— Вы заходили со стороны Мисленки?
— Не знаем, госпожа, — отвечать за всех взялся Саргил.
Хоть и знаешь, что перед тобой жрица, которой ты, приписной рекрут, неинтересен, а все равно страшно неудобно перед красивой девушкой за свой грязный оборванный израненный внешний вид.
— Саргил это...
— Я, госпожа.
— Ты был командиром пятерки?
— Я.
— Расскажи о вашем рабе.
— Звали его Чик. Он был из северных варваров. Хороший воин и погиб обидно, перед самым выходом. Шел последним и толи споткнулся, толи замер почему-то, отстал от нас и тут Засадник. Мы ничем не могли помочь, сами еле ноги унесли. Если бы не отстал, то и мы...
— Споткнулся, говоришь? — перебила жрица.
— Ну да. Или задумался, я не понял.
— А свет был?
Саргил пожал плечами, но за него ответил Архип:
— Разреши мне ответить, госпожа! — дождался кивка и продолжил, — мне показалось, что какой-то белый свет был где-то рядом, но не уверен. Светло было.
— Белый? Точно белый?
— Да, госпожа. Мне так показалось.
— Остальные заметили?
Ермил с Саргилом огорченно покачали головами. Неожиданно Ермил пробасил:
— Я в сторону смотрел, госпожа, на мне левый фланг...
— Идите, — махнула рукой жрица, — спросите полу-сотника Димона, он распорядится вами.
Средняя жрица Лариса была одной из доверенных жриц Викарии, служила помощницей Срединной жрицы Маркуллы, одной из представительниц Месхитинского ордена при штабе операции. Получив от Приора приказ "узнать о судьбе раба Верховной и, особенно о том, не создавалась ли рядом с ним Звездная тропа", Лариса в первую очередь проверила, жив раб или нет. Печать — метка в поисковом амулете не отображалась. Мертв. Подсуетилась и сама напросилась встречать возвращающихся рекрутов. Согласно тому же поисковику из нужной пятерки сразу трое оказались живыми. Повезло баранам, немыслимо повезло! В этом она еще раз убедилась, пока ждала везунчиков. Кроме них, только пятеро из ста тридцати восьми вернулись и все по одному из групп.
Жрице не пришлось читать мысли, чего она очень не хотела. Слишком слаба для этого, слишком много для неё мороки и после была бы страшная головная боль. Один из баранов, хвала Пресветлой, вспомнил о свете, именно белом. Была тропа, готовилась. Откуда, куда, зачем, кто создавал — эти вопросы Лариса от себя гнала. Меньше знаешь — спокойней спишь, в тайны верхушки ордена лучше не вдаваться. Сообщила Викарии об исполнении приказа: "мертв, тропа готовилась", и успокоилась на этом.
— О каком это свете ты говорил, Архип? — спросил у друга Саргил уже перед сном. Спросил шепотом, на ушко.
— Видел из-под воды, — ответил друг, — как жрица спросила, сразу смекнул.
— Ясно. А я глаза под водой всегда закрываю. Не знаешь, что это было?
— Понятия не имею. Не иначе какое-то колдовство, после света Блестянки и улетели.
— Даже так? Слушай, так может Чик...
— Тихо! Ты чего, Саргил. О таком лучше и не думать, а ты вслух говоришь. Давай спать.
— Ты прав. Спокойной ночи. Нам повезло, что ты глазастый.
— Не понял, — теперь сглупил Архип.
— Если бы ты про свет не ответил, она бы в мысли полезла. Все, давай спать.
— Точно. Это единственное, что её интересовало. Ну все, спокойной ночи.
* * *
Попутка встретилась за полдень, во вторую дневную четверть.
Чик сидел рядом с трассой в тени небольшого куста, отдыхал и страдал от жажды. Ужасно хотелось пить. Жара стояла неимоверная, будто середина лета, а не ранняя весна. Ни облачка, ни ветерочка, солнце палило нещадно. Как назло, родники вдоль дороги не попадались. Редколесье — почти степь, с водой проблема.
