Вершители судьбы. Том 1

— Гляди-ка, тебе никак понравилось? — Ухмылка стала шире. Полуоткрытым левым глазом пленник разглядел три поблескивающих зуба, наверняка золотые. — Знали бы раньше, только таким и кормили.

— Когда состоится казнь? — Слова давались с трудом, горло пересохло, а теперь ещё и во рту всё слиплось от каши. Но необходимо заглушить шуршание верёвки.

Ухмылка надзирателя исчезла, лицо стало серьёзным.

— Сегодня ночью.

— А сейчас что?

— Вечер. Вот доползёт луна до гор, и пойдёт потеха.

Пленник осмотрелся единственным открытым глазом. К темноте он давно привык, и даже такого тусклого света хватало, что бы прекрасно различать человека напротив. Среднего роста, щуплый. Это хорошо. Значит, шансы есть.

— Все, небось, веселятся и пьют? — небрежно бросил заключённый.

— Поминают убитых тобой! — Кулак с зажатой ложкой впечатался в нос. Каша даже не упала с неё, прилипнув намертво.

Удар он едва почувствовал. За прошедшие дни лицо так распухло, что боль не ощущалась.

— И нечего нам рассказывать сказки о таинственном незнакомце, расправившимся с шестью бандитами, причём далеко не худшими!

Пленник хотел было пожать плечами, но вовремя одёрнул себя. Вдруг ещё заподозрит чего. Его собственные воспоминания о стычке сводились к одному короткому моменту, когда жертва стала охотником, рванулась вперёд и в два удара отправила его спать. О случившемся после он узнал из рассказов.

— Одному проломил череп, двое умерли от ран, а двоим перерезал глотку. И хватило же наглости убить в любимом стиле.

— И как ты себе это представляешь? — Руки, наконец, освободились. Он медленно разминал онемевшие пальцы, наматывая половину верёвки на правую ладонь.

— Известно, как. Вам досталась богатая добыча, но тебя обуяла жадность. Ты прикинул, что игра стоит свеч. Напал сзади, одному сразу проломил череп, потом завязалась драка. Ты порешил остальных, но и самому не кисло досталось, вот ты и вырубился.

— Ага, прилёг отдохнуть, — саркастически произнёс заключённый, за что получил ещё один удар, теперь в живот. Съеденная с таким трудом каша едва не полезла обратно.

Но даже такая версия звучала правдоподобнее его собственной. Он честно рассказал то немногое, что помнил. А затем перед ним высыпали горсть золотых монет, заявив, что нашли это в его карманах.

— Мы усилили группы после подобного случая. Встреченный человек выглядел точь-в-точь, как описали ребята.

— Очень удобное оправдание. — Очередная ложка проделала путь от миски до рта и обратно. — Только зачем подбрасывать тебе золото?

Ответа на этот вопрос он не знал, и потому сидел тут. Если бы не то проклятое золото ему бы поверили, а так...

— По-моему, дело было так. Вы действительно встретили ещё раз того типа, но завалили или избили его, выгребли карманы, но не поделили добычу.

Улучив момент, когда надзиратель склонился над миской, выгребая остатки каши, заключённый выбросил вперёд руки, обвив верёвкой горло. Плечи ныли, да и руки слушались плохо. Онемевшие пальцы левой руки ухватили второй конец, но от первого же рывка жертвы едва не выпустили. Пленник подался вперёд, навалился на надзирателя и ухватил свободный конец верёвки зубами. Тот снова дёрнулся, и они повалились на пол.

По голове огрели миской, ложкой едва не выкололи глаз. От пинка коленом в живот челюсти только сжались ещё сильнее. Надзиратель хрипел, дёргался, пинался и колотил по опухшему лицу, но бестолку. Боль воспринималось как нечто далёкое и едва ощутимое.

Мучения длились долго, сил едва хватило. Но, в конце концов, надзиратель затих.

— Зря вы меня подкармливали, — прошептал пленник, разминая сведённую судорогой челюсть. Плечи ныли от резкого напряжения. На левых пальцах ободралась кожа, но сквозь онемение не ощущалось практически ничего.

