— 'Но все еще хуже, если задуматься, — усмехнулась мысленно Панси. - Рано или поздно Поттер отправят уничтожать крестражи, это ведь отличная миссия для Избранной. Победить в открытом бою Основу для нее невозможно, а вот уничтожить крестражи вполне реально. И вот когда придет время последнего, ее рука не должна была дрогнуть... Да, Альбус готовил не Избранную — а будущую убийцу'.
В таком случае все реально ужасно. Но эту информацию она пока придержит.
Про крестраж она ничего не говорила, и это будет ее запасным аргументом, который в удобный момент привяжет Эванса к ней и отвернет от Альбуса и его дурацкого Ордена. Ведь лучше встать на сторону той, кто открыла тебе глаза, чем тех, кто планировал твою кончину.
От шока он аж язык прикусил и поморщился от боли.
Вскоре близнец Избранной взял себя в руки.
Хорошо.
Не стоит поддаваться эмоциям и глупить.
Пусть ей было бы выгодно сломайся он, она бы тогда его утешила, но его стойкость все же заслуживает уважения.
— Но ведь все изменилось, так?
— Да, — кивнула она. — Каким-то образом твое проклятье или пропало или... что-то иное с ним случилось. И не понятно, что именно...
Эванс задумался. Явно что-то знает или догадывается, но говорить пока не станет.
Ничего, она терпелива и добьется его полного доверия, чтобы использовать в своих целях.
— Так что несложно догадаться, что может предпринять директор, когда узнает, что у тебя появилась странная сила, — сказала она, поднявшись и взяв недопитую бутылку воды. В горле пересохло.
Пока она пила, он размышлял.
Пусть думает и накручивает себя. Ей это выгодно.
— Ясно, — произнес парень. — Как это связано с тобой?
— Ну, тут не ясно, — теперь уже она нахмурилась. — С начала этого года, после той пьянки, когда ты принес меня в больничное крыло, кстати, спасибо за это, я начала замечать в себе странности. У меня начала лучше получаться учеба, память улучшилась и появился змеиный язык. Сначала я думала, что со мной что-то не то, но обратила внимание на тебя, и как поменялся ты, и стала следить. Ну и решила проверить, есть ли у тебя парселтанг.
— Нет, я этого дара лишился с тех пор...
— А вот я его приобрела, и примерно в тоже время. Не видишь связи?
— 'И никакой лжи, всего лишь удобное совпадение...'
— И что ты предлагаешь теперь делать?
Отлично!
Первый шаг сделан. Он заинтересован и не уверен в себе, а потому нужно продолжать.
— Во-первых, стоит держать все это в тайне. Никто ничего не видел, и пусть все так и остается.
— Но ведь Пивз пропал...
— Да на него всем плевать, и его пропажу не заметят как минимум до Рождества. А когда спохватятся, найти уже что-то не сумеют. Молчи об этом и никто ничего не поймет.
Тут все просто.
Пивз и так порой надолго пропадал, потому никто не удивится его исчезновению. Плюс, он не перед всеми мелькал, и некоторые могли его месяцами не видеть. Директор может что-то заметить, но только тогда, когда ему призрак для чего-то понадобится.
— Во-вторых, нам нужно понять, что с нами происходит. Нам нужно проверить себя. Я знаю несколько ритуалов для подобного, но это мы обсудим потом.
Тут никакой лжи. Она действительно знает и даже поможет ему, ведь ей самой интересно, что же такого странного с Эвансом. А уже потом, когда у них завяжется 'дружба', вот тогда можно и действовать.
— Ну и в-третьих, нам нужно почаще встречаться и обсуждать все это. Да и проверить не помешает, что мы еще можем, и есть ли еще какая связь.
— А моя сила никому не навредит? — заволновался он.