Из-за ближайшего поворота на буром единороге медленно выехал всадник одетый в кирасу и шлем, с длинным изогнутым мечом на поясе, со шитом и луком притороченными к седлу. Резко остановил животное.
— Кеней, — крикнул он, одновременно закрываясь от Чика щитом и ловко выхватывая меч, — внимание! Незнакомец на дороге! Кто таков! — это уже Чику.
Над невысоким холмом с одиноко стоящим деревом, закрывавшим вид на дорогу, давно висела пыльная дымка, слышался далекий скрип колес и топот борков с единорогами. А может и лошадей, таких тонкостей Чик не различал. Собственно поэтому он и присел в тени куста, решил подождать, когда сами подъедут.
— Пить, — попросил бывший раб.
— Чего? Кто таков, я спрашиваю, — охранник внимательно огляделся и медленно подъехал к незнакомцу.
На него было страшно смотреть. Лицо опухло от многочисленных порезов, через лохмотья проглядывали многочисленные рубцы с ссадинами по всему телу.
— Не помню. Пи-и-ить.
В это время подскочил второй всадник на единороге зеленой масти одетый в латы богаче, чем у первого и выглядевший гораздо представительней. Сразу перехватил инициативу.
— Кто таков, оборванец, чего расселся!
— Пить дайте, ради всех богов! Не помню, кто я...
— Кто тебя избил, кого поджидаешь! — продолжил гнуть свою линию начальник, — где твои дружки! — с этими словами, не слезая с животного, стукнул Чика длинным мечом по голове. Плашмя, не сильно. Так, для профилактики. Чик потер темечко:
— Здравствуйте, господа! Вот это прием! Я просто прошу пить и я один, клянусь всеми Богами! И ничего не помню, дарки вас раздери!
Оба всадника замерли, уставившись на незнакомца. Здесь очень серьезно относились к клятвам любым богом, а всеми сразу — тем более. Клятвопреступника могло покарать немедленно, могло позже, но покарает обязательно.
— Слышишь, Кеней, похоже, не врет, — сказал первый охранник, помоложе.
— Не тебе решать, — пробурчал второй, — дай ему попить, а я к хозяину. Пусть сам решает, — с этими словами ловко развернул единорога на задних копытах и скрылся за холмом. Шум большого каравана слышался уже очень громко. С секунды на секунду должна появиться первая повозка.
Первый охранник подал керамическую фляжку. Разрисованную каким-то мифическим сюжетом мини амфору, заткнутую деревянной пробкой. Чик с жадностью присосался к горлышку. Вода показалась неимоверно вкусной.
— Как тебя угораздило? — безразлично поинтересовался охранник.
— Говорю же, не помню, — напившись, Чик вернул флягу.
— Архип, — послышался голос Кенея, — двигай вперед, я сам им займусь.
Охранник, что-то буркнув под нос, поехал дальше, а Кеней лихо тормознул возле Чика. В это время из-за холма показалась первая повозка, кибитка крытая тканью на дугах. Рядом ехал вооруженный всадник на единороге.
— Вставай беспамятный, пойдем к хозяину, он решит, что с тобой делать.
Зачем идти если можно подождать, когда этот самый хозяин сам подъедет, но Чик не спорил, пошел вслед за ускакавшим всадником.
Караван из шести крытых тентом подвод и не подумал останавливаться ради Чика, тому приходилось быстро шагать, почти бежать рядом со средней кибиткой, внешне не отличимой от других, но внутри богато устеленной коврами, с мягкими пуфиками и красивыми тумбочками. Хозяин сидел на одном из пуфиков, перед откинутым с одной стороны тентом.
Звали его Дигон Богатый из Эритреи. Эритрея — местечко на юге княжества Пирена, которое на западном побережье Гелинского моря. Лет десять назад нелегкая судьба занесла торговца на восток ойкумены. Он прочно обосновался в Кафарии, в городе Горгона — торгово-ремесленном центре царства. Прозвище Богатый получил уже здесь, благодаря умению пускать пыль в глаза, чем особо гордился. Прозвищем, не пылью. На самом деле, бизнес шел совсем не блестяще и этот караван с грузом тканей, кож и еще кое-чем совсем не законным — его надежда на возвращение былого величия.
