На воротах отчаянно боролись со сном два молоденьких паренька, мимо которых, Дар, уловив момент, и проскользнул. Осталось через лес обойти заставу, чтобы оказаться на условленном месте.
Мятый клочок бумаги с коринскими рунами будто леденил тело.
"Ты боишься... боишьссссс... боишься?.." — прозвучал вдруг отчетливо шипящий голос: будто тень проплыла над головой.
Дарен остановился и повернулся назад, через плечо. Но среди смуглых очертаний деревьев не было ничего человеческого.
— Карстер?
Ответом ему был лишь тихий шорох уцелевших на ветках коричневых листьев да взмах крыльев совы чуть справа. Два глаза-бусины уставились на человека с нескрываемым изумлением.
"Боишшшься? — вновь раздался голос, — тебя ведет... судьба..."
— Кто ты? — войник снова огляделся, но ночной житель молчал, и лишь сова на ветке продолжала вглядываться своими глазищами в человека, не мигая и не двигаясь.
— Чего уставилась? — буркнул Дар.
— Ух-ху!.. — глухо прокричала сова и взмахнула крыльями с широкими белыми перьями.
Но на фоне луны белая сова показалась черной. Черная сова? Символ судьбы... Совпадение? Примета?
"Совпадений не бывает... ает...эт... — прогремело эхом в его голове, болью пронзив виски, — надо спешшшить... Спешшши жше, сын Отреченной!"
— Прекрати! — прошипел Дар, зажимая голову ладонями и тяжело дыша, — хватит!
"Поспешшши..." — прошипел голос, удаляясь.
Дар не сдержал стона и...
Боль пропала так же быстро, как и пришла, но в глазах все равно плясали черные точки, а во всем теле появилась противная, навязчивая и какая-то вязкая слабость, сковывающая как мысли, так и движения. Дарен еще раз яростно огляделся, но заметил рядом лишь две елки, мрачно чернеющие на фоне лесной тропы.
Войник в сердцах сплюнул, треснул кулаком по одной из елей и пошел дальше, преодолевая слабость.
Когда он выбрался на освещенную луной поляну, то сначала подумал, что Карстер просто поиздевался над ним и не пришел. Но — нет: из-за деревьев плавно выскользнули две тени и остановились в десяти локтях от самого Дарена.
— Что-то ты долго, — заметил коротко стриженный мужчина, делая еще шаг и выволакивая на поляну запуганную Марту, прижимая кинжал к ее горлу, — никак заблудился?
— Никак с духами разговаривал, — съязвил Дар, кладя руку на эфес меча.
Мужчина приподнял брови и с напускной веселостью поинтересовался:
— И что же сказали духи?
— Предрекли твою скорую смерть.
Карстер хрипло и наигранно расхохотался, но через несколько пылинок резко оборвал смех и посмотрел на мрачного врага.
— Вот это вряд ли.
— Посмотрим еще.
— Ты аккуратней, септ-велитель, аккуратней. Я ведь нервный больно, девчонку-то могу и поцарапать.
Марта протестующее замычала: во рту у рыжей был кляп. Дар бросил на нее безразличный взгляд и пожал плечами.
— Как хочешь. Мне только на руку: убьешь ее — и тебе будет нечем меня шантажировать.
— Кого обманываешь, а, Дарен? — осклабился Карстер и резко сменил тему: — камень принес?
Войник осторожно кивнул, не спуская взгляда со своего врага.
— Вот и хорошо, вот и замечательно...
Карстер мурлыкнул себе под нос и уже серьезно продолжил:
— Сейчас положишь его на середину. И без глупостей.
— Вот еще! — искренне возмутился Дар, — я еще не получил ответа на свои вопросы.
Карстер недобро сощурился и что-то сказал на незнакомом языке второй тени, но та лишь глубже надвинула на капюшон на глаза, помотала головой, что-то прошипела и указала на Дарена.
— Хорошо, — вдруг легко согласился Карстер, — я отвечу на твои вопросы. А потом ты — на мои.
Дар почувствовал какую-то фальшь в его словах, но не мог понять, где именно и потому сказал:
— Согласен.
