

— А тебе обидно, что не тебя? — участливо поинтересовался Ашер.

— Я просто не успел, — пожал я плечами. — Когда я проезжал через её края, Фани училась в Академии. А то бы...

— Тебе ничего не светит! — отрезала аристократка.

— А больно надо... — фыркнул я.

— Вижу, общие темы для беседы вы нашли, — прервал Гуахаро. — Так возожрём же!

Тут же свет начал мигать, а на столе — появляться блюда. Как всегда, разнообразные и не соответствующие порядку. Фани в ужасе вскрикнула. Метод доставки пищи тут поражает воображение магически подкованных личностей своей невозможностью... Однако, когда свет окончательно включился, она уже сделала серьёзную мину, видя, что кроме неё никто не удивляется.

— А мороженное где? — возмутился Ашер, оглядев стол. — И с шоколадной крошкой, пожалуйста.

— И зачем тебе? — покачал головой Гуахаро. — Ты вообще можешь не есть.

— Ты тоже. Но почему-то не отказываешь себе в этом удовольствии...

Свет снова мигнул, и перед некромантом появилась вазочка с белым содержимым.

— Благодарю, — улыбнулся он в пустоту.

А с одной стороны от моей тарелки лежал нож, с другой — палочки для еды из Западной Империи. Кажется, местные духи запомнили мои предпочтения... Или это замок всё мучается чувством вины?.. Кстати, надо бы спросить имя и половую принадлежность, а то вроде суровое здание, но такие чисто женские мстительно совестливые повадки... Я привередничать не стал, а начал накладывать себе всего понемногу. Жрать хотелось зверски, что неудивительно, после таких экспериментов с регенерацией.

— И поведению за столом вас тоже, похоже, не обучали, — высокомерно сказал Корин. Пародирует своих сопровождающих, получается хреново.

— Та я всё равно Гуахаро не переплюну, — отмахнулся я, перегибаясь через весь стол. — К тому же истинно аристократичный человек может и руками вкушать так, что наблюдающие за этим впадут в экстаз...

Фани фыркнула:

— Однако это не повод отказываться от столовых приборов, не так ли, баронет?

— Ага. Потом руки приходится долго отмывать... Либо облизывать. Оставим это дли интимных ситуаций. В походе и гостях ложка сгодится.

Персиковый сильф одарил нас снисходительным взглядом — варвары, мол, что с них возьмешь... Возьму-ка я этих красивых вишенок в сиропе, буду втихую кидать в этого сноба. Надо только поставить вазочку за общей тарелкой, чтоб сразу не запалили.

— Что-то не так? — безукоризненно вежливо спросил Ашер. — Вы считаете еду руками недостойной высокородного сильфа. Или просто удивлены, что, оказывается, есть можно не только столовыми приборами?

— Это варварство, — ответил Валентайн.

Под ложечкой резко засосало, возник беспричинный страх, почти ужас. Сердце, обезумев, колотилось где-то в горле. Я согнулся пополам, прижимая дрожащую руку к груди. В следующий момент Ашер оказался перед сильфом: некромант сидел на корточках на столе, словно замерший перед прыжком тигр, и держал Валентайна за горло... Серебряный коготь на указательном пальце впился в его шею, на воротник потекла тонкая струйка крови. Волосы Ашера взвились в воздух, как чёрные змеи. Этого раньше было не видно, но на кончике каждой пряди у него было что-то вроде небольшой рельефной трубочки с камнем на боку. И эти тяжёлые металлические украшения сейчас угрожающе вились вокруг его головы.

— Я правил этим миром ещё когда твоя далёкая пра-прабабка впервые начертала на своём теле руну, обратившись к первостихии с помощью своей крови, — мягко и проникновенно начал некромаг. Интонационно его голос казался тихим, но тем не менее, он казался очень отчётливым. — На каком основании ты, мальчишка, считаешь себя выше меня? Если ты сейчас от ужаса не можешь даже призвать своё оружие?.. На что годится твоя спесь, если ты не можешь в глаза мне твёрдо посмотреть?

— Ашер, — с мягкой укоризной проговорил Гуахаро.

Тот мгновенно развернулся, впившись в него взглядом. Волосы-змеи убрались из зоны обзора некоторым запозданием. И хоть его внимание было направлено не на меня, но мне всё равно захотелось забиться в норку, подвывая от ужаса. Глаза, раньше казавшиеся тёмными, стали холодного, льдисто-серого оттенка, а лицо застыло маской, как у покойника.

— Ты пугаешь гостей, — ничуть не смутился Хар.

Некромант прикрыл глаза, словно соглашаясь. А в следующее мгновение оказался на своём месте, причём в максимально расслабленной позе: откинувшись на спинку кресла и закинув ногу на ногу. Я успел заметить только смутную тень, что метнулась от шестого до первого места правого ряда. Змеи, словно приличные хвостики, спокойно улеглись. Не удивительно, что я их сразу не заметил, украшения скрепляли волосы у самых кончиков, ниже пояса. Я со своей куцей косичкой почувствовал себя ущербным.

— А пусть твои гости меня не злят, — усмехнулся он.

— Ты чего сейчас-то пришёл? — меланхолично спросил Гуахаро, телекинезом притягивая к себе вазочку варенья, куда начал изящно макать мясные шарики на шпажке. — Ты же не любишь сильфов и знал, что они будут.

— Не люблю сильфов? — картинно удивился Ашер. — Исторические хроники с тобой не согласятся.

— Не любишь сильфов вне своей постели, — поправился император.

— Да так... Навестить тебя захотелось. Посмотреть, что новенького...

И так намекающе стрельнул глазками в мою сторону. Ой, что-то мне нехорошо...

— Мог бы завтра придти.

— Мы не уйдём так быстро! — возмутился Корин.

— Вы уйдёте так быстро, как я этого пожелаю, — всё так же меланхолично проговорил Хар. — В противном случае я вас просто телепортирую по домам, как нашкодивших щенков.

Сильф хотел что-то сказать, но посмотрел на своего товарища и благоразумно заткнулся. Тот сидел в той же позе, запрокинув голову вверх, и раскрыв глаза в немом ужасе. Кажется, он слегка шевелил губами, словно... молился? Я всего раз видел этот процесс и не до конца понял его смысл, но выглядит похоже.

— У меня как-то внезапно пропал аппетит, — признался я, отодвигая тарелку. — И ручки что-то дрожат, аж с палочек всё соскальзывает...

Ашер улыбнулся мне так, что меня чуть по креслу не размазало от облегчения. На меня он явно не злился, даже как-то одобрял мою наглость... Это ж надо такую жуть вызвать! Сколько он лет репетировал это движение?.. Впрочем, если он застал прабабку Валентайна, а сильфы живут не по одной сотне лет, то у него было на это время... А хорошо сохранился, стервец, почти моим ровесником выглядит... Если, конечно, я когда-нибудь научусь двигаться с такой вальяжностью сытого тигра... А может я и умел, просто мне сейчас кажется, что я только на дрожь способен.

— Да ладно, — подмигнул он. — Переборщил, признаю. Но мне вообще высокомерные люди не нравятся, даже если это обосновано. Одно дело — наглость или игнорирование из-за увлечённости делом, и совсем другое — вот это... Такие люди настолько высоко задирают нос, что не могут ничего, кроме него, увидеть.

— Так почему ты явился именно сегодня? — напомнил Хар.

— Потому что завтра ты возьмёшься за него всерьёз, и это будет уже не то... — легкомысленно отозвался Ашер, зачерпывая ложечкой мороженное. — Я хотел на него посмотреть, так сказать, в первозданном виде.

Слова подозрительные, но вместо их анализа я занимался тем, что пялился на руки некроманта. Такое впечатление, что я где-то уже видел эти тонкие запястья, эти аккуратные полукруглые ногти, эти фигурные кольца с черепами, змеями и оскаленными пастями. Причём самого Ашера я точно не видел, такого хрен забудешь. Но вот эти руки и голос... Никаких идей. Что, блин, с памятью моею стало?

— Как будто ты его не видел, — парировал император.

— Я много кого вижу, работа такая. Как я могу среди этого множества найти нужного?..

— Э-э-э? — задал я гениальный вопрос. — Мы виделись?!

— Да. И не раз, — улыбнулся Ашер, сверкнув клыками, что казались чуть длиннее нормы. — Честно говоря, я с тобой виделся чаще, чем с любым другим из ныне живущих.

— Я бы запомнил...

— А ты и запомнил. Только не понял, — хихикнул он, но, посмотрев на мою совсем окосевшую рожу, соизволил ответить: — Скоро узнаешь.

— Это как-то связано с Великой Тайной, из-за которой Гуахаро заманивал меня сюда?

— Ага. Напрямую. Скушай пирожное, шоколад помогает после стресса.

Я, не глядя, ухватился за указанное лакомство и целиком засунул его в рот. Ашер и Гуахаро посмотрели на меня с умилением.

— Непосредственный хомячок из тебя получился что надо, — заметил некромант. — А слабо изобразить царственное величие?

Я подумал, пошевелил челюстями, ещё немного подумал и прошамкал:

— Прошефать фнатяфа нуфно.

Ашер молча налил мне в бокал какой-то напиток. Благодарно кивнув, я выпил, проглотил, задумался... И расслабленно откинулся на спинку кресла, спокойно глядя ему в глаза с лёгкой улыбкой.

— Благодарю, это было очень кстати.

— И долго ты можешь находиться в таком модусе? — с искренним весельем спросил он.

— Не знаю, как-то не выпадало шанса проверить, — Я неопределённо помахал пальцами в воздухе, а затем с лёгким сожалением сказал: — Скорее всего, до первого декольте.

— Нормуль. Чуть поднатаскать, чтоб пакости с такой же рожей делал — и вообще шик будет. А вообще, выглядишь ты старше своих лет, так что хомячные кривляния смотрятся неуместно.

— Благодарю, — кивнул я, с досадой ощущая, что он прав. И ведь нормально же я начинал, но сбился... от шока. — Однако здесь я предпочту быть прежним шалопаем.

И озорно подмигнул.

Рядом почувствовалось движение. Это Фани затрясло крупной дрожью. Я с беспокойством обернулся к ней, но девушка, казалось, меня и вовсе не видела, продолжая пялится в пустоту и обнимать себя руками. Это что же... Она всё это время не двигалась? Ой-ой-ой, похоже, я ещё легко отделался от этой шок-терапии. Надо срочно вернуть её обратно, а не то она так и останется с полубезумным взглядом.

— Прошу прощения, — поднялся я на ноги. — Девушке нужна помощь и спокойствие... Хар, где её комната?

— Справа от твоей. Слева обосновался Ашер, смотри не перепутай.

— И там и там платья, разницы-то... — пробормотал я, поднимая Фани. На прикосновения она реагировала, но осмысленности в действиях не было.

— Гляди-ка, действительно до первого декольте! — развеселился виновник торжества.

Кинув на него негодующий взгляд, я увёл девушку из зала. Натворил дел, а теперь ещё и ржёт...

Найти мои бывшие апартаменты не составило труда. Вообще, ориентироваться в безликих коридорах Цитадели крайне просто, если умеешь считать... Даже не обязательно знать все помещения и лестницы, очень предсказуемое здание. В комнате Фани было немного уютнее, чем в моей: кровать больше, но не мягче; ковровое покрытие, закрывающее весь пол; шторки на окне-бойнице; на столике цветок в горшке. Плотоядный, если мне память не изменяет... Из тех, что откусывают нос при попытке их понюхать.

Я усадил Фани на кровать, а сам присел на корточки, заглядывая к ней в лицо снизу-вверх. Не знаю, какой устрашающей хренью пользовался древний чёрный маг, но отходят от неё явно долго... Задело только как-то неравномерно: Гуахаро совсем не; Корина чуть-чуть, но он быстро оправился; меня по полной программе, но я тоже очнулся... Зато вот Валентайн в полной прострации, как и Фани. Спихнуть бы всё на расовую принадлежность, но я человек, а персиковый — сильф. Здесь что-то другое... Может, играет свою роль личная симпатия Ашера? Всё-таки зеленоволосый не настолько высокомерен, как его охрана. А Фани честно пыталась задрать нос.

— Ну же, милая, это же я, — мягко проговорил я, пытаясь привести девушку в чувство. — Посмотри на меня. Всё уже кончилось, всё прошло... Никакой опасности нет. Здесь только я и ты, а я никакого вреда тебе не причиню.

С внезапным, громким криком Фани бросилась мне на шею и зарыдала, что-то бессвязно бормоча. Я обнял её, удобнее устраиваясь на полу, стараясь не сесть на её юбки. Ну вот, хоть какая-то реакция, уже хорошо... Сейчас проплачется, поистерит, проспится — и уже можно будет вести с ней конструктивный диалог. Всё-таки нервных потрясений в последнее время в её жизни было много, а она — девушка, хоть и ведьма. А девушек надо защищать, окружать комфортным замком и весёлыми подружками. Нечего им тяготами походов головы морочить...

— Тише, тише... Всё уже прошло. Ты в безопасности...

— Не существует безопасного места, не существует, — бормотала она. — Везде, не зная преград, не зная дорог, появится он... Не скрыться, не убежать. Не победить, не запугать. Когда придёт срок, он придёт. Не важны титулы, не важен возраст, все равны перед ним...

— О чём ты? — удивился я. Очень уж странный бред для такой ситуации.

— А ты так и не понял, с кем разговаривал? — со смешком уточнила, поднимая на меня удивительно ясные глаза.

— С кем?

— Со Смертью.

И тут я вспомнил, где видел эти руки.

В застенках инквизиции.

Когда умирал.

Они тогда так благожелательно тянулись ко мне, словно предлагая, но не настаивая на моём уходе.

И голос.

Он звал. А я всегда отказывался.

Он не спорил.

Глава 14.

Великая Тайна.

Когда человек врёт, это не значит, что он говорит неправду. И наоборот.

Книга Масок

Кое-как уложив Фани спать я отправился в кабинет Гуахаро. Замок по-прежнему пускал меня куда угодно, не чиня препятствий, так что я смог с комфортом развалиться в его кресле. Император Безлюдных Пустошей считал, что шерсть — это для слабаков, и вместо набивки использовал... воду. Ощущения от сидения странные и забавные, но долго в нём находиться невозможно — начинает укачивать.

Гуахаро явился только когда я уже совсем ошалел от скуки и, лежа поперёк кресла, философски пялился в потолок.

— И часто у тебя гостит Смерть? — с места в карьер спросил я.

— Не очень, — невозмутимо ответил Император. — Мы не ладим. Он на меня очень обиделся за то, что я буквально вытащил из его лап троих и устроил Чуму.

— Эм... А разве он не должен радоваться, что люди умирают? — озадачился я и тут же охнул от неожиданности: Хар всё так же невозмутимо прошёл сквозь стол и сел мне на живот. И хоть этот скелетик и весит немного, но я-то расслаблен был!

— Он должен радоваться, когда люди умирают вовремя. Всякие там глобальные катастрофы его редко радуют, за тем исключением, когда он устраивает их сам.

— Нафига?

— Если какая-то группа людей ушла со своего пути, решив приобщиться к растениям с помощью спиртного, он с лёгкостью ликвидирует всю группу, чтобы зараза не распространилась дальше.

— А можно для совсем-совсем простых странствующих рыцарей?

— Ворюг и авантюристов, ты хотел сказать?.. В общем, если такие пьяницы собрались в поход, то на них внезапно обрушиться камнепад. Или чудище упадёт. Или колесо сломается, они все простынут под дождём и умрут от воспаления лёгких. Иногда такие процессы могут захватить невинных людей, но там уже идут сложности со статистикой и правомерностью действий.

— Ты так и не ответил на главный мой вопрос. — Я приподнялся на локте, мол, серьёзный разговор.

— Про частоту посещений?

— Ты понял о чём я.

— Я бессмертен, Морин. Совсем. Смерть для меня — старый друг, который никогда не станет угрозой и... спасением.

— Спасением?

— Это только в юности кажется, что жить вечно — круто. На самом деле, от этого устаёшь, всё наскучивает... Даже в самых новых событиях и неожиданных поворотах со временем учишься видеть систему, которая сводит на нет весь восторг неожиданности.

— Ладно. Допустим. У тебя всё может быть. Смерть на ужин заглянул, с кем не бывает?.. А чего он на меня-то пялился?

— И тут мы подходим к главному вопросу, — Хар откинулся на спинку кресла и положил руку мне на грудь. — Он пришёл, чтобы посмотреть на тебя; сильфы пришли, чтобы ты посмотрел на них...

— Глубокомысленно, — оценил я. — А конкретнее?

— Корин — твой отец.

— Чего-чего? Это у тебя глюки на старости лет, или это здесь такое странное эхо?..

— Морин.

— Ладно-ладно... С чего тебе пришёл в голову такой бред?

— Так уж вышло, что у меня бывают м-м-м... озарения. Я знаю, что правда, а что — нет. А также чувствую ложь.

— А разве это не одно и то же?..

— Нет. Когда ты сказал, что я убил твоего отца, это не было ложью с твоей стороны. Но и не было правдой.

— Я... — Он остановил все слова, прижав указательный палец к моим губам.

— Просто послушай, ладно? Наткнувшись на такой забавный парадокс, я начал расследование. Да, я действительно убил Сильвестра Ёль'Ншели. Причины я тебе уже как-то объяснял, и ты с ними смирился... Однако, я чувствовал, что твой отец жив. И я начал выяснять, кто же это...

— Вот только не надо намёков на неверность моей матери!

