Путник оглянулся назад, туда, где осталась прошлая весница, в которую еще можно было успеть вернуться. На миг слабовольное желание целиком поглотило его мысли, но прогремевший прямо над головой гром уничтожил все сомнения на корню. Время летело быстро и неумолимо, и чем дольше Дарен медлил, тем беспокойнее становилось на душе: что-то идет не так. Подлые мысли о том, что Яромир вовсе не у Карстера, Дар гнал как только мог — чувствовал, что все — правда, потому как обычно она, эта правда, чем не пригляднее, тем правдивее.
Конь недовольно всхрапнул, остановившись и ударив по земле копытом, дернул головой и оглянулся на хозяина.
— Что? — рассеянно спросил Дар.
И тут грянула гроза.
Плащ промок до нитки в первые же волны; за ним рубашка, штаны и сапоги. Молнии порвали небо в клочья, раскаленными стрелами впиваясь в тучи, ветер, крепчая с каждой пылинкой, казалось, задался целью оборвать всю молодую листву, уничтожить посевы и тем самым загубить подленьких двуногих существ, непонятно для чего существующих на этом свете.
Броня заржал и, подстегнутый всадником, помчался дальше, рыжей струей огня рассекая грозовую мглу...
До города Дарен добрался затемно, мокрый, замерзший и злой. Бросил поводья мальчишке при гостильне так, что тот упал в лужу и пропахал в грязи борозду собственным задом.
Свет гостильни резанул по глазам, и Дар, чуть поморщившись, двинулся вперед, почти сразу же столкнувшись с какими-то олухами. Удар вышел неожиданно сильным: все трое оказались на полу.
— Эй ты, смотри, куда прешь! — возмутились слева, — тьфу! Все одежду намочил...
Войник, поднимаясь с пола, нехорошо сощурился и медленно повернулся на голос, собираясь вмазать хаму хорошенько. Но кулак так и не занес.
— Ты?!
— Ты?..
Возгласы мужчин слились воедино. А потом наступила пауза, в течение которой кормилец успел вознести Эльге три молитвы, чтоб не разнесли гостильню к дьяболовым пашням, здоровый вышибала подошел на непочтительно близкое расстояние, а посетители притихли в ожидание зрелища.
— Ты чего здесь делаешь?! — первым опомнился Дар и схватил белобрысого нахала за грудки.
— А с каких это пор ты мне за мамку? — съязвил Ждан и все-таки получил кулаком в челюсть: несильно, но ощутимо.
— Пойди штаны простирай, — презрительно отозвался войник.
Вышибала со вздохом (и чего за день такой сегодня выдался, а?) засучил рукава, но Дарен, от которого не ускользнуло это движение, быстро вырулил ситуацию:
— Мы с... приятелем уже разобрались. Твои услуги не понадобятся.
— Уверен? — мужик с сомнением покосился на уже поднявшегося Ждана, глаза которого наливались яростью.
— Уверен. — отрезал Дар, повернувшись... и только тут заметив третьего виновника столкновения. — Боги! А она что здесь делает?
Девушка пыталась отряхнуть и так изрядно потертое дорожное платье и одновременно не задеть залатанных мест, чтобы потом снова не штопать. Золотая коса растрепалась, часть выбившихся прядей она заправила за уши, а часть просто болталась надо лбом смешной челкой. На загорелой коже шеи чернел такой же круглый черный камень, который она подарила ему в Рябиновке. Наконец, Велимира, не выдержав прямого задумчивого взгляда мужчины, хмуро откликнулась:
— У этой "оны", между прочим, есть имя, — прищурился Ждан, — и что-то мне подсказывает, что оно тебе неплохо известно.
Веля, наконец, нашла в себе смелость поднять глаза на войника и сказала:
— Здравствуй... Дарен.
Войник поморщился.
— Ты пришла сюда лишь для того, чтобы поздороваться?
Ждан нахмурился и понизил голос:
— Прекрати.
Дар молча подхватил с пола свою сумку и, не оглядываясь, прошествовал до ближайшего свободного стола. И только тогда тишина, наступившая в зале, издав жалобное: "треньк!" лопнула и разорвалась голосами посетителей.