Карстер чуть не замурлыкал в предвкушении и вкрадчиво сказал:
— Только сначала сними вон ту штучку.
Войник повертел в руках гладкий черный камень.
— Зачем?
Враг надавил на шею девчонки лезвием. Марта коротко вскрикнула, по мертвенно-бледной в свете луны коже потекла тонкая струйка крови.
— Снимай, снимай, септ-велитель.
Дарен склонил голову набок. В камне не было никакого чародейства — иначе, он бы почувствовал: оно отзывалось неприятным морозным покалыванием по коже.
— Хорошо, — и медленно снял камень, данный странной девчонкой из весницы.
— Брось на землю и можешь задавать свои вопросы, — расслабился Карстер и сложил руки на груди.
Дар медленно разжал пальцы.
И в тот же миг почувствовал неприятный чужеродный холодок, пробежавший вдоль позвоночника.
Понял, что ошибся.
Жестоко ошибся.
От оберега потому и не исходило ничего волшебного: он сам убивал все чародейство.
Войник еще предпринял попытку наклониться за ним, но, как и следовало того ожидать, не успел, повалившись на землю.
Последним, что он увидел, был насмешливый взгляд Карстера и будто бы чужая мысль, проскользнувшая в голове:
"Идиот!"
А за несколько оборотов езды от заставы, в тесной каморке проснулась девочка лет шестнадцати с удивительными голубыми глазами и золотыми косами. Проснулась и в слепой ярости ударила по подушке кулаком, не обращая внимания на злые слезы, льющиеся по щекам.
Он не сдержал обещания.
— Как же теперь помочь?..
* * *
Заплечных дел мастера у Карстера в распоряжении на этот раз были отменные, и он этим был крайне доволен. Молчаливые, апатичные, с тусклыми, ничего не выражающими глазами и с огромным арсеналом пыточных устройств — они внушали тупой страх.
Наверное, никогда еще изба лесника, ставшего теперь заложником собственного дома, не слышала таких воплей боли. В лесу перестали выть волки, лес затих и замер: и лишь до судорог страшные клокочущие крики нарушали эту неживую тягучую тишину, разлившуюся по всем канавам и оврагам вязким желе.
Дарен орал так, как, наверное, не орал никогда в жизни. Вопросов ему задавали, как ему казалось, слишком много. Но ни на один из них он не знал ответа. Незнакомые имена путались в голове, сплетаясь там, внутри головы во что-то многослойное; малопонятные слова то и дело раскалывали сознание пополам, а места и предметы, о которых постоянно спрашивал Карстер, были чужими и далекими. Единственное, что Дарен уловил: все вопросы так или иначе были связаны с каким-то пророчеством и этой странной "цайкой", из-за которой он сейчас здесь.
Почему Карстер был так уверен, что войник знает все то, о чем его спрашивают — непонятно. Дарен в самом начале еще пытался объяснить это, но потом сил говорить не осталось, а под конец он вообще перестал понимать, о чем его спрашивают.
Мокрое от пота и крови тело истязали долго: Дару казалось, что целую вечность. Сдирали полосками кожу, поливали раскаленным железом, вставляли толстые иглы под ногтевые пластины, ломали кости... Да и тело его уже ему не принадлежало: это был сросшийся комок окровавленной плоти, которая мечтала лишь об одном — о смерти. Боль, боль, боль... В сломанных пальцах, в легких, прошитых осколками ребер. Везде.
И, видно, Эльга даровала своему непутевому сыну еще одну милость: когда тяжелый молот в очередной раз опустился на ноги, Дарен потерял сознание, успев лишь прошептать богине: "Спасибо".
Но даже в бессознательном состоянии боль не отпустила его.
Дар очнулся от нее же и еле слышно застонал сквозь сжатые зубы: кричать он больше не мог — дышать получалось с трудом, а при каждом вдохе внутри что-то противно и противоестественно хлюпало. Ах, да. Ребра. Чудом уцелевшие от переломов руки, судя по всему, были прикованы высоко к стене: сам Дарен вынужденно полусидел, опрокинув голову на грудь. Ноги, судя по ощущениям, представляли собой сплошное кровавое месиво, и войник даже не пытался понять, под каким углом они лежат — боль была адской. Но, как ни странно, мозг продолжал напряженно работать, стремительно выдавая картинку за картинкой, так, что даже закрытые глаза стали болеть.