— В случае с сильфами о никакой неверности не может быть и речи. Они могут принимать любой облик.

— Ты хочешь сказать, что он обманом проник к ней в постель?..

— Да.

— И что я наполовину сильф?! Бред какой-то!

Вскочив, я начал бегать по комнате. С одной стороны, Гуахаро меня никогда не обманывал, да и не нужно такому могущественному человеку, к которому на чай заглядывает сама Смерть, никому врать. С другой стороны... Ну бред же! Бред!

— Конечно бред, — согласился император, слегка расстроенный исчезновением подушечки с подогревом. — Сильфом невозможно быть наполовину. Их дитя от других рас либо погибает сразу после рождения, либо вырастает и становится настоящим сильфом.

Я остановился, глядя на него столь скептически, что даже каменная стена застеснялась бы. А он ничего, только головой покачал:

— Ты сильф, Морин.

— Бред! У меня даже магических способностей нет!

— Для сильфа творить магию так же естественно, как дышать. Вам не нужны заклинания или какое-то специальное обучение, чтобы пользоваться ей. Подумай сам, ты гораздо сильнее, ловчее и удачливее обычных людей. Тем навыкам боя, которые дал тебя воин запада, человек учился бы десятилетиями. Из половины авантюр, в которые ты попадал, человека бы вынесли вперёд ногами. Да что там! Ты даже от инквизиции живым ушёл! Ладно, отпустить полутруп, чтоб он помер сам — это вполне в их духе, но, только подумай, какова вероятность, что тебе по пути встретится ученица лекаря, которая пожелает тебя вылечить?

— Я не...

— Как ты думаешь, почему во всех легендах сильфы принимали какой угодно облик, кроме мага? Потому что люди не чувствуют и не могут почувствовать ту силу, что живёт в них. То, что ощущают колдуны во время диагностики — это количество свободной, неподконтрольной силы, которую человеческие маги могут использовать. У изменчивых такого нет, вся ваша энергия изначально послушна.

— Да что ты такое городишь! Я человек, обычный человек. Я не чувствую в себе ровным счётом ничего особенного!

— Разумеется, потому что тебе не с чем сравнивать! Как ты можешь чувствовать в себе что-то особенное, если никогда не был в человеческой шкурке, если ты никогда не знал, что такое нормальность?

— Хар, извини конечно, — покачал я головой, направляясь к двери. — Я тебя уважаю и всё такое, но сейчас ты городишь какую-то ахинею. Думаю, мне лучше зайти позже.

— Ты не умеешь читать! — почти крикнул он мне в спину. — Ты отнюдь не глуп, воспринимаешь информацию на слух и даже обладаешь некими научными познаниями, но ты не можешь читать человеческие книги, твоё сознание не запоминает буквенные символы. Такая же проблема у всех сильфов, поэтому они используют иную систему письма. Тут есть их букварь, хочешь посмотреть?

Я замер, так и не переступив порог. С одной стороны, это была полнейшая глупость, что я не человек и мой отец не мой отец. С другой — какая-то часть меня шептала, что это возможно, ну, а вдруг?..

— Ладно, — мотнул головой я, резко разворачиваясь. — Только чтобы доказать тебе, что ты ошибаешься.

— Ага, хорошо, — с видимым облегчением проговорил Гуахаро. — Вот, смотри: цвет справа обозначает звук, с которого начинается объект, изображённый слева. То же самое, как у людей, только вместо формы — цвет.

Подойдя к столу я рассеяно пролистал несколько страниц. Для обозначения звуков сильфы использовали градацию синего цвета, от насыщенного ультрамаринового до нежно-лазоревого. Всего тридцать четыре оттенка ничего сложного...

— И? — спросил я, пролистав букварь до конца.

— Прочитай этот текст, — Гуахаро подсунул мне листочек, заполненный синими квадратиками.

— Эм... — нахмурился я, вглядываясь в листочек. — «С-сим ак... том за-ве-ря...» Что там дальше? Ах да: «ю! до-го-вор... о...»

— Достаточно, — оборвал меня Хар. — Вот видишь?

— Да ладно, ерунда, так каждый сможет...

— Ве-э-эс!

— Да, мастер? — в дверь просунулась голова одного из воинов тьмы.

— Прочитай, что здесь написано, — приказал Хар, протягивая документ ему.

— Эм... Но это же просто синий листик? — осторожно произнёс Вик.

— Точно синий? — настаивал император.

— Синий, однотонный, — кивнул воин.

— Хорошо, иди, — отпустил его Гуахаро, а потом развернулся ко мне. — Видишь?

— Вы просто сговорились! — упрямо отрицал я, хотя в груди похолодело. — Не знаю, что ты замышляешь, впаривая мне такую грубую ложь, но я отсюда ухожу.

— Морин, стой! — крикнул мне вслед император, но я его не слушал, уходя быстрым шагом, почти выбегая наружу.

Я ему... Я ему доверял, а он... А он посмел мне заявить такое!

Ноги сами несли меня к выходу, местные обитатели только испуганно отшатывались, убираясь с моего пути. Видок, наверное, у меня был зверский, но мне было плевать. Хотелось убежать отсюда подальше и как можно скорее.

— Невежда, смотри куда прёшь! — с кое-кем я всё-таки столкнулся, и, словно по закону подлости, этим кем-то оказался тот самый Корин

Обернувшись, я смерил его бешеным, почти не видящим взглядом.

— Эй, чувак, ты, что, призрака увидел? — заметил моё состояние он. — Странно, под таким углом мне твоё лицо кажется смутно знакомым... Ты прошлой зимой не гостил, случайно, в Столице?..

Словно молнией шибануло осознание того, что это существо обманом спало с моей матерью. Первая красавица Живого Кольца и наглый, не приемлющий запретов бессовестный зверь... Слишком уж были знакомы мне эти интонации.

Мои собственные интонации.

Больше не размышляя ни секунды я ударил его левой рукой. Сильно, но почти без размаха. Корин, хоть и выглядел донельзя ошарашенным, но всё-таки сумел увернуться от неожиданного удара.

— Парниша, чего бы ты не нанюхался, это явно было очень токсичным, — произнёс он, отступая. — Я не причиню тебе вреда, слышишь? Не надо нападать.

Поздняк метаться.

Я снова кинулся к нему, собираясь стереть эту наглое выражение с его лица. Но, на моё удивление, сильф оказался гораздо юрче всех моих бывших противников. Он уклонялся от серий моих стремительных атак с оскорбительной лёгкостью, умудряясь ещё болтать при этом.

— Да что ты на меня взъелся! Ай! Почти попал, ну надо же! Ты весьма неплох для человека. Уй! Гуахаро, сукин сын, ты же обещал безопасность на своей территории! Вау, охренеть, неужели так можно изогнуться! Извини, мне это надоело.

Он внешне небрежно махнул рукой, но мне показалось словно в меня на полном скаку врезался конь в рыцарской броне. Отлетев к стене я рухнул, как мешок с картошкой, но тут же приподнялся, мотая головой. Легенды их силу не преувеличили, м-да. Но мне как-то... плевать. Глядя исподлобья только на него, я взял удачно валяющийся рядом меч и встал на ноги.

— Да твою ж мать! — простонал противник. — Было бы странно надеяться, что в этом месте на меня будут нападать простые люди, пусть даже безумные. И что дальше? Отрубишь мне голову?

Посчитав ниже своего достоинства отвечать на подобные вопросы от него, я снова бросился вперёд, на этот раз выбрав сложную систему обманных ударов. В какой-то момент у моего противника появился меч, причём, как не желал, я таки не смог понять, откуда он его достал. Тут уж нелегко пришлось мне: сила ударов ошеломляла, а приёмчики были на грани возможного, почти игнорируя законы инерции.

— Чувак, ну прекрати, — просил он. — Мы все эти фокусы проходили ещё в детском саду.

И тут только я заметил, что Корин предугадывает мои движения с небывалой лёгкостью. Видимо, действительно учил. Ничего, и таких уделаем...

На мгновение затормозив, я перестал контролировать движения меча, просто яростно желал достать этого ублюдка. Тут уж ему стало не до комментариев: уклоняться от сильных, быстрых и бессистемных ударов было гораздо сложнее, нежели от вежливых дуэльных уколов. В какой-то момент он далеко отпрыгнул, сделал сальто назад, а приземлился уже в зелёной чешуе.

— Всё, хватит играть, парниша, эту броню тебе не пробить... Чёрт!

Мой меч легко прошёл через покровную ткань и по локоть отрубил руку, держащую меч. Сильф — о да, теперь я видел их знаменитые превращения! — от шока потерял концентрацию всего на пару секунд, но этого хватило, чтобы повалить его на землю, наступить ему на грудь и поднять меч повыше, чтобы пронзить шею.

— Морин! — остановил меня холодный голос. Действительно холодный, такого тона у императора я ещё не слышал.

Это было... Как будто на тебя ушат ледяной воды вылили. Прям с кубиками льда, больно стучащими по макушке. Я замер, глядя вниз, на испуганное чешуйчатое нечто. Я тяжело дышал, больше от ярости, чем от физической нагрузки. Очень хотелось оборвать эту жизнь, но почему-то меч так и не опускался.

— Морин, не надо. Он дурак и заслуживает смерти. Но он венценосный дурак, и его убийство принесёт тебе больше проблем, чем облегчения.

— Эй, эй... Ты же обещал мне полную безопасность на своей территории! — срывающимся голосом проговорил Корин.

Корин-Морин, какая ирония... — скользнуло где-то на краю сознания.

Меч опустился ещё на десяток сантиметров.

— Лучше помолчи. Я не обещал тебе защиты от врагов, которых ты нажил самостоятельно. Морин, прошу. У него нет официальных наследников. И ты знаешь, что это значит. Пожалуйста, не принимай поспешных решений.

Я резко вскинул голову, глядя на императора, но не меняя положения тела. Тот смотрел, как всегда, спокойно, но, похоже, действительно считал, что заботиться обо мне. Пару секунд мы играли в гляделки... Не знаю, что он мне пытался внушить, у меня в голове не было ни единой мысли, кроме желания убивать. Однако Хар едва заметно кивнул, и заклятие, удерживающее меч, спало. Я изо всех сил ударил мечом вниз, погружая лезвие в землю почти на половину.

В землю рядом с правым ухом сильфа.

Тяжело дыша, я стоял, опираясь на меч. Представитель высшей расы, который тайком ходил к человечке, смотрел на меня с ужасом. Внезапно мне стало так противно, почти до тошноты. Полуразложившиеся человеческие останки, поедаемые крысами, не вызывали у меня такого отвращения, которое вызвал испуганный взгляд прозрачных глаз в окружении светло-зелёной чешуи.

Оттолкнувшись руками от меча, я выпрямился, развернулся и, не оглядываясь, двинулся в сторону ворот. Беспрепятственно выйдя наружу, я побрёл куда глаза глядят, всё набирая и набирая скорость. Я бежал, не разбирая как корни и ветви послушно ложились под ноги, привычно выстраиваясь для меня в дорогу. Я бежал, словно от себя можно было убежать. Я словно впал в какой-то транс, в котором был только я, скорость и чёрно-белая муть по бокам. Не было ни времени, ни пространства... Ни мыслей. Пару раз я падал, снег обжигал меня холодом, давал сил, и я снова, снова вставал и бежал вперёд, сам не зная куда.

Неожиданно меня вынесло на открытое пространство. Я едва успел затормозить, чтоб не рухнуть в озеро. Дух захватило от великолепия, открывшегося моему взору. Я стоял на самой вершине горы. Из земли, прямо под моими ногами били девять источников, от которых шёл беловатый, пахнущий солью и свежестью пар. Вода выливалась в озеро в форме идеального полукруга, ограниченного острой беловатой соляной кромкой. Ровным, медленным потоком она выливалась вниз, в следующие два полукруглых озерца, находящимся дальше и на полметра ниже. И дальше, дальше, дальше... Целый каскад маленьких соляных ступенек, спускающихся вниз как рыбья чешуя. Где-то там, вдалеке, едва заметный сквозь поднимающийся из воды пар, был заметен лес...

А самое прекрасное в этом зрелище было то, что оно было полностью и абсолютно естественным. До времён катастроф здесь протекала речка, но затем ушла с поверхности и превратилась в поток, вымывающий из недр земли минералы и тепло. При столкновении с воздухом вода остывала, теряла способность удерживать в себе столько солей, которые и образовывали эти озерца, почти правильной формы.

А самое ужасное... Самое ужасное было в том, что они находились в двух днях пути от Тёмной Цитадели.

Обессилив, я бухнулся на колени. Конечно же, такой эффект можно было подстроить, нет ничего невозможного в создании портала на моём пути, но... Таких оправданий было слишком много. За всю жизнь было слишком много совпадений, неурядиц, которые никак не спишешь на обычное везение.

Например сейчас. Откуда взялся меч? Почему, ударившись об стену, я ничего не сломал? Да и сильф был уверен в непробиваемости своей брони. Конечно, это опять можно спихнуть на козни Гуахаро, но такое было и раньше, до встречи с ним! Запинающиеся в нужный момент противники, невероятно каким чудом не замечающая меня погоня, удачные комбинации в кости... Кстати, поэтому я и бросил в них играть, совсем нет никакого интереса, когда постоянно выигрываешь.

— Извини, — раздалось за спиной. — Именно поэтому я хотел сообщить тебе об этом в Лесу. Иначе под твою горячую руку мог попасть не только Корин.

— Убирайся! Я хочу побыть один!

— Не хочешь, — хмыкнул Гуахаро, присаживаясь рядом. — Иначе бы я тебя не нашёл. Да-да, твоя сила прекрасно скрывает тебя и от поисковых заклинаний. Я честно не знал, куда ты бежал и только секунду назад почувствовал твоё присутствие.

— Мои желание — это ещё не всё... — уныло вздохнул я. Только палочки-выручалочки, выполняющей сиюминутные желания, мне не хватало.

— Верно. Тебе надо научиться с этим жить... И, желательно, не убив Корина.

— А что такого? Убью его, стану принцем! Может, я всю жизнь об этом мечтал?!

— Я хочу видеть тебя на своём троне.

Повисла пауза.

— Что? — удивился Хар. — И вот мы перешли от вступления к главной теме разговора... Я хочу, чтоб ты стал моим наследником.

День удивлений для меня ещё не закончился.

— А ты, что, помирать собрался?

— Ну, вообще-то, да. Пора бы уже. Как-никак триста лет в этом гадюшнике... Это надоест даже самому терпеливому человеку, к коим я себя причисляю. Но оставлять без присмотра моих зверюшек мне бы не хотелось.

— И почему я?

— Ты крут.

— Что? — удивился я. Вот чего-чего, а подобных заявлений я от, обычно культурного, Гуахаро не ожидал.

— Ты крут, — повторил он, но всё-таки соизволил пояснить: — Ты обладаешь способностями равными и, как показала практика, даже превосходящими сильфийские, но не подвержен их порокам. Ты любишь моих зверюшек. Ты можешь самостоятельно принимать решения и превращать врагов с союзников. Идеальный кандидат.

— Охренеть, — только и смог сказать я.

Помолчали.

— Но ты же бессмертен!

— Поэтому мне придётся перестать полагаться на помощь Ашера и самому заняться этим вопросом. Так что, согласен?

— Погоди-ка секунду! Дай отдышаться и собрать мозги в кучку. Мне тут не каждый день, знаешь ли, аж целых два трона предлагают! Императорских, к тому же!

— Ещё бы. Империй всего-то четыре.

— Пустоши, Сильфодиум, Запад... Что ещё?

— Чёрное Солнце соладоров.

— У них же это, как его... демокртатие, — озадачился я. — Все таки умные и культурные, что каждый там правитель и все проблемы решают сообща.

— Ну мало ли что они говорят, — развеселился Хар. — На деле там империя. А вообще, предлагаю тебе съездить в Сильфодиум... Типа как с посольством. Погостишь, посмотришь и решишь, хочешь ли ты там оставаться и, тем более, править этим дурдомом.

— У тебя Смерть за ужином скабрезные шуточки отпускает, — напомнил я. — Тебе ли говорить о дурдоме...

— Это ты ещё его брата не видел... Искренне не рекомендую оставаться с ними двумя в одном помещении. Впрочем, у сильфов — хуже. Так что, согласен к сильфам на экскурсию съездить?

— В жизни не упущу этой возможности!..

— Тогда придётся тебя немного поднатаскать, ибо, боюсь, кроме легенд ты ничего о них не знаешь.

— Согласен на обучение... Но ничего больше я не обещал.

— Разумеется.

— И ещё бы раз побить Корина...

— Успеется ещё...

Промолчав, я подполз ближе к краю обрыва и сел, свесив ноги вниз. Кончик моих сапог оказался буквально в двух сантиметрах от края источника, но вода лилась настолько тихо и ровно, что ни одна капелька не оседала на обуви.

— Красиво, — со вздохом заметил я.

— Да... — согласился император. — А если бы тут были люди, кто-нибудь бы обязательно испражнился в воду.

Прыснув, в кулачок, я мысленно согласился.

— Тяга везде ставить свои метки в людях неискоренима, — продолжал он. — И, с одной стороны, это и хорошо: таким образом они захватывают всё новые и новые горизонты... Но, с другой — пусть делают это где-нибудь вне моих земель.

— Не любишь ты их... И наследника, наверное, специально не человека подбирал, — не удержался я от подколки.

— В чуть более глобальных мерках, что обычные люди, что маги, что сильфы — всё едино. Костюмы только разные, да гравировка на оружии иная, а так... Мысли о себе, мысли о других, желания, страсти и прочие составляющие личности одинаковы.

