Зверь лютый. Книга 25. Обмасонивание

Она ищет способ рассорить меня с князем, сделать наши отношения враждебными. Тогда любая его просьба не будет мною выполнена. Можно будет опасаться только меня. А со мной — надеется справиться. Обойти, задурить, глаза отвести, "оседлать"...

Это вторая её страсть: власть. Власть над людьми. Не над землями, полками, имениями, финансовыми потоками... — над конкретными, видимыми ею персонами. Не над толпами трудно различимых смердов и холопов, а над социально и визуально близкими. "Нагнуть" ближнего боярина — удовольствие. Заставить какого-нибудь посадника или воеводу плясать под свою дудку — радость.

"Что было для неё из млада

И труд, и мука, и отрада,

Что занимало целый день

Её тоскующую лень...".

Нет, "наука страсти нежной" не была для неё "кином". В смысле: "важнейшим из искусств". Да и не "из млада" присутствовало в ней страсть к "науке кукловода". Не родительский дом был причиной её стремлений, но дом мужа и свёкра — убийцы её отца. Та атмосфера, в которой она росла и взрослела в княжеской семье. То непрерывное давление противоборствующих партий, использующих её для достижения своих, достаточно примитивных, "подлых" целей. Тот цинизм, обман, лживость, с которым она сталкивалась в лице людей внешне уважаемых, почтенных, боголюбивых — заставляли её делать внутренний выбор. Годами. Сотни раз.

"Повторение — мать учения". Она — выучилась.

"Так — можно. Потому что — нужно". Она — усвоила.

В этом кубле Боголюбский, с его понятием о чести, с личной поразительной храбростью, с готовностью подставлять свою — не только чужую — голову, с умением воевать и, при том, со стремлением к миру, с последовательным, пусть и кровавым, насаждением порядка, закона, православия, культа Богородицы, по сравнению с Долгоруким, например, который просто хотел сесть Великим Князем, а пока пребывал в праздности, "любил мягких женщин и сладкое вино", выглядел "рыцарем света".

У неё перед глазами было два примера — отец и сын, свёкор и муж. И она выбрала. Третье. Своё.

"С волками жить — по волчьи выть" — русская народная...

Или оставаться глупой дурочкой, детородной машиной, послушной игрушкой в руках братьев, или самой научиться играть, управлять этими "пупками земли Русской".

Окружающие сами, последовательно, многократно разрушали её уважение к ним.

— Старше? Знатнее? Славнее? — А всё то же дерьмо скользкое.

Вблизи Андрея она вела себя достаточно осторожно — князь попытки манипулирования распознавал и наказывал больно. Хотя не всегда — история с побегом из Вышгорода тому пример. Но случаев разных перед глазами прошло великое множество, опыт кое-какой накопился.

Удар добровольно-принудительного пострижения в исполнении Бешеного Феди, епископа Ростовского, "пожар Московский", в котором погибли её родственники, последующие события показали, что, по сути, ничего кроме ума, хитрости — у неё не осталось.

Она хотела жить, хотела безопасности. И могла добиться этого — только получив власть.

* * *

Я нахожу в Софье немалое сходство с Людовиком IX:

"Имя этои? страсти — власть. Та власть, которая проявляется не в виде короны, мантии и пышных титулов. А реальная, настоящая власть: возможность распоряжаться судьбами людей и управлять событиями".

К цели не гнушался идти разными, в том числе и весьма нечистоплотными средствами. Впрочем, король не был кровавым тираном.

Основным методом его был не террор, а виртуозное, талантливое, бесподобное коварство. Историки считают Людовика выдающимся дипломатом. А что такое дипломатия, как не умение обхитрить своих соперников?

"Разделите своих врагов, временно удовлетворите требования каждого из них, а затем разбейте их поодиночке".

"Никто так не умел ссорить и разделять людей, как французский король".

"Не верьте словам, верьте лишь тому, что вы видите своими глазами!".

