(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Голому одеться — только подпоясаться. Маленькую постирушку я комбинезончику ещё вчера учинила. Как чувствовала... Шелк — материал не мнущийся. Последний осмотр... Нет ли пятнышек, или разошедшихся швов, или отставших нашивок... "Если хочешь, чтобы всё было сделано хорошо — сделай это сам!" Какой фрейлине можно доверить такие вещи? Это всё равно, что свой пистолет отдать, кому-то чистить. Дикость! Душ? Пожалуй... Мазаться-краситься? Мама показывала, как это надо делать правильно. А сама — не красится. Фриц меня накрашенной ни разу не видел. Вот и нечего баловать... Тем более, чуть смажется — буду, как дура. Повертелась, так и этак — хороша...
Двери в комнату я спецом оставила приоткрытой. Вдруг, долетят обрывки разговора. Специально слушать, что о тебе говорят, дурной тон, а если случайно — это ничего. Увы, треск телетайпов глушит все остальные звуки... Зато, перед окном промелькнул силуэт. Получается, что кто-то вышел из домика и бродит вокруг. Стерегут... Пригляделась. Винтовки не видно, внешний вид — безмятежно расхлябанный, а кобура расстегнута. Напевает себе под нос какую-то знакомую песенку, на архаичном немецком. Ничего себе... Застольная студенческая... Древний как мир — "Орден вагантов". Наши научники её, иногда, под настроение (хорошо поддатые) горланят... Та же мелодия, те же интонации... наверное — заметно другие слова, так ведь, сколько лет прошло... Вечные студенты... Пение, понемногу, становится громче и воодушевленнее... Для меня старается? В голове, сам собой, складывается перевод:
"Эй, — раздался светлый зов, началось веселье!
Поп, забудь про часослов! Прочь, монах, из кельи!"
Сам профессор, как школяр, выбежал из класса,
Ощутив соблазн и жар радостного часа.
Будет ныне учрежден наш союз вагантов,
Для людей любых племен, званий и талантов.
Все — храбрец ты или трус, олух или гений —
Принимаются в союз без ограничений.
"Каждый добрый человек, — сказано в Уставе, —
Немец, турок или грек, стать вагантом вправе".
Признаешь ли ты Христа, — это нам не важно,
Лишь была б душа чиста, сердце не продажно.
(Здесь и далее, перевод песни "Орден вагантов" со староненемецкого — Натальи Пятаковой, 2007 год)
Хотела получить ответ — почему они не сбегают? Папа рассказывал, как они в детстве сбегали с уроков из школы. Но, его в школу гнали из-под палки. Дай волю — все уроки проиграл бы в футбол или в компьютер. Сам признавался, что только армия из него человека сделала... А здесь — по другому. Никого не держат силой. Дядя Лева рассказывал о временах юности, когда был секретарем в комсомольской организации. Говорил, что в комсомол тогда уже принимали всех подряд, а исключить из него, даже самого отпетого ублюдка, уже не было ни какой возможности. Потому что, по неписаному закону, за отчислением из комсомола должно следовать и отчисление из вуза. А это — уже перебор. В результате, шпана, фарцовщики и всякие любители глумиться над слабыми, которых следовало бы, ещё на пионерской линейке, публично расстрелять перед строем (кто их только в пионеры принимал?) выросли и благополучно стали в 90-х годах уважаемыми бандитами, политиками и видными бизнесменами. Ведь секрет успешного бизнеса — это равнодушие к человеческим интересам партнера и готовность давить сок из подчиненных.
Что интересно, если верить папе (а он 1976 года рождения, по временной шкале Земли-1), уже тогда, все и про всё знали заранее. В школе им говорили одно, а после уроков — другое. Что справедливости нет... Что сила и деньги — круче любой правды... Что дети начальников — сами станут начальниками, а дети рабочих — могут не подпрыгивать... Но, все верили не тому, во что говорилось, а тому, во что хотели верить. Например, никто не подозревал, что в СССР скоро будет война. Когда в Закавказье полыхнуло — удивлялись. Когда в Молдавии — удивлялись ещё сильнее. Когда вдруг не стало СССР — просто не захотели об этом думать. Продолжали жить, "как будто он ещё есть". Страусы, блин! А ещё, в них особо вколачивали, что "один человек ничего не может". Совсем. Нечего даже пытаться.
