| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В планировании операции комдив допустил и другие недочеты. Так, несмотря на разведданные об отсутствии танков у немцев, он приказал командирам полков создать противотанковый резерв и перемещать его вслед за наступающей пехотой, последовательно создавая противотанковые районы — заняв их, артиллерия должна была оставаться там до захвата очередного района, подобранного комдивом для создания противотанковой обороны. Поэтому после начала наступления группы орудий по 8-12 стволов передвигались от рубежа к рубежу, выставляя стволы на направления, с которых могли пойти танки — как правило, вдоль дорог. И ждали. За появлением танков следили специально выделенные от батальонов наблюдатели, но так как танков в полосе действия дивизии не было, танковая тревога так и не была объявлена. В результате пехота при наступлении получила недостаточную артиллерийскую поддержку стрельбой прямой наводкой, и отсутствие танков непосредственной поддержки лишь усугубило картину. Несколько выправляли положение шесть СПГ-9 (АИ), которые могли довольно точно класть настильным огнем свои 82-миллиметровые мины на дистанциях до 800 метров — отклонение составляло до двух метров, чего было достаточно если не для уничтожения, то хотя бы для подавления пулеметов на несколько минут. Батальонные сорокопятки и ПТР также участвовали в подавлении пулеметов с дальних дистанций в 400-500 метров, когда огонь пулеметов был уже сравнительно неопасен.
Выбор направления комдив сделал правильно — он решил нанести удар правым флангом дивизии — там было меньше населенных пунктов, превращенных немцами в опорники, и вместе с тем ко второй позиции первой полосы обороны пехота могла пройти через лес, что обеспечивало неожиданность направления удара — несмотря на то, что немецкий опорник располагался на холме, склоны этого холма были покатыми, так что немцы не могли наблюдать, что находится у подножия холма, а лес на северном склоне обеспечивал скрытность захода во фланг и тыл. К тому же участок прорыва был выбран на стыке немецких пехотных полков, а стыки, подчиняющиеся разным командирам — всегда слабое место любой обороны — каждый смотрит прежде всего за своим участком, а что там происходит у соседей — интересно, но это проблемы соседей. Да еще разведка при выходе накануне наступления обнаружила незанятые окопы в полутора сотнях метров перед передним краем немецкой обороны, и туда сразу же было направлено два взвода с сорокопяткой — немцы лишились хорошей фланговой позиции.
Но вот второй эшелон дивизии — третий полк — комдив поставил не совсем удачно — он должен был двигаться не по направлению главного удара, а левее, обеспечивая левый фланг наступающей группировки от контратак противника, к тому же на комдива возложили обеспечение стыка с соседом слева — вот он и подстраховывался. С этой стороны — решение верное, с другой — разведка докладывала об отсутствии значительных сил противника на том направлении, так что с возможными контратаками, по крайней мере в пределах первой полосы обороны, могли справиться и наступающие в первом эшелоне полки, тогда как полку второго эшелона было бы целесообразнее двигаться вслед за правофланговым полком, действовавшим на направлении главного удара — тогда бы резерв смог быстро развить его успех. А так — в последующем два часа было затрачено только на то, чтобы сдвинуть резервный полк на два километра вправо, чтобы он вышел в затылок правофланговому полку. Да еще более часа было потеряно из-за неточности постановки задач командиру полка резерва — ему надо было поддержать первый полк "после решения тем ближайшей задачи". А когда тот ее решил и решил ли — поди узнай. Вот и бездействовали полтора часа.
Зато артиллерии задачи были поставлены грамотно — сначала давить окраины двух деревень и опушку леса — места, по которым проходила оборона немцев, а также поле за лесом и три поляны — выявленные разведкой места расположения немецких орудий и минометов, а затем, как пехота подойдет на двести метров к указанным позициям — перенести огонь на дороги, чтобы воспрепятствовать свободному перемещению резервов и отсечь отход немцев, а в глубине — обеспечить огневой вал по командам правого комполка. Причем первые полтора часа артиллерия действовала по переднему краю и ближайшей глубине обороны — сначала огневой налет на 15 минут, затем час обычной молотьбы, из которого более половины времени отводилось на огневое наблюдение, то есть наблюдение за результатами стрельбы, ну и затем еще 10 минут — огневой налет на пределе сил. Исходя из этого плана артиллеристы и готовили боекомплекты, установки для стрельбы, вели пристрелку в течение трех дней — чтобы она не отличалась от обычного беспокоящего огня.
