Радужные Мосты - 1. Дженай

— Как могли феи построить такую громадину? — спросил Брайт. Снова его воображение дало сбой. Представить, чтобы маленькие изящные существа, которых он видел во сне, оказались способны на возведение столь массивной конструкции, он не мог. — Он же намного больше своего лесного собрата.

— И что? — ответила Мили. — Но больше-то некому тут строить чего ни попадя. Или ты думаешь, что кто-то сюда пришел после всего произошедшего и давай камни ворочать? А потом благополучно по-тихому сбежал, оставив все, как есть?

— Почему после? И может не по-тихому и не благополучно, — теребя подбородок, сказал Брайт.

Чародейка отвернулась, более не желая продолжать бессмысленный спор.

— Так вот что мы видели, — алхимик указал вверх. Там, на самой верхушке обелиска, мерно пульсировало желтое свечение. — Что за огонек?

— Думаю, магия, — неуверенно ответила Мили, — странная она какая-то. В ней есть часть от огненной стихии, часть от земли... и что-то еще... не могу понять.

— Много вопросов и ни одного ответа. Никудышные из нас исследователи, — вздохнул Брайт.

Сколь разительно отличался этот упирающийся в небо каменный перст от всего того, что путники уже успели увидеть среди бесчисленных озер. Нет, не озер — глаз ушедшего народа, которому теперь оставалось лишь задумчиво смотреть в проносящиеся мимо облака и вспоминать. Стеклянные дома и мосты, бесспорно, потрясали. Но они терялись под сенью обелиска — увядали под его довлеющим уродством.

— Маяк, — прошептал Брайт.

— Возможно, — отозвалась Мили. — Но просто так маяки не ставят.

— Правильно! Значит, либо хотят на что-то обратить внимание, либо о чем-то предупредить. Тебе какой вариант больше нравится?

— Уж лучше бы обращал внимание, — удивилась Мили вопросу. — Но готовиться будем к худшему. На всякий случай.

Брайт одобрительно кивнул:

— Давай одеваться. Как твоя нога?

— Болит, — призналась девушка, — пока отвлекалась — вроде ничего, а как вспомнила, так хоть в петлю лезь. И кровоточит, зараза.

— Ничего, сейчас легче станет.

Одевшись и закончив с перевязкой, Брайт направился вдоль постамента. Чародейку он оставил отдыхать, наказав ей никуда не уходить, а в случае малейшей опасности — кричать что есть сил. Мили почти не возражала.

Брайт ступал медленно и осторожно. Он внимательно осматривал выщербленную, изъеденную непогодой поверхность обелиска. Печальный опыт Мили подсказывал, что прикасаться к камню не следует. Он мог бы и не обладать той же неприятной особенностью, что и в лесу. Но слишком высока цена необоснованного риска.

Вскоре в основании постамента обнаружился проход, больше походивший на широкую трещину. Алхимик, стараясь не задевать краев, заглянул в нее. В полумраке пролома ему открылся узкий короткий коридор, который уже через несколько шагов обрывался множеством ступеней, по спирали устремляющихся куда-то вниз.

— Наш маяк оказался не просто сигнальным костром, но дверью, — поведал Брайт о своей находке, вернувшись к чародейке. Во взгляде девушки появился интерес.

— Дверью куда?

— Хороший вопрос. Понятия не имею. Но там лестница и, похоже, она спускается довольно глубоко.

— Что ж, выбора у нас нет, — Мили вздохнула, представив себе вереницу бесконечных ступеней. — Только дай мне еще немного времени. Нога все еще болит.

Брайт кивнул и ненадолго пропал из виду. Вернулся он, неся хорошую пригоршню ягод. Животы от подобной пищи подводило, но даже такая еда лучше, чем ничего.

* * *

Опасливо пригибаясь, они протиснулись в трещину.

— Странная дверь, — сказала Мили, — проломили ее, что ли.

