И для таких контактов очень подходил Рерих — якобы Уоллес называл Рериха чуть ли не "мой гуру". Вот Рериха я и хотел заманить снова в Тибет — пусть ищет свою Шамбалу и что там еще, и уже через Рериха навести мосты к Уоллесу и вообще к части американской элиты — в США взгляды Рериха и его Агни-йога были популярны, там даже был открыт музей Рериха, хотя с конца тридцатых все пошло на спад из-за какого-то скандала, скорее всего подстроенного американскими же спецслужбами, которые контролировала какая-то другая группа американской элиты. Тем не менее, все это в любой момент можно развернуть в обратную сторону — надо лишь убрать нескольких особо ретивых деятелей, который видят в Рерихе коммунистического шпиона. Хотя сам Рерих — лошадка темная — он даже называл коммунизм с марксизмом Силами Тьмы (с большой буквы !), хотя поначалу, в двадцатых, даже проводил параллели между буддизмом и коммунизмом (и эту тему мы развили самостоятельно), а Ленин был для него махатмой. Ну да ладно — есть коммунизм и коммунизм, и наш коммунизм, надеюсь, будет несколько иным. А может и в СССР что-то поменяется — особенно если Уоллес останется президентом — тогда меньше вероятность того, что начнется Холодная война, и экономике Союза не придется надрываться, чтобы выкатить достаточно танков и ракет для противостояния с западом.
Так что пока наши газеты в США занимались обелением Рериха, заодно продвигая его Агни-йогу — все как и в нашу Перестройку, когда Рериха с его шизой тоже начали активно рекламировать — лишь бы отвлечь хоть часть населения от того, что происходит вокруг — мнимыми чудесами затмевали настоящие. Вот и провернем такой же приемчик в США. Хотя тут я еще раздумывал — оставить ее отдельным течением или слить с нашей Сайентологией, которую, напомню, мы придумали и стали развивать для нескольких целей — тут и промыка мозгов, и щадящий налоговый режим — мне понравилось, как чувствовали себя в США мормоны — и для наших предприятий я хотел такого же благоприятного режима. Правда, про сайентологию я знал в основном из фильма "Наваждение", но зато у нас был вполне работающий детектор лжи, причем операционные усилители вкупе с цифровыми схемами управления позволяли творить чудеса (вплоть до задания нужной реакции, хе-хе), и такими детекторами можно было вытаскивать на поверхность самые глубокие комплексы адептов — а, насколько я понял, именно высвобождение комплексов и привлекало новичков в эту религию (впрочем, как и в другие) — освобождение и наступающий за ним катарсис. Так что если нам удастся повернуть мозги хотя бы части американской элиты в сторону от антикоммунизма — будет отлично. Ну или хотя бы их жен и молодняк — охота на ведьм заменится на оргии детей цветов, и главам семейств будет не до коммунистов.
Да и насчет "детей цветов" тоже была задумка. Оказывается, тут уже были хипстеры. Я сначала малость напугался, услышав это слово — неужто меня раскрыли ? А потом заржал, когда разобрался о чем речь — хипстерами здесь называли знатоков джаза, причем не того более-менее мелодичного джаза, что был до начала сороковых, а той какофонии, что пошла следом, когда музыканты бегают по нотам ради собственного удовольствия, а снобы пытаются заставить остальных любить и ценить этот нарциссизм. Это так и называлось — бибоп. А хипстеры — типа знатоки бибопа, так что и здесь это слово можно было применять как насмешливо-ругательное. Хотя сленговое слово hip — это "быть в теме", тут в 1939 даже вышел Словарь Хипстера, думаю, не слишком отличавшийся по издевательству над языком от моего времени. Вот в качестве антидвижения хипстерам и можно было бы внедрить хиппей, благо что рок-н-ролл тут уже нашими усилиями внедрялся, я лишь сомневался насчет наркоты — как-то не хотелось с ней связываться, а без нее — получится ли создать многочисленные группы антиправительственных элементов — непонятно — все-таки чтобы противостоять демократам, нужно быть безбашенным, а далеко не все способны на безбашенность без приема соответствующих веществ.