Все желанны, все равны, к нам вступая в братство,
Невзирая на чины, титулы, богатство.
Наша вера — не в псалмах! Господа мы славим
Тем, что в горе и в слезах брата не оставим.
Кто для ближнего готов снять с себя рубаху,
Восприми наш братский зов, к нам спеши без страху!
Наша вольная семья — враг поповской швали.
Вера здесь у нас — своя, здесь — свои скрижали!
Милосердье — наш закон для слепых и зрячих,
Для сиятельных персон и шутов бродячих,
Для калек и для сирот, тех, что в день дождливый
Палкой гонит от ворот поп христолюбивый.
Бедный папа... Живое опровержение его житейской науки у меня под окном песни поет. Доброволец... Не хочешь верить — будь любезна запомнить. Он здесь не потому, что приказали. А потому, что захотел сам. Есть вещи, которые надо делать самому и никому нельзя доверить. Тоже — "привет из карантина". Там, раз и навсегда, вбивают в голову, что личное физическое уничтожение обидчиков относится к подобающим вещам. "Если хочешь, что бы мерзавца не стало — убей его сам!"
У нищих слуг нет. Месть — острое блюдо. В мирной папиной юности, мало кто, из гражданских, это лакомство попробовали. Гм... Рекомендую... Судя по парням — редкое и ни с чем не сравнимое удовольствие. В карантине — угощают всех желающих. Выжившие — нелицемерно благодарны. Выходит, что я, для ребят — символ веры в равенство и справедливость. Воплощение мечты, которую можно потрогать своими руками. Подозреваю, что даже у иезуита, тоже, что-то такое в глубине души шевелится.
Для молящихся глупцов с их дурацкой верой,
Для пропащих молодцов, тронутых Венерой.
Для попов и прихожан, для детей и старцев,
Для венгерцев и славян, швабов и баварцев.
От монарха самого до бездомной голи —
Люди мы, и оттого все достойны воли,
Состраданья и тепла, с целью не напрасной,
А чтоб в мире жизнь была истинно прекрасной.
Фриц мне рассказывал про карантин совсем немного. Нехотя, сквозь зубы... Словно бы стеснялся, за своих сверстников и современников. А чего, спрашивается, стесняться? У них — всё то же самое, как в мире взрослых. Только время сжато. За первые дни и недели становится ясно — "кто есть кто?" Да что там! В самый первый день... В первую ночь... Всех ребятенков помыли, переодели, накормили, показали, где спать и где сортир. Всего навалом. Чисто, тепло, никто не орет и не стоит над душой. Казалось бы — можно спокойно отдыхать? Фиг!
Сразу у кого-то попытаются что-то отнять (просто потренироваться), кому-то нагадят в чистую кровать, кого-то попытаются "нагнуть", сначала по мелочи (принеси то, принеси сё)... попробуют друг на друге кулаки. Вчерашние бродяжки, "бедные, жалкие и ничего не понимающие", предоставленные самим себе, начинают самоопределяться в стае, как обыкновенные звереныши. И сами — понемногу звереют. За неделю возникают микрогруппы. Формируется "табель о рангах". Гнобить слабых и "неприсоединившихся" — принимаются всерьез. Если среди новичков нет ярких асоциальных лидеров, то "болото" давят толпой шакалы. И? Уже можно брать на карандаш. Кто-то начинает пытаться давать отпор. Этих тоже берут на карандаш. Днем, по вечерам, на занятиях, просто в общении с дежурными старшекурсниками (самая тяжелая вахта) — идет контрпропаганда. Художественные фильмы и мультики, общая обстановка. За месяц психотип и душевные наклонности каждого (!) новичка можно определить "с точностью до третьего знака". Вероятность ошибки — ноль целых, фиг десятых. А потом — церемония в тире. Вот она убеждает будущих воспитанников лучше самых пламенных проповедей — "У этих — всё по-честному и всерьез". Через свои руки и опыт — доходит быстро и наверняка. С неожиданным довеском...
