| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
К середине января 1942 года было сформировано 10 саперных армий (армий !), каждая — из двух-четырех бригад по шесть-восемь батальонов, то есть численностью от 12 до 48 тысяч человек. О взломе глубокоэшелонированной обороны в это время речи еще не шло, уроки Финской тоже были подзабыты, поэтому эти армии использовались как тыловые войска — строили оборонительные сооружения, прокладывали дороги. Вместе с тем, в резерв ГК выделялось 90 саперных батальонов для усиленной боевой подготовки, в армиях, фронтах и округах вводилась должность начальника инженерных войск.
Но формирование армий и резерва не позволяло выделить достаточно инженерных частей для зимнего контрнаступления, поэтому инженерная обеспеченность наступающих войск была на низком уровне — где-то по одному инженерному батальону на армию — в дополнение к двум инженерным, имевшимся в каждой армии, и по саперному батальону на дивизию. Так что даже в самых хороших условиях удавалось достичь плотности инженерно-саперных частей всего по роте на километр фронта, хотя уже финская показала, что надо как минимум по батальону — все-таки надо и проделывать проходы в заграждениях и минных полях, и обеспечивать пути для перемещения войск. Ситуацию немного выправляла небольшая мощь немецких укреплений, но и этого оказалось достаточно, чтобы приостановить советское контрнаступление — не только это, но и это тоже (к тому же в АИ немцы понесли меньшие потери и получили менее растянутый фронт, так как их наступление захлебнулось раньше). Поэтому РККА приходилось наступать в основном вдоль дорог, где немцы устраивали особенно сильные укрепленные пункты и узлы обороны, а действия штурмовых групп в РККА имели еще эпизодический характер — финскую забыли уж слишком быстро (в РИ вспоминали быстрее, так как пытались снять блокаду Ленинграда — именно там появилась первая методичка по овладению дотами, а затем обобщали опыт преодоления укрепленных полос — немцы строили их вокруг Ленинграда раньше, в АИ такого нет) .
Но и вспоминали тоже быстро — в некоторых дивизиях уже в декабре 1941 года батальоны формировали штурмовые группы, которые под прикрытием дымовых завес, а то и прорытых в снегу сап подбирались к окопанным немецким танкам и дотам и подрывали их, к тому же отсутствие сплошной обороны порой позволяло просачиваться и подходить к немецким укреплениям с тыла. Или под прикрытием танка подобраться к блиндажу, опустить мину или заряд в дымовую трубу и взорвать их внутри — в одной дивизии таким образом за день было уничтожено 11 блиндажей, в которых засели фашисты.
В течение 1942 года саперные армии расформировываются, но инженерные части еще мало используются на поле боя — их основной задачей по прежнему были ремонт дорог, строительство переправ, укреплений, край — снятие минных полей. Но все чаще, особенно со второй половины сорок второго года, саперы включаются в состав штурмовых групп — весь сорок второй год шло нащупывание и обкатка этого забытого, а потому нового инструмента. Пока он еще применялся в отрыве от стрелковых частей — последние ждали, пока штурмовые группы, выделенные из этих же стрелковых частей, сделают проходы, взломают оборону, уничтожат доты — и только после этого шли в атаку. Да и сами штурмовые группы были еще достаточно голыми — практически без артиллерии, вовсе без танков, и хорошо если с одним-двумя огнеметами и ПТР — они и действовали недостаточно резво, поэтому несли большие потери, а нанесенный их действиями урон немцы зачастую быстро латали.
