Осторожно, бабушка

Утро для меня началось со стука в мою дверь. Причем, не деликатного, а самого что ни на есть бесцеремонного грохота. Стучали кулаком, а пару раз мне показалось, что даже пинали закрытую дверь. Вслед за грохотом раздался вопль моего хозяина и работодателя:

— Верена, вставай! Давай живее!

Приподняв голову над подушкой, я спросила:

— Что случилось? Зачем кричать? — затем посмотрела в окно. Через щель между занавесками можно было видеть, что рассвет только занимался. В голове всплыл законный вопрос. — Ты что, с ума сошел, в такую рань будить!

— Вставай! У нас аврал. Мне твоя помощь нужна.

— Да ты можешь хоть объяснить, что случилось!

— Ревизия. Завтра проверяющие приезжают. Будут проверять аптеку на предмет торговли запрещенными эликсирами.

— Ну а нам то что. Мы же не торгуем.

— А ты это им объясни. Чего доброго, еще кошачью мяту наркотическим веществом признают. Давай, вставай. Сегодня аптеку закроем, будем инвентаризацию проводить. Чтобы ни к чему не придрались. Потом я бумаги в порядок приведу. Еще деньги надо приготовить на взятки, без них никак. В общем, работы много.

— А как же мой выходной.

— Слушай, давай, я лучше потом целых два тебе дам, сам постою за прилавком.

— Ладно, встаю.

Убедившись, что я окончательно проснулась, он перестал стучать и, судя по шагам, спустился на первый этаж.

Вставать в такую рань абсолютно не хотелось. Я жила в квартирке над аптекой. Когда-то считала такое положение вещей удачей. Никогда на работу не опоздаешь, мама отдельно с отчимом живет. Самостоятельность, не надо ни перед кем отчитываться, где и с кем была. Платить за жилье не надо. Но со временем мои восторги поумерились. Оказалось, что частенько вместо выходного приходится работать, потому что надо подменить хозяина, а ему позарез нужно срочно уехать. За два года моей работы я ни разу не была в отпуске, да и выходные можно пересчитать по пальцам.

Нет, я не жалуюсь. Хозяин аптеки очень добрый и щедрый человек. За переработку платил не скупясь. Я, честно говоря, сама не особо рвалась отдыхать. Мне просто нравится моя работа и моя жизнь, такая спокойная и размеренная, без неожиданностей, не то, что у некоторых представителей моей семьи.

Полежав еще несколько минут, я все-таки встала и начала одеваться. Особо много времени на одевание по утрам я не затрачиваю: во-первых, не принцесса — гардероб, прямо скажем, не богатый, а во-вторых, снять с вешалки платье и скоренько влезть в удобные туфли на низком каблуке много времени не занимает. А мне, зато, так удобно лазать по полкам и грязи можно не бояться.

Наскоро ополоснув лицо и почистив зубы, я пару раз провела расческой по волосам. Заплела косу, перетянула ее шнурком. Ну вот, можно идти вниз.

Внизу меня уже ждал горячий чай и пара бутербродов. Я расплылась в улыбке, — какой заботливый у меня хозяин.

— Давай, перекуси, и начнем. Я тут инвентаризационный список составил.

Чай был вкусный, свежезаваренный, с мятой, как я любила. Огромные бутерброды с ветчиной заставили на время меня забыть о предстоящем кошмаре. Правда, ненадолго. Время дорого, а работы непочатый край.

— С какой полки начнем, — спросила я. Чем раньше начнем, тем быстрее кончим.

— С дальней. Ты выгребай с полок все, потом говори, что нашла, а я буду со списком сравнивать. Когда устанешь, поменяемся.

Так началась наша каторжная работа. Несколько часов были слышны лишь названия препаратов и числительные, изредка прерываемые спорами по количеству найденного:

— Сирень, настоянная на спирту. Две бутылочки.

— Три.

— Две.

— А должно быть три.

— Две.

— Посмотри хорошенько, может быть где-нибудь в сторонке стоит.

— Больше здесь нет. Две.

— Ладно, пишу две. Завтра надо еще поставить настаиваться. Мало осталось.

— Поехали дальше. Согревающая мазь на змеином яде.

— Четыре коробочки.

— Все верно. Сбор почечный.

— Шесть.

— Точно? Должно быть четыре.

— Шесть.

— Значит так, четыре оставь на полке, а две отложи пока. Потом посмотрим, как поступить.

К полудню я была уже вымотавшаяся. Хорошо еще, что проверять осталось уже меньше половины. Одежда порядком покрылась пылью, на голове — гнездо, которому бы позавидовала любая ворона.

Интересно, я ведь каждый день вытираю полки влажной тряпкой и мою полы. Так откуда берется столько пыли? Правильно говорят, есть два неразрешимых вопроса: откуда берется пыль, и куда деваются деньги.

Я жалобно попросила пощады:

— Дядя Лука, может, передохнем? А?

— Уже устала?

— Ага.

— Хорошо. Сходи, поставь чайник. Ты права, нужно передохнуть, — он с трудом разогнулся, держась за спину.

Я схватила чайник и метнулась на кухню, пока хозяин не передумал. Налила ковшиком из ведра воды, разожгла огонь в печи и поставила чайник. Пока ждали, когда закипит вода в чайнике, я соорудила небольшую горку бутербродов. Конечно, следовало что-нибудь приготовить, но совершенно не хотелось после такой каторжной работы еще и едой заниматься.

После так называемого обеда мы продолжили инвентаризацию. Пару часов напряженной работы, и вот, наконец, этот кошмар кончился. Со вздохом облегчения мы внесли последние данные.

— Уф, наконец-то! Я уж думал, что мы еще долго будем возиться, — сказал дядя Лука. Пробежал глазами по записям и радостно отметил: — А мы молодцы, почти все сходится. Верена, я сейчас пойду документы проверять, а ты, давай, открывай аптеку.

Я посмотрела на часы. Он прав, еще много времени оставалось до вечера. Взмахнув еще пару раз тряпкой напоследок, я убрала уборочный инвентарь и пошла к себе. Поднявшись в свою комнату, я посмотрела на себя в зеркало. Вид был такой, что поставь меня вместо чучела на поле, у ворон был бы разрыв сердца от ужаса. Хмыкнув, я стала старательно уничтожать следы аврала.

Если бы я могла себе позволить принять ванну, как мечтала, и навести красоту, то времени ушло бы гора-аздо больше. Но, увы, работа не терпит. Хозяин, кстати, тоже. Пришлось ограничиться сокращенным вариантом гигиенических процедур.

Через час я уже открывала аптеку.

Правильно говорят, если утро началось с неприятностей, то продолжение дня будет еще хуже. Не успела я приступить к работе, как нелегкая принесла в аптеку Богдана, младшего сына мельника.

С тех пор как ему взбрело в голову, что я должна стать его женой, он не дает мне прохода. Матушка, например, считает его подарком Судьбы для меня. В мои двадцать три года, когда средний возраст невест достигает шестнадцати, я считаюсь перестарком. По ее словам, в этом возрасте нужно любого парня, не горбатого, не хромого, не урода, благодарить за сватовство. И, правда, парень довольно красив, только для меня это не главное. Важнее, чтобы с ним не страшно было даже в чаще леса, да и поговорить по душам или посмеяться вместе, не объясняя, можно было. К Богдану это не относится. Он глуп как пробка и труслив. В этой семейке только один человек вызывает у меня симпатию — помощник мельника по прозвищу Кот. Бедняга, тяжело ему приходится, из неприятностей постоянно вытаскивать Богдана.

Ну и сейчас, вошел и встал в дверях поперек порога.

— Добрый день. Заходи... те. Вы что-то желаете? — сверкаю я всеми тридцатью двумя зубами. А как же, с покупателями надо быть вежливой.

— Я, эта... пришел, — от непривычного обращения Богдан, похоже, совсем растерялся. Городок наш маленький, все друг друга по именам знают, а тут к нему, как к чужому.

— Я вижу. Так что вы хотели?

Он робко сделал несколько шагов вперед:

— Мне... эта... — и замолчал. Мда, похоже, надолго. Вдруг он вскинул голову, как будто вспомнил, — нужно... — и опять замолчал.

Я готова была его прибить за молчание, но мама мне этого никогда не простит.

— Так что тебе... вам, нужно? — я попробовала добиться от него ответа, продолжая усиленно улыбаться.

— Мятной воды, вот! — закончил он.

— Чего? — я опешила. Честно скажу, не ожидала.

— Мятной воды.

— Зачем? — мои глаза наверняка были квадратные.

— Ну, чтобы тебе понравиться, — смутился Богдан.

Такая мысль просто не могла родиться в его голове. Интересно, кто подсказал?

— Откуда ты взял, что мне это понравится?

— Твоя мама сказала, что когда к девушке идешь, что сначала нужно прополоскать мятной водой рот. Для свежести. Она еще сказала, что это всем девушкам нравится. Ну, еще я тебя увижу. Это предлог.

Ну, матушка, ну, спасибо.

Я порылась на полке, достала бутыль с мятной водой и протянула Богдану:

— Держи. С тебя две медяшки.

Я получила деньги и усиленно делала вид, что очень занята, в надежде, что он уйдет. Как же, размечталась. Он отошел к дальней стене и молча стоял, наблюдая за каждым моим движением. На мое счастье, в аптеку заглянула Иллина, а следом за ней Кот. Поймав мой умоляющий взгляд, он улыбнулся и чуть заметно кивнул головой.

— Хозяин, ваш отец просил вас найти. Пойдемте, он вас ждет, — и, обняв Богдана за плечи, вывел его из аптеки.

Интересно, что этот прохвост попросит за услугу?

— ... выйти замуж, — ворвался в мои мысли пронзительный голос Иллины.

— Извини, что ты сказала? — переспросила я.

— Ты что, совсем не слышишь, что я говорю?! — возмутилась она. — Я говорю, мама права, тебе давно пора выйти замуж. Из-за тебя я не намерена в девках сидеть до старости. Чем тебе Богдан не нравится!

Моя сводная сестра Иллина, шестнадцатилетняя дочь матушкиного второго мужа, была ее любимицей. Надо отдать должное сестрице, она — красавица. Длинные, слегка вьющиеся золотистые волосы, тонкие черты лица, прекрасная фигура. Кроме всего прочего, легкая стервозность и любовь к сплетням. Как результат, толпы поклонников, которые даже ее недостатки считают очаровательными. Главная цель жизни — выгодно выйти замуж.

А по обычаю, младшая дочь не может выйти замуж, пока не просватана старшая. Надо ли добавлять, какие чувства она ко мне питает.

— Зачем он мне? Он же дурак, ни поговорить с таким, ни посоветоваться, — сказала я и тут же пожалела, теперь она долго не уйдет.

— Сама ты дура. Глупый муж — это же такая находка. Таким мужем управлять просто, будешь сама себе хозяйкой.

— Вот ты за него и выходи, — рассердилась я. Пигалица, еще меня поучать вздумала!

— Нет, я себе получше найду, — рассмеялась она. — Да, вспомнила, я же к тебе не просто так пришла. Мне розовая вода нужна и крем для лица, помаду не забудь.

— Воду я тебе дам, а вот крема нет. Помады тоже нет, не успела приготовить новую.

— В чем дело! Сделай новую.

— Я устала, сегодня пришлось инвентаризацию делать. Может, завтра зайдешь? — устало спросила я.

— Ну, уж нет. Обещаю, что не скажу маме о том, что ты опять не хотела общаться с Богданом, если ты мне дашь чай и приготовишь помаду. Так и быть, за кремом я завтра зайду.

Шантажистка, ведь знает, что я мамины лекции на тему замужества боюсь до дрожи в коленках. Пришлось поставить чайник на огонь и начать приготовление. Так, сначала надо растереть в порошок кармин.

Пока я пестиком в фарфоровой ступке растирала кармин, Иллина успела рассказать половину новостей и слухов.

— Еще рассказывают, что вчера в Овражках оборотня поймали. Он несколько дней за молоком к бабушке Охам каждый день ходил, а тут наткнулся на нового жреца Единого. Тот в нем оборотня как-то опознал и в крик: " Как вы, нечестивые, можете терпеть рядом эту тварь богомерзкую!" Мужики за вилы и колья схватились, скопом навалились, да и повязали. Посреди села столб вкопали, хворост принесли, хотели прилюдно сжечь. Народу, говорят, набежало посмотреть на казнь. Привязали оборотня, а жрец ему говорит: "Покайся!"

— Я не поняла, в чем каяться? Он же оборотень! — недоуменно спросила я.

— Ну что ты меня спрашиваешь, я же не жрец. Вечно ты перебиваешь! — надула губы Иллина, — Не хочешь, вообще не буду рассказывать!

— Не обижайся. Рассказывай дальше, — мне и самой стало любопытно.

— Значит, жрец ему говорит: "Покайся!" Вместо покаяния этот оборотень так ему ответил, что даже сапожник покраснел.

Я тихонько, чтобы не отвлекать от рассказа Иллину, захихикала. Представляю, что он ответил, если сапожник, известный в округе сквернослов, краснеть начал.

— Жреца, говорят, от этих слов совсем перекосило, он первый и поджег хворост. Только, когда огонь разгорелся сильно, не знаю, как, ему удалось веревки опаленные разорвать и сбежать, — рассказала она.

— Не поймали? — не удержалась я от вопроса.

— Нет. Всю ночь мужики искали, но не нашли, — закончила рассказ сестрица.

Пока я пересыпала в мисочку кармин и добавляла в него растопленный гусиный жир, Иллина продолжала рассказывать разные сплетни и слухи. Помада была уже почти готова, когда в аптеку ворвался сын старосты:

— Верена, мы с отцом только что из Дубровиц приехали. В общем, твоя бабушка...

— Заболела? Да говори толком, что случилось!

— Она арестована.

По полу покатилась выпавшая из рук мисочка.

Кто не удивится, услышав подобное? Бабушка у меня на других не похожа. Живет отдельно, периодически ездит на какие-то встречи, знает толк в алкогольных напитках. Нет-нет, вы не думайте, она не пьющая, просто очень хорошо разбирается в разных напитках. И все же трудно устоять на ногах, когда тебе говорят, что твоя бабушка арестована. И тут только два пути: либо не поверить, либо разозлиться.

— Повтори, что ты сказал?

— Твоя бабушка арестована. Точнее, задержана, — повторил мальчик. — Папа велел тебе сказать.

— Поверить не могу! Но за что? — до моего сознания никак не доходило, что бабушка арестована.

— За нарушение общественного порядка. Так капитан Стражи сказал, который твою бабушку арестовывал. Он велел тебе передать, чтобы ты приехала и забрала ее, они не хотят ее отпускать без тебя.

— Почему именно я?

— Твоя бабушка сказала, что если приедет кто-то другой, то она никуда из тюрьмы не уйдет, — ухмыляясь, пояснил мальчик.

— Я поеду. Только скажи, с ней все в порядке? В смысле, бабушка не пострадала?

— Что ты! Она великолепно себя чувствует. Развлекает в камере преступников и стражу, заодно, — паренек явно веселился.

— Не сомневаюсь.

Я хотела расспросить его подробнее о происшедшем, но мальчишка сказал, что отец давно его ждет дома, и убежал, так ничего и не сказав. Я с растерянным видом осталась стоять, бессильно опершись на стойку.

Что же она натворила? Почему просила приехать именно меня, а не маму? Правда, ответ был очевиден: матушка бы живо показала своей свекрови, как себя вести. А отец, бабушкин сын? Тут тоже долго думать не надо, папа, скорее всего или в бегах, или опять какую-нибудь аферу проворачивает. Повезло мне с семьей, нечего сказать.

Из задумчивости меня вывела сестрица, я совсем забыла, что она все слышала:

— Теперь мне понятно, в кого ты такая уродилась. Из всех членов твоей семьи, только мама у вас единственный приличный человек. Хорошо, что папа запретил ей общаться с родственниками твоего отца.

— Не смей говорить плохо о моей семье! — возмутилась я.

— Скажешь, что я неправа?

Увидев, что я набрала воздух для гневной тирады, добавила примирительно:

— Ну, хорошо, хорошо, молчу. Пойду матушке расскажу.

Угу, кто бы сомневался. Я мрачно наблюдала, как она медленно покинула аптеку, довольная, что последнее слово осталось за ней. Демон с ней, потом разберусь. Надо бабушку выручать.

Я с удивлением заметила, что за окном, оказывается, уже начало темнеть. Я закрыла аптеку и пошла к хозяину. Подойдя к комнатке, которую он использовал одновременно и как лабораторию, и как кабинет, я робко постучалась:

— Дядя Лука, можно?

Он поднял подслеповатые глаза от учетной книги и улыбнулся:

— Заходи, чего скребешься.

— Дядя Лука, мне надо уехать на пару недель. Отпустите, а? — попросила я, жалобно заглядывая ему в глаза. Я прекрасно знала, что такой взгляд на него действует магнетически — отказать не получается. Однако, надо отметить, редко пользовалась такой возможностью.

— И куда это ты собралась ехать, да еще так неожиданно? — он поднял бровь, лукаво поглядывая на меня, — случаем не на свидание к милому пареньку какому-нибудь или замуж собралась?

— И вы туда же. Скажете еще, замуж, — скривилась я. — Вы же знаете, что я замуж не собираюсь и на свидания, кстати, не хожу.

— Знаю-знаю. Что-то ты сегодня обидчивая очень. Может, расскажешь, что случилось?

— Сегодня Михал, сын старосты, прибегал. Они с отцом только что из Дубровиц приехали. Он говорит, что бабушку арестовали. Надо ехать за ней, штраф заплатить и забрать ее. Я за нее беспокоюсь, она старая, а они ее там камере держат.

— Успокойся, все будет хорошо. Завтра поедешь за бабушкой.

— Так вы меня отпускаете? — обрадовалась я.

— А ты что думала, что я не отпущу тебя? Я считал, что ты обо мне лучшего мнения, — похоже, что я его обидела.

— Спасибо! — я просияла и чмокнула его в лоб. — Дядя Лука, вы самый лучший, самый добрый, самый... просто слов не нахожу. Если бы вы были помоложе, точно за вас бы замуж вышла.

— Хватит уж, егоза, подлизываться, — я видела, что он доволен. — Может, бабушку сюда привезешь? Вряд ли теперь ей разрешат одной, без присмотра, жить.

— А можно? — я удивилась, помнится, он с трудом согласился мне сдать комнатку. Я обещала, что буду жить одна, и проблем из-за меня у него не будет, только после этого дядя Лука разрешил мне жить над аптекой.

— Я ведь тебе сам предложил, значит, можно.

— А как же завтрашняя ревизия? — обеспокоено спросила я. Все-таки я себя чувствовала неловко из-за того, что приходиться оставлять его одного на растерзание этой ревизии.

— Не волнуйся, справлюсь. В конце концов, это же не в первый раз, — он поспешил меня успокоить. Иди-ка спать, завтра тебе еще в дорогу собираться. Дорога-то не близкая.

Я же говорю, что моему хозяину не хватает только крыльев за спиной и сияющего нимба. У меня давно сложилось мнение, что он видит во мне дочку, которой у него никогда не было.

Пожелав дяде Луке доброй ночи, я отправилась в свою комнату. Раздевшись, я нырнула под одеяло и закрыла глаза, намереваясь поспать.

Моя идея поспать полностью провалилась. Я почти всю ночь не могла уснуть, лишь изредка проваливаясь на короткое время в дремотное состояние. В голову лезли разные мысли: я волновалась за бабушку, возраст-то у нее не маленький, за предстоящую дорогу, за то, что подвожу хозяина. Ворочаясь с боку на бок, я пролежала в кровати до первого проблеска зари.

Когда за окном забрезжили первые лучи солнца, я все-таки решила встать. Одевшись и умывшись, я, стараясь не шуметь, спустилась в аптеку. Вчера я получила разрешение взять лекарства. Теперь мне предстояло решить, что с собой брать.

В тюрьме я не была, поэтому она у меня в сознании ассоциировалось с мрачным сырым каменным зданием. Разумеется, я взяла различные притирания и мази от ревматизма: настойку из цветков белой сирени, мазь со змеиным ядом, вытяжку корня репейника. Подумав, добавила баночку с мазью из смеси прополиса и воска, помогающую при гнойных ранах, серебряную воду в качестве обеззараживающего средства, куски корпии.

Я остановилась только тогда, когда почувствовала, что сумка становится неподъемной. Честно говоря, я даже удивилась, вроде бы ничего лишнего не брала, а сумка уже переполнена. С горьким вздохом, я прекратила обирать аптеку. После меня там и так образовались на полках большие бреши, но я-то знаю, если что-то забудешь, то именно это понадобится.

Я и не заметила, что день уже давно наступил, если бы в аптеке не появился бы дядя Лука. Увидев меня, сражающейся с застежкой сумки, он подошел и помог ее застегнуть, заметив шутя:

— Никак, Верена, ты пол-аптеки решила с собой захватить. Может, телегу возьмешь?

Я смутилась:

— Скажете тоже, дядя Лука. Я же только самое необходимое взяла.

— Да я ничего против не имею. Только тяжело будет. Хоть Птичку возьми, верхом быстрее доберешься.

Птичкой звалась старая гнедая кобыла, которая обладала покладистым характером и непомерным аппетитом, благодаря которому выглядела как бочонок на ножках. Я ее любила за мягкий характер и терпение, с которым она выполняла любые команды.

Я обрадовалась предложению хозяина. На лошади я гораздо быстрее доберусь до Дубовиц, да и сумки на руках тащить не придется. Сумки? Ах да, кроме сумки с лекарствами, я собрала еще одну сумку, в которую положила смену одежды, деньги, продукты и еще кое-что по мелочи. Дорога предстоит не близкая, никогда не знаешь, что может пригодиться. Кошелек с деньгами мне дал дядя Лука, причем сумма там была гораздо больше, чем я заработала. На все мои возражения он ответил, что мало ли, сколько понадобится в дороге, приеду — отработаю. Пришлось согласиться.

Он помог мне вынести сумки во двор и навьючить лошадь, когда из-за поворота показалась моя мама с Иллиной. Несмотря на свои немаленькие габариты, она довольно быстро приближалась ко мне, держа в руках огромную корзину. Я застонала про себя.

Ну, как же не везет! Это все сестрица разлюбезная виновата! И ведь в глазах ни тени раскаяния!

Пока я размышляла о вселенской пакости, подстроенной Иллиной, матушка уже была рядом.

— Уф, хорошо, что успела, — переводя дыхание, произнесла она. — А я вот тебе на дорожку пирожков принесла. И надо же было твоей бабке опять что-то учудить, уже одной ногой в могиле, а все никак не угомонится. Тебе о замужестве думать надо, а не ее из тюрьмы выручать.

Кто о чем, а матушка опять о замужестве! Ну, как ей объяснить, что замужество нужно мне как прошлогодний снег.

— Вот, корзинку возьми, — тем временем, не обращая внимания на мое кислое лицо, продолжала матушка. — Я тебе в дорогу немного пирожков напекла. С вареньем, с мясом, с грибами, с яблоками, как ты любишь. Горшочек масла тебе положила, ветчинки немножко, курочку жареную...

Я с тихой паникой слушала перечисление снеди и не заметила, как матушка сунула мне корзину в руки. Не ожидая подвоха, я взялась за ручку и чуть не уронила ее на ногу. Корзинка была неподъемная. Вот когда я очнулась!

— Мам, ты что! Куда мне столько!

— Ничего, детка, ты у нас девушка молодая, аппетит хороший. Дорога дальняя, на свежем воздухе всегда есть хочется.

— Я не возьму ее.

— Возьмешь. Слушай, что тебе мать говорит.

— Мама, ну как я поеду верхом с корзинкой в руках? Лошадью править надо, — я жалобно посмотрела на мать.

— Ну, хорошо. Возьми еще одну сумку, я тебе помогу уложить.

Переубедить мою мать невозможно, проще согласиться. Спорить с ней никакого здоровья не хватит. Тем более что она же добра мне желает, не обижать же.

— Только немного.

Мое замечание она просто проигнорировала. Пришлось идти за сумкой. Когда я вернулась, матушка взялась за перекладывание. Вот тут я невольно ужаснулась. Приготовленной еды хватило бы на большой отряд голодных орков.

— Мам, куда мне столько. Курицу забери, я ее не возьму. И масло. Горшок в дороге разбиться может.

— Так и быть, масло оставляй, а курицу возьми.

Мама пыталась запихнуть многострадальную птицу в сумку, а ей пыталась помешать. За нашей возней наблюдали, еле стоя на ногах от смеха, дядя Лука и Иллина. Вскоре, привлеченные их смехом, к ним присоединились Богдан и Кот. Я и не заметила, как вокруг начала собираться толпа. Желающих понаблюдать за бесплатной комедией все возрастало.

— Куру не возьму, мне пирожков хватит. Ветчину забери, колбасу, сыр. А варенье мне зачем?

— Так оно же клубничное, твое любимое.

— Не возьму.

— Как же ты столько времени голодная-то будешь?!

— Какая голодная! Мам, да мне столько за полмесяца не съесть!

После долгих споров от большинства продуктов мне удалось отказаться, но тут матушке пришло в голову, что в дороге я могу простудиться. И наш спор пошел по новому кругу, с одним отличием: теперь поводом стала теплая одежда.

Из села я выехала только во второй половине дня. Провожать меня до околицы отправились мать, Иллина, дядя Лука и Кот. Богдан тоже хотел пойти с ними, но к счастью, его позвал отец.

Выйдя за ворота, мы остановились попрощаться. Напоследок мама одела на мою голову что-то красное.

— Я тебе шапочку связала. Это чтобы ты голову не застудила.

Увидев мое лицо, Кот и сестрица уже плакали от смеха, держась за ограду.

Паразиты! Ну, ничего, вы у меня еще попляшете!

— Спасибо, мама.

— Береги себя, деточка, — она смахнула слезу. — Езжай по тракту, хоть дорога и длиннее, но безопасней.

— Хорошо.

Я наклонилась и поцеловала ее, на мгновение, прижавшись щекой к щеке. Мама, не скрывая слез, осенила меня знаком Единого. Тронув пятками Птичку, я потихоньку поехала по дороге, постоянно оглядываясь. Они стояли у ограды и махали мне вслед.

Хорошая у меня мама, добрая. Зря я на нее обижаюсь, она мне только добра желает. И о других, как о своих родных заботится. Правда, частенько не спрашивает, нужна ли кому ее забота.

Убедившись, что я отъехала достаточно, чтобы меня не было видно из села, я сняла шапочку. Компрометирующий головной убор представлял собой нечто среднее между беретом и мочалкой, причем, ярко-красного цвета. Повертев его немного в руках, я сунула ее в сумку. Буду возвращаться — одену, а то потом упреков не оберешься.

Погода стояла прекрасная, тепло, солнце. Почки начинают раскрываться, трава зеленеет, распускаются первые цветы. Да, стоило выехать из села, чтобы убедиться, что весна в самом разгаре. Скоро нужно будет ехать собирать травы. Пожалуй, кое-что уже можно заготавливать.

Размышляя так, я доехала до развилки. Передо мной встал вопрос выбора. Ехать прямо, через лес, или налево, в объезд по тракту. По тракту дорога займет где-то около недели, а если через лес, то всего три дня.

А бабушка в тюрьме, меня ждет. Тем более что я лес люблю и знаю.

Я слегка пришпорила лошадь.

.

Путь пролегал по красивому мшистому лесу, высокие сосны вздымались ввысь, попадающиеся среди них лиственные деревья были покрыты легкой зеленой дымкой распускающихся листьев. Вокруг кипела лесная жизнь. Пение птиц просто оглушало после относительной тишины зимы. Пару раз я видела порхающих бабочек, значит, сильного холода больше не будет. Весна входит в свои права.

От пронзительной красоты щемило сердце. Как жалко, что я не умею рисовать! Как бы хотелось запечатлеть подобную красоту, чтобы и через много лет можно было бы ею любоваться.

Затем мои мысли плавно перешли на более прозаические вещи. А точнее, пора было уже заниматься сбором лекарственных трав. Взгляд невольно выхватывал из общей массы то мать-и-мачеху, то хвощи, то ятрышник. Руки так и тянулись заняться любимой работой. Сейчас как раз пора кору и корни заготавливать.

Вот, например, лапчатка прямостоящая, или как его еще называют, калган. Сушеный калган можно хранить несколько лет. Его отвар — прекрасное кровоостанавливающее средство, заживляет открытые раны, язвы, кожные заболевания. Им можно полоскать рот, если десны после суровой зимы кровоточат.

Ветла тоже хороша. Собирать нужно кору по весне. Она снимает жар, воспаление, отеки. Ну, я еще отваром коры предлагаю голову мыть, чтобы перхоти не было.

Скоро зацветут деревья и кусты. Нужно будет собрать цветы липы, крушины, бузины. А травы? Да, не вовремя бабушка у меня в тюрьму попала.

Я и не заметила, как начало садиться солнце. Пора было искать место для ночлега. Проехав еще немного, мне повезло наткнуться на небольшую полянку. Рядом протекал ручей, можно было умыться и набрать воды. Перекинув ногу, я попыталась слезть с лошади, но, отвыкнув за зиму от езды верхом, скорее свалилась с нее. Мышцы противно ныли. Кряхтя и охая, как старая бабка, я прошлась туда-сюда по полянке, прежде чем боль стала затихать. Я расседлала Птичку, обтерла ее насухо пучком прошлогодней травы, напоила из ручья и, спутав предварительно ноги, отпустила ее пастись.

Теперь можно было заняться собственным ночлегом. Вот тут и ждал меня неприятный сюрприз. Оказалось, что я забыла взять почти все, что должен брать путешествующий по лесу. Это же надо! В сумке не оказалось ни маленького топорика, которым очень удобно нарубить ветки, ни одеяла или хотя бы плаща, ни веревки.

Нет, это все моя матушка виновата! Если бы она с Иллиной не пришли меня провожать, я бы такую оплошность не допустила. А все это она со своими пирожками!

Ранней весной земля в лесу очень холодная, да и ночи тоже, так что ночевка мне предстояла чудная. И ведь лапник на подстилку нечем нарубить! Хорошо еще, что нож не забыла, только много ли им нарубишь.

Вооружившись ножом, я пошла все-таки за лапником, лежать на холодной земле мне не улыбалось, тем более без одеяла. Подойдя к небольшому ельнику, я попыталась отпилить ножом ветки. Минут через двадцать я, основательно попотев, стала обладательницей охапки еловых веток. Совесть мучила за варварское обращение с бедными деревьями, ветки были частично отпилены, частично обломаны. Хорошо, что поблизости нет эльфов.

Нож я, понятное дело, основательно затупила.

Приготовив ложе из лапника, я посмотрела на небо. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, но было еще достаточно светло. Я решила не терять времени и пошла за хворостом, в лесу рано темнеет, а мне не хотелось в потемках блуждать в поисках топлива.

Сходив несколько раз, я решила, что запаса хвороста хватит на всю ночь. Теперь можно разводить костер. Для начала я наметила, где я его буду разводить. С помощью ножа мне удалось снять дерн. Притоптав землю, я начала укладывать топливо.

Это целая наука — правильно сложить костер. Меня научил этой премудрости один охотник, когда я только начинала ходить в лес за травами. Есть разные способы укладки: сигнальный, его выкладывают из тонких веточек, наподобие высокой пирамиды, используют, понятно, для подачи сигналов; пламя высокое, но тепла практически не дает, горит недолго. Обычный, он же "муравейник", используется чаще всего; его выкладывают из веточек разной толщины, укладывается невысокой пирамидой; пламя разгорается средней высоты, тепло умеренное, но тут требуется регулярно подкладывать новые ветки. "Колодец" или "звезда"— самое предпочтительное для меня; его выкладывают из толстых веток. Такой костер чаще всего используют опытные охотники, когда в одиночку ночуют в лесу, так как он почти не дает дыма. Пламя очень низкое, ветки, скорее, тлеют, а не горят, а жар от него, как от печки, и подкладывать дрова можно редко. Единственный минус — это то, что его трудно разводить.

Порывшись основательно в сумке, я нашла огниво, кремень и трут. Какое счастье, что я их не забыла! Через минут сорок я уже грелась у огня. Взяв один из пирожков, я надкусила его и зажмурилась от удовольствия, он оказался с грибами. Как вкусно!

Нет, я все-таки свинка неблагодарная! Мама, наверное, всю ночь пирожки для любимого чада пекла, а я ее обвинила в том, что вещи дома забыла. Сама ведь виновата, надо было проверить, все ли с собой взяла!

Съев с аппетитом несколько пирожков, мне пришло в голову, что неплохо бы попить чайку. Меня даже не смутило отсутствие котелка для воды. Как почти все деревенские жители, я умела из бересты плести туески, да так, чтобы если наполнить его водой, из него не вытекло ни капли. Зимними вечерами на вечерках не принято было сидеть без дела, поэтому почти все брали с собой какое-либо рукоделие. Отойдя к краю полянки, где я еще при свете заметила четыре березки, я сняла бересту и, вернувшись к костру, начала плести туесок.

Когда туесок был готов, я наполнила его водой из ручья и, повесив на веточке над костром, стала ждать, когда вода согреется. Спохватившись, что я хотела все же чай, а не воду, я тут же на полянке собрала горсть листьев брусники и земляники. Кажется, что туесок из бересты должен сгореть, но хитрость состоит в том, чтобы пламя не поднималось выше уровня воды, тогда вода заберет весь жар, и береста останется целой. Этому тоже научил меня тот охотник. Так можно даже еду готовить.

Уже совсем стемнело. Я сидела у костра, прихлебывая чай и заедая его вкуснейшими пирожками, и смотрела на ночное небо. До полнолуния оставалось еще четыре дня, но луна уже сейчас завораживала. Ночь выдалась ясная, и звезды крупными разноцветными огоньками сверкали над головой. Казалось, только протяни руку, и ты их коснешься. Среди россыпи звезд мне удалось найти знакомые созвездия: Серп, Охотника и Феникса.

Я очень люблю ночь. Ночью четкие очертания предметов сглаживаются, все вокруг становится таинственным. Даже звуки и шорохи кажутся пугающе незнакомыми. Это время, когда страхи, мечты и фантазии становятся реальными.

Залюбовавшись звездами, я чуть не забыла подложить веток в костер. Исправив эту ошибку, я почувствовала, что начинаю замерзать. Действительно, довольно чувствительно похолодало.

Замерзнуть не хотелось. Костер грел только один бок, тогда как другой мерз. Решив, что здоровье дороже, я решила надеть вторую смену одежды. Ну и что, если я буду выглядеть чучелом, кто меня в лесу увидит! Я немного согрелась, и меня стало клонить ко сну.

Проснулась я за час до рассвета от холода. Тело затекло и ломило от холода, даже пальцы свело судорогой, я дрожала так, что зуб на зуб не попадал. На месте костра рдели угли. Быстренько подкинув веток, я раздула огонь. Протянув руки поближе к огню, я стала их греть, временами растирая, чтобы быстрей разогнать кровь. При мысли о том, что неплохо бы умыться, я вздрогнула. Сейчас вода в ручье была ледяная.

Вскоре согрелся чай, остатки которого еще оставались в туеске. Первый глоток прокатился по пищеводу спасительным огнем. Жадными глотками я выпила весь чай, мечтая согреться. Затем наскоро перекусила все теми же пирожками. Сидя у костра, я ждала рассвета.

Когда стало достаточно светло, я залила остатки костра водой, после того как угли остыли, прикрыла снятым ранее дерном кострище. У ручья я побрызгала водой на лицо, решив, что этого достаточно, чтобы считать данную водную процедуру умыванием. Вода и правда была ледяная, но зато прогнала остатки сна и помогла взбодриться. Быстро собрав сумки, заодно положив туда и так хорошо мне послуживший туесок, я решила без промедления отправиться дальше.

Птичка паслась недалеко от моего ночлега. Трава вокруг была выгрызена почти до земли. Бедная лошадка, соскучилась за зиму по свежей траве! Сняв путы, я оседлала лошадь и отправилась дальше.

Целый день я ехала почти без отдыха, лишь изредка останавливаясь перекусить, попить воды да в кустики сбегать. Это мне брусничный чаек аукнулся. Когда солнце стало клониться к закату, мое настроение стало стремительно портиться, опять ночевать под открытым небом мне ужасно не хотелось. Я за предыдущую ночь так замерзла, что полдня ехала, не снимая лишней одежды, пока жарко не стало.

Вот тут я пожалела, что не поехала по тракту. Сейчас сидела бы в каком-нибудь трактире, пила бы теплый взвар, спать легла бы на кровати под теплым одеялом. Нет, мне захотелось быстрее доехать! Правильно говорят, что самая короткая дорога не всегда самая быстрая.

Засыпая ночью, я думала, что эта моя ночевка самая последняя. До Дубовиц оставалось доехать всего ничего. Завтра после полудня я буду уже там и, наконец, вытащу бабушку из тюрьмы. Если бы я только знала, как я ошибалась!

Утро началось с неприятностей. Позавтракав и умывшись, я собрала вещи и пошла за кобылой. Еще издалека я приметила ее под березками. Вот тут-то и ждала меня первая неприятность, кобыла была мертва. Туша была цела, значит, волки или рыси были не причем. Да и если бы на кобылу напали, я бы проснулась от шума, я ведь не столько спала, сколько дремала. На таком холоде крепко заснуть проблематично. Еще раз обойдя мертвую лошадь, внимательно осматривая, я заметила торчащую изо рта травинку. Вытащив ее, я присмотрелась. Астрагал!

Это бобовое растение обычно бывает высотой где-то до колена, цветет желтыми цветами в середине лета. Я делаю из него настой для укрепления сосудов, снятия головной боли, болей в области сердца. Отвар корня применяю как укрепляющее средство при общем упадке сил. Полезно в небольших количествах и для скота. В общем, полезное растение, но имеется одно но. Первые две недели, когда оно идет в рост оно ядовито для домашних животных.

Теперь я стояла и тупо смотрела на мертвую лошадь. Постепенно я стала сознавать мое положение, дальше мне придется путешествовать пешком. Постояв немного и помянув Птичку тихим недобрым словом, я вернулась к вещам. С тяжелым вздохом я посмотрела на сумки, лежащие на земле. Делать нечего, надо идти.

Тут передо мной встала проблема, сумок три, а рук только две. Я попробовала нести две сумки в одной руке, но они постоянно били по ногам и были настолько тяжелые, что, пройдя немного, я вынуждена была остановиться. Что же придумать?! Я попробовала связать две сумки лишней туникой и повесить на плечо. Взяв третью сумку в руку, я пошла дальше. Теперь одна сумка била спереди, другая поддавала сзади. Пришлось опять остановиться. Да, такими темпами я далеко не уйду!

Затем я попробовала приспособить палку, попытавшись сделать что-то отдаленно напоминающее коромысло. Пройти удалось довольно далеко, прежде чем палка сломалась. От повторного использования такого приспособления пришлось отказаться. Огромный синяк на плече немало тому поспособствовал.

Вконец измучившись, я добрела до бурелома. Тут мне пришла в голову новая идея. Взяв несколько крупных веток, я сделала волокушу, привязала к веткам сумки и впряглась. Через минут десять я поняла, что идея оказалась гениальной, идти стало гораздо легче. Правда, конец волокуши постоянно цеплялся за веточки, собирая мусор по пути, иногда этот мусор очень мешал, но я все равно довольно быстро продвигалась вперед.

Часа через два я почувствовала, что если я не передохну, то свалюсь прямо на тропинке.

Жажда мучила немилосердно. Пройдя еще немного, я добрела до ручейка. Через него были перекинуты несколько бревнышек. Сойдя с тропинки, я устроилась на бережке.

Фу, теперь можно передохнуть!

Бросив свои пожитки, я умылась в ручье. Как хорошо, как приятно! Вода в ручье была очень вкусной. Напившись от души, я решила, заодно, и перекусить незабвенными матушкиными пирожками, все легче нести сумки будет.

Как только я поела и напилась воды, меня стало клонить в сон. Бороться с ним у меня не было никаких сил, глаза просто закрывались. Солнышко заметно пригревало, отчего еще больше хотелось заснуть. Решив, что часик ничего не решит, и если я посплю, то мировой катастрофы не произойдет, я погрузилась в сон.

Мне снился парящий в небе дракон, прекрасный эльфийский лес и озеро, на берегу которого играли лисы. В этом сне было тепло и радостно, просыпаться не хотелось.

Проснувшись, я еще какое-то время лежала с закрытыми глазами. С трудом открыв глаза, я посмотрела на небо. Судя по положению солнца, я проспала около четырех часов. Я с ужасом подумала, что и сегодня мне не удастся добраться до Дубовиц.

Я пошла к ручью. Когда я наклонилась к воде, чтобы умыться, мне послышался какой-то странный звук. Я прислушалась. Спустя несколько мгновений он повторился. Мне показалось, что это был стон, шедший со стороны густого кустарника.

Наплевав на голос разума, нашептывавшего мне, что надо быть осторожной и не лезть в кусты, где могут водиться страшные чудовища, я все-таки решила проверить, откуда идет стон. Ломая ветки на своем пути, я с шумом продиралась сквозь кусты, почти ничего не видя. Я уже порядком успела проклясть свое неуемное любопытство, когда заметила просвет между кустами. Обрадовавшись, я удвоила свои усилия, и вдруг обо что-то споткнулась. Потирая разбитые коленки, я обернулась посмотреть на препятствие.

На земле лежал молодой мужчина в разодранной, окровавленной одежде. Одним взглядом я окинула привлекательное лицо незнакомца. Полные сухие губы, тонкий с легкой горбинкой нос, резко очерченные скулы. Он был довольно красив, даже небольшой шрам на правой щеке его не портил, а придавал более мужественный вид. Волосы были непонятного цвета, напоминая цвет смеси соли с перцем, не пепельный, а скорее серый.

Я любовалась им, мне редко приходилось видеть таких мужчин. Сердце на мгновение замерло, затем принялось биться с удвоенной скоростью, во рту пересохло.

Из этого странного состояния меня вывел стон. Мгновенно придя в себя, я выругалась про себя:

"Да, дура ты, Верена. Тут человек без сознания лежит, нуждается в срочной медицинской помощи, а ты о чем думаешь? Права матушка, замуж тебе пора, а то, поди, скоро на мужчин кидаться будешь. Не стыдно?"

Было стыдно.

Я огляделась, невдалеке видна была небольшая полянка. Поскольку в кустах помочь раненому не было никакой возможности, приняла решение перетащить его на полянку. Эта задача оказалась трудновыполнимой. Тащить мужчину было очень тяжело, тем более что надо было следить, чтобы не растревожить раны еще больше. Примерно через час мне это удалось. К тому моменту я вспотела и была похожа на чучело, во время транспортировки я вспомнила все крепкие словечки, которые я когда-либо слышала, придумав попутно новые обороты.

Я вернулась к своим вещам, собрала сумки и вернулась к раненому. Сбегав к ручью, принесла в туеске воды, разорвала остатки рубашки на незнакомце. Различить из-за запекшейся крови ничего было нельзя. Оторвав лоскут от все той же рубашки, я намочила его в воде и начала осторожно промывать раны. То, что я увидела, мне не понравилось.

На его теле были ожоги и странные колотые раны. Когда я промывала их, из них я извлекла какие-то деревянные щепочки. Чем, интересно, его кололи?

Я несколько раз бегала к ручью менять воду, прежде чем мне удалось более-менее прочистить раны. Теперь черед за лекарствами. Я достала экстракт кровохлебки, нет ничего более действенного, чем это лекарство для открытых ран. Но сначала надо бы приложить кашицу из подорожника, может, я недостаточно продезинфицировала раны. Оглянувшись, я почти сразу увидела пока еще маленькие знакомые листочки. К сожалению, ступки у меня не было. Пришлось пользоваться подручными средствами. Я нашла два камня, один плоский был побольше, другой круглый поменьше, и промыла их водой. Набрав горсть листочков, я положила их на плоский камень и стала растирать, используя меньший камень вместо песта. Получившуюся кашицу я положила на раны. Выждав минут десять, смыла ее и обработала экстрактом кровохлебки.

Я осмотрелась, чем бы перевязать раны, но кроме разорванной рубашки мужчины и собственной сменной одежды ничего подходящего не было. Свою одежду рвать мне было жалко, а остатки рубашки были очень грязны. Взяв ее, я пошла к ручью, чтобы простирнуть ее, посчитав, что в таком состоянии она незнакомцу не понадобится.

Стирая лоскуты, я пожалела, что он лежит так далеко от ручья, мне так надоело бегать туда-сюда. Убедившись, что лоскуты достаточно чистые, я, предварительно набрав воды в туесок, пошла к пострадавшему. Он так и не пришел в сознание. Перебинтовав все видимые раны, я занялась ожогами. К счастью, я захватила с собой мазь из воска с прополисом. Смазав ожоги, я оставила их открытыми.

Я довольно давно убедилась, что ожоги не надо бинтовать, они быстрее заживают на открытом воздухе. Еще хуже их прокалывать, так можно занести инфекцию, но многие так называемые лекари считают, что пузырь от ожога нужно проколоть. Дядя Лука считает, что это варварство.

Когда я занималась ранами и ожогами, мой пациент метался и стонал, мешая мне. Мне приходилось прилагать немало усилий, чтобы хоть как-то его успокоить. Объяснялось это просто, у него был жар. И теперь, когда раны и ожоги были обработаны, следовало заняться этой проблемой.

Я сходила в кустарник и довольно быстро набрала топлива для костра. Поскольку спать мне сегодня все равно не пришлось бы, стараться, укладывая правильно костер, времени не было, и не особо размышляя, развела быстро костер, как получилось. Повесила на рогульку туесок над огнем и пошла к ручью, на берегу которого я видела растущую ветлу, взяв с собой нож. Конечно, можно было использовать уже готовый отвар, пузырек которого я взяла из аптеки, но для чего, если есть свежая кора, более эффективная в данном случае.

Маршрут полянка — ручей я изучила так досконально, что могла бы, наверно, даже с закрытыми глазами его пройти.

Надрезав кору, я слегка подцепила ее кончиком и оторвала несколько полосок. Сочтя, что этого достаточно, я вернулась к костру. К тому времени вода в туеске уже согрелась. Я бросила туда кору и дала немного повариться. После того, как отвар был готов, я потихоньку сняла туесок, всего лишь пару раз слегка обжегшись.

Теперь надо было остудить отвар. Бежать опять к ручью, чтобы поставить туесок с отваром в холодную воду, не хотелось. Я решила подождать, пока он сам немного остынет.

Только сейчас, переведя дух, я заметила, что наступила ночь. Я опять сидела и любовалась луной и звездами. Я почти забыла причину, по которой я здесь нахожусь.

Отвлек меня очередной стон. Я подошла к мужчине, потрогала его лоб. Жар так и не прошел, мне показалось, что он даже усилился. Потрогав отвар, я посчитала, что он уже достаточно остыл. Теперь передо мной встала проблема, как его напоить.

Приподняв его голову, я поднесла край туеска к губам и попыталась его напоить. Сначала ничего не получалось, но потом каким-то чудом мне удалось заставить его выпить пару глотков. Конечно, большая часть отвара пролилась, но и того, что он выпил, должно было хватить.

Немного отдохнув, я в очередной раз направилась за водой к ручью.

Всю ночь я провела без сна, обтирая незнакомца холодной водой, чтобы унять жар. Мне пришлось еще раз сварить кору ветлы. Но, несмотря на все мои усилия, жар не отпускал. За все время, пока я за ним ухаживала, он так и не пришел в себя.

Под утро, измученная бессонной ночью, тревогой и голодом, я вдруг заметила, что стоит мне только прикоснуться к правому бедру, мужчина начинал стонать и метаться. У меня закрались подозрения.

Я попробовала поднять штанину, но мне это не удалось. Надо было снять с него штаны.

Я покраснела. Никогда мне не приходилось не то, что мужчин раздевать, но даже видеть их без... хм, штанов. Что же делать? Если он очнется, что он подумает? А если матушка или Иллина узнают?

Пока я терзалась, раненый заметался и застонал. Это решило все.

Плюнув на все приличия, я стала расстегивать пояс. Простой кожаный пояс был не новый, но в глаза бросалось, что за ним следят и ухаживают. Мне это очень понравилось. Вообще, если не считать, что сейчас его одежда была грязная и рваная, было заметно, что она добротная. Человек явно следил за собой.

Немного помучавшись с пряжкой, мне удалось с ней справиться. Сгорая от стыда, я развязала штаны и начала их потихоньку, стараясь не потревожить мужчину, их стягивать. То, что я увидела, начисто прогнало из моей головы все мысли, кроме чисто медицинских.

Рана на внутренней стороне бедра чуть выше колена на первый взгляд казалась не опасной и неглубокой. Но кожа вокруг была воспалена и натянута, при прикосновении чувствовалось, что под кожей гной, уже появились красные полосы. Я поняла, что еще немного и начнется заражение.

Какая же я дура, надо было еще вчера внимательно осмотреть, нет ли еще ран. Обработала несколько ран и ожогов и успокоилась, даже не подумала, что могут быть еще ранения. Если он теперь умрет, то виновата буду я!

Делать нечего, надо срочно вскрыть нарыв и выпустить гной. Сбегав за водой, я повесила туесок, чтобы ее нагреть, собрала еще пару охапок хвороста, и вдруг спохватилась, что у меня нет инструмента. Придется резать ножом. И только тут я вспомнила, что уже затупила нож. Резать тупым ножом! Но что же делать. Если не вскрыть нарыв, то человек умрет от заражения, если вскрывать тупым ножом, то, не исключено, измученный организм не выдержит болевого шока.

Выхода из этой ситуации я не видела. А времени становилось с каждым мгновением все меньше.

Я взяла нож и попыталась наточить его об камень. Я постаралась повторять движения нашего кузнеца, когда он точил ножи, косы, серпы и другой инструмент. Вела от рукояти ножа к кончику одной стороной лезвия, переворачивала нож, и от кончика к рукояти другой стороной, считая про себя. Когда я проводила каждые пятьдесят раз, подушечкой большого пальца проверяла остроту лезвия и опять возвращалась к своему занятию.

Наконец, мне показалось, что нож стал намного острее. Неужели получается?!

Я тщательно вымыла теплой водой нож и прокалила его над пламенем. Теперь пора начинать операцию.

Я до смерти боюсь вида крови, и сейчас при одной мысли, что надо резать живого человека, меня начинало мутить, руки тряслись. Несколько раз я подносила нож к коже и убирала его, кляня себя за трусость. Я пыталась успокоиться, но ничего не выходило.

Незнакомец опять застонал. Этот стон подстегнул меня. Глубоко вздохнув, я попыталась унять дрожь в руках. Прикусив до крови губу, я решительным движением полоснула лезвием по коже.

При первом же надрезе струя гноя брызнула мне в лицо. Теперь, когда первый надрез был сделан, я уже более спокойно продолжила вскрывать нарыв. Гноя было много. Отложив нож, я начала смывать его с раны.

Когда часть гноя, мешавшего видеть рану, удалось смыть, я проверила воду, она была уже горячая. Рубашку незнакомца я уже извела на повязки, поэтому я безжалостно порвала свою запасную тунику. Намочив часть лоскутов в горячей воде, я продолжала промывать рану.

Это было очень тяжело, мне приходилось еще бороться с мужчиной. Он так сильно метался, что я, задыхаясь от слез жалости, еле его удерживала. Ему было так больно, а я не могла ему облегчить боль. Надо было тщательно промыть рану, чтобы не осталось ни капли гноя, вырезать отмершие ткани и зашить рану.

Когда края раны побелели, я, внутренне обмирая от страха, стараясь как можно аккуратнее, стала вырезать мертвые участки. После этого, я полезла в свою сумку за лекарствами. Вдруг мне в руки попался пузырек серебряной воды. Я обрадовалась, лучшего средства, которое дезинфицирует и заживляет раны, нет. А я и забыла, что взяла его, так, на всякий случай.

Это самое дорогое лекарство в нашей аптеке, но оно того стоит. У гномов мы покупаем истинное серебро. Кусочек величиной с булавочную головку стоит семь золотых монет. В темную бутылочку я на растущей луне собираю летом росу, туда опускаем серебро и три дня полнолуния оно растворяется. Бутылочку полагается прятать в темное место днем, лишь на ночь ставить так, чтобы на нее подал свет луны. Оно заживляет быстро все раны. В народе называют его почему-то мертвой водой. Его ценят почти все расы, кроме вампиров и...

Я капнула несколько капель из бутылочки на рану. Вдруг мне показалось, что кровь закипела. Раздался громкий крик боли. Я подняла глаза от раны и встретилась с желтыми нечеловеческими глазами незнакомца. Я проглотила комок в горле.

...оборотней.

— Ты что, убить меня хочешь?! — прошипел он сквозь зубы.

Я старалась потихоньку отползти от него подальше, следя за каждым его движением.

— Я не знала, что вы не человек, — заикаясь, прошептала я. Мне казалось, что одно неосторожное движение, и он меня убьет.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Вас лечу, — сказала я правду. Я читала, что оборотни могут сами сращивать свои раны, — Ну, я пошла, у меня дела.

Я хотела как можно быстрее уйти от него. Кто знает, что может сделать оборотень. Говорят, они людей могут загрызть, а мне к бабушке нужно спешить. Знала бы, никогда бы не стала с ним заниматься.

— Ты это куда собралась? — я и не знала, что он заметил мою попытку бегства. — Давай, лечи.

— А вы меня не убьете?

Несмотря на то, что я пыталась уговорить себя его бросить, этого бы никогда я не сделала. Дядя Лука мне всегда говорил, что лечить нужно всех нуждающихся в этом, несмотря на происхождение, иначе нельзя называть себя лекарем или травницей. Но я хотела получить хоть какие-то гарантии.

Он слабо усмехнулся:

— Я не в том состоянии, чтобы кого-то убить, даже если мне захочется.

Я осторожно, вздрагивая от каждого его движения, приблизилась к нему. Протянула руку и несмело коснулась его, готовая тут же отдернуть ее, как от огня. Он старался не шевелиться. Немного осмелев, я стала смывать лекарство, пока оно не сожгло ткани. Как хорошо, что я всего лишь несколько капель использовала.

Когда я подняла глаза на пациента, оказалось, что он опять потерял сознание. Теперь мне стало спокойнее. Взяв иголку и белые нитки, которые я никогда не вынимаю из сумки, чтобы не забыть, я стала крупными стежками зашивать рану. Пока я занималась раной, он так и не пришел в себя.

Дальнейшее я почти не осознавала. Я то поила его жаропонижающим отваром, то протирала тело холодной водой, когда он горел. Затем его начинала бить дрожь, и мне приходилось жарче раздувать костер. А еще промывать и смазывать ожоги и раны на груди. В перерывах я в ручье стирала лоскуты и сушила их, развесив на веточках у костра. Все слилось в одну непрекращающуюся череду. Чтобы успокоиться, я говорила с ним, зная, что он не может меня слышать. Я рассказывала, что работаю в аптеке, что у меня есть брат и сводная сестра, а сейчас я иду к бабушке, которая сидит в тюрьме.

Сколько прошло так времени, я не знаю. Но вот, мне показалось, что моему пациенту стало значительно лучше. Дыхание стало ровнее, хотя он так и не пришел в сознание. От облегчения, я расплакалась. Напряжение спало. И тут я почувствовала, что силы меня покинули, через мгновение я заснула.

Когда я проснулась, никого рядом уже не было. Костер был потушен, мои вещи остались валяться так, как я их бросила, не было только лоскутов, которыми я его перевязывала. Побегав по полянке, покричав на всякий случай, я поняла, что он ушел.

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы обиды. Я его лечила, ночей (интересно, сколько времени прошло) не спала, а он..! Неблагодарный! Как он мог уйти, ведь был без сознания? А вдруг с ним что-нибудь случится, ведь он сейчас слаб, как котенок? А если раны откроются? Но где его искать?

Мне ничего не оставалось, как поесть, собрать вещи и отправиться в путь.

Солнце уже садилось за горизонт, когда вдалеке показались крыши Дубовиц. Это видение словно прибавило мне сил, я в очередной раз переложила сумки с плеча на плечо, и шумно, коротко выдыхая, как заморенная кляча, заторопилась, чтобы успеть войти в город до закрытия ворот.

Наконец-то я добралась!

Около ворот стояли четверо охранников, на их лицах явно была написана скука. Они заметно оживились, увидев меня, и сразу же подтянулись, дабы внушить мысль, что стража не дремлет, и ни один злоумышленников мимо них не пройдет.

— С какой целью вы прибыли в город? — сурово вопросил старший из них, когда я подошла к воротам.

— К родственникам в гости, — ответила я.

— Заплатите пошлину, с вас три медяка. Деньги-то есть? — он скептически посмотрел на меня.

Я сразу же вспомнила, как я выгляжу. Да, зрелище, наверное, не для слабонервных. Одежда покрыта дорожной грязью, туфли стоптаны, полы рубашки оборваны. Неудивительно, что меня приняли за бродяжку.

Покраснев под взглядами стражи, я открыла одну из сумок и, порывшись в одном из кармашков, достала несколько медных монет. Во время одной из остановок я благоразумно отложила небольшую сумму отдельно, чтобы не показывать все деньги. Не стоит искушать стражу, а то они придумают пару новых налогов или сборов. Потом никаких денег не хватит. Еще не известно, сколько придется заплатить за освобождение бабушки.

Отсчитав положенную сумму, я протянула деньги охраннику. Поняв, что большего он от меня не дождется, он скривился от разочарования и небрежно кинул их в прорезь стоящего рядом ящичка. Не говоря ни слова, жестом показал мне, что можно проходить.

Я немного поколебалась, затем спросила:

— Извините, я давно не была в городе. Не могли бы вы подсказать, где находится здание тюрьмы?

Я, действительно, не знала, где она находится. Когда я была последний раз у бабушки в гостях, никакой тюрьмы и в помине не было. Уж они должны были знать.

— А зачем тебе? — сразу же насторожились охранники.

Зря я спросила.

— У меня бабушку арестовали. Вот, еду ее выручать, — пришлось мне объяснить, а то, чего доброго, и меня арестуют как подозрительную личность. Особенно, если вспомнить, как я сейчас выгляжу.

— А твою бабушку, случаем, не Довина зовут? — неожиданно спросил самый молодой из стражников.

— Да, а что? — удивилась я.

— Тогда, ты — Верена. Я прав?

— Да, — я не могла понять, откуда они об этом узнали.

Они расплылись в улыбках, с трудом сдерживая смех:

— Тебя бургомистр ждет с нетерпением.

— Ага, и комендант тюрьмы.

— Прямо мечтают увидеть.

От их смеха у меня по спине побежали мурашки. Интересно, что там бабуля успела натворить.

— Может, объясните, что произошло? — жалобно попросила я.

— У тебя есть, где переночевать? — вместо ответа спросил стражник.

— В бабушкином доме переночую. Только я хотела бы ее увидеть.

— Комендант уже ушел домой. Тебя не пустят. Придешь завтра. Только, — он окинул меня взглядом с ног до головы, — приведи себя в порядок, а то примут за бродяжку, чего доброго.

— Угу.

— Да ты не расстраивайся, я завтра, как сменюсь, зайду за тобой и провожу к коменданту.

Наверное, чтобы проверить, правду ли я сказала.

Вздохнув, я подобрала сумки и пошла по улице. Убедившись, что от ворот меня не видно, я свернула в сторону, надеясь все-таки повидать сначала бабушку. Я за нее очень беспокоилась, особенно после странного поведения стражи.

Немного поблуждав по улицам, я спросила у одного из прохожих дорогу. Он подозрительно посмотрел на меня, но все же объяснил, как добраться до городской тюрьмы.

Зря я не послушалась стража! Около часа я ходила вокруг тюрьмы, но внутрь пройти мне не удалось. Я покричала, надеясь, что бабушка выглянет, и я смогу с ней пообщаться. В результате я немного охрипла, а доведенная до белого каления моими криками охрана просто-напросто прогнала прочь. Мне ничего не оставалось, как идти к дому бабушки.

Довольно быстро мне удалось сориентироваться, всего лишь пару раз свернув не туда, и я вышла на улочку, на которой находился бабушкин дом. Мне всегда нравилась этот тихий уголок города с уютными небольшими домиками. Дойдя, я толкнула калитку.

Несмотря на то, что бабушка отсутствовала довольно давно, двор был ухожен. В небольшом огородике на грядках не было видно ни одного сорняка, любимые бабушкины розы бережно подстрижены, дорожка к дому выметена.

Это, наверное, соседка постаралась, тетушка Миранта.

Пройдя по дорожке, я подошла к двери и нахмурилась. Бабушка, как всегда, к легкомысленно отнеслась безопасности своего дома. Вместо того чтобы запереть дверь на замок, перед тем как уйти, бабушка просто привязала к дверной ручке веревочку и обмотала ее вокруг гвоздика, вбитого в дверной косяк. Стоит только дернуть, и заходи, кто хочет! Ну, разве можно быть такой беспечной?!

Я вошла в дом и осмотрелась, вокруг было убрано, лишь небольшой слой пыли указывал на то, что в доме некоторое время хозяйки не было. Бабушка терпеть не могла пыль в доме. Поставив в угол сумки, я обула тапочки и пошла на кухню, очень хотелось пить с дороги. Зачерпнув ковшиком воды из ведра, я жадными глотками стала пить. Вдруг я из окна заметила спешащую к дому тетушку Миранту, наверное, она хотела проверить, кто пришел. Напившись, я вышла из кухни, чтобы встретить соседку и успокоить ее.

— А ну, кто тут, выходи! Я сейчас мужа позову! — открыв дверь, с граблями наперевес в дом с воинственным видом ворвалась соседка.

— Это я, тетушка Миранта, Верена, — поспешила успокоить соседку я.

— Слава Единому, — облегченно вздохнула она, опуская грабли и ставя их в угол, рядом с моими сумками, — а то я уж подумала, кто это в доме посторонний ходит. Довина-то дверь не заперла и ключи не оставила, вот я и волнуюсь, мало ли кто в наше беспокойное время заберется. У бабки твоей красть нечего, так ведь вещи попортить могут. Давно приехала?

— Да нет, только что в дом зашла, даже дух перевести не успела.

— А я и не знала, что обоз какой пришел.

— Я не с обозом приехала, через лес пешком шла, — объяснила я.

— С ума девка сошла! — всплеснула она руками, — И как тебя мать-то отпустила!

— Матушка не знает. Я ведь сначала верхом ехала, только потом лошадь пала, пришлось пешком идти.

И почему я опять оправдываюсь?! Я устало оперлась о стенку.

— Ой, деточка, ты с дороги, поди, устала, а тут я со своими нотациями. Прости старую, — тут же захлопотала она. — Может, ко мне пойдешь, я тебя накормлю.

— Тетя Миранта, мне бы в баньку, я с дороги грязная, — попросила я. — А потом и покушать можно.

— Затоплю баньку, ты только помоги воды наносить, а то моего-то нет, уехал с обозом куда-то на юг.

Муж тетушки Миранты был возчиком и часто отсутствовал дома, она давно уже привыкла справляться со всеми делами сама, и у нее это неплохо получалось. Она говорила, что когда муж долго задерживается дома, у нее все из рук валится и она мечтает, чтобы он быстрее уехал, хотя потом, конечно, очень скучает.

Через пару часов вода была приготовлена, баня натоплена, и я отправилась отмываться.

Из достижений цивилизации в бабушкином доме, как, впрочем, и у других, была печь, на улице, в палисаднике — будочка, на двери которой вырезано сердечко, а у тетушки Миранты на заднем дворе еще и банька стояла. То ее муж по молодости расстарался, доказывал молодой жене, что не зря его выбрала. Дядька Левко хорошо баню обустроил: топилась она по-белому, в предбанничке можно одежду оставить, а потом, после помывки и чаю попить.

А дома, у дяди Луки, мы пользовались новейшими достижениями науки и техники гномов: водопроводом и канализацией. Эти изобретения секретные, и за раскрытие тайны многие государства готовы выложить немалые деньги, гномы же за раскрытие сих секретов приговаривают к каторжным работам в самых страшных глубоких забоях. Лишь у немногих людей есть разрешение на их использование от гномов, кроме дяди Луки. Когда-то он спас попавшего под завал в шахте сына правителя гномьего царства. Как ему удалось его вытащить из штольни, и что он там делал, я так и не смогла узнать у дяди Луки. Только гномы в благодарность провели в наш дом водопровод и канализацию.

Но, как бы ни удобен был гномий водопровод, а с баней ничего не сравнится. Баня сердце веселит.

Я от души попарилась дубовым веничком, отогреваясь после нескольких дней ночевки в лесу. Затем с удовольствием вымылась, ощущая, что с меня сходит дорожная грязь, даже заботы как будто отодвинулись.

Потом я сидела у печки в доме тетушки Миранты и сушила волосы, наблюдая, как у плиты хлопочет хозяйка. Она все твердила, что негоже девушке жить одной, что я похудела, что надо интересоваться еще чем-то, кроме работы. Я слушала ее воркотню, и было очень уютно. Здесь меня любили.

Когда волосы уже высохли, и я заплела косу, мы сели ужинать. За окном уже стояла непроглядная ночь. За чаем с теплыми ватрушками я, наконец, задала вопрос, который меня уже давно мучил:

— Тетя Миранта, расскажите, что произошло, почему бабушка арестована. Мне никто ничего не говорит.

— Ты не волнуйся, с ней все в порядке, — проворчала она. — Если бы еще не искала приключений на старости лет... А-а, чего говорить!

— Что же произошло?

— Просто у бургомистра терпение лопнуло, после всех ее выходок это была последняя капля.

— Ну, пожалуйста, тетя Миранта, скажите, наконец, за что ее арестовали?! — не выдержала я. Ну, сколько можно темнить!

Она вдруг оглянулась, как будто опасалась соглядатаев, затем наклонилась ко мне и прошептала на ухо:

— За хулиганство.

— Бабушку?! За хулиганство?! — моему удивлению не было предела.

— За хулиганство. Подробностей я не знаю, но, говорят, бургомистр в ярости. Я, как узнала, пыталась ее навестить, передать чего, да меня не пустили. Даже поговорить не дали. Сказали, что пока родственники за ней не приедут, ее не выпустят. Хотели матери твоей сообщить, да бабушка твоя уперлась. Говорит, если Верена не приедет, вовек отсюда не уйду.

— Это бабушка может!

— Вот-вот. А что произошло, мне не говорят, стражники, как только я их расспрашивать начинаю, лишь смеются.

— Меня тоже выгнали, когда я хотела сегодня бабушку навестить, — печально вздохнула я.

— Ты ешь, ешь. Может, у меня переночуешь? — участливо спросила она.

— Нет, спасибо. Не хочу вам мешать.

— Что ты! Ты мне ничуть не помешаешь. Оставайся!

— Нет, пойду. Спасибо за все, тетя Миранта.

Несмотря на все уговоры доброй соседки, я все-таки пошла в бабушкин дом. Я не хотела ей говорить, но сейчас мне просто необходимо было побыть одной.

Утром я встала довольно рано, несмотря на то, что за время пути я очень вымоталась. К собственному удивлению, очень хорошо выспалась, и настроение было отличное. Осмотрев свою одежду, я пришла к выводу, что не мешало бы одеть что-нибудь поприличнее. Магазины были еще закрыты, да и идти в том, что когда-то было одеждой, было неловко. Немного подумав, я решила покопаться в бабушкиных сундуках, в надежде найти что-нибудь подходящее из одежды, хотя бы на первое время, пока не куплю новую.

Забравшись на чердак, я отыскала два сундука. Стоило только открыть их, и я поняла, какие там хранятся сокровища. В одном из сундуков лежало свадебное платье, шляпка, туфельки, перчатки и сумочка в тон платью. Белая ткань сверкала на свету, ничуть не потемнев за все то время, пока платье хранилось.

В том же сундуке лежала небольшая запертая шкатулка, причем довольно увесистая. Меня одолело любопытство. Я подергала крышку, повертела ее, но открыть так и не смогла. Произведенный поиск ключа в сундуке тоже потерпели неудачу. Я попробовала поковыряться в замке шпилькой, но из этого также ничего не вышло. Да, взломщицы из меня явно не получится.

Положив шкатулку в сторону, я продолжила свои изыскания.

Чего там только не было: юбки, блузки, платья, туфли, шляпки и еще множество разнообразных вещей всевозможных расцветок. Бабушка в молодости явно была модницей!

Вспомнив, что время идет, я быстро выбрала зеленую юбку и блузку в тон и пошла переодеваться. Посмотрев в зеркало, я невольно залюбовалась своим отражением. Одежда была немного старомодная, но очень мне шла. Убедившись, что хорошо выгляжу, я пошла собираться. Почти все вещи я оставила в доме, взяв только деньги и лекарства.

Не успела я закрыть за собой двери, как услышала за спиной:

— Уже собралась? Молодец. А я думал, что тебя будить придется.

Я обернулась, у калитки стоял вчерашний стражник, который обещал проводить меня к тюрьме.

— Запирай дом, и пошли. Комендант должен быть на месте, заждался, наверное.

Поскольку ключа у меня не было, пришлось завязать дверь, как бабушка. Мне это жутко не нравилось, но другого выхода не было. Спустившись с крыльца, я поспешила к мужчине.

К зданию тюрьмы мы шли молча. То есть он шел, а мне приходилось спешить за ним, чтобы не отстать, чуть ли не вприпрыжку, что не прибавило мне оптимизма. По дороге я хотела разговорить его, чтобы узнать, что же случилось с бабушкой, но на все мои вопросы ответом было молчание. Так что, когда мы подошли к тюрьме, я обрадовалась.

Увидев снова мрачные стены тюрьмы, я на мгновение представила, как бабушка, упрятанная за решетку, плачет от страха и отчаяния. Но тут же подумала, что вообще-то это маловероятно, и была права.

Когда дежурный проводил меня, чтобы я убедилась, что бабушка жива и здорова, к камере, в которой ее держали, она через дверь объясняла потрясенным стражникам, почему считает, что клинки дроу лучше эльфийских, а клинки темных гномов лучше и тех, и других.

Увидев меня через окошко двери, она просияла:

— Привет, внученька! За мной приехала?

Я кивнула.

Не дав нам поговорить, дежурный проводил меня в кабинет коменданта.

За мной закрылась дверь, оставив меня наедине с комендантом, он тяжело вздохнул и заметил:

— Да-а, бабушка ваша — редкий экземпляр. За ней, наверное, нужен глаз да глаз.

— Обычно с ней хлопот не бывает.

— Она живет ведь одна.

— Она не хочет жить с нами, — поспешила оправдаться я.

— Да-да, конечно. Но все же лучше, если вы ее отсюда увезете. За ней надо присматривать.

— А что она сделала? Надеюсь, она не совершила какого-нибудь ужасного преступления? Мне никто ничего не говорит.

— Нет, конечно. Это было очередное хулиганство, — стараясь скрыть улыбку и казаться строгим, впрочем, безрезультатно, сказал он. — Только бургомистр в ярости. Мы вынесем ей строгое предупреждение и отпустим. Естественно, вам придется уплатить штраф.

— Видите ли, — видя мое недоумение, стал рассказывать комендант, — началось это пару месяцев назад, когда бургомистра выбрали еще и главным судьей. До этого он и ваша бабушка были в хороших отношениях, можно даже сказать, дружеских. А вот когда он стал главным судьей, все изменилось. Месяца полтора назад она ночью обмазала ворота его дома свиным навозом. Через пару недель на заседании суда подложила ему на кресло тухлые яйца. Далее, через неделю каким-то образом умудрилась порезать его мантию на мелкие лоскутки. Последнее, что она натворила, это намазала парик мездровым клеем. В результате бургомистру пришлось бриться налысо, потому что иначе парик было не снять.

Как раз это и истощило его терпение, и он приказал арестовать вашу бабушку, как представляющую угрозу для жителей. Поверьте, мы редко арестовываем людей, преступников почти нет, тем более хулиганов. Обычно так хулиганят подростки, но последнее время они нам редко попадаются. Старушки, правда, тоже.

— Да-а, — задумчиво пробормотала я. Ситуация чуть-чуть прояснилась, но нельзя сказать, что меня это успокоило. Стоило бы расспросить подробнее, но от волнения я смогла вымолвить лишь одно: А... почему она это сделала?

— Хотела выразить протест против дискриминации нечеловеческих рас. По крайней мере, так она объяснила.

— Понятно, — обреченно сказала я.

— Мне кажется, ей не хватает внимания. Но поймите меня правильно, мне хватает дел и без бунтующих старушек.

— Простите нас. А теперь можно мне ее забрать?

— Да, разумеется. Только заплатите штраф в пятнадцать золотых.

Да, бывают редкие минуты откровения, когда, например, бабушка, которую ты всегда любила и уважала, хоть и считала несколько... оригинальной особой, преподносит сюрприз.

Комендант бросил на меня косой взгляд:

— Когда мы арестовали вашу бабушку, мы объяснили бургомистру, что ваша бабушка, скорее всего, просто немного... не в себе. Он требовал принять более жесткие меры.

Я удивленно уставилась на него.

— В общем, везите ее к себе. И постарайтесь, чтобы она не попадалась бургомистру на глаза.

— Да, разумеется. Спасибо. Больше этого не повторится, — пообещала я и шепотом добавила. — Надеюсь.

Судя по мелькнувшей на мгновение улыбке, он услышал мои слова. Мне понравился этот спокойный человек, похоже, его ничем нельзя было удивить.

Когда я вышла, она стояла у входной двери и улыбалась. Седые волосы, как всегда, красиво уложены, туфли блестят, юбка хорошо отглажена. Как она умудрилась привести себя так быстро в порядок, было выше моего понимания. В светло-голубых глазах, несмотря на все ее приключения, задорный блеск. Она явно была довольна собой.

Я хотела ее отчитать, но, посмотрев в эти сияющие глаза, у меня не хватило духу.

— Пошли, бабушка, — только и сказала я.

— Я бы выпила сейчас чашечку чая, — сказала она.

— А мне сказали, что в тюрьме подают отличный чай, — покосившись на нее, ехидно произнесла я.

— Ничего подобного! Там дают какую-то бурду.

— Пойдем домой, я заварю чай, какой захочешь.

Но бабушка не сдвинулась с места.

— В чем дело? — удивленно спросила я.

— Нет, дома я чай пить не буду.

— Тогда где же?

— Тут недалеко есть таверна "Белая лошадь". Мне есть что отметить.

— И что же именно?

— Удачное завершение дела.

— Что значит "удачное"? Тебя же арестовали.

— Я добилась того, чего хотела.

— То есть?

Подняв воротник жакета и придерживая его рукой, она гордо ответила:

— Я должна была привлечь внимание людей к несправедливому отношению людей к другим расам.

— Бабушка! — укоризненно произнесла я, покачав головой.

— Я говорю совершенно серьезно, — объявила она, но тут же хитро улыбнулась, — Так ты ведешь меня в таверну?

Долго злиться на бабушку просто невозможно:

— Подумать только, ведешь себя как маленькая!

Через полчаса мы сидели за столиком, бабушка попивала мятный чай.

— Мне интересно, чему ты так радуешься?

Она взяла с тарелки бутерброд с ветчиной и принялась жевать, внимательно оглядывая посетителей.

— А почему мне не радоваться?

— Потому что тебе должно быть стыдно! Почему ты ополчилась на бургомистра?

Она уставилась на какую-то пару в углу зала:

— Посмотри на них. Подозрительные типы. Мне кажется, что это преступники и что-то нехорошее замыслили. Посмотри, они так маскируются под приличных людей, что и не заподозришь.

— Ага, и старушки тоже.

— Ты о чем, внученька?

— Старушки тоже хорошо маскируются. Не пытайся уйти от разговора.

— Может пора переходить к сладкому? Съешь пирожное, говорят, сладкое успокаивает.

Она придвинула ко мне блюдо с пирожными. Я почувствовала, что еще немного, и я взорвусь.

— Долго это будет продолжаться? Сколько еще ты будешь вести себя как неразумное дитя?

— Зачем ты так? — обиделась бабушка, и у нее на глазах блеснули слезы. Я почувствовала раскаяние.

— Ну, прости, не плачь! — я протянула ей платок.

— Все вы так. "Тебе восемьдесят девять лет. Почему ты не можешь вести себя как все нормальные старушки?" Знакомая песня. А я хотела доказать себе, что я еще жива, и меня рано хоронить, — бабушка шмыгнула носом.

Я сочувственно сжала ее руки.

— Бабуленька, я тебя очень люблю. И папа, и Алесс, и даже мама с Иллиной.

— Я не хочу тихо умирать. Не хочу сдаваться. Хочу новых ощущений, как в молодости.

Я посмотрела, как бабушка пьет чай, и подумала: какой бойкой и уверенной она казалась в тюрьме, а теперь сидит грустная. Мне было стыдно, ведь я ее расстроила.

Придирчиво оглядев пирожные, разложенные на блюде, она выбрала одно из них:

— Вот что поднимет мне настроение. А ты чего не ешь? Небось, фигуру бережешь, как другие дуры? Брось, мужчин вешалки не привлекают. А ты еще молодая, самое время на свидания бегать. — И принялась кромсать пирожное. — Я знаю, ты тоже считаешь меня выжившей из ума, но мне все равно — думайте, что хотите, — пробормотала она с набитым ртом.

— Почему?

— На стариков вечно смотрят свысока. Помню, стою как-то на улице, любуюсь деревьями. Какая красота! Вдруг, не успела я опомниться, меня хватают и тащат на другую сторону дороги. А меня спросили?! Еще и орут в ухо. Чуть не оглохла! С пожилыми людьми обращаются как с дурачками. Я ведь не глухая. И не дура.

Бабушка увлеклась своими переживаниями, размахивая пирожным так, что мне пришлось уклоняться. Она явно вошла во вкус. Теперь берегись!

— Беда в том, что к такому отношению привыкаешь. Нет, правда! Ведешь себя как ребенок, потому что от тебя этого ожидают. Не успеешь оглянуться — и действительно становишься немощной старухой. Жуть! Мое мнение уже в расчет не принимается. Да кому это интересно? — она печально вздохнула.

— Мне.

Она подозрительно посмотрела на меня:

— Тебе? Правда?

— Да.

— Тогда ты поможешь мне пожить нормально, в полную силу?

Такой просьбы, одновременно жалобной и невинной, я не ожидала. Похоже, мне придется переосмысливать весь разговор.

— Ну... я даже не знаю...

— Я не буду тебе обузой. И не отниму много времени. Мне нужна только поддержка и понимание.

— Хорошо, я постараюсь. Только обещай больше не хулиганить.

— Ой, пирожные уже закончились, — она вдруг мне заговорщицки подмигнула. — Пора домой.

Мы с бабушкой отправились домой. Когда оставалось пройти совсем немного, она взяла меня под руку:

— Я ведь не спросила тебя, как ты живешь?

— Нормально. Дома все спокойно. Работаю, как всегда. Вот приедем к нам, пойду в лес заготавливать лекарственные травы.

— Я всегда говорила, что это опасно.

— Что? — удивилась я.

— Думать, что покой — это идеал. На самом деле это скука смертная! — бабушка оглянулась и потащила меня быстрее. Затем продолжила, — Твоя беда в том, что ты себя недооцениваешь.

— Нет, что ты, я реалист.

— В твоем возрасте нужно быть не скучным реалистом, а оптимисткой. Жить надо весело, чтобы каждый день приносил сюрпризы. Тогда в старости будет что вспомнить. Я помогу тебе, — с энтузиазмом предложила она.

Я почувствовала, как по спине побежали холодные мурашки.

— Странно. Мне казалось, что это я должна помочь тебе жить полной жизнью.

— У нас с тобой группа взаимопомощи, — заключила она. Затем хитро на меня посмотрела: — Но ты мне ничего о себе так и не рассказала. Я чувствую, что ты что-то от меня скрываешь.

Я поймала себя на мысли, что мне и самой хочется рассказать о путешествии сюда.

— Значит, говоришь, мужчина был красивый? — спросила она, лукаво поглядывая на меня.

Я почувствовала, что краснею под ее взглядом:

— Знаешь, бабушка, у него была такая страшная рана на бедре, что на внешность я не обратила внимание. Все внимание пришлось сосредоточить на операции. Ты же знаешь, я раньше этого не делала.

— Мужчин не раздевала?

— Бабушка! — возмутилась я. Можно подумать, она не поняла, что я хотела сказать. Хотя, если посмотреть на ее хитрое лицо, она, скорее всего, меня провоцирует, — И вообще, он — оборотень.

— Деточка, поверь своей бабушке, отсутствие хвоста не главное в мужчине, — пытаясь сохранить серьезность, сказала она, тщетно пряча улыбку, но, к моему облегчению, оставила эту скользкую тему.

Я и не заметила, как мы пришли к дому. Бабушка принялась искать ключ в кармане.

— Куда же он подевался?

— Ты опять забыла закрыть дверь, — мы поднялись на крыльцо, и я, отвязав веревочку, толкнула дверь.

Бабушка была неординарной, одаренной особой, дедушка это признавал и не вмешивался, когда она обустраивала дом. А сам дедушка работал гранильщиком, его мастерством восхищались гномы и даже эльфы из Серебряного Леса. Он работал до тех пор, пока его не разбил паралич.

На протяжении четырех лет бабушка ухаживала за парализованным мужем, ей пришлось научиться гранить камни, чтобы прокормиться. Удивительно, как она успевала одновременно присматривать за дедушкой и работать в мастерской.

После смерти дедушки матушка предложила ей переехать к нам. Но бабушка продолжала жить в старом доме, слишком большом для нее одной. Обычно спокойная и разумная, она стала несгибаемой, язвительной и упрямой. Привычка отвечать за себя и за дедушку закалила ее, сделала самостоятельной. И менять свободу на удобство ей не хотелось, несмотря на то, со временем становилось все тяжелее жить одной. Лишь последние события вынудили ее пересмотреть свою позицию. Но что-то мне подсказывало, что бабушка без боя не сдастся.

Я смотрела, как бабушка вешает на вешалку жакет, поправляет волосы у зеркала и бодро идет на кухню.

— Сейчас я чай подогрею, — сказала она, набирая воду в чайник.

Последние события заставили меня взглянуть на бабушку критически. Но, наблюдая за тем, как она разжигает в печи огонь, ставит чайник, ловко достает из буфета чашки и блюдца, я подумала, что на вид ей не дашь восьмидесяти семи лет. Скорее шестьдесят семь, ну, в крайнем случае, семьдесят. А ведь ей через три года девяносто! Не похоже, что она начала сдавать.

Бабушка вдруг всплеснула руками и вихрем выскочила из кухни, и уже в одной из комнат слышался ее голос:

— Ой, что тут творится!

Я поспешила к ней. Увидев сваленные на полу обрывки того, что было моей одеждой, я покраснела. Это надо же, совсем забыла убрать!

— Бабуля, это я утром спешила, некогда было убирать. Я сейчас, мигом! — я кинулась убирать.

— Постарайся убрать до того, как вскипит чайник. Иначе останешься без обеда, — она погрозила мне пальцем.

Бабушка неисправима!

Убравшись в комнате, я пошла на кухню. Бабушка уже разливала чай по чашкам.

— Хорошо, что я переезжаю к тебе. Тут нельзя оставаться. Здесь не жизнь, а медленное умирание. К тому же мне, если честно, не так уж много осталось.

— Не говори так.

Она посмотрела мне прямо в глаза:

— И куда подевалась реалистка?

— Нет, просто...

— Ладно, забудем об этом. Только при условии, что ты не будешь обращаться со мной как с немощной старухой.

— Не буду. Все равно не получится, — улыбнулась я.

К моему облегчению, продолжить этот тягостный разговор не дала соседка. Как только она заметила, что мы уже вернулись, то немедленно пришла увидеться со своей подругой.

Услышав стук в дверь, я поспешила ее открыть. На пороге стояла тетушка Миранта и держала в руках блюдо с пирогом. Запах свежей выпечки мгновенно разошелся по всему дому. Он был еще горячий, видимо, только что вынут из печи.

— Довина, дорогая, — обрадовалась она, — а я к вам в гости. Не прогоните?

— О чем разговор, Миранта, ты же знаешь, я всегда рада тебя видеть.

Тетушка Миранта всучила мне в руки блюдо, а сама направилась за бабушкой.

— Я тут вам пирог с рыбой, твой любимый, Довина, испекла. Небось, соскучилась по приличной еде.

— Какая ты молодец! Как раз к чаю, — бабушка достала из буфета еще одну чашку.

— Ну, рассказывай, за что тебя арестовали, — садясь на стул и пододвигая ближе чашку чая и блюдце с пирогом, с любопытством спросила тетушка Миранта.

Через несколько минут уже шло оживленное обсуждение бабушкиных похождений. Бабушка, явно гордясь собой, делилась с задушевной подругой впечатлениями от происшедшего. Я внимательно прислушивалась к разговору, но не вмешивалась.

Бабушка была радостно возбуждена и от души радовалась необыкновенному приключению. От осторожных замечаний тетушки Миранты, что не нужно было сердить бургомистра, она просто отмахивалась.

— Дорогая, этого надутого индюка надо было проучить. Мы не должны допускать, чтобы предрассудки мешали полноценному сотрудничеству с другими расами. Разве иной формы уши, рост или вторая ипостась могут быть камнем преткновения. Вот, помню, в молодости у меня был такой роман с одним эльфом... — и бабушка пустилась в воспоминания.

А я и не знала, что у бабушки был роман с эльфом! Интересно, о чем еще я не знаю. Затем пришла мысль, а знаю ли я вообще что-либо о молодости бабушки, или я просто привыкла к мысли, что она встречалась только с дедушкой.

От размышлений меня отвлек стук в дверь. Да что это за день приемов! Я пошла открывать. За дверью стоял молоденький парнишка. Увидев меня, он спросил:

— Здесь живет Довина Горская?

— Да.

— Позовите ее. Я должен вручить ей постановление.

— Бабушка на кухне пьет чай. Может, зайдете, — я отступила в сторону, чтобы он мог пройти в дом.

Парнишка попытался втянуть голову в плечи. Странно, он выглядел напуганным, раньше я такой реакции не видела, будто я его в логово дракона приглашаю.

Он быстро замотал головой:

— Нет-нет, я не могу. Мне бежать надо. Вот, — он всучил мне в руки бумагу, — передайте сами, — и кинулся со всех ног от дома, как если бы за ним гналась свора собак.

Я пожала плечами, закрыла дверь и, не удержавшись от любопытства, развернула бумагу.

" Постановление суда. Гражданка Довина Горская, проживающая в городе Дубовицы по адресу... за неоднократное нарушение порядка... обязана покинуть вышеозначенный город в течение трех дней... иначе будут предприняты меры по выселению силовыми методами..."

— Бабушка! — крикнула я от порога, — Тут тебе постановление о выселении принесли!

— Неси сюда.

Я поспешила на кухню. Бабушка нетерпеливо выхватила у меня постановление и погрузилась в чтение.

— Миранта, мне приказано покинуть Дубовицы в течение трех дней, — удовлетворенно сказала она, прочитав документ. Затем прокомментировала, — Значит, мои действия были правильны. Голос правды всегда хотят подавить. Ну, теперь этот надутый индюк бургомистр у меня попляшет, — сверкнув глазами, мстительно добавила она.

— Довина, угомонись. Мало тебе неприятностей? — в испуге воскликнула подруга.

— А что я? Я ничего, — бабушка пыталась принять невинный вид. Я поняла, что сегодня ночью придется караулить ее, чтобы она чего-нибудь не натворила. Похоже, меня ждет бессонная ночь.

Заметив, что я за ней наблюдаю, бабушка перевела разговор:

— Миранта, я прошу тебя помочь нам. За три дня мы не успеем собраться. Так много дел!

— Разумеется, я тебе, по-моему, никогда не отказывала в помощи.

— Я знаю. Завтра мы с Вереной пойдем на ярмарку, надо купить лошадь, а то ее кляча пала. Нас, наверное, целый день не будет дома.

— А чем я могу помочь?

— У твоего мужа знакомые возчики есть. Не подскажешь, к кому можно обратиться? Я не хочу доверять свое добро первому встречному.

— Конечно. Дай-ка вспомнить, кто сейчас в Дубовицах, — соседка на несколько минут замолчала, затем воскликнула, — Ну, конечно! Есть один. Звать его Евстахий, Левко с ним пару лет назад вдвоем полгода вместе с караваном ходили. Муж его очень хвалил. Я на днях его видела, он в "Красном быке" остановился. Только к нему лучше ближе к вечеру идти, пока он трезвый и похмельем не мучается.

— Он что, пьяница? — бабушка возмущенно посмотрела на подругу.

— Не волнуйся, когда он работает, ни капли в рот не берет. С ним можешь быть спокойна, довезет вас в целости и сохранности.

— Ну, если ты так уверена... — бабушка продолжала скептически смотреть на тетушку Миранту. Видно было, что ей не пришлась по душе кандидатура, предложенная подругой.

— Неужели ты после стольких лет дружбы мне не доверяешь? — обиделась тетушка Миранта, но, увидев бабушкино смущение, сменила гнев на милость. — Ладно, не будем ссориться. Ты мне лучше скажи, что ты намерена с домом делать. Продашь?

— Ни за что! Я в этом доме прожила не самые плохие годы, и продавать его не собираюсь. Оставлю Верене. Ты ведь присмотришь за домом?

— Конечно. Могла бы и не спрашивать, — уверила ее соседка, — А какие вещи ты собираешься взять с собой? И они принялись обсуждать, что из вещей нужно взять обязательно, а что можно оставить.

Обсуждение деталей сборов продлилось весь день до самой ночи. Заметив, что за окном давно стемнело, тетушка Миранта поспешно распрощалась с нами, пообещав рассказать завтра, как найти возчика Евстахия.

— Что-то я слегка устала. Ну, спокойной ночи, Верена. Пойду спать, — зевнув, сказала бабушка.

Я смотрела, как она прошла в свою комнату. Через минут десять в ее комнате скрипнула кровать, и погас свет. Я убралась на кухне и тоже отправилась спать, предварительно заглянув в комнату бабушки. В тонкой ночной рубашке и кружевном чепчике она выглядела так невинно и спокойно, и даже как-то не верилось, что именно она принесла столько хлопот. Тихонько закрыв за собой дверь, я на цыпочках удалилась.

Как я и предполагала, бабушка просто так не успокоилась. Примерно через сорок минут я услышала крадущиеся шаги. Я бесшумно подошла к двери, немного приоткрыла дверь и осторожно выглянула. Старушка тихонько пробиралась к выходу. На улице было довольно прохладно, поэтому она надела теплую серую широкую юбку и темную кофту.

Резко открыв дверь, я громко спросила:

— Бабушка, ты куда-то собралась?

Подскочив от неожиданности, она схватилась за сердце:

— Верена, разве так можно, напугала едва не до смерти.

— Я спрашиваю, ты куда-то собралась?

— Нет, я просто в туалет решила выйти, — быстро сказала она. Затем возмущенно спросила, — ты что, меня проверяешь?

— Я беспокоюсь, чтобы ты не наделала глупостей.

— Когда это я делала глупости?

— Тебе напомнить?

Я зажгла лампу и вышла в коридор. Бабушка, возмущенно фыркнув, прошествовала мимо меня на улицу. Я подождала, пока она не вернулась в дом, освещая дорогу, проводила ее в комнату и пошла спать.

Не успела заснуть, как послышался стук оконной рамы. Стараясь не шуметь, я вышла в коридор. Из бабушкиной комнаты слышался подозрительная возня. Я зашла в комнату, открывшаяся картина поразила меня.

Эта резвая старушка открыла окно и в данный момент пыталась вылезти из него на улицу. Не учла только того момента, что юбка зацепится за торчащий в раме гвоздик. Шепотом бормоча ругательства, она безуспешно пыталась освободить подол.

— Бабушка, тебе помочь?

В ответ она выдала такую фразу, что ничего подобного я не слышала даже когда пьяный сосед, приколачивая к двери подкову на счастье, сначала со всего размаха ударил себя по пальцам, а потом, заорав, уронил молоток на ногу.

Я попыталась стащить бабушку с подоконника, но проклятый гвоздик не пускал подол ни туда, ни сюда, окончательно запутавшись в ткани. Промучившись, я все-таки решила расстегнуть юбку, хотя бабушка очень мне мешала своими попытками помочь. Уложив ее, я тоже отправилась в кровать, но выспаться в ту ночь так и не получилось, она еще пару раз пыталась сбежать, но мне удавалось перехватить. Убедившись, что мимо меня пройти не удастся, она, наконец, успокоилась и заснула. А я уже заснуть не могла. Ворочаясь в кровати, пыталась сосчитать сначала овечек, потом гномов, потом эльфов, но сон не шел. Лишь под утро удалось ненадолго забыться.

Когда я проснулась, бабушка уже встала. Из кухни доносились приятные запахи, и слышался звон посуды. Я быстро оделась и вышла на кухню. Бабушка уже успела затопить печь, нагреть воду и сейчас мыла посуду. В печи стоял горшок, из которого аппетитно пахло вареной картошкой.

Услышав, что я вошла, она обернулась:

— А-а, уже проснулась. С добрым утром! Сейчас картошка сварится, и мы позавтракаем.

— Бабушка, ты чего меня не разбудила, я бы тебе помогла? — возмущенно спросила я.

— Ты так сладко спала, что мне было жалко тебя будить, — сказала она, благодушно улыбаясь.

Пока я умывалась, картошка сварилась, а бабушка успела домыть посуду. Все время, пока мы завтракали и собирались на ярмарку, о ночных похождениях не было сказано ни слова. Затем пришла тетушка Миранта, и разговор пришлось отложить.

Бабушка и тетушка Миранта всю дорогу весело разговаривали, а я восхищенно рассматривала выставленные товары. Как удобно жить в городе, где ярмарка работает почти каждый день и не надо специально дожидаться несколько месяцев, чтобы купить необходимые вещи. Чего только здесь не продавали: ткани, посуду, оружие, корзины. Сюда бы Иллину, она бы порадовалась и наверняка постаралась потратить все деньги на какие-нибудь красивые мелочи. Вспомнив, что моя одежда вся порвалась так, что починить не представляется возможным, я решила купить обновы.

Очень кстати по дороге попалась лавка с готовой одеждой. Решив, что она ничуть не хуже остальных, я вошла внутрь и стала осматривать выставленные образцы. Продавщица, уловив мой восхищенный и заинтересованный взгляд, тут же спросила:

— Девушка желает что-то приобрести? Я могу вам помочь?

— Я хочу купить себе юбку и блузку.

Она придирчиво осмотрела мою фигуру и скрылась в глубине лавки. Мне пришлось ждать довольно долго, пока она не появилась вновь с целым ворохом одежды в руках.

— Сейчас мы вам подберем что-нибудь подходящее.

Бабушка и тетушка Миранта успели уйти довольно далеко, но, заметив, что меня рядом нет, вернулись, заглядывая по пути во все лавки, пока не нашли. Увидев меня за примеркой, они почему-то решили, что юбка мне не идет. И теперь они втроем с продавщицей начали обсуждать, что лучше будет выглядеть на моей фигуре. Мне лишь оставалось молчать и покорно примерять рекомендуемые вещи. Поворачиваясь к ним то одним, то другим боком, я уже проклинала тот час, когда эта идея пришла мне в голову.

Примерно через час мне удалось выскользнуть из рук продавщицы с относительно малыми потерями. Я купила две юбки, три блузки, теплую кофту, шаль для матушки и шелковый шарфик для Иллины. Бабушке и тетушке Миранте я купила по одинаковому пуховому платку, чему обе были несказанно рады.

Выйдя из лавки с таким соблазнительным товаром, тетушка Миранта вдруг заявила, что ей необходимо встретиться со своей знакомой. Она объяснила мне, где можно найти Евстахия и как его узнать, и ушла, мгновенно смешавшись с толпой.

— Теперь пойдем, посмотрим тебе подходящую лошадь? — спросила меня бабушка.

— Пойдем. Только я не знаю, куда идти, — ответила я.

— Иди за мной, — и она поспешила куда-то вперед.

Мы с трудом пробирались вдоль рядов, лавируя между лавками. Лошадиная ярмарка была в разгаре — об этом свидетельствовали и звуки, и не особо приятные запахи. Площадь была заполнена лошадьми, стоявшими рядами, чтобы их можно было свободно осмотреть и поводить.

По мере того, как мы продвигались вглубь ярмарки, бабушка все чаще спрашивала, не понравилась ли мне какая-нибудь лошадь:

— Смотри внимательнее. Да, и за коня заплачу я сама. Это будет мой тебе подарок.

— Бабушка, зачем? Я и сама могу купить, — я пыталась ее переубедить.

— Не спорь, я хочу тебе сделать подарок и я его сделаю. Не волнуйся, деньги у меня есть, — она слегка улыбнулась.

Ну, как с ней спорить? Ведь обидится, потом мне же и придется ее успокаивать.

Я смотрела на лошадей. Они все были прекрасны, но зачем мне породистый конь? Мне вполне подойдет спокойное животное, чтобы можно было ездить в соседние села и в лес за травами или дровами. Я пыталась втолковать это бабушке, но она не желала меня слушать. Ей страшно хотелось приобрести для меня какого-нибудь замечательного коня. От всех моих доводов она просто отмахивалась. У меня возникло подозрение, что бабушка выбирает подарок себе, уж слишком часто она критиковала тех лошадей, на которых я показывала. Тут я увидела его и поняла, что мое сердце навеки с ним.

Это был мышастой масти конек. Длинная челка не скрывала умный взгляд темно-лиловых глаз. Ростом он был выше пони, но ниже обычной лошади. Черные грива и хвост спутаны, шерсть тусклая. Было видно, что за ним плохо ухаживали.

— Бабушка, пожалуйста, давай его купим? — взмолилась я, — Посмотри, какой он славный.

— Но это же не лошадь, а недоросль какой-то, — удивилась бабушка.

— Ну, пожалуйста, — я чувствовала, что веду себя как маленький ребенок, выпрашивающий игрушку, но мне было все равно. Я не хотела уходить без этого коня.

Он поднял голову, посмотрел на меня и вздохнул. Нет, решено, без него я никуда с ярмарки не уйду.

— Сколько стоит это животное? — бабушка не смогла игнорировать мой умоляющий взгляд.

— Вам, леди, я отдам его за шесть золотых, — тут же ответил продавец.

— С ума сошли! Да я за него больше трех не дам. Это же не лошадь, а сплошное недоразумение.

— Вы ошибаетесь, это оркская лошадка. Выносливая, может нести груз, почти равный себе по весу, очень хорошо ходит в высокой траве и по болоту, идеально подходит для путешествий. К сожалению, я вынужден его продать, но готов уступить всего за пять золотых.

— Я беру его, — поспешно сказала я, вынимая из кармана мешочек с деньгами.

Барышник внимательно наблюдал, как я отсчитываю необходимую сумму, сгреб протянутые деньги и передал мне поводья конька. Я была счастлива.

Увидев мое сияющее лицо, старушка покачала головой, попеняв, что я ей все планы относительно подарка сорвала и предупредила, что все равно сделает по-своему.

Услышав бабушкины слова о намерении купить еще одного коня, торговцы специально старались привлечь наше внимание как потенциальных покупателей, по очереди показывая лошадей. Нас окружила атмосфера циркового представления. Лошадей выводили, заставляя делать замысловатые трюки, гоняли на гарде по кругу, демонстрируя галоп и рысь.

Один конь воспротивился такому представлению. Конюх бранился, но он упирался передними копытами. Это был красивый конь караковой масти, не желавший выходить из общего ряда.

Я попыталась оттащить бабушку за руку, но бабушка упиралась не хуже коня, пришлось остаться на месте. А конь разошелся — мотал головой, не желая слушаться конюха. Вокруг уже начали собираться зеваки, чтобы посмотреть на бесплатное представление. Конь продолжал сопротивляться, то дергаясь, то пятясь назад, а конюх пытался повиснуть на поводьях. Я разглядела, что сквозь ноздри животного были пропущено железное кольцо. По губам коня уже текла кровь. Мое сердце сжалось от жалости.

Конюх безуспешно боролся с животным, но в это мгновение какой-то человек ударил коня палкой по морде. Тот дернулся, глаза его дико сверкнули, и он изловчился укусить своего обидчика за плечо. Человек закричал и выронил палку. Среди поднявшегося шума и сутолоки конь тряс свою жертву как собака тряпку. Наконец он отпустил обидчика, и тот, с трудом поднявшись и стараясь не попасть под копыта, заковылял прочь, придерживая пострадавшее плечо рукой. Конюх тем временем сумел привязать коня к железному кольцу, вбитому в столб, стоявший неподалеку и предназначенный именно для таких случаев, и отбежал.

Все расступились — конь остался один, весь в испарине, злобно махая хвостом. Из свежей раны на морде текла кровь. Караковый наблюдал за каждым движением любого, кто пытался подойти, прядая ушами и прерывисто дыша, иногда угрожающе топая ногой.

— Какое зверство, я не могу этого так оставить, — прошептала бабушка и направилась к конюху. Я попыталась схватить ее за руку, чтобы уберечь от опрометчивого шага. Этот конь меня пугал. Но бабушка спокойно стряхнула мою руку.

— Вы продаете этого коня? — разглядывая животное с расстояния несколько метров, спросила бабушка.

— Да, только он горячий не в меру. Не знаю, откуда он взялся, но успел уже сменить несколько конюшен. Никто не хочет его держать, он даже не объезжен. Всех сбрасывал, кто пытался, — он кивнул на пострадавшего, — Нынешний хозяин этого красавца думал, что кастрация поможет, но никто не решился на эту операцию. Теперь его точно отправят на живодерню.

— Может, он захочет мне продать коня, когда поправится?

— Да ему сразу полегчает, когда он узнает, что этого дьявола хотят купить. Эй, — он окликнул вертевшегося поблизости мальчика, — позови хозяина. Скажи, чтобы он скорее шел сюда, — конюх был явно обрадован новостью, что нашлись сумасшедшие, которые хотят купить этот четвероногий кошмар.

Хозяин постарался придти побыстрее, узнав такие хорошие новости, хотя, после проишедшего, едва мог двигаться. Лицо его было все еще мертвенно бледным, когда он подошел к нам:

— Вы хотите купить его? Леди, я честный человек и хочу предупредить вас, не берите его, иначе он вас либо убьет, либо покалечит. Я не могу взять такой грех на душу.

— С нами ничего не случится, я умею обращаться с лошадьми. Так сколько вы за него хотите?

— Что ж, я вас предупредил. Пожалуй, пары золотых за него хватит. Я все равно завтра собирался отвести его на живодерню, пока он больше никого не покалечил.

— Вот вам три золотых с условием, что на пару дней он останется в вашем загоне, и его никто не будет беспокоить. Да, еще найдите место для любимца моей внучки. Согласны?

— Разумеется. Может, вам еще чем помочь?

— Благодарю, дальше мы справимся сами.

Конюх отвязал коня от кольца, благо, что животное слегка успокоилось, и повел его в сторону. Мы с бабушкой последовали за ним. Я осторожно вела своего мышастого конька, поминутно оглядываясь на него. Идти пришлось долго, почти на окраину города, где располагались огороженные участки земли с довольно высокой травой.

Выпустив его в загон, мы некоторое время наблюдали за лошадьми. Мой конек подошел к караковому. Я напряглась, опасаясь, что сейчас произойдет что-то ужасное. Но жеребец видимо решил, что такой малыш ему не соперник, и они мирно стали пастись. Тем не менее, большой конь поминутно настороженно глядел на нас, ожидая неприятностей.

Мы шли в город, одинаково удовлетворенные своими покупками.

— Бабушка, а зачем ты купила этого зверя? — задала я мучивший меня вопрос.

— Не могла же я оставить такого замечательного коня этим живодерам.

— Но я с ним не справлюсь. Честно говоря, и я его боюсь.

— А вот бояться не надо. Завтра ты попробуешь с ним поладить.

— Бабуля, я не смогу, я не умею, — сказала я, чувствуя, что впадаю в панику.

— Ничего страшного, я тебе помогу, — нахально заявила она.

Занимаясь покупками одежды, подарков и выбором лошадей, мы совершенно выпустили из виду, что должны были поговорить с возчиком. Вспомнили только когда проголодались, и встал вопрос, где пообедать. По словам тетушки Миранты, возчика можно было найти в трактире "Белый конь". Бабушке показалось, что название символично и, посовещавшись, мы решили сразу отправиться туда. Этим мы убивали одновременно двух зайцев — могли поговорить с Евстахием и пообедать. Любимая моя старушка даже высказала предложение отметить удачные покупки, но это предложение было мной отвергнуто, что очень ее огорчило.

Трактир на первый взгляд производивший впечатление довольно приличного заведения, располагался недалеко от той части города, где жила бабушка. Правда, на мой вопрос, не была ли она здесь, бабушка ответила, что только слышала о нем, а бывать там не приходилось. Не успели мы подойти к двери, как она распахнулась, и к нашим ногам выкатился какой-то субъект. Мы отпрянули. Субъект с трудом поднялся, оказавшись пьяным полуорком, стряхнул пыль с коленей и попытался вломиться обратно в трактир. Но дорогу ему заступил вышибала, уперев руки в бока. Полуорк остановился и, подумав, что на сегодня ему хватит искушать судьбу, поспешил убраться.

— Бабушка, может, уйдем? — предложила я.

— Ни за что. Сначала я поговорю с Евстахием, — ответила она, — Смотри и учись, девочка, как нужно поступать в таких случаях.

Приподняв юбку, она прямо таки по-царски пошла к трактиру, на лице ее застыло презрительное выражение. Ну, прямо королева! Мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Вышибала молча посторонился.

Судя по всему, совсем недавно в трактире состоялась драка — пол устилали обломки столов и стульев, а служанки выметали осколки посуды. Один из помощников хозяина снимал со стены пустую раму, еще двое выносили разбитую вдрызг мебель. В углу под обломками одного из столов виднелись ноги одного из участников драки.

Бабушка, не обращая внимания на творящийся бедлам, упрямо шла вперед к стойке, за которой маячил бармен. Подойдя к стойке, она спросила:

— Вы не подскажете, где можно найти возницу по имени Евстахий.

— А зачем он вам? — в свою очередь задал вопрос бармен, уворачиваясь от пролетевшей мимо бутылки. Бутылка ударилась о стену за его спиной и разлетелась на мелкие кусочки. Оказывается, пострадавший в драке очнулся и захотел взять реванш. К буяну сразу же метнулся вышибала. Куда меня притащила бабушка?! Это же какой-то притон.

— Мы хотим его нанять, чтобы он помог нам переехать. Ему можно доверять?

— Евстахий честен насчет работы, его слово ценится дороже золота, если он скажет, что поможет, то сделает это обязательно. Только, боюсь, он не сможет с вами сегодня поговорить. Он немного не в форме — кутит несколько дней.

— Пьяница, — у меня не было никакого сочувствия к подобным типам. — Бабушка, может, мы попробуем поговорить с кем-нибудь другим?

— Нет, нам надо попробовать договориться именно с ним. Миранта не стала бы советовать воспользоваться его услугами, если бы он был плохим человеком, — ответила бабушка и обратилась к бармену: — так где, вы говорите, он?

— Спит в сарае. Если вы хотите с ним поговорить, то я вас провожу. — Не обращая внимания на происходящее в зале, он вышел из-за стойки и повел нас через заднюю дверь во двор. Следуя за ним, мы прошли в сарай.

Возчик, здоровенный детина в выцвевшей рубахе, обнаружился в пустом стойле.

Он спал на спине, подложив под голову руку и вольготно раскинув ноги в прорванных на коленях штанах, растоптанные сапоги были вымазаны в грязи.

— Евстахий, просыпайся, — бармен поднял засов ворот стойла и, когда возчик пошевелился, слегка ударил его ногой по подошве сапог. Возчик моментально вскочил, готовый к драке. — К тебе пришли люди и хотят поговорить.

— Оставьте меня в покое! Мне все равно, даже если сам Единый ко мне явился.

— Давай повежливее, здесь дамы, — предупредил бармен. — Ты достаточно трезв для разговора?

— Пускай проваливают, мне не нужны девицы на ночь! — и разразился пространной фразой, из которой мы узнали, кто мы такие, что и как мы должны делать. Я покраснела, меня так никто еще не оскорблял.

— Вы... грубиян, ничтожество! Пьянь! Валяешься, как свинья в грязи! — бабушка прямо взвилась от ярости. И я ее хорошо понимала. Мне хотелось удавить его своими руками.

— Евстахий, что на тебя нашло? — попытался вмешаться бармен.

— Убери этих дур отсюда!

Бабушка увидела около двери ведро с водой, подхватила его и, вернувшись, вылила воду на возчика.

— К вашему сведению, это вода, не перепутайте ее с выпивкой.

Те обороты, что обрушились на наши головы, я не слышала никогда в жизни. Поставив ведро на пол, бабушка повернулась и гордо пошла к выходу, полностью игнорируя несущиеся вслед пожелания.

— Прошу прощения, дамы, — выйдя из конюшни, извинился бармен, — не знаю, что сегодня на него нашло. Трезвый — он заменит троих, но пьяный...

— Вы ни в чем не виноваты, — успокоила его бабушка, потом возмущенно добавила, — Ну, Миранта, ну, подружка, удружила, нечего сказать! "Хороший человек, поможет". Да этому... этот... грубиян какой-то.

— Миранта? Это она вам посоветовала придти сюда?

— Да.

— Я постараюсь чем-нибудь вам помочь.

— Спасибо.

После последнего происшествия желание посидеть где-нибудь за пирожными и чаем куда-то испарилось. Злые и голодные, мы вернулись домой.

Как только мы пришли домой, я занялась хлопотами по хозяйству: принесла дрова, растопила печь, залила воду в чайник... Точнее, хотела залить, потому как оба ведра оказались пусты. Перспектива идти за водой аж в соседний квартал, мягко говоря, не вдохновлял, но выбора не было — несмотря на продолжительные дожди этой весной, многие колодцы высохли. Люди винили в этом магическую братию. Едва начинал таять снег, как двери магической академии открывались, выпуская в большой мир вооруженных до зубов недавно заученными заклинаниями студентов-практиков. Если верить Ректору этого уважаемого заведения, цели у них были самые что ни на есть благородные — поддержание порядка и защита мирных обывателей от обнаглевшей за зиму нечисти. Сами мирные обыватели, скрипя зубами и подсчитывая убытки от пронесшейся по их местам орды будущих светил магического искусства, с каждым годом все больше склонялись к мысли, что маг-недоучка в деревне куда опасней, чем вурдалак в лесу, и тихо страдали от того, что нельзя нанять специалиста для защиты от студентов.

Отполированные ручки ведер привычно легли в ладони, и мне невольно вспомнилось, сколько раз пришлось проделать этот путь, чтобы натаскать воды для бани. То еще воспоминание! Аж спина заныла!

Когда я вернулась, на кухне с бабушкой сидела тетушка Миранта.

— Я все сделала, как ты мне велела, — сказала бабушкина подруга, — он все подготовит. Ты поговорила с Евстахием?

— Хорошо, что ты сама упомянула об этом грубияне. Нет, ты представляешь, мы пришли с ним договориться о найме, а он в стойле пьяный валяется. Попробовали его привести в чувство, так он нас с Вереной гулящими девицами назвал! До сих пор успокоиться не могу. Меня так давно не оскорбляли!