Войнику понадобилось неимоверное количество гордости, замешанной на силе воли, чтобы поднять голову и кое-как оставить ее в вертикальном положении. С огромным усилием он открыл глаза, но ничего не увидел. Его ослепили?..
Но — нет. В темноте блеснул огонь, и резкий свет ударил по больным глазам с покрасневшими от лопнувших сосудов белками, заставляя снова закрыть их.
— Очухался, — констатировал безразличный голос Карстера, — зенки-то открой.
На протяжении всего действа он стоял и задумчиво наблюдал за пыткой, будто любовался цветочками.
— Пошел ты... — одними губами прошептал Дарен и снова опустил голову.
Карстер пожал плечами и что-то выкрикнул в темноту. В свете факела показалась фигура в капюшоне.
"Чаровник" — запоздало понял Дарен.
Разумеется, с его стороны было полной глупостью идти на встречу со "старым знакомым", но он обязательно как-нибудь бы выпутался, если бы этот выродок был один. Кто ж знал, что в подчиненных у Карстера еще и чаровники ходят?!
Голова взорвалась тысячами ледяных осколков, ее дробили на части невидимые тиски, выдавливали глаза и выбивали зубы. Дарен с облегчением понял, что сейчас потеряет сознание.
Но этому было не суждено случиться.
— Хватит, — коротко приказал Карстер, внимательно наблюдая за пленником; и, не став ждать, пока тот отдышится, приказал: — последний раз спрашиваю: что ты знаешь об этом артефакте?
Перед глазами войника оказалась злополучная вещица.
— Ничего...
— Врешь, — спокойно отозвался враг.
Боль.
— Как ты связан с пророчеством?
Молчание.
Боль.
Снова какие-то вопросы...
Спрашивали бы у него правду — он бы уже сказал. Но они спрашивали совсем другое...
Чаровник и Карстер переглянулись.
— Значит, ты уверен, что ничего не знаешь, — протянул последний.
— Будь... уверен лишь... в смерти... — пробормотал Дар, снова падая в забытье.
Но в этот раз они не дали ему этого сделать, вылив ведро ледяной воды на голову.
— Хм. Будем считать, что частично я тебе поверил, — задумчиво протянул Карстер, пряча, наконец, лжеартефакт за пазуху, — и, Дарен... Может быть, подумаешь о сотрудничестве? Все равно обратно тебе пути нет.
Войник промолчал.
— Как хочешь. Я предлагал.
И тут произошла неожиданная вещь. В свете факела промелькнули рыжие локоны, а сама их обладательница, зарычав диким зверем, бросилась на Карстера с твердым намерением выцарапать ему глаза.
— Ты! Подонок!
— Марта? В чем дело? — ненатурально удивился тот, отходя от взбешенной девушки.
"Вот в чем дело, — как-то отрешенно подумал Дарен, — дура девка".
— Ты обещал, обещал его, — дрожащий палец указал на Дарена, — не трогать!
— Обстоятельства сильно изменились, милая барышня, — оскалился в подобии улыбки Карстер.
— Как ты... как ты мог! Он же может умереть!
— Марточка, он не может, он просто умрет, — оскалился тот.
— Я убью тебя! Своло... — Марта захлебнулась кровью и неверяще посмотрела на грудь.
Карстер присел на корточки и вытер кинжал о спутанные волосы Дарена.
— Не люблю, когда орут.
Девушка, еще постояв с пылинку, рухнула рядом с войником.
Карстер и чаровник направились к выходу из его клетки, но Дарен, собрав последние силы, все же спросил:
— Зачем... понадобилось... все это...с акиремцем...
Его враг, постояв с полволны, обернулся и пожал плечами:
— Чтобы отвлечь внимание от того, как мы пробивали вашу магическую границу. Марта метко стреляла из лука, — он бросил взгляд на все еще борющуюся со смертью девушку и вышел, захлопнув дверь клетки.