Впрочем, тут хватало таких, кто самостоятельно принимал наркоту, без помощи извне, когда наркота и наркоманы рекламируются культурой и фильмами как свободные и творческие люди, что в общем-то не так — наркота лишь помогает созданию временно обойти комплексы — этого цензора, который постоянно бубнит под локоть "это никому не понравится, ну куда ты с этим полезешь" и прочую лабуду. И вот я как-то, будучи в США инкогнито, попал на одну из таких вечеринок — "творческие люди", их окружение и наркота — меня туда привлекла фамилия Берроуз, но это оказался не тот Берроуз который Тарзан и Марсианские Алкоголики ... хотя нет — про Хроников писал кто-то другой, но Берроуз тоже отметился на Марсе. Так вот — этот Берроуз оказался не тем Берроузом, но тоже ничего. А вместе с ним там были Керуак, Карр, Гинзберг, Снайдер и еще куча других фамилий, которые мне ни о чем не говорили, зато сами обладатели этих фамилий трындели без остановки и все так как-то заумно, туманно, с пафосом и уверенностью в своей сверх-правоте — короче, то что нам и надо. Будут нашими блоггерами — пристанище, крышу, вещества и вечеринки обеспечим мы, популярность обеспечат они, обрабатывать привлеченных их смрадным светом людей снова будем мы — нам требовалось создать подконтрольные богемные тусовки и эти писатели подходили как нельзя кстати — иначе зачем еще устраивать тусовки как не для того чтобы получить доступ к нужным тушкам пока их головы задурманены словами и веществами. А к вещающим головам по тихому — "занятный и незаметный знакомый знакомого знакомого" — приставим профессионалов, которые будут мягко направлять их речи в нужную сторону. Ничего нового.
Правда, я сам чуть все не испортил, когда назвал их хипстерами. Люди обиделись, типа они не такие (хотя какие — тоже не сказали), и тогда я спросил — битники что ли ? Просто вспомнил что это тоже из тех времен. Про битников они тоже ничего не знали — "Что за beatnik" ? Пришлось тут же слепить отмазку что beat — это на жаргоне "нищий, отчаявшийся" (единственное что запомнилось из хипстерского словаря, может, в моей истории оттуда и пошло), ну а "nik" — просто популярный русский суффикс — "Вам же знакомо слово soyuznik ? pryanik ... podstvolnik ..." — некоторые после этого слова поморщились, так как только недавно закончились очередные боестолкновения — "Вот примерно так же". Это уже изрядно дунувшим людям понравилось — типа предыдущее поколение было "потерянным", а мы будем "отчаявшимися" — в смысле "отчаявшимися что-то изменить в этом мире пока старые элиты у власти". Во! Такие разговоры мне были по душе. Оставалось только приткнуть сюда тех самых хиппей — ведь у нас зазря простаивают целые пласты восточной эзотерики — буддизм, индуизм, шаманизм — хотелось бы поднять на этом бабла и людского внимания, и если с хиппарями я примерно представлял как это выглядит, то без них — нет. А было бы неплохо организовать встречные потоки — с западного берега Тихого океана на восточный — поток идей миролюбия и самосозерцания, а в обратную сторону — поток туристов к "святым местам" — мы уже и программки экскурсий подготовили, и литературу, само-собой древнее овна мамонта, и сувенирку (конечно же тоже заставшую еще первых мамонтов, причем обоих), и сооружения, и сопутствующие легенды — там и придумывать ничего особо не надо — только выбери подходящее и впаривай с многозначительным видом — типа "поймет только избранный". А избранными хотят быть все кому нехер делать, так что клиентов наберется изрядно.
Пока же американские элиты и богемы созревали для новых веяний и хайпа, мы обустраивали Красный Восток — ему предстоит принимать мирных туристов и отбиваться от немирных, а потому мы готовили наших азиатских товарищей к разным вариантам развития событий. И так как в 1944 еще шла война, то мы естественно начинали с создания и обучения боевых отрядов, которые затем постепенно превращались в набор силовых структур в виде единого спецназа и объединенных армий республик — про это я ранее уже рассказывал. Другими такими структурами стали промышленный комитет, комитет по ресурсам и продовольственный банк — первые две структуры должны были поставить местную промышленность на социалистические рельсы и подготовить к захвату прежде всего тех международных рынков, где она присутствовала и ранее, причем уже не столько в виде поставщика сырья, сколько в виде поставщика продукции, которую делают из него — шины и прочие резино-технические изделия, стекло, жесть и консервы, твердые сплавы, медная проволока и много всего другого. А банк продовольствия создавался нами чтобы маневрировать продовольствием между странами или регионами в случае неурожаев — как правило если, скажем, во Вьетнаме случался неурожай, то в Бирме урожай был хорошим и наоборот, так что республики вполне смогут поддержать союзников. Естественно, все эти мероприятия мы сопровождали широкой пропагандой в прессе, по радио и выездными агитаторами — а то порой возникали голоса "Да зачем нам делиться едой" — к счастью, немногочисленные, так как большинство населения не раз испытало на себе тиски голода от неурожая и потому приветствовали появление дополнительной подушки безопасности в их жизни.