Верен богу наш союз, без богослужений,
С сердца, сбрасывая груз тьмы и унижений.
Хочешь к всенощной пойти, чтоб спастись от скверны?
Но, при этом, по пути, не минуй таверны.
Свечи яркие горят, дуют музыканты:
То свершают свой обряд вольные ваганты.
Стены ходят ходуном, пробки — вон из бочек!
Хорошо запить вином лакомый кусочек!
Жизнь на свете хороша, коль душа свободна,
А свободная душа господу угодна.
Не прогневайся, господь!
Это справедливо, чтобы немощную плоть укрепляло пиво.
Есть такое наблюдение, что самые пламенные христиане — это только что крещеные язычники. Всякая идея наиболее яро поддерживается недавно уверовавшими в нее адептами. Мысль, своими собственными силами карать и искоренять зло, вместе с его носителями, она ведь, до жути, антихристианская. Иезуиты, если как следует подумать, должны волосы на голове рвать от нашего здесь присутствия. Совсем простой пример:
Певец лукавит. Курсанты не пьют. Вообще... Идейного заряда коммунистической мечты (или мечты о всеобщей справедливости в реальном времени, или идеи о построении царства божьего на Земле, или выбор приобщиться к "ордену чистых духом") у вышедших из карантина живыми хватает на годы и годы. Причем, на всех, скопом. Фриц, до сих пор, светлеет лицом, когда про это говорит. А ведь они, всего-то, восприняли как догму, вскользь оброненную фразу — "Нормальный человек может быть или пьяным, или вооруженным". Отношение к личному оружию тут вполне рыцарское. Восторженное, до обожания... Мальчишки же... Выбор, между пойти в кабак (безоружными) или устроить пирушку в расположении (а револьверы запереть на замок), однозначно решается в пользу револьвера. Наши, из первопопаданцев, приватно жаловались, что коллектив Эзеля на них давит, моральным авторитетом. Добротную "гусарскую попойку", со стрельбой по воронам и пустым бутылкам, устроить невозможно. Во-первых — стыдно... Во-вторых, не педагогично. Само собой получилось... При этом карманные деньги у воспитанников есть. По местным меркам — приличные. Хозяйство Острова дает доход...
Подозреваю, что Барон трется рядом, а не бегает кругами, провозглашая нам анафему и грозя карами небесными, в том числе, и по этой причине. Он-то знает толк в пропаганде. Но, свою технологию, иезуиты не отработали, в силу отсутствия понимания цели. В христианских монастырях — падение нравов. Монахи пьют, играют в карты и кости, алчут земных богатств и бегают по шлюхам. Что в православии, что в католичестве... А чему удивляться? Христианство — это религия рабов. Нельзя же одновременно быть рабом и свободным. А рабу нужна отдушина. Возможность "расслабиться"... Его гордость, за шиворот, с четверенек не поднимает.
Но, до гробовой доски, в ордене вагантов,
Презирают щегольски разодетых франтов.
Не помеха драный плащ, чтоб пленять красоток,
А иной плясун блестящ даже без подметок.
К тем, кто бос, и к тем, кто гол, будем благосклонны:
На двоих — один камзол, даже панталоны!
Но какая благодать, не жалея денег,
Другу милому отдать свой последний пфенниг!
Это точно... Не песня, а целый манифест! Догадываюсь, почему папочка прилетел сюда в мундире без знаков различия. Сам не раз жаловался, что, вместо дисциплинированных "штурмовиков", мы получили толпу вполне "красных" фанатиков. На мой взгляд — как раз нормально. Ведь без светлой идеи штурмовики воюют плохо. Те, кто организовывал образовательный процесс, знали это с самого начала. Пусть здесь подавляющее большинство "сочувствующих", но, зато таких, что в рост побегут на пулеметы (которых у вероятного противника нет, и хорошо, я в кино видела, как оно бывает). Зато, при попытке послать этих сознательных бойцов на смерть "просто по приказу" — возможны самые разные варианты. До папы, наконец, дошло, куда он попал? Здесь же не армия, а вооруженная коммуна. Ох, сомневаюсь! Скорее — он что-то задумал...
