Радужные Мосты - 1. Дженай

Под ногами послышалось шуршание. Сначала еле слышимое, но вскоре ставшее грохотом огромных вращающихся жерновов. Твари с неведомо откуда взявшимся остервенением вновь бросились на мерцающую сферу.

От жестокого шума, в который слились вой и гром, раскалывалась голова. Пол под ногами заходил ходуном, будто путники стояли на палубе попавшего в шторм корабля. Со стен посыпался раствор, клочья паутины и мелкое каменное крошево. Где-то под потолком натужно заскрипели деревянные перекрытия.

— Не сожрут, так завалит, — произнес Брайт. — Везет нам на такие катастрофы. Не находишь?

Но Мили молчала. Она словно в трансе покачивалась из стороны в сторону, и алхимик совсем не был уверен, что девушка сможет устоять на ногах.

Чародейка не упала. Напротив, она словно остолбенела, став со скрипящим полом одним целым. Будто вросла.

— Проклятье, — прошептал Брайт, всматриваясь за спины бледных тварей. Там, раскидывая пищащие тела в стороны, из темного провала поднимались многосуставчатые щупальца. По крайней мере, алхимику они виделись именно щупальцами. Массивные, покрытые множеством шевелящихся отростков, истекающие какой-то темной дрянью.

Щупальца качнулись, а потом резко выпрямились. Отростки, которые сначала показались алхимику чем-то вроде толстых волосков или шипов, — оторвались и устремились в сторону сферы. Некоторые долетели и сгорели без следа, другие же попадали на пол и на притихших бестий. Касаясь твердой поверхности, они тут же сворачивались в спираль и лежали в таком положении, пока не начинали светиться коричневым. Будь в зале темнее, алхимик не смог бы разглядеть этого свечения, но сейчас оно настойчиво притягивало взор.

Потом отростки распрямились и поползли. Ассоциации с ядовитыми волосками медуз тут же растаяли. Черви-переростки, размером с предплечье взрослого человека. Они собирались у одной точки сферы, и один за другим бросались на нее. Именно бросались — словно пружины срываясь с места.

— Чтоб вас разорвало, — зло проговорил Брайт, но тут же осекся.

Алый цвет сферы в том самой точке, которую атаковали черви, начал темнеть, пока не сделался коричневым. Словно наливное красное яблоко на глазах покрывалось гнилью.

— Мили, если ты еще тут, то самое время что-то сделать. Еще немного и нас будут рвать. Мне почему-то кажется, на этот раз у них это получится. Мили?! — голос Брайта взвился до крика.

И только теперь девушка очнулась. То ли сама собой, то ли благодаря стараниям воина. Но тому было плевать на причину.

Девушка презрительно посмотрела на червей, потом перевела взгляд на колышущиеся у стены щупальца.

— Мразь! — выплюнула она.

Алхимик не совсем понял, к кому именно обращалась чародейка, но переспрашивать не решился. Тем более что в следующий миг от сферы во все стороны потекло пламя. Не тот жар, что девушка катила перед собой, идя по лабиринту. Настоящее, обжигающее пламя. Было оно густым и медлительным.

Зал наполнился пронзительным писком. Из-под пола донесся полный ненависти рев. Щупальца напряглись, а потом втянулись во мрак подземелья. Втянулись, чтобы тут же ударить, разнося доски в мелкую щепу. Снизу словно бил тяжелый таран. Под его натиском пол вспучивался и взрывался. Бледные твари разлетались в стороны.

— Здесь не принято жалеть своих, — проговорил Брайт.

— Вот и мы не пожалеем, — отозвалась Мили.

Девушка прижала руки к груди. Изо всех сил сжала кулачки. А потом выбросила руки в стороны. Огонь затопил зал. Обрушился неукротимым лавовым потоком. До того сдерживаемая в узде, мощь обрела свободу.

Брайт перестал дышать. Он чувствовал себя в жерле проснувшегося вулкана. Зрелище одновременно и восхищало, и пугало. Стоило лопнуть мерцающей защите — и все... Буйство пламени не пожалеет дерзнувших покуситься на древнюю мощь стихии.