— Поэтому Ашер назвал сильфов людьми? — Я вспомнил его оговорку, кольнувшую сознание во время разговора. Только спросить тогда не получилось, всё так завертелось...

— Да, — мгновенно помрачнел Хар.

— Что такое? — Я отвлёкся от созерцания и в упор посмотрел на него.

— Да так, ничего... Ревную просто, — отмахнулся он.

— Ревнуешь?!!

— Спокойней, Мор. Не упади. Мало того, что вода минусовой температуры, так ещё сломать что-нибудь можешь. Не хотелось бы портить такое чудо. — Почему-то я сразу понял, что это он про водопад, а не про мои бренные косточки. — Да, ревную. Я эгоистично считаю, что смотреть, широко распахнув глаза от восхищения, ты должен только на меня.

От греха подальше я отсел от края водопада. Мало ли, ещё какую шокирующую вещь ляпнет, за этим у него никогда дело не стояло...

— Когда это я на тебя с восхищением смотрел? — всё же пробурчал я.

— С первого мгновения, — абсолютно серьёзно заявил он. — Как только только тапочки мои увидел, сразу проникся восхищением к моей дерзости и разрушению устоев.

— Не было такого!

— Было. Просто ты не помнишь, потому что желание убить меня было гораздо сильнее... Но я-то вижу всё, а не то, что у человека перед глазами.

Я порадовался своей предусмотрительности. Плавать бы мне сейчас в ледяной водичке...

— Ну, так посоревнуйся с Ашером за моё внимание, — дерзко предложил я. А что? Я теперь сильф, выбирающий между двумя императорскими тронами, и меня ревнуют к Смерти. Прятаться поздновато.

— Этот вариант для меня изначально проигрышный, — качнул головой Гуахаро. — Мало что может сравниться по зрелищности с его силой.

Здесь я вынужден был согласится. Хотя упаси меня... эм, кто-нибудь... от таких зрелищ!

— А ничего, что у меня в его присутствии коленки от страха дрожат?..

— Ничего. Меня ты до той же дрожи ненавидел. Это вещи переходящие.

— Что ему вообще от меня надо?

— Ничего. Поругался, наверное, с братом и пошёл по весям да по просторам развлечения искать... Обычно ко мне он в таком случае не заходит, потому что я кажусь ему редкостным занудой, но тут попался ты. Как тут не прощупать персону, заинтересовавшую аж меня?

— Надеюсь, про «прощупать» ты говорил в переносном смысле?

— Среди нас никто не разделяет реальность и сон, фигуральность от буквальности. Привыкай.

Я сглотнул, представив, как меня касается эта бледная рука, которая у меня прочно ассоциируется со словом «Конец». Я ж подохну от ужаса прежде, чем он меня пальчиком ткнёт. Впрочем, нет, раньше не получится, это же Смерть. Ой... Блин, я запутался.

— И ты не можешь его просто выгнать?

— Смерть?

— Ой, только не притворяйся совсем-совсем слабеньким няшей!

— Ну ладно, не больно-то и хотелось... Фактически, я выгнать-то его могу. Но не буду. Он в своём праве.

— В каком это смысле?

— Как-нибудь потом расскажу.

— Опять «завтраки»?.. — простонал я.

— Увы. Знания должны быть получены вовремя. В общем, если будешь общаться с Ашером, то я, в принципе, не против... Только помни, что для него это всё просто любопытная игра. Вроде как зашёл соседского котика потискать, да поиграть с ним.

— Отлично, — нервно хихикнул я. — Как мило, я оказался в такой же ситуации, в которую загонял своих девиц. Прихожу такой красивый я, рассказываю интересные истории и затмеваю давнего, но робкого ухажёра.

— Ну да, примерно так, — не стал щадить мою психику император. — Пошли обратно? А то как бы твоя нынешняя девица из окна не выбросилась.

— А мягкая воздушная подушка — это только для меня было? — с любопытством уточнил я, поднимаясь на ноги.

— Именно, — кивнул он, а в следующее мгновение оказался стоящим. У-у-у, я тоже так хочу! Тем более, что магия у меня, оказывается, есть.

— Слушай, — внезапно я вспомнил ещё одну немаловажную деталь. — А ведь твой дом, он же разумный, так ведь?.. — дождавшись кивка, я продолжил: — А он замок или цитадель?

— По классификации фортификаторов... — начал было Гуахаро, жестом открывая портал. — А, ты ведь не об этом. Человеческие стереотипы, вроде как всё живое должно быть какого-то пола?

— Э... Ну, примерно, так, — замялся я, вспомнив, что как раз-таки моя раса (Очень непривычно звучит!) обладает способностью его менять. Гы, было бы любопытно попробовать...

Мы прошли в портал и вышли опять в кабинет Хара. В лицо ударил сухой жар, и я с запозданием понял, что сидел на снегу, будучи даже без камзола, что сейчас висел на спинке кресла. Штаны, рубашка... снежок. Мило.

— Ты просто забыл замёрзнуть, — заметил император, заметив, как я себя судорожно ощупываю. — Бывает у вас такое... Вспомни, по легендам сильфов так и ловили.

— А, может, ты меня чем-то опоил для появления суперсилы, и это такие побочные эффекты? — нервно хихикнул я.

— Боюсь, если я дам тебе какие-то сверхспособности, то это будет похлеще Чумы. Ашер тогда на меня вконец разобидится и устроит какую-нибудь глобальную пакость.

Хар спокойно уселся в кресло.

— Это так здорово, когда тебя ценят по заслугам! — не сдержал яда я.

— Я серьёзно. И Сильфодиум не зря дурдомом назвал. И отправить тебя туда не зря хочу, ибо если ты проведёшь период становления здесь, то за целостность своих земель я не в ответе. А там-то все к такому давно привыкли...

— Мне уже страшно, — пробормотал я, оглядываясь, куда бы присесть. Потом плюнул на приличия — Фигурально, чисто фигурально! — и, приподняв Хара, снова разлёгся поперёк кресла. Продолжаем разговор как ни в чём не бывало, м-да...

— Что до пола, то сильфы предпочитают выбрать один, соответствующий их роли в обществе и семье, и очень редко его меняют. В исключительных случаях, я бы сказал. Всё-таки различия в физиологии и восприятии слишком велики, это тебе не длину пальцев поменять, чтоб было удобнее в ухе ковыряться.

Вот откуда он знает, что я первым делом так бы и сделал?!

— Мой замок... — тут император замялся. — Им управляет искусственный интеллект, никогда не знавший биологического тела, так что тут судить сложно. Но откликается он на имя Гекката, так что можно считать его девочкой.

— Гекката? Странное имя...

— Она названа в честь богини ночи и колдовства. Народ, восхвалявший её, давно исчез, как и она сама... Даже память о ней находится только в руках самых увлечённых исследователей, а имя всё живо. Кстати, раз уж ты начал с ней общаться, то неплохо было бы вас познакомить... Гекката! Оформи мальчику авторизацию уровня Дэ.

— Уже выполняю, — раздался из ниоткуда голос. Его эмоциональность была ещё ниже, чем у Хара, но всё-таки была... — По какому протоколу регистрировать? Человеком, оборотнем, тенью?

— Пока оборотнем, — выбрал Хар. М-да... Боюсь, сильфов ещё никто так не унижал. Но де-факто он прав.

— Привет, кстати, — помахал ручкой я.

— Привет. И не думай, что я забыла о твоём обещании.

— Как только, так сразу! — заверил я честно. Очень честно.

— Переведи ему инструкцию на сильфийский, — вмешался император. — Возится будет долго, но иначе вообще ничего не сделает.

— Я же читать не умею!

— И букварь в электронном виде, — невозмутимо добавил он.

— Гад ты, — обиделся я.

— Конечно. Ты тут так и будешь спать?

— М-м-м... А ты?

— Я ещё поработаю.

— Над чем может работать владыка империи, в которой населения нет?

— Согласишься стать моим наследником — покажу. А пока — это тайна государственного масштаба.

— Мирового.

— И что мирового — тоже тайна!

— Ну разумеется. Я закончила. Распечатать?

— Нет, визуализируешь завтра, после завтрака. Пусть учится с экраном обращаться, это всегда пригодится.

— Особенно в эпоху феодального строя и античного технического прогресса.

Я слушал эту перепалку и с нарастающим восхищением понимал, что замок-то у Хара под стать хозяину. И пусть я не понял, в чём заключается суть подколки, но то, что это была она самая — однозначно. А потом в голову стукнулась запоздалая, но упрямая мысль, похожая на нерадивого пассажира, который догоняет дилижанс на своих двоих.

— Слушай... Если я вот так запросто забыл сейчас замёрзнуть... То почему мои раны не заживают мгновенно?

— Твоё тело подчинено сознанию. Ты видишь удар и позволяешь себя ранить, потому что так положено, потому что ты так привык. И одно дело просто забыть о перемене температуры, и совсем другое — зарастить рану. Просто забыть о ней будет недостаточно, надо стараться, уметь... И учиться этому. Только не надо себя калечить, пытаясь вот прям сейчас освоить этот навык! Приедешь к сильфам, спросишь. Там какие-то сложности, которые я так и не смог понять.

— Ты что-то не смог понять?.. — поразился я. — Ты же гений и всё такое!

— Узнать и понять — это разные вещи. Ты вот, к примеру, понимаешь, почему пятилетний ребёнок сбегает из дома только для того, чтобы не мыться?

— М-м-м... Понял. Их сложности не являются сложностями для тебя.

— Именно. Ну, так что? Спать пойдёшь?

Я в задумчивости пошевелил животом, заставив грозного императора слегка покачаться.

— А мишку плюшевого дашь?..

— К Фани сходи.

— Да ну её... Уговаривать придётся долго и муторно, а потом она ещё и обидится, что я в действительности только спать пришёл...

— Ну, или к Эрни загляни.

— А что, его уже разморозили?

— Разморозили, всё почистили и сделали стабильную модификацию оборотня, — кивнул Хар.

— Так быстро?..

— А ты, что думал, я настолько задержался сильфов выпроваживая?.. Нет, тех я домой отправил сразу же. И занялся твоим волчонком. Да и мне Ашер помогал, тот вообще пару лет в минуту уложить может.

— Вы работали вместе? — не поверил я.

Император тяжко вздохнул:

— В нашей компании достаточно сложные... отношения. Дело может доходить до такой ненависти, что аж искры летят и смертоубийство за углом. Но это не помешает нам решать общие проблемы быстро, слаженно и эффективно. В том числе и из-за этого я не хочу, чтобы он был здесь. Очень уж это отличается от людской модели поведения.

— Не... К Эрни идти я всё-таки остерегусь, сейчас спит, наверное, восстанавливается... — в показной задумчивости протянул я. — Может, к Ашеру?.. Ай!

Я обижено потёр пострадавший лоб. Щелбан таким костлявым пальцем, это очень больно, оказывается.

— Не смей меня шантажировать, — наставительно произнёс он. Затем задумался и добавил: — Не так грубо, во всяком случае.

Но мишку всё-таки дал.

Проснулся Эрни резко, рывком. Не было ни сонной мути, ни желания поваляться вот ещё чуточку. И также рывком парень осознал окружающее. Не было нужды принюхиваться, прислушиваться или открывать глаза — он и так знал, что находится в просторной комнате, на мягкой постели, укрытый лёгким покрывалом. А ещё очень чётко ощущалось собственное тело, до последней связочки и жилочки... Это было бы восхитительными, если бы не грызущее живот чувство голода. В первую секунду Эрни подумал, что за время путешествия с Морином, он уже успел забыть это ощущение. Потом испугался — вдруг его внутренняя тварь снова решит поохотится, и повезёт, если на кроликов.

Юноша подскочил, едва не запутавшись в покрывале, полубезумно огляделся вокруг. Зацепился взглядом за какое-то движение, замер. Через некоторое время волчонок осознал, что голод больше не застилает глаза алой пеленой. То есть, от свежего зайца он бы и сейчас не отказался, но желание поесть было не настолько довлеющим, чтобы бросаться на все живое. Облегченно выдохнув, Эрни повернулся к замеченному движению.

Большое зеркало на стене отразило невысокого худощавого паренька с растрепанными русыми волосами и болотно-зелеными глазами. Эрни нервно хихикнул, попытался пригладить волосы, сбившиеся в районе макушки в два пушистых комка. Комки дернулись, уворачиваясь от пальцев, развернулись, оказавшись... ушами. Мохнатыми волчьими ушами, правда, почему-то светло-русыми, под цвет волос. Парень ошарашено уставился в зеркало, неверяще потянулся пощупать приобретение. Уши нервно застригли, то почти прячась в волосах, то снова поднимаясь. Обычные человеческие уши отсутствовали.

Эрни с некоторой опаской выкрутил голову, заглядывая себе за спину, но, к немалому облегчению, хвоста не обнаружил. А то с учителя бы сталось... да и с императора тоже, если они хоть сколько-нибудь похожи с сыном.

Одежда обнаружилась рядом с кроватью, вода для умывания — за небольшой дверкой в углу комнаты. Правда, Эрни не сразу разобрался с принципом работы блестящих краников, но разобрался же! Вернее, принцип работы он вообще не понял, но как использовать, уяснил. Теперь оставалось только найти еду.

Выбравшись в коридор, оборотень старательно принюхался, надеясь по запаху отследить кухню. Увы, воздух в цитадели оказался до отвращения чистым, свежим и не смешанным ни с какими запахами.

— Владыка ждёт вас в обеденном зале, — раздался за его спиной голос. Эрни подпрыгнул от неожиданности, обернулся, принюхался... Человек ничем не пах. Да и человек ли это?..

— Эм... А где это? — уточнил волчонок.

— Следуйте за мной, — чуть кивнул незнакомец в фиолетовой одежде.

Эрни послушно пошел следом, не переставая принюхиваться к своему провожатому. Ну, не может живое создание ничем не пахнуть! Даже Стражи имели свой запах!

— Я не съедобный, — спокойно сообщил мужчина.

Эрни смутился, сопеть перестал.

— Я не с этой целью...

— И такого типа отношения в Цитадели запрещены, — невозмутимо добавил он.

Эрни недоуменно моргнул. Раз, другой, третий.

— Какие отношения? — осторожно спросил он. — Нельзя никого обнюхивать?

— Что-то вроде того.

— Почему? — искренне обиделся Эрни. — Я же только немного...

— Вы слышали о правилах приличия и целесообразности?

Волночок надулся. Возразить было нечего, но он все равно не понимал смысла такого запрета.

— Можно подумать, здесь так много оборотней, — пробурчал он себе под нос.

Наконец, они дошли до ничем неприметной дверки, которая сама распахнулась перед ним. За ней оказался зал с высоким потолком и странным освещением. Накрытый длинный стол, и четверо людей за ним. Одним из них явно был учитель Морин, Эрни чувствовал по запаху, но с такого расстояния он не мог определить кто именно. Наверное, сильф сменил облик... Нет, вот это — явно Фани, только почему-то от неё веет практически животным ужасом, а тарелка перед ней — пуста. Это — Гуахаро, он даже тапочки не сменил. Но эти двое...

— Так, — мрачно произнёс правый голосом учителя. Да, это точно он! — Чья это была идея?

Незнакомец и император синхронно ткнули пальцами друг в друга.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался волчонок, не желая получать второй выговор за незнание норм приличия. — Приятного аппетита, учитель Морин.

Левое ухо нервно дернулось, словно стремясь закопаться под волосы от взгляда сильфа.

— А нормально его вылечить не судьба была? — Морин перевёл мрачный взгляд на императора с незнакомцем. Те дружно засмущались.

— Изменения зашли слишком далеко, — монотонно сказал Гуахаро. — Нужно было куда-то деть весь этот волчий потенциал.

Правое ухо Эрни робко дёрнулось.

— Вот только не надо мне сказки рассказывать! — возмутился учитель. — Потенциал они деть не могли!

— Не захотели, — подтвердил незнакомец. Волчонка в его запахе что-то смущало, но он пока не мог понять что именно... — Смотри как прикольно получилось! А лучше — пощупай.

— Да как ему с этим жить?! — от возмущения Морин чуть подпрыгнул на стуле.

— Да ладно, в Цитадели ему из-за этого грозит только быть затисканным до смерти, — отмахнулся незнакомец. И тут Эрни понял: от него воняло мертвечиной. Едва заметно, но отчётливо... Сознание никак не могло выделить этот запах среди аппетитной еды.

Желудок протестующе заурчал.

Морин приглашающе махнул рукой:

Эрни радостно плюхнулся на стул рядом с учителем, потянулся за куском мяса. Поморщился от трупного запаха, ставшего более отчетливым рядом с незнакомцем. Оборотень стрельнул глазами вправо, наклонился к уху сильфа:

— Учитель, а кто это? От него так трупами воняет...

Обсуждаемый поперхнулся и с укором посмотрел на волчонка.

— Это Ашер, — в полный голос проговорил сильф. — Трупами вонять ему, наверное, положено, он вроде как Смерть. Хотя, может быть, ему просто помыться?

— Но правда же пахнет... — пробормотал покрасневший Эрни.

Фани оторвала взгляд от тарелки, воззрилась на волчонка со священным ужасом. Эрни нервно дернул ухом:

— Что? Я не кусаюсь, правда.

Названный Ашером прыснул, а потом не выдержал и расхохотался в голос, демонстрируя окружающим острые треугольные зубы. Волчонок невольно подумал, что в этом плане он теперь сильно усупает.

