Радужные Мосты - 1. Дженай

Часть вторая. Радужные Мосты.

Его сны были полны ярких образов. Проснувшись, он первым делом склонился над Мили. Девушка все еще не пришла в себя. Больше того, ее состояние заметно ухудшилось. Тело чародейки горело от сильнейшего жара. Виднеющаяся сквозь разорванные штаны рана выглядела ужасно — развороченная плоть кровоточила, началось нагноение. Но не это страшно. Края раны стали коричневыми и склизкими. Брайт слишком хорошо помнил мертвого Брика и оставшегося в ожидании неминуемой участи Маркуса. Их раны выглядели точно так же, разве что процесс разложения в них шел значительно быстрее. Возможно, магические способности девушки или съеденная ею слизь дракона давали ей некоторое преимущество.

Алхимик вскочил на ноги. Он знал, что не сможет излечить Мили, но вот замедлить действие оружия немертвых попытаться стоило. Выхватив из потайных ножен, расположенных в левом рукаве, тонкий стилет, Брайт бросился на поиски необходимых ингредиентов. Он редко имел дело с травничеством, но вбитые сызмальства знания покорно ждали своего времени, хранясь в дальних закоулках памяти.

— Корень дудника, — бубнил он себе под нос, лишившись обычной невозмутимости. — Так... сонная трава... вполне хватит нескольких цветков... хотя на всякий случай собрать побольше. Морской табак, очень кстати... — алхимик задумался. Он помнил, что наибольшую силу это растение набирало в период полнолуния, но особого выбора все равно нет. Требовалась защита от черной магии и ядов, а поиски дерева девственности или чего-то подобного могли слишком затянуться. Собрав по дороге еще некоторые ингредиенты, вроде ромашки и мяты, алхимик вернулся ко все еще бесчувственной Мили.

Первым делом Брайт распорол себе правый рукав до локтя, оторвал кусок ткани. Потом сбегал к близлежащему озерцу. Вода там оказалась прохладной и чистой, а еще она удивительным образом благоухала целым букетом цветочных запахов. Алхимик положил на лоб чародейки остужающий компресс. Потом снова вернулся к водоему и с его дна собрал пригоршню плотной мягкой глины.

Дальнейший час превратился в постоянные смены компресса, крошение цветков, стеблей и кореньев до однородной кашицы, которая потом смешивалась с принесенной глиной. У Брайта не было с собой даже простой ступки или толкушки. Все приходилось делать на обычном куске дерева — предварительно очищенного и вымытого.

Потом алхимик осторожно промывал рану Мили и тонким слоем накладывал на нее полученное снадобье. Оно должно было не только снять воспаление и прогнать жар, но и послужить простеньким противоядием. Теперь оставалось закрепить и усилить действие полученного лекарства. Брайт свел скрещенные ладони над зеленоватой кашицей, потихоньку размываемой ручейками выступившей крови. Он чувствовал ауру каждого компонента: холодную от морского табака, теплую от сонной травы и дудника. Алхимик не читал заклинания, не творил волшбы. Он обращался к дремлющим силам, которые скрывались в неприметных на вид растениях. Обращался и направлял их.

Затем Брайт окончательно распорол свой правый рукав и соорудил из него нехитрую повязку. Вскоре он с облегчением заметил, что кровавые ручейки, до того сбегающие по ноге девушки, пересохли, а дыхание ее стало спокойнее. Можно перевести дух. Алхимик сделал в сложившейся ситуации все, что только мог. Оставалось лишь ждать.

Усевшись возле Мили, Брайт попытался вспомнить обрывки сновидений, до сих пор мелькающие в голове. Никогда прежде он не страдал пристрастием к астрологии, гаданиям или толкованиям снов. Однако теперь впервые в жизни пожалел об этом. Ему казалось, будто от него ускользает нечто очень важное. Смутные воспоминания из сна о маленьких летающих человечках не давали покоя. Его страстно о чем-то просили. Разумеется, человечками были феи — общее представление об их внешности алхимик имел. Но вот чего они хотели? Ответа на этот вопрос он не знал, хотя тот и казался очевидным. Напрягись, освободи разум от лишнего хлама и все тут же встанет на свои места. Но нет. Голова тяжелая, мысли ворочаются медленно и неохотно.

