Осенний реквием

Глава шестая — Неизвестный путешественник: Ночные бдения

Минут через тридцать, когда сонливость уже начала болезненно резать усталые слезящиеся веки, в коридоре громыхнуло и со звоном разбилось нечто керамическое. Послышалась злая приглушённая брань и шарканье нетвёрдых, заплетающихся ног.

Я мягко соскользнул с кровати и тихо подошёл к двери. Под ногами скрипнуло несколько половиц, но вряд ли этот звук достиг ушей тех, кто находился сейчас в коридоре.

Ночные гости, гулко сопя и переругиваясь, остановились напротив двери моего номера. Послышалась какая-то возня, которую оборвал глухой звук затрещины и тихое поскуливание.

— Карлос. Уверен, что он уже тимает? — голос принадлежал одному из вышибал, которого хозяйка-кухарка Миранда называла Фернандо.

— Да дрыхнет уже. — в голосе начальника охраны звучала пьяная уверенность.

— Так это... Белюсик калякал, что он плетку в хран не клал!

— Не очкуй мастёвый. Или дрейфишь, что уже только на жирного кабана поднимается? — злой, шёпот Карлоса звучал у самой двери.

Рядом раздался похабный гогот Пиппилио, который похоже так нализался, что просто не мог сдерживать свои душевные порывы.

— Дядя от него так и млеет. Кстати Карлос и на тебя поглядывает иногда.— Ты смотри Ферзь, у тя так подружка-соперница заведё...

Смачный звук удара оборвал его на полуслове. Возня в коридоре усилилась, до меня долетело ещё несколько гулких шлепков, Пиппилио приглушённо пискнул и проныл.

— Ты чё Карлос. Шуток не понимаешь.

— Я тебе пошучу сявка. Надоумил меня Эзмор связаться с идиотами.

— Уймись смотрящий. — жёсткий, свистящий шёпот Фернандо пресёк вновь начавшуюся потасовку. — Не тебе меня попрекать. Баланду вместе на рудниках хлебали, чё-то там ты шелковистым был. Молчал в тряпочку, когда меня оприходовали. Небось, самого пару раз опустили для оснастки.

Тихий рык Карлоса в наступившей тишине был ему ответом.

— А ты Пипи, ваще хлеборезку завинти. Только благодаря этой... ты фраер балабаса не знаешь! Таких лохов ты на рудниках быстро по этапу пускают, а ты синий горг с зелёненькой на малине хлещешь. На руде из таких уродов, самых ласковых петушков по заслугам штампуют.

— Завидуй, завидуй петушара, что на девок не встаёт... — кажется в отличие от Карлоса, Фернандо Пиппилио не боялся.

— Всё... Все заткнулись ублюдки. Я открываю. — рыкнул начальник охраны и мерзко засмеялся. — Пипи и я держим урода, а ты Ферзь своё дело лучше нас знаешь.

Я поморщился. Не приходилось гадать, что надумала разудалая троица. Может выйти и зарубить их к Эзмору? Хотя, похоже что для городских законников они или чисты, или неприкасаемы. А я вот проблем хлебну по полной. Завалю задание, из-за какой-то мелюзги рудниковой — по головке точно не погладят.

— Вы только тряпку ему в хайло какую-нить запихните. Чтоб шухер не поднял и держите крепче.

— Сделаем. Да твою ж... Мальчиков проср... —

— Ну ты... — брань разнеслась по коридору с утроенной силой.

— Слышь Ферзь, сгоняй-ка в зал. Там валяться должны.

— Я те, чё — плашкет? Сам пролюбил, сам и иди...

— Ферзь, ещё пару слово и я не посмотрю, что ты для дела в хорошей форме нужен. Измордую хуже, чем Роже.

— Понял, понял. Не быкуй. — шаркающие шаги стали отдалились от двери по направлению к лестнице.

На какое-то время повисла тишина. Слышно было только сиплое дыхание бандита в подтяжках и раскаты грома разносящиеся где-то за городом. Затем Пиппилио вдруг всхлипнул, начал переминаться с ноги на ногу и заговорил мягким мечтательным тоном.

— Карлос, братело! Ты видел, какие цыпы к нам сегодня нагрянули?

— Не, а чё? Что-то стоящее?

— Да ты чё... Да там ваще! Тама три такие фифы — отвал башки. Две обычные, а одна ухатая. На три дня комнату у нас сняли.

— Чё краснозадая?

— Не! Выше бери!

— Ух ты. А чё-й то я их проморгал. Ты чё раньше молчал? А... по глазам вижу. Себе мясцо скрысить хотел.

— А то! Я что дебил что ль, такой рассадник мимо себя пропускать! Я с Роже делиться не хочу. После этого сифилитика баб и трогать-то тошно. А вот ты братан правильный — другое дело!

— А шо за мясо-то? Зубастое? Брыкаться небось будут о старике Карлосе и вспомнил? Колись Пипи!

— Да иди ты! Малолетки они. Самый сок, любой справится. Я ж тебе как братану! Я ж тя по-пацански угостить хочу.