— Скорей всего, это не поможет, — отсмеявшись, сказал он. — Побочные эффекты силы... Вон, Хар всегда озоном пахнет... Ну, грозой то есть. Но помыться попробую, спасибо.

И снова мелко-мелко захихикал.

— Ты кушай, кушай, — заботливо повернулся к волчонку Морин. — И, главное, в тарелку Гуахаро не смотри, а то трупный запах покажется счастьем.

Естественно, Эрни сразу же вытянул голову, заглядывая в тарелку императора. Удержаться было ну просто выше сил человеческих, слишком часто Морин поминал специфические вкусовые пристрастия императора. К некоторому разочарованию оборотня, ни живых гусениц, ни жуков в шоколаде там не обнаружилась. Самая обычная еда, правда в диких сочетаниях, но все же...

— И только-то? — вышло даже обижено.

— Хочешь попробовать? — меланхолично спросил император, протягивая ему на вилке моток морской капусты, из которого торчали орехи в шоколаде.

Пахло не очень-то аппетитно.

— Я лучше мясо, — отказался Эрни, снова притягивая к себе блюдо. — Учитель, а кто так Фани напугал?

— Что, кулаки чешутся? — хмыкнул Морин.

— Она же хорошая, — немного неуверенно сообщил волчонок. — Меня даже лечила...

Ашер снова захихикал.

— Он и напугал, — учитель нынче тоже не стеснялся тыкать пальцем.

— Неправда! Она сама напугалась!

Фани медленно, словно со скрипом, подняла голову и проговорила чуть подрагивающим голосом:

— Я хотела бы покинуть это помещение. Вы позволите?

— Конечно, — кивнул император. — Я никого не держу. Завтрак можете получить в общем зале, раз наша компания для вас невыносима.

Фани тут же рванула к дверям. Кажется, от того, чтобы перейти на бег, ее удерживали только остатки гордости. Эрни посмотрел вслед целительнице, смерил взглядом сидящего напротив Ашера, пожал плечами и впился зубами в мясо. Кусок оказался непрожаренным, только слегка припущенным в кипящем масле. Волчонок блаженно прищурился — кровь на языке чувствовалась буквально сладкой, сочное мясо буквально таяло во рту. Парень с трудом удержался, чтобы не заурчать от удовольствия.

— Какой непосредственный хомячок, — с умилением проговорил Ашер. — Прям чувствуется твёрдая учительская рука... Ну, зато парнишке это хотя бы идёт.

Эрни невнятно промычал — за такую кормежку он готов был хоть зайчиком. Таким плотоядным зубастым зайчиком.

Глава 15.

Особенности силы.

Я проснулся задолго до рассвета и улыбнулся, не открывая глаз. Конечно, всё это очень трагично, прям как в каком-нибудь женском романе: ребёнок сильфийского принца, который тайком проникал к прекрасной незнакомке; коварный тёмный император, желающий этого ребёнка превратить в себе подобного; пафосная смерть с хвостиками; живой замок по имени Гекката... Хотя нет, последние два пункта скорее из какого-то юмористического рассказа...

В общем, несмотря на всю абсурдность происходящего, я был счастлив.

Да и какой мальчишка в своё время не мечтал оказаться внебрачным сыном какого-нибудь короля, великого героя, мага?.. Чтоб трон ждал тебя вместе с кучей подданных, готовых выполнить любые твои прихоти. Чтоб меч только в руки взять и сразу врагов сотнями косить. Чтоб — Раз! — и по мановению волшебной палочки вырастали города. И, разумеется, все хотели оказаться тайными сильфами, чтоб всё сразу — и в комплекте.

А у меня сбылось. Ну надо же...

Нет, я, конечно, понимаю, что всё не так просто. Что Корину надо будет ещё раз морду набить, на этот раз — объяснив почему и за что. Также мне придётся долго и упорно учиться управлять своими способностями... Я до сих пор с содроганием вспоминаю, как Риваша практиковалась дома, хотя ей это было строго-настрого запрещено... Ещё ситуация с двумя тронами не очень удобна тем, что кто-нибудь на меня обязательно обидится, а ещё две сотни существ будут пытаться уничтожить потенциального конкурента... Но всё это меркнет перед простым фактом.

Я — сильф.

Да, у бастарда короля путь к трону будет очень тернист... Но одно дело, тернистый путь землепашца, который после всех усилий в лучшем случае спокойно переживёт зиму, и другое дело — принц, которого ждут слава и почёт. Ещё вчера я был третьим сыном, баронетом, не имеющим права претендовать и на сарайчик на краю угодий. Всё, что мне оставалось, это прожигать жизнь. Возможно, в пьянках-гулянках, до тех пор, пока не подхватил бы какую-нибудь смертельную болячку на главный инструмент. Возможно — в стычках и наёмничестве, пока какая-нибудь шальная стрела не поставила бы точку. Но прожигать.

Скучный, предсказуемый и бессмысленный итог. А так... Есть шанс оставить след в истории, шанс самому её написать, в конце-то концов! В какой-то мере — это свобода, отличие от простой программы «родился — выполнил функцию — сдох».

И, разумеется, от переполнявшего меня предвкушения мне не спалось. Ну да ладно, я как-то эти полгода почти без сна обходился... Кстати, надо узнать, как с этим дела обстоят у сильфов.

У сильфов...

Я снова глупо улыбнулся и на этот раз почувствовал, что что-то не так. Открыл глаза. Уставился на белую шерсть. Пошевелил челюстями. Шерсть задвигалась. Интересно...

Выплюнув неопознанный объект, я приподнялся на локтях. Оказалось, я жевал выданного мне плюшевого мишку. При ближайшем осмотре выяснилось, что игрушка от этого нисколько не пострадала: мех оказался особо прочным, не лысеющим, не оставляющим волоски между зубами и... — Я принюхался... — да, точно, ароматизированным. Видимо, я во сне почувствовал вкусный запах и начал жевать несчастного медведя.

С нервным смешком я всё-таки оценил предусмотрительность дизайнеров: всё равно дети мишку в рот потянут, так пусть хоть приятно будет. Хотя...

Я взял игрушку за ухо и поднял в воздух, разглядывая её с неким брезгливым интересом. И зачем я её взял?.. Нет, конечно, понятно, что после исцеления кожи изголодавшееся по тактильным ощущениям тело будет жаждать обнимашек и мягких текстур под собой. Сначала-то я этого даже не заметил, так как обстановка была очень нервной, но сейчас очень хотелось, чтоб меня кто-нибудь погладил и почесал... Но чем мне в этом может помочь игрушка?

Нет, она, конечно, мягкая... Но мягкая по всему корпусу равномерно. Нет нежного пушка пузика, нет гладкой и лоснящейся шкурки спины, нет чувствительных ушек, что дёргаются от одного прикосновения. Да и не тёплый мишка вовсе. Не холодный и ладно, но всё равно, уюта не достаёт. Лучше бы я лесного Стража с собой взял, вот уж горячая фыркалка! Или действительно к Эрни зайти, с ним тоже очень забавно спать — сначала он сжимается в комок, затаив дыхание, но как только проваливается глубже в сновидения, сразу переворачивается и начинает «рыть норку» во мне, пытаясь притиснуться ближе и спрятаться во мне от внешнего мира.

М-да, мне пора девушку заводить... Им, в конце концов, гладить меня положено по статусу.

Несколько секунд я колебался, не сбегать ли мне в загул на пару дней, но быстро понял что именно на пару дней не получится, времени понадобится несколько больше... И вообще, какие девки, меня магия ждёт!

Я быстро встал, сгонял в умывальню, заправил кровать, поставив мишку в самый угол и сел на пол в позу лотоса. Итак, раньше я магией пользоваться не мог, потому что какой-то криворукий проверяльщик из Академии не смог определить мой потенциал, и я действительно думал, что не могу колдовать, тем самым всё себе блокировал. Но теперь-то я знаю, что сильф, теперь-то я могу!..

Могу...

Эм... С чего бы начать?

Ну... Сестра как-то тренировалась в зажигании пёрышка... Я торчал рядом и комментировал, точнее, едко высмеивал все эти попытки. Ничего удивительного, что вместо пера загорелась моя одежда, кхм. Так вот, тогда он мне в первый и последний раз объясняла технику магического воздействия так, как это видят сами колдуны. Надо сосредоточится, возжечь в себе огонь, а затем резким импульсом швырнуть его на объект. Звучит просто, чем не упражнение для начала?

Только вот пёрышка у меня нет... Можно было распотрошить подушку, но не факт, что там будут именно перья, да и жалко очень. Где бы его достать... О, точно!

— Гекката!

— Да? — мгновенно откликнулся замок.

— Пёрышком не поделишься?

— У меня перьев нет.

— Ну... Можешь его где-нибудь достать? Для меня.

Я ожидал вопросов на тему как, зачем и почему, но цитадель только уточнила:

— Размер и форма имеют значение?

— Нет. Лишь бы горело.

В следующую секунду передо мной появилось длинное ослепительно-белое пушистое перо. Не маховое, те жёсткие, а это казалось таким нежным и хрупким, что даже зажигать его жалко...

Магический эксперимент встал. Где-то час я развлекался тем, что гладил себя этим пёрышком, радостно дёргая задней лапкой... то есть, ногой. Ногой, да... М-м-м, кмпф!

Представив, что кто-то может зайти в комнату и застать меня полуголым, с блаженным выражением на лице чешущем спину пером, я на мгновение смутился, но тут же понял, что оно было бы к лучшему: всё-таки я не везде дотягивался аккуратно, некоторые движения были слишком резкими, а хотелось плавности... Вот тут бы мне нежданный свидетель и помог бы, да... Мф...

Наигравшись, я с трудом собрал мозги в кучку, на всякий случай оделся, дабы избежать искуса, и снова с преувеличенно серьёзным видом уселся в позу лотоса. Перо после всех процедур выглядело несколько измочаленным и не вызывало мгновенного желания пощекотаться им. Ну вот и ладушки, вот и прелесть... Правда, краем уха мне слышалось какое-то хихиканье, но перебивать Геккату я не стал, выглядело это действительно забавно.

Представить, как я загораюсь, оказалось достаточно легко. Опыт сказывается, ага... Перекинуть пламя на перо — тоже. Только оно на мои попытки никак не реагировало, продолжая спокойно торчать у меня перед носом. Сначала я подумал, что неправильно представляю, попробовал по-другому — ничего. Потом положил перо на пол, отошёл от него — ничего. Взял в руки, практически уткнулся лицом — ничего. Командовал «Гори!», в раздражении представлял, как оно вспыхивает само по себе — ничего.

Закралось подозрение, что не всё так просто, как я думал...

— Гекката, почему у меня ничего не получается? — немного даже обиженно спросил я. А что вы хотели, у меня детская мечта медным тазом накрывается, впору вообще плакать.

— А что ты пытаешься сделать? — невозмутимо спросила цитадель.

— Зажечь перо силой мысли. Я же сильф и должен уметь колдовать...

— Способности к магии вашей расы имеют наследственный характер. Корин, насколько мне известно, специализируется на аква— и аэромантии, так что было бы странно, если бы у тебя основной была пиромантия.

— То есть, магия пламени у меня вряд ли получится, потому что по наследству мне досталась магия ветров и вод, так что ли?

— Разумеется.

— А без специальной терминологии можно было обойтись?.. Я её, конечно, знаю, но в обычной жизни использовать её я не приучен, с трудом доходит...

— Тренируйся. Ты же магом хотел стать.

— Ах да, точно... — почесав в затылке, я решил вернуться к теме разговора. — Ну, если с огнём мне ничего не светит...

— На начальном этапе, — педантично поправила Гекката. — Как немного освоишься с базовой стихией, так сможешь приступить к изучению других... Если, конечно, они не в «тёмной зоне».

— Что за зона?..

— Есть профилирующая стихия. Есть «равнодушная» стихия, к которой можно обращаться, но с которой работать затратно. А есть «тёмная зона» — стихия, которая не под каким предлогом не даётся в руки.

— Никогда о таком не слышал, — озадачился я.

— Люди меньше контактируют с чистой энергией, у них всё это ровнее. Да, есть личные предпочтения, но так чтобы суметь сделать абсолютно всё с огнём и ничего — с водой, такого нет. Для человеческих магов определяющим фактором является выбранное направление: разрушение, созидание и поиск.

— Официальная классификация выглядит по-другому...

— А зря. Могли бы сэкономить место, потому что так оно и есть.

Задумавшись, я покивал про себя. С поисковиками всё понятно, они так и называются официально. Занимаются розыском, установками сигнализаций и прочей системой безопасности. Кучкуются в Столице и прочих крупных городах, потому что в деревнях и так все друг про друга всё знают... Да и не особо популярное это направление, учится приходится очень много, а толк минимальный: ни тебе огненных шаров, ни заживления ран, никакого чуда и ощущения могущества. Разве что портянки не потеряются, но так и обычные аккуратные люди могут.

«Разрушителями» Гекката, похоже, назвала боевых магов и любителей накладывать проклятья. Считается самым популярным направлением, ибо ощущения могущества хоть завались, платят отлично и почёт среди обычных людей, но... Сей путь требует огромной врождённой магической силы, что есть далеко не у всех... И не все обладающие ей умудряются не убиться в первые годы жизни. Риваша, к примеру, боевой маг.

«Созидатели» у нас все оставшиеся мирные профессии: целители, садовники, ветеринары и прочие фермеры. Самая многочисленная категория, живёт по деревням, так как очень востребована в сельском хозяйстве. Конечно, не каждый посёлок может позволить себе иметь собственного мага, но они охотно циркулируют по дорогам, совершая чудеса за разумную плату.

— Значит, мне надо тренироваться на чём-нибудь другом, — сделал вывод я. — Сделаешь мне стакан воды?..

— Могу даже подзарядить её магически, чтоб проще управлять было, — предложила цитадель.

— Было бы неплохо, — благодарно улыбнулся я.

Значит, не всё ещё потеряно! Значит, я всё ещё смогу колдовать, пусть и огненными шарами начну швыряться не сразу. Хочу магию, хочу-хочу-хочу!..

Блин.

С водой я так же ничего сделать не смог. Ни заморозить, ни заставить пошевелиться, ни испариться — ничего. Попробовал выяснить, не колдуют ли сильфы каким-нибудь другим способом, но Гекката таких подробностей, разумеется, не знала. Одно дело видеть технические характеристики заклинания, и совсем другое — знать, как это представляют себе сами маги.

Через час стакан полетел в стену, посланный со всей моей богатырской силушки помноженной на раздражение. Стакан разбился на неожиданно мелкие осколки, которые, отрикошетив от стен, попытались впиться в меня. Я едва успел нырнуть под одеяло и оттуда попросить:

— Гекката, убери их!

Сквозь ткань в меня застучали мелкие быстрые камушки. Ладно хоть не прорезали...

— Готово. В следующий раз будь осторожнее, мои стены защищены барьером.

— Буду иметь ввиду, когда попытаюсь кого-нибудь забить насмерть стеклянной посудой, — мрачно сказал я из-под одеяла.

— Ну не расстраивайся, может ты как раз на магии ветра специализируешься? — В этот раз Гекката даже штрафа не стала назначать за вандализм. — Попробуй бурю вызвать...

— Не думаю, что Гуахаро будет этому рад...

— Ничего, у меня хорошие системы климат-контроля. Если зародится хотя бы отголосок бури, я его сразу засеку и уничтожу. Тебе же не разрушения нужны, а сам факт возможности их совершить?..

— Ну, давай попробуем, — со вздохом сказал я, поднимаясь. От радужного настроения остались только ошмётки. Может быть моё нечистокровное происхождение сказывается, и максимальный бонус — это возможность ударить чуть сильнее, чем обычный человек. А проблемы с двумя тронами никуда не деваются...

Встав на стул, я открыл окошечко, высунулся наружу и вдохнул терпкий воздух морозного утра. В границах цитадели никакого снега не было, но вокруг ощущался его едва уловимый запах, эта нотка ледяного холода. Прикрыв глаза, я представил, что где-то далеко-далеко наверху тучи стремительно утолщаются, угрожающе темнеют, набухают силой, невысказанной мощью, вот-вот готовые обрушиться на головы глупых смертны. Не хватает только самого маленького, самого незначительного... дуновения ветерка.

И вот он пришёл. Тихо, незаметно, он сначала неловко коснулся грозных туч краем потока, затем разозлился на собственную робость и начал нападать с агрессивностью маленькой шавки. Но в своём гневе он вырос, разросся, из ветерка превратился в настоящую бурю и...

Грянул гром.

Я открыл глаза. Вокруг по-прежнему стояла картина безмятежного зимнего утра.

— Гекката?

— Увы. Никаких атмосферных явлений не зафиксировано. Попробуй обратиться к Гуахаро, может он чего дельного подскажет... И тебе бы поторопиться, завтрак вот-вот начнётся.

Донельзя разочарованный, я всё-таки кивнул. Как-то Хар обещал мне магические способности прикрутить... Даже если сейчас их нет, это не значит, что их не может быть в принципе. Возможно. Я надеюсь.

Ну блин, не отбирайте у меня эту конфетку!

В столовой уже все собрались. Физически, во всяком случае. Алифания хотя и украшала зал своей неземной красотой, подчёркнутой новым платьем с во-о-от такенным декольте, но мыслями явно была где-то не здесь, а в каких-то ужасных воображаемых далях. Она тупо, то есть, конечно же не тупо, а гордо и благородно пялилась куда-то в стену, мимо Ашера. Тот сидел с меланхоличной, расслабленной мордой, словно всю ночь гулял по бля... по городу. И его совсем не волновало то, что рядышком задыхается от ужаса какая-то девица.

