Когда уже было ясно, что Бирму не удержать, китайцы повели себя как оккупанты. Отходя на восток в Китай через Шанские княжества, китайцы грабили и убивали без разбора — сказывались давние враждебные отношения между шанцами и китайцами, вот последние и решили погулять напоследок — их военные обозы превратились в торговые караваны — настолько они были загружены награбленным добром. Поэтому шанцы встречали японцев чуть ли не как освободителей. Впрочем, нас они встречали так же — японцы всем уже осточертели, а мы к тому же предложили защиту и от бирманцев, и от китайцев. А ведь шанцы занимали весь восток и север Бирмы — почти что половину страны, да и ранее — вплоть до 15 века — они преобладали на всей территории Бирмы, хотя к концу 19го века и были вытеснены бирманцами из речных долин в горные районы востока и севера.
И вот сейчас — в 1944 году — на эти земли снова надвигалась китайская саранча.
А земли были по сути наши, советские, да и вообще как-то перед людьми неудобно — до поры до времени дивизии Чан Кайши сидели тихо за своими укреплениями — всем казалось, что страны Оси побеждают с разгромным счетом, поэтому надо как-то к ним примкнуть. Но тут появились мы и как следует тряхнули стол с карточным домиком — вот гоминьдановцы и решили урвать себе немного новых территорий. Пришлось воевать. К тому же в наших отрядах были в основном тибетцы, у которых с китайцами всегда было как минимум неприязненные отношения. А тут наши подопечные решили потренироваться на кошках, отжав две трети провинции Юннань — западную, где проживало много качинов и центральную части, где хватало других народностей — вот китайцы и не стерпели, тем более что у японцев дела шли на континенте откровенно неважно — и на южном фронте, где в Ассаме и Бирме их давили мы, и на северном, где как раз закончилось очередное перемирие с Советским Союзом (об этих событиях еще расскажу) — так что можно было порыпаться, улучшить свои позиции и как минимум выторговать себе более выгодные условия мира.
Качины, само собой, массово записывались в нашу армию, благо что среди них было много бывших военных британской армии, так что люди примерно знали как держать винтовку и были не совсем сырым материалом для наших инструкторов. Поучаствовали в войне против Китая и шаны, и ва — совместными усилиями мы воссоединили людей одной народности, проживавших в разных государствах — Бирме, Индии, Китае — и стали формировать на этих территориях республики, заодно включая в них и северные земли Таиланда — с союзником Японии можно было пока не церемониться. В результате от Бирмы откололись те княжества, которые изначально и были полунезависимыми государствами в составе Британской Бирмы, ну, может чуть увеличилась их территория — если смотреть по экс-Бирме, то граница прошла вдоль реки Ситаун, что текла с севера на юг более пятисот километров и впадала в Индийский океан к востоку от столицы Бирмы — Рангуна — как раз где западный берег Индо-Китайского полуострова снова заворачивал на юг (до бывшей южной границы Бирмы оставалось еще более 700 километров), и далее от истоков Ситауна еще двести километров на север вдоль западной границы Шанского нагорья до Тагауна, где заворачивала на запад (до бывшей северной границы Бирмы оставалось еще 600 километров) и затем почти сразу спускалась обратно на юг 700 километров вдоль восточных границ хребта Рокхайн — внутри этой территории, фактически — в долине реки Иравади — в итоге была образована Бирманская ССР, а вокруг — несколько Советских Республик по народностям — Каренская, Монская на юге, Шанская на востоке и на севере, Качинская еще севернее, Чинская на северо-западе Бирмы и в Читтатонгском регионе. Ну а за счет того, что к их территориям были присоединены территории тех же народностей в соседних странах — Индии, Китае, Лаосе, Таиланде — территории экс-Бирманских республик расширились чуть ли не вдвое. Собственно, организацией этих республик мы лишь восстановили исторически сложившиеся разграничения территорий — так, в доколониальный период территория Бирмы состояла из множества королевств и княжеств, которые находились в вассальной зависимости от китайских императоров, в колониальные времена англичане организовали тут собственно Бирму и Федеративные Шанские Государства, которые стали протекторатом Великобритании — причем этих государств было аж 34 штуки, да в придачу к ним еще и Государство Ва. И еще Государства Карени, которые были подчинены не британской короне, а вице-королю Индийской Империи. То есть тоже не входили в состав Бирмы. И только во время японской оккупации Западные Шанские Государства были включены японцами в состав Бирмы, Восточные отошли Таиланду — союзнику японцев. Так что их восстановление — пусть и в виде единой республики, а не бывшего лоскутного одеяла — было также актом отмежевания от результатов японской агрессии. С этой стороны все выглядело красиво — и западным странам нечего было сказать так как они воевали с японцами, и Москве оставалось только одобрять, так как все было в русле права наций на самоопределение. Недовольны были только националисты из китайцев, бирманцев и тайцев, ну и японцы. Ну, с ними по любому придется разбираться.