Рискнул, вложил почти все деньги, выбрал заброшенный маршрут, нанял солидную охрану, но со временем, как оказалось, не подгадал. Лооски раньше срока начали охоту за своими сокровищами. Согнали к пятну войска (боги, зачем им столько!), в итоге пришлось раскошеливаться. Две заставы поставили на забытой богами дороге, досматривали на предмет любых ценностей из Леса (по давнему соглашению, на время операции "Лотос" пятно юридически становилось принадлежащей им), от этих досмотров и пришлось откупаться. Своя голова дороже. Если бы нашли "носители силы", то голова с плеч — без вопросов. Повезло, как сказал ему по секрету гвардеец, берущий золото, что проезжал сегодня. Через день-два ни за какие деньги не откупился бы, сами жрицы на заставах встанут. Так что настроение от потери круглой суммы было соответствующее, а тут еще и оборванец. Кеней уверил, что засады нет, не приманка. Андрей проверил через астрал — подтвердил.
— Говоришь, не помнишь ни дарка? — переспросил, дабы оттянуть время решения судьбы незнакомца.
Не дослушав возмущенный ответ: "Да сколько можно!", — наклонил свое грузное тело к молодому парню, скрытому от глаз оборванца опущенным тентом. Он только-только очнулся из второго транса. "Ну?", — спросил одним взглядом. Тот, пожимая плечами, ответил шепотом:
— Чист. Меток нет, склонности к Силе тоже.
Андрей, ученик ордена Текущих, был нанят в поездку с целью магического сопровождения, а больше для солидности. На настоящего мага купец денег пожалел, чего скрывать, а этот задолжал круглую сумму, вот и пришлось ему прокатиться за списание долга. Наставники, у Текущих, пожалуй, самые либеральные из всех орденов, отпустили с радостью. Какая-никакая, а все же практика.
— А что у тебя в свертке, — спросил просто так, соображая, забирать его к себе в рабы или не стоит. Без метки, значит полностью свободный, но кто знает, о чем вспомнит. А если архей? Мало ли, что в лохмотьях.
Мысль промелькнула со скорости молнии. Додумать не успел, ахнул. Два бивня Ягодника солидных размеров! Да они стоят треть его официального груза! Бродяга останется здесь навсегда, решено.
— Где взял? — спросил чисто по инерции.
— В руке сжимал, когда в себя пришел, — ответил незнакомец и воскликнул, — мне еще долго бежать, может к себе подсадишь? Тебя бы на мое место!
Тут Дигона тронул за руку Андрей:
— Да подсади ты бродягу от греха! Вижу, застилает твои глаза алчность, но послушай совет архея: если ты его убьешь, а он окажется археем, то тебя найдут и спросят, — в глазах Андрея плясали веселые огоньки, — что же ты, уважаемый купец не оказал помощь нашему собрату? А может, ты сам его пристукнул ради этих бивней?
Он обожал дразнить купца его простонародным происхождением, а тот всегда злился за это на горе-ученика, но сделать ничего не мог.
— Не зли меня, дарковский выкормишь! Тоже мне, архей нашелся! — но в то же время, распоряжение все же крикнул, — эй, Стефаний, подсади бродягу и накорми! — действительно прав этот юный прохиндей, бродягу надо внимательно изучить.
Чик с огромным облегчением залез на повозку, следующую за хозяйской кибиткой. Здоровенный кудрявый человек без слов позвал его рукой. В крепкой купеческой подводе, полностью забитой товаром было только одно спальное место. На него и указал возница. Сунул большую лепешку, подал кувшин и хмуро отвернулся на козлах, смотреть за мерным движением четырех впряженных в кибитку борков. Кажется, гость его больше не интересовал. В кувшине оказалось разбавленное красное вино. За секунды съев хлеб и випив полкувшина напитка, показавшегося лучше знаменитого "Бордо", Чик завалился спать:
"Сразу не убили, и славно!", — настроение поднялось до небес, омрачаясь лишь потерей бивней, — "пусть это будет плата за провоз", — успокаивал себя. Помогало слабо. Жалко до одури.