Гуахаро тоже, вроде бы, сидел тут, но было совершенно непонятно, то ли он действительно присутствует, то ли просто тело тут забыл. Ну да, какие мелочи...

— Доброе утро! — бодро поздоровался я. — Что-то атмосфера какая-то невесёлая, ещё чуть-чуть — и её можно будет нарезать на кирпичики и продавать в качестве строительного материала.

— Замок из скрытого напряжения и страха? — меланхолично спросил Ашер, медленно проводя пальцем по гладкой поверхности стола. — У магов он будет иметь успех. Впрочем, я уверен, что ты нас сейчас всех развеселишь.

— Ну разумеется, я же не могу позволить себе задохнуться, — чуть округлил глаза я, присаживаясь на своё место. — Здравствуй, Алифания, как спалось? Что-то выглядишь ты бледнее смерти, хотя... — я задумался, сравнивая.

Ашер на мгновение усмехнулся, чуть покачав головой. Его палец стал всё так же медленно вычерчивать замысловатые загогулины. Фани лишь немного скосила на меня глаза, продолжая сидеть прямо, будто палку проглотив.

— Не, всё-таки по этому параметру ты его обошла, — вынес вердикт я и тут же повернулся к императору: — Хар! Ха-ар! Ты тут? Мы есть будем, или как?

— Мы ждём моего нового ученика, — меланхолично ответил тот.

— Наверное, ему до такой степени не понравился мой запах, — хмыкнул Ашер. — Впрочем, оно и правильно. Когда я начинаю кому-то нравиться — это беспокоит.

— А что в этом такого? — не понял я.

— Я тебе нравлюсь?

— Эм... ну, я восхищаюсь твоей жутью, но...

— Нет?

— Нет.

— И правильно. Потому что ты хочешь жить. Люди должны хотеть жить, а не умереть.

— Но мы же всё равно убиваем друг друга, причём явно до положенного срока.

— Это уже другой вопрос, — усмехнулся Ашер. — Замечал, что дети часто походят на родителей? Наследуют черты папы и мамы? Так вот, если из всех людей потомство будут иметь только самые сильные и приспособленные для выживания, то каждое поколение будет сильнее предыдущего. То есть, мне угодно, чтобы слабых убивали. Но только один на один, доказывая, что этот конкретный индивидуум сильнее того конкретного. Если дело приобретает массовый оборот... — Смерть стрельнул глазами в Хара. — То мне это очень сильно не нравится.

— Уточни слегка, для ясности, — чуть улыбнулся Император. — Естественный отбор нужен не тебе, а твоему брату.

— Не думаю, что наши интересы можно разделять.

— Я вообще удивляюсь, как вы ещё в разных телах остаётесь.

— Тебе подсказать?

— Пожалуй, нет. Не желаю ничего слышать об этом.

— Удивительно, что ты, несмотря на своё происхождение, воспитание и общение с нами, умудряешься оставаться таким скромняшкой.

— Мне это просто не интересно.

— Кх-кхм, — деликатно кашлянул я. — За вашими перепалками, конечно, очень интересно наблюдать, даже если и не знаешь сути вопроса. Но, может быть, пожрём уже?

— Мы ждём Эрни, — просто ответил Хар.

— А где он застрял?..

— Мышь ловит.

— Мышь? Откуда в замке мыши?

— Ну-у-у... — Ашер зделал показательно невинный вид.

— То есть, это зомби-мышь? — уточнил я. Абсурдность ситуации зашкаливала настолько, что я даже не совсем въехал в неё.

— Почему? Живая. Обычная полёвка. Надо же проверить, как у него охотничьи навыки интегрировались.

— Тогда ждать его не имеет смысла. Мышкой и позавтракает.

— Не думаю, что его человеческой половине такая пища понравится.

— Веди его уже сюда, — покачал головой Хар. — Хватит развлекаться.

— Конечно, — чуть улыбнулся Смерть, приложив два пальца к виску. — Обязательно.

— Стоп. Если мышка живая, то как ты можешь ей управлять?

— С помощью магии жизни, разумеется.

— Но ты же Смерть.

— А что, если Смерть, то и не человек сразу, что ли?

— Эм... Да?

— Ашер... — с укором произнёс Хар.

— Скучный ты стал.

— Я всегда таким был.

— А, ну да, я и забыл, что ты от природы зануда.

— Просто не одобряю подобных развлечений.

— Ого, назревает конфликт! — заметил я. — Может, ещё и подерётесь? Интересное зрелище должно получиться.

— Да, кстати, надо будет как-нибудь попробовать, — оживился Ашер.

— Не на этой планете.

— О, то есть, в принципе ты согласен? Отлично. Найду какой-нибудь мирок на грани Апокалипсиса, развлечёмся.

— Если местные по носу не дадут. Ты же знаешь, насколько такие мирки цепляются за своё существование.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал Смерть.

Дверь с грохотом распахнулась: в неё молнией проскочил маленький серый комочек, а следом за ней, с грохотом и рычанием — Эрни. На четырёх лапах. Замерев в позе лягушки, он настороженно повёл ухом, огляделся...

Расширил глаза, быстро вскочил на ноги, отряхивая ладони о штаны и залился краской до самых кончиков ушей.

— Я... это... извините. Не удержался, — смущённо проговорил он.

— Ничего страшного, — заметил Хар. — Сходи помой руки и сможешь присоединиться к завтраку.

— Да, конечно. Извините. — Волчонок стремглав выбежал из залы.

Смерть поднял с пола мышку и ласково почесал у неё под подбородком.

— Ашер, тебе домой не пора? — без обиняков спросил Император. — Твои шуточки всё больше походят на приколы твоего брата.

— А, может, это я и есть? — Смерть подался вперёд и расширил глаза.

— В день, когда я не смогу вас отличить, я добровольно постригусь на лысо и уйду в монастырь, — категорично заявил Хар. Ашер уныло вздохнул и начал наглаживать мышку. — Дурью маешься от безделья. Не сходить ли тебе поработать?

— До завтрака? Да ни за что.

— Тогда оставь крысу в покое и иди мыть руки.

— Да ладно, уж мне-то расстройство желудка не грозит.

— А ты не думал, что многим будет неприятно есть за одним столом с грязным... и, кажется, даже обслюнявленным источником заболеваний?

— Ты что, брезгуешь?! — Ашер вылупился на Императора так, что я испугался за его глаза. Вдруг вывалятся. — Нет, как творог с селёдкой есть — это он не брезгует. А как маленького мышонка покормить...

— Это совершенно разные вещи. Хорош мучить животное и разводить антисанитарию.

— Хм... Ну ладно, папочка. Если я вымою Тревора, можно он поест с нами?

— Ты уже ему и имя дал, — сокрушённо покачал головой Хар. — Бедная крыса... И что ты с ним будешь делать, когда всё-таки захочешь вернуться?..

— Сожру, — невозмутимо ответил Ашер. В подтверждении своих слов, он широко раскрыл пасть и сунул в неё голову Тревора. Мышь забилась, как бешеная, но из хватки Смерти хрен ещё выберешься.

— А ну не мучай животное! — не выдержал я, вскакивая и перегибаясь через стол, с намерением отобрать крысу.

— Оу, юный защитник природы... — Смерть нагло оскалился треугольными зубами и отставил Тревора назад на вытянутой руке. Разумеется, мне не дотянуться.

— Я тебя щаз самого покусаю, — мрачно пообещал я, залезая на стол. Мышь жалобно пищала и вырывалась.

— Ой, как страшно... А-а-а!!!

Ну, а я что? Я ничего. Но если кто-то думал, что я шутки шутить изволю — тот глубоко ошибался.

Мы с грохотом упали на пол вместе со стулом. Ашер начал меня колотить руками по спине, в том числе и многострадальной крысой. Но его ухо я отпущу только после полной капитуляции.

— Ещё раз прошу прощения, — раздался скромный голос Эрни. — Моё поведение было непозволитель... А, ну да, вижу, тут это нормально. Можно садиться?

— Конечно, — невозмутимо откликнулся Хар. — Начнём, как только эти двое успокоятся.

— Да всё, отдаю-отдаю, только отцепись от меня! — вскричал Ашер, сунув мне в руки Тревора.

Я взял его, прижал к груди и, разжав зубы, откатился в сторону.

— Бля!.. — ругался Смерть, поднимаясь и прижимая руку к уху. — Нет бы хоть раз в семью кого-нибудь нормального принять!.. Опять псих!

— Из «нормальных» у нас есть только твоя сестрица, — меланхолично заметил Гуахаро. — Счастлив?

— Не упоминай всуе... — поморщился Ашер.

А мне было плевать на них: я прижимал к себе испуганную крысу и успокаивающе гладил её. Блин, нашли над кем издеваться! Над маленькой беззащитной мышкой! Ну как так можно, а? Умный, блин. Сильный самый, смелый! Укротитель высокомерных сильфов и маленьких крысят!

— Морин, прекрати сверлить Ашера взглядом, — как усталый папочка сказал Хар. — У него иммунитет к подобным воздействиям. Укуси его ещё раз, а лучше — позаботься о своём трофее.

— С удовольствием, — буркнул я. — И, пожалуй, поем я в нижнем зале, если никто не возражает.

— Конечно, иди, — согласился Хар. — Я бы очень расстроился, если бы вы тут начали кидаться едой. А к этому всё и идёт. Как дети малые, честное слово.

— Я ещё юный для своего вида, — сразу возразил Ашер.

— А уж я-то... — покачал головой я, выходя из зала и прижимая к себе маленькую жизнь.

Отмытый Тревор оказался нежно-кремового цвета... девочкой. Любящей хлеб и морковку, очень дружелюбной и ласковой. Правда, для полёвки она оказалась великоватой... раз в десять. И действительно больше напоминала крысу. Но фиг его знает, какие тут в Империи полёвки.

Я валялся на полу в своей комнате, с умилением наблюдая, как она медленно, но верно уничтожает булочку. Вся такая деловая, серьёзная... Уже почти забывшая о недавних приключениях.

В дверь постучали.

— Гекката, кто там? — спросил я, не отрывая взгляда от новой питомицы.

— Алифания с завтраком, — сообщила цитадель. — Ты не взял себе еды.

— А просто её телепортировать нельзя было?

— Девушка хотела о чём-то с тобой поговорить.

— Ладно, впусти её...

— Привет. — Фани осторожно вошла в распахнувшуюся дверь, держа перед собой поднос. — Ты пропустил завтрак.

— Ничего страшного. Я не умру, если пропущу один приём пищи, — улыбнулся я, переводя взгляд на неё. — Но спасибо за заботу, проходи.

Она поставила поднос на стол и обернулась.

— Так странно... Ты без зазрения совести отрезал голову человеку, но кинулся на Смерть, спасая крысу.

— Тот хмырь получил то, что заслуживал... А Тревор ни в чём не виновата.

Мышка остановилась и вопросительно посмотрела на меня, словно понимая, что говорят о ней.

— И... Тебе не страшно было? В смысле, на Смерть кидаться?

— Как будто в тот момент я анализировал свои чувства. Как говорил мой учитель: «Думать надо в мирной жизни, а в бою — действовать. Не наоборот».

— Но всё равно... укусить Смерть за ухо...

— Да, глупо вышло, признаю.

— Это требует немалой отваги.

— Скорее, дурости, — поморщился я. — Так зачем ты на самом деле пришла?

— Завтрак принесла. — Она невинно пожала плечами.

— Целую курицу? Я, конечно, монстр тот ещё, но в таких количествах не жру...

Фани обиженно фыркнула.

— Можно подумать, я тебе телёнка приволокла!

— Этого ещё не хватало. Тогда бы я подумал, что ты кормишь меня на убой. А так... всего лишь «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок»... На всякий случай: когда в следующий раз будешь давать взятку, тащи сладкое.

Девушка состроила высокомерную мину, всем своим видом давая понять «сдался-ты-мне-подкупать-тебя едой». В общем, она вся такая благородно-заботливая, а я не оценил ее высокого порыва, ага.

— Ну-у-у, как хочешь, — задумчиво протянул я. — Кстати, ты знаешь, что в любой момент можешь уйти из Цитадели? Если тебя нервирует общество Ашера... Можешь спокойно идти домой. Могу даже проводить. Если не лениво будет.

— А тебя оно не нервирует? — тут же вскинулась Фани. — То, что Смерть воплощенная, обладает собственным разумом и ест с тобой за одним столом?!

— Эм... Ну, всякое на свете бывает. Чего волноваться-то? — удивился я. — К тому же, он ест со мной за одним столом, а не убивает меня. Не вижу поводов для паники.

— Как ты не понимаешь?! — Алифания даже всплеснула руками от избытка эмоций. — Смерть. Стихия, слепая, нерассуждающая сила, как считается, — на самом деле разумна. Но тогда разумными могут быть и другие стихии?

— Что значит «могут»? Ставлю двести золотых, что оно так и есть. Учитывая намёки на брата и сестру Смерти... А так же то, что Ашер слушается Гуахаро.

Фани замерла на несколько секунд, обдумывая что-то.

— Но тогда в Академии не могли не знать об этом. Наверняка они когда-нибудь проявляли себя.

— Вполне возможно, — кивнул я, поглаживая Тревора по спинке. — И что?

— Как что? — девушка широко распахнула глаза, видимо, предлагая проникнуться трагизмом ситуации. — Но ведь это означает, что магия управляется ими. Осознанно управляется!

— Ага. И?

— Ну, как ты не понимаешь! — Фани сделала странный пасс рукой, заставив жаренную курицу зашевелиться. — Вот, видишь?

— Ты владеешь телекинезом, — понимающе покивал я. — Хреново.

Кажется, ещё немного и мне оденут эту курицу на голову.

— Это был не телекинез, — отпечатала Алифания. — Это — некромантия.

— А разве её секреты не были утеряны?

— Считалось, что утеряны. Что заклинания перестали работать из-за того, что не хватает каких-то элементов. Но, как видишь, всё прекрасно работает, — Фани торжествующе взглянула на меня.

Я задумался. Озадаченно посмотрел на дёргающуюся в конвульсиях курицу.

— Круто. Давай поднимем пару кладбищ и захватим себе королевство.

— Тебе двух Империй мало? — укорила Гекката.

Я сделал вид, что не слышу её.

Пальцы Фани нервно дернулись, словно она в последнюю секунду сдержала порыв всё-таки приложить кинуть в меня эту курицу.

— Ты что, так и не понял? Некромантия просто не срабатывает. Везде. А здесь, рядом со Смертью — работает.

— Тогда берём Ашера в долю, — пожал плечами я.

— Ты! Ты! Ты неисправим!

— Да ладно. Просто успокойся, — примирительно поднял руки я. — Чем больше ты паникуешь, тем смешнее мне становится. К тому же, я до сих пор не понимаю причин для беспокойства. Наверняка стихии убедительно попросили не упоминать про их существование. В Вээртоге, вон, в удачу верят... По любому случаю к ней обращаются, амулетики всякие дают... Если бы меня так дёргали, то я точно бы захотел скрыть своё существование.

Фани трагично заломила руки:

— Но ведь наверняка существуют какие-то правила. Нарушать которые нельзя.

— Какие, например? Не кусать Смерть за ухо? — с невинным видом уточнил я. — Ладно-ладно, прекращаю! Уверен, что раз они такие могущественные, то правила нарушить просто не получится.

— Представь, что ждет магов после смерти! Ведь мы так безрассудно пользуемся силой, считаем магию своей служанкой...

— А что представлять? Иди, спроси Ашера и не мучайся, — пожал плечами я. — Мне кажется, человеческие маги си-и-ильно преувеличивают собственную важность. Стихиям совершенно пофигу, как к ним относятся. А если нет... Случаи разные бывают. В том числе и несчастные.

— Да ты... Ты... — Фани не находила слов.

— Что? Не усложняю себе жизнь всякими выдумками? Ага. Иди и спроси, не бойся. Не сожрёт же он тебя... — Я в задумчивости посмотрел на Тревора. — Наверное.

Она гордо развернулась, взялась за ручку двери...

— И курицу упокой, не люблю, когда еда шевелится во рту.

После её ухода я заскучал. Промелькнула мысль потренироваться, но было как-то лениво. Да и потом, если я действительно сильф, то все человеческие тренировки для меня — фигня, надо делать что-то другое. Хотел навестить Эрни, но Гекката отказалась выдавать его координаты, заявляя, что тот занят. Можно было, конечно, найти его самому, но если занят...

Постоял немного на руках. Походил. Подумал позаниматься немного сильфийским, но тут же вспомнил, что неплохо бы ещё понаслаждаться вновь приобретённой чувствительностью. Как раз есть горячие источники... Глубоко-глубоко под замком, под всеми секретными лабораториями. Правда, Гуахаро заявлял, что это система охлаждения, но как горячая вода может охлаждать? Непонятно.

В любом случае, гарнизону туда вход запрещён, значит можно будет спокойно погреться. Чай, на улице не лето... И пусть на Цитадель снег не падал, но эта промозглая сырость весьма чувствовалась...

А ещё мне было скучно.

Захватив полотенца я спустился на жутком сооружении под названием «лифт» в самое сердце Империи... В тёмные округлые пещеры, словно выточенные водой, наполненные сверкающими сталагмитами и небольшими озёрами с мерцающей водой. Тишина стояла такая, что собственное дыхание мне казалось непозволительно громким, а капли падали с оглушительным шумом.

