— Что
— Сейчас будет
Договорить Луиза не успела, ибо наш корабль тоже взорвался. Палуба вспучилась, как будто распираемая изнутри светом, и, мощно лягнув по ногам, высоко-высоко подбросила в небо. "Ну [цензура]" успел подумать я, зависая в верхней точке, и за доли секунды успевая обозреть всю картину боя. Второй корабль Светлых плавал кучей обломков, один из корабликов Водных тоже пускал пузыри, на двух других кипела схватка. Прямо подо мной раскинулось другое поле обломков, рядом летали доски, паруса, тела, а чуть поодаль две половинки шлюпа, смачно кувыркаясь, ныряли в воду. Прыгнувшие заранее в воду Светлые попали под удар и теперь тонули или плавали уже в виде трупов. Те, кто успел скинуть тяжесть, остальных просто утащило вниз.
В общем, хорошо погуляли, а сейчас будет похмелье!
Секунда подвиса закончилась, и меня потянуло вниз. Я хрен его знает сколько это метров, но твердо помнил читанное когда-то, что при падении с тридцати метров вода по прочности не уступает бетону. Разумеется, если неправильно туда войти, и я попытался изобразить фигуру "солдатик", чтобы войти в воду ровно ногами вперед. И все равно ударило так, что, казалось, я опять вернулся в третий класс и на спор прыгаю со второго этажа прямо на тротуар.
Вода, крайне холодная, да еще на такой скорости, это ужасно. Я погружался и страстно желал выплыть, и холод вкупе с ударом пока не давали паниковать — адреналин в организме зашкаливал. В какой-то момент падение остановилось и я начал подъем, так как помнил, что в воде очень легко потерять ориентацию, и старался удерживать взглядом направление на поверхность. Крутились еще мысли про какую-то кессонную болезнь, но это вроде для тех, кто пользует акваланги.
И все равно, на поверхность выплыл, уже почти задохнувшись.
— Фу, [цензура], надо больше тренироваться, — сообщил плавающему рядом трупу.
Тот скромно промолчал, и я совершенно нелогично добавил.
— Надо было покурить с капитаном, да кто ж знал!
Кусок борта корабля обнаружился в нескольких метрах, хорошо, что в него не приводнился, а то бы точно сломал ноги. И без того их не чувствую, благо руки еще работают и можно догрести. Вцепившись в деревяшку, как клещ, и убедившись, что держит, понял, что получил передышку. Вроде где-то там на горизонте видел остров, но вот в какую сторону? Покрутив головой, нашел облако в форме елки, и начал подгребать в ту сторону. Потихоньку, помаленьку, авось к вечеру и догребу, хотя бы до земли в пределах видимости. Сколько там человек в таких условиях может продержаться? Пару суток? В общем, надо торопиться, хотя бы по метру в секунду, уже за час три с половиной километра!
— Йо-хо-хо, и бутылка рому, — попытался подбодрить сам себя, но прозвучало жалко.
Да, от бутылки рома сейчас бы не отказался. Крепкое спиртное, в умеренной дозе, отлично бы помогло. Хорошо хоть солнце не жарит, а то был бы вообще аллес. Снизу холодно, сверху жарко, и я посредине засаливаюсь. Или просаливаюсь? Ну, короче, пропитываюсь морской водой. Не считая, разумеется, еще целой толпы трупов... хммм, неужели я один выжил? Не верю, как говорил Станиславский! Продолжая подгребать потихоньку вперед, начал вертеть головой, попутно сообразив, что можно заметить еду или воду, ведь не Светом же там они питались на своем корабле?
Но нет, все было безжизненно вокруг, и никто не шевелился.
— Вот свезло так свезло, — сообщил я деревяшке и продолжил загребушки.
И я совершенно не шутил. Такое неожиданное одиночество имело огромные плюсы. Если сейчас все подумают, что я сгинул вместе с остальными, то можно будет выпасть из поля внимания сразу двух, нет трех, магических государств с источниками. Не говоря уже о том, что это Внутреннее Море и можно попробовать добраться до Середки. Портал в свой мир и все такое, хрен его знает, как там все повернется, но все равно.
