Зверь лютый. Книга 25. Обмасонивание

"Для того чтобы продать что-нибудь ненужное — нужно сперва купить что-нибудь ненужное" — золотые слова кота Матроскина следует понимать расширено. Не обязательно "купить" — вот, само собой преумножается. Не обязательно "продать" — можно применить.

Молотый шлак твердеет при затворении водой, но содержание СаО мало, активность низка. Прямое введение оксида кальция (извести) недопустимо, т.к. оксиды кальция, кремния, алюминия и железа находятся в шлаке в виде минералов сложного состава (трёх— и двухкальциевых силикатов, трёхкальциевых алюминатов и четырёхкальциевых алюмоферритов) и введение извести приведёт к нарушению минералогического баланса, что крайне отрицательно скажется на скорости нарастания прочности, стойкости в водах, экзотермичности.

Проблема решается гипсом (сульфат кальция), который вступает во взаимодействие с продуктами гидратации шлаковых минералов, что приводит к получению полноценного цементного камня.

Чего тут непонятного?! — Бери и... и гидратируй.

Кроме того, в смесь шлака и гипса вводится немного готового портландцемента для активации взаимодействия. В результате смешивания и совместного помола шлака, гипса и портландцемента образуется сульфатно-шлаковый цемент марки М400.

Применим для всех видов строительных работ, растворов и бетонов, искусственных каменных материалов, в морских и речных гидросооружениях, для подземных конструкций, находящихся в условиях повышенной влажности.

На 1 т. цемента:

Рецептура No1:

Шлак доменный — 800 кг;

Гипс технический — 150 кг;

Портландцемент М400 — 50 кг.

Рецептура No2:

Шлак доменный — 700 кг;

Гипс технический — 250 кг;

Портландцемент М400 — 50 кг.

Рецептура No2 позволяет получать цементы марки М600.

"Цемент марки 600 благодаря своей прочности называется "военным" или "фортификационным"... Применяется для строительства военных объектов, таких как бункеры, ракетные шахты...".

* * *

Тут я должен остановиться. И отдышаться. А то слюной от восторга захлебнусь.

Я, видите ли, работал с таким материалом. Имею представление о том, как такой бетон ведёт себя при укладке в опалубку или арматурную решётку, как его уплотняют вибраторами...

Не-не-не! Это не тот вибратор! Не трогай! Ложь в зад! Да не в тот! На место положь! О-ох... эта нынешняя молодёжь...

Ещё знаю, как подобный материал — голубоватый "сталинский" бетон — выглядит спустя полвека. Когда фраза жены:

— Дорогой, я хочу эту картинку повесить. Правда, красиво? Вбей сюда гвоздик.

превращается в часы "трудового подвига" и выкинутые останки свёрл. И, естественно, в поток собственных комментариев о несовместимости умственных способностей и эстетичности восприятия...

Чего я, дурак что ли?! — Шёпотом, конечно...

То, что мы сделаем из этой смеси — не будет разрушено ни наводнениями, ни пожарами, ни нашествиями. Землетрясение 1230 г., когда по всей Южной Руси храмы падали — фигня. Все тумены Чингисхана не смогут уничтожить пристани или акведуки, построенные на "Рецептуре No2". Загадить, забросить... пожалуйста. Развалить? — Как вандалы и лонгобарды Рим — тысячелетие.

Но это ещё не конец.

* * *

Шлакощелочные цементы марочностью М400 — М1200.

Обязательное требование к шлакам — наличие стекловидной фазы, способной реагировать со щелочами. Щелочной компонент — сода, поташ. Оптимум — содержание в готовом цементе 2-5%.

Соду у меня делают. А поташа просто девать некуда! Он же тоже "из дерьма"!

Рецептура No3:

Шлак доменный — 900 кг;

Сода кальцинированная — 50 кг (в виде водного раствора) или 80 кг (в сухом виде);

Портландцемент М400 — 50 кг.

Высокопрочные смеси (до М1200) образуются при замене в рецептуре No3 кальцинированной соды жидким стеклом (Na2OвnSiO2) из расчёта 1 часть жидкого стекла на 2 части шлака.