— Угу, давно. Тебе, между прочим, комплимент сделали, а ты недовольна, — краешки губ тетушки Миранты подрагивали, она с трудом сдерживала улыбку. Глядя на недоумение бабушки, она пояснила, — в твоем возрасте тебя за девицу приняли. Тут гордиться надо.

— Шутница! — фыркнула бабушка.

Соседка нахмурилась:

— Не верю, что Евстахий мог так поступить, он вежливый, спокойный человек. Выпивает обычно после дальнего пути, впрочем, как и все, но он вернулся, я слышала, пару недель назад. Наверное, у него что-то нехорошее произошло. Спасибо, что сказала, надо сходить выяснить, что случилось.

Тетушка Миранта извинилась и удалилась, пообещав, что как только что-либо узнает, обязательно сообщит. Бабушка озабоченно посмотрела ей вслед, слишком уж быстро соседка ушла.

Во время обеда я как бы невзначай спросила:

— А что ты велела тетушке Миранте сделать? Что должны подготовить?

— Давай доедай быстрее и пошли собирать вещи. Ты ведь мне поможешь? — ушла от ответа бабушка.

Я заинтересовано посмотрела на нее, но, судя по всему, она не настроена была что-либо рассказывать. Если продолжать расспросы, то она замкнется и добиться ответа вообще станет невозможно, лучше немного подождать и потом все узнать.

Вдвоем мы осторожно сняли с чердака один из сундуков, едва его не уронив. Слава Единому, обошлось без травм. Бабушка откинула крышку, вынула из него какие-то свертки и отложила в сторону. Распахнув дверцы шкафа, она стала сортировать вещи, которые мы собирались взять с собой, поручив мне укладывать их в сундук. За этим занятием мы провели остаток дня. Оставшиеся вещи было решено оставить в доме и привезти позже, если в них возникнет надобность, свертки отправились в один из ящиков шкафа. Заперев сундук на замок, мы устало спустились в кухню и, выпив чаю, разошлись по комнатам. Вымотавшись за день, мы всю ночь проспали, как убитые.

На следующее утро, едва мы позавтракали, появилась тетушка Миранта. Она была не одна, вместе с ней пришел Евстахий. На сей раз он выглядел довольно презентабельно, только слегка опухшее лицо и покрасневшие глаза выдавали его состояние. Тем не менее, он был тщательно выбрит, одежда была свежая и даже сапоги почищены. Мелкие порезы на лице и подбородке явно свидетельствовали, что во время бритья его координация оставляла желать лучшего. Он стоял на пороге дома, не решаясь войти, смущенно теребя в руках шапку.

Соседка слегка подтолкнула его:

— Иди-иди. Сам будешь объясняться.

Никогда не видела столь потерянного возчика, обычно они отличаются довольно буйным нравом, взять хотя бы в качестве примера мужа тетушки Миранты. Под вопросительным взглядом бабушки возчик окончательно стушевался.

Честно говоря, я даже не думала, что доведется когда-нибудь наблюдать подобную сценку. Интересно, как нашей любезной соседке удалось достигнуть подобных впечатляющих результатов?

Пока я размышляла, бабушка уже вовсю вела переговорный процесс. Для начала она умело воспользовалась своим возрастом:

— Молодой человек, за мои восемьдесят с лишним лет никто так меня не обижал. Вам не стыдно?

— Леди, я прошу у вас прощения за свое недостойное поведение. Миранта рассказала, что вам нужно перевезти послезавтра вещи, я с удовольствием помогу, — сказал он и почему-то взглянул на тетушку Миранту.

Возчик, которому было не менее пятидесяти, мучительно покраснел, как нашкодивший мальчишка. Соседка с удовольствием наблюдала за устроенным бабушкой представлением.

— Леди, я был нетрезв и не понимал, что говорю.

— Вы были вусмерть пьяны и ругались как тролль. Поверив словам моей подруги, я ожидала увидеть приличного человека, нежадного и ответственного, такого, кому бы могли довериться две женщины, чтобы их не ограбили за первым же поворотом. Вы еще и подвели Миранту, которая за вас поручилась.

Ну, бабушка...! Еще чуть-чуть, и из него можно будет веревки вить! Только бы не переусердствовала...

А она между тем продолжала:

— Однако я готова предоставить вам шанс оправдать рекомендацию Миранты.

Евстахий посмотрел на старушку с надеждой.

— Завтра на рассвете я вас жду с телегой, мы все-таки поедем с вами. Надеюсь, нам не грозит повторение вчерашнего инцидента?

Следующие пятнадцать минут мы выслушивали его уверения, что больше неприятностей не будет, что он готов помочь нам во всем, что может понадобиться. Между делом бабушке удалось сбить цену за переезд почти вдвое. Любезно распрощавшись, он ушел, оставив бабушку довольно потирать руки.

— Бабушка, ты была великолепна! — в полном восторге воскликнула я.

Бабушка удовлетворенно улыбнулась, затем обратилась к подруге:

— Мы сейчас с Вереной идем проведать лошадей, ты с нами?

— Нет, идите одни. Ко мне должны придти плотники, починить на сарае крышу. Я к вам попозже зайду.

Проводив Миранту, мы стали собираться. Бабушка сказала, что у нее в подполе остались прошлогодние яблоки, и я решила взять с собой побольше, зная, что лошади их очень любят. Переодевшись в старую одежду, чтобы не слишком жалеть, если запачкается, я подхватила бабушку под руку, и мы вышли из дома.

Со вчерашнего дня дорога до загона короче не стала, и мы очень устали, пока добрались. Я волновалась за бабушку: несмотря на то, что она старалась бодриться, было заметно, что такие расстояния даются ей с трудом. Но каждый раз, когда я предлагала ей передохнуть или сокрушалась, что она не осталась дома, бабушка неизменно говорила, что ничуть не устала, а прогулка ей полезна.

Прежде чем пойти к лошадям, я решила расспросить конюха о том, как они провели ночь. Искать его не пришлось, он стоял как раз около загона, где паслись мои новоприобретенные питомцы. Едва малыш меня заметил, как тут же подбежал к изгороди, караковый же остался в дальнем конце загона, внимательно наблюдая за каждым нашим движением.

— Добрый день, — поздоровалась я с конюхом. — Скажите, как они себя чувствуют. Надеюсь, не доставили вам слишком больших неприятностей?

— Ну, что сказать. Поели хорошо, вели себя примерно, правда, я старался не заходить к ним лишний раз, чтобы не нервировать этого демона. А серого вы правильно выбрали, отличное животное, только росточком не вышел, но вы дама, вам в самый раз будет.

— Я знаю, — сказала я, поглаживая упомянутого конька. — Он у меня самый лучший.

— Будьте поаккуратнее с караковым, он опасен. Пожалуй, я подожду вас здесь, мало ли что случится.

Я оглянулась на бабушку, она ободряюще мне улыбнулась:

— Не бойся. Животные чувствуют, как к ним относятся, и ведут себя соответственно. Возьми яблоки и попробуй поговорить с жеребцом, посмотри, какие умные у него глаза.

Я успешно перелезла через изгородь, несмотря на то, что малыш пару раз едва не спихнул меня, обыскивая мои карманы в поисках яблока. Почувствовав землю под ногами, я обернулась лицом к животному и протянула вожделенное лакомство. Он осторожно губами взял угощение. Лаская его, я шептала ему разные глупости.

— Серенький ты мой, как бы тебя назвать. Может, Серко? Тебе это имя нравится?

Он посмотрел на меня и кивнул головой.

— Значит, ты не будешь против? — спросила я, в ответ он тряхнул гривой.

— Какой ты умница, все понимаешь. Пойдем теперь твоего нового друга проведаем.

Стараясь не делать резких движений, я направилась к караковому. Пристально наблюдая за мной, он остался стоять на месте, но едва я подошла на расстояние вытянутой руки, конь отступил. У меня тряслись коленки, но он не выказывал агрессивности. Вытянув голову, он шумно принюхивался, но стоило мне снова попытаться подойти, как караковый опять отступил. Я протянула руку, на ладони лежало большое яблоко. Было видно, что конь хочет взять его, но боится. Пришлось бросить его на землю рядом с ним.

Как только я отступила на пару шагов, он потянулся и с аппетитом захрустел яблоком, затем вытянул голову вперед. Я бросила еще один фрукт, но уже недалеко от себя. Осторожно подойдя на расстояние, достаточное, чтобы дотянуться до лакомства, конь взял его и тотчас отпрянул в сторону.

Скоро объемные карманы опустели, а караковый ко мне так и не подошел. Отчаявшись, я повернулась, чтобы выйти из загона. Серко вертелся около меня, старательно напрашиваясь на ласку. Вдруг за спиной я услышала шаги, жеребец следовал за мной. Остановившись, я повернулась к нему. Конь тоже остановился. Стоило продолжить путь, как он опять пошел следом.

Не знаю, сколько бы продолжалось такое представление, если бы Серко во время одной из остановок просто-напросто не подтолкнул меня в спину, и я, чтобы не упасть, была вынуждена уцепиться за жеребца. Удивленно переглянувшись, мы посмотрели на конька. Он, как ни в чем не бывало, делал вид, что пасется.

— Ну, что мы будем делать? Может, подружимся? — спросила я, радуясь, что жеребец не проявляет враждебности.

Конь фыркнул мне в волосы, и я сочла это согласием.

— Ну и как тебя называть? — вслух подумала я.

Я перебрала в уме несколько имен, но ничего подходящего не придумала, поэтому решила назвать его Буяном. А что, характер у него и правда не мед... Ладно, признаюсь, мне просто понравилась эта кличка!

— Как ты смотришь на то, что я буду звать тебя Буяном? Не против? — спросила я.

Караковый внимательно посмотрел на меня, протеста в его глазах не было, значит не против, ну, то есть я так решила. Теперь наше знакомство можно было продолжить. Поглаживая коня, я внимательно осмотрела его морду, покрытую коркой запекшейся крови. Н-да, похоже без моей помощи Буяну не обойтись.

— Я сейчас принесу лекарства и промою раны, чтобы они быстрее зажили, а ты потерпи немного. Я постараюсь не причинять тебе боли.

Я подошла к ограде, за которой меня ждали бабушка и конюх, за мной шли оба коня. Бабушка одобрительно улыбалась, слушая собеседника.

— Скажите, — обратилась я к конюху, — у вас есть лекарства, чтобы обработать раны?

— Да, конечно. Не думал, что с этим конем кто-либо может сладить, — удивленно заметил он.

— Мне еще понадобятся щетки и скребок, — добавила я и пояснила. — Хочу их почистить. Заодно, ко мне быстрее привыкнут.

Пока конюх ходил за требуемыми вещами, я спросила бабушку:

— Бабуля, тебе не кажется, что Буян подозрительно быстро успокоился и легко принял меня после такого отвратительного обращения? Я ожидала, что мне придется довольно долго добиваться его доверия.

— Не бери в голову, лошади вообще очень умные. Тебе, наверное, просто показалось.

— Ну, если ты так уверена...

Забрав у вернувшегося конюха щетки и лекарство, я обратилась к нему с просьбой:

— Извините, вы ведь всех здесь знаете, не подскажете, где найти надежного кузнеца, который сможет снять это гадкое кольцо?

— Вы уверены, что это необходимо?

Я кивнула.

— Я провожу вас к своему знакомому, он сделает это быстро и практически безболезненно. Только вам придется успокаивать коня, чтобы он не покалечил кузнеца.

Я оглянулась на жеребца. Большой, сильный... Начнет показывать норов — не удержишь! А тут еще сам Буян смотрит с насмешкой, словно спросить хочет, уверена ли хозяйка, что это хорошая идея... Я погрозила ему пальцем и уверила конюха, что все пройдет нормально. Хотела бы я на самом деле быть уверенной в этом...

Бабушка вдруг заявила, что, поскольку мы с Буяном нашли общий язык, она не будет ждать меня и пойдет домой. Я вспомнила, как она устала, пока мы сюда добирались, и спросила, каким образом она рассчитывает вернуться без моей помощи. Но конюх заявил, что подвезет леди до дома, после того, как проводит меня к кузнецу.

Познакомив меня с кузнецом, конюх заверил, что доставит бабушку в целости и сохранности, после чего уехал, а я целый день провела с моими животными. Сначала кузнец проверил подковы, они оказались почти новыми, и перековывать коней было не нужно, что весьма меня порадовало. Затем он снял железное кольцо, пропущенное через ноздри Буяна. Тут мне пришлось немного помучиться, успокаивая коня, но в итоге все прошло нормально. По крайней мере, никто не пострадал. Я тщательно обработала раны каракового, затем вычистила обоих, заплела роскошную гриву Буяна и расчесала гриву-щеточку Серко. К концу дня они ходили за мной как на веревочке и пытались отпихнуть друг друга мордой, чтобы получить свою порцию ласки. Несмотря на свой маленький рост, Серко вел себя довольно нахально, понимая, что он у меня в любимцах. Проследив, чтобы их хорошо накормили, я попрощалась с этими замечательными животными.

Довольная и счастливая, домой я вернулась лишь глубокой ночью.

Едва только рассвело, меня бесцеремонно разбудили. Вчера я очень устала, ухаживая за своими конями, поэтому вставать абсолютно не хотелось. Но возмутительно бодрая, свежая и полная сил бабушка решительно сдернула с меня одеяло, велев одеваться, умываться и быстрее спускаться на кухню, чтобы успеть позавтракать до прихода возчика. Едва я допила чай, как пришла тетушка Миранта, а вскоре появился и Евстахий.

Неожиданно бабушка решила непременно взять еще и сундук со свадебным платьем. Сколько мы ее ни убеждали, что не обязательно брать его с собой именно в этот раз, можно привезти и позже, она уперлась, не желая слушать никаких доводов. Вдруг оказалось, что мы забыли упаковать множество совершенно необходимых вещей, и опять начались поиски и укладка. В общем, форменный переполох.

Бабушка и тетушка Миранта безжалостно гоняли Евстахия, пользуясь его безотказностью, то требуя немедленно отнести сундуки в телегу, то заставляя принести их обратно. Они настолько вошли во вкус, третируя безропотно выполнявшего их причуды возчика, что мне стало его жалко.

Наконец вещи были собраны, сундуки поставлены в телегу. Тетушка Миранта, вытирая слезы, протянула мне корзинку с собранной в дорогу едой:

— Верена, солнышко, ты уж присмотри за своей бабушкой. Лучшей подруги у меня не было, но, боюсь, больше нам с ней не встретиться.

— Конечно, присмотрю. Вы сами приезжайте к нам в гости.

— Куда уж мне ехать в такую даль. За вашим домом нужно приглядывать, а тут еще муж до сих пор не вернулся! Волнуюсь я за него! — пожаловалась соседка.

— Не волнуйтесь, он, наверно, просто немного задерживается, — попыталась я ее успокоить.

Она печально покачала головой, затем спохватилась:

— Верена, а ты седло и уздечку-то купила? Как ехать-то собираешься?

— Забыла, — охнула я.

— Ворона! Ладно, подожди, я сейчас записку напишу, — она забежала домой и через пару минут вернулась, протягивая мне небольшой листок. — Отдашь его шорнику, он недорого продаст тебе все необходимое, заодно приведешь своих животных.

— А как же...

— Я провожу Довину до ворот. Мы тебя там подождем, поторопись.

Я оглянулась на бабушку.

— Иди, за меня не беспокойся, мы с Мирантой потихонечку поедем, поболтаем о своем, о девичьем.

Ой, что-то они от меня скрывают! Ну и ладно! А покупать новую сбрую мне бы пришлось в любом случае — старая, брошенная с мертвой кобылой в лесу, изрядно поистрепалась и доживала свои последние деньки.

Сунув корзинку с едой в уголок телеги, я быстро пошла по указанному адресу, временами срываясь на бег. Шорная мастерская, в которую меня направила тетушка Миранта, оказалась расположена недалеко от загонов, где содержали лошадей, привезенных на продажу.

Переговоры с шорником не заняли много времени, и вскоре я вышла из лавки, нагруженная всем необходимым. Вот тут-то я в полной мере оценила предусмотрительность шорника, открывшего свою мастерскую у загонов — всю эту тяжесть не пришлось далеко тащить.

Моему приходу были рады как кони, так и конюх. На вопрос, как прошла ночь, он ответил, что с утра эти хулиганы устроили игру в догонялки и вытоптали всю траву в загоне. При попытке угомонить их, Буян продемонстрировал свой дурной нрав.

Я сурово посмотрела на эту парочку, но они всем своим видом показывали, что лишь слегка пошалили, продолжая ластиться ко мне. Серко легко дал себя оседлать, да и Буян спокойно позволил надеть недоуздок. Попрощавшись с конюхом, я поехала к городским воротам, ведя в поводу каракового красавца.

Я нагнала их почти у самых ворот. Телега потихоньку катилась по мостовой, бабушка с подругой о чем-то оживленно разговаривали, возчик молча управлял повозкой, стараясь, чтобы она не слишком тряслась на выбоинах. Несмотря на постоянные обещания бургомистра отремонтировать дороги, их состояние оставляло желать много лучшего.

Как оказалось, около ворот нас ожидала делегация провожающих: комендант тюрьмы, капитан стражи, сами стражники и жители Дубовиц. Да-а, вот это почет! Я оглянулась на бабушку, она немного привстала, напряженно вглядываясь в толпу.

— А почему бургомистра нет? — капризно спросила она. — Я так хотела высказать напоследок все, что думаю об его правлении. Деспот!

Не понимаю, бабушка что, специально нарывается на неприятности?

— Довина, хоть сейчас-то угомонись, — заметила тетушка Миранта, — ты совсем о Верене не думаешь, может, ей здесь жить придется.

Интересно, о чем это она?

Бабушка покосилась сначала на меня, потом на подругу, но промолчала. Тем временем нас заметили, и нам навстречу направился комендант. Поравнявшись с телегой, он пошел рядом.

— Вот, пришел вас проводить, — поздоровавшись, немного смущенно сказал он.

— Скорее, проследить, что я действительно уезжаю, — заметила бабушка.

— И это тоже, — согласился он.

— А почему я не вижу бургомистра, я думала, что он сам хотел бы убедиться в этом? — спросила она.

— Неужели вы рассчитывали его увидеть? Он вас боится как огня, вы же его авторитет подрываете.

— Боится? — бабушка выглядела довольной, — И правильно делает. Если бы меня насильно не выдворяли из города, я бы добилась, что его выгнали с этого поста.

— А знаете, я, пожалуй, буду скучать по вашим выходкам, — задумчиво произнес комендант. — Без вас город будет слишком тихим.

На этом прощание с официальными лицами города завершилось. Около ворот мы с бабушкой долго прощались с тетушкой Мирантой. Она, не стесняясь, плакала, обнимая то подругу, то меня, повторяя, что ей тяжело с нами расставаться. Сколько бы бабушка ни храбрилась, ей тоже тяжело было покидать город, в котором прошла почти вся ее жизнь.

Пока она пыталась успеть наговориться напоследок с подругой, комендант отозвал меня в сторону.

— Верена, вы ведь едете с Евстахием? — озабоченно уточнил он.

— Как видите, — вопрос меня, мягко говоря, удивил.

— Вы же едете довольно далеко, тем более одни... Думаю, вам стоит нанять другого возчика. Я могу поговорить с бургомистром, он позволит вам ненадолго задержаться.

— Говорят, возвращаться — плохая примета, — пожала я плечами, — Чем вам Евстахий-то не угодил? По-моему, он неплохой человек, когда трезвый.

— Он убийца.

— Евстахий? И... Кого он убил? — я ошеломленно посмотрела на коменданта.

— Когда он возвращался из поездки последний раз, он убил своего приемного сына. Подробностей я не знаю, просто возчики, вместе с которыми они ехали в одном обозе болтают. И ведь не арестуешь, дело ведь в лесу было, свидетелей нет. Те, кто по пьяни болтают, на трезвую голову повторять отказываются.

Я искоса посмотрела на Евстахия. Немного угрюм, молчалив, но убийца... А с другой стороны, человеческая душа — потемки. Оговорить человека не трудно, мало ли кому он не нравится. Надо бабушке сказать!

Я попыталась поговорить с ней, но она не обращала на меня внимания, поглощенная последним разговором с подругой. Все попытки вызвать бабушку на беседу, пока мы не уехали, благополучно провалились. Что же делать?!

Деликатное покашливание коменданта напомнило, что пора уезжать. Стражи проводили нас за ворота и встали, перегораживая въезд, видимо, чтобы мы не попытались вернуться. Телега покатила по дороге прочь от города. Мы еще долго видели стоящую в воротах тетушку Миранту, которая на прощание махала нам рукой, и сами махали в ответ.

Бабушка была молчалива, я тоже помалкивала, размышляя о том, как лучше ей рассказать о том, что я узнала, и говорить ли вообще? И можно ли говорить об этом при возчике? Я не знала, что предпринять и кому верить, и потихоньку начала паниковать.

Когда мы добрались до удобной полянки, на которой Евстахий предложил заночевать, моя паника достигла предела — еще чуть-чуть, и я бы начала шарахаться от каждого его движения. Дождавшись, пока он уйдет за хворостом, я подошла к бабушке и тихо сказала:

— Бабушка, ты сегодня постарайся не спать.

— А почему? — бабушка удивленно подняла брови.

— Когда мы выезжали из города, комендант мне сказал, что наш возчик — убийца. Он убил приемного сына. Наверное, нам все-таки стоило задержаться в городе...

— Я все равно бы не стала задерживаться, — ответила она. — Убийца, говоришь? Да, Миранта что-то такое упоминала... Еще предупредила, чтобы я не верила в подобную чепуху.

— Почему?! — я была поражена бабушкиной беспечностью. Разве можно в такой ситуации не доверять предупреждению коменданта, человека честного и опытного?

— Неужели ты думаешь, что Миранта нам желала зла?

Я помотала головой.

— Верена, ты должна научиться думать самостоятельно, а не слушать досужие разговоры разных прихлебателей бургомистра. Если ты так близко к сердцу приняла эту болтовню, давай прямо спросим Евстахия, что же произошло на самом деле. Нельзя же осуждать человека, не выслушав его версию произошедшего, — отчитала она меня.

— Может, не стоит? — мои опасения и неуверенность вспыхнули с новой силой.

— Нет уж, я не хочу, чтобы ты беспричинно боялась, — отрезала она.

Понимая, что разговаривать рассерженная бабушка не желает, я принялась ухаживать за своими конями: расседлала Серко, сняла с Буяна недоуздок, вычистила их, стреножила и отпустила гулять.

Едва я закончила заниматься животными, как в лагерь вернулся возчик с большой охапкой хвороста. Он развел огонь, а я занялась приготовлением еды и обустройством ночлега. Лишь под конец ужина, доселе молчавшая, бабушка заговорила:

— Миранта перед расставанием рассказала, что у вас недавно погиб приемный сын. А комендант предостерегал мою внучку от путешествия в вашем обществе и тоже ссылался на смерть мальчика. Может, расскажете, что с мальчиком случилось?

— Комендант убийцей, наверное, назвал, не так ли? — нехорошо усмехнувшись, спросил он.

Я почувствовала, как от ужаса на спине выступил холодный пот. Не стоило бабушке заводить этот разговор! Осторожно, стараясь, чтобы Евстахий не заметил, я потянулась за ножом. Конечно, с таким здоровенным мужчиной мне не совладать, но с оружием, хоть и с плохоньким, мне стало намного спокойнее.

— Не пытайся нас запугать! — гневно воскликнула бабушка, — Ишь, что выдумал! — она сунула ему в руки кружку с горячим чаем, — Вот, возьми, выпей и успокойся. Лучше расскажи все по порядку.

Воцарилось напряженное молчание. Возчик медленно выпил чай, не начиная разговора. Я уже не ожидала, что возчик нарушит затянувшуюся тишину, как вдруг он, тряхнув головой, произнес:

— Ну что же, слушайте, — и начал рассказ:

— Наш обоз возвращался из столицы. В этот раз, поддавшись уговорам приемного сына, я впервые взял его с собой, поэтому искренне радовался, что дорога не преподнесла нам никаких неприятных сюрпризов. И словно сглазил! Где-то на второй трети пути дорога проходит через ущелье и углубляется в лес. На ночлег мы остановились в сумерках. Поставили телеги в круг и начали обустраиваться: распрягли лошадей, выгрузили провизию. Мы развели костры, поставили еду на огонь...И тут раздался крик, крик моего сына. У меня на мгновение замерло сердце, испугавшись за мальчика, я кинулся в лес, не разбирая дороги. Он лежал без сознания на мокрой от крови траве недалеко от лагеря. Осторожно подняв мальчика на руки, вернувшись к огню и обрабатывая рваные края ран сына, я пытался понять, кто же на него напал. Мальчик стонал и метался в бреду до самой полуночи. Меняя очередную холодную примочку у сына на лбу, увидел, что черты его лица словно "поплыли", уши заострились, из под верхней губы выступили длинные клыки... А через мгновение, существо, утратившее всякое сходство с человеком, попыталось вцепиться мне в горло. Спасли меня только непроизвольно вскинутая рука, да одетая на ночь теплая куртка, толстую кожу которой твари не удалось прокусить сходу. Счет шел на секунды. Выхватив из-за пояса нож, я вонзил его в грудь монстра, а затем нанес дико взвизгнувшей отшатнувшейся твари удар в сердце. И еще один! И еще, и еще!.. В себя я пришел над бездыханным телом существа, бесформенной грудой лежащем на земле. А остальные возчики... Все произошло так быстро, что никто не успел вмешаться, и только когда я, склонившись над телом сына, пытался отрезать ему голову судорожно зажатым в руке ножом, оцепенение с людей спало. Все засуетились, загомонили, мне принесли топор.

Он замолчал, повесив голову, было видно, что рассказ дался ему нелегко. Услышанное поразило меня до глубины души. С одной стороны я не могла поверить в реальность произошедшего, с другой — я чувствовала, что вся эта история, поведанная Евстахием, чистая правда. Тем временем Евстахий собрался с силами и закончил рассказ:

— После схватки я был как в бреду, все никак не мог поверить, что мой мальчик мог превратиться в нежить. Как жить дальше, он единственный, что оставалось от моей семьи, — он вздохнул и продолжил, — Ночью мы не стали хоронить тело, слишком уж были напуганы. Но, стоило первым лучам солнца осветить обезглавленный труп, как исчезли клыки и когти, вновь изменились черты лица лежащей рядом головы... Передо мной снова был мой сын, и теперь уже не верилось, что ночью он превращался в монстра. Мы его похоронили на краю поляны под кленом, он очень любил клены осенью. А потом пошли шепотки, сначала тихо за спиной, а потом уже и в лицо, что можно было мальчика спасти, что я слишком жестоко поступил, а то и вовсе, что я специально сына убил, чтобы его долей матерью оставленного наследства завладеть. Да только не было у меня другого выхода! Не было! — воскликнул он со слезами на глазах.

На поляне воцарилось молчание. Мы с бабушкой пытались осмыслить услышанное.

— Я должна перед тобой извиниться, — спустя некоторое время сказала бабушка, — я не думала, что у тебя случилось такое горе. Я не должна была так беззастенчиво пользоваться твоим состоянием.

Он вдруг улыбнулся:

— О да, вы были коварны. Я не сразу, но догадался, что этот спектакль разыгрывался специально. Хотя, вряд ли стоило удивляться...

Бабушка удивленно подняла брови.

— У вас довольно любопытная репутация в городе, вы далеко не так безобидны, как кажетесь, — пояснил мужчина.

Дождавшись, пока бабушка отойдет в ближайшие кусты, я подошла к возчику:

— Я тоже хочу перед вами извиниться. Я должна была поверить ручательству тетушки Миранты, а не чужим словам.

— Ничего, — он погладил меня по голове, — Ты молода, а тут еще и ответственность за бабушку легла на твои плечи. Ты имела полное право волноваться за вашу безопасность.

— Вы не сердитесь? — спросила я, заглядывая ему в глаза.

— Нет.

— Спасибо.

— Вы долго еще беседовать будете? Ложитесь спать, завтра вставать рано, — вмешалась бабушка. Ой, а я и не заметила, что она вернулась!

Завернувшись в одеяло, я лежала у костра и думала обо всем произошедшем за день. Рассказ Евстахия не давал мне покоя. Раз за разом вспоминая его, я думала, как легко обвинить человека и как тяжело оправдаться в том, что вынужден был совершить. Сколько ни доказывай, что иначе нельзя было поступить, все равно найдутся люди, которые будут утверждать обратное.

Засыпая, я дала себе слово, что буду стараться не принимать слишком поспешных и необдуманных решений, которые могут повлиять на чью-то судьбу.

Наше путешествие продолжалось. Бабушка и возчик давно и с взаимной симпатией беседовали о его путешествиях по разным городам. К моему немалому удивлению оказалось, что бабушка во многих из них хоть недолго, но была. Я думала, что все знаю о жизни бабушки, а оказалось, что это далеко не так. Судя по ее словам, молодость у нее была довольно бурная. Интересно, что и почему она скрывала и до сих пор скрывает от меня.

Очень хотелось послушать их разговор, но я довольно неловко чувствовала себя перед Евстахием, поэтому воспользовалась предлогом, чтобы не находиться долго в их обществе. Предлог нашелся быстро, надо было заниматься с моими четвероногими приобретениями. То заметно отставая, то уезжая вперед, я старалась уделять им одинаковое количество внимания, по очереди выезжая верхом, чтобы они не чувствовали себя заброшенными. Мне было довольно тяжело поровну делить свое внимание, тем более когда один из них является твоим любимцем, а второй — обуза, но Буян-то в этой ситуации не виноват. Передо мной все острее вставал вопрос о том, что же с ним делать.

Первая остановка в лесу оказалась и последней, и дальнейший путь шел по тракту, который я проигнорировала, когда ехала в Дубовицы. Нам вообще не пришлось бы ночевать на свежем воздухе, если бы мы не задержались, прощаясь с тетушкой Мирантой. Вдоль тракта через небольшие расстояния шли небольшие таверны и трактиры, где можно было прилично поесть и переночевать, чем мы с удовольствием и пользовались.

Из-за всех моих приключений мне некогда было задуматься над одним очень важным вопросом. Теперь, когда времени для размышлений было в избытке, он стал первостепенным, а именно: где будет жить бабушка?

Я снимаю у дяди Луки небольшую комнатку над аптекой. Бабушка же привыкла жить отдельно. Будет ли ей удобно делить со мной помещение? Хотя у меня всего одна кровать, которую, разумеется, займет бабушка, вопроса, на чем мне спать, не возникнет. Вот хотя бы из составленных вместе сундуков получится довольно приличное ложе, благо крышки на них плоские. Одежду можно хранить все в тех же сундуках.

А вот у моей матушки довольно большой дом, в котором можно без хлопот разместить большое количество гостей. Может, предложить ей пожить у мамы? Скорее всего, она откажется, но я должна попробовать.

— Бабушка, — подъехав, обратилась я, — может, тебе лучше пожить у матушки? Будешь жить как королева, а не тесниться со мной.

— Ни-за-что! — возмутилась бабушка, затем обиженно посмотрела на меня, — Я что, тебе очень помешаю?

— Нет, конечно! Как ты могла так подумать? — я поспешила успокоить ее.

— Тогда зачем предлагаешь?

— Понимаешь, я вот подумала, ты ведь привыкла жить отдельно. Вдруг тебе неудобно будет со мной комнату делить. У меня будет очень много работы, надо успеть заготовить травы, я буду приходить поздно, а то и вовсе не приду ночевать. Скорее я тебе буду мешать.

— Глупости, мы прекрасно будем жить. Ты мне не помешаешь, к тому же меня иногда мучает бессонница.

— Ну, если ты уверена... — задумчиво произнесла я.

— Уверена! В тесноте, да не в обиде.

Впрочем, ничего другого я от бабушки и не ожидала, она не любит матушку. Моя мама очень любит вмешиваться в личную жизнь близких. Она искренне считает, что поступает правильно и ее помощь просто необходима, вот только объекты ее заботы этого мнения не разделяют.

Еще одной дивной ее привычкой было поучать всех и вся. О, ее наставления могли занимать весьма продолжительное время! Чтобы поберечь свою психику, я давно выработала определенную линию поведения: делая вид, что внимательно слушаю, я составляла новые рецепты лекарств или мысленно делала ревизию запасов, главное — не вслушиваться в слова. Только не надо забывать изредка кивать головой и говорить, что я все поняла.

По моему мнению, именно это и стало причиной побега сначала отца, а потом и брата из-под заботливого маминого крылышка. Хотя я иногда удивляюсь, как два таких разных человека, как мои родители, вообще могли пожениться: папа авантюрист, не терпящий каких-либо уз, и чересчур заботливая и домашняя мама. Вот ее второму мужу такое положение дел очень нравится, он в маме души не чает!

— Опять она скажет, что у меня маразм и старческое слабоумие, а потом начнет заботливо сживать со свету. Правильно твой отец сделал, что сбежал от нее! — услышала я тихое ворчание.

Слегка усмехнувшись, я тронула Серко пятками и поехала вперед.

На этот раз путешествие прошло спокойно, без приключений, тем не менее, когда показалась знакомая развилка, я очень обрадовалась:

— Ну вот, скоро будем дома!

— Наконец-то, я уже устала ночевать в тавернах, там так шумно, — обрадовалась бабушка.

— Тогда показывайте дорогу, — сказал Евстахий.

Я повернула Серко по дороге к родному селу и поехала чуть впереди. Животные, видимо почувствовав окончание длинного пути, прибавили шаг.

Почти у околицы я встретила Кота. Он заметил меня раньше, чем я его, и теперь стоял, приоткрыв рот, восторженно глядя на коней. Сказав, что он заметил меня, я, пожалуй, поспешила, он смотрел на Буяна, не видя ничего вокруг.

— Привет, Кот! Ты откуда здесь? — поздоровалась я.

— А? — не отрывая глаз от приятной ему картины, спросил он. Буян, поганец, заметив, что им так любуются, начал красоваться: выгнул шею, потом тряхнул роскошной гривой, хитро глядя на парня.

— Кот, очнись! Я с тобой поздоровалась, а ты стоишь как памятник, — сдерживая смех, окликнула я.

— А, — он обернулся ко мне, — привет, Верена. Откуда такой красавец? Твой?

— Ну, можно и так сказать. Мне его бабушка подарила, так что пока он будет у меня.

— Везет же некоторым! — завистливо сказал он.

— Я, кстати, спрашивала, что ты здесь делаешь, — я попыталась его отвлечь.

— Хозяин меня в Овражки посылал, надо было новую шестерню заказать, — ответил он, затем спросил. — А бабуля где? Ты, вроде бы, собиралась ее с собой привезти.

— Она следом на телеге едет, я их немного обогнала. Давай ее подождем, а ты мне расскажешь, что в селе произошло, пока меня не было.

Кот попытался погладить Буяна, но тот почему-то отступил, не давая к себе прикоснуться, хотя и не проявлял враждебности. На удивление, Кот не очень огорчился такому поведению, вздохнув, он повернулся ко мне:

— Да вроде бы ничего особенного не произошло. Вот только дядя Андрис, сапожник, на пару с твоим дядей Лукой открыл таверну.

— Какую таверну? Где? — ошарашено спросила я.

— Обыкновенную. Помнишь, у дяди Андриса тесть около центральной площади жил? Ну, тот, что прошлой осенью умер.

— Ага.

— Так вот, он надумал открыть таверну и пришел к дяде Луке просить под это дело денег в долг. Дядя Лука и говорит, что денег даст, если Андрис его в долю возьмет. А Веренка, говорит, с аптекой без меня справится, тем более что он будет тебе вначале помогать, пока не освоишься. Так что, они оба ждут тебя с нетерпением.

— Вот это новость! — я никак не могла поверить в услышанное. В душе робко пробивалась надежда. Неужели я стану заведовать аптекой?! Уже давно я взяла в свои руки основную работу, но все мои действия дядя Лука строго контролировал. Теперь появился шанс получить большую свободу. Вот только время для такого решения хозяин выбрал не самое лучшее: нужно срочно восстанавливать запасы препаратов. С тех пор как я стала работать в аптеке, обязанность пополнять лекарства была возложена на мои плечи. А в этом году я пропустила почти три недели, некоторые травы и кору было уже поздно собирать, их придется закупить. Да, работы предстоит немало!

— ...бабушка Верены? — услышала я голос приятеля, — Меня Кот зовут.

Я повернулась на голос, оказывается, пока я переваривала сообщение Кота, подъехала телега. Бабушка окинула взглядом худую фигуру моего друга, приметив дыру на штанине в районе коленки, потом одобрительно поглядела на нахальную мордашку подростка.

— Приятно познакомиться с другом моей внучки. Садись рядом, мы тебя подвезем, — сказала бабушка, жестом приглашая его сесть рядом.

— Спасибо, — он немного поерзал, устраиваясь поудобнее.

Пока мы добирались до аптеки, бабушка с юношей уже успели подружиться. Кот успел ей рассказать, где он живет и чем занимается, упомянул про ухаживания за мной Богдана. В ответ бабуля поведала о своих проделках и о впечатлениях во время пребывания в тюрьме. Быстро же они спелись! Я даже почувствовала себя лишней.

Улучив минутку, Кот шепнул мне:

— Вот так старушка! Мне бы такую бабушку!

Я слабо улыбнулась, никак не могла понять, что же со мной происходит, почему я чувствую необъяснимую досаду.

Между тем, мы успели приблизиться к деревне. Люди на улице здоровались, с любопытством посматривая на бабушку, кто-то уже побежал к дяде Луке. Детвора с таким же, как и Кот ранее, восхищением разглядывала коней.

Когда мы подъехали к дому, на пороге нас уже встречал дядя Лука. Едва телега остановилась, он подошел и галантно помог бабушке спуститься. Поздоровавшись, хозяин обратился к бабушке:

— Для меня честь принимать вас в своем доме. Как добрались?

— Благодарю, — вежливо отозвалась бабушка, — дорога была не очень обременительна.

Я ошеломленно смотрела на дядю Луку. Если не ошибаюсь, он успел переодеться в чистую рубашку и выходную расшитую куртку. С чего бы это?

— Разрешите проводить вас в дом, вы, наверное, устали с дороги, — затем обратился ко мне, — А ты чего стоишь? Вон сколько у тебя помощников, организуй работу, вещи занесите.

Проводив взглядом удаляющуюся пару, я попросила Евстахия и одного из соседей занести сундуки на второй этаж. Бабушка уже успела оглядеть мое жилье и к тому моменту, когда мои помощники стали заносить вещи, уже начала командовать, куда, что и в каком порядке ставить. Убедившись, что она отлично справляется с размещением имущества, я вышла во двор.

Оставленный во дворе Кот держал под уздцы лошадь, запряженную в телегу и моего Серко, Буяна же пришлось привязать к телеге, поскольку он решил никого к себе не подпускать. Я попросила Кота сходить со мной на конюшню, чтобы договориться о содержании моих коней, на что он мне посоветовал отвести их на окраину села к Витеку. Честно говоря, меня его совет удивил, конюшня в селе была довольно приличная, зачем держать лошадей в сарае человека, которого плохо знаю. Я попросила приятеля объяснить, что он имеет в виду, но он отказался, таинственно заявив, что, мол, сама увижу.

Витек в нашем селе был таинственной личностью, дети придумывали про него разные страшилки, и опровергать их никто не торопился. Где-то лет пять назад он неизвестно откуда приехал и купил полуразвалившийся дом на окраине. Все попытки соседей познакомиться он довольно решительно пресекал, предпочитая жить в одиночестве. При встрече он всегда вежливо здоровался и только. Так и жил он, и никто не мог похвастать, что когда-либо бывал в его доме, на сельских праздниках его тоже никогда не видели. Мужчины злились на него за то, что Витек никогда не принимал участия в попойках, женщины — по той причине, что, будучи перспективным холостяком, он не обращал никакого внимания на их знаки попытки понравиться. Слухи и сплетни о нем с каждым годом росли и множились. Я с Витеком была почти незнакома, за все пять лет лишь несколько раз его видела, в лучшем случае перебрасываясь парой ничего не значащих слов. И тут такой совет!

Однако я благоразумно решила поставить-таки лошадей в знакомую конюшню. Заявив, что он меня предупредил, Кот демонстративно удалился. Подумаешь, обиделся! Если бы объяснил, может, я бы послушалась.

Убедившись, что кони устроены, я вернулась к дому. Поскольку через пару часов солнце начнет садиться и уезжать на ночь глядя не стоило, нужно было подумать, где бы мог переночевать Евстахий. Договорившись с тетушкой Лукерьей, что она пустит возчика ночевать на сеновал, я почувствовала, что устала.

К этому времени почти все добровольные помощники уже разошлись. Я вошла в дом и застала крупную ссору. Оказывается, пока я устраивала коней и уговаривала соседку пустить переночевать возчика, к нам пришли матушка и Иллина.

Едва узнав, что я вернулась домой с бабушкой, они решили нас навестить, как-никак дочь и свекровь. Поначалу разговор протекал в мирном тоне, бывшие невестка и свекровь вели светскую беседу. Но затем моя матушка бестактно заметила, что в бабушкином возрасте уже давно пора прекращать детские выходки и заняться каким-либо более подходящим для ее возраста делом, например, вязать чулки. Это предложение обычно действует на бабушку, как красная тряпка на быка! Бабушка мгновенно не на шутку завелась.

Они обвиняли, припоминая все неприятности, доставленные друг другу за последние двадцать пять лет, с момента женитьбы папы. Бабушка упрекнула маму за развод и скоропалительный второй брак, мама — в плохом воспитании сына. Слово за слово, и ссора переросла в скандал.

Я посмотрела на Иллину, она явно наслаждалась происходящим. С сияющими от восторга глазами она следила за ссорой. Меня охватила злость. Ишь, нашла себе развлечение!

— Что здесь происходит? — строго спросила я.

Моего вопроса как будто никто не услышал. Оппоненты продолжали взаимно обвинять друг друга во всех грехах, Иллина изредка своими замечаниями накаляла обстановку. Как привлечь их внимание?!

— А ну, всем молчать! — крикнула я, оглушительно хлопнув дверью. Хм, вот и труха с чердака сквозь щели посыпалась. Надеюсь, я не переборщила, — Мне кто-нибудь объяснит, что здесь, в конце концов, происходит?

— Верена, как ты со старшими разговариваешь? — возмущенно воскликнули обе скандалистки, затем обменялись хмурыми взглядами и замолчали. Надо же, так дружно получилось, как будто специально репетировали.

— Она мне предложила чулочки в полосочку вязать. Я не маленький ребенок, чтобы меня поучать, — прервав молчание, пожаловалась бабушка.

— Неправда, про полосочки я не говорила! — тут же возразила матушка.

Как дети, честное слово! На минуту нельзя одних оставить.

— Бабуленька, мама просто за тебя беспокоится, поэтому сказала не подумав, — я попыталась успокоить бабушку. Затем повернулась к матушке и Иллине. — Мама, Иллина, уже поздно, вам, наверное, уже пора домой? Я вас провожу, — и решительно выпроводила их из комнаты.

— Мама, ну как ты могла спровоцировать скандал! Бабушка с дороги устала, перенервничала, а тут ты со своими советами...

— Почему именно я виновата? Это она начала кричать и обвинять меня невесть в чем, — проворчала она.

— Мама, я тебя слишком хорошо знаю. Ну что стоило промолчать? — тихо спросила я.

Ответом было молчание.

— Иллина, а ты вообще вела себя отвратительно! — обратилась я к сестрице.

— А причем тут я? Я не скандалила, — заявила она.

— Зато очень хорошо подзуживала обеих. Учти, если подобное повторится, ко мне можешь больше не приходить, помощи от меня не дождешься.

Проводив обеих до дома, я вернулась назад. На лестнице меня встретил дядя Лука:

— Верена, нам надо поговорить.

— Может, завтра? — обреченно спросила я.

— Проходи, — он открыл дверь в аптеку, — нам здесь никто не помешает.

Я зашла в зал.

— Ты проводила мать? Я видел в окно, — спросил он.

Я кивнула. Зачем он спросил, ведь сам наблюдал за происходящим.

— Верена, я хочу доверить тебе управление аптекой, получать будешь тридцать процентов от прибыли. Мне требуется отдохнуть от лекарств, больше общаться с людьми, заняться чем-нибудь другим, — сказал он после продолжительной паузы.

— Кот сказал, что вы с дядей Андрисом решили открыть таверну, — заметила я.

— Не успела приехать, а уже все знаешь, — улыбнулся он, — Да, у нас уже почти все готово для открытия, но надо еще многое по мелочи сделать.

— Я одна не справлюсь. Надо пополнить запасы трав, масел и других ингридиентов, ведь с прошлого года уже почти ничего не осталось. Заниматься одновременно сбором трав и торговлей я не могу, — подумав, заявила я.

— Первое время я тебе помогу, а потом можешь нанять себе помощницу, — предложил он, — Вот, хотя бы, свою сестрицу.

— Она же ничего не понимает в травах, — воскликнула я.

— Ты все препараты сама подпиши, а ей останется только продажа готовых лекарств, — дядя Лука, похоже, был доволен своей идеей. — В любом случае я заниматься аптекой больше не буду, так что теперь вся ответственность ляжет на тебя.

А у меня перед глазами стояла Иллина за прилавком аптеки. Единый, помоги больным!

— Так ты согласна? — услышала я вопрос.

— Да, — обреченно ответила я.

— Ну, вот и отлично! Я знал, что ты согласишься.

Я вышла из зала. Интересно, откуда взялось чувство, что я вляпалась в неприятности? И, похоже, основная их доля еще впереди.

И все же ответственность за аптеку легла на мои плечи. Я ждала, что на меня свалятся многочисленные неприятности, но проходил день за днем, а ожидаемых проблем пока не возникало. Даже бабушка со своей непоседливостью и способностью находить приключения на свою голову вела себя на редкость спокойно и благоразумно.

Это очень радовало, поскольку работы навалилось очень много. На следующий день после приезда мне пришлось делать полную ревизию имеющихся материалов и медикаментов, чтобы составить список необходимых запасов. Бабушка проявила трудовой энтузиазм и очень помогла, ведя необходимые записи. Благодаря ее помощи я управилась с этой работой за один день.

Согласовав с дядей Лукой получившийся список, получив часть денег для закупки недостающих ингредиентов, я занялась заготовкой той части, которую можно было пополнить самостоятельно.

Дядя Лука предоставил нам с бабушкой весь дом в полное распоряжение, перебравшись жить в таверну. Это радовало, так как теперь можно было не тесниться с бабушкой в одной комнате. Я очень переживала, что, приходя и уходя ночами, буду мешать бабушке спать, ведь у пожилых людей очень чуткий сон, но сейчас эта проблема была решена.

Теперь я уходила из дома на рассвете и приходила затемно. Иногда приходилось ночевать в лесу, так как некоторые травы требовалось собирать ночью. Уставала я страшно, мне едва хватало сил, приходя домой, снять грязную одежду и умыться, даже временами забывала поесть.

Надо отдать должное моей дорогой бабушке, она неустанно заботилась обо мне. Когда я появлялась дома, меня всегда ждала теплая вода и подогретый ужин или завтрак, в зависимости от времени суток.

Травы я заготавливала впрок, зная, что зимой все будет востребовано. Пусть лучше будет излишек, чем потом, когда понадобится та или иная трава, покупать втридорога. Цветы, корни тех растений, которые еще можно было успеть собрать, листья и другие части растений я везла в сушильню охапками. Затем их следовало рассортировать, некоторые увязать в пучки, другие расстелить на чистой ткани и все правильно высушить. Но самой тяжелой работой было получить масло из цветов. Сирень, шиповник, фиалки и другие цветы давали ароматные масла, которые были необходимы для косметики. Для того, чтобы получить наперсток драгоценного вещества, нужно было собрать два-три мешка лепестков.

Все это время в аптеке за прилавком скучал дядя Лука, выискивая возможность сбежать в лелеемую им и дядей Андрисом таверну. Попытка привлечь к работе Иллину потерпела полный крах. За два дня работы она умудрилась вместо лекарства от головной боли продать слабительное, напугала клиентку, прочитав вместо "палочки склета" "пальчики скелета". Тогда я попробовала научить ее выжимать масло из лепестков, но и здесь она отличилась: разбила бутылочку с только что выжатым лавандовым маслом и как-то ухитрилась сломать пресс. В общем, далее я отказалась пользоваться ее помощью.

Занятая работой, я не замечала, как проходили дни. И вдруг неожиданно оказалось, что большая часть работ уже переделана и уже нет нужды работать в таком бешеном темпе.

В тот день, когда я осознала это, проснуться мне удалось только после полудня. Вскочив с постели, я лихорадочно по привычке стала искать одежду и лишь потом поняла, что в спешке нет необходимости. Какое счастье, когда не нужно никуда торопиться и есть возможность просто полежать в постели!

Однако я не привыкла долго нежиться на кровати, пора было вставать. Не торопясь, я умылась, оделась и, причесавшись, заплела волосы в косу. Сколько времени и сил мне пришлось потратить, чтобы расчесать перепутанные волосы! Проще было бы постричься. А руки! Огрубевшая, потемневшая от трав кожа, царапины. Ну, для устранения этого есть прекрасная мазь.

Приведя себя в относительный порядок, я удовлетворенно посмотрелась в зеркало. Очень даже ничего, сходство с человеком наблюдается! Теперь можно и позавтракать. Или пообедать?

Вдруг я услышала стук в дверь и только собралась спуститься, чтобы открыть дверь, как услышала бабушкин крик:

— Входите, не заперто!

Скрипнула открываемая дверь, и послышались тихие мягкие шаги, проследовавшего по коридору человека. Интересно, кто к нам пришел? Обуреваемая любопытством, я поспешила на первый этаж. Из бабушкиной комнаты донесся незнакомый тихий мужской голос, слов я не разобрала, однако хорошо расслышала бабушкин ответ:

— Это моя внучка. Извините, она в данный момент спит, очень устала. У нее сейчас много работы, уходит засветло, приходит после полуночи, совсем девочка замоталась. А что вы хотели?

— Ваша внучка мне жизнь спасла, хотел ее поблагодарить, — голос незнакомца был удивительно красивый, глубокий, низкий, я любила такие голоса.

— Как вас зовут? Я передам ей, что вы приходили.

— Видите ли, мы с ней не знакомы. Разрешите мне подождать, я хотел бы лично выразить ей благодарность.

Я вошла:

— Добрый день, бабушка, я уже проснулась, — затем обернулась к мужчине, — Здравствуйте.

Я рассматривала стоящего передо мной человека: молодой, симпатичный, моя сестрица точно бы в него влюбилась. Я пригляделась, кого-то он мне напоминает, но кого..?

Он церемонно поклонился:

— Леди, позвольте мне поблагодарить вас за спасение моей жизни. Если бы не вы, я бы уже кормил стервятников.

О, сколько пафоса в его словах!

Я также высокопарно ответила:

— Спасение жизни есть непреложная обязанность целителей и знахарей.

Ну, я, конечно, не целительница и не знахарка, но зачем уточнять. Вот только бы еще вспомнить, как же я умудрилась его спасти.

— Ну, хватит вам, как на королевском приеме церемонии разводить. Садитесь, чайку попьем с варением, — окликнула бабушка.

Оказывается, у бабушки уже был накрыт стол: чашки с блюдцами расставлены, заварочный чайник накрыт грелкой-курицей, вазочка с моим любимым вишневым вареньем стоит в середине стола, на большом блюде лежат ватрушки с творогом и пирожки с повидлом. Я подошла к столу, мужчина любезно отодвинул мне стул, потом помог бабушке, лишь затем сел сам. Я разлила по чашкам чай, бабушка любезно протянула гостю блюдо с ватрушками. Я тоже взяла одну:

— Бабуля, откуда ватрушки? — подозрительно спросила я.

— Иллина принесла, твоя мать напекла, — неохотно ответила она.

— А как же твои слова, что не хочешь иметь с ней дело?

— Мы объявили перемирие. Надо отдать ей должное, выпечка у нее отличная.

Я удивленно покачала головой.

Тем временем бабушка обратилась к незнакомцу:

— Может, вы расскажете, кто вы и как вы познакомились с моей внучкой?

— Да, конечно. Можете звать меня Вульф. Когда ваша внучка нашла меня тяжело раненого в лесу, я был уже при смерти, рана загноилась и воспалилась. Пока я был без сознания, ваша внучка ухаживала за мной. К сожалению, когда я пришел в себя, мне в силу необходимости пришлось уйти, не попрощавшись и не поблагодарив спасительницу. Ваша внучка, наверное, обиделась. Вот теперь я пришел исправить свою ошибку.

Перед моим мысленным взором пронеслась встреча в лесу, моя попытка операции, ночные бдения, странный оборотень, ушедший не попрощавшись.

Оборотень!

Я поперхнулась и закашлялась, глядя на мужчину. Увидев мое испуганное лицо, он улыбнулся и потянулся за новой ватрушкой. Удовлетворенно ее осмотрев, он демонстративно запустил клыки в мягкую выпечку. Я еле сдерживалась, чтобы не вскочить и убежать. Посмотрев на его довольную физиономию, я поняла, что он наслаждается моим испугом, на этом, видимо, и был расчет. А бабушка тем временем спокойно прихлебывала чай, именно ее пример отрезвил меня:

— Меня можете звать тетушкой Довиной, ну а Верену вы знаете.

Вспомнив о хороших манерах, я постаралась взять себя в руки и успокоиться. В конце концов он — гость, значит, надо и вести себя соответственно. Тем более, что если бы он хотел на нас напасть, мы бы от него не отбились. Внушив себе маленькую толику уверенности, я продолжила завтракать.

— Как же вы нас нашли? — как можно спокойнее спросила я.

— Когда вы обрабатывали мне раны, то сами сказали, что работаете в аптеке, а едете к бабушке в Дубовицы. Осталось только посетить в город и узнать, кто приезжал к пожилой родственнице последнее время, — он откровенно ухмылялся, у меня просто руки зачесались ударить его. Странно, при этом страх куда-то отступил.

— А, так это вы тот оборотень, которого Верена в лесу выхаживала? — полюбопытствовала бабушка, — Мне внучка рассказывала.

— Выходит, я, — безмятежно продолжая уплетать ватрушку, ответил упомянутый оборотень.

— Еще я слышала про какого-то оборотня, которого в Овражках селяне поймали. Это тоже вы? — допытывалась она.

— Угу, — он взял еще одну ватрушку и сунул в рот, и, прожевав, заметил, — замечательные у вас ватрушки, ешь и еще хочется.

— Я думала, что оборотня не так легко поймать, — удивилась бабушка.

— Да меня и не поймали, если бы я случайно не наткнулся на жреца. Видно у него какой-то амулет был, раз сразу во мне оборотня признал. Крик поднял, тут и селяне скопом навалились, — рассказал он.

— А справиться с ними вы не могли? — продолжила расспросы бабушка.

— Их много было, пришлось бы убивать, а я не хотел, — нахмурившись, сказал он.

— Подумать только, какой образец доброты и милосердия! — язвительно заметила я. Не знаю почему, но этот самоуверенный оборотень меня раздражал, провоцируя говорить всякие гадости.

— Верена, прекрати немедленно так себя вести! Что на тебя нашло? — с негодованием накинулась на меня бабушка, затем сказала Вульфу, — Не обращайте внимания, это она, наверное, от хронического недосыпания такая злая. Не с той ноги встала.

Суровый взгляд бабушки, брошенный на меня при этих словах, мне не понравился.

— Насколько я вижу, вам удалось сбежать от толпы, — продолжила она разговор.

Я сидела, выпрямив спину и приняв высокомерное выражение лица в лучших традициях Иллины, и делала вид, что мне нет никакого дела до этой парочки. Оборотень время от времени бросал на меня насмешливые взгляды.

— Ага, только сначала они чуть меня не сожгли, — увидев заинтересованность собеседницы, он пояснил, — жрец подбил толпу меня сжечь. Привязали к столбу, хвороста натащили и подожгли. Я дождался, пока веревки слегка обгорят, затем призвал силу второй ипостаси и порвал их. Ну а дальше, пока селяне не пришли в себя, они были уверены, что я никуда не денусь от их суда, оставалось только положиться на скорость.

— Я не понимаю, зачем же вы в Овражки-то пошли.

— За молоком. За неделю до этого, — он задумался, — да, примерно где-то так, я был ранен в бедро. Рана была тяжелой, никак не хотела заживать, нужно было сильное лекарство, а именно "Живица".

Я молча кивнула. Мне был знаком этот эликсир, при правильном применении его возможности велики, только готовить его надо умеючи. Я удивленно посмотрела на него — вот уж не думала, что оборотни знают его рецепт! Одним из его ингредиентов действительно является молоко, точнее сказать, основным. И это правильно, потому что молоко не просто питательный продукт, но и, как правильнее выразиться, огромный источник энергии жизни.

Вы когда-нибудь задумывались, почему матери стараются как можно дольше выкармливать детей? Ну, это сейчас все стараются побыстрее закончить грудное вскармливание, особенно аристократки, а раньше лет до трех-пяти детей кормили. Зато и дети росли сильными, менестрели до сих пор о них поют. Кровь является источником энергии жизни-смерти, а молоко — только жизни. Если некромант с сосудом крови ни у кого не вызовет удивление, то некромант с молоком — это скорее всего галлюцинация. Ходят упорные слухи, что для некроманта молоко является ядом.

— Как вас угораздило так пораниться? Я всегда считала, что у оборотней хорошая регенерация, на вас же любая рана быстро зарастает, — продолжала расспрашивать Вульфа бабушка.

Он попытался отмолчаться, делая вид, что полностью поглощен едой. Ха, с моей бабушкой такой номер не пройдет! Поглядев на наши лица, на которых большими рунами было написано неуемное любопытство, он понял, что от ответа не отвертеться:

— Рану нанесли не простым оружием. Расчет был на то, что я от нее скоро умру, — он выглядел немного смущенным.

И он думал, что таким пояснением избавится от нашего любопытства? Наивный! Но все же продолжал стойко держать оборону.

Нам с бабушкой так и не удалось вытянуть из него интересующую информацию. Он вдруг засобирался, уверяя нас, что слишком долго засиделся в гостях и ему уже пора. Поблагодарив за вкусный чай и ватрушки, Вульф стал прощаться. Я вышла его проводить и по дороге спросила:

— А почему вы так внезапно ушли, пока я спала? Могли бы сразу поблагодарить, не надо было бы сейчас приходить.

— Я был очень плох и не мог контролировать вторую ипостась. Вы были так беззащитны во сне. Я ушел, чтобы не убить вас нечаянно, — серьезно ответил он и вышел из дома, закрыв за собой дверь. Я осталась стоять, пытаясь отойти от столбняка, в который поверг меня его ответ. Хотя, если подумать, что можно ожидать от оборотня?

Я вернулась в комнату и стала помогать бабушке убирать со стола.

— Симпатичный молодой человек, — заметила бабушка, с хитрецой в глазах посмотрев на меня.

— Шутишь? Это же оборотень, — ответила я.

— Ну и что? — пожала плечами она, — мне он понравился. Вежливый, сразу видно хорошее воспитание.

Я возмущенно фыркнула. Хорошее воспитание? У оборотня?

— А вот тебе стоило быть повежливее, — укорила она, — разве можно так грубо себя вести?

— Я нормально себя веду.

Прямо как матушка, воспитывать начала. На себя бы посмотрела! Не хватает еще с бабушкой из-за какого-то оборотня поссориться.

— Верена, не надо со мной пререкаться. Скажи, что плохого тебе этот молодой человек сделал? — вздохнув, произнесла она.

— Он не человек, а оборотень, — хмуро сказала я.

— Вот заладила: оборотень, оборотень! — всплеснула руками бабушка. — Он не какой-то там монстр, а, как и ты, разумное существо, хотя, глядя сегодня на тебя, этого не скажешь, — ядовито добавила она, затем продолжила. — Он просто представитель другой расы, что не делает его хуже.

— Они нападают на людей.

— Возможно. В любом стаде не без паршивой овцы, только люди не лучше, — бабушка покачала головой. — Верена, я в тебе сегодня разочаровалась. Откуда в тебе столько предрассудков и снобизма? Еще и целительницей стать хочешь!

Она оделась и пошла к двери.

— Верена, я пойду погулять, а ты подумай, как будешь дальше жить. Целительница должна помогать всем, кто нуждается в помощи, даже врагам. Даже если тебе придется переступить через себя, — обернувшись, печально произнесла она и вышла, оставив меня одну.

Я старалась не думать, затеяв генеральную уборку в доме. За время моего интенсивного труда по заготовке трав по углам скопилось довольно много пыли. Бабушка, конечно, старалась убирать, но возраст брал свое, и грязь потихоньку отвоевывала территорию. Я помыла потолки, полы, окна, вытерла скопившуюся пыль. Несмотря на занятые работой руки, меня не покидали мысли о разговоре. Я мысленно спорила сама с собой, с оборотнем, с бабушкой, переживая все заново.

После последнего разговора мы с бабушкой продолжали делать вид, что ничего не случилось, но в наших отношениях появилась какая-то трещинка. Внешне все было по-прежнему, но такой открытости больше не было, подспудно я ощущала бабушкино недовольство, и это меня нервировало. Я во всем винила этого оборотня. Пока он не появился, мы прекрасно ладили.

Впервые я не знала, как мне подступиться к бабушке, ведь обычно я прекрасно ладила с людьми, тем более, с ней. Что же мне делать, если бабушка надумает вести себя так, словно я ей чужая?

Сказать, что мне было очень плохо, было бы преуменьшением. Я чувствовала себя ужасно. Из-за недовольства собой я стала раздражительной, хоть и пыталась это скрывать.

Не знаю, чем бы кончилось это самоедство, если бы однажды вечером ко мне в аптеку не наведались двое незнакомцев.

Я уже отпускала последнего посетителя, который задержался, ожидая, пока я ему приготовлю отвар для полоскания горла, когда дверь резко открылась, как будто от пинка, и в помещение вошли двое крепких мужчин. Низко надвинутые капюшоны плащей не позволяли разглядеть их обладателей, но я успела заметить слегка зеленоватый оттенок кожи, хотя и не придала увиденному значения, слишком много внимания требовало приготовление многокомпонентного лекарства.

— Это вы аптекарша Верена? — спросил один из них, тот, который пониже ростом.

— Да. А в чем дело? — спросила я, стараясь не отвлекаться от работы.

— Вы нас не ждали?

— Нет, а должна?

Странные посетители переглянулись, затем второй удивленно вопросил:

— Как? Получается, ваш отец вам ничего не оставлял?

— Нет, я его не видела уже больше года. Последний раз я слышала от брата, что он уехал в Герон.

— А пакет? — продолжал допытываться незнакомец.

— Да что вы привязались, нет у меня никаких пакетов! — возмутилась я.

Тот, что пониже, нахмурился:

— Вот что, девушка, тут дело серьезное. Мы приехали сюда, чтобы забрать пакет.

— Извините, но я не понимаю, о чем речь, — меня начали охватывать нехорошие предчувствия.

Видя, что назревают неприятности, мой клиент поспешил убраться, даже не забрав лекарство. Я с тоской проводила его взглядом, понимая, что мне не удастся так же легко сбежать. Я осталась наедине со странными незнакомцами.

— Вы знаете, может, придете через недельку-другую, вдруг папа приедет, — я сделала попытку проскочить мимо них. К сожалению, моя задумка не удалась.

— Ты куда?! — тот, что повыше, оказался проворным, ему удалось перехватить меня и прижать к стене. — Не шути так, деточка, мы люди серьезные, шуток не понимаем.

— Привет, милая, а вот и я, — раздался вдруг веселый голос моей бабушки.

Только ее тут не хватало!

Я попыталась вырваться, чтобы предупредить бабушку, дабы она не вздумала входить. Эти типы могут и не посмотреть, что перед ними старушка.

Но надо знать мою бабулю — естественно, она не могла не вмешаться!

Оба незнакомца мгновенно развернулись, а она уже протягивала им руку. Они не стали ее пожимать, а просто стояли и смотрели на сумасбродную старушку. А она продолжала щебетать:

— Я бабушка Верены, можете называть меня тетушкой Довиной. Ай-яй-яй! Отпустите, пожалуйста, мою внучку, — погрозила она вдруг пальцем. — Я не думаю, что ей нравятся грубые ухаживания. Может, поужинаете с нами, а потом расскажете, откуда вы родом, кто ваши родители, чем занимаетесь. Понимаете, если Верена решила выйти замуж, то мы должны убедиться, что она будет хорошо обеспечена. Верена, — обратилась она ко мне, — ты не помнишь, у нас с завтрака остался салат из редиски?

Парочка в плащах буквально остолбенела от обрушившегося на них потока слов. Я тоже была не в лучшем состоянии, но, заметив подмигивание украдкой, решила подыграть по мере сил. А между тем бабушка не остановилась на достигнутом:

— Верена, хватит у меня на глазах бесстыдно обниматься с этим человеком, лучше собери на стол, буду с твоими ухажерами знакомиться. Между прочим, могла бы сама их представить. Да, кстати, сейчас Лука подойдет, он чего-то во дворе задержался, я его на ужин пригласила.

Я вывернулась из ослабевших рук незнакомца и метнулась к двери. Не успела я подбежать к ней, как дверь открылась, и в комнату вошел дядя Лука. По его тревожному взгляду и неровному дыханию я поняла, что он торопился нам на выручку.

Тот, что пониже ростом, посмотрел на вошедшего дядю Луку, затем приглушенно сказал:

— Нет, нам пора. — Затем нашел меня взглядом, спрятавшуюся за спиной моего работодателя, и добавил. — Мы еще вернемся.

Он махнул своему напарнику, давая понять, что пора уходить, и они быстро исчезли из аптеки.

Я проводила их взглядом до тех пор, пока они не скрылись, и лишь потом почувствовала, что ноги меня больше не держат. Добравшись до ближайшего табурета, я мешком свалилась на него и закрыла глаза.

Почувствовав, что меня весьма настойчиво трясут за плечо, я открыла глаза. Надо мной склонилась бабушка, встревоженное лицо которой выдавало ее беспокойство:

— Верена, что случилось? Ты не пострадала?

— Нет, бабушка, все в порядке. Просто напугалась очень, — я постаралась успокоить ее.

— А я уж и не знала, что с тобой делать. Сидишь вся бледная, не отвечаешь, — вздохнула она с заметным облегчением. — Я вовремя подоспела?

— Да. Спасибо, что выручила. И вам спасибо, — я посмотрела на дядю Луку, который потерянно топтался, не зная, как помочь. — А как вы узнали, что мне нужна помощь?

— Я уже домой шла, да разговорилась с этим милым мальчиком, Котом, а тут из аптеки клиент твой как ошпаренный вылетел, только и сказал, что на тебя бандиты напали. Я к тебе сразу же на помощь бросилась, а Кот за Лукой побежал. Слава Единому, успели! — рассказала бабушка.

— А что они от тебя хотели? — вступил в разговор дядя Лука.

— Понятия не имею, — я пожала плечами. Очень не хотелось вмешивать его в наши семейные проблемы.

Дядя Лука обошел все комнаты, дабы убедиться, что никого непрошенного больше в доме нет, и, успокоившись, пошел к себе в таверну. Правда, пообещав перед уходом, что будет за нами приглядывать, чтобы больше нас никто не потревожил.

Убедившись, что дядя Лука ушел, я сказала бабушке:

— Похоже, папа опять попал в неприятности. Эти двое все про какой-то сверток расспрашивали, который, по-видимому, папа должен был оставить у меня.

— Да, он не может не впутаться в очередную авантюру, — согласилась она. Затем обеспокоенно заметила, — Знать бы, что с ним случилось?

Я вздохнула. Папа дня не мог прожить без приключений, заставляя меня холодеть от мысли, что он опять подвергает себя опасности. А ведь я думала, что уже привыкла к его выходкам.

Опасаясь, что нам может грозить опасность, мы стали закрывать дверь изнутри на крючок, чего раньше никогда не делали.

Прошло всего два дня после этого происшествия, как наш покой снова был нарушен. Ночью я проснулась от странного чувства, что что-то в доме неладно. Некоторое время я лежала с открытыми глазами и прислушивалась, но ничего подозрительного не происходило. Я решила спуститься на кухню попить воды, но свечу зажигать не стала — я настолько хорошо знала этот дом, что в этом не было нужды.

Едва я набрала в ковшик воды и начала пить, как раздалось слабое звяканье железа. Я замерла, прислушиваясь к подозрительному звуку. Тихий скрежет повторился.

Я поняла, что кто-то пытается влезть в дом снаружи.

Но тут неизвестный перестал дергать дверь за ручку. Крыльцо скрипнуло под чьей-то тяжелой ногой — и все стихло. Значит, злоумышленник оставил попытки проникнуть в дом через дверь.

Я не верила, что он ушел, и решила вооружиться. В темноте я на ощупь искала, что можно использовать в качестве оружия, пока мне в руки не попала сковорода. Взвесив ее в руке, я подумала, что теперь злодею не поздоровится.

В аптеке послышался стук открывающегося окна.

Какая же я дура! Дверь заперла, а про окно забыла.

Странно, но неизвестный злоумышленник вовсе не пытался действовать бесшумно. Тихонько, стараясь не шуметь, я прокралась в аптеку. И как раз вовремя — в оконном проеме показалась грузная мужская фигура. К сожалению, рассмотреть лицо в темноте не удалось. Мужчина с кряхтением закинул ногу на подоконник и застыл в этой нелепой позе, увидев, как я с воплем кинулась к нему.

Не дожидаясь, пока он что-либо предпримет, я ударила его сковородой по голове. Раздался глухой вскрик, и к моим ногам мешком свалилось тело. Жертва не шевелилась. Убедившись, что сейчас неизвестный не представляет опасности, я отошла к полкам за свечой. Только с третьей попытки мне удалось дрожащими руками зажечь свечу, и я подошла к телу, надеясь рассмотреть неизвестного злоумышленника.

Мужчина довольно крепкого телосложения лежал лицом вниз, на волосах виднелась кровь. На секунду мне стало его жалко, но я решила сначала посмотреть, кто же проник в наш дом, и лишь потом оказать первую помощь. С трудом мне удалось его перевернуть на спину. Какого же было мое удивление, когда я узнала пострадавшего от моего удара.

— Папа! — я едва не уронила свечу, увидев лицо лежащего.

Я побежала, чтобы зажечь другие свечи, затем быстро набрала в миску воды и достала бинты. Присев на колени, я осторожно, стараясь причинить как можно меньше боли, приподняла голову, намочила в воде бинт и стала смывать кровь. Едва удалось очистить волосы, как я увидела, что на голове слегка сорвана кожа, но кровь не останавливалась. Слава Единому, по-видимому, удар сковородой пришелся по касательной.

Раздался стон. Немного поморгав, папа открыл глаза. В узких зрачках отражалась боль. Всхлипнув, я прошептала:

— Папочка, подожди секунду, я сейчас перевяжу тебе голову. Как ты себя чувствуешь? — спросила, и лишь потом поняла всю глупость своего вопроса. Ну как может себя чувствовать человек, которого ударили сковородой.

— Голова болит, очень тошнит, — слабым голосом ответил он. — А что произошло?

— Прости меня, папочка, — сказала я. Шмыгнув носом, я вытерла катившиеся слезы и призналась, — это я тебя сковородой по голове ударила. Я думала, что к нам грабитель лезет, и вот...

Он погладил меня по щеке:

— Не плачь, я рад, что ты не растерялась и смогла защититься, — от его слов мне стало еще хуже.

Папа попытался встать, но я его удержала:

— Не надо. Я сейчас кого-нибудь приведу, и мы тебя перенесем в комнату, а ты не даже не пытайся встать, мало ли...

Я оглянулась в поисках чего-нибудь мягкого, чтобы подложить под голову, но ничего поблизости не было. И в этот момент в аптеку зашла бабушка.

В теплом халате, накинутом поверх кружевной ночной сорочки, и белом чепчике она все равно смотрелась очень внушительно, особенное уважение внушала большая скалка в руках. Судя по всему, она тоже проснулась и решила выяснить причину шума. Увидев меня, сидящую на полу с растерянным видом, и отца с забинтованной головой, она удивленно спросила:

— Что здесь происходит?

От ее громкого голоса отец застонал.

— Тсс, бабушка, потише, — вполголоса сказала я, приложив палец к губам, — папе плохо. Надо его перенести в комнату на кровать. Может, присмотришь за ним, пока сбегаю за кем-нибудь, чтобы помогли.

— Не надо! — встревожился отец, хватая меня за руку. Поморщившись от боли, добавил гораздо тише, — Не надо никого звать, сами как-нибудь обойдемся. Поддержите лучше меня, я сейчас попробую встать.

Папа приподнял голову, и я встала. Видно было, что без опоры в виде меня ему даже сидеть трудно. Тем не менее, посидев пару минут, чтобы хоть немного уменьшилось головокружение, опираясь на мою руку, он попытался встать. С первой попытки у него это не получилось, пришлось подключать бабушку.

Теперь бабушка взяла отца за левую руку, я — за правую. Рывок, и мы все едва не оказались на полу. Мой папа весьма не хрупок, хотя и не толст. Тем не менее, нам с бабушкой пришлось довольно долго помучиться, прежде чем папа принял вертикальное положение.

Мда! Перестаралась я с самозащитой.

Едва переставляя ноги, практически вися на нас, отец добрался до бабушкиной комнаты. Он сел на краешек кровати и прошептал:

— Верена, принеси скорее таз, меня сейчас стошнит.

Я бегом принесла требуемое, и вовремя. Переждав, пока папу перестанет тошнить, я принесла воды и помогла ему умыться. Осторожно уложив его в постель, я убрала из комнаты все лишнее. Бабушка тоже помогала мне ухаживать за своим сыном.

Обтерев папе лицо чистой холстиной, смоченной в уксусе, я обратила внимание, что зрачки уже расширены. Похоже, у него сотрясение мозга. Хотя чему тут удивляться, я его хорошо приложила. Теперь ему нужен покой, если я не хочу осложнений.

Я заботливо укрыла его одеялом и уже собралась удалиться из комнаты, но отец попросил меня на секундочку задержаться.

— Верена, пожалуйста, никому не говори, что я у вас. Это очень важно.

Я встревожилась:

— Папа, в чем дело?

— Знаешь, дочка, я должен на некоторое время лечь на дно.

— Во что ты влип на этот раз?

— Я все тебе расскажу, только завтра. Хорошо?

Действительно, я могу и завтра все узнать, а папе сейчас лучше поспать. Здоровый сон — это лучшее лекарство в теперешнем его состоянии.

— Хорошо, но завтра я просто так от тебя не отстану, — слабо улыбнулась я и задула свечу. — Спокойной ночи!

Выйдя из комнаты, я столкнулась с бабушкой, которая ждала меня за дверью.

— Ну, рассказывай, как он оказался с разбитой головой так поздно в аптеке, — начала она расспрашивать.

Я ей изложила, что произошло в доме до ее прихода. Уверив, что непременно выспрошу утром подробности, я уговорила бабушку пойти спать в мою комнату. Она долго сопротивлялась, но на сей раз победа осталась за мной. Я лишь забрала свои вещи и ушла одеваться на кухню, все равно через пару часов нужно будет вставать. Мне пришло в голову, что теперь можно не торопясь приготовить пару сложных эликсиров, которые я никак не могла сделать в дневное время, так как для их приготовления требовалась предельная концентрация внимания.

За окном небо немного просветлело, стало видно, что скоро взойдет солнце. С этими хлопотами мы и не заметили, как прошла ночь.

Если отец думал, что на следующий день ему удастся увильнуть от расспросов, то он жестоко просчитался. Его попытки, под видом болящего, увернуться от нашего любопытства, мы с бабушкой пресекли на корню.

Этим утром я старалась, как бы ненароком, лишний раз забежать в комнату, чтобы проверить, как там мой папа. Бабушка еще спала, когда, в очередной раз, зайдя проведать больного, я заметила, что отец проснулся, хотя и пытается притвориться, что он еще спит.

Повесив на дверь табличку о том, что аптека откроется через час, я пошла на кухню и сварила бульон. Что-то более существенное я готовить не стала, справедливо полагая, что мясной отвар лучше усвоится.

За неимением подноса, поставив миску на большую разделочную доску, я осторожно, стараясь не разлить, занесла все в комнату. Когда я открывала дверь, краем глаза успела заметить, как папа резко откинулся на кровати и закрыл глаза.

— Доброе утро, папа, — поздоровалась я.

С душераздирающим стоном он открыл глаза и сказал слабым голосом:

— Привет, дочка. Ты меня разбудила.

Ага, так я и поверила!

— Я тебе принесла бульончик поесть. Как ты себя чувствуешь? — спросила я.

— Вроде, ничего. Только голова болит и подташнивает, — на минуту прислушавшись к себе, ответил он.

А вот этому верю! Все-таки я вчера его хорошо приложила кухонной утварью.

Тем временем отец, немного приподнявшись, сел на кровати, откинувшись на подушки, которые я подложила под спину, чтобы удобнее было есть. Пододвинув поближе маленькую скамеечку, я села рядом с кроватью и приготовилась его кормить.

— Я не маленький ребенок, чтобы меня кормить с ложки, — папа с негодованием отобрал у меня упомянутый предмет и принялся потихоньку есть.

Узнать, почему отец появился так экстравагантно, пока он завтракал, мне не удалось. На все вопросы он отвечал, что не стоит мешать пищеварению, поэтому я, сгорая от нетерпения, следила за процессом поглощения пищи. Наконец, он окончил трапезу и поставил на доску пустую миску. Решив, что помыть посуду можно и позже, я вернулась в комнату.

Там уже сидела бабушка, выглядевшая удивительно свежо после ночной побудки. Отец посмотрел на наши горящие любопытством лица и вздохнул, прикрыв глаза.

Ну уж нет, теперь он точно не отвертится.

— Итак, папа, теперь ты расскажешь, почему ты приехал столь неожиданно, да еще и ночью? И зачем надо было лезть в окно? — начала я выспрашивать.

— Так ведь дверь была закрыта, — несколько смущенно начал он, а затем сам возмущенно спросил. — Ты лучше ответь, с каких это пор ты начала запираться, что я вынужден попадать в дом через окно?

Нет, ну это же надо, я еще и виновата!

— Ты меня-то не обвиняй. Запираться на ночь я стала после того, как позавчера какие-то два типа искали тебя. Они мне угрожали, и если бы не бабушка и дядя Лука, то неизвестно, чем бы дело кончилось.

В его глазах мелькнуло замешательство.

— А ну-ка, расскажи подробнее, кто приходил, и что они говорили.

Увидев на его лице беспокойство, я без дальнейших пререканий рассказала о двух типах в плащах. Бабушка лишь молча кивала, подтверждая все сказанное мной.

— Папа, ты снова влип в какую-то историю? Кто это были? — закончила я вопросами свой рассказ.

— Нет, что ты. Все в порядке, просто у меня небольшие разногласия с неким могущественным человеком, то есть не совсем человеком, — он попытался опять увильнуть от ответа.

— Хватит мне голову морочить! — гневно воскликнула я. Нет, ну за кого он меня принимает! — А ну, говори, что ты натворил. Опять попытал счастья в перевозке контрабанды? Залез в карточные долги? Застали с чужой женой? Отвечай же, горе ты мое, скажи — зачем тебя ищут?

Отец смущенно откашлялся.

— Мама, видишь, какая дочка у меня растет? — пожаловался он бабушке, — Ни капли уважения, ни тени сочувствия. Не говоря уж о дочерней почтительности. Нет, куда там! Она просто требует от меня объяснений, а, получив их, начнет меня отчитывать. Вся в мать! Надо ее замуж выдать, пусть над мужем так измывается.

Бабушка ехидно улыбнулась, но взгляд ее оставался напряженным.

— Девочка о тебе беспокоится, так что лучше прекрати дурачиться и расскажи, что на сей раз приключилось.

— Что-что... Задолжал одному гоблину по мелочи, только и всего. Мы с твоим братом такую сделку провернули.., — восторженно причмокнул он. — Если все пройдет нормально, ты в золоте купаться будешь. Вот только в данный момент денег нет, — увидев мой скептический взгляд, он быстро добавил, — но будут, честное слово.

— Опять очередная махинация. Мало того, что сам вляпался, ты еще и Алесса втравил, — я не удержалась от комментария.

— Много задолжал? — сочувственно спросила бабушка.

— Ага. Я попросил его как человека — подожди немного, а он ответил, что если ждать придется слишком долго, то он пришлет ко мне пару ребятишек разобраться. Тогда я счел разумным...э-э... удалиться. Боюсь, что он принял все это близко к сердцу.

— Так те двое искали тебя, чтобы получить деньги? Тогда причем тут какой-то сверток, который ты должен оставить? — поинтересовалась я.

— Не торопись, я еще не досказал. Я как раз ждал Алесса, когда получил известие, что кредитор нервничает. Ну так вот... Я отправился в Герон, где решил все проблемы. Осталось так, некоторые формальности уладить. Поэтому я и вернулся.

— Какие еще формальности? — я посмотрела на него с подозрением.

— Вот Алесс завершит одну сделку, и деньги сразу появятся. Можно будет откупиться от этого скряги, что уже три месяца за мной гоняется, еще и тебе на приданое останется, — легкомысленно проронил он, затем с гордостью добавил. — Он мальчик не промах, справится. Весь в меня!

— Это-то и пугает, — пробурчала я.

— Посмотри на нее! — обратился он к бабушке. — В кого она такая уродилась. Все пилит и пилит своего отца.

— Папа, я с тобой пытаюсь серьезно поговорить, а ты... — честное слово, я обиделась.

— Вегис, прекрати дразнить дочь, — одернула его бабушка. — Я тоже беспокоюсь за тебя, да и за нас. Эти двое, что приходили к нам, не показались мне добродушными мальчиками. Не хотелось, чтобы они еще раз сюда пришли, такие типы шуток не понимают.

— Мама, не волнуйся, — уже серьезно сказал отец, — Надо дать Алессу немного времени, он уладит все разногласия с моим кредитором. Скоро все образуется.

— Сынок, вы с Алессом уже давно сами о себе заботитесь, Линара счастлива со своим вторым мужем и его дочерью, а Верена одна. Если с ней что-либо случится, я тебе этого никогда не прощу, — заявила бабушка.

Отец согласно кивнул головой и поморщился, судя по всему, голова у него все еще сильно болела. Я заметила его гримасу и спустилась в аптеку, чтобы принести ему лекарство. Открыв один из шкафчиков, я достала темную бутылочку, вытащила пробку и понюхала. Судя по запаху, это было именно то, что я искала. Отсчитав в чашку сорок капель настойки, добавила до краев холодной водой и понесла отцу.

Папа с благодарностью взял чашку и залпом проглотил лекарство, затем опять откинулся на подушки.

— Ну, Верена, рассказывай, как ты без меня жила. Жениха себе не завела? — оживленно и с явным интересом спросил он.

Я возмущенно фыркнула:

— Папа, заводят себе домашних зверей, а не женихов.

— Да? А какая разница? — захихикал он. — Их так же надо регулярно кормить, выгуливать. Так как?

— Нет, не завела, — отрезала я. — Я не собираюсь замуж, мне и так неплохо живется. Зачем мне муж, если я в состоянии сама справиться со многими проблемами. Как только посмотришь на тебя или на моего брата, то сразу начисто пропадает всякое желание выходить замуж.

— Ее язычок стал еще острее с тех пор, как мы виделись в последний раз, — опять обратился он к бабушке, как бы призывая ее быть свидетелем. — А ведь когда-то была такой ласковой и милой девчушкой. Теперь она стремительно превращается в сварливую старую деву!

— Да что вы все привязались ко мне с этим замужеством! — возмутилась я.

Нет, посмотрите, столько времени не интересовался, где и как я живу, а все туда же!

— Скажи спасибо, что мы заботимся о твоем будущем, — коварно прищурился отец.

— Нашли о чем заботиться. Лучше о своем побеспокоились бы.

— Да брось ты! — весело воскликнул он. — Что касается меня, то пусть судьба распорядится по-своему, у нее это неплохо получается. А вот если я позволю тебе и дальше продолжать в том же духе, то, пожалуй, так никогда не дождусь внуков, которые скрасили бы мою старость. На твоего брата надежды нет никакой, он тоже не собирается жениться. Дожил, родная дочь не хочет мне внуков подарить, замужество ей не нравится. Может, мне самому тебе любовника найти?

Я разъярилась окончательно и с трудом промолчала, сжимая ладони. Если бы он не был моим отцом...

— Ладно, дочь, не обижайся, — он хлопнул меня по плечу. — Я больше не буду тебя дразнить. Просто, если бы ты вышла замуж, я перестал бы волноваться за тебя.

— Она мне рассказывала, что мать ее за какого-то мельника сватает, — вмешалась в разговор бабушка. — Однако я, сколько здесь живу, пока его не видела. По-моему, он меня избегает.

— Если его выбрала моя жена, то значит, моей дочке нечего с ним общаться, — проворчал папа, — Наверняка это какой-нибудь зануда и трус, да?

Я, улыбнулась и кивнула: папочка попал в точку.

— Нет, Веренке нужен нормальный надежный парень, достаточно упрямый, чтобы справиться с ее характером, — не замечая моего возмущенного взгляда, заявил отец.

Как ни странно, но бабушка с ним согласилась.

— Хотя.., — протянул он, — Знаешь, малышка, пока я здесь лежу, приведи его познакомиться с бабушкой. Я доверяю ее мнению о людях.

— Ты же говорил, что никто не должен знать о твоем присутствии, — удивилась я.

— Правильно. Я послушаю, о чем они будут беседовать, не показываясь на глаза, — быстро произнес он.

Не знаю, чем бы закончилась наша беседа, если бы в этот момент в дверь аптеки не постучались. Я посмотрела на отца, он мгновенно затих.

За дверью оказалась жена нашего кузнеца, которая зашла за мазью от ожогов. Оказалось, что их подмастерье при закалке очередной заготовки оказался слишком близко от бадьи и обжегся паром. Этот горе-ученик уже не первый раз получал различные травмы. Мальчик был сиротой, и выгонять его было жалко, вот и приходилось терпеть, надеясь, что хоть чему-то он, в конце концов, научиться. Правда, до этого было пока далеко. Я уже подумывала, что надо бы сделать ей скидку, как оптовому покупателю.

Отпустив покупательницу, я вернулась к отцу. Когда я зашла в комнату, он о чем-то тихо беседовал с бабушкой, но, заметив меня, они мгновенно замолчали.

— Как говорится, удача сопутствует добродетели, — затем тяжело вздохнул. — Что-то я устал и хотел бы поспать.

Бабушка кивнула:

— Хорошо, я сделаю, как ты хочешь, — она взяла меня за руку и вывела из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Я послушно вышла, но как только мы отошли подальше, спросила у бабушки:

— О чем вы с папой секретничали?

— Много будешь знать — скоро состаришься, — она шутливо погрозила мне пальцем, затем серьезно добавила. — Как бы твой отец не храбрился, на мой взгляд, у него серьезные неприятности. Нам надо ему помочь.

— Разумеется, он может рассчитывать на мою помощь, только каким образом нам удастся ему помочь? — заметила я.

В том, что папины проблемы скоро лягут именно на мои плечи, я с самого начала ни капли не сомневалась.

— В первую очередь надо его подлечить, уж больно сильно ты отца приложила, — она усмехнулась, — а потом решим, что делать.

Я смутилась.

— Я тебя не ругаю, — заметив мое состояние, произнесла она, — ты молодец, правильно поступила. Если бы это были настоящие бандиты, а не твой отец...

Она погладила меня по голове, что-то напряженно обдумывая.

— Верена, — через некоторое время обратилась она, — ты никому не должна говорить о том, что Вегис у нас.

Я открыла рот, чтобы сказать, что слышала об этом уже не один раз, не обязательно повторять, но бабушка не дала мне вымолвить и слова.

— Не перебивай! — одернула она и продолжила, — Более того, ты должна вести себя так, как будто ничего не случилось. Особенно твоя мать не должна ни о чем догадаться, она известная сплетница, да и сестрица твоя тоже ничем не лучше.

На это возразить было нечего.

— Давай-ка, иди открывать аптеку, не нарушай конспирацию, — улыбнулась моя хитрая старушка. — И не забудь приготовить лекарство от головной боли, твоему отцу оно понадобится.

— А ты чем займешься? — перед тем как уйти спросила я.

— Пройдусь по селу, сплетни послушаю, — слегка поморщившись от перспективы предстоящей прогулки, ответила она. — Надо узнать, о чем болтают кумушки, от их глаз ничего не укроется. Буду сидеть на лавочке у общественного колодца и перемывать всем косточки.

Я помогла собрать корзинку с рукоделием, так как бабушка решила, что для конспирации ей необходимо взять с собой вязание. Мне пришлось изрядно порыться в коробке для рукоделия, прежде чем я нашла удовлетворившие ее нитки и спицы. Поскольку она решила не приходить домой до вечера, я быстро приготовила несколько бутербродов и налила в бутылку свежего молока.

Вроде бы не так много вещей уложила, а корзинка вышла довольно увесистой, поэтому мне пришлось нести ее вслед за бабушкой.

На лавочке уже сидели, щелкая прошлогодние семечки, две старушки. Поздоровавшись, я поставила корзинку на землю рядом со скамейкой и поспешила уйти. Тем не менее, вслед мне донеслись слова одной из старушек о том, какая нынче невежливая молодежь пошла, не то что во времена их молодости... Бабушка с серьезным видом подтвердила это высказывание. Я прибавила шаг.

Слегка запыхавшись, я подошла к аптеке. Там уже стоял незнакомый мужчина в черном дорожном плаще.

— Это вы травница? — окинув меня тяжелым взглядом, спросил он.

— Да, — кивнула я, — Извините за задержку, через минутку я открою.

Открыв дверь, я пропустила его внутрь и сама зашла следом. Пройдя за прилавок, я обратилась к мужчине:

— Чем я могу вам помочь?

Мужчина молча смотрел на меня, и под его взглядом мне стало не по себе. Я суетливо начала переставлять коробочки с мазями, стараясь не смотреть на него. Внезапно мне показалось, что от него пахнет чем-то удушающе-сладким, даже начало подташнивать. Но стоило незаметно принюхиваться, как я убедилась, что это впечатление ошибочно.

Я подняла глаза и покраснела, оказывается, все это время незнакомец пристально меня разглядывал. Во мне поднялось раздражение, очень хотелось сказать что-то резкое, но стоило присмотреться повнимательней, как слова застряли в горле.

Он был опасен. Очень опасен.

Я благоразумно решила не нарываться на неприятности.

— Так чем я могу вам помочь? — ровным голосом вежливо повторила я.

— Прежде всего мне нужна ромашка, затем дурманное масло и маковое молочко, — начал перечислять он.

У меня начало закрадываться подозрение, кто это может быть, а последовавший вопрос поставил точку:

— Да, у вас есть кладбищенская крапива?

— Конечно. Подождите, я сейчас принесу, — я вышла в соседнюю комнату, где хранила особо ценные лекарства. Там же у меня были и некоторые редкие травы.

Разумеется, обычно крапива не является чем-то редким, но кладбищенская...

Начать с того, что ее надо собирать голыми руками в полнолуние на заброшенном кладбище, а там в это время какой только нечисти нет. Пока идешь за крапивой и обратно, оборачиваться нельзя. Траву нужно сушить только в темном помещении. За все время ни слова не должно быть произнесено. Только выполнив все эти вышеперечисленные условия, можно получить столь необходимый запас.

Если кто-нибудь думает, что все это довольно легко выполнить, то глубоко ошибается. Пусть посмевший усомниться в этом попробует сам прогуляться по кладбищу с покосившимися поминальными камнями ночью, не оглядываясь, когда за твоей спиной кто-то сопит и чавкает. Удовольствие, скажем прямо, довольно-таки сомнительное.

Однако большим плюсом является то, что при помощи этой травы можно снять практически любую порчу и почти любое проклятие, кроме очень сильных.

У меня, разумеется, было небольшое количество крапивы. Обычно я не даю свои запасы кому-либо, слишком тяжело мне их добывать, но отказать некроманту...

В общем, я не посмела и послушно принесла черный мешочек.

Он немного распустил завязки и принюхался к содержимому. Судя по довольному выражению его лица, качество травы ему понравилось. Он кивнул и отложил в сторонку:

— Я возьму все.

Открыв шкафчик, я достала остальные требуемые препараты. Некромант так же придирчиво проверил их качество. Не хотелось признавать, но мне было очень важно услышать оценку моей работе.

— Скажите, эти препараты вы сами заготавливали? — через некоторое время спросил он, когда я уже подсчитывала стоимость заказа.

— Да, — ответила я.

— Отличное качество. Вы, наверное, были отличницей у травников, — увидев недоумение на моем лице, он удивленно произнес. — Разве вы не учились в столичной Академии?

— Нет, — стушевалась я, — меня немного дядя Лука, хозяин аптеки, научил, остальное пришлось усваивать на практике.

— Да у вас талант! — улыбнувшись, заметил он.

Я покраснела от такой похвалы.

— Тогда, может, вы поможете мне составить один сбор? — поинтересовался мужчина. — Заодно проверим ваши способности.

— Я готова, — мне захотелось доказать ему, что я сумею составить любую смесь.

— Чтобы правильно приготовить нужный сбор, надо строго следовать инструкции, не ошибаясь даже в мелочах. Вы справитесь?

Я кивнула, закусив губу.

— Тогда записывайте рецептуру.

Порывшись в ящике стола, я достала лист бумаги, перо, чернильницу и приготовилась записывать.

— Взять две части листьев красавки, — начал диктовать по памяти некромант, — одну часть листьев белены, шесть частей листьев дурмана и одну часть вот этого порошка, — с этими словами он вынул из кармана пузырек из темного стекла. Записали?

Он замолчал, ожидая, видимо, моих вопросов.

— Да, — подтвердила я.

Разумеется, меня так и подмывало его спросить, для чего ему нужен этот сбор, но я не стала. Уверенности, что мне понравится его ответ, если он вообще соизволит ответить, не было.

— Тогда запиши еще один рецепт: смешать восемь частей листьев дурмана, две части листьев белены и одну часть порошка из того пузырька, что я вам дал.

Я сосредоточено выводила строчку за строчкой. Эх, если бы знать, для чего нужны эти смеси, можно было бы самой их готовить и использовать.

— Молодец, — прервал мои размышления голос некроманта. — Только запомни, эти смеси нужно готовить ночью, иначе порошок от света воспламенится. Компоненты смешивай аккуратно, — продолжил инструктировать он. — После того, как окончишь первый этап приготовления, нужно оставить смесь в покое на четыре дня. Затем, развязывая мешочек, хорошенько его встряхивать, пока содержимое еще раз не перемешается.

Я внимательно слушала, стараясь запомнить каждое слово.

Не каждый день удается получить новые знания у опытного мастера, тем более в нашей глуши! Специалисты обычно не торопятся делиться профессиональными знаниями с деревенскими травницами.

— Я зайду за ними на пятый день, когда они будут готовы, — сказал незнакомец.

Заплатив с лихвой за уже приобретенные товары, он вышел из аптеки, а я осталась тихо радоваться такой неожиданной удаче. Как только дверь закрылась, я оглянулась по сторонам и, убедившись, что никто посторонний меня не видит, закружилась по залу, напевая веселую мелодию.

Я начала строить радужные планы: первое, что нужно сделать — это купить на осенней ярмарке книгу с чистыми листами, чтобы записывать новые рецепты. Я просто уверена, что у меня все получится!

Этот некромант мне заплатил настолько щедро, что теперь я могу себе позволить купить несколько очень дорогих веществ. А за эти смеси, что он заказал, обещал еще больше.

Неожиданно я замолчала на середине песни и остановилась: мне пришла в голову мысль, что у меня может не быть нужного количества трав. В панике я бросилась в подсобную комнату. Стараясь не просыпать ни щепотки дорогих трав, я начала разбирать полки, выискивая белену, дурман и красавку. Как назло, баночки так и норовили выскользнуть из рук, а содержимое коробочек просыпаться.

Не найдя искомых трав на нижних полках, я принесла табуретку и залезла на нее, чтобы проверить находящиеся наверху запасы. Не дотянувшись до самых дальних баночек, я решила принести еще одну скамеечку, поменьше, и поставить ее на табурет. С трудом балансируя на получившейся пирамиде, я, привстав на цыпочках, выудила последние сосуды. Едва в мои руки попали искомые препараты, как моя постройка опасно накренилась. Я взмахнула рукой, пытаясь сохранить равновесие и задела полку. С испуганным визгом я полетела вниз, а сверху на меня посыпались многочисленные предметы.

Дождавшись, пока перестанет кружиться голова, я, покряхтывая, поднялась с пола.

Мда, похоже, орда диких гоблинов не устроила бы и половины таких разрушений, какие учинила я!

Мне ничего не оставалось делать, как заняться уборкой.

Оглядевшись в поисках совка и веника, я вспомнила, что в последний раз уборку проводила на кухне. Скорее всего, они и сейчас стоят там, придется идти туда.

Проходя на кухню мимо комнаты отца, я решила заглянуть к нему. В кровати его не было. Я зашла в комнату и окликнула:

— Папа, ты где?

За спиной послышался шорох, я обернулась, и из-за двери вышел отец. Белый как полотно, он стоял, опираясь рукой за стену. Видно было, что едва держится на ногах.

— Что случилось? Что это был за грохот? — тихо спросил он.

— Я доставала травы и упала с табурета, — покраснев, несколько сумбурно ответила я.

— А-а, я уж думал, что на тебя напали, — с заметным облегчением протянул он, затем участливо спросил, — Ты не очень сильно ушиблась?

— Нет, все в порядке, жить буду, — слегка сморщившись, уверила я. — Зачем ты встал?

— Решил не светиться, мало ли кто мог зайти, — буркнул он.

— Давай-ка в кровать, тебе еще рано вставать, — я закинула его руку себе за плечо и, поддерживая за талию, помогла добраться до кровати.

Уложив его и подоткнув получше одеяло, я захватила ведро, совок, веник, тряпку и пошла убирать подсобку.

Вытерев влажной тряпкой полку, я стала поднимать многочисленные емкости, как с готовыми лекарствами, так и с их составляющими. Прежде чем поставить очередную баночку на полку, я проверяла ее содержимое, попутно подновляя бумажки с соответствующими надписями. Нашлись и искомые листья белены, дурмана и красавки. Их оказалось не так много, как я думала, однако для того, чтобы выполнить заказ некроманта, вполне достаточно.

К счастью, на пол просыпалось не так много запасов, как мне представлялось ранее, тем не менее, следовало подумать об их пополнении.

Занятая уборкой, я не заметила, что прошло довольно много времени. Отвлечься от этого занятия меня заставил стук закрываемой двери. Я выглянула.

Кот, держа бабушку под руку, помог ей дойти до дома, на сгибе его другой руки висела корзинка. Оба были оживлены.

— Верена, разогревай обед, я проголодалась, — распорядилась она. — Котик, оставайся с нами обедать.

— Большое спасибо за предложение, но мне надо идти домой, а то хозяин искать будет. Он и так говорит, что я бездельник.

— Значит, мы договорились? — спросила бабушка.

— Хорошо. Только вы его не обижайте, но он, в принципе, неплохой парень, — кивнул он.

— Я? Обижать? — очень натурально удивилась бабушка, но, посмотрев на смеющегося Кота, не выдержала и тоже расхохоталась.

Поставив на пол корзинку, парень махнул мне на прощание рукой и вышел из дома, продолжая смеяться.

— Бабуленька, а о ком вы говорили? — вкрадчиво спросила я.

— Как о ком? О женихе, которого твоя мать сватает, — пожала плечами бабушка, — прошло уже много времени, а я его до сих пор ни разу не видела. Хочу познакомиться.

— А может, не надо? — я умоляюще посмотрела на нее.

Эх, а я так надеялась, что мне удалось отвязаться от Богдана, и на тебе...

— Не бойся, за него я тебе не дам выйти, — засмеялась бабушка, — но все-таки хочу с ним пообщаться. Может, он совсем не такой, каким я его представляю, — в голосе все же звучал скепсис.

Пока мы разговаривали, я растопила печку и поставила в нее куриный суп и гречневую кашу с мясом. Пока еда разогревалась, я накрыла на стол, нарезала хлеб и решила проведать отца. Тихонько открыв дверь, я осторожно заглянула в комнату. Если судить по легкому храпу, отец спал. Решив, что пусть он спокойно спит, а пообедать может, когда проснется, я прикрыла дверь и на цыпочках ушла.

Разлив суп по тарелкам, я села за стол, и мы приступили к трапезе. Я и не думала, что успела так сильно проголодаться. Первые несколько минут мы молча поглощали пищу, но едва был утолен основной голод, как бабушка произнесла:

— Знаешь, я никогда не думала, что посиделки со старушками могут быть так познавательны.

Я вопросительно подняла брови.

— Ты не представляешь, столько новостей я узнала за последние несколько часов, — она выглядела очень довольной. — Ну, во-первых, приезд твоего отца не остался незамеченным. Теща кузнеца, Вальпургия, видела, как он лез в дом через окно. Поздравляю, внученька, его считают твоим любовником.

Я поперхнулась и закашлялась. Бабушка с удовольствием несколько раз сильно постучала мне по спине.

— Любовником? — просипела я в ужасе.

— Это только одна из версий, была и другая — ограбление. Сама понимаешь, я поддержала именно второй вариант, — успокоила она меня.

— Спасибо, — я с облегчением поблагодарила ее.

В таком небольшом селе, как наше, сплетни определяют сознание и жизнь людей, поэтому подмоченная репутация может создать большое количество проблем. Только этого мне и не хватает!

— Сестрица твоя влюбилась в Дарка, сына нашего барона, причем, взаимно, — продолжала она выдавать новости. — Теперь ходит и страдает.

— Почему? — недоуменно спросила я.

— Верена, какая же ты наивная! — покачала она головой, — Ну подумай сама. Да, я не спорю, твоя сестрица очень красива, да и неглупа. Только кто позволит младшему сыну барона жениться на дочери пекаря, даже если она будет трижды раскрасавицей.

— А-а, ну да! — протянула я рассеянно. Честно говоря, новая влюбленность Иллины меня не очень интересовала.

— Я думаю, она скоро появится у тебя поплакаться в жилетку, — предупредила бабушка. Затем продолжила, — а вчера в селе появился некромант, говорят, с самой столицы приехал, довольно неприятный тип. Он хотел заночевать в таверне, что открыли Андрис с Лукой, но там ему не понравилось, слишком шумно показалось. Да, кстати, они так и не придумали своей таверне название, — отвлеклась она, но потом вернулась к прерванному рассказу, — Лука ему посоветовал переночевать у вдовы шорника, ей после недавней смерти мужа нужны деньги, а то детей кормить нечем. Вдова ему весь дом отдала, сама с детьми на сеновале ночевала. А с утра он к старосте заявился, спрашивал, нет ли на нашем кладбище неупокоенных. Куда затем пошел, выяснить пока не удалось, но еще не вечер.

— Про некроманта я знаю, он ко мне в аптеку приходил, травяные сборы заказывал. Бабуля, ты не представляешь, этот некромант меня похвалил, сказал, что у меня очень качественные травы, — с восторгом похвасталась я, — как бы я хотела немного у него поучиться, только он, наверное, не согласится.

— Странная ты, — она внимательно посмотрела на меня, склонив голову, — у некроманта ты мечтаешь учиться, он тебе не страшен, несмотря на мрачную репутацию, а бедного Вульфа ты боишься.

— Дался тебе этот оборотень! — гневно воскликнула я. — Некромант — человек, и вообще, оборотня я не боюсь, а опасаюсь.

— Не понимаю я твоей логики. Все-таки ты не права насчет этого мальчика.

— Он не мальчик, а оборотень. Бабуля, давай сменим тему. Так что ты еще узнала?

— Больше ничего интересного узнать пока не удалось, если не считать некоторых предположений об отцовстве будущего ребенка дочери скорняка. Да-а, бедная девочка, тяжело ей придется, — бабушка покачала головой.

— Ты пойдешь еще на разведку? — спросила я.

Мне показалось, что ей понравилось сие времяпровождение, но, по-видимому, ошиблась, ибо бабушка даже подскочила на месте от моего предположения:

— Нет, ни за что! — воскликнула она, потом, немного успокоившись, добавила, — по крайней мере, в ближайшее время я не собираюсь выходить из дома. Мне не хочется рисковать своим психическим здоровьем.

— Это так ужасно? — с любопытством поинтересовалась я.

— Ты даже не представляешь, как тяжело участвовать в этих досужих разговорах. Я устала, пойду, полежу немного. Разбуди меня через часик.

— Хорошо, бабушка.

Бабушка отставила пустую тарелку и устало поднялась. Тяжело ступая, она собралась уходить из кухни, но на пороге остановилась:

— Да, забыла спросить, как Вегис себя чувствует?

— Когда я заглядывала в последний раз, он еще спал, поэтому не стала его будить. Чуть попозже проведаю, он, наверное, проснется голодным.

Кивнув, бабушка пошла в мою комнату, а я быстро убралась на кухне и пошла в аптеку, предвкушая, как ночью буду составлять новые сборы. Надо будет все-таки спросить этого некроманта, для чего они используются.

И все-таки моя мечта сбылась! Мне удалось выяснить назначение сборов, заказанных некромантом.

Но лучше все по порядку.

Как бабушка и просила, я разбудила ее примерно через час после того, как она удалилась полежать. К тому времени отец уже успел проснуться и перекусить. Поскольку посетителей сегодня в аптеке больше не было, я решила пораньше ее закрыть и уделить внимание родителю. Он очень скучал из-за того, что был вынужден лежать в постели, а это для его деятельной натуры было хуже пытки.

За долгий вечер мы успели поговорить о многом, но о себе и моем брате отец предпочитал не распространяться, поэтому все беседы в основном свелись к общим темам вроде обсуждения погоды, новых законов и указов короля и тому подобное.

Окончательно заскучав, папа предложил нам с бабушкой сыграть в карты. На мое замечание, что карт в доме нет, отец с лукавой полуулыбкой вытащил из кармана куртки довольно потрепанную колоду. Перед игрой мы поделили пуговицы, заменявшие фишки, поровну и решили считать проигравшим того, кто первым проиграет все.

— Ну, кто будет сдавать? — спросил он, положив колоду на одеяло.

— Давайте так, кто вытащит туза, тот и сдает. Первую и последнюю карту не брать, — объявила бабушка. — Первой тянет Верена как самая младшая.

Я потянулась к колоде и, немного сдвинув карты, взяла одну из середины. Десятка мечей. Затем настала очередь отца — дама чаш. Сдавать выпало бабушке, ей удалось вытащить туза пентаклей.

Для начала она довольно быстро перетасовала карты, дала снять папе, затем ловко и без ошибок сдала их. Я наблюдала за бабушкиными манипуляциями, открыв рот от удивления, да и папа был, по-видимому, поражен ее профессионализмом.

Вот это бабушка! Что еще я про нее не знаю?

Игра началась.

Я исподтишка наблюдала за бабулей.

Она сохраняла такое непроницаемое выражение лица, которого я никогда не видела, ни на секунду не давая разгадать, какие у нее на руках карты. Казалось, она все время точно знала, что происходит, какие карты остались в колоде, а какие на руках и у кого.

Надо ли говорить, кто первым проигрался в пух и прах?

Оставив их сражаться, я вышла на улицу подышать свежим воздухом.

Я любовалась звездным небом и узким серпом месяца, наслаждаясь тишиной. Вдалеке послышался собачий лай. В темноте мелькнула какая-то тень.

Ну скажите, зачем мне понадобилось за ней идти?

Я, прячась за деревьями и кустами, проследовала за подозрительной тенью. Подобравшись поближе, мне удалось разглядеть мужскую фигуру, показавшуюся подозрительно знакомой. Продвигаясь перебежками, я и не заметила, как кусты кончились. Боясь, что объект слежки может меня заметить, я метнулась за угол ближайшего дома.

Это была большая ошибка.

Неожиданно мужчина повернулся, пришлось отпрянуть назад. Внезапно я на что-то наступила и тут же получила довольно болезненный удар в спину. Я инстинктивно дернулась вперед, но на моем пути оказалось ранее не замеченное пустое ведро. Споткнувшись об оное, я полетела на землю, попутно сбив какую-то палку.

Раздавшийся грохот всполошил округу.

Поблизости ожесточенно залаяли собаки, а в окнах ближайших домов зажегся свет. Стало намного светлее. Приглядевшись, я увидела, что вокруг разбросаны грабли и лопата, очевидно, ранее прислоненные к стене. Похоже, именно на грабли я и наступила в темноте. Собрав инструменты, я поставила их, как они располагались ранее, и поспешила ретироваться, пока не вышли разозленные побудкой хозяева.

Разумеется, когда я вышла на улицу, никого поблизости уже не было. Разочарованно вздохнув, я вернулась домой.

Стоило открыть дверь, как меня оглушили крики, похоже, я застала скандал в самом разгаре.

— Вегис, я точно помню, что этот туз был в отбое, — возмущалась бабушка. — Откуда он опять взялся?

— Нет, ты ошиблась, — с самым честным видом возражал папа.

— Давай проверим!

Бабушка потянулась к картам, лежащим в отбое. Перевернув их, внимательно все просмотрела, но туза в отбое не было. Папа лукаво улыбался. Неожиданно бабушка схватила его за руку и быстро задрала рукав, оттуда высыпались несколько карт, в том числе и искомый туз.

— Шулер! Как ты мог родную мать обманывать? Я тебя... — от негодования она не находила слов.

Папа ни капли не выглядел смущенным:

— А сама? Тоже хороша! Кто карты сдавал из-под колоды? Думала, я не замечу?

Я потрясенно произнесла:

— Вы что, оба мошенничали?

Да, неприятно себя чувствовать полной дурой.

Они обернулись на мой голос, видимо, только сейчас заметив меня в комнате. Бабушка несколько смешалась и быстро собрала все карты. Отец откинулся на подушки и прикрыл глаза, всем своим видом показывая, как он сильно устал.

— Ой, оказывается, уже поздно. Я пошла спать, — с этими словами бабушка быстро прошмыгнула, иначе сказать нельзя, мимо меня.

Мне ничего не оставалось, как просто закрыть дверь и уйти.

На глаза наворачивались слезы обиды. Ладно, от папы можно всего ожидать, я уже привыкла, но бабушка... Почему они так ко мне относятся? Каждый раз они выставляют меня наивной дурой.

Я чувствовала, что еще чуть-чуть и расплачусь. Чтобы хоть немного успокоиться, я решила чем-нибудь заняться, все равно не смогу заснуть, мучаясь от горьких мыслей. Надо было найти себе работу, на которой нужно сосредоточить все свое внимание.

Я зашла в темное помещение аптеки, зажгла одну тоненькую свечку, которая почти не разгоняла мрак. Практически на ощупь достала из шкафа аптекарские весы, ступку, пестик, шесть фарфоровых мисочек и пару деревянных ложек. В другом шкафчике нашлись банки с различными травами.

Глубоко вздохнув, я решила сначала приготовить несколько лекарственных препаратов по знакомой рецептуре. Прежде чем начать работать с незнакомыми рецептами, нужно было удостовериться, что я достаточно успокоилась, не рискуя испортить лекарство.