Даже такие неопределенности и расклады лучше, чем та нездоровая суматоха вокруг, как сейчас.
Поэтому я греб и греб, и бревно вместе со мной потихоньку двигалось. Куча всего вокруг колыхалась вокруг, и потихоньку, аки ледокол, рассекал эту кучу, но ни еды, ни выпивки так и не приметил. Наверное кухня полностью взлетела на воздух, или ее выбросило в другую сторону. Не с моим везением рассчитывать на такую удачу, жив остался, ноги не сломаны, и хорош. И без того всю удачу на год вперед израсходовал, так что не надо искушать судьбу стенаниями.
Сколько я так плыл, не знаю, но уже и обломки, и трупы, и обломки с трупами со второго корабля остались позади, а земля впереди все не показывалась. Постепенно начинало темнеть, ноги уже почти полностью потеряли чувствительность, кружилась голова, да и руки одеревенели. В общем, начал я думать, что ошибся с направлением, да и проплыл мимо острова. Потом подумал, что просто не доплыл, ну не похож я с бревном на быстроходный катер. Потом начал думать о том, как ночевать и окончательно пал духом. Выходило, что не спать мне всю ночь, иначе соскользну с бревна, хотя если подумать, можно руку вокруг бревна завязать при помощи одежды, главное узел затянуть нормально, да так, чтобы с утра развязать смог. Та еще задачка, честно говоря.
В очередной раз ощутил свою неприспособленность.
С другой стороны я что, рвался в местные Конюховы и Хейердалы? Да хрена там, просто шел домой! Вот если бы сознательно хотел приключений и попал сюда неподготовленным, было бы за что себя казнить, а так. Невиноватый я, это все злобные некросы! Слабое утешение, конечно, но все же лучше, чем болтаться куском этого самого на бревне непонятно где. И тут я увидел слабый-слабый отсвет впереди.
Это был скорее даже намек на отсвет, но надежда немедленно заявила, что это огромный костер и надо плыть к нему. За каким бы хреном кто-то разводил костер, да еще и огромный, надежда молчала. Но даже такой шанс лучше, чем ничего, решил я и начал загребать в ту сторону. Приблизившись, стало понятно, что костер и вправду огромный, но развели его не затем, чтобы привлекать корабли. Остров, точнее часть острова полыхала. Безумный лесной пожар бушевал и взлетал вверх, невольно сыграв для меня роль маяка. Думаю, без этого пожара так и утонул бы ночью.
И то, надо сказать, что пока доплыл до острова, вымотался в ноль. Сил не было даже держаться за бревно, и я в который уже раз мысленно пообещал подавить лень, заняться тренировками, и вообще стать крепким, сильным, смелым. Но все же близость земли придавала сил, и я кое-как дотянул до берега, от радости сразу наевшись песка. В смысле сполз с бревна и рухнул на границе волн, не в силах пошевелиться. Эта часть острова уже прогорела, но все равно еще потягивало жаром с разных сторон, и, полежав немного, я ощутил, что неплохо было бы обсохнуть и согреться.
Соответственно, отправился на поиски чего-нибудь горящего.
Потом еще подумал, что наверное тут была какая-то живность, и было бы неплохо найти парочку сгоревших тушек, так сказать, сразу приготовленных, но в этом вопросе пришлось обломиться. Вообще шарахаться по неизвестной земле ночью оказалось не самой лучшей идеей, и единственным плюсом было то, что все-таки согрелся. Правда, прожег одежду и сделал пару дырок в обуви, и окончательно заблудился, а так можно сказать, все прошло отлично. Жив остался и уже хорошо.
Утро встретило меня сильной головной болью, обезвоженным организмом и диким голодом. Весь перепачканный, грязный и голодный, но живой, я начал осматриваться. Остров представлял собой нечто вроде неправильного пятиугольника, не слишком большого, так, на километр. Во всяком случае с небольшого холма я отлично просматривал весь остров, теперь безжизненный и сгоревший. Не было тут ни высоких скал, ни особых бухт, просто кусок земли посреди моря, и никаких признаков цивилизации.