— Тут все странное, — вздохнул Брайт, — с тех самых пор, как мы ступили на тракт. На вот, держи, — он протянул чародейке рукоять цепи, сам же взялся за оголовье. — Только крепко держи. Будем спускаться медленно, чтобы не поскользнуться. Цепь — на всякий случай, если кто-то оступится.

— Как тут вообще лестница появилась, если сверху такая махина лежит? — не могла понять Мили. — Это что же, сначала построили что-то внизу, вывели наверх ступени, потом все это завалили, а потом сделали дыру? Чушь какая!

— Держи, говорят тебе! — повысил голос алхимик.

Мили в который раз попыталась испепелить его взглядом, но рукоять все же взяла:

— Хам невоспитанный!

— А бывают хамы воспитанные?

От возмущения чародейка даже задохнулась:

— Иди давай, раскорячился тут!

Алхимик хмыкнул.

Опасаясь оступиться, они осторожно ставили ноги на ступени. Почти сразу время утратило свою силу, и спуск потянулся бесконечной чередой однообразных движений. По стенам, сложенным из обычного известняка, сочилась склизкая влага. Здесь же росла странная, слабо светящаяся плесень. Света немного, но но достаточно, чтоб видеть контуры ступеней. Выглядели те на удивление новыми, будто были вырезаны и аккуратно уложены на раствор совсем недавно. Однако уже спустя несколько минут спуска вид ступеней резко изменился. На нижних витках лестницы в камне появились заметные трещины и характерные отполированные углубления от многих прошедших здесь ног.

— А зачем летающим созданиям ступени? — спросила Мили.

— Может, они только на открытом воздухе летали? — предположил Брайт.

— А мосты тогда зачем?

— Ну, для красоты.

— Не знаю, не знаю, — в голосе чародейки звучало сомнение. — Может, здесь еще кто-то жил?

— А может это вообще не Радужные Мосты?

— Как? — опешила Мили. — Так мы же сами видели мосты. Сверкающие, красивые.

— А ты наверняка знаешь, что именно так они и должны выглядеть?

Девушка примолкла, обдумывая услышанное.

Стены превратились в сплошное засилье плесени и слизи, которая студенистыми сгустками скапливалась на ступенях. У Брайта сложилось впечатление, что нижнюю часть колодца возвели намного раньше, нежели верхнюю, которая казалась несуразной, слепленной наспех.

— Интересно, куда девается эта гадость? — стряхивая с сапог полупрозрачные липкие комки, спросила Мили. — А то ведь так идем-идем, а там трясина какая-нибудь.

— Все может быть, — отозвался Брайт, — но тогда бы за годы здесь до самого верха заполнилось. Скорее всего, есть какой-то дренаж или хитрая система отвода.

— Успокоил, — не слишком уверенно сказала чародейка.

После жаркого солнечного дня промозглая подземная сырость пробирала до дрожи. Вскоре у путников уже зуб на зуб не попадал от пронизывающего холода. Как глубоко они спустились? С огромным трудом представлялся тот поистине адский труд, который позволил среди озер и ручьев в почве, пропитанной влагой, вырыть такую яму, обложить ее камнем. Сколько на подобную работу ушло времени? Годы, десятки, сотни лет?

— Мне кажется, колодец появился в здешних местах задолго до всех тех стеклянных сооружений на поверхности, — вдруг сказал Брайт.

— Почему так думаешь? Я бы сказала, наоборот — позже. Быть может, во времена упадка или потрясения, когда не было ни возможности, ни необходимости строить что-то столь же воздушное, как те же мосты.

— Я не настаиваю. Верхняя часть — вполне возможно. Там явно топорная работа на скорую руку. Но тут камень выглядит куда старше, да и качество кладки выше.

— Знаешь, на что похож этот колодец? — голос Мили еле заметно дрожал. — На кишечник огромного чудовища. Слизь, которая стекает со стен — это желудочный сок, а винтовая лестница — диковинный язык.

— Ты бы поменьше фантазировала, — поморщился алхимик.

