Правила жестоких игр

— Черт, жжет. — Скривился Филипп и буркнул, обращаясь к Лизе: — Чего любуешься или тебе нужно пример показать?

Девушка сглотнула, а потом нерешительно поднесла окровавленную руку брата ко рту. Пухлые губы прижались к ранке, хорошенькое лицо скривилась от отвращения. Она втянула в себя несколько капель, и тут же отстранилась.

— Фууу, мерзкое ощущение. — Пробормотала она, стирая с подбородка кровавую полоску.

Фил пережал запястье, быстро замотал его белым носовым платком, где тут же проявилось алое пятно.

Девушка почувствовала тошноту и сухость, виски заломило. Она старательно выравнивала перехватившее на мгновение дыхание, и случайно пересеклась взглядом с Максимом. В голове тут же вспыхнула картинка, четкая и яркая, словно она видела своими глазами: ее фигура, охваченная свечением и летевшая к демонам. Через мгновение видение поменялось на окоченевший труп с распоротым животом, лежавший на каталке, а потом появились два отрезанных пальца с синими ногтями и черными полумесяцами у основания.

— Макс, — простонала она, — у тебя в голове одни трупы!

Она снова глянула в глаза кузена, тут же получив новую порцию мелькающих картинок, похожих на воспоминания серийного маньяка. От напряжения показалось, что лоб сейчас взорвется. Удивительное ощущение, шокирующее и сводящее с ума.

— Фил, — она потерла виски, зажмурившись, — как ты еще не чокнулся? Это же нереально трудно!

— Я умею фильтровать и вижу образы только, когда мне нужно. — Пояснил тот, усаживаясь на ковер и прислоняясь спиной к дивану. — Иначе действительно рехнуться можно. Просто сосредоточься.

— Хорошо. — Лиза с интересом глянула на него.

В тот же момент на ее лице появилось удивленное выражение, на полных губах заиграла привычная ехидная полуулыбка, сменившая растерянность.

— Лиза, — хрипловато попросил ее Филипп, догадавшись о мыслях девушки, и покачал головой, — не надо!

Та бросила хитрый взор на Заккери, разглядывающего девушку с гримасой отвращения. Ее лицо расцвело от изумления, прочитав какое-то воспоминание в глазах у парня.

— О! — Протянула она. — Мальчики, вы меня изумляете! Враждовать из-за человеческой девушки, это выше моего понимания.

Заккери и Филипп тут же переглянулись, в одно мгновение воздух гостиной потемнел. Максим почувствовал смену настроений братьев и встал, готовый к самому паршивому развитию событий, когда взрываются синие энергетические шары и в стены летит мебель. Лиза, увидевшая достаточно, уставилась в одну точку, словно перебирая в уме крошечные бисеринки чужих секретов.

Фил медленно поднялся, не спуская пронзительного взгляда с Заккери, а потом пробормотал, прочитав нужный образ в голове брата:

— Ничего не было. Ты можешь забрать ее себе.

Зак зло сощурился и быстро скрестил руки на груди, очевидно, пытаясь из последних сил сдержаться. В комнате повисла нехорошая предгрозовая тишина, словно передышка перед страшной бурей.

— Фил, — сладкий голос актрисы, пропитанный сарказмом, прозвучал громом, — а ты, похоже, не сразу заметил, что стал первым?

Заккери выдержал ровно секунду, а потом сорвался с места. Взмахнув руками, он вышиб дверь, и та с диким грохотом, разнесшимся по пустому Гнезду, сорвалась с петель. В холле раздались сердитые удаляющиеся шаги парня, и громко щелкнул замок. Зак, вероятно, выскочил на улицу, и до гостиной донесся звук срывающегося с места автомобиля.

— Надеюсь, это не моя машина. — Огорчился Макс, почесав затылок.

Ситуация походила на дешевую мелодраму, губы Филиппа дрогнули.

— Ну, ты и стерва, Кошка. — Только пробормотал он. — Кто бы тебе язык укоротил?

