* * *
На следующее утро Дар проснулся первым. Подошел к другу, но, к его удивлению, ухудшения не заметил: наоборот, дыхание выровнялось, а жар почти отступил. Войник удивленно поднял взгляд, и только тут обнаружил лежащую прямо на траве, рядом с Яром, Велимиру. Тут уж понимать ничего не требовалось, ибо все и так было понятно. Небось, так и не спала всю ночь, дура-девка.
Дарен аккуратно поднял ее на руки и переложил на собственный плащ, а потом вернулся к другу. Пару волн смотрел, после чего, растолкав Ждана и цыкнув на его громкое: "Доброе утра-а!..", пошел на ручей набрать воды.
Но когда он вернулся, то чуть не выронил котелок из рук: Яромир, открыв глаза, молча крутил ими, пытаясь рассмотреть поляну.
— Дар... — пересохшее горло отказывалось выдавать хоть какие-то звуки.
Войник молча наполнил кружку холодной водой и, поднеся ее к губам друга, помог сделать несколько глотков.
— Дарен... лысый дьябол! — удивление во взгляде утроилось, — это... действительно ты?
Снова несколько глотков.
— До дьябола мне еще далеко, — заметил войник и тут же добавил: — это действительно я. Помолчи. Пей лучше.
Но друг, как всегда, ничего не слушал. Будто снова ожили все те годы, которые только и приносили свет в тьму, окружавшую войника последние несколько лет. Яр наверное подумал о том же, потому что хрипло сказал:
— Я думал, ты погиб.
— Я тоже.
Дар уже понадеялся, что молчание воцарилось надолго, однако надеждам его не суждено было сбыться.
— У тебя новый шрам, — Яромир попытался улыбнуться.
— Не беспокойся, у тебя тоже скоро появятся, — "успокоил" его Дарен, — один хребет чего стоит.
Ждан сидел в сторонке и делал вид, что не замечает их обоих, но получалось плохо. Интересно же все-таки. Да и Веля проснулась. И безотрывочно смотрела на двух войников.
Яр первым заметил ее взгляд, а потом с запинкой выговорил:
— Я видел тебя... во сне. Это же был сон?
Девушка подошла чуть ближе. Выглядела она неважно: под глазами залегли темные круги, а кожа как-то посерела. Правда, в душе она ликовала: у нее все-таки получилось! И в таком случае уж точно плевать на откат. Потерпит, не переломится.
— Да, сон, — мягко улыбнулась она, — просто сон.
— Мое имя — Яромир, — прикрыв глаза, тихо представился раненый.
Девушка ответила так же тихо:
— Велимира.
Бывший пленник еще с волну смотрел на нее, будто силясь что вспомнить, но потом его лицо расслабилось, и Яр твердо сказал:
— Спасибо.
Больше этим днем они не говорили.
Путники решили пока никуда не двигаться, хотя, к удивлению Дарена, края раны начали подтягиваться друг к другу, заживая. Даже зависть взяла: неужели, все это — Веля?
День прошел как-то сумбурно. Яромир с Велей, истощенные, почти все время спали, а Ждан с Дареном ушли стрелять обед и ужин, готовить которые, к слову, пришлось им же. Зато, когда над поляной поплыл запах жареного мяса, никого, кроме Яромира, упрашивать не пришлось. Последнего накормили насильно.
После ужина Дарен подсел к задумавшейся девушке. Немного помолчал, а потом все-таки сказал:
— Я вчера был слишком груб с тобой. Прости.
— Уже простила, — вздохнула Веля.
— Мы с Яромиром твои должники.
Девушка, не зная, как реагировать на такое поведение спутника, молчала. Потом кашлянула и все-таки сказала:
— Если я сегодня посижу с ним ночью, завтра сможем отправиться в путь.
— Не надо. Побереги себя, — Дарен вдруг улыбнулся, а потом пошел обратно к костру.
Но поберечь себя у Вели не вышло. Полночи она ворочалась: сон никак не шел. Потом, раздосадовано вздохнув, пошла посмотреть на бывшего пленника. К удивлению и смущению девушки, тот тоже бодрствовал.
