Маг уже совсем оправился и поднялся, лишь слегка опираясь рукой о стену. Оглядев свою помятую одежду, он, как мог, привел ее в относительный порядок. Раньше я думала, что некроманты должны быть одеты во все черное, но оказалось, что в данном конкретном случае я ошибаюсь. На нем была чистая, до приступа, голубая рубашка, заправленная в темно-серые штаны. Он вообще не вписывался в воображаемый мной классический образ некроманта — стоило только перестать обращать внимание на его несколько мрачноватый взгляд, как он оказался очень обаятельным, располагающим к себе человеком.
Эти мысли мгновенно пронеслись у меня в голове, и я решилась спросить:
— Вы бы не взяли меня в ученицы? — и замерла в ожидании ответа.
Он печально улыбнулся:
— Я бы взял тебя в ученицы, однако мои знания тебе не помогут. У тебя дар целительницы, а он плохо сочетается с некромантией. Однако, — увидев мое огорчение, он попытался меня утешить, — пока я не уеду, могу научить тебя темному целительству.
— Темному? — я непонимающе уставилась на него, — Разве такое бывает?
— Конечно. И ты с ним наверняка не раз встречалась: избавление от паразитов, удаление новообразований, лечение ожогов и обморожений (к этой категории можно отнести любое лечение, связанное с отмирающими тканями), некоторые виды душевных расстройств. Ну, как?
— Здорово, — обрадовалась я такой перспективе и спросила, не сдержав нетерпения: — А когда мы начнем занятия? Может, сегодня?
— Нет, давай лучше перенесем первый урок на завтра, я еще слишком слаб. Но учти, — предупредил он, — я жду от тебя полного внимания и усердия, иначе наш договор будет расторгнут.
Я была готова на любые условия. Попрощавшись, я убежала, нужно было уладить кое-какие дела, чтобы освободить время на столь интересующие меня занятия. Сначала я вернулась домой, к счастью, бабушка была там, и договориться с ней о присмотре за отцом не составило труда. Затем получила согласие Иллины поработать за меня в аптеке. Пришлось, правда, пообещать разобраться с невестой Дарка, но дело того стоило.
Вся следующая неделя, пока маг не уехал, прошла в напряженных занятиях, которые очень многое мне дали. Я и не знала, что черное целительство может быть так интересно. Если сначала при мысли о том, что я приношу боль, меня мутило, то под конец недели я уже довольно спокойно относилась к виду крови и ран, понимая необходимость применяемых мер. От обморока меня спасал суровый голос наставника и угроза выгнать меня с глаз долой.
Сначала я задавалась вопросом, откуда же у нас в селе столько больных, нуждающихся в срочных операциях, пока не заметила, что лица почти всех пациентов одни и те же. Оказалось, что некромант обучал меня на зомби, хотя делал их достаточно похожими на людей, чтобы реакции пациентов не отличалась от реакций, присущих живым людям. В целях реалистичности обучения. С тех пор при работе с больными стоило только представить, что я опять работаю с зомби, как у меня переставали дрожать руки, операционные раны получались аккуратными, а стежки швов ложились ровно.
Вдова не только не мешала нашим занятиям, но иногда и сама принимала в них посильное участие, в основном подавая инструменты. Вскоре я заметила, что у этих двоих появился какой-то общий секрет, который они обсуждали в мое отсутствие и замолкали, стоило мне появиться в пределах слышимости. Дети Валиссы тоже любили вертеться поблизости от мага, вечно выпрашивая показать что-нибудь волшебное.
К сожалению, время бежит неумолимо, и вскоре некроманту нужно было уезжать. Перед расставанием он похвалил меня за прилежание и подарил на память старую потрепанную книгу. По словам мага, книгу он приобрел незадолго перед приездом в наше село в качестве дополнительного гонорара за работу. Это был старинный травник, его страницы были уже частично испорчены, что мешало прочитать написанное. Господин Лутий попросил меня попробовать разобраться в тексте и, если получится, восстановить рецепты, так как у меня было больше шансов на успех, если учесть мои знания и дар целительства. Если его догадки верны, сказал он на прощание, эта книга — сокровище.
