— Дело молодое... — сказал Гарри.
— Тебе, что, всё равно, что со мной будет? — вскинулась Гермиона. — А если он меня изнасилует?
— Рон? — улыбнулся юноша. — Не говори глупостей! Рон — честный и благородный!
— Да чёрта с два, благородный! У него только и мыслей — пожрать да потрахаться!
— Нормальное состояние молодого организма! — отмахнулся Поттер. — Он безобиден, как ягнёнок!
— А ты туп, как баран! — заорала Гермиона. Гарри поморщился и приложил руку ко лбу, пытаясь унять боль в горящем от боли шраме:
— Я — не туп, Герми!
— Не называй меня так!
— Вы с Роном — мои первые и самые близкие друзья, первое светлое моё воспоминание. Рон никогда не перестанет быть моим другом. Даже если он убьёт кого-нибудь, я всё равно не отвернусь от него. Я вполне реалистично отношусь к его... эксцентричным выходкам. Но, знаешь... Если ты винишь его в чём-то, то вини и меня. Я, как его друг, не справился и не помог...
— Чему не помог?
— Ты же видишь, как он изменился? С ним что-то случилось, а я этот момент пропустил... Ругай и меня тоже.
— Тогда мне, что, и себя ругать? — буркнула она.
— Видишь, ты уже начала понимать!
Где-то вдали раздалось жалобное блеяние козы.
21 марта. Вечер
— У меня возник вопрос...
— Да?
— Как вы умудрились убить и покалечить столько людей в одиночку, когда мы пытались вас взять?
— Я же тебе говорила, что я сильный предсказатель. Когда расчёт идёт на секунды, я могу предсказать что угодно.
— Отчего же тогда вы не предсказали нападения и не предсказали, чем оно для вас закончится!
— Я до сих пор бьюсь над этой проблемой!
— Могу вам помочь.
— Да ну!
— Ну да! Всё просто. Вы не можете принять в внимание факторы, которые не существуют в вашем воображении!
— Ты о чём?
— Вы же не верили в мозгошмыга?
— Не упоминай эту мерзость! Достаточно, что она живёт у меня в черепушке!
— Не стоит биться головой о стену! Перестаньте! Ну перестаньте же! Именно на этот случай она и обита войлоком.
— Во что я ещё не верю?
— В наргла.
— Опять зверушка из зоопарка блаженной...
— Нет. Нарглы постоянно возле нас. Обычно они полностью отделены от нашей реальности, путешествуя по её изнанке. Но иногда они появляются на её поверхности.
— И что же заставляет их так делать?
— Я Вам не скажу, вдруг... Я сказал — вдруг! ... Мне придётся вновь вас отлавливать... Зато, я могу сказать вам, что они делают. Наргл приклеивает вас к реальности. Пока он рядом, вы не способны видеть будущее.
— Он блокирует способности предсказателя?
— В каком-то смысле, да. К сожалению, он смылся, когда мы появились, и вы вновь прозрели.
— Поверь мне, это — не очень сложно, переместиться на пару сантиметров, когда из ствола пистолета вылетает пуля. А уж какая-нибудь Сектумсемпра оставляет просто бесконечное время для реакции.
— Ну да! К тому же, вы ещё и в прекрасной физической форме!
— Я знала, что ты на меня глазел! И не стыдно тебе?
— Не-а! Это же вы себя выставили, как на витрине в дешёвом борделе!
— Ах, ты, паршивец! Я тебя заставлю... Ай, ай, ай, ай! Пусти, мне больно!
— Если вы хотите, чтобы я, по крайней мере, изображал уважение, ведите себя, хотя бы, прилично!
— Ну, ладно, может, мне ещё и прощения за ту демонстрацию попросить?
— Моего отношения к вам это не изменит, но изменит моё поведение.
— Хорошо... Я прошу прощения за мою выходку с выставлением себя в непотребном виде и попытку тебя соблазнить. Я вела себя недостойно. Клянусь, что более ни словом, ни делом я не напомню об этой неприятной истории.
— Извинения приняты... На самом деле, в ходе своей подготовки я уже встречался с методиками медитации, созвучными с предсказательскими. Теперь мне более понятно, на чём они основаны, и как это всё должно работать в связке. Спасибо вам за демонстрацию того, как предсказание используется в бою!
— Не думай только, что я буду тебя учить!
— Не сотрясайте воздух понапрасну! Вы не осознаёте глубины той пропасти, которая нас разделяет и которая делает в принципе невозможными подобные отношения.
— Как зелен этот виноград!
— Утешайте себя, как вам угодно!
— Кстати, об этом...
— Не могу поверить! Вы, оказывается, умеете краснеть!
— Ладно, забудь!
— Простите, не мог справиться с соблазном! Что вы хотели?
— Ты упоминал о товарах из особого магазина... Попробуй только мне сказать, что я покраснела ещё сильнее!