В животе настойчиво заурчало. Мысли о феях развеялись окончательно.

Солнце стояло высоко, и алхимик не мог понять: то ли его сон сжался всего до нескольких часов, то ли растянулся больше, чем на сутки.

Он взглянул на девушку. На ее щеках проступил легкий румянец. Это не могло не радовать. Однако оставить чародейку в одиночестве и уйти на поиски пищи Брайт не решился. Похоже, личей можно больше не опасаться, по крайней мере, среди озер, но кто знает — нет ли здесь иной опасности? Нелюдимый и замкнутый, Брайт внезапно ощутил, что боится остаться один. Красота раскинувшегося перед ним края завораживала, но в тоже время пугала. Она казалась напряженной, выжидающей, словно коварный хищник перед решающим прыжком. От собственных мыслей алхимик поежился и потряс головой, отгоняя наваждение.

— Еще не хватало от каждого куста шарахаться, — пробубнил он себе под нос и направился к озерцу. На вкус вода оказалась удивительная. Она больше походила на холодный травяной настой с густым насыщенным вкусом.

— Странное дело... — Брайт задумался. Он не понимал, как вода могла так напитаться. В ней словно бы заварили целый букет цветов, а потом отфильтровали, очистили до кристальной прозрачности и остудили. После первого небольшого глотка Брайт прислушался к своим ощущениям. Внешняя чистота вполне могла оказаться обманчивой и таить под собой до поры сокрытую опасность.

Внезапно до его слуха донесся стон. Алхимик вскочил на ноги и бросился к Мили. Девушка пришла в себя и даже ухитрилась сесть, облокотившись руками о землю. Глаза ее были мутные и ошалелые.

— Ну, как ты?! — выпалил Брайт.

— Слабость какая-то, — неуверенно проговорила чародейка и тронула рукой повязку на ноге. — Что это?

— Не тревожь, это специальное снадобье. Заживляет раны и уменьшает действие черной магии.

— Уменьшает?

— К сожалению, да. Всего лишь уменьшает, — Брайт развел руками. — Слабое противоядие, слабая защита от магии. Это не лекарство — всего лишь способ на время оттянуть неизбежное, снять боль.

— Ты даже иллюзиями не даешь потешиться, — сказала чародейка и взглянула на Брайта. — Как думаешь, сколько у меня времени?

— Я не лекарь... — начал было алхимик, но Мили перебила его.

— Говори, я не сопливая девчонка. Мне надо знать, на что рассчитывать.

— Я бы сказал, что несколько дней, если бережно относиться к повязке и постоянно обновлять снадобье.

— Уже неплохо, — чародейка криво улыбнулась. — За попытку помочь — спасибо.

Девушка бросила взгляд на остатки трав и цветов. Чуть помедлив, спросила:

— Ингредиентов-то хватит?

— Не беспокойся. Я достаточно набрал. Коренья измельчу, а стебли свяжем и возьмем пучком.

— Целый букет будет, — хихикнула Мили и только теперь обратила внимание на окружающую ее местность.

— А здесь красиво, — всматриваясь вдаль, сказала она. — Как думаешь, мы дошли?

Брайт пожал плечами.

— Вот, узнаю старого скрягу Брайта, — засмеялась девушка. — Всегда поддержишь беседу, поднимешь настроение.

Алхимик никак не отреагировал на колкость, а принялся за измельчение оставшихся у него корней.

— Отдохни и постарайся набраться сил, — сказал сухо. — Времени у нас мало, поэтому не станем тратить его впустую. Тронемся в путь, как только закончу.