Лист семнадцатый. Бесприданница.
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Телефон загремел, как всегда, некстати. Причем, бесконечной трелью. Сигнал оповещения? Динамиков радиотрансляции, пока ходила, я не видела. Ну, да, они, по тревоге, все как один, с радиостанциями. Телефон — в ухо, переключатель — на 21 канал и "слушайте распоряжения дежурного по связи". На всякий случай сняла трубку. Точно, повторяют запись: "всем перевести радиостанции на прием, слушать распоряжения дежурного по связи"... Случилось что? А! Это же "шестичасовая готовность" перед началом операции. Всё правильно... Скоро в воздух поднимутся первые самолеты с десантом. Точнее, с передовым отрядом и имуществом, для основного десанта. Они должны быть над Кронахом перед рассветом. Как только очистят взлетную полосу и рулежные дорожки — прилетят, на смену, другие машины. Их заправят, погрузят основную группу (с Фрицем) и отправят, уже в ночь. К обеду вернутся машины первой волны. И закрутится воздушная карусель. Местным такие подробности знать не обязательно. Пусть они хоть трижды лояльные... Так что, оповещение, для своих.
Делать нечего — придется напяливать дополнительную сбрую с радиостанцией. Где она, кстати? Вроде бы связисты забирали, на подзарядку. До сменных аккумуляторов, как в технике Земли-1, мы пока не дошли. Стук, в приоткрытую дверь. Да! Danke... Приятно. Связисты сами догадались — принесли рацию в комнату. А это что такое? Пакет... Вместо адреса, размашистая латинская буква "N", а в углу, поменьше — вензель "F4"... Вот это сюрприз! Совсем собиралась надевать привычные высокие ботинки, а мне прислали легкие сапожки, светло-синего, в тон комбинезону, цвета. И подвесную систему для радиостанции, в тон. Кажется, на Эзеле, это дело предлагали в качестве элемента парадной формы, для летающих экипажей. Наши — не пропустили... Исключительно ради единообразия одежды. Типа, "дай им волю — будет не войско, а сущий балаган". Зря... Красиво сделано! Работа чужая, видимо отдавали, на заказ, делать местному сапожнику. Впрочем, клепки из нержавейки — точно, наши. Ладно! Смотрится симпатично. Скорее всего — Фриц оплатил "за свои", в подарок.
Привычно попрыгала, проверяя подгонку. Нигде не звенит, не болтается. Единственное на мне темное пятно — это кобура. Пускай, за спиной не видно. Рация другая — меньше, чем вчера. А ручка ключа — встроенная. Вся уместилась на ремне... Наверное, облегченный вариант. Так, не забыть пропустить шнурок от телефонной гарнитуры в воротник, под комбинезоном, вдруг, за что-то зацепится? Ещё раз глянуть в зеркало... Готова!
Вышла в коридор. Ребята дружно вздохнули... Молодцы, тоже затянулись, причесались... Только кепи, по летнему времени, сложены и заправлены под клапан погона. Как знак легкой неофициальности события. Что?! Даже не вздумайте! Бросьте свои винтовки здесь... или отдайте связистам. Я сказала — вы мои гости? За свадебным столом, с этими железяками, сидеть собрались, или как? Не знаете русских свадебных обычаев? Даю установку! Папа любит так выражаться, чужим бархатным голосом, не знаю, где выражение подцепил — "Как получится — так и будет!" Если что не сладится, Фриц именным указом утвердит. Зачем мы императора в доме держим, для мебели? Стоят, моргают... Наговорила лишних слов... Повторила по-немецки. Jawohl! Gut...