На Дарена смотрели два больших зеленых, затуманенных болью, глаза. Окровавленный рот приоткрылся, и из него вылетела всего одна фраза:
— Я не хотела... так...
Марта умерла.
А Дарену оставалось теперь лишь да корить себя за безрассудный поступок, который не сегодня-завтра положит конец его жизни. Сколько ему осталось? Оборот? Несколько побегов?..
* * *
Дождь лил с неба сплошным, непрерывным потоком, будто задался целью стереть с лица земли все. Гремело над мокрыми головами небо, серые клочья туч яростно рвали вспышки молний.
Вода стекала по щекам маленькой девушки, подставившей лицо небу. Соленые слезы смешивались с дождем, губы ловили пресные капли, а синие глаза затуманились болью.
Не за себя.
За него.
Девочка резко обернулась. Ее глаза стали корваво-красными, а рот безобразно оскалился в немом вопле.
— Найди его! — закричала она так сильно, что он отшатнулся и зажал уши руками.
Девочка стала ходить вокруг него, и ему показалось, что она уже не одна, что много-много одинаковых светловолосых девочек водят вокруг него смертоносный хоровод.
— Найди! Найди его, найди!
Крики оглушали его, он крепче стиснул руками голову и заорал:
— Кого?!
— Дар осени...
Звук голоса пробил его барабанные перепонки, он отнял руки и посмотрел на них: алая кровь стекала по пальцам.
"Что ты сделала?" — хотелось спросить ему, но губы не издавали ни звука.
Ждан резко сел на кровати, тяжело дыша. На теле выступил холодный пот, вся одежда была мокрой, будто он и впрямь побывал под сумасшедшим ливнем. Безумные глаза уставились в пустоту.
Сон?
Дрожащими руками Ждан потрогал уши.
Крови не было.
По деревянным ставням стучали ледяные капли...
— Эй, ты в порядке? — Зоррик, один из его товарищей, приподнялся на одеяле. — Орал так, что я уж подумал — режут тебя.
Ждан перевел на него безумный взгляд. Мысли в его голове меняли друг друга, были похожи на диких бешенных собак, каждая из которых брехала громче и визгливей остальных. Слушать эту какофонию было выше сил Ждана.
— Я?.. Да... — он снова посмотрел на закрытые ставни и пробормотал: — надо найти его.
— Кого? — удивился Зоррик, приподнявшись на локтях и широко зевнув. — Два побега еще до рассвета. Спи.
Но Ждан его уже не слушал, лихорадочно шаря руками по полу рядом с кроватью, нащупывая собственную одежду. Затем вскочил на ноги, пытаясь впихнуть себя в верхнюю одежду. Получалось плохо: тело била крупная дрожь, а в голове набатом звучало: "найди, найди, найди!".
Кого?
Дар осени... Оар великий, что за бред?! Дар, дар... Какой Дар?
Ждан на пылинку застыл.
Дар?
— Дьябо-ол! — простонал мальчишка.
Наконец, непослушная одежда оказалась на теле. Ждан, подумав, схватил короткий кинжал соседа, не обращая внимания на его возмущенный оклик, и выбежал из казарм, хлопнув дверью.
"Найди!" — пульсировала кровь в висках, причиняя боль.
Парень сначала хотел было бежать сразу к наставнику, но потом, передумав, помчался вверх по лестнице к комнате Дарена, то и дело спотыкаясь на поворотах и оскальзываясь на ступенях.
Дверь в спальню была отперта, и в комнате не было даже намека на присутствие хозяина: постель застелена, одежды не видать, сундук закрыт, да и оружия Ждан тоже не заметил.
До комнаты мастера Веселина он добежал в рекордно короткие сроки. Подбежал, на миг остановился, выдохнул и постучался.
В ответ раздался лишь храп, и Ждан в отчаянии стал долбить в дверь ногой: боль в голове нарастала с каждой волной все больше и больше, будто неизвестная девочка решила свести его с ума.
