— Расскажи о себе. Откуда родом, где жил, как твое полное имя, — жрица сменила тему. Не так она представляла допрос, совсем не так. Гладиатор, мягко говоря, удивил своей наглостью.
— Прекраснейшая Орифия, — положив руку на сердце и доверительно склонившись к жрице, Рус начал речь, — я бы рад рассказать тебе все, как перед богами, но не могу. Связан клятвой. Старой фамильной клятвой, которую дает весь мой род в Этрусии и поверь, тому есть причины, — расслабился и откинулся на спинку, — а в Горгону я пришел ранней весной. Город богатый, хорошая алия. Думал наняться, но на свою беду встретил в кабаке разведчика, чтоб его дарки порвали! Прости, прекраснейшая, — она лишь махнула ресницами, — выпили, разговорились...
— Пешком пришел? — внезапно перебила его Орифия, — и откуда.
— Ты прости меня, прекраснейшая, — в этот раз жрица поморщилась на этот "титул", — но не люблю, когда меня перебивают. С крестьянскими подводами приехал из Люботополя. У меня, как понимаешь, единорога нет, — это произнес саркастически, — так вот. Где я остановился-то... ах, да! Он не поверил, что я этруск, я доказал, поклялся Френомом. Эх, все сомневаются! Но что сделаешь, если ростом не удался! Дальше что было... Выпили мы изрядно, он узнал, что я из лука в глаз бью и предложил в пятно прогуляться. Я, дурак, согласился! Так он меня одел на следующий день как надо, бальзам дал, меч лесной, лук и мы пошли. Так-то я парник, это значит двумя мечами владею, и смею заметить самый лучший, прекраснейшая, — Рус сделал вид, что не заметил, как она морщилась.
— Опиши мне его и какие ценности собирались добыть, — сказала она медленней, чем обычно. Входила в транс.
— А я знаю какие? Он говорил все, что добудем. А выглядел он... чуть выше меня и потолще. Волосы с проседью, лет пятьдесят. Из простых. Одет как разведчик — в штанах и весь в зеленом. И меня так одел. Да, назвался Григом и сам он не местный, это я заметил — по улочкам плутал. Название кабака не помню, но могу показать, хотя... за Гнилым перешейком их как муравьев в муравейнике, но память у меня хорошая, вспомню. Я в те ворота в город зашел. А что было в Лесу, прекраснейшая, тебе лучше не знать! В кошмарном сне не приснится! От того Ягодника стрелы отскакивали, а говорил, шельмец, что они со Знаками! С особыми, мол, невидимыми. Я не оплошал, увернулся, а вот Григу досталось в ногу, но и Ягодник ногой в яму попал и хрясь! Я не растерялся и располосовал его всего!
Рус давно разгорячился, вскочил, глаза загорелись, будто заново переживал. Жрица не перебивала, слушала в легком трансе. "А ведь не врет!", — астральное тело показывало полную совместимость со смыслом слов.
— Григ кричит, я к нему. Мажу бальзамом — легчает. Вдвоем вырубаем клыки, а дальше разделать не успели: как на нас навалились! Волки стаями, птички какие-то, хорошо по одной. Рубились, стреляли, бежали, и мне что-то по лбу прилетело, — Рус сделал паузу, успокаиваясь. Сел, — очнулся на самой границе. В руках бивни и ничего не помню... — налил вина и залпом выпил.
— Вот такая история.
— Что было дальше, — спросила Орифия голосом чуть более низким, чем раньше, что всегда выдавало состояние легкого транса.
— А что дальше. Подобрал меня купец. В то время самочувствие у меня было, сама понимаешь, прекраснейшая, подлечил каким-то эликсиром, а уже дома заявил, что это контрабанда. Мол, лооски, ой, прости, прекраснейшая, на три декады раньше пятно закрыли, надо сдать бивни. Я и сдал. Он обещал отнести их вам. Потом сто гект от вас принес, как премию. Но я как настоящую цену бивням узнал, то сразу понял — обманул купец. Ну да боги ему судья, я не жадный. А как мальчишка от вас прибежал, так сразу обрадовался — не забывает меня Френом! А сколько мне еще положено? Нет, я не жадничаю, но все же.