Казнью называли бой на арене. Все желающие отомстить обидчику — таких обычно находилось не меньше полусотни человек — могли вступить с ним в поединок. По одиночке или разом, по желанию. Заключённого подкармливали. Недостаточно для серьёзного сопротивления, но и до голодного обморока не доводили, дабы не испортил потеху.

Пленник потянулся к ногам и непослушными пальцами кое-как развязал верёвку. Колени захрустели, едва он начал подниматься, ноги не выдержали и подкосились. С глухим стоном он повалился на пол, в последний момент сообразив подставить руки. Не пытаясь подняться, пополз на коленях к мертвецу. В карманах нашлась связка ключей. Он выбрал наощупь самый острый. Не ахти какое оружие, но лучше, чем ничего.

Подняв стул и использовав его как опору встал на ноги. Почти бесшумно, только кряхтя на каждом шагу, заключённый подкрался к двери своей камеры и выглянул наружу.

В коридоре никого не оказалось. Оно и не удивительно, кто захочет торчать в подвале, когда наверху идёт веселье полным ходом. На полу одиноко горела свеча. Пленник постоял, привыкая к тусклому свету, затем, опираясь на стену, принялся красться вперёд, пытаясь услышать хоть что-нибудь, но толстые каменные стены не пропускали ни единого звука.

Подобравшись к двери, заключённый выглянул через решётчатое окошко. Щурясь на яркое пламя факелов, он увидел человека, ставившего бутылку на стол. Ещё две, пустые, стояли чуть поодаль. Охранник занимался любимой забавой шайки — удерживал кинжал на ладони остриём вниз. Судя по тому, что упражнялся он в перчатке, дело было для него в новинку.

Нож в очередной раз свалился с руки и полетел на пол. Охранник выругался и полез под стол. Заключённый распахнул дверь, рванулся вперёд, и едва не рухнул рядом с кинжалом. Ноги оказались не готовы к такой спешке.

Охранник не обратил никакого внимания на гостя. Он что-то бормотал, шаря руками под столом, пока не наткнулся на острие ножа. Снова донеслись проклятья, и из-под стола вынырнула раскрасневшаяся физиономия. Мутные глаза попытались сфокусироваться на лице перед ним, но пленник не стал дожидаться, что тогда случится, а огрел пустой бутылкой по голове. Голова оказалась крепче, но сознание в ней не удержалось. Тихо икнув, тело сползло обратно под стол.

Во время обыска обнаружилась полная фляга воды. Конечно, кто станет пить обычную воду, когда есть вино. Пленник ополоснул лицо, смывая кровь. Наконец удалось разлепить правый глаз. Попытка прополоскать рот и избавиться от привкуса каши не увенчалась успехом. Вспомнив о полупустой бутылке на столе, он глотнул вина. И скривился от отвращения. Если каша была самой отвратительной едой, что он когда-либо ел, вино заняло почётное место самой отвратительной выпивки. Но своё дело оно сделало. Вкус каши оказался забыт, по телу разливалось приятное тепло.

Сделав ещё пару глотков, он выглянул в окно. С улицы доносился смех, весёлые выкрики, где-то распевали песню. Никого не волновало, что сегодня провожают убитых товарищей. Главное — есть повод повеселиться и порадоваться, что провожают не тебя. Он и сам не раз был среди них, потому прекрасно понимал. Снаружи дверь не охраняли. Если охранники и полагались, они ушли на пир.

Заключённый сделал пару шагов к столу за ножом, его качнуло, и он бы непременно рухнул рядом с охранником, если бы не успел опереться на стул. Стоило ему присесть, в ноздри ударил застоялый запах мочи. Он оглядел себя. Рубашка потемнела от запёкшейся крови, штаны перепачканы. Чем — лучше и не думать. Никто не потрудился отвязать его, что бы отпустить в туалет. Все восемь дней он провёл на стуле. В тесной камере запах стал привычным, но не здесь. И он собирался выйти во двор в таком виде? Похоже, его слишком долго били по голове.