— И не подумаю! Я принесу вам каталог. К сожалению, мне придётся ворваться в вашу личную жизнь, лично проверив все покупки...
— На себе?
— Ха-ха! Смешно! На предмет наличия среди них чего-нибудь, что можно использовать, как оружие!
◅─◈─▻
— Я не понимаю, — сказал Гарри, — что ты на меня взъелась? Уже третий день ничего, кроме ругательств, я от тебя не слышу! Что я тебе сделал?
— Ты? — почти сразу же начала кричать Гермиона. — В том-то и дело, что ничего! Мало того, что я вас обоих кормлю и пою, хотя эту бездонную прорву, — тут она от души пнула Рона, храпящего на траве у костра, отчего тот лишь сильнее всхрапнул и перевернулся на другой бок, — всё равно не накормишь... Мало того, что я уже не помню, когда последний раз принимала ванну, мало того, что этот зоофил уже каждый вечер пытается залезть мне в трусы... Ещё и ты...
— Что — я? — спросил Поттер, с кривой улыбкой потирая шрам. — Что я сделал?
— Ты? Я тебе уже сказала, что ничего, — вдруг успокоилась она, перейдя на нормальный тон. — Я уже не знаю, что мне сделать, чтобы ты, наконец, обратил на меня внимание. Начать ходить перед тобой голышом? Забраться к тебе в спальный мешок? Может, действительно, отдаться Уизли? Может, это тебя расшевелит?
— На что? — удивился Гарри.
— На что? На что?!! — её голос задребезжал было фальцетом. — Ты, что, слепой? А? Как ты можешь не замечать моей настойчивости?
— О чём ты говоришь, Гермиона? Мы с тобой друзья...
— Ха, друзья! — перебила она его. — Последние два года в школе я тебя почти не видела! То ты на переменке болтаешь с младшей Гринграсс, как ты там её зовешь...
— Заноза... — улыбнулся Поттер.
— То ты молча сидишь у озера со старшей. Причём, просто сидишь, я много раз проверяла!
— Постой-постой, ты, что, следила за мной? — возмутился он.
— Не переводи тему, Гарри!!! ...То ты лаешься с этой... Паркинсон, да так, что только шерсть в стороны летит! Вот, какой я тебе друг! Обо мне ты вспоминаешь, только чтобы обсудить Сам-знаешь-кого! Или пристроить это! — она ещё раз пнула тело под ногами. — Кстати, не знаешь, откуда он первач притащил? Нам есть нечего, причём, из-за него же, а он откуда-то самогон таскает!... А вечером ты выбираешь очередную смазливую фанатку из своего клуба и уводишь её звёзды считать, как ты говоришь. Всё, Гарри, хватит! Я тоже хочу считать звёзды!
— Зря ты скандалишь, Гермиона! — с грустной улыбкой сказал Поттер. — Ничего у нас с тобой не получится! Я, конечно, понимаю, что моё поведение иначе, как распущенным, трудно назвать, но... Ты — это ты, и у меня для тебя всегда будет особое место в сердце. А эти... — он махнул рукой за спину. — Это плохо, очень плохо, что их так много, я знаю, что это недостойно, но... Может, я смогу забыть... — он опять начал тереть шрам, а Гермиона подошла к нему и селя рядом, обняв:
— Расскажи мне, Гарри! Если я не могу быть никем, кроме как другом — расскажи мне, как другу!
— Ха! Там всё не так уж просто! Предупреждаю! — обернулся он к ней.
— А у тебя всегда непросто! — ткнула его кулачком в бок Гермиона. Он задумался
— Ну... Закончилось, собственно, всё, практически, в тот же день, когда и началось... Хотя, нет, вру, началось всё-таки раньше... Помнишь, меня два года назад в апреле в больнице держали?
— Что-такое припоминаю. Ты ещё отказывался рассказать, кто тебя так поломал.
— Мы со слизеринками пошли погулять по подземельям.
— С какими слизеринками? — нахмурилась Гермиона.
— Ты их сама только что всех перечислила, Панси, Дафна и Астория. Ну, и влипли в приключения...
— Погоди, не пойму... — после того, как Гарри назвал ей имена, она чуть не прокусила себе губу. — Что значит пошли погулять? Это же опасно! Повыпендриваться решил?
— Да нет! — замахал руками Поттер. — Ты же знаешь, как я все эти приключения люблю! Нет, просто... Образовались некоторые проблемы, о которых я дал Клятву молчать. И так оказалось, что...
— Что кроме Чудо-Мальчика не нашлось никого, что бы оказался в состоянии решить проблемы беззащитных змеек! — буквально истекая ядом, закончила за него Гермиона. — Ну, конечно же! С этим понятно, продолжай!
— И так случилось, что я до неё дотронулся...
— Дотронулся? Ах, как романтично! — Гарри бросил на неё быстрый взгляд, и она прикусила язык.