Вскоре я убедилась, что нашла действенный способ избавиться от навязчивых мыслей. Настроение поднялось на недосягаемую высоту, я даже начала вполголоса напевать что-то радостное, спать совершенно расхотелось. С особой тщательностью я отмерила травы для смесей, которые готовила для некроманта, стараясь не просыпать ни щепотки. Порывшись в столе, мне удалось отыскать пару полотняных мешочков, в которые я стала насыпать отмеренные порции трав. Подумав, я достала два кожаных кошелька, в которые вложила мешочки, решив, что так надежнее, и солнечный свет не сможет повредить и испортить плоды моих трудов.

Едва я закончила работу и убрала все со стола, как на меня навалился сон. Сил едва хватило добраться до постели и раздеться.

Утро началось с побудки, которую мне устроила Иллина. Я проснулась оттого, что она трясла меня за плечо:

— Верена, вставай! Ты меня слышишь?

— Чего тебе надо? — сонным голосом спросила я, слегка приоткрывая глаза.

— Верена, ты должна мне помочь! — она попыталась стащить с меня одеяло, в которое я вцепилась обеими руками.

— Дай выспаться, я всю ночь работала, — пробурчала я.

Обычно я встаю рано, но вчера вымоталась и сейчас очень хотела спать. К сожалению, у сестрицы были другие намерения.

— Тебе не стыдно? У тебя сестра пропадает, а ты спишь!

Неожиданно она оставила одеяло в покое и отошла от кровати. Заподозрив неладное, я приоткрыла глаза, чтобы посмотреть, что она задумала. И вовремя. Она подошла к столу и взяла кувшин с водой. Я подскочила:

— Не надо воды, я встаю. Выйди, я сейчас оденусь.

— Какая стеснительная. Было бы на что смотреть, — насмешливо хмыкнула она, выходя за дверь. — Я буду ждать тебя на кухне. Не выйдешь через десять минут, вернусь и устрою тебе холодный душ.

Зная свою сестрицу, я нисколько не сомневалась в серьезности ее намерений. Пришлось вставать. Сняв со спинки кровати платье, я оделась. Проведя несколько раз расческой по волосам, я заплела косу и решила, что вполне готова для встречи с Иллиной.

Спустившись на кухню, я первым делом заварила семена укропа и выпила настой, чтобы хоть немножко взбодриться. Иллина сидела за столом и пила чай с бутербродами.

— Ну, теперь рассказывай, — потребовала я.

— Верена, я так несчастна, — патетически начала она, — так несчастна.

Я скептически подняла бровь. Глядя на мою сводную сестру, в это утверждение упорно не верилось. Она с удовольствием доедала оставленные мне бабушкой бутерброды, мне даже пришлось немного поторопиться, чтобы отвоевать хоть один.

— Вот ты мне не веришь, а я действительно несчастна. Я влюбилась в самого замечательного парня на свете, и он отвечает взаимностью, — она всхлипнула и смахнула несуществующую слезинку.

— Ага, слышала. В Дарка..., — кивнула я.

— Уже и тебе донесли сплетни? — нахмурилась она. — И кто тебе успел все выложить?

— Не все ли равно? Ты лучше продолжай рассказывать, — я постаралась ее отвлечь. — Его родители против вашего брака?

— Все немного сложнее. Родители не откажут Дарку: младший сын у них любимый, маменька в нем души не чает. Только одно препятствие мешает — у Дарка есть невеста. Они помолвлены с рождения, и вот, скоро она должна приехать в замок, — несколько сумбурно изложила она и замолчала.

— И что..?

— Ты должна нам помочь, — умоляюще прошептала Иллина.

— Я?

— Ага.

— Чем же я могу помочь? — я недоумевала, что же от меня хотят.

— Ну, я не знаю. Ты же умная, вот и придумай, — потребовала она. — Она не должна помешать моему счастью. Может, попробуешь с кем-нибудь, да хоть с Богданом, похитить ее?

— Ты что, издеваешься? — меня начал охватывать гнев. — И как ты себе это представляешь?

Моя сестрица, похоже, совсем спятила от своей любви.

— Иллина, ты, случайно, на солнце не перегрелась? — поинтересовалась я.

— Ты никак не можешь понять, что я без Дарка не смогу жить, — всхлипнула она.

Я немного помолчала, затем спросила:

— А что Дарк о ней думает?

— Да они и не виделись ни разу.

— Тогда чего ты беспокоишься? Может, она тоже не хочет замуж выходить. Лучше дождитесь ее приезда и поговорите.

— Дарк такой хороший, вдруг она в него влюбится?

— Вот если она в него влюбится, тогда и приходи, — сорвалась я.

— Какая же ты черствая! — она встала и ушла, хлопнув дверью.

Мало у меня хлопот с бабушкой и отцом, так еще и сестрица решила забот прибавить. С моей семейкой немудрено и с ума сойти. Однако помогать Иллине все же придется.

Мне очень хотелось сходить к некроманту, но я не решалась без приглашения являться к нему. Убедительного же предлога для визита мне отыскать не удалось, пока не прошло четыре дня, необходимых для завершения заказа. Последний час я высчитывала поминутно, сгорая от нетерпения и периодически встряхивая мешочки. Наконец назначенное время наступило, теперь можно было отправляться.

По дороге я мысленно сочиняла речь, достаточно убедительную, чтобы попросить некроманта поделиться некоторыми знаниями. Я, как мне казалось, приводила веские аргументы и отвечала на возможные возражения. Глубоко задумавшись, я едва не прошла мимо нужного дома. Стоило только потянуться к калитке, как она распахнулась, и на меня едва не налетел мальчик, в котором я узнала младшего сына почтенной вдовы.

— Эй, осторожнее! Смотри, куда идешь.

— Ой, тетя Верена, а я как раз к вам бегу, — мальчишка вцепился в мою руку и потащил меня к дому, — Идемте быстрее!

— Что случилось? — меня охватила тревога.

— Господину Лутию плохо, по-моему, он умирает, — ответил мальчик. Я с удивлением увидела в его глазах слезы.

Я побежала следом за мальчиком. Еще с порога я заметила метавшегося по полу некроманта. Рядом, не зная, что предпринять, беспомощно суетилась вдова. Мужчина сжимал руками свое горло, задыхаясь от недостатка воздуха, его лицо уже стало багровым. Я метнулась к некроманту и с трудом попыталась оторвать его руки от шеи.

— Помогите же, мне одной не справиться, — потребовала я от хозяйки.

Она неловко попыталась мне помочь, но больше мешала. А между тем ситуация только ухудшалась. Неожиданно руки расслабились, я такого не ожидала и упала на мага, уткнувшись носом ему в грудь. Мне показалось, что его губы слабо дрогнули, как будто он хотел что-то сказать. Я сползла с его груди и, подобравшись к нему еще ближе, прислушалась:

— Принесла? — услышала я слабый шепот.

— Да.

— В моих вещах... трубка... набей ее смесью... с красавкой... когда раскуришь, дай мне, — с трудом проговорил он.

— Где его вещи? — спросила я женщину.

— Сейчас принесу, — она вышла, но тут же вернулась с заплечным мешком и передала его мне.

Под пристальным взглядом задыхающегося некроманта я открыла мешок и сразу увидела трубку, вдетую в специальную петельку. Постучав головкой по ладони, чтобы вытрясти попавший внутрь мусор, я открыла кисет и осторожно насыпала приготовленный сбор. Теперь это нужно было как-то раскурить. К сожалению, я курить не умела, в этой области знания у меня исключительно теоретическими. Я поднесла огонек лучины к трубке и сделала попытку вдохнуть дым. Последствия были просто кошмарные

Как только дым попал в легкие, я немедленно поперхнулась и стала кашлять, да так сильно, что из глаз полились слезы. Сразу же к горлу подкатила тошнота. Я зажала рот рукой, чтобы не вытошнило прямо на пол, и выскочила на улицу, чтобы отдышаться.

Ужас, до чего же противно! И как люди вообще курят!

А между тем противная трубка погасла, и ее требовалось опять раскурить. При мысли о том, что данный подвиг придется повторить, мне стало еще хуже.

Когда я с видом мученицы вошла обратно в дом, Валиссе хватило одного взгляда, чтобы правильно оценить ситуацию.

С легкой улыбкой она отобрала у меня трубку:

— Давай сюда, раскурю, я умею.

И действительно, ей хватило всего пары затяжек, чтобы раскурить трубку. Некромант был еще жив, и она мундштук ему в рот. Через несколько мгновений цвет его кожи начал восстанавливаться, он перестал задыхаться, и странный приступ стал проходить. Вскоре с моей помощью он смог немного приподняться и сесть, оперевшись спиной на стену, с наслаждением куря трубку. С каждым вдохом его состояние улучшалось, и я сочла его в состоянии ответить на некоторые вопросы:

— Скажите, пожалуйста, что с вами произошло? — спросила я, не особенно веря, что некромант мне ответит.

— Ты испугалась? — ответил вопросом на вопрос маг, и я кивнула. — Не бойся, у меня теперь есть лекарство.

Я отдала ему оба приготовленных мешочка со снадобьем, которые он со слабой улыбкой взял. Я думала, что он опять проверит качество смесей, но этого он делать не стал, а просто положил их в дорожный мешок.

— Проверять не будете? — я все же не удержалась от вопроса.

— Если бы лекарство было неправильно приготовлено, я был бы уже мертв, — с усмешкой пояснил он.

— А что у вас за болезнь?

— Не болезнь, а, скажем так, производственная травма, — затем, помолчав, пояснил. — Видишь ли, когда я был подростком, я отличался чрезмерным любопытством. Однажды, когда мой учитель был в отлучке, я забрался в его библиотеку и решил выучить самостоятельно какое-нибудь убойное заклятие. К несчастью, мне в руки попалась книга с описанием обрядов Вызова. После своего эксперимента я едва, практически чудом, остался жив. Теперь приходится расплачиваться за свою давнишнюю глупость.

— Я и не знала, что такое возможно, думала, что маги живут долго, — поразилась я.

— Ты права, но только частично. Действительно, теоретически маги — долгожители, но на практике это далеко не так. Большой процент магов погибает во время своих экспериментов, немалая часть — в бою. Я знаю лишь о нескольких магах, умерших от естественных причин, — поведал он.

— Зачем тогда обучаются магии? Жили бы как все, — вмешалась в наш разговор Валисса.

Мы с некромантом обменялись понимающими взглядами, уж нам-то не надо было объяснять всю прелесть познания неизведанного и радость неожиданных открытий. Чудеса неизвестности манили и очаровывали душу. Любовь к знаниям могли понять только такие же увлеченные люди, как и мы.

Маг уже совсем оправился и поднялся, лишь слегка опираясь рукой о стену. Оглядев свою помятую одежду, он, как мог, привел ее в относительный порядок. Раньше я думала, что некроманты должны быть одеты во все черное, но оказалось, что в данном конкретном случае я ошибаюсь. На нем была чистая, до приступа, голубая рубашка, заправленная в темно-серые штаны. Он вообще не вписывался в воображаемый мной классический образ некроманта — стоило только перестать обращать внимание на его несколько мрачноватый взгляд, как он оказался очень обаятельным, располагающим к себе человеком.

Эти мысли мгновенно пронеслись у меня в голове, и я решилась спросить:

— Вы бы не взяли меня в ученицы? — и замерла в ожидании ответа.

Он печально улыбнулся:

— Я бы взял тебя в ученицы, однако мои знания тебе не помогут. У тебя дар целительницы, а он плохо сочетается с некромантией. Однако, — увидев мое огорчение, он попытался меня утешить, — пока я не уеду, могу научить тебя темному целительству.

— Темному? — я непонимающе уставилась на него, — Разве такое бывает?

— Конечно. И ты с ним наверняка не раз встречалась: избавление от паразитов, удаление новообразований, лечение ожогов и обморожений (к этой категории можно отнести любое лечение, связанное с отмирающими тканями), некоторые виды душевных расстройств. Ну, как?

— Здорово, — обрадовалась я такой перспективе и спросила, не сдержав нетерпения: — А когда мы начнем занятия? Может, сегодня?

— Нет, давай лучше перенесем первый урок на завтра, я еще слишком слаб. Но учти, — предупредил он, — я жду от тебя полного внимания и усердия, иначе наш договор будет расторгнут.

Я была готова на любые условия. Попрощавшись, я убежала, нужно было уладить кое-какие дела, чтобы освободить время на столь интересующие меня занятия. Сначала я вернулась домой, к счастью, бабушка была там, и договориться с ней о присмотре за отцом не составило труда. Затем получила согласие Иллины поработать за меня в аптеке. Пришлось, правда, пообещать разобраться с невестой Дарка, но дело того стоило.

Вся следующая неделя, пока маг не уехал, прошла в напряженных занятиях, которые очень многое мне дали. Я и не знала, что черное целительство может быть так интересно. Если сначала при мысли о том, что я приношу боль, меня мутило, то под конец недели я уже довольно спокойно относилась к виду крови и ран, понимая необходимость применяемых мер. От обморока меня спасал суровый голос наставника и угроза выгнать меня с глаз долой.

Сначала я задавалась вопросом, откуда же у нас в селе столько больных, нуждающихся в срочных операциях, пока не заметила, что лица почти всех пациентов одни и те же. Оказалось, что некромант обучал меня на зомби, хотя делал их достаточно похожими на людей, чтобы реакции пациентов не отличалась от реакций, присущих живым людям. В целях реалистичности обучения. С тех пор при работе с больными стоило только представить, что я опять работаю с зомби, как у меня переставали дрожать руки, операционные раны получались аккуратными, а стежки швов ложились ровно.

Вдова не только не мешала нашим занятиям, но иногда и сама принимала в них посильное участие, в основном подавая инструменты. Вскоре я заметила, что у этих двоих появился какой-то общий секрет, который они обсуждали в мое отсутствие и замолкали, стоило мне появиться в пределах слышимости. Дети Валиссы тоже любили вертеться поблизости от мага, вечно выпрашивая показать что-нибудь волшебное.

К сожалению, время бежит неумолимо, и вскоре некроманту нужно было уезжать. Перед расставанием он похвалил меня за прилежание и подарил на память старую потрепанную книгу. По словам мага, книгу он приобрел незадолго перед приездом в наше село в качестве дополнительного гонорара за работу. Это был старинный травник, его страницы были уже частично испорчены, что мешало прочитать написанное. Господин Лутий попросил меня попробовать разобраться в тексте и, если получится, восстановить рецепты, так как у меня было больше шансов на успех, если учесть мои знания и дар целительства. Если его догадки верны, сказал он на прощание, эта книга — сокровище.

После отъезда некроманта Лутия я очень скучала. Отец медленно, но верно шел на поправку. Когда папа собирался уезжать, я не знала, но пока таких попыток он не предпринимал. В основном они с бабушкой большую часть времени проводили в спорах практически по всем вопросам, но когда вопрос касался моей жизни, проявляли редкостное единодушие.

Работа в аптеке была рутинная, не дающая развернуться фантазии. Единственное, что хоть как-то разнообразило мою жизнь, это занятия с подаренной книгой. Мне приходилось очень нелегко, ведь книга была написана на старом наречии, часть букв и слов приходилось подбирать методом соответствия, чтобы догадываться об их значении. Но процесс расшифровки потихоньку продвигался. Я решила, что все рецепты, прежде чем записывать в книгу, нужно испробовать на практике. Как ни странно, но одна из глав книги была полностью посвящена настойкам и наливкам. Когда об этом узнал отец, то он горячо поддержал идею с испытаниями, даже вызвался быть добровольцем. А кто бы сомневался!

Вот и в этот раз мне удалось практически по буквам прочитать новый рецепт настойки огнецвета болотного. Согласно пометкам на полях, он позволял принявшему его на мгновение заглянуть в будущее или прошлое. Больше половины дня я провела за вычислениями, и результат получился такой: если я за ближайшие три дня добуду огнецвет, то это позволит настойке дойти до готовности как раз к зимним праздничным гаданиям. Хотя я никогда не гадала на жениха, но при мысли об использовании подобного средства у меня захватило дух, и проснулся азарт.

Однако сперва надо было приобрести водку или спирт для настойки. С одной стороны, это было довольно трудно, так как правом на торговлю им обладали только получившие королевскую лицензию, что было весьма хлопотно и накладно для кошелька покупателя. Для того, чтобы приобрести хоть одну бутылку столь необходимой жидкости, сначала надо было подать прошение на имя уполномоченного советника, дать ему взятку, затем дождаться положительного ответа, заплатить пошлину, получить документ, разрешающий покупку и лишь потом можно было приобрести желаемое.

С другой стороны, благодаря таким драконовым мерам в стране только увеличилось количество "благодетелей", готовых за умеренную плату снабдить желающих сей живительной влагой. Контакты с ними проходили конспиративно, так как грозили большими неприятностями как одним, так и другим участникам сделки. У нас в селе, например, стоял дуб, в дупле которого оставляли деньги и записку с указанием количества водки, а через три дня забирали заказ. Об этом своеобразном почтовом ящике знали все, включая детвору, но если бы кто-либо посторонний захотел выпытать информацию у местных жителей, то наткнулся бы на глухое молчание.

Надо ли говорить, что дядя Лука уже много лет занимался перегонкой спирта, а заказы к дубу доставляли я и Кот. Естественно, эту сторону своей деятельности мы не афишировали. После того, как дядя Лука оставил мне аптеку, самогонный аппарат он забрал с собой в таверну, а вот куда уж потом перепрятал..?

"Собранную на ущербной луне траву измельчить..."

Ой, а у меня же нет огнецвета! Даже не знаю, как он выглядит!

Поискав в справочниках дяди Луки, я увидела на рисунке изображение и пояснение, из которого следовало, что растет огнецвет на болотах, и собирать его нужно непременно ночью.

Да, особого энтузиазма это не вызывало, но бросить такую завлекательную идею...

В общем, я пошла готовиться к предстоящему походу в лес. От мысли взять с собой фонарь я сразу же отказалась, предпочтя взять с собой факел, ведь нечисть боится живого огня. Немного помучавшись, я отодрала от забора дрын. Не стоило идти на болото без шеста, им можно и отбиться, и вместо посоха использовать, и в случае, если провалюсь...

Последняя мысль была явно лишней.

До вечера оставалось довольно много времени, и я решила сходить за самогоном к дяде Луке. Прихватив с собой корзинку с тряпками, чтобы замаскировать контрабандные бутылки, я отправилась в таверну. Не успела я пройти и половину пути мне попалась стайка ребятни, с криками бегущая по дороге:

— Менестрели! Менестрели приехали!

— Погодите, какие менестрели? — заинтересовавшись, спросила я.

— В таверне менестрели остановились, вечером будут петь, — захлебываясь от восторга, поделился новостью самый старший.

Я заторопилась, боясь, что занявшись приготовлениями к выступлению менестрелей, дяде Луке будет не до меня.

Около таверны было уже довольно людно, в помещение то входили, то выходили многочисленные в этот вечер посетители. Решительно протолкавшись, я оказалась внутри и пошла к барной стойке, за которой стоял дядя Андрис.

— Добрый вечер, дядя Андрис. Ну и много же у вас сегодня народу, — поздоровавшись, заметила я.

— Угу, — невнятно пробурчал он.

— Я слышала, сегодня менестрели выступают.

— Угу.

— А где дядя Лука? — спросила я.

Он молча указал куда-то себе за спину.

Мда, похоже, грядут неприятности, раз дядя Андрис почти не разговаривает. У нас в селе есть примета — чем меньше Андрис говорит, тем серьезней драка.

За спиной дяди Андриса, исполнявшего сегодня обязанности бармена, за занавеской скрывалась небольшая дверь на кухню, в которую я и постаралась незаметно прошмыгнуть. Там, в окружении кипящих кастрюль и скворчащих маслом сковородок, колдовал над обедом дядя Лука. Периодически вытирая платком вспотевший лоб, он что-то помешивал в большом котле, иногда пробуя на вкус получившееся блюдо.

— Дядя Лука, добрый вечер, — окликнула я его.

— А-а, Верена! Давно ты не заходила проведать старика, — он обернулся, положив половник и вытирая руки.

— Вообще-то, я по делу пришла, — при этом я немного смутилась. Действительно, последнее время я не приходила к нему без причины, просто поговорить.

— Тогда подожди немного, я через пару минут освобожусь, — он помешал в сковороде овощи ложкой, а затем выложил их в котел. — Видишь, какой у нас сегодня наплыв, едва успеваю готовить. Может, поможешь? — и, не дождавшись ответа, сунул мне в руки десяток крупных луковиц, — Почисти их.

Понимая, что пока он не приготовит обед, вряд ли можно получить желаемое, я взяла маленький ножик и начала чистить лук. Между тем дядя Лука не прекращал говорить:

— С этими менестрелями чего угодно можно ждать, лишь бы таверну не разгромили. Так зачем ты пришла?

Он так неожиданно перескакивал с одной темы на тему, что я с трудом следила за его монологом.

— Я за самогоном для настоек пришла, — ответила я, уловив вопрос в непрекращающемся потоке слов.

— Тс-с, тише! — шикнул он на меня, оглядываясь по сторонам. — Много надо?

— Пары бутылок хватит.

Я чистила овощи, перекидываясь с хозяином кухни ничего не значащими фразами, выслушивая сплетни и слухи, которых он, оказывается, знал великое множество. Хотя чему тут удивляться, ведь за кружечкой пива можно так много узнать интересного!

Вдруг до моего слуха донеслись звуки музыки. Я прислушалась. В зале постепенно становилось все тише, и слышно было перебор струн гитары, к которой постепенно присоединились еще одна гитара, арфа и флейта. Я замерла, вслушиваясь, как глубокий мужской голос начал петь грустную балладу о прекрасной даме и ее рыцаре. Как во сне отложила нож и подошла к двери. Замерев, я слушала менестрелей.

— Верена, можешь идти в зал, я тут сам управлюсь, а ты пока послушай менестрелей. Да, корзинку оставь тут, я попозже тебе принесу ее вместе с заказом, — ласково улыбаясь мне, сказал дядя Лука.

Похоже, он догадался, что толку от меня сейчас будет немного. Музыка меня полностью захватила, надо отметить, что играли менестрели на удивление хорошо, и голоса очень гармонично сплетались в многоголосии.

Тихонько, чтобы не помешать ни исполнителям, ни публике, я выскользнула из кухни и незаметно пробралась в зал, заняв один из дальних столиков: я всегда предпочитала впитывать музыку, не отвлекаясь на исполнителей. Музыка лилась, баллада сменялась разухабистой песней наемников, смешные куплеты — лирическим романсом. Каждый слышал ту музыку, которую больше любил. Одна баллада так тронула меня до глубины души, что даже слезы на глаза навернулись. Она называлась "Порванные струны". Каждая строка, каждая нота в ней выражали протест против насилия.

"... И пусть враги порвали струны,

Им не заставить замолчать..."

Захваченная мастерством исполнения, я не заметила, как к столику подошел дядя Лука с корзинкой, и пришла в себя лишь только после того, как он довольно ощутимо потряс меня за плечо. Я подняла голову и вопросительно посмотрела на него. Он сделал мне знак молчать и, поставив на пол свою ношу, ушел обратно на кухню.

"Сейчас еще одну песню послушаю и пойду", — решила я.

Раздались первые аккорды, и солист начал петь:

"Холодные камни холодной рукой

Не трогай, не надо, и рядом не стой.

Не слушай их песни, не пей их вино,

Холодные камни утянут на дно".

Дослушав до конца эту довольно мрачную балладу, я подхватила довольно тяжелую корзинку и поспешила домой. Выйдя на улицу и убедившись, что рядом никого нет, я откинула лежащую сверху тряпку. Под ней обнаружились не две, как я просила, а шесть, уложенных в солому, бутылок самогона. Возвращать излишек я не собиралась, рассчитывая поделиться потом какой-либо настойкой.

Я шла, напевая запомнившуюся балладу, и вдруг заметила впереди смутно знакомую фигуру. Я прибавила шаг, стараясь догнать человека. Что-то мне подсказывало, что это именно тот, за кем я так неудачно пыталась проследить. Он оглянулся и, заметив меня, увеличил скорость, а потом свернул за угол. Когда я подбежала к углу дома, за которым скрылся незнакомец, на улице уже никого не было. Осмотревшись по сторонам, я убедилась, что нахожусь около дома Валиссы.

Странно все это! Мне ничего не оставалось, как идти домой.

Придя в аптеку, я первым делом озаботилась проблемой, куда бы спрятать драгоценные бутылки, чтобы их никто, кроме меня, не нашел. В буфете их не спрячешь, в подвале их будут искать в первую очередь, а тайников в аптеке нет. Не придумав ничего умного, решила их перелить в бутылочки из темного стекла, снабдив их надписями: "Тараканья морилка", "Осторожно, яд" и "Муравьиный экстракт"; и понадеявшись, что отец не догадается об их истинном содержимом. Выставив их на самом видном месте, я заперла шкафчик.

Поглядев в окно, я увидела, что уже довольно темно. Пора было отправляться за огнецветом, благо, что все необходимое приготовила заранее. Взяв с собой вещевой мешок, пару факелов, перехватив дрын, исполняющий обязанности посоха, я бодро пошла по дороге в сторону леса. К моему удивлению, охраны у ворот тына, окружающего село, не было. Наверное, ушли слушать менестрелей. Я подняла тяжелый засов и с трудом приоткрыла ворота, проскочив в образовавшуюся щель.

Через четверть часа я уже бодро топала по тропинке. Пока я шла по подлеску, света вполне хватало, но постепенно лес становился все гуще и темнее. Ненадолго остановившись, я вытащила один из факелов и зажгла его. Теперь идти стало веселее, огонь всегда действовал на меня успокаивающе. Зайдя глубоко в лес, я сошла с тропинки и пошла туда, где, по моим предположениям, должно было находиться болото. Теперь идти стало тяжелее, приходилось пробираться через бурелом и овраги. Скоро я почувствовала под ногами воду и стала двигаться еще осторожнее.

Сначала я прощупывала кочку дрыном, и лишь затем ставила туда ногу, иногда совершая довольно длинные прыжки, опираясь на шест. Идти было трудно, вещевой мешок на спине стал мешать так же, как и факел в руке. В неверном свете я пыталась разглядеть растения под ногами.

Неожиданно впереди показался яркий огонек, который скорее светил, чем горел. Сначала я думала, что это болотный огонек, но потом решила, что вряд ли, болотный огонек должен светиться мертвенным зелено-голубым светом, а здесь — яркий золотистый. Подойдя поближе, я увидела небольшую кочку, покрытую широкими листьями, по форме напоминающими звездочку, среди которых светились золотым светом крохотные цветки.

Как красиво!

Я присела на корточки рядом с кочкой и пригляделась. Шесть сияющих лепестков образовывали чашечку. Я потянулась к цветку и почувствовала, что от него довольно ощутимо разливалось тепло.

Удивительно, он греет!

Жалко было срезать это удивительное растение, но именно за ним я и пришла.

Воткнув в зыбкую почву оба факела, чтобы было светлее, я сняла со спины вещевой мешок. Развязав его, я достала серебряный нож, бережно завернутый в мягкую тряпочку, перчатки из тонкой кожи и холщовый мешочек, куда собиралась уложить собранную траву. Бережно расправив ползучий стебель первого растения, я осторожно срезала его у самого корешка. Венчик цветка на мгновение вспыхнул и стал гаснуть. Я зашептала слова заговора, чтобы духи травы и болот не сердились на меня.

Срезав необходимое мне количество огнецвета, я собрала и уложила обратно в мешок вещи, предварительно достав из него заговоренный хлебец. Положив его на середину кочки, я поклонилась обитателям болота в пояс и, прихватив факел, пошла в обратный путь.

Не знаю, прогневила ли я болотных жителей, или мне просто не повезло. Во время очередного прыжка зыбкая почва у меня под ногами куда-то ушла, и я провалилась по грудь, успев лишь взмахнуть руками. Как только я оказалась в воде, факел зашипел и погас. Теперь меня окружала тьма, лишь слабый свет месяца пробивался через облака.

Какое счастье, что я догадалась взять с собой шест!

Положив его горизонтально на поверхность, я, осторожно опираясь на него, попробовала подтянуться, но что-то упорно меня держало. Я повторила попытку. Безрезультатно. Мне даже показалось, что я погрузилась немного глубже.

Мне стало страшно. Не так я хотела окончить свою жизнь!

Сразу вспомнились слова из песни:

" Вернулась Наталья с купанья домой —

Собаки на хуторе подняли вой.

Холодная кожа, в ладонях вода,

За что же, за что же такая беда?"

Я в отчаянии зашептала молитвы всем известным богам, потом перешла на заговоры, раз за разом повторяя попытки выбраться из болота. Не знаю, что помогло, но вдруг меня как будто подтолкнули снизу, и я выбралась из топи. На четвереньках, таща за собой шест, я выбралась на твердую почву и в изнеможении села, прислонившись спиной к ближайшему дереву.

Немного успокоившись и передохнув, я встала, чтобы идти дальше. В лесу было так темно, что я с трудом различала препятствия. К сожалению, больше факелов у меня не было: один я забыла на болоте, а другой то ли утопила, то ли потеряла, когда барахталась в воде. Выбор был невелик — либо сидеть на одном месте до утра, рискуя замерзнуть, так как ночь была холодной, либо идти в село. Подумав, я выбрала второй вариант, в мокрой одежде я настолько замерзла, что мне стало все равно, съедят ли меня по дороге или я благополучно доберусь.

Идти в почти полной темноте было тяжело и страшно. Я постоянно цеплялась за ветки, спотыкалась о корни. В неверном свете месяца шевелились тени, и шорохи казались очень подозрительными, от каждого звука я в ужасе вздрагивала.

Внезапно я ощутила, что за мной кто-то следует. Я остановилась, но ничего подозрительного не увидела. Стоило только продолжить путь, как за спиной опять почудились мягкие шаги. Я огляделась и вдруг заметила, что вокруг меня смыкается кольцо из светящихся в темноте глаз. Тут нервы у меня не выдержали, и я бросилась вперед, не разбирая дороги.

Я бежала, думая о том, чтобы только не закричать, может тогда мне удастся оторваться от преследователей и спрятаться. Кто меня преследовал, мне было все равно. Обернувшись на бегу, я не заметила, как на кого-то налетела. Я от страха открыла рот, чтобы закричать, но ладонь незнакомца сразу же заглушила вырвавшийся крик. Другая рука плотно обвивала мою талию, прижимая к телу мужчины.

— Что ты, дурочка, делаешь одна в лесу, да еще и ночью? — раздался над ухом знакомый голос.

Болотная жижа хлюпала в сапогах, волосы давно выбились из косы, и сейчас моя голова напоминала разоренное воронье гнездо. Мокрая и грязная одежда облепляла тело. Мне было холодно, и даже куртка, любезно предоставленная оборотнем, не спасала.

— Ну, где ты там? Шевелись! — раздался его голос из темноты.

Я с ненавистью уставилась ему в спину. Следовать за мужчиной было чрезвычайно трудно, иногда приходилось догонять его едва ли не бегом, а он даже и не думал остановиться или, хотя бы, замедлить ход. А мне не хотелось ему показывать, как я устала. Сжав губы, я старалась не отставать, но, в отличие от Вульфа, ночного зрения у меня не было.

— Нам сюда, — сказал оборотень, сворачивая в густой кустарник.

Он продолжал идти вперед, отводя рукой гибкие ветки. Как только он отпустил руку, ветки сразу же заняли прежнюю позицию, больно хлестнув меня по лицу.

— Будь поосторожнее с ветками, — посоветовал он, обернувшись через плечо, — они очень упругие.

— Я обратила внимание. — Я вынуждена была резко наклониться, чтобы избежать следующего удара.

Неожиданно я налетела на его спину. Отвернувшись, я и не заметила, что оборотень внезапно остановился. Дождавшись меня, он легко перепрыгнул через лежащий поперек дороги поваленный ствол дерева и протянул руку, чтобы помочь мне перелезть через бревно. Перебираясь через дерево, я почувствовала рывок и услышала звук рвущейся ткани. Большой клок ткани от юбки остался на сучке.

— Зараза! — я поглядела на разодранный подол и вздохнула. — Неужели нет другой дороги?

— Так короче. Потерпи, осталось недолго идти.

Я глубоко вздохнула и пошла дальше, пристально глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться о корень.

От оборотня помощи не дождешься! И надо же было сказать, что последую за ним повсюду, если он выведет меня домой!

Я уже готова была запросить передышку, когда впереди послышалось журчание воды. Тропинку пересекал узенький, поросший папоротником ручеек. У ручья меня ждал Вульф.

— Что теперь? — спросила, взглянув на извивающуюся ленту воды.

— Повернем направо и пойдем вдоль ручья.

— Может, отдохнем? — не выдержав, жалобно попросила я.

— Выберемся из леса, тогда и отдохнем, — он уже двигался по берегу ручья.

Как назло, берег был глинистый и мокрый от росы. Я уже еле передвигалась, поминутно оскальзываясь, и с завистью смотрела, как он ловко преодолевает препятствия. Его движения были неосознанно грациозными.

Только я собралась сказать оборотню, что не могу больше сделать ни шагу, как невдалеке послышался волчий вой. На большой камень противоположного берега ручья запрыгнул крупный волк и посмотрел на нас. Мы остановились. Волк поскуливал, нетерпеливо перебирая лапами и порываясь куда-то бежать. Мне показалось, что он звал нас за собой.

Нас или оборотня?

— Что случилось, Туманный?

Поскуливая, отрывистым лаем волк ответил мужчине. Выслушав, тот нахмурился. Видимо, полученные вести не были хорошими. Он обернулся ко мне:

— Верена, мне надо ненадолго уйти. Жди меня здесь, никуда не уходи! Я скоро вернусь, — и, не слушая возражений, скрылся вслед за убежавшим волком.

Проклиная оборотня, который завел меня неизвестно куда и бросил, я забралась по склону ручья наверх и, выбрав пригорок посуше, в изнеможении села на землю. Идти неизвестно куда, пока не наступил рассвет, не имело смысла. Зато можно отдохнуть, а потом подумать, как быть дальше.

Стоило только поудобнее устроиться на траве, как почувствовала невыносимую боль в ногах. С трудом стащив мокрые насквозь сапоги, я вылила из них воду. Сняв порванные носки, я увидела, что ноги покрылись кровавыми мозолями. По-видимому, я стерла ноги в мокрых сапогах и даже не заметила этого, выбираясь из болота, да и позже, когда старалась не отстать от оборотня, умудрилась ничего не почувствовать. Оглядевшись вокруг, я заметила знакомые контуры листьев подорожника, благо, это растение не является редким. Поплевав на листы, я приложила их к ранам. Как идти дальше с такими ногами, даже думать не хотелось.

К моему удивлению, не успела я как следует, отдохнуть, как вернулся Вульф.

— Чего расселась? Пошли.

— Я не могу, — сказала я и указала на свои ноги, — в таком состоянии идти не возможно.

— Мда, так ты не дойдешь, — признал он.

Подойдя ко мне, он с легкостью поднял меня на руки. Я попыталась вывернуться, но он пресек мои попытки:

— Не дергайся! Будешь брыкаться, оставлю тебя здесь.

— А мои сапоги? — спросила я.

— Сапоги твои я не потащу, ты и без них отнюдь не пушинка.

Через четверть часа я была вынуждена признать, что у подобного способа путешествий есть свои плюсы. Что ни говори, весьма приятно, когда тебя несут на руках.

— Слушай, Вульф, ты с волками умеешь разговаривать?

— Угу.

— А зачем к тебе волк прибегал?

— По делам.

— Ну неужели так трудно сказать? — я даже обиделась.

Вульф вздохнул, но, видимо поняв, что от меня не отвязаться, все же ответил:

— Туманный показал мне следы, которые ему показались очень подозрительными. Что-то странное в последнее время происходит у вас в селе.

— Что тебе, то есть вам, показалось в этих следах странным?

— Да так. Не бери в голову, — он попытался увильнуть от ответа, но отмолчаться я ему не дала.

— Как это "не бери в голову"? В этом селе я живу и должна знать, что происходит.

— Ну, хорошо, хорошо, — немного раздраженно сказал он. — По следам выходит, что у вас в селе ходит нежить, только по следам получается, что он рубил деревья.

Я потрясенно молчала.

Нежить! Рубит деревья! Похоже, что я не заметила наступления конца света.

Пока я переваривала новость, Вульф остановился:

— Все, больше не могу, надо отдохнуть, — и поставил меня на ноги. — Ну и тяжела же ты.

Я задохнулась от возмущения. Я тяжелая?! Да у меня ни грамма лишнего веса!

Не обращая на меня внимания, он махал затекшими руками, делая разминку. Пока мужчина разминался, я села на землю там же, где меня поставили, и сняла с плеча мешок. Несмотря на то, что он весь был покрыт грязью, внутри было сухо, собранные травы не пострадали. Это подняло настроение, все-таки поход на болото был предпринят не зря, хотя рисковать своей жизнью мне больше не хотелось. Я погрузилась в мечты, как приду домой, вымоюсь, поем, высплюсь, а затем вплотную займусь новым рецептом.

Я так размечталась, что даже вздрогнула, когда над ухом раздался голос оборотня:

— И долго ты так сидеть собираешься?

Я быстро завязала веревочки мешка, закинула лямки на плечо и вопросительно посмотрела на мужчину. Он повернулся ко мне спиной и немного присел:

— Полезай, захребетница.

Я поднялась на ноги и послушно залезла на спину, обхватив руками за шею. Он руками прижал к бокам мои ноги, подпрыгнул, чтобы удобней перехватить, и двинулся вперед.

— Битый небитого везет, — тихонько, чтобы оборотень не услышал, прошептала я, вспомнив детскую сказку.

— Еще слово, и пойдешь своими ножками, — недовольно прорычал он.

— Молчу-молчу! — я украдкой улыбнулась.

Буквально через четверть часа мы выбрались на тропинку и приближались к окраине села.

Когда мы вышли из леса, стало заметно, что наступил рассвет. Я и не думала, что мой поход за огнецветом займет всю ночь, понадеявшись вернуться до того, как домашние проснутся.

Подойдя к крайнему дому, мы с удивлением отметили, что дом открыт, а внутри, по-видимому, никого нет. Странно, и привычной утренней суеты на улице нет. Село словно вымерло. Я услышала, как Вульф тихонько зарычал.

— Ты чего? — спросила я.

— Неужели мы опоздали и нежить уже в селе? — прошептал он и прибавил шагу.

К аптеке он уже почти бежал. Я боялась, что моя семья пострадала, но ничего не могла предпринять. К нашему облегчению, впереди послышались громкие голоса. Судя по доносившимся крикам, что-то случилось, раз все село, бросив свои дела, собралось. Интересно, если я не ошибалась, то спорили именно около аптеки. Неужели что-то с бабушкой?

— Это ты виновата! Замуж вышла, и тут же о ребенке совсем забыла. Не мать, а кукушка, — услышала я гневный бабушкин голос.

Слава Единому, с ней все в порядке! Но о чем они спорят?

— Это я кукушка?! Это я виновата?! Она у меня росла послушной, я ее замуж за хорошего человека собиралась выдать. Если бы не ваше с Вегисом вмешательство в жизнь девочки, она была бы сейчас жива! — это уже мама.

— Всем доброе утро! А что случилось? — приблизившись к спорящим, которые не заметили, как мы подошли, спросила я.

Появление незнакомого молодого мужчины с моей грязной с головы до ног персоной на закорках вызвало легкий переполох. Оказывается, бабушка, плохо почувствовав себя ночью, пришла ко мне, чтобы попросить капли, и обнаружила мое отсутствие. По заправленной кровати она определила, что спать я не ложилась, и пошла меня искать. В аптеке меня не было, дядя Лука на расспросы ответил, что я приходила, послушала приезжих менестрелей и ушла. С тех пор, как я ушла из таверны, больше в селе меня никто не видел. Бабушка даже не сдержала своего слова, что ее ноги не будет в доме моей матери, разбудив ее среди ночи вопросом, знает ли она, куда пропала ее дочь. Остаток ночи половина села провела в поисках моего тела, скорее всего, бездыханного.

Бабушка с мамой наперегонки побежали к нам, да так резво, что Вульф инстинктивно отпрянул назад. Осторожно поставив меня на ноги, он отступил на пару шагов. Я покачнулась и едва не упала, но почти сразу же попала в объятия родных.

— Деточка! Верена! Родная! Жива! — плача, обнимали меня родные.

— Конечно, жива, — обескуражено сказала я.

— Где же ты была? — высморкавшись в батистовый расшитый платочек, начала расспрашивать бабушка. Мама недовольно поморщилась, глядя на такое бесцеремонное использование своего платка, уже жалея, что одолжила его свекрови. — Я ночью проснулась, а тебя дома нет, даже постель не смята. Я уж и в аптеке посмотрела, и в таверну сходила, нигде тебя нет. Думаю, пропала.

— Бабуль, ну куда я могла пропасть? — попыталась растолковать я. — Если меня нет дома, то где-нибудь я все же есть. Надо было просто подождать до утра.

— Верена, ты не отговаривайся, а лучше скажи, где ты была и кто этот молодой человек? Посмотри на себя, на кого ты похожа? Вся в грязи! — вмешалась мама, недовольно поджимая губы.

Когда мама в таком состоянии, нужно отвечать быстро и четко, иначе последствия могут быть фатальные. Чем сильнее ее гнев, тем спокойнее и тише она начинает говорить. Только бабушке удается довести ее до такой степени, что она утрачивает над собой контроль.

— Я за травами ходила на болото, — невольно вбирая голову в плечи, ответила я.

— В болото? Ночью? — мама нахмурилась.

— Ее нужно только в определенный период месяца ночью собирать, иначе все хлопоты зря, — пояснила я.

— Откуда ты знаешь?

— Из книги, конечно.

— Ах, из книги! Позволь меня спросить, из какой книги? В тех книгах, что тебе Лука оставил, ничего не сказано о травах, которые нужно ночью собирать, — ядовито заметила она.

— Из той, что мне господин Лутий подарил, — машинально дала ответ, но затем спохватилась. — Подожди. Мама, откуда ты знаешь, что написано в книгах дяди Луки?

— Неужели ты думаешь, что я не слежу за жизнью своей дочери? — надменно произнесла она.

Она что, меня контролирует?! Моему возмущению не было предела.

Однако поскандалить нам не удалось из-за вмешательства Вульфа:

— С вашего разрешения, я пойду.

— Постойте, молодой человек. Разве вы не хотите мне представиться и объяснить, что делает моя дочь в вашем обществе? — она окинула его презрительным взглядом.

— Это друг Верены. Очень приличный юноша, — встряла бабушка, затем обратилась к оборотню. — Вульф, мальчик мой, пошли к нам, я тебя чайком напою.

Она взяла его под руку и хотела увести, но мужчина ее остановил:

— Верена не может идти, она ноги в кровь стерла, — с этими словами он подхватил меня на руки и понес мимо изумленной матери, следуя за семенящей впереди бабушкой.

— Спасибо, что ты с Вереной на болото ходил. Мне спокойней знать, что она там не одна была, — поблагодарила его бабушка.

— Я ее встретил, когда она домой возвращалась, — заметил он. Хорошо, что не сказал, при каких обстоятельствах я на него наткнулась, в прямом смысле этого слова.

— Как это, когда возвращалась? Верена, ты с ума сошла, одной в болото идти!— в ужасе всплеснула она руками.

— Ну, ничего же не случилось! — отмахнулась я.

— Да? А почему ты такая грязная?

Я открыла рот, чтобы ответить, и снова его закрыла. Нет, правду ни в коем случае говорить нельзя. Иначе моя свобода, и так относительная, кончится.

— Когда возвращалась к тропинке, нечаянно споткнулась и упала в грязь, — как можно спокойнее ответила я.

Бабушка скептически посмотрела на меня:

— Странно, почему грязь только до груди доходит, а выше грязи почти нет. Ты ничего не скрываешь от меня?

— Нет. Я же не буду тебя обманывать, — я посмотрела на нее абсолютно честным взглядом.

За разговором мы незаметно подошли к дому. Я попросила оборотня поставить меня на ноги, уверив его, что дальше справлюсь сама. С трудом поднявшись в свою комнату, я подошла к столику, на котором стояли большой таз для умывания и пара кувшинов с водой, заранее приготовленных перед походом. Неожиданно мне показалось, что занавеска, закрывающая нишу с одеждой, которая заменяла мне шкаф, подозрительно шевельнулась. Я тихонько подкралась и резко отдернула ее. За занавеской прятался папа.

— Папа, ты что здесь делаешь? — изумилась я.

— А-а, это ты, дочка. А я тут... э-э... — растерялся он. — Твоя бабушка такой шум подняла, что я решил лишний раз не мозолить людям глаза.

— От мамы прячешься, — вынесла я вердикт.

— В общем, ты права, — смущенно пробормотал он.

— Иди вниз, мамы там нет, я пока приведу себя в порядок и переоденусь. Там Вульф пришел, познакомитесь, — попросила я. Заметив его изумленный взгляд, пояснила. — Помнишь, бабушка тебе рассказывала про оборотня, которого пару месяцев назад лечила?

— Ты уверена, что твоей матери нет? — неуверенно переспросил он, переминаясь с ноги на ногу у порога.

— Уверена. Иди же, дай мне время привести себя в порядок.

Когда я спустилась, они втроем обсуждали мои ночные приключения. Я боялась, что они будут меня ругать, но, к моему удивлению, серьезно никто за ночной переполох не сердился, только отец заметил:

— В следующий раз, когда надумаешь куда-либо идти, напиши нам записку, где будешь и когда придешь, чтобы мы не волновались.

Я покраснела, поняв, что они действительно сильно за меня перепугались. Я клятвенно пообещала, что больше не поступлю так необдуманно, уйдя никого не предупредив.

После устроенного мною переполоха отец решил уехать. Этому способствовало также и то, что матушка все-таки узнала о его местонахождении. Не прошло и пары часов после моего возвращения из леса, как она ворвалась в дом с криком:

— Где этот паразит? Верена, признавайся, он ведь у тебя прячется?

— Кто? — я притворилась, что даже не догадываюсь, о чем она говорит. Не хотелось выдавать папу матери, особенно если она так разгневана.

— Твой отец. Если он появился в селе, значит, прячется у тебя. Больше ему некуда податься.

— Мама, успокойся. Никто у меня не прячется, — заверила я.

Проигнорировав мои слова, она вихрем промчалась по дому, заглядывая во все мало-мальски пригодные для укрытия места. Я затаила дыхание, неужели она найдет папу? Ой, что будет!

Убедившись, что никого постороннего в доме нет, она разочарованно вздохнула и с урозой в голосе добавила:

— Ну, ничего, он мне еще попадется.

Когда она вышла из дома, я облегченно вздохнула. Проследив в окно за удаляющейся по дороге фигурой матери, я убедилась, что она не собирается сразу возвращаться. Как только она скрылась за поворотом, я тихо позвала:

— Папа! Папа, она ушла, можешь выходить.

— Ты уверена? — раздался его голос откуда-то сверху.

Я подняла голову. Папа лежал на шкафчике со стеклянными дверцами, где я держала пузырьки с лекарствами.

— Папа, что ты там делаешь? — удивилась я.

— Не видишь что ли, от твоей матери прячусь. Слава Единому, она не догадалась наверх посмотреть, — он попытался слезть.

— Осторожно, не разбей стекло! — испугалась я.

С кряхтением, лежа на животе, он пытался сползти на пол, но ничего не получалось.

— Помоги слезть, — наконец попросил он.

Я принесла стул и подставила к шкафу с расчетом, что при спуске отец непременно встанет на него.

— Слезай, я тебя поддержу, — обхватив его за талию, сказала я. — И как же ты умудрился туда так быстро залезть?

— Сам не знаю.

Через полчаса совместных мучений отцу удалось оказаться на полу без травм и увечий. Уже сидя на кухне и попивая чай из смородинного листа с мятой, он обратился ко мне:

— Знаешь, дочка, наверное, мне будет лучше уехать. Рано или поздно твоя мать меня найдет. По моим расчетам, Алесс уже уладил все разногласия с тем типом, и мне можно смело возвращаться.

— Может, все-таки поживешь с нами еще немного? — умоляюще глядя, попросила я.

— Нет, пора и честь знать, — вздохнул он.

Вечером того же дня отец уехал. Я была очень расстроена, тяжело расставаться с близким человеком. Чтобы отвлечься от печальных мыслей, я, как всегда, отправилась в аптеку и взяла книгу. Это занятие неизменно являлось для меня наилучшим лекарством на все случаи жизни. Вскоре я увлеклась и перестала замечать происходящее вокруг.

"Эльфы всегда почитали белую лилию символом чистоты, нежности и невинности. Многие уверены, что своей красотой и нежностью кожи эльфийки обязаны именно лосьону из белой лилии".

Я скептически хмыкнула, прочитав эту фразу, но не стала заострять на ней внимания и продолжила чтение.

"Данный лосьон избавляет кожу от угревой сыпи и гнойников".

Неожиданно в аптеку кто-то вошел. Я подняла глаза, на секунду оторвавшись от книги. Это был Вульф с каким-то веником в руках. Что это было, я не разглядела из-за слепившего в глаза солнца.

— Привет, Верена.

— Угу, — пробурчала я, снова погрузившись в чтение.

— Это тебе, — он положил на прилавок передо мной шикарный букет белых лилий.

"В бутылку из темного стекла положить одну треть измельченных листьев и цветков белых лилий, собранных в конце цветения, когда они напитаны соком (лучше, если они собраны в начале осени)..."

Тут мой взгляд упал на подаренный букет. Какая удача!

Я проскочила мимо опешившего оборотня и через минуту с триумфальным криком вернулась с темной бутылочкой, разделочной доской и серебряным ножом, которым предпочитала пользоваться во время приготовления лекарств. Быстро распотрошив подарок, я молниеносно нарезала листья и запихала в бутыль. Оставалось еще полбукета. Пробежав ниже по тексту глазами, я увидела еще один рецепт из лилий.

"Крем из листьев и лепестков лилий позволит вашей коже оставаться белой и сохранит молодость надолго, а также избавит от уже имеющихся морщин".

Отлично, остатков цветов как раз хватит на второй рецепт!

Пока я спешно нарезала цветы, дверь аптеки опять открылась, и в аптеку вошла Иллина:

— Верена, мне нужна твоя помощь.

— Иллина, давай позже. Я сейчас занята, — я пробежала мимо нее, едва не столкнувшись.

— А это тот молодой человек, который тебя на руках принес? — заинтересовалась она моим посетителем.

— Ага. Принесла же его нелегкая!

Она с удивлением смотрела на застывшего с непередаваемым выражением лица мужчину и мою мечущуюся по залу в поисках компонентов фигуру.

"Залить содержимое водкой и плотно закрыть, оставить в прохладном темном месте на месяц. Если лосьон получится слишком крепким, то его нужно разбавить холодной кипяченой водой".

Какая я умница, что запаслась самогоном у дяди Луки! Он как раз пригодится.

Я открыла шкафчик, достала одну из бутылочек с надписью "Осторожно, яд", вытащила пробку и понюхала содержимое. Я не ошиблась, это было то, что нужно. Теперь следовало залить самогоном нарезанные растения. Через минуту я укупорила будущий лосьон и отнесла его в заднюю комнату, надеясь позже попросить у дяди Луки разрешения воспользоваться погребом в таверне для хранения лосьона.

— Верена, отвлекись ненадолго. Может, познакомишь нас, чаем напоишь?

— Иллина, оставь меня в покое.

Нимало не смутившись, она обратила свое внимание на странное состояние оборотня. Замерев на одном месте, он неотрывно смотрел на растерзанные цветы, не произнося ни слова и не замечая сестрицы, машущей перед его глазами рукой. Проследив его взгляд, она правильно оценила ситуацию:

— Ты что, пустила на свои притирки такой шикарный букет? С ума сошла! Человек за тобой ухаживает, цветы дарит, а ты...

— Он?! Ухаживает?! Не смеши меня. Я его только второй раз в жизни вижу, — отмахнулась я.

— Четвертый, — пробормотал оборотень.

— Что? — не поняла я.

— Четвертый раз.

— Четвертый, так четвертый, — я пожала плечами. Затем обратилась к Иллине. — Ты прочти вот это.

Иллина посмотрела на рецепт, в который я ткнула пальцем, затем на соседний. Ее глаза загорелись азартом.

— Верена, что ты стоишь? Давай начинай готовить, а я тебе помогу!

Теперь мы уже вдвоем терзали многострадальный букет.

"Взять равные части лепестков белых лилий, меда, сока чеснока и растопленного воска..."

— Где у тебя мед? — спросила Иллина, роясь в шкафчике.

— Там где-то, — не глядя на сестрицу, ответила я.

Пока она искала мед, я нарезала остатки цветов, почистила чеснок и размолола его в кашицу.

— Ты уверена, что крем не будет вонять чесноком? — озабоченно поинтересовалась Иллина.

— Угу. Разожги огонь, пожалуйста, и поставь большой котел с водой, — попросила я.

В надежде первой испытать чудодейственный крем, сестрица просто излучала трудовой энтузиазм. Без возражений выполняла мои требования и проявляла редкие для нее ловкость и сообразительность. За все время работы она ничего не разбила и не перепутала, что являлось, безусловно, большим достижением.

Когда вода в котле закипела, я взяла средней величины глиняную миску, в которую положила все компоненты, и, помешивая, немного уварила. Процедив сквозь корпию получившуюся массу, удалила осадок. Теперь следовало остудить средство.

За все время приготовления крема мы с Иллиной не обращали внимание на то, что происходит в аптеке. Когда же я вспомнила об оборотне, того уже не было в помещении. Пожав плечами, я продолжила свои занятия.

"...тщательно взбить массу, затем разложить в баночки. Хранить в темном месте".

Через несколько часов крем из лепестков белой лилии был готов. Сестрица сразу же забрала пару баночек в качестве оплаты труда. О том, для чего она приходила ко мне, сестра даже не вспомнила, а я не стала расспрашивать, полагая, что свои проблемы она может решить и сама.

После уборки в аптеке я почувствовала голод и только тут заметила, что уже довольно поздно. Странно, но бабушка обычно следит за тем, чтобы я не забывала о регулярном приеме пищи.

Может, она не захотела с Иллиной общаться? Нет, они в неплохих отношениях, и я не слышала, чтобы происходили ссоры.

Обойдя весь дом, я констатировала, что бабушки вообще в нем нет. Я уже собиралась пойти поискать ее, как входная дверь хлопнула и, напевая что-то веселое, вошла бабушка. На ней было шелковое платье, давно уже не новое, но в отличном состоянии. Несмотря на то, что подобные фасоны вышли из моды около пятидесяти лет назад, оно ей очень шло. На голове красовалась небольшая изысканная шляпка. Я потрясенно смотрела на бабушку. Казалось, она вернулась в пору своей молодости. Только откровенный завистник мог сказать, что это старушка, давно разменявшая девятый десяток лет.

— О, Верена, я смотрю, ты чай пьешь? Налей-ка и мне чашечку, — улыбаясь, попросила она.

Я подозрительно посмотрела на нее. С чего это она так нарядилась?

— Бабуля, а где ты была? — вкрадчиво спросила я.

— Ты не поверишь! Я была на свидании, — продолжая мурлыкать под нос нежную мелодию, заявила она.

Зря я в этот момент ела булочку! Поперхнувшись, я раскашлялась.

— Прости, я не поняла, где ты была?

— Что тут непонятного. Я была на свидании, — она, как девчонка, закружилась по комнате. — Чувствую себя, как будто мне восемнадцать лет. Я была так молода, — мечтательно вздохнула бабушка.

Наконец, немного успокоившись, она села за стол и с удовольствием стала пить чай с булочками.

— Верена, я видела, как в аптеку заходил Вульф. С букетом. Ты мне ничего рассказать не хочешь? — она хитро прищурилась.

— А что я должна рассказать? — недоуменно спросила я. — Как пришел, так и ушел. А букет мне очень пригодился, мы с Иллиной сегодня просто замечательный рецепт испробовали.

Надо было видеть, как у бабушки вытянулось лицо! А в чем дело, разве я что-то не так сделала?

— Ну, знаешь!.. — возмущенно воскликнула она, со стуком ставя чашку с недопитым чаем, и хлопнув дверью, ушла в свою комнату.

В полном недоумении от ее поведения я допила в одиночестве чай, убрала за собой и пошла спать.

Ночь казалась долгой. После странного разговора с бабушкой я никак не могла заснуть. Полагаю, что бабушкины нотации на тему, что нехорошо так поступать с подарками, были просто отложены на время. Хотя ее реакция на мой рассказ показывала, что бабушка как-то замешана в этой ситуации. И все-таки, странное поведение Вульфа никак не укладывалось в моей голове. Поверить в то, что он в меня внезапно и наповал влюбился, я не могла ну никак. До такой степени наивной я не была и в романтические чувства не верила.

Вдруг мне показалось, что в окно кинули камешком. Я прислушалась. Так и есть! Еще пару камешков угодило в стекло. Вслед за стуком послышался скрип створок окна, и раздался громкий шепот:

— Довина, выходи!

— Тише ты, Веренку разбудишь! — раздался в ответ не менее тихий шепот.

— Я тебя зову-зову, а ты все не откликаешься. Я уж думал, что ты крепко заснула.

— Веренка только недавно спать легла, вот я и пережидала.

Слушая разговор, я тихонько на цыпочках подошла к окну и, спрятавшись за занавеску, чтобы меня не увидели, выглянула в окно. Под окном, вырядившись в темную старую одежду неизвестного фасона, стоял дядя Лука. В руках он держал топор.

— Ты готова? — спросил он высунувшуюся из окна бабушку.

— Ага. Ты подожди, я сейчас выйду, — бабушка скрылась в глубине комнаты.

Я метнулась обратно и быстро, не заботясь о том, правильно ли я надеваю одежду, оделась. Ничего, по дороге поправлю! Я как раз надевала туфли, когда внизу стукнула входная дверь. Прыгая на одной ноге, я пыталась обуться и одновременно не упустить из виду бабушку. Через несколько мгновений я устремилась за этой подозрительной парочкой.

Следить за ними было очень удобно, так как они были полностью поглощены беседой и, практически, не следили за дорогой. Однако я была слишком далеко, чтобы слышать, о чем они беседуют. К моему удивлению, бабушка откуда-то вытащила скалку и продемонстрировала ее собеседнику, отчаянно при этом жестикулируя. Дядя Лука внимательно посмотрел на кухонную утварь и одобрительно кивнул.

Интересно, что бы это могло значить? Я как-то не представляю, что можно было на свидание отправляться с топором и скалкой наперевес.

Судя по всему, они направлялись на центральную площадь села, которую обычно использовали во время проведения собраний, а также ярмарок. Чем ближе бабушка и дядя Лука приближались к цели своей ночной прогулки, тем больше на улицах появлялось народу, вооруженного самыми различными предметами, которые могли бы служить оружием в руках. Преимущественно это были косы, вилы, топоры и другие колюще-режущие инструменты. У женщин были популярны сковороды, скалки, вальки для глажки белья и ухваты. Все при встрече здоровались и собирались в группы, активно что-то обсуждая.

Со мной тоже поздоровались. Я машинально ответила на приветствие, лишь затем разглядев, кто же со мной говорит. Это оказался Кот.

— Я смотрю, Верена, и ты решила присоединиться к охоте? — спросил он.

— К какой охоте? — недоуменно ответила я вопросом на вопрос.

— Ты не знаешь? Разумеется, к охоте на нежить, — пожал плечами паренек. — Тут почти все село собралось.

Я огляделась по сторонам, Кот оказался прав. Судя по количеству народа, здесь действительно собралось почти все село. Вот, немного в стороне и матушка с ухватом наперевес, а рядом, в компании подружек, Иллина. То тут, то там виднелись знакомые лица. Это что же получается, все село участвует в... так сказать, общественном мероприятии, а я ничего не знаю! Бабушка даже из дома тайком от меня выбралась.

Меня захлестнула обида. Однако, присмотревшись, я вдруг заметила, что молодых парней в толпе очень мало, хотя они первыми должны были принимать деятельное участие.

— А где же парни: Никита, Антон и другие? И Богдана я чего-то не вижу, — удивилась я.

— Так осень почти уже наступила, — ухмыльнулся Кот. Видя, как я недоуменно хлопаю глазами, пояснил. — Скоро должны приехать люди Государя, в армию вербовать. Вот они и прячутся подальше от дома, чтобы в армию не забрали. Кто же хочет двадцать пять лет в армии служить.

За разговором мы не заметили, как вокруг наступила относительная тишина. На середину площади кто-то выкатил телегу, на которую с кряхтением влез Влас, в настоящий момент исполняющий обязанности старосты. Громко прокашлявшись, он попросил слова и начал:

— Уважаемые соседи! Вот уже некоторое время мы знаем о странностях, происходящих в нашем селе. Многие уже в курсе, что по ночам бродит то ли упырь, то ли зомби. Больше так дальше продолжаться не может. Поэтому сегодня ночью мы начинаем охоту на нечисть.

— Нежить, — поправил кто-то из толпы.

— Правильно, нежить, — кивнул староста и продолжил. — Прежде всего, я предлагаю удалить из числа охотников молодых девушек и детей. Известно, что нежить предпочитает есть именно их.

Упомянутые девушки возмущенно запротестовали, но их недовольство было проигнорировано. Почти сразу же нашлись желающие увести их под конвоем и охранять до рассвета.

— А где Верена? — громко спросил староста, когда дети и подростки были удалены.

— Бедная девочка весь день работала, утомилась и пораньше легла спать. Уж больно сладко она спала, даже будить не хотелось, — поспешно сказала бабушка. Матушка, в кои-то веки, бросила на нее одобрительный взгляд.

— Жаль, очень жаль. Я думал, она нам поможет, — огорчился он.

— Я здесь, — откликнулась я.

— Отлично. Ты нам как раз и нужна.

— Чем я могу помочь?

— Будешь приманкой для нежити, — после этих слов я очень пожалела, что не осталась дома.

Что тут началось! Мама с бабушкой, на время оставив взаимные обиды, вдвоем накинулись на старосту, чтобы заставить того отказаться от этой мысли. В ход пошел весь их богатый арсенал уловок — скандал, слезы, уговоры и даже рукоприкладство, но староста был неумолим. Вытирая расцарапанное в кровь лицо платком, он торжественно пообещал родным, что со мной ничего не случится.

— Если на Верену нападут, то я вас всех убью, — мрачно оглядывая передовой отряд "охотников", заявила мама.

— А я ей помогу, — добавила бабуля, потрясая скалкой.

Отчиму стоило большого труда увести их в дом, где они решили подождать окончания ночи. Иллина мне потом рассказывала, что обе родственницы успокаивали свои нервы стаканчиком ликера, которым отчим пропитывал пирожные. Когда на столе стояли уже две пустые бутылки, они пришли сразу к нескольким выводам: во-первых, мужчины не в состоянии понять материнское сердце; во-вторых, что я выросла слишком упрямой, и в этом надо винить отца; в-третьих, ремень — это самый действенный метод воспитания, к сожалению, применение которого было проигнорировано в моем детстве. Там было еще что-то, но дальше сестрица не разобрала, так как диалог постепенно перешел сначала в бормотание, а затем в легкий храп.

Примерно через час план охоты был всесторонне рассмотрен и утвержден, охотники разделились на небольшие отряды. Пора было выступать.

— Чаще всего этого упыря, или кто он там, видели недалеко от дома Валиссы. Вот оттуда и начнем, — давал мне указания староста. — Ты... эта... не только на виду ходи, еще неплохо бы и в темные переулки заглядывать.

— Как это, по темным переулкам? — с дрожью в голосе переспросила я.

— А где, ты думаешь, нежить-то ловить? Да ты не бойся, — успокаивал он меня, — мы тут рядышком будем. Ежели что, выручим.

И вот я половину ночи ходила по селу в надежде выманить из укрытия упомянутую нежить, шепотом кляня ее и свое любопытство. По моему мнению, ни одна здравомыслящая нежить не высунется из своего логова, если знает об облаве. Тем более, что не услышать топот и сопение за моей спиной мог только глухой. Несмотря на то, что обещанная помощь и в самом деле была рядом, мне неожиданно пришло в голову, что рядом с оборотнем было бы спокойнее. С возмущением я попыталась выкинуть эту мысль из головы, но она всего лишь спряталась где-то в глубине души. Затем я поймала себя на том, что оглядываюсь, не окажется ли рядом этот тип, но никого, кроме меня самой и "охотников", поблизости не было.

Неожиданно мимо, едва не сбив меня с ног, метнулась знакомая темная фигура. Это его я время от времени видела по ночам, тихо пробирающимся по улицам села. Это и есть искомая нежить! Как только я пришла к данному выводу, мой визг оглушил всех, кто находился в зоне слышимости. Фигура шарахнулась в сторону, но тут из засады высыпали люди. К сожалению, несколько отрядов, выслеживая зомби, вышли навстречу друг другу. Когда раздался мой визг изрядно перепуганные жители с "оружием" наперевес начали крушить все и всех вокруг. Когда же разобрались в получившейся свалке, хитрая нежить уже успела скрыться.

Разочарование жителей было велико! Понурые, они стали потихоньку расходиться по домам, но тут второй раздавшийся крик заставил всех метнуться в ту сторону, откуда он доносился. На водосточной трубе, обняв ее руками, висел маленький внучок старосты Власа, держась из последних сил. Высота была немалая, так как у старосты очень большая семья, живущая в одном доме. Стоило его сыну жениться или дочери выйти замуж, как он надстраивал очередной этаж. Это был самый высокий дом не только в нашем селе, но и вообще в нашей губернии.

Внизу стояла Ясина, мать ребенка, и плакала. Кто-то успел сбегать домой и принести одеяло. Мужчины натянули его под трубой и теперь пытались убедить мальчика спрыгнуть. А перепуганный ребенок мотал головой и все крепче прижимался к трубе, но от каждого движения крепления трубы слабели, и она все сильнее наклонялась. Вокруг собралась целая толпа, но никто не мог помочь. Крыша дома очень крутая, а труба не выдержит веса взрослого человека.

Я смотрела на ребенка, зажимая ладонью рот, чтобы не разреветься и не знала, что делать. Ясина уже билась в истерике в руках у мужа.

Ситуация была критической.

Неожиданно на крыше показалась темная фигура искомой нежити. Осторожно съехав к краю крыши, он стал пробираться к плачущему малышу. Все затаили дыхание — съест или нет! Но он схватил ребенка за шиворот и попытался оторвать его от трубы. Мальчишка завопил и попытался вырваться. Как и следовало ожидать, от его трепыханий труба оторвалась, и они вдвоем рухнули вниз. В воздухе зомби каким-то таинственным образом умудрился повернуться так, что он упал спиной, а малыш оказался сверху. Ясинка метнулась к упавшим. Зомби довольно быстро поднялся, сунул матери насмерть перепуганного сына и, пока окружающие не пришли в себя, скрылся.

Счастливая мать, смеясь и плача, старалась то обнять, то поцеловать дитя, то порывалась посмотреть, нет ли на нем ран. Рядом топтались остальные жители, радуясь и недоумевая по поводу случившегося. То есть радовались они чудесному спасению, а недоумевали по поводу нетипичного поведения нежити. Когда все немного успокоились, Ясина попыталась выяснить, как же сын оказался на трубе.

— Ну как же. Я хотел посмотреть, как вы на зомбяку охотитесь. Это так интересно! Только крыша скользкой оказалась, — последовал бесхитростный ответ.

От мысли наказать непоседу родителям пришлось отказаться, они были слишком напуганы тем, что едва не потеряли единственного сына. Ясинка же подошла к отцу:

— Папа, ты как хочешь, но не смейте трогать этого зомби.

— С ума сошла?! Он же нежить! Не дай Единый, кого-нибудь покусает.

— Он спас твоего внука, — сурово отрезала она. — Мы же не твари неблагодарные, чтобы спасителя убивать. Пускай по селу ходит, сколько хочет. Так ему и скажи.

— Да как же я ему скажу, если неизвестно, где он прячется?

— Покричи, может, услышит.

Остаток ночи было слышно, как по селу ходит староста и кричит уже сорванным голосом:

— Эй ты, зо-омби! Выходи! Мы тебя не тронем! Можешь ходить, где хочешь!

Никто даже не догадывался, что эта история с зомби еще не закончилась.

В последующие дни все жители строили догадки и предположения над непонятным поведением нежити, эта тема была самой обсуждаемой за последний год. Как ни странно, но решение старосты Власа об официальном разрешении зомби проживать на территории села было поддержано всеми жителями. Даже жрец высказал мнение, что он, наверное, поднялся с благословения Единого.

Малыш, спасенный странным зомби, пользовался небывалой популярностью среди сверстников, что вполне понятно, ведь не каждому удается побывать в лапах настоящей нежити. Его постоянно просили рассказать об этом, и с каждым пересказом гипотетические клыки зомби становились все больше и больше, пока не достигли таких размеров, что уже не хватало размаха рук. Самой популярной у ребятни стала игра "в зомбяку".

Однако новые проблемы заставили жителей заняться более насущными проблемами: приближался сбор урожая. Это событие создало нешуточные противоречия: во-первых, как собрать урожай, если большая часть мужчин призывного возраста прячется в лесах и по дальним родственникам. Ну, допустим, что женщины и девушки справятся с жатвой, но чтобы обмолотить все зерно, нужна мужская сила.

Как на грех, урожай в этом году был на редкость богатым. Усугублялась проблема и тем, что на сей раз призыв на королевскую службу запаздывал, а находиться в лесу становилось все более опасно из-за активизировавшейся нечисти. Во-вторых, приближалась осенняя ярмарка, и люд ломал голову, как выручить побольше денег за свои товары и утаить их от сборщиков налогов.

Все это вылилось в то, что все подростки и дети старше пяти лет были мобилизованы для оказания посильной помощи. Ребята постарше помогали в поле, а младшие целыми днями сидели на крышах домов или на деревьях и следили за дорогой. При приближении незнакомых лиц им наказали подать сигнал тревоги и предупредить. Были приготовлены многочисленные схроны, чтобы спрятать часть урожая. Село готовилось к любым неожиданностям.

На меня тоже навалилось много работы, нужно было приготовить препараты для маскировки домашних животных. Приходилось использовать лишь травы, так как при сборщиках налогов и людях, производящих реквизирование для нужд армии у населения продовольствия, состояли квалифицированные маги. Они были призваны выявлять случаи магического утаивания или маскировки. Легче вылечить животное, чем придать ему вид падали. Сколько мне пришлось помучиться, чтобы покрасить зубы лошадям, налепить на них струпья, неотличимые от настоящих! Бедным свиньям пришлось приготовить слабительное, а для того, чтобы отловить и измазать в мази кур, мне понадобилась помощь детворы. Каждый был рад внести свою лепту в дело сокрытия продукции, за которую взимали налог.

В то утро я специально освободила время, чтобы выкупать Буяна, прежде чем заняться его маскировкой. Если Серко выглядел довольно непрезентабельно, то караковый красавец вызвал бы вполне обоснованное желание какого-нибудь офицера забрать его у меня. Представить его под седлом чванливого аристократа было тяжело. Несмотря на то, что этот конь тяготил меня, я не желала видеть его в чужих руках. Тем более, я уже знала, кому нужно подарить животное. Даже бабушка не будет возражать против этой кандидатуры!

На заре я проснулась, оделась в приготовленные с вечера штаны и рубашку, что еще остались от брата, и вышла на улицу. Было довольно прохладно, и мне пришлось накинуть еще и курточку. Когда подошла к дому Витека, куда я все же отвела своих питомцев по совету Кота где-то через месяц после приезда бабушки, то постучалась в ворота. Почти сразу они распахнулись, пропуская меня. Поздоровавшись с Витеком, я пошла к сараю, где обитали кони. Оба красавца потянулись поприветствовать меня. Я погладила Серко по морде, извинившись, что не могу сейчас с ним погулять. Надев недоуздок на каракового, я направилась к выходу, ведя его за собой. Когда Буян проходил мимо обиженного конька, то тот попытался укусить соперника, но получил презрительный удар хвостом.

Все утро прошло в купании Буяна в холодной реке, чтобы маскировка, которую собиралась на него наложить, смотрелась ровно и естественно. Замерзли оба. Вернуться в село я решила верхом. Поскольку седла не было, пришлось сначала найти подходящий валун, и уже с него перебираться на спину коня. Буян выносил стоически мои неуклюжие телодвижения, хотя на морде ясно читалась мировая скорбь от факта, что он попал именно в мои руки.

Возвращались мы медленным шагом, так как я без конца съезжала то с одной стороны, то с другой, и лишь чудом не сваливалась. Однако, когда до села нам оставалось где-то полпути, начался сильный дождь, и по дороге побежали ручейки. Я моментально промокла. Буян немного прибавил шаг. Когда мы приблизились к развилке, недалеко от околицы, мимо нас, обрызгав грязью с головы до ног, промчался вороной конь. Его всадница даже не обратила на нас внимания.

От такой наглости Буян мгновенно обозлился и пустился вскачь. Я вцепилась в гриву, мечтая лишь о том, чтобы не свалиться под копыта. Все мышцы у меня сразу же заныли, холодный пот ручьем тек по спине. Я уповала только на чудо. Я и так не великая наездница, а тут без седла, с жалким недоуздком в руке...

Всадница на вороном пришпорила коня, то ли специально, то ли просто спешила,. Буян тоже увеличил скорость, стремясь нагнать соперника. От страха я не замечала ничего вокруг, и когда караковый остановился около таверны, я уже была готова попрощаться с жизнью. Кто из лошадей пришел к "финишу" первым, для меня так и осталось загадкой, потому что последние несколько минут я ехала, зажмурившись и понадеявшись, что у Буяна все-таки хватит ума самому выбрать направление. Ни о каком управлении животным речи не шло вообще.

Все, больше я в жизни не сяду на эту скотину! Как только приду в себя, избавлюсь от него. Отдам кому угодно. Глаза бы мои его не видели.

Девушка резво спрыгнула со своего коня и скрылась в таверне, даже не посмотрев в мою сторону. Вот тут-то и выяснилось, что я не в состоянии слезть с этой чертовой лошади. У меня одеревенели все мышцы так, что я не могла даже разжать пальцы. От мысли, что я могу остаться на спине Буяна на неопределенное время, у меня полились слезы. К счастью, из таверны вышел Кот. Увидев меня, он спросил:

— Привет, Верена. Ты к дяде Луке?

Не в силах выговорить ни слова, я лишь помотала головой.

— А чего ты не спешишься? — удивился он.

— Н-н-не м-м-могу, — я с трудом разлепила губы.

Только тут он заметил мое состояние и кинулся обратно в таверну. Через несколько мгновений он вернулся вместе с дядей Лукой и Вульфом. Дальнейшее я воспринимала как будто сквозь туман. С коня меня сняли только совместными усилиями, примерно через четверть часа мучений. Оборотень на руках отнес меня в небольшую комнатку на втором этаже. Дядя Лука принес небольшую бутылочку, судя по запаху, с мятным маслом. Сняв с меня рубашку, он налил на ладонь масло, и начал делать массаж.

Скоро я почувствовала, что напряжение в мышцах проходит, но на его место приходит боль. С трудом сдерживая слезы, я старалась не стонать, уж очень неловко мне было перед оборотнем. Лишь мельком я посмотрела на него, ожидая увидеть в его глазах насмешку, но увидела только участие.

В комнату без стука ворвался Кот:

— Верена, не волнуйся, я коня отвел Витеку, он обещал им заняться.

Я кивнула, говорить об этой животине больше не хотелось.

Когда боль прошла, я почувствовала, что засыпаю. Посмотрев на мое сонное лицо, дядя Лука выпроводил всех из комнаты и, укрыв предварительно меня одеялом, вышел следом.

Не успел он уйти, а я уже спала.

Через пару часов я проснулась от того, что сквозь неплотно задернутые шторы пробился солнечный луч и упал на лицо. Я чувствовала себя прекрасно, энергия во мне так и бурлила. Одевшись, я умылась, чтобы прогнать остатки сна и, заправив кровать, пошла вниз.

В зале над стойкой дядя Андрис прибивал доску с объявлением:

"Крепких напитков в продаже НЕТ. Совсем нет".

А ниже приписка: "Магам младше 75 лет отпуск пива и слабоалкогольных напитков ограничен. Не более двух кружек в одни руки".

За дальним столиком я с удивлением увидела дядю Луку и бабушку за оживленной беседой. Она опять была в нарядном платье и шляпке, черные перчатки и веер лежали на столе. Вот дядя Лука что-то ей вполголоса сказал, затем встал, поцеловал ей руку и удалился, пообещав скоро вернуться. Бабушка мило покраснела и, раскрыв веер, начала обмахиваться. Я решила использовать этот момент, чтобы прояснить кое-какие вопросы.

— Значит, это дядя Лука? — подойдя к столу, спросила я.

Бабушка вздрогнула и резко обернулась, по-видимому, не заметив, как я подошла.

— Да. Он такой милый. Я, в самом деле, очень счастлива, — улыбаясь, сказала она, потом нахмурилась. — Надеюсь, ты не против наших отношений.

Я вздохнула и внимательно посмотрела на нее. Последнее время бабушка как будто помолодела, стала немного мягче. И потом, она давно уже не подросток, чтобы я возражала. Да и дядя Лука очень достойный человек.

— Конечно, бабушка, не против.

Она заметно расслабилась. И вдруг заплакала:

— Какая же я глупая..., — она достала кружевной платок и, утерев слезы, шумно высморкалась.

— Бабулечка, что случилось? — забеспокоилась я такой неожиданной перемене настроения.

— Он ведь считает, что я намного моложе. Я ему сказала, что мне шестьдесят девять лет, — она отвела глаза.

— Что?

— Ох, я знаю, что это глупо, но...он такой заботливый и, вообще, замечательный. Мне не хотелось, чтобы он считал меня дряхлой старухой. А так, получается, что я старше его всего лишь на десять-одиннадцать лет. А в нашем возрасте это не такая уж большая разница.

— Понятно, — произнесла я, с трудом сдерживая улыбку. Бабушка так смущенно покраснела...

Я не заметила, как к столику подошел обсуждаемый мужчина.

— Ну как, Верена, выспалась? — участливо спросил он.

— Да, спасибо, — я немного покраснела, не в силах справиться со смущением. Как-то неловко было, что он мне делал массаж.

Бабушка и дядя Лука молчали, как будто что-то выжидая.

Дверь таверны хлопнула, на пороге, о чем-то разговаривая, появились Вульф и Кот. Значит, мне не показалось, что меня в комнату принес оборотень, на что я робко рассчитывала.

— Верена, ты должна извиниться перед Вульфом, — прошипела бабушка, толкнув меня в бок локтем.

Могла бы и не говорить, я сама и так собиралась просить прощения. Не знаю почему, но стоило мне оказаться рядом с оборотнем, как я переставала контролировать свое поведение и начинала вести себя вызывающе. Мне хотелось ему нагрубить, вывести из себя, а потом, стоило ему уйти, я хотела бежать за ним. Эта двойственность меня убивала. Каждый раз я клялась себе, что на этот раз буду спокойна и уравновешена, но хватало этого ненадолго.

Вот и сейчас я шла к нему, повторяя про себя: "я спокойна, я спокойна".

— Вульф, я должна тебя поблагодарить тебя за то, что помог мне слезть с коня, — выпалила я заготовленную фразу.

— Да не за что, — дернул он плечом, как бы отмахиваясь от благодарности.

Я почувствовала, как во мне поднимается раздражение, но, стиснув зубы и пытаясь изобразить улыбку, продолжала мысленно повторять: "Спокойствие, только спокойствие".

— А меня?! — раздался возмущенный голос Кота.

— Что тебя? — недоуменно уставилась я на него.

— Как что? Поблагодарить!

— Тебе тоже спасибо. Ты самый лучший друг, что бы я без тебя делала, — я потрепала его по голове, чувствуя, что раздражение стало отпускать. Я действительно была ему признательна, что его вмешательство в разговор не дало мне еще больше усугубить ситуацию, и без того непростую.

— То-то же. Пойду, спрошу у дяди Андриса жареной рыбки, — он выскользнул из-под руки и умчался на кухню, оставив нас с Вульфом наедине.

Я стояла, вперив взгляд себе под ноги, мечтая провалиться сквозь пол. Вульф напряженно смотрел на меня. Повисла неловкая пауза. Спиной я чувствовала недовольный взгляд бабушки.

— Я хочу извиниться за букет, — не выдержала я. — Я не хотела тебя обидеть, просто мне нужны были лилии, а тут ты... — попыталась объяснить возникшую ситуацию.

Я окончательно смешалась.

Вдруг я почувствовала на плече его руку и подняла глаза. Вульф слабо улыбнулся:

— Я тоже хорош. Меня же предупреждали...

— Предупреждали? — насторожилась я.

— Не обращай внимания, — отмахнулся он, — Ты и в самом деле необыкновенная.

Пока я стояла, ошарашенная его словами, оборотень вышел из помещения. Когда я немного пришла в себя и выглянула на улицу, там уже никого не было.

Как мне надоели его внезапные исчезновения, впрочем, его неожиданные появления везде, где я появляюсь, тоже. Создается такое впечатление, что он за мной следит. Нет, все-таки что-то в его поведении настораживает.

Дядя Андрис уже давно закончил забивать гвозди и сейчас усердно вытирал стаканы белым полотенцем. Я подошла к стойке и, кивнув на объявление, спросила:

— А для чего объявление? Раньше, вроде бы, не требовалось такое украшение.

— Ты разве не знаешь, что магичка из Академии приехала? Ох, чует мое сердце, быть беде! — проворчал он.

— Вот это новость!

— Так ты же, говорят, с ней скачки устроила, — удивился он. — Или Кот мне солгал?

— Разве это была она?

— А кто же еще! — хмыкнул он. — Не нравится мне эта рыжая девица, от нее за версту несет бедой и неприятностями. Хорошо, что у нас не постоялый двор, а трактир.

— Думаешь, это обстоятельство поможет вам избежать погрома? — усмехнулась я.

Дядя Андрис ответил кислым взглядом:

— Разве с этими магами-недоучками можно быть хоть в чем-то уверенным? Будем молиться, чтобы беда стороной прошла.

— Дядя Андрис, а ты ее видел? Какая она? — мне стало любопытно.

— Ростом мелковата, с тебя, примерно. Рыжая, наглая. Спрашивала, у кого можно пару недель пожить. Ты бы шла к себе, она же должна тебе нанести визит вежливости, если не застанет на месте, будет очень некрасиво.

Я согласилась с дядей Андрисом, что такое пренебрежение приличиями было бы дурным тоном, и поспешила в аптеку. К счастью, с утра в аптеку никто не приходил, о чем мне доложил младший сын Валиссы. В ожидании магички я лениво протирала прилавок и полки.

Время шло, а никто не появлялся. Я уже стала нервничать. Как же так получается, по неписанному закону, когда приезжает кто-то, обладающий Силой или Знанием, а то и тем и другим одновременно, он должен лично посетить и представиться местному старейшине и магу, либо за отсутствием мага, целительнице. Кроме меня, в селе нет другого целителя! Неужели случилось что-то серьезное, что помешало магичке прийти? Однако уходить из аптеки, чтобы выяснить происходящее, нельзя, ибо закон подлости гласит, что ожидаемый человек появится именно тогда, когда ты только скроешься из зоны видимости.

Внезапно распахнулась входная дверь, я вздрогнула от неожиданности и напряглась, ожидая увидеть рыжую незнакомку. Но в аптеку ворвалась, вся в слезах, Иллина и, увидев меня, бросилась ко мне на грудь. В таком состоянии я видела мою, обычно весьма самоуверенную сестрицу, впервые. Она уткнулась в мое плечо, содрогаясь от рыданий. Я попыталась выяснить причину слез, но она лишь сильнее рыдала. Вывернувшись из ее рук, я быстро накапала ей в стакан валерьянки, развела водой и заставила выпить. Когда она более-менее успокоилась, по крайней мере, перестала рыдать, я спросила:

— Иллина, что случилось? Почему ты так плачешь?

— Невеста Дарка со дня на день появится, — вытирая глаза, ответила она и вдруг замахнулась на меня. — Это ты виновата, не хотела мне помочь. И зачем я тебя послушалась! Теперь я никогда не выйду за него замуж.

— Тихо, тихо, — я поспешила ее успокоить, — не волнуйся, не уведет она твоего Дарка, не стоит расстраиваться раньше времени. Я тебе обещала помочь, значит помогу.

— Правда? — прошептала она, глядя на меня с надеждой.

— Конечно, правда. Разве я когда-нибудь тебя обманывала? Лучше расскажи, откуда ты узнала о времени ее прибытия.

— Мне Дарк рассказал. Его родители получили письмо, где сообщается о ее приезде.

— А как он воспринял это известие?

— Он сказал, что все равно любит меня, а не ее, — неуверенно сказала она.

— Вот видишь, ему нужна ты, а не кто-то другой, — уверила я.

— Что же тогда делать с его невестой?

— Не волнуйся, я что-нибудь придумаю, — выпроваживая ее из аптеки, заключила я.

— Ты самая замечательная и находчивая сестра, — она на мгновение обняла меня и, окрыленная надеждой, ушла.

Хотелось бы самой в это верить!

Ни в этот день, ни на следующий визита магички я так и не дождалась. Положа руку на сердце, я обиделась: ну неужели этих чародеев в Академии не учат элементарным правилам приличия. Во многом благодаря этому обстоятельству я стала испытывать к девице неприязнь.

Чтобы не травить себе душу обидами, я решила пополнить запас лекарственных средств, а то пока я занималась изучением подаренной книги, количество готовых препаратов значительно уменьшилось. Особенной популярностью в последнее время стали пользоваться успокоительные настойки.

Первой ласточкой из числа страждущих явилась бабушка Мирра.

Позавтракав утром с бабушкой, я отправила ее "прогуляться с таким замечательным кавалером" в лице дяди Луки, а сама ушла работать. Принесла чистые пузырьки и коробочки под будущие лекарства, достала из шкафа несколько различных ступок, набор ножей, разделочные доски, большое металлическое сито и пару ситечек поменьше. Затем слазила в подпол за банками с медом и воском. Взяла из кухни бутылки с уксусом, растительным маслом и самогоном для настоек. Принесла сушеные корешки, кору и травы — в общем, основательно приготовилась к предстоящей работе. И вот, когда я заливала пустырник спиртом, входная дверь громко хлопнула, и в аптеку, тяжело опираясь на палку, зашла бабушка Мирра. Но в каком состоянии? Обычно спокойная и доброжелательная старушка была расстроена до слез. Кто мог так сильно обидеть ее? Я терялась в догадках.

— Верена, деточка, накапай мне валерьянки, — вытирая слезы платочком, попросила она. Старушка едва держалась на ногах.

Я принесла ей стул, на который она буквально рухнула без сил. Выскользнувшая из рук палка грохнула об пол. Она неловко нагнулась за палкой, но выронила платок. Я наклонилась, подняла палку и сунула ей в руку платок.

— Бабушка Мирра, что случилось? — спросила я, принеся ей требуемое лекарство.

Дрожащей рукой она взяла стакан с валерьянкой, едва не расплескав содержимое, и залпом выпила лекарство.

— Бедная моя Муся! За что ее так жестоко... — она шумно высморкнулась.

— Успокойтесь, пожалуйста, — я растерялась, не зная, что предпринять. — Расскажите, что произошло, может, я могу чем-то помочь.

— Тут уже помогать нечем. Эта убивца мою Мусю...заживо сожгла. Прямо на моих глазах.

Да, для одинокой старой женщины это было трагедией. Однажды, зайдя в сарай, бабушка Мирра нашла умирающее от голода животное и пожалела, оставив в жить в доме. В селе давно знали ее пылкую любовь к мантикоре, которую старушка называла своей кошечкой, и привыкли к ее безобидности.

— Магичка, что ли? — я сразу догадалась, о ком идет речь.

— Она самая, — кивнула старушка и продолжила. — Кабы староста не попросил приютить ее, покуда она у нас практику проходит, я бы ее и на порог не пустила. Я-то, дура, гляжу, девка бледная, худая, пожалела ее, в дом пустила. Комнатку ей свою уступила, постель чистую настелила, баньку натопила. Пока она мылась, блины затворила. Она, когда вымылась, оказалась совсем тощей, приличному парню даже подержаться-то не за что. Решила я ее откормить немножко, к блинам сметанки выставила, творожку. Они же, городские, натурального продукта отродясь не видели. А она...

Старушка всхлипнула, вытерла платочком слезы и отпила немного воды из поднесенного мной стакана. Немножко успокоившись, она продолжила рассказ:

— Накинулась на еду, будто век не кормлена, я аж на трех сковородах блины пекла, а за ней не поспевала. Тощая-то тощая, а жрет... как голодный тролль. Куда только столько лезет? После того, как наелась до отвала так, что еле ноги переставляла, улеглась спать. А вечером Муся домой поесть пришла, я ей, как всегда, сметанки оставила. Киска моя в окно запрыгнула, и не разобравши, что чужой человек в моей постели спит, в ногах собралась устроиться. Тут эта живодерка на кровати как подскочила и огненным шаром в Мусечку запустила. Я прибежала на крик моей кошечки, да только спасти ее не могла — огонь-то магический. А эта магичка мне и говорит, что, мол, спасла меня от страшной нечисти. Это моя-то Мусечка!

Мне еле удалось успокоить бабушку Мирру, уж очень сильно она переживала смерть своей любимицы. К счастью, к тому времени бабушка возвратилась домой. Если бы не ее участие и помощь, я, наверное, не справилась. Вникнув в сложившуюся ситуацию, она пошла провожать мою посетительницу до дома.

Не успели они скрыться из виду, а я заняться работой, как дверь снова стукнула. На сей раз это оказался мельник, отец Богдана.

— Привет, дочка. У тебя нет, случайно, чего-нибудь от нервов? И еще отравы для мышей.

— Есть. А что случилось? Опять магичка? — я вопросительно подняла брови. Что-то мне подсказывало, что я угадала.

— Она, ехидна. Пришла на мельницу и спрашивает, не надо ли, мол, крыс да мышей выгнать. Я, разумеется, согласился. Сама ведь знаешь, где зерно, там и эти грызуны. Три золотых содрала, с гарантией на год, говорит. Ну, не мелочиться же, за разные яды я тебе больше плачу, а мышеловки эти твари стороной обходят. Она что-то пошептала, руками помахала, а через два часа я захожу, ни одного мешка с зерном целого не осталось — все погрызены. А вокруг мышей разных и крыс всех размеров видимо-невидимо. Она, вредительница, со всей округи этих грызунов зазвала. Я к ней, исправляй, говорю. Она еще что-то пошептала, опять руками помахала, да только мышей стало еще больше.

Я налила ему валерьянки для успокоения и оставила в зале, отправившись за требуемой отравой. Через пару минут я выдала ему сырные кубики, пропитанные сильным ядом, и предупредила:

— Это, возможно, не поможет от всех грызунов избавиться, но, по крайней мере, значительно сократит их численность. Только не оставляйте воду в пределах досягаемости и следите, чтобы домашние животные не съели.

— Спасибо, дочка, выручила, — поблагодарил он и поспешил домой.

Я ожидала, что вскоре ко мне опять придут жаловаться на практикантку, но пока все было тихо. Вечером, закрывая дверь, я радовалась, что все-таки ошибалась, во мне говорило предубеждение, и я зря так плохо думала о магичке.

Но к утру говорить об этой самоуверенной девице без употребления ругательств я уже не могла.

Ночью я проснулась от стука в окно и крика: "Пожар! Пожар!" Ночь озаряли сполохи пламени от сильного огня. В селе у нас дома деревянные и стоят довольно близко друг от друга. Пожар — это одно из самых страшных бедствий, которое может оставить все село без крыши над головой.

Я вскочила с кровати и быстро оделась, нисколько не заботясь о внешнем виде. Подхватив пару ведер, я побежала туда, откуда видно было зарево. В соседних домах тоже хлопали двери, никто не остался безучастным. Горел сеновал старосты. Огонь был настолько силен, что сразу было видно — тушить бесполезно. Все, что оставалось, так это спасти другие постройки. Староста быстро организовал работу — выстроил часть собравшегося народа в цепочки, которые передавали ведра, другие заливали водой стены ближайших домов и сараев. Еще несколько человек выводили из хлева упирающихся коров, ловили разбежавшихся поросят и кур.

Всю ночь мы боролись с огнем, к утру от усталости едва не падали, но нам удалось не допустить распространения пожара. Единственной сгоревшей постройкой стал сеновал, впрочем, этого и следовало ожидать. После того, как залили водой последние угли на пепелище, мы помогли хозяевам вернуть живность обратно и лишь затем разбрелись по домам.

Я вернулась домой чуть живая, плечи и поясницу непривычно ломило. Не раздеваясь, рухнула на кровать и мгновенно уснула. Последней членораздельной мыслью была та, что придется кипятить постельное белье, иначе не отстирается.

Проснуться удалось только около полудня, и то только после того, как меня растолкала бабушка. Она довольно бесцеремонно содрала с меня одеяло, а когда я попыталась вернуть его обратно и снова уснуть, обрызгала меня холодной водой. Только тогда я соизволила открыть глаза. Обычно я люблю вставать рано и плохо переношу ночные бдения, поэтому вынужденный дневной сон надолго выбивает меня из колеи. Однако узнав бабушкино сообщение, что меня ждут в аптеке, значительно прибавило мне скорости: я постаралась побыстрее привести себя в порядок.

Увидев рыдающую Забелу, жену старосты, я уже не удивилась — ночное происшествие явно не могло пройти бесследно. Когда я вошла в зал, она жаловалась бабушке:

— Ума не приложу, что теперь делать. Сено заготовили на всю зиму, а теперь все потеряно. Чем кормить скот? Ну, допустим, для коз я веники заготовлю, а что делать с коровами, с лошадью? Где теперь сено взять? На дворе осень, уже листья опадают. Боюсь, придется резать. А как налоги платить? Что делать?

Не спрашивая, я накапала в стакан валерьянки и молча подала стакан — пускай выскажется.

— Что делать? Что делать? — повторяла пострадавшая.

— Не волнуйтесь так. Поможем, чем сможем, — я попыталась ее приободрить.

— Тебе легко говорить, Верена, — она скептически посмотрела на меня. — А у нас ни клочка сена после пожара не осталось.

Она была права. Зима длинная, еще неизвестно, сколько потребуется корма. Люди просто побоятся свой скот без еды оставить.

— Что ж, пойду я, пожалуй. Придется, наверное, скот забивать, — сказала расстроенная женщина.

Она направилась к двери и едва не столкнулась с влетевшим сыном Валиссы:

— Куда летишь? Едва с ног не сбил! — рассердилась она, но мальчишка проигнорировал ее слова. Подбежав ко мне, он схватил меня за руку и потащил на улицу:

— Что случилось? — этот вопрос я произнесла уже не один десяток раз за последние сутки.

— Мама повеситься хочет, — заплакал парнишка.

— Как повеситься? — я опешила. Придя в себя, я поспешила за ребенком. Следом за мной побежала Забела. По дороге к нам присоединился дядя Лука, который направлялся проведать бабушку.

Когда мы подбежали к дому, дети Валиссы стояли на улице и плакали.

— Где мама? — спросила я, тревожно всматриваясь в зареванные личики.

— Там, — пальцем показала на дом Лина, семилетняя дочь вдовы. — Она нас не пускает. Дверь закрыла.

Дядя Лука разбежался и высадил дверь ударом плеча. Едва не застревая в дверях, мы одновременно попытались войти в дом. Когда мы вбежали на кухню, Валисса уже стояла на табурете с петлей на шее. Забела сразу же вцепилась в табурет, не давая его опрокинуть, а мы с дядей Лукой сняли с нее петлю и помогли спуститься. Она дрожала и плакала, не в силах вымолвить ни слова, в глазах ни искры разума — одна боль. Мы усадили ее на тот же табурет, на котором она только что стояла. Я побежала налить ей сладкий чай — давно известно, что сладкое является отличным успокоительным. Придерживая чашку, я помогла ей сделать несколько глотков. Постепенно дрожь стала проходить, тем не менее, нам удалось уговорить ее выпить еще чашку мятного чая. Забела тем временем гладила ее по голове. Пока мы успокаивали, как могли, мать, дядя Лука ушел на улицу утешать детей.

— Валисса, дорогая, что же ты надумала-то? — укоризненно покачала Забела головой. — А как же дети?

— Как они? — всполошилась она. Наконец-то у нее появилось более осмысленное выражение глаз.

— А как ты думаешь? Сильно напуганы, ты их едва сиротами не оставила, — осуждающе сказала жена старосты. Я не стала вмешиваться в разговор, полагая, что у Забелы лучше получится привести в себя бедную женщину.

— Рассказала бы, с чего это ты удумала с собой покончить, — поинтересовалась Забела.

— Эта магичка Маркуса, моего мужа, убила, — прикрывая рот рукой, прорыдала Валисса.

— Как это? — мы уставились на нее. — Маркус же с перепою умер еще в начале весны. Или у тебя другой муж был?

Валисса смешалась. Забела почувствовала, что здесь кроется какая-то тайна, и теперь хотела ее допытаться. Видя заинтересованность на наших лицах, она решилась:

— Верена, ты помнишь, к нам приезжал некромант. Он еще у меня останавливался.

— Конечно, помню, — я улыбнулась, вспомнив моего учителя.

— Он мне хотел денег за постой и уход дать, да я не взяла. У него и денег-то немного было, — она смущенно улыбнулась. — Тогда он решил помочь мне по хозяйству. Сама знаешь, без мужской руки хозяйство быстро в упадок приходит. Он вызвался протекающую крышу подлатать, только он городской, инструмент в руках, видать никогда не держал. Вот Лутий мне ночью мужа на погосте и поднял. Заклял его по-своему, по-некромантски, чтобы, значит, на людей не нападал да меня беспрекословно слушался.

Мы с Забелой с любопытством и ужасом слушали рассказ вдовы. Теперь стало понятно происхождение неизвестного зомби, проявляющего небывалое миролюбие и героизм. Я даже поймала себя на том, что стою с открытым от удивления ртом. Впрочем, Забела выглядела не лучше.

— Знаете, — уже спокойнее заметила Валисса, — я мужа таким трезвым со дня свадьбы ни разу не видела. А рукодельник какой оказался: и крышу подлатал, до которой у него уже четыре года руки не доходили, и забор поправил, дрова на всю зиму наколол, сено накосил. С детьми время поиграть нашлось. И за все время ни разу ни меня, ни детей не ударил. Любое требование, любую просьбу выполнял. Не муж, а золото.

— А как в постели? — жадно спросила Забела.

— Что в постели? Я что, дура, с покойником спать, — Валисса покрутила у виска пальцем, потом усмехнулась, — Он и при жизни в последнее время в постели от трупа не очень отличался, так что разницу не почувствовала.

— Что ни говори, зомби в хозяйстве — вещь полезная, — зависть прямо сочилась из уст Забелы.

— Вот и я так думала, — подтвердила вдова. — А вчера магичка на него наткнулась и давай в него шарами огненными метать. Одним шальным шаром она вам сеновал и подожгла, — она обратилась к жене старосты. — Он, как ни старался, не сумел убежать. Упокоила его, зараза. Как теперь дальше жить? Кому я с детьми нужна?

Я не знала, чем еще помочь Валиссе, и Забела отправила меня домой, уверив, что она останется здесь ночевать.

Не успела я вернуться, надеясь, что, может, сегодня день окончится спокойно, как мои надежды были полностью разрушены двумя новостями: приехали сборщики налогов, и завтра мы с Иллиной приглашены в замок приехавшей невестой Дарка.

Известие о том, что к селу приближается обоз полюдья, принес сам староста Влас. Я как раз уже собиралась закрывать аптеку, мечтая поужинать и пораньше лечь спать. После беспокойной ночи и не менее суматошного дня очень хотелось отдохнуть. Я подсчитала выручку, составила список лекарств, которые собиралась приготовить завтра, и прибрала зал. Когда я подошла запереть дверь, она неожиданно открылась, едва не ударив меня, и в помещение вбежал запыхавшийся староста:

— Верена, что делать? Сборщики налогов уже близко, — трагически заламывая руки, сказал он/

— Прежде всего, успокойтесь, — меня уже стало тошнить от этой набившей оскомину фразы. — Что вы волнуетесь? В селе все давно готово к их приезду, мы их ждем. Нечего волноваться, задуманное нами пройдет отлично.

— Да? — он с надеждой посмотрел на меня.

— Конечно, — подтвердила я. Мне неожиданно в голову пришла светлая мысль, и я решила кое-что уточнить. — Где вы решили их поселить?

— Я собирался старшего принять у себя, а остальных поместить кого куда. Вот только не знаю, стоит ли приглашать его после пожара, — с сомнением в голосе произнес он.

— Обязательно так и сделайте, пусть он увидит дымящееся пепелище. Непременно сводите его к мельнику, у него мыши все мешки с зерном и мукой погрызли. Не забудьте пожаловаться на магичку, мол, после ее помощи даже не знаете, как зиму пережить. Глядишь, меньше налогов возьмут, — заговорщицки прошептала я на ухо старосте.

— Молодец, Веренка. Отличная идея! Так и сделаю. Как говорится, нет худа без добра, — просиял он.

Я решила пойти со старостой, на всякий случай. Просто, в данном случае хотелось иметь возможность, в случае нужды, повлиять на сложившуюся ситуацию. Пока мы шли к окраине села, дабы подобающе встретить королевских посланцев, я излагала старосте советы. Только бы он не переусердствовал.

По дороге я заметила, что ретивые хозяйки прячут все более-менее ценные вещи, которые забыли убрать ранее, стараясь успеть к прибытию "дорогих гостей". Встречать полюдье вышло на околицу все село — побросав все дела, жители собрались у ворот. Наблюдали за подъезжавшими с тревогой и страхом.

Посмотрев в нашу сторону, ехавшие верхом во главе обоза четверо посланцев помрачнели и стали тихо переговариваться. Знать бы, о чем? Один из них тронул пятками коня и направил прямо на нас.

— Ну, здравствуйте! Кто у вас нынче староста? — не чинясь, первым поприветствовал он толпу.

Подталкиваемый сзади, на трясущихся ногах вперед вышел староста Влас. Было видно, что ему весьма не по себе. Кряхтя, он низко поклонился.

— И вы здоровы будьте, господин, и спутники ваши.

Внезапно он упал на колени перед конем, тот от неожиданности заплясал на месте, мотая головой. Всаднику пришлось отвлечься, чтобы удержать и успокоить животное.

— Смилосердствуйтесь, господине, — запричитал дядя Влас. — Убей меня... только не лишай нас припаса на зиму. Не можем мы полностью выплатить дань.

— Врешь! — вспылил, подъезжая, один из оставшейся троицы. Именно он отвечал за сбор налогов с близлежащих земель. — Не верю я этому старому лису. Знаем мы этих хитрецов. Сам посмотрю, много ли напрятал и где!

Он готов был хоть сейчас начать шарить по закромам, но первый его остановил:

— Погоди, Хаттон, успеется. А ты, — он повернулся к молчащему старосте. — Расскажи толком, почему вы не хотите платить налоги в казну.

— Да мы разве не хотим? К вашему приезду все подготовили, собрали, ждали. Как говорится, заплатил налоги и спи спокойно ("вечным сном" — послышался смешок в толпе). Да только... — староста замолчал.

— Что только? Ну, говори, мне что, с тебя каждое слово клещами тянуть? — прикрикнул всадник.

— Магичка к нам в село недавно приехала. На практику. От Академии. А сколько бед принесла: у мельника мыши все зерно пожрали, у меня сарай сожгла, где дань лежала, вдову с малыми детьми едва до смертоуйства не довела. Никакой на нее управы нет.

— Магичка, говоришь? Сдается мне, брешешь ты.

— Видит Единый, не вру, — осенил себя знамением Влас. — Коль не верите, сами посмотрите, убедитесь! Не отнимите последнего, не погубите...

— А что вы в Ковен не пожалуетесь?

— Дык, они потом порчу или еще какую беду наведут. Мы люди простые, нам с магами связываться не с руки, — оправдывался староста.

— Жить-то хочется, а не нежитью какой ходить, — раздалась реплика их толпы.

Предводитель отряда внимательно нас оглядел, затем сказал:

— Вставай... так и быть, на сей раз поверю, но помни, если соврал, то я с тебя спрошу, как с государственного преступника.

Толпа взволнованно, но негромко зашумела. Однако тревоги не ощущалось. Староста буквально помолодел на глазах, отведя лихо от села. Он проворно отряхнул залепленные грязью колени и лукаво подмигнул мне. Взяв под уздцы коня предводителя, он повел его к своему дому, повторяя:

— Кланяйтесь господину... Благодарите его...

Каково же было удивление королевских посланцев, когда во дворе старосты они увидели дымящееся пепелище. Дымящееся? Я пригляделась внимательнее, мне показалось или за одним из сараев мелькнула фигура Кота?

Приезжие остановились, мрачно разглядывая обгоревшие остатки постройки. Предводитель жестом подозвал одного из спутников и, когда тот подъехал, спросил:

— Ты можешь определить причину пожара?

Мужчина, судя по всему, штатный маг, молча кивнул и вытащил из-за пазухи какой-то амулет. Уколов палец невесть откуда взявшейся булавкой, он выдавил каплю крови и намазал ею амулет, который сразу же засветился.

— Пожар возник, несомненно, из-за магического огня. Скорее всего, в помещении был использован файербол средних размеров. Странно, но шар был крайне нестабилен — через несколько минут ответил маг.

Староста стоял с видом оскорбленной невинности.

Я про себя усмехнулась, неужели они думали уличить нас в мошенничестве, когда так легко можно все проверить.

Когда во дворе старосты все спешились, он пригласил предводителя обоза и троих его спутников в дом. Там их уже ждал накрытый стол: низкие широкие горшки лоснились темными боками, пахло мясом, какими-то овощами и свежеиспеченным хлебом. Оставалось только удивляться, как за такое короткое время хозяйка успела все приготовить?

Вожак первым переступил порог гостеприимного дома, сел на хозяйское место на лавке и вытянул ноги. Тотчас к нему подошла Забела и протянула ему резной ковшик с медовым пивом:

— Угощайтесь, господине. Не побрезгуйте.

Тот с легкой улыбкой взял из рук хозяйки ковш и медленно выпил пиво до дна. Следуя примеру своего руководителя, остальные тоже уселись за стол, отдавая должное угощению.

Забела хлопотала, подавая гостям то одно кушанье, то другое. Пришлось помогать ей на кухне, староста не хотел меня отпускать. В комнату к сборщикам налогов я выходить не стала. "Дорогие гости" не отказывали себе в хмельном напитке и быстро пьянели. Медовое пиво отличается коварством — при твердых ногах голова делается дурной. Уже не раз из-за него случались беды. Рисковать мне не хотелось, кто знает, чем может закончиться пир. Староста предусмотрительно разрешил двум дочерям переночевать у подруг.

Когда сборщики налогов немного расслабились и, по выражению старосты, "дозрели", пришло время вручать подарки. Влас выждал время, и когда речь зашла о лошадях, заметил:

— У нас в селе недавно останавливался знакомый шорник, я вот у него купил, по случаю, седло и уздечку. После пожара мне они уже и не понадобятся, так я думаю, может быть, вы посоветуете, куда их теперь девать. Продать или погодить?

Он быстро скрылся за дверью и вскоре вернулся, неся великолепно выделанное седло с серебряными накладками. Отодвинув несколько блюд с едой, чтобы освободить середину стола, он положил перед ними свою ношу. Не сдерживая восхищенные вздохи, приезжие склонились над этим чудом. Они внимательно ощупывали кожу, терли пальцами бляшки. Видя, как загорелись восхищением их глаза, хитрый староста, подумав, задумчиво обронил:

— Нам, простым сельчанам, такая красота не по чину.

— Это ты верно говоришь, — заметил один из них, не отрывая взгляда от искусной инкрустации.

— Такое седло пригодилось бы какому-нибудь дворянину... Да только я боюсь, как бы беды не вышло. Не дай Единый, из зависти обвинят в воровстве или убийстве, потом не отмоешься. Может, вы себе возьмете? Одному вот, седло, другому — уздечку. Ну, а чтобы остальным не было обидно, господину магу от нашей травницы мешочек с огнецветом, поди, пригодится в чаровании, а вам, — обратился он к Хаттону, — чарку с каменьями. Не побрезгуйте, господин. Я сейчас кликну, чтобы принесли.

— Ты это что, — нахмурился предводитель, — подкупить нас надумал?

— Единый с вами, о чем вы? Я ведь от чистого сердца, — замахал руками староста. — Мы вам всю правду сказали. Вот отдохнете немного с дальней-то дороги, и сами своими глазами посмотрите.

Староста выглядел обиженным. Тем не менее, он позвал Забелу, которая внесла кубок, инкрустированный речным жемчугом, и расшитый бисером мешочек.

Эх, как мне не хотелось делиться огнецветом, который я с таким трудом добыла, чуть не утонув в болоте. Но, в данном случае, благополучие всего села гораздо важнее.

Несмотря на то, что "гости" всем своим видом показывали, как они делают нам великое одолжение, приняв подарки, они довольно быстро разобрали их и приказали своим слугам подальше припрятать.

И староста, и я украдкой, чтобы сборщики налогов ненароком не заметили, посмеивались.

Количество выставленной пищи на столе существенно уменьшилось, когда "гости" насытились. Изрядно потяжелев от съеденного и тяжело дыша, они один за другим стали ослаблять ремни. После этого, довольно отрыгиваясь, благодушно улыбались, а Хаттон, который поначалу был настороже, подозвал старосту, махнув тому рукой:

— Эй ты, как тебя там?

— Чего изволите, господине? — тут же склонился в поклоне дядя Влас.

— Вот что, истопи-ка завтра ты нам баньку. Мы и впрямь устали в дороге, передохнем у вас, попаримся.

— Всенепременно, господине, всенепременно, — продолжая кланяться, отозвался староста. — Натопим баньку, венички какие изволите, такие и дадим — хотите, березовые, хотите, дубовые или можжевеловые. Пивка холодненького, квасу подадим. Все, что душеньке угодно.

— А с развлечениями у вас как? Охота хорошая? — неожиданно спросил маг.

— Леса у нас богатые, зверя и птицы хватает, — ответил староста, весьма довольный, что проверка откладывается.

— Я слышал, что у вас и оборотни водятся? — продолжал допытываться маг.

— Может, и водятся, только мы их пока не видели, — пожал плечами Влас. — А вот зомби у нас точно был. Тут такая интересная история случилась... — и он начал рассказ.

Я не стала слушать и вышла из дома. На дворе стояла ночь, яркий свет полной луны освещал всю округу, после спертого воздуха, что царил в помещении, прохладный ночной воздух приятно освежал... Я стояла на крыльце и любовалась луной.

Не нравилась мне затея приезжих поохотиться, да и расспросы мага нервировали. Я подумала о Вульфе. Если он встретится с нашими "гостями", то находящийся среди них маг легко распознает в нем оборотня. Не придя ни к какому выводу, я вернулась в дом. А там уже вовсю шло обсуждение предстоящей охоты.

— Забела, тебе еще нужна моя помощь? — обратилась я к суетящейся на кухне хозяйке.

— Я, пожалуй, сама теперь справлюсь, — подумав, решила она. — Иди домой, отдохни. Спасибо за помощь.