Мили хотела съязвить, но передумала. В конце концов, он был прав, хоть и брал на себя слишком много. Девушка никогда не признавала главенство мужчин. Исключением был Маркус. Она, конечно, благодарна алхимику, но понукания собой допустить не могла. Однако на первый раз чародейка великодушно простила Брайту его вольность и вновь растянулась на траве, наслаждаясь ласковыми лучами теплого солнца. Наконец-то можно спокойно отдохнуть. Мили не спрашивала о личах. Ей казалось достаточным того, что алхимик чувствует себя уверенно, да и сама она не ощущала мерзкой ауры. Значит, хотя бы на время, но все спокойно, а этим следовало воспользоваться и прийти в себя.

Брайт освободился довольно скоро. Он распихал кусочки кореньев по карманам, душистые стебли перевязал куском рукава, оставшегося от повязки Мили.

— Ну что, готова взглянуть на легенду? — спросил он девушку и протянул ей руку.

— Обязательно посмотрим, — ответила чародейка и прищурилась. Руки она не приняла, попыталась встать самостоятельно. Это ей удалось. Лишь уже выпрямившись в полный рост, чародейка пошатнулась и чуть не упала. В глазах сделалось темно, голова закружилась. Немного постояв и сделав несколько глубоких вдохов, Мили почувствовала себя лучше до такой степени, что смогла сделать первый шаг. Как ни странно, но раненая нога почти не болела. В душе чародейки даже шевельнулась слабая надежда на выздоровление. А чем Лея не шутит? Вдруг травничество в руках алхимика станет ей спасением.

— Я готова, — окончательно придя в себя, сказала Мили. — Идем!

— Как у тебя с магией? Здесь можешь колдовать?

Девушка вытянула руку раскрытой ладонью вверх. Тут же на коже заиграл маленький, еле заметный огонек. Заиграл и почти сразу погас. Мили выругалась, отвернулась.

Брайт понимающе кивнул.

— Что ж, нас никто не ждет, никто не торопит, но и ворон ловить не стоит. Пойдем в свою силу... В твою силу.

Путники еще раз взглянули на начало тракта. Сейчас тот выглядел безобидным и манящим. Казалось, ступи на него — и дорога станет легкой, беззаботной.

— Нет, не дождетесь, — вслух произнесла Мили, словно мертвые маги могли ее слышать. Она с отвращением сплюнула себе под ноги. — Сначала посмотрим, что же вы здесь охраняете.

* * *

Брайт подобрал цепь и вновь намотал ее на руку. Верное оружие почти не пригодилось за последнюю пару дней. Все решала магия и алхимия. Теперь же у них нет ни того, ни другого. Лишь старая добрая сталь приятно холодила кожу, дарила какую-никакую уверенность в собственных силах.

Путники неспешно двинулись вглубь озерного края, как про себя назвал это место Брайт.

Они по пояс утопали в высокой душистой траве, которая колыхалась под порывами слабого теплого ветра.

Отчего-то Брайту представилась родная деревня и бескрайние луга вокруг нее. Он, тогда еще беззаботный мальчишка, бегал босым по мягкой траве, смеясь и радуясь лишь ему видимой красоте. Но даже эти воспоминания не шли ни в какое сравнение с тем завораживающим великолепием, которым раскинулись перед путниками неизведанные просторы. Алхимику казалось, будто они наполнены каким-то волшебным очарованием, успокаивающей негой. Воин до мозга костей, он не заметил, как замедляет шаг и любуется открывающимися пейзажами, завороженно рассматривает изгибы озер и вслушивается в журчание ручьев.

Мили удивленно косилась на алхимика.

'Спятил, что ли?' — думала она, наблюдая, как тот преображается на глазах. Из замкнутого в себе отшельника он превратился в нечто, которое глупо улыбалось и бессмысленно вертело по сторонам головой. Увалень деревенский — не больше, не меньше.

— Эй, ты еще в своем уме? — настороженно спросила Мили, толкая Брайта в плечо.

Улыбка с лица алхимика немедленно исчезла, взгляд сделался сосредоточенным.

— Давай я тебе венок сплету, — не удержалась от колкости Мили, — красивый, из васильков. Будешь пастушком.