— Забыл? Ты мне еще сто драхм остаешься должен, — проворчал купец, надеясь хоть этим задеть самонадеянного юнца. Надо же, кичится своим якобы благородным происхождением! У самого ни лепты* за душой, а красиво пожить горазд.
— Не переживай, Дигон, отработаю, — безмятежно ответил студент, — а может, зачтешь поение каравана в пустыне? — подмигнул на эти слова, — сколько там вода стоит?
— Это все в контракт входит! — возмутился торговец, — ты меня деньги считать не учи! — настроение, несмотря на подколки юнца, уверенно поднималось, и поднимали его теплые на ощупь бивни. Если бродяга надеется их вернуть, он глубоко заблуждается, а Андрей пусть себе лопочет, одной веревочкой связаны.
— Обрати внимание, бивни свежие, не обработанные, будто только вчера из живого Ягодника выломаны, — не унимался орденский ученик.
— И что.
— А то! Изранен он, словно из пятна вылез. Многие раны зарубцованы, как от действия лечебного бальзама и ничегошеньки не помнит, если не врет. Меток ни одной, значит не лооский разведчик. Отсюда вывод: кто он?
— И кто?
— Такой же контрабандист, как и мы.
— Это я контрабандист!? — искренне возмутился купец. Не считал он спрятанную в караване "малость" контрабандой. Убедил себя не считать, — чего ты мелешь, не забывайся!
Ну, любил Андрей доводить купца, что поделаешь. Маленькая месть за... не понимал за что, нравилось и все.
Сам виноват, решил шикануть перед друзьями. По пьяной лавочке, как это обычно бывает. У Текущих для учеников относительная свобода, жить позволительно где вздумается и, соответственно, увеселяться. Только занятия, будь добр, не пропускай и задания выполняй. А как готовишься — твое дело. Хочешь в библиотеке, хочешь в кабаке. Андрей предпочитал второе. Занял раз, второй, третий, напоил компанию и... получил под нос векселя. Сначала сердце ухнуло в пятки, но услышав предложение купца, даже обрадовался: кому еще из учеников доведется побывать на должности настоящего мага в настоящем путешествии! Контрабанду воспринял спокойно, сказалась авантюрная натура, но заметив, как трясется Дигон, непременно этим воспользовался, как и его завистью к археям. Цеплял купца просто так, для души. Но повязаны они действительно крепко. Случись чего и Андрею несдобровать. За "носитель силы" никого по головке не погладят.
— Да боги с тобой, Дигон, оговорился я! И он не контрабандист — никто не запрещает в пятне шляться, однако... не во время операции лоосок. В это время, извини, нельзя. Нас, по-моему, дважды останавливали. Или я не прав?
— Тьфу на тебя! Твои родители точно дарки!
— Не тронь моих благородных предков, они тебе этого не простят! Это я — добрый. И вот боги смилостивились над нами, послали нам в помощь благородного архея, дабы он возместил наши убытки! Я правильно рассуждаю?
— Мели дальше, — махнул на него Дигон. Крепко укрепили его нервы теплые бивни.
— Сдадим его лооскам, ты за? Надо честно исполнять законы, на том и жизнь стоит! — закончил с пафосом.
— Ты бы заткнулся, что ли! Нет, бивни я не отдам. Ты представляешь, сколько они стоят!? А они потребуют их вместе с бродягой.
— О, боги! И после этого мы сетуем на жизнь! Куда катится мир, если достойнейшему из купцов, добродетельному Дигону Богатому деньги застилают взор, заставляя поступаться законами богов, — сам не понял, что сказал, но красиво.
— Да заткнешься ты когда-нибудь? — вздохнул купец, — тебе бы на арену в мистерии играть.
— С детства мечтал, но археев не берут, — и здесь нашел, чем поддеть.
— С чего это, всех берут, не спрашивают.
— Но не архейское это дело, плебеев развлекать. Прости, не хотел тебя обидеть, — сказал с совершенно серьезным лицом. Кто не в курсе их пикировок, поверил бы в искренность, — Так все-таки, что с беспамятным делать будешь? — сменил, наконец, тему. Самому надоело.