Штаны охранника оказались малы, как и рубашка. Куртка кое-как налезла, хотя и не доставала до пояса. Захватив факел, заключённый отправился обратно в камеру. Сделав пару шагов по тесной комнатушке, он взвыл от боли. Босая нога нашла один из выбитых зубов.

Осмотр мертвеца особым успехом не увенчался. Штаны всё же удалось напялить, но сидели они в обтяжку, словно у какого-нибудь циркача. Рубашку он даже не стал снимать, худосочный надзиратель был едва ли не вдвое уже в плечах. Ботинки тоже не подошли.

Вернувшись в комнату охранника, заключённый осушил бутылку с вином, потратил остатки воды, пытаясь привести в порядок внешний вид, и ещё раз осмотрел себя. Если не присматриваться — вполне себе ничего. Спрятав нож в рукаве куртки, он вышел на улицу.

Пять домов образовывали широкий круг, где обычно устраивали пирушки. В центре располагалась яма глубиной в два человеческих роста и шириной в два десятка шагов, в дни казни превращающаяся в арену. Её окружали длинные столы, забитые самыми разными блюдами. На золото, отобранное у него, устроили неплохой пир.

Вокруг домов тянулась каменная стена. Что бы там не думали богачи, даже среди бедноты можно очень неплохо жить, если знать как. Пусть их дома построены из простого камня и без помощи силт ло, но в этой части города даже они воспринимались как чудо. Логово находилось далеко на юге города, подальше от любопытных глаз.

Стена поднималась на пяток локтей, вершину усеивали колючки. Он помогал чинить её и знал — просто так перебраться не удастся, а в нынешнем состоянии и подавно. Оставался один путь

За стену вели ворота. Сквозь один из домов тянулась арка, единственный вход и выход. Так сделали нарочно. Отчасти — из удобства, отчасти — передразнивая городскую стену с единственным выходом. Словно город внутри города.

Пересечь двор оказалось до смешного просто. Никто не обращал внимания на ещё одного бандита, неспешно плетущегося вдоль домов. Здесь вообще не любили совать нос в чужие дела. Точнее, любопытным быстро объясняли, что подобное тут не приветствуется. Один раз к нему всё же пристал какой-то тип с предложением выпить. После трёх попыток произнести что-то заплетающимся языком, тип отстал, буркнув напоследок оскорблённым тоном, и поплёлся обратно к столам.

У ворот стояло двое охранников, тоже изрядно навеселе. Им запрещалось покидать пост под страхом смерти, но это не мешало товарищам приносить выпивку. В подрагивающем свете факелов заключённый разглядел длинные ножи на поясе.

Прежней нетвёрдой походкой он направился прямиком к ним. Изобразить пьяного не составило труда, ноги действительно едва держали его, а запах... Что ж, не все, набравшись под завязку, успевают спустить штаны перед этим делом, если вообще пытаются.

— Эй, гляди, — хихикнул один охранник, ощутимо ткнув локтём под бок второго. — Друг, далеко собрался?

— Скоро казнь начнётся, — добавил второй. — Всем полагается присутствовать.

Да, его казнь. Показательное представление, и публику потешить, и отбить помыслы о предательстве у остальных. Дважды ему довелось быть зрителем, и становиться участником не входило в его планы.

Продолжая нетвёрдой походкой приближаться к охранникам, он оценил второго как более трезвого и примерился для броска. Нож из рукава скользнул в ладонь.

Решив, что с такого расстояния не промахнётся, он метнул кинжал, целясь в горло второму, а сам бросился на первого. Бросок оказался точен, острие вошло точно в шею, перерезав связки. Охранник захрипел, но больше не успел издать ни звука.

Но вот добежать до первого не удалось. Ноги в последний момент подкосились. Уже падая, заключённый ухватился за куртку бандита, но та выскользнула из непослушных пальцев. Охранник покачнулся, не удержал равновесие и повалился на спину, приложившись затылком о стену. Он отключился всего на пару мгновений, но этого хватило беглецу, что бы вытащить у него из-за пояса нож и резануть по горлу.

