2. Ветра в зените

— Но арбитр дал мне высокий балл достоверности. Ты сам сказал, что никогда не видел такого высокого балла.

— Арбитр — не человек, а синтет, — Клаус уже откровенно веселился. — Он соотносит поведение игроков историческим прецедентам да ещё следит за исполнением писаных правил игры. Если бы судьёй был живой, он не был бы и наполовину столь... объективен.

— Я всё равно не понимаю, что такого страшного я совершила.

— Я заметил, — хмыкнул Клаус.

Вечерний Вейнур перестал темнеть — наоборот, он понемногу разгорался россыпями искусственных огней, сияя всё ярче, впадая в аляповатую пестроту. На глейвах стало многолюднее, да и общее настроение изменилось. Стали чаще попадаться группки влюблённых (далеко не всегда чётные) и одиночки, пьяные вовсе не от любви. На фоне этих перемен в эфире Ари уже не казалась особенно яркой. Многие наслаждались эмоциями не меньшего накала — особенно те, кто не брезговал подстегнуть себя химией. Теперь Ари и Клаус — особенно Клаус — ещё сильнее бросались в глаза из-за своей сдержанности, столь неестественной на общем фоне.

— Лайт, — сказал Клаус, — никогда не сделает того, что может огорчить другого лайта. Самое большее, что он может себе позволить, да и то при Сетевом общении — вежливая отстранённость. То, что ты учинила, должно было сильно расстроить Торговца. Меня это, между прочим, тоже не порадовало. Ты ведь это ощутила?

— Да.

— И как, понравилось?

— Нет.

— Вот то-то и оно. У тебя на родине можно действовать без оглядки на чувства ближних. У нас нельзя. Вчувствуйся в эфир как следует, и ты поймёшь, почему.

Тут на ум Клаусу пришёл не слишком логичный, но, как ему показалось, сильный аргумент, и он тут же добавил к уже сказанному:

— Торговец даже не задумывался о возможности грабежа. Ты застала его врасплох, его и его команду. А тем самым, в каком-то смысле, напала на беззащитных.

Замечание в самом деле было не особенно логичным. Но оно сработало: через тандемную связь до Клауса дошло эхо глубокого и неожиданно тёмного раскаяния. Развитое воображение с успехом заменило для Ари удар негативных эмоций, которым одарил бы её Торговец со своей командой, если бы всё происходило не в симуляции, а лицом к лицу.

К счастью, она быстро оправилась, сбросив большую часть неожиданного груза, но тень испытанного чувства задержалась надолго, лишая Ари, а заодно и Клауса, спокойной беззаботности. Случись иначе, и из объятий шейда им пришлось бы карабкаться уже вдвоём, без уверенности в результате и даже при успехе довольно долго.

Тут Клаус неожиданно вспомнил разговор не то со Светланой, не то с её симуляцией — точнее, одну фразу из него. И подумал:

"Значит, лайты на три четверти всё-таки бывают. Кажется, мы с Ари сейчас олицетворяем именно эту грань невероятного..."

20

— А на самолёте долететь было нельзя?

— На большинстве распространённых моделей — нет.

"но почему?//

//терпение. Я объясню"

Как раз в этот момент челнок, направляющийся из Вейнура в район ближних орбитальных поселений, сбросил причальные захваты и с обманчивой неторопливостью взмыл вверх.

— Наверху, в открытом пространстве — пустота и космический холод, — объяснял Клаус, не забывая иллюстрировать сказанное вереницей проплывающих в сознании образов. — Это с одной стороны. А с другой — неистовый, не приглушённый слоем воздуха свет солнца и потоки быстрых микрочастиц, никак не полезные для здоровья. При большой удаче и точном расчёте до орбитальных поселений можно добраться и на обычных спортивных самолётах: для высотных полётов их герметизируют. Но у рискнувшего провернуть такой трюк слишком велик шанс замёрзнуть, задохнуться и схватить большую дозу радиации. А то и вообще погибнуть. Так зачем рисковать, если можно добраться до места на челноке, заплатив пилоту минимальную сумму?