Лишь в начале сорок третьего года вышли указания по штурму укрепленных полос противника, в которых обобщался опыт ведения штурмовых действий. Штурмовым группам должны были придаваться одно-два орудия, которые должны были идти вместе с ними вперекатку — по низинкам или под огневым прикрытием, два-три танка, несколько ПТР и огнеметов, определялся перечень необходимого инструмента и оборудования — кошки для растаскивания заграждений, мостики для преодоления рвов, топоры, пилы, удлиненные заряды взрывчатки, дымовые шашки, пустые мешки для песка или земли, чтобы забить амбразуры, как минимум сотня килограммов взрывчатки для подрыва дотов. Остальная пехота батальона должна была следовать за штурмовыми группами, чтобы вовремя развить их успех, а артиллерия должна была давить оборону, пока штурмовые группы приближались к немецкой обороне, а затем прикрывать огнем фланги участка атаки — теперь все должны были участвовать в атаке.
На саперов также возлагались большие задачи по обеспечению наступления — тут и инженерная разведка, чтобы определить где и какие установлены заграждения, минные поля, оборонительные сооружения, окопы, скрытые проходы, и снятие минных полей, проделывание проходов — все это должны были делать саперы. Во время атаки первый саперный эшелон, состоящий из отрядов штурма и разграждения, должен был обеспечить продвижение основных сил вперед — расчистить пути, блокировать или уничтожить доты и блиндажи — группам разграждения придавались отделения дымопуска и огнеметания. По сути, на саперов все больше перекладывались задачи не только довести войска до переднего края вражеской обороны, но и вклиниться в нее — теперь уже пехота выделяла часть сил в штурмовые отряды, а не как ранее — саперы придавались пехоте. А второй саперный эшелон обустраивал тылы и колонные пути, чтобы вторые эшелоны и тылы беспрепятственно следовали за первой волной атаки. Ну и третий саперный эшелон — резерв на случай выявления чрезвычайно сильной обороны. Правда, к маю сорок третьего от идеи подчинять пехоту саперам все-таки отказались — практика показала, что пехотные командиры все-таки лучше разбираются в тактике, поэтому штурмовыми группами стали снова командовать именно они, но саперная составляющая таких групп была уже гораздо сильнее, чем в предыдущие годы.
В мае же стали формироваться и первые ударные (пока еще не "штурмовые") инженерно-саперные бригады. Вот только делалось это за счет сокращения других инженерных подразделений, а не увеличения за счет пехоты — в РККА действовал приказ о лимите численности родов войск (!). Хотя дело-то было важное и нужное — оборона немцев постоянно усиливалась, поэтому концентрация под одним началом все больших и больших инженерных сил, способных вести полноценный бой, позволила бы в дальнейшем как-то компенсировать возрастающее сопротивление немцев. Впрочем, даже эти бригады были уже настоящими пехотно-саперными боевыми организмами, способными как вести пехотный бой — его штурмовую часть, так и преодолевать заграждения — на обучение выделялось 666 часов, из которых 207 — на преодоление заграждений и взрывные работы, а на тактику боя — 202 часа. То есть предполагалось, что весь состав будет одновременно и пехотинцами, и саперами. Почти что кентаврами, только ползающими низко-низко, чтобы не подстрелили.
Причем предполагалось, что бригады будут придаваться пехотным соединениям, от которых и получат средства усиления, поэтому комсостав штурмовиков изучал и штабное дело, и другие рода войск — их возможности и ограничения, и связное дело — все для того, чтобы обеспечивать грамотное взаимодействие с другими соединениями. Каждый из четырех штурмовых батальонов численностью в 392 человека был поголовно вооружен автоматами, кроме того, бригада имела 104 ручных пулемета. Но вот ни ПТР, ни огнеметов в них пока не включили, что было странно — словно снова забыли весь предыдущий опыт уже Великой Отечественной. Зато были термитные шары (РИ), РПГ и подствольные гранатометы (АИ) — как из наших поставок, так и собственного производства — советские заводы освоили новые виды вооружения и начинали их клепать во все больших количествах. Ну и СПГ-9 были отличной заменой сорокопяток — и легче, и выстрел мощнее, и точность стрельбы на характерных дистанциях боя сравнима.