И даже несмотря на то, что сами по себе республики пока представляли собой лоскутное одеяло из красных и прочих разноцветных зон, все единым фронтом поднялись на борьбу с китайской агрессией. И не только экс-Бирманские — организованные нами на территории Юннани республики тоже приняли участие в борьбе, благо что основные действия развернулись именно на их территориях. Больше всего пострадала Социалистическая Республика Дали — государственное образование народа бай, находившаяся между Янцзы и Меконгом — республика была названа в честь древнего государства народа бай — Дали, завоеванного монголами — Хубилаем — в 1253 году и тогда же включенным в состав Китая (сейчас там находится Дали-Байский автономный округ КНР). Именно через эти территории прежде всего и продвигались китайцы на запад. Их продвижение на юго-запад было остановлено в районе города Пуэр — в этой провинции делали одноименный знаменитый чай — тибето-бирманские народности — лаху, и, хани, бай, качины — сражались плечом к плечу с тайскими — тайцами, шанами — против нашествия ханьцев — у местных национальностей снова появилась надежда сбросить их гнет, и эту надежду дали именно мы. И не только — оказалось, что у многих местных народов просто не было своей письменности, и так как кириллица могла передать много звуков без всех этих умлаутов и прочего, то мы на ее основе и начали делать алфавиты — получалось компактно, а не как, например, в чешском языке, где 42 звука утрамбовали в 26 букв латинского алфавита как раз с помощью всех этих диакритических знаков, да и французы с англичанами страдали от недостатка букв, выражая один звук хорошо если двумя, а то и четырьмя буквами латинского письма — неудобно же.
А бои развернулись нешуточные. Тогда как китайцы имели дивизионную, на крайняк — бригадную структуру, мы воевали только батальонами, а зачастую и ротами — просто не было командиров более высокого уровня. Впрочем, ситуация была для нас привычной, так как таким образом мы и сами воевали два первых года. Единственное новшество что мы вели — это отдельная и единая разведструктура — множество небольших отрядов численностью до десяти человек, насыщенная радиостанциями. С помощью этих отрядов мы создали плотную разведсеть, которая позволяла отслеживать перемещение крупных сил неприятеля и подтягивать на направление их продвижения свои отряды, которые сначала притормаживали, а затем и останавливали китайцев. К тому же сильно пересеченная горно-лесистая существенно нивелировала преимущества крупных соединений — чтобы провести охват, им все-равно приходилось выделять мелкие отряды — иначе по горным тропам и не пройти. Да и подтащить артиллерию на место основного прорыва было делом не легким — чуть дождь — и горные тропы превращались в скользкие ленты жидкой грязи, по которой просто невозможно было втянуть артиллерию наверх. Так что китайцы имели некоторые успехи лишь в широких речных долинах, что, впрочем, тоже доставляло немало неприятностей — терялась связность территорий и затруднялось снабжение боевых отрядов, эвакуация раненных и населения. Проблема усугублялась тем, что мы не могли в полную силу использовать свою авиацию — у нас была договоренность с авиацией гоминьдана не вести воздушные бои и штурмовки с воздуха.
Да, Вы не ослышались — договоренность с авиацией тех сил, с которыми шла наземная война. Все началось с малого — сначала наши летчики во время воздушных боев слышали китайскую и английскую речь. Ну, это ладно — этих можно сбивать. Но когда в наушниках зазвучало 'Слава тебе эта сука заходит сзади !' — сразу же последовал вопрос 'Русские, вы-то тут откуда ?'. Выяснилось, что с нападением Японии на СССР в августе 1943 гоминьдан снова обратился к Советскому Союзу с просьбой предоставить летчиков, самолеты, запчасти и технический персонал. Так-то, с нападением Германии на СССР, Чан Кайши решил что песенка Советского Союза спета и быстро переориентировался на полноценный союз с США, для чего пригласил американских летчиков, а советских — наоборот, 'попросил'. Ну, наши тоже особо не желали задерживаться, когда фриц пер вглубь страны. Авиазавод в Урумчи еще собирал старенькие самолеты, НПЗ в том же Синьцзяне гнал нефть, НКВДшные батальоны в белогвардейской форме все так же охраняли заводы и трассу — но сотрудничество постепенно сворачивалось, наши лишь продолжали поставки запчастей и вооружения по прошлым контрактам (РИ). Но к 1943 году даже Чану Кайши становилось ясно, что ставка на США была не совсем верным решением, он даже возобновил поставки сырья и продовольствия в СССР в счет оплаты старых контрактов. Разгром японцами так вообще вправил ему мозги, настолько, что Чан прямо запросил возобновить поставки вооружения и отправки военспецов, и Москва согласилась, а нападение Японии лишь ускорило процессы. Так советские летчики оказались в авиационных частях гоминьдана. Понятное дело, что воевать со своими — это неправильно. Поэтому наши быстро объяснили и своим китайским, и американским сослуживцам что сбивать 'тех кто на западе и со звездами' — нельзя, сами тогда вас прибьем. Так и летала наша и гоминьдановская авиация лишь на доставку грузов и на разведку, да и то — договорились не углубляться далее ста километров от линии фронта и даже не совершать заходы на колонны. Хотя гоминьдановские летчики из китайцев нет-нет да и пытались атаковать наши самолеты, но это единичные случаи, каравшиеся как минимум битыми мордами по прилете. Так что мы еще совместно выбили японскую авиацию в Бирме и Лаосе — а и все — вскоре Чан Кайши, поняв что летчиков с места не сдвинуть и других взять неоткуда, переправил большую часть своей авиации на восточный фронт — против японцев и гоминьдана.