— Не за что!

Я поспешила домой, на ходу размышляя о том, как предупредить Вульфа об опасности. Куда бежать? Я ведь не знаю, где он живет.

— Эй, Верена, куда так спешишь? — раздался над ухом знакомый голос, заставив вздрогнуть от неожиданности. На меня, смеясь, смотрел Кот.

— Вот ты-то мне и нужен! — я обрадовалась. — Окажи мне одну услугу.

— Услугу? — протянул он кисло. — А я хотел узнать, как там наши "гости"? Они ничего не заподозрили?

— Ты про дым на пепелище? — сразу догадалась я.

— Ага.

— Маг сказал, что причина пожара — нестабильный файербол. Так что можешь быть спокоен, кроме меня тебя никто не заметил.

Он самодовольно усмехнулся.

— Староста уже перешел к следующей стадии, — заметила я. — Запустил осла.

— Какого осла? — опешил Кот.

— С мешком золота, — глядя на меня, он продолжал непонимающе хлопать глазами. Пришлось пояснить, — Поговорка есть такая. "Там, где войско не пройдет, найдет дорогу осел, груженный мешком золота".

— А-а-а, — догадался он. — И как?

— На мой взгляд, вполне успешно.

— Так про какую услугу ты говорила? — поинтересовался он.

— Они хотят устроить охоту, правда, с датой проведения пока не определились. Маг у них интересовался, водятся ли у нас оборотни, — поморщилась я. — Ты не мог бы найти Вульфа и предупредить его. Ему нужно затаиться.

— Вот зараза! — юноша раздраженно сплюнул. — Хорошо, я его предупрежу. Да и сам, пожалуй, с ним останусь.

— А ты-то чего боишься? — удивилась я.

— Я не боюсь. Просто не хочу лишний раз на глаза попадать. Ну ладно, я пошел, — попрощался он. — До встречи.

— До встречи,— я проводила его взглядом.

Странно, может, он успел что-нибудь натворить на мельнице и хочет переждать бурю?

Впрочем, у меня сейчас достаточно забот и без размышлений о непонятном поведении Кота. Он уже достаточно самостоятельный, чтобы самому о себе заботиться. А мне, например, стоит подумать о предстоящем завтра визите в замок.

Едва я о нем вспомнила, как мое настроение резко ухудшилось. Терпеть не могу этих высокородных выскочек, необходимость следовать строгому этикету, язвительность за маской вежливой улыбки. Вот то-то у нас, простых жителей...

Если бы не мое обещание сестрице...

Стоило переступить порог, как на меня накинулась Иллина:

— Ну, куда ты пропала? Я тебя жду уже несколько часов.

— Я никуда не пропадала, просто помогала Забеле.

— Ты решила, что завтра оденешь на прием? Я принесла показать тебе платье, которое собираюсь одеть.

— Иллина, я очень устала, и сейчас не в состоянии трезво оценить твой наряд. Может, отложим на завтра? Все равно аристократы раньше полудня не просыпаются. Успеем, — только примерок мне сейчас не хватает. В голове одна мысль — как бы быстрее до кровати добраться.

— Нет, ты просто скажи, мне идет это платье или нет? — она уже приготовилась продемонстрировать наряд, но я решительно пресекла ее действия:

— Или ты даешь мне спокойно отдохнуть, или я завтра никуда не пойду, — я всучила ей в руки сверток с одеждой и выпроводила из дома.

Надо было видеть обиду на ее лице, когда она уходила. Придется завтра просить у нее прощения. Но это уже утром, а сейчас спать!

Утро началось с ранней побудки. Меня растолкала Иллина:

— Верена, немедленно вставай! Если мы собираемся достойно выглядеть на приеме, то у нас много работы.

— А на который час назначен визит? — сонно спросила я.

— Вечером за нами пришлют карету.

— До вечера много времени, — я попыталась опять закрыть глаза, но сестрица пресекла эту попытку в корне, бесцеремонно вытащив меня из постели.

— Так, посмотрим, что тут у тебя есть, — она бесцеремонно открыла шкаф и стала без стеснения рыться в моих вещах. С сомнением, морща свой хорошенький носик, она рассматривала имеющиеся у меня юбки, блузки и платья, безжалостно отправляя все в кучу на полу. Таким же способом были обследованы наличествующие в моем гардеробе туфли. Быстро закончив ревизию, Иллина выпрямилась и с уверенностью заявила:

— Все ясно, одевать тебе нечего, — затем, оглядев меня с ног до головы, заметила. — У нас с тобой примерно одинаковые фигуры, так что платье мы тебе найдем, а вот с обувью все гораздо сложнее. Ну да ничего, что-нибудь придумаем. Пошли к нам, я подберу тебе более приличную одежду. В крайнем случае, с помощью нитки и иголки мы подгоним наряд так, что на тебе он будет смотреться идеально.

Забавно, наверное, было наблюдать, как сестрица тащила меня по улице за руку, а я упиралась и пыталась вырваться. Но если Иллина что-то вбила себе в голову, переубедить ее было практически невозможно. Особенно, если дело касалось нарядов.

Несметное количество одежды на все случаи жизни, которые имелись у сестрицы, поражало воображение. Казалось, что в ближайшую ярмарку можно полностью обеспечить несколько лавок товаром. Всевозможные модели различной расцветки сделали бы честь любой аристократке. Вот что значит единственная и горячо любимая дочь, мой отчим ее разбаловал донельзя. А между тем Иллина начала перебирать свои вещи, заставляя меня примерять всю предъявленную одежду. Но скептическое хмыканье, которое мне слышалось при каждой примерке, говорило, что она пока не нашла вещь, которая бы удовлетворяла ее вкусу.

Пока она была занята подбором очередного наряда, который непременно нужно примерить, я решила самостоятельно осмотреть многочисленные коробки и свертки, имеющиеся в гардеробной. Мое внимание привлекла странная корзинка, сверху обшитая тканью. Рядом лежала какая-то подушечка с завязками. Я заинтересованно повертела ее в руках, но не смогла угадать предназначение вещи и решила спросить у Иллины:

— Слушай, а что это за корзинка? Зачем это тебе?

Она оглянулась на меня, потом рассмотрела заинтересовавший меня предмет и расхохоталась:

— Эх ты, темнота деревенская! Разве это корзинка? Это турнюр.

— Что? — я недоуменно похлопала глазами.

— Турнюр, — видя, что для меня это слово ничего не значит, пояснила. — Это такая деталь одежды, которая крепится сзади ниже талии. Хочешь, покажу, как его носить?

— Ага, — заинтересовалась я, потому что никак не могла понять, куда и зачем этот предмет прикрепляется.

— Сейчас, только найду подходящее платье, — и она с головой зарылась в шкаф.

— А зачем искать платье? Вон сколько их у тебя, бери любое.

— Нет, для этого нужно платье особого покроя, — не оборачиваясь, сказала она. — Ты мне поможешь одеться, я одна не справлюсь?

— Конечно, — ответила я.

Она надела кружевные панталончики и тонкую батистовую сорочку, затем достала корсет. Это такая жесткая штука, которая помогает держать правильную осанку и придает, по словам моей сестрицы, более выразительные формы. Шнуровать пришлось мне. Честное слово, это стоило довольно больших усилий. Затем наступила очередь вышеупомянутой корзинки. Ее следовало закрепить с тыльной стороны с помощью тесемок и петелек. Я мучилась где-то около получаса, прежде чем Иллина была удовлетворена результатом. Этот тюр... тур... короче, эта штуковина упрямо не хотела закрепляться там, где положено, постоянно съезжая то на один бок, то на другой. Когда корзинка была водворена на место, мне было велено подвязать сверху подушечку.

Мда, не понимаю я аристократов! Это сколько же надо мучиться, прежде чем оденешься, как положено.

Когда со всеми завязочками было покончено, наконец, пришла очередь самого платья. Поскольку Иллина была примерно такого же роста, как и я, а платье полагалось одевать через голову, то одевание тоже доставило некоторые трудности. Наклониться она не могла, поэтому мне пришлось лезть на стул. Когда я застегнула последнюю пуговицу в длинном ряду на спине, то почувствовала ни с чем несравнимое облегчение.

— Теперь поправь ткань на турнюре, — бросила сестрица через плечо. — Ну, как выглядит?

— Как круп лошади, — честно ответила я.

— Это ты еще фижмы не видела, — рассмеялась она.

— И ты в этом пойдешь? — ужаснулась я.

— Конечно. И тебе что-нибудь подобное подберем.

— Иллина, я это не одену, — твердо сказала я.

— Почему? — удивилась она. — Тебе очень пойдет.

— Пойдет — не пойдет... Я не надену такое платье, — видя, что она уже открыла рот, чтобы возразить, быстро добавила. — Такие платья нужно уметь носить, а меня никто не учил. Послушай, я буду выглядеть в нем, как корова. Я лучше буду в чем-нибудь привычном, простом.

Немного подумав, сестрица согласилась с моими доводами. В результате она нашла для меня длинное зеленое платье простого кроя. Туфли пришлось позаимствовать у матушки, благо у нас с ней одинаковый размер ноги.

— Теперь следует подумать о прическе, — заявила Иллина.

Она оставила меня в комнате, велев найти себе перчатки в тон платью. Через несколько минут вернулась с матушкой:

— Мама вызвалась помочь нам причесаться.

С собой они принесли большой таз, ведро с водой, ковшик, пару полотенец, мыло. Пока мама раскладывала принесенные вещи, Иллина опять вышла и вернулась с двумя мисками, взбивалкой, блюдцем с каким-то сиропом, пакетом с сахаром и парой яиц. Последний пункт вызвал у меня недоумение:

— А яйца-то тебе зачем?

— Прическу тебе делать, разумеется, — ответила она, всецело поглощенная тем, как все донести до стола, чтобы ничего не уронить.

Я с изумлением наблюдала, как она раскладывала на столе перед собой принесенные предметы. Осторожно разбив одно из яиц, она отделила белок от желтка. Желток выложила в миску, а белок — во взбивалку. Ту же операцию она повторила и со вторым яйцом. Добавив к белкам немного сахара, она взялась за ручку и начала взбивать.

Взбивалка по принципу работы напоминала ручную мельницу. С помощью системы шестеренок при повороте ручки начинали вращаться венчики. Это удобное приспособление отчим купил в городе, отдав продавцу весьма значительную сумму. При вопросе, во сколько ему обошлась покупка, он лишь в ужасе закатывал глаза, но это не мешало ему считать, что это была одна из лучших сделок.

— Мама, вымой Веренке волосы, пожалуйста, пока я занята, — попросила Иллина.

— Я и сама могу! — возразила я.

— Верена, я без тебя знаю, как нужно делать. Ты в парадном платье, снять его я не дам, а вымыть волосы, не забрызгав его, ты не сможешь, — раздраженно заметила она.

— Иллина права. Слушай ее, она тебе плохого не посоветует, — поддержала ее мать.

— Но...

— Ты хочешь достойно выглядеть перед приезжими аристократками и не опозорить меня?

Можно подумать, у меня есть выбор!

Пришлось подчиниться. Матушка усадила меня на стул посередине комнаты, заставила откинуть назад голову и стала мыть волосы. Сначала я немного смущалась, не привыкла, чтобы мне прислуживали, но потом стала получать удовольствие. Мамины пальцы бережно перебирали пряди, она осторожно расчесывала волосы, а не драла их, как я. От удовольствия я даже прикрыла глаза. Поливая из ковшика теплой водой, она смыла мыло и осторожно промокнула полотенцем мокрые пряди.

К этому времени Иллина закончила взбивать белки и усадила меня перед зеркалом. Открыв один из многочисленных ящичков, она достала широкую кисточку и шкатулку, внутри которых лежали короткие и толстые палочки с веревочками на концах, напоминавшие коклюшки для плетения кружев. Спрашивать, что это и для чего они нужны, я не стала, опасаясь опять попасть в глупое положение. По одной пряди, тщательно смазывая волосы взбитыми в густую пену белками и расчесывая их, сестрица накручивала волосы на эти деревянные палочки, закрепляя их завязками, чтобы они не размотались раньше времени. Эта процедура заняла массу времени, под конец которой я почувствовала чудовищную усталость. Но на этом мои мучения отнюдь не закончились.

Пока Иллина занималась моими волосами, мама растопила печь в комнате. Обернув простыней, чтобы не запачкать платье, меня заставили сесть на маленькую скамеечку перед огнем. Как оказалось, для того, чтобы волосы быстрее высохли. Затем эти мучительницы принесли с кухни отруби, несколько огурцов, баночку меда и еще что-то, что просто не удалось рассмотреть, поскольку оборачиваться мне было строго-настрого запрещено. За моей спиной что-то натирали и смешивали.

Пока длилось приготовление, я чуть не задремала, но меня растолкала сестрица со словами:

— Не спи! Я сейчас тебе буду делать маску, чтобы вернуть нормальный цвет лица. Посмотри на себя, на кого ты похожа. Разве можно себя так запускать?

— А в чем дело? — пожала я плечами. — Лицо как лицо.

— Все обветренное, загорелое.

— Ну и что, лично меня все устраивает.

— Будем приводить тебя в должный порядок, — заключила она. С этими словами она приподняла за подбородок голову. — Вот так и держи, пока я не закончу.

Она взяла протянутую матушкой миску. Краем глаза мне удалось углядеть, что в миске лежат распаренные отруби. Вот эти отруби она зачерпнула рукой и стала накладывать толстым слоем на мое лицо, оставляя свободными только круги вокруг глаз и рта. На попытку возразить против принимаемых ими мер, мне было велено молчать, не то хуже будет. Поскольку я не представляла, что может быть еще хуже, то решила больше не провоцировать родственниц и молчать. Как оказалось, я рано обрадовалась, так как в дополнение на веки мне положили кружочки свежего огурца, а губы намазали смесью, напоминающую по вкусу творог с медом. Я с трудом удержалась, чтобы не облизать губы, и лишь строгое предупреждение Иллины пресекло мою попытку полакомиться.

В таком виде я просидела примерно полчаса, прежде чем было принято решение смыть с меня этот кошмар. За это время отруби на лице подсохли и, когда они начали отчищать их с лица, мне показалось, что с меня живьем сдирают кожу.

— Ай! Мне же больно! — закричала я.

— Терпи! — услышала я в ответ.

Но отскоблить маску никак не удавалось. Тогда матушка ошпарила полотенце кипятком, отжала его, чтобы убрать лишнюю влагу, и положила на мое лицо, сказав, что под паром маска отстанет быстрее. Моего мнения, конечно, никто не спросил. Когда, наконец, от отрубей удалось избавиться, Иллина обтерла мне лицо кусочком льда. Я была даже не в состоянии удивиться, откуда она его взяла. Затем легкими движениями намазала крем, судя по баночке тот самый, из цветков белой лилии, готовить который она мне помогала.

— Ну вот, теперь ты намного больше похожа на человека, чем ранее. Теперь займемся руками, — с этими словами она сунула мои руки в миску с какой-то желеобразной массой. — Пока кожа рук получает необходимое питание, я займусь макияжем.

Тут же на свет появились какие-то щипчики, кисточки, баночки, пузырьки и еще множество вещей. Вооружившись одними щипцами, Иллина стала безжалостно выщипывать мне брови, ругаясь, когда я вздрагивала от боли. Несомненно, палачи обошлись бы гораздо гуманнее! После того, как закончила дергать волоски на бровях, она круглой щеточкой намазала брови и ресницы сурьмой. Губы накрасила карминной помадой, скулы — такого же оттенка румянами. Вымыв руки, мне вручили бархатную тряпочку и велели полировать ногти.

Наконец мне разрешили отойти от печки и пересесть на стул у зеркала. Взглянув на свое отражение, я просто не поверила своим глазам — такой красивой я себя не представляла. Увидев мое удивление, Иллина удовлетворенно улыбнулась:

— Сейчас уложу тебе волосы, и ты вообще себя не узнаешь.

Она стала по одной разматывать палочки, а я внимательно следила за ее действиями. Волосы повисли колечком. Я разочарованно вздохнула, мысленно представив на своей голове прическу, похожую на овечье руно. Но Иллина несколькими движениями расчески придала волосам вид изысканных локонов, спускающихся водопадом по спине и плечам. Постепенно количество деревяшек уменьшилась, а прическа приобрела несвойственную ей ранее пышность. Когда не осталось ни одного нераспущенного колечка, сестра еще раз расчесала всю массу волос, приподняла их, открыв шею, свернула элегантным узлом и высоко заколола красивыми шпильками в виде звездочек, предварительно выпустив несколько локонов на висках.

С видом профессионального фокусника она освободила меня от простыни и велела встать. В зеркале отразилась в полный рост красавица в простом, но элегантном зеленом платье. У меня даже дух захватило от восторга. В голову закралась крамольная мысль, что было бы неплохо, если бы сейчас меня мог увидеть Вульф.

— Ну как, нравится? — отвлек меня от мечтаний голос сестры.

— Иллина, ты просто волшебница, — искренне призналась я. Затем заметила, — Ой, ведь ты сама еще не готова!

— Ничего, я быстро управлюсь, — уверила она. — Мне не нужно столько времени, чтобы приготовиться к выходу.

Она заняла мое место у зеркала и начала быстро расчесываться, кисточкой нанося сироп на волосы, стараясь, чтобы ни один волосок не выбивался. Скрутив волосы в жгут, она уложила его на затылке, закрепив цветком-заколкой, напоминающей прищепку. Идеально гладкие волосы выглядели как нарисованные, а маленький завиток на лбу казался приклеенным. Когда я сказала об этом сестре, она высказалась в том смысле, что я ничего не понимаю в моде. Поскольку это замечание было абсолютной истиной, то спорить я не стала.

К моему бесконечному удивлению, уже наступил вечер, и скоро должен был прибыть экипаж, чтобы отвезти нас в замок. Матушка любезно разрешила нам оставить в комнате беспорядок, наказав завтра все тщательно убрать за собой. До приезда кареты Иллина решила поесть, объясняя это тем, что в гостях неприлично много есть. Оказывается, если девушку приглашают во время приема за стол, она должна кушать "как птичка". Здоровый аппетит — это дурной тон. Она посоветовала плотно поесть, уверяя, что иначе я останусь голодной.

Да-а-а, тяжело быть аристократкой! Не знала, что им приходится идти на такие жертвы.

Ждать пришлось недолго, мы с сестрицей едва успели перекусить матушкиными пирожками и ватрушками, как к дому подкатила карета. Приподняв край платья кончиками пальцев, Иллина величественно выплыла на улицу. За ней торопилась я, стараясь не наступить на подол платья. Кучер открыл дверцу, опустил лесенку и подал нам руку, помогая подняться в экипаж. Когда мы уже были внутри, он убрал подножку, захлопнул дверцу и занял свое место на облучке.

Через мгновение экипаж уносил нас к замку на встречу с Дарком и его невестой.

Это было самое ужасное путешествие в моей жизни!

Карета катила по дороге, болтаясь из стороны в сторону и подпрыгивая на неровностях дороги. Иллина невозмутимо сидела, придерживая рукой занавеску, я же чувствовала себя отвратительно — меня укачало. К горлу подкатывала тошнота, а от постоянной тряски у меня начала болеть голова. К тому же меня постепенно охватывал ужас.

Причина надвигающейся паники была проста — я боялась предстоящего мероприятия. Как помощница аптекаря я была знакома со всеми обитателями замка, так как не раз приносила туда лекарства и помогала ухаживать за больными. Барон и его семья были людьми хорошими и приятными в обращении. Меня всегда принимали доброжелательно, не давая повода для обид и недопонимания. Но до сего дня в замок я всегда приходила через хозяйственные ворота вместе с прислугой. Единственными помещениями, где доводилось присутствовать, были кухня, комнаты прислуги и комната во флигеле, где пришлось однажды пользовать заболевшего гостя.

А представить себя в роскошном платье, среди гостей из высшего общества я даже не могла! Просто не знала, как себя вести, что говорить. И больше всего я боялась подвести свою сестрицу, если по моей вине Иллина не выйдет замуж за Дарка, то она не даст покоя до конца жизни ни мне, ни окружающим.

Бросив на меня быстрый взгляд, она заметила мое состояние:

— Ты что, боишься? — и, увидев утвердительный кивок, постаралась успокоить. — Не волнуйся, все пройдет хорошо. Если не будешь знать, что делать, то постарайся повторять за мной. Леди Веллиана очень добра и поможет сгладить любой промах.

Несмотря на попытки Иллины меня успокоить, я все равно чувствовала себя очень неуверенно.

Дорога впереди несколько раз сворачивала в разных направлениях, петляя по лесу, и затем пошла на вершину высокого холма, один из склонов которого обрывался над бурной рекой. Ее украшала прямоугольная корона замка с высокими башнями. Гладкие зубчатые стены, испещренные узкими бойницами, в свете заходящего солнца отливали золотым и розовым.

Карета обогнула один из склонов и пронеслась по подъемному мосту, перекинутому через глубокий ров, окружающий замок. В окне промелькнула арка моста и стоящие на карауле воины, охраняющие замок. Экипаж остановился.

Дверь кареты открылась, паж спустил лесенку и протянул нам руку, дабы помочь выйти из экипажа. К моему искреннему восторгу, мы оказались в буйно цветущем саду. Прямоугольный парадный двор был уставлен мраморными вазами и кашпо с цветами. Ярким калейдоскопом переливались всевозможные оттенки и краски, воздух заполняло благоухание. В дальнем конце двора аркада стройных колонн поддерживала увитый растениями балкон. Лестница из розового мрамора стекала прямо к нашим ногам.

Раньше мне казалось, что двор замка — это непременно вытоптанное место, где целыми днями тренируются воины, но Иллина шепотом развеяла мое заблуждение. Она пояснила, что баронесса очень любит цветы и именно по ее настоянию парадный двор превращен в сад. А воины тренируются в другом месте.

Я хотела поподробнее выяснить, как устроен замок, но сестрица шикнула на меня и велела придержать вопросы до тех пор, пока мы не приедем домой. Увидев ее напряженное лицо, я сочла за благо промолчать, хотя очень хотелось ответить ей резкостью.

В сопровождении пажа мы прошли по полутемному сводчатому проходу, ведущему во внутренний двор. Его украшал небольшой круглый фонтан с кристально чистой водой и золотыми рыбками, про наличие которых мне тихо шепнула сестрица. Вокруг стояло еще несколько мраморных вазонов с цветущими растениями. Паж начал подниматься по лестнице на галерею второго этажа и остановился, поджидая нас.

Иллина, приподняв кончиками пальцев юбку платья, грациозно восходила по покрытой ковровой дорожкой лестнице. Глядя на сестру, я тоже постаралась скопировать ее походку, но моментально запуталась в подоле и едва не упала. Иллина посмотрела так, что если бы взглядом можно было бы испепелить человека, то от меня мгновенно осталась бы лишь кучка пепла. Я смутилась и, приподняв подол немного повыше, поспешила за ней.

Как только мы поднялись на площадку, паж пошел по коридору дальше, и нам пришлось поспешить, чтобы не отстать от быстроногого юноши.

— Ты что, опозорить меня решила? — прошипела сестрица. — Опусти подол, у тебя туфли видны.

— Ну и что? — пожала я плечами.

— Неприлично так высоко его поднимать.

— А как же мне ходить? — попробовала возражать я. — Ведь опять запутаюсь.

— Постарайся не путаться и, прошу тебя, не маршируй как солдат. Идти надо плавно, словно плывешь над полом. Мельче шаг.

Я засеменила рядом с сестрой, но снова наступила на подол и чуть не упала, только в последний момент уцепившись за Иллину. Мне послышался угрожающий моему здоровью звук рвущейся ткани, я зажмурилась, ожидая возмущенный крик сестрицы. Но нет, платье осталось целым! А угрожающий взгляд Иллины можно было пережить, тем более что она не будет устраивать публичный скандал.

— Корова! — возмущенно шепнула она.

В этот момент паж, наконец, остановился, постучал и, выслушав ответ, с поклоном открыл перед нами дверь в комнату. Мы вошли.

Именно такими я и представляла себе женские покои. Мягкий свет струился сквозь изящные решетки, закрывающие высокие окна в дальнем конце комнаты. Стены завешаны красивыми гобеленами с пасторальными сценами, везде стоят вазы с цветами. Закрытая дверь вела в какое-то прилегающее помещение. Я предположила, что там находится спальня хозяина. В углу около окна стоял резной столик, уставленный флаконами, баночками, шкатулками. Рядом стояли кованые сундуки, украшенные причудливой мозаикой. На некоторых их них лежали подушки и стопки одежды.

— Иллиночка! Я так рада, дорогая, что ты приехала! — раздался мелодичный женский голос.

Я перестала оглядываться и, покраснев, перевела взгляд на хозяйку комнаты. На софе, откинувшись на подушки, лежала моложавая женщина лет сорока с полотенцем на лбу. Увидев нас, она приподнялась и стащила полотенце.

— Верена, спасибо, что и ты приехала с Иллиной. Мне понадобится твоя помощь, — она приветливо улыбнулась.

— Леди Веллиана, вы больны? Как ваше здоровье? — озабоченно спросила сестрица. — Может, мы приехали не вовремя?

— Все в порядке, дорогая, если можно так выразиться. У меня просто болит голова от наших гостей, — пожаловалась она.

— Что случилось? — удивилась Иллина.

— С тех пор, как приехали эти особы, моя жизнь стала поистине невыносимой. Муж целыми днями сидит в библиотеке, я даже стала замечать, что он не отказывает себе в паре бокалов коньяка. Сын вообще перестал появляться в доме. Заниматься гостями пришлось мне и слугам. Повариха грозится уволиться, две горничные сбежали, управляющий ушел в запой.

— Неужели все так ужасно? — посочувствовала Иллина. Я молча прислушивалась к разговору.

— Сил моих больше нет, — пожаловалась баронесса и обратилась ко мне. — Верена, я тебя прошу, поговори с прислугой. На тебя одна надежда, они прислушаются к твоим словам! Если они все сейчас уволятся, я не знаю, что буду делать. Пусть они потерпят немного, скоро наши гости уедут и все вернется на круги своя. Я даже готова увеличить им жалование за то время, пока они здесь. Однако, — спохватилась она. — Что это я лежу? Сейчас гости начнут съезжаться.

Она довольно резво для больной вскочила и заметалась по комнате, стараясь быстро привести себя в порядок. Ей на помощь пришла Иллина, и они углубились в непонятный для непосвященного разговор о преимуществах того или иного вида косметики, не обращая никакого на меня внимания. С удивлением я была вынуждена признать, что сестрица и баронесса хорошо ладят, что радовало, ибо давало надежду, что она не будет против брака Иллины и Дарка. Признаться, я заскучала и, когда они были готовы, с радостью покинула комнату.

Не прерывая разговора, леди Веллиана подхватила сестрицу под локоток и повела нас по галерее в зал, где должен был состояться прием. Я старалась не отставать от них, осторожно передвигаясь в туфельках на непривычно высоком каблуке и стараясь незаметно держаться за стенку.

Внезапно одна из дверей выходящих на галерею комнат открылась и из нее выбежала горничная. Вся в слезах, она прижимала ладонь к горевшей щеке с ясным отпечатком ладони. Не надо было быть гением, чтобы догадаться о причине ее слез.

Увидев баронессу, она, плача, произнесла:

— Миледи, можете меня увольнять, но больше я к ней не пойду!

— Риана, не горячись. Лучше объясни, чем она опять недовольна? — устало спросила баронесса.

— Эта... эта... женщина, — девушка явно хотела употребить другое слово, но, памятуя, что разговаривает с госпожой, сдержалась. — Заканчивает прихорашиваться, — эта фраза прозвучала с явным сарказмом. — Велела застегнуть ожерелье на шее, а я нечаянно зацепилась замочком за ее прическу. Я извинилась и начала выпутывать украшение. Она сразу разоралась, что такой неуклюжей девке не горничной работать, а в свинарнике навоз убирать, куда она меня и отправит, всыпав пару десятков плетей. А когда я ей указала, что не она в замке хозяйка, она дала мне пощечину и заявила, что это ненадолго, уж она-то наведет здесь порядок.

Похоже, для леди Веллианы подобные разговоры не были новостью.

— Миледи, я девушка простая, работу честно исполняю, но и у меня гордость есть. Какое она имеет право руки распускать? Не могу я больше, госпожа, не могу! Чуть что не по ней — бьет, руку не держит! — и она снова залилась слезами.

— Давай вот что сделаем, — со вздохом предложила баронесса. — Ты сейчас можешь быть свободна до конца дня. Завтра у тебя тоже будет выходной. И можешь к ней больше не ходить, только не попадайся на глаза, я скажу, что уволила тебя. За жалование не беспокойся, заплачу вдвойне и не ущемлю в работе. Будем надеяться, что скоро они уедут.

Девушка, вытерев ладонью мокрые щеки и слегка улыбнувшись, поблагодарила хозяйку и убежала.

Я была знакома с Рианой. Шорник очень гордился своей старшей дочерью, которая поступила работать в замок. Это была рассудительная и спокойная девушка, а семеро младших братьев и сестер воспитали в ней выдержку. Поэтому видеть ее в слезах для меня было удивительно.

— Видите, что в замке творится? — со вздохом резюмировала баронесса. — Ума не приложу, как мне от этих хищниц избавиться. Они уже не скрывают, что считают себя хозяевами в замке, со мной вовсе не считаются, — она сжала кулаки, но тут же взяла себя в руки, и ее лицо приняло привычную маску безмятежности. Лишь напряжение в глазах выдавало ее состояние.

Проходя мимо стрельчатого окна, мы заметили приближающихся всадников. Значит, гости уже стали собираться. Леди Веллиана жестом показала, чтобы мы следовали за ней, и поспешила встретить прибывших.

— Иллина, — шепнула я. — Мне кажется, что шансы выйти замуж за Дарка у тебя значительно повысились. Похоже, здесь все не в восторге от будущей родни.

— Ты думаешь? — взволнованно спросила сестрица.

— Ага. Ты же слышала, что баронесса не одернула Риану, когда она непочтительно говорила о гостьях. В другой раз она бы не спустила девушке такого поведения, а тут не стала ее ругать и даже дала ей выходной. Так что, если будешь вести себя правильно, мечты твои в скором времени сбудутся.

Иллина просияла. Можно было не сомневаться, она сделает все, чтобы выглядеть максимально хорошо на фоне соперницы. В этой схватке я бы поставила на сестрицу. И не только из-за того, что она — моя родня, но и потому, что умеет добиваться своего и готова сражаться.

Мы спустились в парадный зал. Буквально сразу же дворецкий объявил прибывших:

— Господин Торик Зариш, главный королевский ревизор. Господин Хаттон Вигдис и господин Силен Ардесс, его помощники. Господин Утер Зариш, королевский маг-эксперт.

— Баронесса, это большая честь — получить приглашение на ваш прием, — поклонился господин Зариш, поцеловав руку леди Веллиане. Следом за ним раскланялись и остальные его спутники, пробормотав приветствия.

Несмотря на изрядно помятые лица сборщиков налогов, свидетельствовавших о бурной ночи в обществе горячительных напитков, я узнала в главном ревизоре вчерашнего предводителя обоза.

— Графиня Кларисса Терблин с дочерьми, — торжественно провозгласил дворецкий.

В зал вошла престарелая дама, так обильно накрашенная, что ее лицо казалось маской театрального шута. Следом за маменькой вошли три некрасивые и перезрелые, а потому злющие девы, которых за глаза называли "тремя грациями". Самой младшей из них было уже далеко за тридцать. Их отличительными чертами были: наивная скромность, строгая нравственность и страстная любовь к голубому цвету. Несмотря на их крайнюю глупость, они очень любили всевозможные скандалы и умели их раздувать буквально на пустом месте.

Я терялась в догадках, зачем баронесса их пригласила.

— Барон и баронесса Калош, — представили еще одну пару гостей.

Гости здоровались с баронессой, произносили несколько дежурных фраз и разбредались по залу, приветствуя знакомых и завязывая легкие разговоры ни о чем. А мы с Иллиной по-прежнему находились рядом с баронессой, так как она не желала нас отпускать от себя. Сестрица наслаждалась повышенным вниманием к своей особе, а меня оно только тяготило. Хотелось уйти куда-нибудь в тихий уголок и затеряться в нем ото всех.

— Баронесса, представьте нам этих прелестных юных дев, которые не отходят от вас ни на шаг, — приторно улыбаясь, обратилась графиня Терблин.

— Это наши дальние родственницы, леди Иллина и леди Верена Россель, — ответила баронесса. — Они приехали навестить нас буквально на пару дней.

Я на секунду опешила, но несильный толчок в спину и украдкой показанный сестрицей кулак привели меня в чувство. Я постаралась пошире улыбнуться и присела в реверансе.

— О, как это прелестно! — воскликнула одна из престарелых граций. Было непонятно, что она имела в виду этой фразой, говоря эти слова. Они окружили нас с сестрицей, как стая стервятников, выясняя наше фамильное древо. Иллина врала виртуозно, даже я с любопытством слушала историю нашего выдуманного рода. Скоро я почувствовала начинающуюся головную боль и, извинившись, отошла к окну, чтобы подышать свежим воздухом и хоть немного отдохнуть от пустой болтовни.

Засмотревшись на закат, я не заметила, как кто-то подошел сзади и взял меня за локоть. От неожиданности я вздрогнула и обернулась. Это оказался королевский маг.

— Извините, я, кажется, вас напугал, — начал он. — Но я увидел, как вы здесь скучаете в одиночестве, и решил составить вам компанию.

— Вы ошибаетесь, я отнюдь не скучаю.

Я хотела уйти, но маг пошел за мной следом, рассыпаясь в любезностях. За последующие полчаса он успел мне надоесть своей пошло-ловеласовской болтовней и плоскими шутками, над которыми сам и смеялся. Поскольку раньше я в такие ситуации не попадала, то не знала, как себя вести. Я попробовала пару раз тонко намекнуть, что мне не нравится его общество, но он так и не пожелал этого понять. Поэтому приглашение к столу было принято мною с радостью, в надежде хоть там избавиться от назойливого кавалера.

Но прежде чем все собравшееся общество перешло в столовую, нам предстояло увидеть еще одно незабываемое зрелище.

— О, все уже собрались! — раздался сверху низкий женский голос. — Извините, что не могли вас поприветствовать раньше. К сожалению, прислуга в этом доме просто ужасная, а наша персональная горничная не могла одна вовремя управиться.

На втором этаже перед спуском с лестницы стояли две дамы. Я не ошиблась, предположив, что это и есть так называемая невеста Дарка и ее матушка.

Медленно и величаво они начали спускаться по лестнице. Все гости, в том числе и мы с сестрицей, наблюдали за их шествием. Когда на площадке между этажами они повернулись лицом к нам, я пораженно уставилась на них. Никогда ранее мне не доводилось видеть такого зрелища.

Основное внимание обращала на себя дама лет пятидесяти. Как я поняла, она приходилась нареченной матерью, то есть будущей тещей Дарка. Это была высокая, полная женщина с довольно резкими чертами лица, которое в давние годы, по-видимому, было довольно красивым. Одета она была в ярко-синее платье с глубоким вырезом, из которого виднелась значительная часть груди, прикрытая, однако, прозрачной шемизеткой, дабы сохранить приличия. А вот юбка была настолько широка, что скорее напоминала чехол дивана.

— Чего смеешься? — шепотом спросила меня Иллина, услышав сдавленное хихиканье.

— У нее что, платье на распорках? — фыркнула я.

— Дуреха, это платье надето на фижмы, — пояснила она.

— Интересно, а как она в двери проходит, не застревая в проеме? — я усиленно старалась скрыть неуместный в данный момент смех, прикрыв рот ладонью.

— Не вижу здесь никакого повода для веселья, сейчас такие наряды в моде. Ты же в ней не разбираешься, — недовольно заметила она и пояснила. — Очень просто, в двери она проходит боком.

Я снова окинула взглядом дородную фигуру дамы и лишь тогда заметила еще одну деталь, в очередной раз удивившую меня своей несуразностью. Это была прическа, но какая. Высоко зачесанные волосы стояли дыбом, уложенные в виде развесистых рогов, между которыми крепилось небольшое птичье гнездо с чучелком его обитателя и чем-то, издалека похожими на яйца.

Я поспешно отвернулась и закрыла лицо руками, теперь сдержать смех мне уже не удавалось.

Так сильно я давно не веселилась! По счастью, беззвучно, иначе Иллина убила бы меня на месте.

— Верена, успокойся. Возьми себя в руки! — шипела она, но от ее слов я веселилась еще сильнее.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мне удалось взять себя в руки и успокоиться. Придя в себя, я удивилась, почему никто не отреагировал на мое непочтительное поведение. Объяснение нашлось практически сразу, оказывается, Иллина закрыла меня собой от глаз присутствующих, и никто не заметил мою выходку.

Я снова обратила взор на эту пару. Они уже спустились вниз и, здороваясь на ходу, направлялись к нам. Точнее, к баронессе. Теперь мое внимание было приковано к потенциальной сопернице моей сестры.

Между матерью и дочерью не было заметно ни малейшего сходства, ни в лице, ни в фигуре. Девушка была небольшого роста и худа, можно даже сказать, тщедушна. Она выглядела бледной и болезненной. Ее лицо, хоть и с правильными чертами, казалось блеклым и невыразительным. Платье на ней было такого же фасона, как и у матери, только бледного серо-голубого цвета, делающее девушку еще более бесцветной. Высоко зачесанные волосы, заплетенные в косу и, уложенную вокруг головы, открывали вид на ее тоненькую шейку, что казалось удивительным, как она не переломится под весом прически. Вместо шляпки на голове затейливо крепилась корзинка с фруктами — яблоко, персик, груша, кисть винограда и несколько ягод клубники. Они так аппетитно выглядели, что сразу захотелось их съесть. Лишь когда она подошла поближе, мне удалось разглядеть, что фрукты сделаны из воска. Я даже почувствовала разочарование.

Пристально рассмотрев невесту, я пришла к выводу, что сестрице она не соперница, красота и живость Иллины в сравнении с ней только выигрывали.

После некоторого замешательства, вызванного появлением дам перед обществом, все присутствующие бросились их приветствовать. Украдкой посмотрев на хозяйку замка, я увидела на ее лице такое кислое выражение, как будто она съела целый стакан клюквы.

— Прошу всех в столовую! — через силу улыбаясь, пригласила гостей баронесса.

— Разрешите вас сопровождать, — подхватив меня под руку, произнес господин Утер Зариш.

Мда, рано я обрадовалась, что мне удалось от него избавиться.

Я беспомощно огляделась, но сестрицу уже провожал к столу невесть откуда появившийся Дарк. На ее лице была написана искренняя радость. Они шли, тихонько переговариваясь и ничего вокруг не замечая. Баронессу к столу провожал ее муж, незаметно подошедший, пока гости были заняты встречей с будущими родственниками хозяев замка. Три престарелые грации жеманно хихикали в обществе остальных спутников королевского мага.

Столовая была отделана резным дубом с полками, на которых красовались расписные фарфоровые блюда, гномий хрусталь, золотые и серебряные кубки. На стенах висели картины с батальными сценами и охотничьими сюжетами и медальоны, из которых выглядывали чучела медвежьих, кабаньих, оленьих, лосиных и волчьих голов. Вид последних вызвал у меня дрожь, стало неуютно.

Стол был обильно накрыт, подле него в полной готовности стояли несколько слуг. Перед каждым местом была поставлена карточка с именем гостя, причем мужские и женские имена чередовались. К моему огорчению, место, предназначенное для моей сестры, находилось напротив моего. Однако после некоторого раздумья выгода такого положения стала очевидна, теперь я могла наблюдать Иллиной и повторять все ее действия, не опасаясь попасть впросак.

К моему облегчению, маг занял место рядом с моей сестрой. По правую руку от меня сидел барон Калош, по левую — господин Хаттон. Во главе стола с одной стороны сидел барон, на противоположной — баронесса. Дарк с кислой миной сидел между невестой и ее матерью.

Подали первую перемену блюд. Я украдкой смотрела на сестрицу, чтобы не запутаться в столовых приборах, которых на столе оказалось великое множество. Я с любопытством разглядывала странные столовые принадлежности. Кроме привычных ложек и вилок там присутствовали приборы в виде маленьких вил, щипцов, каких-то инструментов, похожих на коловороты. А количество разных бокалов и тарелочек просто поражало воображение.

Но пока мне удавалось не ударить в грязь лицом, лишь однажды я едва не совершила ошибку — когда принесли миску с плавающими в ней кусочками фруктов. Я подумала, что это компот и уже хотела перелить его в бокал и выпить, когда заметила, что сестрица в ужасе подает мне какие-то знаки. Я остановилась и стала наблюдать за сестрой, которая в этом компоте вымыла руки. Оказалось, что это ароматическая вода, предназначенная для мытья рук.

После обеда подали сладкое и чай, и я, наконец, смогла расслабиться и прислушаться к беседе за столом.

— Обед, конечно, неплох, но не идет ни в какое сравнение с теми, к которым мы с дочерью привыкли в столице, — сыто рыгнув и вытерев губы салфеткой, произнесла будущая теща. Затем повернулась к баронессе и заметила. — Вы, милочка, должны немедленно рассчитать повара. Эти помои есть просто невозможно.

Я удивленно посмотрела на нее. Несмотря на такое заявление, отсутствием аппетита она явно не страдала. В ее тарелке покоились обгрызенные останки, по меньшей мере, двух цыплят и нескольких рыбин. Кроме этого она съела салат, паштет из гусиной печени, грибной жульен, говядину в брусничном соусе и фаршированные кабачки, тогда как ее дочь еле ковырялась в предложенном ей блюде с тушеной капустой.

— Что-то я не заметил, что еда плохо приготовлена, — пожал плечами барон Калош, налегая на жареного карпа.

— Все это потому, что вы, живя в провинции, не способны понять всю прелесть изысканной пищи, — самодовольно улыбнулась она.

— Ну да, куда уж нам, — пробурчал вполголоса Дарк и сразу же замолчал под строгим взглядом отца.

— Ничего, скоро Кассильда, — она улыбнулась дочери, — выйдет замуж, и я наведу тут порядок. Под моим руководством все придет в норму.

— Скажите, вы давно приехали из столицы? — с жадным любопытством во взгляде спросила графиня Терблин.

— Мы с дочкой приехали на днях. Только благодаря настойчивым просьбам наших любезных хозяев, — она слегка наклонила голову, как бы приветствуя леди Веллиану, — мы выкроили пару недель, чтобы их навестить. Нас не хотели отпускать. Кассильда имела такой успех, даже Его Величество заметил, что она очень мила. А сколько за ней ухаживало блестящих кавалеров... — она закатила глаза в восхищении.

— Что сейчас в моде? Расскажите столичные новости. А что слышно в высшем свете? — наперебой загомонили грации.

— В моде сейчас платья с фижмами, турнюры уже считаются дурным вкусом, — ответила невеста Дарка, бросив искоса взгляд на сестрицу, после чего презрительно отвернулась. Это были первые слова, услышанные мной от нее. Иллина вспыхнула, но промолчала. — Самыми популярными цветами являются синий, голубой, бордо и охра.

И все женщины, присутствующие на приеме, за исключением меня и сестрицы, пустились в интересный и познавательный разговор о нарядах, моде и последних новинках.

— Леди Лагши..., — Зариш-старший споткнулся на имени, обращаясь к ее матери.

— Лангшмивара, — с улыбкой поправила она.

— Леди Лангшмивара, расскажите последние новости из дворца, — попросил он.

— Я даже не знаю, о чем вам рассказать, — жеманилась она. — Жизнь идет своим чередом. Вы слышали, что Его Величество сменил фаворитку?

Я краем уха следила за беседой, особо не вникая в суть. Мне было скучно! Дамы были заняты разговором о модных в этом сезоне направлениях, мужчины с удовольствием слушали дворцовые сплетни, Иллина с Дарком были полностью поглощены разговором между собой. Одна я не знала, что делаю в этой компании.

Я уже придумывала, как мне покинуть общество, не обидев при этом хозяев, но нечаянно услышала рассказ, который меня заинтересовал.

— Мы не только ездим собирать налоги с населения, но выполняем и другие поручения Его Величества, — рассказывал господин Хаттон заинтересованно слушавшей его леди Лангшмиваре.

— Что вы говорите? — неискренне поразилась она.

— Истинная правда! Его Величество нам полностью доверяет, даже в весьма щекотливых делах, — самодовольно проговорил он. — Часто нам грозит опасность при выполнении его поручений, но мы еще ни разу не подвели корону.

— Вы, наверное, часто рискуете жизнью? Если не секрет, поделитесь с нами каким-нибудь случаем.

— Вы абсолютно правы, нам часто встречается опасность и не раз мы были на грани смерти. Даже не знаю, о чем вам рассказать. Хотя... Вот весной был один случай. Мы ездили с тайной миссией в одно из соседних королевств. В какое именно, я вам не скажу, потому что это государственный секрет. Вы же понимаете? — и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. — На обратном пути мы везли очень важные документы. Охрана была небольшая, так как мы не хотели привлекать к нашей миссии излишнее внимание. Недалеко от этих мест на нас напали. Главной целью нападавших были бумаги, которые мы везли. Наши охранники сражались как герои прошлого, но их было слишком мало. Тем не менее, они отбили атаку, правда, на поле боя пришлось оставить нескольких раненых наемников, в том числе и их командира Алессана, — услышав знакомое имя, я насторожилась и стала прислушиваться к разговору, не скрывая своего интереса. — Они только задерживали нас.

— Я уверена, вы храбро бились, — польстила рассказчику леди Лангшмивара.

— Что вы! Для этого есть воины — это их непосредственная обязанность, — отмахнулся он.

— А где же вы были?

— Разумеется, мы прятались в обозе. Наши жизни слишком ценны, чтобы ими рисковать.

— Но это же трусость! — я не понимала, как можно отсиживаться за спинами воинов, когда каждый человек на счету.

— Вы еще слишком молоды, чтобы понимать мудрость данного решения, — вмешалась леди Лангшмивара, затем обратилась к мужчине. — Не обращайте внимания на эту невоспитанную девицу, лучше продолжайте рассказ. И что случилось после боя?

— После того, как нападение было отбито, мы оставили всех, кто нам мешал, и отправились в путь.

— Вы их бросили раненых? — моему негодованию не было предела.

— Ну, почему сразу бросили? — он спокойно выдержал мой возмущенный взгляд. — Мы оставили им еды на сутки и обещали прислать помощь, когда доберемся до столицы.

От такого пренебрежения к чужим жизням я даже онемела. Если учесть, что от границы королевства до его столицы более двух недель пути, то получалось, что людей бросили, фактически, на верную смерть. Может, даже моего брата? Хотя имя Алесс не является редкостью в наших краях. Но что-то мне подсказывало, что речь шла именно о нем.

— Дорогая моя, — заметила леди Лангшмивара. — Вы должны понимать, что жизнь благородного человека, тем более приближенного Его Величества, не может сравниваться по ценности с жизнью простого человека. Хотя, — она окинула меня презрительным взглядом, — откуда вам знать!

Я задохнулась от возмущения. У этих аристократов все оказалось наоборот. В голове не укладывалось, как можно так спокойно относиться к жизни, к чести? Как можно называть обыкновенную трусость — доблестью, да еще и хвастаться ею перед людьми? А предательство — благоразумием?

Я краем глаза посмотрела на разговаривающего с сестрой Дарка, потом перевела глаза на барона, со скучающим видом рисующего что-то на салфетке. И откуда он взял уголек для рисования? Потом взглянула на баронессу, которая вела беседу с одной из дочерей графини Терблин. Нет, они не похожи на бесчестных людей. Тогда зачем они пригласили всех этих ужасных людей, с которыми у них нет ничего общего? Зачем затеяли эту историю с помолвкой?

Я так задумалась, что не заметила, как гости поднялись из-за стола. Поспешно вскочив, я устремилась вслед за остальными. Мужчины, переговариваясь между собой, удалились в библиотеку. Через несколько минут слуга отнес туда поднос с крепкими напитками, карты и стаканчик с игральными костями. Дамы уселись на диваны в малой гостиной, образовав кружок, и продолжили столь увлекательный разговор о моде.

Я опять была вынуждена скучать в стороне. Но долго стоять в одиночестве не пришлось, ко мне подошла баронесса.

— Верена, а ты что весь вечер в одиночестве? — заботливо спросила она.

Я посмотрела на нее:

— Я здесь ни с кем не знакома, кроме вас и сестры. А Иллина все время с Дарком, не мешать же мне им. Как говорится, третий — лишний, — печально ответила я.

— Не страшно, что ты не знаешь присутствующих, можно же поговорить на общие темы, — улыбнулась она. — Ты только не робей.

— Я не знаю, как себя вести, о чем можно и нельзя говорить. Зря я согласилась приехать сюда.

— Не говори так. Я очень рада, что ты все-таки решилась прийти на этот прием. Поверь, Иллина видит твою поддержку и благодарна за нее, — она положила руку мне на плечо. — И я тоже гораздо увереннее чувствую себя в твоем присутствии, спокойнее. Постарайся быть немного смелей и не бойся этих гарпий, — она повернулась, чтобы уйти.

— Леди Веллиана, — окликнула я ее. — Скажите, зачем вы пригласили всех этих людей?

— Есть такое понятие, как долг перед обществом, — со вздохом произнесла она. — Я не могла отказаться их принимать, потому что все сразу станет известно при дворе. Пойдут различные домыслы, возникнут подозрения. Например, почему мы не хотим общаться с соседями, может быть, у нас есть на это причины? Не готовим ли заговор?

— Какой заговор? Это же неправда! Вы никогда бы не стали участвовать в собраниях, которые угрожают государству. Вы честные люди! — пораженно воскликнула я.

— Большое спасибо за хорошее мнение, — растроганно сказала она. — Конечно, мы не участвуем в незаконных делах. Но люди при дворе озабочены лишь собственным благополучием и с радостью оболгут кого угодно, если это принесет выгоду. А наши земли довольно обширны и богаты, жирный кусок для того, чтобы прибрать к рукам. Мы вынуждены поступать как все, чтобы их сохранить.

— А тогда причем здесь помолвка Дарка? — непонимающе спросила я.

— Когда-то муж леди Лангшмивары и отец леди Кассильды спас жизнь моему мужу. Помолвка между детьми было условием. Я тысячу раз проклинала обстоятельства, которые вынудили нас так жестоко поступить с сыном, но отменить ничего нельзя. Мы не можем отказаться от данного слова.

Я задумалась, а потом осторожно спросила:

— Вы не можете отказаться, а она?

— Было бы хорошо, если они откажутся, но, боюсь, это невозможно, — печально вздохнула баронесса. Но я уже загорелась этой идеей.

— Нет ничего невозможного, — воскликнула я, — так все-таки скажите, если такое случится, вы стали бы препятствовать свадьбе Дарка и моей сестры?

Леди Веллиана задумалась. Я уже не надеялась на ответ, когда она сказала:

— Нет. Я была бы не против. По крайней мере, я знаю, что Иллина любит моего сына и не строит честолюбивых расчетов.

— Значит, осталось только заставить их отменить венчание! — воодушевилась я. — Мы с сестрой и вашим сыном что-нибудь придумаем.

— Ну что же, желаю вам успеха, — усмехнулась она. — Это единственная надежда для Иллины и Дарка. Хотя я очень сомневаюсь, что вам удастся заставить леди Лангшмивару отказаться от своих грандиозных планов.

— Леди Веллиана, нам, наверное, нужно будет остаться в замке, чтобы претворить наш план в действие и контролировать ситуацию. Вы не могли бы помочь нам в этом? — попросила я.

— Конечно. Я распоряжусь, чтобы вам приготовили комнаты и предупредили родных, что вы останетесь у нас в гостях на недельку. Если понадобится, можно будет потом продлить его на более длительный срок, — кивнула она. — А сейчас извини, мне пора заняться другими гостями, им также нужно уделить внимание.

Она присоединилась к кружку дам, сплетничающих о достоинствах присутствующих в замке мужчин, и включилась в беседу, словно и не покидала их. А я отправилась искать Иллину.

В гостиной и в кабинете ни ее, ни Дарка не было, и я вышла из комнаты на веранду, а затем в сад. Я обошла все дорожки, но обнаружить эту парочку не удалось, и решила вернуться в дом. Приближаясь к лестнице, я услышала в кустах какой-то шорох и остановилась, осматриваясь вокруг. Шум затих, но ничего подозрительного я так и не заметила. Пожав плечами, я отправилась дальше. Поднявшись на веранду, я решила остаться на некоторое время на свежем воздухе. Причина была банальна — в комнате находился маг, попадаться на глаза которому не было ни малейшего желания.

Вечерний воздух был свеж и кружил голову. На небе светила необычно большая луна. Я стояла и смотрела на нее. Как-то само собой в памяти всплыла мягкая усмешка Вульфа. Не знаю почему, но мне вдруг захотелось, чтобы он оказался рядом.

Неожиданно я почувствовала чью-то руку на плече и, вздрогнув, обернулась. Позади меня стояла немного смущенная и покрасневшая сестрица.

— Почему ты не в зале с гостями? — спросила она.

— Где ты была? — задала я встречный вопрос.

— У меня закружилась голова, и я выходила в сад подышать свежим воздухом, — тихо ответила она с какими-то непривычными интонациями в голосе. Я подозрительно посмотрела на нее.

— Странно. Я тебя искала по всему саду, но так и не нашла.

— Наверное, мы разминулись, — чересчур быстро ответила она.

Мои предположения, что она была с Дарком, похоже, подтверждались. Не удивлюсь, если они целовались за каким-нибудь кустом и не хотели, чтобы их нашли. Но это не мое дело. Сестра достаточно взрослая, чтобы принимать самостоятельные решения.

— Я разговаривала с баронессой. Если нам удастся избавиться от невесты и ее мамаши, то она не будет препятствовать вашей свадьбе, — решив не откладывать такое важное дело в долгий ящик, сразу выложила я.

От переполнявших ее эмоций Иллина даже запрыгала, хлопая в ладоши от радости.

— Веренка, как же я тебя люблю! — она кинулась мне на шею.

— Погоди радоваться, — попробовала я ее урезонить, слегка отстраняясь. — Надо сначала придумать способ, чтобы они отказались от помолвки. А я пока не знаю, как это сделать.

— Я верю, что ты что-нибудь придумаешь, — заверила меня она.

— У меня есть два варианта, как провернуть это дело, — после непродолжительного молчания начала я рассказывать сестрице свои идеи. — Первое, это напугать их. Но здесь есть одно препятствие — не думаю, что леди Лангшмивара столь уж пугливая. Она уже примеряет на себя роль хозяйки поместья и пойдет на все, чтобы остаться в замке.

— А какой второй вариант? — заинтересовалась Иллина.

— Второе, это убедить леди Кассильду, что Дарк не единственный перспективный жених, а есть еще более интересные кандидаты, — задумчиво проговорила я.

— И кто у тебя на примете? Я бы не сказала, что здесь изобилие неженатых благородных мужчин, — усмехнулась она.

— Сама знаю, — буркнула я. — Пожалуй, кроме этих королевских посланцев других жертв нету.

— Думаешь получится?

— А что, у тебя есть другие идеи? — раздраженно бросила я.

— Извини. Какой вариант будем использовать?

— Не знаю, но думаю, что стоит попробовать оба, — предложила я и добавила. — Леди Веллиана послала слугу предупредить бабушку и твоего отца, что мы останемся погостить еще на неделю. Матушка соберет твои вещи, и завтра их привезут. Комнаты, которые баронесса нам выделила, наверное, уже готовы.

— Слушай, а что если подсунуть леди Кассильде в кровать мышь? — посмеиваясь, предложила сестрица.

— Иллина, не говори ерунды! Какая мышь? Ты что, ничего умнее не можешь придумать? — язвительно спросила я.

Она задумалась, потом предложила:

— Может, нарядиться в простыни, как привидения?

Я выразительно посмотрела на нее, разве что у виска пальцем не покрутила, но она догадалась, что я имела в виду, и обиженно замолчала.

— Чем тебе не нравятся мои идеи? — через некоторое время пробурчала она, не выдержав напряженного молчания.

— Тем, что они глупые! Леди Лангшмивара и ее дочь прожженные особы, и их детскими выходками не испугаешь. Только себе навредишь. Нет, тут надо придумать что-нибудь тонкое и более действенное, — растолковывала я.

— Тогда предложи сама какой-нибудь потрясающий план, раз такая умная, — с долей ехидства в голосе заявила она.

Но предложить мне было нечего. Обменявшись одинаково кислыми взглядами, мы одновременно вздохнули. Мда, задачка-то не из легких!

— Иллина, а ты не знаешь, среди королевских посланцев есть холостые? — через некоторое время спросила я.

— Не знаю, но могу выяснить, — живо ответила она.

— Попробуй побыстрее решить этот вопрос, — дала я ей поручение. — А я постараюсь узнать, что боятся наши высокородные леди.

Разделив обязанности, мы вернулись в большую гостиную. Похоже, нашего отсутствия никто не заметил, лишь баронесса вопросительно посмотрела и, улыбнувшись, кивнула головой. За время нашего отсутствия мужчины уже присоединились к обществу. Барон Калош, графиня Терблин, старший Зариш и наш хозяин обсуждали урожай этого года и рассуждали о видах на следующий. Остальные гости откровенно скучали — дамам надоел разговор о моде, так как он получался односторонним, хотя леди Кассильда явно наслаждалась вниманием, а молодым людям он не доставлял удовольствия изначально. Поэтому предложение леди Веллианы устроить небольшой концерт все восприняли с энтузиазмом.

Слуги принесли из музыкальной комнаты арфу, свирель, флейту, лютню и гитару, чтобы гости могли выбрать любой инструмент. Одна из граций (кто из них кто, я так и не сумела запомнить) взяла лютню и довольно недурно сыграла небольшую пьесу. Ее сестра взяла в руки флейту, чтобы теперь сыграть дуэтом, но тут вмешалась леди Лангшмивара:

— Вы обязательно должны попросить мою дочь вам спеть. Господин Шаэл, придворный композитор, утверждает, что у нее дар, и жалеет, что в связи с положением в обществе она не может выступать на сцене. Это такая потеря для публики.

Мужчины захлопали:

— Просим! Просим!

— Ну что вы! Я не смею, — жеманно улыбнулась она. — Маменька, вы меня смущаете. Не так уж я хороша.

— Не надо стесняться, дорогая. Смелее, доченька, видишь, публика просит, — подбодрила ее мать.

Общество ее поддержало. Девушка подошла к сестрам и что-то прошептала. Одна из них согласно кивнула головой.

— Раз вы все просите..., — помявшись для приличия, произнесла леди Кассильда и объявила. — Сейчас я исполню свою самую любимую балладу "Домис и Лорелла".

Раздались мягкие аккорды лютни, к ним присоединилась печальная мелодия флейты. Я закрыла глаза, слушая мягкие переливы мелодии, и тут раздался визгливый женский голос, перебивая очарование музыки неблагозвучием. У меня сразу стало ломить виски. Оглядевшись, убедилась, что не у меня одной, уж больно мученическое выражение было на лицах всех присутствующих. К сожалению, баллада о любви королевы и менестреля была длинной и изобиловала изысканными трелями и другими музыкальными украшениями. На особо высоких нотах появлялся звон в ушах. Надежда на скорое окончание пытки умерла, так и не родившись.

Я попробовала отвлечься, размышляя, как нам с сестрицей претворить наш план в действие, но "пение" не давало сосредоточиться. С трудом удалось дождаться окончания баллады. Мы вежливо похлопали, поблагодарили за "чудесное исполнение". Обрадованная всеобщим вниманием девушка выразила желание усладить слух игрой на гитаре. Я уже приготовилась, что она будет играть также ужасно, как перед этим петь, но, к моему удивлению, Кассильда действительно хорошо играла. Даже удивительно!

Теперь аплодисменты были искренни.

Не желая казаться хуже, чем леди Кассильда, Иллина тоже решила спеть. Наступив на собственную гордость, она попросила соперницу аккомпанировать ей. Бархатный грудной голос сестры с мастерским сопровождением буквально заворожил Дарка, он, не отрываясь, наблюдал за обеими девушками. Леди Лангшмивара сидела, гордо выпрямив спину, как будто во всем происходящем была ее заслуга.

После исполнения нескольких баллад гости почувствовали усталость и стали расходиться по своим комнатам. Иллина собрала ноты, после чего слуги отнесли их и инструменты обратно в музыкальную комнату.

Сестрица, светясь от удовольствия, подошла ко мне.

— Ну как, Верена, я хорошо пела? — волнуясь, спросила она.

— Ты пела замечательно, — уверила я ее. — Дарк не сводил с тебя глаз.

— Правда?

— Честное слово.

— Надеюсь, он понял, что я лучше ее, — с ноткой самодовольства заявила она.

— Знаешь, Иллина, — задумчиво заметила я, — леди Кассильда действительно очень хорошо играет. Без ее сопровождения не получилось бы так завораживающе.

— Ты что, симпатизируешь этой бледной моли? — возмутилась она. — А как же я? А твое обещание помочь нам?

— Разумеется, я помогу. Я же обещала. Просто хотела отдать ей должное — на редкость чудесное исполнение гитарной партии.

— Ах, вот ты как?! Выбирай — или я, или она. Кто тебе дороже — родная сестра или неизвестно откуда появившаяся девица, которая хочет увести у меня любимого человека?

— Иллина, не впадай в крайность. И потом, ты мне не родная сестра, а сводная, — опрометчиво сказала я и сразу же пожалела об этом.

— Значит, вот ты так, да? — она расплакалась. — Все, я с тобой не разговариваю, предательница!

Она повернулась, чтобы уйти, но я придержала ее за рукав, чтобы попробовать успокоить и объясниться.

— Иллина, подожди, дай сказать...

— Мне не о чем с тобой разговаривать, — со злостью прошипела она и, вырвавшись, убежала, оставив меня в растерянности смотреть ей вслед. Я никак не могла понять, что же с ней происходит, ведь я сказала именно то, что думала, и не собиралась нарушать обещания. Я просто была справедлива в оценке мастерства игры леди Кассильды и никакой вины за свое мнение не чувствовала.

Я задумчиво стояла в гостиной, пока ко мне не подошла горничная и не показала комнату, которую баронесса велела приготовить для меня. Эта же девушка помогла мне раздеться (сама бы я не справилась с этими мудреными завязочками-застежечками) и вымыть голову. С каким облегчением я наконец смогла избавиться от яичного белка, из-за которого мне весь вечер казалось, что по голове маршируют полчища вшей и прочих малоприятных насекомых.

Облачившись в просторную кружевную ночную сорочку, я залезла в кровать. Едва я скользнула под одеяло, как меня объяло приятное тепло. Оказалось, что горничная прогрела их грелкой, за что я была ей премного благодарна. Но из приятных сюрпризов этот был не последним. Приставленная ко мне девушка принесла стакан теплого молока и булочку, еще пышущую жаром, видимо, только что вынутую из печи.

— Это мне? — не удержавшись, спросила я.

— Конечно, — удивилась она моей недогадливости. — Вы покушайте, теплое молоко поможет вам лучше уснуть.

Забрав у меня пустую чашку и тарелочку из под булочки, она пожелала мне приятных снов. Затем задула в комнате свечи, открыла дверь и тихо, на цыпочках, выскользнула из помещения. Я осталась одна.

Теперь в темноте мне стало легче вспомнить все происшедшее за день и оценить его. Этот день выдался на редкость суматошный, а если честно признаться, то еще и тяжелый. Я весь день провела в напряжении, стараясь соответствовать непривычному окружению, следя за каждым словом, жестом, мыслью. Видимо, из-за этого я дала слишком много обещаний, которые теперь, хочешь — не хочешь, придется выполнять. Как будто у меня своих проблем не хватает! И почему я не умею отказывать, когда меня просят о помощи? Однако прошлого не вернешь и надо выпутываться из того положения, куда сама себя загнала.

Гости баронессы представлялись мне самым странным сборищем, которое доводилось видеть. Барон Калош с женой показались мне на редкость разумными людьми, поглощенными управлением своим огромным поместьем, немного приземленными и лишенными искусственности. Дочери графини Терблин вызывали невольный смех своими попытками казаться молоденькими глупенькими девочками, несмотря на довольно почтенный возраст каждой из них. Сама же графиня оказалась суетной и неумной женщиной, которая совершенно не пользовалась у дочерей авторитетом. Компания королевских посланцев вызывала у меня стойкую неприязнь, причины возникновения которой я не могла себе внятно объяснить.

Но больше всего вопросов у меня вызывали леди Лангшмивара и ее дочь. Я ломала себе голову, пытаясь понять их поведение, но чем больше я думала, тем больше недоумения возникало. Впрочем, леди Лангшмивара оказалась именно такой, какой я ее представляла по рассказам леди Веллианы и Дарка. Наглая, жадная, любящая давать советы и считающая себя авторитетом во всех областях, преклоняющаяся перед теми, кто выше ее по положению. Сложив впечатления, я сделала вывод, что она, скорее всего, занимает не такое высокое положение, какое хотела бы, и брак дочери с Дарком должен был вывести ее на более высокую ступень в обществе.

Раз так, то она могла стать большим препятствием в наших планах. В глазах леди Лангшмивары я прочитала готовность пойти на все, чтобы добиться желаемого. Такого человека нельзя сбрасывать со счетов.

А вот ее дочь оказалась для меня полной загадкой. Ее поступки я никак не могла логически просчитать. С первого взгляда она казалась такой, как мы ожидали. Но, приглядевшись, можно было уловить разницу — за невзрачной внешностью, чувствовалось, прятался недюжинный ум, который критично воспринимал окружающий мир. У меня мелькнула мысль, что ее поведение было лишь искусной игрой, ширмой, за которой прятались истинные чувства.

Наблюдая за леди Кассильдой, я вдруг поняла, что она действительно увлечена музыкой и получает удовольствие от игры на гитаре. Пускай у нее не было голоса, но играла она чудесно, чувствуя каждой клеточкой переливы мелодии. Придворный композитор был полностью прав, у девушки действительно талант, который редко встретишь среди дам высшего света.

Дойдя в своих размышлениях до этого момента, я вдруг вспомнила еще один момент, который меня смутил — весь вечер Дарк оказывал повышенное внимание сестрице, а леди Кассильда никак не отреагировала на такое возмутительное поведение жениха. Неужели ей безразлично такое пренебрежение к себе?

Поняв, что уже окончательно запуталась в вопросах, на которые пока нет ответов, я постаралась выкинуть их из головы и поспать. Замысел был хорош, но я была настолько взбудоражена событиями прошедшего дня, что сразу заснуть не смогла. Меня пугало, что предстоит провести целую неделю среди этих людей, и каждый день бояться осрамиться.

Проворочавшись полночи, я, наконец, провалилась в тяжелый тревожный сон.

Утром я проснулась поздно совершенно разбитая, с ужасной головной болью. Нет, все-таки приемы, длящиеся далеко за полночь, не для меня.

С трудом разлепив глаза, я еще долгое время лежала на постели, собираясь с духом, чтобы встать на ноги. Поняв, что откладывать неизбежное до бесконечности невозможно, я решительно откинула одеяло. Это движение отдалось резкой болью, и мне пришлось некоторое время переждать, пока она хотя бы немного утихнет. Затем, словно столетняя старуха, опустила на пол сначала одну ногу, потом другую. Собрав всю волю в кулак, я рывком приняла вертикальное положение и тотчас почувствовала подступившую тошноту.

Причина столь ужасного самочувствия была очевидна — бодрствование в то время, когда тело привыкло отдыхать, непривычная еда, слишком крепкие для меня напитки, которые я вынуждена была пить, чтобы не обидеть хозяев, хотя в основном старалась воздерживаться, нервное напряжение. Теперь организм демонстрировал протест за такое пренебрежение к его привычкам.

Посмотрев на себя в зеркало, я немного успокоилась — оказалось, что я выгляжу значительно лучше, чем себя чувствую. Лишь слегка припухшие веки выдавали усталость моего тела.

Я подошла к шкафу и открыла дверцы. Как и обещала леди, в шкафу висели платья сестрицы, которые матушка собрала для меня, считая, что они выглядят более прилично, чем собственные. Выбрав синее платье самого простого покроя, я оделась. Задумавшись о том, как самостоятельно застегнуть на спине длинный ряд пуговок, я и не заметила, как в комнату вошла горничная.

— Ой, вы уже встали? — воскликнула девушка и быстро подошла ко мне. — Разрешите, я вам помогу. Надо было позвонить в колокольчик, когда вы проснулись, я бы помогла одеться.

— Я не привыкла, чтобы мне прислуживали, — смущаясь, произнесла я.

Она застегнула многочисленные застежки и расправила платье. Затем, посадив меня перед зеркалом, начала расчесывать волосы. Я решила, что сейчас самое время узнать о происходящем в доме.

— Скажи, а много гостей уже встало? — как бы между прочим спросила я.

— Ваша сестра проснулась около часа назад. А леди Кассильда встала часа два назад, позавтракала у себя в комнате и уже ушла погулять в сад. Она взяла с собой альбом для рисования и велела, чтобы до обеда ее никто не беспокоил.

Я удивилась, леди Кассильда не производила впечатление девушки, у которой привычка рано вставать. Однако неплохо было бы воспользоваться этой ситуацией и познакомиться с ней поближе. Только сначала надо узнать планы Иллины на сегодняшний день.

Я попросила горничную не делать сложную прическу, а ограничиться чем-нибудь попроще. В результате непродолжительной борьбы с волосами, которые после вчерашнего издевательства, которое сестра именовала изысканной укладкой, запутались и напоминали пучок пакли, прислуживавшая мне горничная заплела косу и уложила ее на затылке в изящный узел.

Я поглядела на свое отражение в зеркале и убедилась, что выгляжу прекрасно. Теперь можно и на люди показаться. Поблагодарив горничную за помощь, я спросила ее, где находится комната сестрицы.

— Направо по коридору, шестая дверь, — лаконично ответила она.

Заправляя постель и прибирая комнату, она сообщила, что завтрак будет подан в столовой через час, и высказала просьбу баронессы не опаздывать. Убедившись, что девушка ушла, я на цыпочках пробралась к двери указанной комнаты и тихонько постучалась:

— Иллина, открой дверь. Это я, Верена. Нам надо поговорить, — тихо произнесла я.

— Мне не о чем с тобой разговаривать, предательница, — ответила из-за двери она.

Я тяжело вздохнула, значит, не забыла своего вчерашнего нелепого обвинения.

— Иллина, не говори ерунды. Открой дверь, и мы с тобой во всем разберемся. Надо наметить план наших дальнейших действий, — попробовала я урезонить ее.

— Я и без тебя прекрасно справлюсь. Кое-какие шаги в этом направлении уже предприняла, так что в твоей помощи больше не нуждаюсь, — заявила она.

Меня охватила легкая тревога. Интересно, что она учудила?

Однако, сколько бы я не стучала и не упрашивала открыть дверь, Иллина так и осталась непреклонной. Видя, что мои попытки не приносят результата, я решила пойти в сад. Может, хоть с леди Кассильдой удастся поговорить.

Чтобы найти дорогу в сад, мне пришлось изрядно поплутать по замку, прежде чем одна из дверей открыла дорогу к искомому месту. Как я вчера умудрилась быстро найти путь в сад, для меня осталось загадкой. Я с удовольствием вздохнула полной грудью воздух, наполненный ароматами цветущих растений. Цветы были повсюду — и в цветниках, и в вазонах, и висящих на деревьях подвесных оплетенных лозой горшочках. По-видимому, баронесса проводила изрядное время, стараясь придать тяжелым стенам замка более мирный и нарядный вид.

От лестницы вглубь сада вела выложенная камнем дорожка, по бокам которой зеленел ухоженный газон. За кустами, подстриженными в виде шахматных фигур, виднелась увитая плющом беседка. Решив, что леди Кассильда скорее всего находится именно в ней, я решила пройти напрямик и сошла с дорожки.

К сожалению, я ошиблась, в беседке никого не было. Я обошла почти весь сад и уже была готова отказаться от идеи разговора с невестой Дарка, как моего слуха достиг приятный голос, напевавший известную балладу. Я поспешила посмотреть, кто же так хорошо поет. Я тихо подошла со стороны куста барбариса, за которым и скрывалась неизвестная певунья. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что это пела леди Кассильда.

Контраст между ее вчерашним исполнением и сегодняшним был разительным. Я заподозрила, что она намеренно ввела всех в заблуждение относительно своих способностей. Только зачем ей было притворяться? В чем причина ее странного поведения?

Девушка до сих пор не заметила, что теперь она не одна. Чуть склонив голову набок, она рисовала прелестный пейзаж. Улыбаясь, она тихо напевала. Я откашлялась, стараясь привлечь ее внимание. Она испуганно обернулась.

— Доброе утро, леди Кассильда, — поздоровалась я.

— Доброе утро, — настороженно ответила она на приветствие. — Простите, я забыла ваше имя.

— Меня зовут Верена, — напомнила я и спросила, стараясь начать разговор в соответствии с правилами этикета. — Вам не кажется, что сегодня погода на редкость хороша?

— Вы правы. Осенью так редки солнечные и теплые дни, — ответила она и замолчала.

Я тоже молчала, не зная, как задать ей мучившие меня вопросы. Так и не придя к определенному мнению, я решила спросить напрямик, придя к мнению, что так будет проще.

— Леди Кассильда, скажите, почему вы притворяетесь глупой и недалекой жадной охотницей?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — попыталась она увильнуть от ответа.

— Перестаньте хоть сейчас лукавить, кроме меня здесь никого нет, и можно быть откровенной, — нахмурилась я. — Так я повторяю свой вопрос — зачем вся эта ложь?

Она долго молчала, колеблясь и не решаясь ответить правду. Чтобы как-то отвлечься, она отложила карандаш, которым делала наброски, закрыла альбом и убрала его в корзинку, стоявшую поблизости. Я уже перестала ждать ответа на вопрос, уж слишком она привыкла к притворству. Но все-таки она решилась на откровенный разговор, за что я была ей глубоко признательна.

— Мама хочет занять место среди титулованной знати. Она считает, что единственная возможность — это выдать меня замуж за дворянина.

— Младший сын барона — это не лучший выбор, — удивилась я.

— Какая разница, — равнодушно пожала она плечами. — Титул есть титул.

Действительно, в нашей стране, в отличие от других государств, после смерти отца титул получал не только старший, но и другие сыновья. Передо мной потихоньку стала складываться интересная картинка.

— А вы...? — начала я, побуждая ее к ответу.

— А я не имею никакого желания выходить замуж.

— Тогда почему вы не откажетесь? — недоуменно воскликнула я.

— Я не могу, так как мама будет недовольна.

— Но ведь она не захочет, чтобы родная дочь была несчастлива? — полувопросительно произнесла я.

— О, вы не знаете мою матушку, — усмехнулась она. — Она пойдет на все, чтобы добиться своей цели. А сейчас у нее одна цель — выдать меня замуж за Дарка. Для меня единственный шанс избежать этого, только если он откажется от свадьбы. Вот я и стараюсь, чтобы барон и его жена меня возненавидели.

Она тяжело вздохнула. Я задумалась. Вот так положение!

— Они не могут первыми отказаться, барон не может разорвать помолвку, если этого не сделает ваша матушка. Он поклялся.

— Боюсь, тогда свадьба состоится, — печально ответила девушка.

У меня закралось одно подозрение, которое я и решила проверить.

— Леди Кассильда, скажите, почему вы не хотите выходить замуж за Дарка? Может быть, вы любите другого?

Она вспыхнула, покраснев с ног до головы. Затем смущенно спросила:

— Как вы догадались?

— Ну, это было нетрудно, — с капелькой самодовольства сказала я. — Просто я подумала, что для такого странного решения должна быть серьезная причина. А что может быть серьезнее любви? А раз ваша мать так настаивает на свадьбе с Дарком, я пришла к выводу, что он, по мнению матери, вам не пара.

Она молча кивнула. На глазах у девушки блестели слезы.

— Вы даже не знаете, как вы правы. Я пыталась поговорить с матушкой, но она... — девушка не договорила, спрятав лицо в ладони. Плечи ее подрагивали, она плакала.

Я подождала, пока она успокоится, так как не знала, стоит ли мне выражать сейчас сочувствие. Оно могло привести к противоположному результату.

— Значит, вы против свадьбы? — спросила я. Дождавшись утвердительного кивка, продолжила. — Дарк тоже не хочет на вас жениться, он любит мою сестру.

— Я заметила, — спокойно подтвердила она, вытирая глаза кружевным платочком.

— Барон рад бы помешать свадьбе, но не может отказаться от данного слова. Остается единственное звено в этой цепочке, на которое можно воздействовать — это ваша мать, — подвела итог я.

— Это невозможно. Матушка никогда не откажется от этой свадьбы, — уверенно сказала она.

— Тогда надо ее убедить, — решительно заявила я и рассказала про наш с Иллиной план. — Вы готовы нам помочь?

— Если у вас получится, я буду очень благодарна, — она протянула мне руку.

Я смутилась, этот жест оказался для меня неожиданным. Тем не менее, я пожала ей руку, скрепляя уговор.

Пора было возвращаться. Через полчаса должны были подать завтрак, а леди Кассильда хотела приготовиться к следующему спектаклю. Мне же надо было срочно поговорить с Иллиной и рассказать ей о состоявшейся беседе. Надеюсь, она поймет, что леди Кассильда будет нам скорее союзницей, а не соперницей.

Мы вернулись в замок. Оказалось, что леди Кассильда довольно хорошо в нем ориентировалась. Перед тем как войти, девушка обратилась ко мне:

— Верена, нам надо войти порознь, чтобы мама не догадалась о нашем договоре.

Предложение было разумно, и пришлось подождать, пока девушка скрылась за поворотом коридора. Когда затихли ее шаги, я быстро пошла к лестнице, чтобы подняться на этаж, где находились наши с сестрицей комнаты.

Не успела я дойти до комнаты сестры, как дальше по коридору, из комнаты леди Лангшмивары, раздался вопль ярости. От неожиданности я застыла на месте. Захлопали двери комнат, и коридор заполнили гости, которые как раз готовились выйти к завтраку.

Дверь в комнату леди Лангшмивары открылась, и из нее выскочила пестрая кошка со странной волосатой тряпкой в зубах. Ее лапы скользили и разъезжались на мокром полу. Выпустив когти в тщетной попытке замедлить скольжение, она прошмыгнула у господина Хаттона между ног и помчалась дальше.

Дородная дама, гонясь за кошкой, не смогла вовремя притормозить и с разгона врезалась в королевского посланника. Господин Хаттон оказался на полу, а леди Лангшмивара в довольно двусмысленной позе — на нем. Пыхтя и ругаясь сквозь зубы, он попытался вылезти из-под придавившей его туши, однако, женщина в это же время пыталась подняться. Пытаясь опереться на что-нибудь надежное, она локтем ударила мужчину в солнечное сплетение. Услышав стон потерпевшего, она отдернула руку, но попала ему кулаком в нос. Господин Хаттон, наверное, не так сильно пострадал от встречи с разбойниками, чем сейчас от неловких движений дамы средних лет.

Во время этого происшествия гости высыпали в коридор и с удовольствием наблюдали за разыгравшейся сценкой. Вдоволь насладившись таким незабываемым зрелищем, зрители сжалились над пострадавшими и помогли им подняться.

Я украдкой огляделась. За спинами людей стояла сестрица, держащая на руках виновницу происшедшего. Кошка так и не выпустила из пасти свою добычу. Где-то в глубине коридора, как мне показалось, мелькнула знакомая девичья фигура.

— Мой шиньон! — вскрикнула леди Лангшмивара, схватившись за голову рукой.

Она как раз окончила приводить в относительный порядок платье, отряхивая и оглаживая его, когда заметила пропажу необходимого предмета.

После ее восклицания все посмотрели на прическу женщины — редкие светло-пепельные волосы были так прилизаны, что голова казалась лысой. Сдерживая смех, я посмотрела на Иллину. Она, сдавленно хихикая, светилась от удовольствия.

Но не я одна заметила, где нашла убежище кошка. Леди Лангшмивара дрожащей рукой указала на кошку, которая, сидя на руках сестрицы, трепала упомянутую деталь прически.

— Это животное... это животное... это злобное создание.., — ее голос перешел в разъяренное шипение.

Иллина, видя, что женщина наливается гневом, который может окончиться взрывом, подала ей потрепанный шиньон. В бессильной ярости она выдернула его из рук сестрицы. Глаза ее сузились.

— Леди Веллиана, — срывающимся от негодования голосом произнесла она, обращаясь к хозяйке замка, — я требую, чтобы вы убили это животное.

— Причем здесь бедная кошка? — вмешалась сестрица.

— Она испортила мне шиньон, который, смею вас уверить, стоит немалую сумму.

— А где он лежал? Ну, до того, как кошка его схватила? — допытывалась Иллина.

— На столике у открытого окна, — уже тише пояснила дама.

— Наверное, бедная киска приняла его за крысу и решила поймать, — пожала плечами эта интриганка. — Нельзя же за это убивать такое милое животное.

Женщина пыталась возразить, но за маленькую хищницу вступились дочери графини Терблин, которые начали сюсюкаться с мурчащей кошкой. В бессильной ярости леди Лангшмивара вынуждена была оставить животное в покое.

— Вам это так просто с рук не сойдет, — прошипела она в лицо моей сестрице. В ответ та только улыбнулась.

Я укоризненно покачала головой, глядя в глаза Иллине. Но она была весьма довольна своей выходкой.

А то, что это дело рук моей неугомонной сестрицы, я догадалась сразу же, как только подошла поближе к леди Лангшмиваре, когда она пыталась поправить шиньон. От прядей волос весьма ощутимо пахло валерьянкой.

Только как Иллина умудрилась облить парик валерьянкой? Сомневаюсь, что эта дама пустила бы ее в комнату. Значит, у сестрицы был сообщник. Припомнив мелькнувшую в коридоре фигуру Рианы, мне не составило труда узнать исполнителя.

Что ж, получается, что я недооценила решимость сестрицы добиться цели, чего бы ей это не стоило. Тем более надо как можно быстрее поговорить с ней, иначе она может наломать дров. Она ведь еще не знает, что у нас появился неожиданный союзник.

Разгневанная гостья огляделась и увидела дочь, стоявшую чуть в стороне от основных зрителей. Леди Кассильда испуганно сжалась, заметив сердитый взгляд, направленный на альбом в ее руках. Но мать ничего не сказала, лишь жестом велела следовать за ней, и заперлась в своей комнате, предварительно так хлопнув дверью, что с потолка посыпалась штукатурка. На тихий стук баронессы никто не ответил, однако по наступившей за дверью тишине можно было сказать, что там с интересом прислушались.

— Леди Лангшмивара, может, принести вам завтрак в комнату? — спросила баронесса.

— Хотите избавиться от моего общества за трапезой? — последовала ядовитая фраза. — Не дождетесь!

— Почему сразу "избавиться"? — обиделась хозяйка. — Просто я подумала, что вы, наверное, переволновались из-за этого происшествия.

— Вместо того чтобы строить дурацкие предположения, лучше бы поискали тех мерзавцев, из-за которых мой шиньон безнадежно испорчен.

— Уверяю вас, я приму все меры, чтобы выяснить автора этой каверзы. Он не останется безнаказанным, — покаянно пообещала леди Веллиана, делая большие глаза Иллине. Я украдкой усмехнулась. Похоже, не одна ваша покорная слуга догадалась об искомой личности.

В результате завтрак пришлось отложить примерно на час. За это время я успела переговорить с сестрой. Надо заметить, что Иллина не поверила в искренность Кассильды. Она так была влюблена, что ей постоянно казалось, будто все девушки в округе просто мечтают отбить юношу. Однако после того, как я дала ей честное слово, что никто на Дарка не претендует, она изволила предоставить шанс доказать правдивость девушки.

К завтраку леди Лангшмивара спустилась уже не так торжественно, как накануне вечером, в относительно скромном платье. Кассильда шла за маменькой, потупив глаза, но, сходя с лестницы, приподняла голову и незаметно подмигнула. Я также кивнула в ответ.

Перед тем, как пройти в столовую, господин Хаттон подошел к даме и, поцеловав ей ручку, поинтересовался ее самочувствием:

— Дорогая леди, вы не сильно ушиблись?

Дама смутилась и покраснела как дебютантка на первом в своей жизни балу.

— Нет-нет, со мной все в порядке, — пробормотала она.

— А я было испугался, что теперь буду лишен возможности видеть вас за завтраком. Хорошо, что вы оказались такой уравновешенной женщиной, иначе бы наше общество лишилось своего лучшего украшения, — продолжал мужчина.

Я тихонько фыркнула, стараясь скрыть смех. Да уж, это была бы большая потеря! Второй такой личности днем с огнем не найдешь.

— Разрешите мне сегодня сопровождать вас? — он вопросительно посмотрел на леди.

— Вы так любезны, — она милостиво протянула руку, которую Хаттон принял бережно, как фарфоровую, и повел ее в столовую, продолжая по пути расточать комплименты.

Леди Лангшмивара с величайшим удовольствием слушала любезности, которые в огромном количестве преподносил мужчина.

Наблюдая за этой парочкой, мне в голову закралась одна любопытная мысль, которую, однако, следовало проверить. Для начала я решила задать несколько вопросов Кассильде. Но поскольку мы договорились встречаться тайно, чтобы ее мать не догадалась о дружбе, которая возникла между нами, то я вынуждена была дожидаться конца трапезы.

Завтрак прошел на удивление тихо и мирно, без происшествий. Я почти не сводила глаз с этой странной парочки, наблюдая за каждым их словом и жестом. Они, не обращая внимания на остальных присутствующих, были полностью поглощены беседой.

Едва трапеза закончилась, и довольные гости разошлись, как я поспешила на балкон. Через несколько минут туда пришла и Кассильда, которая за завтраком видела подаваемые мной знаки и догадалась о том, что нам необходимо побеседовать.

— Я правильно догадалась, вы хотели со мной поговорить? — она вопросительно посмотрела на меня.

— Если вы не против, давайте перейдем на "ты"? Мы же решили стать союзниками в борьбе с вынужденным браком, — улыбнувшись, предложила я.

— Что ж, я не возражаю. Так действительно будет проще общаться, — согласилась она. — Так вы... то есть ты хотела меня о чем-то спросить?

— Расскажи мне, пожалуйста, о себе и своей маме, — попросила я. — Мне нужны знания о вас и о том, какую вы жизнь ведете, чтобы придумать подходящий план действий.

— А что рассказывать? — растерялась девушка.

— Ну-у, — протянула я. — Например, кем была твоя мама до замужества? Кто твой отец? Почему она хочет выдать тебя замуж, не считаясь с твоим мнением? — видя замешательство Кассильды, я добавила. — Я не прошу раскрывать семейные тайны, мне достаточно знать в общих чертах.

— Мама родилась где-то в провинции, по-видимому, в довольно бедной семье. Я точно не знаю, потому что она никогда не рассказывает об этом периоде своей жизни. То, что знаю, я поняла из намеков и недомолвок. Папа был одним из самых богатых купцов государства, личным поставщиком королевского двора. Мама была в молодости очень красива. Они познакомились на ярмарке, и папа влюбился в нее как мальчишка, несмотря на то, что он был гораздо старше и уже был когда-то женат. Папа очень нас с мамой баловал, ни в чем не отказывая. Но мама всегда хотела иметь положение при дворе. У меня подозрение, что когда-то давно кто-то из дворян ее оскорбил, и теперь она мечтает им отомстить. Но для того, чтобы осуществить свои планы мести, она должна быть с ними на равных, но пока этого не удается — аристократы презрительно относятся к выскочкам. После смерти папы мама стала богатой вдовой, но это не приблизило ее ко двору.

Так-так, выходит, леди Лангшмивара — богатая вдова. Не удивительно, что за ней начал ухаживать мужчина гораздо моложе ее. Скорее всего, господин Хаттон узнал о состоянии дамы и решил прибрать его к рукам. Глупец! Это еще неизвестно, кто кого приберет к рукам. Хотя...

— Кассильда, а как ты посмотришь на то, чтобы выдать твою мать замуж? — с самым невинным видом спросила я.

— Маму замуж? — она ошеломленно посмотрела на меня, по-видимому, решив, что ослышалась. Но увидев, что я настроена серьезно, задумалась.

— Будущий жених имеет положение при дворе Его Величества, образован, обходителен. Младше твоей матери, но не думаю, что это обстоятельство ее так уж сильно огорчит, — продолжала я уговаривать девушку. — Подумай, она будет занята личной жизнью, и у нее просто не будет времени вмешиваться в твою.

Но Кассильда продолжала молчать. Я уже решила, что, пожалуй, перегнула палку, когда она все же растерянно сказала:

— Знаешь, я как-то не представляю матушку замужем.

— Значит, ты не будешь против? — обрадовалась я. Теперь у меня точно все получится!

— Только объясни, как ты собираешься устроить ей свадьбу?

— Не волнуйся, это уже мои проблемы, — бодро ответила я.

Быстро попрощавшись, я поспешила отыскать сестрицу, чтобы узнать о результатах ее опроса. Пришлось изрядно побегать по замку, прежде чем удалось ее отыскать. Как всегда, она была не одна. Когда я вышла из-за поворота коридора Дарк и Иллина самозабвенно целовались в нише, а услышав мои шаги, быстро отпрянули друг от друга, притворяясь, что ничего не случилось.

— Постеснялись бы на людях обниматься, — недовольно проворчала я. — Вы что, хотите скандал устроить? Что было бы, если не я, а кто-либо другой застал вас в столь компрометирующей ситуации?

Дарк, понимая, что сейчас последуют поучения о правилах приличия, малодушно сбежал, оставив мне сестрицу на растерзание. Я действительно собиралась отругать ее, но Иллина меня опередила:

— Между нами ничего не было!

— Так уж и ничего? — в притворном удивлении приподняла я бровь.

— Представь себе! — заявила она. — Всего лишь несколько раз поцеловались.

— Вот с поцелуев все и начинается, — покачала я головой. — Иллина, ты не должна вести себя так легкомысленно. Дарк, конечно, порядочный человек, но ты должна думать о своей репутации. Подумай, как поведут себя твои и его родители, если обо всем узнают.

— Я не нуждаюсь в поучениях старой девы. Что ты вообще можешь знать о любви? — вспылила она. — От тебя все парни убегают, как от ведьмы. Один Богдан по пятам ходит, так он просто дурак. Я уж думала, что хоть один нормальный поклонник у тебя появился, так ты и на том верхом проехала. Так и останешься незамужней, а я не хочу быть на тебя похожей.

Вот уж не ожидала от сестрицы такого удара! От обиды у меня навернулись на глаза слезы, я резко развернулась, собираясь уйти. Неужели она считает меня такой стервозной и сухой особой? Я всего лишь хотела ее предупредить.

Поняв, что она перегнула палку, Иллина подошла ко мне и положила руку на плечо, удерживая на месте. Она попыталась повернуть меня и заглянуть в глаза. На ее лице было написано раскаяние.

— Верена, прости меня, пожалуйста, — умоляюще проговорила она. — Я не должна была говорить тебе гадости.

— Оставь меня в покое, — стряхивая руку и отворачиваясь, попросила я.

— Ну, хочешь — ударь, только прости меня, дуру.

— Отстань.

— Прости, тогда отстану, — настаивала сестрица. — Мне на колени встать, чтобы ты меня простила?

Я фыркнула, скептически посмотрев на нее, но, похоже, недооценила решимости Иллины. Она стала собирать юбки, чтобы не запачкать платье. Лишь тогда я поняла, что она говорила всерьез.

— Ладно, считай, что я тебя простила, — произнесла я. Но если признаться, то в глубине души обида все равно осталась.

— Правда?

— Правда.

— Точно простила? Не врешь? — продолжала приставать сестрица.

— Точно. Не вру, — уверила я, поняв, что иначе от нее не избавишься.

— Тогда рассказывай, зачем меня искала, — она проводила в нишу и усадила на маленький диванчик, незамеченный мною ранее. Сама плюхнулась рядом и приготовилась слушать. Однако, они с Дарком нашли хорошее место для поцелуев.

Все-таки хорошо, что я вовремя появилась. Несмотря на их благоразумие, они слишком молоды и могли поддаться искушению. Ну вот, уже и рассуждаю, как старуха.

С трудом подавив подступающие слезы, я несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

— Ты обещала выяснить, кто из мужчин-гостей не женат. Ну как, удалось что-либо узнать? — спросила я, а потом все же не удержалась от шпильки. — Или ты только о Дарке и его поцелуях думаешь?

Она обиженно засопела, но не стала отвечать на подначку. Надо отдать ей должное, что на сей раз она проявила выдержку, иначе бы мы окончательно рассорились.

— Давай больше не будем говорить о поцелуях, — слегка скривившись, будто от кислой клюквы, попросила она, затем продолжила. — Мне удалось кое-что узнать. Кто тебя больше интересует? — уточнила Иллина.

— Меня интересует господин Хаттон.

Она задумалась, пытаясь точнее вспомнить и воспроизвести полученные сведения.

— Значит так, — начала она. — Господин Хаттон Вигдис, средний сын одного из северных баронов. Потенциальный наследник отца, так как старший сын болен практически с детства. Из-за попытки устроить смерть брата был выслан из поместья. В данный момент является первым помощником главного королевского ревизора господина Торика Зариша. Но об этом ты уже знаешь. Так, что еще? — на секунду задумалась она. — Ему двадцать восемь лет. Пользуется популярностью при дворе. Холост. Имеет двух официальных любовниц. Ходили слухи, что когда-то он был женат, но подтвердить или опровергнуть эту информацию никто не может. Сам господин Хаттон на эту тему не распространяется.

— А какого его финансовое положение? — поинтересовалась я.

— Весь в долгах. Уже более полугода не платит по счетам хозяевам продуктовых лавок, ателье и другим торговцам и мастерам. Хозяин дома, в котором он снимает квартиру, грозит выгнать его на улицу.

— Как тебе удалось столько узнать за такое короткое время? — удивилась я.

— Я всего лишь немного поболтала с дочерьми графини Терблин. Они знают все обо всех и охотно делятся своими знаниями со всеми, кто готов их слушать, — с легкой усмешкой сказала она. — Ты же знаешь, какие они сплетницы.

— Да уж, — согласилась я.

— Что ты задумала? — полюбопытствовала сестрица.

— Ничего особенного, — пожала я плечами. — Просто слегка изменила первоначальные намерения.

Она попыталась выведать, каковы будут мои дальнейшие действия, но мне не хотелось, чтобы Иллина была в курсе дела. Уж слишком много времени она стала проводить со своим женихом и может проболтаться. Если Дарк и его матушка будут в курсе событий, то могут ненароком испортить весь мой гениальный план. Нет уж, я как-нибудь сама справлюсь.

Я уже не знала, как избежать неудобных вопросов, как, на мое счастье, нас отвлекла служанка, которая передала Иллине приглашение баронессы присоединиться к играм в гостиной.

Когда мы вошли в комнату, вовсю шла игра. Играли в фанты на желание. Младшая из дочерей графини Терблин в очередной раз проиграла и отказалась от дальнейшего участия в развлечении. Освободившееся место заняла сестрица и с головой окунулась в игру. Грация подсела на облюбованный мной диванчик и со стороны продолжила наблюдать за игроками.

Я собралась было начать претворение своего плана в действие, но никак не могла вспомнить имени соседки. К величайшему облегчению, в игре возникла заминка, и в это время графиня обратилась к дочери с просьбой принести ей шаль.

Дождавшись, пока женщина займет прежнее место, я тоном заправской сплетницы решительно начала:

— Леди Меллинда, скажите, как вы относитесь к леди Кассильде? Не правда ли, очаровательная девушка?

— Вы правы, она просто божественна. В наше время нечасто можно встретить воспитанную девушку с таким изяществом во всем, — подтвердила она, но затем немного сварливо добавила. — Вот только бледна и худа не в меру. Можно подумать, что мать ее совсем не кормит.

— Она такая утонченная, — продолжала я.

— Ну, вы и сказали, — со смешком возразила собеседница. — Ни у нее, ни у ее матери нет никакого вкуса. Вы вспомните, в чем они появились на приеме. Это верх вульгарности и безвкусицы. И это с их-то деньгами...

— Да, это было несколько... э-э...вызывающе, — согласилась я. — Говорят, что у леди Кассильды большое приданое. Да и мать не бедствует. Я только одного не понимаю, зачем тогда настаивать на браке с Дарком. У него есть старший брат, который наследует отцу, а ему останется лишь поместье матери. Оно не так уж велико. С таким приданым можно рассчитывать на гораздо более выгодного жениха.

— Но он принадлежит к респектабельному семейству с богатой родословной, — пожала плечами леди Меллинда.

— Мало ли на свете бедных, но родовитых юношей. Если принять во внимание финансовую сторону, около девушки женихи должны прямо-таки роиться. Зачем же навязываться молодому человеку, который совершенно равнодушен, если не сказать жестче, к своей нареченной? — заметила я.

— У меня бы хватило бы гордости не унижаться подобным образом, — она презрительно скривила губы.

Я скептически посмотрела на женщину — ни для кого не секрет, что она спит и видит, за кого бы выйти замуж, чтобы уйти из дома. Только желающих пока не наблюдалось. Если бы ей предложили брак, она с радостью выскочила хоть за хромого, хоть за кривого, хоть за рябого.

Удовлетворенно улыбнувшись, я решила, что теперь пора приступать ко второй части моего плана. Оглядевшись, я слегка расстроилась тому, что леди Лангшмивары нигде не наблюдалось. Выждав примерно полчаса, уже готова была пойти ее на поиски, но тут заметила Риану.

— Ты не видела леди Лангшмивару?

— Она в своей комнате, прихорашивается, — в последнем слове мне послышался смешок. — Скоро присоединится к остальным.

И действительно, через несколько минут матушка леди Кассильды появилась в гостиной. На ней появилось новое ожерелье, а запястья украсили четыре массивных золотых витых браслета. Ей предложили присоединиться к игре, но та отказалась, устроившись в углу комнаты, откуда можно было, не привлекая внимания, наблюдать за соседней комнатой, где барон Калош, оба Зариша и господин Хаттон играли в карты.

— Леди Лангшмивара, не ожидала, что вам удастся то, что не удавалось многим девушкам, которые гораздо моложе вас. Может, поделитесь секретом, как вам это удалось? — без вступления начала я.

— О чем это вы? — с недоумением спросила она.

— Не притворяйтесь, это так бросается в глаза. Я просто в восхищении, — я закатила глаза и приложила ладонь к сердцу. Надеюсь, не переигрываю, иначе все пойдет прахом.

— Девушка, не могли бы пояснить, о чем идет речь? — она начала злиться.

— Конечно, о господине Хаттоне, — я похлопала ресницами, изо всех сил изображая недалекую любительницу сплетен. — Все только о том и говорят, что он в вас влюблен.

— Это все сплетни, — возразила она. — Молодой человек был всего лишь очень любезен и внимателен.

— Мне сказали, что он даже при дворе не обращал столько внимания на женщин, сколько уделил вам. А его глаза? Его глаза просто сияли, когда он смотрел на вас, — жеманно продолжала я.

— Вы уверены? — от удовольствия у нее даже зарделись щеки.

— Ну, разумеется. Дарк сказал, что своими ушами слышал, как он назвал вас обворожительной женщиной, а потом добавил, что ему всегда нравились зрелые женщины. Он утверждает, что по сравнению с молодыми девушками, которых красит лишь юный возраст, в дамах есть непередаваемый шарм, — уверила я.

Покраснев еще больше, она смущенно стала поправлять прическу, поглядывая в комнату на мужчин:

— Я не думала, что молодые люди могут хорошо разбираться в женщинах. По сравнению со мной, он еще юнец. Все же я не верю вам.

— Что ж, это ваше право, — я пожала плечами. — Но что-то мне подсказывает, что это вы ошибаетесь. Я думаю, вы скоро получите доказательства.

Только ляпнув, не подумав, последнюю фразу, я испугалась, что леди Лангшмивара обо всем догадается. Я готова была убить себя за неуместную болтовню, но слово — не воробей, вырвется — не воротишь. К счастью, дама не обратила никакого внимания на мои неосторожные слова.

Неужели рыбка клюнула? Я даже боялась поверить в такую удачу. Но отступать было поздно, оставалось только идти вперед. Надеюсь, хуже я никому не сделала.

На следующий день я устроила набег на сад леди Веллианы, целью которого являлись поздние цветы. Конечно, это было рискованно, попадись я на краже, баронесса бы меня не помиловала, она тряслась буквально над каждым кустиком, но уже наступила поздняя осень, скоро ожидался первый снег, и лишь любимый сад баронессы был защищен от снега и мороза магическим куполом. Это было недешевое удовольствие, но барон не пожалел денег для того, чтобы доставить радость жене.

Сегодня моему нападению подвергся куст поздних коллекционных роз. Свою совесть я успокаивала мыслью, что цветы помогут устроить счастье сыну хозяйки. Убрав колючки со стеблей, я стала составлять букет, добавив к нему пару веточек папоротника и перевязав результат красной атласной ленточкой, позаимствованной у сестрицы.

Со всей возможными предосторожностями пробралась в замок, стараясь не демонстрировать букет на всеобщее обозрение. Прошмыгнув незамеченной в свою комнату, я позвонила в колокольчик. У прибежавшей служанки попросила перо, чернила и пергамент. Получив требуемое, я села за стол и крепко задумалась. Мне предстояло сочинить от лица господина Хаттона записку.

"Уважаемая леди Лангшмивара... ".

Нет, слишком сухо.

" Любимая леди Лангшмивара...".

Тоже не подойдет. Слишком рано.

А может быть, не мучиться и просто написать: "самой прекрасной леди?"

Пожалуй, так будет лучше.

Сунув записку в середину букета, я осторожно выглянула из-за двери в коридор. Никого. На цыпочках я стала красться к комнате, где обитал мужчина, когда в соседних апартаментах открылась дверь, и вышла Риана, едва не сбив меня с ног.

— Ой, извините, — воскликнула она, но, увидев в моих руках цветы, с подозрением спросила. — А что это вы здесь делаете с любимыми розами леди Веллианы?

— Тсс, тише, — я опасливо огляделась по сторонам. — Эти цветы должны спасти замок от "страшной напасти".

— От чего? — недоуменно переспросила она.

— От леди Лангшмивары, — пояснила я. — У нас появился замечательный план. Если все пройдет удачно, то скоро ей будет не до установки своих правил в замке.

— Какой план? Я тоже хочу поучаствовать! — с энтузиазмом заявила девушка.

— Я потом тебе расскажу, — пообещала я. — А пока мне надо вручить этот букет леди Лангшмиваре так, чтобы она не знала, кто отправитель.

— Давай, я отдам ей розы. Скажу, что нашла лежащими на пороге.

Я вручила ей букет и на цыпочках прокралась за поворот коридора, откуда решила понаблюдать за происходящим. Риана оглянулась на меня, улыбнулась и, заговорщицки подмигнув, постучалась в дверь. Получив разрешение войти, она скрылась в комнате. Я с нетерпением ждала, напряженно прислушиваясь к доносящимся из комнаты звукам, пытаясь угадать, что же в этот момент там происходит.

Риана долго не выходила, и я уже вся извелась от нетерпения и любопытства, когда, наконец, моему ожиданию пришел конец. Дверь отворилась, девушка вышла, провожаемая сияющей хозяйкой.

— Еще раз спасибо, милая девочка, — услышала я. Моему удивлению не было предела: после скандала с париком леди Лангшмивара всерьез подозревала в нем не только мою сестрицу, но и Риану, и не упускала случая довести своими придирками горничную до слез. А тут такие любезности?..

— Не за что, — с тонкой улыбкой, к которой примешивалась маленькая толика насмешки, ответила девушка. Она уже собиралась удалиться, но ее остановил голос дамы.

— Погоди, я сейчас, — с этими словами леди Лангшмивара скрылась в глубине комнаты, но почти сразу появилась на пороге с сумочкой в руках.

Риана молча ожидала, пока женщина рылась в недрах сумочки. Наконец с победным возгласом она вынула большую аляпистую брошь и вручила ее удивленной девушке:

— Это тебе подарок, — леди Лангшмивара собственноручно заколола брошь на груди девушки.

— Спасибо, миледи, — Риана присела в книксене.

— Ну, иди, иди, дитя мое.

Выждав некоторое время и убедившись, что леди Лангшмивара из покоев больше не показывается, я вышла из-за своего укрытия навстречу Риане. Она стояла посередине коридора и продолжала рассматривать подарок.

— Ну, как все прошло? — нетерпеливо стала расспрашивать я, но отвлечь ее от подаренной броши оказалось не так-то просто.

— Как тебе подарок? — задумчиво спросила она.

— Ничего, симпатичненько, — пожала я плечами.

— А если честно? — она даже немного пододвинулась ко мне, видимо, чтобы можно было лучше рассмотреть брошь.

Если честно, я никогда не любила такие вычурные украшения. Самым примечательным элементом данного изделия был большой красный камень в золотой оправе, окруженный россыпью прозрачных, искрящихся на свету, зернышек, похожих на мелкие бриллианты. Я говорю, что похожих, потому что подозревала, что это всего лишь искусная подделка под настоящие драгоценности. Согласитесь, ну не будет же леди Лангшмивара, даже при всем ее богатстве дарить простой горничной настоящие драгоценности? И потом, я не исключала и такого варианта, что впоследствии эта дама может обвинить Риану в краже украшения.

Я уже почти открыла рот, чтобы изложить ей свое мнение, но, глядя на восторженное выражение лица Рианы, передумала. Она же, естественно, мне не поверит и решит, что я ей завидую. Зачем тогда ссориться из-за какой-то фальшивки, тем более что помощь девушки может мне еще понадобиться. Придется самой проследить, чтобы девушка не пострадала из-за этого подарка.

Поэтому я ответила так, как от меня и ждали:

— Если честно, то брошь действительно симпатичная. Я сама такие большие не ношу, но ведь главное, что тебе она нравится. Не так ли?

Она кивнула.

— Тогда, может, ты все-таки расскажешь, как она отреагировала на букет? — нетерпеливо теребила девушку я.

— Как я тебе и обещала, сказала, что нашла эти цветы лежащими на пороге комнаты и решила передать их даме, предположив, что подарок адресован ей. Она сначала не поверила, но потом прочитала записку и даже покраснела от удовольствия. Я помогла ей поставить цветы в вазу. Чем все закончилось, ты могла наблюдать собственными глазами, — рассеянно ответила Риана. Затем вернулась к тому, что ее интересовало гораздо больше. — Хорошенькая, правда? — Она вновь погладила брошь пальцем.

Поняв, что от девушки сейчас ничего не добиться, я попрощалась с ней и ушла.

До самого обеда я не знала, чем себя занять. Иллина и Дарк затерялись где-то в комнатах замка, найти их мне так и не удалось. Баронесса и Кассильда решили нанести ответный визит графине Терблин. От этой поездки я отказалась сама, сославшись на головную боль. Мужчины же уехали на очередную охоту. Заскучав, я решила помочь на кухне, но была выгнана возмущенной этим предложением поварихой. По ее словам, раз я в гостях, то и должна вести себя соответственно. А вот когда я приду через черный вход...

Побродив по замку, я наткнулась на библиотеку, где и провела оставшееся время. Там оказалось очень много книг. Среди них нашлись справочники и по ботанике (оказывается, так называется наука о растениях), и по зельеварению. Хватило беглого взгляда, чтобы понять, какие это сокровища. Вспомнив, что некромант обещал помочь мне поступить в Академию на заочный курс, я твердо решила выпросить у барона на время хоть несколько книг. Или, в крайнем случае, получить разрешение заниматься в замке. Жаль только, что некоторые книги написаны на других языках.

Я так увлеклась чтением, что вздрогнула, когда в библиотеку зашла Риана.

— Верена, ты здесь? — заглядывая, спросила она. Увидев меня, она сказала, — Иди в комнату, переоденься. Через полчаса позовут на обед.

— Спасибо.

Она хотела еще что-то сказать, но передумала и молча ушла. Я тоже удалилась к себе. Быстро переодевшись, спустилась в столовую, где уже находились Иллина, Дарк и на удивление преобразившаяся леди Лангшмивара.

Я ее сначала даже не узнала. Высокая прическа и на редкость умеренный макияж делали ее лет на десять моложе. Хотя пышное, излишне перегруженное кружевами и рюшами платье несколько портило общее впечатление. Но в целом она выглядела прекрасно. Вот что значит для женщины мужское внимание! По крайней мере, если она в это искренне верит!

Мне даже стало стыдно за обман, но только на секунду. Я довольно легко убедила себя в том, что не причиняю никому вреда, а делаю все только ради того, чтобы помочь другим.

Следом за мной в столовую вошла леди Кассильда. Поздоровавшись, я удивилась:

— Вы уже приехали? А где же леди Веллиана?

— Я думала, что она уже здесь, — пожала плечами девушка. — Когда мы приехали, к карете подошел садовник и что-то тихо сказал, после чего баронесса поспешила за ним, предупредив, что скоро придет.

Что-то мне подсказывало, что причину ее отсутствия я знаю. Невольно поймала себя на том, что виновато пытаюсь втянуть голову в плечи, и быстро оглянулась по сторонам, не заметил ли этого кто-либо из присутствующих.

Тем временем слуги пригласили всех к столу. Сегодня мое место оказалось рядом с леди Лангшмиварой, напротив нас села леди Кассильда. Иллина и Дарк сели по обе стороны от места леди Веллианы во главе стола. Остальные места пустовали.

— А где же наши мужчины? — громко вопросила моя соседка.

— Не знаю, я сегодня их не видела, кроме господина Хаттона, — безразличным тоном заметила я.

— Вы видели господина Хаттона? И где же? — заметно оживилась она.

— Я встретила его в саду. По-моему, он любовался розами нашей хозяйки, — кто бы знал, сколько мне потребовалось усилий, чтобы постараться сохранить все тот же безразличный тон...

Как раз после этих слов в столовую ворвалась, иначе не скажешь, леди Веллиана.

— Извините, дорогие гости и ты, сынок, за опоздание.

— Что случилось, мама? — удивленно спросил Дарк.

— Едва я приехала домой, как ко мне подошел Эллис, наш садовник и сказал, что кто-то оборвал мои любимые коллекционные розы. Это же просто варварство какое-то! — она жадно выпила стакан воды, чтобы унять негодование.

Я тихо сидела, уставившись в тарелку, стараясь не привлекать к себе ненужного внимания. Лишь слегка покосилась, услышав рядом ерзание. Леди Лангшмивара слегка покраснела и выглядела очень смущенной.

Немного погодя, когда хозяйка слегка успокоилась, она тоже обратила внимание на отсутствие гостей мужского пола.

— Хорас, — обратилась она к слуге, который принес следующую перемену еды, — а где же остальные гости?

— Не могу знать, миледи. Они еще не вернулись с охоты.

— Как же так? Они давно должны были вернуться! — встревожилась леди Веллиана.

Однако прошел час, другой, а пропавшие охотники так и не появлялись. Леди Кассильда тихо плакала в гостиной, обиженная матерью, которая без причины накричала на девушку, рядом с ней сидела моя сестрица, стараясь ее успокоить. Леди Лангшмивара громко требовала от нашей хозяйки, чтобы она предприняла что-нибудь, хотя к тому времени леди Веллиана подняла на ноги весь замок. Дарк был отправлен верхом к ближайшим соседям с целью узнать, не задержались ли охотники в гостях, а если их там нет, то попросить помощи в розыске пропавших. Во дворе слуги формировали поисковый отряд, к которому собиралась примкнуть и я.