Тем не менее, я смог отыскать родник, и вволю напился и умылся, и даже прополоскал одежду, изрядно задубевшую от вчерашнего купания. Даже голова стала меньше болеть, и вообще жизнь начала налаживаться, оставалось только решить вопрос с едой и подумать, как унести ноги с острова. Хотя бы на соседний остров, где есть живность, деревья, чтобы сделать лодку, и вообще. Правда, хрен его знает, как эту лодку делать, даже с набором инструментов не справился бы, но все же лучше иметь возможность сделать лодку, чем не иметь, не так ли?
Подбадривая себя такими рассуждениями, я начал обходить пепелище, рассудив, что не могло все сразу сгореть, и там где горело позже, должен еще чувствоваться жар. А если и были зверушки на острове, то, скорее всего, бегали от пожара до последнего, и значит там, где горело последним и нужно искать потенциальное пропитание. Вспомнился "Таинственный остров", и как они там каких-то моллюсков со стен пещер собирали, и устриц жрали, но здесь ничего подобного не было. Было бы неплохо соорудить самодельную удочку, да вот только жрать рыбу сырой? И чем ее разделывать? Опять же у Жюля Верна герои бережно сохраняли добытый огонь, а мне бы этот самый огонь откуда взять?
Сделать самодельную линзу и поджечь щепочку? Попытаться добыть огонь трением?
В очередной раз осознав, что нихрена в этом не понимаю, продолжил поиски. Я становился все грязнее, а добыча так и не находилась. Мысль о том, что на острове могло и не быть крупных зверей уже неоднократно предательски вкрадывалась в голову. Птицы улетели, мелочь попряталась, крупных зверей не было — вывод очень простой — жрать нечего. Хотя, птичьи яйца, но где те гнезда и птицы? Грибы и ягоды сгорели нахрен, что еще можно придумать? В голову упорно лезли бананы и загадочное хлебное дерево, да только я не ботаник.
Устав, присел на камень перевести дух, и только тут осознал, что вдоль острова не спеша так, с ленцой, продвигается лодка. Сидевший в лодке греб редко, но сильно, держась в отдалении от берега. Честно говоря, вначале решил, что у меня рассудок помутился. Ну сами посудите, кто ж по морю в лодке путешествует? Плот с парусом там, понимаю, да и то, максимум до первого шторма, а тут лодка с веслами. И видно, что человек знает, куда путь держит. На сгоревший остров лодочник даже не смотрел, как будто плавал тут мимо каждый день, и пейзаж ему успел осточертеть. Даже сгоревший.
Так что, колебался я недолго. Даже если это плод моего расстроенного воображения, то хуже не будет. Ну подплывет поближе, залезу в воображаемую лодку, промокну, вылезу на берег, и пойму, что схожу с ума. Зато если лодочник настоящий, то может подбросит до соседнего острова? Заради такого дела готов погрести, хотя и будут потом руки в кровавых мозолях.
Поэтому, издавая невнятные, но громкие вопли, помчался к берегу и начал скакать, крича, маша руками и вообще всячески пытаясь привлечь внимание. Наверное не врали, когда писали, что над водой звуки хорошо разносятся. Лодочник почти сразу повернул голову, полминуты всматривался в меня, а потом ловко сделал гребок одним веслом, разворачиваясь к острову.
— Оптопка, бараколка, прямо по Ташкентской, есть свободные места!!! — не удержался я от возгласа
Глава 13
Лодка добралась до берега довольно быстро, но лодочника, разумеется, успел рассмотреть раньше. Он все-таки бросал взгляды через плечо, корректируя курс и примеряясь к берегу. Мужчина, этакий уверенный в себе крепыш, ростом выше меня на полголовы, и с короткой стрижкой. Двигался он спокойно, неторопливо, но чувствовалось, что при необходимости может быстро и ловко укоротить меня на голову.