Подозвав разносчицу, войник заказал себе ужин и две кружки биры. Выпил бы чего и покрепче, да только теперь эти двое... Дарен снова поморщился. Как их угораздило оказаться здесь, да еще и вдвоем? Вот не было печали! Теперь ведь как пить дать на шею сядут.
Ждан и Велимира, присев на стулья, переглянулись, но так и продолжили молчать, провожая каждый исчезающий во рту войника кусок пищи тоскливым взглядом. Девушке было неуютно: это выдавали руки. Пальцы теребили кончик косы, и так уже замусоленный сверх всякой меры, а глаза то и дело опускались к полу.
— Ты все знала о том, что со мной будет, — наконец, проговорил, Дарен, отхлебывая биру и намеренно не смотря на девушку.
Веля ничего не ответила, но подняла на войника такие виноватые глаза, что тот, поймав этот взгляд, с досадой проглотил гневную тираду и неприличную ругань, вместо этого спросив:
— А почему ничего не сказала?
Девушка молчала. Молчала и нервно теребила косу.
— Не хочешь говорить? Ну и не говори. Я лясы тут с вам точить не намерен, — Дар перевел хмурый взгляд на Ждана, — с тобой я еще потом разберусь.
Снова молчание. Войник не выдержал:
— Да я просто не понимаю, что происходит? Какого лысого дьябола вы здесь делаете? Оба?
— Ты и не должен ничего понимать... — тихо вздохнула девушка. — Это все очень... — и она снова замолкла, опустив взгляд.
— Что — очень?
Войник стал еще злее, хотя казалось, что уже некуда. Но Велимира продолжала молчать.
За прошедший год она сильно изменилась: выросла, зарумянилась, отрастила косу; появилось в нужных местах и то, что, наконец, отличает подростка от девушки. Но по сути же — ребенок ребенком!
— Прости... — пробормотала, наконец, она.
— Да что ты перед ним унижаешься! — вдруг взъелся Ждан, сверля возмущенным взглядом войника. — Ты бы без нее так и сгнил в сарае!
Дар поднял на парня немигающий взгляд, тот притих. Воспоминание о побегах, проведенных в пыточной Карстера навевало не самые благодушные мысли.
Он одним глотком высушил кружку и жестом подозвал разносчицу, чтобы заказать новую.
За столом снова наступило молчание, наполненное лишь звуками поглощаемой пищи. И Дарен, ругаясь сам на себя, не выдержал:
— Вы что, голодные что ли?
Парень с девушкой так усердно замотали головами, что войнику стало все понятно и до того, как он увидел жадный блеск в их глазах.
— Ну и какого лысого дьябола вы здесь, если денег нет, а? — шикнув на собственную злость, повторил он.
Они снова переглянулись.
— А мы, собственно, и сами не поняли, как тут оказались, — Ждан развел руками, — я Велимиру узнал среди этого мужичья тоже случайно, я ж уже и думать забыл о ней. А она, вон вишь, вспомнила... Мы уже к выходу пошли, как тут — ты...
Дарен недоверчиво перевел взгляд на девушку, но у той был до того жалкий вид, что пришлось поверить. По крайней мере, частично. Все остальные расспросы войник решил оставить на завтра, а сейчас ему жутко хотелось лишь одного: забраться под одеяло с головой и проспать до следующего утра.
— Боги, чем я провинился перед вами? — пробормотал он, глядя, как Ждан с Велимирой уплетают то, что им было предложено в качестве ужина.
Было такое ощущение, что они оба не ели уже сутки.
— Я пошел спать, — наконец, заявил Дар, вставая.
— Подожди!
— Мы с тобой!
Возгласы слились в один, а Ждан, вскакивая, чуть не опрокинул стол.
— Это еще с какой стати? — войник настороженно поднял брови. — Домой топайте. А ты, — он указал на парня, — лучше вообще мне на глаза не попадайся. Терпеть не могу трусов.
— Я не трус! — вспылил Ждан. — Ты не понимаешь! Мне Йена сказала...
— Что она тебе сказала? Чтобы ты поспешно бежал с заставы, а?
