Но, добило меня другое — у всех сидящих, без исключения, на левой стороне груди — блестящая латинская буква "N", в обрамлении разомкнутой окружности. Из упаковочной фольги полевых рационов вырезали, не иначе... И на кепи — та же самая буква "N". Что, если верить папе — вопиющая демаскировка и готовая мишень для противника. Короче — опереточное воинство, из любительского спектакля, на Новый Год. Посередине, на сиденье механика (узнала я этот драндулет, такой же, или он самый цистерну с водой, вчера, по мосту тащил) восседает папа, с черным чемоданчиком на коленях. Весь из себя торжественно-строгий. Посланник он тут...
Фотоаппарат у меня сразу забрали, заставили под прицелом объектива походить вокруг, становиться с разных сторон электрокара. То рядом с Фрицем, то рядом с Бароном, то между ними, то в дверях. Ладно, хоть в кокошник не нарядили и поднос с хлебом-солью в руки не сунули. Большое им всем человеческое спасибо! Единственно — порадовалась за ребят, щербатых улыбок — ни у одного. Все сверкают стальным оскалом. Их, наверное, специально, "по признаку зубастости", для постановки подобрали. Потом все слезли с электрокара и образовали маленькую колонну, вроде бы папа несет чемодан, они его стерегут, а иезуит с Фрицем — идут ему навстречу. За каким-то бесом меня заставили ходить вдоль строя этих лбов и изображать, что смотрю им в глаза. Всю пленку в ручном фотоаппарате отщелкали, только тогда угомонились. Фотограф пошел его перезаряжать, а мы потянулись в обратном направлении. Главное, всё без толку. Тот самый первый, мой кадр, в итоге один в подборке и остался. Как самый убедительный и натуральный. В комнате пустили в ход здоровенную камеру с магниевой вспышкой. Общим планом сняли, как пакуют и запечатывают сургучом (это он в жаровне вонял, вспомнила название) упаковки с гранеными кристаллами, как ссыпают в маленькие мешочки и запечатывают тем же сургучом лом рутила. Несколько крупных кристаллов иезуит спрятал в особую плоскую шкатулку. Во всех углах, по стойке смирно, потели ребята с "Ангарками", расставленные так, что бы кто-то из них всегда оказывался в кадре. Комедия, право слово... И папа, и иезуит остались довольными. В конце представления, я отпросилась выйти и просто от них сбежала. Вышла на открытую стену замка и уселась между зубцами...
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Думала — чем позже про меня вспомнят, тем позже позовут. Надоело сургучным дымом и старой пылью дышать. Фигушки! Сначала фотограф с перезаряженной камерой в проходе показался. Потом Фриц выскочил и принялся мне зеркальцем семафорить. "Сиди, как сидела! Не двигайся!" Командир... Фотограф пощелкал с рук, потом вытащил на площадку перед дверями свой самый главный агрегат... а двое самых здоровенных лбов встали по бокам от меня на фоне зубцов, почетным караулом. Скука накатила, хоть беги. Тут вспышка и пыхнула. Фотограф, хоть любитель, мастером оказался. Вышла у него исключительно атмосферная карточка — "Тоска по далекой родине". Когда увидела — сама себя пожалела. Сидит, на грубом камне бойницы, хрупкая большеглазая девушка, в сереньком комбинезоне и револьверной кобурой на поясе, рядом — замерли амбалы, с крупнокалиберными винтовками, а в глазах у девушки (то есть меня) написано крупными буквами — "Что б вы все сквозь землю провалились!". Причем, знаю, про эту мысль — только одна я. Все остальные, до сих пор, смотрят и умиляются тонкой романтике кадра. Расцвет эпохи классицизма, мать его... Дух античности, блин!
