| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
ГЛАВА 29.
Обезопасив южный фланг, коммунисты совершили двухмесячный рейд на восток. Его официальной целью была борьба с японцами, хотя к самим японцам коммунисты не приближались менее чем на сто километров — их основной целью было пополниться и подхарчиться. За эти два месяца в восточных районах было разгромлено несколько гоминьдановских отрядов, набрано почти десять тысяч человек пополнения, причем половина — военнопленные, экспроприировано более трехсот тысяч серебряных долларов. Численность войск под рукой Мао составила уже двадцать тысяч, и их было бы в два раза больше, если бы не раскол, который устроил Чжан Готао — находясь со своими войсками южнее — в Сычуани — он "провел" там свой Пленум, "исключил" из партии Мао, Чжоу Эньлая и прочих, кто находился с Мао, создал свое Политбюро а себя выбрал Генсеком КПК — это несмотря на то, что почти все Политбюро вообще-то находилось на севере, где и Мао. В общем, повел себя как скандалист. Мао же напротив занял позицию голубя мира, вплоть до того, что голосовал против исключения Чжана из партии. Время сработало против Готао — гоминьдановцы оттеснили его армию на запад, в неплодородные земли, затем к его армии присоединились еще два отряда Красной армии — общие силы возросли, но его авторитет уменьшился — появились новые не менее авторитетные командиры, и под давлением всех этих обстоятельств Чжану и его армии пришлось повторить путь войск Мао, только с трагическим результатом — дошло менее десяти процентов, остальные погибли или были рассеяны под ударами чанкайшистов и мусульманской конницы.
Тем временем в течение всего 1936 года в Китае нарастали антияпонские настроения — вспыхивали стихийные демонстрации против японцев, в глубинке заезжих японцев частенько убивали — на Чана Кайши оказывалось все большее давление чтобы он начал открытую борьбу против японцев, оставив свою политику "наведения порядка в стране в первую очередь и отпора Японии — во вторую". Росла сила антияпонской фракции в Гоминьдане, рос авторитет и коммунистов, особенно в среде городской интеллигенции. Тем более что коммунисты объявили войну Японии еще в 1932 году, в стане Чан Кайши тоже присутствовали силы, которые желали воевать с Японией — еще в 1934 году группой политических деятелей Гоминьдана во главе с Сун Цинлин — женой Сунь Ятсена — была составлена основная программа войны китайского народа против японского империализма (именно в таких формулировках — все-таки Гоминьдан — прежде всего националистическая партия), был создан Комитет вооруженной борьбы китайского народа, который имел отделения по всему Китаю и в нем были десятки тысяч не самых последних людей, и объединению коммунистов с этими силами Гоминьдана мешали только левацкие установки самих коммунистов на вооруженные восстания пролетариата. Поэтому после отказа от этих идей исчез последний барьер в объединении этих политических сил.
Тем более что антияпонские настроения набирали силу по всему Китаю. Так, 1 декабря 1935 года было совершено покушение на Ван Цзывея — главы прояпонской группировки в Гоминьдане. Сотни деятелей науки и культуры выражали свой протест либо на митингах либо через печать, были созданы Женская ассоциация спасения родины, Ассоциация деятелей культуры для спасания родины, множество других ассоциаций той же направленности, студенческие агитбригады отправлялись в глубинку, чтобы разъяснять крестьянам необходимость борьбы с японцами, а через некоторое время эти бригады объединились в организацию Авангард борьбы за национальное освобождение Китая. По стране прокатывались многотысячные демонстрации протеста против японских милитаристов, доходило до того, что в некоторых крупных городах ввели осадное положение. Ситуация накалялась.
Поэтому весь 1936 год делались попытки наладить отношения между КПК и Гоминьданом — в основном в виде тайных переговоров с его отдельными представителями. Переговорам способствовало и то, что дипотношения между Китаем и СССР были восстановлены еще в 1933 году — и это несмотря на то, что правительство Китая вело войну с коммунистами — СССР рассчитывал, что националисты все-таки вступят в войну с Японией и угроза дальневосточной границе СССР снизится. Снова всплыла идея объединить армии — как было в первой половине двадцатых годов, но теперь уже не против северных, а против японских милитаристов.