— Нет, но...
— Вот именно, что "но". Все, разговор окончен.
Войник развернулся и направился к стойке хозяина.
— Но нам некуда идти, — тихо всхлипнула девушка ему в спину.
— Что значит, некуда? — Дарен, борясь с искушением ругнуться, снова повернулся.
— Пожалуйста... — Веля совсем разревелась.
Ждан угрюмо молчал, стоя позади нее и сложив руки на груди.
— Что — пожалуйста?
— Возьми нас с собой, — с готовностью отозвался парень.
— Нет.
— Но почему?!
Дар не ответил, но за постой, тем не менее, заплатил, получив ключ от комнаты на троих.
Помещение было затхлым, постели недостиранными и какими-то влажными на ощупь. Ждан, поморщившись, сунулся было открывать окно, но бушующий на улице ливень с такой силой и злостью плеснул ему в лицо колючей дождевой водой, что парень, ругаясь, тут же захлопнул створки обратно со стуком.
— Огниво с трутом у кого-нибудь есть? — поинтересовался Дар, стоя в дверях без особого интереса наблюдая за действиями юноши. — Мои сейчас ни на что не годятся.
Велимира с готовностью протянула спрошенное, не сказав ни слова. Войник чиркнул камнями, и выпавшая искра зажгла большой фитиль наполовину оплывшей свечки. Оранжевый огонек немного потрепыхался, выравниваясь, и через несколько пылинок уверенно пополз вверх яркой струей из тепла и света.
Дарен нашел в углу швабру и, похлопав ею по ладони, вставил в ручку, облокотив концы на стены и стул, поставленный рядом.
— Что ты делаешь? — настороженно спросил Ждан, намотав на мокрый оголенный торс простыню, сразу став еще тощее и сутулее.
— Подпираю шваброй дверь, — без тени замешательства ответил войник.
— И зачем?
— Затем, чтобы ночью те, кто шел за мной все это время, не выпотрошили тебе кишки.
Ждан поиграл бровями, в надежде, что тот все-таки шутит, но Даров тон был далек от шутливого, и тогда парень с сомнением спросил:
— А это поможет?
Дар фыркнул.
— Нет, конечно.
— Тогда какого лысого дьябола?
Войник пожал плечами:
— С полволны будет раздаваться характерный звук, и, быть может, мы еще успеем от них удрать.
Парень хотел было спросить, зачем, собственно, удирать, но вовремя прикусил язык.
— А почему они за тобой охотятся?
Дар промолчал и, сев на постель, стал снимать промокшие насквозь сапоги. За него чуть погодя тихо ответила Велимира:
— У него есть то, что нужно их хозяину.
— И что же это?
Но на этот раз ему вообще никто не ответил. Ждан махнул на них рукой и забрался под покрывало, не снимая штанов.
Когда Велимира сообразила, что Дар не собирается следовать примеру парня и ложиться спать в штанах, да и вообще в одежде, на войнике оставалось одно лишь исподнее.
— Ой! — сказала повернувшаяся девушка и покраснела, хотя разглядеть это смогли бы разве что блики на стенах, вызванные причудливой игрой светотени. — Ты что, будешь спать нагишом?!
— А ты можешь предложить альтернативу? — огрызнулся Дарен, которого самого перспектива спать на кишащем всякой дрянью матраце не сильно радовала.
— Альт... чего? — жалобно переспросила Велимира.
— Другое решение, аль-тер-на-ти-ву! — нетерпеливо пояснил войник и добавил с досадой: — моя запасная одежда такая же мокрая, как и эта. Отжать — и на два ведра хватит. Из тряпок белобрысого мне ничего не подойдет.
— У меня есть рубашка запасная... — пробормотала Веля, не поворачиваясь.
— И куда я ее, по-твоему, должен нацепить? На нос? — Дар, преодолев таки омерзение, шмыгнул под покрывало с головой и уже оттуда буркнул: — будешь ложиться — задуй свечу.
— И вам всем спокойной ночи, — проворчала девушка, злясь больше на себя, чем на мужчин.