После отъезда некроманта Лутия я очень скучала. Отец медленно, но верно шел на поправку. Когда папа собирался уезжать, я не знала, но пока таких попыток он не предпринимал. В основном они с бабушкой большую часть времени проводили в спорах практически по всем вопросам, но когда вопрос касался моей жизни, проявляли редкостное единодушие.
Работа в аптеке была рутинная, не дающая развернуться фантазии. Единственное, что хоть как-то разнообразило мою жизнь, это занятия с подаренной книгой. Мне приходилось очень нелегко, ведь книга была написана на старом наречии, часть букв и слов приходилось подбирать методом соответствия, чтобы догадываться об их значении. Но процесс расшифровки потихоньку продвигался. Я решила, что все рецепты, прежде чем записывать в книгу, нужно испробовать на практике. Как ни странно, но одна из глав книги была полностью посвящена настойкам и наливкам. Когда об этом узнал отец, то он горячо поддержал идею с испытаниями, даже вызвался быть добровольцем. А кто бы сомневался!
Вот и в этот раз мне удалось практически по буквам прочитать новый рецепт настойки огнецвета болотного. Согласно пометкам на полях, он позволял принявшему его на мгновение заглянуть в будущее или прошлое. Больше половины дня я провела за вычислениями, и результат получился такой: если я за ближайшие три дня добуду огнецвет, то это позволит настойке дойти до готовности как раз к зимним праздничным гаданиям. Хотя я никогда не гадала на жениха, но при мысли об использовании подобного средства у меня захватило дух, и проснулся азарт.
Однако сперва надо было приобрести водку или спирт для настойки. С одной стороны, это было довольно трудно, так как правом на торговлю им обладали только получившие королевскую лицензию, что было весьма хлопотно и накладно для кошелька покупателя. Для того, чтобы приобрести хоть одну бутылку столь необходимой жидкости, сначала надо было подать прошение на имя уполномоченного советника, дать ему взятку, затем дождаться положительного ответа, заплатить пошлину, получить документ, разрешающий покупку и лишь потом можно было приобрести желаемое.
С другой стороны, благодаря таким драконовым мерам в стране только увеличилось количество "благодетелей", готовых за умеренную плату снабдить желающих сей живительной влагой. Контакты с ними проходили конспиративно, так как грозили большими неприятностями как одним, так и другим участникам сделки. У нас в селе, например, стоял дуб, в дупле которого оставляли деньги и записку с указанием количества водки, а через три дня забирали заказ. Об этом своеобразном почтовом ящике знали все, включая детвору, но если бы кто-либо посторонний захотел выпытать информацию у местных жителей, то наткнулся бы на глухое молчание.
Надо ли говорить, что дядя Лука уже много лет занимался перегонкой спирта, а заказы к дубу доставляли я и Кот. Естественно, эту сторону своей деятельности мы не афишировали. После того, как дядя Лука оставил мне аптеку, самогонный аппарат он забрал с собой в таверну, а вот куда уж потом перепрятал..?
"Собранную на ущербной луне траву измельчить..."
Ой, а у меня же нет огнецвета! Даже не знаю, как он выглядит!
Поискав в справочниках дяди Луки, я увидела на рисунке изображение и пояснение, из которого следовало, что растет огнецвет на болотах, и собирать его нужно непременно ночью.
Да, особого энтузиазма это не вызывало, но бросить такую завлекательную идею...
В общем, я пошла готовиться к предстоящему походу в лес. От мысли взять с собой фонарь я сразу же отказалась, предпочтя взять с собой факел, ведь нечисть боится живого огня. Немного помучавшись, я отодрала от забора дрын. Не стоило идти на болото без шеста, им можно и отбиться, и вместо посоха использовать, и в случае, если провалюсь...
Последняя мысль была явно лишней.