Эта артподготовка и сопровождение были стандартными, а вот на соседнем участке другой комдив провел два ложных переноса огня и две ложные атаки — отстрелявшись за 15 минут, артиллерия переносила огонь вглубь немецкой обороны, а советская пехота начинала кричать "ура!", выставлять из окопов чучела, вести интенсивную пулевую стрельбу. Немцам "становилось понятно", что начинается атака, они вылезали из укрытий — и тут по ним снова начинала бить артиллерия — уже 20 минут. Фрицы прятались, советская артиллерия снова переносила огонь вглубь, пехота снова начинала размахивать чучелами — немцы снова вылезали на отражение "атаки", их снова начинала гасить артиллерия — в итоге немцам надоело и в третий раз те, кто остался в живых, так и не вылезли пока к ним не подошла советская пехота. А вот на другом участке артподготовка была произведена на редкость шаблонно — после полуторачасовой стрельбы отзалповала реактивная артиллерия, вперед пошла пехота, и ее тут же придавили пулеметами — немцы уже привыкли, что после залпов катюш артподготовка заканчивается — вот и встретили наступление слитным огнем. На третьем участке пехота вообще задержалась с выходом в атаку — начала ее через десять минут после окончания артподготовки. В результате немцы смогли восстановить систему огня — собственно вытащили или отчистили от грязи и пыли пулеметы, выправили погнутые ствольные коробки, заменили пробитые стволы, а то и просто поднесли из тыла новые пулеметы. И встретили. Атака была сорвана с большими потерями для наступавших.
У "нашего" же комдива на первом этапе все шло гладко. За время первого огневого налета вперед пошли саперы, они проделали проходы в заграждениях противника и впустили к немцам следовавшую за ними пехоту передовых батальонов, которые по сути проводили разведку боем, чтобы упредить ситуацию, когда немцы отводили большинство своих сил во вторые траншеи, чтобы уменьшить потери от артподготовки. Эта-то пехота и свалилась в первую траншею аккурат через три минуты после окончания огневого налета — в данном случае немцы своих сил не отводили, но замешкались с выходом на позиции, так как часть артиллерии все еще продолжала лупить по ним — после множества взрывов не сразу и сообразишь, что их характер изменился — теперь снаряды не падают сверху, а прилетают настильно — вот и прошляпили, что это стреляют уже орудия прямой наводки, тогда как артиллерия, проводившая артподготовку с закрытых позиций, работала уже по второй траншее.
Вот если бы немцы оказали сильное сопротивление, тогда передовые батальоны бы залегли, а артиллерия продолжила бы мочить фрицев в первой траншее. А так — когда после зачистки первой линии пехота пошла к следующей — артиллерия перенесла огонь еще дальше — до начала атаки было намечено семь основных и двенадцать промежуточных рубежей подавления немецкой обороны и позиций артиллерии и минометов. Но из второй траншеи наступающую советскую пехоту встретили сильным огнем, не помогала даже артиллерийская подготовка, которую комдив все-таки решил провести в полной мере именно по второй траншее. Дело решила батарея самоходок, которая прорвалась через эту чертову траншею и фланговым огнем вдоль нее придавила фрицев на участке в двести метров. И как только передовые батальоны полков первого эшелона добрались до второй траншеи, вторые батальоны этих полков, до того шедшие следом за передовыми частями, пошли вперед с нарастающей скоростью, чтобы подхватить темп наступления у уже потрепанных передовых батальонов и не дать немцам опомниться и организовать устойчивую оборону в глубине своей оборонительной полосы.