Орифия вышла из транса ошарашенной. Этруск лгал самую малость, как и положено честному хвастливому недалекому человеку.
Это получается, что Дигон зажал один бивень и решил свалить на этруска? Того бивня наверняка уже и нет, дела у купца шли не так блестяще, как он пытался представить, а после каравана пошли в гору. Если бивень пристроить Пылающим, то... может быть, может быть... А зачем купец вообще один бивень сдал, мог бы утаить. Но тогда бы мы не узнали о гладиаторе... подожди, а этруск ли предо мной? Мало ли, что в гладиаторской метке написано.
Жрица легко встала, за ней поднялся Рус.
— Сядь, Рус Четвертый, я быстро, — с этими словами подошла к красивой резной деревянной шкатулке и вытащила из неё ветку Древа, покрытую письменами.
— Возьмись за другой конец, — сказала, протягивая незасыхающую ветку этруску. Тот смело взялся. Жрица на секунду прикрыла глаза и как только открыла, произнесла, — можешь отпускать.
Встала, медленно подошла к шкатулке и аккуратно водрузила артефакт на место. Медленно прикрыла крышку. Все это время усиленно думала:
"Чистокровнейший архей! Такое бывает крайне редко, пожалуй, только в царских родах. Фамильная клятва. В Этрусии давно идут трения за престол, один род против другого... о чем я, не мое это дело! А он хоть и хам, да ничего... есть в нем что-то... Спокойно, Орифия, нельзя так сильно хотеть..."
Медленно вернулась на место.
— Может, предложишь даме вина?
— Конечно! — Рус неуклюже засуетился и налил оба бокала.
"Воспитывался он явно не при дворе", — отметила она, но желание только распалилось.
— Признайся честно, что у вас за трения с Дигоном.
Этруск насупился.
— Прекраснейшая, я не доносчик. Наши проблемы — это наши проблемы.
— А вот он доносчик. Представь себе, он написал, что ты украл у него бивень, который ты же контрабандой вынес из закрытого пятна и который он хотел сдать нам, — в это время она изящно потягивала вино из дорогого стеклянного бокала, — и ты прав, за добровольную сдачу положено вознаграждение. Небольшое. А за контрабанду смертная казнь или огромный штраф. За бивни Ягодника — штраф в пять тысяч гект каждый.
— А смерть за что?
— За шкуру и желчь Засадника и... некоторые цветы, — жрица отвечала все более томно, — так что у вас с купцом? Ответь не как таможеннику, а просто как любопытной женщине.
И Рус поплыл:
— Да какие трения! Он собрался стать моим компаньоном в гладиаторском контракте, а я нашел настоящего мастера — Леона. Не слышала? Он Месхитопольский.
— Я не хожу в цирк, мне это не интересно, мне интересно другое, — с этими словами перегнулась через стол и провела пальцем по губам замершего Этруска. Тот сглотнул, — пойдем со мной, храбрый Этруск, — мягко взяла его за руку и легонько потянула. Он пошел за ней, как завороженный:
— Прекраснейшая, у меня и в мыслях не было... — пытался вяло оправдываться.
— Помолчи, мой архей... — почти прохрипела она и завела его в комнату отдыха на время сиесты. Внутри все пылало, от низа живота шло горячее пульсирующее желание такое, что... никогда такого с ней не было. Чтобы сразу и так сильно.
Не зря она выбила себе "сиестную" комнату и вот, пригодилась по самому приятному назначению. Служка без вызова не зайдет и срочных дел не предвиделось, но есть вероятность внезапного появления кого-либо. Риск распалял еще больше.
Удовлетворилась жрица невероятно бурно и быстро. Ненадолго отстал от неё и Этруск.