Однако не успели мы выехать из замка, как вдалеке показался всадник, скачущий во весь опор. Этим всадником оказался господин Зариш-младший. Спешившись, он быстро подошел к хозяйке замка и стал что-то тихо ей рассказывать.

Леди Веллиана подозвала четверых слуг и отдала распоряжения. Один из слуг ушел и вернулся через несколько минут со свертком, другой — с четверкой самых спокойных лошадей. Господин Зариш внимательно осмотрел животных, удовлетворенно кивнул и в их сопровождении покинул замок.

Баронесса же поспешила успокоить взволнованных, ничего не понимающих гостей.

Оказалось, что на охоте с господином Хаттоном произошел несчастный случай. Его лошадь попала копытом в занесенную снегом норку и упала, придавив собой седока. Поскольку нога оказалась сломана, животное пришлось убить. Но высвободить пострадавшего силами охотников не получилось.

К сожалению, лошади остальных участников охоты испугались запаха крови убитого коня и разбежались. Только к вечеру удалось отловить одно животное, которым и воспользовался господин Зариш, чтобы привести помощь.

Когда помощь была уже в пути, леди Веллиана велела всем разойтись и заняться своими делами. От моих услуг она отказалась, объявив, что уже послала одного из слуг за лекарем-магом. Сначала я обиделась, ведь я искренне хотела помочь, но потом подумала, что я действительно буду только мешать, ведь весь мой лекарский опыт был ограничен лишь лечением ушибов, насморков, головных болей и другими более безобидными заболеваниями. Ну, если конечно не считать мою попытку прооперировать Вульфа. Не знаю, как он тогда от моей помощи не умер. Наверное, у оборотней и правда повышенная живучесть.

Но моя помощь все же понадобилась! Узнав, что господин Хаттон пострадал на охоте, леди Лангшмивара, неожиданно для всех, впала в истерику. Такой чувствительности от этой шумной и вульгарной женщины не ожидал никто, даже ее дочь. На все попытки ее успокоить она реагировала одинаково — принималась еще сильнее плакать. Пришлось принимать меры.

Прежде всего я выгнала из комнаты всех присутствующих, так как было очевидно, что от их скорбных лиц ей становилось все хуже. Затем, позвонив в колокольчик, я попросила у появившейся служанки принести стакан теплого молока с медом, добавив туда еще и настой трав, который и заставила выпить леди Лангшмивару. Потом помогла ей раздеться и лечь в кровать.

— Теперь вы должны успокоиться, — тихим голосом со спокойными интонациями уговаривала я женщину. — А еще лучше, если вы немного поспите. Когда вы проснетесь, господин Хаттон будет уже в замке, где ему окажет помощь опытный лекарь. Все будет хорошо, вот увидите.

— Вы в этом уверены? — слабо произнесла она.

— Конечно. Леди Веллиана все сделает для него.

— А вдруг он застудился? Он может подхватить лихорадку и умереть.

— Ну что вы! Господин Хаттон довольно молод и силен. Успокойтесь, не надо думать о плохом. Пусть сегодня им займется лекарь, а завтра вы сможете его навестить. Ему будет приятно. Он так часто о вас говорил!

— Вы думаете, ему будет приятно меня видеть? — она схватила меня за руку.

— Да, несомненно, только вы должны обязательно поспать, чтобы завтра выглядеть свежо и нарядно. Ведь признайтесь, что вы несколько старше господина Хаттона. А ничто не выдает возраст так, как переутомление и покрасневшие глаза, — прибегла я к последнему доводу, устав от ее истерики.

— Да-да, вы правы. Я должна хорошо выглядеть, — закрывая глаза, прошептала она.

Теплый напиток подействовал, и через минуту раздался могучий храп леди Лангшмивары.

Я тихонько выскользнула из комнаты. В коридоре меня уже поджидала взволнованная Кассильда.

— Ну, как там матушка?

Я прижала палец к губам.

— Спит, — прошептала я и не удержалась от улыбки. — Все идет по плану, можешь не опасаться вмешательства своей матери в твои дела — скоро ей будет не до тебя.

Тихонько посмеиваясь, я пошла в свою комнату, вполне довольная собой.

Через несколько дней после неудачной охоты гости стали постепенно разъезжаться. Первыми замок покинули сборщики налогов, сославшись на неотложные дела. Господин Хаттон вследствие полученного увечья вынужден был остаться у гостеприимных хозяев на неопределенный срок. Так как сломанная нога не позволяла ему принимать деятельного участия в жизни замка, этот господин стал просто невыносим. Постепенно его общества стали избегать все обитатели, и даже слуги старались появляться лишь при острой необходимости. Лишь леди Лангшмивара скрашивала его одиночество, не обращая внимания на капризы привередливого пациента.

Перед отъездом господина Зариша и его спутников я стала невольной свидетельницей одного любопытного разговора между ним и господином Хаттоном.

Произошло все это так.

Леди Веллиана попросила меня передать леди Лангшмиваре присланное ей письмо из столицы, только что привезенное курьером. Я как раз подошла к открытой двери гостиной, где, по словам прислуги, леди Лангшмивара читала вслух господину Хаттону, как вдруг услышала мужские голоса. Заглянув в комнату, я увидела там вместо женщины господина Зариша.

— Так ты действительно намерен жениться на этой переспелой тыкве? — удивленно спросил упомянутый господин.

— Полегче, Торик. Как-никак сейчас ты говоришь о моей будущей невесте, — слегка угрожающе произнес господин Хаттон. От его тона мне стало как-то не по себе.

— Так это правда? — пораженно уставился на него собеседник.

— А чему ты так удивляешься? — пожал плечами господин Хаттон.

— Но ведь она старше тебя лет на пятнадцать-двадцать!

— Ну и что? Это не имеет никакого значения. Торик, мы все уже давно не дети. В браке возраст далеко не самое главное.

— Конечно, я понимаю, что ты женишься на деньгах, но как же другая сторона брака?

— С такими-то деньгами я смогу себе позволить содержать хоть гарем, — усмехнулся господин Хаттон.

Продолжения разговора я слушать не стала, опасаясь, что меня могут обнаружить, и побежала дальше разыскивать обсуждаемую даму.

Пока я искала по всему замку леди Лангшмивару, меня грызла совесть. На что я обрекаю несчастную женщину! Я кляла себя за эту безумную идею, что когда-то пришла в мою голову.

Мне пришлось еще довольно побегать по этажам, пока наконец я не отыскала ее на кухне. Пораженная увиденным, я как вкопанная остановилась на пороге. Голос совести замолчал, а в голове стучала мысль, что все, что может с ней произойти плохого, будет вполне заслуженно.

Эта... женщина (не хочу грубо выражаться) избивала мальчишку-поваренка плетью! На спине бедного ребенка вздулись кровавые рубцы. Он уже даже не кричал, лишь вздрагивал от каждого удара и слабо стонал. Еще немного и она забьет его насмерть! Но самое поразительное было в том, что никто не пытался помочь бедняге.

Не раздумывая, я бросилась вперед. Над головой свистнула плеть, лишь чудом не задев меня. Я вцепилась в ее руку, стараясь вырвать орудие пытки. Она рычала и дергалась, стараясь отбросить меня, но я вцепилась в рукоять мертвой хваткой.

Тут, наконец, на помощь пришли слуги и расцепили нас. Заорав, что мы все еще об этом пожалеем, всклокоченная противница вихрем вылетела из помещения. Я пошатнулась, но меня бережно поддержали под локоть. Обернувшись, я увидела одного из слуг с рассеченной скулой. Я оглянулась и поняла, что немного поспешила в своих предположениях. На многих стоявших поблизости людях были следы от ударов плеткой. Видимо, они пытались вмешаться раньше, но не смогли помешать озверевшей бабе. Лишь мне каким-то чудом удалось не пострадать.

Присев на корточки перед парнишкой, я осмотрела его спину. Курточку, точнее лохмотья, которые раньше были курточкой, придется срезать. Я подняла голову и распорядилась принести теплой воды и чистых тряпок. Один из слуг поднял ребенка на руки и осторожно перенес в комнату для прислуги, положив его там на кровать.

Пока я снимала остатки одежды, в дверь постучались. Это оказался повар, который принес травы из своих запасов, полагая, что они мне могут пригодиться. Рассмотрев принесенные мешочки, я обнаружила в них ромашку, крапиву, подорожник, столь любимую мной кровохлебку, пастушью сумку и многие другие полезные растения. Оставалось только радоваться такой предусмотрительности.

— Я и не думала, что у вас под рукой есть все необходимое, — призналась я.

Повар смущенно пояснил:

— Я часто болею, поэтому стараюсь держать запас лекарств.

— Тогда, может, вы поможете мне обработать раны? — попросила я.

— Нет-нет, я не переношу вида крови! — позеленел он.

Я удивленно уставилась на него — первый раз в жизни видела повара, боящегося вида крови.

— Как же вы работаете на кухне? Вам это не мешает?

— Мне обычно приносят уже убитую живность, а зачастую даже и потрошеную, — он потихоньку стал отступать к двери. — Я пришлю вам кого-нибудь на помощь.

Через несколько минут пришла пожилая служанка с тазом и тряпками. Поставив на пол рядом со мной таз и передав ткань, она ушла, но почти сразу вернулась с кувшином теплой воды. Чтобы мне было легче работать, она аккуратно, стараясь не растревожить рубцы, переворачивала и приподнимала тело мальчика.

Окончательно освободив от лохмотьев раны, я стала осторожно их промывать.

— За что она его так? — прошептала я, сглатывая слезы.

— Ни за что. Эта ведьма потребовала горячий мясной бульон для господина Хаттона, повар послал мальчишку с подносом. Через несколько минут Дерек весь в слезах прибежал на кухню, а за ним эта разъяренная мегера с плетью в руках. Мы попробовали вмешаться, но она начала хлестать не только ребенка, но и любого, кто пытался заступиться за мальчишку.

Я обработала и перевязала раны. Едва я окончила работу, как почувствовала, что смертельно устала,и велев в случае чего будить меня, ушла спать.

Но спокойно поспать мне так и не удалось. Буквально через пару часов меня разбудила Риана и сказала, что ее послали оповестить, что мальчику хуже. Быстро надев первую попавшую под руки одежду и не задумываясь, что меня могут увидеть в неподобающем виде, я со всех ног бросилась в комнату, где лежал Дерек.

Бедный парнишка метался на кровати. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что у него началась лихорадка. К счастью, служанка уже догадалась принести холодной воды. Пока я пыталась обтираниями сбить температуру, Риана разбудила повара, который любезно согласился, несмотря на поздний час, сделать отвар ивовой коры.

Следующие несколько дней запомнились плохо. Основное время я проводила у постели больного ребенка. Меня меняла та служанка, которая помогала мне промывать рубцы, иногда давая отдохнуть.

Наконец настал день, когда жар у ребенка спал, и я смогла выкроить немного времени, чтобы как следует отдохнуть. Для начала нужно было хорошенько выспаться. Проспав беспробудно почти сутки, встала только к вечеру. Позвонив в колокольчик, я дождалась прислугу и попросила приготовить воду для купания.

Какое счастье — возможность принять горячую ванну. Даже вылезать не хотелось, но все же пришлось. Переодевшись в чистую одежду, с расческой в руках я подошла к зеркалу. Ну вот, хоть на человека стала похожа! Исчезли темные круги под глазами, кожа приобрела нормальный цвет.

Я почувствовала зверский аппетит. Прикинув, что примерно в это время в замке подают ужин, я поспешила в столовую.

Все обитатели замка уже сидели за столом. Поздоровавшись и извинившись за опоздание, я заняла свое место. Почти сразу же передо мной поставили тарелку с тушеным мясом. М-м-м-м, как вкусно! Я уже почти забыла вкус умело приготовленной еды, ведь пока мы ухаживали за мальчиком, удавалось лишь наскоро перехватить пару бутербродов.

Когда первый голод был утолен, я стала украдкой оглядываться. Вот тут меня поджидал сюрприз! Не сказать, что неожиданный, но все же...

Господин Хаттон, уже вполне вылечившийся, сидел рядом с леди Лангшмиварой, нашептывая ей что-то на ухо, от чего дама краснела и жеманно хихикала. Как шепнула мне сидевшая рядом Кассильда, вчера они официально объявили о своей помолвке и собирались через несколько дней обвенчаться. После венчания они должны были отправиться в столицу, дабы женщина могла начать оформление бумаг на своего мужа.

Я посмотрела на эту парочку. Оба казались счастливыми. Сожаления о том, что я их подтолкнула друг к другу, я не испытывала. Что ж, это уже взрослые люди, и у них есть своя голова на плечах. И потом, каждый в этом браке преследовал свои цели, где места любви почти не было. А если и была, то только со стороны леди Лангшмивары, да и надолго ли?

— Кассильда, ты на меня не сердишься, что я приложила руку к их браку? — обеспокоенно спросила я.

— Нет, нисколько. По крайней мере, матушка нашла себе другое времяпровождение и оставила меня в покое. Жаль, что ненадолго. Теперь она взялась за меня, вдвойне увеличив усилия, — с грустной улыбкой ответила она.

Я недоумевающе посмотрела на нее, не понимая ее настроения.

— Она теперь еще решительнее настроена выдать меня за Дарка. По-моему, она ревнует меня к Хаттону.

Ну да, девушка же значительна моложе и, когда перестала носить эти жуткие платья и стала меньше пользоваться косметикой, выглядит намного красивее.

Я ненадолго задумалась, а затем по моему лицу расплылась улыбка.

— Слушай, я думаю, в этой беде тебе может помочь сам Хаттон, — лукаво заметила я.

— Каким образом? — подняла она брови.

— Ты намекни ему, что пока ты не замужем, твоим приданым будет распоряжаться он. А в случае твоего вступления в брак — твой супруг. Увидишь, он уговорит леди Лангшмивару повременить с твоим замужеством.

— Отличная идея! — усмехнулась она. — Я должна была сама догадаться.

Остаток вечера мы провели за приятной беседой. Кассильда, когда отпала нужда притворяться, оказалась изумительным собеседником: чутким, остроумным, внимательным. У меня никогда не было такой ровесницы-подруги, которая разделяла бы мои интересы и взгляды. Иногда мне казалось, что я разговариваю сама с собой.

Взгляд, брошенный на часы, показал, что уже поздно, и пора расходиться спать.

— Верена, спасибо тебе за все. У меня никогда раньше не было подруг. Жаль, что я скоро уезжаю, — прощаясь, произнесла Кассильда.

— Скоро?

— Да, матушка и господин Хаттон хотят сыграть свадьбу в замке через несколько дней. Сразу после венчания мы уезжаем.

— Жаль, — огорчилась я.

— Угу.

После этого разговора я долго не могла уснуть, пытаясь придумать хоть что-нибудь, чтобы Кассильда осталась в замке. К счастью, ничего придумывать не пришлось, все решилось само собой — ее пригласила погостить подольше сама баронесса. На возражения леди Лангшмивары она заметила, что молодая девушка во время медового месяца будет им только мешать.

Свадьба между господином Хаттоном и леди Лангшмиварой прошла скромно. На ней присутствовали лишь обитатели замка, после чего начались сборы молодых в дорогу. В замке воцарилась суматоха. Новобрачная немилосердно гоняла слуг, недовольная то одним, то другим. Все, кроме баронессы, которая на правах хозяйки обязана была помочь гостям, разбежались, чтобы не попасть под горячую руку леди Лангшмивары.

Не хотелось признавать, но во время этих сборов я поняла, что была права в своих подозрениях. Я сидела в своей комнате, пытаясь разобраться в тексте одной из книг, позаимствованных в библиотеке, когда услышала крики и женский плач. Движимая любопытством, я выглянула из комнаты. В коридоре недалеко от комнаты леди Лангшмивары собралась толпа. Подойдя поближе, я увидела плачущую Риану и орущую на нее даму. Баронесса стояла чуть в стороне, недовольно поджав губы.

— Но вы же сами мне ее подарили, — вытирая ладонью глаза, утверждала девушка.

— Ложь! — вскричала леди Лангшмивара. — Нет, вы посмотрите на нее, врет и не краснеет.

— Не правда! Я ничего не крала! Это все вы!..

Но женщина не стала слушать оправдания девушки и с размаха влепила ей пощечину. Риана схватилась за покрасневшую щеку. Она оглянулась в поисках поддержки, но все отворачивались, встретившись с девушкой взглядом.

— Риана, я от тебя такого не ожидала, — сурово произнесла баронесса. — Я думаю, что больше ты у нас работать не будешь.

— Честное слово, я ничего не брала без спроса, — умоляюще глядя на хозяйку, прошептала девушка.

— Сейчас мы пойдем к барону, пусть он сам примет решение.

Она взяла ее за плечо, крепко сжав пальцы и не давая вырваться, и ушла, сопровождаемая довольно ухмыляющейся леди Лангшмиварой.

Какой кошмар и несправедливость! Надо что-то делать! Нельзя допустить, чтобы Риану уволили из-за этой гадкой женщины. Ведь я же подозревала, что все так и случится!

Я поспешила к комнате Рианы, которая, как я знала, располагалась этажом ниже. К несчастью дверь в ее комнату была заперта, а ключ был у самой девушки. Подумав пару минут, я пришла к выводу, что должен быть, по крайней мере, еще один ключ. Запасной. Скорее всего, он находится у ключницы, управляющего или кто там еще занимается хозяйством.

Следовало поторопиться. Не думаю, что приговор барона будет долгим. Риана не сможет оправдаться, и если у нее найдут брошь, то воровку в замке терпеть не будут.

Я бегом бросилась на кухню. Кухня — это самое многолюдное и посещаемое помещение замка. Сюда стекаются все слухи и сплетни обо всех обитателях замка. Где, как не здесь, можно узнать интересующие меня сведения.

Мое появление осталось незамеченным, все присутствующие были заняты обсуждением последнего происшествия. Должна заметить, что почти все люди были уверены в виновности Рианы, и осуждение вызывала лишь неудачная попытка спрятать украденное. Бедная девушка!

Подойдя к одной из помощниц повара, полной краснолицей женщине, я тихонько тронула ее за плечо.

— Извините, что прерываю. Вы мне не поможете? — спросила я.

Она недовольно посмотрела на меня, но в данный момент это меня не смутило.

— Я куда-то положила ключ и теперь не могу его найти. Вы не могли бы подсказать, где я могу взять запасной?

— У дворецкого, — коротко ответила она и отвернулась, вернувшись к прерванному разговору, что меня очень устраивало.

Я поспешила вон из кухни. Поплутав по замку, я наткнулась на дворецкого, выходящего из какой-то комнаты. Я спряталась за гобеленом, висящем на стене и прикрывающем небольшую нишу, в которой удалось довольно удобно разместиться.

Дождавшись, пока дворецкий скроется из виду, я подошла к двери и тихонько толкнула ее. Дверь бесшумно распахнулась, и я прокралась в комнату. Теперь следовало действовать очень быстро, не дай Единый, он вернется! Я бегло осмотрела письменный стол, шкаф, тумбочку. Ключей нигде не было. Я еще раз прошлась по комнате, заглядывая во все мало-мальски удобные места для того, чтобы спрятать ключи. Честное слово, я бы никогда не додумалась посмотреть за картину, если бы не задела ее плечом. Она немного сместилась, и я заметила металлический блеск. Перевернув ее, я обнаружила на обратной стороне закрепленные крючки, на которых были развешаны ключи с подписанными бирочками. Схватив ключ от комнаты Рианы, я повесила картину на место и выбежала из комнаты.

Через несколько минут я уже открывала дверь в комнату Рианы. Как я и предполагала, девушка и не думала прятать подарок. Брошь преспокойно лежала в ящике тумбочки. Пососав уколотый палец (да, знаю, что уже не маленькая), я взяла брошь и поспешила подбросить ее леди Лангшмиваре. На всякий случай, постаралась ее засунуть в наименее приметное место.

Уф, едва успела!

Едва я покинула комнату, как вернулась леди Лангшмивара, фальшиво напевающая какую-то веселую мелодию. Судя по ее довольному лицу, ее коварный замысел увенчался успехом!

Ну что же, посмотрим теперь кто кого!

Я поспешила к барону, надеясь, что смогу помочь горничной. Я подходила к кабинету, когда увидела, что Риану в сопровождении двух дюжих слуг ведут по коридору. Девушка едва держалась на ногах от рыданий. От нахлынувшей жалости к жертве оговора у меня сжалось сердце.

Я постучалась и, дождавшись ответа, вошла в кабинет. Барон сидел за столом, хмуро глядя в какие-то бумаги. Судя по отсутствующему взгляду, о бумагах он сейчас не думал.

— Извините за беспокойство. Я хотела спросить, как вы собираетесь поступить с Рианой?

Он поднял голову и мрачно спросил:

— А как я должен поступить?

— Но вы же знаете, что Риана не воровка, — с горячностью заявила я.

— Действительно, подобного за ней раньше не замечали, но утверждать, что этого невозможно, я бы не стал. В конце концов, люди меняются, и я не могу каждому влезть в душу, чтобы узнать, как он поступит. Я не могу не верить тому, что говорит леди Лангшмивара. Она — леди.

— Риану вы знаете уже не один год, а эту, с позволения сказать, леди, всего без году неделя. Так кому же в этом случае больше веры? Или вы отказываете девушке в справедливости только потому, что она не богатая дама, а всего лишь горничная?! — продолжала настаивать я.

— И что же ты предлагаешь? — усмехнулся он.

— Я уверена, что та вещь, из-за которой произошел скандал, все это время находится у самой леди Лангшмивары. Думаю, она намеренно оболгала девушку.

— Зачем ей это нужно? — он поднял бровь.

Я пожала плечами:

— Откуда же я знаю, что у нее на уме. Она уже не первый раз обижает Риану. А вспомните бедного кухонного мальчика! Он едва выкарабкался с того света.

— Так что, в конце концов, ты от меня хочешь?

— Не выгоняйте горничную, основываясь только на пустых и лживых словах леди Лангшмивары. Я предлагаю сначала проверить сначала комнату Рианы, а потом — этой женщины.

— С ума сошла! Обыскать комнату леди Лангшмивары?! — возмущенно вскричал барон.

— А что в этом такого, — удивилась я. — Мы ведь знаем о пропаже лишь с ее слов. Никто же не проверял ее правдивость.

Барон надолго замолчал.

— Подумайте, леди Лангшмивара уедет, а девушке всю жизнь здесь жить. Кто же ей после всего случившегося поверит. Какая у нее будет жизнь с клеймом воровки. Тем более я уверена, что обвинение ложное, — не дождавшись ответа, продолжала настаивать я.

Барон задумчиво потер подбородок и поднял на меня глаза.

— Ладно, иди, я подумаю. Защитница! — последнее слово было произнесено почему-то с едва заметной усмешкой.

Я подышала на замерзшее окно и протерла небольшую дырку в морозном узоре. За стеклом виднелись заснеженные деревья и спрятавшиеся в сугробах кусты. Еще немного и я буду дома! Я радовалась предстоящей встрече как ребенок. Правильно говорят, что в гостях хорошо, да дома лучше.

Я уехала из замка через два дня после отъезда леди Лангшмивары со своим новоиспеченным мужем. С точки зрения приличий отбытие этих особ вышло довольно скандальным, их провожали всем замком. Последним напутствием было пожелание легкой дороги и мечта больше никогда их не видеть. В ответ от данной дамы хозяева услышали в свой адрес лишь проклятия.

Должна заметить, что после продолжительных раздумий барон все-таки поверил мне на слово и велел обыскать не только комнату Рианы, но покои леди Лангшмивары, где и обнаружилась искомая вещь. После нахождения броши разразился громкий скандал, во время которого хозяин замка перестал сдерживаться и высказал гостям все, что о них думал, а затем велел им как можно быстрее покинуть поместье.

Во время этой перепалки Кассильда старалась спрятаться в толпе, чтобы мать ее не заметила. За время своего пребывания в замке девушка обрела некоторую свободу, научилась высказывать свое мнение и стала более самостоятельная и независимая. Кроме этого, она была вынуждена признать, что ее мать жестока и деспотична.

После объяснений с бароном между леди Лангшмиварой и дочерью произошел крупный разговор, во время которого были расставлены все точки над "и". Кассильда заявила матери о том, что остается в замке. Леди Лангшмивара долго кричала, пытаясь переубедить дочь, но та осталась непреклонна. В результате мать поставила дочь в известность, что отныне она отказывается от нее. Заодно сообщила ей о том, раз она настолько неблагодарна, то о приданом пусть забудет навсегда. По завершении этого разговора мы с баронессой долго успокаивали девушку.

После отъезда новобрачных в замке воцарился долгожданный покой. Тем не менее, я все же чувствовала за собой вину и, признаться, мне было тяжело смотреть Кассильде в глаза, зная, что я приложила руку к ее ссоре с матерью. Да и по дому я очень соскучилась. Поэтому, как только выпала возможность спокойно поговорить с баронессой, я объявила ей, что уезжаю домой. Иллина решила остаться в замке еще на неделю-другую.

Сборы не заняли много времени, и вот я ехала в крытых санях, предоставленных любезными хозяевами. С каждой минутой я все нетерпеливее выглядывала из окошка саней, стараясь узнать места, которые проезжали.

Вскоре вдалеке на горизонте появились заснеженные крыши домов. Прошло еще немного времени, и сани остановились около порога аптеки. Дверь дома открылась, и на крылечко вышла бабушка, дядя Лука и Вульф. Присутствие последнего меня озадачило: а он-то что здесь делает?!

Не дожидаясь, пока кучер поможет выбраться, я выскочила из экипажа. В спешке неловко поскользнулась, и пока восстанавливала равновесие, бабушка уже успела добраться до меня, обняла и расцеловала меня.

— Вереночка, наконец-то ты дома! Уж как мы по тебе соскучились!

— Я тоже по тебе соскучилась, бабулечка! — плача от радости, с трудом проговорила я.

— Пойдем же скорее домой, — она взяла меня под локоть и потянула к порогу. Обернувшись к мужчинам, она строго скомандовала. — Ну что вы стоите? Забирайте вещи.

Дядя Лука и Вульф беспрекословно подчинились бабушке. Подойдя к саням, они вытащили сумки с моими вещами и подарками от леди Веллианы для моих родственников.

Я с удивлением за ними наблюдала. Судя по всему, бабуля уже крепко взяла их в оборот. А раз так, то происходит подобное явно не впервые. Интересно, что еще нового произошло во время отсутствия?!

Едва я вошла в дом, как сразу почувствовала аромат свежеиспеченных блинов. Бабушка теребила меня, стараясь помочь быстрее раздеться, но больше мешала. Я же молча наслаждалась этой суетой.

На кухне меня уже ждал накрытый стол. Посередине стола высилась большая горка лоснящихся маслом блинов, рядом стояли банки с вареньем и вазочка душистого меда. На печке пыхтел чайник. Все было готово к моему приходу.

— Мой руки и садись за стол. Сейчас мужчины подойдут, и все вместе попьем чайку. Не знаю, чем тебя в гостях кормили, но, надеюсь, от моих блинчиков ты не откажешься.

— Бабуля, а откуда ты узнала, что я сегодня вернусь домой? — удивилась я.

— Так еще вчера баронесса мальчишку прислала с известием. Вот я с утра пораньше и встала, чтобы любимую внучку порадовать.

Я повернулась, обняла бабушку и поцеловала ее в морщинистую щеку.

— Спасибо, ты самая лучшая бабушка на свете. Я тебя очень сильно люблю.

— Ну ладно тебе. Что еще за нежности, — проворчала она, но по тону было слышно, что она довольна.

Хлопнула дверь, и я услышала, как в дом вошли дядя Лука и Вольф. Через несколько минут дядя Лука появился в кухне, Вульф же замешкался на пороге.

— Ну что ты застыл? Проходи, садись, пока блины не остыли, — бесцеремонно приказала бабушка.

Бросив на меня смущенный взгляд, он неловко примостился на стуле. Я хихикнула — уж больно смешно он выглядел, когда сидел, сложив руки, как примерная барышня. Он посмотрел на меня и слегка покраснел. Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться еще больше.

Уплетая вкуснейшие бабушкины блины за обе щеки, я старалась подробно ответить на бабушкины расспросы. Я поведала ей о знакомстве с Кассильдой, о Риане, о заговоре против леди Лангшмивары. Я думала, что бабушке понравится наша идея, но потом заметила, что по мере продолжения рассказа она все больше мрачнеет.

— Да, внучка, вот уж не думала, что ты за такое короткое время изменишься в худшую сторону, — сурово сказала она.

— Ты думаешь, что я неправильно поступила?

— А разве ты сама так не считаешь? Впрочем, — она бросила взгляд на мужчин, — об этом мы с тобой поговорим позже.

Некоторое время мы продолжали пить чай в полном молчании. Преодолев некоторую неловкость, я стала расспрашивать о том, что произошло в селе за время моего отсутствия.

Я думала, что только в замке жизнь была очень насыщенна, а оказалось, что за время моего отсутствия в селе появилось довольно много новостей. Ну, во-первых, у Валиссы родилась дочь, вызвав у местных сплетниц волну слухов об отце новорожденной. У меня по этому поводу тоже были кое-какие мысли, но торопиться делиться ими с окружающими я не стала.

Во-вторых, умер мельник, отец Богдана и хозяин Кота, оставив завещание, согласно которому старшему сыну переходила мельница и дом, среднему все хозяйство, надо отметить, довольно значительное, а младшему оставался Кот. Для последнего условием освобождения от службы являлось устройство благополучия и семейной жизни нового хозяина в течение месяца. От этого известия у меня сразу же испортилось настроение. Я и раньше с трудом могла избавиться от знаков внимания этого увальня, а теперь, если к этому приложит руку Кот, то мне совсем житья не будет. Может, придумать себе какого-нибудь жениха? Нет, не поверят. Село у нас небольшое, вся личная жизнь его жителей как на ладони.

Две девушки с соседнего села после зимних праздников собирались выйти замуж и уехать в город. Егерь, погнавшись за медведем-шатуном, не заметил опасности и свалился в ловчую яму, им же самим и подготовленную. На счастье, он умудрился попасть между кольями и отделаться синяками, царапинами и ушибами. Но в яме ему пришлось просидеть до самого вечера, пока его оттуда не извлекли мужики, ездившие по дрова и случайно услышавшие крики о помощи.

А еще одной новостью стало письмо от некроманта. Господин Лутий писал, что он переговорил с деканом Академии, и тот согласился принять меня на факультет травоведения и зельеварения, правда, только без постоянного присутствия на уроках, а самостоятельно. Это значит, что в город я буду ездить только три раза в год на сессии и сдачу экзаменов. Далее он сообщал, что всегда готов помочь советами и нужными для обучения книгами в обмен на кое-какие травы. Теперь он ждал моего ответа с согласием, и тогда летом я уже смогу сдавать вступительные экзамены.

Прочитав письмо, я не удержалась и, размахивая им во все стороны, пустилась в пляс. Я была так счастлива, ведь сбывались все мои заветные мечты!

Бабушка смотрела на меня, не сдерживая улыбки. Да и мужчин такое поведение не удивило, они, видимо, уже были знакомы с его содержанием.

Засиделись за разговорами мы довольно поздно, далеко за полночь. Лишь когда я уже не могла сдержать зевка, бабушка довольно бесцеремонно выпроводила дядю Луку и Вульфа из дома, а меня погнала спать.

Засыпая, я вспомнила, что хотела расспросить ее о том, что дядя Лука и Вульф делают в нашем доме и почему они ведут себя так странно и по-хозяйски. Ладно еще дядя Лука, дом, в конце концов, принадлежит ему, а мы с бабушкой в нем всего лишь проживаем. Но Вульф?..

Но время было позднее и, дав себе слово спросить об этом бабушку утром, я сладко заснула.

Проснулась я довольно поздно. Вставать было лень, и я валялась в постели, не торопясь вставать. Все-таки я разбаловалась за время пребывания в замке. Скупой зимний лучик скользил по одеялу, за окном слышался стук топора, кто-то колол дрова. Я прислушалась. Судя по звуку, кололи у нас во дворе.

Движимая любопытством, кто же это такой трудяга, я потянулась, встала и быстро оделась. Проведя пару раз по спутанным волосам, я быстро заплела косу, перебросила ее на спину и поспешила вниз.

— Доброе утро, Верена, — поприветствовала меня бабуля, выйдя из кухни в переднике, с ложкой в руках. В приоткрытую дверь из кухни сочился вкусный запах гречневой каши.

— Доброе утро, бабулечка, — я чмокнула ее в щеку.

— Ты вовремя проснулась. Небось, запах еды тебя поднял? — улыбнулась она. — Ну иди мой руки, зови Вульфа, он там во дворе дрова колет, и идите кушать. А я пока стол накрою.

Я сразу же вспомнила, о чем хотела ее спросить.

— Бабушка, а что тут Вульф делает?

— Как что? — притворно удивилась она. — Мне помогает. Я, хоть сама и справляюсь с домашними делами, тем не менее женщина в возрасте, в некоторых делах мне требуется помощь.

— Но...

— Верена, он хороший мальчик. Без него и Луки я бы одна не справилась, — уже серьезно сказала она.

— Почему ты не сообщила мне? — с ноткой обиды спросила я. — Я бы сразу приехала.

— Не хотела тебя беспокоить.

— Значит, чужого человека, то есть нечеловека, беспокоить можно, а меня..., — мне было обидно.

— Верена, перестань дуться. Ты же не маленький ребенок, — рассердилась бабушка. Но потом уже мягче добавила. — Ты не права, если думаешь, что я тебя не люблю. Я же прежде всего о тебе беспокоюсь. Мне хотелось, чтобы ты отдохнула от меня, от работы, пожила в обществе.

Я вздохнула. Ну как можно на нее долго обижаться?

Она тут же заметила перемену в моем настроении.

— Зови Вульфа и садитесь кушать. — Затем спохватилась. — Ой, там же каша может подгореть!

Я надела полушубок и вышла во двор. Под ногами хрустел снег, легкий морозец защипал щеки. Свежий морозный воздух приятно бодрил, и я легким шагом пошла на стук топора. Уже почти дойдя до сараюшки, возле которой работал Вульф, я заколебалась. Остановившись, я неловко потопталась за углом, затем осторожно выглянула.

Вот уж чего не ожидала, так это частично голого Вульфа в такой холод. Он стоял ко мне спиной, размеренно занося топор. Рубашки на нем не было, но от тела шел пар. Следом за мерно опускающимся инструментом раздавался стук, и в разные стороны летели поленья. Не решаясь выйти, я наблюдала, как под кожей перекатывались мышцы. Присмотревшись еще, я увидела полоску серой шерсти, бегущей по позвоночнику и пропадающей за поясом. Вся спина была покрыта шрамами. Приглядевшись, мне удалось рассмотреть, что некоторые были от стрел, от удара меча и кое-где даже следы когтей. У меня вспыхнули щеки.

— Добрый день, Верена. Как спалось? — не оборачиваясь, поздоровался он.

— Нормально, — буркнула я.

— А что так не любезно? — вопросительно поднял бровь Вульф.

Но я не стала отвечать, не желая поддаваться на провокацию. Я ведь заметила, что он явно хотел меня вывести из себя. Только зачем ему это надо?

Потом мне пришло в голову, что неплохо бы выяснить с ним отношения, пока бабушка не видит. Я резко остановилась и обернулась к шагающему следом за мной мужчине.

— Послушай, мне надо с тобой серьезно поговорить, — начала я и замолчала, не зная кК продолжить.

— Надо так говори, — он пожал плечами и тоже остановился.

— Зачем тебе это надо? — немного помявшись, выпалила я.

— Ты это о чем? — в его голосе звучало удивление.

— Зачем ты нам помогаешь? — спросила я и тут же, не давая ему ответить, поспешно добавила. — Я, конечно, тебе очень благодарна за твою помощь, но никак не могу понять, зачем тебе это нужно? Тебе что, делать больше нечего? — И тут же поморщилась: слишком уж грубо прозвучало. Но слово — не воробей...

— А в искренность и чистоту намерений ты уже не веришь? — усмехнулся он.

Я помотала головой.

— Зря. Я просто хотел отблагодарить тебя за спасение жизни. Я ведь тогда умирал. И потом... Мне очень нравится твоя бабушка, — он как-то очень тепло улыбнулся, и я вдруг заметила, как Вульф в этот момент стал красив. — Эх, если бы она была моложе... — потом снова стал серьезен. — Верена, ты можешь не волноваться, я ни тебе, ни твоей бабушке не сделаю ничего плохого. Даю слово!

Я внимательно посмотрела в его глаза, в них не было ни капли лжи. Он твердо выдержал мой взгляд, слегка кивнув головой. И я поверила.

— Ой, пошли в дом. Бабушка нас, наверное, уже заждалась! — после паузы весело воскликнула я. — Догоняй! — и поспешила домой.

Я больше не протестовала против присутствия Вульфа. Мы оба старались мирно сосуществовать, точнее, это я пыталась не выказывать свое недовольство, а он всегда был вежлив и выдержан. Постепенно я привыкла постоянно видеть его в нашем доме.

Бабушка очень радовалась, видя, что мы больше не ссоримся по пустякам. Она и не скрывала, что очень привязалась к оборотню, я даже слышала, как она иной раз ласково называла его "внучок" и старалась вечером задержать его подольше.

Утром третьего дня за окном стояла отвратительная погода. Ночью шел снег, а когда рассвело, пошел проливной дождь. И это в конце снегостава!

Бабушка чувствовала себя очень плохо, жаловалась на боли в коленках. Я быстро приготовила согревающую мазь и, намазав больные места, велела ей не вставать сегодня с постели. Сама же спустилась в кухню, чтобы приготовить завтрак. Растопив печь остатками дров и поставив вариться гречневую кашу, я с тоской посмотрела в окно. В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит, а мне надо принести дрова. Печально вздохнув, я пошла одеваться. Не успела я обуть только один сапожок, как раздался стук в дверь. Сжимая в руках второй сапог, я на одной ноге поскакала открывать дверь. За ней оказался Вульф.

— Привет, далеко собралась? — поинтересовался он, с любопытством глядя на обувь, что я сжимала в руке.

Подавив желание спрятать злополучный сапожок за спину, я немного резко ответила:

— Тебе какое дело?

Он пожал плечами и откинул мокрую челку.

— В принципе, никакого. Я подумал, что мало ли какая помощь нужна. Зачем тебе под дождь лезть, а я и так мокрый.

Я слегка растерялась.

— Так что тебе нужно на улице?

— Надо принести дров и воды, — ответила я, собравшись с мыслями и решив не отказываться от добровольной помощи.

— Ага, сейчас принесу. А чем это так вкусно пахнет? — спросил он, принюхиваясь к доносящимся из кухни ароматам. — Никак гречневая каша?

— Она самая, — видя, как он сглатывает слюну, я рассмеялась. — Я вижу, что ты голоден. Ну, если ты ничего не имеешь против каши с солененькими огурчиками, то поторопись. А я пока накрою на стол.

Обрадованная, что мне не нужно в такую мерзкую погоду идти на улицу, я готова была накормить оборотня всеми разносолами, что могли найтись в доме. Я быстренько скинула обувь и, напевая вполголоса, постелила на стол свежую скатерть, расставила тарелки, достала из подпола свежую сметанку, масло, баночку обещанных огурчиков. Общипала перья лука, что зеленели в горшках на подоконнике. Словом, подготовила легкий завтрак для голодного человека.

Пока я суетилась на кухне, Вульф принес дрова. Естественно, наследил. Пришлось вытирать пол. Затем он принес воду, и опять пришлось браться за швабру. И так несколько раз. Когда он стал раздеваться, и с его куртки опять натекла лужа, мне уже хотелось взвыть от ярости. Лишь мысль о том, что, в сущности, оборотень помогал мне, и выйди я на улицу в такую погоду, в доме чище бы не стало, позволила мне смириться с судьбой.

Вульф пошел мыть руки, а я взяла тарелку с кашей, на край положила пару нарезанных ломтиками огурчиков, хлеб и понесла завтрак бабушке.

Когда я вошла в комнату, она, подложив под спину подушки, сосредоточенно вязала на спицах носок и в белой ночной сорочке и кружевном чепчике выглядела очень трогательно. Услышав мои шаги, она вопросительно посмотрела на меня поверх очков.

— Я слышала шаги. К нам кто-то пришел? — спросила она.

— Вульф пришел, принес дрова и пару ведер воды, — ответила я, помогая ей приподняться и поправляя подушки. Затем сняла со спинки стула салфетку и постелила ей на колени.

— Хороший мальчик, — улыбнулась бабушка, принимая тарелку с кашей. — Видишь, какой он внимательный, а ты постоянно с ним ссоришься.

— Мы уже не ссоримся, — запротестовала я.

— Ну и молодцы! — похвалила бабушка, принимаясь за завтрак. — Ты иди, иди. Я тебя потом позову.

Я вернулась на кухню, где, чинно сидя на трехногом табурете, ждал меня Вульф. Я уселась за стол напротив него, наложила обоим еду в тарелку и принялась за трапезу, иногда перебрасываясь с оборотнем ничего не значащими фразами.

Когда мы уже сидели за чаем, в дверь неожиданно постучали. Я бы даже сказала, что нетерпеливо замолотили по ней кулаками. Я поспешила открыть дверь.

За ней оказался высокий незнакомый мужчина в плаще с надвинутым на лицо капюшоном. Я было испугалась, но почувствовала, что за спиной стоит Вульф, и, как ни странно, почти сразу же успокоилась. Возникло какое-то непонятное чувство защищенности.

Однако, пока я стояла и рассматривала незнакомца, решая, впустить или нет неожиданного визитера, как тот отстранил меня и сам вошел в дом. С плаща сразу же натекла большая лужа на пол. Я даже скрипнула зубами от досады. Ну, сколько можно подтирать за всеми!

— Это вы Верена Горская? — спросил странный посетитель.

— Да, — растерянно ответила я.

— Тогда это вам, — он распахнул полу плаща, вытащил и сунул мне в руки большой сверток, перетянутый бечевкой.

Сверток оказался неожиданно тяжелый, и я выронила его прямо на ногу. Поджав больную ногу, я уцепилась за руку так удачно оказавшемуся рядом Вульфу. От боли на глаза навернулись слезы.

Я хотела пригласить незнакомца в дом и выспросить, кто он такой и кто прислал мне сверток, но когда слезы высохли, а глаза прояснились, оказалось, что на пороге уже никого нет.

— Там что, камни? — недовольно пробурчал Вульф, поднимая с пола сверток.

Он отнес его на кухню, где и положил на стол. Я, хромая, поплелась следом за ним.

Взяв нож, я готова была разрезать бечевку, чтобы посмотреть, что же находиться там внутри, но мужчина удержал мою руку.

— Может, тебе не стоит его разворачивать? — хмуро заметил он.

— Почему? — удивилась я.

— Мало ли, что в этом свертке? Ты же не знаешь, кто его послал. Не дай Единый, что случится...

— Да что тут может случиться?! Я же простая помощница аптекаря, а не какая-нибудь принцесса-королевна! — рассмеялась я.

— Не нравится мне, что тебе носят какие-то подозрительные посылки. И сам посыльный мне тоже не нравится, — высказался он.

Я пожала плечами. Потом полюбопытствовала:

— А он-то чем тебе не угодил?

— От него пахло прелой землей, — после длительного молчания, когда я уже перестала ждать ответ, все-таки произнес он. Я вопросительно посмотрела на Вульфа, надеясь, что он пояснит свое замечание, но тот промолчал.

Я решительно обрезала бечевку и развернула посылку. К моей величайшей радости, внутри оказались книги и письмо от господина Лутия. Он уведомлял меня о том, что меня зачислили как одну из претенденток на бесплатное обучение. В нем же он советовал решить все задания, предложенные в присланных книгах, ибо от этого зависело поступление в Академию.

Прочитав письмо, я бегло пролистала один из учебников. Вульф сначала пытался прочитать книгу, заглядывая мне через плечо, но затем, сообразив, что на столе их лежит целая стопка, взял другую.

— Вот видишь, в посылке не было ничего опасного, — заметила я, откладывая книгу.

— Это еще как сказать, — хмыкнул оборотень.

Подавляя желание сей же час заняться заданиями, я отобрала у Вульфа книгу и спрятала их все в шкаф, чтобы не соблазняться. Оставив мужчину на кухне, я пошла в комнату бабушки.

— Я слышала незнакомый голос на улице. Кто к нам приходил? — спросила бабушка, приподнявшись на подушке.

Я улыбнулась. Какой, однако, тонкий слух, а ведь она еще и жалуется на глухоту!

— Это принесли посылку с книгами от господина Лутия, — радостно сообщила я и затанцевала по комнате. — Бабулечка, милая, я теперь точно поступлю в Академию! Представляешь, через несколько лет у меня будет диплом и самая большая клиентура в округе. Может, со временем у дяди Луки и аптеку выкуплю.

— С дипломом лучше в городе жить, — с улыбкой мудро заметила она. — Там и народу побольше, и люди побогаче. Вот отучишься и уедешь отсюда.

— Знаешь, у меня какие планы?! Вот окончу Академию... — возбужденно рассуждала я.

— Ты сначала, внученька, туда поступи, — опустила она меня с небес на землю.

— Ой, бабулечка, я побежала. Ты не против?

— Беги, беги. Да попроси Вульфа ко мне зайти, — махнула она рукой.

— Зачем?

— Мне с ним поговорить надо.

Мне следовало бы задуматься, о чем это они собрались говорить, но я, в предвкушении новых знаний, не обратила должного внимания на слова бабушки. Едва ли не вприпрыжку вернулась на кухню и сообщила Вульфу, что его ждет бабушка. Он молча кивнул.

Когда он вышел, я заметила, что посуда со стола уже убрана, и даже пол подметен. Признаться, я была приятно удивлена. Какой, оказывается, он хозяйственный! Зато теперь можно не отвлекаться на домашние дела и вплотную заняться присланными книгами.

Вытащив вожделенные манускрипты, я сначала стала рассматривать обложки: "А. И. Лесная. Энциклопедия лекарственных трав. Дополненное издание"; "Т.И. Чайка Справочник целителя"; "Н.Д.Х. Г. Никетиринель. Эльфийский язык для начинающих. Самоучитель"; "Тополь. Друидский язык и основы целительской терминологии"; "Ш.Д. Олард. Шаманское целительство. Защита от несчастий, исцеление от болезней и обретение жизненной силы"; "Практическое руководство для аптечных работников"; Практические занятия по технологии лекарственных форм"; "Сборник задач и упражнений по взаимодействию препаратов"; "Яды и противоядия"; "Некромантия в целительстве".

Надо ли говорить, что именно последняя книга меня заинтересовала больше всего. Я тут же выхватила из стопки эту книгу, открыла, перелистнула пару страниц и начала читать с того места, куда упал взгляд.

"Ошибочно предполагать, что целительство и некромантия — это взаимоисключающие понятия. По моему глубокому убеждению, без базовых знаний некромантии невозможно представить квалифицированного целителя. Некромантия необходима как в общей практике, так и в более серьезных случаях. Например, эта область знаний необходима для выведения различных паразитов из организма (глистов, вшей и т.д.). Для этого нужны лишь зачатки знаний. А вот для таких серьезных случаев, как протезирование, лечение некоторых тяжелых заболеваний знание некромантии является основной составляющей успешного врачевания".

Я и не заметила, как всецело увлеклась чтением. Многие слова для меня были новыми, не всегда сразу был понятен их смысл, но потихоньку я продиралась сквозь незнакомые определения. Некоторые фразы приходилось долго обдумывать, стараясь понять, что же имел в виду автор. Неожиданно мне в голову пришла мысль, что что-то похожее я уже где-то слышала и только потом сообразила посмотреть, кто же автор этой книги. Я не ошиблась, автором оказался Т. Лутий.

Зачитавшись, я забыла обо всем на свете, не замечая, что происходит кругом. Когда Вульф, устав меня окликать, легонько потряс меня за плечо, я испуганно вздрогнула.

— Верена, отвлекись, — отбирая книгу, сказал он. — Тебя бабушка зовет.

С тоской поглядев на вожделенный научный труд, я тяжело вздохнула и отправилась в комнату бабушки.

— Внученька, помоги-ка мне одеться и привести себя в порядок, — бодро заявила она, едва я открыла дверь.

— Может, ты бы еще полежала? — без особой надежды, что мое замечание будет принято, предложила я.

— Нет-нет, — категорически заявила она.— Посмотри, какая за окном прекрасная погода.

Я удивленно посмотрела на улицу, где висели тяжелые тучи, и продолжал идти мелкий противный дождь. Ничего прекрасного так и не обнаружилось, но спорить с бабушкой было себе дороже.

— Где моя любимая юбка?

Я подала ей темно-коричневую юбку, в которой бабушка души не чаяла. Ей было бесполезно говорить, что ее фасон и цвет не всегда гармонирует с остальной одеждой. Бабушка утверждала, что эта юбка повышает ей настроение.

— Возьми в шкафу зеленую кофту, — потребовала она.

Я пожала плечами, открыла шкаф и замерла. В шкафу оказалось четыре зеленые кофты.

— Какую именно, бабуль? Эту? — продемонстрировала одну из них, а затем и другие.

— Нет, нет. Стой, вот эту! — Она указала на новую, вязанную красивой ажурной вязкой тоненькую кофту.

— А ты в ней не замерзнешь? — засомневалась я, зная, что бабушка частенько зябнет в сырую погоду.

— Что поделаешь, красота требует жертв, — она хитро поглядела на мое удивленное лицо и, не давая опомниться, вернулась к своим требованиям.

— Теперь помоги мне причесаться.

Я долго пыталась уложить ей волосы так, чтобы ей понравилось. Наконец мне удалось сделать изящный узел и закрепить его шпильками. Мда, сюда бы Иллину, у нее в этом вопросе гораздо больше опыта. Затем достала из шкатулки малахитовые бусы.

— Так, найди мне кружевной чепец, и я почти готова.

Я все больше и больше удивлялась, зачем же неугомонной старушке так наряжаться. Никаких правдоподобных предположений в голову не приходило, и я решила понаблюдать, что же будет дальше.

Еще полчаса мы потратили на то, чтобы подобрать подходящую обувь. Но, увы, больные ноги не позволяли обуть ничего, кроме тапочек без задников.

— Ну что ж, придется идти так, — вздохнула она. — Накинь мне на плечи бежевую пуховую шаль и проводи на кухню. Я там, в тепле, у печки посижу.

Тяжело опираясь на мою руку, она с трудом дошла до ближайшего табурета на кухне и с облегченным вздохом уселась на него с видом королевы.

— Вереночка, налей мне чайку, — ласково попросила она. А когда я потянулась к ее любимой чашке, запротестовала. — Нет-нет, детка, достань чашки в цветочек.

Я уже устала удивляться. Эти пресловутые чашки были бабушкиной гордостью. Сделанные из тонкого гномьего фарфора, они поражали изяществом линий и были бережно хранимы. Лишь в исключительных случаях дозволялось использовать их по назначению.

— Внученька, сделай бабушке приятное, принеси от своей матушки каких-нибудь пирожков, крендельков или еще чего вкусненького. Она так замечательно печет! — совсем уж елейным тоном пропела коварная, как оказалось впоследствии, старушка.

Через пять минут я оказалась на улице, недоумевая, как же ей легко удалось выставить меня из дома.

Я шла по улице и размышляла над странным поведением бабушки. Что-то она темнит. Зачем ей нужно было так поспешно выдворять меня из дома? Было очень любопытно. Пирожки, значит? Ну что же, будут ей пирожки. И я поспешила к матушке.

Пока добиралась до матушкиной пекарни, успела промокнуть до последней нитки. Даже в хваленые дриадские, якобы непромокаемые сапожки, набралась вода. Кляня про себя бабушку за столь несвоевременную прихоть, я пробиралась по снежной каше. Наконец впереди замаячила знакомая крыша. Из последних сил я рванула к вожделенному зданию с расчетом хоть немного согреться.

Перед крыльцом блестел лед. Хотя местами и были следы, что когда-то он был посыпан песком, чтобы не скользить, но дождь почти все смыл. Пришлось с риском для здоровья, балансируя, пробираться к крыльцу. Вцепившись обеими руками за перила, я с трудом поднялась на три ступеньки и, постучавшись, открыла дверь.

В лавке девушка-продавщица раскладывала на блюдах готовую выпечку. Приветственно кивнув ей, я проследовала на кухню, со стороны которой доносились женские голоса. В одном из них я сразу узнала матушкин, а вот голос ее собеседницы опознать не удалось, хотя он и показался мне знакомым. Подойдя ближе, я заглянула в помещение и обрадовалась. Это была Кассильда.

— Кассильда, ты?! — удивленно воскликнула я.

Она быстро повернулась.

— Верена!

— Не ожидала тебя здесь увидеть.

— Я хотела тебя повидать. Иллина пыталась объяснить, как тебя можно найти, но я так и не поняла, где ты живешь. Хорошо, что почувствовала запах выпечки и вспомнила, как ты рассказывала, что твоя матушка работает в пекарне. Вот и решила спросить у нее дорогу, — пояснила она.

— А чего же ты не спросила в замке? Могла бы даже на карете приехать, кучер дорогу знает. Неужели баронесса в такой малости отказала? Тем более, в такую погоду.

— Нет, что ты! Баронесса — замечательная и добрая женщина. Просто... — она слегка замялась. — В замке не знают, что я сюда собралась.

— Так Иллина же знает. Сама говорила, что спрашивала у нее дорогу, — озадаченно уточнила я.

— Иллина не выдаст, — хитро улыбнулась она.

Интересно, интересно! С каких это пор они подружились? Нет, спрашивать не буду, сама расскажет.

— Извините, что прерываю, — вмешалась матушка. — Верена, ты по делу пришла?

— А? Ой, мама, извини, — смешалась я, сообразив, что отвлекаю ее от работы. — Да, бабушка просила принести ей что-нибудь вкусное из твоей выпечки. Говорит, что так вкусно, как ты, никто не печет.

— Да что ты говоришь? — удивилась она. — Неужели Довина в кои-то веки меня похвалила?! Ну, что же, хорошо. Только тебе придется подождать. Я только что замесила тесто.

— Конечно, подожду. Мама, где мы сможем посидеть, чтобы не мешаться тебе под ногами? — спросила я, оглядываясь по сторонам.

— Вот свободная лавка, можете устраиваться, — она махнула рукой, показывая, где именно мы можем сесть, и снова занялась готовкой. Судя по аппетитному запаху она готовила разные начинки для пирогов.

Свою помощь я не предложила, по опыту зная, что матушку раздражает чужое вмешательство в сложный процесс выпечки.

— Ну, давай рассказывай, как ты живешь? — уцепившись в рукав моей курточки, нетерпеливо стала расспрашивать Кассильда.

— О чем? — я пожала плечами. — Живу так же, как и раньше. Ничего не изменилось.

— Правда? — на лице девушки читалось разочарование. — Совсем-совсем ничего не изменилось?

— Ну, даже не знаю, о чем говорить. Разве что сегодня господин Лутий прислал для меня книги.

— Какие книги? — живо заинтересовалась она.

— Учебники и пособия. Знаешь, а я и не догадывалась, что он сам пишет.

— Подожди. А кто такой господин Лутий? — неожиданно спросила она.

— Некромант, который к нам в село летом приезжал. Помнишь, я тебе о нем говорила? — напомнила я.

— Нет, что-то не припоминаю, — отрицательно покачала она головой. — Выкладывай!

Пришлось рассказать с самого начала о моем знакомстве с господином Лутием, хотя я была просто уверена, что уже говорила с Кассильдой на эту тему. По ходу повествования она восторженно ахала. Признаюсь, мне была очень приятна ее реакция.

— Ну вот, а говоришь, что ничего интересного не произошло. Ну и что дальше?

— Да пока ничего. Знаешь, — рассеянно произнесла я, — мне непонятна реакция Вульфа на происходящее.

— А какой он, Вульф? — заинтересовалась она.

Не успела я ответить, как раздался стук в дверь.

— Извините, Верена у вас? — раздался за дверью мужской голос.

— Кто там? Заходите! — крикнула матушка, отвлекаясь от раскатки теста.

Не было ничего удивительного, что это оказался именно Вульф.

— Веренка, это к тебе. Пройдите вот туда, — матушка махнула рукой в нашу сторону.

— Верена... — начал было говорить оборотень, когда его взгляд упал на мою собеседницу. — Добрый день, госпожа Кассильда, — и он согнулся в изысканном поклоне.

— Рада вас приветствовать, — девушка милостиво кивнула и подала руку для поцелуя.

— Не ожидал вас здесь увидеть. Позвольте спросить, что привелов этот скромный дом такую изысканную леди?

— Желание навестить подругу, с которой я познакомилась лишь недавно. Однако я тоже не думала вас здесь увидеть, — ответствовала она.

Мы с матушкой с удивлением смотрели на разыгрывающуюся перед нашими глазами сцену. Ладно Кассильда, выросшая в обществе и наверняка имевшая многих учителей по этикету, танцам и другим предметам, считающимся необходимым багажом знаний для воспитанной девушки. Но видеть Вульфа, упражняющимся в словесных изысках, было довольно-таки странно. Хотя, если подумать, а что я о нем знаю? Однако, что-то они сильно увлеклись во взаимных комплиментах, не обращая внимания на окружающих.

— Эй, извините, что перебиваю. Вы разве знакомы? — вмешалась я.

На этот вопрос ответ дал Вульф:

— Я состоял в отряде, который сопровождал леди Кассильду и ее матушку, леди Лангшмивару, — при этом имени он поморщился, будто съел что-то кислое. Видимо у многих на упомянутую даму подобная реакция, — в их путешествии ко двору.

— Если бы не охрана, вряд ли мы с матушкой живыми добрались до столицы, — вмешалась девушка.

— Ну что вы, мы просто исполняли свой долг, — скромно заметил мужчина.

— Разве только долгом можно объяснить все, что вы для нас сделали?! — возразила она.

Я переводила взгляд с одного на другого, наблюдая за их диалогом, и ничего не понимала. Они же продолжали беседовать, словно больше никого рядом не было. Скоро меня начало раздражать, что они слишком увлеклись, и ни один из них не обращает на меня внимания.

— Вульф, — я бесцеремонно встряла в их разговор. — Ты так и не сказал, зачем искал меня.

Он перевел на меня недоуменный взгляд, но, немного подумав, тряхнул головой и уже с более осмысленным видом ответил:

— Твоя бабушка прислала меня, чтобы помочь тебе принести домой корзинку с пирогами.

— Тогда буквально через десять минут можно будет выходить, — определив по запаху, что выпечка почти готова, кивнула я.

И точно, матушка уже доставала из печи противень с ватрушками и почти следом за ним другой — с пирожками. Выстелив дно корзинки полотенцем, я стала укладывать угощение.

— Отнеси Довине, пока они горячие, порадуй старушку, — хмыкнула матушка. — Хоть она и бывает вредной, но в еде она толк знает.

— Мама, она никогда не отрицала, что твоя выпечка лучшая на свете, — улыбнулась я.

— Иди уж, подлиза. На вот, — она протянула мне теплый сверток, — я его по новому рецепту пекла. Надеюсь, ей понравиться.

Я быстро поцеловала ее в щеку и пошла к двери.

— Вульф, Кассильда, вы идете со мной? — ехидно спросила я, ибо эти двое так и стояли, что-то жарко обсуждая. — Боюсь, что вы будете мешать матушке на кухне.

Они последовали за мной. На пороге Кассильда покачнулась, но вовремя подоспевший Вульф успел ее подхватить. Бережно поддерживая ее под локоток, он помог ей спуститься. Мне же пришлось спускаться самой, балансируя корзинкой на вытянутой руке. Под руку они пошли к аптеке, а я поплелась за ними. Они уже давно перешли на "ты", и теперь Кассильда весело смеялась над какой-то шуткой оборотня. Меня же все это злило, я даже поймала себя на мысли, что девушка своей бесцеремонностью очень напоминает свою матушку. И зачем только она появилась?! Что ей в замке-то не сиделось?

Так мы дошли до дома, они впереди, я — в нескольких шагах позади. Вульф открыл дверь аптеки, с легким поклоном пропустил вперед Кассильду, зашел сам и... отпустил дверь. Которая тут же сильным порывом ветра захлопнулась перед моим носом. С трудом, борясь с ветром, который так и норовил опять захлопнуть дверь, мне удалось войти в дом. Напоследок дверь наподдала мне под зад так, что я еле удержалась на ногах. Из последних сил, сдерживая свою злость на этого хама, я прошла на кухню.

— Верена, ты где пропала? — удивленно спросил мужчина.

— Нигде, — хмуро ответила я и со стуком поставила, а точнее плюхнула на стол корзинку. — Бабуля, я выпечку, как ты и просила, принесла.

— Вот молодец, а я уже чайку поставила, — захлопотала бабушка. — Заодно познакомишь меня с этой милой девушкой.

Милая девушка уже успела снять верхнюю одежду и удобно расположиться на стуле около печки, протягивая озябшие руки к огню. Она улыбнулась бабушке и сама представилась:

— Меня зовут Кассильда. Мы с Вереной в замке познакомились. А вы ведь ее бабушка? — догадалась она. — Она о вас много рассказывала.

— Надеюсь, только хорошее? — лукаво спросила старушка.

— Конечно. И Иллина тоже о вас говорила. Я давно мечтала с вами познакомиться.

— Верена, ты иди раздевайся, а мы с Кассильдой пока накроем на стол, — обернулась ко мне бабушка, а затем обратилась к гостье. — Ты ведь поможешь?

— Конечно.

Бабушка заметалась по кухне, выставляя на стол посуду. Кассильде она вручила блюдо и велела разложить принесенную выпечку.

Я подозрительно посмотрела на любимую родственницу. По-моему она опять меня провела! Как-то слишком быстро любимая бабуля забыла о больных ногах!

Я, не спеша, разделась, обула тапочки и вернулась на кухню. К чаепитию все было готово — стол накрыт, посуда расставлена, бабушка и гости заняли места вокруг стола. Лишь мое место пустовало. Как хозяйка, я разлила по чашкам чай и заняла свое место.

— Приятного аппетита!

— Откуда вы родом? У вас очень интересный акцент. Так говорят в восточных графствах, — спросила бабуля.

— Вы правы, — улыбнулась девушка. — Я из графства Корлия, — она назвала самое восточное графство на границе с Силенией.

Бабушка присвистнула. От неожиданности я поперхнулась и раскашлялась, едва не пролив чай на колени. Оказывается, она еще и свистеть умеет! Почти каждый день я узнаю о ней что-то новое.

— И давно вы в наших краях? — продолжила она допрос.

— Мы с матушкой приехали этой весной. Сначала в столицу. Да только таких, как мы, там оказалось слишком много. Вот матушка и решила, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. Ее усилиями прибыли сюда, уж больно Дарк показался ей недалеким и легко управляемым.

— Как же вы решились на такой длинный путь? Ведь дорога-то дальняя да беспокойная, — покачала головой бабушка, то ли восхищаясь их бесстрашием, то ли осуждая подобную глупость. — Охрану-то наняли?

— Конечно! Если бы не они, нас бы давно не было в живых, — глядя на слегка покрасневшего Вульфа, жарко уверила Кассильда.

По-моему, она уже об этом говорила.

— Да? Расскажи поподробнее, — попросила бабушка. — Да ты пирожки-то ешь, не стесняйся. Веренкина мать замечательно печет, только не говори ей, что я так считаю.

Выбрав из блюда самый румяный пирожок, девушка, не чинясь, надкусила, задумчиво поглядела на грибную начинку.

— Знаете, я была так сильно напугана. Вульф и его друг — настоящие герои.

И начала рассказывать, через слово расхваливая оборотня и его неведомого друга. Через каждые несколько минут она бросала на него такие восторженные взгляды, что на меня накатывала злость. Тоже мне, нашла героя-избавителя! Не меньше места в ее повествовании заняло и упоминание еще о каком-то молодом человеке, который, был напарником оборотня. Я так и не поняла, кем из них она больше восхищается.

За время рассказа Вульф пытался что-то от себя добавить, но девушка не дала ему вставить ни словечка.

— В конце зимы к нам прибыл гонец из столицы с приглашением от Его Величества прибыть ко двору на Праздник Весны, — начала она.

— Как, от самого Короля?! — наивно воскликнула я. — Это большая честь!

Кассильда немного свысока посмотрела на меня, явно забавляясь моей неискушенности:

— Верена, не удивляйся. Подобной чести ежегодно удостаиваются все незамужние состоятельные девушки. При дворе можно заключить выгодную партию, приобрести союзников, ну или врагов. Но, тем не менее, все равно подобное приглашение рассматривается как большая удача, позволяющая войти в определенное общество.

"Многоуважаемая леди Лангшмивара!

Мы, Его Величество Хлодвиг III, рады пригласить Вас и Вашу дочь (дочерей) в возрасте от 16 до 21 года на ежегодный Праздник Весны. Просим подтвердить Ваше согласие письменно, отправив его с гонцом, доставившим данное приглашение. Подпись".

— Неужели король писал собственноручно? — Теперь на меня смотрели три пары с недоумением, явно сомневаясь в моем здравом уме. — Да шучу я, шучу. Ну, так что там дальше?

— Угостив по-царски гонца за такую весть и велев проводить его в самые лучшие апартаменты, матушка развила бурную деятельность. Ее заветной мечтой было выдать меня замуж за титулованную особу. Поэтому, первое, с чего она начала — это список приданного. Она вызвала управителя и стала составлять перечень. Там были упомянуты и сорок восемь свитков стенной обивки из кордубана, тридцать шесть шелковых гобеленов, восемнадцать ковров, кубки, блюда, канделябры, золотые чаши. Двадцать платьев из парчи, расшитых золотом и жемчугом, не считая пятнадцати рубах с серебряным шитьем, девяноста чепцов и шапочек, украшенных драгоценными каменьями. Три тиары, двадцать три золотых кольца с каменьями, четырнадцать пар серег, шестнадцать ожерелий, три пояса, а также веера, шитые кошельки, платочки и т.д. Еще и денежные суммы приданого. То есть я была весьма состоятельная невеста, желанная добыча для любого охотника за приданым.

— Была? — опять не удержалась я. — А сейчас?

— А сейчас, твоими усилиями, я уже не так богата. Большую часть моего приданого матушка забрала себе, — немного язвительно заявила она, но, увидев огорчение на моем лице, смягчилась. — Да ты не расстраивайся, я на тебя не в обиде. Наоборот, рада, что все так обернулось. Теперь я могу сама, как захочу, устроить свою жизнь, не опасаясь, что берут в жены приданное и меня в нагрузку.

— Извини, я опять тебя перебила. Больше не буду.

— Тогда я продолжу. Решив, что для поездки в столицу наши наряды выглядят очень провинциально, она вызвала лучших портних, сапожников, шляпников и других мастеров. Но и этого ей показалось мало. У нашего соседа, графа Миесса, была выкуплена огромная восьмиосная старинная карета. Я советовала купить более легкий и быстрый экипаж, но матушка, любящая комфорт, отмела все возражения, заявив, что в другой карете ее будет укачивать. Зная матушкин характер, пришлось отказаться от этой идеи. Даже то, что данному транспорту требовалась полная реставрация,...

— Что? — переспросила я.

— Восстановление, — шепотом пояснил Вульф.

— ...не испугало мою родительницу. Была полностью заменена обивка сидений, драпировка стен, заново покрашены и позолочены детали. С собой захватили несколько запасных колес с кожаными рессорами, по утверждению графа, гарантирующих мягкий ход. Для того чтобы сдвинуть с места эту громаду, пришлось запрячь четыре пары лошадей.

Кассильда умолкла, не спеша, попивая чай. Ну вот, остановилась! Как будто мне интересно знать, сколько денег и на что они потратили. Что ни говори, а что-то от леди Лангшмивары в ее дочери есть! Лучше бы рассказала, что же случилось дальше.

— Вы собрались, выехали... Ну, не тяни, — я нетерпеливо затеребила рассказчицу.

— Верена, да что же с тобой сегодня такое?! Как ты себя ведешь?! — возмутилась бабушка. — Дай подруге чай допить. Ты, детка, — обратилась она к Кассильде, бросив на меня укоризненный взгляд — кушай, не обращай внимания на всяких нетерпеливых.

— Ко всему прочему матушке понадобилось купить упряжку именно белых лошадей. Да еще и запрячь в праздничную сбрую с бронзовыми бубенчиками и белыми же плюмажами. Вы даже не представляете, каких усилий стоило переубедить матушку не делать этого. С трудом, но она согласилась, что гораздо практичнее будет надеть все это великолепие перед самым въездом в столицу, чем в довольно потрепанной за время долгого пути упряжи.

В этом месте рассказчицу опять перебили, но это была не я.

— Да уж, — поморщившись, прокомментировал Вульф.— Она этими плюмажами командиру всю плешь проела.

Услышав его слова, Кассильда улыбнулась, даже не сделав замечание. А мне бы наверняка выговор сделали.

— Матушка отправила своего поверенного, чтобы он нанял охрану. Матушка решила захватить в столицу как можно больше добра, чтобы не производить впечатления провинциалов.

На этом месте я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. В отличие от "новой аристократии", которые получили титул и земли в результате денежных вливаний в казну, "старая аристократия" считала верхом вульгарности демонстрировать все свое богатство, предпочитая скромность и изыск. Не нужно иметь богатое воображение, чтобы представить возможный прием леди Лангшмивары при дворе. Бедная Кассильда, ей, наверное, было неловко выносить презрение, а уж о хорошей партии в таких условиях можно и не мечтать.

— Если начало пути матушка восприняла с энтузиазмом, то на третий-четвертый стала выражать неудовольствие. Дорога выдалась очень трудная, часто приходилось ночевать под открытым небом. Только тогда я оценила матушкину любовь к комфорту: сидения в карете раскладывались в тесные лежанки, но, по крайней мере, ночевали не на земле. Вы даже не представляете, как я радовалась возможности выспаться в каком-нибудь крестьянском доме, в тепле. Не забудьте, что путешествие проходило ранней весной, когда на дорогах слякоть и распутица.

Бабушка сочувственно поцокала языком, а я мысленно представила это путешествие. Нет, я бы лучше дома осталась, чем куда-то ехала без крайней нужды!

— Я уже и не помню, сколько дней мы были уже в пути, когда под вечер немного в стороне от дороги сквозь деревья показались шпили какого-то замка. Матушка потребовала, чтобы мы немедленно свернули в ту сторону, ибо она не намерена ночевать в лесу, когда есть возможность попроситься нас приютить. Не откажут же благородные хозяева уставшим путникам.

— Наш командир спорил с леди Лангшмиварой до хрипоты, — вмешался в рассказ Вольф. — Он доказывал, что обычно замки посреди леса, вдали от остального жилья не строят. Тем более, что поблизости не видно никакой даже самой захудалой деревеньки. Не известно, каким образом обитатели получают продовольствие, фураж и все остальное, необходимое для поддержания жизни в замке. Но эта дама весьма упряма. Она даже не позволила отправить несколько человек разведать обстановку. В конце концов, ему надоело спорить с упрямой женщиной, он плюнул и заявил, что, если бы знал во что ввязывается, отказался или, в крайнем случае, потребовал гораздо более высокую плату.

— Да, матушка может быть очень настойчива в своих желаниях, — подтвердила Кассильда. — Наша кавалькада свернула с тракта на весьма узкую, но довольно ухоженную дорогу. Через полчаса мы уже были у ворот замка. Нашим охранникам все больше и больше не нравилась идея ночевки в этом месте. Жаль, что мы не послушались предостережений. Вульф, — обратилась она к оборотню, — скажи, почему вы все время были настороже? Я видела, что вы были готовы выхватить оружие в любой момент.

— Когда мы подъезжали к замку, не видно было охраны. Ни одна сторожевая башня не была освещена, ни одного человека на стенах, — мрачно ответил мужчина. — Надо было отговорить вашу леди Лангшмивару от ее безумной идеи, но, к сожалению, капитан не умеет разговаривать с истеричными женщинами.

— Нас встретила худая женщина и провела в зал. За столом сидели хозяева замка — две женщины: одна блондинка, другая брюнетка, мужчина и двое детей. Все показались мне излишне бледными. Я даже подумала вначале, что это вампиры, но наши охранные амулеты молчали. Женщина с темными волосами оказалась хозяйкой. Она распорядилась предоставить нам гостевые комнаты и пригласила нас к ужину, уверив, что небольшая задержка не вызовет неудобств. Хозяева оказались на редкость гостеприимными и приятными в общении, даже на их странности. Мы прожили в их замке около недели и совсем забыли о цели путешествия. Обслуживание было тоже на высоте, хотя из прислуги за все время пребывания я видела лишь привратника и ту женщину, которая встретила нас в первый день. Даже нашей охраны не было поблизости.

— Нас поселили в небольшом домике во дворе замка. При малейшей попытке проникнуть внутрь двери сами захлопывались перед нами, — пояснил Вульф. По выражению его глаз было видно, что воспоминания не доставляют ему радости. У меня возникло подозрение, что, если бы он мог, с большим удовольствием заткнул девушке рот. — На попытки обратить на себя внимание ни леди Лангшмивара, ни леди Кассильда не реагировали. Тогда мы и поняли, что здорово влипли.

— Мы прожили в замке почти неделю. Как-то вечером я почувствовала, что засыпаю прямо за столом. Извинившись, я отправилась в свою комнату. Из последних сил стянула с себя платье и тут же провалилась в сон. Проснулась я от холода. Я попробовала поискать рукой одеяло, но оказалось, что я прикована. Меня охватил ужас, и я окончательно пришла в себя, — Кассильда зябко повела плечами. — Оглядевшись, я увидела, что нахожусь в клетке, прикованная за руки к решетке. На дальней от меня стене горела пара факелов, давая слабый свет. При дальнейшем осмотре мне довелось разглядеть, что моя клетка находится в большом зале, в середине которого расположен огромный плоский камень, на поверхности которого высечены какие-то письмена. Сколько я провела времени в клетке, я не знаю, но мне показалось, что очень долго. Внезапно справа от меня показался отблеск света, который постепенно становился все ярче и ярче. В зал вошли наши хозяева в странных балахонах с надвинутым капюшоном, подпоясанных простой бечевкой, скрывающей фигуры.

На этом месте она остановилась и обвела всех взглядом, нагнетая напряжение. Я старалась сохранять терпение, понимая, что ничего ужасного не произошло, ибо главные герои в данный момент сидят в моей кухне и пьют чай с матушкиной выпечкой.

Видимо, так и не добившись должной реакции на свою манеру повествования, девушка продолжила:

— Я была просто в ужасе. Они остановились и стали что-то тихо обсуждать, но как я не напрягала слух, выяснить, о чем именно, не удалось. Одна из фигур приблизилась ко мне. Под капюшоном я разглядела бледное лицо блондинки. Она открыла клетку и, сняв оковы, потащила меня к камню. Я хотела вырваться, но у нее была слишком сильная для человека хватка. Гадать, что произойдет дальше, не имело смысла — слишком уж очевидно. Я приготовилась к смерти, помощи ждать было неоткуда, а просить пощады не имеет смысла. Но неожиданно помощь пришла. В помещение ворвался вооруженный человек и набросился на блондинку, которая в этот момент пыталась приковать меня теперь уже к жертвенному камню. Потом я узнала, что это был Вульф.

— В этот вечер мой друг никак не мог отделаться от мысли, что что-то должно случиться. Луна светила очень ярко, и я вышел из комнаты на балкон, чтобы насладиться свежестью ночи. Вот тогда-то и заметил, что по террасе напротив какие-то личности тащат девушку, которую мы должны были охранять. Мне нужно было предупредить друзей, но я решил все разведать сам, за что и поплатился, — на последней фразе он горько усмехнулся.

— Но что мог сделать один воин, против стольких людей, которые еще и вооружены магией. Они поймали его довольно быстро. Хозяйка замка, пристально посмотрев на пойманного мужчину, вдруг дико расхохоталась и заявила, что давно не видела в этих краях оборотня. Дунув через какую-то трубочку сверкающей пылью в лицо Вульфу, она убрала свой инструмент и стала наблюдать, что же произойдет дальше. Он затряс головой, пытаясь прийти в себя, но ему не дали. Сняв с оковы, меня буквально выпихнули с жертвенного камня, а мое место занял охранник. Разрезая на нем одежду костяным ножом, хозяйка замка с наслаждением описывала, как она убьет его, и какие снадобья приготовит из частей его тела. Меня тошнило от ужаса и отвращения.

Она помолчала, задумчиво глядя на чашку с уже остывшим чаем. А я со страхом смотрела на Вульфа. Что ему пришлось пережить!

— Когда она срезала с Вульфа штаны, в зал ворвались остальные члены отряда. Завязался бой. Признаться честно, остального я уже не видела, потому что сидела в углу, закрыв глаза и желая лишь одного — чтобы ненароком не помешать нашим избавителям. В себя я пришла, когда меня подхватили на руки и понесли подальше от этого кошмара. Когда я открыла глаза, все было кончено. Вокруг лежали тела наших бывших хозяев, а охранники бинтовали раны. На утро мы покинули этот ужасный замок. Смешно, но матушка спала так крепко, что ничего из происходившего ночью не слышала и долго возмущалась, что приходится так неожиданно покидать уютное жилище. И еще, через несколько часов у всех, кто получил хоть малейшую царапину в ночном побоище, начали воспаляться раны. Когда мы выехали в более населенные места, по-моему, где-то недалеко отсюда, матушка отказалась от дальнейшей охраны и приказала гнать в столицу, бросив спасших меня людей, — мне показалось, что у Кассильды на глазах блеснули слезы, — она так и не поверила моему рассказу.

Ага, так вот откуда у Вульфа оказалась такая странная рана!

Под конец рассказа я заметила, что бабушка, видимо сильно утомившись, тихо спит. Но стоило слегка коснуться ее плеча, как она тут же открыла глаза.

— Бабуль, ты устала. Может, пойдешь отдыхать? — участливо спросила я.

Не смотря на то, что старушка старалась выглядеть бодрой, в последнее время я была сильно озабочена ее самочувствием.

Она хотела мне возразить, но в последний момент передумала и согласилась, что так будет лучше. Я нахмурилась. Еще пару месяцев назад она возмутилась бы даже на намек на такое предложение, а тут...

Взяв бабушку под руку, я помогла ей подняться. Тяжело опираясь, она медленно двинулась в свою комнату. Едва дойдя до своей кровати, она с облегчением буквально рухнула. Я помогла ей раздеться и смыть остатки косметики. Укрывая ее одеялом, я,желая поднять немного ей настроение, произнесла:

— Бабушка, открой секрет, — дождавшись ее вопросительно взгляда, продолжила. — С чего это ты сегодня так вырядилась? Как на праздник.

— У меня свидание было, — лукаво поглядывая на меня, совсем по-девчоночьи хихикнула она.

— Какое это свидание, уперев руки в бока и сдвинув брови в притворном гневе, спросила я.

— Не скажу! — подыгрывая мне, покачала она головой, но потом более серьезным тоном добавила. — Не торопись, скоро все узнаешь.

Ох, бабуля, опять у нее какие-то тайны завелись!

Она устало закрыла глаза и пробормотала:

— Ну, иди, нечего со старухой сидеть. Займись гостями, а я пока посплю.

Тихонько прикрыв за собой дверь, я немного постояла, прислушиваясь к доносящемуся из комнаты посапыванию, и пошла на кухню.

Едва я зашла в помещение, как тут же застыла от открывшейся перед моим взором картины.

Кассильда, смущенно краснея, шептала что-то на ухо Вульфу. Он рассмеялся и, взяв ее узкие ладони в свои, тихо сказал:

— Я тоже тебя очень люблю. Вот увидишь, все будет хорошо. Твоя мать не будет возражать против брака. Я позабочусь, ты просто верь мне.

— Спасибо, — поблагодарила она и вдруг поцеловала его в щеку. Вдруг она обернулась: — Ой, Верена, ты уже пришла? Мы тебя не заметили.

— Я так и поняла, — стараясь говорить спокойно, произнесла я. Надеюсь, они не заметили, что голос едва не подвел меня. — Я вам не мешаю?

— Нет-нет, что ты, — поспешила уверить девушка и замолчала.

Вульф за все время не произнес ни слова. И правильно сделал, иначе я даже не могу представить, как бы себя повела. Что же со мной случилось, если готова расплакаться. Я ведь всегда была, в отличие от своей семейки, спокойной и уравновешенной. Неужели оборотень так много значит?

На кухне повисло напряженное молчание. Кассильда то краснела, то бледнела. Вульф сидел на табурете и смотрел на сцепленные ладони. А я...

После увиденного я просто не могла оставаться в одном помещении с предателями, которых считала своими друзьями. Я мучительно искала предлог, чтобы уйти из дома, как вдруг в дверь постучались.

— Кто там? — срывающимся от слез голосом спросила я.

Дверь отворилась, и в образовавшийся проем просунулась голова Кота:

— Верена, Витек просил тебя зайти на конюшню, — и добавил, словно опасаясь, что могу возразить. — Это срочно.

Ну, вот и долгожданный предлог.

— Я сейчас! Только оденусь. Подожди меня, вместе пойдем.

— А что, сама не дойдешь? — нахально спросил мальчишка и убежал.

— Вот паршивец, — пробормотала я, наклоняясь, чтобы обуть сапожки.

Одевшись, я заглянула в комнату, чтобы предупредить бабушку, что уйду не надолго. Вульф все так же сидел, крепко сжимая в своих руках узкие ладошки девушки. На меня даже не обратили внимания.

Так, не сказав ни слова, я и ушла. Мне было горько и обидно, и сама того не замечая, я все прибавляла и прибавляла шаг, не заметив, что почти перешла на бег.

Я зашла в конюшню и огляделась. Внутри не было ни Витека, ни кого-либо другого. Подумав, что он может быть в дальнем конце помещения и, увлеченный работой, не слышит, что к нему пришли.

— Эй, здесь есть кто-нибудь? — пробираясь по проходу и стараясь не задеть вилы или грабли, довольно небрежно стоящие то тут, то там, позвала я. — Витек, это Верена. Ты меня звал?

В ответ тишина.

Меня постепенно охватила тревога. Здесь явно было что-то не так. Взять хотя бы инструмент, брошенный, как попало, как будто конюшню покинули в страшной спешке. Однако все кони стояли спокойно, у всех в яслях лежало свежее сено и стояло ведро с чистой водой. На полу лежала свежая подстилка. Сами кони были вычищены почти до блеска.

Я поспешила проведать своих питомцев. Первым на пути было стойло Серка. Увидев меня, он радостно заржал. На его голос обернулся Буян. Я зашла проведать своего маленького серого друга. Он пофыркал мне в волосы, а затем положил голову на плечо. Я гладила его, чувствуя, что ко мне возвращается хорошее настроение. Достав из кармана краюшку хлеба с солью, я отломила половину и протянула своему коньку. Он осторожно губами взял лакомство. Вторую половину я намеревалась отдать красавцу-караковому.

Потрепав семенящего за мной Серка по гриве, я вышла и зашла в соседнее стойло. Хмуро посмотрев на меня, он отстранился от протянутой руки, не давая себя приласкать. Я сделала шаг навстречу, но он отступил так далеко, на сколько позволяло пространство. От протянутого угощения он тоже отказался. На мои увещевания он не реагировал. Я не знала, что делать. Конь был сильно обижен.

Приглядевшись к нему поближе, я почувствовала, как у меня от стыда вспыхнули щеки. С этой дурацкой поездкой в замок родителей Дарка, а потом с полученным письмом от некроманта, я совсем забыла о своих питомцах, переложив заботу о них на плечи Витека. Он, конечно, человек очень хороший и следит за лошадьми, но времени на всех у него не хватает.

Причина, для обиды у Буяна была. Он застоялся и потерял форму, едва не превратившись в обыкновенную жирную конягу. Еще немного, и это будет необратимо.

— Буян, хороший мой, прости меня, пожалуйста, — со слезами прошептала я, подбегая к коню. Обняла его за шею и уткнулась лицом в гриву. — Я больше так не буду, честное слово. Ну, хочешь, мы прямо сейчас погуляем.

Он лишь тяжело вздохнул, даже не стараясь вырваться из рук. Соскучился.

— Во что ты коня превратила, вредительница?! — услышала я за спиной знакомый голос.

— Алесс! — со счастливым писком я повисла на шее любимого братика. — Приехал!

— Отпусти, задушишь! — притворно прохрипел он, однако, сам крепко сжимая меня в объятиях.

— Как я по тебе соскучилась! Ты надолго?

— Как получится. Замуж-то не выскочила, пока меня не было? А то смотри у меня! — он со смехом погрозил мне пальцем.

— Да ну тебя, скажешь еще, — обиделась я. Понарошку. — У меня такое впечатление, что вы все только и видите, как меня замуж спихнуть.

— Кто это вы все? — полюбопытствовал он.

— И мама, и Иллина, и папа, и дядя Лука, а теперь еще и бабушка, — перечислила я.

— Бабушка? Интересно, как себя чувствует старушка. Все так же устраивает дебоши? Давно у нее была? — голос брата потеплел. Он, как и я, очень ее любил.

— Ты же не знаешь, она теперь со мной живет! — ответила я.

— Как же она с матерью уживается? — теперь в его голосе звучало удивление.

— Мы с бабушкой живем отдельно. Нам дядя Лука разрешил жить в аптеке, — просветила его я.

Мы совершенно забыли о том, где находимся, и то, что в доме было бы гораздо удобнее продолжать беседу. Не знаю, сколько бы мы простояли, но тут Буян топнул копытом и фыркнул прямо мне в ухо, привлекая внимание к его персоне. Брат, как истинный мужчина, сразу же переключился на него.

— Какой красавец! Откуда он у тебя?

— Потом расскажу.

— Ну, уж нет, лучше поведай сейчас, как у тебя появилось это чудо? Он ведь явно не дамский. Да и на упряжного не похож, — поглаживая по шелковистой гриве коня, потребовал брат.

Я с изумлением наблюдала, как диковатый Буян позволял чужому для него человеку оглядывать, оглаживать себя. Под восхищенным взглядом он поворачивался то одним боком, то другим, давая рассмотреть себя во всей красе.

— Братец, пошли в дом. Тебе надо отдохнуть с дороги. Бабушка будет рада тебя видеть, — теребила я его. — Буян никуда не убежит, ты еще его увидишь.

— Ему бы еще жирок растрясти, — вздохнул Алесс, с сожалением прощаясь с животным.

Видя, что мы собираемся уходить, конь печально заржал и аккуратно ухватил брата за рукав. Погладив его по морде и шепнув пару успокоительных слов, Алесс быстро вышел. Я засеменила за ним, по дороге стараясь рассказать самые интересные, на мой взгляд, новости.

Буквально взлетев на крыльцо, я распахнула дверь и прямо с порога крикнула:

— Бабуля, посмотри, кто к нам приехал! — не раздеваясь, я ворвалась в комнату и начала тормошить слабо сопротивляющуюся старушку. — Вставай, вставай. Честное слово, если ты сейчас не встанешь, потом сама же будешь ругаться. Я заметалась по комнате, собирая одежду, впопыхах путая вещи.

— Привет, ба! — раздался голос от двери. Я обернулась, сзади, прислонившись к косяку, стоял братец.

— Алесс! Ты чего это, паршивец, так долго отсутствовал?! — строго посмотрела на него бабушка. Хотя я видела, что на самом деле она рада.

— Прости, пожалуйста, — притворно потупился тот. Для полноты образа не хватало только ножкой поковырять пол.

— Что ж мне с тобой, негодником, делать? Ну, иди сюда, — брат подошел и осторожно, будто фарфоровую, сжал ее в объятьях. — А вымахал-то как, и не обнять.

Она потрепала его по голове, как когда-то в детстве, и потребовала помочь ей встать. Вместо этого Алесс легко подхватил ее на руки и понес на кухню.

— Давно меня молодые люди на руках не носили, — заметила бабушка с гордым видом, будто королева, привыкшая к подобному перемещению.

На кухне уже никого не было. Я в растерянности огляделась вокруг. Накрытый для чаепития стол, чашки с остатками чая, остывший чайник — все так, как было до моего ухода, только ни Вульфа, ни Кассильды не видно. Я метнулась в коридор. Так и есть, одежда тоже исчезла. Выходит, они ушли. В растерянности стояла и смотрела прямо на дверь, не в силах поверить в то, что произошло. В груди разливалась горечь и обида.

— Верена, — словно издалека услышала я голос Алесса. — Ты куда запропала?

Тряхнув головой, чтобы отогнать невеселые мысли, я откликнулась:

— Иду! Входная дверь хлопнула, пошла проверить.

— И что?

— Да так, показалось.

— Лучше бы брата покормила, он, поди, голодный с дороги, — проворчала бабуля.

— Ну что вы, можно просто чайку попить. Я смотрю, у вас тут еще пирожки остались, как раз хватит, — отказался братик.

— Чушь! Я еще не видела ни одного мужчину, который отказался бы от нормального обеда. Одним чаем с пирожками сыт не будешь, — старушка все-таки оставила последнее слово за собой.

Однако бабушка права, покормить мужчину — это святая обязанность любой женщины, в нашей семье она впитана с молоком матери на уровне инстинкта. А уж какое наслаждение доставляет любоваться человеком, который с удовольствием уписывает приготовленные тобой блюда!

Тут же встала проблема, что же приготовить. Обед должен быть с одной стороны сытным, с другой — готовиться довольно быстро, ибо не следует заставлять ждать кормежки голодного мужчину.

Пока бабуля выпытывала у братца подробности его жизни, я спешно начала готовить, не пропуская, однако, ни слова из рассказов. Все истории были либо забавными, либо захватывающими. Я как будто наяву видела множество приключений, в которых пришлось поучаствовать моему брату и его другу.

— Ты все время упоминаешь какого-то друга. Расскажи о нем! Как его зовут? — полюбопытствовала я.

Но брат будто не услышал моего вопроса и продолжил развлекать бабушку.

— Ты давно Вегиса видел? — спросила бабушка, пока брат расправлялся с очередным пирожком.

— Осенью видел, он в очередной раз влип в какую-то темную историю, — кивнул он, затем с каким-то возмущением пожаловался. — Бабуля, ты представляешь, он даже выволочку мне устроил, что я давно Веренку не навещал. А сам?

— Отец прав, да только и он хорош. Тоже мне защитники! Бросили девочку одну, а сами сбежали неизвестно куда, — рассердилась бабушка.

— Хоть ты не начинай нотации! — взмолился Алесс.

Несколько минут на кухне стояла напряженная тишина. Потом братец налил себе еще чашку чая и посмотрел на меня:

— Теперь твоя очередь рассказывать, сестренка!

— А что рассказывать? Все как всегда, ничего интересного.

— Раз ничего интересного, значит, что-то происходило. Кстати, ты обещала рассказать, как у тебя появился караковый красавец. Давай выкладывай.

И я начала рассказывать, сначала немного путано, но потом повествование захватило меня саму, и дальше продолжала с большим энтузиазмом, описывая отдельные моменты. Когда речь зашла о знакомстве с Вульфом, выражение лица у братца незаметно изменилось, и он стал напряженно вслушиваться в каждое слово. Но я была так увлечена, что ничего не заметила.

Я поведала ему про знакомство с некромантом, даже притащила показать книги, что мне прислали. Алесс в шутку подначивал, говоря, что я влюбилась. Пришлось кинуть в него полотенце, жалея, что в руки не попалось что-нибудь потяжелее. Но эта выходка только еще больше его развеселила. Вот так всегда!

Но в основном братца, естественно, интересовал конь. Именно о нем больше всего последовало расспросов, едва я окончила повествовать о своей жизни с момента нашей последней встречи. Когда я рассказала, в каком состоянии находилось животное, когда выкупила его, у Алесса заходили желваки на скулах. Судя по выражению глаз, попадись ему сейчас под руку эти мучители, ничего хорошего бы их не ждало.

— Ну, спасибо, сестренка, наелся! Эх, нигде так вкусно не накормят, как дома, — произнес брат, отодвигая тарелку.

Я с изумлением посмотрела на стол.

Ой, я даже не заметила, что обед не только готов, но и, можно сказать, уже съеден!

Всплеснув руками, принялась убирать со стола. Слегка придержав, он чмокнул меня в щеку, выражая благодарность. Я улыбнулась, продолжая суетиться на кухне.

— Надо же, совсем забыл! Я же вам подарки привез. Секунду! — и он выскочил из дома, чтобы спустя пару минут появиться с дорожной сумкой в руках.

С загадочным видом брат вытащил из сумки какой-то сверток. Медленно, как маг-иллюзионист, он начал его разворачивать, наслаждаясь нашим нетерпением и любопытством. И они, подарки, не разочаровали!

— Веренка, это тебе, — в моих руках оказался справочник лекарственных растений с цветными иллюстрациями на трех языках: всеобщем, эльфийском и друидском. А следом за ним самоучитель по эльфийскому языку с фонетикой и транскрипцией. Моей радости не было предела.

— Бабуля, а это тебе, — и он протянул большую шаль, похожую на паутинку, из тончайшей шерсти.

Я несколько минут завороженно наблюдала, как бабушка, накинув подарок на плечи, любовалась искусной вязкой. Она потребовала принести зеркало, чтобы в полной мере насладиться обновкой.

И только потом до меня дошло, что меня нагло обманули!

Этот... этот... Тоже мне, брат называется!

— Так ты знал?! — сжав кулаки, двинулась на этого интригана.

Алесс вовремя заметил опасность, увернулся и скользнул в сторону так, чтобы между нами оказалась бабуля. Я стала обходить неожиданное препятствие, но брат был начеку, со смехом отходя подальше. Бабушка дернула меня за подол, пытаясь остановить.

— Верена, успокойся, — пыталась она воззвать к разуму.

— Сейчас, только стукну его и сразу успокоюсь, — пробурчала я.

Так, следуя за отступающим парнем, продолжала кружить вокруг смеющейся бабушки. Но вдруг брат обо что-то споткнулся, и мне удалось добраться до него. Судя по лукавой улыбке старушки, без нее в этом деле не обошлось. Но я не стала выяснять справедливость подозрения и воспользовалась представившимся шансом, чтобы пару раз как следует пнуть врунишку.

— Спасите, помогите! — хохоча, принялся звать на помощь Алесс. — Уберите от меня эту бешеную девчонку. Она сейчас меня убьет, такого молодого и красивого!

— Так тебе и надо, — оставив, наконец, парня в покое и пытаясь отдышаться от гонки, удовлетворенно заключила я.

Видя, что мы уже успокоились, бабушка спросила:

— Вегиса недавно видел?

— Ага, отец мне и рассказал, что ты теперь здесь вдвоем с Веренкой живешь.

— Как он?

— Все нормально. Опять в какую-то авантюру ввязался.

Ну да, все в порядке. Вот если бы братец сказал, что папа сидит спокойно в каком-либо городе и работает, тогда можно было бы опасаться за его душевное состояние.

Папа и покой — это понятия несовместимые!

— Да вы не волнуйтесь, он выпутается. Как всегда! — он поспешил успокоить нас.

И это верно! Даже из самых опасных ситуаций папа умудрялся выйти сухим из воды без особого вреда для себя. Что не всегда скажешь о его спутниках и партнерах. Мне уже давно кажется, что у Судьбы трепетное отношение к нашему родителю.

Бабуля печально вздохнула:

— Он уже не мальчик, а все туда же.

— Кто бы говорил! — усмехнулся брат и подмигнул ей.

Неожиданно в дверь постучали. Я вышла, чтобы посмотреть, кто пришел. За дверью оказался Кот.

— Привет, Верена! У тебя все в порядке?

Я недоуменно пожала плечами:

— Все нормально. А что случилось?

Не успел парнишка ответить, как на крыльцо буквально взлетел дядя Лука с топором в руке. Следом за ним следом появились дядя Андрис, Витек, Валисса и другие жители села. Последними поспешали староста и бабка Лукерья. Почти все прибежали кто с вилами, кто со скалкой, кто еще с каким-либо орудием труда. На мрачных лицах была видна решимость сразиться с любым чудовищем.

— Так что случилось? — повторила я вопрос.

— Ну ты это... С тобой все в порядке? — просипел староста, задыхаясь после непривычного для его туши бега.

— В порядке, в порядке, — несколько раздраженно ответила я. — Да объяснит мне кто-нибудь, что, в конце концов, происходит?

— А как Довина? — это уже дядя Лука.

— Бабушка на кухне чай пьет.

Напряженно слушавшие соседи заметно расслабились, некоторые опустили свое "оружие".

— Понимаешь, в таверну прибежал Богдан и сказал, что около аптеки какой-то подозрительный тип ходит и к вам в окна заглядывает, — немного смущенно произнес дядя Лука. — Вот мы с Андрисом и Витеком и решили проучить негодяя. Мало ли кто бродит, а вы дамы одинокие.

У меня потеплело на сердце. Приятно сознавать, что тебя любят и готовы защищать. Я оглядела взволнованные лица соседей.

— Спасибо! — растроганно поблагодарила соседей. — К нам Алесс приехал. Его-то Богдан скорее всего и видел.

— Ну, поганец, — буркнул староста, вытирая пот с покрасневшего лица. — Я этому паникеру все уши оборву!

— Не ругай мальчика. Ошибся он, с кем не бывает. Али со спины видел и не признал, — вступилась за сына мельника бабка Лукерья.

— Да не стойте здесь, проходите в дом, — пригласила я гостей.

— И то верно, — кивнул доселе молчавший Андрис, переступая порог и снимая шапку.

— Где этот шалопай? — поинтересовался дядя Лука, ступая следом.

Упомянутый шалопай сидел, качаясь на ножках стула, и продолжал забавлять бабулю. При виде вошедшей толпы он немного сильнее оттолкнулся и, естественно, упал вместе со стулом. Не успел он подняться, как оказался в медвежьих объятьях бывшего аптекаря:

— Явился, пропащая душа! Сказывай, где был, что делал?

— Ой, а похудел-то как? В чем душа только держится! — это уже бабка Лукерья.

Я скептически посмотрела на брата. Действительно похудел, но взамен налился силой, движения стали более плавными и стремительными.

А Алесс при этих словах втянул живот и щеки, закатил глаза, изображая голодный обморок. Все расхохотались, наблюдая за этим представлением.

Едва гости обменялись приветствиями с бабушкой и братом и устроились для долгой беседы, как вдруг раздались сначала хлопанье двери, а затем быстрый топот. Через пару секунд на пороге показался запыхавшийся сын старосты.

— Батя, приехал гонец самого Государя. Велел тебя кликать и народ собирать.

— Чего это ему понадобилось?! — скривился староста. — По такому-то морозу коня гнать.

— Не знаю, — пожал плечами мальчишка. — Говорит, у него новый указ!

Все буквально всполошились от принесенной мальчишкой вести. Староста поспешил домой, где, по словам сына, остановился гонец. Витек отправился к сельскому билу, дабы предупредить население. Наше село хоть и не особо большое, но и не маленькое, умаешься, пока все дома оббежишь.

Через несколько минут раздался гулкий звон била: два удара с длительным промежутком и один — с коротким. Это означало, что народу следует собраться на центральной улице, чтобы выслушать важную весть.

Должна сказать, в нашем селе давно заведено — для того, чтобы собрать все село по какому-либо поводу, когда необходимо присутствие всех взрослых жителей (несовершеннолетние и так прибегают, гоняй их — не гоняй), бить в било. Причем, для каждого повода есть свой сигнал. При пожаре, например, три коротких удара, затем три длинных и опять три коротких. Ежели нужно оружными защищать родные дома и семьи, то используется равномерный набат и так далее.

Я чмокнула бабулю в щеку, шепнув, чтобы она не волновалась, обещая долго не задерживаться. Быстро обулась, повязала шерстяной платок, накинула курточку и выскочила на улицу. Следом за мной из дома вышел брат, на хмуром лице которого отражалась тревога.

Захлопали двери ближайших домов, люди спешили на улицу, одеваясь на ходу. Постепенно народу становилось все больше и больше. Как я и упоминала, немного в стороне, чтобы не мозолить глаза родителям, прятались подростки. В этом возрасте уж очень любопытно знать, о чем взрослые говорят! По себе знаю.

У меня уже стали застывать на холоде ноги, и, чтобы хоть как-то их согреть, я стала притоптывать на месте, когда наконец появились мрачный староста и гонец, прятавший покрасневшее от мороза, а может и не только от него, лицо в шарфе.

— Односельчане, прошу вас не волноваться и выслушать этого человека, который привез приказ самого короля! — слегка охрипшим голосом прокричал староста.

Да, не стоило ему говорить, что не стоит волноваться! Сразу раздался встревоженный гомон. Сколько ни просил затем наш глава утихомириться и выслушать сообщение, люди долго не могли успокоиться и выслушать весть. А какие только домыслы я не услышала!

Но постепенно, когда все предположения иссякли даже у обладающих богатым воображением бабулек, народ начал утихать, вопросительно глядя на этих двоих, которые безуспешно пытались перекричать шум.

Гонец, увидев, что на него, наконец, обратили внимание, достал из сумки свиток и продемонстрировал его народу. Затем передал старосте и сельским выборным, чтобы они засвидетельствовали целостность печати. Развернув свиток, он откашлялся и начал читать:

"Его Королевское Величество, герцог Шисский и Воргский, граф Далузан, Деннинг, Гортанз, барон Велорс, Жераз... (далее следовало перечисление других титулов, затянувшиеся на добрых пять минут и вызвавшее зевательный рефлекс почти у всех присутствующих) ... Скоттий Шестой приказывает всем жителям больших и малых городов, сел, деревень и других поселений доставить в течение десяти дней, к предстоящему балу Зимней Ночи, первые весенние цветы, как то: подснежники, ветреницы, мать-и-мачеха, ландыши, ромашки, маки, фиалки. Поселение, не исполнившее данный приказ, облагается штрафом в размере шестикратного годового налога с уплатой в течение упомянутых десяти дней. В случае отказа оплачивать штраф, жители будут изгнаны из своих домов, а населенный пункт стерт с лица земли. Поселение, жители которого выполнят указ, будут в течение шести лет полностью освобождены от налогов и повинностей, а лицам, принесшим ко двору требуемое, будет выплачена из казны премия в размере десяти полновесных золотых монет за каждое растение".

— А теперь прошу поставить подпись о том, что ваше село ознакомлено с королевским приказом, — передавая свиток старосте, сказал гонец и подсунул какой-то пергамент.

Староста Влас, заснув пергамента за пазуху, невидящими глазами уставился на строчку, в которую ткнул палец вестника, и механически расписался. Тот удовлетворенно кивнул, свернул пергамент в трубку, засунул за пазуху и поспешил убраться подальше. И неудивительно, что за подобные вести могут и убить!

Мы продолжали стоять, пытаясь осознать масштабы навалившейся беды. Неожиданно в полной тишине раздался чей-то всхлип, а затем сдавленный плач. Я обернулась, плакала Ясина, прикрыв рот ладонью. К ее ногам жался маленький сын. Постепенно, когда народ понял размах несчастья, то там, то здесь слышались рыдания.

Шестикратный годовой налог! Это чудовищно!

Дядя Лука, взяв за плечо, слегка потряс старосту, дабы хоть немного привести в себя. Посмотрел на своего компаньона, на меня, Алесса, Витека, невесть откуда взявшегося Вульфа, и предложил:

— Пойдемте в таверну, надо обсудить!

Если он думал, что слова предназначались только нам, то сильно ошибся — за ним пошли все, кто слышал его предложение. В результате в помещении было не протолкнуться. Дядя Андрис поставил бочонок пива мужчинам, чтоб лучше думалось, а женщинам выдал жареные пузатые семечки.

— Покажи, что там написано, — обратился мельник к старосте. Тот вытащил свиток и бросил его на стол, как будто эта пакость жгла руки.

Мельник подтолкнул пергамент ко мне:

— Прочти, дочка, еще раз. Так ли все написано.

— Его Величество..., — начала я.

— Опусти обращение, мы и так знаем, кому в голову пришла эта чушь, — криво усмехаясь, непочтительно произнес Витек. — Переходи сразу к сути.

— ... Доставить в течение десяти дней, к предстоящему празднику Зимней Ночи, первые весенние цветы, как то: подснежники, ветреницы, мать-и-мачеха, ландыши, ромашки, маки, фиалки.

— Первый раз слышу, чтобы ландыши и ромашки называли первыми весенними цветами. Они же в мае-июне расцветают! — удивленно заметила Валисса.

— Не в том дело, когда они цветут. Проблема в том, где их достать зимой, — пробурчал староста, кинув на нее мрачный взгляд. Не забудь, что под угрозой все село.

— Верена, может у тебя есть цветы? — спросил Витек. — Ну, ромашка там, мать-и-мачеха...

— Есть, сушеные. Только у меня аптечная ромашка и листья мать-и-мачехи, корневища ландышей, маковое молочко. Думаешь, это поможет? — скептически возразила я.

— Ну, маковое молочко пригодилось бы, — усмехнулся братец, но не стал пояснять далее свою мысль.

— Мда! Что же делать?! — пробормотал староста.

Вопрос получился риторический, ибо ответа не было.

— А может..., хотя нет, — начал было дядя Лука, но замолчал.

— Верена, как думаешь, если спросить баронессу, может, она поможет? — вскинул голову Кот, посмотрев на меня хитрым взглядом. — Заодно Иллину проведаешь.

— Отличная идея! — воскликнул староста Влас, хлопнув парня по спине так, что он едва не свалился с лавки. — И как мне самому не пришла в голову такая простая мысль? Верена, завтра с утра съезди к баронессе.

— Почему я?! — возмутилась я.

— Как это, почему? Ты же с ней в дружеских отношениях, сестра скоро замуж за ее сына выходит. Считай, родственники! Тебе она не откажет, — втолковывал он. Затем посмотрел в окно: — Ой, за окном-то уже темень, поздно. Давайте расходиться, до утра все равно ничего не сможем сделать. Верена, — обратился ко мне, — задержись.

Все начали покидать помещение. Дядя Лука и Андрис стали собирать со столов многочисленные кружки, вытирать столы.

Я же стояла и выслушивала многочисленные инструкции старосты Власа, как следует обратиться к баронессе, чтобы она прониклась нашей бедой и захотела помочь. Когда поучения пошли уже по пятому кругу, я поймала себя на том, что совершенно не слушаю обращенных ко мне слов. Краем глаза я наблюдала за братом и Вульфом. А посмотреть было на что!

С искренней радостью они похлопали друг друга по спине, как старые приятели. Впрочем, о том, что они друзья, я догадывалась уже давно по некоторым репликам. И потом, мне давно казалось, что они схожи характером. Что же, на этот раз я не ошиблась!

Брат кинул взгляд в мою сторону. Не знаю, почему я притворилась, будто внимательно слушаю собеседника и ничего необычного не замечаю. Алесс взял за локоть оборотня и отвел в сторонку. Через минуту они оба увлеклись, обмениваясь новостями, и перестали постоянно оглядываться на меня.

Поначалу они разговаривали вполголоса, и как бы я не напрягала слух, ничего существенного не услышала. Но постепенно спокойная поначалу беседа стала походить на ожесточенный спор. Временами мне даже удавалось кое-что разобрать.

— Еще вот ее здесь не хватало! — вдруг вскричал брат.

— А что ты имеешь против девушки? Она, между прочим, тебя искала, — сверкнул глазами Вульф. — По-моему, она в тебя влюблена.

— Чур меня! — испуганно шарахнулся Алесс.

— Она собирается за тебя замуж, и просила меня помочь ей в этом вопросе, — ехидно усмехаясь, продолжал оборотень, явно наслаждаясь происходящим. — Я пообещал всемерно посодействовать.

Братец кинулся на приятеля с явным намерением придушить приятеля, но тот с легкостью отбился.

— А меня кто-нибудь спросил, хочу ли я жениться?! — обиженно возопил Алесс.

— Зачем? Главное — девушка согласна.

— Лучше убей меня сразу! Так будет милосерднее.

Похоже, братец следует по отцовским стопам. Вот и на те же грабли наступает!

Но тут меня отвлек от занимательного зрелища староста:

— Ты все поняла, Верена?

— Конечно. Непременно все сделаю так, как вы сказали, — уверила я, мучительно вспоминая, о чем он говорил.

— Тогда погоди, я напишу записку.

— Хорошо, — согласилась я, не отрывая взгляда от "сладкой" парочки.

— Тише! — одернул оборотень братца, на мгновение встретившись со мной взглядом.

Тот почему-то оглянулся на меня, и дальше они продолжили гораздо тише, так, что уже не удавалось подслушивать разговор. Через пару минут, не прекращая оживленной дискуссии, парни вышли на улицу.

Дождавшись, пока староста закончит свое послание, я тоже вышла на улицу. Там уже никого не было. Странно! Я думала, что Алесс проводит меня до дома. Не то, чтобы я боялась добираться самостоятельно, просто раньше он бы так не поступил. Как старший брат он, по-своему, заботился обо мне.

Постояв немного, я таки услышала невдалеке голос Алесса и решила пойти посмотреть, куда же он подевался. Завернув за угол, я увидела два силуэта. Судя по очертаниям фигур, это и были пропавшие парни.

Едва я собралась окликнуть их, как поняла, что речь идет обо мне. Я замерла, вслушиваясь в каждое слово.

— Как же они умудрились познакомиться? — судя по тону, братец был крайне недоволен. — Куда ты смотрел?!

— Да я от Верены почти не отходил! — возмутился оборотень. — Можно сказать, ни на мгновение не отпускал из поля зрения. Откуда же я мог знать, что они познакомятся. Твоя сестра почти никуда не ходила.

Братец скептически хмыкнул.

— Слушай, Алесс, — помолчав, обратился Вульф к собеседнику. — А почему твоя сестра еще не замужем? Она же симпатичная, хозяйственная девушка.

— Вот именно! Ей нужен человек, который был бы достоин ее.

По сердцу разлилось тепло от таких слов. Приятно слышать о себе подобное мнение.

— А с чего ты задаешь такой вопрос? — в голосе брата вдруг проявилось подозрение.

— Я таких, как она, раньше не встречал. Хорошая девушка.

— Но не для тебя! — отрезал Алесс. — Если у тебя появились какие-либо мысли по поводу Веренки, выкинь их из головы. Я слишком хорошо тебя знаю!

— Да ты чего? — в голосе оборотня послышалась обида. — Она же твоя сестра! Сам же просил за ней присмотреть, чтобы не влипла в неприятности.

— Если узнаю, что ты за ней увиваешься, прибью на месте. Учти, я не шучу.

— У меня даже в мыслях не было за ней ухаживать.

— То-то же, — и братец хлопнул приятеля по спине. — Ладно, пора возвращаться, а то Веренка заметит наше отсутствие.

Не желая показываться им на глаза, я рванула в сторону аптеки, задыхаясь от обиды. На глаза наворачивались слезы. Пару раз я едва не упала, пока добралась до родного крыльца.

— Уже вернулась, внучка? — приветствовала бабушка. Она еще не ложилась спать, видимо, решив дождаться нашего возвращения. — Ну, рассказывай, из-за чего переполох?

