| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Удобно и в принципе неудивительно ведь он учёный как я помнил — талантливый изобретатель инженер. В таком случае понятно, почему он всегда таскает при себе связку ключей. Правда, зачем ему в таком случае несколько ключей, для единственной замочной скважины. Может быть, они от личного дома учёного? Тогда зачем ему носить их с собой, если ключ от номера он висел на золотой цепочке поверх камзола. Там и греметь то ненужно. Странно всё это.
Стоя перед дверью, держась за воткнутый в скважину ключ, я окинул взглядом одинаковые завитки ручек, на дверях номеров, опрокинутую тумбу с разбитым кувшином и лужей воды вокруг него. Хотел уже, зайти обратно в комнату, когда внимание моё привлекла небольшая цепочка ещё мокрых следов от узконосых сапог с мягкой подошвой.
Они вели из глубины коридора к моей двери, точнее к тому месту, где на противоположенной стене висел план этажа. Там скопилась небольшая лужица, от которой следы шли уже к двери четырнадцатого номера.
'А ведь учёный ходит в вязаных лаптях, вот растяпа, наверное ноги намочил...' подумал я и перевёл взгляд с лужицы к висящему над ней плану этажа. Рука сама собой повернула ключ против часовой стрелки. Тихо щёлкнул замок, запирая дверь, но для меня этот щелчок прогремел как бой курантов новоградской крепости.
Остатки морока старой штукатуркой слетели с моего сознания. Хаотичные обрывки воспоминаний, как будто толчками выстроившись в правильную последовательность, вернулись на своё место.
События прошедшей ночи как океанский ста-двадцати пушечный 'Ман-о'-вар' вынырнули на меня из тумана забвения. Я громко вдохнул, вновь впуская в лёгкие насыщенный запахом сдобы воздух.
Такой приятный, знакомый с детства запах сопровождает не только творение рук пекаря... он остаётся и долго витает в воздухе там, где совсем недавно применялось одно из детищ алхимиков. Нервно-паралитический газ, дитя Ундины и Морфея.
Обычный неприятный как от сохнущей краски аромат реакции с Сильфидой вспомнился бы сразу, но кто мог подумать, что Серые пользовались Морфеем. Тяжёлый газ... Теперь понятно почему алхимический набор не раздумывая применяли и на улице.
От досады я чуть не грохнул кулаком по ни в чём не повинной стенке. Меня накрыло Морфеем и слава богу что только им. Расслабившись в тот момент когда Серая накидка отошёл от двери, я легко провалился в галлюцинации... Такие реальные.
Откуда мне было знать, что гость наведается к соседу. Небольшой дозы газа, проникшего в комнату сквозь неприметные трещины и щели в стене, хватило, чтобы мой уставший мозг поддался и Морфей проник в разум. Я погрузился в царство снов и кошмаров. Это — смотря с какой точки зрения посмотреть. Не знаю, как быстро я вырвался из их объятий, но Серый, всё ещё был в комнате соседа.
'Но почему он направился именно к нему?'
Мне мгновенно вспомнился человек, внимательно вглядывавшийся в тёмные окна второго этажа. Он исчезает в тенях и через короткое время свет из окна четырнадцатого номера озаряет темноту сада.
Учёный подходит к окну, открывает его и долго смотрит в ночь. Господин Эльфордо человек моего роста и с улицы видно лишь его только тёмный силуэт в ярко освещённом окне. Плотные струи воды немного деформируют фигуру учёного и с большого расстояния, например из соседнего переулка, одетого дутый камзол мужчину вполне можно принять за латника.
Я перевёл взгляд на эвакуационный план этажа. На фасаде гостиницы, выходящем в парк, было изображено одиннадцать окон. В коридоре второго этажа, всего тринадцать комнат, семь из которых обращены в ту же сторону. Всё с нумерацией от двух до четырнадцати. Двери остальных смотрят на фасад, расположенный над основным особняком.