— Все, мой герой, — проговорила запыхавшимся голосом, — иди. Да поправься ты, на расческу, причешись. Да хранит тебя Пресветлая! Все, все, отстань. Я позову через посыльного, надейся, — но сама уже ужасалась содеянному. А если бы кто зашел? Конец карьере! На рабочем месте! Нет, в первый и последний раз. Но как приятно, дарки меня раздери! Я сильно кричала? Нет, руки прикусаны, хвала Пресветлой.
— Всегда готов, прекраснейшая! Буду ждать с нетерпением! — о премии и думать забыл! Прекрасная лооска — лучшая премия!
Проблему с искренностью и гадливостью Чик решил просто, пошел по отработанной скрытием мыслей схеме. Уже зайдя в кабинет, придумал себе характер, историю и, сломав воображаемую спичку, отделил себя настоящего от нового персонажа — Руса Четвертого. Наблюдал за ним как бы со стороны. Получилось как нельзя лучше. Даже удовольствие получил.
Снова упустил для себя главное — собственную веру в новую личность. В свете открывшихся актерских способностей это было само собой разумеющееся.
Как только этруск ушел, Орифия позволила себе немного расслабиться, насладиться приятной истомой. Встала, еще раз удивилась внезапному помутнению, решительно мотнула головой, окончательно сбрасывая наваждение, в котором не чувствовала ни капли Силы, и тщательно привела себя в порядок.
Написала записку Старшей жрице Горгонского храма. Она должна её завизировать, возможно, дополнит и отправит дальше. Или не отправит, её дело.
"Случай контрабанды бивнями Ягодника подтвержден. В ходе следствия выяснилось, что в контрабанде одного (правого) бивня виновен купец Дигон Богатый. Согласно положению номер ххх ему назначается штраф в размере пяти тысяч гект.
Проходящий по делу гладиатор Рус Четвертый не виновен. В ходе проверки амулетом "чистоты крови" выяснилось, что вышеупомянутый Рус архей чистейшей крови, которые встречаются разве что в царских домах. В ходе допроса удалось выяснить, что он этруск, но воспитывался скорей всего вне страны и в простой семье без знания этикета. Он приносил фамильную клятву, поэтому более точных сведений получить не удалось".
Позвала служку и отправила её с пакетом к Старшей жрице Фебе. Окончательно успокоилась и допила вино.
Чик вернулся в здание алии и, как ни в чем ни бывало, продолжил тренировку. Товарищи сгрудились вокруг него.
— Ну, — спросил за всех Тантал, — чего молчишь. Да прекрати ты деревяшками махать!
— А чего говорить, — Чик остановился, — все нормально, недоразумение.
Ребята не расходились.
— Да все хорошо, говорю! Кто-то донос написал, я поклялся и все. Все нормально, ребята, серьезно!
— Ты это, — сказал Арес, — смотри, если что — мы на подхвате. За работу, лодыри!
Чик действительно думал, что все нормально. Жрица в трансе лжи не нашла, проверила амулетом "крови", назвала археем. Все нормально. То, что ветка была амулетом крови, он почувствовал. Нити Древа пронеслись по ближайшим сосудам и словно анализ сделали. Было немного неприятно. В очередной раз подтвердилась поговорка, что все лооски шлюхи, а эта так и вовсе нимфоманкой оказалась. Неужели это им работать не мешает?
К собственному "архейству" относился абсолютно нормально, как к группе крови. Ну, первая отрицательная, и что? Кстати, у него на самом деле была эта группа, только от наколки в армии отказался. Напомнила худшие стороны детдомовской жизни, где он уже отбивался от подобных предложений.
Сексуальная раскрепощенность не мешала, а наоборот, помогала лооскам. Старшие жрицы крупных городов держали "этим местом" много влиятельных мужиков.
Феба, прочтя послание Орифии, сразу обратила внимание на этруска "царских кровей". В столицу царства, в город с одноименным названием Кафария, полетел голубь с коротеньким письмом: "Любимый, жду как можно быстрее, соскучилась". Адресатом являлся неофициальный посол царствующего в Этрусии дома, Гарант Второй.