— Минимальную?

— Ну да. Даже махровый бездельник возместит себе потраченные на полёт кредиты меньше чем за неделю. А при некотором желании и толике удачи эту сумму можно заработать за полдня.

Ари потеребила сбрую фиксирующих ремней, прижимающих её к креслу.

— До сих пор не могу уразуметь, — призналась она, — что сколько стоит и как у вас тут расплачиваются. Поняла только, что монеты не в ходу.

— А! Что ж, тема интересная. Насчёт монет ты права: кредиты — штука чисто виртуальная.

— И на что они похожи?

— Да ни на что. Кредиты — просто абстракция, численные записи в Сети. В специальном разделе визитки значится сумма, увеличивающаяся благодаря небольшой ежедневной дотации. Чтобы кредит рос быстрее, можно заняться оплачиваемым делом. Например, сесть за управляющую консоль челнока вроде того, в котором мы летим. Взять заказ на создание сложной симуляции, вывесить в Сети объявление: "Даю платные консультации по какому-то вопросу..." И так далее. А потратить заработанное можно, если хочешь, чтобы уже на тебя кто-то поработал. Кто-то живой. Труд машин и автоматов, естественно, не оплачивается...

— Почему?

— Что значит — почему? Потому что автоматы не живые, они лишены настоящего разума и свободы выбора. Зачем им кредиты? Не станешь же ты осыпать золотом палубу корабля, который пронёс тебя сквозь шторм. Это нелепо.

— Ну, допустим. А сколько кредитов надо потратить, чтобы прожить... ну, скажем, месяц?

— Нисколько.

— Как так?

— Очень просто. Витальные нужды обеспечиваются бесплатно, кредиты для этого не нужны. Жильё, одежда, еда — всё это можно получить даром.

— Богато живёте.

— В сравнении с людьми Седого Взморья — да. Но учти вот что: бесплатно достаётся только то, что сделано машинами. Стандартное, не особенно уютное жильё. Стандартное платье. Стан-дарт-ная жвачка, питательная и вкусная, но... и даже если бы автоматы выдавали сплошь кулинарные шедевры, у сделанного ими останется один неустранимый недостаток.

"?"

Клаус усмехнулся и произнёс, растягивая слова:

— Это бесплатно. Полностью и совершенно бесплатно.

"!"

— Чувствую, ты понимаешь. Или начинаешь понимать. Съесть возле автораздатчика какое-нибудь мясное пюре — совсем не то же самое, что сводить девушку в ресторан и там за свой счёт угостить её каким-нибудь блюдом, приготовленным руками повара-человека. И когда она в ответ закажет что-то столь же неповторимое, это тоже подарит тебе совершенно особые ощущения.

— Богато живёте, — повторила Ари. Впрочем, без всякой зависти, скорее задумчиво.

Вместо того, чтобы соглашаться или опровергать, Клаус посоветовал:

— Надень шлем. Скоро мы достигнем чёрных небес и увидим звёзды. А это зрелище стоит того, чтобы отдаться ему полностью.

Ари послушно надела шлем... и не смогла сдержать потрясённого вздоха. Аппаратура виртуального шлема демонстрировала изменяющийся в реальном времени вид на окружающее пространство, транслируемый обзорными камерами на носу челнока. Шлем давал возможность видеть то же, что видит пилот — только, разумеется, без навигационных отметок, без полупрозрачных, теснящихся на периферии поля зрения показаний приборов и прочих атрибутов информационного усиления. Само собой, повлиять на траекторию полёта через пассажирский шлем тоже было нельзя. Потрескивания живого эфира, коротких кодированных импульсов и таких же коротких деловых переговоров надевший шлем пассажир не слышал. Вместо этого вокруг него колыхалась тихая, как шёпот, музыка, подчёркивающая божественную тишину космоса.