До вечера оставалось довольно много времени, и я решила сходить за самогоном к дяде Луке. Прихватив с собой корзинку с тряпками, чтобы замаскировать контрабандные бутылки, я отправилась в таверну. Не успела я пройти и половину пути мне попалась стайка ребятни, с криками бегущая по дороге:
— Менестрели! Менестрели приехали!
— Погодите, какие менестрели? — заинтересовавшись, спросила я.
— В таверне менестрели остановились, вечером будут петь, — захлебываясь от восторга, поделился новостью самый старший.
Я заторопилась, боясь, что занявшись приготовлениями к выступлению менестрелей, дяде Луке будет не до меня.
Около таверны было уже довольно людно, в помещение то входили, то выходили многочисленные в этот вечер посетители. Решительно протолкавшись, я оказалась внутри и пошла к барной стойке, за которой стоял дядя Андрис.
— Добрый вечер, дядя Андрис. Ну и много же у вас сегодня народу, — поздоровавшись, заметила я.
— Угу, — невнятно пробурчал он.
— Я слышала, сегодня менестрели выступают.
— Угу.
— А где дядя Лука? — спросила я.
Он молча указал куда-то себе за спину.
Мда, похоже, грядут неприятности, раз дядя Андрис почти не разговаривает. У нас в селе есть примета — чем меньше Андрис говорит, тем серьезней драка.
За спиной дяди Андриса, исполнявшего сегодня обязанности бармена, за занавеской скрывалась небольшая дверь на кухню, в которую я и постаралась незаметно прошмыгнуть. Там, в окружении кипящих кастрюль и скворчащих маслом сковородок, колдовал над обедом дядя Лука. Периодически вытирая платком вспотевший лоб, он что-то помешивал в большом котле, иногда пробуя на вкус получившееся блюдо.
— Дядя Лука, добрый вечер, — окликнула я его.
— А-а, Верена! Давно ты не заходила проведать старика, — он обернулся, положив половник и вытирая руки.
— Вообще-то, я по делу пришла, — при этом я немного смутилась. Действительно, последнее время я не приходила к нему без причины, просто поговорить.
— Тогда подожди немного, я через пару минут освобожусь, — он помешал в сковороде овощи ложкой, а затем выложил их в котел. — Видишь, какой у нас сегодня наплыв, едва успеваю готовить. Может, поможешь? — и, не дождавшись ответа, сунул мне в руки десяток крупных луковиц, — Почисти их.
Понимая, что пока он не приготовит обед, вряд ли можно получить желаемое, я взяла маленький ножик и начала чистить лук. Между тем дядя Лука не прекращал говорить:
— С этими менестрелями чего угодно можно ждать, лишь бы таверну не разгромили. Так зачем ты пришла?
Он так неожиданно перескакивал с одной темы на тему, что я с трудом следила за его монологом.
— Я за самогоном для настоек пришла, — ответила я, уловив вопрос в непрекращающемся потоке слов.
— Тс-с, тише! — шикнул он на меня, оглядываясь по сторонам. — Много надо?
— Пары бутылок хватит.
Я чистила овощи, перекидываясь с хозяином кухни ничего не значащими фразами, выслушивая сплетни и слухи, которых он, оказывается, знал великое множество. Хотя чему тут удивляться, ведь за кружечкой пива можно так много узнать интересного!
Вдруг до моего слуха донеслись звуки музыки. Я прислушалась. В зале постепенно становилось все тише, и слышно было перебор струн гитары, к которой постепенно присоединились еще одна гитара, арфа и флейта. Я замерла, вслушиваясь, как глубокий мужской голос начал петь грустную балладу о прекрасной даме и ее рыцаре. Как во сне отложила нож и подошла к двери. Замерев, я слушала менестрелей.
— Верена, можешь идти в зал, я тут сам управлюсь, а ты пока послушай менестрелей. Да, корзинку оставь тут, я попозже тебе принесу ее вместе с заказом, — ласково улыбаясь мне, сказал дядя Лука.