— Живым существам — скорее всего, нет. На позитивной энергии основана Светлая Магия, и я не знаю там ни одного заклятия, способного напрямую навредить человеку... Я бы сказала 'точно нет', — Панси вздохнула, — но твое прямое проведение силы — это уже легенды, Эванс. Ветхие до невозможности, раза в три старше, чем Фламель. Мол, когда-то боги ходили по миру, и их жрецы запросто творили такое, что даже сложнейшие заклинания Светлой и Темной Магии могут считаться лишь несовершенной имитацией божественных чудес.... И прочее 'бла-бла-бла, тысячи лет назад небо было синее, трава зеленее, а маглы знали свое место'. Так что я не знаю ничего конкретного. Просто держись подальше от нежити, не болтай о новых возможностях и не светись, как лампочка, посреди коридора — и все должно быть в порядке.
Такие советы его не убедили, но иных она просто дать не могла.
— Почему ты вообще разводишь эти тайны? — спросил он. — Мне казалось, змеиный язык для вашего факультета наоборот, поднимет твой авторитет.
Панси поморщилась. Вопрос ожидаем, и она к нему подготовилась.
— Ну, это только с виду кажется, что все хорошо. Может до возвращения Темного Лорда — это было бы и неплохо, но вот сейчас владеть чем-то, что может сам Повелитель, весьма опасно. Никто не знает, как он отреагирует на какую-то до этого малоизвестную, девчонку, у которой есть похожая сила. Он меня как возвысить может, так и убить просто, чисто из каприза, чтобы никто не умел того же, что и он. Темный Лорд непредсказуем, а я рисковать своей жизнью не хочу. К тому же, мои родители из 'симпатизирующих'.
— Это как? — приподнял он бровь.
— Есть враги Пожирателей, есть союзники, а есть те, кто как бы не хочет служить Темному Лорду, но умирать тоже не охота, вот они и 'симпатизируют'. Денег дают, прикрывают и поддерживают. Все, лишь бы не принимать метку. А сами тем временем по-тихому к переезду готовятся. Потому что, если Темный Лорд потребует службу, отказать ему равносильно самоубийству. Так что сам догадайся, какие проблемы принесет моя сила моей же семье.
Эванс не стал продолжать этот разговор и все понял.
Ну и тут она не солгала. Все так.
С разницей лишь то, что ее точно не ждет ничего хорошего, если правда о ней выплывет.
Конечно, раскрывать ее Эвансу не хотелось, но иного способа начать с ним разговор она просто не смогла придумать в той ситуации. Может, будь у нее время, она бы подобрала другие аргументы, но в той ситуации действовать нужно было быстро.
— Ладно, Эванс, мне пора, — сказала она, поднимаясь с дивана. — Обдумай мои слова, а затем встретимся и обсудим все.
— Хорошо.
Он вернул ее палочку, а затем, открыв дверь, выпустил ее наружу.
Парень остался у себя рассуждать обо всем, а она отправилась к себе. Ей тоже есть о чем подумать. Он согласится на ее предложение, она была полностью уверена в этом, а потому нужно лишь дать ему самому прийти к таким же мыслям.
— Ты уже мой...
Глава 17. Союз.
— На сегодня все, можете идти, — произнесла профессор МакГонагалл, отпуская нас с урока.
Настроение у нее явно было неплохим, вот сегодня нас и не загружала особенно сильно. После выходного и хорошего отдыха, сразу же нагружать всех самому не охота.
Это, кстати, и отличает ее от Снейпа. Она, когда ей хорошо, старается сделать хорошо всем вокруг, даже слизеринцам не жалеет баллов за ответы. А вот Снейп делает все, чтобы грусть гриффиндорцев перерастала в ненависть к нему за еще большие придирки.
Короче день сегодня был весьма неплохим, для некоторых.
Я же заработал еще одну отработку, которую придется отбывать. А ведь я уже подумал, что, наконец-то, смогу отдохнуть, но не вышло.
Все из-за того, что я погрузился в свои мысли во время урока и, когда спрашивать стали меня, я тупо не услышал вопроса. Короче, лишь благодаря настроению МакГонагалл, я получил всего один вечер работ.