Первый номер это большой зал, на двадцать койка-мест где-то на первом этаже. Комнаты два и тринадцать — номера класса люкс, 'Г' образной формы, и состоят из нескольких внутренних комнат и занимая всю ширину боковых фасадов. Каждая из них имеет по два выходящих в сад окна. Таким образом, окно первого по счёту номера на стороне сада — третье, у моей комнаты восьмое, а у последней, четырнадцатой — девятое.
Вот ночной посетитель стоя перед моей дверью и сверялся со схемой, вычисляя номер в окне которого он видел фигуру в доспехах. М-да... подставил я человека. Судя по звукам, доносящимся из приоткрытой двери в номер учёного, кто-то активно копался в вещах учёного. Странно, если это действительно Серый, то он должен был сразу понять свою ошибку. В конце концов, я был уверен, что он прекрасно разглядел моё лицо во время совместного путешествия. Он должен был уходить, но вместо этого он перетряхивал вещи Эльфордо, не обращая внимания на создаваемый им шум.
Мой преследователь, если конечно это был он — не торопился, а вот мне нужно было срочно, что-то решать. На повторный заход Серый, скорее всего не пойдёт. Неудачная попытка, должна была навести его на мысль поскорее исчезнуть из заведения, которое вскоре станет похоже на разворошённый улей. В коридоре и питейном зале слишком велик шанс кого-нибудь встретить, а потому уходить он будет через окно.
Я никогда не разделял мнения о том, что лучше всего отпустить известного тебе врага, ведь на его место может прийти новый и абсолютно не известный. Врагов нужно не отпускать. Их нужно уничтожать. Не важно, кто будет красться за тобой в тени. Кинжалы, найдя щель в доспехе, щекочут сердце с одинаковым результатом. Вот только в отличии от уже знакомого убийцы, для которого неудачный контракт обычно переходит в число личных обид, новый может просто не появиться.
Вернуться в номер или атаковать самому? Зло усмехнувшись, я ловко перекинул кортик, который я всё это время таскал с собой, в правую руку и высвободил из нагрудной кобуры 'Пастор'. С щелчком курок встал на боевой взвод.
Всё, баста! Набегались. Наигрались в шпионов и тайных агентов. Напрыгались по лужам и надышались всяким алхимическим... К тому же научника нужно было спасать и сейчас мне представлялся уникальный шанс. Тихо провернуть это дельце, прикончив Серого, помочь учёному и не запалиться. Что бы ни произошло, я успею вернуться в свою комнату.
Я был уже у номера господина Эльфордо, когда тишину спящей гостиницы разорвал в клочья далёкий женский визг. Дамочка отчаянно выводила трель, заливалась на одной высокой, режущей уши ноте. Как неудачно... Кричали вроде бы на улице, но мне то от этого было не легче. Сделать всё 'тихо' явно не получалось.
Ладно, учёный, должен был быть жив. Я ведь предполагал что Серая накидка, готовился взять меня тёпленьким. Моё инкогнито? Да ничего с ним не случится. За убийцей, скорее всего, тянется длинный кровавый след. Вот и по душу научного гения пришёл, явно ведь злобные маджинары наняли. Ну, а что — сойдёт для сельской местности. Спал я в своей комнате, проснулся от того, что какой-то умник начал громыхать, пошёл узнать, в чём дело, а здесь злобный наймит проклятых магов, светлый ум на ноль умножает.
Не успел я рвануть на себя ручку двери, как перед моим лицом сверкнула молния метательного ножа. Я почти рефлекторно дёрнул головой и лезвие, пройдя в паре миллиметров от щеки, слегка задев ворот рубахи, вонзилось в стену за моей спиной.
Глава восьмая — Неизвестный путешественник: Бардак в храме науки.
Дверь с громким хлопком закрылась. Выделение адреналина, концентрация внимания, максимальное усиление восприятия. Тренированное тело, несмотря на усталость, работало как часы. Время привычно замедлилось. Все быстро отсекалось, не исчезало, но отдалялось на периферию сознания.
Особое состояние, которое мои учителя затейливо называл 'Танец Бабочки' накатывало на меня, уверенно разливаясь по организму прогоняя чувства и эмоции. Лишние мысли исчезли из головы, уступая место наполненной образами пустоте, в которой не было место царившему в комнате мраку.