Велимира легла на кровать, но, проворочавшись с оборот, все равно так и не смогла заснуть. Во-первых, ее жутко смущало то, что приходилось спать с двумя практически незнакомыми мужчинами в одной комнате, пусть даже она была полностью уверенна в том, что приставать к ней не станут. Во-вторых, она постоянно чувствовала чужое недоброе присутствие, будто взгляд в затылок, и от этого спать хотелось еще меньше. А в-третьих, она просто переволновалась из-за того, что все стало сбываться быстрее, чем она думала. И сама девушка к этим переменам была не готова: она надеялась, что они подождут еще хотя бы годик-другой... Хотя, на самом деле, появлялось и четвертое: судя по всему, сейчас ее за палец укусил вонючий клоп.
Веля вздохнула и в который раз отвернулась к стенке, пропахшей мужским перегаром. Промаяться бы ей так до самого рассвета, но волчий побег сделал свое дело, и девушку сморило. Да так крепко, что она, обычно очень чуткая на ухо, так и не услышала, как тихо собрался и молча выскользнул на улицу из комнаты один человек.
Дарен быстро спустился по лестнице, заказал сонному хозяину завтрак и сухарей с яйцами в дорогу, а потом, собрав пожитки, отправился на конюшню, где Броний уже с побег рыл землю копытом, недовольный чем-то. Увидев вершника, конь всхрапнул и застриг ушами.
— Да сам чувствую, что-то произойдет... — войник похлопал его по холке. — Лететь нам с тобой надо на всех парах, Броня.
Одежда за ночь так до конца и не просохла, и сейчас влажная ткань липла к телу, вызывая не самые приятные ощущения. Дар повел плечами и стал застегивать потник. Мальчишка, попавший вчера под горячую руку, был удостоен медька, Дарен даже потрепал его по рыжим вихрам. А затем, вскочив на коня, помчался вперед. Туда, где его ждало то, к чему он совсем не стремился...
Веля проснулась в один миг. Еще пылинку назад спала, а затем — сна как не было. Проснулась и сразу же поняла: что-то нет так. Девушка в замешательстве оглянулась на соседнюю кровать и едва слышно застонала.
Ну почему этот черноволосый такой глупый?! На подоконнике лежало три стрибрянника.
— Ждан! — она затеребила еще дрыхнущего парня. — Ждан, вставай!
— Ч-чё? — не открывая глаз, спросил тот.
— Вставай быстрее, Дарен уехал!
— Кто? — уже более осмысленно отозвался юноша, садясь и протирая глаза, а затем охнул: — ох ты ж с... собака!
Потом огляделся и уже более осмысленно заметил:
— Подожди. Ну, удрал. А нам-то что с этого?
Веля посмотрела на него с такой укоризной, что парень решил еще немного самостоятельно подумать над этим вопросом, потом быстро покидала вещи в торбу, закинула ее за спину и уже из-за двери прокричала:
— Я соберу нам чего-нибудь! Одевайся!
Хозяин гостильни был так милостив, что завернул в тряпицу, поданную девушкой, даже четверть головки сыра, а затем попытался ущипнуть ее за зад. Велька с визгом отскочила и покраснела, но тот лишь посмеялся и пошел дальше протирать стойку, еще не загаженную остатками еды и соплями заядлых пьяниц. Двое постояльцев хмыкнули в усы, но этим все представление и закончилось.
Через несколько волн Ждан лихо съехал по подозрительно затрещавшим перилам вниз и поинтересовался:
— И где мой завтрак?
— Обойдешься, — угрюмо отрезала девушка, направляясь к выходу, — нечего было дрыхнуть до полудня.
— А ты мне мамка, что ли? — обиделся парень. — Знаешь, как нас на заставе гоняли? Шаг вправо, шаг влево...
— Вот и оставался бы там, — совершенно несправедливо укорила его Веля, уже догадываясь, что или кто именно позвал этого задиру.
— Да ну тебя! И ты туда же.
Ждан засунул руки в карманы и нарочито громко засвистел какую-то похабную частушку, слова которой из весницы в весницу кочевали во все более неприличном состоянии. Но Веля его не слушала, погрузившись в себя.