— Будь ты проклят, Бейз, — пробулькал умирающий.

— Буду, парень, — прохрипел в ответ тот, кого назвали Бейзом. Он запоздало оглянулся, но никто не следил за воротами. Удача переметнулась сегодня на его сторону.

Но казнь скоро начнётся, луна медленно ползла к горам. Да и приятели надзирателя могут забеспокоиться, чего тот так долго кормит пленника.

Стараясь не шуметь, беглец приоткрыл ворота и выскользнул на улицу. Нужно отыскать убежище, где можно пересидеть, пока его будут искать. Странно, но за полтора века жизни, доверить жизнь в городе он бы рискнул только одному человеку.

Спотыкаясь на каждом шагу, Бейз побрёл на восток, радуясь узким улочкам. Так, по крайне мере, меньше шансов упасть, когда с обеих сторон подпирает стена. Уйти удалось шагов на двести, когда позади раздались выкрики. Он старался игнорировать их, сосредоточив всё внимание на дороге, а в особенности на ногах. Они так и норовили поставить друг другу подножку.

Нужный дом оказался на удивление далеко. Прошло пару часов, пока навстречу выпрыгнуло крепкое одноэтажное здание, нелепое среди покосившихся домиков. Крики погони то удалялись, то приближались. Похоже, искать его намерены всерьёз.

Остаток сил ушёл на покорение ступенек. Поднять руку и постучать не удалось, и беглец попросту с размаху приложился лбом в дверь.

Послышались мягкие шаги, двери распахнули, и он наполовину ввалился внутрь.

— А ты ещё кто? — спросил человек, разглядывая затылок незваного гостя. Одно то, что он сначала открыл дверь, а потом задал вопрос, говорило о жильце многое. Как минимум — что он сумасшедший. Для здешнего района ночные ограбления обычное дело. Да и в тоне вопроса не слышалось даже намёка на любопытство, словно к нему каждую ночь вваливались окровавленные незнакомцы.

— Бейз, — буркнуло тело в мягкий ковёр, представлявший для здешних мест невиданную роскошь, и отключилось.

Человек разглядывал гостя, лежащего без движения. Где-то в стороне гор слышались выкрики, мелькали отсветы факелов. Наконец, придя к согласию со своими мыслями, он кивнул самому себе, подхватил беглеца и затащил внутрь.

Глава 13

Сущность

Двое наёмников неспешно двигались на север по Пути Мира. Дни мало чем отличались друг от друга. Подъём на рассвете, быстрый завтрак, скачка, неспешный ужин, сказка перед сном и сам сон, зачастую под открытым небом. Таверны на пути попадались редко. Во время Первой волны по Пути прошла армия летар, не оставив после себя ничего. Минуло двадцать лет, но далеко не все деревни и заведения отстроили.

Близнецы продолжали расспрашивать о небольшом отряде, но в ответ получали только короткое "Нет", если им вообще отвечали.

С наступлением очередного вечера впереди показались огни таверны, и всадники поторопили лошадей.

— Неужели не придётся спать на земле. — Гепард потянулся в седле в предвкушении мягкой постели.

— Рано радуешься. Много ты видел приличных таверн вдали от города? — ехидно спросил Сова.

— Любая таверна лучше сна под открытым небом, — парировал Гепард, и почти сразу добавил, — почти любая.

Вспомнилось покосившееся нечто вблизи деревни, где им пришлось задержаться для очередного контракта. Вместе с ней пришло и другое воспоминание. Обезглавленное тело, заливающее кровью стол, и обещание, данное самому себе, отыскать силт ло, сотворившего это.

Но даже издали стало ясно, что эта таверна и близко не похожа на деревенскую. Вывеска с надписью "На границе" выцвела и поблекла, но в целом здание выглядело внушительно. Бревенчатые потемневшие от времени стены, два этажа. Из каменной трубы на треугольной сланцевой крыше поднимается витиеватый столб дыма, обещая горячую еду. Всё это предполагало наличие удобств и внутри. Даже в конюшне прибрано и свежо.