— Не по понятиям живёшь сявка! — в голосе Карлоса прорезались тёплые наставительные нотки. — Не малолетки, а цацы! Запомни баклан: феню про малолеток правильные пацаны могут не так понять. Осознал?

— Так: 'Не пойман — не рудокоп!' — коридор сотряс дружный хохот, но бандиты быстро опомнившись, замолкли.

Стоя на расстоянии вытянутой руки от веселящихся уродов, я тихо выдохнул воздух. Вдох я делал, кажется, минуты две назад, а сейчас пытался быстро успокоиться.

Старая знакомая — кровавая пульсирующая пелена накатила как обычно внезапно. Для её появления нужен был только повод и вышибалы дали его.

Казалось, что я смотрю в стеклянный шар или линзу с залитыми кровью краями. По мышцам пробегала судорога, вызванная клокочущей внутри меня холодной яростью, готовой в любое мгновение вырваться на свободу обратившись в волну разрушений. Сделав несколько глубоких вздохов, я потряс головой. Кровавое марево медленно и неохотно отступало, оставляя за собой осколки ноющей как больной зуб ярости. Головокружение и жуткое давящее ощущение в сердце.

Сейчас я был не совсем я. Этот 'не я' оскалил зубы в гримасе, в которой только очень изощрённая фантазия могла бы распознать улыбку. Рука сама собой потянулась к прислонённому в углу рядом с дверью эспадону в ножнах. Вопрос стоит ли убивать бандитов или не стоит для меня больше не сушествовал. Они сами подписали себе смертный приговор и 'не я' готов был привести его в исполнение, пусть даже в ущерб какому-то там 'заданию'. Это для настоящего 'я' оно важно, а для 'не я' это пустой звук. Сдерживающие меня цепи сознания, рациональности, разумности, в конце концов, опасно заскрипели, натянувшись как готовые разорваться струны.

Дождаться возвращения третьего вышибалы, или напасть сейчас? Выбить одним мощным пинком дверь, вырвав её из косяка с мясом и рубить, рубить, рубить, пока от этих существ имевших наглость называть себя людьми не останется ни единого крупного куска поганого мяса.

Крики могут разбудить постояльцев, а ведь есть ещё четвёртый. Ну и пусть. Ему недолго осталось, а постояльцы, если они... 'Ни каких 'если'!' Я чуть было не упал, когда моё настоящее 'я' рывком вернулось на положенное ему место. Я с облегчением выдохнул, схватившись рукой за стену, с ненавистью глядя на дверь.

— Ну так чё Карлос! Ща опустим лоха, а там глядишь и мясцо проде... прадигу... отведаем. Деликатес как никак, может даже не порченый. — высокий Пиппилио стал чувственно-мерзким, он дрожал и сально лоснился растягивая слова. Ответа пришлось ждать несколько минут.

— Нет Пипи. — казалось бандит в подтяжках протрезвел настолько веско звучали его слова. — Сегодня у нас месть Пипи.

— Но!

— Не спорь. Я знаю что говорю. Сегодня у нас голубое мясо для Ферзя. А мы с тобой Пипи подождём до завтра. Два дела в один день не делаются. Так и контору спалить недолго. — раздалось лёгкое похлопывание. — Ты говорил, что цацы на три дня комнату сняли? Вот пусть сегодня расслабятся. Поверят в свою 'безопасность'. Вот мы им её ночью и обеспечим по полной и не один раз.

— Ну Карлос... — раздается булькающий всхлип. — Я целый день уже терплю...

— Не ной сява. Устроим завтра 'ночную проверку', я к этому времени телегу подгоню. Свезём их как обычно, а там...

— На домик в деревне? — голос Пиппилио уже излучал неподдельное счастье, оставалось только удивляться мгновенным переменам настроения этого человека, либо завидовать его не дюжим актёрским способностям.

— Туда! Куда ж ещё-то. А там закатим марафон. И Роже под гхм... ногами болтаться не будет. Я его работой загружу. Сам понимаешь домик есть домик, а малина есть малина. Нечего мясцу в малине портиться. А как скуксятся, сам знаешь — месяц полтора не дольше. Там и Роже порадуем. Этому подонку давно уже всё равно, он бы и деревья ублажал да жестковато будет.

— Эх... Ну ради такого и потерпеть не грех.

— Вот именно. К тому же коле вдруг дамочки пропадут, вещички их сам знаешь, кому достаются. Неустойки там, штрафы за неисполнение правил. Да и дядька твой доволен будет. Он не только до Ферзя падок, но и на звонкую монетку. А нет тела — нет дела. К тому же бабы рот на замке держать не будут, сам знаешь. Сколько мы раз тебя по жёсткому отмазывали?

— Ну, три...

— Вот тебе и 'ну'.

— Слушай! — Пиппилио внезапно заволновался. — А этот, нам дело не подпалит после того как Ферзь оприходует...

— Этот не подпалит. Ты головой думай болван. Сам бы ты стал о таком рот раскрывать?

— Нет. — подумав сказал здоровяк. — Но он крутым выглядит, вдруг потом наедет.

— Вот и я не стал бы. Не будет мужик о подобном болтать. — задумчиво пробубнил Карлос и видимо привалился спиной к двери, потому как она ощутимо дрогнула. — Не наедет, нечем наезжать будет.