— Да, ладно, расслабься. — Девушка с удовольствием растянулась на ковре, подложив под голову меховую подушку. Она в полной мере насладилась скандалом и желала предстать великодушной и взрослой. — Мы все в этой комнате прекрасно понимаем причины и следствия.

Максим насмешливо покосился на девушку и плеснул в стеклянный широкий бокал порцию коньяка, состроив гримасу. Филипп рухнул на диван, закрывая лицо руками, голова загудела, и захотелось спать.

Он не позволял себе копаться в голове Зака, но сегодня заглянул в воспоминания поглубже, тут же увидев дерзкие слова, написанные Сашиным неразборчивым почерком: "Значит, я не пассажир твоей машины". Заккери, прямой наследник Силы, сам себя сковал законами и правилами. Он не допускал в свою жизнь случайных людей, и рыжая Александра привлекала его только из-за того, что еще день назад она притягивала Филиппа, как вино алкоголика. Заккери очень сильно разозлился, когда девушка отправила его восвояси и неожиданно ответила согласием сводному брату. Во всем.

ГЛАВА 7

Когда плачет душа

Он не появился на следующий день в институте.

И днем позже тоже.

Он не звонил, а набрать его номер телефона, запомнившийся наизусть, казалось выше рыдающего чувства собственного достоинства.

Я даже не сердилась.

То, отчего болело внутри, не описывалось единственным словом.

Первые два дня сожгли меня изнутри мучительным адским пламенем неоправданных надежд, в середине третьего дня кошмар вырвался наружу и разбил мое тело на мелкие кусочки.

Выцарапывая неверный ответ на задачу по логике, я с тоской поглядывала в большое окно аудитории. Солнце снова разыгралось, заливая пыльный класс оранжевым апельсиновым блеском, и ярко выделяло пудру мела на лацканах пиджака преподавателя. Клены на аллее, бегущей от метро, преобразились, сменив зеленый камуфляж на желто-багряную раскраску. На дорожках и газонах ветер шелестел опавшей листвой. Студенты окончательно переоделись в куртки и пальто, а город капитулировал перед осенью.

— Это запишем! — Объявил преподаватель и ткнул пальцем в формулу на доске.

Я опустила голову, занося данные в конспект, и неожиданно на белый лист в мелкую клеточку шлепнулась алая клякса. В недоумении я подняла руку к носу, и увидела на пальцах кровь. Через мгновение рот наполнился солоноватой жидкостью с резким металлическим привкусом. Сглотнуть не получалось, вскочив с места и прислонив ладони к лицу, я бросилась к дверям.

— Вы куда же? — Остановил меня преподаватель.

Я резко оглянулась, не в силах сказать ни слова, и только отняла руки. Судя по вытянувшейся физиономии учителя и сдавленного общего вздоха группы, мои дела были хуже некуда. По дороге до дамской ноги подкашивались, а в глазах темнело. Спину жгло так, словно на лопатки поставили раскаленный утюг. Откашлявшись, я умылась, но бок рассекло невыносимой болью, что захотелось заорать, и вопль удалось сдержать, лишь прикусив губу.

В какой-то момент душевная боль, мучившая меня ежеминутно, соединилась с физической, и мне показалось, что наступил конец. Я долго стремилась к нему в смятом в лепешку автомобиле и, похоже, наконец, добралась.

— Ты как? — Донесся до меня незнакомый голос, и оглянулась.

В нерешительности у раковины застыла одна из моих сокурсниц. В руках она держала мой рюкзак и тетрадь.

— Я тут собрала... пойдем в медпункт.

— Спасибо. — Позвоночник ныл, словно его закручивали жгутом, от рези в ребрах перекрывало дыхание. — Я сама.

Забрав у нее вещи, я тихо поплелась на первый этаж к медсестре и, буквально волоча за собой рюкзак, еле передвигала ноги. Тело казалось искореженным и разбитым, словно меня скинули с обрыва на острые камни, а потом заставили шустро подняться, бежать и не обращать внимания на увечья.

Филипп неожиданно вышел из лифта вместе с другими студентами. Он выглядел оглушительно красивым и чужим, у меня связало узлом все ноющие внутренности. Мы шли в толпе навстречу друг другу, сердце билось как сумасшедшее.