Дальше снова возникали задержки — немецкие пулеметы раз за разом клали пехоту на землю, и тогда артиллерия сосредоточенным огнем, а самоходки — прямой наводкой — долбили обнаруженные огневые точки, после чего пехота могла продвигаться дальше. При этом атаки опорных пунктов шли в лоб, вместо того чтобы обойти их и продвигаться максимально быстро вперед, оставив уничтожение оставшихся немцев последующим волнам наступающих. И пока наши тыкались в немецкую оборону, противник успел подтянуть некоторые резервы, которые начали контратаковать советскую пехоту, пока та находилась в расстроенных порядках после очередной атаки. Дважды немцам удавалось отбросить наши части обратно на несколько сотен метров, но в итоге работа артиллерии и десятка подошедших к этому моменту танков все-таки переломили ситуацию, хотя само по себе наступление постепенно глохло — к шести часам вечера пехота продвинулась всего на два-три километра, частично вклинившись во вторую позицию. Тут бы и ввести в действие второй эшелон, но для этого резервному полку надо было переместиться на два километра вправо, и быстро он этого сделать не мог — не хватало дорог, а те что были в наличии, были заняты тыловыми частями полков первого эшелона, подтягивающейся артиллерией и даже мехкорпусом, который постепенно начал выдвигаться вслед за пехотой, чтобы успеть ворваться в немецкий тыл.
Тем не менее, после того, как пехота продвинулась вглубь на два километра, артиллерия дивизии подивизионно стала сниматься с позиций и перемещаться вперед, иначе скоро ей будет не хватать дальности для поддержки пехоты, а так — хоть какая-то поддержка да будет непрерывно. Также после прорыва первой позиции вглубь немецкой обороны двинулись три группы с радиостанциями, чтобы разведать резервы и силы немцев, расположение их артиллерии, наличие танков, а также вовремя отследить подход резервов или начало отхода. Но достаточно глубоко удалось проникнуть лишь одной из них, остальные были замечены с немецких позиций. Поэтому немецкий контрудар во фланг двумя ротами при поддержке трех самоходок стал неожиданностью — противотанковая артиллерия еще не успела подтянуться, и пехоте пришлось отбиваться своими силами — в основном кумулятивными выстрелами СПГ-9 и РПГ-7 — их во все возрастающих количествах выпускала уже и советская промышленность, так что поставки от нас постепенно сокращались.
К вечеру было принято решение закрепиться на достигнутых рубежах и пока продолжить выбивать противника из двух населенных пунктов, за которые удалось зацепиться в предыдущих атаках. Одновременно в тыл немцам — через обнаруженный в их порядках зазор — был выслан передовой отряд в количестве полутора рот, усиленный четырьмя самоходками СУ-76, четырьмя орудиями ЗИС-3 и восемью минометами 82-мм. Этот отряд, посаженный на шестнадцать машин и два вездехода, прорвал хлипкое заграждение немцев и, не вступая в длительные бои со встречающимися резервами и отходящими частями немцев, а также обходя опорные пункты, к концу дня достиг моста на реке, сбил его охранение и затем два дня — до подхода основных сил — удерживал мост. За это время он отразил шесть атак немцев численностью от взвода до полутора рот — фрицы пытались отбить обратно такой важный для связности их тыла объект.
Но и на основном участке случилась удача — один из батальонов был сдвинут вправо, за ночь саперы проделали проходы в минных полях и заграждениях, и под утро батальон прорвал немецкую оборону, но пошел не вперед, а завернул налево и ударом во фланг смел полкилометра немецкой обороны на первой позиции уже второй полосы — дорога вперед была открыта и утром следующего дня уже все три полка атаковали вторую позицию второй полосы обороны, которая к этому моменту была усилена подошедшими резервами немцев. Тут-то комдив видимо начал смекать, что зря он все время пытается прорвать немецкую оборону — например, вместо ночных боев за населенные пункты он мог просто выставить против них заслоны, а основными силами обойти их справа и продолжать движение — тогда бы ко второй полосе он подошел бы раньше и, глядишь, еще успел бы быстро ее прорвать. Наученный горьким опытом, он начинал постепенно смещать направление главного удара все правее и правее, тем более что там обнаружилась слабина в немецкой обороне — мало того что там проходил стык с соседним полком, так еще в пяти километрах правее в дело вступал второй эшелон того же корпуса, в котором находилась и дивизия — то есть справа немцы явно не смогут выделить достаточно резервов, наоборот, как бы им не пришлось перебрасывать их с полосы наступления дивизии направо, чтобы остановить корпусные эшелоны развития успеха. К тому же полк второго эшелона дивизии уже был сдвинут вправо, он и стал тараном, который к середине дня проломил вторую полосу обороны. Прогрызание немецкой обороны наконец-то начинало превращаться в ее прорыв.