Возможно, именно так выглядел Тиберий в моем теле. Уверенность силы, спокойствие от осознания собственного могущества, и, соответственно, отсутствие необходимости задираться по мелочам. Оглядев испачканного меня, он спокойно спросил.
— Что, сжег остров и решил уплыть? — обозначив легкую усмешку уголком рта.
— Вроде того. Приплыл отдохнуть от магов, а тут сплошное пепелище, — пошутил в ответ.
— Да ты и сам маг, — ну блин, как, как они все всё это видят?
— Начинающий.
— Да мне без разницы, я — юканец, — отмахнулся мужик. — Чезаре.
— Игорь.
— Так что?
— Плыли себе, налетели Водные, поломали корабль, — выдал часть правды я, — вот и пришлось спасаться. Плыл, плыл, наткнулся на этот остров, а тут пожар. Потом смотрю, ты плывешь, ну и давай махать руками.
— Ты не врешь, — задумчиво протянул Чезаре, — хотя чувствую что не договариваешь. Ладно, залезай в лодку, поплывем дальше, заодно расскажешь свою историю.
Эвона как. Ложь распознает? И что тут травить про себя? Рассказать историю как есть?
— Не хочешь — не плыви, — уловил мои сомнения Чезаре. — Подожди следующего корабля.
— Уболтал, чертяка языкастый, — пробурчал я, залезая в лодку. — Мне сесть на весла?
— Обойдешься, — ответил Чезаре, отталкивая лодку и ловко запрыгивая в нее. — Успеешь еще помахать веслами, пока будем плыть до Середки.
— До Середки?
— Конечно. Я же юканец.
При этом он так испытующе посмотрел на меня, что сразу стало понятно: он совершает что-то такое, что знает каждый из живущих в этом мире. Хммм, Юкана, он — юканец, и что? Чезаре произносил это не так, как мы говорим "землянин", а как будто название собственного, отдельного народа. Похоже, проще капитулировать и сразу затравить историю перемещения, по крайней мере подозрений не будет. А то хрен знает, еще срубит голову посреди моря, я и пикнуть не успею. Вообще, чем больше я глядел на Чезаре, тем лучше понимал, что тут и Тиберий оказался бы бессилен. Ну разве что жахнул бы магией, хотя тогда я не знал, что это бесполезно.
— Ладно, я не из этого мира, так что ничего не знаю, что такое происходит. Но доплыть до Середки не отказался бы, — как можно спокойнее сказал, но все равно нервно получилось.
— Так я думал, — удовлетворенно кивнул Чезаре. — Теперь все сходится.
Не стал уже спрашивать у этого местного Холмса, что там у него сошлось, просто поинтересовался.
— Так что с доплыванием до Середки?
— Видишь ли, — не спеша начал рассказывать Чезаре.
Я слушал и тихо охреневал.
Когда на заре времен боги создали мир, чтобы выяснить, какая из магий круче всех, новорожденный мир никто не именовал Юканой. Создав мир, населив его магами и полюбовавшись творением рук своих, боги ушли, пообещав вернуться к концу эксперимента. Только Юкана, движимая состраданием и любовью к обитателям, осталась и стала верховной богиней мира. Так мир получил ее имя.
Маги сражались и сражались, убивали и уничтожали, и сердце Юканы разрывалось от жалости к гибнущим. Она была не в силах отменить сотворенное другими богами, но взамен создала свое. Своих детей, гвардию и ужас магов. Тех, кого назвали юканцами. То есть жители этого мира никогда не говорили про себя, что они юканцы — это имя носили те, кого создала богиня. Создала она их крепкими, выносливыми, умелыми и неуязвимыми для магии. Убить юканца можно было только оружием, ну или подручными средствами, что в реалиях магического мира означало очень многое. Разумеется, и юканцы гибли, но численность их всегда оставалась неизменной. После гибели очередного юканца, из храма Юканы выходил новый. Уже взрослый, зрелый и знающий.