И весь конец весны и лето эти бригады тренировались, чтобы "выстрелить" во время осеннего наступления.
ГЛАВА 12.
Впрочем, выстрелили они не на всю ту силу, на какую рассчитывали изначально — сказались и недостатки в организации и вооружения, и недопонимание многими командирами — а что же это такое — шисбр ? По задумке, штурмовые инженерно-саперные бригады должны были придаваться фронтам, а те будут использовать их для проламывания особо сильной обороны. Причем объединение нескольких штурмовых инженерно-саперных батальонов под единым командованием — бригады — как бы должно было наводить на мысль, что эти соединения и должны использоваться единым монолитом — порвать пару километров немецкой обороны, впустить внутрь пехоту, обеспечить пути для танков — все, переходим на следующий участок.
Но — нет. Многих общевойсковых командиров смущало слово "штурмовая" в названии бригад. Да еще поголовное вооружение автоматическим оружием, бронежилеты как минимум на роту в каждом батальоне — ну как таких не послать в обычную атаку ? Тем более что и своих можно поберечь — свои проходят по другой графе отчетности, а штурмовики — по фронтовой. Вот и распихивали командармы и даже комфронта штурмовые бригады хорошо если побатальонно, вот и шли штурмовики в атаку в качестве обычной пехоты — бегом и впрыпрыжку на немецкие пулеметы, быстрей-быстрей, вместо того чтобы вдумчиво и кропотливо проделать ходы, подобраться и тогда уж все подорвать и убить.
Более того — штурмовые батальоны одной бригады разбрасывали порой на десятки, а то и сотню километров друг от друга. Ну и как в такой ситуации ими командовать ? Связь на такие расстояния есть не всегда, вестовыми не набегаешься, а комбриг по-прежнему должен и снабжать своих подчиненных продовольствием и боеприпасами, и просто интересоваться "А как там у вас дела ? Не всех ли еще убили ?". Да даже опротестовать неправильный приказ — никак — комбриг и узнает-то о нем, только когда ему доложат о высоких потерях.
Впрочем, из-за своей экипировки и вооружения штурмовики несли гораздо меньшие потери даже в обычных атаках. Так, в одном эпизоде советским войскам никак не удавалось взять одну высоту, которая перекрывала пути через заболоченную низину — танки и техника могли действовать только вдоль дороги, так что высоту приходилось брать пехотой и артиллерией. Но не получалось. И тогда в атаку бросили штурмовиков. Те перебежками и в полный рост дошли до немецких окопов, выбили немцев и до вечера отбивали контратаки — немцы так и не смогли вернуть высоту. Причем за период атаки штурмовики потеряли всего два человека убитыми и девятнадцать раненными — сказалась и лучшая тактическая подготовка, и использование бронежилетов. И уже при отражении контратак — еще 15 убитыми и 72 раненными — пехота так и не поддержала штурмовиков до самого вечера, причем по каким причинам — неизвестно. У нас бы за такое пехотный командир слетел бы в лучшем случае в штрафбат.
В другом эпизоде штурмовики обогнали залегших под сильным огнем штрафбатовцев, преодолели проволочные заграждения, противотанковый ров, минные поля, захватили первую, потом вторую и третью траншеи, овладели высотой, вывалились за нее, захватили опорный пункт в деревне, и тут на них со всех сторон посыпались контрудары — вырвавшиеся вперед штурмовики остались без поддержки пехоты, которая залегла еще раньше, а танки пока не могли преодолеть противотанковый ров. В итоге после нескольких часов обороны, так и не дождавшись подхода пехотных частей или танков, саперы откатились на захваченную ранее высоту, где их уже сменила пехота. Всего после одного дня боев в двух батальонах осталось 11 и 25 человек, остальные либо погибли, либо были ранены. Высококвалифицированная часть сточилась за день наполовину из-за ее неграмотного применения, что потом еще долго аукалось армии, которой она была придана — теперь укрепленные линии обороны приходилось брать обычным пехотинцам. Некоторые командиры вообще со словами "саперы — это смертники" сажали штурмовиков на броню танков в качестве танкового десанта — у последних не хватало полномочий оспорить приказ — свой комбриг далеко, а командующий — вот он, может если что тут же расстрелять за неповиновение. А как там будет на броне танка — еще неизвестно, может и повезти — в одном таком случае из 63 вернулось 23 человека, так что "все не так уж и плохо". Другие командиры посылали штурмовиков как панцирную пехоту — впереди своей.