Почему я витал в облаках?
Просто потому, что вчерашнее никак не выходило из моей головы.
Сначала я 'изгнал' Пивза, что пока и правда никто не заметил. А затем...
Затем был тот разговор с Паркинсон, и он никак не укладывается в моем черепе, все продолжая крутиться и мучить меня вопросами без ответов и общим отчаянием моего положения.
Сейчас, после ее слов, я стал сам обдумывать свою жизнь, и чем больше думаю, тем больше понимаю всю правоту ее слов.
Действительно.
Я был проклят... и, похоже, все было ну очень серьезно. Настолько, что близкий друг моих родителей был вынужден отказаться от меня и держаться подальше. Теперь мне ясен тот внутренний страх и нерешительность Сириуса в разговоре со мной. Он... боится меня... точнее то, что я окажусь все еще проклят, и он боится привязываться. Видно, что хочет быть ближе, но опасается. Похоже, ему было очень плохо все эти годы, раз даже сейчас, когда директор сказал, что я в порядке, он еще боится.
— 'А в порядке ли я?'
Сложно сказать.
Сколько я потом не пытался, но тот свет вызвать уже не мог.
Неизвестно, как и откуда, но у меня появилась необычная сила, которую я просто не понимаю, но я... боюсь ее...
Нечто, что способно вот так легко избавиться от призрака, нечто, что до ужаса пугает дементоров и... Я просто не знаю, что это может еще и не опасно ли вообще.
Паркинсон правильно сделала, что остановила меня.
Я не знаю, что мог бы предпринять директор в такой ситуации. Он знает об этой Позитивной Энергии больше меня, а потому всякое может со мной случится и сделаться.
Мне... страшно... просто страшно...
Я не хочу, чтобы все стало как раньше. Чтобы учителя не замечали моего существования, чтобы люди вокруг отворачивались от меня и чтобы она...
Месяц относительно 'нормальной' жизни... сделал меня счастливее за все годы моей жизни. Никогда я не жил так хорошо, как за это лето, и просто боюсь теперь потерять хотя бы такую свободу.
— 'Ну и что мне делать тогда?'
Разумеется, я не поверил всему, что сказала мне эта слизеринка.
Я чувствую, что она не лгала мне, но и всей правды точно не говорила. Она пытается казаться честной, но я быстро догадался.
Как?
Все просто.
Она умело подбирает фразы, она хорошо говорит и отлично играет лицом. Она была очень и очень убедительной, и я вполне мог бы ей поверить. Одно то, что она доверила мне свою тайну о способности к змеиному языку, уже о многом говорит.
Да и в пояснении опасности для нее я прямо ощущал ее страх. Она реально боялась раскрывать свои тайны и говорила чистую правду, когда заявляла о том, какими проблемами для нее это может обернуться.
Все в ее речи было идеально...
Кроме одной ошибки...
Я знаю об этой традиции о передачи оружия. Не такая уж это и тайна, да и в магловской истории что-то подобное вроде где-то было. И, разумеется, такой жест был чисто символическим, чем чем-то реальным. Да и не оставались такие 'послы' без защиты и могли быть даже опаснее.
Потому делать такое перед человеком, который может даже не знать смысла этого действия — это показывает ее отношение ко мне.
Она будто говорила мне:
Смотри, я не опасна, палочка у тебя, дурачок. Верь мне.
Переигрывает. Слишком много доверия для первого встречного — и место мое, и оружие отдала, и тайны открыла...
Вот после этого я и начал осознавать все.
Начнем с того, что речь по большей части шла обо мне, а не о ней. Для человека, которого больше волнует собственное положение и желание понять личные проблемы, она уж слишком много времени уделяет моей проблеме. Больше похоже, что она хочет разобраться в моей проблеме, а вот личная ситуация ее не так сильно волнует.