Вместе с тем, захват моста позволил основным силам быстро дойти до третьей полосы немецкой обороны — часть резервов тем пришлось отвлечь на попытки отбить мост — и прорвать ее в двух местах — оборона немцев была прорвана на всю глубину. Точнее — разорвана — позади еще оставались недобитые опорные пункты, в лесах и балках скрывались отряды немецкой пехоты численностью до нескольких взводов, но все эти ошметки уже не имели единого командования, действовали исходя лишь из своего знания обстановки, не имели тяжелого вооружения чтобы противостоять танкам с дальних дистанций, поэтому были опасны лишь внезапными обстрелами, но не возможностью воздать прочную оборону на новых рубежах.
И все это время командная вертикаль цепко держала ход боя. Это в начале войны штабы могли отстоять от передовой на десятки километров, так что не каждая радиостанция и достанет, не говоря уж о качестве и бесперебойности проводной связи — многие по старинке еще полагались на посыльных, и хорошо если на мотоциклах, а то некоторые перемещались на лошадях, а то и своим ходом. Сейчас же связь для командира была насущной необходимостью — нет связи — нет командования, нет успеха в операции и нет повышений. Поэтому штабы полков находились в одном-двух километрах от передовой, дивизии — в двух-четырех, но сами командиры — что полков, что дивизии — находились на наблюдательных пунктах, откуда можно было видеть ход операции на направлении главного удара — так, НП комдива находился всего в полукилометре от линии фронта, вместе с ним на НП находился командир правофлангового полка, командир дивизионной артгруппы, начальник оперативного отдела, начальник разведки, начальник связи и начальник инженерной службы. И от НП тянулись линии проводной связи — и к НП командира корпуса, и к штабу дивизии, и к полкам — в целях маскировки радиосвязью стали пользоваться только с началом наступления. И по мере продвижения войск вперед наблюдательные пункты и штабы также перемещались вслед за ними, но скачками — от рубежа к рубежу — командиры намечали точки очередных НП и КП, согласовывали их с вышестоящим командиром, а то и получали от него указания где организовать НП и КП — так хоть была вероятность, что командиры найдутся вестовыми в случае потери связи. И как только эти пункты становились доступны связистам, те сразу же налаживали связь, и по мере ее готовности комсостав передвигался вперед. Тут самое главное было обеспечить непрерывность управления. И она более-менее обеспечивалась. После того, как связисты сообщали о готовности нового НП, комдив на нескольких машинах — связь и охрана — быстрым сайгаком двигал туда, по пути радист принимал сообщения, комдив их осмысливал, изредка выдавал ответы для отправки обратно, а по прибытии на новый НП работа закипала с удвоенной силой — за время перемещения сообщений накапливалось как у самого комдива, так и на пунктах связи — что на новом НП, что на старом КП — последний по прибытии и комдива на новый НП начинал сворачиваться чтобы также передвинуться вперед. А связисты тянули километры новых проводных линий, в основном вдоль оси основного удара, и одновременно снимали старые линии, чтобы перебросить провода на новые отрезки — наступление наступлением, рации рациями, а провода никогда не помешают — и так в несколько радиосетей включено до десятка радиостанций, а их количество не резиновое, как и эфир, так что хотя бы с тылом и штабом можно поговорить и по проводам.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