Сначала из виду пропали метавшиеся в панике бестии. Их крики потонули в надрывных стонах пламени. Потом исчезли стены и потолок. Пол перестал содрогаться от ударов.

Алхимик подумал, что сейчас доски не выдержат и провалятся. А вместе с ними в пропитанную смертью бездну низринутся и они. Но сфера не шелохнулась. Она зависла в воздухе и плоть от плоти стала частью по-настоящему огромного погребального костра.

— С тобой лучше не ссориться, — наконец выдохнул Брайт. — Тут не то что мокрого места или горсти пыли дорожной не останется, а даже...

Он так и не закончил фразу. Достаточно взглянуть на чародейку, чтобы мысли пустились вскачь. Глаза стали красными и светились. В них полыхало все тоже пламя, что и снаружи сферы.

Сильна... Сильнее, чем можно было представить.

Внезапно под ногами раздался оглушительный треск, и огонь рухнул вниз. Он облизывал почти отвесные стены, догонял нечто огромное и темное. Существо беспрестанно оглашало подземелье злобным, полным ненависти ко всему живому, ревом. А вскоре рев сменился на крик — почти человеческий, разве что многократно усиленный и искаженный эхом. Алые языки коснулись бесформенного тела и уже не отпустили его, пожирая, превращая в раскаленный пепел.

Когда алхимик задрал голову вверх, то увидел, что потолка уже давно нет, и сквозь широкую дыру смертоносный поток устремляется вне пределов башни.

Огонь под ногами, огонь в небесах.

Наверное, чародейка хотела удостовериться, что чудовище из подвалов получит свое. Так как стоило затихнуть болезненному крику, в раскаленный зал ворвались стремительные порывы ветра. Они еще больше раздували огненное буйство, будто нарочно выдавливая его прочь. А потом сфера медленно поплыла вверх.

Она продиралась сквозь переплетающиеся языки пламени, словно огромная диковинная рыба поднимается из глубин океана. Все выше и выше.

— Проложить себе путь огнем, — пробормотал алхимик, вспомнив слова Мили. — Пусть теперь мертвяки попробуют пройти по нашим следам.

Чаша превращалась в настоящее озеро из жидкого пламени. Оно текло и колыхалось, не брезгуя угощением из нагромождений мертвой плоти. Будь здесь поблизости деревья — непременно случился бы пожар. Но их нет. Высокая трава начинала тлеть уже за десяток шагов от подрагивающих границ новорожденного озера.

Сфера, набирая скорость, понеслась по направлению к тропе. Брайт успел заметить, как из окрестных лесов появляются крошечные фигурки. Разглядеть подробнее он так и не смог, но вряд ли это мог быть кто-то, кроме личей.

— Успели. Надо же. Удача, определенно, на нашей стороне, — алхимик усмехнулся.

В следующее мгновение сфера дернулась и резко накренилась, а затем и вовсе завертелась. Земля и небо стремительно менялись местами, превратившись в сплошную круговерть. Лишь над самыми кронами деревьев чародейке удалось вновь выровнять полет, однако падения было уже не избежать. Сферу то и дело подбрасывало и кидало из стороны в сторону, словно повозку на плохой, испещренной рытвинами дороге.

У Брайта все плыло перед глазами. Он не мог понять, как Мили до сих пор умудряется колдовать. Но был ей за это крайне благодарен.

Девушка изо всех сил старалась продлить полет как можно дольше. Чтобы не сбиться, она направлялась вдоль тропы. Но слишком много потрачено сил в развалинах, слишком быстро их вытягивал своенравный ветер. Из носа теряющей сознание Мили протянулись первые стройки крови. Нога немилосердно болела, словно ее раздирали безжалостные когти.

Сфера уже задевала верхушки самых внушительных лесных исполинов. Сильно поблекшая, она все еще была очень горячей и потому без труда срезала встречаемые на пути ветви. А их становилось все больше. Сфера неумолимо снижалась.