Но Чан Кайши был не склонен к объединению с коммунистами. Наоборот, он рассчитывал укрепить свою диктатуру с помощью Японии и потому обрушивал репрессии на антияпонские силы даже в своем лагере — проводились аресты самых видных антияпонских деятелей, совершались полицейские налеты на школы и университеты с целью ареста наиболее радикально настроенных школьников и студентов. В качестве "духовной скрепы" было провозглашено конфуцианство — типа "надо возвращаться к истокам, с которых началась китайская цивилизация", вернем себе "Китай, который мы потеряли" и прочее и прочее насчет славной китайской истории — лишь бы отвлечь народ от повседневности. Под это дело подверстывалось и чрезмерное возвеличивание Сунь Ятсена — из революционера стали лепить икону, которой и пытался прикрыться Чан Кайши — как преемник власти Ятсена. Пытался Кайши играть и на поле коммунистов. Так, создавались рабочие организации с националистическим уклоном, улучшалось рабочее законодательство — ограничения по длительности рабочего дня, введение минимальной оплаты, страховых касс, право на организации и забастовки, коллективные трудовые договоры, чтобы рабочие не оказались один на один с работодателями (даже раньше, чем в США) — проводилась в жизнь сунтьятсеновская концепция сотрудничества труда и капитала. В результате профсоюзы стали существенной опорой гоминьдановского режима, в том числе и по этой причине коммунисты наконец отказались от догматических установок на рабочую революцию и диктатуру пролетариата.
В деревне успехи Гоминьдана были более скромными. Хотя и были введены законы, ограничивающие арендную плату в 37% от собранного на арендованном участке урожая, но на местах они выполнялись с огромным скрипом — влияние Гоминьдана там было небольшим, вплоть до того, что помещики и крупные землевладельцы просто убивали гоминьдановских комиссаров, которые приезжали "на места" чтобы проконтролировать и разъяснить политику партии относительно деревни.
Укреплению диктатуры способствовал и уход коммунистов с юга Китая — из Цзянси. Чан Кайши и так пропагандировал это как свою победу, так помимо того — на своем пути коммунисты не раз вступали в вооруженные столкновения с многочисленными милитаристами и их армиями, в результате последние несли потери, слабели — и их подбирал Чан Кайши. Денежная реформа также помогала концентрации власти в руках Чан Кайши. До 1935 года в Китае был серебряный стандарт — основной денежной единицей был серебряный юань весом 27 граммов серебра, пришедший на смену ляну весом в 50 грамм. Собственно, юани начали выпускаться еще в 19м веке, и само слово "юань" — это "круглая монета", а японская "иена", корейская "вона" и монгольский "тугрик" — это калька со слова "юань". После синьхайской революции юани стали выпускать все кому не лень и у кого были источники серебра (помимо серебряных юаней были еще и никелевые, медные — более мелкие по достоинству — монеты). Кроме того, в ходу были и бумажные деньги. Их выпускали три банка Китая — Госбанк, его эмиссия обеспечивалась налоговыми поступлениями, Банк Путей сообщения — в качестве обеспечения были поступления от перевозок, и Банк Китая — крупнейший частный банк — финансовые группировки внутри Гоминьдана старались сохранить свою независимость в том числе и собственными механизмами эмиссии. Помимо этого свои банкноты выпускали некоторые правители провинций, были в ходу и иностранные банкноты — английские, американские, французские, немецкие, японские — доля банкнот других государств доходила до половины денежного обращения Китая, а это — прямые потери центральной казны — ведь если бы их не было, правительство само могло бы наштамповать этих денег и заказать нужные ему работы и услуги, а так — за эти банкноты пришлось вывозить за рубеж товары и сырье.
И вот — в 1935 году Чан Кайши издает приказ о замене серебряного стандарта золотым, но теперь в качестве платежного средства будут бумажные деньги, которые будет выпускать только центральное правительство — многочисленные местные правители потеряли возможность выпускать свои деньги, а значит резко снизилась их возможность содержать нужных людей. Сама реформа проводилась под руководством британского финансиста Фредерика Лейт-Росса и была в духе мирового тренда — как раз после Первой мировой по всему миру происходил отказ от золотомонетного стандарта, когда золотые монеты были в обращении наряду с бумажными, к золотслитковому, когда в обращении были только бумажные деньги, которые могли быть обменяны на золотые слитки, а страны, не имеющие достаточных собственных запасов золота, и вообще перешли к золотодевизному стандарту, когда их валюты могли быть обменяны на валюты, обеспеченные золотом — такие, как доллар, франк, фунт стерлингов, из-за чего эти зависимые страны были вынуждены брать в развитых странах кредиты уже только для того, чтобы стабилизировать свою валюту и хоть как-то осуществлять эмиссию — иначе инфляция сжирала бы все совсем уж быстро, а так — был некоторый временной лаг между выпуском и удешевлением денег.
Не избежал такой зависимости и Китай — он попал в стерлинговый валютный блок, а значит Китай должен был закупать в Англии фунты, чтобы обменивать их на юани, Китай должен был держать в Англии часть золотовалютных резервов чтобы при необходимости обратить их в фунты, Китай должен был вести расчеты с зарубежными партнерами через английские банки. Впрочем, так как окружающие страны тоже входили в стерлинговый блок, это было не слишком проблематично (помимо самого факта, что Китаю приходилось кормить англичан).