Думаете, лирику описываю? Нет, начало самой страшной задницы, в которую только и может угодить человек — свой первый шаг в публичную политику. Вы же знаете нашу манеру, мало-мальски удачные фотки превращать в плакаты с пояснительной надписью и тиражировать, в несметных количествах? Угу, поняли... Я как отпечаток увидела — взяла с Фрица страшное обещание — ни моего имени, ни даже упоминания, про меня, в тексте картинки не будет. Он его сдержал. Пояснение там совсем простое — "Гвардейцы королевы". Позже Фриц оправдывался, что иначе не вышло... За монограммы с буквой "N", из упаковочной фольги, насмерть приклеенные клеем БФ, ребят бы обязательно взгрел Хомяк. Как-никак — порча обмундирования и нарушение формы одежды. А так — участие в проекте и жертва личным имуществом ради общественных интересов. Ага...
Через неделю эту фотографию перепечатали, как гравюру, все газеты Амстердама. С краткой статьей, о фантастическом приданом невесты никем не признанного наследника древней династии Оттонов... Через две недели, в знаменитом своими гранильщиками алмазов квартале Йоденбюрт, началась тихая паника. Через три недели — залихорадило не менее знаменитую Амстердамскую биржу. В разгар событий — газеты напечатали моё фото, с Фрицем, рассыпающим по столу перед Бароном сибирские самоцветы. И биржа рухнула...
Лист шестнадцатый. Орден вагантов.
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Про биржевую панику в далекой Голландии, это я немного вперед забежала. К слову пришлось... Тогда, мне не до того было. В зале началась очередная уборка, с перестановками. Теперь — к свадебной церемонии. Простенькой. В военно-полевом варианте. Настроение, после всего уже случившегося — ниже плинтуса. Фриц опять куда-то делся. Сходила посмотреть, как папу на постой устроили. Вполне... Занавески тоже пыльные, а так — все атрибуты... Есть уже не хотелось, пить не хотелось, ничего не хотелось. Вымотала меня суета, даже самой странно, насколько. В лагере или дома, бывало, целый день с мелкими возишься — и нормально. А тут — словно выжало. Папа заглянул, по голове погладил, назвал умной девочкой и, как совсем маленькой, достал гостинчик "от зайчика" — два мешочка кедровых орешков. Один, поменьше, уже лущенных, второй, побольше — в шишках. Тайгой от них запахло, детством... Не стерпела. Один сгрызла, второй, десятый... Спохватилась, когда добрую четверть прикончила... Нехорошо! Мама это называет — "гасить отрицательные эмоции пищей". Зато успокоилась. Потом комендант зашел, поинтересовался, как дела. Потом — один из парней-связистов... А Фрица нет. И свадьба эта, скороспелая, мне окончательно перестала нравиться. Именно своей поспешностью. Тут не надо быть семи пядей во лбу, что бы догадаться — счет времени уже пошел на часы. Завтра Фриц уедет.
Прошлась по замку... В зале — расставляют посуду... Во внутреннем дворе — делегацию иезуитов в путь провожают. Оказывается, у Барона свита имелась. Или порученцы... Камушки, судя по всему, отправляются за море, а он, пока, тут остается. Спросила, у суетящихся в зале, надо ли помогать? Нет, отвечают, всё давно приготовлено. Вернулась обратно в комнату. Выстучала дежурного по связи, спросила, нет ли мне новостей? Есть. Первая новость. Хомяк устроил моим "гвардейцам" децимацию за испорченную клеем форму. Страшно отомстил — прикомандировал ко мне ещё троих, в качестве эскорта. Вторая новость. Теперь мне надо изучить их личные дела, потому что это надолго. Материалы из архива уже отправлены в "Рейхсканцелярию", а сами кадры — ждут в воротах. Третья новость. Фриц действительно улетает, но не завтра, а сегодня, в ночь. Что бы оказаться на месте действия с рассветом. Вот это — действительно удар судьбы. И ничего не сказал... Обидно. Четвертая новость. Папа устроил коменданту сцену, по поводу этого вот самого телефона. Непонятно, за что.