— Ой. А ты почему не спишь?
— Ночь красивая.
Велимира немного смутилась, но потом все-таки повернулась:
— Тебе силы надо восстанавливать.
Яромир аккуратно повернул голову к ней:
— Давай поговорим?
— О чем?
— Просто поговорим.
Девушка снова почему-то покраснела (ну ведь не потому же, что даже в таком состоянии Яромир был очень красив?), но все же тихо ответила:
— Хорошо, — а затем быстро добавила: — но только если совместим разговоры с лечением.
— Можно было и не спрашивать. Знаешь, я был бы очень признателен, если ты объяснила мне... Как ты это делаешь? Я до сих пор не встречал чаровника, который умел бы... не только калечить людей.
— Встречал, да только не понял, — улыбнулась Веля, — их было несколько в каждом военном госпитале. А ты ведь воевал.
Яромир кивнул, а потом задумчиво спросил:
— Почему же тогда другие чаровники... — он поморщился, — те, которые обычные, почему они никогда не участвуют в военных действиях?
— Участвуют, но только конченные фанатики. Трусы, потому что, — злобно буркнула обычно вежливая девушка, — забыли, что за Дар нельзя платить чужой болью. А себя жалко.
— А вы? Чем платите вы?
Но тут девушка нахмурилась и, промямлив что-то несуразное, поспешила переменить тему, одновременно делая какое-то движение руками, отчего гноящаяся рана вдоль лба почти перестала болеть. Яр тут же сделал себе заметку на будущее: больше этого аспекта в разговорах не касаться, но и не выпускать его из головы.
В общем, слово за слово, да так они и проболтали всю ночь и утро, вплоть до пробуждения Ждана с Дареном. Последний проснулся первым, и потому увидел это представление тоже первым.
Веля, сидя по-восточному, ожесточенно жестикулировала одной рукой, а второй оперлась о землю. Яромир, к удивлению Дара, не только слушал ее, но и улыбался. А потом, заметив войника и покачав головой громкое Велино с упреком: "Яромир!", сел.
Дарен же не мог поверить своим глазам. Это было какое-то неестественное волшебство.
— Закрой рот, муха влетит, — посоветовал уже успевший встать, и теперь усердно зевающий Ждан.
И все рассмеялись. Хохотали до колик, пока Велимира не заметила отсутствие зеленоватого амулета на груди Дарена. Лицо ее тут же побледнело.
— Где он?
— Кто? — голоса мужчин слились воедино.
— Камень!
Дар удивленно пощупал грудь рукой, а потом, облегченно вздохнув и махнув рукой, ответил:
— В сумке.
— Одень его!
— Зачем?
— Дарен, одень немедленно, — забеспокоилась девушка.
Войник сложил руки на груди.
— Так. Есть то, о чем я не знаю?
— Есть то, о чем тебе знать не надо, — нервно отозвалась та, как-то странно глядя на него.
Ждан изумленно поглядел на чаровницу: Веля была настолько испугана, что, казалось, сейчас сама бросится на войника.
— Нет уж, — хмуро ответил Дар, — либо ты мне сейчас говоришь все, либо я его вообще выкину.
— Чтобы потом тебя по нему выследили и всех нас убили?!
Они стояли друг напротив друга и мерили друг друга взглядами: Веля — испуганным, и Дарен — изучающим.
— Стоп, — вмешался Яромир, о котором все забыли, — что происходит? Какой камень?
И тут Дар не выдержал:
— Тот самый, из-за которого тебя так разукрасили! Эта девчонка все знала!
— Неправда!.. — Велимира опешила от такого наступления.
— Неправда, значит? — вкрадчиво спросил войник, подходя ближе, потом ткнул в шрам на скуле: — это, может быть, тоже неправда? Или это? — палец переместился на Яромира.
— Ты был выбран Осенью!
— Да какой, к дьяболу, осенью?! Что ты мне лапшу на уши вешаешь?
— Я?..
Веля даже всхлипнула от такой несправедливости — и побежала в лес.