— Привет. — Он вежливо улыбнулся, ловко уступая дорогу, чтобы не толкнуть меня.

— Привет. — Бесцветно отозвалась я, проходя бочком в ручейке учеников.

И мы разминулись.

Интересно, сколько коротких незначительных встреч может выдержать человек, для которого такие столкновения являются центром личной вселенной?

Зайдя в медпункт, я буквально рухнула на стул у двери, стараясь сдержать рвущиеся рыдания, и одинокая подленькая слеза пробежала до подбородка. Приказав себе собраться, я вошла в кабинет, где за большим столом восседала женщина в белом халате, а в шкафах стояли сотни историй болезней студентов, порученных местному доктору.

— На что жалуемся? — Медсестра не отрывалась от изучения чьей-то медицинской карты, словно он представлялся ей увлекательнейшим детективом.

— У меня открылось кровотечение. — За словами тут же перехватило дыхание, и я закашлялась, на ладони остались капли крови.

Женщина тут же метнула на меня быстрый взгляд и слегка побледнела, открыв рот.

— Я так ужасно выгляжу? — Смутилась я.

— Нет. Нет. — Она вскочила со стула, словно в ягодицу ей резко вонзилась пружина. — Давай посмотрим. Снимай футболку.

Я послушно стянула с себя одежду, представив взору кудесницы худенькое бледное тело с веснушчатыми руками и плечами. Медсестра издала непонятный звук и уселась на кушетку, вытаращившись из-за больших очков.

— Тебя избили? — Тихо поинтересовалась она, едва шевеля языком.

— Нет. — Недоуменно пробормотала я, и обомлела.

На ребрах темнели два темно-бордовых синяка, зеркало продемонстрировало почти черные следы на лопатке и боку, где болело особенно сильно.

— Вы не против, если я позвоню? — Пробормотала я и трясущимися от страха руками вытащила из рюкзака телефон.

К счастью, родители вернулись из командировки еще утром, довольные и жизнерадостные, и, поднабравшись опыта у коллег, уже снова мучили пациентов в лечебнице. В трубке мобильного долго не отвечали, потом за маму прогудел папаша:

— Але? Как дела, милая?

— Папа! — Я услышала в своем голосе истерику. — Мне очень срочно нужно к хирургу.

Последовала пауза, отец собирался с мыслями, вероятно, представляя мои переломанные руки и ноги.

— Ты упала? — Осторожно поинтересовался он.

— Не совсем. — Я кашлянула и покосилась на медсестру, та впилась взглядом в сочный синяк на ребрах.

— Я сейчас позвоню в институт Склифосовского. Ты сама сможешь добраться?

— Наверное. — Ответ прозвучал неуверенно.

— Понятно. Если сумеешь пережить поездку в машине, то я заберу тебя.

— Нет. Лучше на метро. Приезжай сразу в больницу. Хорошо?

Тот неопределенно промычал, явно недовольный моей настырностью.

— Хорошо, если через полчаса тебя не будет, вызовем МЧС и разберем метро по кирпичам. Если что, сразу звони. — Сдался отец.

— Ладно. — Я отключилась и быстро натянула на себя футболку.

От внезапной мысли меня бросило в жар — похоже, именно так должно было выглядеть мое тело сразу после аварии!

Ужас укутал покрывалом, демоны бешено танцевали и хохотали, от радости потирая руки. Я едва тащилась по коридору к выходу из корпуса, а перед глазами темнело. На улице от прохлады, пахнувшей опавшими листьями и осенними цветами, меня замутило. Кажется, я пошатнулась, едва не упав, когда под локоть меня придержала сильная рука.

— С тобой все в порядке? — Донесся через звон в ушах глубокий бархатный голос Филиппа.

— Нормально. — Я зло вырвалась, даже не подняв головы. От одного его прикосновения умирающие внутренности сжались в судороге, доставляя еще большую боль. Он хмыкнул и быстро спустился по лестнице, представлявшейся мне бесконечной непреодолимой преградой. Я позволила себе с тоской проследить за его удалявшейся спиной, в конце концов, скрывшейся за толпой студентов. Непрошенные слезы застили глаза и перекрыли дыхание.

