Ия, неспешно осваивал своё новое хозяйство, проводил ревизию кузни, делая это несмотря на то, что она давным-давно была обследована им вдоль и поперёк. Всё равно, это занятие было оправдано, ведь некоторым вещам, и приспособам, он определял другое, более удобное для себя место. Заодно племянники, кряхтя и устало сопя, перебирали огромные кучи металлолома и крицы. Вдруг бывший хозяин именно там устроил тайник с отличным железом. Примерно тем же, в смысле, наведением порядка в доме, занималась и его молодая жена Лайра. Да-да, он был женат, пусть и поженился относительно не так давно. Прискорбно, так поступить с женою приказал его отец. Отправляясь на учёбу, парень вынужденно оставил супругу на попечении у своих родителей. А сейчас, при первой же возможности, привёз жену в освобождённый от падших посёлок и ввёл её хозяйкой в освободившиеся просторные хоромы. Пошёл третий день, а новая хозяйка по-прежнему занималась наведением своих порядков доме. Переставляла мебель, выкидывала ненужное, или наоборот, искала по селению то, что может ей понадобиться. Вот и сегодня, она усердно перебирала вываленные из шкафов вещи, оставшиеся после предыдущих жильцов. Жена Ия, внимательно присматривалась к вещам, которые она подымала с пола. Подолгу их крутила в руках и решала, что из этого можно перешить на мужа, на себя, отложить для пошива рубашонок будущим её деткам. Отдельно, черноволосая госпожа откладывала то, чего решила отдать двум малолетним невольникам — детям казнённых на днях падших. Эти твари вздумали взять оружие и смертельно ранили какого-то охотника. Да, этих детей она спасла от смерти, и отныне, чада этих мерзавцев будут обязаны выполнять по хозяйству самую грязную работу. Пусть трудятся и радуются, ведь она выдернула их из петли, к которой они были приговорены за преступление родителей.
" А что, — думала молодуха, мучаясь с выбором, — отложить очередную яркую рубаху себе, или отдать малолетним рабам, на вырост, — хозяйство мне досталось богатое. Сама всё не потяну. Чтоб со всем этим управиться, двоих бездельников может оказаться мало. Да-а, придётся ещё кого-то неволить, или попросить у родителей ещё парочку помощниц. Весь этот скот, необходимо кормить, одевать, ведь по их внешнему виду, соседи будут судить о достатке в моём доме ...".
Досадливо посмотрев на кучу ещё не перебранных вещей, Лайра вспомнила, как позавчерашним вечером, когда она с мужем привела этих двух запуганных мальцов, то каждый из них, нёс по увесистому тюку с вещами. Поэтому, на первое время, проблема во что одевать невольников, была решена сама собою. Женщина с необычайной лёгкостью поднялась с маленькой, низенькой скамеечки, сладко потянулась и с величавой неспешностью, направилась к висевшему на стене относительно небольшому квадратному зеркалу. Признаться, она никак не могла нарадоваться этому чуду, сделанному руками падших. То, в которое она раньше смотрелась и считала признаком невероятной роскоши, отныне воспринималось как убогая пародия, — простая, круглая, старательно отполированная пластинка железа. В её размывчатом отражении, что-либо рассмотреть, было весьма затруднительно. А здесь, всё виделось резко и чётко, как будто через окошко, наблюдаешь за другим, стоящим по ту сторону человеком, даже оторопь берёт. Шаг, другой, третий, и вот, молодая женщина видит своё отражение. С её лица, вмиг "слетает" маска брезгливой надменности, вызванная думами о невольниках и, появляется весьма милая, добродушная улыбка. Мелькают быстрыми, уверенными движениями руки, и головной убор замужней женщины идеально расправлен. Остаётся "нанести последний штрих", накинуть цветастый платок, покоящийся на худощавых плечах. Мгновение и он занимает своё законное место на голове и завязывается положенным узлом. Всё, хозяйка готова выйти во двор и проконтролировать то, чем заняты её работники. Она их, конечно отругает за нерасторопность, может быть, даже хлестнёт пару раз для острастки хворостиной — каждого. После чего, прикажет перестирать все валяющиеся на полу вещи и развесить их сохнуть. И не важно, сколько для этого придётся им возится. Ведь такова её воля.