Яромир проводил ее взглядом, а потом стал медленно подниматься на ноги.
— Ты сдурел? — мрачно поинтересовался Дарен.
Друг повернулся (войник какое-то мгновение, не мог понять его выражение глаз), а потом тихо сказал:
— Зря ты так.
И медленно побрел вслед за девушкой.
Дар ругнулся и направился за ним.
Ну почему в этом мире все не может быть так, как надо?..
Естественно, ему еще и извиняться пришлось.
А вечером, когда все уже поели и просто сидели у костра, Ждан угрюмо проговорил:
— И что мы теперь делать будем?
Сначала все молчали, а потом Веля рискнула спросить:
— В смысле?
— В смысле: куда направимся?
Все почему-то посмотрели на Дарена. Тот пожал плечами:
— Не знаю. Можно в город. Хотя меня наверняка сейчас ищут.
Снова наступило молчание. В высокой траве стрекотали цикады, на корнях деревьев зажигались зеленоватые червячки-светлячки. Тихо шуршала около речки ковыль, да раздавалось фырканье лошадей, привязанных неподалеку.
— Это все из-за этого камня? — вдруг спросил Яромир, два побега назад расставшийся с большей частью своих волос во время их мойки и пребывавший на данный момент не в самом лучшем расположении духа.
— Не только, — Дар в упор посмотрел на друга, — еще я — государственный преступник, временно реабилитированный здронновец, проваливший важное краллево задание.
Яромир в изумлении молчал с несколько пылинок, а потом с трудом выговорил:
— Много же я пропустил... Расскажешь?
— Как-нибудь в другой раз.
Войник вздохнул и зачем-то отошел к лошадям, а после подал другу тот самый мешок с перевязью, который они успели стащить из временного убежища Карстера.
— О! — радостно воскликнул шатренец, — мои вещи! Когда ты успел? А то я думал — придется самому этого врыхиного сына откапывать, чтобы яйца оторвать, ой прости, Вель.
Девушка покраснела и хмуро поглядела на виноватое лицо Яромира.
— "Вель"? — недовольно проворчал Ждан, — как у вас все быстро развивается...
Но его реплика осталась незамеченной.
— Да, Яр, — Дарен вдруг задумчиво поглядел на второй короткий меч, — я все хотел спросить... Ты же вроде как владел лишь одним мечом? Да и, насколько я помню, ты был отличным лучником.
— А, — тот отмахнулся, — долгая история. Если вкратце, то когда ты меня той бабке оставил, я достаточно быстро поправился, но правая рука продолжала висеть плетью, и ни один лекарь ничего сделать не смог. Тогда я пошел разрабатывать левую, ибо негоже воину так вляпываться. Когда закончил — мы уже успели проиграть войну...
— Выиграть, — поправил Ждан и тут же поежился под стальными взглядами Дара и Яромира.
— Это с какой стороны посмотреть, — медленно проговорил последний, — мы там столько наших ребят положили, что впору эту войну проигранной считать. Впрочем, это к делу не относится. — Он снова повернулся к другу. — Потом мне подсказали найти одного монаха-отшельника с Яцира. После разговора с ним к правой реке вернулась подвижность. Вот как-то так... А лук я и сейчас больше люблю. Просто Картор (или как его там?) все-таки уже сбагрил их куда-то. А мечи я вообще продавать вез. И за лук я ему яй... в общем, останется все-таки этот господин евнухом. Кстати, кто он? Вы знакомы? — Яромир закончил свой монолог, длине которого удивился даже Дарен, и перевел на него взгляд.
— Знакомы. К сожалению. И пока ты будешь разделываться с, — он покосился на молчавшую Велимиру, — тем, с чем хотел, я, пожалуй, не откажу себе в чести побеседовать с сим, как ты выразился, господином.
— Значит, он сбежал целым и невредимым?
— Угу.
— Пакости ждать надо в скором времени, — заключил Яр и вдруг спросил: — а что ему, собственно, нужно?
Войник смерил друга таким мрачным взглядом, что тот сам догадался, быстро взглянув на артефакт Анрода.
— Чем он так ценен?