Впрочем, над увязкой интересов и стремлений еще предстояло поработать — без взаимной заинтересованности местные могут запросто впасть в многолетние междоусобицы, так как противоречий хватало даже несмотря на то, что многие мы сгладили созданием отдельных республик для малых национальностей (которые считались малыми лишь с подачи колонизаторов — английских или японских — прирезавших их земли к захваченным колониям, населенным другими народами). И одним из таких инструментов оказался золотой рубль. Сначала он предполагался просто как стабильное расчетное средство, и лишь в дальнейшем его роль разрослась. Мы его ввели еще летом 1944 года и поначалу он предназначался для расчетов в красных зонах — то есть на территориях, подконтрольных нам, а не местным националистам или японцам. Вообще, по факту в Бирме и других бывших странах Индо-Китайского полуострова было четыре типа зон — Красные, то есть наши, Синие, которые контролировались японцами, Белые, которые контролировали националисты — бирманские или других народностей Бирмы и других стран, и Бело-Синие, в которых японцы заправляли совместно с националистами — все-таки именно японцы предоставили той же Бирме независимость (РИ), поэтому хватало людей, рассматривавших японцев в качестве союзников и освободителей от английских колонизаторов. И во всех зонах хватало групп и отрядов противоположных направленностей — прокоммунистических, националистических (опять же — всех национальностей, то есть многие враждовали друг с другом), социалистических, прояпонских — но и эти деления порой были условны — так, националистические группировки делились на левые и правые, поэтому некоторыми по факту руководили японцы, некоторыми — английская или американская разведка — особенно группировками из малых народностей — каренов, качинов и чинов — из которых в колониальные времена англичане в основном и набирали бирманскую армию, некоторыми — мы или наши коммунисты, некоторыми — московские или китайские коммунисты, причем последние тоже делились на подчиненных Мао и подчиненных Чжану Готао, то есть опять же почти "московские". Так что, несмотря на то, что Красной считалась половина страны, реально мы контролировали хорошо если треть, хотя вместе с союзниками было почти две трети — особенно среди новообразованных нами же социалистических республик малых народностей — они опасались и китайцев, и бирманцев с тайцами, а потому жались к нам, хотя среди бедняков — особенно бирманцев — наоборот, хватало тех кто поддерживал бирманских националистов или социалистов — все-таки за годы оккупации этим силам, находившимся у власти пусть и под присмотром японцев, удалось вдвое снизить арендную плату за землю — то есть было явное улучшение жизненных условий по сравнению с колониальным временем (ну, для тех, кого не угнали на принудительные работы и у кого не реквизировали урожай), а что там будет с русскими коммунистами — еще неизвестно, а китайских тут не хотел вообще никто за исключением части китайской диаспоры — все помнили притязания китайцев чуть ли не на половину Бирмы, так как в доколониальные временя многие местные княжества были вассалами китайских императоров, да и вездесущих китайских торговцев помнили недобрым словом, и оккупацию северных и восточных районов Бирмы войсками Чана Кайши в 1942 году (РИ) тоже вспоминали с содроганием.
Вот по всему этому лоскутному одеялу и расползался наш рубль, благо что он и в самом деле был обеспечен золотом — мы установили его стоимость в 0,167674 грамма золота — как и у советского рубля, чтобы нам самим было привычнее (то есть 5,3 рубля за доллар). В обороте, понятное дело, были бумажные купюры и медно-никелевые монеты, которые мы печатали и штамповали сначала на тибетском монетном дворе, а затем обзавелись своим — нам приперли из Индии целый производственный комплекс.
Эти деньги можно было в любой момент обменять на золото в сберкассах, что мы открывали по всем красным зонам. Ну да — была одна тонкость — обменять можно было только суммы, кратные тысяче рублей — для этого мы наделали золотых слиточков — размерами примерно 0,9 на 1 на 10 сантиметров — как раз на такую сумму — система была золотослитковой, а не золотомонетной, когда в ходу были золотые монеты наравне с бумажными. Тут мы просто скопировали систему английского фунта, только в лучшую сторону — там можно было обменивать суммы в две тысячи фунтов. Так что даже если человек имел рубли — он не мог их обменять просто так — для этого надо было либо накопить достаточную сумму, что не так-то просто, либо скооперироваться с кем-либо, ну и как вариант вскоре появились скупщики рублей, которые за другие валюты либо за драгоценности скупали рубли со скидкой и затем несли в наши сберкассы, чтобы поменять на золото. Но все эти варианты были либо дополнительной морокой, либо вели к каким-то потерям держателей рубля. Поэтому чем дальше, тем все дольше рубли оставались в руках населения, доверие к ним постепенно росло, так что вскоре мы начали и подпечатывать дополнительные объемы под какие-то проекты. Понятное дело, что при этом не весь объем наличности оказывался обеспечен золотом — тут мы рассчитывали на то, что вряд ли люди вдруг понесут рубли в сберкассы — для этого нужны были какие-то катаклизмы в политике или в природе, хотя риск такого и был. Хотя и некритичным — много таких 'допечатанных' рублей крутились только в промышленном денежном круге в виде векселей, кредитов и взаимозачетов, а до населения доходил лишь в виде зарплаты, то есть несколько процентов от всей массы. Тем не менее, заодно мы как могли наращивали добычу золота — в горах юго-восточной Азии хватает золотишка, только его порой трудновато добыть — ну так с нашими технологиями — механизацией добычи и промывки, обогащения, выщелачиванием — уже к 1945 году объемы добычи исчислялись десятками тонн, поднявшись в несколько раз — и это был не предел — мы еще только отрабатывали технологии.