Смешивание — в обычной бетономешалке, 10 минут при 50-60 об/мин. Шлак — влажность не более 0,7%. При более высокой — подсушить любым доступным способом (под солнцем...).

Я же говорил — у нас всё есть! Гипс на Волге — в нескольких местах в зоне досягаемости. Жидкое стекло... калиевое из поташа... можем. А уж подсушить на солнышке...

Важнейший этап — помол.

Тут плохо:

"Процесс тонкого помола в традиционных измельчающих механизмах (шаровых мельницах...) является весьма энергоёмким (до 800 кВт электроэнергии на 1 т. размалываемого продукта)... КПД не более 7%. Тонкость помола составляет 0,06 — 0,08 мм. Сульфатно-шлаковый цемент с такой тонкостью помола будет иметь марочность не более М200".

Как это грустно... Особенно когда размечтался...

А чего грустить?! Думать надо! И вспоминать...

Знатоки из 21 в. предлагают "секретное":

"Для достижения тонкости помола 0,02-0,04 мм... принципиально новый метод измельчения — высокоскоростное ударное нагружение материала".

"... высокоскоростное... ударное...". Я и слов-то таких не знаю...

Но знаю как делали "пороховую мякоть" (пороховую пудру) в 17 в. на Руси!

В 21 в. для приготовления пороха используют шаровые мельницы. Чего это стоит — см. выше про 7% КПД.

В старину обходились ступами. Растирание было долгим — сутками. Перетирание 5,0 г смеси в небольшой фарфоровой ступке — 20 минут.

В результате получается тончайшая пыль.

"Смесь растирайте как можно тщательнее, от этого напрямую зависит скорость горения и, следовательно, качество пороха. Грубый порошок горит медленно. Смесь должна быть совершенно однородна... прижать пестиком и взглянуть на отпечаток, он должен быть совершенно гладким: никаких крупинок...".

Ручками такой помол... возможен. Без "принципиально нового метода измельчения". Но умные предки, не имея "800 кВт на 1 т." после двухступенчатого помола шаровыми мельницами, ставили вертикальные каменные жернова. Сверху засыпали струйкой порошок с предыдущей стадии, снизу, на каменную площадку, сыпалось требуемое: "пороховая пудра", "тончайшая пыль".

Понятно, что между мельницами нужны сита, что последнее должно быть 0.02 — 0.04, что 80% просыпавшейся фракции, как по ГОСТам... вряд ли. Но 40-60% — получить можно.

"0,02-0,04 мм"... Для сравнения: толщина человеческого волоса 40-120 мкм. Половина толщины тонкого волоса... Прокуй, возясь с балансировкой турбин, имеет уже микрометры. До "лорд-канцлера" Модсли, которым в первом десятилетии 19 в. измеряли с точностью до десятитысячной доли дюйма (— 3 мкм) мы не дошли. Задержались на обычной для гладких микрометров 21 в. — шаг 10 мкм.

А М1200..., да хоть М600! Сыпани врагу в лицо и наплюй в очи... Человек — существо гидравлическое, 2/3 — вода. Если у него глаза зацементировались, то... Или — полстакана порошка бедняге в рот и дать запить... или в какое другое естественное отверстие...

По ГОСТу схватывание начинается через 45 мин и заканчиваться через 12 ч. Но если подсыпать гипса выше 3,5%... плюхнуть соды... подогреть цемент при помоле... можно дойти до нескольких минут?

А вы говорите: "ноги в тазик"... Работать надо с качественным материалом!

"Стоят дворцы стоят вокзалы.

И заводские корпуса, и заводские корпуса.

Могу назвать вам адреса.

А без меня, а без меня тут ничего бы не стояло

Тут ничего бы не стояло, когда бы не было меня".

"Стояло" — здесь про "здания и сооружения". А то, про что вы подумали, и без меня у местных не худо стоит. Хотя, конечно, не столь твёрдо, как изделия из "фортификационного бетона".