Ещё раз осмотревшись, проверив как на ней сидит одежда, оправив складки на длиннополой юбке Лайра глубоко вздохнула, попросила у духов дома поддержки. Заодно, девушка сложила крестиком указательный и средний пальцы левой руки — знак оберега от сглаза, после чего подошла к двери и толкнула её. Отныне она старшая в семье женщина, не по возрасту, а по иерархии, поэтому, должна выглядеть аккуратной, уверенной в себе. Можно даже сказать властной, строгой, но справедливой хозяйкой. Как её мать — наглядный пример для подражания. Дверь легко отворилась, не скрипнула ни одна из её хорошо смазанных жиром петель. Это не могло не порадовать молодую женщину. Может быть, именно по этой причине она, улыбаясь, окинула довольным взглядом двор и перешагнула порог пребывая в хорошем настроении.
Оба малолетних невольника были здесь, они только окончили чистить курятник и очищали деревянную, тяжёлую тачку, на которой вывозили в дальний угол куриный помёт. Дин из них, рыжеволосый малец, немного выше ростом своей новой хозяйки, заметив её, что-то шепнул своему более плотному товарищу и они, поспешно развернувшись, отвесили ей глубокий поклон.
"Молодцы, быстро учатся. — подумала Лайра, оценив проворство мальчишек. — Не зря Ия вчера их весь день воспитывал. Пусть делал он это жёстко, но доходчиво. Не пропали его старания". — Когда работники выпрямились, хозяйка молча кивнула им головой. И спускаясь с верхней ступеньки крыльца, подражая своей матушке, ласково проговорила:
— Молодцы, хвалю. Я рада видеть ваше усердие. И ещё, мальчики, когда вы чем-то заняты, кланяться хозяевам не обязательно. Не стоит понапрасну отвлекаться от работы.
— Хорошо хозяйка. — ответил рыжеволосый мальчишка, чьё лицо было сплошь покрыто веснушками.
— И ещё. У вас началась новая жизнь, значит вам нужны новые имена. Тебя, рыжий, отныне я буду звать Лисёнком. А тебя, черноволосый, нарекаю Медведем пока ты ещё мал — Медвежонок. Носите эти имена гордо никогда не позорьте своих тотемных животных.
— Хорошо, хозяйка. Всё будет так, как вы и сказали, мы вас не подведём. — покорно смотря себе под ноги, ответил Медвежонок, который повадками, неспешностью движений и впрямь напоминал ребёнка этого животного.
Лайра, еле сдержалась чтоб не поморщиться. Акцент, с которым говорил этот мальчишка, жутко резал её слух. Но это не страшно, со временем, это пройдёт. Дети, они вообще, легко осваивают общение на чужих языках. Так что, помедлив немного, и осмотревшись вокруг, она сказала:
— На сегодня хватит. Быстренько обмылись, переоделись в чистое и ты, Лисёнок, побежишь в кузню. Позовёшь хозяина и его учеников на обед. А ты, Медвежонок, проверь душевую кабинку, согрелась ли там вода. Да не забудь приготовить три полотенца, подашь их Ия и его племянникам и, положить в раздевалке для них чистые вещи. Что ещё? Моя нянюшка приготовила еду и для вас. Я уверена, вы знаете где вам положено принимать пищу. Справитесь с моими поручениями порадуете меня своим послушанием, попрошу её, чтоб она подала вам чего-либо с нашего стола...
Хозяйка ещё долго инструктировала подчинённых, даже ласково взъерошила причёску понятливому Лисёнку, решив, стирка вещей подождёт. Ведь стирать эти мальчишки не умеют, значит после, всё равно придётся перестирывать.