"Они вам лгут? Хорошо. Лгите им еще? больше!".

Подобно королю, Софья не была увлечена "любовными приключениями". Да, она понимала толк в этом занятии. Но смотрела на любовников как на инструмент, влияния на неё они не имели.

Будучи сама женщиной, презрительно относилась к женскому полу, считая его "средоточием глупости".

Людовик XI делал исключение лишь для дочери Анны, которая слыла большой умницеи?:

"Это наименее глупая женщина Франции, потому что ни одной действительно умной женщины мне встречать не удавалось".

* * *

Софья видела "умную женщину" каждое утро, взглянув в зеркало. А вот свою дочь считала дурочкой. Пока жизнь, в моём лице, не заставила её переменить мнение.

Подобно королю, Софья была равнодушна к рыцарским доблестям. Турниры, охоты, поединки, "славные подвиги" и блюдение "дворянской чести" вызывали не просто скуку, а злую насмешку. Для вельможных дам этой эпохи подобное отношение к "идеалам рыцарственности" было чем-то исключительным.

Беда в том, что она знала: "под павлиньими перьями скрывается обычная куриная гузка". Большинство "славнейших" и "храбрейших" на ристалище, придя в опочивальню, да просто — допущенные к столу, превращаются в грязных пьяных скотов.

Вообще: что достойного она может увидеть среди этих... расфуфыренных петушков? По сравнению с её Андреем. Храброго среди родовитейших? Родовитого среди храбрейших? — Таких нет. А своего она знает. Всего. Включая потаённые мысли, сомнения и страхи.

Внешние атрибуты власти не интересовали короля. Филипп де Коммин вспоминал, что не раз испытывал чувство неловкости за своего монарха — настолько "неподобающе просто" тот был одет.

Софья, как всякая нормальная женщина, любила принарядиться. И муж обеспечивал ей материальные возможности. Но сам роскоши не любил. Увешаться цацками рядом со скромно одетым супругом? — Непристойно. А привлекать к себе внимание без него — просто опасно.

Софья неоднократно поражала меня способностью работать с деталями костюма. Вот она входит в общество. И сразу становится центром внимания. Какой-то платочек, украшение... работает якорем для любого, скучающе скользящего по залу взгляду. Все её видят, стремятся подойти ближе, получить её благосклонную улыбку... Через полчаса — её нет. Детальку сняла, а то наизнанку перевернула. Её не видят. А она тихонько сидит в сторонке и всё примечает.

Деньги? Людовик был скуп. Но для полезного дела не жалел ресурсов. Золото его интересовало не само по себе, а как средство решения государственных проблем.

Сходно и Софья. Что странно. Уже в 19 в. Энгельгард отмечает у русских крестьянок "глупую жадность к деньгам". В 12 в. — скаредность прорывается и у русских князей.

Софья же, без расчёта трендов, балансов и роялти, ухитрялась совмещать кажущееся безудержное транжирство, умение "пускать пыль в глаза" и мгновенный переход в режим "сироты-сиротинушки".

— А на ужин у меня, бедной, окромя корочки чёрствой — и нету ничего.

И то, и другое игралось весьма убедительно. И правдой не было — считать деньги она умела. Бывали в её жизни периоды, когда необходимость кормить детей, свиту оборачивались унижениями. Повторять она не хотела.

Да, такая женщина — нуждалась, могла и хотела власти.

Увы, женщина властвовать в патриархальном обществе не может.

Екатерина Великая плакалась своим гвардейцам:

— Да ежели бы я была в штанах...! Да вы бы все мне — и нах... не нужны были бы...!

В 18 в. — были прецеденты. Но возвела императрицу на престол — гвардия. И ещё долго, пока общество цивилизовалось, ряд её фаворитов, почти до самого конца, обеспечивал не только любовные приключения, но и вполне видимую поддержку гос.структур, громкие победы российской армии и флота, славу "росского оружия".

Уже в конце века 20-го довелось слышать от чуть выпившей и расстроенной карьерными неудачами дамы ту же фразу императрицы Екатерины.