Время словно обратилось вспять. Челнок поднимался всё выше, и в некий миг, когда небеса из тёмно-синих в самом деле почернели, протаивая колючими огнями звёзд, из-за окоёма выглянуло яростное, как в ясный полдень, светило. Сочетание яркого, едва ли не слепящего, света, небесной черноты и необычно ярких немигающих звёзд подействовало на Ари, как зрелище великого таинства. Собственно, так оно и было. Созерцая неведомый ей ранее простор, она не заметила, что в челноке постепенно исчезла сила тяжести. Да что сила тяжести! Она даже не замечала, что музыка вокруг неё вздыбилась пенным прибоем, гимном пространству и времени — тому необоримо медлительному времени, что незаметно переходит в вечность. Эта музыка разлилась невероятным крещендо, смела с души пыль и плесень обыденных ощущений, одаряя чистым холодноватым блаженством. Должно быть, ангелы подле Вышнего престола непрерывно скользят в таких волнах, подобно танцующим дельфинам.

Но Ари не была ни ангелом, ни дельфином.

Когда впереди из космической тьмы выступила усыпанная огнями конструкция, размеры которой никак не удавалось определить на глазок, в ней проснулось исконно человеческое любопытство. Не дожидаясь, пока она озвучит свой вопрос, Клаус сообщил:

— Это орбитальное поселение, одно из полусотни ему подобных. Наш пункт назначения.

— Оно большое или маленькое?

— Оно очень большое. Настолько большое, что ещё чуть-чуть, и пришлось бы принимать специальные меры, чтобы гасить приливные эффекты.

— Что?

Как умел, Клаус объяснил ей, что такое приливные эффекты, рассказал о пределе Роша и о том, откуда вокруг некоторых планет берутся кольца. А по ходу дела — о силе Кориолиса, прецессии, нутации и прочих подобных материях. Пока он довольно близко к тексту пересказывал Ари суть нескольких уроков физики, их челнок успел прилепиться к громаде поселения, семнадцатого из созданных по проекту Тилам, и слиться с одной из шлюз-систем при помощи сдвоенного полужёсткого переходника. По громкой связи пассажиров челнока предупредили, что на высадку им отводится двадцать минут, а через час челнок полетит обратно в Вейнур.

"пора двигаться//

//здесь, в невесомости — скорее, лететь//

//а что, полёт — не движение?"

— Расскажи ещё об этом поселении, — попросила Ари вслух.

— Позвольте это сделать мне! — и через эфир, ненавязчиво, но твёрдо: "Пожалуйста".

Клаус со своей спутницей обернулись.

Шагах в четырёх от них замер в ожидании ровесник Ари. И именно шагах, поскольку обе ноги парня касались шершавой фиксирующей дорожки, хотя и не очень плотно. Чувствовалось сразу: кто-кто, а этот отлично знает, как вести себя в зонах невесомости. Свидетельством тому была и двухцветная бандана старожила.

Клаус ещё раз быстро окинул парня взглядом. На голову выше самого Клауса (и наверняка продолжающий расти), немного непропорционально сложенный, темноволосый и смуглолицый, с навечно поселившимися на дне тёмно-карих глаз смешинками. Лайт. Но не беспричинно улыбчивый, а умеющий при необходимости себя сдерживать. Вон, только глаза да ещё сенс выдают, что ситуация с взаимным разглядыванием забавляет его всё больше и больше. Похоже, он не только к невесомости привык, но и много общается через Сеть, где эмоции не считываются, а лишь угадываются по внешнему виду собеседника... впрочем, для обитателей космоса это тоже типично.

"что ответим?//

//а ты к чему склоняешься?//

//ты же чувствуешь//

//да, мне он тоже нравится".

— Хочешь стать нашим гидом?

— Да. Замечу, что кредитов с вас я стричь не буду: за мою работу платит поселение.

В тщётных попытках экранироваться не хуже Клауса незнакомец максимально свернул сенс, но для проницательности тандема он всё равно оставался прозрачен где-то на три четверти.