Чародейка чувствовала, как разум заволакивает туманом. Наваливается сладкая апатия. Сколько можно бороться?

Мили сама бы не смогла объяснить, почему продолжает цепляться за жизнь. Она уже не помнила ощущения легкости и свободы, которые совсем недавно воспринимались как должное. А что изменилось? Боль. Она не отступала, надежно обосновавшись в теле. И сейчас, когда приступы накатывали один за другим, держать голову холодной и расчетливой невероятно трудно.

Сферу тряхнуло, и она завертелась подобно волчку. Девушка вскрикнула, уже понимая, что последние удерживающие заклятия нити вот-вот порвутся. Разобрать хоть что-то в бешеном мельтешении перед глазами стало невозможно. Земля, небо, деревья сменялись с такой скоростью, что разум отказывался воспринимать информацию. Потеря же концентрации для мага непозволительна. И Мили это отлично знала. Радовало одно — боли больше не будет...

* * *

Брайт попытался открыть глаза. Не получилось. Веки были тяжелыми. Впрочем, как и голова. Что случилось? Где Мили? Он помнил сумасшедший полет. Помнил, как еще в воздухе утратил нить происходящего. А потом и вовсе провалился в беспамятство — неожиданное и болезненное. Даже плавая в вязком мраке, он чувствовал, как врезается во что-то твердое и горячее, как хрустят кости, все вокруг становится липким и почему-то приходит запах крови. А может быть, все это ему лишь показалось?

Алхимик приподнялся на руках. Как ни странно, но это далось весьма просто. Первое, что приходило в затуманенную голову, — они упали. Осмотреться бы. Он перевалился на спину, вслушался в собственное тело. Боль в груди, но терпимо. Руки, ноги слушаются. Что ж, либо это все еще шок, либо серьезных повреждений действительно нет. Брайт поднес ладони к глазам, ощупал. Так и есть — запекшаяся корка. Разодрав ее, он проморгался.

Свет был мягким и теплым. Опираясь на вовремя подвернувшееся дерево, алхимик поднялся, выпрямился. И тут же со стоном упал на колени. Голова раскалывалась, словно ее распирало изнутри. Брайт согнулся, крепко обхватил виски. Перед глазами вновь все завертелось.

В следующий раз алхимик вставал медленно. А потом, привалившись к дереву, еще некоторое время приходил в себя, пережидая бешеное биение сердца и струящийся по спине холодный пот.

В воздухе стоял запах дыма. Самого обычного. В другое время он бы мог показаться добрым, даже долгожданным. Но не теперь. Вывороченные с корнем деревья превратились в огромные угольные карандаши — тлеющие под порывами заблудившегося ветра. Ничем иным, как падением огненной сферы, объяснить увиденное Брайт не мог. Странно еще, что дело не дошло до пожара. Все указывало на то, что взрыв был страшным.

Словно оставленная огромным плугом борозда, лес рассекла глубокая полоса выжженной земли. А в паре десятках футов от себя, алхимик разглядел дымящуюся воронку. Именно она венчала борозду. Именно здесь, судя по всему, перестала существовать сфера.

Почувствовав себя лучше, Брайт сделал несколько пробных шагов. Голова больше не кружилась, хотя тяжесть никуда не делась. Добравшись до воронки, он осторожно заглянул в нее. От обугленных стенок исходил сильный жар — такой, что у воина перехватило дыхание.

Никого.

— Мили! — негромко крикнул Брайт и прислушался. В ответ лес отозвался гробовой тишиной. Лишь где-то в стороне со скрипом упало дерево.

Поиски не заняли много времени. Совсем скоро алхимик наткнулся на чародейку. Мили лежала под завалом из тяжелых сучьев. Борясь с головокружением, Брайт осторожно высвободил ее, оттащил к одному из уцелевших деревьев. Удостоверившись в том, что девушка дышит, а новых видимых ран на ее теле не прибавилось (царапины не в счет), он отправился на поиски спасенного в лагере личей мужчины. Тот нашелся в смешанном с грязью и пеплом ручье.