Далее, она рассказывает именно то, что может меня задеть, и уже после того, как она раскрыла мне правду, она и начала говорить о себе и пытаться предложить свою помощь. Надеялась, что, будучи шокированным, я не обращу внимание на все.
Но каждый раз, когда я начинал уходить в себя, ее палочка выпадала из моих рук и, отвлекаясь, мне удавалось успокаиваться...
Ну и...
— 'Да, прикусывать язык было больно...'
Боль отрезвляет, и когда я улетал в мыслях, я причинял себе боль, чтобы прийти в себя. Маленькой вспышке мне хватало, чтобы вырываться из цепких лап паники и начинать анализировать.
Глупо выходило, но хоть что-то.
Вот так я и думал.
И к кое-каким мыслям я все же пришел.
Из кабинета я вышел последним, так как опять задумался и пропустил реальность мимо себя. В коридоре сталкиваюсь с Паркинсон, смотрящей на меня с немым вопросом.
Киваю ей и двигаюсь в сторону своей комнаты. Она подойдет позже, чтобы нас вместе не видели.
Пока девушка добиралась, я успел переодеться, так как ходить постоянно в школьной форме не особо удобно, плюс стал обдумывать, чем сегодня ужинать. У меня тут не так много продуктов, да и в Большой зал мне идти не хочется, как и на кухню, потому лучше приготовить себе что-то тут. Благо, небольшую кухоньку я себе тут давно организовал, если можно ее так назвать. Все же, если владеть бытовыми заклинаниями, холодильного шкафа, посуды и запаса выпрошенных на кухне продуктов вполне хватает. И шкаф тут был еще до меня — бывший кабинет зелий, как-никак.
Тук-тук-тук!
Махнув рукой, я отпираю замок и впускаю гостью.
Панси Паркинсон вошла в мою комнату и, смерив меня взглядом, лишь хмыкнула, а затем присела в кресло.
— Итак, ты обдумал мои слова? — сразу спросила она.
— Да, я все обдумал.
— И какой твой ответ?
— Прежде чем дать его, я хочу уточнить пару вещей, — сказал я, облокотившись на стол. — О том, что мы встречаемся и что-то делаем, рано или поздно станет известно. Мне плевать, что обо мне думают гриффиндорцы — их мнение мне безразлично, а вот у тебя могут быть проблемы.
— Отнюдь, — усмехается она. — От общения с тобой проблемы у меня будут минимальны. Во-первых, ты уже официально изгой своего факультета, потому неприязнь ко всем Львятам на тебя не распространяется. Во-вторых, твои отношения с сестрой не очень. Ты в ее свиту не входишь. Ну и в-третьих, Слизерин к тебе чуть более благосклонен, чем к остальным гриффиндорцам.
— Правда? — приподнял я бровь.
— Ты сам поставил себя против всех, потому ничего удивительного, что это запомнили. А на четвертом курсе ты свою выдержку доказал, несмотря на все неприятности, что это тебе принесло.
Я ничего не сказал на это.
Хаффлпаффцы могут казаться весьма мирными, но если они что-то вдолбят себе в головы, то бьют всей толпой. Гриффиндорцы хоть по одному предпочитают подходить, а не пинать все сразу, да и по лицу особо не били, чтобы следов не оставлять. А вот Барсуки куда более жестокие, чем может показаться, особенно отличился этот мудак Джастин Финч-Флетчли, который был практически во главе этого... движения. Благо, голову мне тогда защитить удалось, да и мадам Помфри, войдя в мое положение, следы на лице убрала.
Не важно...
— Ну, и на Слизерине не принято лезть в чужие дела, потому на меня могут косо смотреть, но запрещать мне что-то никто прав не имеет.
Не особо убедительно, но предположим, я поверю.
— Если директор следит за мной, то его может заинтересовать, с чего я начал общаться со слизеринкой. В такое время это может стать проблемой.
Да, не будь в стране угроза гражданской войны, все можно было бы списать на 'дружбу между факультетами' и прочее. А сейчас могут начать меня в 'предательстве' подозревать.