Уточню: дело не в свойствах женщин или правления. И то, и другое бывает разным. Дело в тысячелетнем на Руси общественном мнении: "кого е...ут, тот сам е...ать не может", "баба сверху — не бывает".

Аксиома. Часть святорусского, и не только, менталитета. "Это ж все знают".

Властвовать сама — Софья не могла. И не властвовать — тоже. Единственный путь — найти прокладку. Передаточное звено, хендл. Мужского пола. Подёргав за который — получаешь желаемый результат. Денюжки высыпаются, платье дорогое приносят, дружины скачут, вороги дохнут... А сама — живёшь и радуешься.

Власть — как условие "пребывания в числе живых". Возлюби то, что позволяет тебе жить. Тот рычажок, дёргая за который получаешь исполнение желаний. "Волшебная палочка", "лампа Алладина". Натирай её до блеска. Чтобы вылез джин. Который исполнит твоё повеление. Чтобы жить. Жить — хорошо, красиво, богато, счастливо...

Она не могла жить без власти, и она полюбила власть. Власть превратилась для неё в наркотик, в обязательный источник радости, удовольствия.

Эти хохмочки не всегда прокатывали с Боголюбским. Но Андрей уезжал надолго. По воле отца. Выражавшей часто волю его второй жены-гречанки или иной "юной прелестницы" стареющего князя, транслирующей пожелания её окружения. Софья оставалась одна. Под властью злобной, враждебной. И, для спасения себя и детей своих могла, по сути, использовать только неофициальную, основанную на межличностных отношениях, власть. Достигаемую не деньгами, должностями, вотчинами, "тенью кнута и призраком казни", но её собственными душой, умом, телом... И она добивалась успеха.

Недавний пример Ипая с её "воцарением" в дальнем погосте — лишь мелкий очередной эпизод. Да, всё в погосте делается по слову погостного тиуна. Только говорит он — её слова.

Главный во Всеволжске — я. Единственный способ получить здесь власть — "оседлать" меня. Каким бы я не был. Да будь я "хоть негр преклонных годов" — она попыталась бы меня подчинить. Любым способом, который ей доступен. Но возможности её ограничены. Не удивительно, что она попыталась применить самое эффективное женское средство — собственное тело.

"Тело как улика" — кино, тело как средство управления — повседневность.

Софья считается одной из самых красивых женщин "Святой Руси". За тридцать, невысокая, белокожая, сероглазая, с пышной косой, полногрудая, с широкими бёдрами, чуть полноватая ("мягкая", "богатая"), с мягкими плавными движениями, она близка к эталону русской красавицы. Это дополняется весёлой, дружелюбной, живой манерой общения. Вкупе с навыками поведения княгини, образованием и соображением, жизненным опытом, связной интересной речью, светскими манерами, знанием этикета...

Увы...

Всё это было мне интересно. Но — не взахлёб. Другие заботы тревожили мою душу, занимали внимание. И — другие люди. Многое, чем она пыталась доказать свою ценность, своё первенство в доме, принималось и... откладывалось.

— При приветствии обязательно три шага? На каждом — поясной поклон? Интересно. Запишите. И отдайте в Посольский приказ. Нам здесь не надо.

Попытки поразить меня в постели — провалились, удивить манерами — смешили, благочестием — раздражали. Она не могла понять, почему она — княгиня, экс-жена самого Боголюбского! — для меня менее интересна, чем та же Агафья или Трифена.

То, что они ведут активный мирской образ жизни, не запираются в тереме, делают работу, мне и им интересную, нужную, важную, и этим не только интересны, но и приятны — не укладывалось в её умнющей головке!

Как всякий нормальный мужик, я люблю "распустить хвост", хвастануть перед дамами своими успехами. Послушать восхищённых "ах-ахов". Но не менее приятно услышать и их рассказы об их делах. И, часто — куда полезнее.

Для Софочки такое...