— Мы все еще живы? — будто не веря собственным глазам, спросила Мили, когда пришла в себя. Ее мутный взгляд коснулся сидящего перед ней Брайта.

— Тут подушка знатная, — улыбнувшись, пояснил он и для наглядности надавил кулаком на дерн. Тот прогибался и пружинил. — Упали бы среди камней — костей бы точно не собрали.

— Ну и ладно. Знаешь, устала я. Никогда не думала, что можно устать жить. Тем более всего за несколько дней. Тем более в мои годы.

С лица алхимика сползла улыбка.

— Уже раз сто задавала себе вопрос — что меня дернуло откликнуться на злосчастное письмо Брика? Задавала, думала, но ответа так и не нашла. Нет, не так. Достойного, веского ответа. В голове все крутятся какие-то глупости. Ну и дура я. Скажи мне, отшельник — почему мы не ценим то, что имеем? Ты же долго жил один. Наверное, много думал.

— Жить среди людей — не значит быть не одному. А если живешь в городе, совсем не думаешь?

— Не передергивай, — девушка вздохнула. — Хотя да, получается, не думаешь. Я-то уж точно. От мягких перин, белоснежных простыней...

— Давай об этом позже, — не повышая голоса, оборвал ее Брайт. — Нас личи могли видеть? Как мы улетали.

Мили пожала плечами.

— Подумай, прошу. И еще — можешь нас снова спрятать?

— Возможно, и видели, — раздраженно ответила чародейка. — Даже скорее всего. Если ты о том — стоит ли нам опасаться их появления? Да, непременно. Когда? Не знаю. Может быть, сразу ринутся в погоню, может быть, сначала поплачут на пепелище. А могут и разделиться. Нет у меня больше сил. Мы и так зашли дальше, чем должны были.

— Но...

— Я не воительница, отшельник. Не пылающий меч возмездия. Да — боевой маг. Да — сильный. Но силы истощаются. И ладно, если только физические или магические. Я пуста внутри. Понимаешь? Там осталась лишь боль, и она сжигает меня. Именно поэтому я бы предпочла упасть не на мягкий дерн, а на острые камни.

Брайт слышал слова девушки и узнавал в них себя после смерти жены и ребенка. Тогда у него тоже не было ни сил, ни желания жить. Физическую боль успешно заменяли душевные муки. И что? Он смог совладать с черной апатией. Один, никем не поддерживаемый. Пусть и ценой одиночества. Так неужели не сможет теперь вытащить отдаляющуюся Мили? Должен вытащить. Только как? Он не знал.

Рядом застонал спасенный. За разговором путники совсем позабыли о нем. Мужчина помотал головой, открыл глаза — тусклые, бездумно смотрящие в небо.

— Ух, живой, — удивленно сказала чародейка. — Я уж, честно сказать, не думала, что удастся тебя вытащить. Все эти черви, гнилое мясо, слизь... Бррр. Я бы с ума сошла на вашем месте.

— А как бы он и не того... Взгляд пустой, ты присмотрись.

— Эй, уважаемый, — Мили тронула спасенного за руку.

Реакция мужчины была мгновенной. Он извернулся, подскочил на месте и замер. Напряженный, готовый сорваться в любое мгновение, он исподлобья смотрел на незнакомцев.

— Спокойно, — тихо проговорил Брайт и развел руки в стороны, показывая, что в них ничего нет. — Мы не сделаем тебе дурного. Мы спасли тебя. Помнишь? Вытащили из развалин. Ты вообще что-нибудь помнишь?

Сначала мужчина не выказывал признаков того, что понял хоть слово из услышанного. Он походил на затравленного зверя. Потом его лицо расслабилось, до того заострившиеся черты оплыли, сгладились. Тело обмякло, безвольно опустилось на траву.

— Я Брайт, это Мили, — все тем же тихим голосом продолжил алхимик. — Как тебя зовут?

— Они всех убили, — прошептал мужчина. — Разорвали на куски, а меня оставили. Зачем? Что я им сделал? А эти крики, я до сих пор их слышу.

Брайт было дернулся к говорившему, но девушка успела остановить его.