В бою нет времени на размышления. Думать за воина должно тело. Только оно ничего не забывает и никогда не опаздывает. Да и возможности свои знает намного лучше самого человека. Ему только не нужно мешать.
Не сейчас, так в следующую секунду, осмысленный приказ мозга не успеет в нужный момент дойти до руки или вовремя указать, куда шагнуть ноге. Заставить корпус повернуться, а кулаку нанести удар. А тело сделает всё это само и заблокирует удар, со спины, который не видят глаза, предскажет и увернётся от падающего на голову меча, найдёт слабину в обороне и не попадётся на хитроумный приём.
Напротив меня рядом с кроватью стояла знакомая мне фигура. Бледное лицо, скрытое в тенях под серым замшевым капюшоном из-под которого видны только губы и подбородок. Он очень внимательно смотрит на меня, оценивает и уже знает, что попался. Охотник превратился в жертву. Белый рыцарь настиг чёрного офицера, когда его игрок уже уверовал, что скоро съест вёрткую фигуру своего оппонента. Теперь ему придётся играть по моим правилам и Серому это очень не нравится. Уклониться от боя нет никаких шансов — мы на одной и той же клетке, и это мой ход.
По белоснежному одеялу, накрывавшему тело учёного на уровне груди, медленно расплывалось алое пятно. Простите меня господин Эльфордо, ваша смерть на моей совести.
На невообразимо малую долю мгновения, проведённого в этой застывшей реальности, что-то в фигуре Серого показалось мне не правильным. Но это была не мысль, а образ, который промелькнул, уступая место другим более важным фактам, которые стремилось охватить внезапно обострившееся восприятие.
Окно за спиной человека, было плотно закрыто. Стекло отражало спину Серого и только левая внутренняя ставня едва заметно двигалась. Видимо он хотел бежать через окно, в тот самый, когда звук моих шагов, крик женщины и скрип входной двери остановили его. Он успел снять крючок, когда понял, что попался. Каким-то шестым, седьмым или восьмым чувством осознав, что не уйдёт. Попробуй он выпрыгнуть через закрытое окно и пуля, выпущенная из 'Пастора' прошьет его тело, ведь на таком расстоянии трудно промахнуться.
Фигура на сотые доли мгновения смазалась и вновь приобрела былую чёткость, даже в замедленном времени обретя естественную скорость движений. Если бы я мог — я бы улыбнулся. Серая накидка, взвинтил себя, входя в собственный боевой режим. Названия этой боевой концентрации я не знал, но для простого обывателя, я был в этом уверен, он превратился в смазанное пятно.
Можно было предположить, что наши навыки были на одном уровне. В естественном течении времени, не прошло и трёх секунд с момента первого броска, когда Серый, одним плавным движением метнул в меня ещё три ножа. Скорость его выросла многократно и я ощутил лёгкое чувство уважения к противнику.
О да, это был мастер, но для меня это не играло большой роли. Ножи медленно плыли ко мне и губы Серой накидки, тронула тень самоуверенной улыбки. Только ведь при других обстоятельствах, с другим противником то была бы вполне заслуженная похвала им самому себе. С его точки зрения я уже проиграл. Замедлять время Серый умел не хуже меня, а вот двигался он в этом тягучем киселе на порядок быстрее.
Два ножа, я отбил одним неторопливым движением. Лезвия выбили искры столкнувшись с кортиком и ушли рикошетом в сторону заваленного инженерным хламом шкафа. Третий, отбивать я не стал. Это было бессмысленно. Нож прогудел мимо виска, а левая рука, уже поднимала готовый к выстрелу 'Пастор'.
Толика крови, отхлынула от губ Серой накидки. По двум простым и незамысловатым движениям, мастер вмиг разгадал секрет моего 'Танца Бабочки'. Сколь много пользы в бою от скорости или силы, когда противник заранее знает — куда ты нанесёшь своё следующий удар. Попробуй попасть палицей по порхающей бабочке и это кажущееся на первый взгляд медлительным существо, легко увернётся, лишь только взмахнув своим цветастым крылом.