Брайт скользнул по девушке снисходительным взглядом, но промолчал.

Время текло мимо них.

Несколько раз путники останавливались, чтобы передохнуть и поесть найденных ягод. По виду те казались очень похожими на обычную лесную землянику, однако сильно отличались вкусом. Для начала Брайт, как человек привычный к ядам, съел всего несколько красно-желтых плодов, немного подождал, убедился, что организм принимает предложенное, а в следующий раз подкрепился основательнее. Его примеру последовала и Мили. Но она ела совсем мало. Поначалу желудок не принимал вообще ничего, и девушка мучилась рвотой и жестокими спазмами. Потом стало легче.

Как ни странно, но за весь день никакой живности они так и не встретили. Не было даже насекомых или самых обыкновенных лягушек, ящериц. Это казалось совершенно невероятным для подобного места — ни паутины, ни следов, ни лежек. Не слышалось ни кваканья, ни пения птиц — вообще никаких шумов, за исключением шелеста травы и журчания воды. Ощущение полного запустения начинало давать о себе знать — оно давило. И это не могло не настораживать. Такая же тишина царила и в лесу перед нападением личей, но там хотя бы встречались редкие следы животных, слышался щебет и трели пернатых.

Ближе к вечеру, когда солнце спряталось за далекими деревьями и сумерки опустились на подернутые туманной дымкой озера, взгляд Мили задержался на одной примечательной точке в самом центре открытого ими края.

— Смотри, — одернула она Брайта, — там что-то сверкает.

Действительно, в том месте, куда указывала девушка, виднелось странное желтоватое свечение. Оно дрожало и мерцало в наплывающих облаках тумана. Велик был соблазн поскорее разгадать природу обнаруженного огонька, но идти в темноте Брайт не решился. От него не укрылась, что чародейка держится лишь на силе воли. Следовало сменить повязку, пока еще оставалось немного света. Ночь грозила выдаться безлунной, и совсем скоро нельзя будет разглядеть собственной вытянутой руки.

Путники постарались запомнить направление, в котором пульсировало свечение, а потом расположились на траве. Ягоды — вот и все, что удалось добыть съестного. Хорошему сну это способствовало. Брайт уже устал слушать возмущение собственного желудка. Мили же, как ему казалось, чувствовала себя лучше.

— Ложись, — сказал он, — я покараулю. Не могу отделаться от ощущения напряжения вокруг. На нас не то смотрят, не то ждут... Ты не чувствуешь?

Чародейка покачала головой, обеспокоенно заозиралась.

— Это призрачные огни? — спросила она.

— Нет. Я даже не уверен, что мне это все не кажется. Просто... Словно все замерло.

— Место, конечно, странное, — протянула девушка, стараясь поудобнее уложить ноющую ногу. — Разбуди меня на смену, тебе тоже надо поспать.

Брайт кивнул, уже погруженный в тяжелые мысли. Сон к нему все равно не шел. И алхимик был даже рад посидеть, подумать, а не ворочаться сбоку набок. Мысли сталкивались и теснились. А уж пищи для размышления накопилось предостаточно. Как много всего произошло за несколько последних дней. События, которые поначалу разворачивались медленно, почти неохотно, вдруг набрали невероятную скорость и попросту смели возомнивших о себе бог весть что путешественников. И все из-за каких-то озер. Да, несомненно, красивых, но не больше — ни месторождений золота или драгоценных камней, ни древних хранилищ артефактов и знаний. Разумеется, все это могло еще скрываться и ожидать часа быть обнаруженными. А если здесь нет ничего, кроме воды? Что, если все усилия напрасны? Это угнетало Брайта больше всего — бесцельность и ненужность всех усилий. Хотя отступать он не собирался. Впереди ждал источник таинственного свечения, а он мог поставить все с ног на голову.

Алхимик снова и снова перебирал в голове случившееся. Почему личи не последовали за ними? Что значили их последние слова? Кто сожрал тут всю живность? После последнего вопроса живот снова заурчал.