О! Надо знать папочку. На счет телефонов у него пунктик... Не знаю, с какого бодуна, но морзянку он активно не переносит, а набор номера АТС, методом настукивания его пальцем — буквально ненавидит. Дома и в рабочем кабинете, пока на пенсию не ушел, у него стояли телефоны с механическими "номеронабирателями". Это такие смешные дырчатые диски, с цифрами под ними, в дырки надо совать палец и поворачивать, до упора, а потом — отпускать и ждать, когда диск, с жужжанием, сам вернется на место. При обратном повороте контакт, что под диском, прерывает линию связи ровно столько же раз, какая цифра была набрана. В кино я видела кнопочные "номеронабиратели". Там, такую же работу, выполняет специальная микросхема. Десяток "номеронабирателей" папе сделали в электромеханической мастерской, как подарок, на юбилей. Для установки на его телефоны и про запас.
Три штуки — я маленькой сломала. Игралась... Безумная в своей бесполезности вещь! По идее, она напоминает специальную машинку "для подтирания задницы". Только папе такое говорить нельзя. Для него это — символ цивилизации. Здесь "номеронабирателя" взять негде, а комендант смысла претензии не понял. Когда объяснили — вспомнил. Он тоже, на Земле-1, "номеронабирателями" пользовался. Просто забыл... Там, других телефонов — нет. Как представлю себе мир, где люди не могут даже телефонный номер пальцем настучать... Жесть! Не смешно...
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Спустилась во двор. Стоят. Все. Двое здоровяков, с которыми я на стене фотографировалась, один чуть поменьше и трое давешних мальчишек. Действительно гвардия. Моя... До церемонии — примерно три часа. Пошли... По дороге — познакомились. Мешок очищенных от скорлупок кедровых орехов я честно на всех разделила. А "личные дела" — читать не стала. Только самые первые листы промахнула, с краткими анкетными данными. Но совсем без аудиенции ребят оставлять показалось некультурно. Вспомнила, как папа такие вещи устраивал. Всех усадила в коридоре штаба и начала вызывать по одному. На пять минут. И всем задавала три вопроса. Глядя в глаза... Тут весь фокус в том, что бы взгляд не отвести. Вопросы могут быть практически любые... Тренировка такая. Кто замялся с ответом или взгляд отводит — что-то темнит. Надо разбираться дальше. Просто и действенно... Главное, вопрос должен быть коротким и неприятным для отвечающего. Тогда ему за лицом следить некогда.
Один, два, три, два, два, один... Это — не считалка. Это — ответы на последний вопрос моих "гвардейцев". Я интересовалась — сколько человек ты убил лично? А они — не скрывают. Милые такие, простые ребятишки... Одни словами, другие пальцами показывали. "Пустяки, дело житейское!" Забыла, кто эту фразу, по всякому поводу повторял. Фокус в том, что именно в личных делах, этих цифр — нет. Якобы, с целью не травмировать психику воспитанников негативными воспоминаниями. Захочет — сам скажет. Черта с два они травмированы! Скорее — гордятся. Издержки "скоростной социализации", по методу Матусевича. Тоже легендарная личность, пускай и довольно мрачный тип. Бывшая специальность — майор КГБ, из Руссии, Это Земля-3 (официально), Развилка, как обычно называем... Здесь, у нас, координатор службы безопасности, по должности и психолог-экстремист, по призванию. Разруливает неразрешимые проблемы. Польза от его советов всегда налицо, но и запашок... Блин, не мне теперь от него морщиться. Как сказал бы Барон — "положение обязывает". Объясню.
Когда на Остров привозят очередную партию европейских беспризорников, это всегда толпа грязных и голодных зверенышей. Тесты, по которым их отбирают (выдумка того же Матусевича), самые примитивные. Возраст, живой вес, отсутствие видимых увечий и психических заболеваний. Проще говоря — гребем всех, до кого можем дотянуться, с маленьким дополнением. Здоров ли ребенок головой проверяют по его моральной устойчивости. Оказывается, способность к волевому самоограничению — потрясающе емкий параметр. Там и интеллект, и сила воли, и задатки к вхождению в коллектив. С одним маленьким "но"... Коллективы бывают солидарные (вроде нашего) и конкурентные, (согласно куриного закона "клюй ближнего, сри на нижнего)"...