Но воображение девушки разыгралось на полную. Ей казалось, будто окружающие стены пульсируют и сокращаются, норовя поскорее отправить добычу в необъятную утробу желудка. Мили дернулась от нахлынувшего омерзения и почувствовала, как нога срывается с очередной ступени. Чародейка вскрикнула и непроизвольно подалась вперед. Алхимик успел обернуться и принять падающую девушку на себя. Одно долгое мгновение казалось, что беда миновала, и воин сможет удержать равновесие. Но нет. Комки густой слизи в полной мере показали свое коварство. Брайт чувствовал, как неуклонно теряет устойчивость и заваливается на спину. Он попытался ухватиться за стену, однако пальцы бессильно скользнули по склизкой массе.

Алхимик попытался сгруппироваться и хоть как-то извернуться, так как падать начал не в сторону стены или вниз по ступеням, а в зияющий провал колодезной шахты. Он успел почувствоваться то мгновение, когда завис над пропастью. Где-то рядом раздался всхлип Мили. А потом ступени окончательно ушли у них из-под ног, и путники рухнули в темноту — навстречу холодной, выжидающей неизвестности.

* * *

Наверное, в тот момент, когда Мили и Брайт уже распрощались с жизнями, кто-то на небесах решил, что еще не насмотрелся на приключения забавных человечков.

Падение оказалось недолгим. Алхимик только-только успел выставить перед собой руки, как в них врезался жесткий пол, покрытый застоялой, дурно пахнущей жижей. В лицо полетели тяжелые брызги. Ладони и предплечья разорвались болью. На время мир вокруг стал сосредоточением омерзительного запаха и протяжного звона в ушах. Брайт замер, кашлянул, стараясь отдышаться. Липкая холодная слизь залепила нос и глаза. Алхимик попытался приподняться, шаря в темноте, как слепой котенок.

Мили повезло больше — она упала на бок и почти не ударилась. Тем не менее, сердце бешено колотилось, в висках гулко стучала кровь. Дикая, почти сумасшедшая мысль: "Мы все-таки дошли до самого дна", — металась в голове чародейки. Переполненная ужасом и омерзением, девушка вскочила на ноги, прищурилась. Темнота стояла кромешная.

— Брайт! — надрывно крикнула Мили. Девушка попыталась вызвать огонь, пусть совсем слабый. Руки дрожали, но даже искры не появилось на раскрытых ладонях. Здесь, под землей, в глубине таинственного края, магические силы окончательно покинули девушку. Чародейка почувствовала себя беззащитной и одинокой. На глазах навернулись слезы. — Брайт! — снова прокричала она, уже не надеясь на ответ.

— Я здесь, — раздался с пола хриплый голос алхимика. Кое-как ему удалось очиститься от налипшей слизи, и теперь слух постепенно возвращался.

Мили бросилась на голос, но тут же обо что-то споткнулась и чуть снова не упала.

— Ненавижу тебя! — сквозь слезы почти кричала она, помогая Брайту подняться. — Ты специально молчал, чтобы я тут с ума сошла?! Ненавижу! Выродок! — голос девушки срывался. Ее трясло.

Брайт не спешил отвечать чародейке той же монетой. Он понимал ее состояние, а потому предпочел то время, пока девушка будет успокаиваться, посвятить исследованию места, где они очутились. Вот только особых успехов в этом достичь не удалось.

Жижа под ногами неглубокая — чуть выше щиколотки. Ноги то и дело норовили разъехаться, а снова окунуться в склизкое зловоние желания не возникало. В колодце действительно была какая-то система отвода влаги. И это радовало очень сильно. Мысль о том, что он и Мили могли с головой погрузиться в студенистое нечто, вызывала приступ тошноты. Уж лучше сразу разбиться, чем захлебнуться в озере соплей.

Не видно ни стен, ни даже Мили, которая стояла рядом и все еще тяжело дышала. Словоизлияния она прекратила, но теперь слышался стук ее зубов. Что и говорить — после невольного купания стало заметно холоднее.