Актуальность цемента возросла для меня скачком в тот момент, когда я "перешёл Рубикон". Хотя бы только в мозгах. Умозрительные рассуждения о "ЗБ" типа: "а вот хорошо бы...", начали разворачиваться в цепочку конкретных шагов. Производство цемента — один из них. Создаваемые возможности вызывали следующие примеры применения. Волго-Дон — из очевидного. Начатый при Петре Великом, проект был остановлен после того, как в ледоход снесло оголовье канала. Инженер-немец после этого тайком сбежал из России по паспорту своего слуги.

В голове закрутились и иные, нереализованные в РИ, проекты.

Я не могу строить большие высокие плотины, создавать водохранилища. Нет железных или асфальтовых дорог. Потом когда-нибудь... А пока — реки. И, как развитие речной сети — каналы.

Помимо каналов "волоковых", вроде "копанки" у Усвят, каналов дренажных, вроде моих в Пердуновке, воспоминания молодости об электронных устройствах с разными трактами отрицательной и положительной обратной связи, заставили подумать о совершенно отсутствующем в "Святой Руси" классе каналов — "обводных".

Идея напрочь отсутствовала на "Святой Руси", была потрясением для Боголюбского и многих других. Её реализация позволила решить тысячелетнюю(!) экономическую и, естественно — политическую проблему. Создав кучу новых. О чём — позже.

Были и некоторые другие... оказии.

Глава 538

Не прошло и года. В славном городе Кельне, в добром крепком доме, что располагался вблизи новых (1160 г. постройки) городских стен недалеко от монастырской церкви св. Пантелеймона, где похоронена императрица Священной Римской Империи Феофано, заменившая в роли супруги Отона Второго изначально предполагаемую царевну Анну, отправленную платой за помощь в жёны Владимиру Крестителю, трижды стукнуло дверное кольцо. Дверь бесшумно отворилась, пришедшего впустили. Никто из посторонних не видел, как у гостя забрали плащ с капюшоном, тяжёлую сумку, пояс с кинжалом, завязали глаза и, поддерживая под руку, повели внутрь.

Запутанные переходы, стёршиеся ступеньки каменных лестниц, привели к толстой, судя по звуку, дубовой двери. После семи ударов молотком старинная дверь, истошно скрипя петлями, отворилась. Гостя провели внутрь. Даже в повязке на глазах он ощутил мрачность большого пустого подземелья. Где-то вдали чуть слышно заиграла свирель. Ей грустно ответила арфа. Лёгкие покашливания, шёпот, шарканье ног свидетельствовали о присутствии вокруг немалого количества людей.

Повязку сняли, и гость увидел обширное помещение с низким потолком, поддерживаемым толстыми короткими колоннами кроваво-красного камня. Восковые свечи в высоких золотых подсвечниках очерчивали пятно света перед ним. Прямо перед ногами лежал ковёр. С весьма реалистически вышитым открытым гробом в разверстой могиле. Переливающиеся в свете свечей серебряные нити занавесей между колонн, с изображениями мастерков и молотков, линеек и наугольников, отвесов и уровней, звёзд Давида и глаз Гора, ограничивали пространство для ищущего по сторонам взгляда.

Напротив пришедшего, за ковром с вышитой могилой, стояли три резных кресла. Занимавшие их люди, в мертвенно белых масках и расшитых золотом и серебром мантиях с капюшонами, молчали. Наконец, средний из них протянул вперёд правую руку, ладонью кверху, и заговорил:

— Брат Фридрих, ты искал встречи с нами, и вот ты здесь.

— Я приветствую Великого Магистра Вольных Каменщиков, я рад видеть своих братьев по трудам на пользу и усилиям во благо. Идущих по путям, предначертанным великим мастером и учителем, строителем храма Соломона, мудрым Хирамом Аббифом.

И Фридрих Кельнерман (а это был он), указал кивком на гобелен за спинами магистров. Там были вышиты картины из жизненного пути великого строителя.

— Вот именно, — сказал грузный человек слева, — помнишь ли ты путь нашего основателя и вдохновителя, мудреца и пророка, величайшего из великих, заложившего краеугольный камень в здание нашего братства? Я напомню тебе, — продолжил он, не ожидая ответа.