Не отвечая, я скинула с себя на пол курточку и подошла к ведру. Зачерпнув ковшиком воды, я с жадностью стала пить, чтобы хоть немного успокоиться.

— Верена, что случилось? — тревожно спросила старушка, заметив мое состояние. — Тебя кто-то обидел?

— Нет, все в порядке, — попыталась я ее успокоить.

— Так уж и все! — покачала она головой. — Рассказывай.

Она похлопала по лавке, приглашая присесть рядом. Я покорно выполнила ее требование. Она обняла меня, укрыв одним концом шали и прижимая к груди. Я уткнулась в ее плечо и сразу почувствовала себя защищенной от всех бед, пока она рядом.

Я и забыла, что бабушка читает меня, как открытую книгу!

Шмыгнув носом пару раз, я не выдержалась и позорно разревелась. Бабушка что-то шептала, успокаивая меня. Сквозь слезы, я рассказала ей подслушанный разговор.

— Дуреха, — сказала она, вытирая ладонью мои слезы. — Нашла из-за чего плакать. Скажи, что ты нашла обидного?

Я задумалась:

— Алесс приставил оборотня за мной приглядывать. Можно подумать, что я — маленький ребенок, за которым нужен глаз да глаз.

— Брат о тебе заботится, уж как себе это представляет, — тут же нашлось возражение.

Я задумалась.

— Он запретил Вульфу за мной ухаживать.

— А тебе очень хотелось, чтобы это было именно так?

— Ну, не так, чтобы очень, — слегка покраснела я. Бабушка понимающе улыбнулась. — А почему бы и нет? Чем я хуже других, что за мной уже поухаживать нельзя, — я с возмущением посмотрела на смеющуюся старушку.

Тут раздался звук закрываемой двери, и вопрос Алесса:

— Веренка, ты дома?!

Я подобрала с пола куртку и, придав лицу спокойное выражение, прошмыгнула мимо входящего парня.

— Эй, — он попробовал поймать меня за руку, но я увернулась. — Чего меня не дождалась? Пошли бы домой вместе.

Но, не дождавшись ответа, посмотрел на веселящуюся старушку.

— Что это с ней? — услышала я, вешая на вешалку одежду.

— Не обращай внимания, просто у твоей сестры сегодня тяжелый день.

Утро следующего дня выдалось на редкость отвратительное. Выпавший за ночь снег быстро таял под моросящим дождем, превращаясь в кашу. Пронзительный ветер задувал в щели, о существовании которых раньше никто не подозревал. В комнате было очень холодно.

Настроение было под стать погоде за окном. Покидать теплую постель не хотелось. Я продолжала лежать, оттягивая начало дня. Но все хорошее рано или поздно имеет обыкновение заканчиваться. Пора вставать!

Я потянулась за одеждой и, ухватив за краешек, быстро затащила ее под одеяло. Подождав пару минут, чтобы она согрелась, практически на ощупь оделась, стараясь ненароком не сбросить с себя одеяло. Затем, собравшись с духом, выскочила. Одернула платье (слава Единому, оделась правильно!), подошла к тазу с водой. На поверхности плавали частички льда. Мыться или нет? Подумав, я решила помыться немного позже теплой водой. Быстро заплела косу и посчитала, что я вполне готова к трудовому дню.

Спустившись на кухню, занялась повседневными делами: растопила печь, сходила за водой, принесла еще пару охапок дров про запас и принялась готовить завтрак. Пока я ждала, когда согреется вода, достала пшено, перебрала от обсевков, промыла и поставила чугунок с крупой на огонь.

В дверь постучали. В дом вошел староста.

— Доброе утро!

— И вам доброго утра, дядюшка Влас!

— Веренка, мы тут подумали, может, у тебя семена какие остались, корешки там, — слегка замявшись, произнес он.

— Есть, конечно. Только они все равно не успеют взойти и расцвести.

— Знаю. Да только выхода все равно нет. Надо использовать малейший шанс. Ежели баронесса не поможет, не знаю, что и делать.

Я ушла в комнату, где готовились лекарства, за мной последовал староста.

— Та-ак, что у нас тут? — я подошла к одной из полок и стала разбирать баночки, сверточки и мешочки. К сожалению, их содержимое не всегда соответствовало имеющейся надписи, поэтому пришлось открывать каждую емкость.

— Цветки фиалки, липовый цвет, цветки боярышника. Корень алтея, корень калгана.

Дядюшка Влас встрепенулся:

— А они подойдут?

— Нет. В вазу или в венок они не годятся.

— Плохо!

Я уже добралась до конца ряда, когда мне в руки попал долгожданный мешочек.

— Одуванчик! — обрадовалась я и, пошатнувшись на лавке, едва не упала. Благо, староста оказался ловок и не позволил мне свалиться.

— Осторожнее.

— Я сейчас еще поищу, — и продолжила свою изыскательную деятельность.

В ходе поисков мне удалось обнаружить ромашку, семена васильков, льна, бархатцев. Передав все дядюшке Власу, я собралась было уже спуститься, как заметила в углу баночку с маковым семенем. Попробовала достать, но не получилось. Тогда я попыталась дотянуться, стоя на цыпочках. Поискала взглядом, чем можно подцепить ее, но никакого подручного материала не заметила. Подумав, решила попробовать залезть на краешек одной из нижних полок. Наконец желанная баночка оказалась у меня в руках!

И тут полка немного покачнулась, а затем опрокинулась вниз. Не успела я вскрикнуть от испуга, как оказалась на полу. Следом дождем посыпалось все, что стояло на полках. В завершение этого безобразия полка, за которую я держалась, тоже упала. Я едва успела увернуться, иначе она приземлилась бы прямо на меня. Мда, что же это я вечно как дракон в посудной лавке!

— Верена, ты там жива? — обеспокоено воскликнул староста.

— Да-да, все в порядке, — уверила я, поднимаясь с пола. Ой, как же болели ушибы. Такое впечатление, что на теле не осталось ни одного живого места.

— Тебе помочь или сама управишься?

— Спасибо за предложение, но с уборкой я справлюсь.

— Тогда я пойду, — бережно прижимая к себе добычу, сказал он. — Ты уж извини, неудачно как-то получилось.

— Ничего страшного. Все в прядке! — улыбнулась я.

Следующий час у меня ушел на уборку. Полки оказались сорванные вместе с гвоздями. Ну, ничего, у меня же под рукой есть братик. Вот пусть он и прибивает. А пока баночки, мешочки, сверточки пришлось разложить на столе. Заодно надо будет их правильно подписать, чтобы потом выставить, как положено. Тогда и искать долго не придется!

Осталось сходить за метлой и подмести пол.

Я вышла из комнаты и удивилась. В доме стояло что-то вроде тумана.

И только в коридоре до меня донесся запах подгоревшей каши. Всплеснув руками, я метнулась на кухню, схватила ухват и вытащила чугунок, из которого уже валил дым. Внутри находилось черное нечто, уже ничем не напоминавшее завтрак. Каша была окончательно загублена.

Окончательно расстроившись, я беспомощно села на лавку. Надо же, с утра все кувырком!

— Привет, сестренка! — раздался веселый голос, и на кухню вошел Алесс в отвратительно хорошем, на мой взгляд, настроении. — У нас пожар?

Я лишь обреченно махнула рукой.

— Эй, ты чего такая мрачная? — участливо спросил он. — Что тут произошло?

Я молча смотрела, как брат бесцеремонно заглянул в чугунок. Побродив по кухне, сел рядом:

— Это из-за каши? Нашла из-за чего расстраиваться!

Он положил мне руку на плечо и притянул меня к себе, пока я не уткнулась носом в плечо. Уютно, как в детстве, устроившись в объятиях братика, дала волю слезам. Он что-то шептал на ухо и гладил по волосам и спине, не мешая выплакаться.

Постепенно я стала успокаиваться. Вытерев рукавом слезы, я слегка отстранилась и посмотрела на Алесса. Он смахнул последние слезинки ладонью и улыбнулся:

— Ну вот, а то развела сырость. Успокоилась?

Я кивнула.

— Теперь выкладывай, из-за чего слезы.

Слово за слово, он вытащил из меня все обиды и горести. По мере рассказа я почувствовала, как же они надуманные и незначительные. Даже стыдно стало.

Стоило высказаться, как постепенно я успокоилась, и настроение сразу начало подниматься. Умеет же братец одним своим присутствием утешить и подбодрить. Когда я была маленькой, именно он был моей опорой и главным советчиком. Я и не задумывалась, насколько мне его не хватало.

— Теперь слушай меня, давай выпьем чаю, и за работу.

Я засуетилась, собирая на стол. Буквально через несколько минут мы уже сидели и пили чай с остатками вчерашних пирожков. Для молодого парня это, конечно, не еда, но, если не считать сгоревшей каши, больше ничего не было. Не то, чтобы в доме совсем не было еды, просто нужно было что-то готовить. Алесс уверил меня, что вполне может подождать до обеда, а сейчас лучше заняться более неотложными делами. Про себя я решила устроить ему настоящий пир.

— Чем займемся? — поинтересовалась я.

— Езжай-ка ты к баронессе, раз дяде Власу обещала. А я попробую придумать что-нибудь, если у тебя ничего не получится, — посоветовал брат. — Заодно Иллинку проведаешь. Сильно не мешкай. Быстрее съездишь — раньше освободишься.

— Сейчас! Только забегу к бабушке, — кивнула я.

Однако бабушка еще спала, и я решила ее не будить. На цыпочках выскользнула из комнаты, тихонько прикрыла за собой дверь. И не заметила, что бабушка приоткрыла глаза и лукаво посмотрела мне в спину.

Собиралась я недолго. Быстро надела платье поприличнее, чтобы не было стыдно за свой вид, и выскочила на крыльцо. Там уже поджидали сани, править которыми по такому поводу взялся сам староста.

— Ну, устраивайся, егоза — добродушно сказал он, откидывая меховое одеяло.

Дождавшись, пока я сяду на скамью, заботливо укрыл мои ноги мехом. — Чтобы не замерзла, — пояснил он, заметив мой удивленный взгляд. — Держись! Но, милыя-а, поехали!

Громко щелкнул кнут, и лошади помчали.

Эх, если бы погода не испортила наслаждение от поездки. А так, ветер бьет в лицо, противный дождь проникает, кажется, везде, мокрая одежда прилипает к телу. Меховое одеяло моментально отсырело, шерсть встопорщилась клочьями и стала вонять. Ноги закоченели и стали ломить от холода.

В общем, когда доехали до замка, я не верила своему счастью. Выбираться из саней пришлось с помощью дядюшки Власа — ноги отказывались держать.

Подойдя к запертым воротам, староста постучал кулаком в створки. Я топталась рядом, приплясывая, чтобы хоть как-то размяться и согреться. Однако нам не открывали.

Подождав пару минут, он снова постучал. В ответ тишина. Тогда он весьма невежливо стал бить ногой, надеясь, что нас услышат.

— Ну, кого это там несет, — послышался за воротами недовольный голос. Окошечко в створке отворилось, и показалась недовольная сонная физиономия стражника.

— Открывай! — успев потерять терпение и обозлившись, заорал староста.

— Кто такие?

— Не узнал? — вконец обозлился дядюшка Влас. — Глаза-то открой!

— Влас, ты что ли?

— А кто же еще?!

— Погоди, я сейчас.

Послышался стук открываемого засова, и ворота открылись. Староста сел в сани и въехал в просторный двор. Я решила войти пешком, чтобы размяться. Ворота за мной закрыли так быстро, что едва не прищемили подол юбки, взметнувшийся от порыва ветра. Тут же с грохотом засов сел на место.

Странно! Мне показалось, или стражник действительно чего-то боится? Вот и у старосты возник такой же вопрос:

— С чего это вы средь бела дня ворота-то заперли? Да еще и допрос устраиваете.

Стражник ничего не ответил, лишь досадливо махнул рукой и повел к двери, что вела на кухню. Мы пошли следом, недоумевая, что же все-таки происходит.

— Эй, Груня! — окликнул наш провожатый повариху, едва мы переступили порог кухни. — Накорми и обогрей гостей, пока я хозяевам доложу.

Дядя Влас снял свой полушубок и стянул с головы шапку:

— Грушенька, я смотрю, ты все хорошеешь.

Худая и высокая как жердь женщина, которая большой поварешкой гоняла кухонную прислугу, зарделась как молоденькая служанка.

— Здравствуй, Влас, — немного смущенно поздоровалась она. — А ты все так же врешь и не краснеешь, — но чувствовалось, что слова старосты пришлись ей по сердцу.

— Мне то зачем краснеть, — хохотнул мужчина. — Это ты у нас, гляди-ка, как разрумянилась.

— Вот погоди, скажу твоей жене, как ты за другими женщинами ухлестываешь, старый греховодник, — шутливо погрозила ему половником.

Пока они дружески перебранивались, у меня от тепла и разнообразных запахов засвербело в носу, и я неожиданно громко чихнула.

— Велик Единый! Мы тут болтаем, а девочка совсем простыла, — всплеснула руками повариха и подскочила ко мне. — Ну-ка, снимай одежду да садись поближе к огню.

Спустя некоторое время я обнаружила себя сидящей на скамье перед очагом, завернутую в шерстяное одеяло с большой кружкой горячего чая. Вокруг меня хлопотала добрая повариха, подсовывая то пирожок, то очередную кружку чая, искренне считая, что только обильное питье может спасти от простуды. Приходилось, чтобы не обидеть добрую женщину, благодарить и улыбаться, хотя эти хлопоты были мне в тягость. Ну, не привыкла я к такой суете вокруг своей персоны!

Староста веселился, наблюдая за нами, но, тем не менее, не забывал расспрашивать, что же произошло в замке. Однако ничего выяснить не удалось. Все обитатели кухни как будто воды в рот набрали. Разговоры шли о чем угодно, только не о том, что нас интересовало. Дядюшка Влас попытался было обсудить новый закон, что придумал Его Величество, но тему никто не поддержал, и разговор сразу же увял. Постепенно староста стал все больше хмуриться.

— Барон хочет вас видеть, — объявил дворецкий, появляясь в дверях кухни. — Быстрее, не заставляйте его светлость ждать!

Я вскочила со скамейки, скинула одеяло и поспешила за дворецким, за мной следовал продолжавший хмуриться староста. Пока мы шли, по пути нам никто из обитателей замка нам не встретился. У меня настроение тоже вконец испортилось — странность происходящего начинала пугать.

С чего бы хозяева замка, отличавшиеся простотой в общении с окружающими, стали так официальны? Почему днем закрыты ворота, и нас не хотели пускать, пока не убедились, что это именно мы? Особенно если учесть, что и хозяева замка, и стража, и прислуга знает жителей села с момента заселения этих земель, так и наоборот — обитателей замка знают все в округе. Тем более что почти вся прислуга — это местные жители. Все события — рождения, смерти, свадьбы, переживаются вместе.

Не так давно я гостила в замке, теперь же решительно все изменилось. И отнюдь не в лучшую сторону. И этот дворецкий. Куда делся его предшественник? Прошло совсем мало времени для таких больших изменений.

— Веренка, когда ты была здесь в гостях, все так было? — тихо шепнул мне староста.

Я отрицательно помотала головой.

— Что-то здесь не так! Знаешь что, девочка, держись поближе ко мне, — он пожал мне руку, стараясь выказать поддержку, но мне показалось, что дядюшка Влас сейчас сам нуждается в ней. — Надеюсь, нам удастся отсюда уйти без проблем.

— Все будет хорошо! — слабо улыбнулась я.

— Не отставайте! — послышался недовольный голос дворецкого, который успел уйти вперед достаточно далеко. Мы прибавили шаг.

— Извините, — обратилась я к нему, — я бы хотела повидать сестру.

Он злобно посмотрел на меня:

— Только если хозяин разрешит.

— Почему?

— Так велел хозяин.

Следующие пять минут я пыталась добиться от него хоть какой-то информации, но в ответ лишь слышала: "хозяин велел", "хозяин не велел", и ни слова больше. Сдается мне, что речь идет не о бароне.

Перед дверью в кабинет дворецкий резко остановился. Тихо постучав, приоткрыл дверь, вошел внутрь и сразу же захлопнул ее. Пожав плечами, я и староста остались ждать. Минут десять ничего не происходило. Староста смиренно ждал, я же от скуки бродила по коридору, рассматривая все, что попадалось на глаза. И первое, что я заметила, это пыль, скопившаяся в углу, а потом углядела и солидную паутину на потолочной балке.

И это у баронессы, которая всегда была поборником чистоты!

Внезапно дверь отворилась. От неожиданности я даже вздрогнула.

— Вас ждут, — провозгласил дворецкий, пропуская нас внутрь.

Мы с некоторой опаской вошли в комнату.

У окна спиной к нам, слегка сгорбившись, стоял человек и смотрел куда-то вдаль. Первым, что бросилось в глаза, были седые волосы, настолько гладко зачесанные, что чудилось, их обладателя долго вылизывала корова. Это вдруг казалось настолько смешным, что я с трудом удержалась от неуместного веселья. И, тем не менее, в болезненно худой фигуре чудилось что-то неуловимо знакомое.

И опять началось томительное ожидание, пока хозяин изволит обратить на нас внимание. За это время какие только предположения не посетили голову, начиная от захвата замка неизвестным неприятелем до ареста барона и его семьи людьми короля. Правда, за какое преступление такое могло случиться, я не смогла предположить, ибо барон был исключительно рассудителен и не мог, по определению, совершить какую-нибудь глупость, которая могла отразиться на семье. Столичную жизнь он презирал, выезжал только по необходимости, предпочитая жить в деревне, круг друзей был строго ограничен. Баронесса тоже была домоседкой и предпочитала заниматься любимым садом, в чем достигла немалых результатов, удивляя даже профессионалов новыми выведенными ею сортами роз, к коим питала большую любовь. Дарк же основное время проводил, либо помогая отцу, либо на охоте, лишь изредка наезжая в город, в основном по поручению старших или за обновками, стараясь все же следить за тенденциями моды, однако проявляя при этом врожденную прагматичность.

С каждой минутой молчания я все больше и больше нервничала, переживая за владельцев замка и несносную сестрицу, которую угораздило так невовремя оказаться здесь.

Меня эта бесконечная трата времени уже начала раздражать, ноги затекли и стали ныть. Староста тоже начал проявлять нетерпение, время от времени деликатно покашливая, стараясь привлечь внимание.

Наконец, когда я уже была готова уйти, не попрощавшись, человек у окна медленно повернулся.

От неожиданности я вскрикнула!

Я ожидала увидеть в роли хозяина кабинета кого угодно, только не того, кто им оказался.

Это был барон. Но как же он сам на себя не похож!

Вместо моложавого мужчины средних лет перед нами стоял глубокий старик. Глубокие морщины избороздили лицо, мышцы будто высохли, из-за чего нарядный кафтан смотрелся как на вешалке. Руки дрожали, суставы пальцев опухли как от артрита. Впечатление от контраста в облике барона было жуткое.

— Зачем пришли? — грубо спросил хозяин кабинета.

— Так... эта..., — заикаясь, начал староста. Я видела, он тоже был потрясен увиденным. — Хотели у вас помощь попросить, посоветоваться.

— О чем посоветоваться?

— Ну, как же. Последний указ слышали? Вот поэтому и пришли, — несколько растерялся дядя Влас.

— Какие вам советы нужны?! Указы нужно исполнять. Можете идти, — приказал барон и опять повернулся к окну.

Мы в растерянности переглянулись, староста покачал головой и пошел к выходу. Похоже, нам здесь не рады!

— Извините, — я сделала последнюю попытку хоть что-то прояснить, — не подскажете, где можно найти мою сестру? Матушка просила узнать, как у нее дела.

— Откуда я могу знать, где находится эта девчонка, — со злостью процедил барон.

— Разрешите мне ее найти?

— Не сметь! — он резко повернулся и, быстро подойдя ко мне, схватил за плечи и с силой начал встряхивать с каждым словом. — Убирайтесь отсюда! Не смейте рыскать по моему замку. Баронесса больна, и я не хочу, чтобы ее беспокоили. Стража!

Дверь моментально распахнулась, и в кабинете мгновенно появились дворецкий в сопровождении пары здоровенных мужиков в форме стражи замка.

— Проследите, чтобы они сейчас же убрались вон! — рявкнул когда-то учтивый хозяин замка.

Нас, точнее, старосту вели обратно под конвоем. Впереди семенил дворецкий, за ним шел один из охранников, потом староста, сзади его слегка подталкивал второй страж. Замыкала процессию я, недоумевая, почему меня оставили без присмотра. Наверное, не сочли опасной.

Я шла как в тумане, не понимая, куда и зачем, поглощенная горькими мыслями, когда почувствовала рывок. Кто-то прижал меня к стене и закрыл ладонью рот, чтобы не кричала.

— Тише, это я, — шепнул на ухо знакомый голос. Иллина!

Я помотала головой, показывая, что не буду шуметь, она тут же убрала ладонь.

— Иллина, что происходит?

— Потом объясню. Следуй за мной, — и потянула меня за руку.

Короткими перебежками от стены к стене, от одной арке к другой, мы двинулись по коридору, но не за стражниками, а куда-то в боковой коридор. Причем, прежде чем двинуться дальше, сестрица несколько минут выжидала, выглядывая из-за угла, и лишь потом мы мчались дальше. Чтобы запомнить дорогу обратно, я стала считать шаги и повороты.

Когда я окончательно сбилась со счета и поняла, что в этом лабиринте без провожатого точно заблужусь, Иллина толкнула какую-то дверь, впихнула меня внутрь и заперла дверь на засов. Немного погодя я услышала стук кресала, и в комнате вспыхнул огонек, освещая пространство вокруг.

Я кинула быстрый взгляд по сторонам, а затем сосредоточилась на стоящей передо мной сестрицей. Не знаю, то ли мне показалось, то ли нет, но она стала гораздо старше, чем я помнила. Открыла было рот, чтобы задать волнующие вопросы, но она не стала их дожидаться.

— Держи, — она сунула мне в руки фолиант. Я и не заметила, откуда он взялся. — Он тебе поможет. Вы должны обязательно выполнить королевский указ.

— Я ничего не понимаю. Зачем все это?

— Не спрашивай ни о чем, тебе пока рано знать, просто сделай, что я прошу. Это очень важно. А теперь вам с дядюшкой Власом надо поторопиться домой.

— Матушка волнуется, как ты здесь живешь. Когда домой собираешься?

— Скажи ей, что у меня все нормально. Меня здесь приняли очень хорошо. В общем, успокой. А домой мне пока нельзя. Придумай сама какую-нибудь причину.

Она замолчала, я тоже не знала, что сказать. Потом сестрица как-то жалобно всхлипнула и крепко меня обняла:

— Вереночка, сделай, пожалуйста, как я прошу, и ни о чем не спрашивай. Так нужно. Я доверяю тебе, мне больше не к кому обратиться.

Я погладила ее по голове, стараясь успокоить. Никогда не видела эту немного вздорную и упрямую девчонку такой подавленной! Но вместо того, чтобы успокоиться, она расплакалась.

— Чшш, все будет хорошо! — шептала я.

Спустя какое-то время слезы иссякли, и она дернулась как от удара.

— Ой, что это я! Тебе уходить надо, — всполошилась Иллина, смахивая ладонью последние слезинки.

Перед тем как выйти из комнаты, она высунулась и внимательно осмотрела коридор. Убедившись, что он пуст, сестрица потянула меня в обратный путь:

— Быстрее. Нельзя, чтобы кто-нибудь заметил твое длительное отсутствие. Погоди, я сейчас проведу тебя на кухню коротким путем, — с этими словами она пожала руку ближайшей статуе, изображавшей стража в полном вооружении, стоящего как часовой с вытянутой в приветствии рукой.

Статуя повернулась, открывая тайный проход. Иллина скользнула внутрь. Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ней. Идти приходилось на ощупь, так как сестрица забыла взять с собой свечу, и путь пролегал в кромешной тьме.

Я не успела толком испугаться, как впереди послышались голоса и звон посуды. Отодвинув деревянный щит, прикрывающий вход, мы оказались в одной из кладовых, примыкающих к кухне.

— Теперь иди одна, я дальше не пойду, — она бросилась мне на шею и крепко обняла. — Я тебя очень люблю!

— Я тоже, — шепнула ей в ответ. — Береги себя.

Сестрица слабо улыбнулась сквозь слезы и скрылась в тайном ходе.

В кухне раздались громкие голоса. Подгоняемый сзади стражниками в помещение влетел разозленный староста:

— И не смейте меня толкать! Я вам не какой-то попрошайка! Я уважаемый человек!

Один из стражников схватил дядюшку Власа за рукав, но тот вырвался.

— Убери свои руки!

Но почтенный староста не рассчитал силу и опрокинул горку мисок, составленных судомойкой для мытья. С грохотом посуда разлетелась по кухне. Поварята и служки стали их подбирать, путаясь под ногами. Один из мальчишек, щуря хитрющие глаза, то ли нечаянно, то ли специально сшиб с ног того стражника, что схватил было старосту. С проклятиями тот упал, роняя про пути и стоящий поблизости стол. Теперь к всеобщей свалке присоединились и повара.

Видя, что в суматохе никто не смотрит в мою сторону, я выбралась из своего тайника и присоединилась к остальным, подняв по пути несколько мисок, что оказались в пределах досягаемости.

Вскоре творящийся беспорядок удалось ликвидировать. Нам подали верхнюю одежду и буквально выдворили на улицу. Правда, провожая нас, Груня втихаря сунула мне в руки небольшой теплый сверток. Судя по аппетитному запаху, с пирожками.

Как оказалось, пока мы были в замке, никто не удосужился позаботиться о лошадях. Они так и остались запряженные в сани. А поскольку за ними никто не смотрел, они, понурившись, бродили по двору. Увидев нас, кони обрадовано заржали и потрусили в нашу сторону.

Староста, вполголоса проклиная барона и его странных людей, обнял одну из них за шею, нашептывая, что вот сейчас мы поедем домой, и уж там-то их оботрут от сырости, укроют теплыми попонами и дадут вкусного пойла.

Я села в сани. Меховое одеяло, которым меня заботливо укрывал дядюшка Влас, успело отсыреть и тяжелой кучей лежало на полу. Скамья тоже была мокрой. Я смутилась. Если сесть на нее, то после поездки на... хм... сзади будет влажное пятно. А курточка-то у меня короткая... И подстелить нечего.

Но и стоя не поедешь!

За меня эту проблему решил дядюшка Влас. Решив, что я уже готова ехать домой, он, не долго думая, вскочил в сани и щелкнул поводьями. Замерзшие на улице лошади рванули вперед. А я от рывка шлепнулась на сидение. Ну вот, теперь у меня нет выбора.

Ворота предусмотрительно были открыты, и едва мы выехали со двора, двое стражников закрыли створки и, судя по звукам, задвинули засов.

Да-а, съездили в гости!

Я снова мысленно вернулась назад, пытаясь понять происходившее в замке. Получалось, что положение серьезнее, чем я предположила ранее. Во-первых, откуда появились противный новый дворецкий и незнакомые мне стражники? Куда делись прежние? Из предыдущих воинов барона остался лишь один, тот самый, что не хотел пускать нас внутрь. Кстати, почему? Во-вторых, чего боится прислуга? В-третьих, почему барон так странно себя вел? Он ведь практически выгнал нас. В-четвертых, почему я не видела ни баронессу, ни Дарка? В-пятых, почему барон выглядит гораздо старше своих лет? А если хорошенько подумать, то и сестрица. Причем эти изменения произошли за тот короткий промежуток времени, что я их не видела. А эти странные слова Иллины? И слезы. Раньше она никогда не плакала. Уж про то, что она бросилась мне на шею, я вообще молчу. До сегодняшнего дня наши отношения носили другой характер. Из любви к матери мы не ссорились, но и особого тепла между нами не было. Она старалась меня использовать, а я относилась к Иллине, как к неизбежному злу. И что это за книга, которую она мне передала?

Я вытащила из-за пазухи толстый фолиант и тщательно осмотрела. Деревянные крышки была обтянута мягкой темно-коричневой кожей и убраны в чеканный оклад. Между собой они крепились кожаными же шнурами. В середине располагался медальон из черненого серебра с непонятным узором. Но заглянуть внутрь мне не удалось, застежки были закрыты на маленький замочек. И ключа, конечно же, нет!

Интересно, о чем думала сестрица, передавая мне книгу и не дав ключа, чтобы ее открыть?

Я вертела злополучный том и так и сяк, стараясь придумать, как его открыть, и не заметила, как мы уже подъехали к деревне. На задворках нас встретили вездесущие мальчишки, которые старались запрыгнуть сзади на полозья саней и прокатиться с ветерком. Староста ругался, грозился надрать им уши, но это нисколько не пугало шкодников.

Мы подъехали к аптеке. Староста натянул поводья, и лошади встали.

— Ну, бывай, Веренка.

— Может, зайдете, чайку попьете? — предложила я.

— Нет, спасибо. Пойду домой. Старуха моя, поди, заждалась, — отказался он.

Я не стала настаивать. Нам обоим следовало как следует подумать, чтобы разобраться в этой истории.

Проводив взглядом удалявшиеся сани, я быстро пошла домой. Под мелким холодным дождиком, что моросил целый день, я совсем озябла и теперь просто рвалась в тепло.

В небольшом закутке, между уличной и внутренней входной дверью я решила снять мокрые одежду и обувь. Пока я занемевшими от холодного дождя пальцами сражалась с непослушными пуговицами, в доме что-то грохнуло, послышались голоса:

— Алесс, мне показалось, или дверь хлопнула? — это бабушка.

— Бабуля, по-моему, ты права. Наверное, это Веренка приехала, я отъезжающие сани в окно видел, — та-ак, это уже братец.

— Ох, ты! Что же делать? Не хватает, чтобы она меня здесь застала.

Раздался звук, будто кто-то уронил лавку.

— Бабуль, ты не зашиблась?

— Не беспокойся, со мной все в порядке. Лучше помоги спрятаться.

— Лезь сюда!

Теперь скрипнула дверца и что-то зашебуршало.

— Апчхи! Внучек, ты не мог найти что-нибудь менее пыльное, чтобы меня прикрыть?

— Тише! Она сейчас сюда зайдет.

— А мы куда? — или я ошибаюсь, или это голос Кота.

В ответ раздался стук открываемой рамы.

— Давай в окно.

Через несколько мгновений окно закрылось.

— Бабуля, ты как, жива?

— Не дождешься! — раздалось приглушенное шипение. — Единый, в молодости от мужчин в шкафу не пряталась, а на старости лет от родной внучки.

— Тише! Попробую ее отвлечь!

Дальше я слушать не стала, а, громко хлопнув дверью, вошла и встала на пороге, уперев руки в бока. Ну, вылитая сцена "Неожиданно вернувшаяся от мамы (тещи) жена". Только скалки либо сковородки в руках не хватает!

А уж мои драгоценные родственники-то как испугались!

Бабушка ойкнула и попыталась спрятаться в складках висящей одежды. Причем при этом что-то свалилось ей на голову, и она опять расчихалась (что-то давно я не разбирала этот шкаф, надо исправить упущение). Она сидела, подогнув одну ногу под себя (ой, а как жаловалась-то на больные ноги! Вот и верь теперь этой притворщице!), а другой пыталась нашарить на полу тапочек.

Братец, тихо выругавшись, метнулся было ко мне, но споткнулся о бабушкину ногу, так непредусмотрительно выставленную, и повалился на пол, по пути роняя все, до чего смог дотянуться.

— Что здесь происходит? — громко спросила я, грозно хмурясь, но едва сдерживая смех.

— Вот демоны, — ругнулся Алесс, поднимаясь с пола и оглядывая себя.

Судя по осколкам посуды и остаткам еды, заговорщики объединили приятное с полезным. А именно обед и обсуждение своих таинственных планов. Теперь остатки трапезы можно было наблюдать на когда-то чистой одежде брата. Соус оставил темное пятно на рубашке, хребет соленой рыбки зацепился за карман. Под ногами валялись брусочки картошки, жаренной на масле по-деревенски, то есть с лучком и ветчиной.

Нет, ну надо же! Этот пройдоха только недавно появился у нас, а уже нашел припрятанную к наступающему празднику ветчину. Ее недавно в оплату за зелье от простуды для маленького сынишки принесла женщина из соседней деревни.

Вот картошечка и сыграла с ним злую шутку.

Стоило Алессу сделать резкое движение, стряхивая какой-то прилипший к штанам ошметок еды, как он поскользнулся на масле и снова оказался на полу. Я захихикала, прикрыв ладонью рот. Так ему и надо!

Братец хмуро посмотрел на меня и, придерживаясь за стол рукой, стал аккуратно подниматься.

— Да помогите же мне! — раздался приглушенный голос со стороны шкафа. Я обернулась на второго участника этой комедии. Бабушка тщетно боролась со свалившейся на голову одеждой.

Я подошла к шкафу, стянула с бабушки пыльный плащ и повертела его в руках. Откуда он здесь взялся? По-моему, раньше его не видела. Темно-зеленый цвет едва угадывался под довольно толстым слоем грязи и пыли. На ощупь теплый и бархатистый материал не поддавался определению. Прикинув на глаз размер, а также сколько времени в этот шкаф заглядывать не приходилось, я заподозрила, что данный предмет одежды принадлежит папе. Только зачем прятать его, да еще и в таком непрезентабельном виде?

— Налюбовалась? — язвительно поинтересовалась бабуля. — Лучше бы помогла родной бабушке вылезти.

Отбросив плащ подальше на пол, чтобы не забыть его забрать в стирку, я ухватила бабушку за руку и потянула. С оханьем она поднялась на ноги и, тяжело опираясь на подставленную руку, поковыляла к лавке.

— Бабуля, может, перестанешь притворяться? — тихо шепнула я. — Вы с Алессом уже провалились как конспираторы.

Она секунду помедлила:

— И то правда!

Я в немом удивлении смотрела, как она преобразилась за несколько мгновений — спина выпрямилась, появилась легкость в движениях, казалось, даже некоторые морщинки исчезли с лица. Бабуля как помолодела. В глазах появился задорный свет.

— Ладно уж, — проворчала она. — Помешала нам завтракать, так давай уж теперь вместе хоть чаю попьем.

— Так что это за тайное сборище я застала? Признавайтесь, какие еще коварные планы тут вынашиваете? — поинтересовалась я, переводя взгляд с одного на другого.

— Тут никого не было, тебе показалось, — попытался отпереться братик.

— Какая ты любопытная, — одновременно с ним заговорила бабушка. — Потерпи, скоро сама все узнаешь. Мы тебе собирались сделать сюрприз.

Я молча смотрела на них. Расспрашивать дальше не имело смысла, весь вид этих заговорщиков был таков, что больше я не вытяну из них ни слова. Даже под пытками. И решила временно оставить в покое их тайны. Потом потихоньку выужу у них сведения, когда они потеряют бдительность.

— Ну, рассказывай, как удалась поездка? — полюбопытствовала бабуля. — Как там эта вертихвостка поживает? Ее еще не выставили вон?

Бабушка и раньше-то Иллинку не особо любила, а с тех пор, как сестрица перебралась в замок, невзлюбила еще больше.

— Ну, зачем ты так.

— А что ты ее защищаешь! — набросилась она на меня. — Вечно выходит, что ты, что твоя мать за нее заступаетесь. Сколько тебе приходилось решать ее проблемы? Теперь в замок уехала, а о родне совсем забыла, неблагодарная. Нет, чтобы поинтересоваться, как мы тут живем.

— Бабушка права, — вмешался Алесс.

— Ты-то помолчи! — прикрикнула на него я. — Сам уехал неизвестно куда, ни слуху, ни духу уж столько времени, а Иллину критикуешь. Сам много интересовался, как у нас дела?

Выпалила и испугалась, не обидела ли брата. Вот так иногда брякнешь, не подумав, а потом не знаешь, как загладить вину! Он лишь скрипнул зубами и отвернулся. Я кинулась к нему:

— Не обижайся, я знаю, ты за нас волнуешься, — я погладила его плечо и попыталась заглянуть в глаза. — Если бы ты мог, приехал проведать гораздо раньше. Ты не злишься?

— Отстань! — он попытался меня отстранить, но я не сдавалась.

— Нет, ты скажи, что не злишься!

Братец слабо улыбнулся, делая вид, что отпихивает меня:

— Хорошо, хорошо. Не злюсь.

— Честно?

— Честно.

— А ты не врешь?

— Не вру, только отцепись, пиявка.

— А ну, угомонитесь! — теперь уже бабушка прикрикнула на расшалившихся нас, пытаясь вернуть разговор к первоначальной теме. — Верена, немедленно успокойся и расскажи наконец про поездку в замок со старостой.

Веселость тут же слетела, уступив место озабоченности.

— Бабуля, там что-то странное происходит, — начала я и поведала обо всем, что произошло сегодня.

Во время рассказа то бабушка, то Алесс прерывали, заставляя вспоминать мельчайшие подробности. Их интересовали и слова, сказанные бароном и сестрицей, и новоявленные слуги в замке, и поведение немногочисленных представителей старой челяди. Я чувствовала себя как на допросе.

Закончив рассказ, я налила из ведра чашку холодной воды и медленно выпила, пытаясь собраться с мыслями.

— Похоже, в замке большие неприятности. Надо бы разузнать поточнее, что там происходит, — задумчиво произнес братец. — Пожалуй, попрошу Вульфа произвести разведку. Не бросать же Иллину в беде.

— Этого оборотня? — неприязненно фыркнула я.

— Что ты имеешь против него? — удивился он.

Но объяснить брату, что я не доверяю ему по ряду причин сугубо личного характера, мне не дали.

— Да, хоть Иллина мне не нравится, как и не нравится выбор вашей матери, — сказала бабушка, намекая на второго маминого мужа, — но все-таки не чужая. Мы не можем взять и бросить ее на произвол судьбы. Да и барон с семьей хорошие люди, грех не помочь.

Затем обратилась к Алессу:

— Может, сам бы съездил и разузнал? Чай, Дарк рад был бы с тобой повидаться.

— Пока там эта Кассильда, я и близко не подойду к замку, — нахмурился он.

— А причем тут моя подруга? — вскинулась я.

— Таких подруг в болоте топить надо! Верена, порви с ней как можно скорее.

— Почему?

— Я уверен, в том, что происходит в замке, замешана она, — он взял меня за плечи и посмотрел в глаза. — Я не шучу, она нехороший человек.

Я хотела возразить, но почему-то промолчала. Как-то не хотелось верить брату.

Да, ее мать не самый приятный человек, но сама Кассильда такая утонченная, спокойная. Умеет прекрасно рисовать, поет, при этом не выпячивая своих талантов. В ней нет ни грамма высокомерия, свойственного богатым и образованным людям, что живут в городах. У меня никогда не было подруг, а с ней было интересно и как-то душевно.

Но на краю сознания всплыло воспоминание о том, как ее мать покидала замок, и какое-то неприятное чувство царапнуло душу. Как-то не очень красиво попрощалась она с матушкой. Я бы так не поступила. Какая бы мать не была, она все равно остается матерью и по-своему заботится о счастье дочери. Так, как сама его понимает.

Однако я отмахнулась от этого воспоминания. В Алессе говорит предубеждение.

— Верена, ты меня слышишь? — я вздрогнула от неожиданно раздавшегося голоса.

— Извини, — виновато прошептала я.

— Ты говорила что-то о книге, которую тебе дала Иллина. Покажи ее, — распорядилась бабушка.

— Сейчас, — я никак не могла вспомнить, куда умудрилась сунуть книгу, которую буквально только что держала в руках.

Пришлось обшарить почти всю прихожую. Чертыхаясь и ворча, в кого такая безголовая уродилась, мне помогал братец. Однако найти ее удалось лишь спустя значительное количество времени, когда я уже была готова оплакать потерю. Естественно, оказалось, что книга спокойно лежала на лавке рядом с ведром. Мимо этого места и я, и Алесс прошли десяток раз, но не заметили цель поиска.

Еще раз полюбовавшись красивой чеканкой оклада, я провела пальцами по мягкой коже переплета и протянула книгу бабушке. Она повертела в руках тяжелый том и положила на стол.

— Знаешь, внучка, я, конечно, могу ошибаться, — задумчиво заметила она. — Но, по-моему, это магический фолиант. Больно уж похож. Только не могу понять, зачем тебе его Иллина передала.

Брат тем временем придирчиво изучал маленький замочек.

— Бабуля, одолжи шпильку, — попросил он и, не дожидаясь ответа, вытащил из пучка волос требуемый предмет.

Склонившись над книгой, он ковырялся в замочке, пока не послышался тихий щелчок, и книга открылась.

Мы так горели нетерпением взглянуть в таинственную книгу, что столкнулись головами. Бабушка бережно и осторожно перелистнула несколько страниц. Пожелтевшие и хрупкие страницы были исписаны четким твердым почерком на непонятном языке, но часть их отсутствовала, вырванные с корнем. Жаль, а я так хотела узнать, о чем эта книга, ведь это, наверное, важно. Иначе я никак не могу объяснить поведение сестрицы.

— Мда, и что теперь с ней делать? — спросил Алесс, глядя на непонятный текст.

— Я сейчас сбегаю за словарем. Может, удастся перевести! — загорелась я и уже готова была сорваться с места, но бабушка меня успела ухватить за подол.

— Куда собралась, торопыга! Я же говорю, книга магическая. Дай-ка руку, — она взяла меня за руку. — Алесс, верни шпильку.

Выхватив у брата свое имущество, бабуля быстро, так, что я не успела сообразить и отдернуть руку, уколола мне палец и выдавила на лист книги несколько капель крови. Когда она отпустила мою руку, я машинально сунула в рот палец. Известно же, что слюна обеззараживает небольшие ранки и способствует их скорейшему заживлению.

На моих глазах кровь впиталась в бумагу, и через несколько мгновений буквы поменялись местами. Теперь можно было прочитать написанное.

"... используется заклинание ускорения роста. Оно связано со сгущением времени в отдельно взятом замкнутом пространстве. Рассмотрим его применение в рисунках и схемах, приведенных ниже".

Вся книга оказалась посвящена каким-то манипуляциям со временем, но из-за отсутствия части листов, сведения получались очень отрывочными.

— Верена, — вдруг заявил братец, — тебе не кажется, что это выход?

— Ты о чем? — не поняла я.

— Воспользоваться этой книгой.

— Не слушай его. Он тебе такого насоветует, что потом хлопот не оберешься! — вмешалась бабушка. — Не дай Единый, что-то пойдет не так. Магия — это вам не игрушки!

Я задумалась. Времени до праздника оставалось мало, а где взять цветы, до сих пор не известно. Может, правда попробовать. Но, с другой стороны, я никогда не пользовалась магией. И даже не знаю, есть ли у меня способности.

Последнее соображение я озвучила вслух, но Алесс отмахнулся, приведя другой аргумент:

— Если бы у тебя не было способностей, разве некромант стал бы тебя рекомендовать в Академию. Он же тебе даже учебники прислал.

— В книге страниц не хватает. Вдруг что-то важное пропущу, — попробовала возразить я, но уже знала, что все равно соглашусь на эту авантюру. Уж очень хотелось попробовать силы в настоящем колдовстве. И, признаться честно, возражала просто для приличия.

— Так это в других главах. А здесь, посмотри, даже подробные рисунки есть.

— Веренка, не вздумай! Ох, чует мое сердце, напортачите.

Но бабушкины доводы лишь подстегивали энтузиазм. Заговорщицки переглянувшись с братом, я с деланным равнодушием отложила книгу. Теперь нужно было убедить бабулю, что я отказалась от этой идеи.

Впрочем, это оказалось не так трудно. После поспешного бегства некоторых условно неизвестных заговорщиков следовало привести дом в порядок, чем я и занялась. Пока я занималась хозяйством, бабушка заявила, что ей необходимо посоветоваться о чем-то с дядей Лукой и ушла, сопровождаемая Алессом. Признаться, я была рада, надеясь, что мне никто не помешает поэкспериментировать с книгой.

Уборка заняла много времени и сил. Под конец я уже жаловалась про себя, почему некоторые отдыхают и с друзьями встречаются (Алесс), а кто-то (я) должен за них убирать.

Когда я освободилась, то решила еще раз просмотреть фолиант, но к моему удивлению, его нигде не оказалось. Я заглянула буквально во все щели, но так и не смогла найти том. У меня закрались подозрения, что, скорее всего, книгу спрятала бабуля. Окончательно расстроившись, я села на лавку, решив немного передохнуть и вернуться к поискам. К счастью, почти сразу вернулся мой неугомонный братец.

— Веренка, бабушку я проводил. Она теперь у дяди Луки надолго задержится, так что можно попробовать поколдовать. Готова?

— Я никак книгу не могу найти. Наверное, бабуля ее куда-то спрятала.

— Так, давай подумаем. Пока ты хозяйничала, она куда-нибудь уходила?

— Нет. Все время сидела в кухне, потом с тобой ушла к дяде Луке.

— Значит, книга на кухне. Итак, посмотрим.

Он заметался по кухне. Заглянул в шкафчик.

— Я там смотрела. Ничего нет.

Потом посмотрел на лавке.

— И здесь смотрела.

За печкой.

— Там тоже нет.

Были обследованы топка печки, вытяжка, зольник, дровницы. Убедившись, что искомого предмета и правда нигде нет, перешел в другую часть кухни. Когда и он готов был признать свое поражение, то углядел за кадушкой с хлебом торчащий уголок. С трудом отодвинув кадушку, он достал фолиант.

— Вот он где!

Я растерянно смотрела на новоявленный тайник. Как старушка умудрилась туда засунуть книгу, для меня было полной загадкой, ибо кадушка была неподъемной. В ней, за плотно закрывающейся крышкой, я хранила хлеб и другую выпечку, которая долго оставалась свежей. Единственный минус, она была по настоящему неподъемной. Когда я собиралась ее вымыть, приходилось просить дядю Луку, дабы он помог вынести кадушку на улицу и пропарить.

— Ну, бабуля дает, — прокомментировал братец, задвигая ее обратно. — Готова к эксперименту?

— Готова, — решительно ответила я и открыла книгу.

В книге опять оказались незнакомые знаки. Но, помня бабушкины манипуляции, я уколола палец и капнула на страницы кровью. Буквы и знаки тут же поменялись местами, явив оригинальный текст.

"Чтобы ускорить или замедлить время следует на ровной поверхности начертить трехлучевую звезду, вписанную в окружность — прошлое, настоящее и будущее, заключенное в бесконечность".

— Я думаю, тебе будет удобнее рисовать на столе, — задумчиво произнес брат.

Я мысленно с ним согласилась.

Убрав все со стола, я начисто вымыла столешницу. Даже постаралась оттереть до бела доски песком, чтобы впитавшиеся в древесину пятна не могли помешать заклинанию. Теперь возник вопрос, чем чертить упомянутую звезду.

Я задумалась, где достать мел, ведь считалось, что маги рисуют всякие схемы именно им. Выручил Алесс, всучив мне в руки уголек из печи.

— Разве можно им рисовать? — удивилась я.

— Какая разница, чем именно чертить, — пожал он плечами. — А что в книге написано?

Я внимательно вгляделась в текст:

— Там не написано.

— Тогда не сомневайся.

Скептически посмотрев на него, я все же решилась последовать совету. Глубоко вздохнув несколько раз, чтобы унять нервную дрожь, я взяла уголек и начала чертить.

— Куда ведешь линию? Не видишь, криво? Разве это луч? Скорее червя напоминает, — от комментариев брата у меня еще больше стали дрожать руки. — Протри глаза, так написано окружность, а не овал. Сотри и начни заново.

Переделывая схему в шестой раз, я не выдержала и бросила уголек:

— Не нравится, как я рисую, возьми и начерти сам. Тогда и поговорим, у кого лучше получилось.

— Ну, уж нет! Взялась делать сама, так доведи дело до конца, — тут же отказался он.

Пришлось самой дорисовывать звезду. Лишь в шестой раз чертеж удовлетворил придирчивого брата. За это время мы успели несколько раз с ним перессориться, дело даже дошло до небольшой драки. Не знаю почему, но в присутствии Алесса я веду себя как маленькая девочка, а не как взрослая разумная девушка.

Черед дошел до следующего пункта.

— "На кончики лучей поставьте по свече, при этом расставлять их нужно по часовой стрелке для локального убыстрения течения времени и против часовой — для замедления" — прочитала я вслух и недоуменно спросила. — Локального — это как?

— Это значит ограниченного, — пояснил братец.

— Ага, — с умным видом покивала я. — Значит, теперь нужны свечи.

Я бросилась их искать. У меня на кухне в шкафчике были припрятаны несколько десятков штук, которые я летом обменяла у бортника на мазь от укусов насекомых и вытяжку, успокаивающую зуд. Припомнив его раздувшееся покусанное лицо, я невольно хихикнула. С одной стороны, можно было посочувствовать пострадавшему, с другой — нечего было лезть в борть с похмелья. Мне в тот день пришлось еще и шину на ногу наложить.

Вслед за одним воспоминанием пришли и другие.

Этот бортник приехал в нынешнюю весну откуда-то издалека, женившись на девушке из соседнего села. Кроме него и жены в доме жили ее родители, а летом из Дубовиц приезжали племянники — девочке в этом году исполнилось восемь лет и мальчик на год младше. Так вот, этот бортник (стыдно, имя вспомнить не могу), всем был хорош, и работящий, с родителями жены уважителен, детей любил, если бы не одна беда. Его отношение к спиртному. Не сказать, что пьяница, пил он редко, но когда это случалось, запой продолжался несколько дней.

Но летом свершилось чудо, он бросил пить совершенно. А произошло это чудо благодаря его неугомонной племяннице.

Рассказывают следующее.

Однажды во время очередного запоя бортник явился домой таким пьяным, что еле держался на ногах, и сразу же завалился спать. Тесть с тещей за завтраком поругались с дочерью, попрекая ее выбором мужа, и ушли в поле. Покормив детей и наказав им не будить дядю, она собрала корзинку снеди и пошла за родителями на работу, репу полоть. Парнишка тут же убежал к друзьям, а девочка осталась дома. Ее уже считали достаточно взрослой, чтобы помогать по хозяйству.

Заданий было не много, под силу ребенку: со стола убрать, посуду намыть, пол подмести, кур накормить да яйца собрать. А дальше, ежели время останется, можно и поиграть.

Управилась она быстро. Сходила к подружке, да только ту наказали родители и не пустили гулять. Бежать на другой конец села не хотелось, и она вернулась домой. Для деятельной девочки и дома занятие найдется. Побродив по дому, она наткнулась на шкаф, которого в прошлом году не было. Не совладав с любопытством, непоседа открыла шкаф и замерла. Какие там были сокровища!

Она сняла с крючка длиннополую рубаху из беленого льна и примерила. Просторная рубаха доходила почти до пят, осталось только подвязать ремешком на талии, чтобы не сползала. Теперь неплохо было бы и рукава прихватить тесемками, чтобы не мешали. Оглядела себя в зеркало, что на свадьбу подарили молодоженам. Красавица, куда там королевне или принцессе! Особенно ей понравилась вышивка красной нитью на вороте, рукавах и подоле.

Однако к такому платью нужна соответствующая обувь. Она посмотрела на свои старенькие ботиночки и решила позаимствовать тетины выходные туфли из сундука. До вечера времени много, она успеет их вернуть, тетя ничего и не заметит!

Сказано — сделано!

Полюбовавшись на свое отражение, негодница осталась довольна. Осталось не так много, и она станет похожа на настоящую принцессу. Мукой набелила личико, свеклой нарумянила щеки и натерла губы, взяв уголек, густо начернила брови. Красавица! Не хватает только шляпы!

Которая и была найдена на верхней полке того же шкафа. Правда, чтобы достать ее пришлось притащить скамейку и стульчик. Поставив их друг на друга, она с опаской залезла на это сооружение. Но это стоило таких усилий! Соломенная шляпа была просто замечательная. Мечта!

Широкополая, по периметру обшитая сетчатой тканью. Можно считать и фата, и вуаль. Откуда было знать хулиганке, что в этой шляпе дядя ходит собирать мед, а сеткой головной убор обшит, чтобы пчелы не кусали.

Стоило девочке надеть ее на голову, пирамида, на которой она стояла, опасно пошатнулась. Ребенок еле успел соскочить, как это сооружение с грохотом развалилось.

От шума в соседней комнате проснулся бортник. Состояние мужчины было ужасным, во рту пересохло, голова немилосердно гудела, в глазах все плыло. Решив выпить воды, он направился на кухню. Поднеся кружку с живительной влагой ко рту, он краем глаза заметил какое-то движение. Оглянувшись, он замер. На встречу ему двигалось чудовище!

Стуча копытами, на него двигалась фигура, облаченная в белое. Лицо милосердно скрывала какая-то мгла, но сквозь него все же можно было рассмотреть горящие черные глаза и огромный кроваво-алый рот. Мужик в ужасе заорал и упал в обморок.

Так без сознания его и нашла жена, которую привела заплаканная девочка, уверенная, что она убила дядю.

К тому моменту, как мне удалось привести бортника в чувство, ничто не напоминало об произошедшем. Дом был приведен в порядок, шкодница умыта и наказана, вещи лежали на своих местах.

Едва придя в себя, мужчина рассказал жене о том, как он встретился с упырем и выжил, слава Единому. Отмолила видать любимая его от лютой смерти, а он, неблагодарный, своим пьянством ее печалит. Целуя руки жене, поклялся впредь не пить.

И держит слово!

А о том, что же приключилось на самом деле кроме жены, знаем лишь я да маленькая хулиганка, но мы дали слово молчать.

Надо еще упомянуть, что девочке при отъезде домой подарили золотой перстенек, который не поскупилась купить ей благодарная тетка.

— А сразу нельзя было приготовить? — отвлек меня от воспоминаний недовольный голос брата.

Чтобы опять с ним не поругаться, я не стала отвечать, а просто принесла свечи. Накапав на стол немного расплавленного воска, поставила их вертикально, но зажигать пока не стала.

"Поместите объект, для которого вы хотите изменить течение времени в центр рисунка", — гласило дальше.

— Как ты думаешь, что лучше взять в качестве "объекта"? — решила посоветоваться я с Алессом.

— В указе, помниться, говорилось про полевые цветы? Попробуй вырастить ромашки, — пожал он плечами. — У тебя семена найдутся?

— Конечно.

Я метнулась в комнатку, где хранились лекарственные травы, различные сборы, а так же мази, настойки и другие товары аптеки. Найти нужный мешочек не составило труда, не зря после памятной инвентаризации я потратила время на то, чтобы все подписать. Заодно нашла пару пустых горшков.

Принеся найденное добро на кухню, я отправила брата за землей для посадки. Ждать его пришлось долго, за это время я успела выучить слова из книги, которые следовало произнести при заклинании. Языка, на котором звучало это заклинание, я не знала, но среди присланных господином Лутием книг нашелся словарь, где слова передавались азбукой на всеобщем языке.

Когда я в четвертый раз шепотом наизусть пыталась повторить магические слова, стараясь не подглядывать в книги, раздался стук двери, и в кухню ввалился братец.

— Где ты столько времени пропадал? — поднимая глаза от фолианта, спросила я.

— Попробовала бы сама мерзлую землю ковырять, — огрызнулся он.

Только тут я заметила, как на пол начали падать комки грязи. Я вскочила.

— Куда столько грязи притащил? На чистый пол! Иди немедленно в коридор и переоденься!

Ничего не оставалось, как взяться за швабру. От входной двери тянулась цепочка следов, которую следовало немедленно убрать.

Братец, углядев в моих руках орудие уборки, постарался незаметно пробраться на кухню, где и был обнаружен через некоторое время с чашкой чая в руках. Рядом со столом стояло ведро, полное земли.

Такая самоотверженность заслуживала поощрения. Я выдала брату пару припрятанных на ужин матушкиных яблочных пирога, а сама стала наполнять один из цветочных горшков землей. Беспокоясь, что в холодной почве семена не взойдут, я поставила горшок на краешек печки, чтобы земля быстрее согрелась.

Ждать пришлось до вечера, пока все было готово для продолжения эксперимента. Прав был Алесс, надо было сначала все подготовить и лишь потом начинать. Но любопытство и нетерпение не давали мыслить последовательно. Хотелось все сделать сразу и сейчас.

Странно, но за все это время бабушка нас ни разу не побеспокоила!

Заподозрив неладное, я собралась проведать старушку, но тут брат схватил меня за локоть:

— Куда собралась?

Я объяснила.

— Никогда не оставляй недоделанными заклинания или обряды. Мало ли что случиться! Сначала закончи заклинание, а потом иди куда хочешь. Не беспокойся, бабуля никуда не пропадет.

Признав правоту братца, я вернулась к прерванному занятию.

Выкопав в середине небольшую ямку, насыпала немного семян и засыпала влажной землей. Держа горшок на вытянутых руках, как особо ценный предмет, я осторожно поставила его в центр чертежа. Придирчиво осмотрев со всех сторон, мы решили, что он стоит, как положено. Взяв щипцами из печи горящий уголек, я зажгла свечи. Как и положено по инструкции, по часовой стрелке.

Крепко зажмурившись, чтобы не отвлекаться, я начала медленно читать заклинание, где надо поводя или взмахивая руками. Больше всего на свете я боялось, что ничего не получиться.

Когда я почти уже дочитала до конца, раздался удивленный крик брата. Запнувшись посреди слова, я открыла глаза и в ужасе увидела, что из горшка прямо на глазах растет ромашка. Только гигантских размеров.

— Останови ее! — в панике крикнул брат.

— Как? — растерялась я.

— Как хочешь.

Первое, что пришло в голову — это погасить свечи. Но данная мера не помогла, растение продолжало расти. Бутон уже упирался прямо в потолок, откуда сыпалась на головы труха. Казалось, еще чуть-чуть, и цветок проломит крышу.

— Топор неси! — велел Алесс.

Я метнулась в прихожую, где у двери стоял топор, и бегом вернулась обратно. Пока меня не было, растение успело еще вырасти, и теперь слышался хруст ломаемых досок.

Братец без лишних слов забрал топор и начал рубить ромашку под корень. Сочные зеленые ошметки летели под ноги. К счастью, расти оно все же перестало. Вскоре Алесс остановился и, вытирая пот со лба, распорядился:

— Отойди, я сейчас ее буду валить.

Он слегка толкнул цветок, и тот с грохотом упал на пол. Братец оказался опытным дровосеком, то есть ромашкосеком. Подрубленное растение ничего не задело, иначе мы остались бы без мебели.

— Уф, умаялся! — заметил он, вытирая со лба пот.

— Что теперь будем делать? — подавлено спросила я, не отрывая глаз от гигантского цветка. Да, я не ожидала такого результата.

— Не печалься, сестренка! — ободряюще хлопнул меня по плечу брат. — Сейчас не получилось, в следующий раз обязательно получиться.

— Ты так думаешь?

— А как же. С первого раза почти у всех ничего не получается. Это не причина опускать руки. Давай-ка выпьем чаю, уберем кухню и попробуем еще раз.

— Вдруг опять не получиться?

— Не попробуешь — не узнаешь! — ухмыльнулся Алесс.

У меня закралось подозрение, что он получает от происходящего истинное удовольствие, особенно если я попадаю в дурацкое положение. Но зерно истины в его словах есть! Ну, что ж, как говориться, попытка — не пытка. Только надо учесть ошибку и постараться ее исправить. Главное — верить в свои силы.

Я открыла фолиант, и внимательно вчиталась в текст, выискивая причину неудачи. Вроде все правильно декламировала. Хотя... Нет, все-таки ошиблась, перепутала местами несколько слов.

После неудачной попытки вырастить цветок с помощью магии остаток дня мы с Алессом провели, убирая дом. После бурного совещания, в котором активное участие проявила бабушка, было решено, что ничего из этого уникального растения не должно даром пропасть. Теперь брат рубил стебель, а в сарае укладывала аккуратную поленницу. По словам старушки выходило, что, высохнув, получатся замечательные дрова. Огромные лепестки, размером с добрую простыню, собирались засушить, за неимением книг подходящего формата, между матрацами. Корзинку я срезала сама, не доверяя никому эту операцию. Ну вот, теперь мне долго не придется собирать ромашку.

Когда я, вусмерть уставшая, села передохнуть, рядом пристроился братец. Он хитро косился на меня и подозрительно молчал, загадочно улыбаясь. Я не выдержала.

— Ну, выкладывай, что тебе надо? — в лоб спросила я.

— Веренка, а ведь у нас опыт остался недоконченным, — вкрадчиво произнес он.

— Как не доконченным? — вскинулась я. — Чуть дом не разнесли.

— Это мелочи. Главное, выяснили, что книга работает. Разве тебе самой не хочется попробовать еще раз, — про этих словах его голос стал просто искушающим. Да и самой хотелось повторить опыт.

Немного поломавшись, для вида, я дала себя уговорить.

Второй раз рисовать было уже гораздо проще. Все повторилось заново: чертеж, свечи, горшок с землей. Но одно отличие все же было. Когда я собралась еще раз использовать ромашку, Алесс бурно запротестовал, заявив, что одной ромашки с него довольно. Посовещавшись, решили испытать корень одуванчика, рассудив, что, в случае неудачи, мягкая белая шапка цветка не оставит нас без крыши над головой.

Странно, но пока мы с братом обсуждали предстоящую попытку, бабушка ни разу не вмешалась, а сидела в сторонке и подозрительно помалкивала, делая вид, что ее здесь нет, и она не видит и не слышит этого безобразия.

Видя нашу решимость наступить на те же грабли, она подсела поближе и взяла том в руки.

— Эх, горюшко ты мое, — покачала она головой. — Дай-ка я тебе помогу.

Она держала открытую книгу у меня перед глазами, чтобы я, произнося заклинание, смогла подглядывать.

Но опять что-то пошло не так.

Сначала, как и положено, из горшка появилась маленькая зеленая розетка листьев, которые вскоре выросли длинной с руку. Затем в середине розетки появился маленький кулачок бутона и устремился вверх. Не успела я испугаться, что может опять пострадать потолок, как рост прекратился, достигнув высоты примерно полметра. Распустившись, желтая головка цветка буквально излучала свет.

— Ура, получилось! — радостно закричала я.

— Тебе не кажется, что он несколько великоват? — осторожно поинтересовалась бабушка.

— Подумаешь, чуть больше размером получился. Но ведь получился!

— Молодец, сестренка! — хлопнул меня по спине Алесс.

Но, как говорится, не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Пока мы поздравляли друг друга с успехом, чашелистики сомкнулись и неожиданно выплюнули из недр цветка белый пух с семенами.

Через несколько мгновений все было покрыто пухом. Он кружился по всему дому, оседая на всех поверхностях, забиваясь в нос и рот, заставляя нас чихать и кашлять. Казалось, дом занесен невесомыми сугробами, а мы стали похожи на живых снеговиков.

Я посмотрела на стол, где осталось стоять злополучное растение, и обомлела от ужаса. Часть пуха, потрескивая, горело, занявшись от пламени свечей. Очнулась только от голоса, раздавшегося над ухом.

— Чего уставилась, дура! — безостановочно чихая, прохрипел братец. — Быстрее туши, или пожара хочешь?

Не глядя, схватив полотенце, я хлесткими ударами стала гасить намечающийся пожар. Хватило буквально нескольких ударов, чтобы унять пламя, благо оно не успело распространиться дальше стола.

— Я же говорила, что это плохая идея! — ворчливо сказала бабушка, безуспешно пытаясь снять с себя пух. Стоило только смахнуть, он опять прилипал туда же, где и был.

— Это все ты виноват! — набросилась я на брата.

— Я-а? — возмутился он.

— Кто же еще? Кто втравил меня в эту авантюру?

— Можно подумать, я тебя заставлял. Сама только и ждала, что бы попробовать!

— Неправда! Сама бы я ни за что не стала ставить опасные опыты.

— Врать-то не надо! Походила бы вокруг книги пару дней, а потом, как пить дать, попробовала.

— Дети, дети не ссорьтесь! — вмешалась в перепалку бабушка.

Я обиженно надулась, хотя прекрасно понимала, что брат прав. Действительно, не удержалась бы и поэкспериментировала. А его обвинила просто потому, что гораздо легче свалить вину на кого-то.

— Да ну вас! — буркнул брат и стремительно двинулся в сторону двери. — Пойду прогуляюсь.

— Алесс, прости. — Крикнула я вдогонку. — Я была не права!

Но в ответ послышался лишь стук входной двери.

В этот раз уборка заняла гораздо больше времени. Отмывать пришлось весь дом, так как проклятый пух каким-то образом успел просочиться везде. Лишь мокрой тряпкой удавалось хоть как-то с ним бороться. Половички пришлось вынести на свежий снег и чистить на улице.

Два дня я ничего не предпринимала, с головой уйдя в хлопоты, чтобы привести дом в порядок. Но как только стало чисто, я задумалась о том, что, может, стоит попробовать еще раз поколдовать.

Может, я бы и не стала повторять попытку, но времени оставалось все меньше и меньше. Односельчане уже прикидывали, от чего придется отказаться, чтобы выплатить грабительские налоги. Староста буквально почернел и перестал спать по ночам. Забела жаловалась, что за все время замужества они не разу не серьезно не ссорились, а тут муж на нее первый раз в жизни замахнулся. Выплакавшись, взяла успокоительное и ушла, кутаясь в шаль. Через пару часов, когда я пошла за водой, у колодца встретила Валиссу. Вдова посетовала, что собиралась младшему сыну купить сапожки к празднику, но, видимо, с подарком придется подождать.

Последним аргументом в пользу еще одного опыта стало следующее происшествие.

До истечения предельного срока оставалось два дня, а точнее две ночи и день.

После нескольких относительно теплых дней неожиданно ударил сильный мороз. Подтаявший было снег тут же превратился в гладкий как стекло лед. Риск серьезно покалечиться и холод не только не позволял думать о прогулках на свежем воздухе, но и не вызывал желания сходить к кому-либо в гости.

Бабушка, Алесс и я сидели в тепло натопленной кухне и лениво перекидывались в карты. Играть уже порядком надоело, бабушка и брат даже жульничать перестали. Я зевнула и едва не проглядела, как на столе появилась карта, которая еще в начале игры ушла в отбой.

— Эй, так не честно! Кто положил десятку? — возмутилась я.

Они переглянулись и синхронно пожали плечами, не считая нужным признаваться. По-видимому, этим мошенникам стало скучно, и они решили хоть шуточным скандалом разнообразить вечер. И у них бы получилось задуманное, если бы в самом начале пикировки раздался стук в дверь.

— Кто там? Заходите на кухню, — откликнулась бабушка.

В комнату ввалился Кот в расстегнутом полушубке.

— Алесс, я за тобой.

— Что случилось? — тут же откликнулся брат, мгновенно встав серьезным.

— Милена пропала.

— Как пропала?

— С утра поругалась с мачехой и ушла в лес за цветами, ненормальная, — мальчишка красноречиво повертел у виска пальцем.

— Из-за чего поругались-то? — поинтересовалась бабуля.

— Да из-за ерунды. Миленка просила ей к празднику купить новую душегрейку из лисьего меха и дриадские сапожки. Ну а из-за указа неизвестно, будут ли лишние деньги, тетка Анисия ей сказала, что либо одно, либо другое подарят. Та в слезы, мол, родной дочери все на блюдечке, а ей, сиротинке, ничего не дают. Слово за слово, и поругались. Девчонка схватила корзинку и ушла, заявив, что, если вопрос стоит так, то именно она и принесет полевые цветы. Теперь уже темно, а она до сих пор не вернулась. Староста всех мужчин собирает, будем эту дуру искать.

Не говоря ни слова, брат сразу же собрался. Пока он одевался, бабушка успела завернуть в чистую тряпицу несколько пирожков, которые утром принесла мама из своей пекарни.

— Ты-то куда собралась? — нахмурился братец, видя мои метания по дому.

— Я с вами! — кинулась я следом, сунув в сумку пару коробочек с мазью и гусиным жиром.

— Еще чего!

Но переупрямить было нелегко. Я все равно увязалась за парнями.

Около дома дядюшки Власа собралось уже много народу, в основном мужчины. Горели факелы, лаяли собаки, которых на всякий случай взяли с собой. Брат сразу же присоединился к остальным, здороваясь и расспрашивая новости. Кот еще раньше куда-то незаметно исчез.

Оставшись одна, я сначала немного растерялась, но затем, оглядевшись, заметила жену старосты. Забела одной рукой поддерживала рыдающую Анисию, а другой призывно мне махала. Я поспешила к женщинам.

— Ш-ш-ш, все будет хорошо! — подходя ближе, услышала я.

— А вдруг она заблудилась и замерзла? — всхлипывала бедная женщина.

— Сама говорила, что она тепло оделась, — утешала Забела. — А если немного обморозится, Веренка ее быстро на ноги поставит.

— А вдруг волки? — не успокаивалась та.

— Помоги, Единый, бедным животным, — шепнула жена старосты, затем, погладив ее по плечу, вслух сказала. — Не выдумывай всякие ужасы. Ты верь, что ничего плохого с ней не случиться.

Видя, что женщина никак не успокаивается, я заскочила в дом. Взяв с полки чашку, достала из сумки пару пузырьков и, вытащив зубами пробки, накапала сначала настойку валерьяны, а затем, подумав, и пустырника. Разбавив водой, я поспешила обратно.

Забела силой заставила Анисию выпить лекарство и повела домой.

Проводив взглядом обеих, я, наконец, обратила внимание, что двор уже пуст. Пока я отвлеклась, мужчины уже успели уйти. Пришлось догонять.

На кромке леса мужчины растянулись в цепочку и начали прочесывать лес. Я сначала пошла за ними, но быстро устала пробираться по сугробам и остановилась. Я внимательно осмотрелась вокруг, снег доставал почти до груди. Сапожки грозили увязнуть и остаться там на века, ибо выкопать их, тем более в темноте, было не реально.

Я задумалась. Вряд ли Милена полезла по таким глубоким сугробам, по крайней мере, еще толком не зайдя в лес. Правда, чуть в стороне есть тропиночка, по которой жителям удобнее с санками идти за хворостом.

Я повернула назад и через полчаса выбралась обратно на дорогу. Пройдя по ней еще около мили, я свернула на знакомую тропинку. Снег вокруг был изрядно утоптан, видимо не одна я подумал о тропинке. Идти здесь было значительно легче, так как по этой дорожке, и так каждый день не один человек проходит, а сейчас народу прошло гораздо больше.

Пока я пробиралась в лес, неожиданно вспомнила, как ранней весной, мы с девушками ходили собирать первые цветы к Празднику Весны. Есть такая полянка, на которой раньше других распускаются лесные цветы. Об этой полянке известно всем девушкам в округе. Возможно, именно туда и пошла Милена.

Я решительно свернула с протоптанной тропинки и, местами проваливаясь, побрела в ту сторону.

Постепенно деревья стали редеть, полная луна светила ярко, и мне показалось, что под тонким слоем выпавшего снега угадываются следы. Стараясь держаться слабозаметной в лунном свете цепочки следов, я углубилась дальше в чащу.

Чем дальше я заходила, тем страшнее становилось. Мороз становился все крепче, вековые ели скрипели и потрескивались под ветром. Иногда с шумом пролетали словно тени ночные птицы. Однажды я оцепенела от страха, когда чуть в стороне от моего пути рухнула крупная ветвь.

Это же надо, какую я глупость совершила! Уйти в лес одной, никому не сказав ни слова о том, куда направляюсь. А если бабушка узнает, что теперь и я пропала, что с ней будет? И Алесс меня просто убьет!

Внезапно вдалеке раздался волчий вой. Вот тут стало окончательно страшно. Вспомнилось, что именно зимой голодные волки сбиваются в стаи и нападают на оленьи или лосиные стада, а иной раз и на человека.

Я закусила губу, чтобы не расплакаться и вдруг услышала довольно близко человеческий плач. Не думая, что это может быть какая-нибудь нежить, заманивающая в ловушку, я устремилась на звук.

— Не ешь меня, я невкусная! — услышала я, буквально вываливаясь на полянку. Впереди, освещенная светом, виднелась человеческая фигура.

Я сначала огляделась, пытаясь понять, к кому обращаются, но потом сообразила, что, по-видимому, ко мне.

— Милена, это ты? — позвала я.

— Веренка? — с ноткой надежды отозвалась она, замерев на месте. Хотя до этого пыталась отползти как можно дальше. — Ты?

— Какого... — сначала набросилась на девушку я, но потом совесть прозрачно намекнула, что я поступила не лучше. Поэтому слегка сбавила тон. — Зачем ты одна в лес ушла? Тетка Анисия с ума сходит от беспокойства.

Девушка, не реагируя на слова, рыдала, уткнувшись в мое плечо.

— Вставай, пошли домой, — я попыталась поднять ее на ноги, но она кулем падала обратно в сугроб.

— Не могу, я ног не чувствую, — прошептала она. — У меня сапоги в снегу увязли. Я не смога их выкопать.

Вот влипли! Наверняка она ноги отморозила. Что делать? Разумнее всего вернуться и позвать помощь.

— Давно? — спросила я, опустившись рядом с ней.

— Еще днем. Когда стало темнеть, я уже подумала, что теперь меня найдут только весной. Мертвую! — она снова залилась слезами, затем неожиданно вцепилась мне в рукав. — Ты же меня не бросишь? — И с такой надеждой посмотрела мне в глаза, что я поняла, что не смогу больше ее оставить одну.

Бормоча слова утешения, я взяла ее ступню и стала яростно растирать, стараясь вернуть чувствительность. Через некоторое время сделала перерыв, передохнула и занялась второй ступней. Временами я заставляла Милену сжимать и разжимать пальцы ног, но они не слушались. Нужно было срочно возвращаться домой, иначе не без серьезных последствий данная выходка явно не обойдется. Вот только говорить об этом вслух я не стала.

Сняв с шеи шарф, я обмотала девушке одну ногу, ее шарфом обмотала вторую. С четвертой попытки мне удалось поднять ее на ноги, и почти волоча ее на себе, мы побрели по следам в обратный путь.

Снова раздался волчий вой, но теперь значительно ближе. Милена взвизгнула и осела мне под ноги. Шепотом выругавшись, я попыталась было снова ее поднять, но не смогла. И как назло нет ни ножа, ни топора, чтобы отбиться!

Раздался треск ломаемых кустов. Я застыла над плачущей девушкой, готовая треснуть нападающую животину своей сумкой. А ведь с перепугу даже в голову не пришло, что с в ней лежат некоторые препараты, которые бы помогли более действенно.

— Надо же, — раздался знакомый насмешливый голос. — Искали одну идиотку, а тут их две!

— Вульф?

Из темноты на поляну вышел оборотень и направился к нам. Он был одет в подпоясанный на талии полушубок мехом наружу. На шерсти одежды и волосах самого парня серебрился снег. В этот момент он мне показался самым красивым и долгожданным человеком на земле.

От раздавшегося рядом воя я испуганно вздрогнула и обернулась. Оказалось, что Милена перепугалась на столько, что теперь ее плачь постепенно стал переходить в вой. Подхватив его, почти сразу откликнулись волки.

— Милена, — потрясла я девушку за плечо, — Милена, перестань плакать. Все хорошо, нас нашли. Сейчас мы все вместе пойдем домой. Ты меня слышишь?

— Верена, ты что, совсем перестала головой думать?! Твой брат с ума сходит от беспокойства. Как же, сестренка пошла за ним и где-то потерялась! Хорошо, что серые братья подсказали, где вас искать.

— Погоди, потом ругать будешь. Лучше помоги, у Милены ноги закоченели, идти не может. Мне одной ее было не утащить, — отмахнулась я от нотаций.

Он наклонился поднять девушку на руки, но та в испуге шарахнулась в сторону.

— Не дергайся, дура! — вытаскивая ее из сугроба, проворчал он. — Ты и так не легкая, а будешь трепыхаться, могу и уронить.

Она тут же застыла, стараясь не шевелиться, только зубы продолжали стучать, то ли от страха, то ли от холода.

— Верена, иди за мной след в след. Устанешь, скажи, — и он пошел вперед, протаптывая тропинку, чтобы мне было легче идти.

Некоторое время мы шли молча. Я украдкой любовалась им, его размеренным движениям, но тут же одергивала себя, напоминая, что вообще-то я на него обижена. Вульф продолжал идти впереди меня, завораживая какой-то звериной грацией каждого движения.

Вдруг я остановилась, припомнив только что сказанное, затем бросилась за оборотнем, желая прояснить, что он имел в виду.

— Вульф!

— Чего? — он тут же остановился, поджидая меня.

— Про каких серых братьев ты говорил?

— Про волков, конечно, — пожал он плечами, перехватив свою ношу поудобнее, продолжил путь.

— Ты их понимаешь? — удивилась я.

— Конечно, — он равнодушно пожал плечами.

Я хотела спросить, знает ли он язык волков, но, вспомнив, что у него вторая ипостась волчья, постеснялась. Не хотелось глупо выглядеть в его глазах.

— Вульф!

— Чего еще?

— Скажи, а волчий язык очень сложный?

От неожиданности он даже споткнулся, и, обернувшись, внимательно посмотрел на меня:

— Язык как язык, не сложнее других. По крайней мере, для меня. А зачем тебе?

— Ну-у, просто спросила, — смутившись, тихо ответила я. — Интересно.

Некоторое время мы шли молча. Обратная дорога оказалась намного дальше, чем я предполагала. Или же я зашла дальше, чем думала, даже не заметив этого. С каждым шагом идти было все труднее и труднее, сказывалась усталость. В сапоги набился снег, и теперь у меня отчаянно мерзли ноги. Какого приходится Милене, даже думать не хотелось. Я все больше стала отставать от идущего, как ни в чем не бывало, оборотня.

Заметив, что я осталась довольно далеко, Вульф остановился:

— Устала? Передохни немного, и двинемся дальше. Посмотри, как там Милена. Что-то мне не нравится, что она затихла.

Девушка лежала на руках мужчины с закрытыми глазами. Я потрясла ее за плечо, но она никак не отреагировала. Похоже, она потеряла сознание. Следовало поторопиться!

Я хотела сразу же идти дальше, но Вульф настоял на отдыхе, утверждая, что я так не дойду.

— Дурочка, передохни, пока есть возможность. Пять минут дело не решает.

— Как не решает? Ей срочно нужна помощь! — возмущалась я, порываясь вскочить. Но железная хватка оборотня не пускала.

— Я знаю. Но если еще и ты свалишься от усталости, я вас двоих точно не унесу, — прозвучал весомый аргумент.

Против этого нечего было возразить. Пришлось подчиниться.

Сняв с себя полушубок, он закутал в него Милену и, наказав мне никуда не отлучаться, бесшумно скрылся в ближайших зарослях.

Порывшись в сумке, я достала кресало и перо. Поводив дымившимся пером перед носом, я сумела привести девушку в себя.

— Милена, как ты?

— Не знаю. Холодно, — чуть слышно прошептала она.

Жаль, что у меня с собой не было горячего чая или хотя бы воды. Можно было, конечно, набрать хвороста, разжечь костер и растопить снег, но не в чем.

— Верена, мы тут умрем? — спросила она, снова прикрыв глаза.

— Еще чего выдумала! — возмутилась я. — Скоро мы будем дома.

— Правда?

— Конечно.

— Я посплю немножко.

— Не смей спать! — я принялась сначала трясти ее за плечи, потом принялась хлопать по щекам, но девушка снова потеряла сознание.

Пока я пыталась привести ее в сознание, вернулся Вульф. Он как как-то незаметно возник рядом, словно приведение.

— Ну, как, передохнула? — услышав за спиной его голос, я вздрогнула от неожиданности.

— Ты чего пугаешь? — разозлилась я на него. — Где ты был?

— Тут рядом ходит Седой со своей стаей, я его попросил, чтобы показал дорогу твоему брату. Он обещал сделать, — пояснил он.

— Ты уверен, что Алесс поймет?

— Ага, — он повел носом. — Верена, у тебя что-нибудь съестное есть? Давай перекусим?

— Ой, сейчас, — зарылась в сумку и вытащила пирожки, что заботливо положила бабушка. Развернув тряпицу, протянула Вульфу. — Бери!

Он, поблагодарив, взял один, и надкусил:

— О, с мясом! Ты тоже поешь.

Я не стала отказываться и набросилась на выпечку. И сама не заметила, как съела оставшиеся пирожки. С тоской посмотрев на крошки, я пожалела, что больше есть нечего. Стоило только утолить голод, как сразу захотелось спать.

Казалось, ночь длится бесконечно.

Едва я задремала, как мой спутник растормошил и заставил подняться на ноги.

— Что же их так долго нет? — жалобно спросила я.

— Прошло не так много времени, как ты думаешь, — усмехнулся оборотень. — Я уверен, твой брат уже на пути к нам. Давай-ка выйдем им на встречу, девушку надо быстрее доставить в теплый дом и заняться лечением. Полушубок не снимай, ей он сейчас нужнее.

— А как же ты?

— Не бойся, не замерзну, — по его лицу промелькнула улыбка. — Волнуешься за меня?

— Я за друзей всегда волнуюсь, — надулась я. Мне почему-то очень не хотелось, чтобы Вульф догадался, что я действительно за него переживаю.

— Тогда вперед! — скомандовал он, поднял девушку и снова пошел впереди. Но далеко с места отдыха мы отойти не успели. Где-то далеко впереди между деревьями мелькнули огни факелов. Это спешила помощь! Сначала я подумала, что принимаю видения за действительность, и тут до меня донеслись голоса. Куда только делась усталость и сонливость. Я будто полетела на встречу односельчанам, будто за спиной выросли крылья.

Уже примерно через десять минут брат сжал меня в объятиях, не забывая отчитывать:

— Стоило только упустить тебя из виду, как исчезла, неизвестно куда! Если бы Вульф вас не нашел, что я сказал бы матери? А о бабушке ты подумала? Совести у тебя нет!

— Но ведь все обошлось, — попробовала возразить я и в ответ выслушала речь о том, как должна себя вести добропорядочная девушка, которая заботиться о нервах и крепких снах родственников.

При этом Алесс успел стащить с меня мокрые насквозь сапожки и носки и меховыми варежками растер докрасна ноги. Затем откуда-то добыл сухие шерстяные носки и натянул их на меня. Правда сухой обуви моего размера не оказалось, но я была рада и огромным валенкам дяди Луки, которые принес братец. На вопрос, откуда здесь оказались валенки, он ответил, что после нашего ухода дядя Лука, оставив компаньона в таверне, взял сани и поехал следом за остальными искателями. Ну а привычке дяди Луки, когда он едет в лес, на всякий случай в санях держать запасную обувь, я знала.

Вспомнив о Милене, я оглянулась посмотреть, как она себя чувствует, и увидела отъезжающие сани. Оказавшийся поблизости староста пояснил, что дядя Лука повез ее домой и сказал, что сам позаботиться о девушке. А мне велел немедленно вернуться домой, выпить горячего чая с медом и липовым цветом и пропарить ноги горячей водой с горчицей. Он проверит лично!

Еще какое-то время все наши односельчане возбужденно обсуждали удачное завершение поисков. Каждый старался убедиться, что со мной все в порядке. Хвалили за мужество и ругали за то, что отправилась в лес одна, вместо того, чтобы позвать остальных, раз догадалась, куда могла отправиться пропавшая девушка. Вездесущий Кот заявил, что нас с Миленой надо было в детстве драть, как Сидоровых коз, и готов лично исправить это упущение. Я из-за спины старосты погрозила нахалу кулаком, но тот лишь ухмыльнулся. Боюсь, что многие готовы с ним согласиться. Я покосилась на брата, который в этот момент чуть в стороне что-то шепотом обсуждал с Вульфом. Хоть бы он не услышал! Не дай Единый, надумает воспользоваться таким предложением.

Как добралась до дома, я помнила смутно. Примерно на полдороги я почувствовала, что все плывет перед глазами. Меня подхватили сильные мужские руки, не давая упасть. Оставшуюся часть пути меня несли на руках, временами передавая друг другу. Помню суету и причитания матушки, бабушка что-то сердито высказывала то ли ей, то ли мне. Как и велел дядя Лука меня через силу напоили чаем и отправили спать.

Утром после завтрака я собралась, взяла кое-какие мази и лекарства и пошла навестить тетушку Анисию и Милену. Постучав, но, так и не дождавшись ответа, я тихонько толкнула дверь. Она оказалась не заперта. Я осторожно на цыпочках вошла в дом. Там царил беспорядок.

В соседней комнате скрипнула половица. Я оглянулась. В дверях стояла Элия, родная дочь Анисии и сводная сестра Милены, прижав палец к губам в знак молчания. Я кивнула, давая понять, что не буду шуметь. Она жестом показала, чтобы я прошла в комнату.

— Привет, Элия. Как Милена?

— Доброе утро, Верена, — в полголоса ответила она. — Спасибо, что ты ее отыскала, а то замерзла бы на смерть. Дядя Лука и мама всю ночь возле нее дежурили. Только под утро заснули. Дядя Лука сказал, что обошлось без обморожения, только немного слезла кожа. Дуракам всегда везет!

Последнее утверждение прозвучало несколько желчно, но, честное слово, я ее понимала.

— Я принесла мази, — я достала баночки из кармана и протянула ей. — Могу еще чем-то помочь?

— Ты и так сделала многое, — улыбнулась она.

— Элия, кто там пришел? — послышался голос хозяйки.

— Это Верена пришла нас проведать, — откликнулась девушка.

— Ой, я, наверное, ее разбудила. Пойду, не буду мешать, — я почувствовал себя неудобно, что помешала после бессонной ночи.

— Знаешь, когда Милена пропала, я больше за маму боялась. Эта, — она кивнула в сторону комнаты, где находилась больная, — постоянно говорит, что мы ее обижаем, потому что она нам не родная. А тут, как назло, отчим уехал в город продавать свиней. Сейчас, перед праздником, самый торг.

По пути домой я очень много думала, что же делать дальше. Картина вырисовывалась не очень радужная. Указ Его Величества выполнять надо, либо все село окажется в кабале. Люди готовы идти на крайности, и выходка Милены только первая птичка. Выходило, что хочешь — не хочешь, а надо попробовать еще раз воспользоваться книгой. Возможно, это последний шанс выпутаться из неприятностей. Однако на сей раз я решила действовать самостоятельно и тайно.

О, как сложно оказалось остаться одной! Целый день родственники и знакомые, словно сговорившись, постоянно находились в доме. Я выдумывала различные предлоги, чтобы хоть на короткое время побыть в одиночестве, но все было тщетно.

Промучившись так примерно полдня, я решила отложить эксперимент до ночи.

Вечером Алесс, на счастье, заявил, что пойдет в таверну, и пообещал вернуться под утро. При этом выглядел подозрительно таинственно. Бабушка из-за постоянной суеты в доме утомилась и отправилась в комнату. Я немного почитала ей перед сном и, пожелав спокойной ночи, сказала, что тоже иду спасть.

Когда за стеной раздалось мерное дыхание спящего человека, я поднялась и зажгла свечку. На цыпочках, чтобы не разбудить старушку, пробралась на кухню. Подкинув на еще красные угли пару поленьев, чтобы не замерзнуть, приступила к исполнению задуманного.

Тщательно вымыв стол, я уверенно начертила звезду. На сей раз вышло удачно, видимо опыт сказывается. На середину выставила ящичек с припасенной еще днем землей. Поразмыслив, я решила смешать все имеющиеся у меня семена цветов. Посадила их в землю, полила теплой водой, зажгла свечи и начала читать заговор, стараясь четко произносить слова.

Я ожидала, что, как и в прошлые разы, результат появиться сразу де, но нет. Я ждала, ждала, да так и заснула, положив голову на руки.

— Вот это да! — раздался восторженный крик, и я, спросонья ничего не понимая, попала в медвежьи объятия старосты. — Алесс, скажи, мне это чудится?

Я растерянно посмотрела туда, куда указывал дядюшка Влас. В ящике цвели буйным цветом ромашки, лаванда, васильки и другие цветы. Обыкновенные цветы нормального размера.

На меня пахнула перегаром, когда он попытался меня поцеловать. Я отпрянула, а затем оглянулась, пытаясь найти, куда спрятаться. Рядом, держась за стол, чтобы не упасть, стоял братец и ухмылялся, как кот, объевшийся сметаны:

— Ты?

Я утвердительно кивнула.

— Книга? — понимающе посмотрел на меня. — Ага, так я и думал!

А в это время староста любовался каждым цветком, нюхая каждый, дабы убедиться в их реальности. Осторожно касаясь лепестков пальцем, он гладил венчики. На лице блуждала счастливая улыбка.

— Верена, спасительница ты наша! — он утер набежавшую слезу и попытался облобызать мне руку. Я быстро спрятала ее за спину и отодвинулась подальше. Мало ли что взбредет человеку в таком состоянии!

— Как тебе удалось вырастить это чудо? И ты молчала! — продолжал он, пытаясь бухнуться передо мной на колени.

Я в ужасе скользнула за широкую спину брата, а тот, вредина, только смеялся:

— Так это же моя сестренка!

— Пойду, позову людей, — дядя Влас, заметно протрезвев, уже более уверенной походкой двинулся к двери. — Ну, уж теперь-то мы выполнили указ, будь он трижды неладен!

Через минут десять огромная масса людей заполонила дом. Каждый пытался лично убедиться, что цветы настоящие и живые. Попытку сорвать хоть одно растение староста безжалостно пресекал. Меня расхваливали на все лады за умение и смекалку, я же готова была провалиться сквозь землю, так как прекрасно понимала, что это всего лишь результат везения и ничего более.

Дав людям вдоволь налюбоваться чудом, староста Влас велел сыну принести из дома две большие корзины. В одну из них он поставил ящичек, а второй — закрыл сверху, дабы не помять бутоны. Взяв за ручки с двух сторон, он и дядя Андрис вынесли на улицу получившуюся конструкцию, где уже ждали сани с Витеком на облучке. Его лучшая пара лошадей рыла копытами снег, готовая в любой момент сорваться с места, но до поры сдерживаемая твердой хозяйской рукой. Бережно поставив драгоценную ношу на скамью, они сверху укрыли ее шубой, чтобы сохранить тепло. Дядя Влас уселся рядом.

И только тут мне пришла в голову мысль, которая мигом убила всю радость. Я кинулась на улицу, чтобы предупредить об опасности старосту, но меня перехватили на полпути бабушка Мирра и Валисса с просьбой дать одной мазь для суставов, а другой сироп от кашля для сына. Шансов вырваться не было. Но что было делать?

К счастью, мимо проходил любимый братец, поглощенный разговором с Котом.

— Эй, Алесс, — я схватила его за рукав.

— Чего тебе? — недовольно буркнул он.

— Предупреди дядюшку Власа, пока он не уехал, чтобы поторопился отвезти цветы. Главное, чтобы он настоял на немедленном получении грамоты об исполнении указа и, не задерживаясь, вернулся, — заставив нагнуться, прошептала ему на ухо.

— К чему такая спешка? — удивился он.

— Понимаешь, если цветы выросли за одну ночь, то и завянут так же быстро, — озвучила я мысль, что не давала мне покоя. — Не знаю, как долго они продержаться.

Насколько хмельной не был брат, а сразу же оценил опасность и тут же метнулся к саням. Так же, как и я, шепотом изложил мои догадки. Староста озабочено нахмурился и, наклонившись вперед, коротко посоветовался с Витеком. Тот согласно кивнул и стегнул коней. Лошади рванули с места так, что дядюшка Влас неуклюже завалился на скамью, умудрившись все же не задеть корзины.

Я проводила взглядом быстро уменьшающиеся в размере сани и занялась своими обязанностями.

Видя, что более ничего интересного не происходит, люди стали расходиться по домам, по дороге обмениваясь впечатлениями.

— Верена, я ухожу к Мирре, — предупредила бабушка, кутаясь в теплый пуховой платок, и чмокнула меня в щеку. — Будь умницей, я скоро вернусь.

Сказано это было таким тоном, будто обращаются к маленькому ребенку, но тут же лукаво подмигнула. Взяв под руку подругу, она проплыла мимо с видом королевы.

— Бабуль, — таинственно шепнула я. Она вопросительно подняла бровь, — не забывай под ноги глядеть. А то ты так нос задрала, что можешь споткнуться.

Она захихикала как девчонка и погрозила пальцем.

Убедившись, что все покинули дом, я привычно принялась за уборку. Натоптали-то, натоптали! Подмела и вымыла пол, вытерла и расставила по местам посуду. Много времени пришлось уделить столу — чертеж на нем никак не желал отмываться. Пришлось его соскребать ножом, впрочем, как и воск, накапавший со свечей. За этой работой я так вымоталась, что просто мечтала быстрее закончить уборку и передохнуть. Оставалось вытереть пыль. Закончив в кухне, я решила заодно убрать пыль и в комнатах.

Однако в своей комнате мне показалось, будто зеркало мутное. Взяв на кухне бутылку с уксусом, я приготовилась натереть поверхность до блеска, как вдруг мне почудилось, что вместо моего отражения мелькнула чужая фигура.

— Верена, — послышалось мне за спиной.

Я обернулась, но сзади никого не оказалось. Я пожала плечами и вернулась к прерванному занятию. Когда сильно устанешь, что только не привидится!

Начистив до блеска зеркало, я перешла к каминной полке. Аккуратно переложив на кровать глиняные фигурки, подаренные мне летом сыном Валиссы, перешла к последней части уборки.

— Ну вот, теперь можно и передохнуть, — удовлетворенно произнесла я, последний раз проводя тряпкой по полке, смахивая пылинки.

Я бережно стала расставлять на свои места глиняных утят и коровок, когда опять услышала вкрадчивый голос, звавший меня по имени.

— Верена, ответь.

От неожиданности я выронила из рук одну из фигурок.

— Кто здесь? — испуганно спросила я.

В комнате по-прежнему кроме меня никого не было. Сердце стучало, как у зайца.

— Надо пойти выпить чаю и отдохнуть. А то уже разные голоса мерещатся, — вслух сказала я, стараясь успокоиться.

Я направилась к кухне.

Проходя мимо, я невольно бросила взгляд в зеркало. Вдруг оно покрылась рябью, будто в воду кто-то бросил камень. Я застыла, не в силах отвезти глаз от происходящего. Когда поверхность зеркала успокоилась, увидела перед собой уставшее лицо господина Лутия.

— Наконец-то ты отозвалась.

— Г-господин Лутий, это вы? Но как?

— Конечно я. А ты думала, что это кто-то другой? — тонкая улыбка промелькнула на его губах и исчезла. — Давно хотел использовать для разговора зеркало, но ты не отзывалась. Я-то думал, что все девушки в твоем возрасте любят вертеться перед зеркалом.

Я почувствовала, как у меня вспыхнули щеки. Я не Иллина, не так часто им пользуюсь, только по необходимости.

— Разве можно разговаривать через зеркало?

— А чем мы сейчас занимаемся? — он вопросительно поднял бровь. — Для людей, пользующихся магией, это обычное средство связи. Разве ты не знала?

— Не-ет, — помотала головой.

— Ах, да. Я же забыл, где ты выросла, — хмыкнул некромант.

Во мне колыхнулась обида. Ну и что, что я выросла в деревне! Это не значит, что я тупая или глупая.

— Не обижайся, — серьезно поглядев на меня, сказал господин Лутий. — Я не хотел тебя обижать, да и некогда. Ты лучше скажи, у вас в деревне ничего странного в последнее время не случалось?

— Нет, все как обычно.

— Подумай хорошенько. Это очень важно.

— Ничего странного не происходило, — уверила я.

— Может, приезжали какие-нибудь незнакомцы?

— Нет, никого незнакомого я не видела. А что случилось? — я начала беспокоиться. Уж больно этот разговор походил на допрос.

— В последнее время в вашем районе были отмечены большие выбросы магической энергии. Магический Ковент очень обеспокоен, если так будет продолжаться, последствия будут не шуточные, — он устало потер ладонью лицо.

Тут я заметила, что у него под глазами собрались мешки, а сами глаза покраснели, как после нескольких бессонных ночей. Приглядевшись внимательней, я заметила, что мантия на его плечах помята, а рукава покрыты какими-то бурыми пятнами. Похоже, ситуация серьезная!

— А что это за выбросы такие? — полюбопытствовала я.

— Понимаешь, пространство наполнено магической энергией. При использовании магических заклинаний и проведении любых ритуалов эта энергия либо поглощается, либо излишек выбрасывается в окружающую среду, — пояснил он.

— Значит, по изменению этого уровня можно узнать, кто и где колдует? — после некоторого раздумья уточнила я.

— Молодец, ухватила суть, — удовлетворенно улыбнулся некромант. — Не зря я тебя рекомендовал. Ответ на твой вопрос: только примерный район. В остальном, нужно разбираться на месте.

— А можно как-то узнать, что за магия применялась?

— Мы предполагаем, что это была магия времени.

Вот тут я покраснела. Неужели, это из-за моих опытов? Ну, братец, ну провокатор! Это ведь он подбил на эксперимент.

— Погоди, милая, — услышала я вкрадчивый голос. — Уж не ты ли магией баловалась?

Я помотала головой, не решаясь посмотреть в зеркало.

— Ну-ка посмотри мне в глаза, — я подчинилась приказу. — А теперь рассказывай правду.

Мне ничего не оставалось, как выложить все как на духу. Когда я заканчивала повествование, возникло ощущение, будто целый воз свалился с плеч. Но как же мне было стыдно!

— Дурочка, — отсмеявшись, сказал господин Лутий, вытирая выступившие слезы. — То, что ты пыталась наколдовать — баловство. Да в Академии подобный фокус могут продемонстрировать любой первокурсник! Ну, надо же, не ожидал от Его Величества такого оригинального способа пополнить казну. Хорошо, что рассказала, я позабочусь, чтобы у вашего старосты не возникло проблем при вручении цветов.

— Спасибо, — несмело улыбаясь, поблагодарила его, до конца еще не веря, что все обошлось.

— Однако, — уже без смеха продолжил он, — это не решает вопроса о том, кто же балуется такими опасными заклинаниями. Такой сильной отдачей обладают лишь небольшое количество, и они не входят в список доступных.

Подумав немного, я решила рассказать о последней встрече с сестрицей в замке барона.

По мере рассказа с каждой минутой лицо некроманта все больше и больше мрачнело. По ходу повествования, он часто меня останавливал, задавая вопросы, уточнял те или иные детали. Когда я описывала перемены в поведении барона, он, качая головой, начал шепотом говорить что-то про коэффициент смещения и другие непонятные понятия. Несколько раз заставил описать изменения во внешности, он глухо застонал, схватившись за голову.

В сердце закрался страх.

— Все так серьезно? — испуганно спросила я.

— Ты даже не представляешь насколько, — ответил он и, попрощавшись, добавил: — Мне срочно нужно сообщить о случившемся в Ковент. Не забывай почаще заглядывать в зеркало, я скоро с тобой свяжусь.

Поверхность зеркала стала мутнеть, скрывая образы. Я повернулась, чтобы уйти, но меня остановил голос:

— Верена!

— Да?

— Ни в коем случае не езди в замок. И других отговори, если кто надумает туда отправиться. Будь осторожна!

И вновь в зеркале отражалось лишь мое удивленное лицо.

Какое-то время мне понадобилось, чтобы придти в себя от свалившихся на голову новостей. По мере усвоения известий меня обуяла страх за родных и жажда действий. Хотелось немедленно что-то сделать, куда-то бежать, кого-то спасать. Останавливало то, что я не знала, что нужно делать. Я прекрасно сознавала, что, бестолково сунувшись, лишь ухудшу ситуацию. Но и сидеть без дела не могла.

А еще очень хотелось выговориться, поделиться с заботами хоть с кем-то. Но только не с бабушкой. Она не в том возрасте, что бы лишний раз ее волновать. Матушку и отчима тоже не стоило тревожить, не известно, что они выкинут, узнав об опасности, нависшей над их любимицей. За своего цыпленка и курица — зверь.

Так ничего и, не надумав, я решила выйти на улицу. Может, на свежем воздухе в голову придет что-нибудь дельное. Но стоило открыть дверь и выйти на крыльцо, как в голову попал довольно увесистый снежок.

— А ну, кто это? Узнаю, уши оборву! — оглядываясь, прокричала я.

В ответ раздалось ехидное хихиканье. Буквально скатившись с крыльца, я метнулась в ту сторону, откуда доносился смех. Но стоило только выбежать на открытое пространство, как меня стали обстреливать уже со всех сторон. То тут, то там из-за сугробов показывались головы проказников. Вот мелькнула лохматая голова сына Велиссы, за углом соседнего дома Кот приветливо махнул рукой и, тут же слепив очередной комок, метнул в меня. Ага, а вот за телегой приподнялся братец, выискивая взглядом очередную цель. Так и знала, что без него не обошлось! Скорее всего, именно он и был организатором данного безобразия.

Наклонившись, я подхватила горсть снега и скатала снежок. Прищурившись от слепившего в глаза солнца, я высматривала мишень. Заприметив за сугробом шевеление, я, не слишком надеясь на удачу, метнула снаряд.

— Это хто тут хулюганит?! — раздался возмущенный голос бабки Мирры. — Ужо я щас!

— Ой, — испуганно пискнув, я поспешила спрятаться.

Вокруг, то там, то здесь раздавалось сдавленное хихиканье. На секунду из-за поленницы показался ухмыляющийся Кот, показывающий большой палец в знак одобрения. В ответ я погрозила пальцем. Но этот нахал еще больше расплылся в ехидой улыбке.

— А ну, шельмецы, покажитесь, кто тут такой меткий? — между тем ругалась старушка, потрясая клюкой. — Узнаю, скажу родителям, чтобы научили уму разуму. Эх, лета нету, а то крапивкой-то да по голому заду. То-то была бы наука! А то ишь, совсем от рук отбились!

Растерянно оглядевшись и не найдя упомянутых шельмецов, она, что-то бормоча под нос, тяжело оперлась на свою палку и поплелась к соседнему дому. Она выглядела настолько беспомощно, что меня начала грызть совесть. Пусть я не целилась специально в старушку, но это был именно мой снежок. А если бы на ее месте оказалась бабуля?

Я выбежала из своего укрытия и поспешила к бабке Мирре.

— Здравствуйте, бабушка Мирра! — поздоровалась я и предложила ей опереться. — Давайте я вас провожу.

Дальнейшее оказалось для меня полной неожиданностью.

— Ах, вот это кто! — торжествующе воскликнула бабулька и ухватила меня за ухо. — Попался! Так я и думала, что безнаказанно обижать старух совесть не даст, сам вылезешь.

— Ой, больно!

— Веренка, ты что ли? — приглядевшись, изумилась она. — Вот уж от кого не ожидала!

— Бабушка Мирра, простите. Я не специально, — потупившись, пробормотала я. — Я думала, что это кто-то из мальчишек.

— Думала она, — хмыкнула старушка, не выпуская ухо. — Тебе о женихах давно думать пора, а не о детских шалостях. Ладно, уж, — смилостивилась она, — иди. Но бабушке твоей я все равно скажу!

Неожиданно в меня буквально с разгону врезалось неопознанное тело, при ближайшем рассмотрении оказавшееся сыном Велиссы. Я придержала его рукой, чтобы не упал.

— Куда летишь?

Он сдвинул на макушку, съехавшую было на глаза старую меховую шапку, шмыгнув, утер нос рукавицей и лишь за тем выпалил:

— Веренка, там такое... Такое...

— Что случилось? — всполошилась я.

— Пошли со мной, — он потянул меня за руку. — Сама увидишь.

Я сорвалась с места.

— Стойте. А как же я? — убегая, услышала я за спиной. — Меня забыли.

Задыхаясь, я бежала за мальчишкой, но куда там! Он давно обогнал меня и скрылся за домами. Однако в направления ошибиться не могла, ибо до меня донеслись шум и крики о помощи.

— Караул! Помогите! Люди добрые, убивают!

Собрав последние силы, я поспешила на зов.

По улице, не разбирая дороги, бежала Ясинка, высоко задрав подол, чтобы не путаться. Из огромных валенок торчали тонкие посиневшие голые ноги. Никакой шубейки или еще какой теплой одежды не было и в помине. Из-под сползшей косынки выбивалась растрепанная коса, обычно уложенная корзинкой на голове. По всей видимости, она, в чем была, в том и выскочила на улицу. За ней с руганью гналась Валисса, потрясая широким ремнем.

— Стой, гадина! Что ты, дрянь такая, ребенку наплела?

— Убиваю-у-ут! — вопила женщина, уворачиваясь от ударов.

Кругом стояли соседи, наблюдая за разыгравшейся драмой. Никто и не подумал вмешаться. Я рванулась, чтобы помочь бедной женщине, но меня перехватили и сжали в объятиях. Я пару раз дернулась, но руки крепко держали, почти лишая возможности сбежать.

— Не вмешивайся. Без тебя разберутся, — выдохнул мне в ухо Вульф.

Тем временем Ясина поскользнулась и неловко упала. Вдова тут же подскочила и стегнула ее ремнем по ягодицам. Раз, другой. Женщина выла на одной ноте, не пытаясь сопротивляться, но, улучив момент, подхватилась и снова побежала.

У меня на глаза наворачивались слезы. Ну, почему никто не вмешивается? Разве можно так равнодушно смотреть на избиение человека?

Я задергалась сильнее.

— Пусти, пусти! — упрашивала я, но Вульф все сильнее стискивал, не давая вырваться. — Надо их остановить.

— Тише, если сунешься, сама под раздачу попадешь.

Кто-то подставил подножку, и женщина снова оказалась на земле. Валисса замахнулся, Ясина испуганно сжалась, но удара не последовало.

— Валисса, прости меня, — она подняла залитое слезами лицо, продолжая всхлипывать, но в глазах не было ни капли раскаяния. — Ну, виновата.

— Ехидна, тварь подколодная! Это ж надо, что удумала. И как у тебя только язык поганый не отсох! — ярилась вдова, но экзекуцию прекратила.

Ясина на оленях подползла к ней и ухватилась за подол:

— Прости, не думала, что все так получиться.

Та брезгливо отдернула подол, и, плюнув в сторону Ясинки, повернулась к той спиной. Едва она отвернулась, как неблагодарная женщина вскочила и толкнула ее в спину, повалив на снег. Однако вдова не растерялась, и скоро по снегу покатился клубок тел. Драка возобновилась с еще большей силой. То одна, то другая оказывалась сверху, лупя изо всех сил соперницу либо таская за волосы.

— Вульф, а почему они дерутся? — спросила я.

— Ну, наконец-то разумный вопрос. Правда, его следовало задать прежде, чем вмешиваться в чужую ссору, — недовольно проворчал оборотень.

— Я же не вмешалась, — в моем голосе прозвучало возмущение, на которое он не обратил ни малейшего внимания.

— Это отнюдь не твоя заслуга, — услышала в ответ.

— Хорошо, ты прав. Я должна была подумать, — извиняющим тоном сказала я.

— А ну, расходись! — в толпу, собравшуюся поглядеть на дерущихся баб, вклинился дядя Андрис и начал разгонять народ. — Идите по домам! Ишь, нашли развлечение!

Затем подошел к катающимся по земле женщинам и растащил их по сторонам. Однако, это было нелегко! Они никак не желали успокоиться.

— Ведьма! — поправляя платок на голове, заявила Ясинка. — И что ты на меня взъелась?

— За что? А кто моему сыну заявил, что его отец и не отец вовсе? Будто я его от лешака прижила? Не ты? — разгневанная Валисса попробовала опять кинуться на соперницу, но дядя Андрис не дал такой возможности, удерживая ее изо всех сил.

— А что, это не правда? — видя, что обидчица не может до нее добраться, Ясина совсем осмелела. — Что тебя летом в лес-то тянула, да все вечор? Скажи еще, цветок папоротника искала?

На ее лице появилась такая пакостная улыбка, что даже мне захотелось ее ударить. А уж вдова разъярилась так, что теперь ее удерживал от дальнейших попыток возобновить драку не только дядя Андрис, но и Витек с мельником.

— А не твой ли муж упырем по селу ходил? Страх! Как живы остались! Не дай Единый, деток пожрал бы.

— Про деток вспомнила! Не твоего ли сына он тогда спас? Не помнишь? — возразила Валисса.

— Сам же, небось, туда моего дитятку и загнал, — не уступала та. — Зуб даю, ты его на моего сынка и науськала, за то, что он твои яблоки рвал.

— Воспитывать ребенка надо да следить, чтобы по чужим садам не лазал.

— Лю-у-ди! Слышали, она сама призналась, что моего ребенка упырю отдать хотела! — тут же откликнулась Ясина.

— Ах ты, холера! Вывернула слова наизнанку! Теперь меня виноватой выставить хочет! Не слушайте ее, люди добрые! Врет, да не краснеет.

— Это я-то вру? А кто некроманту приезжему авансы давал? — наступала Ясина, чувствуя молчаливый интерес окружающих.

— Какие авансы? Какие авансы? — опешила вдова. — Староста сам его ко мне на постой определил, а теперь на меня наговариваете? Не было ничего!

— Да знаем мы, как не было!

Вдруг мы заметили, как с другого конца деревни бежит мальчишка. Тут дядя Андрис допустил ошибку, отвлекшись на минуту. Почувствовав, что ее держат, не так сильно, как раньше, вдова вырвалась и влепила обидчице пощечину.

— Теть Валисса, там Кот вашего сына ведет!

— Сыночек! Лекс! — вскрикнула женщина и, мгновенно забыв о Ясинке, подхватилась и побежала к дому.

Решив, что вдову не стоит оставлять в таком состоянии без присмотра, я устремилась за ней. Как ни странно, Вульф не стал останавливать, но все же последовал за мной.

Около дома Валиссы ни Кота, ни парнишки не оказалось. Плачущая женщина обежала все комнаты, зовя ребенка, но ответом была тишина. К счастью, Вульф заметил из окна, как в дальнем конце улицы появились пропавшие, и указал расстроенной женщине. Она метнулась в дверь, и через мгновение, стояла на коленях и обнимала смущенного мальчика.

— Куда же ты убежал, глупенький?

Парнишка молчал, насупившись, но, получив вразумляющий подзатыльник от своего спутника, вымолвил:

— А чего..., — но, увидев сжатый кулак, которым исподтишка продемонстрировал Кот. — Мам, я не думал, что ты будешь волноваться. Просто хотел побыть один.

Я улыбнулась. Похоже, профилактическая беседа была успешно проведена. И усвоена.

— Посмотри на себя: обувь мокрая, шарфа нет. Ты же мог заболеть! — меж тем причитала его мать. — Голодный! Живо пошли домой. Тебе нужно согреться.

Она ухватила мальчика за руку и поволокла к дому. Впрочем, он не слишком-то сопротивлялся.

— Ну, все! Спектакль окончен. Пошли домой, — оборотень толкнул меня плечом и невесть чему усмехнулся.

Я кивнула головой и повернулась к дому, но он остановил меня, схватив за руку. Я обернулась.

— Погоди! — Вульф взял в ладони мое лицо. — У тебя тут грязь.

Послюнявив палец, он принялся оттирать пятнышко со щеки. Долго оттирал, я бы за это время успела до дому добежать и умыться.

— Ты скоро?

— Уже все, — с какой-то неохотой откликнулся он и опустил руки.

Я недоуменно посмотрела на него, но он небрежно пожал плечами и зашагал по улице. Я постояла пару мгновений и бросилась следом.