"И вообще не мужское это дело, стирка. — думала Лайра, придирчиво осматривая мальчишек. — Вон, у новых соседей, живущих через три дома, в прислуге сразу две женщины из числа изгнанных с небес, и пять отпрысков этих божков — все дочери падших. Сменяю женский самострел на парочку этих работниц, для надёжности, прибавлю все имеющиеся к нему стрелки. На это необычное оружие, с такой завистью смотрел старший сынок соседушки. Это было во время демонстрации моим Ияй его возможностей. Думаю, не откажут мне в такой малости".
Всё задуманное получилось. Услышав предложение, соседи даже не торговались, согласились сразу, даже разрешили выбрать самой. Как будто боялись, что Лайра может передумать приобретать у них прислугу. Единственное, вечером, когда во двор привели двух новых работниц, кстати вместе с их вещами, Ия немного побранился. Он был убеждён, его жена сильно переплатила за этот товар. И вообще, новых работников можно было поймать бесплатно, достаточно пройтись по округе и поохотиться на беженцев из Тверди. Заняться этим необходимо как моно скорее, пока не стало слишком поздно и их не поймали другие ловцы. Хозяин бранился не долго, вяло, видимо только для проформы. Ну и для того, чтоб племянники видели, кто в этом доме истинный хозяин. А ночью, когда все спали, их двор кто-то попробовал ограбить. Повезло, забравшись в сарай с садовыми инструментами и прочей утварью воришка сильно нашумел. Пришлось Ия, жутко ругаясь будить своих племянников, и используя их охотничьего пса начать преследование воришки. Нельзя такое оставлять без наказания — плохой прецедент. Только погоня, смогла выйти с посёлка со значительной задержкой. И не мудрено. Пока среагировали на шум в сарайчике, разобрались что к чему, затем собрались, сбегав на кузню за собакой. Не будь у племяшей этой выученной на хождение по следу псины, о преследовании злодея можно было забыть.
Ходить босиком по колючим зарослям травы, или по лесному валежнику, не самое приятное из занятий, с непривычки не только неудобно, но и весьма болезненно. То и дело, изнеженная мягкой обувью стопа, становилась на камушек, веточку, или ещё чего-то подобное, а это больно. А тут ещё симбионт, зараза этакая, не воспринимал эту мелкую неприятность как угрозу жизни или здоровью, и никак не собирался помогать организму в решении этой проблемы. Эта, так сказать бесчувственная зараза, не желала хоть сколь-либо ускоренно формировать мозоли-натоптыши на чувствительной подошве. И это, было не самой большой неприятностью этой разведывательно-мародёрской "миссии". Пару раз, Даня за малым не вышел в лагерь ловцов на таких как он людей, те ночевали там, где их застали сумерки. Вначале, это произошло в лесу, ещё вечером, спасибо, ловцы расположились на поляне и вели себя слишком шумно и не поставили охрану. Для чего в этих местах появились эти люди, было легко догадаться по нескольким связанным горожанам, испуганно сидящим у костра и затравленно наблюдавшим, как троица из пленивших их охотников, развлекаются с двумя молодыми невольницами. Остальные бандиты, отпуская сальные шутки, громко хохотали, попутно давая насильниками "деловые советы". Из-за этого, у сидящего в подлеске парня, издали наблюдавшего за этим "шоу", от бессильной злости сжимались кулаки, на скулах играли желваки, заскрежетали зубы. Но, он не мог напасть на десяток хорошо экипированных воинов, будучи одетым только в одну набедренную повязку и вооружённым короткой палкой. Максимум чего он мог добиться своим эмоциональным поступком, это каким-то чудом, умудриться набить кому-то из них шишку. И всё. А затем, ловцы его скрутят, хорошенько свяжут, от души изобьют и положат рядом с этими несчастными. Тогда, о том, чтоб разузнать, какое это безумие завладело миром, можно ставить большой, жирный крест. А про поиски хоть какой-то одежды для себя и друзей, а самое главное, оружие для охоты и самообороны, обо всём этом можно будет забыть. Да и его товарищам, оставшимся в тайной пещерке, от такого его безумного поступка будет только хуже.