Бедный Фриц тяжко вздохнул, попытался встать поудобнее и приготовился внимать давно и неоднократно слышанной прежде истории.

Мастер-проповедник поднялся со своего места, огладил искусно завитую бороду, поколыхал выступающим из-под широкой мантии чревом, принял позу, подобающую провозглашателю сокровенных истин и открывателю сокрытых знаний, воздел вверх руку, прокашлялся и хорошо поставленным голосом с давно отработанными интонациями, принялся изливать повествование относительно событий двухтысячелетней давности.

— Опять. Что я узнаю нового в слышанном сто раз?! — уныло подумал Фриц.

Отнюдь. Новизна зависит не от рассказа, не от рассказчика, а от слушателя. В чём Фриц и убедился.

Хирам Аббиф был молодым человеком хорошего образования, художник, поэт и величайший фантазер. В Египте он принял посвящение в тайное общество и, после ряда страшных и тяжких испытаний, включая пытку жаждой в пустыне, пытку скорпионами в древних развалинах и пытку крокодилами в нильской воде, достиг степени мастера. Его не удовлетворяли пути самоуглубления и самосозерцания, ему хотелось найти достойное применение своим дарованиям, его манило строительство, он любил жизнь, мечтал о претворении в действительность тех чудес, которые открыла ему тайна посвящения.

Царь Тира, Хирам Первый Великий, не зря писал к царю Соломону:

"... я посылаю тебе человека умного, имеющего знания, Хирам-Авия, сына одной женщины из дочерей Дановых, — а отец его Тирянин, — умеющего делать изделия из золота и из серебра, из меди, из железа, из камней и из дерев, из пряжи пурпурового, яхонтового цвета, и из виссона, и из багряницы, и вырезать всякую резьбу, и исполнять всё, что будет поручено ему вместе с художниками твоими и с художниками господина моего Давида, отца твоего".

Аббиф был белокур, голубоглаз, строен, высок, силён, здоров, красив, честен, приветлив и одарён всеми талантами. Он родился среди кедров, кипарисов, высоких трав и светлых речных струй.

— Во врёт — подумал Фриц, — какие, нахрен, "светлые речные струи" в Тире?! Этот город лежит на острове, в полтыще саженей от берега, пресную воду доставляют на кораблях. Остальные "сокровенные знания" — такого же качества? И чего я раньше об этом не задумался?

На утренней заре Хирам смотрел, как просыпается живущее днём и засыпает жившее ночью. Как выправляются напряжённые соками листья; как раскрывают глаза цветы, вздрагивая жёлтыми ресницами, как за любовью манящей и уклончивой гонится любовь настойчивая и настигающая.

Когда солнце восходило к зениту, все живущее склонялось долу и тяжко дышало, не зная, что земному светилу будет угодно испепелить, и что помиловать. Когда же само солнце увядало и на землю стекала прохлада — по всем злакам, кустам и деревьям пробегала игривым змеенышем улыбка радости и уверенности в завтрашнем дне. С вечерней зарёй просыпались цветы ночные, особенно ароматные; вылетали мотыльки, особо лакомые до редких медов и драгоценнейшей душистой пыли. Тогда же выныривали из логовищ звери с горящими глазами и пружинными мускулами.

Ночью небо зацветало звёздами — и Хирам-посвященный читал по ходу светил и планет судьбу людей и царств. Он бродил среди звёзд, как по млечной аллее знакомого сада среди двенадцати цветочных зарослей. То, что вверху, как то, что внизу, единообразно создано по мысли Единого, придуманного человеком ради удобства и упрощения мысли. Создатель преклоняется перед своим созданием, как поэт слушает звуки лиры, считая их божественными. А так как нет ни начала, ни конца, ни рождения из ничего, ни ухода в ничто, и так как в вечном беге от истины к новой истине нет истины последней, то мысль и чувство человека подобны прорастающему зерну, совершенному растению и новому зерну, падающему в ту же землю, чтобы прорасти вновь и завершить круг вечного постижения.