В общем, если саперы-штурмовики учились взаимодействию в другими родами войск, то общевойсковых командиров использованию штурмовиков никто не учил, поэтому их зачастую и бросали не на сильную оборону, по которой они и специализировались, а туда, где потребовалась пехота, и даже если им поручали штурмовать сильноукрепленные позиции, времени на подготовку выделялось очень мало. Да и прикрывали их слабо — что артиллерией, что пехотой, что танками. За неделю боев все двадцать шисбр сточились на треть, а то и наполовину. И, несмотря на это, их результаты впечатлили командование, закипела работа по сбору фактов, их осмыслению и разработке инструкций и методичек. Наши наблюдатели и инструктора также активно включились в эту работу, и прежде всего наконец-то приняли их предложение о передаче штурмовикам хотя бы пяти БМП и десятка вездеходов на бригаду, так как в нескольких эпизодах, где легкая бронетехника выделялась штурмовикам пехотой, потери были минимальны, а результаты — ошеломительными. Хотя кое-кому из теоретиков в Генштабе РККА это и не нравилось — по их представлениям, бойцы шисбр должны были ползать по полю боя, а не слоняться в тепле и комфорте под защитой брони.
У нас-то как таковых штурмовых групп не было — вся атакующая пехота представляла собой такие штурмовые группы. Конечно, в таких частях были особо подготовленные люди, да и обеспечение у них было лучшее — тут и автоматы, которыми можно было залить любую огневую точку, и бронежилеты, позволявшие не обращать внимания на мелкие осколки — то есть на большинство, и подствольные гранатометы, которыми можно было задавить любую амбразуру, да и кумулятивые выстрелы из РПГ-7 или СПГ-9 бойцы активно использовали против дотов и дзотов — стенки пробивались на раз, так что не требовалось тащить десятки килограммов взрывчатки. Ну и поддержка тоже была неслабой изначально — самоходки с сильным лобовым бронированием давили огневые точки прямой наводкой, их поддерживали танки и следовавшие чуть в отдалении БМП — все эти средства в количестве сотня-полторы штук на километр давали непревзойденную мощь огня, а сверху немцев гасили штурмовики — и все это подкреплялось отличной разведкой с применением ИК-техники. По сути, я делал Советскую Армию образца 80х годов, разве что без сильной артиллерийской составляющей. Но немцам и этого хватало. Правда, таких подготовленных войск к середине сорок третьего у нас было под триста тысяч, остальные же — послабее и подготовкой, и вооружением — таких мы использовали в основном в обороне, так что и этим не требовалось создавать штурмовые группы и тем более бригады — специализация частей была разной. А наши инженерные войска были и в самом деле чисто инженерными — они строили дороги и мосты, оборонительные линии, а в боях они не участвовали — даже разминированием у нас занимались особые машины — либо взрывные заряды на реактивной тяге для проделывания проходов, либо бронемашины с траками и плугами, которыми можно было выворачивать мину из земли. Ну разве что в малодоступных местах, по окончании боевых действий, саперы ходили с миноискателями и отмечали точки, где прибор жужжал, чтобы потом подорвать там несколько десятков грамм взрывчатки и тем самым вызвать срабатывание мины — мы старались не выворачивать их из земли, так как немцы были горазды на хитрые схемы, и терять людей понапрасну не хотелось.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