На берегу что-то странно поблескивало, чересчур ярко и чисто. Чуть нахмурившись, я приблизился. Похоже, не мне одному пришла в голову идея погреться...

Над гладким камнем возвышалась внушительная кучка серебряных украшений. Если прикинуть навскидку — килограмма три-четыре. Рядом валялась бесформенная куча жатого шёлка, отметая последние сомнения в принадлежности вещей. Самого Ашера нигде не было видно: вода казалась гладкой, как зеркало, нетронутой рукой человека... Ну, или какого-нибудь материального существа. Пещера просматривалась достаточно хорошо, спрятаться он не мог, да и зачем?.. Так куда он делся? На «работу» пошёл? Голышом?

Я хихикнул, представив картину. Не, ну я-то видел только руку, но, может быть те, кто принимал её, видели больше?..

Ещё раз оглядевшись, я бочком-бочком приблизился к кучке. Вон то откатившееся в сторону колечко... Совсем тоненькое и простое, без рисунка и камней. Думаю, Ашер даже и не заметит, если оно исчезнет... Мало ли, закатилось куда, в озеро упало...

Я аккуратно взял его, готовый в любое мгновение отдёрнуть руку. Наличие защиты никто не отменял. Но, вроде бы, ничего. Этот кусок серебра даже магией не пах — не сверкал, нагревался в руке как положено нормальной вещи...

Прекрасно.

— Твою мать! — вскрикнул я, выронив кольцо.

Ладонь обожгло смертельным холодом. Я схватился за неё, словно это могло помочь согреть. Под кожей потекли жуткие чёрные разводы, заставляя руку неметь.

— Блин-блин-блин-блин!!! — запрыгал я, пытаясь стряхнуть эту гадость.

— О Харухи, ну ты и гений... — раздалось за спиной сокрушённое. — Иди сюда, лечить буду.

Я обернулся и тупо уставился на это существо, даже забыв про онемение. Мальчишка. Большеглазый. Ушастый. Длинношеий. Мокрый. Высовывается из воды. И только заметив чёрные полосы волос, я кое-как допёр, что это Ашер.

— Вылезать я не буду, — предупредил он. — Или ты сейчас ко мне подходишь, или останешься без руки.

— Чувак, тебе Академия даже магическую лицензию сейчас не выдаст... — ляпнул я, всё-таки шагая вперёд.

— Очень смешно.

Смерть ловко сцапал меня за запястье и дёрнул на себя. Я едва удержал равновесие, но «чернила» начали собираться обратно, от локтя к ладони... Постепенно возвращалась и чувствительность.

— Хорошая защита от клептоманов, — польстил я.

— Только от сильфов, — покачал головой Ашер. — Ни один клептоман не додумается красть у меня.

— Только сильфийский? — предположил я.

— Даже сильфийский. Ваш род я просто не люблю.

— А, это многое объясняет... Ау-ау-ау-ау!!! Ты что делаешь?!

Я попытался вырвать руку, но хрен там, он от моих дёрганий даже на миллиметр не сдвинулся.

— Да стой ты тихо, это всего лишь иммунитет к моим проклятьям.

— А чего он так жжётся-то-о-о?!!

— Неженка, — припечатал этот дрыщ. — Сопротивляться прекрати. От меня всё равно не убежишь.

— Да я уж заметил, — уныло признался я и прекратил вырываться. Как ни странно, болеть действительно стало меньше.

Наконец, он отпустил меня. На всякий случай я отошёл назад, пошевелил рукой... Вроде, нормально. Как будто по ней и не лезла какая-то неведомая смертельная фигня.

— И что, я у тебя теперь безнаказанно могу тырить украшения? — подозрительно спросил я.

— Ага, — просто ответил Ашер, ногами отталкиваясь от бортика. — Хотя нафиг они тебе?

— Ну, — озадаченно начал я. А действительно, нафиг?.. — Они прикольные. И мало ли, может в них сила какая таится...

— Тем кольцом, которое ты схватил, можно разве что курицу поднять из мёртвых, — насмешливо заявил Смерть.

— Подслушивал? — невольно покраснел я.

— Ну вот, а за воровство тебе не стыдно, — покивал он, отплывая к середине.— Подслушивал. Невольно, конечно, зачем вы мне сдались?.. Просто не мог пропустить упоминание своего имени.

— А что там стены, звукоизоляция, ведьма опять же бдящая... Ничего?

— Ну, я же Смерть.

— Логично, — кивнул я и замялся, невольно глянув в сторону соблазнительной кучки.

— Возьми во-о-он тот перстень с овальным камнем, — порекомендовал Ашер, указывая пальцем. — Любого мертвяка с одного удара положит.

— А зачем мне такой? — удивился я, тем не не менее, роясь в поисках этого перстня. — Раз секреты некромантии утеряны и бла-бла-бла?

— За поднятие мертвяков или вызов духов получишь в бубен, — предупредил он. — Ненавижу, когда мёртвое бродит среди живых.

— Отлично, — преувеличенно бодро согласился я. — Защитное подойдёт в самый раз!

— И я не удивлюсь, если ты всё-таки найдёшь пару зомби.

— Я, конечно, везуч, но не настолько же! Этот?

— Ага. И ага.

Покачав головой, я одел перстень на указательный палец. А он ничего... Овальный камень в сантиметр длиной в ребристой серебряной окантовке. Ультрамарин. Конечно, не печатка, но тоже смотрится мужественно...

— Ты прям как девица, — словно в ответ на мои мысли произнёс Ашер.

— Не я ношу все эти три кило металлолома!

— Не я на них слюнки пускаю.

— Голодное детство! — трагично всхлипнул я.

— Сильфийская тяга ко всему дорогому и блестящему.

— Серьёзно?

— Ещё как. Я, по сравнению с ними, скромняшка.

— А Корин с компанией не были так уж...

— То почти военная вылазка.

— О, ну значит, моя клептомания вполне естественна... Не жалко?

— Не, у меня полно таких, — отмахнулся Ашер.

— А можно тогда ещё браслетик? — посмотрел я на него невинными голубыми глазами.

Ну ладно, синими.

— Мне не жалко... — Он дождался, пока я алчным взглядом пробегусь по всей кучке и добавил: — Но ты сдохнешь за неделю, если будешь носить их вместе.

— А если по очереди?..

— За месяц. В браслет входит гораздо больше силы... Смертельно опасной для живых.

— Ясно, — разочарованно вздохнул я.

— Гуахаро потряси, у него сокровищница должна быть не меньше моей.

Я задумался, а затем с сожалением покачал головой:

— Если я туда попаду, то достать меня от туда вряд ли получится... Кстати, если тебе не нравятся украшения, то зачем ты их носишь?

— Скидываю излишки силы, чтобы не светиться перед магами. Присоединишься? — Ашер широко провёл рукой, указывая на озеро.

— А я твоей силой не траванусь? — подозрительно прищурился я.

— Если с тобой что-то случиться, Гуахаро мне голову оторвёт и больно-больно будет пришивать её обратно. Раз десять.

— Убедительно, — признал я и принялся раздеваться.

Вода с непривычки показалась очень горячей, я шипел и ругался нехорошими словами. Был бы один — давно бы выпрыгнул и пошёл туда, где поспокойней. Но чуть ухмыляющийся Ашер явно ржал надо мной и допустить такого я не мог... Наконец, я погрузился по грудь и замер, боясь пошевелиться. Каждое движение — обжигало.

— Горячо, — всё-таки признался я.

— Увы, мне иногда необходимо так греться, — развёл руками нисколько даже не покрасневший Смерть.

— А я думал, ты сюда побежал из-за слов Эрни о вони.

— Будешь в Сильфодиуме — попробуй сменить пол, — хихикнул он. — Барышня ты наша нежная.

— И это мне говорит ушастый шкет.

— Эй! Я не ушастый! Ты сам меня покусал, вот оно и вспухло.

— Конечно. Только кусал я тебя за одно ухо, а размером выдаются оба.

— И вообще, что за странная привычка кусаться?

— Это секретный боевой приём, ошеломляющий противника... — серьёзно ответил я.

— ... и заражающей его целой тучей болячек из-за нечищеных зубов бойца.

— У меня нормальные зубы!

— Потому что ты забыл кариесом заболеть.

— Бу. Я с тобой не разговариваю. Я сюда плавать пришёл.

— Да пожалуйста, — хихикнул Ашер и плавно погрузился под воду.

Немедленно взыграла паранойя. Мол, щаз ка-а-ак подплывёт, ка-а-ак схватит меня за ногу и утащит на дно! Нет, это, конечно, фигня. Не будет же Смерть делать настолько детскую выходку?..

Или будет?

Нервно оглядевшись, я попытался успокоиться и расслабиться, но... Блин, где-то в этой внезапно потемневшей воде плавает любитель дурацких шуток! Не-не-не, я такого не переживу...

— Ладно, давай поговорим, — вынужден был сказать я. — Только более серьёзно, о-кей? Ругаться так, конечно, весело... Но, боюсь, в конце я не досчитаюсь конечностей, а ты — головы.

— Как пожелаешь. — Этот ухмыляющийся гадёныш всплыл слева, буквально в двух шагах... э-э-э... гребках от меня. Точно говорю, он меня дёрнуть за ноги собирался! — Только когда я серьёзен, люди обычно пугаются...

— Я не человек...

— Да один хрен. Так о чём ты хотел поговорить?

— Ты знаешь, зачем я Хару?

— Конечно.

— И... ты согласен? Несмотря на свою нелюбовь к сильфам?

— Я никогда не стану оспаривать решение Гуахаро.

— Да ла-а-адно?..

— Серьёзно. Когда рука спорит с головой — это ни к чему хорошему не приводит, — он, как бы невзначай, бросил взгляд на кучку украшений.

— Чего-чего?

— Хорошо, попробуем с другого конца, — вздохнул Ашер. — Во-первых, я не люблю культуру, а не кровь. Ты воспитывался среди людей. Конечно, на человека ты от этого больше походить не стал, но и типично сильфийскими заскоками не страдаешь.

— Как это не по?.. — начал возмущаться я, но Смерть поднял указательный палец, призывая к молчанию.

— Во-вторых, Гуахаро, конечно, зануда, но ошибаться не склонен. Ну, а в-третьих, это вообще не моё дело, и я не имею права вмешиваться. Так, только потыкать издали палочкой.

— Ничего себе издали... — покосился я.

— Тебя это нервирует?

— Конечно. Парень, ты страшен как... как... а, ладно, что уж... как Смерть, вот.

— Издержки профессии. Обычно братишка скидывает мне пару мегатонн силы жизни... Этого вполне хватает, чтобы противодействовать моей энергетике и поддерживать то, что во мне осталось от живого человека. А так... холодно. Вот и греюсь тут.

— И как... помогает?..

— Тут хотя бы сердце периодически не останавливается, — пожал плечами он, словно это самое обыденное дело.

— А чего не помиритесь?

— Помиримся, обязательно. Через пару дней, когда немного остынем. А то это может выйти крайне опасно для окружающих.

— «Только не на этой планете», да?

— Да.

Я медленно выдохнул, почти привыкнув к температуре, и погрузился в воду по подбородок. Круто, конечно, быть Смертью... Но, с другой, стороны, все тебя боятся, сердце периодически останавливается, да и работёнка та ещё...

— Ты чего взгрустнул? — удивился Ашер, опираясь локтями на бортик.

— Боюсь я.

— Чего?

— Будущего.

— А чего его боятся? Оно будет ровно таким, каким ты захочешь.

— Ну да, конечно, — вздохнул я. — Было бы всё так просто, несчастных людей не было бы на свете.

— Поверь, счастье не зависит от объективной ситуации. Кто-то рад пролетевшей мимо бабочке. Кто-то не рад и сундуку с сокровищами. Большинство людей несчастны, потому что хотят таковыми быть.

— А ты — счастлив? — в лоб спросил я.

— Конечно.

— Даже несмотря на всё это?..

— Ссоры стоят примирений. А моя сила — самая замечательная на свете.

— Да ладно? — я недоверчиво скосил на него взгляд. Ашер развернулся и, оперевшись спиной о бортик, мечтательно уставился в потолок.

— Да... Знаешь, в некоторых мирах меня почитают как целителя. Смерть милосердна, как бы странно это не звучало. Она забирает боль, дарует покой и облегчение страждущим, даёт душам возможность отдохнуть перед следующим перерождением. Словно сон. Сон для жизни.

Слушая его, я сам чуть не заснул.

— Ты что-то не кажешься слишком спокойным...

— Да, есть такой косяк. Жизнь и смерть неразрывно связаны и, находясь вдали от брата, я невольно приобретаю его черты. Гуахаро не зря хочет меня выпнуть.

— Слушай... — Я заметил в воде некую странность. — А разве здесь где-то проходит и воздуховод?

— Насколько мне известно — нет.

— А что это тогда там за пузырики? — я указал рукой на середину озера.

— М? А, это вода кипит.

— Ч-что? — переспросил я, надеясь, что мне показалось.

— Вода. Кипит. Горячая слишком.

— А-а-а-а... Ага, — глубокомысленно заявил я, напрягаясь. Я же сильф, мне на жару плевать. Совсем-совсем плевать... И я щаз аккуратно так вылезу отсюда без особых повреждений.

— Что-то не так?

— С-сволочь! Знал же?

— Ну, это сложно не заметить... А в чём проблема?

Я просто чуть повернул голову и мрачно на него посмотрел.

— Оу! — Ашер округлил глаза. — Так ты не знал...

Тут же чувствительность вернулась в норму, и я на себе ощутил всю прелесть кипятка. Нет, больно не было... Показалось, будто меня голышом на снег выкинули. А в следующее мгновение я уже потерял сознание.

Очнулся я тут же, в пещере.

— Эгей, неженка! — позвал склонившийся надо мной Ашер. — Подъём!

— Только если ты не при исполнении, — шепнул я, боясь пошевелиться.

И было чего бояться: как только я это сделал, все нервные окончания словно с ума посходили, стремясь доложить мозгу о том, что с ними случилось. Спасибо, я и без вас догадался, можете помолчать?..

— А вот это уже как захочешь, — покачал головой Смерть. Кстати, он уже был полностью одет. Либо я провалялся очень долго, либо он облачается с помощью магии. — Ну так как, будешь помирать?

Я чуть качнул головой.

— Ну, тогда пошли лечиться, — деловито сказал он, подхватывая меня на руки. Я распахнул рот, чтобы закричать, но не успел — упал в обморок от болевого шока. От этого, кстати, и помереть недолго... Ну, тут у Ашера всё на мази.

Конечно, нам влетело. Мне достался только усталый взгляд, а вот Смерти, как старшему и, теоретически, более мудрому, проехались по мозгам со всей тщательностью. Тот, кажется, что-то усвоил и даже стыдливо потупился. Я же, искупавшись в синей жидкости, решил, что приключений на сегодня вполне достаточно и сел учить сильфийский. Даже на обед не пошёл.

Нафиг-нафиг, как говорится. Тут у меня может только мозг взорваться, да и то не буквально.

Но всё оказалось не так уж плохо: сильфийский отличался только письменностью, а все слова были наши... Ну, почти все. Существовали какие-то архаизмы, да и произношение некоторых слов было не таким, но он всё равно был проще языка Солнечной империи, на котором я знаю три ругательства и предлог, или Соладоров, на котором я даже послать куда подальше не могу.

Писать пока не получалось — всё не удавалось проткнуть бумагу настолько точно, чтобы высвободить нужное количество краски и сделать правильный оттенок. Да и с грамматикой я только что познакомился. Но читал я вполне бодро, как по мне...

Хотя Гекката хихикала на заднем плане. Но это уже её проблемы.

На ужин я всё-таки решил пойти. Посадил Тревора на плечо, помолился неведомой Харухи, чтобы меня в этот раз хотя бы не сварили, и пошёл. И на первый взгляд всё казалось вполне тихим, мирным... Эрни мечтал о чём-то своём, алхимичьем, иногда смешно проводя ушами. Фани добыла ещё одно платье и в целом выглядела как-то поспокойнее. Ашер меланхолично жевал... Гуахаро как бы присутствовал. И даже Тревор вела себя прилично на своём стуле.

И тут грянул гром.

Буквально.

Близко-близко, в метре от окна.

И ещё. И ещё.

Грохотало так, что я не слышал собственных мыслей, не то ли что мог докричаться до кого-то другого. Вспышки следовали одна за одной, ослепляя.

Пауза.

Я осторожно поднял голову, поворачиваясь к окну.

А в него с силой ударилась вода, словно мы внезапно оказались под водопадом. Под очень высоким водопадом. Снаружи зашумело так, что не оставалось сомнений — всё, что было на улице, смыто.

— Что происходит?! Гекката! — крикнул Гуахаро.

— Я не... Сбой систем климат-контроля. Машины словно посходили с ума, они меня не слушаются.

— Отключи всё, — предложил Ашер. — Такая буря рассосётся без поддержки...

— Уже пытаюсь. Но грозовой фронт собрался серьёзный, нужно разгонять. А для этого мне нужны действующие системы климат-контроля.

— Перекидывай часть мощности на меня, — забормотал Гуахаро, плавно поднимаясь в воздух и проходя сквозь потолок. — Пробей пятый сегмент, там ошибка...

Прислушавшись немного, я решил выбраться из-под стола. Вроде бы, молнии закончились, а дождь стёкла не пробьёт... И нет, я сюда чисто за Тревором забрался, не надо тут. Она так испугалась, что грохнулась в обморок, едва спустившись со стула.