Темнота сделалась почти осязаемой. Она тихо заползла в сознание алхимика и свернулась там шипастым неприятным комком, от которого у бывалого воина по спине побежали мурашки. Он действительно боялся. Но не стыдился этого.

Поначалу алхимик решил, что у него начались галлюцинации. До слуха донеслись еле уловимые звуки мелодии. Незамысловатые переливы, извлекаемые из какого-то духового инструмента, струились из темноты, подобно легкому дуновению свежего ветра. Брайт весь превратился в слух, почти перестал дышать, чтобы не упустить волшебное звучание.

— Ты слышишь это? — шепотом спросил он Мили.

Та пробурчала что-то невразумительное, однако напряглась, прислушалась.

— Слышу, как стучат мои зубы, — наконец ответила чародейка, — а еще, как капает эта липкая вонючая слизь или что это там такое.

Стоять долго без движения крайне тяжело. Мышцы сводила жестокая судорога. Брайт кривился от боли, про себя ругался, боясь вспугнуть удивительную мелодию, так внезапно возникшую среди холода и тьмы.

— Нет, нет. Мелодия. Слышишь мелодию?

— Ты точно тронулся, — фыркнула Мили. — А полуобнаженные девственницы тебе не мерещатся?

Брайт осторожно, стараясь шуметь как можно меньше, двинулся на звук. После нескольких неуверенных шагов он дождался, когда жижа под его ногами успокоится — снова вслушался.

— Ну что? — раздался над его ухом голос Мили. — Девственницы уже пришли? Я не помешаю?

Алхимик уже было хотел сказать девушке, что он о ней думает и куда ей лучше пойти, когда:

— Ой, — растерянно сказала чародейка, — ты прав. Это похоже на... Вроде на свирель.

Брайт закатил глаза, вздохнул. Боевой маг — это конечно хорошо. Но избалованный вниманием и почестями маг — очень непростой компаньон. Тем более — избалованный маг, растерявший все силы и не доверяющий никому, кроме себя.

Между тем, мелодия становилась все более отчетливой и вскоре необходимость в постоянных остановках исчезла. Брайт шел маленькими шажками, вытянув вперед руки. Мили держала его за плечо. Вскоре воин почувствовал под разбитыми ладонями дерево — обычные рассохшиеся и сильно отсыревшие доски. Осторожно одними пальцами ощупал преграду. Почти сразу нашел большое кольцо и ржавые массивные петли.

— Дверь, — сказала Брайт, и голос его дрогнул.

— Так... Открывай, — Мили почувствовала, что в горле пересохло. Волнение разливалось по телу.

Дверь была старая и трухлявая, ее влажная поверхность пружинила под легким давлением пальцев. Затаив дыхание, Брайт потянул за импровизированную ручку. Раздался тихий скрип, дверь легко поддалась и отворилась. На вплотную подступающей жиже поднялась небольшая волна.

* * *

Звуки неведомого инструмента вмиг сделались громче. Они звали за собой, манили, и этому зову почти невозможно противиться. Дверь распахнулась, и за ней показался огромный тускло освещенный зал. Его потолок и стены утопали во мраке, однако центральная часть оказалась неплохо освещена. Свет исходил от витающих в воздухе искрящихся шариков белого цвета. И они будто ждали путников. Стоило им войти в зал, как несколько шариков плавно направились в их сторону, закружились над головами в причудливом танце. Остальные же, как по команде, выстроились и образовали своеобразный коридор, который устремился вглубь зала.

— Нас ждали? — неуверенно спросила Мили.

— Если честно — не хотелось бы, — ответил Брайт и только тут вспомнил, что цепь осталась где-то в промозглой жиже. Но так не хотелось возвращаться — уходить от чарующих волшебных звуков и вновь окунаться в тягучую мерзость. Более того, Мили уже шла по импровизированному коридору. Осторожно, подозрительно косясь на необычный эскорт, алхимик быстрым шагом нагнал девушку. Мысли об утерянном оружии были вытеснены и запрятаны в дальний уголок памяти.

— Он же огромен, — сказала Мили.