Вторую банду, он повстречал немногим позже, на границе леса и сельского пастбища, эти люди также ни от кого не прятались, они что-то увлечённо праздновали. Проще говоря, "торговцы" обмывали удачную сделку. Как Егоршин понял из подслушанных из кустов разговоров. Эти ловцы, вечером, продали в посёлке пятерых пойманных ими беженцев-мужчин, двух хиленьких падших божков и трёх аборигенов, горожан в третьем поколении. Заодно, парню удалось услышать некоторые подробности о прокатившейся по столице резне и прочих неприятностях. Пусть Даниил плохо знал язык местных, но понять о чём они говорят, смог. Но пришёл он не только для этого, и чтоб продолжить путь, потребовалась заложить большой обходной крюк и весьма осторожно передвигаться по полям.
После долгих переползаний и перебежек, окраина посёлка была достигнута, где-то в два часа ночи. Даня тихо, часто таясь в тёмных закоулках, пробирался по улицам знакомого, но ставшего таким опасным селения. Благо, все его жители спали и бродить по ночам с факелами, никто из них не собирался. Даже странно, вокруг села группируются банды лихих людей, а местные жители, никак не озаботились об охране. Но это их дело, человеку, крадущемуся к своему дому, это только на руку. Ха-ха, два раза, только не стоит расслабляться — не всё так безоблачно как кажется. Не прошёл юноша и пятидесяти метров, как уловил лёгкий запах пожарища. Не дым костра, или запах от дровяной печи. Чьё-то домовладение не так давно сгорело и это факт. Не потуши его вовремя, от огня мог пострадать весь посёлок. Это заставило вновь удивится беспечности селян. На их месте, Даниил, давно организовал круглосуточные патрули, но сейчас, не он решает, как нужно поступать в этой ситуации.
— Стой, чужак, ни с места, иначе застрелю. — неожиданно, в ночной тиши, тихим старческим голосом проскрежетали команды. — Ты кто?
— Э-э-э, недавно был здесь своим, местным. — замерев от неожиданности, также тихо ответил Даня.
Вопрос прозвучал на языке аборигенов, а Даниил, из вредности ответил на своём, родном. Это для вопрошающего не стало проблемой. Он, тот кто прятался во тьме палисада, владел речью павших, поэтому перешёл на неё, хоть и говорил с небольшим акцентом.
— Это кто же ты таков будешь? Не могу признать. И почему ходишь в таком непотребном виде? Покажись, подойди поближе. Да смотри, не балуй тут.
Егоршин, устало, по-прежнему ступая на полуприсядках подошёл к забору, из-за которого доносился голос. Всё равно, бежать было бессмысленно, этот внештатный сторож, сто раз успеет поднять шум. Даня сторожко, мучимый подозрениями о возможной засаде и сомнениями относительно правильности своих действий, направился к забору, присмотрелся, разглядел лицо древнего старика. Да, он его хорошо знал. Этого абсолютно лысого аборигена, с кустистыми совершенно седыми бровями, красным, крупным, мясистым носом, огромными ушами и окладистой, совершенно седой бородой, не запомнить невозможно. Это был глава семейства бортников-пасечников и все звали его дед Дило, с языка местных имя переводилось как рабочая пчела. Его сына величали Дало, — пчела охранник. Но, не о нём сейчас идёт речь. Пчеловод, оказавшийся безоружным, долго смотрел на подошедшего к нему ночного "гуляку" и как это ни странно, признал. Видать, ещё не настолько сильно ослеп этот старик, чтоб перестать различать людей, освещённых только лунным светом.
— Никак это ты, кхе-кхе, наш молодой кузнец Даня? А люди говорят, ты куда-то сбежал, вместе с врачицей и своею женой. А если так, то правильно сделал. Тут нынче такое творится-а-а, не приведи боги. Э-хе-хе.
— Что-то вроде этого, получается, кто так говорит правы — сбежал. Нашлись тут "добрые" люди, доходчиво намекнули, мол отныне, в селе нам будут не рады.