— Якобы судьбы исправляет, — пожал плечами Дар, — за ним сейчас охотятся все, кому не лень, включая правящую верхушку соседних стран.
Яромир присвистнул.
— Попал ты, брат.
— Сам знаю, — угрюмо отозвался войник, — и, судя по всему, вас за собой тяну. Ты к этим мясникам как ухитрился попасть?
— Без понятия. Опоили какой-то дрянью, — он поморщился и аккуратно лег на траву, — последнее, что помню — напивался в какой-то сомнительной компании.
Ждан хмыкнул, Веля тяжело вздохнула.
— Что делал? — недоверчиво переспросил Дарен, знавший друга: тот вообще старался особо спиртным не баловаться.
Но Яромир был невозмутим:
— Напивался. Медленно и со вкусом.
— Из-за чего? — встрял Ждан.
— А тебя это касается? — уточнил Яр, которому парень по непонятным причинам сразу не понравился, но потом вздохнул и нехотя ответил: — отец не пустил меня домой.
Дарен помрачнел еще больше:
— Я встречался с твоим отцом в Шатре.
— И? — нарочито лениво поинтересовался Яромир.
— Тебе дословно?
— Понятно, — помрачнел шатренец.
Дар деликатно помолчал, а потом все-таки добавил:
— Собственно, о тебе я узнал от Болеслава.
Яромир кивнул и, помедлив, тихо спросил:
— Как брат?
Войник улыбнулся:
— Держится. Старается переносить все тяготы княжича... Хороший мальчишка растет. На тебя похож.
Яр грустно усмехнулся:
— Скорее, на самого князя. Я же сбежал тогда, во время войны. В голове тогда был ветер, да предсказание... Ну да я не о том сейчас. А вот отец не простил. Я же обещал ему никогда не прогибаться под заросских правителей, — он помедлил, а потом все-таки продолжил: — Когда вернулся тогда, после ранения, батюшка с порога мне заявил, что калеки ему в доме не нужны, а его сын умер два года назад, когда началась последняя война с Корином. Даже с матерью повидаться не дал, — Яромир снова замолчал, слушая потрескивание огня, и все же тихо сказал: — этого я ему не прощу.
Веля тихо сидела около него, поджав коленки и положив на них подбородок. На душе было тоскливо и сыро: будто это она виновата во всех бедах сидящих вокруг нее людей.
Ждан ковырялся палкой в золе, искоса поглядывая на них; парень вообще полдня ходил, как пришибленный. А все дело было в том, что Яромир по совершенно непонятным причинам взял на себя негласную опеку над девушкой. Чем, естественно, сильно потревожил болезненное самолюбие Ждана, уже успевшего "застолбить" это место. Шатренец был не в курсе, и роль старшего брата уступать явно не собирался. Велимира же, тоже заметившая перемены в друге, обретенном в белобрысом легкомысленном войнике-недоучке, была пока не осведомлена, что все это из-за нее, а потому, как будто назло Ждану, жалась ближе к его сопернику.
Если бы ее спросил кто, какого лысого дьябола она так открыто симпатизирует абсолютно незнакомому мужчине, да еще и совершенно ей не подходящему на роль собеседника, хотя бы из-за запредельной разности сословий, девушка, наверное, и сама бы не смогла ответить.
А Ждан тихо бесился. Ему с первого взгляда не понравился этот заносчивый княжич-отщепенец, строивший из себя то ли свойского парня, то ли просто надсмехающийся над всеми, кроме, разумеется, Дарена.
"Два сапога — пара" — мрачно подумал парень, а вслух мрачно поинтересовался:
— Из-за чего сбежал? — и юная чаровница впервые уловила в невинном вопросе какую-то подлую подоплеку, но пока не могла понять, какую.
— Раз сбежал, значит, были на то причины.
Больше к нему с расспросами приставать не стали, да и вообще разговор стих, пока шатренец вновь не заговорил:
— А знаете, так даже лучше. Я даже в какой-то степени рад, что все так вышло.
— Но ты же снова владеешь правой рукой? — переспросила девушка невпопад, глядя на огонь.