— Саша! — Ниоткуда передо мной вырос Пашка с очередным букетом в руках и беспокойством на круглой физиономии. — Ты не появлялась несколько дней, я... Что с тобой? — Испуганно выдохнул он, когда я буквально упала в его объятия.

— Проводишь меня? — Шепотом попросила я.

Приятель озадаченно кивнул и, обняв за плечи, помог спуститься. Когда мы переходили дорогу, то черный спортивный Ауди, злобно взвыв, пролетел мимо нас, окатив из грязной лужи, что мы едва успели отскочить.

— Вот подлец! — В сердцах буркнул Паша, пытаясь отряхнуть испорченные брюки.

— Еще какой. — Угрюмо подтвердила я, на настоящую злость сил не осталось.

Дорога до больницы вымотала, и с взволнованными родителями я встретилась уже в предобморочном состоянии. Вместе с хирургом, закадычным приятелем отца, они с изумлением разглядывали мои синяки, ощупывали ноющие суставы, и изучали снимки. Пашка сидел в больничном коридоре, спрятав скрещенные ноги под стулом, и переживал, кажется, больше всех. В отчаянье он подарил медсестре предназначенный для меня букет, уже порядком потрепанный, надеясь узнать новости, но так и не получил ответа.

Когда меня выгнали из кабинета, то я буквально рухнула на сиденье рядом с ним, привалившись спиной к стене. В длинном широком коридоре, выкрашенном голубой краской, разносились легкие шаги нянечек, похожих на привидения в белых халатах и косынках. Пахло медицинским спиртом и дезинфицирующим средством, холодный сквозняк заставлял съеживаться.

— Ты как? — Пашка схватил меня за ледяную руку, от бессилия приятель дергался.

— Лучше. — Призналась я, тяжело вздохнув, и раскашлялась. На ладони снова остались капли крови. Как ни странно, боль почти ушла, словно законсервировавшись где-то внутри позвоночника.

Из-за неплотно закрытой двери до нас донесся голос доктора, объяснявшего моим родителям страшные вести:

— Правдивых варианта три: Александра или попала в новую аварию, о чем промолчала.

— Не возможно. — Перебила мама, опровергая; она явно старалась сдержать слезы. — Шурочка не подходит к автомобилям даже на пушечный выстрел.

— Вариант второй — ее избили. — Прозвучали скупые слова, и мама судорожно охнула. — Константин, Верочка, вы сами все видите. Три ребра треснуты, почка отбита. — Он запнулся. — Легкое. Стоит признать, что травмам не первый день. Вам надо поговорить с Сашей, если ее избил приятель, то она напрасно скрывает от вас двоих правду. — Продолжал доктор. — После подобного люди бывает и умирают.

Пашка уставился на меня округлившимися глазами, его губы сложились в кривую горестную линию. Застонав, приятель поставил локти на колени и спрятал лицо в ладонях.

Я неловко кашлянула и, поднявшись, прошлась по коридору.

— И последняя версия. — Продолжал доктор, выдавая варианты один глупее другого. — Саша пыталась покончить с собой. В этом случае, ей сильно повезло.

Мама сдавлено всхлипнула после его слов.

Лично у меня, проснувшейся с утра здоровой, не скажу счастливой, появилось единственное объяснение: злая фея (или кто он там?) Филипп Вестич по какой-то непонятной мне причине решил, что ему мало просто развлечься. Похоже, он хотел избавить мир от моего существования и наслал порчу, а может что-то еще магическое и без сомнения смертельное. Страшная догадка заставила волосы шевелиться на затылке, а ноющее сердце пропустить удар, чтобы неожиданно забиться ровно и холодно.

Дверь отворилась, в коридор, смущенно поглядывая на меня, вышла мамаша, за ней появился и папа, быстро пожавший руку хирургу. Они встали напротив меня, и Пашка, вскочив со стула, бросился к нам, словно его подгоняли сковородкой. Все трое мы сконфуженно молчали, не в силах подобрать слова, и мои щеки заливал виноватый румянец.