Успокаивающе поглаживая мышку, я подошёл к окну, а за ним... Ничего. В смысле, тёмно-серая, переливчатая муть, но даже очертаний крепостной стены отсюда видно не было. Вообще ничего. Ни неба, ни земли. Будто действительно водопад.

— Эм... Надеюсь, это случилось не из-за того, что я утром вызывал грозу? — нервно пошутил я.

Взгляд Ашера был почти убийственным.

Почти — потому что я выжил.

Но чуть об этом не пожалел.

Глава 16.

Великий рандом

Когда за окном грохнуло, Эрни мгновенно вспомнил о неудачливом маге, который пытался вызвать дождь, но вместо воды с неба посыпались камни. Он был мальчиком умным, с богатым воображением и после таких рассказов под лучиной нормально спать не мог почти месяц.

Наверное поэтому он оказался под столом до того, как осознал происходящее. А когда осознал... лучше не стало.

Эрни прижал уши к голове, чувствуя, как каждый удар грома проникает сквозь них в самое его нутро, заставляя дрожать. Нет, он не испугался... Люди боятся неизвестности, боятся боли, боятся смерти... Страх — это спокойное чувство, он забирается липкими щупальцами через глотку, превращает тебя в бледную потную статую.

А это был ужас.

Эрни слышал голоса. Кажется, Ашер и Гуахаро... Волчонок недолго знал императора, но он не мог даже представить, что спокойный, меланхоличный, существующий словно в ином пространстве Гуахаро может так кричать.

Грохот стих. Эрни медленно отнял руки от ушей. Кажется, за окном был целый водопад, но по сравнению с громом он казался тихим шёпотом. И в этой тишине особо громко раздался смешок Морина:

— Эм... Надеюсь, это случилось не из-за того, что я утром вызывал грозу?

Оу.

У Эрни случился коллапс мозга, начисто выгнавший все страхи. С одной стороны, картинка мудрого учителя, купающегося в зимнем ручье, плохо сочеталась с такими вот ошибками... С другой стороны, мудрость его учителя доходила до таких высот, что он покусал за ухо некроманта, чтобы Эрни не было так неловко. Наверное, его ошибки носили вот такой вот характер. Или нет?

— Тебе никогда не говорили не играть с силами, о которых ничего не знаешь? — раздался тихий голос Ашера. Волчонок не верил, что это сама Смерть. Подумаешь, мертвечиной воняет... Наверное, просто некромант. По легендам, они тысячелетиями живут, мог и спастись во времена Чёрной Смерти, подружившись с её создателем.

Волчонок огляделся и решил, что вылезать пока рано. Это Морин с императорами и древними некромантами на равных уши грызёт, а ему могут хвост отрастить. Розовый. Нечаянно. Так что, пожалуй, он лучше стянет во-о-он тот край скатерти, чтобы закрыть обзор, возмёт вот эту курочку и кубок виноградным соком. Ну не голодать же ему в ожидании, пока буря утихнет?..

Две бури.

— Э... Нет. Я только вчера узнал, что у меня есть магия, — спокойно отвечал учитель.

Тут Эрни поспешил закусить куриную ножку, чтобы не фыркнуть в голос. Ну, да, он только вчера узнал. Интересно, кого Морин хочет провести? Нет, выглядит учитель очень искренним, но если Ашер давно знаком и даже дружит с императором Пустошей — то и про его сына должен быть в курсе. Или это снова урок — что-то вроде «как правильно отпираться, если накосячил»?

И ведь сработало же! Некромант поспешил сменить тему:

— Прекрати мучить труп.

— Что?!

— Тревор. Он умер. Инфаркт. Испугался до смерти, — пояснил Ашер.

— Н-нет... — в голосе учителя слышались неподдельные слёзы. — Как же так?

Эрни хруснул косточкой и восхитился игрой.

— Она была уже старой мышкой. — Тон некроманта сменился на очень терпеливый. Ничего от того гнева, что был в начале. — Она прожила хорошую, полную приключений жизнь и вырастила детей и внуков.

— Пс-с-с! Подвинься! — раздался рядом с Эрни шёпот. Он недовольно оглянулся. Фани. Аристократка тоже нашла убежище под столом и теперь активно пыталась прорваться к месту для подглядывания.

Волчонок пробурчал что-то невнятное, но подвинулся. Теперь край скатерти скрывал их обоих и можно было безбоязненно любоваться сценой. Тесновато немного, но...

— Я... я хотел взять её с собой домой, — со слезами в синих глазах сказал Морин. — Мы бы пугали тамошних кошек, они, ленивцы полосатые, никогда таких мышей не видели... Получается, я... убил её?

— Да, — мягко кивнул Ашер. — Но ей уже было пора. День-два, и она умерла бы по другой причине. Ты скрасил её последние часы, это ли не заслуга?

— Я убил её, — с проникновенной грустью признался учитель.

— Ну он и приду-у-урок, — шепнула Фани.

— Ничего ты не понимаешь! Это игра такая! — возмутился Эрни. Тоже шёпотом.

— Да не врёт он, я же вижу! Реально расстраивается из-за этой мерзкой крысы!

— Вот это и есть высшее искуство: врать и самому верить в свою ложь! Думаешь, некромант не умеет как ты?.. Во-во. Так что молчи, это всё часть гениального плана.

Фани надулась, но спорить с Эрни не стала. Фанат, что с него взять... А вот ей было реально не по себе. Она примерно догадывалась, сколько сил нужно, чтобы вызвать такую грозу... Особенно — на неподатливых территориях Гуахаро. И ей совсем не нравилось, что такая силища досталась легкомысленному придурку, извилин которого не хватало даже для того, чтобы осознать всю серьёзность проблемы разумных сил.

— Отдай её мне, — мягко попросил Ашер. — Я позабочусь о ней.

— Неужели ничего нельзя сделать? — Морин умоляюще посмотрел на него. — Это всего лишь мышка, не будет ничего страшного, если!..

— Будет. Всего лишь мышка, всего лишь человек. О, эта великая мышка! О, этот великий человек! Мёртвое должно быть мертво. Не мучай её, отдай её мне.

Тут уже аристократка не выдержала.

— Эй! Я тут, вообще-то тоже напугалась! — возмутилась Фани, вылезая из-под стола.

— А тебе-то что будет? — с досадой сказал Мор. — Жива, здорова и даже не заикаешься. Помолчи лучше, тут Тревор умерла.

— И что? Устроишь крысе похороны? — дерзко спросила девушка.

— Да. — Упрямый придурок прижал труп вонючей крысы к груди и отвернулся. — Бездушная ты тварь.

Ашер молча показал ей кулак. Фани фыркнула, сложила руки на груди. Невольно она вспомнила, что также нежно её к себе прижимал Аргарх. Кажется, она опять сглупила. Променяла корыстного ублюдка на харизматичного инфантильного придурка с мозгами набекрень.

— Всё-таки у мышей своя культура, — говорил Ашер. — нельзя хоронить их по человеческим обрядам. Это может помешать ей в загробной жизни.

Тут Алифания начала подозревать, что в еде какие-то токсины. Или в воздухе.

— Правда? — с надеждой в огромных синих глазах спросил Морин.

— Правда. Отдай её мне.

Мор медленно, нерешительно, словно отрывая от сердца, передал тельце Ашеру. Тот взял крысу бережно, по-странному уважительно, что окончательно подтвердило версию с токсином.

Осталось только найти противоядие.

— Я сейчас, — сказал Смерть и растворился в воздухе.

Морин смотрел на пустое место так грустно, что сердце Фани, пусть и ведьминское, но всё же женское, не выдержало, и девушка начала оглядываться в поисках конфетки для малыша.

Прибытие Гуахаро Эрни заметил даже чуть раньше, чем император явился во блеске молний — по запаху грозы. Тот сопровождал императора постоянно, но сейчас достиг такой силы, что резал ноздри и заставлял чихать. Выглядел Гуахаро так, что хотелось поглубже забиться под стол, нервно подхихикивая. Стоящие дыбом волосы и общая потрепанность в сочетании с неизменными тапками веселили, но сгустившаяся вокруг императора туча, потрескивающая синими молниями, намекала, что его величество недовольно. Отсутствующий же взгляд чёрных глаз наводил на мысль, что Гуахаро смотрит в какую-то беспредельную тьму, которая вот-вот вырвется вместе с его гневом.

Эрни всерьез задумался, будет ли Гуахаро гоняться за Морином с ремнем, или решит, что сын уже слишком взрослый, чтобы его пороть?

И... если не пороть, то что? Голову отрывать, а потом пришивать?.. А если пороть, то император его поймает?.. Что-то подсказывало Эрни, что это не так уж просто.

— Что? — с вызовом спросил Морин, хлюпнув носом. — Ругаться будешь? Думаешь, мне и без того не больно?

— Ты хоть понимаешь, что натворил? — с тихим шипением спросил Гуахаро. Волосы его медлено опускали, изредка постреливая искрами.

— ДА!

— И что же?..

— Убил Тревору!

Императора «игра» Морина тоже впечатлила.

— О мама, дай мне терпения, — взмолился Хар. — По крысе он тоскует... А что убило восемь Стражей тебе неважно?

— Что?! — вскинулся сильф. — Сколько?!

— Восемь.

— О-о-о...

— А ещё нижний зал полностью затопило, где-то две трети воинов утонуло, пока я не откачал воду.

— Целых восемь Стражей...

— Да, кошмар... — согласился император, вздохнув. Помолчав немного он добавил уже мягче: — Морин, пообещай мне кое-что... Никогда. Слышишь? Никогда не тренируйся в магии в Цитадели. Учиться я тебя к сильфам отправлю. Их не жалко. Хоть всех перебей!

— А что я сделал-то?

— Думаю, об этом нам лучше поговорить наедине.

Сильф вздохнул, как-то резко сгорбился и пошёл за императором прочь из зала.

«Морин явно подготавливал почву, чтобы опять слинять из дома», — понял Эрни.

* * *

Я плёлся за Гуахаро, уныло размышляя, что у меня всегда всё через задницу. И принцовство через задницу — слишком много их, в легендах столько не предлагают. И девушка у меня через задницу — то дерзит, то пугается, и, наверное, даже не знает, что она моя девушка. И друг у меня через задницу — то ли друг, то ли ученик, то ли вообще домашний питомец.

А уж магия... Объяснить, насколько черезжопна моя магия, не могу даже я, со всем моим словарным запасом и набором метафор. Точнее, могу...

...но цензурно не получится.

— Заходи, — пригласил Гуахаро, стоя перед дверью своего кабинета.

Я, будучи поглощённым измерением всей... глубины моей жизни, послушно зашёл. Дверь закрылась, защёлкнулась, в ушах появилась странная тишина. Словно комнату отрезали от всех звуков, всех энергопотоков, всего-всего, что могло нести хоть что-то... Даже дождь за окном, что бился о преграду так упорно, не рождал никаких звуков.

На диванчике развалился Ашер, будучи до неприличия довольным. Есть два типа радости: когда тебе хорошо, и когда другому плохо. Вот у Смерти была вторая.

Гуахаро вошёл в кабинет не церемонясь, сквозь стену.

— Ну, что думаешь? — резко спросил он, бросив взгляд на Ашера.

Я задумался: а не будут ли меня сейчас убивать?.. Вполне вероятно, но на комнату явно наложено какое-то запирающее заклятие, которое мне просто так не преодолеть. Не «просто так»... лучше не пытаться, а то точно убьюсь. Даже если убивать меня не собирались. Вместо этого я уселся на диванчик и опёрся о спинку. Костлявый ужас Фани места почти не занимал, было даже удобно... Но слегка холодновато.

— Я думаю, что ты вполне ожидаемо попал, — с улыбкой сообщил Ашер, пододвинувшись, чтоб мне было удобнее. — Причём виноват в этом ты сам.

— Он ещё не наш. Я могу его отпустить.

— В том-то и вся фишка. От тебя уже ничего не зависит.

Смерть улыбался так счастливо, а Гуахаро сопел почти злобно... А я чуть ногти не сгрыз от любопытства.

— Да что происходит-то? — взвился я.

— Понимаешь, — начал Ашер почти задумчиво. Мне захотелось его придушить, но я не знал, повлияет ли это на его способность говорить. — Существует некая сила... накопленная за очень, очень долгое время. Эту силу сумели освободить. Она ударила в освободителя, стала его частью, изменила его... Но силы слишком много, даже дав освободителю почти всемогущество, она потратила немного... И ударила в родных освободителя, наделяя могуществом и их. И теперь все, кто связан кровными либо ученическими узами с освободителем, получает эту силу. Но её уже осталось немного, один-два человека, почти конец. И настала очередь Гуахаро передавать силу.

— Мне? — не поверил я.

— Тебе.

— А сбежать можно?..

— Если захочешь. У тебя получится.

Я задумался. Покачал головой.

— Вот видишь, Хар? Всё уже решено. Без тебя.

— Ладно, — кивнул я. Вчера меня хотели сделать императором, сегодня — богом... Делов-то! — А почему Гуахаро злится?

— Дело в том, что сила сама по себе — бесформенна, безличностна и безинициативна, а значит, она хорошо принимает черты личности того, в кого попадает. Она не создаёт новые силы, а увеличивает имеющиеся. Первой была девушка, специально созданная, чтобы защищать порядок. Она стала его частью, его владычицей и его же... рабой. Знаешь, кто это?..

Ну, раз спрашивает, то я могу знать. А я знаю только одно божество порядка — Владычицу Ледяных Чертогов.

— Лийина? — предположил я.

— Верно, — кивнул Ашер. — От неё силы ударили в нас с братом. Он был целителем, я — некромантом. А стали Жизнью и Смертью.

— Ага... — покивал я. Не, ну вообще всё логично, если, конечно, предположить существование таких подарочков судьбы.

— У моей сестры есть трое детей, две дочери и сын. Их сила коснулась больше всего, возможно, потому что у них не было сформированной личности на тот момент. Старший, сын, оказался совсем не похож на человека, у него нет даже физического тела. Он имеет огромную власть над пространствами и материями, но почти не имеет собственной воли. Он стал стихией... Лишь изредка он может общаться с нами, но он не видит в этом смысла.

— Вторая дочь, — вмешался Хар, — физическим телом обладает. Но дар её — Знание. Она знает всё. Почти всё. И тоже не имеет смысла в существовании. Она абсолютно равнодушна и инертна... Она бы давно уже умерла, если бы знала как. А этого она не знает — никто не знает, как убить того, кого коснулась сила.

— Третья дочь, — подхватил Ашер. — Одновременно самая человечная и самая бесчеловечная из всех. Её даром и её проклятьем стали чувства. Эмоции и чувства — это та энергия, что движет нами, заставляя подниматься в небо или опускаться на дно. Она единственная из нас, кто в полной мере обладает собственной волей... Но в тоже время, она единственная, кто полностью понимает живых и смертных существ... и понимает, что никогда не будет с ними. Только — над ними.

— Но есть ещё линия... — тяжело сказал Гуахаро. Он всё ещё стоял ко мне спиной. — Сила не возникла из ниоткуда, она накапливалась в одном существе, неспособном ни умереть, ни воспользоваться силой, ни отпустить её самостоятельно. Я стал его учеником, и на меня тоже пала тень его сущности... Я... я всегда мечтал всё контролировать. Сила наделила меня знанием... но не пустыми глупыми фактами, а связями. Связями между прошлым, настоящим и будущим; причиной и следствием. Всеми причинами и всеми следствиями. И я... я могу управлять этими связями, выстраивая цепочку «случайностей» так, чтобы это привело к определённому результату.

— Ты — судьба, — сделал вывод я.

— Верно.

— И ты всё подстроил?.. — прищурился я. Спина у Хара была не особо выразительной.

— А вот тут и кроется причина того, почему он так расстроен, — хмыкнул Ашер. — Он ничего не подстраивал. Точнее, пытался, но ничего не вышло.

— В смысле?.. — вот тут я запутался. Когда это был полумиф, полузадачка для магических сил — это одно. Но когда это касается тебя самого...

— Дело в том, что в мире порядка всегда остаётся место для хаоса, — продолжал Смерть. — Всегда есть дефект, ассиметрия, изъян... Вся материя, что ты видишь, и та, что ты не видишь, родилась из ма-а-а-аленького неравенства. В самой сути мира порядка заложена возможность случайности, чего-то почти невероятного, но изменяющего привычное положение вещей. Сама жизнь возникла в результате случайности — деревья, трава, звери, человек — всё, породившее их, когда-то считалось ошибкой.

— И-и-и?..

— Знаешь, как ты вызвал грозу? — негромко спросил Хар. — Ах да, откуда... Ты не обращался к стихиям воды и ветра, как это делают нормальные маги. Ты просто заставил уже существующие заклинания климат-контроля сбойнуть. Вероятность ошибки была мала, ничтожна, почти неисчислима... но ты сделал её реальной.

— Ага. — Я попытался уложить свою крутость в голове. Не вышло. Пришлось растягивать вдоль спинного мозга. — А почему утром не жахнуло?..

— Потому что только вечером, при смене ветров, она вообще могла проявиться. Также это ответ на вопрос почему так сильно — в почти идеальной системе подходящая ошибка одна, и она вызывала только такой вот... грохот.

— Ага... Ага... — Крутость оказалась длинноватой, я пожалел об отсуствии хвоста, но решил не отращивать его специально. Хватит и метафорического. — Значит, я тебе не подчиняюсь?

— Не подчиняешься. Можешь идти по линии предначертанного, пока тебе этого хочется. Но как только расхочется... Все мои усилия пойдут прахом.

— Ага... Ого... Угу... Но меня же ещё не коснулась сила?.. Я бы заметил!