Похоже, он догадался, что толку от меня сейчас будет немного. Музыка меня полностью захватила, надо отметить, что играли менестрели на удивление хорошо, и голоса очень гармонично сплетались в многоголосии.
Тихонько, чтобы не помешать ни исполнителям, ни публике, я выскользнула из кухни и незаметно пробралась в зал, заняв один из дальних столиков: я всегда предпочитала впитывать музыку, не отвлекаясь на исполнителей. Музыка лилась, баллада сменялась разухабистой песней наемников, смешные куплеты — лирическим романсом. Каждый слышал ту музыку, которую больше любил. Одна баллада так тронула меня до глубины души, что даже слезы на глаза навернулись. Она называлась "Порванные струны". Каждая строка, каждая нота в ней выражали протест против насилия.
"... И пусть враги порвали струны,
Им не заставить замолчать..."
Захваченная мастерством исполнения, я не заметила, как к столику подошел дядя Лука с корзинкой, и пришла в себя лишь только после того, как он довольно ощутимо потряс меня за плечо. Я подняла голову и вопросительно посмотрела на него. Он сделал мне знак молчать и, поставив на пол свою ношу, ушел обратно на кухню.
"Сейчас еще одну песню послушаю и пойду", — решила я.
Раздались первые аккорды, и солист начал петь:
"Холодные камни холодной рукой
Не трогай, не надо, и рядом не стой.
Не слушай их песни, не пей их вино,
Холодные камни утянут на дно".
Дослушав до конца эту довольно мрачную балладу, я подхватила довольно тяжелую корзинку и поспешила домой. Выйдя на улицу и убедившись, что рядом никого нет, я откинула лежащую сверху тряпку. Под ней обнаружились не две, как я просила, а шесть, уложенных в солому, бутылок самогона. Возвращать излишек я не собиралась, рассчитывая поделиться потом какой-либо настойкой.
Я шла, напевая запомнившуюся балладу, и вдруг заметила впереди смутно знакомую фигуру. Я прибавила шаг, стараясь догнать человека. Что-то мне подсказывало, что это именно тот, за кем я так неудачно пыталась проследить. Он оглянулся и, заметив меня, увеличил скорость, а потом свернул за угол. Когда я подбежала к углу дома, за которым скрылся незнакомец, на улице уже никого не было. Осмотревшись по сторонам, я убедилась, что нахожусь около дома Валиссы.
Странно все это! Мне ничего не оставалось, как идти домой.
Придя в аптеку, я первым делом озаботилась проблемой, куда бы спрятать драгоценные бутылки, чтобы их никто, кроме меня, не нашел. В буфете их не спрячешь, в подвале их будут искать в первую очередь, а тайников в аптеке нет. Не придумав ничего умного, решила их перелить в бутылочки из темного стекла, снабдив их надписями: "Тараканья морилка", "Осторожно, яд" и "Муравьиный экстракт"; и понадеявшись, что отец не догадается об их истинном содержимом. Выставив их на самом видном месте, я заперла шкафчик.
Поглядев в окно, я увидела, что уже довольно темно. Пора было отправляться за огнецветом, благо, что все необходимое приготовила заранее. Взяв с собой вещевой мешок, пару факелов, перехватив дрын, исполняющий обязанности посоха, я бодро пошла по дороге в сторону леса. К моему удивлению, охраны у ворот тына, окружающего село, не было. Наверное, ушли слушать менестрелей. Я подняла тяжелый засов и с трудом приоткрыла ворота, проскочив в образовавшуюся щель.
Через четверть часа я уже бодро топала по тропинке. Пока я шла по подлеску, света вполне хватало, но постепенно лес становился все гуще и темнее. Ненадолго остановившись, я вытащила один из факелов и зажгла его. Теперь идти стало веселее, огонь всегда действовал на меня успокаивающе. Зайдя глубоко в лес, я сошла с тропинки и пошла туда, где, по моим предположениям, должно было находиться болото. Теперь идти стало тяжелее, приходилось пробираться через бурелом и овраги. Скоро я почувствовала под ногами воду и стала двигаться еще осторожнее.