Сразу по прибытии детишек помещают в месячный "карантин". Учат грамоте, "базовому" русскому языку, нормам личной гигиены, правилам внутреннего распорядка и обращению с основными бытовыми вещами. В том числе — с оружием. А по истечении месячного срока, каждому (!), даются равные права... и пистолет. Это не прихоть, и не каприз — жесткий расчет. Внутренний устав на Базе — сродни университетскому, он рассчитан на вооруженных и ответственных людей. Без скидки на возраст. Как правило, за недели карантина, аморфная масса будущих воспитанников разбивается на группки, по симпатиям и интересам, а часть из них всегда ярко асоциальна. Выявить будущих хулиганов и мелких деспотов, с уголовными замашками заранее — невозможно. Терпеть их присутствие в коллективе — вредно. Разбирать клубок взаимных детских претензий — унизительно. Матусевич предложил рубить "Гордиев узел" одним ударом — дать ребятишкам разобраться между собой на боевом оружии. Причем, выдавать "стволы" начинают с конца установившейся негласной "табели о рангах". По спартански, сразу же бракуют потенциальных нелюдей, силами едва формирующегося коллектива. Это работает... "Убей, но не мучай!" Среди прошедших "чистилище" — не бывает ни драк, ни воровства, ни взаимных подсиживаний. Но, иногда, "отход" достигает четверти пополнения. Подростки жестоки...
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Это всё легко на лекциях слушать и в книжке читать. А сейчас, напротив меня, сидит конечный продукт описанной социальной инженерии. Думающий, между прочим, своей головой, с такими же точно "Наганами" в кобуре. Ужасного вида "Ангарки-Магнум" расставлены у стены. Попросить, хоть разок, бабахнуть, что ли? Позвала всех ребят в кабинет. Усадила вдоль стола... Как раз — по трое с каждой стороны, а сама — спиной к окну в торце. Стрельнули у связистов посуды и кофеварку на сухом горючем. Сахар нашелся в ящике с НЗ у двери (кстати, у меня в комнате точно такой же, надо ревизию произвести). Галеты (или твердые хлебцы) ещё вчера вечером принес Свен (не знала). Булочник, если верить рассказу очевидцев, вился вокруг штаба как оса над вареньем. Наверное, мечтает о звании "Поставщика двора его императорского величества". Прибалты, на удивление тщеславны. А если ему ещё и платить выше среднего — точно не отвяжется. Это надо обдумать.
Пока закипала вода для кофе, я всем раздала распечатки со своими собственными анкетными данными. Папа бы не одобрил, а мне кажется, это правильно. Может они не в курсе, куда угодили, может, передумают? У меня никогда не было слуг и личной охраны. Даже подумать о таком, неделю назад — дикость... А теперь... Все вежливо поблагодарили, почти синхронно сложили листики и бережно спрятали в нагрудные карманы. Как сувениры. Ноль эмоций... Фетишисты нерусские! Небось, думают, что всё, что надо, про меня знают... Что им надо, понимаете? Спросила, как они себе представляют свои обязанности? Мне объяснили. М-м-мать! Я теперь, оказывается — "символ возрождения германской нации" и в некотором роде — "достояние империи". Издеваются, по глазам вижу. Тонкий немецкий юмор. Фриц иногда тоже так шутит, с каменной мордой. Фиг его поймешь... Пробовала отшутиться — империя-то вроде бы Римская, а я, с утра — славянка. Бесполезно! Das ist Kleinigkeit (это пустяк)!
Сидим и в молчании пьем кофе. Хрустим галетами "от Свена". Парни — из кружек, единственную чашку отдали мне. Аккуратно кусают и одинаковым жестом подносят еду ко рту. Их научили вести себя за столом. Вылитые аристократы. Хотя, всё прошли через нищету и унижения... Через "иммунный барьер" карантина... Вот интересно, здесь меня берегут "как женщину нашего Фрица" или уважают как "подругу Фрица"? У нас с ними — радикально разное детство и жизненный опыт. Я, при всех закидонах, чувствую себя в своем кабинете эльфийской принцессой, среди горных троллей. Фриц такого подавляющего впечатления никогда не производил. А эти, да наедине...