— Не заметил бы, — вмешался Ашер. — Она входит постепенно и почти незаметно. Разве что при долгой практике развивается рывками. Но ты прав, сила тебя не коснулась. Так проявляются твои способности сильфа.

— Оу. Значит, я ещё не очень крут?..

— Не очень, — подтвердил Смерть. — Тебя ещё возможно убить. Легче всего — убрав жажду жизни.

Я задумался. Многое в моей жизни становилось более понятным. Все эти удачные совпадения, то, что меня пытались побить после каждой игры в кости, то, что меня нашёл старый пень... Как стрелы проходили по касательной... Как меня нашла та юная целительница после пыток...

— Кстати, а чего это я, такой удачливый, в инквизицию угодил?.. — вскинулся я.

— Видимо, ты захотел чего-то, что дало тебе пребывание в плену, — вздохнул Хар. — Или ты считал это неизбежным. Удача — самая нестабильная сила, даже нестабильнее самого Хаоса. Тот задействует много силы, но не меняет много. А удача... сместит все схемы, одним движением превратит события в такой качественный и глобальный фарш, что не снилось и магам разрушения.

— Знаешь, — хмыкнул Ашер. — Там, откуда я родом, говорили, что взмах крыла бабочки на одном континенте способен вызвать ураган на другом. Чушь, конечно... Взмахи крыльев предусмотренны системой и спокойно ей гасятся. Но если бы этой бабочкой был бы ты...

— ...ураган бы вышел что надо, — убито закончил я.

Буря по-прежнему билась в окно.

* * *

Я сидел в своей комнате и задумчиво вертел в руках косу. Длинная. Прочная. Привязать к спинке кровати и, при некоторой сноровке, можно удавиться. А что? Если я такая ходячая... то есть сидячая... да хоть бегучая!.. всё равно же катастрофа! Если я такой... то, может, мне лучше умереть и не подвергать мир опасности?

Гуахаро и Ашер, огорошив новостями, отправились устранять последствия бури. Где-то в этот момент я понял, почему они говорили, что человечностью из их компашки обладает только один представитель, которого здесь нет. Как можно было заявить, что любое моё полужелание может привести к катастрофическим последствиям, а потом просто уйти? Может быть, они к таким силам привыкли, но я-то всю жизнь считал себя обычным, пусть и симпатичным, но всё равно ни на что не влияющим парнем...

А тут весь мир в моих руках...

...а руки кривые и растут из задницы!

— Морин.

— Что? — спросил я с раздражением. Хар появился за спиной и вообще как-то избегал смотреть на меня, будто я прокажённый.

— Что ты задумал?

— А где Ашер? — не в попад заметил я. — Вы ж теперь всегда парой ходите.

— Мрачно сидит вне территорий Пустошей. — Император, оглушая шелестом одежд, подошёл ближе и присел на корточки рядом с кроватью. Но теперь на него не хотел смотреть уже я. — Он чувствует, когда кто-то хочет шагнуть за грань по своей воле... И всегда откладывает свой приход до последнего.

— Никакой личной жизни! — возмутился я.

— Вообще. У нас даже память общаяя. Синхронизируется во сне.

Я поперхнулся и дико посмотрел на него. Гуахаро сидел и смотрел на меня снизу вверх с вежливым интересом.

— Ты специально рассказываешь мне всякие ужасы, чтобы я сбежал, теряя тапки? — подозрительно уточнил я.

— Нет. Живые существа, за редким исключением, имеют очень небольшую способность расстраиваться. Подкинь ещё десяток поводов для беспокойства, и мозг просто откажется их воспринимать.

— И как, работает?

— Ну, сейчас ты хочешь меня стукнуть, а не удавиться косой. Кстати, почему косой? Верёвку у Геккаты попросить не мог?..

— А она бы дала?

— Конечно.

— Она бы помогла мне убить себя? — я распахнул от удивления глаза и почувствовал, как начинают двигаться глазные впадины, увеличиваясь. Пришлось прижимать руки к лицу и возвращать всё на место.

Блин, а сильфом быть не так уж удобно.

— Страх смерти не само собой разумеющаяся штука, а приобретённый животными инстинкт. Я создавал Геккату почти с нуля, и чувство самосохранения не прописывал. Не уверен, что она вообще может понять, почему люди боятся отключения. И, уж конечно, она бы обязательно помогла тебе умереть, если ты это считаешь необходимым. Она вообще очень заботливая.

— Ты опять? — простонал я.

Депрессия отступала под натиском всего того клёвого, интересного и любопытного что есть в мире. Ну как тут сдохнуть, не выяснив, что к чему?

— А что я такого сказал?.. Ладно, если серьёзно... — он вздохнул и присел рядом, такой тоненький, что почти не занимает места. — Что тебя так напугало?

— Я могу вызвать катастрофу.

— И... ты готов отдать свою жизнь, чтобы не пострадали другие?

Я пожал плечами и отвернулся. Да, звучит глупо, устарело и вообще похоже на пафосные речи книжного героя с тонкими пальцами и двухметровым мечом, которым он может махать часами... Но мне действительно не хотелось, чтобы из-за меня погибали. Подгадить, украсть что-нибудь, соблазнить принцессу, обойти конкурента — это да. Убить? Можно. Но устраивать такие массовые катастрофы, где гибнут все, не делясь на правых и виноватых?..

— Знаешь, там откуда я родом, есть легенда о дереве, что исполняет желание всякого, кто сест под ним, — начал Хар. — И вот однажды под ним сел бродяга. Он был так изнемождён, что сразу же уснул. А проснулся — от голода. И сразу заметил рядом забытый мешок, в котором оказалось еды. Бродяга поел, подумал, что неплохо было бы попить, огляделся...

— И нашёл фляжку?

— Именно. А через пару минут из леса вышли бандиты. Бродяга испугался, подумал, что его убьют...

— И его убили. Вообще-то логично, нечего под бандитским деревом спать.

— Ты меня понял, — качнул головой Хар.

— Я этот бродяга?

— Нет. Ты и бродяга, и дерево. Ты и повелитель, и исполнитель. Не бойся, ведь твои страхи обязательно станут реальностью. Надейся — твои надежды тоже так могут.

Я вздохнул. Тянуло испугаться вот просто назло, потому что нельзя. Никогда особо не понимал этого чувства и даже сейчас, чую, мой страх — это совсем не то, что испытывают люди. Я ж не трясусь и умоляю о пощаде, а деловито думаю удавиться на благо общества.

— Не всё то благо для общества, что оно для себя таковым считает, — вздыхает Хар. Вообще никакой личной жизни. — Общество стремится к собственной неизменности, но в этом случае всегда наступает деградация и регресс.

— А для гуманитариев?

— Это и есть для гуманитариев. История и социология. Представь, что общество, страна — это человек. Все-все люди объединяются в большого такого человека со своими человеческими желаниями. Что оно хочет?.. В разные времена было по-разному. Часто — чтоб его оставили в покое. Иногда оно хочет врезать соседу и хорошенько его пограбить. Иногда воспламеняется жаждой праведной мести и идёт на соседа войной под благородным предлогом.

— А иногда влюбляется и поёт серенады под окном? — фыркнул я.

— И такое бывало. Бывали и «свадьбы» государств, и «разводы»... Но первое, что хочет человек — это сохранить свою целостность, жизнь. Ты что-нибудь знаешь о картах Таро?

Я вздохнул, сосредоточился. Сволочной император опять использует пять-десять аналогий, чтобы объяснить одну вещь.

— Шарлатанский способ предсказывания будущего?.. — припомнил я.

— Совсем не шарлатанский способ его контролировать. Картинки, выпадающие так или иначе — не значат ничего. Это просто куски картона — Или из чего их там нынче делают? — важно то, какую интерпретацию этому дают, как из множества символов и значений выбирают один, делают его реальным... Если оказался перед выбором — кинь монетку, и ещё до того, как она упадёт, ты будешь знать, чего реально хочешь. В любом случае, среди карт Таро есть один очень любопытный символ. Смерть.

— А что в нём любопытного?.. — не понял я.

— В том, что это твой символ, а не Ашера.

Застонав, я рухнул на кровать. О, давай, Хар, ломай мой мозг! Любитель ты наш вправлять мысли. То говорит не бояться своей силы, то утверждает, что моя карта — смерть.

— Помнишь, я говорил, что Гекката не боится смерти? — император сделал очередной прыжок в теме. — Она девочка умная, физическими предрассудками не обременённая и понимает, что смерть — это всегда лишь изменение. Смерть в картах Таро означает изменение. И ты — это изменение. Незапланированная катастрофа, случайность.

Я обнял плюшевого мишку и сердито засопел. Нет, может для управляющего судьбами Хара такие рассуждения нормальны, но я уже немного устал, утомился, распереживался и вообще хочу жрать.

— Лентяй, — укорил Гуахаро. — Общество обладает всеми недостатками, что составляющие его люди. Люди боятся смерти, боятся изменений, не понимая, что неподвижность ведёт к деградации. Вот что будет, если обычный воин не будет регулярно тренироваться и драться? Он обрастёт жиром, потеряет форму. Так и во всём остельном. Обществу постоянно нужны кризисы, изменения, чтобы продолжать развиваться, а не скатываться в состояние сытой деградации. Другое дело, что проблемы и кризисы должны быть посильными, например, моё вмешательство сильно откатило местную цивилизацию назад, потому что были уничтожены все культурные центры, выжили только полуграмотные люди с окраин. Я владею кризисами, которые могут убить, а ты — которые могут возродить.

— Хар, пожалуйста... Я очень устал, — простонал я.

Он присел рядом, коснулся волос кончиками пальцев.

— Извини. Наверное, это слишком много для тебя.

— Да уж точно, — пробурчал я. — Верните мне мою безрассудную молодую жизнь!

— Ты ж об меня самоубиться пытался. Ты уверен, что хочешь это вернуть?..

— Я не пытался самоубиться!

— Ага.

— Я лучше знаю, что я делал!

— Ну разумеется.

— Прекрати ржать!

— И не думал даже.

— Ну я же слышу!

— Ага. Но мне же лучше знать, смеюсь я или нет?..

Я вздохнул и попытался надуться. Не вышло: длинные пальцы самой судьбы чесали меня за ушком и злиться решительно не получалось. Пришла мысль, что чешут меня точно как обиженного пса, но она столкнулась с мыслью, что собакам троны не предлагают, застыдилась и быстренько самоубилась.

Чёрт.

— В общем... что я хотел сказать?..

— Не знаю. Поворчать, что несправедливый мир тебя слишком одарил?

— Точно! Эта... слушай, ну нельзя же быть таким гадом!

— А что я делаю?

— Чешешь!

Вышло обвинительно.

— Мне прекратить?

— Нет!.. Чёрт, не могу поверить, что я ввяжусь в тронно-божественную войну только потому, что меня вовремя почесали.

— Не ты первый, не ты последний, — философски заметил Хар.

— Но по идее чесать должна прекрасная принцесса! — взвыл я. Старый учёный наверняка знал какие-то волшебные точки на голове, из-за которых мысли начинали расслабляться и лениво потягиваться.

— Мне позвать леди Алифанию?..

— Да она скорее придушит, чем будет чесать. Нервная она какая-то.

— Прости её. У неё рушится мир, и она отчаянно цепляется за его остатки.

— А у меня не рушится?

— Но я же тебя чешу?..

Логи-и-ично...

Некоторое время я просто сопел, не думая ни о чём. А потом снова вспомнил про всю эту лабудень с тронами и божественностью.

— Слушай, я обычный приключенец, — приподнял голову я. — Ну ладно, не обычный. Во мне кровь сильфийского пацана, который не дружит с головой и не умеет удерживать своего настоящего друга в штанах. Я... я просто...

— Боишься?

— А это так называется? У меня сердце особо быстро не бьётся, душа в пятки не мигрирует, ничего особенного. Не уверен, что это страх.

— Тебе хочется закрыть глаза и представить, что ничего этого не было?..

Я уткнулся носом в подушку, подумал...

— Да.

— Значит, боишься.

—— Это плохо?

— Я не оперирую такими критериями.

— Эм. Перефразируй.

— Хорошо или плохо — относительная оценка. Хорошо для кого? Плохо для чего? Уточни вопрос.

— Для меня плохо бояться?

— Нет.

— Для тебя плохо, что я боюсь?

— Нет.

— А для остального человечества?

— Ты и я — не люди, — уточнил мой занудный чесальщик. — А человечеству на тебя глубоко плевать.

— Ну спасибо, успокоил...

— Я серьёзно. Наличие той или иной магической силы не делает тебя более важным для человечества. Или менее важным.

— А если не запутывать меня?

— Ошибок не существует. Потому что не существует правильных ответов.

— Я тебя убью.

— Да обещаешь только, — фыркнул император. — Ладно. Ничего не предрешено, так?

— Ты же Судьба! Конечно, всё предрешено!

— Так вот, как Судьба, я тебе говорю, что ничего не предрешено. У меня есть, конечно, планы, на ближайшие лет двести, но... я не против их поменять, если вылезет что-то другое.

— Прекрати. Меня. Путать, — чётко произнёс я и, подумав секунду, добавил: — И пугать, пожалуй, тоже не надо.

— Чесать?

— Да, спасибо.

* * *

Силы выползти из кровати у меня появились только к следующему вечеру. Я же гений, я не мог не вспомнить, что после колдовства — особенно масштабного и с непривычки, — наступает откат. Риваша как-то сожгла полпоместья, а потом сама провалялась целую неделю, прерывая сон только для того, чтобы поесть и сходить в туалет.

Если вспомнить, что натворил я... странно, что я проснулся в этом веке. А Гуахаро ко мне ещё со всякими разговорами приставать пытался.

Кстати, об этом.

Вздохнув, я решительно постучался в дверь его кабинета.

— Морин? — из-за двери выглянул удивлённый император. — Ты чего стучишься? Заболел?

Я кашлянул, чувствуя внезапную неловкость. Действительно, чего это я?

— Мы... мы можем поговорить?

— Конечно. Заходи. Может, выпьешь?.. Выглядишь каким-то напряжённым.

— Нет, спасибо, я... я хотел спросить... Сколько у меня времени? В смысле, мне надо принимать решение вот прямо сейчас или можно немного подождать?

— Ты уже принял решение, — качнул головой Хар, усаживаясь за стол. — В чём проблема?

— Может, хватит у меня в голове рыться?

— Тебя что-то смущает?..

— Да! То, что ты у меня в мозгах ориентируешься лучше, чем я сам!

— И в чём проблема?.. Подтяни свои навыки ориентации.

— Ты!.. В общем. Прежде, чем дать своё окончательное согласие, я бы хотел съездить домой, — сказал я и, после паузы, добавил: — пожалуйста.

— Домой? Туда, куда ты семь лет не отваживался вернуться?

— Я не боялся! Я просто!..

— Ну-ну. Какие у тебя были объективные причины, мешающие тебе навестить мать, но позволяющие прийти ко мне?..

— Хватит уже надо мной издеваться. Я и так пришибленный!

— А я не издеваюсь. Признай, что ты боялся. Сделай свой первый осознанный шаг в ориентации по внутреннему миру.

Я отвернулся, не желая признавать то, чего не было. Я не боялся. Просто никогда не хотел вернуться, не думал об этом...

— Тебе хотелось отвернуться, — понимающе кивнул Гуахаро.

Чёрт.

— А сейчас ты чего боишься? — уточнил он.

— Знаешь, было гораздо удобнее, когда мы обсуждали третих лиц.

— Это уже перестало тебя бесить, а значит, неэффективно.

— Ты всегда будешь меня раздражать?..

— Нет. Но тогда нам не о чём стнает говорить. Так что насчёт моего вопроса. Почему ты перестал бояться?

Я вздохнул, плюхнулся в кресло и демонстративно задумался. Почесал в затылке. Попыхтел. Почесал нос. Посмотрел в окно...

Гуахаро терпеливо ждал. Ждал того момента, когда у меня волосы дыбом встанут.

Не только на голове.

— Я боюсь, что это мой последний шанс увидеться с семьёй перед тем как...

— Да-да?..

— Перед тем, как мне на них станет плевать.

Гуахаро помолчал с минуту, глядя куда-то мимо.

— А тебе раньше не было плевать?

— Не настолько, как вам с Ашером. Я боюсь, Хар. Боюсь изменится слишком сильно, но понимаю, что дороги назад уже нет. Сегодня я у меня руки оказались разной длины. Оказалось, я увеличил одну, чтобы удобнее было спину чесать.

— Хм... если ты всё-таки станешь императором, я знаю, какой у тебя будет первый указ.

— И какой же?

— Введение должности императорского чесальщика, — абсолютно серьёзно заявил Хар.

— Блин, да это несмешно! — взвыл я, фыркая против воли. — Я с тобой о серьёзном, а ты!..

— Извини. Просто настроение хорошее.

— А чего это оно хорошее? Захватил ещё какое-то королевство?

— Да больно надо, — обиделся император. — Просто во время бури системы безопасности смогли обнаружить одного очень хорошо спрятавшегося гостя. Он обгрыз восемь гектаров кустов ежевики и почти истребил популяцию ежевичных ящериц.

— А что в этом хорошего? — не понял я, с грустью вспомнив, что Ветер тоже любил ежевику. И мелких животных. О. — О-о-о...

— Именно. Так что забирай своего разбойника и вали домой. Ты прав, не стоит начинать что-то новое, не закончив старое.

— Я этого не говорил.

— Ты это чувствовал. Иди уже!

Мне ничего не оставалось, кроме как покинуть кабинет.