— А ты умеешь хитрить, — заметила Ари, смеясь.

— За какую, говоришь, работу тебе платят? — вторя, рассмеялся Клаус.

Парень-"гид" тоже не сдержал улыбки.

— Ваша взяла. Признаюсь: я не столько гид, сколько вербовщик.

"Кто?" — Ари.

— Вербовщик, — повторил тот. — Это такой специальный человек, который должен убедить гостей поселения остаться здесь на как можно более долгий срок. А ещё лучше — совсем сменить гражданство, оставив планету ради вольного пространства.

— И насколько успешно работается?

— Когда как. Сейчас, например, я чувствую, что выловил подходящую рыбку.

— Это ещё почему? — возмутилась Ари. Но глаза её, несмотря на непривычное и нелестное сравнение с рыбой, по-прежнему излучали свет и смех.

Вербовщик развёл руками.

— Интуиция, о прекрасная дама. Просто интуиция. Подавиться мне вакуумом, если вы двое похожи на толстопузых туристов Снизу.

— Не похожи, — согласился Клаус. "И ты даже представить себе не можешь, насколько". — А как насчёт послужить-таки нам гидом?

— О, это всегда пожалуйста. И притом даром, хотя толстопузых я обычно стараюсь подоить. Так что скажете?

Клаус протянул руку для пожатия. Ари синхронно — тандем! — сделала то же самое.

— Я — Клаус.

— Я — Ари.

— Чон.

Незнакомец, переставший быть незнакомцем, пожал Клаусу руку. А вот с Ари получилось интереснее. Считав в её незаблокированном сознании общую схему действий, он неуклюже, но с большим энтузиазмом склонился перед ней и приложил тыльную сторону её запястья ко лбу.

— А теперь, — сказал Чон, поднявшись, — не выпить ли нам за знакомство?

Глава 7

20.09 — 25.09.110 г. ЭпА (812 год Новой Эры);

гермогородок Т-4/15, орбитальное поселение Тилам-17

и другие места в разных мирах.

21

— Эмо?

— Уважаемая Наставница может быть спокойна. Её распоряжения либо выполнены, либо находятся на завершающей стадии исполнения, — ответ сопровождался коротким поклоном.

В данный момент Эмо сбросил почти всю броню повседневного притворства. Поэтому выглядел именно таким, каким, по сути, и был: невысоким человеком родом с крайнего юго-востока, немного старше двадцати, с кожей и глазами посветлее, чем бывают у его чистокровных соплеменников. Был именно таким, каким выглядел: гибким, как хлыст, быстрым, как мангуста, и опасным, как водяная змея, к яду которой нет противоядия.

— А подробнее? — отрывисто спросила Анжи, не отводя взгляда от бегущих по монитору строк. — Особенно насчёт недоделанного.

— Список требуемого оборудования проведён через Сеть полностью. Оборудование, проходящее по приложениям, оплачено на сто процентов, но получена только его малая часть. Операции с кредитными счетами, включая переводы, завершены. На старых счетах Группы, как вы и приказали, осталось не более пяти процентов от накопленных сумм. Процедура полного копирования данных, содержащихся в нашем войде и служебных директориях Сети, завершена.

— Копирование тройное?

— Пятикратное. Я посчитал, что можно пойти на дополнительные расходы, тем более что они не так уж велики, а носители вообще взяты из страховочных запасов.

— Что ж, правильно посчитал. Кому ты вручил две дополнительные копии?

— Юргену. И Светлане.

— А что с нашими доппелями?

— Предупреждены все. На старых адресах оставлены обычные симуляции, но не удивлюсь, если наши Сетевые двойники приняли дополнительные меры безопасности.

Анжи хмыкнула, отключила терминал и повернулась к собеседнику лицом.

— Уж твой-то доппель точно принял. Безопасность — ваш фетиш и тайное второе имя. Скажи, ты одобряешь то, что я задумала?

Эмо поклонился — довольно низко, хотя и не так, как кланялся мастеру Кэндзабуро.