А вот США были недовольны таким поворотом. Они еще с 19го века пытались привязать к себе Китай, не оставляли этих попыток и в 20 веке. Так, в 1927 году американцы предложили Чан Кайши ввезти на территорию Китая серебряных долларов на сумму 300 миллионов — это одновременно и привязка Китая к США за счет этого кредита, и сбагривание ненужного США серебра — во всем мире был уже золотой стандарт, и серебро было не особо-то нужно — оно все-равно скакало относительно золота и не давало никакой стабильности — собственно, до реформы 1935 года Китай со своим серебряным стандартом также страдал от этих скачков, так как его товары продавались по совершенно непредсказуемым ценам — в зависимости от скачков стоимости серебра на международном рынке. Лоббистами этого предложения были производители серебра в США, не оставляли они своих попыток и позднее — в 1933 году основные производители серебра — одна из "невидимых рук рынка", которая вообще-то на виду — заключили так называемое серебряное соглашение, по которому цена на серебро стабилизировалась за счет принудительной покупки или продажи серебра в зависимости от его скачков. Сразу после принятия этого соглашения стоимость серебра поднялась, соответственно, уменьшилась прибыль китайских производителей и экспортеров — теперь они могли купить меньше серебра не международном рынке за вырученные деньги, соответственно, меньше серебра был и для оплаты работ и товаров внутри Китая. Более того — "серебряный блок" продавил через Сенат США закон, по которому треть золотовалютных запасов США должно было храниться в серебре. Цены на серебро снова поползли вверх, как результат — запасы серебра с банках Китая стали быстро снижаться, серебра стало не хватать даже для чеканки монеты, стоимость китайской валюты пошла вверх, цены — вниз, экономика затрещала — многие были не в состоянии выплачивать обязательства по контрактам, заключенным еще по старым ценам. Начались банкротства и банков.
Правительство Китая неоднократно обращалось к США с просьбами прекратить взвинчивать цены на серебро, но атака на Китай продолжалась — еще немного — и тому просто придется переходить на валюту, обеспеченную долларами. Увеличение пошлин на вывоз серебра несколько смягчило ситуацию, но при этом увеличился контрабандный вывоз серебра — продавать его на международном рынке было по прежнему выгоднее, чем оплачивать им товары внутри Китая — в 1935 году внутренняя цена серебряных монет в Китае была уже на четверть ниже, чем на мировом рынке. По этим причинам Китай и пошел на денежную реформу, ну и заодно — еще больше прижать полунезависимых милитаристов.
Впрочем, американцы и тут урвали свое. Согласно реформе, все серебро было национализировано и обменивалось на новые деньги в течение трех месяцев. Но еще не дожидаясь окончания этого обмена, США вдруг прекратили закупки серебра на международном рынке, из-за чего его предложение тут же стало намного превышать спрос. В итоге оно сильно просело в стоимости, и китайское правительство потеряло на этом много денег — выкупало-то оно серебро по более высокой цене, то есть давало за него больше новых бумажных денег, и после падения цен серебро китайцев стало стоить меньше чем было выпущено денег — а это первый шаг к их обесценению, ну как минимум — у китайского правительства снизились возможности по выпуску новых купюр — если что на них можно будет меньше продать товаров, имевшихся в распоряжении правительства, в частности — серебра. От быстрого обесценения новой китайской валюты 'спасли' те же американцы — они предложили выкупать китайское серебро по ценам выше рыночных, но в ответ китайская валюта должна быть привязана не только к фунту, но и к доллару — то есть китайцам придется закупить теперь и доллары, чтобы на них можно было обменивать свою валюту внутри страны. Плюс — теперь часть оплаты за китайский экспорт пойдет через американские банки, а на 1936 год это было уже 700 миллионов долларов — даже если за услуги будет взят процентик всего с трети этого оборота — это уже более двух миллионов долларов — неплохая прибавка нескольким людям 'за труды'. Причем ежегодно и с перспективой увеличения этой суммы. Так что американцам, особенно некоторым, и дальше было за что бороться, и японцы с англичанами тут были лишними.
В начале этой реформы 3,36 юаня были равны одному доллару, но события последующих лет сильно обесценили китайскую валюту. Тем не менее, из-под милитаристов была выбита еще одна опора их власти. Но действия японцев становились все более наглыми — не ограничившись Маньчжурией, они создали на территориях северных провинций Китая марионеточные полугосударственные образования при поддержке тамошних милитаристов, и через эти провинции в обе стороны пошел поток контрабанды — товаров, опиума, героина — в обход таможен центрального правительства Китая — только за 1936 год объемы контрабанды исчислялись многими миллионами юаней. А, на минутку, эти провинции — Хэбэй и Чохар — находились к югу от Маньжоу-Го, в провинции Хэбэй находился Пекин (который тогда не был столицей Китая), а Чохар к северо-востоку от него и к юго-востоку от Монголии — это бывшая провинция Чжили, где после Синьхайской революции была образована Чжилийская военная клика, одно время претендовавшая на первое место в Китае. И обе эти провинции в течение 1935 года подпали под влияние Японии.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