— В смысле?

— Вот те и 'в смысле'. — хохотнул начальник охраны. — Пацан не по понятием живёт. Братву не уважает, правил не соблюдает. Вот ночью во сне с шконки и брякнется. Со сломанными костылями сява наезды не делаются.

— А если он сам как Ферзь. — вновь предположил разгорячённый Пиппилио.

— А тогда ещё добавки попросит. Не очкуй сява — всё на мази!

— Ум-гу..

— Слушай. А ваще где этого петуха носит? Так, пойду-ка, поищу этого кретина. А ты вот что, дуй к жиробасу, да запасного мальчика возьми. Тока чтоб он не знал, а то будет как обычно верещать — что мы его под казённый дом подведём. Или, что ещё хуже как в прошлый раз будет скулить, что тоже хочет.

— Да ладно тебе Карлос, может просто позвать его. Пусть старик повеселится. Всё равно ему не долго осталось...

— Нет. Нет и баста. Если не получится забрать по тихому... Тогда просто иди в караулку к Роже и жди там. Нечего в кордаке светиться.

Шаги уходящих бандитов были ещё слышны, когда я, привалившись спиной к стене, сполз по ней на пол. Возможно, я упустил отличный шанс избавить этот мир от пары тройки подонков. От этого мне было немного не по себе.

Таверна оказалась самым настоящим осиным гнездом. Жаль, что не банкой с пауками. Ну, понятно, городская охранка у них куплена. Но куда же смотрят... Я в ярости ударил кулаком по стене. Мысли разбегались.

Таинственно влияние вышибал на хозяина таверны, объяснилось банальным мужеложством. Параграф пятьсот девяносто девять в 'Эклоге Вины'. Лишение всех прав, чинов, почестей и состояния, а так же ссылка в Рибисъ — удалённые владения Империи на южной окраине северного материка. Холодные таёжные земли, раскинувшиеся за Морями Хаоса и Архипелагом Звёзд. К тому же он не безвинная овечка, а соучастник множества преступлений и не был обманут в слепом доверии, а покрывал бандитов целенаправленно. Это было ясно как божий день. Хотя, даже если он был не в курсе всех делишек проворачиваемых в его стенах, это не снимает с него ни грамма вины.

С Бель чего-то там всё понятно, но его жена... Старая кухарка вполне могла и не знать о тайных увлечениях мужа. Но не замечать постоянные исчезновения постояльцев...

Племянник хозяина, бритоголовый Пиппилио, как впрочем и вся остальная компания, были насильниками и убийцами. К тому же трое из них явно рецидивисты. Трудно представить себе, сколько людей уже навсегда сгинуло, всего лишь ступив на порог этой проклятой таверны.

'Зелёный Нелюдь'. А ведь название то говорящее. В этом месте как, оказалось, действительно затаились нелюди. Хотя имели они пусть неприятные, но вполне человеческие лица... Которые навсегда должны исчезнуть из нашего мира до того момента как я покину этот город!

Решение я принял. Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. Осталось только реализовать его с висящим на хвосте Серым алхимиком.

Мужчины, пировавшие на первом этаже, утомившись и особо не считаясь с другими постояльцами, с шумом вкатились в коридор и громко напевая какую-то песню и хлопая дверьми, разошлись по своим комнатам. Официантка, всю ночь напролёт обслуживавшая кампанию, скорее всего, отправилась домой, или спит при кухне. Хотя нет. Судя по донёсшемуся до меня девичьему смеху, на эту ночь у неё нашлись дела поинтереснее, нежели просто сон.

Лучшего момента свершить правосудие, чем сейчас, наверное, уже не представится. Постояльцы в своих комнатах. Все бандиты спустились вниз, покрывающий их тавернщик с женой, там же. Служащие трактира, появятся часам к семи — восьми. Не составит труда, тихо перерезать пьяных вышибал и по-быстрому покинуть это чудное место.

Связаться со своими я сейчас не смогу. Для этого мне необходимо выспаться, да и уставший разум полный посторонних мыслей, плохой помощник. Выберусь из города, скроюсь в ближайшем лесу и вот тогда — да. Они без труда замнут это дело, но потребуется время. Массовое убийство в городской черте это не разборка с разбойниками на лесной дороге. Дело может оказаться необычайно громким. На запах падали слетятся журналисты, то лучшее лакомство для этой пишущей братии. Начавшаяся мышиная возня точно не останется без их внимания. Чистки в рядах городской стражи, возмущённое бурление наших коллег и судорожный поиск улик для обвинительной базы.

В центре всего этого бардака не раз и не два без сомнения всплывёт фигура спешно покидающего город пешего мечника в лёгких доспехах, перепачканном синем плаще, вооружённого двуручным мечом с примечательным, вертикальным шрамом через левый глаз. Всё это само по себе означало провал моей операции. И опять же где то рядом в тенях шмыгает Серая накидка. Противник, столь оперативно среагировавший на моё появление, останется не известным, а основной субъект так и не начатого мной расследования, продолжит свою возможную деятельность.