— Она меня поцеловала... И меня, как током ударило!
— И так ты, бедненький, с тех пор ударенный и ходишь! — погладила она его по голове. — А потом?
— А потом я выписался из больницы...
— Ай-яй-яй, как сильно ударило! — сокрушённо покачала головой Гермиона.
— ...И мы встретились...
— О, свидание со змеёй — это круто! — авторитетно заявила она.
— А потом она мне сказала, что её ещё маленькой сосватали. И встречаться мы не можем!
— Ну и?
— Ну, и всё!
— И всё?
— И всё!
— Ну, вот, а я ожидала, что, действительно, всё сложно будет!
— Сложность — не в том! — ухмыльнулся Гарри.
— А в чём же?
— Сложность, моя дорогая Гермиона в том, что я люблю другую!
Она непонимающе похлопала ресницами:
— Ну, нормально, одну полюбил — другую разлюбил, что тут такого?
— Да нет, Герми, не разлюбил, в том-то и дело!
— А вот это уже интереснее. То есть, когда тебя бросила одна, ты тут же влюбился в другую...
— Не тут же...
— Ну, потом...
— Я в них одновременно влюбился!
Гермиона ошарашенно смотрела на друга:
— Что, вот так в один момент — и р-раз, обеих залюбил?
— Ага! — повесил голову Поттер. — Причём, до смерти!
— Гарри! — заглянула она ему в лицо. — Да тебя в кунсткамеру надо поместить! Как двоелюбца! Ну, и?
— А она, выходит, тоже сосватана.
— Ах, незадача! — картинно вздохнула она. — Ах, какой кошмар! А, какое несчастное дважды разбитое сердце!
— Да ну тебя! Мне отнюдь не смешно!
— Ой, бедненький, дай, я тебя пожалею! — сюсюкая, потянулась она к нему губами.
— Ну, пожалей, пожалей! — сдался Гарри, стоически принимая её издевательства. Гермиона положила голову ему на спину, приговаривая:
— Бедный ты, бедный! Никто-то тебя не любит!
Он скривился:
— Самое обидное, что это — не так!
— Зря ты себя так настраиваешь, Гарри! Почему же тогда вторая тебя отшила?
— Я же тебе сказал. Потому, что она тоже сосватана!
Гермиона залилась звонким смехом, вынудив Поттера поморщиться, а Рона — завозиться во сне:
— Ну, ты даёшь! Ой, не могу! Ты что, специально их выбираешь? Ой, держите меня семеро!
Едва она отсмеялась, Гарри бросил ей через плечо:
— Хочешь, я тебя добью?
— Бесполезно! Меня теперь уже ничем не прошибёшь! — безапелляционно заявила она
— А на спор?
— Ну, давай! — это она уже произнесла с изрядной долей скепсиса.
— Вот, слушай. Кажется, мне третья тоже нравится!
Гермиона в изумлении открыла рот:
— Мелкая, что ли?
— Шестнадцать лет — не совсем мелкая. А в некоторых местах... Ты, лучше послушай дальше. Спорим, ни за что не до догадаешься?
— Почему — не догадаюсь? — хмуро спросила Гермиона. — Вполне себе догадаюсь. Она тоже сосватана, не так ли?
— Сдаюсь! — кивнул Гарри. — Именно так. Сосватана.
— Бедный ты, бедный! А знаешь, у меня есть теория...
— По поводу? — хмыкнул Поттер.
— Ты их любишь, пока это безопасно.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, пока они сосватаны за кого-то, ты можешь хоть десять любить без ущерба для себя. Удобно, согласись. И переживания любовные есть, и головной боли от близких отношений нет... Кругом одни плюсы. А в койку можно фанаток таскать!
— Ну, ты даёшь!
— Я даю? Это ты, кобель, своим распутством опошляешь то, что называешь любовью!
Гарри разогнулся, заставив Гермиону его отпустить, и повернулся к ней, внимательно глядя в глаза.
— Что?
— Не ожидал!
— От меня? Ты думаешь, я только в заклинаниях копаться умею?
— Ты — умница, Герми!
— Не называй меня так!
— Хорошо, не буду. Ты — дура, Герми!
— Не называй меня Герми! Что сказать-то хотел?
— Ты права. Я действительно плюю себе в душу. Всё, никаких фанаток!
— А, может, одна-последняя, малюсенькая-малюсенькая?! — подпрыгивая на месте, Гермиона показывала, какого размера будет последняя фанатка.
— Я пошёл спать! — хлопнув себя по коленям, заявил Гарри и поднялся с бревна.
— Я — с тобой!
— Я же тебе сказал...
— Гарри! — на её лице была написана мольба. — Он меня сегодня точно изнасилует!
— От этого ещё никто не умирал! — и поправился, взглянув на её лицо: — Прости, дурацкая шутка. Ну, правда, прости!