Официальных посольств Этрусия не держала нигде, она самоизолировалась. Но такие представители были почти в каждом крупном государстве ойкумены. В самой Этрусии не утихали споры: стоит ли сохранять традиционную самоизоляцию или "открыться" миру, но продуманному решению мешал давний неутихающий спор за корону между двумя династиями. В данное время правили Гроссы и травили своих соперников, Груссов (и в прямом смысле тоже) по всей стране и за её пределами. Те огрызались и не сдавались. За ними шли примерно половина археев, так что силы династий были равны. О таком раскладе в жизни своей новой "родины" Чик даже не подозревал.
Любовник не заставил себя долго ждать, не поскупился на Звездные врата и уже завтра к вечеру предстал перед дорогой Фебой.
— Как я соскучился по тебе, дорогая! — высокий сероглазый здоровяк в возрасте слегка за полтинник нежно обнимал миниатюрную по сравнению с ним зеленоглазую девушку с каштановыми волосами.
— И я по тебе! Но сначала дело! — Феба мягко отстранилась.
Лицом здоровяк, с учетом на возраст, вылитый Чик. Светло-смуглый, узколицый, узконосый с небольшой горбинкой. Сероглазый, как описано выше. Но фигура скорее массивная, чем жилистая, не говоря о росте. Гарант — за метр девяносто, Чик метр семьдесят пять.
— В Горгоне появился гладиатор — этруск...
— Но не за этим же ты меня вызвала, дорогая! — здоровяк снова попытался её обнять, — я так по тебе соскучился! Кафарские женщины по сравнению с тобой — подстилки! Надеюсь, ты не ревнуешь? Пойдем быстрее в постель, меня скоро разорвет от желания!
— Когда ты начнешь думать головой, а не этим местом! — Феба отстранилась уже решительно, — выслушай сначала! А потом, конечно, в постель, дорогой, — закончила как можно мягче.
Этого "любовника" она держала исключительно из-за того, что он этруск — посланник тамошнего царя, пусть и неофициальный. Орден давно точил зуб на то царство, где не было ни одного представительства ни одного геянского ордена. Там находился только местный орден, Призывающие. Это он так назывался по-гелински, так сказать на геянский манер, а на самом деле ордена как такового, как организационной структуры не было. Были Храмы Френома и много склонных к силе археев. Они учились друг у друга без всякой системы и, кстати, против каганов воевали лучше других. Родящим, как и остальным орденам, хотелось оказаться первыми из иностранцев, кому позволят организовать свое представительство. Если лично Фебе удастся это пробить, то её карьера обеспечена. Надоело служить на задворках. Горгона хоть и крупный город, но не столица, а там, глядишь, и Верховенство не за горами. Но об этом старалась не мечтать, на все воля Пресветлой.
— Этот этруск — архей чистейшей крови. Что скажешь.
Гарант нетерпеливо пожал плечами:
— У нас все археи и что?
— Чистейшей крови, какая и у царей не всегда встречается?
Этруск нахмурился, с трудом перегоняя кровь от одного органа к другому.
— Подожди, подожди, как ты сказала: чистейшей крови?
— Именно так. Наш амулет не ошибается.
— Кто таков, откуда взялся, как выглядит.
— Свалился, как с Селены, успел побывать в пятне и выйти живым. А выглядит совсем невзрачно. Невысокий, худой, но лицом вылитый ты, — Феба заставила нарисовать угольный набросок со слов Орифии, — смотри.
Здоровяк чуть не порвал кусок пергамента, вырывая его из руки Старшей жрицы. Глядя на портрет, хмурился все больше и больше. Феба снисходительно ухмыльнулась: "Наконец-то задумался о деле".
— Мне надо посмотреть на него воочию, — решительно заявил он, оторвав взгляд от портрета.
— Нет проблем, завтра выступления, он обязательно будет на арене. Он популярен у публики.
— Мне надо немедленно, — раздельно произнес посланник.
Феба пожала плечами:
— Сходи к алии Деместоса, скоро они начнут расходиться с тренировок, но после сразу ко мне!