Да, Вы снова не ослышались — к этому моменту в Китае было два гоминьдана, и оба считали себя настоящим. Первый гоминьдан — под руководством Чана Кайши — все эти годы то вел войну то отсиживался, но в общем был против японцев. Тогда как второй — под руководством Ван Цзывея — правил на захваченных японцами территориях — собственно, сам Цзывей изначально был на прояпонских позициях, а потому в конце тридцатых драпанул от Чана Кайши. Постепенно к нем прибились такие же 'миротворцы', призывавшие покончить с войной и заключить мир с японцами — собственно, если бы не помощь СССР, США и Англии, Чан Кайши так и поступил бы. Ну а в 1940 Цзывей объявил себя главой гоминьдана, благо что вокруг него скучковались несколько человек из ЦИК гоминьдана и еще больше рядовых и не совсем рядовых членов партии — почти половина от ее состава. И в марте 1940 японцы создали под этого деятеля Китайскую Республику — то есть и Китайских республик тоже было две — первая — Чана Кайши, вторая — Ван Цзывея (все — РИ). Причем к осени 1943 цзывеевская республика была гораздо больше кайшистской — там и населения под двести миллионов (правда, порядка тридцати были в Освобожденных районах под властью коммунистов) против менее пятидесяти (остальные семьдесят миллионов населения Китая — еще по другим территориям, в том числе в Особом районе коммунистов), и армия под три миллиона. Впрочем, Чан Кайши нарастил свою армию до такой же величины к осени 1944, а цзывеевская состояла в основном из бывших частей кайшистского гоминьдана, которые переметнулись на сторону японцев, да и таких генералов у Цзывея хватало. А потому, если против коммунистов эта армия еще как-то воевала, тем самым оказывая существенную помощь японским оккупантам, то воевать против своих бывших сослуживцев — на такое она не шла — отбить наступление еще куда ни шло, но начать наступать самим — это увольте. И ни Цзывею, ни японцам так и не удавалось сдвинуть их с места. А самим нам не справиться — даже несмотря на создание единого фронта к лету 1944 у нас было здесь всего сто тысяч бойцов, а у Чана Кайши на нас наступал миллион. Десятикратное превосходство не сдержать никакими горами. Пришлось подключать японцев.
Да, Вы опять не ослышались — мы заключили с японцами соглашение о совместной борьбе с гоминьданом. Ну, не со всеми японцами — только с сухопутчиками, и только втихую, неявно, тогда как моряки так и продолжали боевые действия против нас. Но то в основном вдоль побережий да крупных рек, тогда как в глубину моряки не совались — точнее, их не пускали туда сухопутчики, предполагая стричь территорию самим. Вот с сухопутными генералами мы заключили соглашение и стали прорабатывать совместные операции — совместно с одними фашистами воевали против других. Да, на севере с японцами снова шли бои, но тут, на юге — 'тут климат другой', приходилось действовать иначе, в противном случае нас просто сомнут и не станет никакой Советской Азии. Впрочем, сами японские генералы тоже не горели желанием обнародовать свои действия — если на юге несколько генералов знало о договоренностях, то генералов с севера сыграли втемную. Тем не менее, почти десяток японских дивизий начали рассекающее наступление — с юга, от Наньина и Лючжоу, наступали 'наши' генералы, а с севера — от Чунцина и Лучжоу — уже ни о чем не подозревавшие. Так как советские военспецы предусматривали такой план, то китайцы успели выстроить укрепления на этих направлениях, но и мы тоже предусматривали что наши предусмотрят, а потому рекомендовали японцам пройти не только в направлениях четко с севера на юг и с юга на север, но и с юга на северо-запад — от того же Наньина в направлении на Куньмин — столицу Юннани. Да, между городами было почти шестьсот километров, но именно на этом направлении у китайцев по сути отсутствовали укрепления, так как они сами совсем недавно выбили нас с тех территорий. И вместе с тем этот удар подсекал под корень наступавшую на запад группировку. Через три дня после начала японского наступления вперед пошли и наши отряды. Ну, как 'пошли' — сложно идти мышу на медведя — мы были скорее стаей даже не ос — комаров, которые начали жалить откатывавшиеся китайские части. Советские военспецы из войск гоминьдана по рации нас запрашивали — 'Это не вы часом все удумали ?' — но мы хранили гордое молчание, то есть с честным видом отвечал 'Не, не мы'. И перли вперед. Уже к июлю 1944 китайское наступление откатилось почти на исходные — Куньмин мы не отбили, и Красная была еще перекрыта, так что мы сообщались с Вьетнамом по Черной, но Меконг и, главное, Салуин были снова свободны по всему течению.