— Ты чего? — ухватив его за рукав, попыталась добиться от него, что происходит, но оборотень, по-видимому, был на что-то обижен и не отвечал. Подумав, что на надутых воду возят, я решительно выбросила из головы непонятное поведение Вульфа в последнее время. Похоже, что мне никогда его не понять.

Мы дошли до дома, но он так и не проронил ни слова, а стоило только прийти, как позвал Алесса. Они долго шепотом переговаривались, причем брат то и дело бросал на меня насмешливые взгляды, а оборотень мрачнел все больше. Дослушав до конца, братец стал тихо хихикать, пока не получил локтем под ребра от приятеля. Фыркая от сдерживаемого смеха, он хлопнул Вульфа по плечу, и они ушли.

Проводив их недоуменным взглядом, я пожала плечами и решила заняться оставшимися домашними делами. Их ведь никто не отменял. Однако все благие начинания пошли прахом, едва я подошла к дому.

Входная дверь оказалась незапертой. Попеняв себе на торопливость, из-за чего я, по-видимому, не заперла дом, я, ничего не подозревая, зашла внутрь и застыла на месте.

В доме будто ураган прошел. На полу пятна воды с остатками не растаявшего снега — следы. Одежда, висевшая на крючках, сорвана и брошена на пол. Я метнулась на кухню. Там тоже царил беспорядок: скамейки перевернуты, на полу разлита вода из опрокинутого ведра, осколки посуды.

— Бабушка! Бабуленька!

Не разбирая дороги, я промчалась по дому. Везде меня встречал беспорядок. Тишина сводила с ума.

В комнате бабушки была та же самая разруха. Дверца шкафа скрипела, болтаясь на одной петле, одежда на полу. Создавалось впечатление, что кто-то тащил охапку белья, роняя по пути части ноши. Один тапочек торчал под кроватью, другой валялся в углу. Одеяло висло на краю, простыня порвана.

И никаких следов бабушки!

Я продолжила обыскивать дом, но все было бесполезно.

Не найдя ни следов пропавшей старушки, я вернулась в ее комнату и увидела зацепившуюся за щепку на подоконнике теплую вязаную шаль, которую она любила в холод накидывать на плечи. Взяв платок, я поднесла его к лицу и вдохнула такой родной запах. Только в этот момент до сознания стало доходить, что случилось что-то страшное. Ноги не держали и, прислонившись спиной к стене, сползла на пол. Не в силах подняться, я сидела, раскачиваясь из стороны в сторону.

Вот так меня и застал братец. Он тормошил меня, стараясь о чем-то расспросить, но я продолжала плакать. Потом пришли соседи, дядя Лука заставлял выпить какую-то резко пахнущую жидкость. Но все это проходило мимо сознания. Казалось, что я попала в кошмар, и выхода нигде нет.

Целый день вокруг меня были брат, оборотень, соседи, но не было ни матери, ни отчима. Я оглядывалась, стараясь углядеть родные лица, но нет! Было очень обидно, что моя и бабушкина судьба больше беспокоит посторонних людей, но не тех, от кого, прежде всего, ждешь помощи и поддержки.

Спустя какое-то время, я почувствовала, что меня поднимают и куда-то ведут. Впервые, после того, как мне исполнилось пять лет, инее помогли раздеться и уложили в постель, напоив успокоительным.

Утро началось так же отвратительно, как закончился вчерашний день. Я проснулась, от того, что мне приснилась бабушка, которая звала и просила помощи. Попыталась было пойти искать ее, но Забела не пустила, утверждая, что поисками уже занимаются. В доме постоянно находились кто-то из соседей, не оставляя меня одну, попутно занимаясь уборкой в доме, чтобы не сидеть без дела.

Мне ни чем не давали заниматься, "опасаясь за состояние деточки". В комнатах и кухне царили Валлиса и Забела. В кладовой пытался спасти хоть что-то из лекарств дядя Лука. А мне хоть волком вой!

На смену активности, пришла полная апатия, день прошел как в тумане. Я лежала в постели, уставившись в потолок, не реагируя на происходящее вокруг, не ощущая даже голода.

Хлопнула дверь, и в комнату вошел Вульф. Поздоровавшись с Забелой, он подошел к кровати.

— Привет, я пришел сказать, что мы пока не нашли твою бабушку. Алесс обыскал все окрестности, пока никаких результатов. Я отправил его отсыпаться, а сам пришел тебе доложить.

— Бабушку? Алесс? — удивленно посмотрела на оборотня. — А разве что-то случилось?

Он недоуменно посмотрел на меня, затем наклонился так близко, что я невольно подумала, что он хочет поцеловаться. Но нет! Ноздри затрепетали, когда он втянул воздух и спустя несколько секунд разразился такой бранью, что у меня уши покраснели. Подскочив к Забеле, он схватил ее за грудки и стал трясти:

— Что вы ей дали?

— Успокойтесь, молодой человек. Что вы себе позволяете?

— Еще раз спрашиваю, какой дрянью вы ее напоили? — прорычал он.

— Всего лишь немного успокоительного, — ответила она, стараясь отпихнуть мужчину.

— Немного? Да она почти ничего не соображает!

Я села на кровати и хихикала, наблюдая на разыгрывающуюся сценку. Забела была похожа на тощую кошку, а Вульф — на лохматого дворового пса. Он рычал, она шипела, презрительно глядя на него сверху вниз.

Услышав сдавленный смех, оборотень оглянулся на меня. Оттолкнув женщину, он буквально вылетел из комнаты, затем вернулся с большой кружкой в руках. Сунув ее в руки, потребовал:

— Пей!

— Не хочу.

— Тебя никто не спрашивает, что ты хочешь, а что — нет. Пей, говорят! — повторил он.

Я сделала небольшой глоток и попыталась избавиться от посудины.

— Фу, горько.

— А ты чего хотела? — усмехнулся он и поднес лекарство (как я предполагала): — Ну, еще глоточек.

И все-таки он умудрился заставить меня проглотить все до дна. Последний глоток был сродни пытки. Едва кружка опустела, я вскочила с кровати и метнулась к тазу. Меня долго и мучительно рвало, но голова стала проясняться.

Когда желудок успокоился, я умылась. Представив, как я выгляжу со стороны, я ужаснулась. А вспомнив, что в комнате я не одна, так вообще хотелось провалиться сквозь землю. Но это было невозможно. Собрав волю в кулак, я повернулась и спросила:

— Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит?

— Тебя едва не отравили, — мрачно ответил оборотень.

— Мы хотели, как лучше, — вскинулась Забела, потом обратилась ко мне, оправдываясь. — Видишь ли... У тебя была истерика, и мы... то есть, я, дала тебе лекарство. Чуть больше, чем велел Лука. Ты все никак не могла успокоиться.

— Ага, чуть больше. Да такой порцией и быка свалить можно! — хмыкнул Вульф.

Женщина накинулась на него, едва ли не с кулаками, доказывая, что невиновна в происшедшем. Она вовсе не собиралась никого травить. Да и оборотень хорош! Затеял спор, когда у меня горе.

— Хватит. Сейчас не время выяснять, кто виноват, — раздраженно прикрикнула я на спорщиков. — Лучше скажите, что теперь дальше делать.

— Верена, — моментально уловив мое настроение, уже серьезно обратился мужчина. — Ночью с города вернулся староста, а с ним маги. Один из приезжих тебя спрашивал. Так что иди к Власу. А за бабушку не волнуйся, найдем старушку.

Забела заботливо помогла мне одеться и, поддерживая за локоть, повела к себе. Я вышла на улицу и едва не упала, успев ухватиться за перила крыльца. От слабости закружилась голова. Я подставила лицо солнышку. Свежий воздух дурманил, но самочувствие начало улучшаться, да и настроение заметно улучшилось. В такой прекрасный день не верилось ни в какие беды.

— Верена, тебе плохо? — услышала я обеспокоенный голос женщины.

— Нет, все в порядке. Голова немного закружилась, — успокоила я ее.

Возле дома старосты стояли несколько роскошных саней, сидения которых покрывали овечьи, медвежьи и волчьи шкуры. Увидев последние, я нахмурилась, а затем обернулась. Уверенность, что Вульф идет следом не оправдалась, его нигде не было видно. Кони оставались запряженные, переступая с ноги на ногу. Судя по льдинкам на шкуре, во дворе они стояли довольно давно. И за это время никто не позаботился о животных!

Где же Витек? Если бы он увидел бы подобное безобразие, то давно лошади стояли бы в теплой конюшне, укрытые попоной.

Решительно отстранившись от сопровождающей меня Забелы, я промаршировала в дом.

Стоило едва открыть входную дверь, как ударивший в уши гам чуть не свалил с ног. Ориентируясь на гул голосов, я прошла в дальнюю комнату. За мной, ворча на беспорядок и полное неуважение мужчин к нелегкому домашнему труду бедных женщин. Действительно, на когда-то чистом полу виднелись многочисленные грязные лужи от растаявшего снега.

Комната еле вмещала столько народа — почти половина мужского населения и неизвестные мне люди в богатых шубах. Все они, перебивая друг друга, отчаянно спорили. Естественно, наш приход никто не заметил.

— Мне нужен отдельный дом, и попрошу, чтобы никто не беспокоил! — громко заявил незнакомый мужчина в шубе из волчьего меха.

От его вида меня почему-то бросило в дрожь. От него исходило такое ощущение опасности и ужаса, что во рту мгновенно стало сухо. Хотелось стать маленькой-маленькой, как мышка, и спрятаться подальше, чтобы не нашли.

— Да где же я вам отдельный дом найду? Вы же сами от дома на окраине отказались, — вопрошал староста.

Оказывается, он уже успел вернуться.

— В той развалюхе? Вы с ума сошли! Мне нужен теплый жилой, я повторяю, жилой дом, а не жалкая хибара, хозяин которой почил, Единый знает когда.

— Нету пустых домов. Нету!

— Так выселите кого-нибудь, — настаивал мужчина.

— Куда ж выселять-то? — недовольно пробурчал староста, но было видно, что он уступит. — Чай не лето, на сеновале не переночуешь.

— А уж это ваши проблемы.

— Кто бы сомневался.

— Ну, а мы не такие привередливые, как магистр Торрик, однако хотелось бы каждому хоть по чистой комнате. Ну, и питание с уборкой за вами. Нам подобными вещами заниматься не с руки, других дел хватит, — примирительно сказал плотный человек в лисьей шубе и высокой черной меховой шапке. — Вы уж проследите.

— И поторопитесь. Мы с дороги устали, передохнуть бы, — заметил третий, растирая руки.

Интересно, кто эти приезжие?

Я отступила и кого-то натолкнулась. Обернувшись, чтобы извиниться за свою неуклюжесть, я увидела перед собой знакомое улыбающееся лицо.

— Господин Лутий! Как я рада вас видеть, — обрадовалась я.

— Ну, здравствуй, Верена. Я тоже весьма рад.

— Как вы оказались в наших краях? Опять дела завели?

— А куда же без них, — развел руками некромант. — Сама же звала, вот и приехал. Да не один! Господа магистры, — обратился он к незнакомцам, — разрешите представить ту замечательную девушку, что предупредила нас о странных всплесках магии. Зовут ее Верена. Если она поступит в Академию, то, несомненно, станет одной из лучших целительниц. По крайней мере, талант и желание учиться у нее есть.

Теперь все смотрели на меня. Я, смутившись, покраснела и потупилась. Как-то необычно слушать о себе такие слова.

— А это мои коллеги: магистр Сотис, наш специалист по временным аномалиям, — мужчина в лисьей шубе, улыбнулся и слегка поклонился. — Магистр Торрик, демонолог, — тот тип в волчьей шубе, что так мне не понравился, презрительно фыркнув, демонстративно отвернулся. — Ну, и последний, магистр Рошар, боевой маг.

— Приятно познакомиться. Лутий о вас много рассказывал. Вы произвели на него большое впечатление, — зябко поеживаясь, произнес мужчина.

При ближайшем рассмотрении это оказался человек средних лет с седыми волосами. Но больше всего взгляд притягивал свежий рубец, тянущийся от мочки правого уха до переносицы. Он кутался в шубу, будто не хватало тепла, несмотря на то, что в доме было натоплено. У меня закралось подозрение, что он болен, но я побоялась спросить, так ли это.

Тем временем дядюшка Влас отправил жену и сына с просьбой к селянам приютить столичных магов и теперь пререкался с магистром Торриком, пытаясь уговорить его умерить свои требования.

— Верена, давай-ка отойдем в сторонку, — я послушно пошла за господином Лутием. — Скажи, после нашего разговора из замка были какие-нибудь известия?

— Нет, — я покачала головой.

— Может слухи какие? — настаивал он. — Нет? Плохо.

Тут к нам подошел магистр Сотис:

— Ну, ты уже ей объяснил задачу?

— Какую задачу? — удивилась я.

— Видишь ли, девочка, — убедившись, что некромант не собирается отвечать, продолжил магистр, — нам будет нужна твоя помощь. Ты ведь знакома с обитателями замка?

— Да, — кивнула я.

— Значит, ты можешь съездить к ним в гости?

— Не знаю. В последний раз нас со старостой Власом буквально выставили за порог, — засомневалась я.

— Не важно. Главное, найди предлог, чтобы войти в замок.

— В замке гостит сестра. Я могла бы ее навестить.

— Отлично. Тогда завтра с утра собирайся в гости, — обрадовался он и вернулся к коллегам.

Я покосилась на некроманта. Он делал вид, что его этот разговор совсем не касается. Почему он молчит?

— Вам действительно нужна моя помощь? — спросила я его.

— К сожалению, да, — отозвался он после некоторого молчания, а затем тихо, так что я еле уловила, пробормотал. — Дожили, приходиться использовать несмышленую девчонку.

— Я готова. Только..., — нерешительно начала я.

— Ну, продолжай, — подбодрил господин Лутий.

— Бабушка пропала. Я шла, чтобы узнать известия, как идут поиски.

— О своей бабушке не волнуйся. Найдем, — улыбнулся он.

Я посмотрела ему в глаза и неожиданно успокоилась. Сразу как-то появилась уверенность, что с бабушкой все в порядке и скоро ее увижу. В конце концов, они магистры, что им стоит начать магический поиск.

— Хорошо.

— Тогда иди домой, отдохни, выспись, а завтра с утра мы тебя будем ждать, — дал короткую инструкцию некромант. Я уже было обралась уходить, как он меня окликнул. — Верена, подожди. Ты говорила, что в замке тебе сестра дала книгу.

— Ага.

— Это оттуда вычитала заклинания, благодаря которым вырастили цветы?

Я покраснела. Я же знала, что это незаконно, но думала, что никто не догадается. Наивная!

— Принеси ее сейчас же, — потребовал он. — Тебе пока рано читать подобные книги. Это может быть слишком опасно. Если один раз у тебя получилось по ней колдовать, сие не значит, что второй раз тебе так повезет.

Что ж, справедливо. Кивнув, я побежала за книгой.

Едва я открыла дверь, как почувствовала удар по голове и потеряла сознание.

Очнулась я от сильной головной боли. Веки было не разомкнуть — что-то липкое мешало. Судя по ощущениям, я сидела на стуле. Хотела было протереть веки, но не смогла пошевелиться. Похоже, меня связали. Я подергала руками, но нет, скрутили путы на совесть. Да и ноги тоже оказались привязаны к ножкам стула.

— Ага, уже очнулась, — услышала я женский голос. Он показался мне знакомым, но кому он принадлежал, пока для меня оставалось загадкой. — Ишь, задергалась. А ну, погляди на меня.

Неожиданно мне влепили пощечину.

— Погоди, похоже, она ничего не видит. Погляди, как сочиться кровь. Я же говорила, не надо было так сильно бить. Сейчас я помогу, — вслед за этими словами меня окатили холодной водой.

Я моментально промокла, и стала мерзнуть. Однако эта вода промыла лицо, и теперь ничего не мешало мне увидеть пленителей. Поморгав, я сфокусировала взгляд. Передо мной с пустым ведром в руках стояла Кассильда, а рядом с ней ее мать.

Вот уж кого не ожидала!

Кассильда сильно подурнела с того раза, как она приходила ко мне в гости. Нос заострился, бледные щеки были покрыты мелкой сеткой морщин, черные круги под глазами, будто она не спала несколько суток, невесть откуда появился второй подбородок. Было такое впечатление, что она разом постарела лет на двадцать-тридцать. Платье и полушубок висели на ней, как на вешалке.

Ее мать выглядела еще хуже в помятом дорожном платье и меховой свите. Она была похожа на старую каргу, которой матери пугают непослушных детей. Серая кожа, морщины, крючковатые пальцы. Даже показалось, что на кончике носа имеется бородавка. Для полного сходства не хватало лишь костяной ноги.

Видя, что я разглядываю их с неприкрытым любопытством и отвращением, Кассильда прямо взбеленилась.

— Чего уставилась, мерзавка?

— Ты изменилась.

— Радуешься, что я теперь не молодая и красивая?! — взвизгнула она.

Я удивленно поморгала, пытаясь понять, о чем это она. Дикость какая! Кассильда была похожа на сумасшедшую. Казалось, что попала в дурной сон.

— Даже и не думала, — осторожно ответила я. Не стоит лишний раз спорить с психами.

И тут же получила еще одну пощечину, затем еще. Не знаю, когда она остановилась, если бы не окрик старшей ведьмы.

— Дочка, уймись. Пусть сначала ответит на мои вопросы, а потом делай с ней, что хочешь, — прошипела карга.

— Прости, мамочка.

— Эй, ты. Где книга? — это уже ко мне.

— Какая книга?

Удар по губам. Я почувствовала, как по подбородку потекла кровь.

— Еще раз спрашиваю, где книга? — старуха ухватила меня за горло и сжала пальцы.

— Ни о какой книге я не знаю. У меня только учебники, которые из Академии прислали, — прохрипела я.

— Книга, которую ты привезла из замка.

— Я ничего не привозила, — прошептала я. В глазах потемнело.

— Матушка, я все обыскала. Книги нет, — голос доносился как сквозь вату.

— Ищи лучше. Живее. Ее скоро хватятся.

— Сама ищи. Я же говорю, нету, — зло ответила Кассильда.

— Ничего поручить нельзя. Все самой, все самой, — ворчала леди Лангшмивара.

Теперь я слышала, как выдвигались ящички комодов, хлопали дверцы шкафов, содержимое падало, иногда со звоном. По тому, что удалось разглядеть, в доме полный разгром.

— Эй, ты, — интересно, они другое обращение знают? — Говори, куда книгу дела, иначе можешь распрощаться со своей бабкой.

— Так она у вас? — встревожилась я.

Какой кошмар! Бабулечка, милая, неужели ты в руках этих сумасшедших?

Я уже открыла рот, чтобы указать им на тайник, где был спрятан фолиант. Никакие книги не стоят жизни моих родных! Но мне помешали.

Кассильда подскочила к матери и схватила ее за руку:

— Уходим! Сюда идут.

— А как же...

— В следующий раз! Никуда она от нас не денется, — гадко усмехнулась она.

Они обе заметались, как загнанные крысы, потом подскочили к печи, раздался хлопок, и кроме меня никого в доме не осталось.

Послышались шаги на крыльце, хлопнула дверь. В дом кто-то вошел.

— Верена? — услышала я голос некроманта. — Куда ты пропала?

— Я здесь, господин Лутий! — закричала я.

В кухню вошел магистр, настороженный и явно готовый к бою, а следом за ним вбежал Вульф. Некромант, двигаясь словно тень, начал обходить все помещения. Оборотень, присев передо мной на колени, начал распутывать веревки. Последнее время я уже перестала чувствовать руки-ноги, а теперь их будто объяло пламя. На руки было страшно взглянуть, они потемнели и раздулись. Я взвыла от боли.

— Потерпи, скоро пройдет. Я сейчас помогу, — прошептал бледный как простыня парень, растирая мне кисти. — Тебя ни на минуту нельзя оставить одну! Придется за тобой постоянно присматривать.

Я не обратила внимания на его слова.

— Никого, — вернувшись, констатировал господин Лутий. — Кто это был?

— Кассильда и ее мать, — ответила я, смотря на оборотня.

Он сразу понял, о ком я говорю и начал рассказывать кто они такие и обстоятельства знакомства, время от времени я вставляла кое-какие детали в повествование. Я ждала, что Вульф расскажет, о чем он любезничал с этой... этой нехорошей женщиной в нашем доме, но он обошел этот момент стороной. Все равно вызнаю!

— Не нравится мне, что тут происходит, — мрачно сказал некромант. — Уж больно много в последнее время всего связано с вашим селом. Ну, продолжайте.

Я рассказала, как, вернувшись домой за книгой, получила удар по голове и потеряла сознание. В подробностях несколько раз повторила разговор и свои впечатления об изменениях во внешности обеих женщин.

— Значит, они сказали, что твоя бабушка у них в заложницах?

— Я так поняла их слова, — кивнула я.

— Я знаю, что ты очень переживаешь, но все-таки поверь, ничего плохого с ней не случиться. Я обещаю!

Я почувствовала, как оборотень обнял меня и прижал к себе.

— А я позабочусь, чтобы ничего не случилось с тобой, — шепнул он.

— Однако я хотел бы знать, где все-таки книга, — лукаво посмотрев на нас, поинтересовался господин Лутий.

Улыбнувшись, я достала корзинку с пирожками, которые принесла мама, думая, что мы совсем голодаем без ее выпечки. Аккуратно вытащив их, я сняла салфетку, на которой и лежала упомянутая выпечка. Именно под ней и лежал искомый фолиант. Именно туда я и сунула том ночью, когда последний раз пыталась колдовать. Да только со всей этой суетой, напрочь забыла.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся некромант. — Хочешь что-то спрятать, положи на видное место.

— Лутий, вы здесь? — раздался голос.

На пороге стоял один из спутников некроманта. Судя по шагам, слышным на крыльце, пришел он не один. Увидев фолиант в руках коллеги, магистр заинтересованно заглянул, а затем удивленно ахнул:

— Откуда взял такое сокровище?

Через несколько мгновений остальные маги пораженно разглядывали двух почтенных колдунов, вырывающих друг у друга из рук старинную книгу. Казалось, еще секунда, и упомянутое сокровище будет разорвано на части. После минутного замешательства господин Рошар кинул в дерущихся магов небольшим огненным шаром, который вспыхнув, ненадолго их ослепил. Воспользовавшись паузой, боевой маг выхватил фолиант из рук некроманта и, открыв наугад, начал внимательно читать.

— Если я не ошибаюсь, — осторожно начал он, — это не один из известных четырех экземпляров. Тем не менее, несомненно, подлинник.

— Что-то не припомню, чтобы в книге, что находится в Академии, были подобные иллюстрации. Дай-ка сюда, — потянулся демонолог. Он перелистал несколько страниц, на полях которых виднелись пометки, сделанные от руки. — Смотри, тут так доходчиво объяснено, что любой дурак справится.

При этих словах, все присутствующие почему-то посмотрели на меня. Или мне так показалось?

— Подумать только, подобная редкость и где? В какой-то глухой деревне! — воскликнул Рошар.

— И вовсе не глухой, — буркнула я вполголоса, обидевшись за родное село.

— Значит, из-за этой книги весь сыр-бор? — скептически посматривая на распалившихся магов, спросил оборотень.

— Именно так, — утвердительно кивнул некромант, не отрывая глаз от книги. — Вас, молодой человек, я прошу не оставлять Верену одну надолго. Как мы только что убедились, ей грозит реальная опасность, тем более что ее признала сама книга.

— Лутий дело говорит, — заметил Рошар, подойдя к нашей кампании. — С этим фолиантом любой профан может таких дел наворотить, что потом не одно поколение будет разбираться с последствиями.

— Вот видишь, теперь от моего общества не отвертишься, — ощутила я теплое дыхание Вульфа рядом с ухом.

Можно подумать, я собиралась возражать! В последнее время я скучала, когда не видела его, а стоило ему появиться, становилось легко и радостно. Неужели, я влюбилась? Не приведи, Единый! Я еще не забыла, как застала его с Кассильдой, объяснявшегося ей в любви.

Мои мысли тут же перескочили на вышеупомянутую особу. Пришлось признаться, что я совсем не умею разбираться в людях. Если она такая мерзавка, как же умудрилась ввести в заблуждение столько народу. А если она не виновата, то что же стало причиной такого поведения, ведь я не сделала ей ничего плохого.

В общем, я окончательно запуталась.

Почувствовав усталость, я душераздирающе зевнула. Голова раскалывалась, Там, где были веревки, немилосердно саднило кожу. Причем с каждой минутой казалось, что боль усиливается.

Заметив мое состояние, некромант буквально выгнал своих коллег, поглощенных изучением фолианта. Прощаясь, он протянул мне склянку с какой-то жидкостью:

— Возьми. Половину выпьешь перед сном, вторую — когда проснешься. Только не забудь.

— Не волнуйтесь, я прослежу, — уверил оборотень, устраиваясь поудобнее на лавке с явным намерением ночевать в аптеке.

— Еще чего! Ты здесь не останешься! — возмутилась я, стараясь спихнуть его с лавки, и расхохоталась, когда он свалился на пол.

— Вредина! Господин Лутий, ну хоть вы скажите, что это для ее блага.

Тот искренне веселился, наблюдая за нашей возней.

— Ага, чтобы назавтра об этом назавтра узнала все село? Тогда тебе придется на мне жениться! — припугнула я.

— Ухожу-ухожу, — Вульф поднял руки в притворном испуге. — Я еще слишком молод, чтобы вешать себе на шею такой хомут.

— Это я хомут?! — угрожающе надвинулась я на него, но он успел выскочить на крыльцо и прикрыть за собой дверь до того, как я до него добралась. — Кышь отсюда, трус несчастный!

В темноте раздался его смех.

— Спокойной ночи, девочка. Утром будут новые заботы, так что выспись, — некромант, который вышел вслед за мной, на прощание погладил меня по голове и ушел.

Я постояла, провожая его взглядом, вдохнула полной грудью свежий ночной воздух. Потом подняла голову и посмотрела на полную луну. Я любовалась огромным серебристым диском, пока не почувствовала, как отпускает напряжение, а глаза буквально слипаются.

Однако поспать не удалось. Всю ночь я ворочалась с боку на бок, в деталях представляя, что может ждать утром. Даже снотворное не помогло. Едва я закрывала глаза, то видела, как крадусь по темным и пыльным коридорам, тусклый свет пробивается сквозь узкие бойницы. И с каждым шагом сердце сжимается в ужасе, и я открываю глаза. Почему свет пробивается сквозь узкие бойницы, хотя прекрасно помню, что в замке высокие окна, не знаю. Видимо это просто затаенные страхи.

Пролежав пару часов без сна, я почувствовала, что бешено стучащееся сердце немного успокоилось, закрыла глаза и снова провалилась в тяжелый сон.

На этот раз я бежала, держа за руку Иллину по какому-то лабиринту, а из висящих на стенах зеркал тянула руки Кассильда, пытаясь схватить одну из нас. Потом картинка поменялась. Я связанная по рукам и ногам лежала на столе, а леди Лангшмивара держала над грудью костяной нож и пела заклинания.

Я в очередной раз проснулась, попыталась встать, но с ужасом обнаружила, что не могу пошевелиться. С трудом справившись с охватившей паникой, я оглядела себя и обнаружила, что во сне умудрилась завернуться в простыню. Вздохнув с облегчением, понемножку освободилась от спеленавшей меня ткани, я села на край кровати.

Темнота за окном стала светлее. Судя по всему, наступает утро. Да, выспаться сегодня не удастся!

Я сидела на кухне и пила чай с мятой. Ароматный напиток — идеальный способ успокоиться.

Раздался стук в дверь.

— Открыто, входите! — крикнула я, ставя чашку на блюдце, и обернулась, чтобы увидеть вошедшего.

— Не боишься оставлять дверь открытой? — спросил господин Лутий.

— А от кого закрываться? Здесь все свои, — удивилась я.

— Но ведь твоя бабушка пропала. Да и на тебя напали.

Я нахмурилась. Он был абсолютно прав, но я не привыкла от соседей держать дверь закрытой.

— Ну, что! Готова к подвигам? — между тем поинтересовался с легкой улыбкой некромант.

Спина моментально покрылась холодным потом, в горле застрял комок. Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

— Не бойся, — попытался успокоить господин Лутий. — Ты будешь не одна. С тобой поедет магистр Рошар.

— Но...

— Что но? — он вопросительно поднял бровь.

— Я думала, что поеду со старостой, — нерешительно начала я, увидев во дворе маленькие сани на двух седоков.

— Считай, что с ним и поедешь.

Я недоуменно посмотрела на мужчину, гадая, что он имел в виду.

— Пойдем, — он взял меня за плечо. — Тебе надо подготовиться.

Мы вышли из дома и направились к дому старосты. Когда мы добрались, некромант открыл дверь и пригласил внутрь.

В комнате суетились маги. Магистр Рошар сидел на табурете посередине комнаты. Магистр Сотис массировал ему лицо, иногда поглядывая на стоящего рядом дядюшку Власа. С каждым движением черты лица мага менялось, и через четверть часа в комнате было уже два старосты.

— Какая красота! Нет, что ни говори, а я просто мастер, — удовлетворенно произнес магистр Сотис, вытирая руки полотенцем.

— Ага. И притом такой скромник! — хмыкнул боевик.

— Так ведь если сам себя не похвалишь, другие и не догадаются.

— Готовы? — спросил их молчавший до сих пор некромант.

— Не совсем.

— Тогда заканчивайте. Время не терпит.

Как я и предполагала, в этой компании главным был именно господин Лутий. Он командовал коллегами, делал расчеты, давал задания, а остальные подчинялись. Я задумалась, что это за человек. Постепенно пришла мысль, что мне очень повезло с этим знакомством, и решила сделать все зависящее, чтобы некромант во мне не разочаровался.

— Эй, Верена. Ты слышишь? — привел в себя голос упомянутого человека.

— Извините, задумалась, — покраснев, смущенно пробормотала я. Ну вот, только дала себе слово, не подводить мага, как пропустила сказанное мимо ушей.

— Запомни, твое дело проводить своего спутника, — он кивнул на магистра Рошара, который уже был в полной готовности. — И только. Рошар все сделает сам. А ты оставайся в безопасном месте, на которое он укажет, постарайся не путаться под ногами и ни во что не вмешивайся.

— Хорошо, — согласилась я, но в глубине души зрела обида: мне не доверяют.

Тут я заметила, как мой будущий спутник улыбнулся уголком губ и лукаво подмигнул:

— Лутий, ты же сам говорил, что Верена — девушка разумная. Конечно, она не будет делать глупости. Ты обижаешь такими предположениями.

— Лишний раз предупредить никогда не помешает.

— Ну что, напарница, — весело произнес боевик, — Готова? Тогда пошли.

— Стой, куда? — запротестовал магистр Торрик. — Ты-то готов, а девочке защита не помешает.

Он взял меня за руку, поставил посередине комнаты и стал делать над головой странные пассы. Затем велел повернуться сначала в одну сторону, затем в другую, что-то разглядывая одним глазом и зажмурив другой. Это выглядело так забавно, что я с трудом сдерживала смех, но посмотрев ему в глаза, замерла. Они были мертвыми, в них не отражалось ни грамма чувств.

Демонолог удалился к столу, открыл стоящий на нем ларец и вынул какие-то украшения. Надел на шею тонкую золотую цепочку с черным камнем-кулоном, на запястье застегнул браслет из зеленых матовых бусин. Затем посмотрел на меня, слегка склонив голову к левому плечу, затем кивнул каким-то своим мыслям и протянул мне большую серебряную булавку.

— Держи. Воткни ее в подол. И постарайся не потерять, иначе голову сниму, — криво усмехнулся он.

Я почувствовала, как по спине промаршировал строй мурашек, и согласно кивнула. Приподняв подол, я аккуратно застегнула булавку.

— Можно вопрос? — робко спросила я и, дождавшись утвердительного кивка, продолжила. — У нас в деревне многие носят булавки от сглаза. Разве эти суеверия помогают?

— Конечно. Многие народные суеверия основаны на вековом опыте, — ответил за магистра Торрика некромант. Затем обратился к нему: — Ну что, теперь их можно отпускать?

— Да, я уверен, что девочке теперь не будет грозить опасность.

Нас вышли провожать всей толпой, позади всех шел недовольный староста. Он не хотел отпускать меня с незнакомыми людьми, тем более с магом, но возражать не решался.

В глаза било солнце, свежевыпавший снег искрился. Во дворе стояли сани, кони нетерпеливо били копытом. Меня усадили, укрыли меховым одеялом. На облучок сел магистр Рошар и взял в руки вожжи.

— Эй, Рошар. Девчушку не угробь, езжай осторожно, — заботливо глядя на меня, сказал господин Сотис.

— Он вообще умеет править? — ядовито спросил демонолог.

Боевик усмехнулся и, залихватски свиснув, хлопнул вожжами. Кони сорвались с места и рванули вперед. На повороте сани занесло так, что я от страха взвизгнула, услышав в ответ лишь смех возницы:

— Не бойся! Долетим, как на крыльях.

— Желательно живыми, — пробормотала я, зажмурившись.

От страха меня мутило, но из головы моментально испарился ужас перед предстоящим посещением ставшего зловещим замка барона. Теперь я мечтала добраться до него целой и невредимой. Приоткрыв один глаз, я посмотрела на дорогу и, увидев летящий навстречу ствол огромного дерева, опять зажмурилась. Я уже приготовилась к смерти, как сани сильно занесло. Я вцепилась в сидение, но на сей раз все обошлось.

В голове мелькнули слова позабытой молитвы Единому:

"К тебе припадаю с мольбою: спаси и сохрани в пути идущего, от всякого зла избави. Пошли Удачу, Хранителя и Наставника, в пути сберегущих и домой в благополучии вернувших. Дай благословение на исполнение благих намерений. Да светит всегда свеча родного дома, где верят, любят и ждут".

Едва я произнесла последние слова, как сани резко остановились. От неожиданности я открыла глаза. До замка было еще довольно далеко, хотя уже можно было разглядеть развевающийся на северной башне флаг, означающий, что хозяева дома.

— Верена, ты все помнишь?

— Ага.

— Мы обязательно должны попасть внутрь. Желательно не вызывая подозрений.

— Хорошо, я постараюсь. Только..., — я запнулась.

— Ну, говори. Не стесняйся.

— Вы не очень на старосту похожи. Он сидит более ссутулившись. И голос у него ниже.

— Вот так? — произнес он на пару тонов ниже и покорно согнулся.

Я оценивающе посмотрела:

— Нет, все равно, что-то не то. Вы в облике дяди Власа долго не продержитесь, через минут десять вас точно раскусят.

— Не страшно. Этого времени хватит. Ну что, вперед?

— Вперед!

Щелкнул кнут, и кони помчались дальше, но уже не так быстро.

Стража на стенах заметила приближающиеся сани. Раздался сигнал, скрипнуло подъемное колесо, загрохотали цепи, и мост через ров опустился. Через мгновение магистр Рошар стучал рукоятью кнута в створку ворот.

— Отворяйте, демоны вас задери.

— Опять вы? — проворчал голос из-за ворот.

— Не опять, а снова. Да шевелитесь! Тоже мне бандитов нашли. У меня тут девчонка совсем озябнет, пока вы телитесь.

С трудом ворота растворились.

— Проезжайте.

Мы въехали во двор.

У меня душа ушла в пятки, чудилось, что здесь приготовлена ловушка. За каждым углом виделись злодеи, в мелькающих тенях — жуткие монстры. Волосы на голове зашевелились от ужаса, спина покрылась холодным потом. Я посмотрела на мага, но он был абсолютно спокоен.

— Пока ничего опасного. Но, на всякий случай, будь на стороже, — предупредил магистр Рошар.

Увидев, куда мужчина направил коней, я подергала его за рукав, а когда он обернулся, тихо подсказала:

— Нам надо к черному ходу.

Заметив промах, он досадливо сплюнул и повернул лошадей, сделав вид, что изначально именно туда и собирался. Я с облегчением вздохнула. Вот из-за таких мелочей и можно проколоться, как говорит мой братец. Кстати, как он там? И бабушка!

Едва сани остановились, я осторожно слезла с сидения. Ноги все-таки озябли и затекли. Неловко соскочив на землю, я несколько раз потопала, разминая конечности. Маг спустился с облучка и достал огромную корзину с задка. И когда ее успели туда привязать, что я не заметила?

— Верена, — тихо позвал Рошар. Я вздрогнула, очнувшись от размышлений, и виновато взглянула на спутника. — Показывай дорогу.

Так мы и дошли до дверей кухни, я — впереди, маг — чуть позади.

Вот тут нас ждал первый сюрприз! На кухне не было ни души. Очаг горел, в печи варилось, судя по запаху, что-то аппетитное, вода в чане с грязной посудой была горячая. Создавалось впечатление, что люди были тут, просто вышли куда-то на минутку.

Я медленно обошла кухню. В одном очаге на вертеле начало подгорать мясо. Я машинально начала крутить ручку, поворачивая жаркое, чтобы оно равномерно прожарилось, но, спохватившись, испуганно оглянулась на своего спутника.

Он внимательно осмотрелся, затем, тихо выругавшись, что-то зашептал, проводя по воздуху руками, будто чертил. В воздухе на мгновение вспыхнул ярким темно-синим светом замысловатый узор и сразу же погас. Лицо магистра потемнело. С первого взгляда стало ясно, что ничего хорошего это не сулит. У меня сердце сжалось от страха.

— Надо осмотреть остальные помещения. Верена, ты сидишь здесь, — начал давать указания маг, — и никуда, я повторяю, никуда не высовываешься. Можешь перекусить, я думаю, хозяева не рассердятся. Если еще живы. Если кто-то придет, немедленно спрячься. Лучше, если тебя не найдут. Да, присмотри за моими вещами.

— А как же моя сестра? — тихо спросила я.

Как бы мы с Иллиной не спорили, она для меня не чужая. Если с ней что-то случилось, как я объясню все матушке и отчиму?

— Не бойся, по ходу дела разберемся, — бросил он.

Сейчас маг был сосредоточен, его тело было напряжено, как струна. Движения стали обманчиво плавными, шаг как бы скользящим. Секунда, и он исчез за дверью.

Я вздохнула и обессилено села на стоящую рядом скамью, уставившись на дверной проем, где только что стоял магистр. Во что я вляпалась?

Немного придя в себя, я обнаружила, что по-прежнему кручу вертел. Как дура. У меня сестрица попала в беду, бабушка пропала, брат где-то бродит, а я тут... Нет, я не буду сидеть без дела и ждать невесть чего, а сама возьмусь за поиски! Неизвестно, когда у многоуважаемых волшебников дойдут руки, да и не стоит перекладывать свои проблемы на чужие плечи.

Короче, я проигнорировала слова мага о том, чтобы сидеть и не высовываться, и тоже решила обыскать замок. Тем более что я знаю местоположение жилых и служебных помещений гораздо лучше самоуверенного магистра. Как-никак, какое-то время я здесь жила.

Стараясь не шуметь, я выглянула в коридор. Никого. Я двинулась дальше. Проходя мимо дверей, осторожно дергала за ручки, но почти все они оказывались закрыты. Добравшись до лестницы, я поднялась на следующий этаж, где были расположены хозяйские комнаты. Первой на пути была комната, где баронесса обычно занималась рукоделием. Она оказалась открыта.

Войдя, я тщательно ее осмотрела. На столе стоял канделябр с горящими свечами, который освещал шкатулку с мелким жемчугом, корзинку с клубками и прочую мелочь. В стороне располагалась подставка с пяльцами, на которых был натянут незаконченный гобелен. Ничего необычного.

Я уже собралась было уйти из этого помещения, как краем глаза заметила на полу начерченные мелом несколько рун на неизвестном мне языке. Надо бы показать их магу! Но поскольку не знала, где его искать, решила записать, не надеясь на память. Пергамент, перо и чернила нашлись быстро. Высунув от усердия язык изо рта, я медленно и тщательно зарисовывала руны. Пару раз пришлось зачеркивать неудачные варианты. Никогда не думала, что чертить руны так трудно. Стоит немного не так изобразить закорючку, и руна уже другая.

Наконец, когда мне удалось узнаваемо скопировать написанное на полу, посыпала тальком пергамент, чтобы подсушить чернила, сдула остатки и аккуратно ската в трубочку. Вытащив их корзинки ленточку, перевязала свиток и спрятала за пазухой. Подумав пару минут, я решила прихватить на всякий случай пару чистых пергаментов. Но чернильницу было нести неудобно, поэтому я ограничилась небольшим угольком из давно не топленого (и нечищеного, позор служанкам!) камина.

Чувствуя себя матерой шпионкой, выслеживающей источник информации, прежде чем выйти, я выглянула и осмотрелась. Решив немного похулиганить, тихонько хихикая, я двумя движениями нарисовала на двери крест. На цыпочках короткими перебежками, прячась за всеми мало-мальски подходящими предметами, я проследовала дальше.

На этом этаже почти все комнаты были открыты. Их я также осматривала, после чего оставляла знак. Объяснить причину этого спонтанного решения я не могла, но почему-то казалось, что так правильно. Больше ничего интересного не произошло.

Дойдя до конца коридора, я опять оказалась на лестнице. Сорок восемь ступенек вверх, и я на этаже, где располагались гостевые комнаты. Здесь были комнаты и Иллины, и Кассильды. Вот тут следовало быть очень осторожной!

Разумеется, первым делом поспешила в комнату сестрицы. Вот тут-то меня ждала запертая дверь. Но теперь меня было не остановить. Безрезультатно подергав ручку и убедившись, что она и не собирается открываться, я задумалась. Припомнив, что папа рассказывал, что он отпирал замки булавкой, заколкой и другими подручными средствами, я решила попробовать этот способ. Тем более что, по словам родителя, это довольно просто.

Мысленно попросив прощения за неуважительное отношение к артефакту, я вытащила булавку и сунула ее в замок. Что делать дальше, я не имела ни малейшего понятия. Решив, авось да получиться, попробовала повернуть подручный инструмент. Никакого толку! Немного поковыряла с тем же результатом. Поминая батюшку нехорошим словом за ложные сведения, я продолжала бесплодные попытки.

Прошло довольно много времени, а я так и не продвинулась в своих потугах. Отчаявшись, я со слезами на лице медленно сползла на пол. Чтоб эту проклятую дверь разорвало!

Едва я подумала, как раздался взрыв. Инстинктивно я закрыла голову руками и отползла подальше. Вокруг сыпались щепки, каменная крошка и пыль. Я вскрикнула, когда пару раз в меня попали камни. Ну вот, теперь синяки будут.

Когда, судя по звукам, разрушение прекратился, я осторожно приоткрыла сначала один глаз, и почти сразу второй. Ничего себе!

Передо мной не оказалось не только двери, но и части стены. Апчхи! Ну и пылища. Я прикрыла нос и рот рукавом, чтобы не дышать пылью и поднялась на ноги. Стараясь не споткнуться на обломках, прошла в открывшуюся комнату.

Если не считать, что все пространство покрывали фрагменты стены, то в комнате был почти идеальный порядок. Кровать заправлена. В шкафу развешаны платья, под каждым из них подобранная обувь, шляпки уложены в коробки. Я стала отодвигать один за другим ящики комода. Стопочкой сложенные панталончики, чулочки, платочки, перчатки.

Вы скажете, что неприлично порядочной девушке рыться в чужих вещах, а тем более в копаться в белье. Но что оставалось делать. Надо обязательно найти хоть какие-то подсказки, где искать сестрицу. Когда хотят что-либо спрятать, то, скорее всего, прячут именно в шкафу под нижним бельем. По себе знаю. Но на сей раз ничего обнаружить не удалось.

Я перешла к туалетному столику. Шеренга различных пузырьков и коробочек была выстроена настолько ровно, что, казалось, вымерялась по линейке. В ящичке лежало обычное барахло. Опять ничего нет.

Только тут я обратила внимание на зеркало. Его покрывала пыль, но не равномерно. Местами она была темнее, как будто осела на жирный след. Присмотревшись, я прочитала: "Иди вниз".

Иллина, сестрица! Умница, ты оставила-таки мне подсказку. Ты верила, что я приду.

Как бы ни хотелось тут же кинуться ей на помощь, я решила сначала продолжить обыск ее комнаты. Мои труды увенчались удачей. Когда я уже собралась было уходить, что-то будто толкнуло посмотреть под матрацем. Откинув его, я нашла небольшую книгу. Открыв ее, а узнала почерк Иллины. Похоже, это был дневник.

Но читать было некогда. Я бережно взяла книгу и, прижав к груди, вышла из разгромленной комнаты. По коридору побежала в сторону лестницы и неожиданно наткнулась на своего спутника.

— А ты что здесь делаешь? — гневно прошипел он, ухватив меня за ухо. — Я кому сказал сидеть на месте и никуда не соваться!

— Я... — начала было оправдываться, но мне не дали продолжить.

— Иди, а я последую за тобой.

— Куда идти-то? — пробурчала я.

— Куда-куда. Назад, на кухню. И не вздумай сбежать.

— И не думала, — соврала я. Мда, теперь точно удрать не получиться.

— Ты вообще ни о чем не думала. Все вы бабы такие. Им одно говоришь, а они другое делают.

— Я хотела помочь, а не сидеть без дела. Я вот тут обнаружила.., — но договорить мне не дали.

— Меня найденные чулки и шляпки не интересуют, — отрезал маг.

Желание поделиться своими находками сразу пропало. Я неприязненно посмотрела на магистра. Неприятный тип, а ведь сначала он мне понравился. Правильно бабуля говорит, что первое впечатление обманчиво.

Я незаметно попыталась запрятать пергамент и дневник за пазуху. Ну, уж нет! Раз он так ко мне относится, я сама разгадаю все тайны замка. Пусть потом ему будет стыдно.

Мысль, что этот волшебник может быть одним из преподавателей Академии и во время учебы он может весьма существенно осложнить жизнь, почему-то не пришла в голову.

Замок, в котором мы находились, был построен в виде квадрата с четырьмя башнями по углам. Поэтому с каждой стороны коридора были лестницы. Сейчас я направлялась к той, на которой я еще не была.

Проходя мимо одной из картин, висящих на стенах на этом этаже, я заметила знак, напомнивший тот, который я зарисовала. Я приостановилась, чтобы присмотреться, но почувствовала тычок в спину.

— Шевелись. Я не собираюсь тратить на тебя время, которого и так не много.

Злобно посмотрев на мага, я проследовал дальше, стараясь запомнить изображение. Быстро сбежав по лестнице на первый этаж, я вернулась на кухню. Магистр Рошар в помещение не стал заходить, а остался на пороге. Взмахнув левой рукой, он что-то неразборчиво пробормотал, затем достал из кармана мел и присев на корточки, прочертил по порогу прямую линию. Завершив черту, он поднялся, убрал мел обратно в карман и продолжил пассы обеими руками. Все это время он читал заклинания на неизвестном мне языке. Правда иногда я улавливала некоторые слова, похожие на древнеэльфийский. И то, что слышало, мне не понравилось. Это явно был запрет. И я даже догадываюсь какой.

— Ну, вот и все, — закончив, удовлетворенно произнес мужчина. — Теперь ты никуда без разрешения не денешься.

И ушел.

Дождавшись, пока он скроется из виду, я попыталась выйти из кухни. Но едва я попробовала переступить порог, как наткнулась на невидимое препятствие. Ощущение было такое, будто я запуталась в ткани. Оно прогибалось, но не пускало вперед. Чем сильнее я старалась, тем сильнее меня отталкивало.

Вот ведь...

Выдохшись, я оставила бесплодные попытки. Вот тут-то я и почувствовала соблазнительный запах жаркого. В животе забурчало. Припомнив любимую присказку Алесса — война войной, а обед по расписанию, я решила пообедать. Склонившись над очагом, я повернула вертел, выбирая место порумянее. Отрезав изрядный ломоть, я плюхнула его на тарелку, нашла буханку хлеба, луковицу и приступила к трапезе.

Мммм, как вкусно! Хорошо, что жаркое не сгорело.

И только тогда, когда мясо было съедено, и даже пальцы облизаны, я зачерпнула в ведре ковшик воды, выпила и только тут задумалась. А почему оно все— таки не сгорело? Если припомнить, то когда я в первый раз появилась на кухне, оно начинало подгорать, а сейчас выглядит так, как будто его только что приготовили. Здесь что-то не так!

Аппетит сразу пропал. Хорошо, что успела покушать.

Подумав, что ответ может находиться в перерисованных письменах или в дневнике сестрицы, я решила их исследовать.

Для начала я убрала со стола, смахнула тряпкой крошки и села на лавку. Вытащив из-за пазухи пергамент и книжку, разложила их на столе. Подумав, что начинать надо с самого трудного, я взяла в руки пергамент и расстелила свиток, придавив по углам чашками и блюдцами, что стояли на другой стороне стола.

Палочки, крючочки, завиточки, похожие на детские каракули. Ничего не похожего на осмысленный текст. Только уверенность, что эти знаки были оставлены не просто так, позволяло догадаться, что здесь зашифрованная запись. Да, непростая задачка.

Шло время, а так и не продвинулась к разгадке. Вскочив с лавки, я принялась ходить взад-вперед, но ничего не получалось. Остановившись, я в очередной раз кинула взгляд на пергамент и тут заметила, что некоторые знаки повторяются. Я лихорадочно забегала по кухне, разыскивая, куда и чем можно записать. Затем вспомнила об угольке, который прихватила именно для этих целей. Так, чем писать есть, осталось найти только на чем. Недолго думая, решила использовать столешницу.

Высунув от усердия кончик языка, я записала все варианты знаков, что были зарисованы. Получилось одиннадцать букв. Мда, с одной стороны вроде стало полегче, с другой — все так же непонятно. Эта головоломка совсем замучила, и я решила исследовать дневник сестрицы.

Чувствуя себя несколько неловко, из-за того, что приходиться лезть в сокровенные мысли сестрицы, я открыла книжку. Но, стоило начать читать, как оказалось, что оторваться довольно сложно.

Прочитав первую запись, я прониклась уважением к Иллине. Не думаю, что у меня хватило бы сил, чтобы так упорно добиваться достижения мечты.

"Здравствуй, дневник. Спасибо баронессе, что подарила тебя.

Когда Дарк уговаривал меня познакомиться со своей матерью, я жутко трусила. Я знала, что она милейшая женщина, но когда речь идет о любимом сыне, то тут другое. А ну как она воспротивится нашей свадьбе! Но моим страхам не суждено было сбыться. Леди Кларисса приняла меня очень тепло. После обеда мы оставили мужчин и отправились в будуар, посекретничать, как выразилась хозяйка. У меня от страха задрожали коленки.

А дальше был серьезный разговор. Баронесса объяснила, что они с мужем не против нашей с Дарком свадьбы, тем более что сын не является наследником. Но у них есть несколько условий. Во-первых, я должна научиться грамотно разговаривать, читать и писать, причем на нескольких языках. Она сказала, что если родовитые девицы могут себе позволить быть безграмотными дурами, то я не имею права, так как моим происхождением постоянно будут тыкать в глаза. Помочь с языками, математикой, географией обещал помочь барон. Сама же баронесса вызвалась помочь с этикетом, ведением хозяйства, экономикой и другими необходимыми каждой хозяйке знаниями. Придавленная этой грудой будущих уроков я чуть не расплакалась. На вопрос, почему же они готовы терпеть в качестве невестки меня, леди Кларисса сказала, что ее устраивает невестка, которая будет во всем ее слушаться, не боится работать, и не будет возражать против проживания в родовом замке, а не при дворе. Вторым условием было обещание воспитание будущих детей полностью предоставить ей. Я согласилась. Ради Дарка я готова на многое. На прощание леди Кларисса подарила мне этот дневник, чтобы я не только записывала свои мысли, но и училась грамотно их излагать. А еще она пригласила в замок кого-либо из моих родных".

Следующая запись повествовала о том, как сестрица помогала собираться на прием к баронессе. Некоторые остроумные замечания сестрицы вызвали у меня такой смех, что я простила ей обидные комментарии, которые иногда проскальзывали в повествовании. Чего стоило мое незнание турнюра. Упоминала она и о моей "грациозной" походке.

Записи были интересные, но одна сложность сбивала с толку: догадаться какому времени соответствует та или иная запись было сложно, так как сестрица не утруждала себя указывать даты в своих записях. Лишь по отдельным деталям можно было предположить, когда произошло событие.

"Вот уж повезло, так повезло! У леди Веллианы оказались гости, да еще и настолько противные. Веренка сразу же насторожилась, едва увидела сборщиков налогов. На мой вопросительный взгляд она шепотом пояснила, что уже встречалась с ними в нашем селе. А затем выплыла очень впечатляющая пара — мать и дочь. Сестрица целый вечер давилась смехом при взгляде на них. Да и мне было бы смешно, если бы не их планы насчет Дарка. Но его я этим гарпиям не отдам. Костьми лягу, но сама выйду за него замуж!"

Чуть дальше:

"За столом в основном вещала эта ведьма, что решила отобрать у меня любимого для своей дочки. Обед закончился, мужчины остались, а нас баронесса пригласила в дамскую комнату. Барон позвал Дарка и что-то ему сказал. Тот кивнул и поспешил в сторону сада. Проходя мимо он, шепнул, чтобы я не скучала, он выполнит поручение отца и потом присоединится ко мне. Минут десять я усиленно делала вид, что беседа, а проще говоря, сплетни крайне интересны. Прошло минут двадцать, как тут Кассильда (язык не поворачивается назвать ее леди) сослалась на головную боль и сказала, что отправится в свою комнату. По-моему, на ее слова никто не обратил внимания, что меня порадовало. Однако моя радость длилась только до тех пор, пока я не заметила, что она ушла в ту же сторону, что и Дарк. Подозрительно! Я решила проследить. Я следовала за девушкой и видела, что она намеренно следит за парнем, стараясь не попадать ему на глаза, когда он пару раз оглядывался. Дарк остановился и осмотрелся, Кассильда застыла за колонной, увитой плющом, а я спряталась в нише стены. Не знаю, что было дальше, но Дарк буквально растворился в стене. По-видимому, там начинался тайный ход. Ну, все, любимый, когда я стану хозяйкой, тебе придется раскрыть ваши семейные тайны".

Через пару страниц я наткнулась на запись, которая доказывала, что я слепая курица, готовая верить всяким проходимцам. На сколько же моя сестрица выглядела рассудительнее меня. Прочитав следующую запись, я вспомнила этот эпизод и тихонько захихикала:

"Идея с кошкой и валерьянкой просто гениальна! И она сработала. Как же она орала. Я имею в виду старшую мегеру, а не животное".

"До чего же Верена наивна, просто диву даешься! Эта (несколько слов буквально замазаны чернилами настолько, что отпечатались на обороте листа) наврала сестричке, какая она бедная сиротинка. Папа умер, маменька притесняет, а она, невинная душа, страдает. Аж тошно! А Веренка все принимает за чистую монету, сочувствует. Даже леди Веллиана поверила этой гадюке. Даже разрешила ей остаться погостить в замке. Я пыталась им объяснить, что эта девица не так проста и действует в сговоре со своей мамашей, но никто не верит. Говорят, что очерняю бедную девушку из ревности. Ага, такую очернишь! Придется самой проследить".

"Ох, не зря я стала следить. Вчера ночью я поднялась, чтобы выпить воды и увидела, как по саду крадется эта девица. Я последовала за ней и видела, как она на ощупь осматривала то место, где Дарк вошел в тайный ход. Не найдя она грязно выругалась (и откуда благовоспитанная девица знает такие слова) и вернулась в свою спальню. Позже я тоже попробовала осмотреть то место стены, но, как и она, ничего не нашла.

Сегодня утром мы с баронессой засекли ее в кладовке, когда проводили ревизию, решая, что надо докупить после отъезда гостей. На вопрос, что она там забыла, Кассильда мило покраснела и пролепетала, что ей захотелось вишневого варения, и она решила его поискать. Но если хозяйка против, то она обойдется без него, ибо не хочет быть хозяевам в тягость своими капризами. Леди Веллиана умилилась и самолично разыскала и вручила ей банку варения, заверив, что нисколько не жалеет лакомства. Еще добрых пять минут обе рассыпались в любезностях, а я лишь скрежетала зубами, стараясь сохранить легкую улыбку на лице. Сдается, не в варении тут дело.

Полчаса назад эта дрянь прокралась в кабинет барона и вскоре вышла с какой-то книгой в руках. Не нравится мне это, ох, не нравится".

"Сегодня на кухне с утра пораньше поднялся переполох. Вся соль, что хранилась в большой банке в запирающемся на ключ шкафчике, оказалась перемешана с пеплом, а оставшаяся соль в мешке, что стоял в кладовой, рассыпана по полу. Риана по секрету сказала, что на одном из платьев леди Лангшмивары она обнаружила пятнышко золы. Ей тоже не нравятся эти дамы, и поэтому я заключила с ней временный союз. Теперь не только я буду следить за ними".

"Барон меня хвалит. Говорит, что я способная, речь стала более грамотной, да и в письме видны успехи. Эх, если бы он знал, как у меня болят пальцы после уроков чистописания".

"Ну и дела! В замке свадьба. Я и не думала, что на эту каргу кто-то позарится. Но что только на свете не происходит. Хорошо, что они уезжают".

"Моему разочарованию нет предела. Кассильда остается".

"Я думала, что с отъездом леди Лангшмивары жить станет легче, но становится все тревожнее и тревожнее. Сегодня с утра прибежала перепуганная до полусмерти Риана. Она сказала, что ночью следила за Кассильдой и видела, как она совершала какой-то обряд. Я не поверила и решила этой ночью сама понаблюдать за девушкой".

"Риана была абсолютно права. Как только замок затих, а все люди разошлись по своим комнатам, Кассильда крадучись выбралась из своей комнаты. Я пряталась за портьерой и едва не пропустила ее выход. Добравшись до одной из пустых гостевых комнат, она вытащила ключ и спокойно открыла дверь. Трудновато пришлось незаметно пробраться вслед за ней, но я это сделала! Когда мне удалось спрятаться под столом так, что девушка ничего не заметила, она уже начертила какие-то знаки прямо на полу, заключила их в круг и стала посыпать их каким-то порошком. При всем этом, она была простоволоса и полностью обнажена.

Хотя о чем я? Какая из нее девушка? При свете луны было видно, что она далеко не молода. Я бы сказала, что она примерно одного возраста с моим отцом.

Затем она начала петь на каком-то незнакомом языке. О, Единый, как стало страшно! От ужаса я совсем потеряла счет времени, и когда пришла в себя, в комнате уже никого не было. Выбравшись из-под стола, я заметила, что никаких знаков нет. Как будто ничего и не было. Только небольшая кучка загадочного порошка в углу. Я не удержалась и подобрала щепотку. Я потерла его, понюхала и даже лизнула. Оказалось, что это простая соль, по-моему, смешанная то ли с золой, то ли с пеплом. Так, похоже, одна загадка разгадана".

С этого момента я стала читать внимательнее.

"Какая же я дура! Хватило же ума рассказать о ночном бдении гостьи барону. Более унизительной минуты в жизни не было. Меня обвинили в злословии, подозрительности и неблагодарности. Ни он, ни леди Веллиана мне не поверили. Я сказала, что в таком случае готова немедленно покинуть замок и ушла. Быстро покидав свои вещи в сундук, я собралась уходить, но в комнату постучали. Это оказалась баронесса. Она попросила меня остаться на несколько дней. После долгих размышлений я согласилась, причем самым главным аргументом был Дарк. Милый, на что я иду ради тебя".

"Весь замок охвачен поисками. Барон мрачен и подозрительно смотрит на меня. Но я не причем, честное слово. Из кабинета пропала какая-то важная книга, которую хранит хозяин замка из поколения в поколение уже более чем четыреста лет".

"С каждым днем становится страшнее. Кухарка жалуется, что в кладовых появились крысы, а посуда бьется сама по себе. Я бы посмеялась, если бы при этих словах не увидела, как безо всяких причин не обвалились полки посудного шкафа. Когда разбирали осколки, оказалось, что не осталось не одной целой чашки или тарелки. Почти все обитатели замка плохо спят, во сне мучают кошмары. Пока я сплетничала на кухне с прислугой, прибежала Риана. Она была в ужасе. По ее словам, когда зашла в комнату леди Веллианы, она обнаружила хозяйку без сознания. Одна из служанок побежала к барону, а мы поспешили в комнату баронессы. Как не старались ни нюхательная соль, ни жженое перо не помогли привести ее в чувство. Пришедший на зов хозяин лично отвесил несколько пощечин, но и боль не возымели действие. Внезапно барон схватил жену за руку и повернул, внимательно рассматривая запястье. Что он там увидел я не поняла, но он помрачнел, выругался и, велев уложить ее поудобнее и не оставлять одну, быстро ушел. До самой ночи он не выходил из библиотеки, где он заперся".

"Вот уже три дня как все остается по-старому. Леди Веллиана так и не пришла в себя. Барон заперся в библиотеке и не открывает дверь, даже еду слуги оставляют у порога, забирая через некоторое время пустой поднос. Слуги напуганы и не знают что делать. Кассильда продолжает вести себя так, как будто ничего странного не происходит, но каждую ночь выходит из своей комнаты и бродит по замку, уделяя особое внимание подземельям. Попытки проследить не удались, потому что через какое-то время охватывает такой ужас, что те6ряется сознание. Когда прихожу в себя, то ее нигде не вижу'.

"Баронесса все еще без сознания. Барон так и не выходит из библиотеки. Никакие уговоры и уловки не действуют, я и просила, и умоляла выйти и разобраться с делами, но все без толку. Пришлось взять управление замком на себя, но это так тяжело, все валится из рук. Слуги начали потихоньку разбегаться. У постели леди Веллианы теперь дежурит Риана. Когда выпадает свободная минутка, я меняю ее, чтобы девушка хоть немного поспала. Я вымоталась".

"Этим утром кухарка подняла крик — на полу лежали невесть как попавшие в замок туки мертвых кур с отрубленными головами. После этого почти все слуги убежали из замка, побросав вещи. Остались лишь дворецкий, старая нянька, что растила еще самого барона и Риана. Я спросила ее, почему она осталась, но она не стала ничего отвечать. Заподозрив, что сегодня должно что-то случиться, я постаралась не засыпать. И оказалась права! Едва часы в главном зале пробили полночь, появилась абсолютно обнаженная Кассильда. С собой она несла мешок, из которого достала чашу, бутылочку и кусок мела. Начертив на полу круг, она поставила на середину чашу и вылила в нее содержимое склянки. Совершив эти манипуляции, она запела высоким голосом. Через несколько мгновений из чаши стал клубиться дым. Сгустившись, он преобразился в лицо леди Лангшмивары. Кассильда коротко сообщила, что все идет по плану и скоро книга будет у нее в руках. Дав дочери указания, что делать дальше, леди Лангшмивара предупредила, что скоро их люди будут в замке. Сделав над чашей замысловатый пас, Кассильда развеяла дым и ушла. Я долго не могла прийти в себя от услышанного. Надо что-то делать".

"В замок приехали леди Лангшмивара (без мужа) и ее люди. Не знаю, каким образром, но она умудрилась вернуть в замок почти всю прислугу. Они боятся ее больше смерти, но безропотно выполняют приказы. Новые люди быстро разошлись по замку и следят за каждым человеком. После того, как эта ведьма побывала в комнате леди Веллианы, та ненадолго пришла в себя. Этого времени нам с Рианой хватило, чтобы обтереть ее водой и немного покормить, после чего она опять впала в забытье. Да, едва не забыла упомянуть! По приказу леди Лангшмивары слуги выбили дверь в библиотеку, она зашла и, прижав барона к стене, что-то прошипела сквозь зубы. Затем велела всем убраться с глаз долой. Очень хотелось подслушать, но меня едва ли не под конвоем увели на кухню. После этого разговора барон как будто постарел и потерял волю".

"Я сделала это! Сегодня леди Лангшмивара опять разговаривала с бароном. Если это можно так назвать. После этого разговора у него были обожжены руки, запекшаяся кровь коркой покрывала лицо. Я знаю, что хозяин замка — крепкий мужчина, но ей удалось, чем-то пригрозив, его сломать. Я наблюдала, как открыв тайник, он отдал ей книгу.

Честно говоря, как и все в замке, я думала, что книга уже давно пропала. Об этом объявили еще до отъезда Дарка, но оказалось, что это была уловка, чтобы обмануть этих ведьм. Только они оказались далеко не дуры.

Когда она уже прижимала драгоценную книгу к груди, прибежала ее дочь и выпалила, что в замок едут староста и моя неугомонная сестрица. Ой, куда же ее понесло! Однако это сообщение вызвало в стане врага легкую панику, и леди Лангшмивара ушла, велев двум своим телохранителям заняться хозяином замка.

Мне удалось увидеть, как мамаша передала дочери вожделенный том, и решила, во что бы то ни стало, утащить у них его. После нескольких неудачных попыток мне это удалось! Теперь этого фолианта в замке нет. Только бы они не догадались, куда же он делся".

"С каждым днем обстановка в замке ухудшается. Уже пропали почти все старые слуги, да и новые исчезают почти ежедневно. Я нашла, не без помощи барона, несколько тайных ходов и теперь стараюсь передвигаться, не попадаясь на глаза кому-либо. Есть все основания считать, что две ведьмы не дадут мне просто умереть, а придумают что-нибудь оригинальное. Мне страшно.

Было интересно наблюдать, как они едва не поубивали друг друга, когда выяснилось, что вожделенная книга пропала. Вереночка, я надеюсь, что ты сможешь распорядиться тем, что попало в руки. Или догадаешься обратиться к тому, кто поумнее".

Последняя запись вселила в меня ужас. Строчки наползали одна на другую, буквы шли вкривь и вкось, а подчерк стал совсем неразборчивым.

"В замке почти никого не осталось. Комната баронессы уже неделю заперта, попасть туда невозможно. Вчера пропал барон, двумя днями ранее я обнаружила Риану, лежащей без сознания на кухне. Казалось, что она уже умерла, но мышцы были расслаблены как у спящего человека. Стоило только выйти из кухни, чтобы осмотреться и оставить тело без присмотра, как оно таинственным образом исчезло.

Я только что вернулась, после того, как полностью осмотрела замок. По-видимому я — единственная, кто остался. Я заперлась у себя и забаррикадировала дверь всем, чем смогла. Кажется, что темнота сгущается. Я зажгла все имеющиеся свечи. Ну, и пусть потом леди Веллиана ругается за расточительство. Я слышу какие-то шаги. Боюсь, это за мной..."

На этом дневник обрывался.

От прочитанного настроение вконец испортилось. Получается, что в замке действительно происходит что-то странное и страшное, и это напрямую связанно с Кассильдой и ее матерью. Я надеялась найти в дневнике сестрицы хоть какие-то подсказки, которые бы помогли разобраться в том, что же, в конце концов, происходит. Но ничего, кроме записей о довольно неудачных попытках слежки, не было.

Мда, с чего начали, тем и кончили. Как говорит бабуля — на колу мочало, начинай сначала.

Итак, попробуем мыслить логически.

Первое, леди Лангшмивара и ее дочь — ведьмы. Явно замышляют что-то нехорошее и им для этого нужна книга. Единственное место, где они могут скрываться — это замок, в котором в данный момент я и нахожусь. Они думают, что фолиант находится у меня, а если припомнить угрозы, сделают все, чтобы поймать меня и выпытать, где спрятана книга. Вывод — сделать все, чтобы это им не удалось. Жить-то хочется, и хочется жить долго и счастливо.

Второе, упомянутая книга, скорее всего именно та, которая хранилась у барона, была украдена сестрицей у Кассильды и передана мне. В данный момент находится в безопасности у магов. Сомневаюсь, что они так просто с ней расстанутся.

Третье, у меня в руках пергамент с непонятными письменами. Что-то подсказывает, что эти записи очень важны, но моих знаний не хватает, чтобы их прочитать. Здесь нужны специалисты, такие, как господин Лутий или другие маги. Один из которых бродит где-то в замке и не жаждет помочь.

Четвертое, найти обитателей замка и мою сестрицу Иллину, а так же разобраться в том, что за чертовщина происходит вокруг, придется мне. Раз уж умудрилась вляпаться по уши, то надо выбираться самой, не надеясь на помощь со стороны.

И последнее, бабушка. Если с ней случилась беда, то я этого не переживу.

После этих умозаключений меня охватила жажда деятельности. Я опять попробовала выйти из кухни, но с тем же успехом. Проклятый маг, зачаровал на совесть! Промучившись и ничего не достигнув, я обессилено села на лавку. Рассеяно осмотрела зарисованные знаки. Нет, и тут ничего.

Теперь меня охватила отчаяние, сменившееся апатией. Сколько просидела, уставясь на пламя свечи, не помню. И вдруг я заметила, что пламя немного подрагивает, будто от сквозняка. Постепенно до меня стало доходить, что это неспроста. Значит, здесь сквозняк.

Я вскочила и, взяв в руки свечу, стало медленно обходить помещение. Помниться, Иллина упоминала, что в замке много тайных ходов. Так может и на кухне есть хоть парочка?

Первый раз пламя заметалось около очага. Ну, все правильно, тяга-то должна быть, иначе огонь никак не развести. Второй раз огненный язычок затрепетал около посудного шкафа. Понятно, скорее всего, он закрывает ход. Из того, что я знала о тайных ходах, получалось, что они открывались с помощью рычага. Я начала обследовать все мало-мальски напоминающее замаскированный рычаг. Но, ни висящие на крючках дуршлаги и сковородки, ни резные завитушки на дверцах, ни сами полочки не являлись искомым запором. Разочарованно оглядев мебель, я сделала шаг назад, совершенно забыв о стоящей позади меня плите, и неожиданно споткнулась. Взмахнув руками в надежде ухватиться за что-нибудь, я смахнула с плиты кастрюли и огромный котел. Роняя все, до чего умудрилась дотянуться, я распласталась на полу. С кряхтением, как старая бабка, поднялась, потирая ушибленный копчик, и замерла на месте.

Обычно в двух-трех местах плита закрывается металлическими кругами и кольцами, которые, если снять, дают огню прямой доступ к днищу кастрюли. Диаметры этих колец разные, что позволяет равномерно варить пищу в посуде разной емкости.

Вот именно несколько таких колец и было сдвинуто, по-видимому, когда я падала. Но не это поразило меня, а то обстоятельство, что они закрывали отнюдь не топку, а какой-то лаз. Сняв все круги, получила довольно внушительное отверстие, в которое свободно мог пролезть человек. Перегнувшись через край и опустив как можно дальше руку со свечой, я пыталась определить, как далеко он тянется. Заодно углядела вмурованные в стену скобы, используя которые вместо лестницы, можно было довольно комфортно спуститься вниз.

Стоит лезть неизвестно куда или нет? Подумав, что толку от сидения на одном месте много не будет, решила попробовать разведать этот ход. Но прежде следовало обеспечить себя оружием защиты.

Я посмотрела на многочисленные ножи разных размеров. Нет, воспользоваться ими не хватит духу. Нужно что-то более травмоопасное. Такое, чем можно защититься, и, тем не менее, не убить противника. Хотя небольшой нож может пригодиться. Я задумалась. Например, вот эта деревянная колотушка для отбивания мяса. Примерилась. А ничего так, удобно. Ну, вот, с оружием обороны разобрались, теперь подумаем о защите. Как раз на глаза попался маленький сундучок с приправами. Что у нас тут?

Молотый перец. Отлично. Если бросить кому-нибудь в глаза, можно надолго вывести из боеспособного состояния.

Я взяла несколько шелковых салфеток и положила в каждый по щепотке. Свернув так, чтобы перец не рассыпался в кармане, но мог при необходимости легко развязаться, отложила их в сторону. Взяв две небольшие баночки, в одну насыпала соль, а в другую — золу. Немного поразмыслив, добавила пару головок чеснока. Просто так, на всякий случай. Из предположения, что, по поверьям, злые силы его боятся, ну а если не поможет, то с куском хлеба пойдет для еды. А запах, что запах. Я же с нечистью же не собираюсь целоваться. И с чистью, то есть с другими, тоже. На столешнице кучка постепенно все росла и росла.

Припомнив рассказы братца, я обыскала всю кухню, но нашла кусок прочной веревки. Нужно еще взять кремень и огниво, мало ли что. Так, я ничего не забыла.

Ах, да. Еда и вода.

С тоской оглядев получившуюся кучу вещей, я вздохнула и принялась за поиски сумки. К сожалению ничего подходящего найти не удалось. Пришлось выкручиваться подручными средствами. Запихнув пару сверточков с перцем в карман, я содрала с ближайшего стола скатерть, сверху положила собранные вещи и связала в узелок, сунув туда, на всякий случай, и пергамент с непонятными знаками.

Узелок вышел довольно объемистый. И тут встал вопрос, как я все понесу. Ведь если у меня будут заняты руки, то как спускаться по скобам? На помощь пришло воспоминание о брате. Как-то Алесс рассказывал про вещевой мешок, который удобно носить за спиной, и даже показал, как его вязать. Кстати, все довольно просто. Хорошо, что в одном из шкафов нашлась еще веревка, а если точнее, то это скорее был шнур. Я отмерила необходимую длину в два с половиной локтя, сделав два ушка внизу узелка, я привязала к ним концы, а примерно на середине сделала петлю и перехватила горлышко получившегося мешка.

Ну, вот, я готова!

Перегнувшись через край плиты, я вытянула как можно дальше руку и осмотрела ход. Дна колодца не было видно. Ну, что ж, придется еще немножко задержаться.

Обыскав кухню, я не нашла ни одного переносного светильника. Странно, ведь они часто нужны мало ли придется пойти в кладовку за продуктами? Сомневаюсь, что кухарка ходила в подсобные помещения с канделябром. Ну, нет — так нет. Обойдусь подручными средствами.

Мне понадобился кусок шнура, который я обвязала вокруг горлышка банки. Накапав на дно немного воска, закрепила свечку.

Теперь окончательно собралась. Можно отправляться в путь!

Закинув за спину мешок с вещами, я повесила на пояс колотушку, взяла светильник и переступила через край. Вцепившись в верхнюю скобу, я осторожно опустила одну ногу, но нащупать следующую не смогла, внизу была пустота. Однако я хорошо помнила, что скобы есть, я их довольно ясно разглядела. Поэтому собравшись с духом, я оперлась на скобу одной ногой и, вытянув другую, почти повисла на руках. И, наконец, дотянулась-таки до следующей ступени.

Спускаться было трудно, поскольку скобы были забиты с расчетом на более рослых людей. Приходилось, проклиная про себя создателей этой лестницы, рассчитывать широкий шаг. А так как я никогда особо не утруждала себя тренировками (а зачем они будущей целительнице?), то скоро стало сводить мышцы. Вот когда стало понятна вся глубина заблуждений.

Все, как только удастся разобраться с навалившимися проблемами, начну хотя бы зарядку делать! А то в последнее время приходиться то по болотам ходить, то по сугробам пробираться, то, как сейчас, висеть подобно летучей мыши, уцепившись за скобу, где-то между небом и землей. Ох, прав был братец, говоря, что с такой физической подготовкой, единственная моя роль в любом наемническом отряде будет роль обузы, которую и убить жалко и терпеть невозможно. А я, дурочка, еще и обижалась.

Наконец я под ногами почувствовала твердую землю и, едва не расплакавшись от облегчения, упала прямо там, где стояла. Сняв со спины мешок, чтобы не мешал, вытянула ноги и стала их массировать, чтобы отпустили напряжение и боль, так как в данный момент не могла ступить и шагу. Когда боль слегка отступила, я огляделась. Я оказалась в колодце шириной примерно в десяток локтей, облицованном тесаным камнем. Никакого намека на продолжение хода я не обнаружила. Запаниковав, я начла метаться по небольшому пространству, ощупывая каждый камень в надежде найти скрытый механизм. И тут заметила у самой земли небольшое отверстие. Присев на корточки, я осветила новый ход.

Ну, что сказать? Может быть кошке, собаке или еще какой зверушке в этом лазе было бы просторно, а вот человеку... Я не отличаюсь особенной упитанностью и, дай Единый, не застряну в этой дыре.

Однако делать нечего, надо двигаться дальше. Вздохнув, я подобрала мешок и полезла в лаз. Как и предполагала, ход оказался тесным, так что пришлось ползти, едва ли застревая в особо узких местах. Да еще одной рукой толкать перед собой светильник, а другой — мешок с вещами.

Нет, ну вы скажите, кто ж так стоит потайные ходы? На кого рассчитывали? Ступени — на великана, а эту дыру — на гномов?

Пробираться пришлось довольно долго. По крайней мере, так казалось. Но вдруг я услышала какие-то голоса. В надежде выбраться, наконец, из опостылевшего лаза, я удвоила усилия. Извиваясь как червяк, стала продвигаться в ускоренном темпе. Через десяток метров мне показалось, что стало немного светлее. Еще пара десятков метров, и уже различила голоса.

— Девочка, хватит дурить. Положи ее на место, — прозвучал мужской.

— Не подходи, — в женском слышались истерические нотки.

Я замерла, прислушиваясь.

— Стою, — успокаивающе произнес мужчина.

— Не двигайтесь, иначе я ее брошу.

Некоторое время молчание. Затем снова заговорил мужчина:

— И долго мы будем так стоять?

— Я сказала, не двигайтесь!

— Не устала? Руки не затекли? — участливо спросил он. — Подумай, милая, что будет, если ты уронишь эту чертову бутылку. И тебе, и мне не поздоровиться. Тебе что, жить надоело?

Всхлип.

Раздался грохот, как будто упала какая-то мебель. Вскрик.

— Ах ты, зараза! Кусаться-то зачем? — обиженно протянул мужчина.

— Сам виноват, — несколько злорадно ответила девушка.

Да-да, звонкий молодой голос мог принадлежать только девушке. Я хотела вылезти, но, судя по всему, обстановка там напряженная. Инстинкт самосохранения прямо-таки вопил, что сейчас не время обнаруживать себя.

— А ты знаешь, что любой укус опасен, а уж человека тем более, — поучающе прозвучал мужской голос. С легким оттенком заинтересованности и желанием поделиться знаниями.

Кажется, тут пытаются усыпить бдительность. И довольно профессионально. Как хотелось поддаться силе и уверенности этого голоса. Если бы на месте неизвестной девушки была бы я, то можно было бы меня брать голыми руками.

— Зараза к заразе не пристанет.

— Ну, зачем же так невежливо со старшими.

— А нечего руки распускать.

— Похоже, что ты уже успокоилась. Поговорим?

— Не о чем разговаривать. Идите вы... своей дорогой и оставьте меня в покое.

— Ага, умная. Так я и оставлю в покое сумасшедшую, которая в один момент может сровнять с землей весь замок с его обитателями.

— Я вовсе не собираюсь уничтожать замок.

— А что собираешься делать? — в мужском голосе чувствовался легкий скептицизм.

— Не ваше дело!

— Ты хоть знаешь, что у тебя в руках? — некоторое время длилось молчание, затем мужчина продолжил. — Так я и знал.

— Ну, и что. Зато незнание не помешает ей воспользоваться, — вызывающе прозвучал голос девушки. — Еще один шаг и как шарахну ее об пол! Тогда увидим, что получиться.

— Не увидим.

— А я говорю, увидим!

— Не увидим, — в мужском голосе звучала неприкрытая насмешка.

— Почему это?

— Милочка, тебе обязательно со мной постоянно спорить? Поверь, я знаю, что говорю.

— Отвечайте?!

Да, у девицы явно с нервами не все в порядке. Ей бы пару неделек попить валерьянку или, хотя бы, настойку пустырника.

— Какая настойчивая. Не увидим, потому что будем мертвы.

— Ну и ладно. Если со мной умрешь ты, то я согласна!

Я напряглась. Меня охватило чувство, что вот-вот произойдет непоправимое. Похоже, она действительно готова умереть. О, демоны, а я тут в подземной дыре — попробуй вылези. Так глупо влипнуть! Я же могу вместе с ними тут отдать концы. Ой, как жить-то хочется! Надо что-то делать!

Похоже, к такому же выводу пришел и мужчина, потому что раздался шум борьбы. Вот вскрикнула девушка, следом прозвучали мужские проклятия. Потом звон разбитого стекла, испуганный возглас. Все, похоже, пора вмешаться!

Я мигом преодолела несколько метров, отделявших от выхода, и буквально вывалилась под ноги мужчины. Борьба сразу же прекратилась. Я подняла глаза и невинно поинтересовалась:

— Извините, я не помешала?

Интересно, я когда-нибудь научусь просчитывать последствия своих действий? Хорошо, что ума хватило после столь неожиданного появления быстро отползти от выхода из норы. Едва успела, как в то место сначала ударил огненный шар, а потом прилетело что-то весьма тяжелое, предположительно посуда (если судить по звону).

— Вы чего, убить хотите? — испуганно вскрикнула я.

Вместо ответа едва не получила еще одним шаром. Он на миг осветил лицо мага и девушки, но этого мгновения хватило, чтобы их узнать. Шар пролетел над головой и впитался в стену. И в тот же миг раздался визг, да такой громкий, что уши заложило.

— А-а-а! Нечиста-ая! — девушка метнулась за спину магистра и, вцепившись крепкой хваткой, испуганно выглянула из-за его плеча.

Я рефлекторно обернулась, но никого за спиной не было. Это она про меня что ли?

— Привет, Иллина. Ну, чего ты кричишь? — поприветствовала я сестрицу, затем обернулась к магу. — Добрый день, магистр Рошар. Может, больше не будете огнем кидаться?

Он посмотрел на руку, в которой переливался жаром очередная сфера. Она послушно впиталась в ладонь. Затем перевел взгляд на меня. От выражения его глаз у меня по спине побежали мурашки.

— Верена, а ты что здесь делаешь? Я где велел тебе сидеть?

Робко улыбнувшись (авось пронесет), тихо промолвила, потупив глаза:

— Я знаю, что не должна была уходить, но было так скучно...

— Знаю... Не должна... Дура пустоголовая! — бушевал маг.

Так. Раз начал ругаться, значит, буря миновала. Это я еще по папочке знаю. Теперь главное не возражать, а дать выпустить пар.

— Веренка, это ты? — Иллина уже не выглядела так испуганно, поэтому тут же набросилась на меня. — На кого ты похожа?

— Подумаешь, испачкалась немного. А кто бы не испачкался? Знала бы, сколько в этой норе пылищи! — встав в полный рост и отряхнувшись, ответила я. Правда, моих усилий по борьбе с грязью явно не хватало. Вот, даже коса в паутине.

— Немного?! Да назвать тебя сейчас пугалом, это польстить!

— Девочки успокойтесь, — попытался было вмешаться маг, но сестрица закусила удила, и остановить ее было невозможно.

Что я только не услышала в свой адрес. И что я неряха, если буду так выглядеть, то останусь до конца жизни в девках, что ей стыдно находиться рядом со мной. Но надо отдать ей должное, все это она высказывала, не забывая помогать привести себя в порядок. За время иллинкиного монолога магистр пытался несколько раз обратить внимание на себя, но вскоре, после нескольких бесплодных попыток, замолчал.

— Ты прямо как маленькая, — уже спокойнее сказала Иллина, стряхивая последнюю грязь с подола. — Стоит только немного упустить из виду, как норовишь влезть куда не следует или измазаться с ног до головы. За тобой глаз да глаз нужен.

— Ну, что, девушки. Успокоились? — наконец-то добился вставить слово маг. — А теперь, Верена, изволь мне объяснить, как ты выбралась из зачарованной лично мной кухни и оказалась здесь.

— А, кстати, здесь — это где? — спросила я, глупо надеясь, что удастся увильнуть от объяснений.

— Здесь — это в подземной части замка. А именно в лаборатории. И, девочка, даже не пытайтесь перевести разговор в другую сторону. Не получиться. Итак, я слушаю, — он сложил руки на груди и встал так, чтобы одновременно контролировать и меня и сестрицу.

Я глубоко вздохнула, поняв, что расспросов не миновать и принялась рассказывать с самого начала, как я в спальне увидела надпись на зеркале и нашла дневник Иллинки.

— А вы меня даже выслушать не захотели! — обиженно добавила я, притворно шмыгнув носом. — А там, между прочим, на полу еще и руны были начерчены.

— Помнишь, как они выглядели? — озабоченно хмурясь, спросил магистр Рошар.

— Я их даже перерисовала.

— Покажи!

Порывшись в мешке, я едва достала пергамент, как мужчина вырвал его из рук. Сорвав шнурок, он развернул свиток и уставился в изображение. Пару минут помолчав, он обернулся к сестрице и показал ей содержимое свитка.

— Ты знаешь, что тут написано?

Иллина на мгновение взглянула и отрицательно покачала головой.

— Нет, я такого не видела,— затем обернулась ко мне. — Ты уверена, что такие руны изображены именно в моей комнате?

— Разумеется.

— Тогда они появились позже, при мне пол был чистый.

— Слушай, что ты имела в виду, когда написала "Иди вниз"? — полюбопытствовала я.

Она пожала плечами:

— То, что написала. Я давно подозревала, что с этими подвалами не чисто. Да и Дарк много о них рассказывал. Поэтому решила сама их исследовать, но на всякий случай, чтобы ты могла найти, оставила подсказку.

— Откуда ты знала, что я тебя буду искать?

— Ты же моя сестра. Старшая, — она улыбнулась так, что у меня тут же потеплело на сердце. — Я знаю, что ты никогда не оставишь меня в беде.

Я покраснела. Было мучительно стыдно, что у меня нашлись дела, и я, вместо того, чтобы помочь сестрице, занималась проблемами соседей и выращиванием дурацких цветов. А хуже всего была мысль, что если бы маги не настаивали, я бы не решилась вернуться в замок.

— Я смотрю, вы привыкли перекладывать свои проблемы на эту девочку, — как-то нехорошо ухмыльнулся магистр. — А сами решать не пытались?

— Кого это вы имеете в виду? — тут же взвилась Иллинка.

— Да всех, кого встретил. Не видите что ли, что из-за вас у Верены своей жизни нет!

— Не надо ругаться! — я поспешила вмешаться в разгоравшийся спор. — С моей жизнью все в порядке, мне нравиться помогать людям, — заявила я, повернувшись к магу, а затем обратилась к сестрице. — Иллина, не обращай внимание, лучше расскажи, что ты узнала о леди Лангшмиваре и ее дочери.

— Об этом она поведает позже, а пока ты продолжай, — распорядился магистр, сразу став строгим.

Пришлось продолжить свою историю. Рассказала, как прочитала дневник, как пыталась расшифровать руны.

— Еще бы ты их поняла, — в голосе мага послышалось удивление и что-то похожее на уважение. — Они написаны в зеркальном отражении со смещением. Сомневаюсь, что студенты старше третьего курса, за исключением нескольких, смогли бы их прочесть. Однако, должен признать, ты молодец. Лутий прав, не место тебе в этой деревне. Такой потенциал пропадает.

Я почувствовала, как меня распирает гордость, но постаралась ее придушить и поспешно продолжила рассказ.

Когда пришел черед поведать, как мне удалось найти на кухне лаз, я смутилась. Хотелось рассказать, как я обыскивала помещение и путем умственных усилий смогла вычислить местонахождение спуска. Не признаваться же в собственной неуклюжести, но под насмешливым взглядом мужчины соврать не осмелилась.

— Надо будет внимательно осмотреть этот ход. На всякий случай. А ты, — обратился мужчина к сестрице, — знала о нем?

Она отрицательно помотала головой.

— Ну, а потом услышала голоса и решила появиться, — закончила я и спросила: — А что у вас происходит? Я уж думала, что вы поубиваете друг друга.

Они переглянулись и промолчали. Я с удивлением заметила, как маг начал медленно заливаться краской. Ой, не думала, что когда-нибудь смогу увидеть смущенного мага! Как я слышала, эти товарищи тертые, и совесть с ними давно попрощалась, не выдержав нагрузки.

— Ничего. Немного не поняли друг друга, — буркнул мужчина.

Судя по хитринке в глазах, у сестрицы было, что на это сказать, но она промолчала. Ну, ничего. Я попозже у нее подробности выпытаю! Но маг явно догадался, что я не собираюсь долго оставаться в неведении, поэтому решительно заявил:

— Вы, конечно, можете остаться здесь и поболтать, а мне некогда. Время не терпит. Мало ли, на что еще способны ведьмы, — и повернулся, чтобы уйти.

— Нет, я с вами! — заявила я, догоняя уходящего магистра. Ничего, от любопытства не умирают, выясню позже, что же тут произошло до моего появления. И потом, хватит! Не хочу опять остаться одна. Страшно!

— И я с вами, — пристроилась с другой стороны сестрица и вцепилась в рукав мага.

— Руку отпусти, — проворчал он, пытаясь стряхнуть руку девушки.

— Чего?

— Руку, говорю, отпусти. Не дай Единый, что-нибудь случиться, я даже колдовать не смогу.

— Ой, извините.

Осторожно толкнув скрипнувшую дверь, мы вышли в темный коридор. Хорошо, что я не забыла прихватить самодельный светильничек. Его света вполне хватало, чтобы осветить путь впереди на пару метров. Пол крайней мере можно было идти не спотыкаясь.

Вспомнив путь вниз, я ожидала увидеть пыльные, с густой паутиной по стенам, подземелья. Воображение рисовало камеры с решетками и прикованными скелетами. Но, нет, ничего такого здесь не встречалось. Полы оказались чистыми и ровными, иногда попадались крепкие дубовые двери, но вместо камер там находились кладовые и винные погреба. В этом я убедилась, когда толкнула одну из дверей, оказавшуюся не запертой. За что получила гневный взгляд мага и шипение, не хуже болотной гадюки. На стенах, через каждые двадцать шагов, были прикреплены кольца с вставленными в них факелами.

— Может, зажжем факелы? Светлее будет, — жалобно спросила Иллина.

— Ничего глупее не могла придумать? — ядовито ответил маг. — Лучше крикни "Мы идем вас убивать!", да погромче, чтобы наверняка услышали.

— Убивать? — испуганно пискнула сестрица.

— Нет, цветы дарить.

Повороты, переходы, тупики. Через час блужданий мне стало казаться, что мы никогда из этих подземелий не выберемся. Сестрица уже буквально на мне висела. Да и я едва ноги от усталости переставляла, держась за спиной мага, стараясь не терять ее из виду. Поэтому, когда в очередной раз нам дорогу перегородила решетка, я нечаянно наткнулась на резко остановившегося мужчину и лишь потом посмотрела на препятствие.

С первого взгляда она ничем не отличалась от других, встреченных по пути, но потом, приглядевшись, увидела, что створки несколько раз обмотаны цепью и заперты на массивный навесной замок. А ведь до этого почти все встреченные двери были открыты. Где-то дальше по коридору мелькал свет.

Магистр осмотрел замок, сделал замысловатый пасс рукой и... Замок не открылся. Он еще раз осмотрел запор, пробормотал заклятие, но проклятая решетка так и осталась на месте.

— А вот это уже интереснее, — задумчиво протянул маг.

Он повторял всевозможные заклятия на разных языках, делал пассы, пытаясь взломать каверзный замок, но у него ничего не получалось. С каждой попыткой магистр все больше мрачнел и раздражался.

Чтобы не нервировать и так взвинченного мага, мы с сестренкой сели отдохнуть, прислонившись к стене. Она устроила голову мне на плечо и, казалось, уснула. Эх, а я так хотела расспросить ее обо всем случившемся! Зато теперь я имела возможность пристально разглядеть девушку.

Усталое лицо, круги под глазами, притаившиеся в уголках губ морщинки — Иллинка казалась старше меня лет на десять. В слабом свете светильника блеснула серебряная нить. Приглядевшись, я закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть. На виске ясно выделялась седая прядь. Что должна была пережить сестрица, чтобы поседеть!

Я аккуратно заправила волосы за ухо. Она отмахнулась во сне, как от назойливого насекомого. И тут я обратила внимание на руки. Известно, что о возрасте женщины можно точно узнать по рукам. Как бы молодо не выглядела дама, рука — вот что выдаст ее. Так вот, если судить по рукам, сестрица на самом деле старше меня. И намного.

Я растерянно хлопала глазами, пытаясь понять открывшееся знание. Маг продолжал испытывать замок на прочность, благополучно забыв свое же предупреждение о соблюдении тишины и ругаясь уже в полный голос. Но поскольку нас до сих пор не обнаружили, я пришла к выводу, что никого чужого по близости нет.

Сестрица привалилась на плечо, сопя мне в шею. От сидения в неудобной позе затекло все тело, и я осторожно, стараясь не разбудить, пошевелилась, чтобы поменять положение.

— Где я? — сонно пробурчала Иллинка, не открывая глаз, и заерзала.

Вдруг мне в живот уперлось что-то твердое. Шипя от боли, я оттолкнула вяло сопротивляющуюся сестрицу. Это оказалась рукоятка прихваченной из кухни колотушки.

— Эй, а это что? — громко спросила девушка, заставив вздрогнуть от неожиданности.

— Оружие самообороны, — улыбнувшись, ответила я.

— Отдай это мне, — подобравшийся со спины магистр рванул упомянутое оружие из рук.

От неожиданности я выпустила колотушку из рук, и спустя пару минут мы с сестрицей наблюдали, как он с каким-то остервенением лупил деревянным молотком по замку, цепи и самой решетке.

Наконец усилия мага увенчались успехом. Одно из звеньев цепи разорвалось, и уже бесполезный замок повис на одном конце цепи. Быстро освободив створки, он открыл решетку и обернулся к нам.

— Ну, что, девочки, пойдете со мной или лучше останетесь?

— Конечно, пойдем, — поспешила уверить мага сестрица. — С вами безопаснее.

— Ага.

— Тогда вперед.

И мы двинулись вперед.

И опять коридор. Видеть уже не могу эти подвалы!

К счастью, на сей раз идти пришлось не далеко. Уже через пару минут мы вышли в огромный зал, освещенный факелами. Осторожно выглянув из-за спины мужчины, я осмотрелась.

Честно говоря, я думала, что увижу типичный зал с алтарем для жертвоприношений. Ну, как же! Загадочный замок, мрачные подземелья, тайные ходы, эти бесконечные коридоры, ведьмы — именно такую обстановку рисовало воображение. Однако ничего такого в поле зрения не попадало, я даже разочаровалась. А где же черепа, цепи, кандалы, инструмент для пыток?! Вместо этого, для разнообразия, чисто выметенный пол, деревянные бочки в дальнем углу и колонны, стоящие по кругу и поддерживающие высокий потолок.

— Где это мы? — не удержалась я от вопроса.

— Я, кажется, знаю, — задумчиво сказала Иллина и, отвечая на вопросительный взгляд мага, ответила. — Видела план замка. Если я правильно помню, то этот зал находится под южной башней. К нему должны примыкать еще два помещения.

— Где?

— Я сейчас покажу.

Она направилась в сторону бочек. Магистр последовал за ней, а я немного отстала, заметив какие-то знаки на колоннах. Я подошла поближе, и действительно обнаружила начертанную руну. На соседнем столбе тоже. Осмотревшись, я убедилась, что знаки были на всех колоннах. При ближайшем рассмотрении они показались мне очень знакомыми. Сняв мешок, я порылась в его недрах и извлекла на свет пергамент, на котором записывала таинственную надпись в комнате баронессы. Так и есть! Вот эта закорючка похожа на третью в строке руну. А вот эта — восьмая. Может, мне удастся отыскать все?

— Ну и где эти помещения? — внезапно раздался голос колдуна. От неожиданности я вздрогнула. — Что-то я их нигде не вижу. Девочка, ты уверена?

— Да. Я точно помню. Может, они за потайными дверями? — растерянно ответила сестрица.

— Может быть. Тогда придется попотеть, чтобы отыскать вход.

— Магистр Рошар, можно вас отвлечь? — через минут десять поинтересовалась я, устав ждать, пока они с Иллиной отвлекутся от ощупывания и толкания бочек. — Тут на колоннах нарисованы руны, такие же, как я перерисовала. Вот смотрите! — Я тронула одну, за тем другую, третью, в том же порядке, как и в надписи.

— Погоди, ничего не трогай! — раздался крик мага, но было уже поздно.

Один за другим знаки начали светиться. Затем зал начал содрогаться. На полу в центре зала вспыхнул огонек и побежал по невидимым желобкам, очерчивая круг.

— Дура! — мужчина буквально снес меня с ног. Я упала, прижатая его телом, и тут из пола, где я только что стояла, выскочил клинок.

— Ой!

— Вот тебе и ой! — маг встал и помог мне подняться.

— Веренка, ты как? — услышала я встревоженный голос сестрицы.

Повернувшись в ее сторону, я увидела, что середина зала с колоннами огорожена высокой решеткой. Мы с магом остались внутри, а Иллина — снаружи. Она подошла к решетке и взялась за кованые прутья. Нечего было и думать, чтобы их отогнуть. На такой подвиг и у крепкого мужчины не хватило бы сил. Тогда она попробовала пролезть между ними.

— Застрянешь, — предупредила я. Просочиться сквозь преграду мог только худенький ребенок, а никак не взрослая женщина.

Как говорили мужики в селе, фигурка у сестрицы была весьма аппетитной, есть за что подержаться. А теперь, когда она стала выглядеть старше, тело еще больше налилось силой и зрелой красотой. Присмотревшись к ней повнимательней, я осознала, что за один ее взгляд мужчины будут складывать голову. Вспомнив свой облик, я почувствовала зависть, но постаралась сразу же ее придушить, напоминая себе, что завидовать сестре — это низость. Помогло, хоть и не сразу.

Как я и предполагала, из иллинкиной идеи ничего не вышло. Оставив бесплодные попытки, она в изнеможении оперлась плечом о бочки и едва не свалилась на пол. Тяжеленные бочки, до этого момента стоявшие непоколебимо, отодвинулись в сторону, открывая небольшую камеру, в которой находились пропавшие обитатели замка. Среди них я едва узнала непривычно похудевшую повариху.

— Иллиночка, детка, ты ли это? — удивилась тетушка Груня.

— Я.

— Неужто удалось спастись от этих гадин?

— Похоже, да. Тут и Веренка!

— Где?

— Вон, — махнула рукой в нашу сторону девушка.

— Тоже за решетку угодила? — удивилась женщина, но увидев возле меня незнакомого мужчину, который все еще придерживал меня за талию, угрожающе прошипела. — А это что за сморчок девочку лапает? Иллина, деточка, отопри! Я сейчас ему покажу, как с молоденькими да глупыми девицами обниматься!

— Тетушка Груня, это не сморчок, а маг. Он приехал из самой столицы, чтобы разобраться, что происходит в наших местах, — вмешалась я, смущенно глядя на магистра.

— Магистр Рошар, боевой маг седьмой ступени, — представился мужчина, убирая руку с моей талии и пряча ее за спиной. От греха подальше.

— Оно и видно, что боевой. Ну, погоди, выберусь из этой клетки! — стращала повариха. — Иллина, ну, что ты там возишься?

— Так не знаю чем клетку открыть. Ключа-то нет.

— Что же это, мы так тут взаперти и останемся? — этот вопрос так и остался риторическим, так как за нашими с магистром спинами послышался шум.

Мы обернулись и заметили, как на каменной стене появились очертания дверного проема. Через мгновение силуэт приобрел объем, и из-за возникшей двери появились сначала леди Лангшмивара, а затем ее дочь.

— Вот вы и попались! — в голосе Кассильды звучало удовлетворение пополам со злорадством.

Обе женщины подошли к решетке, что отделяла середину зала от остального пространства, и каким-то невероятным образом оказались внутри круга. Как я не присматривалась, подсмотреть, как это у них получилось пройти сквозь прутья, узнать эту тайну не получилось. Магистр одним движением задвинул меня за спину и приготовился к бою.

— Ты смотри, какой шустрый! — цокнула языком старая карга, затем уставилась на меня. — А-а, вот и наша любопытная девочка! Ну что, милая, побеседуем?

От страха я сжалась в комочек, мечтая стать невидимкой. Увы, у меня не получилось.

— Верена, подружка, ты мне не рада, — пропела Кассильда. От ее тона у меня по спине побежали мурашки.

Но подойти ей не удалось. Маг метнул в нее какое-то заклинание, но она ловко увернулась и издевательски рассмеялась. Отвлекшись на более молодую соперницу, мужчина упустил из виду более пожилую и опытную. Пока одна его отвлекала, другая потихоньку подбиралась поближе.

— Сбоку! — предупредила я.

Маг быстро обернулся и отбил атаку. Однако мое вмешательство не осталось без внимания.

— Ах, вот ты как? — молодая ведьма сделала пас, и меня буквально снесло с места. Отлетев, я ударилась спиной об решетку и сползла на пол.

— Жива? — услышала я голос сестрицы.

— Вроде.

Просунув руку между прутьями, она погладила меня по голове и расплакалась. Слушать ее всхлипывания было невыносимо. И так от боли в глазах темнеет, да еще и причитания над ухом — у кого угодно настроение испортиться. Поэтому я решила немного встряхнуть Иллинку.

— Иллина, ты говорила, что знаешь, где мы находимся. Это так?

Она утвердительно кивнула.

— Выход найдешь?

— Да.

— Тогда быстрее выбирайся отсюда...

— А как же ты? — выпалила она, шмыгнув носом.

— Не перебивай! Позовешь на помощь.

— Кого?

— Понимаешь, у нас в селе находятся маги, которые приехали, чтобы разобраться, что происходит в наших краях. Говорят про какую-то аномалию, не спрашивай, что это такое — сама не знаю. Так вот, мы с магистром Рошаром приехали в замок вроде как на разведку. Кто же знал, что так все получиться! Но я уверена, что они готовы к любым неожиданностям и не бросят нас в беде.

— А как же ты? — повторила она.

— Что я? Мне отсюда не вылезти. Сама видишь, решетка мешает. Или ты знаешь, как ее убрать? — она отрицательно покачала головой. — Ну, тогда не медли. Чем быстрее ты приведещь подмогу, тем у нас больше шансов остаться в живых. Иди!

— Но...

— Живее! — прикрикнула я.

Хорошо, что ее не пришлось долго уговаривать. Наверное, она поняла, что я права. Поэтому не стала спорить и ушла. Этому поспособствовал и огненный шар, который взорвался над ее головой и опалил волосы.

Я обратила внимание на сражение мага с ведьмами. Если он пользовался силой стихий, действуя быстро и максимально эффективно, то женщины предпочитали другой подход. Пока одна отвлекала на себя внимание, другая плела всевозможные петли, силки, паутинки, которые при попадании должны были сковывать движения, но на это уходило довольно много времени. Магистр пока довольно успешно отбивался. Но удача продлилась не долго.

Пока шла схватка, даже я, далекая от магических поединков, поняла, что ведьмы попались весьма умелые. Что и подтвердилось. Стоило только и магу упустить на пару минут Кассильду из виду, как он за этот опрометчивый поступок поплатился. Она успела сплести живые сети, которые подобрались к мужчине, и одна из лиан стала оплетать левую ногу, сковывая движения. Обе колдуньи удвоили усилия, и магистру приходилось туго.

Пора было вмешаться.

Убедившись, что на меня не обращают внимания, я огляделась в поисках оружия. У прохода, через который мы вошли в зал, валялась забытая колотушка. Отлично! Должна же я испытать ее в бою, чтобы быть уверенной, что не зря прихватила ее с кухни. Ну, все! Держитесь!

Сжав рукоять, я незаметно подкралась к старшей ведьме. Но ударить сзади не смогла. Это нечестно!

— Эй! — крикнула я, привлекая внимание, за что сразу и поплатилась.

Карга довольно шустро для своего возраста обернулась и чем-то запустила в меня. Меня отшвырнуло на пару шагов.

— Разберись, наконец, с этой девчонкой, — велела она дочери, а сама продолжила сражение с магом, которому удалось уничтожить мешающие лианы.

Я пыталась подняться, но ноги разъезжались на скользком льду, в который превратился пол на расстоянии пары локтей. Держа в руке извивающийся подобно змее стебель, Кассильда подошла ко мне. А мне уже почти удалось устоять на ногах. Один шаг, я буду на твердом полу. Брошенное на пол растение медленно поползло ко мне. Я брыкнула ногой, ведьму, и теперь мы уже вдвоем лежали на полу, пытаясь разобраться, где, чьи конечности. Поскольку сегодня для меня это было не первое падение, то мне удалось первой выпутаться из кучи-малы. Мелькнула мысль, не дать Кассильде воспользоваться магией. Поэтому пришлось действовать по старинке — вцепилась в волосы и сделала попытку ударить ее головой об пол. Она отбивалась, но перевес был на моей стороне. Куда там городской-то лощеной девице супротив деревенской! Локти, коленки, ногти — и этого достаточно для хорошей бабской драки. Не давая подняться, я уселась на нее верхом и, держа за космы, с удовольствием водила ее носом по льду.

Стоило только немного ослабить хватку, как ведьма умудрилась вывернуться, и теперь я оказалась на полу. Она схватила меня за горло и стала душить. Перед глазами замелькали мушки, я задыхалась. Одной рукой пытаясь оторвать ее руку от шеи, второй я вслепую шарила по полу, надеясь на чудо. И нащупала мою драгоценную, ненаглядную колотушку. Которой и воспользовалась.

Кассильда обмякла. Передохнув минуту, пока мушки перед глазами не рассеялись, я откатила тело ведьмы. Приподнявшись на локтях, осмотрелась.

Старуха и маг с переменным успехом продолжали швыряться заклинаниями. Вокруг них царила разруха. Постоянно с потолка и колонн падали куски камня, пол усеян обломками.

"Интересно, Иллине удалось позвать на помощь?"

Внезапно все помещение содрогнулось. Маг и колдунья отлетели друг от друга в противоположные стороны, да и остальные не удержались на ногах. Куски камня с потолка стали падать еще сильнее. Решетка, отделяющая середину зала от остального помещения, заскрипела и поднялась.

Рядом со мной застонала, приходя в себя, Кассильда. Придушив в зародыше совесть, я еще раз хорошенько приложила ее колотушкой по голове. Хватит, я уже усвоила урок — благие намерения и честность ведут в ад, ну, или, по крайней мере, к большим неприятностям. Когда она опять утихла, я подобрала лиану и крепко ее связала. Так надежнее.

Пришедшие в себя колдуны продолжали бороться. Решив не мешать им (сами разберутся), я, прихватив неизменную колотушку, потопала к камере. Я попробовала сбить замок колотушкой, но дерево оказалось слишком мягким, и постепенно древесина начала размочаливаться. Да еще и советы мешали.

— Как ты бьешь? Левее бери, левее, — ворчала кухарка.

— Какое левее. Не слушай ее, девочка. Вот сюда, под дужку, — едва не под удар сунул палец дворецкий.

— Как ты молоток держишь. За конец рукоятки держи, а не за середину, — это один из стражников. — Ты что, никогда молоток в руках не держала?

— Мне так удобнее, — постепенно зверея, огрызнулась я.

— Может и удобнее, но не правильно.

Замок не поддавался. Тогда решила попробовать по-другому. Продев рукоять в дужку замка, я навила и... Сломала рукоять.

— Вот дура! — хором сказали комментаторы.

Оглянувшись, я подобрала камень и продолжила молотить по замку. Должен же он рано или поздно сломаться.

Через несколько минут разболелась рука, но я упорно продолжала колотить. Удар, еще удар. Наконец что-то хрупнуло, и замок сломался. Открыв решетку, я отошла в сторону, чтобы не попасть под ноги бросившихся из камеры людей. Привалившись к прутьям, я через полузакрытые глаза смотрела, как камера постепенно пустела.

Но далеко убежать бывшим пленникам не удалось. Внезапно буквально неоткуда появились фигуры в плащах.

— Рошар, помощь нужна?

— Не помешает.

— Странно, что ты с женщиной справиться не можешь, — усмехнулся один из пришедших и шагнул вперед.

— Осторожнее. Она весьма опасна. Помогите взять ее живой. Надо бы узнать, откуда такая шустрая взялась.

— Не выйдет. Вам меня не поймать, — захохотала ведьма и бросила что-то себе под ноги.

Помещение заволокло дымом, а когда он рассеялся, ее в зале больше не было.

— Демоны Ада! — выругался один из магов. — Теперь лови ее.

— Вы как? — спросил другой. — Все целы?

Он мигом открыл сумку, и буквально через несколько минут на полу выстроились ряды баночек, бутылочек и коробочек. Сам маг уже оказывал первую помощь. Перевязав раны нескольким пострадавшим, он посмотрел на меня и стал перебирать пузырьки с лекарствами. Вынув один из них, он вытащил зубами пробку и понюхал содержимое. Удостоверившись, что найдено именно то, что нужно, лекарь накапал несколько капель в кружку, затем разбавил содержимым другой бутылочки и разболтал. Затем подошел ко мне и заставил выпить.

Буквально через пару минут я почувствовала, как силы возвращаются. Вместе с ними проснулось и любопытство.

Вокруг царила суета. Прибывших магов оказалось около десятка, и всем нашлось дело. Двое опрашивали бывших узников подземелья. Высокий старик пытался успокоить тетушку Груню, которая с удовольствием скандалила, требуя, чтобы они немедленно отпустили исстрадавшихся обитателей замка. Еще трое волшебников внимательно изучали руны, изображенные на колоннах, то и дело споря о значении того или иного знака. Еще несколько осматривали каждый сантиметр подземелья. Господин Лутий в стороне от всего этого хаоса, то и дело хмурясь, разговаривал с магистром Рошаром.

Неожиданно на меня налетел вихрь.

— Верена, живая! — это, плача, на моей шее повисла сестрица.

— Отпусти, задушишь, — прохрипела я, пытаясь отцепить ее от себя.

— Я так волновалась, что помощь не успеет, — она шмыгнула носом.

— Все в порядке, ты молодец. Как ты умудрилась так быстро их привести?

— Я совершенно растерялась, когда поднялась наверх, — через несколько минут, уже успокоившись, начала рассказывать Иллина. — Металась как укушенная, не зная, что предпринять дальше. И вдруг меня окликнули. Представляешь мое удивление, когда я поняла, что голос доносится из зеркала. Спасибо, и одного знакомства с ведьмами хватило за глаза и за уши. Хотела разбить его вдребезги, да только узнала говорившего.

— Кого?

— Вот этого, — она кивнула на некроманта. — Это ведь его ты летом лечила? Он еще тебе про Академию рассказывал и обещал помочь с поступлением.

— Ага.

— Ну, так вот. Он велел открыть ворота. Знаешь, а ты оказалась права, — задумчиво протянула она. — Они действительно были готовы. Стоило только выполнить указание, как они сразу же появились во дворе и потребовали показать дорогу. Странно, зачем им нужно было ждать приглашения?

— Потому что на замок было наложено заклятие. На территорию можно проехать только с согласия хозяев, — мы и не заметили, как подошел господин Лутий.

— Но я же не хозяйка, — возразила сестрица.

— Верена рассказывала, что ты невеста одного из сыновей.

— Правильно. Не забудь, леди Веллиана сама взялась обучать тебя всему, что нужно знать и уметь владетельнице замка, — встряла я.

— Ты так думаешь? — в ее голосе смешались удивление и робкая надежда.

— Правильно, Верена, — одобрительно кивнул некромант. — Замок уже признал тебя членом семьи. Иначе бы мы просто не смогли бы войти.

Сестрица смутилась. Тут подошел один из молодых магов, что обследовали зал и обратился к некроманту:

— Магистр, а с этой что делать? — указал он на связанную Кассильду.