— Да ну, будто не мужик вовсе!

А уровень душевной "прозрачности" моих женщин, их честности, "не-подличания", столь для меня важный, ей казался просто бабской глупостью.

— Мужики — козлы. Им всем — только одного надо. Улыбнись ласково, глазками похлопай глупенько, прижмись невзначай, ножку, там, ушибла ненароком, прикинься слабенькой, восхитись его... мощью, умениями, силой... конями, соколами... чего ему любо. Он ещё пыжится, а не понимает, что уже уздечку принял, удильца грызёт, копытом бьёт... Норовит от радости поскакать. И ты его поводьями... потихоньку, но крепко... И вот он уж во весь дух несётся. Куда тебе надо. Чуть повод потянула — встал как вкопанный. С чего, почему? — А по его самого, соколика, решению. Ему и мысли нет — поводья баба подтянула. Откуда у жеребца-то мыслям быть? А то пятками чуть прижала — как стрела полетел. Куда, для чего — и знать не знает. Иной и запалится. От старания наезднице своей услужить. Пал, сдох. Жаль, конечно. Надо нового искать. Жеребчика. Они ж для того господом богом и сотворены. Чтобы ту, кто их оседлает, домчать. Куда ей надобно.

"Вить из него верёвки" — русский народный фразеологизм. Софочка — опытная "верёвочница". Не только узду сплетёт, да ею взнуздает, так ещё и плётку выплетет. И ею же — настёгивать станет. Талант.

Не надо преувеличивать: такие утверждения в вот таких формулировках на "Святой Руси" звучат вовсе не в каждом тереме. Но у Софьи свой, достаточно особенный, жизненный опыт.

Не следует переоценивать и "теремность". В "Святой Руси" есть женщины из высших сословий, которые серьёзно участвуют в общественной жизни. Я уже вспоминал жену Изи Давайдовича или двух дочерей новгородских посадников, ставших княгинями и проведших жизни свои отнюдь не "спрятавши за печкой".

Былинных богатырей Добрыню Никитича и Василия Буслаевича — матери их не только рожали, но и спасали. Не останавливаясь и перед публичными мероприятиями типа "вдовица сирая со служаночкой побили мужей лучших новогородских во множестве".

Так — бывает. Но — не кошерно. Правильно: киндер, кюхе, кирхе (дети, кухня, церковь). Патриархат.

Честно говоря, дети и кухня, даже и без церкви, полностью съедают всё время. А есть ещё домоводство. Которое в больших усадьбах превращается в многоотраслевое промышленное производство. Общение высокородных дам, доходящее до уровня национальных СМИ и гос.пропаганды...

"Ночная кукушка — всех перекукует". Поработайте ночным "серым кардиналом" хотя бы в масштабе захолустной вотчины — ни на что сил не останется. Не от трудоёмкости или масштабности самого... события. От интеллектуальных и эмоциональных усилий. Не считая физиологических. Отход-подход, подготовка-реализация... А от этого, бывает, ещё и дети родятся. Неоднократно. Кормить-ростить — можно рабам повелеть. А вот выносить-выродить... сама-сама.

И где на такое житьё-бытьё слабых женских сил набраться?

Такой образ жизни был ей привычен и понятен. А здесь... Произошедшие после её прибытия во Всеволжск скандалы показал всю её от меня зависимость и мою... "не-осёдлываемость".

Свою безуспешность в деле "взнуздывания" Воеводы Всеволжского она отнесла исключительно насчёт своего возраста. Ну не ума же!

И вот этим, изощрённом в интригах, вываренном в десятилетиях цинизма и беспринципности Кучковичей и Рюриковичей, умом она нашла решение.

Мы с ней в этом похожи: берём существующие детали, комбинируем, складываем по-новому... Не сколько ломимся через бурелом препятствий, сколько пользуемся уже сложившимися обстоятельствами. Где-то жёрдочка через болото упала, где-то в стенке дырка была. А мы чуть подвинули, чуть расширили...