Замшевые полы взметнулись от резкого движения рук, открыв на долю секунды скрытую под ними чёрную кожаную броню с кучей ремешков и перетяжек. Серый, рванулся ко мне, на бегу уходя с линии ещё не сделанного выстрела. Время немного ускорилось, а в руках его как будто из пустоты материализовались два длинных стилета. Острия этих приспособленных для нанесения колотых ран кинжалов, заплясали завораживающий танец, описывая блестящие кольца и восьмёрки вокруг ладоней владельца. Я тоже плавно скользнул вперёд, не видя более возможности использовать своей единственный выстрел.
Мы сшиблись на самой середине комнаты. Винтики, шестерёнки и гаечки, столь заботливо собираемых господином учёным аппаратов не магического принципа действия, весёлыми брызгами разлетались под сапогами далёких от науки людей, решивших в этот предрассветный час забрать жизни друг друга.
Настоящий бой насмерть — не тот прекрасный танец, каким видят его ни секунды, не державшие в руках меч и не смотревшие в глаза смерти юные аристократы. Но и не кабацкая драка, свалка по недосмотру или незнанию воспринимаемая кем-то как особое искусство.
Скорость у Серого была по истине ошеломляющей. Казалось он раза в полтора, а то и два быстрее меня. А ведь я никогда не был медлительным увальнем.
Противник, заняв удобную для него дистанцию боя, обрушил на меня настоящий град уколов, желая навязать мне свой рисунок боя. Постоянно смещаясь неуловимыми движениями то влево, то вправо и тут же уходя вниз, что бы вынырнуть совершенно с другой стороны он пытался закружить меня, прощупывая оборону и атакуя с самых неудобных для меня ракурсов. Сталь звенела о сталь и глухо стучала, соприкасаясь с деревянным цевьём пистолета. Будь у Серого больше пространства для манёвра и не опасайся он получить пулю, пришлось бы мне туго, но 'Пастор' был готов к выстрелу и мой визави, видя этот печальный для себя факт, был вынужден бросаться в нескончаемые атаки, надеясь поразить либо меня, либо механизм пистолета.
Поймав окончание очередной серии на лезвие кортика, закрутив протяжку, я умудрился дулом пистолета ощутимо садануть противника по запястью и всем корпусом врезался в Серого. Мужчина тихо крякнул, но сумев удержать равновесие, отпрянул от меня, но тут же сократил дистанцию, не желая давать мне ни малейшего шанса на выстрел и тихонько зарычал, когда уже я в свою очередь скользнул на пару шагов назад.
Наша возня уже совершенно не напоминала ни классический ножевой бой, ни кинжальный который преподают от Новограда до Блистательной Ферты и Лайлера. Со стороны это больше напоминало какую-то странную борьбу, в которой у сошедшихся в поединке противников имелось в руках холодное оружие. Стилет против кортика, второй стилет схлёстывается с пистолетом, руки практически не размыкаются, мешая оружию противника, взгляд борется с взглядом, скорость с тактикой, мастерство с физической силой.
Я уклонился от укола в грудь и кортик прочертил недлинную, но смертоносную дугу от запястья к горлу, освобождая место в сплетении рук для выстрела. Разгадав мои намерения, Серый в очередной раз отбил ствол пистолета в сторону и обойдя его шилом стилета, атаковал предплечье, левой рукой нанося многочисленные быстрые уколы в область груди и шеи.
Он словно оса вился вокруг меня, стараясь найти ту единственную щель в 'Танце Бабочки' которая позволит его скоростным атакам получить заслуженное преимущество. Пробиться ему не удавалось, а вот сам он серьёзно рисковал в распухающем рисунке боя нарваться на внезапную контратаку. Я уже давно заметил, что Серый при явном перевесе в скорости и соответствующем моему восприятии времени, не может уследить за всеми ударами. Сказывалось почти идеальное владение обоими руками у моего противника. В то время как для меня пистолет в левой руке был всего лишь продолжением кулака, дополнением к правой руке, чем-то вроде щита, вот только противник видел именно в нём основную угрозу для своего здоровья.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