Та, гордо подняв голову, с вызовом смотрела на нас. Увидев, что на нее обратили внимание, демонстративно плюнула под ноги одному из вновь прибывших. И лишь усмехнулась, получив пощечину.

— Ну, давай, давай. Тоже мне, храбрец, бить связанную, — ядовито сказала она.

Тот опять замахнулся, но был остановлен господином Лутием:

— Алексис, оставь ее в покое. Ты что, не видишь, она же тебя намеренно провоцирует?

Парень буркнул что-то в ответ, но отошел. Молодая ведьма торжествующе поглядела на него, а затем посмотрела на нас:

— Что, думаете, поймали и связали, так теперь никуда не денусь?

— А что, разве не так? — слегка наклонив на бок голову, с легкой улыбкой переспросил магистр.

— Наи-ивные, — протянула она.

Они с некромантом долго играли в гляделки, но Кассильда оказалась упряма. Неизвестно, долго ли продолжалась битва взглядов, если бы магистра не отвлекли.

— Мы обыскали весь замок, ничего подозрительного больше не нашли.

— А что говорят хозяева?

— Мы их не видели. Разве они тут? — удивился докладчик.

Господин Лутий нахмурился, затем прикрыл глаза и словно прислушался к чему-то, известному только ему. Затем резко открыл глаза и сказал:

— Они в замке. Ищите.

— Мы уже все обыскали и ничего не нашли.

— Ищите, — повторил магистр.

Прислушиваясь к разговору, ведьма беззвучно смеялась.

— Ты! Где они? — рявкнул на нее мужчина.

— Не скажу, — она проказливо, как девчонка, высунула язык.

— Где они? — повторил он и сделал какой-то жест.

Женщина скорчилась на полу, постанывая от боли, но не говорила. Через несколько минут, он сделал круговое движение рукой, и она затихла.

— Мне повторить? — угрожающе переспросил мужчина.

— Все равно не найдете! — прошипела она.

Магистр опять повторил свои действия. Кассильда кричала, стонала, но так и не призналась, где находятся барон и его жена.

— Где находятся хозяева? Куда вы их дели?

— Не помню, — прохрипела сорванным голосом ведьма.

Я в ужасе смотрела на господина Лутия. Не думала, что такой милый и приятный в общении человек может быть так жесток. Вот тогда-то до меня и стало доходить, что некроманты вовсе не такие белые и пушистые. А я-то наивная думала, что слухи о жестокости некромантов ложные! Я мечтала стать маленькой и незаметной. Оглянувшись на сестру, увидела такой же желание и страх в глазах Иллины.

Магистр взглянул на нас и, видимо оценив выражения лиц, велел молодому магу, которого назвал Алексисом:

— Убери ее отсюда. Подом допрошу. А ты, красавица, — бросил он свернувшейся в клубок пленнице, — постарайся припомнить, где находятся барон и его семейство. Настоятельно прошу.

Тот намотал на кулак волосы и потянул наверх, заставляя встать. Подталкивая в спину тычками, он поволок ее прочь. Кассильда упиралась, кричала оскорбления, даже плевалась, но силы были не равны. А молодой маг не упускал возможности лишний раз причинить ей боль.

Было тяжело смотреть на жестокость. Слегка прикусив губу, я сдержалась, чтобы не броситься на помощь ведьме. Кто бы знал, сколько на это понадобилось сил!

Услышав сдержанное хмыканье за спиной, я оглянулась.

— Что, Верена, тебе ее жалко? — криво усмехнувшись, спросил господин Лутий.

Я некоторое время молчала, но потом утвердительно кивнула. А что врать-то, все и так на лице, наверняка, написано. Как говорит бабушка, аршинными буквами.

— Поверь мне, девочка, с ними иначе нельзя. Стоит только им почувствовать слабость, как они воспользуются предоставленным шансом, и тогда пиши — пропало. Сдается мне, на совести этой ведьмы не одна загубленная жизнь. Ты в детстве сказки слышала?

— Конечно, — удивилась я. Причем тут сказки?

— А были такие, в которых говорилось, что нельзя сидящую на цепи в оковах ведьму водой поить, иначе беда будет? Это неспроста, в сказках вековая мудрость сохранена. Ну да ладно, сейчас не ко времени беседы вести, да и не место. Верена, шла бы ты во двор. Там брат тебя дожидается.

— Алесс? Он здесь? — обрадовалась я.

— Здесь. И не только он. Половина вашего села за нами увязалась, — с улыбкой сказал господин Лутий.

— Пошли, я провожу, — потянула меня за руку Иллина.

Сбиваясь с шага на бег, мы поспешили к выходу из подземелья. После увиденного хотелось как можно быстрее оказаться под открытым небом. Пройдя длинный коридор, мы подошли к крутой лестнице, как оказалось, первой из полудюжины, что пришлось пройти. Когда я добралась до конца лестницы, в боку сильно кололо. Я задыхалась. А пройти предстояло немало. Тридцать ступенек. Площадка. Пару минут отдыха. Еще тридцать ступенек. Площадка. Сколько пришлось пройти, узнать не получилось — я сбилась где-то на третьей сотне.

Когда сестрица открыла дверь, и вместо очередной лестницы мы оказались в холле, я не верила своему счастью. В помещении находилось множество людей, причем все что-то делали, сновали туда-сюда. Вся эта суета ошеломляла. Иллина, взяв за руку, потащила в самую гущу народа. Однако отыскать брата было не так легко. После долгих поисков и расспросов, мы вышли на улицу и тут-то и наткнулись на пропажу.

Алесс стоял возле конюшни, держа в поводу Буяна, и разговаривал с Вульфом. Иллина громко позвала брата и замахала руками как ветряная мельница, стараясь привлечь внимание. Но парни были так увлечены, что нее обратили на нас никакого внимания.

— Ах, так! Ну, погодите, — она гневно сверкнула глазами и решительно зашагала вперед. А мне пришлось бежать за ней, молясь, чтобы она не выкину какой-нибудь фокус.

— ... не знаю, — услышали мы обрывок разговора.

— Возможно, это единственный шанс, — убеждал Алесс друга.

— Это идиотизм, а не шанс.

— Вульф, людям нужно помочь. Я обещаю, все будет хорошо. Мой план сработает.

— Тебе напомнить, чем все кончилось, когда ты так говорил в последний раз? — не смотря на скептические слова, я по тону поняла, что оборотень почти сдался. — Меня хотели принести в жертву.

— Не правда. Только взять некоторые фрагменты тела, — вырвалось у братца. Увидев, как у Вульфа потемнели глаза, он поспешил добавить. — Но ведь все обошлось! Я же тебя вытащил.

— Ага, а кого я потом "живицей" отпаивал?

Так, а это уже интересно. Помнится, кто-то (не указывая пальцем) говорил, что сам он был ранен. И вдруг выясняется, что "живица" была нужна для моего непутевого братца. То-то рана была запущена едва ли не до гангрены.

— Что ты к мелочам придираешься? — возмутился Алесс. — А ты другой выход видишь?

Оборотень некоторое время молчал. Мы с сестрицей подобрались поближе, стараясь не шуметь. Уж больно разговор интересный получается! Грех не полюбопытствовать.

— Демон тебя побери! — выругался Вульф через какое-то время. — Но это в последний раз.

— Ну, разумеется! — уверил мой братец.

— Учти, я слушаю тебя в последний раз. Больше на твои провокации я не поддамся.

— Конечно, конечно.

А вот верить бы я братцу не стала. Уж больно хитрая улыбка мелькнула на его губах. Но, судя по хмурому взгляду оборотня, он ни на грош не купился на уверения друга. Слишком хорошо знал приятеля.

— Ой, девочки, вы целы? — отвлекая внимание Вульфа, чтоб тот не передумал, обрадовано завопил Алесс. Он с распростертыми объятиями вышел нам на встречу. — а то я обещал этим магам открутить им головы, если с вами что случиться.

— Целы, целы, — процедила сестрица, вырываясь из обхвата. — Причем отнюдь не благодаря тебе.

— А я-то тут причем? Сами приключения на свои глупые головы искали.

— Искали? — взвилась Иллина. — Да ты... Да ты...

— Ну-ну, продолжай. Так кто я? — и, не дождавшись ответа, ехидно продолжил. — А как тебя называть? Булочница. Возмечтала курица о лебедином полете. Размечталась, видите ли, за баронского сынка замуж выйти, хозяйкой замка стать. Нос-то задрала, о родном отце забыла, я уж о мачехе не говорю. А как в беду попала, так сразу упреки, что ж это родственники спасти кровиночку не поспешили.

С каждым словом братец все больше заводился и, под конец речи я уже думала, что дело дойдет до драки. Сестрица молча слушала обвинения, лишь сжимала кулаки.

— А я и не просила меня спасать.

— Эй-эй, ребята, успокойтесь, — вмешалась я. Еще ссор не хватает. — Алесс, перестань сейчас же. Иллина, успокойся, я знаю, что ты ни в чем не виновата. Это просто стечение обстоятельств.

— На себя посмотри. Уже взрослый, а все в сомнительные авантюры ввязываешься. Ладно бы сам, так и других впутываешь. Что ты, что твой папаша, — крикнула сестрица. — Яблочко от яблоньки недалеко падает.

— Приспособленка.

— Авантюрист.

— Пожалуйста, не ссорьтесь, — простонала я, видя, что еще немного и дело дойдет до драки.

— А ты чего вылупилась? — заявила уже мне девушка, смерив с головы до пят презрительным взглядом. — Тоже мне, миротворица нашлась.

От незаслуженной обиды у меня на глазах навернулись слезы. Ну вот, хотела как лучше!

— Вот дрянь. Веренку-то за что обидела? — вступился за меня брат, приобняв рукой и прижав к себе.

Сестрица ничего не ответила, лишь вскинула голову и гордой походкой удалилась.

— Не плачь. Ну ее..., — шепнул Алесс, а затем добавил с заговорщицким видом. — Знаешь, а я придумал, как нам бабулю отыскать.

— Правда? Как? — с надеждой посмотрела на него.

— А вот для этого нам помощь Вульфа понадобится, — хитро улыбнувшись, прошептал на ухо братец, оглядываясь на приятеля. — Только просить придется тебе.

— Почему? — недоуменно спросила я.

— Он не сможет отказать такой красавице и умнице как ты.

Я с сомнением посмотрела на него. Ой, темнит что-то братец.

— О чем это я должна его просить?

— Как о чем? Чтобы он перекинулся и взял след.

— Я вам не собака, чтобы по следу идти, — гневно отрезал оборотень.

— Но ты же не позволишь, чтобы старушка страдала, когда в силах помочь? Веренка к ней очень привязана, да и к тебе она хорошо относится. Сам говорил, — продолжал увещевать Алесс.

— Ты, правда, можешь ее найти? — умоляюще посмотрела я на Вульфа.

— Скорее всего, нет, — тихо выругавшись, ответил он. И пояснил. — Слишком много времени прошло, запах наверняка пропал.

— Может, все же попробуешь? — не отступала я. — А вдруг еще остался. Ну, пожалуйста!

— Хорошо, попробую, — после недолгого молчания буркнул оборотень.

— Спасибо, — на радостях я обняла и быстро чмокнула его в щеку.

И с удивлением заметила, как парень смутился и покраснел. Я как завороженная смотрела на него, отмечая мужественные черты лица. Он, не отводя глаз, медленно поднял руку и отвел упавшую на глаза прядку за ухо.

В стороне послышался сдавленный смех. Алесс веселился во всю, наблюдая за нами.

— Тили-тили-тесто, жених и невеста, — дурашливо пропел он. — Вульф, дружище, держи себя в руках. Сестрица у меня одна — умница и красавица. В травах разбирается, хорошо готовит, людям помогает. Не девушка — сокровище! Хочешь, сосватаю?

— Дурак! — чувствуя жар на щеках, я ткнула смеющего брата. Оглянувшись на оборотня, я подобрала юбку и бросилась прочь. Ну, его, насмешника! Иногда я понимаю, почему Иллина его терпеть не может.

— А теперь поговорим серьезно, — услышала я за спиной голос брата уже без веселых ноток. — Как уже говорил, я тебя подстрахую.

Я остановилась, чтобы послушать продолжение разговора, но Вульф взял друга за плечо и сказал, покосившись на меня:

— Тише. Давай уйдем отсюда куда-нибудь, где поспокойнее, и там обсудим твой гениальный план.

Похоже, вредный братец решил таким хитрым способом избавиться от нас с сестрицей. Чтобы не мешали их секретным делам. Ну, ладно. Я этим заговорщикам все припомню. Я собиралась гордо удалиться, дабы они прочувствовали свою неправоту, но тут услышала, как меня зовут.

В дверях стоял магистр Рошар.

— Девочка, ты не потеряла записи?

— Какие записи? — не поняла я.

— Руны, которые ты перерисовала, — как маленькой объяснил маг.

— А-а, эти! Не знаю. Они в мешке были, — припомнила я.

— Как ты могла их оставить без присмотра? — бушевал маг. — Живо неси сюда.

— Но...

— Никаких но. Живо, — для ускорения он шлепнул меня пониже спины и в ответ на мой удивленный взгляд (ну, не ожидала я такого от почтенного магистра) рявкнул. — Почему ты еще здесь?

Чтобы не нарываться на нотации, пришлось идти на поиски. Кто бы знал, как не хотелось спускаться обратно в подземелья. С каждым шагом я шла все медленнее и медленнее, вздрагивая при малейшем подозрительном звуке. Перед каждым поворотом коридора я останавливалась, заглядывала за угол и лишь потом двигалась дальше. Казалось, в любой момент можно ожидать нападения.

Вот, наконец, и зал, где столько все произошло. Странно, ожидала, что тут будет полно народа, маги, слуги, а не было ни души. Я поискала глазами мешок, но пока ничего не нашла. Борясь с желанием побыстрее сбежать, я продолжала обследовать помещение. Идти приходилось очень аккуратно, чтобы не споткнуться об валяющихся вокруг обломках. Сам пол напоминал огород, в котором завелись кроты — везде-то ямки, то горки земли и камней. И все это перемешалось с погнутыми железными прутьями. В середину зала пройти не удалось из-за завалов. Да, чтобы убрать, здесь придется очень потрудиться!

Подумав, я стала пробираться в сторону, где ранее находились пленники. Что-то подсказывало поискать пропажу именно там. И действительно, рядом со сломанной решеткой валялась любимая колотушка. Я обрадовалась ей, как давней знакомой. Погладив деревянную ручку, я подхватила ее и пристроила на поясе.

Искать мешок пришлось дольше, чем предполагала. Но, наконец, я, споткнувшись об разбитую бочку и упав на четвереньки, обнаружила около руки знакомые завязки. Потянув, мне удалось вытащить пропажу на свет. Схватив его в охапку, я поспешила уйти из этого пугающего места.

Вернувшись наверх, я наткнулась на Алексиса.

— Где ты бродишь? Тебя давно уже ждут, — он грубо схватил меня за локоть и потащил по коридору в сторону бароновой библиотеки.

Не знаю почему, но этот молодой маг вызывал у меня сильную неприязнь. Я попыталась вырваться из его хватки, но он еще сильнее сжал пальцы. От боли я тихо зашипела сквозь зубы. Ну вот, теперь синяки будут!

Он буквально втолкнул меня в помещение.

— Полегче, — огрызнулась я.

— Ничего. Чай не принцесса, — ухмыльнулся парень.

Ах, так! Ну, погоди! Ты у меня еще допрыгаешься.

Я начала перебирать в уме способы рассчитаться с наглым магом. Только делать нужно осторожно, чтобы никто не смог найти виновного. Первое, что пришло в голову — что банально подсыпать слабительного, благо у меня достаточно трав и знаний о способе применения, чтобы обеспечить грубияну несколько часов, а может быть и дней "приятного" времяпровождения. Но, подумав, отбросила эту мысль. Как-никак он обучался в Академии и, скорее всего, умеет по вкусу и запаху распознавать посторонние добавки. Но ничего, я обязательно что-нибудь придумаю.

В библиотеке вокруг стола собрались уже знакомые магистры — господин Лутий, магистр Рошар, магистр Торрик, магистр Сотис, а так же еще пятеро незнакомцев.

— Принесла записи? — оглянувшись на шум, спросил демонолог.

Я, молча, кивнула и протянула мешок. Он бережно взял и стал рыться внутри. Просто найти свитки не удалось, и он начал выкладывать вещи на стол. Горка росла, а записи все не находились. Наконец его терпение лопнуло.

— На, ищи сама.

Разумеется, стоило только мне самой сунуть руку в глубину мешка, как сразу же удалось нащупать искомое. На глазах изумленного магистра, я жестом профессионального фокусника вытащила записи. Отобрав у меня свитки, он начал их разворачивать на ходу. А остальные тем временем освобождали стол от мешавших предметов, просто сгребая их в сторону.

Я повернулась, чтобы уйти, но меня остановил окрик некроманта.

— Верена, ты куда? Останься, нам нужно у тебя уточнить кое-какие подробности, — он обратился к коллегам. — Господа, пропустите девочку поближе.

Магистры Сотис и Торрик слегка подвинулись, жестом подзывая меня. Я заняла указанное место.

— Алексис, план подземного зала готов? — спросил моего сопровождающего господин Лутий.

— Да, магистр, — он протянул сложенную вчетверо карту, нарисованную на ткани.

Расстелив карту на столе, магистры склонились над ней.

— Так, здесь у нас спрятанная под бочками камера, вот здесь ход, по которому мы пришли. Это колонны, — начал показывать магистр Рошар.

— На них были знаки? — спросил один из незнакомых мне магов.

— Да, — и обратился ко мне. — Девочка, ты можешь точно указать, где какие знаки расположены?

— Конечно.

Я склонилась над картой и стала показывать символы, расположение которых успела запомнить. Собравшиеся сверялись с зарисованными знаками и ставили условные обозначения на ткани. По мере заполнения карты маги заволновались.

— Торрен, смотри, если провести прямую от этого столба до того, а отсюда туда и соединить с первой точкой, то получится равносторонний треугольник, — рассказывал демонолог. — Тогда вот эта линия будет его биссектрисой.

— Теперь проведите вот здесь линию, — подхватил рыжеволосый мужчина, один из новоприбывших. — Господа магистры, вам это ничего не напоминает?

Собравшиеся переглянулись и разом помрачнели.

— Может, это случайность? — робко высказался кто-то из магов.

— Ты сам-то в это веришь? — насмешливо ответил вопросом на вопрос господин Лутий и обратился ко мне. — Верена, ты не могла ничего напутать?

Я отрицательно помотала головой.

— Да уж, положеньице, — пробормотал демонолог и уставился на чертеж.

Я тоже смотрела на схему, которая скорее напоминала паутину, и, как не вглядывалась, не могла разглядеть что-либо понятное. Спросить же, что, собственно говоря, интересного они углядели, постеснялась. Так и стояла, молча, рядом, уставясь на карту.

— Это что, пентаграмма вызова? — спросил самый молодой из присутствующих.

— Корис, как ты умудрился получить степень магистра? С такими-то познаниями. У меня даже первокурсники в схемах разбираются лучше вас, — ядовито произнес магистр Торрик. — Хотя о чем это я! Связи... деньги... и ни толики мозгов.

— Да как вы смеете?! — побагровел маг.

— Господа, успокойтесь, — вмешался некромант. — У нас сейчас есть более важные проблемы, чем выяснять друг с другом отношения.

Оба спорщика замолчали, но демонолог продолжал бросать на своего противника насмешливые взгляды. Я заметила, что все маги с большим уважением слушают господина Лутия. Честно говоря, у меня даже закралось подозрение, что некромант вовсе не рядовой преподаватель Академии, как он представился летом.

— Сотис, — между тем обратился он к магу времени. — Это то, что я думаю?

— Ага. И где эти мерзавки умудрились отыскать схему. Я был уверен, что все записи и книги давно уже уничтожены.

— Торрик, а ты как догадался, что это такое? — обратился Сотис к демонологу.

— В отличие от нашего коллеги, — он кинул взгляд на все еще красного от гнева Кориса, — я имею привычку читать.

— Но в нашей библиотеке нет книг по этой теме!

— А кто сказал, что они могут находиться только в библиотеке Академии. В конце концов, вспомните один любопытный фолиант, который принесла вот эта девочка, — все как по команде посмотрели на меня. От внезапного внимания я растерялась.

— Про какой фолиант вы говорите? — вмешался рыжий маг, с любопытством глядя на коллег.

— Вы не поверите, непонятно откуда отыскалась первая копия легендарной "Реки времени".

— Не может быть! Последняя утеряна около пятисот лет назад.

— Я лично держал в руках, — уверил магистр Сотис.

— Откуда у простой деревенской девчонки такое сокровище?

— Постойте, так вот почему вы сюда сорвались? Больно сильные возмущения временного поля регистрировались в последнее время в этом районе. Небось, колдовали, — маг посмотрел на меня с подозрением.

Под его пристальным взглядом я начала краснеть. Тут же вспомнились мои жалкие попытки вырастить подснежники.

— Ты девочку-то не пугай. Ну, поколдовала немного, — заступился за меня господин Лутий. — Сам бы удержался?

Тот покачал головой.

— Господа, давайте вернемся к более важным проблемам, — призвал к порядку старый маг.

Я улыбнулась. Он показался мне похожим на сказочного Снежного Деда. Небольшого роста, полноватый старичок с окладистой седой бородой буквально излучал добродушие. Лукавое выражение голубых глаз не скрывали густые брови. Заметив, что я его разглядываю украдкой, он подмигнул левым глазом и снова склонился над столом.

— Сотис, вы у нас специалист. Что скажете?

— Что, что... Это прямое вмешательство в пространство-время.

— Какое именно?

— Пока не знаю. Мне понадобится время для изучения.

— Время.., — усмехнулся Корис. — С этой книгой у нас сколь угодно времени. Пара заклинаний — и дело в шляпе.

Все присутствующие посмотрели на него, как на умалишенного. Магистр Торрик презрительно скривился.

— Молодой человек, любое вмешательство в течение времени может привести к необратимым и катастрофическим последствиям, — поучающее сказал старый маг и обратился к некроманту. — Лутий, все же стоит разобрать на следующем заседании совета право на ученую степень некоторых сотрудников.

— Увы, но это вне нашей компетенции. По новому указу о реформе в сфере образования, степень магистра можно получить по прямому назначению короля, — ответил его собеседник. — За особые услуги перед короной.

— Но это может привести к упадку магической науки. Король не может быть таким дураком, чтобы не понимать этого!

— Не может? А как тогда трактовать его указ о полевых цветах? — ехидно спросил магистр Торрик.

— Господа, сейчас не место и не время обсуждать политику, — попытался призвать их к порядку рыжий маг, указывая глазами на магистра Кориса, который что-то увлеченно писал в небольшой книжице.

— Вы правы, — кивнул господин Лутий. — Сотис, сколько вам понадобиться времени?

— Дня два-три. Некоторых элементов в схеме не хватает. Например, тут и тут, — он указал на недочерченый угол. — Придется восстанавливать опытным путем.

— Верена, это все, что было на рисунке в комнате?

— Ага.

— Может, стоит направить кого-нибудь из молодежи в комнату, чтобы перерисовать заново? Мало ли что девочка пропустила или не заметила. У студиозов все же опыта больше.

— Я уже отправлял, — недовольно поморщился некромант. — Но какие-то олухи успели затоптать рисунок. Почти ничего разобрать не удалось. Так что эти записи — единственное, что осталось.

— Жаль, жаль. Боюсь, тогда я не уложусь в указанный срок. Если бы хоть знать, в каком направлении искать..,

В этот момент дверь в библиотеку распахнулась, и библиотеку ворвался запыхавшийся Алексис. Меня охватило неприятное предчувствие.

— Ведьма сбежала.

От этого известия меня словно обухом по голове ударили. В полной прострации я наблюдала возникшую суету. Научные споры отошли на задний план. Почтенные магистры, забыв о собственном достоинстве, подобно базарным бабам выясняли, кто виноват, обвиняя друг друга в грехах, начиная с ранней молодости. С пеной у рта, доказывали правоту, напрочь забыв о первопричине. Лишь господин Лутий, схватив за грудки молодого мага, на свою беду оказавшимся дурным вестником, добивался подробностей побега.

На меня никто не обращал внимания. Постояв немного, я решила уйти. Все равно от моего присутствия никакого толку. Отыскала на кухне верхнюю одежду, натянула шапочку, варежки и пошла наружу.

Выйдя во двор, я тут же наткнулась на братца.

— Веренка, я как раз тебя ищу. Поехали домой, я сани приготовил. Нечего тебе здесь делать, тем более после того, как они ведьму проворонили, — презрительно улыбнулся он. — Специалисты.

— А как же, ее же нужно поймать?

— Ничего, без тебя справятся.

— Но... — я беспомощно оглянулась.

— Живо! Ждать не буду, — прикрикнул Алесс.

Тем не менее, я не торопилась, ожидая, что обо мне вспомнят и позовут. Уж очень хотелось помочь!

Не вытерпев промедления, он схватил меня за руку и потащил за собой.

На заднем дворе нас действительно ждали кони, впряженная в сани, на которых я приехала в замок, кажется, целую вечность назад. Закинув меня как мешок с сеном, Алесс вскочил на облучок и щелкнул вожжами.

— Но! Пошли, милые!

Кони рванули с места, будто решили выиграть все призы в скачках. Не ожидая такого резкого рывка, я упала на пол.

— Это похищение, — пискнула я и услышала в ответ заливистый смех.

Проклиная братика за лихачество, я, пошатываясь от тряски, осторожно вскарабкалась на сидение и облегченно вздохнула. Нет, если он будет ехать так и дальше, живой точно до дому не доберусь! Я хотела было крикнуть, чтобы он правил аккуратнее, но тут же задохнулась и раскашлялась. Угробит он меня, точно угробит.

До села мы домчались в рекордный срок, но когда остановились у дома, я была едва живая. Меня мутило. Никогда не думала, что меня в санях может укачать. Оказалось, глубоко заблуждалась.

— Ну как прокатились? — сияя, словно начищенный таз, спросил братец. — Правда, здорово?

Я хмуро посмотрела на него и побрела в дом.

Внутри оказалось на удивление чисто и тепло. Печь встретила весело потрескивающими в огне дровами и шумящим чайником. В воздухе стоял запах свежеиспеченных блинов.

— Бабуля, я вернулась! — снимая шапочку, крикнула я.

А в ответ тишина.

Я быстро обошла дом, но нигде никого не увидела. И лишь потом вспомнила, что бабушка пропала. Вернувшись на кухню, я села на скамеечку у печки и расплакалась.

— Вереночка, вернулась, — услышала я голос Забелы. — А я вот тут подумала, что ты, поди, голодная. Вот, блинов напекла. Ты одежку-то снимай, иди, руки вымой да садись за стол.

Пока я приводила себя в порядок, она суетилась, накрывая на стол. И все это время не прекращала что-то рассказывать, не ожидая от меня поддержания разговора. За что я была ей бесконечно благодарна!

Я села за стол. Забела тут же подставила поближе крынку со сметаной и плошку с любимым вишневым варением. Свернув блин трубочкой, макнула его в сметану и отправила в рот. И только сейчас поняла, что очень голодна. Оказывается, не всегда переживания отражаются на аппетите.

Не заметив, я умяла довольно большую стопку блинов со сметаной и варением и выпила три чашки чая. И лишь тогда почувствовала сытость. Меж тем Забела сидела напротив и с умилением смотрела, как я расправляюсь с обедом.

Наевшись, я почувствовала, что спать хочется до такой степени, что глаза просто слипаются, и сознание уплывает. Сквозь дрему я почувствовала, что меня бережно обняли за плечи, подняли и куда-то повели. Проведя в комнату, меня посадили на кровать и помогли раздеться. Помню, как меня бережно укрыли одеялом, и тут же провалилась в сон. Последнее, что успела запомнить — это шепот.

— Ну, что?

— Тише, она уже спит.

— Думаешь, она заметила?

— Нет. Слишком устала и перенервничала.

Сколько я спала, не знаю, но проснулась выспавшаяся и отдохнувшая. Сладко потянувшись, поднялась и оделась. Судя по темноте за окном, был уже вечер, но в комнате было довольно светло, так как на подоконнике горел светильник. Расчесав волосы, я заплела косу и, убедившись, что выгляжу сносно, вышла на кухню.

В доме было тихо. В кухне на столе все также сервированный стол, заботливо прикрытый полотенцем. Видимо, Забела позаботилась. Есть не хотелось, поэтому я оставила все, как есть.

Привыкнув в последнее время, что рядом постоянно что-то случается или кто-то находится рядом, оставшись одна, я не знала, чем заняться. Взяв в руки пяльцы с недовышитым узором, я повертела их в руках и положила назад в корзинку с рукоделием. Настроения не было. Хотела было почитать ту книгу, по которой братец уговорил зачаровать цветы, но вспомнила, что ее забрал господин Лутий. Мда! Скучно. А я жаждала действия. Я ходила из угла в угол, не зная, что предпринять. И тут раздался стук открываемой двери.

— Веренка, ты еще спишь? — услышала я крик брата с порога и топот.

— Нет, давно проснулась, — ответила я.

— Отлично. Тогда прямо сейчас и займемся.

Не успела я открыть рот, чтобы спросить, чем он собирается заняться, как братец исчез. Через несколько минут он явился обратно, но уже не один. Рядом с Алессом шел огромный серый волк с пятном белой шерсти на груди. Я испуганно отшатнулась.

— Ты чего, Вульфа не узнала? — удивился брат.

Я отрицательно покачала головой.

— Ладно. Пора за дело. Показывай ему бабулину комнату.

— Почему я? Ты что, сам не можешь? — возмутилась я.

— А я вас тут подожду, — нахально заявил он, сдернув полотенце и потер руки, увидев горку блинов.

— Эй, тебе не стыдно? А нас подождать не можешь, единоличник?

— Ты лучше не болтай, а иди, делом займись. Быстрее закончишь — больше шансов, что блинчики застанешь, — ухмыльнулся этот вредина.

Не дав мне ответить Алессу, как хотелось, оборотень подошел и потянул за подол в другую комнату. Не сопротивляясь, я послушно пошла за ним. Отпустив, он обошел комнату, внимательно обнюхивая каждый предмет. Подойдя к платяному шкафу, он обернулся и выжидательно посмотрел на меня.

— Открыть? — спросила я.

Он утвердительно кивнул.

Обнюхав каждую вещь, он вышел и направился на кухню. Я последовала за ним, но брат закрыл дверь прямо перед моим носом.

— Погоди. Дай ему перекинуться, — шепнул он мне.

Пришлось ждать, правда, недолго. Буквально через несколько минут меня пригласили. Вульф уже полностью одетый сидел за столом и намазывал блинчик сметаной. Перед ним стояла горячая чашка чая. Ну вот, уже без меня хозяйничают.

— Ну, что, нашли следы? — спросила я.

— Как я и говорил, какие были следы, все уже затоптали. Но... — ответил оборотень и отправил блинчик в рот. Я, молча, ждала продолжения. — У окна мне почудился посторонний запах. Правда, довольно слабый, чтобы сказать определенно, чей он.

— Значит, бесполезно было искать следы?

— Я предупреждал. Верена, ты не волнуйся. Я уверен, что с твоей бабушкой все в порядке. Не тот она человек, чтобы пропасть бесследно. Но тебе придется набраться терпения, — он успокаивающе похлопал меня по плечу. — Попробуй внимательно осмотреть дом, должна же найтись хоть малейшая подсказка. Тогда мы ее быстро найдем.

Вдруг входная дверь затряслась под ударами. Показалось, что ее даже пинали. Братец пошел посмотреть на того, кто так громко ломился. На крыльце стоял запыхавшийся Кот:

— Алесс, собирайся. Маги и староста собирают народ на облаву.

— Отлично, — братец снял с вешалки меховую куртку.

Вульф отодвинул стул и тоже вышел в коридор. Я села на скамеечку, чтобы обуться.

— А ты куда? — нахмурился родственник.

— Как куда? Я с вами, — спокойно ответила я.

— Вот только тебя и не хватает для полного счастья, — хмыкнул он. — Дома останешься!

— И не подумаю.

Но Алесс не стал слушать возражения, а вышел на улицу и запер дверь. Я метнулась к выходу и заколотила в дверь, которая и не думала поддаваться.

— Выпусти меня!

— Еще чего.

— Алесс, может лучше подпереть чем-то? Для большей уверенности, — раздался голос Вульфа.

— Предатель, — крикнула я, от души пнув дверь, и тут же скривилась от боли.

— Давай. За сараем стоит колода для рубки дров. Думаю, подойдет, — не слушая меня, одобрил идею друг.

Пыхтение и стук возвестили о том, что они таки претворили свою идею.

— Ну вот, теперь можно спокойно идти. Сестренка из дома не выберется.

— Эй, вы там скоро? — услышала я крик Кота.

— Идем.

Через пару минут шаги за дверью стихли. Ломиться на улицу не было смысла. Насколько я знаю братца, он наверняка предупредил соседей, чтобы они не выпускали меня из дому, как бы ни шумела. Ну, погоди, ты еще допрыгаешься.

Вернувшись на кухню, я задумалась, чем бы заняться. Подумав, решила разобрать травы. Тем более что со всеми заботами совсем забросила аптеку.

Нашла в сундуке ткань, принесла нитки и, для начала, стала шить мешочки. На каждом вышила название и день сбора. Закончив с приготовлениями, вытащила корзинки и стала разбирать, сортируя листья, цветки, корешки, бутоны, почки, стебли и так далее. Чуть отсыревшие или потемневшие безжалостно выбрасывались.

Я старалась хотя бы раз в месяц. Как ни старайся, все равно нет-нет, да и попадет какой-нибудь пожухлый листик. Причиной может стать и протекающая крыша, и излишнее тепло, и слишком большое количество. А так я следила и за правильным хранением, давая им проветриться, и за расходованием.

Я так увлеклась работой, что не сразу заметила подозрительные звуки на улице. Но сильный шум у двери привлек внимание. Мне показалось, что кто-то отодвинул колоду, которую приволокли парни и дернул ручку двери. Дверь не открылась. Я подбежала и крикнула:

— Кто там?

Но мне не ответили.

Постояв минут десять, я вернулась в теплую кухню. Но едва приступила к прерванной работе, снова послышался шум. Теперь с другой стороны дома. Создавалось впечатление, что пытаются открыть окно. Я метнулась в комнату. Тишина.

Теперь я уже не могла заниматься травами. Мне было страшно. Я напряженно прислушивалась к каждому шороху. Чтобы немного успокоиться, я достала мяту и заварила чай. Но едва поднесла чашку ко рту, раздался грохот на крыше. От неожиданности я уронила чашку прямо на колени. Взвизгнув от боли, я вскочила и кинулась к шкафчику за бутылочкой с водкой, которую держала на всякий случай. К счастью, кроме бабули, о ее существовании никому не было известно, а то было бы множество слухов и домыслов.

Зубами вытащила пробку, щедро налила водку в ладонь и плеснула на красное пятно. Уф, по-моему, успела, и ожогового пузыря можно не опасаться.

А тем временем, грохот на крыше не стихал, а наоборот усилился. Теперь из печки посыпалась сажа. Затем сверху, через трубу полилась вода, туша огонь. Так, похоже, что кто-то пытается проникнуть в дом через печную трубу, благо она вполне большая, чтобы в ней не застрял человек средней комплекции.

Ну, что ж, тебя, незнакомец, ждет незабываемый прием!

Обозлившись, я схватила кочергу и, изготовившись, встала сбоку печки. Послышались сдавленные проклятия, но опознать пришельца по голосу было невозможно. Затем упал закопченный обломок глины, которой были изнутри обмазаны стенки трубы.

— Ай, надо же застрять. Та-ак, сейчас попробую повернуться, — услышала я шепот.

Кряхтение, перемежающееся с ругательствами стали бальзамом на сердце. Ехидная улыбка кривила губы. Так-то, тайное проникновение — не сахар. Сдается, я скоро узнаю, кто и по какой причине рвется в дом.

Но злоумышленник не торопился явиться пред мои очи. Я уже начала уставать стоять неподвижно.

И вот, наконец, с ног до головы перемазанный в саже, вывалился незнакомец.

— И-и-ех! Получай, бандит! — крикнула я и от души врезала кочергой по тому месту, куда попала.

Звук получился такой, будто я выбивала матрац. Судя по всему, я попала по полушубку. Облако сажи окутало и его и меня. Я раскашлялась. Человек встал и попытался перехватить мое оружие, но я была не намерена расставаться с кочергой. Отшатнувшись, я опять размахнулась и ударила его по голове. Точнее, по шапке.

Он упал без сознания. Я хотела посмотреть, кто же этот пришелец, но за слоем сажи и грязи это не представлялось возможным. Тогда я взяла ковшик, набрала воды и плеснула ему в лицо, но стало еще хуже. Жирная сажа намокла и стала черно-блестящей, подобно гуталину. Но лежащий человек очнулся и застонал. Я напряглась, готовая в любой момент броситься в бой.

— Привет, дочка! И что за привычка чуть что бить по голове, — держась за пострадавшую часть тела, простонал он.

— Папа?

— Ага. А ты еще кого-то ждала? — усмехнулся он и тут же скривился от боли. — Ты так всех гостей привечаешь? Что за манера, чуть что, так сразу по голове бить.

— Приличные гости обычно через дверь заходят.

— Так то гости, а я как-никак отец, — он, слегка шатаясь, поднялся и двинулся ко мне. — Дай-ка я тебя обниму.

— Еще чего. Сначала тебя отмыть надо. Пойду, баньку натоплю. Только сменной одежды нет, разве что у Алесса позаимствовать, — ответила я и направилась к двери.

— Стой! — вдруг гаркнул родитель так, что я вздрогнула. — Никакой баньки. Никто не должен знать, что я у тебя.

— Опять? — обреченно вздохнула я. — Что еще успел натворить?

— Я? Ничего, — почти натурально удивился он. — Почему ты так решила?

— Можно подумать, я тебя не знаю. Вечно впутываешься во всякие авантюры, — фыркнула я. — Так как насчет баньки?

— Не надо баню. Подогрей пару ведер воды, я здесь, в кухне вымоюсь.

Не став спорить, я пошла к двери, за которой на гвозде висел старый тулуп. А вот то, что я заперта в своем доме напрочь забыла. И лишь безуспешно потолкав, а потом и попинав дверь, вспомнила о выходке братца и вернулась обратно. Хорошо, что воды в доме было достаточно. Ну, погодите! Вернетесь, я вам устрою веселую жизнь.

Заложив в топку дрова, я стала растапливать печь. Как назло, она никак не хотела растапливаться. Уже щепа почти кончилась, когда поленья занялись. Хорошо, что в доме имелись меха, и потихоньку пламя удалось раздуть. Поднявшись, поставила котел с водой. Ну, вот, теперь осталось дождаться, когда вода закипит.

Пока я разводила огонь, родитель на кухне уже вовсю хозяйничал. Зря, ой зря я не обращала внимание на то, чем он занят. Радовалась, дурочка, что хоть не мешает. Если бы я только догадывалась, чем он занят!

Мои баночки и пузыречки, ранее любовно расставленные на столе, были сдвинуты на самый край. Мешочки со сборами были небрежно скинуты в корзинку, стоявшую на полу. А в данный момент этот вредитель сгребал в одну кучу ранее рассортированные травы.

— Что ты творишь?! Не тронь! — возмущенно крикнула я и кинулась спасать свою работу.

Едва не плача, я начала заново раскладывать лекарства.

— Эй, убирай свое сено. Оно мне мешает.

Нет, определенно, отец не только не знает, что такое совесть, но даже не подозревает о ее существовании.

Пока я убирала: ставила на свои места бутылочки, развешивала травы и мешочки со сборами, отец вытащил все съестное и теперь сидел за столом.

— Присоединяйся, поужинаем вместе, — приглашающее кивнул он, одновременно успевая отрезать горбушку от свежего хлеба.

Ковырнув ножом масло, тщательно намазал на хлеб. В центе стола стояла початая банка моего любимого вишневого варенья, которую я припрятывала на праздники. Под лежащей на столе ложкой натекла изрядная уже лужица сиропа.

— Спасибо, я не голодна, — буркнула я.

— Зря. Тебе не мешало бы нарастить немного мяса на костях. Вон, какая худая, — он махнул рукой. Оставленный на столе бутерброд упал на пол. Как ему и полагается маслом вниз. Но папа, немало ни смущаясь, подхватил его и отправил в рот.

— Папа!

— Вовремя поднятое не считается упавшим, — наставительно сказал он.

— Пол же грязный.

— Ничего. Зараза к заразе не пристанет.

Ну, и как с ним разговаривать?!

— Слушай, а что это у вас творится? Ночь на дворе, а в окнах свет, народ на улице, собаки. Еле-еле пробрался незамеченным. Хотел через дверь войти, как приличный человек, а тут дверь бревном подперта. Пришлось, как тать, через трубу лезть.

— Чем-чем подперта? — изумилась я.

— Бревном, — повторил он, доедая бутерброд. — Кстати, хорошо так подперли, я даже не стал пытаться его оттащить. Одному с такой махиной ни за что не справиться.

— Ну, Алесс! Ну, братец любимый! — из горла вырвалось прямо-таки змеиное. — Ну, погоди, попросишь ты у меня что-нибудь...

— Алесс тут? — оживился папа.

Я кивнула.

— Это хорошо. Как раз его помощь пригодится. Послушай, — вкрадчиво произнес отец, — а что это бабушку не видно? Мы тут такой тарарам устроили, она не могла не услышать. Не приболела ли часом?

— Понимаешь, тут такое дело...— замялась я. Как сообщить, что бабулечка пропала.

— Ну, говори! Что тянешь кота за хвост.

— В общем... Нету ее.

— Неужто померла? — перепугался родитель.

— Типун тебе на язык. Дай Единый, надеюсь, жива и здорова. Украли ее. Наверное...

— Стало быть, не соврали, — взволнованно пробормотал он и, вскочив с лавки, стал ходить из угла в угол. — Поднять руку на старую женщину... на мою мать... руки их поганые повырываю!

Я пару минут, молча, наблюдала за его метаниями пока до сознания не дошли сказанные им слова:

— Ты что-то знаешь! Говори, где бабушка? Что с ней?

— Ничего не знаю! Ничего!

— Врешь. Говори сейчас же, — я вцепилась в воротник и попыталась вытрясти с него правду, но силы были не равны.

— Отцепись, сумасшедшая, — он схватил меня за запястья и отвел руки в сторону. — Успокойся.

— Как успокойся?

Он тихо выругался, пригладил волосы, затем вздохнул:

— Угомонись, я сказал. Расскажу, — и замолк.

— Ну? — поторопила я.

— Не нукай, не запрягла. Письмо я получил.

— Какое письмо? От кого?

— С требованием выкупа. От кого — не знаю.

— Какого выкупа? У нас же ничего ценного нет!

Отец виновато отвел глаза.

— Папа, ты ничего не хочешь сказать? — вкрадчиво спросила я.

— Они хотят, чтобы я принес им какую-то книгу, — после продолжительного молчания, наконец-то признался он.

— Какую книгу.

— Ну, это тебе виднее. В письме было написано, что фолиант находится у тебя. Кстати, может, ответишь отцу, о чем идет речь? — теперь накинулся на меня с расспросами родитель.

И вот уже мне пришлось задуматься над ответом. Я сразу догадалась, о какой именно идет речь. Той самой, которая в данный момент находится у магов.

— Ну?

— У меня ее уже нет, — призналась я.

— Рассказывай.

Пришлось выложить обо всех происшествиях с момента его последнего визита — и про Иллинкину помолвку, и про странные события в замке, и про ведьм, за которыми теперь охотятся маги, наши селяне и Алесс с Вульфом. Заодно пришлось признаться в причине, которая заставила братца прибегнуть к крайним мерам.

— И правильно сделал, — прокомментировал последнее папочка. — Однако, что теперь делать? Бабулю выручать надо.

— Может, попросить господина Лутия? — робко спросила я. — Может, он одолжит книгу? На время.

— С ума сошла! Чтобы маг согласился хоть на миг расстаться с редким фолиантом?! Да он скорее позволит себе руку отрубить. Знаю я эту братию. Они и за пару десятков человек не согласятся, не то, что ради незнакомой старухи.

— Что же тогда делать?

— Что, что. В свои руки брать это дело.

Он возобновил кружение по кухне, временами замирая на месте. В такие моменты он задумчиво тер подбородок, глядя в пространство. Наконец, придя к какому-то решению, обернулся ко мне.

— Придется книгу забрать незаметно.

— Украсть? — я пораженно уставилась на родителя.

— А что тут такого, — изобразил невинность папа. — И потом, не украсть, а временно одолжить. Когда спасем бабушку, мы сразу же вернем ее на место.

— Но воровать чужое не хорошо.

— Ты считаешь — бросить бабушку на произвол судьбы — хорошо? И потом, кто сказал, что этот проклятый фолиант принадлежит колдунам? Он такой же наш, как и их, и прав имеем ровно столько же.

Папину убежденность было не поколебать, а вот я мучилась сомнениями. С одной стороны поступить так было совестно, а с другой — он прав, как ни прискорбно в этом признаваться. И где-то очень глубоко притаилась мысль, что это было бы интересное приключение. Видимо, папин авантюризм передается по наследству. Особенно если припомнить Алесса.

— Хорошо. А как мы это провернем? — вздохнув, поинтересовалась я.

— Ты согласна? Отлично, — он удовлетворенно потер руки. — Значит так. Для начала надо дождаться возвращения "охотников". Не можем же вечно сидеть взаперти. Заодно узнаем результат. Кстати, никому не говори, что я приехал.

— Даже Алессу?

— Тем более ему! — был категоричный ответ. — Не перебивай, пожалуйста. Маги ушли с ними?

— Да.

— Славненько. Вернутся, значит, уставшие. А если еще пришлось колдовать, то и вовсе без сил.

— Тогда их и ограбим?

— Единый, с кем я связался! — он возвел очи горе, а затем рявкнул. — Разумеется, нет! Перед тем как что-либо похитить, надо знать, где находится искомое.

— Ну, извини. Как-то раньше воровать не приходилось. Опыта нет, — ехидно ответила я.

— Тогда послушай опытного человека. Когда колдуны вернуться, вымотанные до предела, ты пойдешь к ним. Отнесешь какую-нибудь там тонизирующую настойку, чаек или еще какую гадость.

— Почему сразу гадость? — возмутилась я, но сразу же замолчала, поймав взгляд, который бы заставил удавиться от зависти даже василиска.

— Пока они подкрепляются, ты отыскиваешь место, где они прячут гримуар.

— Ты уверен, что он спрятан? — поинтересовалась я.

— Если я был на их месте, то обязательно спрятал, — утвердительно кивнул он. — Как найдешь, приходишь домой и докладываешь. В зависимости от месторасположения будем думать, как его изъять. Не вздумай забирать сразу. Сначала надо обеспечить алиби.

Я глубокомысленно покивала, изображая понимание. Нет, до папиных высот авантюризма мне до конца жизни не дожить.

— Так. Чего стоим, кого ждем? — раскомандовался отец. — Быстренько достала травки и начала готовить настойки.

Он ринулся к полкам и начал скопом собирать только что с любовью расставленные бутылочки. Я кинулась спасать их от разграбления.

— Что ты творишь? Не тронь, я сама, — решительно отобрала ингредиенты. — Лучше убери со стола, если уже наелся.

Тихо ворча про себя, он собрал грязную посуду, убрал остатки пищи, рукавом смахнул крошки, заодно размазав пролитый сироп.

— Уйди, сама справлюсь, — забрала тряпку и стала мыть стол.

Сначала папа наблюдал, как я готовила рабочее место. Даже помог заново растопить печь и поставить котел с водой. Ненадолго задумалась, что лучше изготовить.

Самые эффективные — это спиртовые настойки, но готовить их долго, от двух недель до двух месяцев. Хотя, если покопаться в погребе, то там должно было остаться немного настойки из зеленых шишек. Цветущей земляники у меня тоже нет, зимой ее не найдешь. Рассмотрев запасы, решила остановиться на кипрее, толокнянке, хвоще и спорыше. Смешав их в равных долях, я засыпала их в березовый туесок и собралась залить кипятком. Взяла рукавицу и потянулась к котелку с горячей водой.

Но тут папочка решил помочь и попытался отнять у меня емкость. Результатом стали лужа кипятка, пустой котелок, рассыпанные травы и потрепанные нервы. Чудом ноги не ошпарила!

— Ладно, пойду спать. Не буду мешать, — тут же ретировался горе-помощник.

Ну вот, теперь опять начинать заново. Но, раз уж я решилась на авантюру, то надо было довершить начатое. Благо, теперь никто не мешал. Пока травы заваривались, я открыла подпол, отыскала настойку, а заодно и целую кадушку моченой черной смороды. Последней я искренне порадовалась. Протерев ягоды сквозь сито, добавила мед и немного сока. При упадке сил это верное средство.

Я так увлеклась, что не заметила, как прошла ночь. За хлопотами не услышала грохота убираемого бревна и стука двери.

— Сестренка, ты дома? — послышался виноватый голос братца.

Он заглянул в кухню, но в каком виде! Меховая шапка сдвинута на затылок, полушубок расстегнут, валенки насквозь мокрые. Видно, что на ногах держится из последних сил. Одна рука за спиной — по-видимому что-то прячет.

— А куда я могла деться, если ты меня запер? — пробурчала я.

— Прости, малышка, я хотел как лучше.

— Я давно уже взрослая и сама способна решить что лучше — что хуже. Как прошла охота?

— Ай, не спрашивай. Нарвались на какую-то нежить. Что именно это было, не скажу. Сам не понял. Но, знаешь, хорошо, что тебя не было. Наши маги еле отбили атаку. Пришлось уносить ноги. Кстати, а ты чем занимаешься?

— Я тут подумала, что вы, наверное, устанете. Вот и решила приготовить чай, восстанавливающий силы, — нагло присвоила папину задумку.

— Какая ты молодчинка. Я бы, наверное, не догадался.

Я протянула брату кружку со смородиновым соком.

— Держи. А что ты там прячешь?

Он смутился, но протянул мне букет омелы:

— Это тебе. В качестве извинений.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я. — Стрелой срезал?

— Ага. Угодил?

Не то слово. Белую омелу очень трудно отыскать, а уж тем более правильно собрать. Добыть ее должен был непременно мужчина, причем срезать именно пущенной стрелой. А уж добыть ее ночью зимой — это тянуло на подвиг. Задумываться, как он умудрился отыскать омелу, если они отбивались от орд нежити, я не стала. Братик воспринял это с большим облегчением и поспешил свернуть разговор.

— Знаешь, я так устал. Пойду, отдохну, — кинув на пол полушубок и шапку, он снял валенки и направился в комнату бабушки.

— Ложись в моей комнате. Я все равно не буду спать, — крикнула я, вспомнив, что там спит отец. А заодно и его просьбу не выдавать его пребывание.

— А почему не в бабулиной? — удивился Алесс.

— Понимаешь, я там пролила одну настойку, на болотной тине. Пришлось открыть окно. Вот комнату и выстудила. А тебе сейчас нельзя мерзнуть, иначе замерзнешь, — вранье получилось неуклюжее, но, к счастью, брат слишком устал, чтобы заподозрить в неправде.

Он кивнул и удалился.

Оставшись одна, я вздохнула. Куда я качусь?! Неуклюжее вранье, предстоящее похищение чужой собственности. Так и до тюрьмы незаметно докачусь. Но в глубине души мне нравилось. Я чувствовала себя как-то очень живой.

Зная моего папочку, отвертеться от его плана было невозможно. Единственное решение — побыстрее разделаться с поручением. Безопасней будет. Потому что представить, что случиться, оставь его без присмотра, страшно! В лучшем случае — руины, в худшем — каторга.

Приняв решение участвовать в этом безумстве, чтобы иметь хоть малейшую возможность вмешаться, я стала собираться. Перелив отвары и приготовленный сок в туески, сложила их в корзинку и, одевшись, пошла к дому старосты. Едва успев вывернуть из-за угла, я увидела, как кутаясь в тулупы и полушубки, хозяева и домочадцы покидали родной дом.

— Дядя Влас, я к вам. А вы куда? — оторопев от увиденного, спросила я.

— Да чтоб эти маги провалились! — матерясь сквозь зубы, ответил пожилой человек.

— Что случилось-то? — недоумевала я.

— Выгнали нас. Велели собирать вещи и выметаться, — со слезами на глазах ответила его жена. — Из собственного дома. С детьми на мороз.

— Почему?

— Сказали, дети им мешают колдовством заниматься, бегают, шумят. А сами пришли, выпивки потребовали, закуски. Вон, почти бочонок пива уговорили, теперь на что покрепче перешли. Только и слышу: "Мать, грибочков принеси, сальца, колбасы". Напились, паразиты, посуду громить начали. С крыльца тарелки запускают. Называют летающими. Единый, убыток-то какой!

— И куда теперь пойдете?

— У Витека поживем. Как-никак брат двоюродный. Чай, не выгонит, — она вытерла кончиком шерстяного платка слезы, затем полюбопытствовала, кивнув на корзинку. — В гости собралась?

— К вам собиралась, колдунов навестить. Думала, после охоты без сил придут. Отвары вот несу, чтобы силы поддержать.

— Не ходи, не надо. Они сейчас шальные. Могут ненароком такого натворить, что потом беды не расхлебаешь. Ты вот что, завтра приходи. С рассольчиком. Вот тогда они тебе по гроб жизни благодарны будут.

— Нет, попробую навестить, — припомнив, что батюшка от меня просто так не отстанет.

— Ну, как знаешь.

Попрощавшись, я поспешила к дому старосты. Стоило еще только подойти к зданию, как стало ясно — это не самая лучшая идея. В щелях между ставнями периодически вспыхивал свет, раздавался грохот, как при грозе. Я уже поднималась по ступенькам крыльца, как входная дверь внезапно распахнулась, и мимо со свистом пролетело что-то острое и вонзилось в столбик, поддерживающего крышу. Испуганно пискнув, я буквально скатилась вниз и со всех ног бросилась домой. Нет уж, пусть папенька меня хоть батогами гонит, я еще жить хочу.

Вернувшись домой, я подогрела воду, заварила свежий чай с малиной и мятой и села чаевничать. Поскольку любимый родитель уже успел поживиться вишневым вареньем, принесла остатки и густо намазала краюшку хлеба. Все равно до праздника не доживет.

Стоило только удобно устроиться, из спальни появился папа:

— Завтракаешь? А чего меня не позвала?

— Думала, что еще спишь, — пожала я плечами.

— Ну что, ходила к магам? — начал допытываться он, присоединяясь за столом.

— Не-а, они пьяные. Дядюшку Власа с семьей из дома выгнали, — изложила я новости.

— Жаль. Молодец, что решила переждать. Пьяные маги — это стихийное бедствие. Никогда не знаешь, чем приложит, — одобрил он. — Ну, ничего. Сегодня займемся подготовкой.

Внезапно раздался стук в дверь. Я пошла открывать, а отец заметался по кухне в поисках места, где можно спрятаться.

— Веренка, открывай. Это я, — послышался знакомый голос.

— Кот! Как ты меня напугал. Чего надо? — отперев дверь, я прислонилась всем телом к косяку, переводя дух.

— Да вот, пришел дядю Вегиса поприветствовать, — ухмыльнулся парень.

— Откуда здесь может быть отец? — делано удивилась я. — Я его с лета не видела.

— Будет тебе врать-то. Не умеешь — не берись, — поучающее сказал он и отодвинул меня с дороги. — Эй, дядя Вегис, выходи! Не выдам!

— Откуда узнал, что я тут? — поинтересовался папа, выходя из-за печи.

— Ну, во-первых, вчера полночи наблюдал, как ты сначала вокруг дома ходил, а потом через трубу полез. Чуть со смеху не помер. Мне тебя даже жалко стало. Хотел было помочь, но потом решил, что сам управишься, — мальчишка хитро прищурился.

— А разве ты не пошел с колдунами? — удивилась я.

— Что я ночью в лесу забыл? И потом, здесь интереснее.

— Раз было во-первых, то должно быть и во-вторых, — намекнул отец.

— Ага. Во-вторых, и вокруг дома, и на крыше отчетливо были видны следы. Только слепой бы их не заметил, — добил Кот.

— Вот демон. Забыл, — расстроился родитель.

— Не боись, дядя Вегис, я их убрал. Только это будет тебе стоить, — хихикнул мальчишка.

— Чего хочешь? Учти, денег нет.

— Фи, деньги. Чтобы вы не задумали, я с вами, — потребовал он. — Особенно против этих заезжих магистров.

— Откуда ты знаешь, что мы что-то задумали?

— Догадался.

— Кот, а чем тебе маги досадили? — спросила я.

— Не люблю я их. Где бы ни появились, вечно от них одни неприятности, — буркнул он.

Я припомнила, что с момента, как приехали магистры, Кот старался не попадать им на глаза. Потом припомнила слухи, будто мальчишка — оборотень. Но ведь Вульф... Хотя он общался только с братом. И тоже обходил магов. Нет, чушь!

— Ладно. Будешь помогать, — согласился папа.

— Отлично.

Не успела я оглянуться, как они уже подтянули лавку к столу и начали что-то горячо обсуждать, попутно рисуя схемы сиропом на столешнице. Я приготовились было их отругать, как послышался шум, а затем послышался голос брата:

— Веренка, ты мои носки не видела?

Услышав шаги, оба заговорщика буквально слетели с лавки и бросились прятаться. Краем глаза я заметила, что Кот запрыгнул на печку и задвинул занавеску, а папенька шмыгнул под стол. Я схватила мокрую тряпку и стала стирать их художества.

— Верена, так ты носки видела? — переспросил Алесс.

— Не видела. Опять свои вещи где попало разбрасываешь! Будто я вам служанка, — буркнула я.

— Не ворчи. Вон, уже морщинки появились, — он поцеловал меня в лоб.

— Я устала, — но поймав его умоляющий взгляд, все же пошла в бабушкину комнату.

Разумеется, носки тут же отыскались — преспокойно висели на распахнутой дверце шкафа. Взяв искомое, я вернулась на кухню:

— Держи.

— Спасибо, — он выхватил носки, оделся и направился к двери.

— Ты куда? — крикнула я.

— Пойду к Вульфу. Сегодня не жди.

— А как же завтрак?

— У него и поем.

Вслед за стуком входной двери раздался такой грохот, что дом содрогнулся. С потолка посыпался мусор, по стенке побежала трещина. С божницы упали лики Единого.

Я, как была раздетая, так и выскочила на улицу. Напуганные жители выглядывали из домов. Во дворах лаяли и выли собаки, в хлевах ревели коровы, блеяли овцы и козы, истерично кудахтали куры. Никто не понимал, что происходит, но мнение большинства сходилось на том, что произошло землетрясение. Странно, но мне показалось, что центр взрыва находился в центре села.

Подтверждение моего предположения пришло почти сразу. Из-за угла мчался один из деревенских мальчишек:

— Дом старосты рухнул! Под бревнами стонет кто-то.

Народ кинулся на выручку, по дороге прихватывая топоры, багры и прочий инструмент. Парень не соврал, действительно из-под развалин доносились стоны и мольбы о помощи. Аккуратно, стараясь не причинять еще большие разрушения, чтобы не повредить находящимся под завалом людям вреда, начали растаскивать бревна. Части стен, что невозможно было вытащить целиком, рубили и выносили частями.

Работа длилась до самого вечера. Лишь когда стемнело, и вокруг зажгли костры, из-под нагромождения обломков выскочил маленький рыжий котенок, что принадлежал трехлетней внучке старосты. Вслед за ним в отверстии показалась человеческая рука. Теперь зная, где находятся пострадавшие, работа пошла быстрее. И через полчаса удалось извлечь один за другим волшебников.

К тому моменту я успела сбегать домой и, успокоив родителя и Кота, взять с собой лекарства и бинты. К удивлению, почти все оказались почти невредимыми, если не считать мелких ссадин, синяков и царапин.

— Вот ведь демон, — в полголоса ругался дядюшка Влас, бродя вокруг развалин своего дома. — И смерть их не берет. Другие давно бы померли али покалечились, а у них ни сломанных ребер, ни сотрясения. Единый, куда ты смотришь?

— Ну вот, — заканчивая перевязку, сказала я. — Теперь их надо отнести в дом. Пара дней, и все пройдет без следа. Несите.

— Куда? — повис вопрос.

— Я их к себе не пущу. У меня дети. Не хватает еще без крыши над головой оказаться, — тут же заявила Забела.

— Ноги в моем доме не будет никого из этой братии. Хватит той магички, что мою Мусечку убила. Вот я им, — потрясала своей клюкой бабушка Мирра, которая после той истории на дух колдунов не выносила.

— В трактир, — послышалось предложение.

— Так у нас все места заняты, даже в общем зале на полу спят, — смущенно развел руками дядя Лука, а Андрис подтверждающее кивнул.

Посовещавшись, общим голосованием решено было отправить пострадавших магистров на мельницу. Она стояла у реки, на околице деревни, что весьма оказалось кстати. Мельник попытался было возражать, но его быстро переспорили, надавив на совесть. Тот со скрипом согласился, но выдвинул встречное предложение, что в случае непредвиденных обстоятельств, ежели таковые случатся, отвечать за его имущество будет вся деревня. На этом и порешили.

Уставшая, а точнее совсем без сил, я вернулась домой уже за полночь. На кухне царил привычный после появления папочки бардак, наплевав на который, я поплелась в комнату и, не раздеваясь, упала на кровать. Приземлилась я на что-то твердое и, крякнув, меня тут же спихнули на пол.

— Смотри куда прыгаешь. Не видишь, человек устал, спит! — раздался над ухом сонный голос родителя.

Я задохнулась от возмущения, а любимый родитель повернулся к стенке и захрапел. На все попытки разбудить и выгнать с кровати, он, ворча, лишь еще плотнее заворачивался в одеяло. Пришлось идти в бабушкину комнату, где вчера ночевал братец.

Утро для меня началось с ковшика холодной воды.

— Ты что, с ума сошел! — открывая глаза, завопила я.

— А что остается делать, если тебя не добудится, — пожав плечами, философски заметил папенька на невысказанный вопрос. — Приводи себя в порядок, умойся и приходи завтракать. Я тебе яичницу пожарю.

Я оценила масштаб щедрости и резво вскочила с кровати. То есть хотела вскочить, но мышцы болели так, что встать удалось лишь с пятой попытки. Ахая и охая, я добралась до таза. Рядом стоял кувшин с водой и зеркало. Посмотрев на отражение, я ужаснулась — по щекам размазана грязь, прическа напоминает воронье гнездо. Ужас! Наскоро умывшись, я расчесала волосы, заплела косу и перевязала ее новой лентой. Куда делась старая, я не помнила.

Еле доковыляв до кухни, я буквально рухнула на лавку. Папа тут же поставил передо мной обещанную яичницу прямо на сковородке.

— Тарелку подай, пожалуйста, — попросила я.

— Вот еще, потом мыть надо будет. Так ешь.

Так, значит так. Я не стала спорить и принялась завтракать. Отец сел напротив и, подперев рукой щеку, стал молча наблюдать за поглощением пищи.

— С чего такой подарок? — полюбопытствовала я, чтобы отвлечь его от созерцания. Не люблю, когда мне почти в рот заглядывают.

— Я что, не могу собственную дочь завтраком накормить?

— Папа...

— Ну, хорошо, хорошо. Просто стало интересно, что вчера случилось, что ты вчера как ушла, так до самой ночи не возвращалась.

— А ты разве не знаешь? — удивилась я.

— Конечно, нет. Я из дома даже не выглядывал, не дай Единый, заметили бы. Не один Кот такой глазастый.

— Кстати, а он где?

— Да демон его знает. Вчера вслед за тобой удрал, — папа убрал пустую сковороду и пододвинул поближе ко мне чашку с чаем и блюдце с остатками вишневого варения.

Оценив папино самопожертвование, я стала рассказывать о вчерашнем происшествии, попутно отвечая на его вопросы.

— Значит, говоришь, староста с семьей к Витеку ушли до взрыва?

— Ага. Они-то мне и сказали, что магистры пьяные.

— Отличненько. А от дома ничего не уцелело?

— Ну-у, подвал, скорее всего, не пострадал.

— Подвал, значит. Маги какие-нибудь вещи забрали с собой?

— Какие вещи? Самих еле живых вытащили. Да и где в темноте добро искать.

— И то, правда. Так они на мельнице пока жить будут?

— Их в деревне никто пускать не хочет. Мы еле мельника уговорили.

После допроса папенька некоторое время молчал, затем произнес:

— Вот что. Книга должна была остаться в развалинах дома, а значит искать ее нужно именно там.

— Тогда надо поторопиться, поскольку завтра-послезавтра они вспомнят о своих вещах, — с порога раздался голос Кота.

— Почему не сегодня? Веренка говорит, они почти не пострадали?

— Да я тут у нее немного снотворного позаимствовал, — он помахал перед носом пустым пузырьком. — После такого потрясения им хватило буквально капли. Проспят до завтра, гарантирую.

— Значит, пойдем на дело сегодня ночью.

56.

— Ты в деле? — спросил папенька.

— Разумеется, — немного обиженно ответил Кот. — Только давай сразу договоримся о добыче.

Я с изумлением разглядывала то одного, то другого. Что-то подозрительно быстро они нашли общий язык. А тем временем между обоими вспыхнул нешуточный спор по поводу процентов от похищенного.

— Нам нужна только книга, — вставила я, едва в споре наступила кратковременная пауза.

— Не слушай ее. Она девка глупая, в ценностях ничего не понимает, — отмахнулся родитель. — Так на чем я остановился? Треть тебе.

— Еще чего! Вам треть и книга, мне остальное, — внес предложение вредный мальчишка.

— Разорить меня хочешь? И потом, идея моя!

— Зато пока вы собирались, я был занят делом, — возразил парень.

И торг пошел по новому кругу.

Отец еще долго возмущался не6почтительностью подрастающего поколения, которое готового отнять последние крохи у старика. На что мальчишка отозвался, что уважающие себя пожилые люди кражами и грабежом не промышляют. В конце концов, сошлись на следующем — книга нам, один артефакт на выбор Коту, остальное пополам.

Едва ударив по рукам, папенька принялся командовать:

— Верена, найди кожаные перчатки. Кот, сможешь отловить с десяток крыс?

— Обижаете, — надул губы мальчишка.

— Учти, они нужны живыми.

— Все будет в лучшем виде.

Когда паренек убежал, я спросила:

— А зачем нужны крысы?

— Не верю, что эти колдуны не поставили какую-нибудь подленькую ловушку. Они за свои магические штучки готовы любого убить.

— Пап, а ты не слишком подозрительный? — лукаво заметила я.

— Лучше перебдеть, чем недобдеть. Дочка у меня одна, да и своя шкура пока еще дорога.

Шутить сразу расхотелось, а желание участвовать в этой авантюре совершенно отбилось. Только мысль о несчастной бабуле, которая неизвестно где и с кем, примиряла с необходимостью участия в этом безумии. Да и за родителем следовало присмотреть.

Кожаные перчатки пришлось позаимствовать у брата, я предпочитала шерстяные варежки. Папа поклялся, что вернет их целыми и невредимыми. Хотелось верить, иначе Алесс точно голову оторвет, причем именно мне.

Тщательно осмотрев добытые перчатки, отец одобрительно хмыкнул, кинул мне и велел плотно набить их соломой. Получив желаемое, он насадил их на палки и перевязал бечевкой. После потребовал кусок рогожи или грубого сукна. Тем временем вернулся Кот с закрытой корзинкой, из которой слышались возня и писк.

— Ну вот, теперь все готово, — удовлетворенно заметил папа и выглянул в окно. На улице царила тьма. — Пора! Кот, ты идешь вперед. Если на улице есть кто-нибудь, дай знать.

Мальчик кивнул и бесшумно выскользнул во двор. Буквально через минуту он появился в поле зрения и приглашающее махнул рукой, показывая, что можно идти без опаски. Папенька подхватил сверток, в котором находились конструкции из перчаток, сунул в руки корзинку с грызунами и слегка подтолкнул к выходу. Крадучись, мы пошли к дому старосты.

До руин мы добрались без приключений, никого не встретив по пути. Уставшие после разбора завалов жители уже разошлись по домам и не испытывали большого желания выходить на улицу. Что было нам на руку.

Поставив мальчишку в за углом ближайшего дома, чтобы он следил за окружающей обстановкой, отец поманил меня за собой:

— Значит так. Книга скорее всего находится в укромном месте. Сначала проверим подпол. Ты помнишь, Где в доме он находится?

Я кивнула.

— Тогда показывай, — велел он.

После того, как односельчане помогали вытаскивать заваленных бревнами магов, ориентироваться в обломках было тяжело, но мне удалось приблизительно отыскать место, где должна была находиться крышка люка, которая закрывала вход в подпол.

— По-моему, где-то тут.

— Уверена?

— Ага.

— Тогда сейчас немного расчистим место, — прокряхтел родитель, оттаскивая обломок бревна. — Ну-ка, помоги.

Следующие пару часов я работала, не разгибая спины. Самые большие обломки приходилось перетаскивать втроем. Одновременно приходилось следить, а то и гонять обоих бездельников (я имею в виду и папу, и Кота), которые так и норовили отвертеться от работы под любыми предлогами.

Наконец из-за обломков показался люк подпола. Я взялась за кольцо, но отец не дал.

— Погоди, не спеши, — он положил свою руку на мою, не давая поднять крышку. — Лучше принеси какую-нибудь жердь.

— Зачем?

— Не задавай лишних вопросов, а выполняй приказ, — неожиданно рассердился он.

Слава Единому, долго искать не пришлось — вокруг валялось достаточно обломков. Выбрав подходящий, я принесла е6го отцу. Продев один конец через кольцо, он, кряхтя, поднял дверцу люка вверх. И почти сразу внизу что-то сверкнуло, жердь с треском обломилась, и крышка вернулась на место.

— Вот видишь, хорошо, что не ты открыла подпол, — хмуро заметил папа, подсунув мне под нос дымящийся кусок жерди. Я судорожно сглотнула. — А если бы это была твоя рука.

— Может, ну его. Обойдемся без книги?

— Еще чего! Я что, мало страдал, пока добрался до него? И теперь все бросить? Из-за какой-то паршивой ловушки! — возопил родитель, а затем азартно заметил. — Я еще никогда не уходил без добычи. Неси следующую палку.

Я подала другую палку. Он снова занялся люком.

— А если снова ловушка сработает? — испуганно прошептала я.

— Тогда принесешь еще одну жердь, потом еще одну, пока заряды не кончаться. Еще никто меня не переупрямил!

Но больше ничего не понадобилось. Когда папа осторожно поднял крышку, при малейшем происшествии я была готова моментально отпрянуть, но ничего не произошло.

— Ага. Я же говорил, что все будет в порядке, — от восторга папенька едва не прыгал. — Кот, держи дверцу. Веренка, зажги лампу и посвети.

Я послушно опустила лампу в люк. Ничего подозрительного в подполе я не заметила. Все как обычно: кадушки с квашеной капустой, с солеными грибами, огурцами, чесноком, мочеными яблоками и брусникой, кувшины с вареньем, мешочки с сушеными яблоками, грушами, вишней, черникой, малиной, земляникой, связки с сушеными грибами. В дальнем углу вкопан огромный кувшин с соленым салом и мясом, там же к потолочной балке привязаны связки колбас, соленый вяленый окорок. Короче, изобилие. От умопомрачительно-вкусного запаха рот заполнился слюной, и я с трудом подавила желание впиться зубами в какую-нибудь колбаску.

А вот Кот подобными сомнениями себя не утруждал. Он спрыгнул вниз и потянулся к ближайшему окороку, видимо собираясь прихватить его с собой, но сразу же остановился как вкопанный, услышав злое шипение моего батюшки:

— Стой, где стоишь, олух! Жить надоело?!

— Но...

— Никаких но. Стой на месте! Верена, давай сюда крыс.

Я подала отцу корзинку с грызунами. Осторожно приоткрыв крышку, он вытащил за хвост одного из них. Крыса извернулась и попыталась его укусить — папа едва успел ее отпустить. Едва оказавшись на полу, она шмыгнула в сторону. В тот же момент что-то полыхнуло, и запахло паленой шерстью. Едва дым немного рассеялся, мы увидели полусгоревший трупик грызуна. Кот в ужасе глядел на жертву и мелко дрожал.

— Так и знал. Демоновы колдуны, — проворчал родитель. — Так, в эту сторону лучше не ходить. Интересно, а как у нас дела в других направлениях?

Он вытащил одну за другой еще несколько крыс, но они в спешке разбежались по сторонам. Но ни одна не побежала в ту, где погибла их товарка.

— Можешь вылезать, глупый мальчишка, — протянул руку папенька, помогая пареньку вылезти их подпола. — Что, страшно было? Запомните, когда идете на дело, никогда нельзя спешить, иначе можно влипнуть по уши. Крысы еще остались?

В корзине копошились последние крысы.

— Иди сюда, коя красавица, — он приподнял одну из них на уровень лица. — Помоги мне, малышка. — И кинул ее вниз.

Опять вспышка и омерзительный запах сгоревшей плоти. Я прикрыла рот ладонью, сдерживая тошноту. Следом за ней отправилась на тот свет следующая жертва, и лишь последняя осталась жива. Испуганно пискнув, она забилась где-то между бочонков с солениями.

— Ха, так и знал, что на несколько попыток они не рассчитывали. Теперь можно спускаться, — и он спрыгнул вниз.

— Папа!

— Не бойся, дочка, уже безопасно. Присоединяйся. Кот, помоги ей.

Я боялась, жутко боялась, но ослушаться родителя не посмела. Держась за руку парнишки, я опустила ноги в люк, намереваясь спрыгнуть, но тут же почувствовала, как снизу меня поддержал отец. В его крепких руках сразу же стало спокойнее. Осторожно поставив меня на пол, он обратился к нашему компаньону:

— Ты пока оставайся наверху, следи, чтобы никто не ошивался поблизости. Да, подай сюда "руки".

Мальчишка протянул сверток и отошел. Отец быстро размотал ткань, вытащил приспособления, затем зажег свечу и, к удивлению, погасил фонарь. Обводя свечой перед собой, он пошел в ту часть подпола, где лежали трупики грызунов.

— Пап, а зачем?..

— Свечка вместо лампы? Ну-у, если хочешь найти колдовскую вещь — это самый лучший индикатор. Рядом с тем местом, где есть зловредная магия, пламя начнет коптить. Одна ведьма научила, — пояснил он.

И правда, над одним местом пламя дернулось, замерцало и стало чадить.

— Здесь. Веренка, помогай, — он накапал немного расплавленного воска на ближайший бочонок, прикрепил свечу и стал осматривать пол.

Я присоединилась к поискам. Мы осмотрели весь участок пола, который показался подозрительным. Затем начали осматривать балки. Заглянув за одну из них, я увидела свечение.

— Папа, ты это ищешь? — указала я.

— Ну-ка, ну-ка! — он подошел ко мне. — Молодец, глазастая. По-моему, тут какая-то коробка. Даю голову на отсечение, внутри книга. Никакой фантазии. Перчатки сюда.

Я вложила в протянутую руку требуемый предмет. Отец палкой с насаженной на ней перчаткой ткнул в нишу за балкой. И опять полыхнуло. Папа с сожалением посмотрел на дымящуюся "руку", затем взял другую и благополучно вытащил коробку.

При ближайшем рассмотрении она казалась сплошной — без отверстий и щелей. Даже намеков не было. Со стороны ее можно было принять за обыкновенное полено, лишь при встряске можно было понять, что внутри что-то есть.

— Не открывается! — пропыхтела я, царапая коробку в надежде нащупать хоть какую-то щель или трещинку.

— Дай сюда, — родитель отнял у меня коробку.

Повернув туда-сюда, он куда-то нажал, и боковая дощечка щелкнула и отъехала, открывая содержимое.

— Как тебе удалось ее открыть? — восхитилась я.

— Знать надо, — самодовольно похвастался папенька. — Я вообще много чего полезного умею.

Как он и предполагал, внутри оказался тот самый фолиант, из-за которого мы и оказались по уши в неприятностях. Кроме нескольких книг, внутри оказались еще медальон и кольцо с синим матовым камнем.

— Эх, жаль, больше ничего нет, — вздохнул он. — Не получится поделить пополам. А может...

— Если вы задумали не отдавать мою долю, то я пойду и все расскажу магам. Им будет интересно! — раздался над головой голос Кота.

— Да как ты мог такое обо мне подумать, мальчишка?! — с праведным гневом откликнулся отец. — Разве я когда-нибудь кого обманул?

— Напомнить? — ехидно заметил парень.

— Единый, что за дети пошли, такие непочтительные, — печально вздохнул родитель. — Хорошо, только давай уберемся отсюда, пока никто не нагрянул. А посмотреть, что мы добыли можно и в более спокойном месте.

Он завернул добычу в тряпку, которой ранее были обернуты "руки". Сами же приспособления, точнее, то, что от них осталось, спрятал среди мусора и обломков. Получившийся сверток попытался засунуть за пазуху, но незаметно спрятать не удалось. А он еще и изрядно мешался.

— Давай сюда, — протянул руку наш сообщник. — Я подержу. А ты пока помоги Веренке вылезти.

— Ишь, чего выдумал. Сам справлюсь, — папа положил сверток на пол, затем сложил руки замком. — Ну, давай, дочка. Я тебя подтолкну.

Я поставила ногу на сцепленные руки, как на ступеньку, и почти взлетела над полом. Наверху меня подхватил Кот и помог выбраться. Затем уже вдвоем помогли отцу. Отряхнувшись, мы поспешили к дому.

К счастью, по дороге нам так никто и не встретился, так что вернулись благополучно.

Едва мы зашли в дом, как между папочкой и мальчишкой снова вспыхнул спор, по поводу дележа добычи.

— Да хватит уже ссориться, — недовольно зашипела я. — Уже голова разболелась. Давайте лучше посмотрим, что принесли.

— Святые слова! — восхитился папа, развязывая сверток. — И то верно, сначала нужно убедиться, что не зря рисковали.

— Верена, ты уверена, что раньше никогда воровством не промышляла? — лукаво заметил парнишка.

— Вся в меня! Чувствуется родная кровь, — прослезился родитель.

Я зло посмотрела на обоих. Нет, они еще и издеваются!

Тем временем тряпка была снята, и мы стали разглядывать вещи.

— Это мне, — Кот тут же накрыл медальон ладонью, не давая как следует рассмотреть украшение. — А Веренке кольцо отдадим. Девчонки все такие, спят и видят колечки там разные.

— Спасибо, мне ворованного не надо, — ответила я.

— Печатка, — вертя в руках перстень, констатировал отец. — Заберу-ка его себе. У меня найдется применение, — и его глаза подозрительно заблестели. Как пить дать, он уже начал строить грандиозные планы на его использование. Какие именно — не хотелось даже думать.

Я разглядывала найденные книги, которые оказались без обложек. Создавалось впечатление, что кто-то не хотел, чтобы посторонние догадались, что это за фолианты. Мне пришлось перелистать каждую, прежде чем наткнулась на знакомую схему, а рядом уже известный кусочек текста. Тот самый, с помощью которого мне удалось вырастить цветы.

— Ну что, нашла? — хором спросили сообщники.

— Да, — я покачала в руках найденную книгу. — Вот она.

— Покажи, — потребовал отец, жадно глядя на искомый том.

Но я задумчиво разглядывала его, не спеша отдавать:

— Странно.

— Что странного ты увидела? — поинтересовался мальчик, тоже уставясь на фолиант.

— У нее был красивый переплет. Зачем магам понадобилось оставлять книгу без обложки. Мне кажется или здесь действительно что-то нечисто?

— Ты говоришь, переплет хороший? — переспросил родитель, нахмурившись.

— Ну да.

— Опиши, какой именно, — поинтересовался он, разглядывая пачку листов, прошнурованных обычной веревкой.

— Ну, какой..., — нахмурилась я, припоминая. — Твердые крышки с темной кожей, по-моему, коричневая... Да, именно так. Вместо корешка скреплены шнуром или лентой... Нет, шнуром. Оклад с чеканкой, в середине медальон из серебра.

— Узор помнишь?

— Нет, — покачала головой.

— Жаль. Продолжай.

— Застежки закрыты на замочек. Странно..., — я растерянно замолчала.

— Что странно? — не дождавшись продолжения фразы, поторопил меня отец.

— Пап, знаешь... — неуверенно начала я. — Когда Алесс подбил меня на то, чтобы вырастить цветы, я пользовалась этой книгой. Но не помню, как я ее открыла.

Внезапно перед глазами мелькнула картинка: братик, склонившийся над книгой и ковыряющийся в замке.

— Вспомнила! Алесс замок шпилькой открыл.

— Магическую книгу? Вот так просто?

— Да.

— Действительно странно. Первый раз слышу, чтобы магический фолиант было так просто открыть. А ты, случаем, не обманываешь?

— Я, между прочим, никогда не вру! — обиделась я.

— Так уж и никогда? Ладно, не обижайся. Верю, — усмехнулся папочка. — Значит, говоришь, это та самая книга?

— Ага. Я точно помню эту схему. Долго перерисовывать пришлось, долго не получалось правильно начертить. И слова заклинания заучивала.

— Это хорошо, что книга та самая. Теперь бабулю можно будет вызволить. Хотя... Жалко ее вот так просто отдавать всяким мерзавцам.

— Папа, — подозрительно спросила я, — ты на что намекаешь?

— Доченька, скажи, ты можешь скопировать книгу?

— Ты с ума сошел? Да чтоб ее всю переписать, мне не один день нужен! А у нас в запасе только несколько часов.

— Тогда перепиши хоть немного.

— Папа...

Он силком посадил меня за стол и положил перед носом фолиант.

— Кот, принеси бумагу и чернила.

Мальчишка метнулся по дому. Послышался шум выдвигаемых ящичков, грохот чего-то упавшего и через пару минут он показался, неся стопку листов, которые когда-то вместе с учебниками прислал господин Лютий. Он сгрузил свою ношу на стол, и я углядела на них чернильные пятна. Присмотревшись, я заметила пятна не только на бумаге, но и на руках, и на одежде, и даже на обуви.

Заподозрив, что чем-то упавшим была склянка с чернилами, и теперь придется отмывать не только пол, но и всю комнату, собралась встать, но отец, положив руки на плечи, удержал:

— Потом уберешься. А сейчас сядь и пиши.

В голосе столько решительности, что я поняла — легче подчиниться, чем спорить.

Следующие несколько часов для меня не существовало ничего, кроме бесконечной писанины. Даже передохнуть не удавалось, только когда рука начинала болеть от напряжения, немного разминала ее и продолжала дальше. Едва стоило закончить одну страницу, отец выхватывал его и клал следующий. Самые интересные, с точки зрения родителя, моменты были скопированы, лишь когда за окном начало темнеть.

— Пора, — сказал он, забирая последний лист.

— Что пора? — удивилась я.

— Собирайся, бери книгу и иди за бабушкой.

— Сейчас?

— Ты что, забыла? Встреча назначена после того, как взойдет луна.

— Ты мне ничего не говорил.

— Да? Значит, забыл, — пожал папенька плечами. — Давай, шевелись, не рассусоливай.

— Папа!

— Перекуси сначала, а я пока заверну книгу. Отнесешь этим шантажистам.

Я достала из хлебницы пару пирожков. Жуя на ходу, я принесла меховую шапочку, шубку, валенки и стала собираться. По ходу сборов я наблюдала, как отец снял с крючка льняное полотенце и старательно завернул в него книгу. Когда я обулась, он подошел и помог надеть шубку. Затем сунул в руки сверток и поцеловал в лоб.

— Да хранит тебя Единый! Иди, Кот тебя проводит.

Я и не заметила, как на пороге возник уже одетый парнишка. Он открыл дверь и приглашающее махнул рукой.

— Чего застыла, пошли.

Я поспешила за мальчишкой. Старательно обходы место, где раньше стоял дом старосты, он повел меня на околицу. Отодвинув тяжелый брус, он открыл ворота. Сначала я удивилась, почему нас никто не остановил, но потом сообразила. Поскольку в селе жили маги, то охрану было ни к чему выставлять. Да и в округе обычно тихо, у сельских мужиков дел и без этого хватало.

— Эй, ты идешь или нет? — поторопил Кот.

Я выскользнула за ограду.

— Куда мы направляемся? — поинтересовалась я.

— К домику лесника, — пояснил он.

— А..., — я еще хотела его расспросить, но он, не слушая, пошел вперед, а мне опять пришлось его догонять.

Сначала мы шли по тракту, затем свернули к лесу. Хорошо протоптанная тропинка вилась между деревьев, луна на ясном н6ебе светила так ярко, что видно было даже мельчайшие детали. Но едва мы достаточно углубились в лес, Кот свернул с тропки и повел меня по сугробам.

— Эй, ты куда меня ведешь? — не на шутку перепугалась я.

— Не бойся, выведу, куда нужно, — гаденько ухмыльнулся он. — Не думаешь же, что я тебя прямиком к ним в руки приведу? Нет, выйдем с той стороны, откуда нас не ждут, тогда у тебя будет преимущество. А теперь помолчи. Лес, тем более ночью, тишину любит.

Проклиная про себя вредного мальчишку, который бежал впереди, который практически не тонул, я около часа пробиралась по сугробам. Проваливаясь чуть ли не до пояса, едва не утопив в снегу валенки, я двигалась вперед. Надо ли говорить, что в валенках было полно снега, а на подол юбки налипло едва не полсугроба. Промокшие ноги начали зябнуть, зато вся спина взмокла. Шмыгнув пару раз носом, стало очевидно, что завтра точно слягу с температурой.

Спустя еще полчаса я уже не понимала где я и что делаю. Кота, по-видимому ушедшего довольно далеко, не было видно, но я упрямо продвигалась вперед, понимая, что стоит только остановиться, и будет уже не встать. Единственное, о чем мечтала, это добраться до любого жилья и хоть немножко отдохнуть.

Сверкнувший вдали огонек я восприняла как путеводную звезду, даже силы прибавились. Во мне будто открылось второе дыхание, и я, встрепенувшись, поспешила на свет.

Вот уже можно было различить домик, единственное окошко которого уютно светилось, небольшой сарайчик сбоку и крышу колодца. Мне оставалось преодолеть еще около пары десятков метров до расчищенной дорожки, когда меня дернул за рукав парнишка, про которого я уже успела забыть.

— Куда лезешь? — прошипел он, сверкнув в темноте желтыми глазами. — Сначала надо разведать, безопасно ли, а уж потом выходить. Сиди, я проверю.

Я с завистью смотрела, как он словно тень скользнул к домику. Даже снег под ногами не скрипел. Обойдя дом, он подошел к окошку, закрытым прозрачным рыбьим пузырем. Проковыряв пальцем дырочку, он прильнул к глазку.

Я начала уже замерзать на морозе, когда он вернулся.

— В доме твоя бабуля и девка, что как-то приезжал к тебе, у печи незнакомая старуха. Больше никого не заметил, так что можешь идти спокойно. А я здесь посторожу. Если кто-то появится, свистну.

— Угу, — буркнула я и поплелась к дому, радуясь, что скоро попаду в тепло.

Выбравшись из сугроба, я для начала отряхнула, насколько могла юбку. Не тащить же на себе в помещение снег. Затем, привалившись спиной к стенке, вытрясла валенки. Обувшись и пару раз топнув, чтобы обувка ловчее сидела, я подошла к двери и постучала в дверь.

— Эй, есть кто дома?

На удивление, дверь оказалась открытой, и я решительно зашла внутрь.

— А вот и ты, деточка, пришла, — проскрипела старуха, в которой я с трудом узнала некогда видную леди Лангшмивару.

— Бабушка! — воскликнула я и поспешила к родственнице, но меня перехватила Кассильда.

— Куда спешишь? Книгу принесла?

— Бабулечка, с тобой все в порядке? — не обращая внимания на девушку, спросила я.

Лишь теперь, когда шерстяное одеяло, которым она была накрыта, сползло, я заметила, что сидящая в кресле-качалке старушка, крепко связана.

— Все в порядке, Вереночка, — успокоила она.

— Как видишь, мы ничего плохого ей не сделали. Так что давай сюда книгу и уходи, и старуху свою прихвати. Надоела она тут своими жалобами, — нехорошо улыбаясь, заявила Кассильда. — И побыстрее, пока я добрая.

— Сначала развяжите бабушку, — потребовала я. — А то...

Я замолчала, пытаясь придумать, чем ей погрозить.

— А то что? — ухмыльнулась она. — Напугала! Нас тут двое, сами заберем, тебя не спросим. Мама, помоги.

Почти сразу же почувствовала еще одну пару рук, которые сзади схватили меня за шею. Я стала вырываться, но пока безуспешно. Тем временем Кассильда вполне профессионально меня обыскивала и почти сразу достигла цели.

— Вот она! — она победно потрясла свертком.

Леди Лагшмивара с неожиданной силой оттолкнула меня и метнулась к дочери:

— Дай сюда!

Я ударилась о стену и медленно сползла на пол. Почти равнодушно я несколько минут наблюдала на драку между матерью и дочерью за обладание фолиантом. Затем приподнявшись, поползла к бабуле. Вцепившись в узел ногтями и зубами, я с трудом ослабила узел и стала ее развязывать. Сняв последнюю петлю, я увидела опухшие кисти и багровые рубцы на запястьях. По-видимому, она была давно связана. Чтобы уменьшить боль, я стала растирать ей руки. Она тихо застонала от боли.

— Знаю, что больно. Но, бабушка, потерпи, пожалуйста. Скоро будем дома.

— Не думаю, что все так просто получится, — ответила она. — Ты лучше скажи, как ты додумалась придти сюда в одиночку.

— Я не одна, — возмутилась я, потом смущенно добавила: — Там во дворе Кот дожидается.

— Мальчишка?! Я-то думала, что с тобой пришли маги или хотя бы сельские мужики.

— Не волнуйся, бабуль, я что-нибудь придумаю.

— Придумает она, — проворчала бабушка.

Я оглянулась в поисках теплой одежды. Ведьмы уже от легкой потасовки перешли к полноценной драке, таская друг друга за волосы, то и дело пытаясь то пнуть, то поцарапать соперницу и абсолютно не обращая на нас внимания.

Заметив в углу на крючке тулуп и сапоги, явно мужские, большого размера, я решила их позаимствовать, рассудив, что хозяин вряд ли будет возражать. Тихо, стараясь не слишком шуметь, прокралась и собрала обувь и одежду. Притащив обратно к бабушке, я стала ее обувать. Да, с размером все-таки промахнулась, идти в таких было невозможно. Тогда в один сапог я затолкала свои варежки, а в другой валяющуюся на полу косынку. Теперь оставалось только надеть тулуп и можно идти.

— Ладно, давай вместе посмотрим, — услышала я и обернулась.

Оказалось, что обе женщины уже прекратили потасовку и теперь пытались привести себя в порядок. Приглаживали встрепанные волосы, разглаживали мятую и местами порванную одежду. Сверток с книгой валялся на полу. Я даже удивилась, что за все время драки, он каким был, таким и остался, нисколько не пострадав.

— Эй, милочка, ты куда это собралась? — воскликнула леди Лагшмивара, заметив, что мыс бабушкой пробираемся к входной двери.

— Кассильда, — обратилась я, посчитав, что она не только главнее, но и более опасна, — книга теперь у вас. Мы с бабушкой можем уйти?

— Нет, голубушка, оставайся у нас в гостях. Пригодишься еще, — издевательски захохотала ее мать.

— Я не к тебе обращаюсь, — оборвала ее я.

— На кой вы мне сдались, — ухмыльнулась девушка. — Проваливайте.

Но не успели мы с бабушкой к двери, а Кассильда — развернуть сверток с книгой, как раздался пронзительный свист. И сразу же вслед за ним выбитая водная дверь упала на пол. Тут же раздался грохот разбитых ставень и буквально мгновенно в помещении оказались маги, а в окне замаячили знакомые лица односельчан.

— Ну вот, все в сборе, — вышел вперед магистр Рошар, делая пасс рукой.

Я почувствовала, что не могу пошевелиться. Оглянувшись, поняла, что не одна испытываю такие проблемы. Ноги будто прилипли к полу.

— Мерзавец! Думаешь, поймал? — расхохоталась леди Лагшмивара. — Один раз от тебя ушли и сейчас уйдем.

Тем временем Кассильда не бездействовала. Она сдернула с волос ленту и бросила под ноги. Лента тот час превратилась в змею и поползла к магу. Тот ударил каким-то заклинанием, но сверкнула вспышка, и на месте одной змеи было уже две. После очередного выпада боевика на полу извивалось уже четыре рептилии. Пока маг отвлекся на змей, девушка что-то тихо прошептала, и я почувствовала, что снова могу двигаться.

— Рошар, не обращай на них внимания. Я займусь пресмыкающимися, — за его спиной показался некромант.

— Где Торрика носит? Его помощь тут не помешает, — поинтересовался боевик, не оглядываясь на коллегу он продолжал плести заклинание. — Опять будет жаловаться, что пропустил все самое интересное.

— Снаружи ставит защиту, чтобы эти дамочки, — господин Лутий кивнул на ведьм, — не вздумали просить помощи у потусторонних сил. Сейчас присоединится.

Магистр Рошар отпустил "ловчую сеть", но промахнулся. Кассильда показала неприличный жест и расхохоталась. В свою очередь, она швырнула на пол перед магами пузырек. Из разбитой бутылочки потянулась струя мрака, не давая разглядеть происходящее.

— Внученька, давай, пока на нас не обращают внимания, потихоньку удалимся. Не хватает еще под горячую руку попасть, — прошептала бабушка и потянула меня за печь.

Но не успели сделать пару шагов, как пришлось залечь на пол. Старая ведьма повела руками, и кухонная утварь взлетела в воздух и со свистом полетела к противникам. Над головой пронеслись тарелки, в противоположную стену воткнулись ножи и вилки. Скалки и сковороды пытались оглушить не ожидавших такой атаки мужчин.

Односельчане, выступившие скорее как моральная поддержка для магов, внутрь дома не вошла, справедливо считая, что колдуны справятся сами. Но, тем не менее, не отказали себе в желании понаблюдать за битвой из-за двери и в окна. Когда ввысь взвилась посуда, мужики знакомые с ее убойной силой не понаслышке, схоронилась за стенами.

Пока внимание магов переключилось на взбесившуюся утварь, Кассильда использовала очередную бутылочку. Едва в стороны брызнули осколки, как коричневая лужа, образовавшаяся на месте разбитой склянки, быстро впиталась в половицы. Доски стали покрываться ростками, которые мгновенно начали увеличиваться в размерах, оплетая все, что находилось в пределах досягаемости.

— Вот как? — воскликнул магистр Сотис, появившись в дверном проеме.

Он начал читать заклинание, и ростки стали расти еще быстрее, становясь все толще и толще, заполняя собой аленький домик. Почти мгновенно появились почки, затем листья и бутоны. Через несколько минут на месте цветов уже зрели коробочки с семенами. Когда коробочки высохли и затвердели, они взорвались, и семена с дикой скоростью вылетели на свободу.

— Ай! Ты совсем сдурел? — воскликнул боевик, когда в него попали несколько шальных "снарядов".

Но надо было признать, основная часть снарядов полетела в сторону ведьм. Им пришлось срочно принимать меры, чтобы не пострадать от собственных же растений. А они уже стали стремительно гнить, разлагаясь в темно-коричневую вонючую кашу. Которая так же стала подбираться к женщинам.

Кассильда заметила опасность и швырнула в середину очередной пузырек с зельем. Но вместо того, чтобы каша исчезла, она стала пузыриться и увеличиваться в размере. Поняв, что дочь одна не справится, к делу уничтожения присоединилась и старуха. Леди Лангшмивара достала небольшую метелочку. Шепча под нос заклинания, она сделала несколько движений, как будто подметала пол. Каша на полу стала стремительно уменьшаться и вскоре исчезла совсем. Но время было упущено. Магам удалось ослабить натиск и теперь инициатива была у них в руках. Они увеличили натиск, и вскоре схватка закончилась их полной победой. Даже помощь магистра Торрика не понадобилась.

Теперь, когда все перестало летать и взрываться, мы с бабушкой осторожно поднялись, радуясь, что не пострадали. В доме царил разгром. Боевик старательно связывал Кассильду. Леди Лагшмивара уже напоминала окуклившуюся гусеницу.

— Ну вот, голубушки, вы и попались, — удовлетворенно заметил магистр Рошар.— Попасться в такую простую ловушку, ай-яй-яй. Теперь вы от наказания не отвертитесь.

— А ты докажи, — нагло ухмыльнулась Кассильда. — Насколько нам известно, временно проживать в сторожке законом не воспрещается. Мы с мамой ничего противозаконного не предпринимали.

Он оглядел разгромленный дом и задумчиво протянул:

— Вот хотя бы сопротивление при аресте.

— Откуда ж мы знали, что вы пришли нас арестовывать? За что? А то что сопротивлялись... Так ведь, ночь, лес кругом и мы, две беззащитные женщины. — на слове "беззащитные" маг усмехнулся. А ведьма тем временем продолжала: — Напугались до полусмерти, стали защищаться. Мало ли кто лезет.

— А книга? — вступил в разговор некромант. — Не думаете же, что мы могли оставить ее без стожки.

Я удивилась, откуда они узнали про магический фолиант? В свете обмолвки боевика закралось подозрение, что ловушка была организована давно, книга — приманка, а мы с бабушкой две глупые мухи. А если по справедливости, то дурра тут одна — я.

Тем временем он вытащил из кармана небольшой светящийся камень.

— Какая книга? Никаких книг мы не трогали.

— Сейчас проверим. Магистр Сотис, прошу вас.

Маг с трудом протиснулся сквозь толпу и подошел к господину Лутию. По его знаку Вульф поднял столик и поставил, подперев обломками мебели вместо сломанной ножки. Очертив кусочком мела, появившегося неизвестно откуда, круг, он взял с ладони некроманта камешек и положил в центр. По мере того, как маг читал заклинание, внутри круга начал заворачиваться смерч. На последних словах воронка внезапно исчезла, и перед глазами стала разворачиваться картинка.

Вот мы втроем с папой и Котом, озираясь по сторонам, открываем люк. Кот, замерший с окороком в руках. Я протягиваю отцу клетку с крысами. Вот отец помогает мне спуститься в подпол. Вот мы втроем осматриваем помещение. Папа, который положил сверток на пол и сложил ладони замком, чтобы помочь мне вылезти. Картинка выключилась тогда, когда мы отдалились от руин около сотни метров.

Когда видение первый раз показало наши образы, я услышала тихое оханье над головой, и Алесс сжал мои плечи. Я попыталась вырваться, но он держал крепко.

— Верена, ты?!

Все присутствующие посмотрели на меня. Кто с осуждением, кто сочувственно.

— Видите, мы к книге никакого отношения не имеем, — победно засмеялась Кассильда.

— Девочка, ты соображаешь, что вы натворили? — спросил некромант.

— Они грозились убить бабушку, — прошептала я.

— Подумаешь, одна старуха. Она и так скоро помрет, — усмехнулся магистр Рошар. Сотис тут же на него цикнул, сочувственно посмотрев на меня, но боевик упрямо продолжил: — Зато теперь могут погибнуть сотни.

Я пораженно посмотрела на мага. Нет, прав был отец. Их интересовали только свои цели, а не конкретные люди. Теория малой жертвы, как сказал папа. Если бы не взяли освобождение бабушки в свои руки, то никто не стал бы волноваться.

— Видишь, Верена, — усмехнулась Кассильда, — какие они, маги. Что им до простых людей.

— Помолчи, сами не лучше, — откликнулся боевик.

— Верно. Только мы не изображаем из себя воплощенную добродетель.

— Верена, где книга? — сурово спросил некромант.

— Там, — я мотнула головой в сторону, куда во время боя отлетел сверток. — Под печью.

Он подошел к печи и, встав на колени, достал сверток. Развернув фолиант, он пораженно застыл, рассматривая содержимое. Увидев неладное, к нему подошел магистр Сотис.

— "Эльфийский язык для начинающих. Самоучитель", — медленно прочитал он и недоуменно посмотрел на меня.

Я ответила таким же ничего не понимающим видом. Какой эльфийский язык? Я же точно знаю, что там внутри не учебник, а искомый фолиант.

— Как самоучитель? — удивилась Кассильда. Ее глаза потемнели от злости, она рванулась ко мне, но магистр Рошар не дал ей такой возможности, дернув за веревки, которыми она была связана. — Дрянь! Обманщица! Ты за это заплатишь.

— Молодец, девочка, — похвалил меня магистр Торрик. — Умница, додумалась подменить книгу.

Я не стала их разубеждать, просто стола и пыталась сообразить, что произошло. Ничего утешительного не получалось. Если я не ошибаюсь, то это опять постарался папочка. И когда только успел? Он же постоянно находился в моем поле зрения. Или все-таки не постоянно? Нет, нет. Я же видела, как он заворачивал ее в полотенце и сразу же отдал мне. А может ее подменил Кот, пока водил по сугробам?

Пока я в памяти восстанавливала в памяти последние события, почти выпала из реальности. Краем уха слышала, как меня хвалили, отмечала, как дружески хлопали по плечам, но все как-то проходило мимо меня.

— Рошар, забирай этих двух и отправляй их в столицу, — скомандовал некромант. — А мы проводим эту замечательную девушку и ее родственницу, заберем книгу и позже присоединимся к тебе. Думаю, Ковенту будет интересно узнать о событиях из первых уст.

Боевик заставил подняться обеих связанных женщин и, достав из-за пазухи амулет, активировал портал. Когда они исчезли, некромант подошел к бабушке и, взяв под руку, повел ее из домика. Мне лишь осталось последовать за ними, сопровождаемая братом. Было ощущение, что Алесс меня буквально конвоирует.

За все время сражения сельчане благоразумно прятались, не желая стать случайной жертвой разбушевавшихся колдунов. Теперь, когда боевые действия кончились, они вышли из укрытий и готовы были помочь нам добраться до дома. Запряженные витековым мерином сани уже стояли у порога.

Удобно усадив бабушку на покрытое одеялом сидение, господин Лутий сел рядом с ней, жестом указав мне место напротив себя. Когда братец устроился рядом, мои смутные подозрения начали подтверждаться. Я окончательно упала духом, когда на козлах разглядела Вульфа. На глаза навернулись слезы. Мне и в голову не могло придти, что родной брат и человек, точнее, оборотень, которого я считала другом, могут стать моими конвоирами.

Следом за нами верхом последовали оставшиеся колдуны, за ними потянулись остальные, поняв, что здесь продолжения больше не будет.

Когда сани тронулись, я обернулась и посмотрела назад. Мне показалось, что домик грустно смотрел нам вслед разбитыми окнами и жаловался скрипом распахнутой двери.

Примерно через полчаса мы уже подъезжали. Дом неожиданно встретил нас темными окнами. Дверь была заперта, печь стояла холодная, да и в доме было весьма прохладно.

— Пап, ты дома? — заходя, спросила я.

А в ответ — тишина.

Я зажгла свечу и огляделась. В доме никого не было. На столе что-то белело. Я подошла и увидела записку.

"Вереночка, прости своего старика, что вынужден тебя оставить в такой сложной ситуации. Ты наверняка уже знаешь, что я подменил фолиант на учебник, но у меня не было другого выхода. Когда-нибудь ты все узнаешь и, надеюсь, найдешь в себе силы простить. Папа".

Я в полной растерянности смотрела на листок в своих руках и никак не могла поверить в реальность происходящего. Внутри зрела обида, что меня предал самый близкий и родной человек.

Я не заметила, что шедший за мной брат, заглядывая через плечо, тоже прочитал записку. Он бережно вытащил ее из рук и протянул господину Лутию.

— Верена, Верена, — словно сквозь вату услышала я голос Алесса. — Ты меня слышишь? Книга у отца?

Я кивнула.

Все, что произошло дальше, запомнилось лишь частями. Как со стороны я наблюдала за разгоревшимся скандалом. Некромант требовал что-то ему немедленно рассказать, брат тоже о чем-то допытывался, тряся меня за плечи. Бабушка просила оставить "бедную деточку" в покое. Через какое-то время нас, наконец, оставили одних. Я села у бабушкиных ног прямо на пол и спрятала лицо у нее на коленях.

— Ох, Вегис, Вегис, — тихо сказала бабушка, гладя меня по волосам. — И во что ты опять ввязался. Ну, тихо, внученька, тихо. Все образуется, вот увидишь.

— Бабушка, ну почему он со мной так? — всхлипывая, спросила я. — И с тобой. Ведь ты могла пострадать.

— Но ведь ничего не случилось. Я дома, ты тоже. Обе живы-здоровы.

— А если бы...

— "Если" уже не считается.

— Я же ему верила, каждому слову верила, — не могла я успокоиться.

— Вот и продолжай верить. Я верю, и ты верь. Это самое сложное в жизни — по-настоящему верить. Без веры нет и любви, так, одна болтовня. Пусть твоя вера станет якорем.

Бабушкины слова подействовали успокаивающе. Пару раз шмыгнув носом, я вытерла ладонью слезы и встала.

— Ну, вот и молодец, — одобрила бабулечка. — А теперь растопи-ка печку, а то как-то забко в доме, да поставь чайку.

Пока я занималась хозяйством, жизнь перестала казаться такой мрачной. Все-таки правы те, кто утверждает, что от любых печалей нет ничего лучше, чем работа. Пока что-то делаешь руками все тяжелые мысли уходят и мир становится ярче и добрей.

Теплый дом, мятный чай, пара маминых пирожков окончательно меня примерила с окружающим миром. Поговорив еще немного о том, о сем, мы решили ложиться спать. Уложив бабушку, я ушла к себе.

Раздевшись, я откинула одеяло, поправила подушку и тут увидела кончик бумажки, торчащий из-под подушки. Это была вторая записка от отца.

"Верена, не верь магам! Про копии, что ты сделала, никому не говори. Я их спрятал в подполе, за бочкой с квашеной капустой. Постарайся поступить в Академию, там хорошая библиотека. Постарайся перевести копии, только так ты сможешь помочь Иллине и другим обитателям замка, иначе первым пострадает наше село. Воздействие распространяется, словно следы от камня, брошенного в лужу. Брату и его другу ничего не говори, они свято чтут честь и долг и не верят в предательство тех, кто обязан служить на благо народа. Кот уходит со мной. Старайся вести себя как обычно и не вызывать подозрений, все очень серьезно. Когда смогу, свяжусь и дам дальнейшие указания. Береги себя. Не верь магам! Папа".

Эпилог.

— Не забудь положить ту голубую блузку, что купила на весенней ярмарке, — велела бабушка. — И синюю юбку не забудь. Чтобы не помялась, сверни их валиком.

Я собирала вещи для поездки в столицу. До вступительных экзаменов в Академию оставалось примерно недели три. Этого времени едва хватало на дорогу, но раньше выехать я не могла. Сначала следовало пополнить свои запасы лекарственных трав, тем более, что за зиму многие были уже потрачены. Затем бабушка категорически отказалась оставаться на попечение матушки и отчима и потребовала перевезти ее к своей подруге тетушке Миранте. А поскольку любимой родственнице был категорически запрещено не только проживание, но даже краткое пребывание в Дубовицах, то переправка доставила немало хлопот.

Для начала мне пришлось стребовать с нее обещание ни во что не вмешиваться, власти не критиковать и вообще, вести себя ниже травы, тише воды. Бабуля долго сопротивлялась, но после того, как я пригрозила сдать матушке, кто подсыпал в сахар изрядную порцию соли в последнюю партию пирожных, вынуждена была поклясться, что будет паинькой. Затем последовали сборы. Вот тут бабушка отвела душеньку, капризничая по поводу и без. Сколько сил стоило собрать все вещи старушки!

Затем пришлось менять ее внешность. Вот тут пришлось припомнить все издевательства Иллины над моей внешностью, когда она наряжала меня для поездки в замок наших владетелей. В последнее время я часто думала о ней. Странно, но все неприятности, что доставляла мне сестрица, почти стерлись с памяти, оставляя в основном счастливые или смешные воспоминания. На глаза наворачивались слезы, и я в очередной раз давала слово, что не успокоюсь, пока не выручу Иллину.

Все эти хлопоты и переезд в Дубовицы, в дом тетушки Миранты заняли изрядное количество времени, и теперь его катастрофически не хватало. Подсчитав, сколько дней нужно, чтобы добраться до учебного заведения, выходило, что отправляться в дорогу необходимо сегодня, в крайнем случае, завтра.

Вот я и металась по комнате, стараясь ничего не забыть. Несколько смен белья, запасные кожаные туфли на низком каблуке, пару юбок, блузок. Непонятно почему бабуля заставила взять с собой штук пять разноцветных платков, утверждая, что при умелом обращении из них можно сотворить чуть ли не полгардероба. И теперь, сидя в кресле качалке, требовала положить еще то одну вещь, то другую. Причем спорить с ней было бесполезно, легче сразу подчиниться.

Единственное, о чем бабуля не знала, так это то, что на дне большой сумки лежала стопка листов, тех самых, которые я скопировала из проклятой книги. Я нашла их там, где и спрятал их отец. Про них и про вторую записку я никому не сказала ни словечка. Папе я верила. Каким бы пройдохой не был, он не смог бы выжить, если бы не научился верить интуиции и здравому смыслу.

После того, как он исчез, прихватив магический фолиант, мне пришлось нелегко. Уважаемые магистры почему-то решили, что я была с ним заодно, и устроили настоящий допрос. Доказать невиновность было невозможно, поскольку никакие возражения не принимались. Несколько раз я срывалась в истерику. Возможно, они воспользовались бы и физическими мерами, даже братец был не против, но, по счастью, за меня вступился оборотень. Они даже поссорились.

Поняв, что ничего не добьются, меня, наконец, оставили в покое, пригрозив на прощание неприятностями. Господин Лутий забрал назад учебники, которые прислал ранее, и предупредил, что теперь на экзаменах придется рассчитывать только на себя. Честно говоря, не ожидала такой мелочности.

На следующий день после отъезда магов, уехал и Алесс со своим другом. Уехали молча, не сказав ни слова. Тем не менее это им не помешало битком набить переметные сумки. Выслушать меня они отказались, предпочитая остаться обиженными. Позже меня успокаивала бабушка, отпаивая настойкой валерианы.

Вспомнив расставание с братом, я почувствовала подступающие слезы. Незаметно шмыгнув пару раз носом, я постаралась взять себя в руки. Чтобы не расплакаться, еще быстрее стала собирать вещи.

Запихав напоследок мешочек с монетами, с трудом закрыла сумку. Что ж, на первое время хватит, а затем придется искать работу. Хорошо, что на всякий случай положила и изрядный запас лекарственных трав.

Приподняв сумку, убедилась, что она хоть и тяжелая, но утащить ее можно. Затем обернулась к бабушке.

— Ну что ж, внученька, присядем на дорожку, — вздохнула она и указала на сумку.

Я присела на краешек лавки, и мы немножко помолчали. Решив, что пора в дорогу, я встала, подошла к ней и поцеловала в щеку.

— До свидания.

— Храни тебя Единый, — она прошлась сухими губами по щеке и смахнула рукой слезинку. — Пиши, не забывай меня, старую.

— Обещаю.